Рождество в городе Злобонраве [Диана Викторовна Покормяк] (fb2) читать онлайн

Диана Покормяк Рождество в городе Злобонраве

Живут на свете долго люди, но до сих пор не знают о маленьком чуде, которое под Рождество гуляет по планете незаметно.

Посланник Рождества то: один из ангелов небесных. Он лихо прячет облик свой под маской человечьей. Не догадаться нынче людям, что снова вышел на охоту он. Никто не скроется от взора мудрого, пронизывающего до костей. Искусно выведет на чистую воду лжеца и подлеца, притворщика и хитреца. И, затесавшись средь людей, отыщет тех, кто всех добрей, кто чист душой и благородства полон. Зачем ему все это, спросите? Затем, что список он ведет, и кто достоин, в нем прописан будет. А в Рождество Христово, желание, что загадает доблестный счастливчик, исполнится.

И каждый год, в сочельник, ангел выбирает наугад один лишь город и, словно прокурор, ревизию добру ведет. Среди людей он неприметной тенью бродит и слушает, что на уме у них и что в душе. Свой ценный дар не может он потратить зря: обязан он найти того, кто больше всех заслуживает волшебства его.

На сей раз, наш гость небесный выбрал город, в котором не был еще никогда. Слывет недружелюбным местом он. Ни оптимизма, ни любви, ни чести: так говорит молва людская. Но что ему до той молвы? Он сам повинен разобраться, как обстоят дела в том городе. И только сто желаний в рюкзаке его, а больше выдавать не вправе он, – запрет на то. Ох, повезет же кому-то! И не узнает счастливец, кто одарил его: Посланник Рождества следы все заметет, сияние, присущее всем ангелам небесным, скроет.

И вот… канун Рождества. Заходит Посланник в город Злобонрав. Тот самый, где живет угрюмый люд по слухам. «Неужели название соответствует содержанию? Что же, посмотрим…» – молвит ангел и окидывает взглядом город, что предстал пред ним. И что же видит он? Цвета, похоже, тут не в моде, лишь грязно-серые дома и ветхие унылые заборы, расписанные отнюдь не добрыми приветами, а сплошь гадкими куплетами. Деревья черными ветвями, будто когтями впились в крыши серые, кустарники, как дикари оккупировали почти весь слой земли и даже проросли сквозь тротуары и мосты. Но вот и люди появились.

Ангел присмотрелся к ним. Куда-то спешат и с ненавистью друг на друга искоса глядят.

«Куда подевались улыбки?» – удивляется ангел. И где рождественская суета? И елки? И нарядные дома? Совсем не чтят они традиций и празднику чудесному закрыт тут вход, похоже. И даже ярмарок веселых рождественских не видно! Как обидно!

Не верит он глазам, решает пройтись по всем закоулкам и углам, не весь же город он увидел!..

– Уж шел бы вон с моей тропы! – с досадой говорит мужчина в черной куртке: толкнув плечом Посланника небес, он обгоняет и спешит вперед.

– Да разве тесно тут? – кричит Посланник ему в след, оглядывая удивленно просторную тропу. Довольно было места для обгона, без сомнений.

Мужчина быстро оглянулся и злобно прошипел:

– Ты что, дедуля, хочешь встряски? – он кулаки потирает и на Посланника хмуро взирает.

– Да ладно, уж не горячись! – взмолился ангел. И хоть бессмертен он, но стало жутко.

Мужчина грубо кашлянул и нехотя поплелся дальше.

Здесь необходимо маленькое отступленье. Ведь нужно ж описать, как выглядел Посланник наш небесный в мире человечьем: он каждый раз в старца перевоплощался. Удобный маскарад, чтоб скрыть от всех свой истинный наряд и крылья, которые закрыли бы полгорода.

На этот раз одет он был в костюм нарядный с бабочкой, поверх которого краснела куртка, и шапка на седых кудрях пестрела синевой.

