Actio! Гид по успешному инвестированию [Питер Линч] (pdf) читать онлайн

Посвящается детям семьи Линч (Мэри, Энн, Бет), детям
семьи Ротчайлд (Чонси, Бернсу и Саше), а также всем
начинающим инвесторам, юным и взрослым

Благодарности
В первую очередь хотелось бы упомянуть о людях,
которые работали над исследованиями и проверкой фактов
для этой книги: Кейти Джонсон, Чарлин Найлз, Деборе
Понт, сотрудничающих с нами с любезного согласия
журнала Worth, а также о Пегги Маласпина и ее
помощниках в Malaspina Communications Лин Хэдден,
Карен Перкан, Элизабет Пендергаст и Сьюзен Познер.
От Fidelity и ее специалистов хочется отметить Роберта
Хилла, Барта Греньера, Сюзанну Коннели, Тима Берка,
Эвелин Флинн, Ширли Гаптилл, Боба Беквита, Джулиана

Лима, Дебби Кларк, Джеффри Тодда и Дениз Рассел. От
Securities Research Corporation — Дональда Джонса и его
персонал.
Также мы хотели бы поблагодарить сотрудников
Публичной библиотеки Уэллсли и библиотеки колледжа
Бэбсон, Джоан Моррисей из школы Святой Агнессы,
Дэвида Берсона из Fannie Mae, Нэнси Смит, директора по
обучению инвесторов в Комиссии по ценным бумагам и
биржам, а также наших агентов Доу Кувера и Элизабет
Дархансофф, редактора Боба Бендера и его помощницу
Джоанну Ли.

Предисловие
Средние и старшие школы часто забывают об одном очень
важном предмете — инвестировании. Это явное упущение.
Мы учим истории, но не той ее части, где говорится о
великих успехах капитализма и той роли, которую
компании сыграли в изменении (по большей части, к
лучшему) нашего образа жизни. Мы учим математике, но
не той ее части, где показывается, как простая арифметика
рассказывает об истории компаний и помогает
предсказать, ждет их успех или поражение в том, что они
пытаются сделать, и можем ли мы получить прибыль по их
акциям.
Мы учим домоводству: шить, готовить индейку и даже
вести бюджет и следить за счетами. За бортом же часто
остается мысль о том, что умение откладывать деньги с
ранних лет — это главное для будущего процветания, что
инвестирование этих средств в акции — это лучший шаг,
который человек может сделать (наряду с покупкой дома)
и что чем раньше вы начнете откладывать и вкладывать
деньги в акции, тем лучше будет ваше положение в
долгосрочной перспективе.
Мы учим патриотизму, но больше говорим об армиях и
войнах, политике и правительстве, а не о миллионах
больших и маленьких компаний, являющихся ключевым
фактором нашего процветания и силы как нации. Без

инвесторов, вкладывающих средства в появление новых
фирм, которые будут нанимать новых сотрудников или
помогать старым компаниям расти, становиться более
эффективными и платить более высокое жалование, мир —
такой, каким мы его знаем, — прекратит свое
существование, работы ни для кого не будет.
За последние пять лет [1] в так называемых странах
коммунистического блока произошли огромные
изменения. Изменился их политический и экономический
строй. Среди того, что требовали люди, были: демократия,
свобода слова и свобода вероисповедания; но помимо всех
этих гражданских свобод они хотели свободы
предпринимательства. Она включает в себя право
производить товары, продавать их и покупать в магазинах,
право иметь в собственности дом, квартиру, машину или
свое дело, что до недавнего времени не дозволялось
практически половине населения земного шара.
Люди буквально сражались за то, чтобы получить ту
экономическую систему, которая у нас уже есть. Но даже в
наших собственных школах не учат основам того, как
работает эта экономическая система; тому, что в ней есть
хорошего и тому, как можно воспользоваться ее
преимуществами, став инвестором.
Инвестиции — это весело. Это интересно. Знания о них
могут обогатить ваш опыт несколькими путями. Они могут
проложить вам путь к процветанию на всю оставшуюся
жизнь. Тем не менее большинство людей не начинают
вкладывать свои средства, пока не достигнут среднего
возраста — времени, когда глаза уже плохо видят, а талия
раздается вширь. Тогда они открывают для себя
преимущества владения акциями и жалеют, что не знали о
них раньше.
В нашем обществе принято, что мужчины
распоряжаются финансами, а женщины стоят в стороне и
смотрят, как мужчины проваливают все подряд. Но в
инвестировании нет ничего такого, что женщины не могут
делать так же хорошо, как и мужчины. К тому же

предрасположенности к инвестированию никоим образом
не связаны с вашим набором хромосом. Так что, когда вы
слышите, как кто-то говорит: «Он прирожденный
инвестор», не верьте этому. Инвесторами не рождаются,
инвесторами становятся.
Принципы управления финансами просты, их легко
освоить. Первый принцип: ваши сбережения равны вашим
инвестициям. Деньги, которые вы держите в свиньекопилке или прячете под матрасом, не могут считаться
вложением, но каждый раз, когда вы несете деньги в банк
или покупаете сберегательную облигацию или акции
компании, вы инвестируете. Кто-то другой возьмет эти
деньги и использует их, чтобы построить новые магазины,
новые дома или новые фабрики. Возникнут новые рабочие
места. Новые рабочие места означают, что большее
количество людей будет получать зарплату. Если эти люди
смогут отложить часть своих заработков и направить их на
инвестиции, весь процесс начнется заново.
То же самое происходит с каждой семьей, каждой
компанией, каждой страной. Будь это в Бельгии или
Ботсване, в Китае или Чили, в Мозамбике или Мексике, в
General Motors или в General Electric, в вашей семье или в
моей, те, кто откладывает деньги и инвестирует их, в
будущем преуспеют больше, чем те, кто спускает все
средства, оказавшиеся у них в руках. Почему Соединенные
Штаты считаются богатой страной? В какой-то момент у
нас была одна из самых высоких норм сбережений в мире.
Должно быть, вам не раз говорили, что важно получить
хорошее образование, чтобы найти многообещающую
работу, которая будет приносить большой доход. Но,
возможно, вам так никто и не объяснил, что в
долгосрочной перспективе ваше будущее состояние
определяет не только то, сколько денег вы можете
заработать. Оно связано и с тем, какую часть этих средств
вы заставляете служить вам, откладывая их и инвестируя.
Лучшее время начать вкладывать средства — тогда,
когда вы еще молоды, и мы более подробно поговорим об

этом позже. Чем больше у вас времени есть на то, чтобы
ваши инвестиции подросли, тем значительнее будет размер
вашего состояния в конце. Но данное введение в
управление финансами предназначено не только для
молодых людей. Его аудитория — начинающие инвесторы
всех возрастов, путающиеся в акциях и облигациях и до
сих пор не имевшие шанса познакомиться с основами этой
науки.
Люди теперь живут гораздо дольше, чем раньше, а это
означает, что и счета им приходится оплачивать в течение
куда более долгого срока. Если пара доживает до 65 лет,
велики шансы, что оба супруга достигнут и 85, а если им
восемьдесят пять, то у одного из них хорошие шансы
дожить до 95. Чтобы покрыть расходы на жизнь, им
понадобятся дополнительные средства, а лучший способ
их получить — это инвестирование.
Не поздно начать вкладывать деньги и в 65. Сегодня
люди этого возраста могут рассчитывать еще на 25 лет
жизни, в течение которых их средства будут расти, давая
им материальные возможности оплачивать счета в течение
всего этого срока.
Когда вам 20 лет, трудно представить, что наступит
день, когда вам будет 65, но, если у вас есть привычка
откладывать и инвестировать, к тому времени ваши деньги
уже будут работать на вас уже почти полвека. 50 лет
сбережений дадут потрясающие результаты, даже если вы
откладывали каждый раз совсем небольшую сумму.
Чем больше вы инвестируете, тем лучше для вас и для
всего государства, потому что ваши деньги помогут
создать новые компании и рабочие места.

Введение

Компании вокруг нас
Когда группа людей начинает какое-то дело, они обычно
создают компанию. Большая часть деловой жизни во всем
мире протекает именно благодаря деятельности компаний.

Само слово происходит от латинского понятия,
означающего «спутник».
Официально компании называются корпорациями. Это
слово происходит от еще одного латинского слова
«corpus», что значит «тело» или «совокупность различных
предметов, составляющих единое целое», в данном случае
— совокупность людей, собравшихся вместе, чтобы вести
бизнес. Слово «corpse» [2] также происходит от слова
«corpus», хотя и не имеет никакого отношения к
обсуждаемому вопросу, поскольку трупы не могут
заниматься бизнесом.
Создать корпорацию легко. Все, что требуется, — это
заплатить небольшой сбор и заполнить несколько бумаг в
том штате, где вы хотите получить юридический адрес.
Чаще всего выбирают Делавэр, потому что его законы
особенно благоволят бизнесу, но тем не менее каждый год
в каждом штате появляются тысячи новых акционерных
обществ. Если вы видите сочетание букв «inc.»,
присоединенное к названию бизнеса, это значит, компания
подала бумаги на то, чтобы акционироваться. «Inc.» — это
сокращение от «incorporated», т.е. «акционированный».
С точки зрения закона корпорация — это отдельное
лицо, которое может понести наказание за плохое
поведение (обычно в виде сборов и штрафов). Это главная
причина, из-за которой владельцы берут на себя труд
акционировать свою компанию. Если они делают что-то не
так и против них возбуждают дело, расхлебывает все
корпорация, а они освобождаются от обязательств.
Представьте, если бы вы взяли без разрешения машину
родственников и въехали на ней в дерево, насколько лучше
вы себя чувствовали, если бы были акционированы.
Помните катастрофу с Exxon Valdez, случившуюся на
Аляске, когда нефтяной танкер налетел на риф и вылил в
пролив принца Уильяма 50 000 кубометров нефти?
Уровень загрязнения был очень высок, и потребовались
месяцы, чтобы его очистить. Танкер принадлежал Exxon,
третьей по размерам компании в Америке. В то время у нее

