Чужой зверь внутри [Йен Уотсон] (fb2) читать постранично, страница - 2

мысль вряд ли вообще пришла бы ей в голову.

Приглашение. Это слово наводило на мысль о протоколе Морс Волюнтария, дозволение совершить показательное самоубийство, которое в некоторых случаях давалось ассасину потерпевшему неудачу, но неудачу почетную. Или тому, чье самоубийство устраняло основного свидетеля ошибки подразделения Оффицио Ассасинорум.

МеЛинди знала, что у нее не было провалов в работе.

Озадаченная, она покрыла ступни освященным камфорным маслом, чресла ладаном, а темя розмарином, затем сотворила молитву Императору, прежде чем облачиться в тунику.

На встрече с Тариком Зизом, секундусом, МеЛинди села в позу двойного лотоса, лицом к нему. Она склонила голову. Поза лотоса, сцепившая ее ноги и взгляд, устремленный в никуда, были символами почтения к вышестоящему в его личном кабинете. Таким образом, она показывала, что ограничивает себя от любой попытки убийства. На самом деле она могла выпрямиться и бросится вперед в одно мгновение - также тренированному ассасину не требовалось смотреть на цель. Тихий вздох человеческих легких, запах, движение воздуха в комнате выдали ей местонахождения Зиза.

Но подобная предательская, немотивированная атака в любом случае вела к неудаче. По общему мнению у Тарика Зиза был дан омега.

Секундус, облаченный в черную мантию, опустился на колени на обитом парчой возвышении, которая также была его спартанским ложем, лицом к терминалу данных, выполненному в древнем барочном стиле. Его длинные пальцы, украшенные перстнями, изредка пробегались по клавишам, одна часть его сознания была занята другими проблемами. Тома, обтянутые кожей, и кубы данных громоздились у одной из стен до самого крестообразного свода потолка.

Коллекция из тысяч крошечных, отполированных архаичных ножей, многие из которых были размером с ноготь, украшали другую стену, будто мириады оторванных у металлических бабочек крыльев, разбивая свет электро-факела на ртутные отблески.

– Ты можешь посмотреть на меня, МеЛинди.

Зиз был смуглым, невысоким и плотным - почти гном, за исключением его длинных пальцев. Многочисленные испещренные рунами кольца, которые он носил, без сомнения скрывали экзотические галлюциногены и парализующие яды, несмотря на то, что секундус уже не участвовал в оперативной работе. Его искусственные зубы – все являлись клыками и были окрашены, чередуясь, в черный и ярко-алый цвета.

– Ты одна из наших лучших хамелеонов, – мягко сказал ей Зиз.

МеЛинди кивнула, ибо это было очевидной истиной. Инъекция изменяющего форму средства, полиморфина, позволяла любому тренированному ассасину ее храма изменять свою внешность усилием мысли. Это было специализацией храма Каллидус, основным принципом которого была хитрость – так же как храм Виндикар специализировался на возмездии, а Эверсор на неудержимых атаках.

Под действием полиморфина плоть текла, как расплавленный пластик. Кости становились мягче, меняли форму и снова затвердевали. Изменяя рост, фигуру, черты лица, МеЛинди часто выдавала себя за других женщин – прекрасных и отвратительных, дворянок и простолюдинок. Она превращалась в мужчин. Один раз она превратилась в высокого, хищно-красивого чужого из расы эльдар.

Всегда смыслом являлось искоренение того, чья деятельность подвергала опасности Империум; целью было физическое уничтожение врага или – гораздо реже – психологическое...

Тем не менее, полиморфин не являлся чудесным эликсиром сам по себе. Изменение формы требовало глубокого, практически мучительного сопереживания тому, кого необходимо было скопировать, убить и заместить. Для подобного трюка нужна эмпатия – тесное отождествление с целью – и внутренняя дисциплина.

Введи полиморфин непосвященному, и получишь протоплазменный хаос тела, агонизирующую анархию плоти, костей и органов, смешение и распад, завершающийся милосердной смертью.

МеЛинди была отличным, дисциплинированным хамелеоном, в точности как сказал секундус. Хотя она и не была псайкером, но в клетках тела и мозга, несомненно, было нечто позволяющее ей подражать внешности и манерам незнакомцев - изменяя себя – а полиморфин позволял ей реализовать это в полной мере.

Она могла бы стать актрисой, родившись на цивилизованной планете. В ее родном диком мире она могла бы стать жрицей какого-нибудь культа изменчивости. Волей-неволей ее ребенком забрали из варварского племени, и теперь, как ассасин Каллидус, она могла стать практически любым незнакомцем, если ей это требовалось.

Зиз наклонился вперед.

– Благодаря твоему таланту, наш храм приглашает тебя участвовать в эпохальном эксперименте.

– Я лишь инструмент, – ответила она, - на службе нашего храма.

Ее ответ был покорным и наполненный осознанием долга, с легкой тенью настороженности, чего и нужно было ожидать от воспитанника Каллидус.

- Ты мыслящий инструмент, дочь моя. Мудрый. Твой разум должен идеально гармонировать с изменениями, которым ты подвергнешься, иначе