«Наряд не слишком подходящий для города чудного!» – решил он и, щелкнув пальцами, облек себя в унылые бесцветные оттенки. Не должен выделяться он, коль радужная яркость не в почете здесь.

Пошел он дальше, но взгляд вылавливал лишь горькие картины, не вдохновляющие на свершенье благих дел. Здесь даже псы, как черти, готовы горло перегрызть любому. А коты! Коль взор на них свой кинешь, они, как ястребы в воздух взметнутся и на тебя, как блохи метнутся! И норовят же, злюки, глаза когтистой лапой разодрать! А голуби! А голуби какие!.. Посланнику небесному на голову садятся и как безумные по его бедной шапке долбятся! Не просто наглых птичек отогнать. Пришлось и здесь свое волшебство применять. Тут даже звери одичали и только то и делали, что сердито ворчали.

– Не мудрено, что гости здесь редчайшее явленье! – сказал Посланник вслух и тут же пожалел. Мальчишки, что поблизости друг в друга комья земли кидали, услышали его и тут же заворчали.

– А кто тебя просил сюда совать свой любопытный нос? – спросил один.

– Иди отсюда поскорей, пока не оторвали тебе ухо! – воскликнул другой.

– Не нравится ему здесь!.. Так чего ты в городе нашем торчишь? – поинтересовался гневно третий.

Качает грустно головой Посланник Рождества и отвечает:

– Хороший вопрос! Похоже, меня сюда какой-то злобный и мстительный бес занес! Попутал планы, погубил устремленья и не видать мне в моем списке пополненья!

Дети, переглянувшись тут же смешливо спросили:

– Какой еще список? Список дурачков? Так занеси себя туда ты сам! – они ехидно посмеялись.

Мальчишка, что был постарше остальных, вперед шагнул и с упоеньем прикрикнул: – И братца младшего моего добавь в тот список заодно! Я и тебя терпеть не в силах, но, поверь, его гораздо больше! – засунув руки в черное пальто, он с вызовом на ангела взирает.

Посланник Рождества недовольно сдвинул брови и воскликнул:

– Да ты ж меня впервые видишь! Чем заслужил я неприязнь твою?

– Для этого причина не нужна! – махнул рукой мальчишка. – Она у нас приправа, вроде соли, к блюдам повседневным…

И ангел, задумчиво лоб почесав, спросил:

– А братец чем не угодил тебе, Сережа?

Мальчишка удивленно распахнул глаза.

– Откуда имя мое знаешь?

– Неподалеку от тебя живу, – поясняет он. И ангелы иной раз лгут, чтоб не раскрыться пред людьми, не выдать всех своих секретов.

– Понятно… – кривиться Сережа. – А братцу слишком много чести, чтобы его любить, превозносить. Он лишний рот в семье, что непонятного? – и, опрокинув рядом стоящего подростка, стал снова комья грязные лепить. Не всех еще в грязи по уши изваляли! Забот по горло!

– Какие добрые детишки! – усмехнулся ангел и дальше пошел. Не весь же он город еще обошел!.. Хотя и прошел половину почти… Неужто совсем кандидатов на список желаний ему не найти?

Нет, он еще не сдается. Пусть даже придется в каждый дом зайти, отыщет он хотя бы одного, иначе погублено будет навеки в Злобонраве Рождество! Скоро совсем забудут его! Никто не пожелает соседям добра, не угостит внуков куском праздничного пирога, не будет колокольных звонов и в День Рождения Христа здесь будет только унылая тишина. И ни колядок, ни веселых плясок у елок городских, лишь хмурое и жалкое подобье жизни, где радость позабыта, словно смертный грех, а грубость, злость, досада и угрюмость воспеты, будто добродетели.

Он поворачивает за угол, идет по несуразно-безобразной улочке и видит девочку в сером пальтишке: она лепет у дороги снеговика. Наш ангел тут же мило улыбнулся. Хотя тот снеговик-грязевик вместо ведра, на голове вдруг рогами из палок обзавелся.