были сотни тысяч акционеров, являвшихся совладельцами
бизнеса.
Если бы Exxon не была акционирована, этим людям
пришлось бы нести за происшедшее ответственность по
отдельности, и они потеряли бы все свои сбережения из-за
разлива нефти, в котором не были виноваты. Даже если бы
Exxon признали невиновной, совладельцам пришлось бы
брать на себя расходы по оплате адвокатов, чтобы
защитить себя: в этой стране вы невиновны, пока не
доказано обратное, но юристам все равно приходится
платить.
В этом и прелесть корпораций. На них могут завести
дело, как и на их управляющих и директоров, но
владельцы — держатели акций — находятся под защитой.
Начнем с того, что на них не могут подать в суд. В
Великобритании компании добавляют слова «с
ограниченной ответственностью» к своим названиям, что
указывает на то, что юридическая ответственность их
владельцев ограничена, как и в США. (Если кто-нибудь
когда-нибудь спросит вас, что же означает «с
ограниченной ответственностью», вы сможете ответить на
его вопрос.)
Это главная внутренняя гарантия нашей
капиталистической системы, поскольку, если бы
акционеров могли привлекать к ответственности каждый
раз, когда компания совершает ошибку, такие люди, как
мы с вами, боялись бы покупать акции и становиться
инвесторами. Зачем брать на себя риск оказаться в ответе
за очередную крупную утечку нефти, волос в гамбургере
или бесконечное разнообразие других происшествий,
которые каждый день случаются в бизнесе? Без
ограничений ответственности никто и никогда не купил бы
ни одной акции на бирже.

Частные и публичные компании
Подавляющее большинство компаний в США — частные.
Они принадлежат одному человеку или маленькой группе

людей, и очень часто право владения передается в рамках
одной семьи. Примеры частных компаний вы можете
найти, пройдя по главной улице в любой деревне или
маленьком городе, их можно отыскать повсюду, в каждом
крупном городе Соединенных Штатов или любой другой
страны мира. Это парикмахерские, обувные мастерские;
магазины, торгующие бейсбольными карточками;
мастерские по ремонту велосипедов, кондитерские,
магазины подержанных вещей, антикварные лавки, лавки
старьевщиков, ларьки с овощами, кегельбаны, бары,
ювелирные магазины, точки продажи автомобилей с
пробегом и местные семейные ресторанчики. Большинство
больниц и университетов также частные.
В частные предприятия посторонние граждане средства
вложить не могут. Если вы провели ночь в мотеле «Спящая
красавица» и вам понравилось место и то, как в нем
ведутся дела, вы не можете так просто постучаться в
кабинет управляющего и предложить ему стать партнером.
Если только у вас нет родственных связей с владельцами
или вы не собираетесь вступить в брак с их сыном или
дочерью, ваши шансы получить долю в бизнесе стремятся
к нулю.
Дело обстоит совсем по-другому, если вы провели ночь в
Hilton или Marriott и находитесь под впечатлением от этих
мест. Чтобы стать их владельцем, вам не нужно стучать в
чью-то дверь или жениться на чьей-то дочери. Вам просто
нужно позвонить брокеру и отдать распоряжение купить
акции. Hilton и Marriott продают их на фондовом рынке.
Любая компания, которая делает это, называется
публичной.
(Хотя в США частных компаний больше, чем
публичных, последние обычно гораздо крупнее, именно
поэтому большинство людей работают на них.)
В публичной компании вы, ваши друзья, ваша тетя
Салли и соседи по подъезду можете скупить все акции и
автоматически стать ее владельцами. Заплатив деньги, вы
получаете акционерный сертификат, подтверждающий

ваше право на часть капитала компании. Эта бумага
обладает реальной ценностью. Вы можете продать ее в
любой момент, как только захотите.
Если говорить о том, кто может стать владельцем,
публичная компания — самый демократичный институт в
мире. Это пример самых настоящих равных возможностей.
Не важно, какого цвета у вас кожа, какого вы пола, какой
национальности, к какой религии принадлежите, под
каким знаком зодиака родились. Никакого значения не
имеет и то, есть ли у вас шишки на пальцах, прыщи или
дурной запах изо рта.
Даже если председатель совета директоров McDonald’s
имеет на вас зуб, он никак не может помешать вам стать
совладельцем компании. Акции продаются на фондовом
рынке пять дней в неделю, шесть с половиной часов в
день, и любой, у кого есть деньги и кто готов их потратить,
может купить столько, сколько захочет. То, что мы только
что сказали о McDonald’s, справедливо и для любой другой
из 13 000 публичных компаний, существующих сегодня в
Соединенных Штатах. Список таких компаний продолжает
расти. Публичные компании есть повсюду, они окружают
вас круглые сутки. Вам от них никуда не деться.
Что общего у Nike, Chrysler, General Motors, the Gap, the
Boston Celtics, United Airlines, Staples, Wendy’s, Coca-Cola,
Harley-Davidson, Sunglass Hut, Marvel Comics, Kodak, Fuji,
Walmart, Rubbermaid, Time Warner и Winnebago? Все это
публичные компании. Можно сыграть в алфавит и назвать
такую фирму на каждую букву.
Внутри дома, на улице, в офисе, в магазинах вы
обязательно встретитесь с большим количеством их
продукции. Практически все, что вы едите, пьете, носите,
читаете, слушаете, на чем ездите, лежите или сидите,
сделано одной из них. Многие вещи — от духов до
перочинных ножей, от гидромассажных ванн до хот-догов,
от орешков до лака для ногтей — изготовлены
компаниями, которые могут вам принадлежать.

Простыни на вашей кровати могли сделать в Westpoint
Stevens, радио в часах — в General Electric, унитаз,
раковину и кран — в American Standard или Eljer, зубную
пасту и шампунь — в Procter & Gamble, бритвенные станки
— в Gillette, лосьон для бритья — в The Body Shop, а
зубную щетку — в Colgate-Palmolive.
Наденьте нижнее белье от Fruit-of-the-Loom, рубашку и
брюки от Hagar или Farah, купленные в Gap или The
Limited и сшитые из ткани от Galey and Lord из волокон,
произведенных Du Pont Chemical. Натяните кроссовки
Reebok или Keds, купленные в Foot Locker (подразделение
Woolworth), где вы платили картой Visa от Citibank. И вот
вы уже взаимодействуете с десятком публичных компаний,
хотя еще даже не приступали к завтраку.
А за столом вас ждут хлопья Cheerios от General Mills,
печенье Pop Tarts и вафли Eggo от Kelloggs, апельсиновый
сок Tropicana от Seagram, компании, больше известной
благодаря виски, а не фруктовым напиткам; печенье
Entenmann доставила вам компания Philip Morris, которая,
помимо сигарет Marlboro, также производит сыр Kraft и
хот-доги Oscar Mayer. Ваш тост мог выскочить из тостера
от Toastmaster, компании, которая вошла в бизнес еще в
1920-х гг. и до сих пор занимает в нем ведущее положение.
Кофеварка, микроволновка, плита и холодильник были
изготовлены публичными компаниями, и крупные
супермаркеты, где вы покупаете продукты, также являются
таковыми.
Возможно, мимо вас проехал школьный автобус,
сделанный General Motors из стали от Bethlehem Steel, его
ветровое стекло изготовили в PPG Industries, шины — в
Goodyear, а колеса — в Superior Industries из алюминия,
полученного от Alcoa. Бензином автобус заправляется в
Exxon, Texaco или в одной из других многочисленных
публичных нефтеперерабатывающих фирм. Автобус
застрахован в Aetna. Сам по себе он принадлежит Laidlaw,
компании, которая руководит системой школьных
автобусов во многих школьных округах.

Книги в вашей библиотеке скорее всего были
напечатаны одной из публичных издательских компаний,
например, McGraw-Hill, Houghton Mifflin или Simon &
Schuster — где была впервые издана эта книга. Simon &
Schuster является подразделением Paramount, которая до
недавнего времени владела спортивным комплексом
Madison Square Garden, баскетбольной командой the New
York Knicks и хоккейной командой the New York Rangers.
В 1994 г. другая публичная компания Viacom провела
слияние с Paramount.
Такие вещи постоянно происходят в бизнесе. На Уоллстрит происходит больше захватов и битв, чем вы можете
увидеть в любом военном фильме, снятом Paramount или
Universal Studios, подразделением MCA, которое взяли под
свой контроль японцы, или даже самой MCA, которая
теперь является частью Seagram.
Возможно, в ближайшем кафе вы едите ланч,
приготовленный на плите Amana Radar, изготовленной
Raytheon, той же самой компанией, которая делает
ракетные комплексы Patriot. Или вам нужно поесть
побыстрее и вы заглядываете в ближайшее заведение
публичной компании, чтобы перехватить гамбургер. Это
может быть McDonald’s, Wendy’s или Burger King —
подразделение Grand Metropolitan, британской публичной
компании. Кока-колу и пепси-колу также изготавливают
публичные компании, а Pepsi также владеет Taco Bell,
Pizza Hut, Frito-Lay и Kentucky Fried Chicken, так что ее
акционеры вкладывают средства сразу во все эти
заведения.
Шоколадки Hershey, жевательная резинка Wrigley’s,
ириски Tootsie Rolls и большая часть сладостей в торговых
автоматах производится публичными компаниями, за
исключением батончиков Snickers, которые выпускаются
семьей Mars.
Ваш телевизор также изготовлен публичной компанией,
скорее всего, японской. Если у вас есть кабельное
телевидение, то велик шанс, что компания, поставляющая

