Для современного читателя личности и политическая деятельность прусско-германских государей интересны не только, в биографическом плане. Прусские короли и их наследники, а также германские императоры сумели согласовать свои личные стремления с некоторыми основными направлениями исторической жизни своей родины. В характерах наиболее выдающихся представителей мы видим отражение очень крупных течений прусско-германской истории. Поэтому к тому «германизму», который в настоящее время (1918 г. — ред.) является одним из определяющих факторов мирового развития, их личные характеры имеют непосредственное отношение, и при определении генезиса современной Германии их нельзя игнорировать. Это облегчило задачу автора при характеристике личности на фоне общих условий, среди которых возникали и расцветали своеобразные индивидуальности прусских монархов, и дало ему возможность связать в изложении личный и общественный политический элемент.
В настоящую книгу включены статьи, которые были напечатаны в журнале «Голос минувшего» (1914–1917 гг.). Автор не счел нужным вносить в них значительные изменения, принимая во внимание краткость срока, прошедшего со времени их напечатания, а также, и невозможность за время войны (первой мировой — ред.) воспользоваться в силу понятных обстоятельств новой иностранной литературой, посвященной политике Гогенцоллернов, и поэтому ограничился только редакционными исправлениями.
В. Перцев.
Введение
Одно время в популярных обзорах истории было в большой моде противопоставлять политику прусских Гогенцоллернов политике французских Бурбонов дореволюционного времени. Действительно, на первый взгляд трудно найти большую противоположность и в личных характерах государей обеих династий, и в общем направлении их политики, и в конечных результатах их правления. В общих чертах тип французского короля XVII и XVIII веков рисуется в виде расточителя и bon-vivant’a, все достоинства которого заключались в умении с большой помпой представить королевскую власть. Неумение работать, страсть к наслаждениям и удовольствиям, мания величия, презрительное отношение ко всему, выходящему за пределы салонной болтовни, нежелание считаться с общественными настроениями — вот не особенно привлекательные общие черты схематизированной фигуры французского короля дореволюционного времени; под них подойдут и фривольные забавы Людовика XIII, и чопорное высокомерие Людовика XIV, и эгоистическое легкомыслие Людовика XV и апатичная тупость Людовика XVI. И рядом с этой непривлекательной фигурой обычно рисуется тип государя-работника, первого слуги своей родины, с величайшим напряжением сил созидающего будущее величие родной страны. Для создания этого коллективного образа пользуются в качестве отдельных штрихов и колоссальной энергией великого курфюрста Фридриха Вильгельма, и грубоватой простотой и пресловутой бережливостью короля Фрвдриха Вильгельма I, и здоровым практицизмом и военным гением Фридриха II. Историки обыкновенно с особенным удовольствием цитируют слова Фридриха II: «Государь — не более как первый слуга государства, обязанный поступать добросовестно, мудро и вполне бескорыстно, памятуя, что он каждую минуту должен быть готов дать отчет согражданам в своем управлении». Этим словам обычно противопоставляется знаменитая фраза Людовика XIV: «Государство — это я», — и его высокомерный девиз: «Король — меньше Бога, но больше земного шара (Dei minor, sed orbis maior)». В политике тоже как будто бы полная противоположность: с одной стороны, разумная бережливость, забота о поднятии экономических сил страны, о заселении опустошенных войной стран, полная веротерпимость, создание первоклассной армии, прекрасно проявившей себя на полях сражений; с другой — неимоверная расточительность двора, огромные пенсии и подачки аристократии, разорительная податная система, пренебрежение к наиболее жизнеспособному сословию — буржуазии и исключительность одного вероисповедания (отмена Нантского эдикта). Результатом этого было то, что Пруссия уже при Фридрихе II стала первоклассной военной державой с хорошими финансами и создала прекрасное, работоспособное чиновничество, с тех пор в течение полутора столетий являющееся образцом для всех государств, а Франция вплоть до самой революции постепенно теряла свое военное могущество и верными шагами шла к разорению и финансовому краху. Потребовалось огромное потрясение в виде революционного десятилетия, чтобы
Последние комментарии
3 минут 56 секунд назад
6 минут 53 секунд назад
10 часов 58 минут назад
11 часов 19 секунд назад
23 часов 42 минут назад
1 день 2 часов назад