«Надо же! Хоть кто-то атрибут зимы, веселья и праздников воспел!» – подумал он и поспешил к девчонке с расспросами.

Но девочка, завидев странного старца, сама приступила к вопросам:

– Как звать тебя, дедуля? Меня, – Аня.

Посланник Рождества растерян. Без имени на небесах прописан он.

– Ах, неважно! – махнула рукой вдруг девчонка. – Хотела прозвище тебе смешное дать, но передумала…

А ангел более не удивлен. Очередной подвох от жителей Злобонрава его не в силах уж смутить. Или огорченьям еще быть?

– Наряжен ли твой дом? – интересуется у девочки он. – И полон ли гостей он? И затеваете ли вы колядки?

Аня ему тут же отвечает:

– В нашем доме посетителей не бывает. Вот и к другим нам неповадно шастать: никто гостям здесь рад не будет! И украшения нам ни к чему, зачем на эту глупость тратить время?

– Веселые нравы! – смеется Посланник Рождества. Но смех тот грустный.

– Хотите, дом свой покажу? – вдруг предлагает Аня и за руку его берет.

– Хочу! – обрадовался ангел. Хоть кто-то в гости милостиво пригласил! И вдруг кутья там его ждет? Вот это будет загляденье!

И девочка ангела в свой домик ведет. Заводит в комнату, где ее братец Анатолий себе рубашку неуклюже шьет. Он хмурым взором косится на визитера, но молчит.

Ангел, окинув беглым взглядом бесцветные унылые стены, где нет обоев и картин, спросил:

– У вас ремонт?

– А как же! – ухмыльнулся Анатолий. Зарос весь, рыжая борода скрыла пол его лица, и взгляд угрюмый из-под густых бровей недобро сверкает на гостя непрошенного. – Ты что, не местный? – вдруг спрашивает он. – Иначе черт тебя сюда бы не принес! Мы, злобонравцы не чествуем гостей!

– Поверь, совсем не черт меня принес! – обижается Посланник Рождества.

– Поджарить бы тебя на сковородке! – злится Анатолий. – Чтоб неповадно было лазить по чужим домам!

– Не тронь, дедулю! – вдруг заступилась Аня.

И ангел приятно удивился: благородству все же быть! Но радуется слишком рано он, девчонка бойко добавляет:

– Но в рюкзак его хоть глазком загляни! Вдруг там мясной пирог или еще какое объеденье… Может, варенье? – она сердито усмехнулась и от деда в сторону своего мрачного братца отвернулась, – а тот и рад стараться: стащил с его плеча рюкзак и принялся копаться там, будто в своих собственных вещах.

– Странно! – восклицает Анатолий. – Совсем тут пусто!

«Еще бы!» – ангел ухмыльнулся, забрал рюкзак и прочь ушел. Продолжил поиски свои. Решил пойти он ближе к центру города. Ох, как же он сердит! Здесь, в Злобонраве, люди не знают ни милости, ни чести, ни добра!

И вот, он видит чудо! Улыбку на лице того, кто шел навстречу! Неужто повезло! Улыбка до ушей! Какое нынче загляденье! Особенно после моря огорченья!

Как поравнялись, ангел незаметно повернул и вслед за незнакомцем прошмыгнул. Тем незнакомцем был молодой темноволосый мужчина в сером плаще и в черной шляпе. Посланец Рождества локатор свой небесный навострил и тут же мысли незнакомца словами в воздухе повисли! Расплылись кляксами в туманной дымке. Прочел их ангел:

– Как хорошо, что не видел меня никто! Не догадается сосед о том, что это я сломал его велосипед! Пусть катится теперь на своих двоих, чтоб неповадно было рожицы мне корчить!