эти услуги, является публичной. Из трех основных
телерадиосетей CBS недавно была поглощена
Westinghouse, NBC принадлежит General Electric, а ABC
сливается с Disney. Westinghouse, General Electric и Disney
— публичные компании, к ним же относится и Turner
Broadcasting, владеющая и управляющая CNN и достигшая
соглашения о слиянии с Time Warner.
Вы можете вложить средства в Jeopardy, Wheel of
Fortune и шоу Опры [3], купив акции King World,
публичной компании, выпускающей все эти три передачи,
не говоря о многих других. Вы можете инвестировать в
«Симпсонов» или «Копов», приобретя долю в Newscorp
Руперта Мердока. Newscorp владеет Twentieth Century Fox
Television — телевизионной сетью Fox, которой
принадлежат эти два сериала. Nickelodeon, Nick at Nite и
MTV принадлежат Viacom, родительской компании
Blockbuster Video.
Большинство продуктов, рекламирующихся по
телевидению, изготовлены публичными компаниями.
Многие из рекламных роликов написаны и сняты
публичными рекламными агентствами, такими, как
Interpublic Group.
Куда легче перечислить тысячу имен пользующихся
шумным успехом публичных компаний, чем наскрести
десяток тех, которые все еще остаются частными. Их в
изобилии можно найти среди мелких семейных бизнесов, а
если речь идет о высшей лиге, то трудно найти фирму,
которая не продает свои акции. Как уже упоминалось,
таковой является компания Mars, выпускающая
одноименные батончики, Milky Way и Snickers, а также
Levi Strauss — производитель голубых джинсов.
Несколько гигантов страхования, например, John Hancock,
являются взаимными компаниями, но, возможно, такая
ситуация продлится недолго.
Практически каждая сеть магазинов или ресторанов
быстрого питания, приходящая вам на ум, каждый
крупный производитель, каждая компания с фирменным

продуктом может принадлежать вам. Это не так дорого,
как вам может казаться. По цене, немного превышающей
стоимость билета в «Волшебное королевство Диснея», вы
сможете стать совладельцем его необъятной империи, а за
стоимость 20 бигмаков с картошкой фри вы получите в
собственность часть McDonald’s или других монстров
бизнеса с Уолл-стрит.
Не важно, сколько вам лет и сколько акций вы купите за
свою жизнь, всегда приятно зайти в McDonald’s, Mango
или Circuit City, увидеть, как покупатели стоят в очереди,
чтобы купить товары, и знать, что вы владеете частью
этого места и какая-то толика его прибыли в конце концов
осядет в ваших карманах.
Это важная часть нашего образа жизни, который отцыоснователи и представить не могли. От одного побережья
океана до другого более 50 млн мужчин, женщин и детей
становятся совладельцами 13 000 различных публичных
компаний. Быть акционером — это величайший из всех
когда-либо изобретенных способов позволить большому
количеству людей принимать участие в росте и
процветании страны. Это улица с двухсторонним
движением. Когда компания продает акции, она
использует вырученные деньги, чтобы открывать новые
магазины, строить новые фабрики, улучшать свои товары,
продавать больше продукции большему количеству
клиентов и увеличить свою прибыль. А если компания
становится более крупной и преуспевающей, ее акции
делаются более ценными, так что инвесторы получают
вознаграждение за то, что нашли своим деньгам такое
хорошее применение.
Тем временем процветающие компании могут себе
позволить повысить жалование своим сотрудникам и
продвигать их на более крупные и важные должности.
Также они платят больше налогов с повысившейся
прибыли, так что у правительства будет больше денег,
чтобы потратить их на школы, дороги и другие проекты,
приносящие пользу обществу. Вся эта взаимовыгодная

цепочка событий начинается с людей — таких же как вы,
— инвестирующих свои средства в компании.
Инвесторы — это первое звено в капиталистической
цепочке. Чем больше денег вам удастся отложить и чем
больше акций компаний купить, тем лучше будет для вас,
поскольку, если вы будете разумно выбирать компании и
хранить терпение, в будущем ваши акции будут стоить
намного больше, чем в тот день, когда вы их приобрели.

Глава 1

Краткая история капитализма
Рассвет капитализма
Капитализм появился, когда люди начали делать вещи и
продавать их за деньги. Или, если они не создавали
никаких ценностей, они оказывали услуги за деньги.
Большую часть истории человечества капитализм был
чужеродным понятием, поскольку основная масса
населения не имела доступа к деньгам. Многие тысячи лет
средний человек мог прожить всю свою жизнь, не купив
ни одной вещи.
Люди работали как крепостные, рабы или слуги на
хозяев, которым принадлежала земля и все, что находится
на ней. Взамен работники получали бесплатную комнату в
хижине и крошечный участок земли, где могли
выращивать для себя овощи. Но денег они не имели.
Никто не жаловался на работу без оплаты, потому что
жаловаться было некуда. Время от времени в город
приходили бродячие торговцы, которые устраивали рынок,
но это было отдельным событием. Короли, королевы,
герцоги, графы (и прочие), владевшие собственностью —
зданиями, мебелью, животными, телегами — буквально
всем, от ювелирных украшений до горшков и сковород, —
не выпускали ее из своего семейного круга. Им и в голову
не приходило продать кусочек земли, даже если из этого
они могли извлечь большую выгоду и меньше возиться с

покосом травы. Около замков не стояли таблички с
объявлениями «Продается». Единственными способами
получить недвижимость было унаследовать ее или
захватить силой.
Во многих уголках мира, начиная с первых дней
возникновения иудаизма и во время зарождения и развития
христианства, ведение бизнеса ради выгоды было
порочным занятием: за то, что вы даете денежные займы и
берете за это процент, вас могли изгнать из церкви или
синагоги. Такое занятие обеспечивало вам
гарантированное место в аду. Банкиры имели
сомнительную репутацию, и людям приходилось хитрить и
посещать их тайком. Идея получить выгоду от сделок или
добиться успеха в жизни считалась эгоистичной,
аморальной и расходящейся с генеральным планом Бога,
создавшего упорядоченную Вселенную. Сегодня каждый
хочет улучшить жребий, который ему выпал, но если бы
вы жили в Средние века и сказали, что ваша цель
«добиться успеха» или «улучшить себя», друзья
посмотрели бы на вас с растерянностью. Понятия о
движении к успеху не существовало.
Если вы хотите узнать больше о том, какой была жизнь
до того, как появились рынки, люди стали работать за
вознаграждение и обрели свободу тратить его, прочитайте
первую главу классической книги Роберта Хайлбронера
«Философы от мира сего» [4]. Там гораздо больше
смешного, чем кажется.
К концу первого десятилетия XVIII в. мир открылся для
бизнеса с началом бойкой торговли между государствами.
Рынки росли повсюду, как грибы после дождя. В
обращении было достаточно денег, и появилось
достаточно людей, чтобы купить вещи, которые купцы
продавали для хорошей жизни. Этот новый класс торговых
людей, состоящий из лавочников, коробейников,
перевозчиков и торговцев, становился все богаче и
приобретал больше власти, чем принцы и герцоги со всей

своей недвижимостью и армиями. Банкиры вышли из тени
и начали давать займы.

Первые инвесторы Америки
В исторических трудах приводится много причин великого
успеха Америки: благоприятный климат, плодородная
почва, обширные пространства, Билль о правах,
гениальная политическая система, постоянный приток
жадных до работы эмигрантов; океаны, со всех сторон
защищающие страну от вторжений. Но доморощенные
изобретатели, мечтатели и авантюристы, банки, деньги и
инвесторы также заслуживают места в этом списке.
В первой главе нашей истории как государства мы
читаем о коренных американцах, французских трапперах,
испанских конкистадорах, моряках, которые поплыли не в
том направлении, солдатах удачи, исследователях в
енотовых шапках и пилигримах за обедом на первый День
благодарения. Но за сценой остались те, кто оплачивал
расходы на снаряжение кораблей, продукты и все
остальные счета искателей приключений. Большая часть
этих средств поступила из карманов английских,
голландских и французских инвесторов. Без них колонии
никогда не были бы заселены.
В то время, когда был основан Джеймстаун и пилигримы
высадились в Плимуте, вдоль Восточного побережья
лежали миллионы гектаров невозделанной земли, но вы не
могли просто приплыть туда, застолбить себе место,
расчистить участок леса и начать выращивать табак и
торговать с индейцами. Вначале вы должны были
получить разрешение короля или королевы.
В те дни короли и королевы правили балом. Если вы
хотели начать бизнес на королевских землях, каковыми
считались почти все территории мира, вам нужно было
получить королевскую лицензию, называвшуюся хартией о
присвоении статуса корпорации. Эти лицензии были
предшественниками современных корпораций, и никакие

предприниматели не могли действовать без такой хартии
или части чьей-то еще хартии.
Хартии были у религиозных групп, таких как квакеры из
Пенсильвании. Имелись они и у групп торговцев — тех,
что основали Джеймстаун. А получив королевское
разрешение поселиться на земле и основать там колонию,
вам нужно было найти финансирование. Именно так в игру
вступили первые фондовые рынки.
Еще в 1602 г. голландцы покупали доли в Голландской
Ост-Индской компании. Это были первые в мире
пользующиеся спросом акции, продававшиеся на первой в
мире фондовой бирже, управлявшейся с моста через реку
Амстел в Амстердаме. Там собирались толпы жаждущих
прибыли инвесторов, которые пытались привлечь
внимание биржевого маклера. Когда их энергичные
действия выходили за рамки приличий, вызывали
полицию, наводившую порядок. Голландцы потратили
миллионы гульденов (так называлась их валюта) на то,
чтобы получить привилегию — иметь долю в Голландской
Ост-Индской компании, которую сегодня, когда многие
компании известны по аббревиатурам, могли бы назвать
ГОИК.
В любой момент Голландская компания могла взять эти
миллионы гульденов, полученные на продаже акций, и
использовать деньги на то, чтобы снарядить новые
корабли. Эти суда отправляли в Индию и на восток, чтобы
они вернулись с товарами, которые в то время были на
пике популярности в Европе.
Пока оптимисты платили все больше и больше за акции
Голландской Ост-Индской компании, рассудив, что она
принесет им целое состояние, пессимисты боролись с
акциями с помощью хитрого маневра под названием «игра
на понижение». Он был изобретен еще в начале XVII в. и
до сих пор пользуется успехом у современных
пессимистов. В случае с Голландской Ост-Индской
компанией оптимисты оказались правы, потому что
стоимость акций удвоилась за первые годы торговли, и их

