Городушки [Юрий Александрович Фанкин] (fb2) читать постранично, страница - 2

шепотом говорит Славка Корнюшин, - да тут же кровать стоит!

Вот те раз! С какой стати оказалась Праточкина деревянная кровать на дворе? Уж не спать ли она здесь собиралась да свое добро сторожить?

- Да она ж новую купила! - припоминает Толька Жихарь.

Так оно и есть. Еще на прошлой неделе купила Праточка в сельмаге никелированную кровать с сеткой, поэтому и оказалась старая “деревяшка” на дворе.

Мы нагружаем тележку и осторожно выкатываем ее из проулка, опасаясь, как бы не завизжали несмазанные колеса и не разбудили спящую хозяйку. А как визжит и тарахтит Праточкина тележка, каждый в Крюковке хорошо знает. Стоит только тронуться Праточке по хозяйственным делам со своей “громотулькой” - и глуховатому деду Антипу слышно.

С горем пополам мы доставляем Праточкину тележку на окраину деревни, к лесу, где будет строиться сегодня ночью наш “колодец”.

СИНЕВЫ

Теперь на очереди - Синевы. Сидор да Лукерья.

Вот здесь надо держать ухо востро: кто-кто, а Сидор не забыл про городушки. Прошлый раз мы утащили у него пустой улей, и Сидор ходил жаловаться на нас в сельсовет. Дело, правда, кончилось ничем, но Сидор долго не успокаивался.

Не раз, вспоминая этот случай, он говорил со злостью:

- Кабы моя власть, так я бы за такие шутки штраф брал. Пустой улей аль не пустой - мой он! Где, в каком законе записано, чтобы его трогать?

Толька Жихарь отправляется в разведку и, вернувшись, сообщает:

- Сидор своего Барсика к бревну прикрутил…

Вот так загвоздка! Неужели уйдем ни с чем? Мы переминаемся с ноги на ногу, скребем затылки.

- Может, Барсика отвязать? - прикидывает вслух наш коновод.

- Кто его отвяжет? - сомневается Славка.- Зараз покусает…

- Может, я попробую?

Худенький, маленький не по годам, Васек Каширин вопросительно смотрит на нас.

Васек обожает собак до беспамятства. Как говорит его бабка, “прямо обмирает по ним, прямо обмирает”. Он может возиться с ними целыми днями, обо всем позабыв, и, будь его воля, наверное, завел бы настоящую псарню. Несмотря на попреки матери, Васек держит двух дворняг, которые подают ему и всем, кто захочет, лапу.

- Ну, как хотите, а я попробую!

Наш собачар втягивает голову в плечи и медленно идет к дому, который недобро глядит на нас темными окнами и словно прислушивается каждым своим кирпичиком, каждой своей соломинкой к ночной тишине.

Васек исчезает в проулке, и мы, затаив дыхание, слушаем, слушаем… Вот раздается свист, тоненький, успокаивающий. И опять все тихо. Ворчит, разматываясь, собачья цепь, и слышится негромкое Васьково бормотанье. Пес жалостливо скулит и молотит хвостом по земле. Прямо-таки наважденье! Барсик, которого так редко спускают с цепи, который, кажется, никого, кроме хозяина, не признает, и тот поддается нашему Ваську.

От радости повизгивая и кидаясь во все стороны, Барсик куда-то убегает, а мы, немного обождав, всей четверкой наваливаемся на Сидорово бревно.

- Эх, и память у него! - вполголоса говорит Васек.

А Славка с вопросом тут как тут:

- У Сидора-то?

- Да не про Сидора я! - поясняет Васек.- Про Барсика говорю. Летось я ему хлеба давал.

Представляю, как завтра утром, чертыхаясь, Сидор пойдет на конный двор за лошадью, чтобы привезти обратно свое бревно. Конюх Тимошка, конечно, ощерится во весь рот и начнет подзуживать:

- Ты этого дела, Петрович, никак не оставляй! Строчи сей момент бумагу в район - может, с Жихаря трудодни скостят…

- И кого тебе, Петрович, выдать - ума не приложу! - скажет потом Тимошка с притворным вздохом и начнет пальцы по порядку загибать: - Орлика бригадир взял, Чистим-Блестим на переднюю ногу хромает… - И, медленно загнув десятый палец, выдаст Тимошка вислопузую Пегарку, которая останавливается на каждом шагу.

ПРО ПРАСКОВЬЮ АЛЕКСЕЕВНУ

Следующий за Синевыми дом мы, не сговариваясь, сегодня обходим стороной. Живет в этом доме приезжая учительница - Прасковья Алексеевна, маленькая строгая женщина.

Уж кого-кого, а учительницу у нас уважают: ей и дров к зиме привезут, и крышу за счет колхоза покроют, а если мы стянем у нее какое ведерко или корыто, то сам бригадир на следующий день все раненько доставит и скажет добродушно:

- Вы уж, Лексеевна, не обижайтесь на ребятню-то. Они без зла… Городушки эти у нас исстари ведутся.

ГОРДЕЙ

А вот Гордея, кладовщика, надо непременно подкузьмить. Как раз перед самыми городушками он хвастал, поглаживая широкие бока:

- С меня, брат мой, взятки гладки. С чем придешь, с тем и уйдешь. Я имущество свое под небом не держу и портки на ночь не повешу на плетень сушиться, как Капитон. Так-то, брат мой!

Гордей и на самом деле мужик хозяйственный. У него и дома, и на складе всегда полный порядок.

- Каждой уздечке - свое местечко! - так он говорит.

Сегодня возле избы нашего кладовщика особенно чисто - будто корова шершавым языком подлизала. Вдруг Славка Корнюшин спохватывается:

- Ребя! Да у него чурбан возле