Этого мужчину звали Михаил. Об этом ангел тоже успел узнать, еще раньше, чем сумел его мысли прочитать.

«Эх, рано! Рано обрадовался!» – огорчился ангел. Но путь держал свой дальше.

А время, будто молния летит, и Посланник небесный спешит. «Найти, найти хотя бы одного!» – повторяет снова он, но надежда все тает и тает, как грязный снег, что этот мрачный город укрывает.

– Эй, дедушка! – вдруг слышит ангел и, оборачиваясь, видит симпатичного десятилетнего мальчугана в синей куртке. Он шустро направляется к нему, выкрикивая: – Давайте с рюкзаком тяжелым помогу и донесу до пункта вашего значенья! То есть… хотел сказать я, – назначенья! – запнулся на минуту он.

Не улыбается мальчишка, но и не хмурит брови. Приятное разнообразье после стольких гневных лиц. И цвет одежды настраивает на задушевный разговор. Впервые ангел цветную куртку в Злобонраве увидал! Неужто это благоприятный для него сигнал? Из рюкзака он достает альбомы, карандаши и шоколадные конфеты.

– Это тебе! – улыбается Посланник Рождества.

Мальчишка хоть и растерян неожиданным подарком, но благодарит, в то время как ангел хитро песню себе под нос мурчит.

На самом деле, в рюкзаке нет ничего, хотя для виду он наполнен будто чем-то. Но мальчуган был первым, кто помощь в Злобонраве предложил. Ну как его за доблесть тут не наградить? Когда он, вопреки городским традициям решил ему добром дорогу устелить?

– Дедуля! Я вижу – вы устали слишком! – произносит розовощекий мальчуган. – Давайте понесу я ваш рюкзак! Мне будет совсем не тяжело! Еще не такие ноши я таскал, когда родителей с работы встречал! Или прохожих выручал, когда им помогал!

– Спасибо, милый друг! Помощник немощным и старым! – растроган ангел. Оттаяла в его душе надежда и свой рюкзак протягивает он мальчишке, хотя и пуст он, но для виду полон.

Мальчишка радостно рюкзак забрал, конфеты, альбомы туда запихал и тут же, словно заяц вдаль умчал. Лишь пятки его коричневых ботинок засверкали в подворотне.

Посланец Рождества лишь рот от изумления открыл: мальчишка его обдурил. Вот ненасытное создание! Подарков мало, нужно было деда до ниток обобрать! Не малым будет его удивление, когда он в полном рюкзаке найдет лишь пустоту.

– Наивен я! – сердится на себя ангел. – Локатор свой не соизволил в этот раз настроить! И мысли прочитать! Собратья посмеются потом с него! А, может, уже с небес глазеют на него и шуточки сыплют о том, как ловко человечий мальчуган обвел его вокруг пальца.

Совсем упал наш ангел духом. Впервые он не видит никого, кто заслуживает подарка ценного его. Присел он на пенек, вздохнул разок, и очи в землю опустил.

Уж вечер наступил, а он все на пне сидел и грустил. И мокрый снег наряд его невзрачный облепил, как стая жадных мух.

– Чего печалимся, дедуля? – услышал он вдруг и встрепенулся.

Пред ним стоит старуха вековая, сухая, тощая, кривая, но еще живая, хоть дышит тяжело. Костлявые руки с палками срослись: без трости шагу не ступить ей, слишком тяжко. Морщины все лицо избороздили, глаза полу ослепшие на мир устали уж смотреть.

– Ты не стареешь, как погляжу я! – вдруг молвила она, прищурив глаз свой серый. – Такой же моложавый, хоть и в деда снова обрядился! Меня не проведешь! Еще тогда я поняла, что ты совсем не человек…

Посланник Рождества вскочил, будто ошпаренный, с пня, и с изумлением в старуху взгляд свой вперил.