держатели регулярно получали бонус, названный
«дивиденды». Компания сумела продержаться на плаву в
течение двух столетий, пока не изжила себя и не
прекратила существование в 1799 г.
Несомненно, вы слышали, как Генри Гудзон провел свое
судно Half Moon вверх по реке Гудзон до того места, где
сейчас находится Нью-Йорк. Он искал путь в Индию,
таким образом повторив навигационную ошибку
Христофора Колумба. А вы когда-либо интересовались,
кто оплачивал все эти сумасбродные затеи? Как мы все
знаем, Колумб получил финансирование от монархов
Испании: короля Фердинанда и королевы Изабеллы, а
Гудзону дала деньги вышеупомянутая Голландская ОстИндская компания.
Еще одно нидерландское предприятие, Голландская
Вест-Индская компания, послала первых европейцев
основать поселение на острове Манхэттен. Так что, когда
Петер Минёйт (Peter Minuit) совершил самую известную
сделку с недвижимостью в истории, купив Манхэттен за
горстку безделушек стоимостью в 60 гульденов ($24 в
переводе на современные деньги), он действовал от имени
держателей акций Голландской Вест-Индской компании.
Им просто не повезло, что она не удержалась в бизнесе
достаточно долго, чтобы получить прибыль от владения
дорогим центром Нью-Йорка, где расположены офисы
множества компаний.
Увидев, как голландцы финансируют свои авантюры в
Новом Свете, англичане последовали их примеру.
Лондонская Виргинская компания имела исключительные
права на огромную территорию, простиравшуюся от
Северной и Южной Каролины до сегодняшней Виргинии и
частью охватывавшей территорию современного штата
Нью-Йорк. Эта компания оплатила первую экспедицию в
Джеймстаун, где Покахонтас, дочь вождя индейцевпоухатанов, спасла приговоренного к казни капитана
Джона Смита, заслонив его собой от разъяренных
соплеменников.

Поселенцы, заселившие Джеймстаун, работали в месте,
которое им не принадлежало, и этот вопрос с самого
начала стал камнем преткновения. Их нанимали, чтобы
расчистить землю, посадить зерно и построить дома, но
вся собственность, все сооружения, все предприятия
находились во владении держателей акций в Лондоне.
Если Джеймстаун приносил прибыль, его жители не
видели из нее ни пенни.
После семи лет бурных споров и жалоб со стороны
обитателей Джеймстауна законы изменили так, чтобы они
могли получить частную собственность. К тому моменту
этот вопрос не имел большого значения, потому что
первоначальная колония стала банкротом. Но история
Джеймстауна научила нас одному очень важному уроку:
человек, у которого есть собственность и доля в
предприятии, будет работать больше, чувствовать себя
счастливее и выполнять свои обязанности лучше, чем тот,
у которого ничего нет.
Исключительное право вести дела на оставшейся части
побережья от Мэриленда до Мэйна было пожаловано еще
одной английской компании — Плимутской Виргинской
компании. Если посмотреть на карту, нарисованную в те
дни, то вы увидите, что большая часть Новой Англии
находилась в Северной Виргинии. Когда пилигримы
высадились в Плимуте, они посягнули на собственность
Плимутской компании.
Каждый школьник знает, как пилигримы рисковали
жизнью, чтобы обрести свободу вероисповедания, как они
пересекли океан на крошечном судне «Мэйфлауэр», как
они страдали от холодных зим в Новой Англии, как
подружились с индейцами и научились выращивать маис и
тыкву, но никому неизвестна замечательная история о том,
как они получили деньги.
Давайте на минуту остановимся на этой истории.
Пилигримы покинули Англию и поселились в
Нидерландах, где как раз начал действовать первый
фондовый рынок (не то чтобы пилигримы волновались об

акциях). Прожив несколько лет в Нидерландах, они
решили еще раз сменить место. Существовало три
возможных варианта: река Ориноко в Южной Америке,
часть Нью-Йорка, находящаяся под управлением
голландцев, или участок земли, предложенный
пилигримам Лондонской Виргинской компанией.
Единственное, что их останавливало, — это недостаток
средств. Пилигримам были нужны запасы и корабль, а они
не могли себе позволить ни того, ни другого. Без
финансовой помощи они навсегда застряли бы в Европе, и
мы, возможно, никогда бы о них и не услышали. Тут на
сцене появился Томас Уэстон.
Этот богатый лондонский торговец скобяными
изделиями владел собственностью в Новой Англии и
внушительным состоянием. Уэстон со товарищи считал,
что вложение средств в пилигримов — это выгоднейшая
инвестиция, и они сделали пилигримам предложение, от
которого, казалось, те не смогут отказаться.
Группа Уэстона, которая называла себя «Искателями
приключений» (хотя сами они не собирались гоняться за
авантюрами), согласилась профинансировать путешествие
пилигримов в Америку. Взамен те согласились семь лет
работать по четыре дня в неделю, чтобы колония начала
приносить выгоду. По прошествии этого срока
партнерское соглашение заканчивалось, обе стороны
делили прибыль, после чего все могли заниматься своими
делами.
Пилигримы приняли эти условия, потому что других
вариантов у них не было, и принялись собирать вещи. В
последнюю минуту Уэстон повернул ситуацию в свою
пользу и изменил контракт. Теперь вместо того чтобы
четыре дня в неделю посвящать работе на благо бизнеса,
пилигримы должны были трудиться шесть дней. Это
означало, что у них не будет свободного времени, чтобы
заниматься огородом, штопать одежду и исповедовать
свою веру, кроме как по воскресеньям.

Поспорив с Уэстоном и ничего не добившись в
результате, пилигримы решили отправиться в
путешествие, не подписав соглашение и не получив деньги
на расходы в пути, поскольку, хотя Уэстон до сих пор и
оплачивал все расходы, он отказался выдать авансом хотя
бы шиллинг. Пилигримам пришлось продать часть масла,
купленного в качестве провианта в пути, чтобы оплатить
портовые расходы и покинуть гавань на борту
«Спидуэлла», судна, которое они наняли в Голландии.
Но «Спидуэлл» дал течь, так что пилигримы были
вынуждены зайти в порт, подозревая, что капитан и
матросы вступили в сговор с Уэстоном и пробили корпус
намеренно. Большинство беженцев перебралось на борт
другого корабля, более маленького и медленного, —
«Мэйфлауэр».
Они шли на этом судне в свою землю обетованную —
Виргинию, — пока не сбились с курса и не потеряли
направление. Поняв свою ошибку, пилигримы попытались
повернуть на юг, но скалы и мели залива Кейп-Код
преградили им путь. Не желая потерпеть кораблекрушение
в незнакомых суровых водах, они бросили якорь в гавани
Провинстауна.
Оттуда они направились в Плимут, где построили свое
поселение и посадили зерно. Поскольку Уэстон перестал
давать им деньги, поселенцы нуждались в другом
источнике средств. Они разработали новое соглашение с
группой инвесторов, возглавляемой Джоном Пирсом, и
Плимутской компанией, которой принадлежала земля.
Пилигримы должны были получить на каждого по 40
гектаров, которые они могли использовать так, как им
заблагорассудится. Пирс получал по 40 гектаров за
каждого паломника. Кроме того, он и другие инвесторы
получали более 600 гектаров на каждого, оплатив
оставшиеся расходы на переезд поселенцев и обеспечив
финансирование поселения.
Помимо забот о том, как пережить зиму, как поладить с
местным населением и так далее, пилигримы вынуждены

были беспокоиться и о том, как рассчитаться с двумя
группами инвесторов — Пирса и Уэстона, — вложивших
значительные суммы в то, чтобы отправить их на край
света. Хотя мы обычно считаем пилигримов людьми,
думающими только о Боге, их волновали те же самые
проблемы, что и нас всех, — как оплатить счета.
После года существования колонии в Плимуте
«Мэйфлауэр» отправился в Англию порожняком: не было
ни мехов, ни драгоценных камней, ни зерна — ничего, что
инвесторы могли бы продать. Плимут терял деньги и
продолжал их терять сезон за сезоном, или, как говорят на
Уолл-стрит, квартал за кварталом. Это очень огорчало
инвесторов, потому что вкладчиков всегда расстраивает,
когда их деньги не приносят ни пенни. Куда хуже было то,
что им приходилось отправлять в колонию новые припасы,
так что ставки становились все выше.
К 1622 г. Уэстон был по горло сыт историей с Плимутом
и поддержкой дорогостоящих пилигримов безо всякой
отдачи с их стороны. Так что он уступил свою долю
приятелю из числа «Искателей приключений». Тем
временем Джон Пирс плел интриги за спинами других
вкладчиков, пытаясь получить полное право управления
Плимутом и стать «наместником Плимутской плантации».
В этом деле он не преуспел.
В течение пяти лет между пилигримами и инвесторами
не прекращались споры о деньгах: пилигримы жаловались
на недостаточную поддержку, а инвесторы — на
отсутствие прибылей. Затем, в 1627 г. партнерское
соглашение было расторгнуто: отчаявшиеся инвесторы
продали все предприятие пилигримам за скромную сумму
в 1800 британских фунтов.
Поскольку у пилигримов этих денег не было, им
предстояло выкупить колонию в рассрочку: по 200 фунтов
в год. Это был первый выкуп за счет кредита в
американской истории, предшественник знаменитого дела
с RJR Nabisco в 1980-х гг., с которого начинается книга
«Варвары у ворот» [5] и одноименный фильм (при покупке

