Евреи в войнах тысячелетий. Очерки военной истории еврейского народа [Марк Штейнберг] (fb2) читать постранично, страница - 2

поколение ее прочтет и будет не раз перечитывать, я не сомневаюсь.

Книга Марка Штейнберга достойна того, чтобы стать настольной в каждом еврейском доме и быть переведенной на языки тех стран, где сегодня живут евреи.

Анатолий Рыбаков

ОТ АВТОРА

Импульс к тому, чтобы написать эту книгу, был получен мною еще в начале пятидесятых годов. В ту пору я был командиром взвода, занимавшегося разминированием. И служил в моем взводе Семен Минкин. Сема был маленький, отнюдь не богатырского сложения солдатик, картавый, носатый — типичный еврей в представлении антисемитов.

После войны прошло несколько лет, и земля была буквально нашпигована минами, фугасами, неразорвавшимися снарядами и авиабомбами. Чем больше времени пролежала эта ржавая смерть в грунте, тем опаснее становилась. Мы несли потери, саперы погибали, становились калеками.

Было у нас такое неписаное правило: если попадался особо опасный фугас, мина замедленного действия или ловушка-«сюрприз», я вызывал добровольца, который решался первым подойти к этой страшной находке.

И первым выходил, нет — выскакивал из строя Семен Минкин. Он знал, что я не откажу ему в сомнительной льготе — первому подвергнуться смертельному риску. А то ведь могут подумать, еврей-командир прячет от опасности еврея-солдата.

Но как-то раз я спросил Минкина:

— Скажи, Сема, что ты лезешь на смерть? Тебе жизнь надоела, что ли? Кого хочешь удивить? Разорвет ведь на куски, или калекой останешься.

И он ответил:

— Я не хочу, товарищ лейтенант, чтобы кто-то посмел сказать: смотрите — этот Минкин, этот еврей — трус. Нет, я не трус. И вообще, мы, евреи, не трусы, мы смелые, хорошие солдаты. Это про нас так думают многие, что мы слабаки трусливые. А я знаю — евреи всегда честно и храбро сражались, не хуже других. Пусть меня лучше разорвет на куски, чем кто-нибудь посмеет сказать или подумать, что я, еврей, трус.

И я запомнил на всю жизнь слова этого маленького солдата, у которого было такое мужественное сердце. И я вспомнил о своем отце, тоже офицере, который сражался доблестно и погиб на войне. И про других известных мне евреев-воинов я вспомнил. И стал присматриваться к тем евреям, которые служили рядом, чтобы понять, хорошие ли они воины, храбрые ли солдаты.

А времена были глухие, страшные для евреев. Нас травили — космополиты безродные, врачи-убийцы, как только ни обзывали, устно и печатно. Но командиром нашей дивизии был Герой Советского Союза гвардии генерал-майор Семен Давидович Кремер. Но батальоном нашим гвардейским командовал Аркадий Маркович Гольдин, бывший цирковой борец, на богатырской груди его с трудом помещались заработанные на войне боевые награды. И много было вокруг фронтовиков-евреев, и все мои родственники погибли в боях, и сам я занимался делом не для робких…

Вот с тех пор стал я собирать всё, что удавалось найти о героизме, о мужестве, о боевом мастерстве, о доблести сынов и дочерей моего народа. Трудное это было занятие. Нигде и никогда не встречались мне в книгах, в газетах упоминания о том, что воин, совершивший подвиг, — еврей, что доблестный генерал — еврей. А между тем такие и еще более высокие слова свободно говорили об узбеках, о грузинах или чувашах.

Но и кроме того — как узнать, что речь идет о еврее, если и имя, отчество и фамилия — нетипичные?

Это были нелегкие изыскания. Уже потом, когда я стал офицером более высокого ранга, получил доступ к архивным документам, моя картотека стала пополняться интенсивней. Но всё равно — в ней были почти исключительно советские, разве что российские, воины-евреи.

В 1991 году я стал постоянным жителем США. И в библиотеках Нью-Йорка отыскал множество свидетельств о боевой доблести евреев других стран, других времен. Хотя и здесь, в свободной стране, об этом написано скупо, собрано из других источников мало. Неизмеримо больше — о евреях-ученых, музыкантах, врачах, художниках, писателях, религиозных деятелях.

Но уж совсем не встретилось мне такой книги, где бы сведения о боевой деятельности евреев всех времен были собраны воедино. Может, и есть где-то такая книга, но мне она не попадалась и слышать о такой не довелось.

И тогда я решил написать такую книгу сам. Вот она перед вами. Было бы крайне самонадеянно с моей стороны думать, что я сумею собрать все или большинство таких сведений за всю бездну веков, пройденных моим народом. Вот, понимая, что мои знания отнюдь не полны и весьма фрагментарны, я и назвал эту книгу «Очерки военной истории еврейского народа».

В ходе работы над ней я столкнулся с проблемой, занимавшей немало людей и до меня. Кого считать евреем? К этому вопросу есть несколько подходов. Наиболее древний и четкий: еврей — тот, кто рожден еврейкой. Но как быть, если и в этом случае он сам себя евреем не считает? А таких особенно много было в Советском Союзе, где национальность являлась для человека одной из определяющих характеристик. Она фиксировалась в основных документах, и