– Откуда знаешь ты меня? Что за дела? – он возмущен. Его раскрыли с потрохами. Ни одному людскому существу не в силах совершить такое. Он выставил вперед ладонь и в жизнь старухи заглянул, как в книгу. До детства страницы пролистав, он изумленно убирает руку.

– Неужто предо мной Татьяна? Та самая, что славилась своими добрыми делами? Та самая, которую встречал в совсем других местах? Не в Злобонраве?

– Та самая! – смеется старуха.

– А как ты поняла, что не из мест земных я? Ведь с осторожностью все делал!

– Вот как исполнилось мое желанье, тогда и поняла!

– Но ты его не говорила вслух, мы о другом болтали! – не перестает удивляться ангел. Люди не так просты, как полагал он.

– Я догадалась, – ответила старуха, – чрезмерно ты выспрашивал за жизнь мою и за поступки, но я молчала о делах своих хороших. Не пристало было мне хвалиться. Но ты ведь все равно узнал! Вот сам себя и сдал! – усмехнулась она. – Прочел небось все в голове моей без помощи и без признаний…

– Все верно, – ангел смущенно спрашивает дальше: – А что же ты забыла в этом хмуром городе?

– Когда-то много-много лет назад родителей сюда закинул случай. Вот так и очутилась здесь. А знаешь, не сиди тут, не тужи, пойдем ко мне домой, погреемся у печки! – предлагает участливо она. – Давно уж мокрый снег и слякоть уступили дорогу морозным сумеркам! Хотя тебе мороз не страшен, но душу отогреть за разговорами приятными и ангелу охота, верно?

– Верно! – улыбается посланник Рождества и бредет вслед за старухой. Нашелся нынче человек, которому не наплевать на то, что кто-то будет горевать на пне в прекрасный вечер этот. Но вот беда! Желание, однажды подаренное хорошему человеку, второй уж раз не может он вручить. А, значит, Рождество в Злобонраве, может и не наступить. Хотя оно и так тут не в почете, но этот год, – последний шанс спаси чудесный этот праздник в угрюмом городе, где даже зайцы тут обретают облик злобных дикарей, готовых штанины тебе разорвать, когда мимо кустов пойдешь ты гулять.

И вот, они приходят в дом к Татьяне, которой нынче девяносто девять лет. Она, пытаясь неуклюже печь зажечь, копается в золе, и ангел, сделав знак рукою, управляется с золою в одну секунду и, накидав поленьев, зажигает быстро огонек. Какой смысл прятать волшебство от того, кто давно раскусил его?

Рассказывая о своих приключениях в этом городе, ангел нагревает чайник и разливает ароматный чай по разноцветным чашкам, не приложив усилий. Они садятся в выцветшие кресла и дружно попивают чай, закусывая пряниками.

– Спасибо, поухаживал за мной ты… – признательна Татьяна. – Хотя ты гость и мне пристало быть радушною хозяйкою, но слишком я стара и с печью возилась бы и до утра. Теперь и мой черед благодарить. Я, кажись, знаю, как Рождество здесь воскресить! – с улыбкой говорит она.

– Да разве такое возможно? – ангел удивлен. Когда во всех домах нет атрибутов Рождества: кутьи, подарков, елок новогодних и смеха и любви и уваженья! Какое тут может быть Рождеству спасенье?