компании с привлечением кредита и продажей активов
люди приобретают предприятие на заемные средства,
которыми они в действительности не располагают).
Кредитный выкуп, совершенный пилигримами, стал
первым случаем в истории, когда наемные сотрудники
получили во владение компанию, на которую работали.
Теперь мы приближаемся к самой интересной части
истории. Устанавливая законы своей общины, пилигримы
решили жить по законам коммунизма: они объединили
свои ресурсы, и никому не разрешалось иметь какую-либо
частную собственность. Губернатор Уильям Брэдфорд, их
лидер в то время, хорошо понимал, что эту
коммунистическую организацию ждет поражение. Он
сознавал, что без частной собственности у людей нет
стимула работать с полной отдачей. Почему они должны
надрываться, если у всех жителей колонии одни и те же
привилегии (еда, жилье и так далее), независимо от того,
работают ли они или слоняются без дела?
Несколько колонистов обратились к Брэдфорду с
просьбой позволить фермерам и рыбакам получить в
собственность свои фермы и лодки и извлекать выгоду из
своей работы. Взамен они обязались поддерживать
общину, выплачивая налог на прибыли. Эта система
свободного предпринимательства, которую учредил
Брэдфорд, была, в сущности, той же самой, какую мы
имеем на сегодняшний день.
Но независимость не решила проблем с деньгами.
Несмотря на добросовестный труд, долг колонии
увеличился с 1800 фунтов стерлингов до 6000. Все больше
переселенцев приезжало из Голландии, чтобы
присоединиться к рыболовному флоту. Они надеялись
выплатить хотя бы часть долга, получив прибыль от
рыболовного промысла, но поймать достаточно рыбы не
удавалось. Еще десять лет продолжались переговоры
между колонией и ее кредиторами, пока спор не был
разрешен раз и навсегда в 1642 г.

Колонисты помогли создать социальное, политическое,
религиозное и экономическое основание для современной
Америки, но с точки зрения своих инвесторов они были
полными неудачниками. Уэстон, Пирс и их друзья
потерпели полное поражение в этой сделке, но они не
были дураками, и понимали, что инвестирование — это
рискованный бизнес, где самые тщательно продуманные
планы могут пойти прахом. Возможно, они заслуживали
того, что получили, за то, что вели себя подло и нечестно,
пытаясь отказаться от первоначального соглашения.
Этот случай может служить примером ситуации, в
которой люди могут порадоваться тому, что у них не было
шанса приобрести акции: колонисты не были публичной
компанией в том смысле, в каком публичными являлись
голландские Ост-Индская и Вест-Индская компании. Но у
европейцев были и другие возможности воспользоваться
манной небесной Нового Света — с не менее
сокрушительным результатом. Речь идет о печально
известных Миссисипской компании и Компании Южных
морей, которые появились на сцене в начале XVIII в.,
продавая акции десяткам тысяч излишне доверчивых
клиентов на фондовых рынках Парижа и Лондона.
Миссисипская компания была любимым детищем
швыряющегося деньгами направо и налево жуликоватого
типа по имени Джон Ло, которого можно назвать одним из
самых интересных героев своего века. Ло бежал изродной
Шотландии после того, как убил человека на дуэли из-за
провала деловой авантюры. Он перебрался во Францию,
где был представлен несовершеннолетнему Людовику XV,
решения за которого принимал регент герцог Орлеанский.
Зная, что в те времена близость к королевской семье
была единственным способом преуспеть, Ло убедил
регента, что может решить проблему с огромным
национальным долгом Франции.
По его плану Франция должна была использовать
печатный станок для изготовления бумажных денег,
которые можно было использовать для выплаты долга. На

тот момент бумажные деньги были достаточно новой
идеей, и регента это впечатлило настолько, что он отдал
беглому шотландцу полный контроль над королевским
банком Франции, а также над королевским печатным
станком.
Вскоре бумажные деньги Ло были повсюду.
Практически в одну ночь он превратился из чужакаиностранца в финансового советника короля Франции и
одного из самых богатых жителей Парижа наряду с самим
Людовиком XV.
После того как его популярность подскочила вверх, если
судить по опросам общественного мнения (или как там
еще могли измерять популярность в те времена), Ло
объявил об очередном крупном проекте — Миссисипской
компании. Ее целью было добыть фантастические
сокровища в окрестностях реки Миссисипи, протекающей
через территорию Луизианы. Первыми эти места посетили
французские исследователи (Кольбер, Жолье, Маркетт), и
позднее Франция заявила свои права на эти земли. В
Европе французы считали Луизиану второй Мексикой,
богатой серебром и золотом, и все эти богатства, по их
мнению, только и ждали, пока кто-нибудь придет и заберет
их. Сам Ло никогда не был на Миссисипи или еще гделибо в Новом Свете, но он провел впечатляющую работу
по продажам, убедив общественность, что все
фантастические истории являются правдивыми.
Как фанаты на рок-концерте, возбужденные парижане
спешили по лабиринтам узких улочек к особняку Ло. Они
должны были купить акции! Размахивая своими недавно
напечатанными деньгами, они отталкивали друг друга,
пытаясь привлечь внимание представителей Ло, чтобы те
приняли именно их взносы. Цена паев становилась все
выше и выше, пока компания не стала стоить — на бумаге
— больше, чем все находящееся в обращении золото. При
этом покупатели все продолжали приходить.
Едва ли во Франции был хотя бы один человек, не
поддавшийся Миссисипской лихорадке и не попавший в

ловушку мечты о золоте Миссисипи, которого в
действительности не существовало. У этих людей не было
вообще никакой информации о компании Ло, кроме той,
что выдавал он сам, не было тогда и Wall Street
Journal или Nightly Business News, чтобы рассказать
общественности, что схема Ло не имеет шанса на успех.
Когда же кто-то ставил под сомнением правдивость его
слов или задавал неприятные вопросы о компании,
смутьяна быстро упекали в темницу.
Когда большое количество людей вкладывает
сбережения всей своей жизни в безнадежное предприятие,
это называют «манией» или «пузырем». Схема всегда одна
и та же. Фанатичные инвесторы платят фантастические
деньги, чтобы ухватиться за иллюзорную возможность, и
рано или поздно цены резко обрушиваются. Когда
миссисипский «пузырь» лопнул, и люди поняли, что
компания Ло была сплошным надувательством, а сам он
нечто вроде нахального Гудвина из страны Оз,
затесавшегося в мир финансов, инвесторы попытались
избавиться от своих акций и не нашли покупателей. Они
потеряли все свои сбережения, французская экономика
обрушилась, а вместе с ней и банковская система. Ло стал
козлом отпущения так же быстро, как когда-то занял место
национального героя.
У Великобритании была своя версия Миссисипской
компании — Компания Южных морей, основанная в 1711
г. Организаторы пошли по стопам Ло. Они пообещали
выплатить огромные военные долги Британии, если
английский монарх даст им монополию на торговлю со
странами «Южных морей», в частности с Мексикой и
Перу.
В 1720 г. Компания Южных морей объявила о новом
плане дать британскому правительству достаточно денег,
чтобы выплатить весь государственный долг, а не только
военный, при условии, что оно согласится заплатить 5% по
кредиту. В то же время компания начала продавать больше
акций на фондовом рынке. Половина жителей Лондона в

запряженных лошадями экипажах устремилась на
Биржевую аллею — местный фондовый рынок, —
намереваясь приобрести акции. Это вызвало настоящий
транспортный коллапс, и улицы были перекрыты
несколько недель.
На акции Компании Южных морей был такой огромный
спрос, что еще до того, как британский парламент принял
соглашение по долгу, за одну ночь цена выросла в три
раза. Правда, один британский государственный деятель
предупреждал: людям следует держать деньги в своих
карманах. Но когда раздуваются такие финансовые
«пузыри», никто не прислушивается к одинокому голосу
разума.
Когда распространилась весть о том, что учредители
Компании Южных морей обогатились на продаже акций,
как на дрожжах начали расти другие компании, созданные
жаждущими быстрой наживы прохиндеями. Для каждого
самого дикого плана, какой только придет вам в голову,
появилось свое предприятие: создание вечного двигателя,
соляные копи в Святой земле, импорт ореховых деревьев
из Виргинии, сушка солода горячим воздухом,
изготовление пиломатериалов из древесных опилок,
изобретение нового вида мыла. Одна компания отказалась
сообщить инвесторам, на чем планирует делать деньги.
Она описала свои цели следующим образом: «претворить в
жизнь дающее множество преимуществ начинание, о
котором никто не должен знать».
Лорды и простолюдины, купцы и лакеи, представители
всех профессий и всех социальных слоев устремились на
Лондонский фондовый рынок в надежде на скорое
обогащение. Когда пузырь, в конце концов, лопнул,
англичан постигла та же судьба, что и французов. Цены на
акции Южных морей резко упали, сотни людей потеряли
накопленные за всю жизнь сбережения, а британская
финансовая система оказалась на грани краха.
Одного за другим директоров Компании Южных морей
судили, конфисковывали их имущество и отправляли в

тюрьму. Некоторые попали даже в печально известный
лондонский Тауэр. Сэр Исаак Ньютон попал в ловушку
этого «пузыря» и потерял много денег. «Я могу рассчитать
движение небесных тел, — говорил он, — но не безумие
людей».
Из-за фиаско с Компанией Южных морей фондовый
рынок приобрел такую плохую репутацию, что парламент
провел закон, запрещавший продажу и покупку акций
любых компаний, чем бы они ни занимались. Фондовый
рынок был ликвидирован, и все торги, которые теперь
назывались «спекуляцией», прекратились. Народная
любовь закончилась, биржевые маклеры, вчерашние
властители дум, попали на одну доску с грабителями,
бандитами и проститутками.
Таким было печальное начало фондового рынка, но с тех
пор положение значительно улучшилось, особенно в
последние десятилетия.

