Клыки и шерсть [Анна Соловьёва] (fb2) читать постранично, страница - 3

кабинет входит преподаватель. — По нашей традиции у нас двое новеньких. Знакомьтесь — это Лео и Хант Томпсон.

За ним по пятам идут двое рослых парней, которые выглядят на все двадцать. Оборотни — тут и гадать не надо, потому что весь кабинет наполняется запахом мокрой шерсти, и друг на друга не особо похожи.

Лео больше и выше, на широченных плечах лопается черная футболка, ярко-желтые глаза, смуглая — но, мрак побери, светлее, чем у меня — кожа, и темный ежик коротких волос. Хант — чуть пониже, но тоже мощный, в светло-серой водолазке, вытертых джинсах. Глаза у него скорее оранжевые, чем желтые, волосы длиннее и светлее, а взгляд…. Странный какой-то. Насмешливо-открытый, если такое сочетание вообще возможно. А…. Видимо, именно его я перепутала со стеной. Что ж, прости, парень.

В нашем классе пятнадцать существ — поровну вампиров, оборотней и людей. То есть…. Теперь вампиров на одного меньше — Чарльз же ушел…. Так вот, в классе сейчас всего пять парней, а девушек девять — так что весь женский пол — кроме меня и Мэр — оживляется.

Преподаватель заканчивает говорить — вся речь сводилась к тому, что мы должные принять оборотней как родных:

— Выбирайте места и садитесь, — велит он в конце.

Лео садится за первую парту к Алире — тоже оборотню. Та слегка краснеет, но, я уверена, уже к концу урока будет знать о своем новом соседе всю подноготную.

Хант слегка мешкает, а потом делает самый неудачный выбор в своей жизни: шагает прямо к моей парте и садится рядом. Блин, у него что, нюха нет?

Поверьте, я не испытываю никакой ненависти к оборотням. В нашей школе строгое правило — никаких межвидовых конфликтов. С одноклассниками-оборотнями у нас старательно соблюдается нейтралитет. Основная причина, почему нашим видам неуютно друг с другом — запах.

От оборотней постоянно воняет мокрой шерстью. Не потому, что они не чистоплотны, просто это их личный аромат, который не перебивается ни одним одеколоном. Я знала вампиров, у которых была аллергия на этот запах!

Мы, вампиры, тоже не идеальны. Волкодлаки утверждают, что от нас пахнет прокисшей кровью. У меня фантазии не хватает представить, что это за аромат — я лично ничего не чувствую ни от себя, ни от любого другого представителя своего вида. Лучше всего быть человеком — вот уж чей запах нравится всем.

Рядом оборотень кажется еще больше — я чувствую себя мелкой пигмейкой. Природа вообще неслабо надо мной поглумилась — оба моих родителя выросли под метр восемьдесят. А я — сто шестьдесят сантиметров. «Полторашка с кепкой», как однажды во время ссоры назвал меня Арон, за что получил неслабых люлей от Мэр.

Странно, но от парня шерстью почти не пахнет — запах перебивает аромат яблок, как будто парень в них купался.

Голова болит все сильнее. Я мрачно вспоминаю, сколько успокоительных лежит дома в тайнике, и надолго ли их хватит.

В кармане свитера вибрирует мобильный. Оборотень странно косится, когда я достаю телефон и читаю сообщение от Мары:

«Если он решил «нагуляться», значит, и ты можешь!»

Ага, конечно. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Быка за это вполне могут отправить на скотобойню, где из него сделают тушенку и будут продавать за две копейки из-за абсолютной невостребованности…. Или из быков не делают тушенку?

«Ага, мечтай», — отвечаю я подруге. Еще в прошлом году я пыталась честно поговорить с Чарли, рассказав ему о своей проблеме. Парень дулся на меня три недели, заявив, что я, видимо, смотрю на сторону, раз мне чего-то не хватает в отношениях, и что он в жизни даже взгляд на меня не кинет, если я когда-нибудь даже поцелуюсь с каким-то другим парнем.

После того разговора я сделала два вывода. Первый: на других парней даже смотреть не стоит. Второй: откровенный разговор в отношениях — дрянная идея.

Мэр не понимает меня, но не пытается переубедить. Когда мы только подружились, она лелеяла надежду на «устранение домостроя», но после пары стычек смирилась.

«Виды у нас все же разные», — вздыхает она, — «если ты так будешь счастлива — почему нет?»

Вопрос теперь в том, как прожить этот чертов год.

Убираю телефон и ловлю на себе изучающий взгляд оранжевых глаз. Что пялишься, вампиршу с головной болью никогда не видел?

Я вопросительно приподнимаю брови — от чужого взгляда мне неуютно. У меня вообще проблемы с нормальными вампирскими реакциями: вот Лиона — еще одна моя одноклассница — ее могли бы хоть поедать взглядом, она и глазом не моргнет. Невозмутимость — второе достоинство любой уважающей себя вампирши после целомудренности…. Похоже, я просто генетический мусор.

Хант в ответ косит взгляд в мою тетрадь. Он что, списывает? Эй, чувак, сегодня первое сентября! Может, хотя бы сделаешь вид, что у тебя есть мозги? Кстати, зря косишься. Почерк у меня, словно у человеческих врачей. Я один раз наткнулась на старый рецепт Мары, которая, как большинство Охотников, в детстве жила в человеческом мире, — так там не то что слова — буквы разобрать нельзя