– Да погоди ты, не горячись! – шепчет старуха. – Хочу я рассказать о людях здешних… О том, что превратило их в коварных забияк. Не жизнь здесь, а сплошное выживание! Поверь, мне, не всегда в том их вина. Ты шел по миру, в сотнях городах бывал и многих наделил подарком замечательным своим, дух Рождества вселил в дома. Ведь большинство людей, – хорошие. Ты мысли их читаешь, знаешь это! Но… легко быть добрым, милым и участливым, когда в доме тепло, когда все хорошо, когда на столе – густо, когда в желудке не пусто! Когда здоровы все и сыты, когда над головою мир и процветанье. Когда плодородные поля одаривают урожаем сполна! А здесь что? Нет благодатных почв, одна лишь глина да камни. И природа, как суровая карга! Зимой, – дожди, а летом, – засуха. Коварные соседи совершали подлые набеги и уносили то скудное зерно, что удалось им с помощью стараний вырастить на жалких неплодородных землях. И год за годом их жизнь превратностей полна. Куда ни глянь, – везде лишенья и разруха, откуда ж радости зайти в сей город? Все двери для нее закрыты. Вот люди и отчаялись, а вся суровость их лишь напускная, она броня от бед… – старуха Татьяна на миг замолкает и с пониманием на удивленного ангела взирает. Не в силах он поверить в то, что слышит. Как мог он пропустить такое? Как мог не узреть той истинной причины, которая всю радость вымела метлою из Злобонрава?

Старуха после паузы продолжила свою непраздничную речь:

– Да, не особенно добры они, но все ж отважны, коль бремя тяжкое несут уж столько лет.

– А что же Аня? – спросил Посланник Рождества. – Я не успел пройтись по закоулкам ее жизни…

Старуха ответила:

– Аня, – сирота. Сейчас она на попечении братца Анатолия. Родители их умерли, в нужде живут они, как и остальные жители Злобонрава… – она на миг замолкла, но потом прибавила полушёпотом: – Даю понять тебе, мой ангел, коль занесешь ты просто так добро, без всяких там проверок и причин, поверь мне, их сердца оттают. Ведь глубоко в душе они еще мечтают о хорошем… и о счастье, которое давно уж не показывало им свой лик.

Задумался ангел. Татьяна права, здесь нужна его доброта. Здесь нужна веселая праздничная суета и дюжина помощников, иначе ему одному не справится и до утра. Спешит на улицу он и глядит на небо. Там звезды и тонкий яркий месяц. Посланник Рождества тут же тучу взмахом пальцев притащил, и городок снежинками снабдил. Украсил снег невзрачные дома и грязные тропы, корявые деревья и безобразные кусты.

– Совсем другое дело! – обрадовался он и из снежинок, небесных льдинок он тут же армию снеговиков соорудил. Вот и помощники для добрых дел, ведь надобно, чтоб до рассвета он обязательно успел.

– Какое диво! – то вышла на крыльцо старуха и обомлела от увиденного.

А ангел время не теряет и тут же снеговикам задания посылает:

– Вот вам новогодняя мишура! Пока все люди спят, нарядите в цвета эти унылые дома! Накройте праздничную скатерть, и пусть украсит стол двенадцать блюд. И гусь рождественский! Кутья – в центре стола! Она должна быть из зерна, пусть символ воскрешения к жизни присутствует везде в День Рождения Иисуса Христа! Добавьте туда мед – без символа здоровья и благополучия не обойтись нам здесь. За мак вы тоже не забудьте: достаток пусть вольется в обнищалые дома. Вот утром будет жителям сюрприз! Ведь столько лет нужда по городу гуляла, что люди Злобонрава забыли о добре, о сытости и о веселой праздничной кутерьме!

Снеговики спешат исполнить все задания, а Посланник Рождества, тем временем, летит на главную площадь и украшает ель.

– Какая тощая она! Да и мала! – сетует он и, руки к небесам подняв, заставил дерево взрасти до крыш домов и даже выше. Взметнув снежинки с троп, с них сплел гирлянды. А шишки еловые в новогодние шары вдруг превратились и в разные пестрые цвета принарядились. На верхушку ангел водрузил золотистую звезду.

Пока он город украшал, он тихо припевал:

Сосны в иней наряжу, березам стволы отбелю,

В снежные шапки все кусты наряжу,

Сосульки в кленовые ветви вплету

И все тропинки запорошу.

Белкам шишки в сугроб потрушу,

Замерзшим птицам на ветку

Закатный солнца луч пущу,

Нити серебра в косы ивам заплету.