Первые предприниматели
По нашу сторону океана колонисты, прибывшие сюда в
рамках чужого бизнеса, начинали свое собственное дело.
В начале XVIII в. появилось множество самых
разнообразных компаний. Купцы, начинавшие бизнес в
одиночку или совместно с партнерами, вскоре обнаружили
преимущества создания корпораций. Позднее, когда мы
получили независимость, американцы воспринимали эту
идею с гораздо большей готовностью, чем европейцы. Ни в
одном из крупных индустриально развитых государств —
Великобритании, Франции, Германии или Японии — не
появилось столько корпораций, сколько у нас.
На самом деле, некоторые компании, появившиеся почти
триста лет назад, работают до сих пор! Это поразительное
достижение, особенно если вспомнить обо всех войнах,
паниках, депрессиях и других бедствиях, которые страна
пережила за эти годы. Поколения появлялись и исчезали,
продукты приобретали популярность и выходили из моды,
города горели, леса уничтожались, жилые районы

разрушались — едва ли что-то осталось неизменным с
начала XVIII в. Но J.E. Rhoads & Sons существует с 1702 г.
[6], когда она тачала упряжь для лошадей.
Rhoads & Sons давно бы прекратила свое существование,
если бы с 1860-х гг. ею не управляли бы очень умные
люди, разглядевшие перспективу появления железных
дорог и осознавшие, что в мире без конных экипажей не
будет никакого будущего для тех, кто делает вожжи. Они
переоборудовали фабрику на производство конвейерных
лент.
Компания Dexter начала свою историю в 1767 г. как
зерновая мельница в Виндзор-Локс, штат Коннектикут.
Два с четвертью века спустя она продолжает
здравствовать, но к мельницам больше отношения не
имеет. Как и у Rhoads & Sons, у нее были очень
находчивые управляющие, которые шли в ногу со
временем. Помол был умирающей отраслью, так что Dexter
избавилась от своих мельниц и начала производить
канцелярские принадлежности. С них она переключилась
на чайные пакетики, а с пакетиков перешла на клей.
Сегодня она выпускает высокотехнологические покрытия
и адгезивы для авиационной промышленности.
Балтиморская фирма D. Landreth Seed существует с 1784
г., занимаясь семенами овощей. Она продавала семена
Томасу Джефферсону для его поместья в Виргинии, и
через двести лет по-прежнему поставляет их для его
поместья. Если компания делает хороший продукт,
который не устаревает, она может оставаться в бизнесе
вечно.
Поскольку ни одна из этих первых компаний не была
публичной, люди не могли приобретать в них долей.
(Dexter стала публичной в свой 201-й день рождения, в
1968 г.). Во времена Американской революции [7] в стране
не было ни одной публичной компании, они появились уже
в США. Первым вышел на сцену сразу после нее Банк
Северной Америки, основанный в 1781 г. Банк Нью-Йорка

(1784) выпустил первые акции, продававшиеся на НьюЙоркской фондовой бирже. Они до сих пор там продаются.
Банк Бостона последовал примеру Нью-Йорка и начал
продавать акции, как и Банк Соединенных Штатов, чьей
главной целью было понять, как можно выплатить долги,
возникшие после Войны за независимость.
В колониальной Америке не было банков, потому что
англичане не позволяли их открывать. После Революции
мы исправили ситуацию, но несмотря на это было
слишком много суматохи из-за того, что федеральное
правительство спонсирует банки. Некоторые из отцовоснователей, особенно Джефферсон, не доверяли банкирам
и их бумажным деньгам.
Приняв эстафету от своих европейских предков, наши
первые акционеры слишком много платили за акции
банков и слишком мало знали о том, что покупают.
Предложенные цены становились все выше и выше, пока
не достигли смехотворного уровня, а на Уолл-стрит то, что
взлетает очень высоко, рано или поздно обязательно
падает. Акции банков с глухим звуком обвалились во
время банковской паники 1792 г., первой из подобных в
истории Уолл-стрит. Не успела пыль от удара осесть,
законодательное собрание штата Нью-Йорк провело закон,
аналогичный тем, которые были приняты ранее в Лондоне,
объявив биржевые операции вне закона. Торговля акциями
ушла в подполье.
Эти события стали хорошим уроком для инвесторов
молодой страны, они должны послужить уроком и для
сегодняшних молодых инвесторов. Если вы являетесь
владельцами компании, вы можете зарабатывать деньги,
только если ваша фирма преуспевает. Но со многими этого
не происходит. Поэтому при покупке акций есть риск, что
компания, которой вы владеете, может прогореть. Именно
за то, что они идут на риск, люди и получают высокое
вознаграждение, если выбирают правильную компанию
для инвестирования средств.

Инвесторы были очень рады владеть долями компании
Charles River Bridge, построившей мост через реку Чарльз
в Массачусетсе. Одним из ее основателей был Джон
Хэнкок. Продажа акций моста через реку Чарльз
состоялась в 11-ю годовщину битвы при Банкер-Хилле, в
1786 г. На мосту прошел парад со стрельбой из пушек,
далее последовала вечеринка и банкет, на который были
приглашены 83 первых инвестора. Это стало радостным
событием, за которым последовало множество не менее
радостных лет, когда инвесторы получали дивиденды.
Эти стабильные выплаты были связаны с пошлиной,
взимаемой с тех, кто хотел по мосту перебраться через
реку. Они были далеко не так довольны, как инвесторы.
Наконец, через реку Чарльз построили второй мост
(Уоррен-бридж), который должен был конкурировать с
первым. Первоначально планировалось сделать переход
через реку бесплатным после того, как будет собрано
достаточно средств, чтобы окупить строительство моста.
Владельцы первого моста возражали против этого плана и
подали судебный иск, дошедший до Верховного суда. Они
проиграли дело, и так их выгодная монополия закончилась.
Еще одна успешная компания Lancaster Turnpike из
Пенсильвании действовала по образцу Charles River Bridge.
Она продавала акции (как выяснилось, с помощью
лотереи) и также выплачивала хорошие дивиденды. Опятьтаки, деньги поступали из дорожных пошлин, собираемых
на дороге между Филадельфией и Ланкастером
протяженностью в 104 км. Тем, кто пользовался дорогой,
сборы нравились не больше, чем тем, кто использовал мост
через реку Чарльз, но они предпочитали заплатить вместо
того, чтобы пробираться на своих экипажах через поля и
леса.
Компании, владеющие дорогами, мостами и каналами,
были предшественницами троллейбусных,
железнодорожных и других транспортных компаний,
появившихся немного позже.

Отец финансовой системы
Мы все считаем Джорджа Вашингтона основателем нашей
страны, но создателем ее финансовой системы стал
Александр Гамильтон. В исторических книгах это часто
опускают, но без финансов политическая система просто
никогда бы не заработала. Только за это Гамильтон
заслуживает признания. Он более известен тем, что не был
метким стрелком и потерпел поражение во время дуэли с
Аароном Берром, зато он строил дальновидные
экономические планы и был одним из основателей Банка
Нью-Йорка.
Гамильтон понимал, что страна не может преуспевать
без денег, а чтобы были деньги, нужны были банки.
Сегодня это кажется очевидным, но в те времена
отношение к банковскому делу было противоречивым.
Джордж Вашингтон согласился с мнением Гамильтона о
банках и даже сам вложил средства в один из них. Он был
акционером Банка Александрии, открывшегося неподалеку
от его дома в Маунт-Вернон. Но многие важные люди
возражали против идей Гамильтона, и одним из них был
Томас Джефферсон. Джефферсон был фермеромджентльменом и считал главной добродетелью обработку
земли и жизнь на ней. Он ненавидел фабрики и города,
росшие вокруг них. Для Джефферсона банки были корнем
всех зол, в особенности государственный банк.
Джефферсон ничего не смыслил в личных финансах. Он
промотал огромное состояние и в 1826 г. умер практически
банкротом. Он много тратил, особенно на всякие приборы
и книги, в его библиотеке насчитывалось больше томов,
чем в Гарвардском колледже, существовавшем уже сто лет
к тому времени, когда родился Джефферсон. Он был
изобретателем-самоучкой, книжным червем и — в душе —
фермером того рода, который как истинный джентльмен
оставляет всю работу на земле другим.
Джефферсон хотел видеть Америку страной пастбищ и
пшеничных полей, где независимые фермеры-йомены

будут решать местные дела и иметь самый сильный голос
при определении государственной политики. Он не
принимал европейскую идею о том, что правительством
должен руководить правящий класс чванливых
аристократов.
Джефферсон и представить себе не мог, что фабрики
оттянут миллионы фермеров и приведут их в большие и
маленькие города, что они смогут стать для этих людей
билетом в лучшую жизнь, что тяжелая промышленность со
всеми своими недостатками обеспечит Соединенным
Штатам самый высокий уровень жизни за всю историю
человечества. Все это не могло произойти без огромного
количества денег, вложенных в строительство дорог,
каналов, хайвеев, мостов, фабрик. А откуда взялись эти
деньги? Из проклятых Джефферсоном банков!
Несмотря на возражения Джефферсона, первый банк
Соединенных Штатов получил одобрение Конгресса в
1791 г. и сумел продержаться на плаву 20 лет, до 1811 г.,
когда группа ненавистников банков в Конгрессе отказалась
продлить его хартию. Банк был закрыт.
Второй банк Соединенных Штатов был основан в 1816
г., на этот раз — в Филадельфии, но проблемы возникли
буквально несколько лет спустя, когда Эндрю Джексона
избрали президентом. Он был жестким по характеру
выходцем из диких мест штата Теннесси. Его даже
называли «старым орехом», потому что он был высоким,
как дерево (182,5 сантиметра, что по тем временам было
много), у него была толстая, как кора, кожа, и он вырос в
бревенчатой хижине. Несмотря на репутацию человека,
проводящего много времени вне дома, Джексон имел
слабое здоровье и не часто выезжал из своей резиденции.
Как и Джефферсон до него, Джексон считал, что у штатов
должно быть больше власти, а у федерального
правительства — меньше.
В 1819 г. второй банк Соединенных Штатов был обвинен
в охватившей всю страну финансовой панике, когда
многие бизнесмены стали банкротами, а люди потеряли

