В ожидании Виллы [Дороти Иден] (fb2) читать постранично, страница - 3

сколько уезжает?

— Ненадолго. Так она, кажется, сказала. А что значит ненадолго? Неделя, две?

— Какой она вам показалась? Счастливой? Возбужденной? Ну знаете, когда едут в отпуск?

— Она очень спешила, будто опаздывала на поезд. Очень жаль, но мне больше нечего вам сказать, фрекен Эшертон. — Она остановилась, чтобы отдышаться. — Вот и квартирка фрекен Бедфорд.

Где бы Вилла ни жила, она там воцарялась. Она и сейчас незримо присутствовала в современной кухоньке, в комнате со строгим полированным паркетом и грубоватыми люстрами. Вилла была вся в этих вещах — в настольной лампе с желтым в оборках абажуром, в темной картине, окантованной позолоченной рамой, занимавшей добрую половину стены, в смешной пузатой фарфоровой грелке для ног, расписанной цветами, в персидском ковре перед удобным диваном, с кучей подушечек чудесной расцветки, в занавесках, подвязанных бархатными бантами, в комнатных растениях на подоконниках (у Виллы всегда превосходно росли комнатные цветы), и наконец, в птичьей клетке в форме пагоды.

Недаром Вилла говорила, что у нее замашки странствующего старьевщика, подумала Грейс. Шести месяцев ей хватило, чтобы собрать кучу дорогого барахла. Лишь темная картина казалась подлинной, да персидские ковры выцвели и вытерлись как настоящие. Но каким образом Вилле удалось все это купить на скромную зарплату секретаря в Британском посольстве?

— Очень мило, — сказала Грейс, поскольку фру Линдстром все еще стояла на пороге и ждала, что скажет Грейс.

— Да. Она прекрасно обставила квартиру. И знаете, все время находит что-нибудь новенькое. Взгляните на кровать в спальне.

В центре спальни стояли светло-серая кровать с изогнутой спинкой, похожая на колыбель, и светлосерые, в тон кровати, туалетный столик и гардероб. Если бы кровать была по-настоящему старинной, стоила бы очень дорого. По всей вероятности, это была копия, но не из дешевых.

— Густав III, — объяснила фру Линдстром со знанием дела, касаясь спинки кровати.

— Настоящая?

— Нет, но очень старая. Она была в плохом состоянии, когда Вилла ее привезла, но герр Польсон помог покрасить.

— Герр Польсон?

— Господин сверху. Он занимает мансарду и набивает там шишки себе на голове, — захихикала фру Линдстром. — Такой он высокий.

— Господин Польсон швед?

— Наполовину швед, наполовину датчанин. Преподает в университете.

— Может, ему сказала моя сестра куда едет? — проговорила с надеждой Грейс.

— Может быть. В мои обязанности не входит расспрашивать жильцов. — Женщина перебирала ключи. — И какие теперь у вас планы?

— Не знаю. — Грейс поглядела через окно на темнеющее небо. Чувство печали и одиночества, которое охватило ее в аэропорту, вернулось к ней.

— Можно я здесь переночую? — спросила, наконец, Грейс.

Фру Линдстром подумала.

— Почему бы и нет? Это квартира вашей сестры, и за нее заплачено. Кто станет возражать? Гостиницы в городе очень дорогие.

— Вы очень добры. А сейчас я позвоню в посольство. Вероятно, там знают, где сестра. Не могла же она бросить работу? У нее оставался отпуск, который она хотела взять до зимы.

— Англичане почему-то не любят нашу зиму. — Фру Линдстром вдруг улыбнулась, по ее длинному лицу побежали веселые морщинки, но бесцветные глаза сохраняли бесстрастность. — Тогда я вас оставляю, а если что-то понадобится — постучите в мою дверь. Я всегда дома.

Когда Грейс осталась одна, ее охватила тревога. Дорогие ковры, картины в темных тонах, кровать не то чтобы старинная, но достаточно старая… Какой образ жизни вела Вилла? Не была ли она у кого-то на содержании? Грейс еще раз окинула взглядом кровать. Нет, пожалуй, нет. Вилла не поклонница любовных встреч в столь стесненных условиях. Да и сама мысль, что Вилла, привыкшая к столпотворению в своей спальне, решилась на сколько-нибудь постоянную связь с мужчиной, показалась ей неправдоподобной. Если бы Вилла и жила здесь с любовником, фру Линдстром не оставила бы без внимания столь интересный момент.

И вообще, что-то невыразимо унылое было в этой очень тихой комнате. Окна смотрели на озеро, над ним — серое свинцовое небо, на воде качались лодки, привязанные у берега. Позеленевшая медь крыши дворца и церковный шпиль на другом берегу становились черными — день уходил. Вид, конечно, прекрасный, летом, должно быть, здесь буйство красок, но сейчас все такое приглушенное, холодное, безлюдное.

Грейс задернула шторы и включила лампу с абажуром в оборках.

Она попыталась думать. Наверное, надо все же поскорее позвонить в посольство, Синклеру, боссу Виллы. Он дипломат не слишком высокого ранга — это все, что Грейс знала о нем. Вилла писала: «Мой босс Питер Синклер приличный парень и не заставляет меня переутомляться».

— Я не понял, кто вы? Как вы сказали?

— Грейс Эшертон. Кузина Виллы Бедфорд. Разве Вилла не ваша секретарша?

— Была.

— А разве теперь нет? Я знаю, сейчас она в отъезде — я приехала к ней и не застала ее дома… Но все ее вещи