На замерзшие ручьи и долины

Снежную лавину, словно покрывало,

Бережливо опущу и колыбельную

Матушке-земле спою!

* * *

Ох, и принарядил он город! Чудеснейший кудесник, волшебных дел мастер!

– Прекрасна елка, спору нет! – старуха-Татьяна уж дома не осталась, она вслед за ангелом увязалась и с похвалой следила, как Посланник Рождества украсил площадь и рядом стоящие серые дома.

Да, город стал приветлив и наряден. И нет унылых расцветок, все нити радуги вплелись в дома, в деверья и в заборы. Гирлянды блещут в каждом доме, и стол накрыт рождественскими блюдами, и звон церковных колоколов звучит, как песня пробужденья от хмурых и тяжелых снов, от горькой яви.

Проснулись люди Злобонрава. Их ангел предусмотрительно до рассвета усыпил, чтоб раньше времени сюрприз не увидали. Ох, каково же было их изумление! Куда ни глянь, везде услада для уставших глаз: наряженные елки, столы ломились от еды, а бледные дома вдруг перекрасились в веселые желтые оттенки! Как будто солнышко присело на каждый дом, чтобы отдохнуть. И даже звери подобрели, когда сытно поели. Теперь они ластились к людям, забыв о длительной вражде.

Покушав сытно, вспомнив Рождество, и что для них раньше значило оно, все люди ринулись к центральной елке. Приветствуют они друг друга:

– Христос родился!

– Славим его!

Смущаются они, краснеют, неловко им поступки свои пакостные вспоминать. Но в сердце ведь добро еще жило и вот, на поверхность вышло оно.

С появлением первых рассветных лучей, как полагалось нашему ангелу, вернулся он на небо. Увидел он уже с небес: Рождество в этом городе спасено. Везде звучат слова извинения, а дальше смех и радость от прощения.

Заметил ангел и старых знакомых здесь: Михаила, – он починил велосипед и попросил прощения у своего соседа. Тот с радостью извинения принял и Михаила по-дружески обнял. Ведь день прекрасный нынче не для злобы чудо в каждом доме воскресил.

А тот мальчишка, что украл его рюкзак, покаялся у елки: «Не буду больше стариков я обижать! – и, после короткой паузы, добавил торжественно: – Да и других. Теперь я буду всем просто так помогать!

Добреют люди на глазах. Сережа с младшим братом вдруг обнялся, с тем самым, которого он будто бы не любил. Оказывается, любить и почитать друг друга так приятно. От этого тепло и весело!

И Анну видит ангел. Она на небо взор кидает и произносит: «Спасибо тебе, дедушка! И… прости за все!».

Неужто ему говорит? Посланник Рождества в растерянности. Конечно ему! Хитрющая девчонка так же, как когда-то Татьяна, догадалась, кто руку к городу так здраво приложил и чудом тут все окружил.

И ангел будто помудрел, благодаря Татьяне. Не зря ее когда-то своим подарком ценным наградил. О ней он, кстати, тоже не забыл: котенка подарил, который одиночество ей скрасил. И кот тот вовсе не простой, – не только милый друг, но и помощник в доме. Он может говорить и печку затопить и стол накрыть, водой с колодца старую Татьяну снабдить и борщ сварить. Старуха счастлива: и ей Рождественское утро дарит чудо.

И видит ангел, как розовеют лица. То души от забот оттаяли, и радость в сердце робко впустили. И даже самые злые вдруг слезу счастья пролили. Давно не видели они веселья, давно в сердцах их не было удовлетворенья.

Решил за городом он присмотреть, и больше там нужде не петь и не плясать! Пусть катиться к чертям! Дорогу – праздничным яствам! И хлебу и блинам!

Да здравствует Рождество! Пусть каждое человеческое сердце задобрит оно! Пусть каждую душу очистит оно! И всем, кому тяжело: избавит от бед и подарит тепло!