свои накопленные средства и работу (Это был первый спад
в длинной череде паник, сеявших хаос по всей стране).
Западные фермеры присоединились к фабричным рабочим
с востока, и все вместе они указывали пальцами на
«чудовищный банк», который считали виновником паники.
Так что, когда Джексона избрали президентом через
десять лет после паники, он прислушался к мнению этих
людей, вывел все правительственные деньги из банка и
перевел их в различные банки штатов. Это стало концом
второго банка Соединенных Штатов. С тех пор штаты
контролировали банковский бизнес и выдавали свои
лицензии. Вскоре каждый Джон Доу и каждая Джейн Доу
[8], которые не знали, чем заняться, открывали банк.
Тысячи банков появлялись на главных и второстепенных
улицах больших и маленьких городов так, как в наши дни
появляются ресторанчики, предлагающие жареную
курицу. И, поскольку каждый из этих банков штатов мог
выпускать собственные бумажные деньги, бизнес вести
стало очень трудно, потому что от штата к штату трудно
было сказать, сколько стоит каждый из этих долларов, а
многие торговцы вообще отказывались их принимать.
Путешествие по стране тогда очень напоминало поездку за
границу: в каждом новом месте приходилось беспокоиться
об обмене денег.
Это область, в которой пути Соединенных Штатов и
Европы пошли в разных направлениях. В Европе всегда
было несколько банков с множеством отделений, а у нас —
множество различных банков. К 1820 г. в США было 300
отдельных банков, а в Великобритании их можно было
пересчитать по пальцам одной руки. Сегодня в
Соединенных Штатах насчитывается более 10 000
банковских институтов, если посчитать все
сберегательные, кредитные и ссудные союзы, в
Великобритании же их меньше пятнадцати.
Многие из местных банков имели ограниченный
бюджет, им не хватало капитала, необходимого, чтобы
пережить экономический кризис, который всегда

дожидается подходящего момента. Половина банков,
открывшихся в 1810–1820-х гг. потерпели крах к 1825 г., а
половина банков, появившихся в 1830–1840-х гг., не
работали уже к 1845 г. В те времена не существовало
страхования вкладов, как сейчас, так что если банк
становился банкротом, люди, державшие в нем
сберегательные и расчетные счета, не имели никакой
защиты и теряли все свои деньги. Такой услуги, как
хранение ценностей в сейфе, не существовало вообще.
Банки были достаточно рискованным местом для того,
чтобы хранить в них свои деньги, но это не американцев
это не останавливало. Банки брали эти средства и давали
взаймы строителям мостов и каналов, дорог и
железнодорожных путей, что и двигало Америку вперед.
Когда банк давал кредит железнодорожной, сталелитейной
или строящей мосты компании, деньги брали со
сберегательных счетов его клиентов.
Другими словами, вся эта огромная энергия, вся
суматоха, весь шум и гам, которые привели к
экономическому прогрессу, финансировались из карманов
обычных людей.
Каждый раз, когда правительству нужны деньги для
какого-то проекта, у него есть четыре способа их получить:
налоги, банковские ссуды, лотереи или продажа облигаций
(об облигациях более подробно рассказывается на с. 93).
Каждый раз, когда компании нужны деньги, она может
занять их в банке, продать облигации или акции на бирже.
Но в первой половине XIX в. продажа акций была для
компании крайней мерой. Идея о том, что доли в бизнесе
можно продавать широкому кругу населения, приживалась
очень медленно.

Отец классической экономики
Рынки открывались повсюду, и люди покупали и
продавали со страшной скоростью. Для многих ситуация
вышла из-под контроля. Никогда в истории такое большое
количество людей не могло пойти своим путем и работать

ради собственной выгоды. Это произошло без какого-либо
очевидного разумного объяснения.
Тут-то на сцену и вышло новое племя мыслителей —
экономисты. Тысячи лет религиозные философы пытались
понять, как род человеческий может жить в соответствии с
законами Божьими. Они обсуждали политику, лучшие
формы правления и то, какими должны быть лидеры. Но
чтобы описать, что происходит, когда отдельные люди
получают свободу и ищут свое счастье, потребовались
экономисты.
Первым и одним из самых умных ранних экономистов
был шотландец Адам Смит, гений своих дней, живший во
времена Американской революции. Смит не бывал на
вечеринках и пикниках, он предпочитал сидеть дома и
писать. Он был настолько поглощен своими идеями, что
заслужил репутацию аскета. Его гениальная работа
называлась «Исследование о природе и причинах богатства
народов» [9], что в наши дни сократилось до «Богатства
народов».
Книга была опубликована в 1776 г., в тот же год, когда
Америка объявила о своей независимости, и очень жаль,
что Адам Смит снискал так мало славы, написав этот труд.
Он заслуживает того, чтобы занять место в одном ряду с
Джоном Локком, Бенджамином Франклином, Томасом
Пейном и другими мыслителями-революционерами,
считавшими, что политическая свобода ведет к обществу,
где люди могут жить в мире и гармонии. Другие не
уделяли особого внимания тому, как при этом оплачивать
счета, но Смит сделал это. Он дал обоснования
экономической свободе.
Смит полагал, что, если каждый человек устанавливает,
как именно он будет работать, население в целом
процветает гораздо больше, чем в тех случаях, когда
король или некий центральный плановый орган ворочает
делами и указывает, что кому делать. Сегодня его точка
зрения кажется очевидной, но в 1776 г. идея о том, что
миллионы отдельных людей будут делать то, что им

нравится и продавать плоды своего труда, двигаясь во всех
направлениях одновременно, и при этом смогут создать
организованное общество, где у каждого будет одежда, еда
и крыша над головой, была совершенно новой. А что, если
99 из 100 решат делать шляпы и только один будет
выращивать овощи? Страна будет переполнена головными
уборами, а есть будет нечего. Здесь на помощь приходит
«невидимая рука».
Разумеется, никакой невидимой руки не было, но Смит
представил себе, что кто-то действует за сценой,
обеспечивая, чтобы достаточное количество людей
выращивало овощи и делало шляпы. Он говорил о способе,
благодаря которому спрос и предложение держат товары и
услуги в равновесии. Например, если слишком много
шляпников изготовили слишком много головных уборов,
шляпы заполонят рынок, заставив производителей снизить
цены. Низкая стоимость шляп заставит некоторых
шляпников бросить свой бизнес и переключиться на более
выгодную работу, такую, как выращивание овощей. В
конце концов, на рынке станет достаточно фермеров и
достаточно шляпников, чтобы обеспечить нужное
количество овощей и шляп.
В реальном мире это не работает так идеально, но Смит
понимал основные принципы работы свободного рынка, и
они остаются актуальными и сегодня. Как только
появляется спрос на новый продукт, например, на
компьютеры, все больше и больше компаний начинают их
делать, пока в продаже не оказывается так много
компьютеров, что магазинам приходится снижать цены.
Такая конкуренция очень полезна для вас, для нас и для
всех потребителей, потому что заставляет производителей
компьютеров улучшать свою продукцию и снижать цены.
Именно поэтому каждые несколько месяцев они
представляют новые фантастические модели, которые
стоят дешевле неуклюжих старых моделей. Без
конкуренции они бы продолжали продавать эти старые

корявые машины, а потребители ничего не могли бы с
этим поделать.
«Невидимая рука» регулирует спрос и предложение на
все продукты — от жевательной резинки до шаров для
боулинга. Нам не нужен король, конгресс или
министерство вещей, чтобы решить, что страна должна
делать, как много вещей изготовить и кому позволить их
производить. Рынок делает это сам, автоматически.
Смит также понимал, что желание преуспеть — это
правильный импульс, и в нем нет никакого негативного
фактора, который религиозные лидеры и общественное
мнение пытались навязывать веками. Собственная выгода,
как он отмечал, не является полностью эгоистичной. Она
побуждает людей, грубо говоря, поднять свои задницы и
приложить усилия к тому, чтобы как можно лучше делать
ту работу, за которую они берутся. Выгода заставляет
людей изобретать вещи, работать сверхурочно,
прикладывать дополнительные усилия к тому, чем они
занимаются. Только представьте, какими дрянными
плотниками, водопроводчиками, врачами, юристами,
бухгалтерами, банкирами, секретарями, профессорами,
центровыми и квотербеками мы были бы, если бы людям
не позволялось извлекать прибыль из своих талантов, а
успех не вознаграждался бы!
Смит говорил, что существует «закон накопления»,
который превращает собственную выгоду в лучшую жизнь
для всех и каждого. Когда владелец бизнеса становится
богаче, он расширяет свое дело и нанимает больше людей,
что делает богаче всех, причем некоторые из них тоже
могут начать свое дело и так далее. Именно так капитализм
создавал возможности, в отличие от феодального
сельского хозяйства, где небольшое количество «шишек»
владело землей и держало ее в активах своей семьи, а если
ты родился крестьянином, то так и проживешь жизнь без
гроша, умрешь без гроша, и твои дети, и дети твоих детей
так и будут тянуть эту лямку вечно.

В то время, когда Смит написал свою книгу, весь
следующий век великие мыслители пытались отыскать
законы для всего. Ученые уже открыли физические
законы, такие как законы тяготения, законы движения
планет и законы некоторых химических реакций. Люди
верили в упорядоченную Вселенную, в которой, если уж
существуют законы, описывающие, как двигаются планеты
и падают яблоки, то должны быть законы и для бизнеса,
политики и того, как люди реагируют на различные
ситуации. Если вы вычислите, к примеру формулу
движения денег, вы сможете предсказать, у кого их
сколько будет в конце.
Одно дело — сказать, что существуют законы спроса и
предложения или законы обращения денег, а совсем другое
— найти формулу, которая могла бы их подкрепить. Но
экономисты продолжали пытаться, придумывая новые
теории, чтобы свести всю суматоху рынка к одному
уравнению.

Первые миллионеры Америки
По свидетельствам, в колониальное время в Америке не
было ни одного миллионера. Репутацию самого богатого
человека в стране имел Элиас Хаскет Дерби из Салема,
штат Массачусетс, занимавшийся международной
торговлей, владевший целым флотом и отказавшийся
заниматься работорговлей. Сегодня его дом принадлежит
Службе национальных парков и открыт для посещений. Он
находится всего в нескольких ярдах от «дома о семи
фронтонах» из одноименного романа Натаниэля Готорна.
То, что все в США знают Готорна и никто не слышал об
Элиасе Хаскете Дерби, говорит об относительной
значимости литературы и финансов в школах.
В нескольких сотнях километров к югу балтиморский
торговец Роберт Оливер также собрал значительное
состояние, но во время революции и после нее богатейшим
человеком в Америке считался Роберт Моррис.

Моррис создал деловой синдикат, который покупал и
продавал суда. Они плавали из Вест-Индии в Европу и
обратно, продавая табак и продукты в Европе и привозя
обратно ткани и промышленные товары. Он был
председателем тайного комитета, который обеспечивал
революционную армию пальто, штанами, рубахами и
порохом, и именно его компании получали контракты на
снабжение военных. Моррис стал суперинтендантом
финансов в соответствии со Статьями Конфедерации и
вечного союза [10], он страстно поддерживал Александра
Гамильтона и любимое детище Гамильтона — первый
национальный банк.
Моррис верил, что страной должен управлять только
лучший класс людей. Он отстаивал превосходство
джентльменов, и себя относил именно к этому классу.
Идея Джефферсона о том, что мелкие независимые
фермеры являются главной опорой нации и должны
получить право голоса, была чужда Моррису.
Как и многие другие финансовые воротилы,
последовавшие по его стопам, Моррис создал свою
империю на деньгах, взятых в долг в банках. У него было
много высокопоставленных друзей, и, поскольку самым
большим клиентом Морриса была армия, мы можем
назвать его самым первым крупным подрядчиком
министерства обороны.
Так же, как и многие современные воротилы бизнеса, в
том числе и Дональд Трамп, Моррис себя переоценил и
занял больше денег, чем смог вернуть. В судоходном
бизнесе случился застой, его финансовая империя
потерпела крах, и Моррис объявил себя банкротом.
В те дни объявление банкротства было очень серьезным
делом — взять у людей деньги и не вернуть их было
преступлением. Моррис провел три года в долговой
тюрьме в Филадельфии, где его навещал Джордж
Вашингтон. Из тюремной камеры Моррис организовал
кампанию по запрету этого вида наказания, и благодаря
его усилиям в США должников больше не сажают в

тюрьму. Если бы в 1990-е гг. у нас все еще были долговые
тюрьмы, они были бы переполнены, поскольку каждый год
более 800 000 американцев объявляют себя банкротами.
Многие зашли слишком далеко, пользуясь своими
кредитными картами.
К 1815 г. в стране было шесть миллионеров,
большинство из которых приобрели свое состояние с
помощью судов и торговли. Самым богатым человеком в
Америке того времени был Стивен Жирар из
Филадельфии, умерший в 1831 г. в возрасте 82 лет.
Жирар родился во Франции в семье капитана корабля.
Еще подростком он вышел в море и позднее занялся
международной торговлей, став купцом. Он перебрался в
Америку, вкладывал деньги в землю, банковские акции,
правительственные облигации и добивался успеха во всех
областях. В конце концов Жирар основал собственный
банк и присоединился к синдикату, чтобы вести дела
вместе с более молодым воротилой, Джоном Астором.
Вскоре мы поговорим о нем подробнее.
После смерти Жирар оставил очень крупное по тем
временам состояние в $6 млн — сегодня такая сумма
составляет годовой доход высококлассного бейсболиста.
Большая часть денег была пожертвована колледжу для
мальчиков-сирот. Жирар был убежденным атеистом,
настолько презиравшим религию, что по условиям его
завещания ни один священник ни одной веры не имел
права вступить на землю, принадлежавшую колледжу.
Но капитал Жирара затмили собственные средства
Джона Джейкоба Астора. Он был иммигрантом из
Германии и начинал как торговец мехами, а потом купил
долю судна, совершавшего рейсы в Китай — крупные
состояния по-прежнему делались в судовладении и
торговле. Успешно вложившись в один корабль, Астор
дошел до двух, трех, четырех, и, в конце концов, у него
был флот скоростных судов, которые назывались
клиперами. Для американца создать такой флот было
крупным достижением, поскольку это делалось на заемные

деньги, а у американских банков запас денег для кредитов
был ограниченным по сравнению, скажем, с британскими.
В то время деньги обеспечивались драгоценными
металлами, поэтому количество наличных, которые банк
мог напечатать, зависело от того, сколько золота и серебра
находится в его подвалах. В Лондоне драгоценных
металлов было много, поэтому банки могли включить
станки и напечатать много наличных, чтобы дать их
дельцам в долг. В США запасы были гораздо скромнее, так
что банкам наличных не хватало, и Астору с его
коллегами-капиталистами было трудно занять достаточно
средств, чтобы финансировать свои грандиозные проекты.
Поняв, что он не может выиграть соревнование с
конкурентами, Астор отошел от международной торговли
и сконцентрировался на внутреннем рынке Соединенных
Штатов, где преуспел. Скончавшись в 1848 г. в возрасте 84
лет, он оставил состояние в $20 млн — в три раза больше,
чем у старого друга Жирара.
Вскоре после похорон Астора в газетах разошлась
информация о его огромном состоянии. Люди пришли в
ярость, обнаружив, что семья миллионера унаследовала
больше $19 млн, а на благотворительность пошло всего
$500 тыс. По всей стране разгорелись жаркие споры: если
ты не можешь забрать свои деньги на тот свет, кому ты
должен их оставить? Общественность пришла к мнению,
что Астор должен был оставить больше своему
окружению, а не только родственникам, потому что
предполагалось, что капиталисты должны работать на
благо общества.
Эти споры не утихли и по сей день. Кажется, все
согласны, что много работать и преуспевать — это
хорошо, но люди расходятся во мнениях по вопросу о том,
что делать с излишками. В наши дни Астор не смог бы
оставить 95% своего состояния своим детям, потому что
после его кончины 55% ушли бы на налоги. У
современных богачей есть большой выбор: они могут
оставить средства частным благотворительным

организациям и фондам, в том числе колледжам,
больницам, приютам для бездомных, исследователям
СПИДа, благотворительным продовольственным фондам,
или могут ничего не делать и позволить правительству
забрать себе большую долю состояния.

Медленный старт фондового рынка
К 1800 г. в Соединенных Штатах было сформировано 295
корпораций, но большинство из них оставалось в руках
частных лиц, так что широкие круги населения не могли
ими владеть. Отношение к корпорациям было очень
противоречивым. Сторонники и поклонники считали их
важными союзниками демократии, которые приносят
выгоду сообществу в целом. Критики считали корпорации
недемократичными, подлыми и разрушительными,
заботящимися только о себе.
Для любого инвестора на фондовом рынке это был
угнетающий период. Штаты только что приняли ряд
законов, ограничивающих ответственность долевых
владельцев в случае, если против компании подается
судебный иск, так что люди могли вкладывать средства, не
опасаясь потерять больше, чем стоили их акции. Но не
слишком многие инвестировали. Было трудно найти
друзей и соседей, чтобы поделиться с ними своим
энтузиазмом и поговорить о любимых публичных
компаниях так, как это делают сегодняшние вкладчики.
В газетах не было никаких разделов, посвященных
бизнесу, не было журнала Money или книг о том, как
выбирать акции. На самом деле выбирать-то было не из
чего: примерно десяток банков, пара страховых компаний,
одна-две газовых компании и все. В марте 1815 г. полный
список был напечатан в New York Commercial Advertiser —
популярной в те дни газете. В списке было 24 позиции, в
основном — банки. В 1818 г. их стало 28, а в 1830-м — 31.
Первые покупки и продажи делались под раскидистым
американским платаном на Уолл-стрит, а потом — в
маленьких арендованных комнатах или кофейнях. В какой-

то момент в одном из помещений случился пожар,
биржевики перебрались на сеновал и продолжили там
торги.
Нью-Йоркскую фондовую биржу едва ли можно было
назвать приятным местом. Вы могли слоняться вокруг и
ничего не делать в ожидании начала торгов. Бизнес шел
медленно, покупки и продажи начинались в 11:30 и
заканчивались к 13:30. Торги шли так вяло, что 16 марта
1830 г. — главный кандидат на самый ленивый день на
бирже — всего 31 акция сменила владельцев. Это не идет
ни в какое сравнение с 338 млн акций, переходящими из
рук в руки в средний день 1995 г.
Торговля акциями немного ожила в 1835 г., когда на
Нью-Йоркской фондовой бирже зарегистрировалась 121
компания. Страна развивалась, в ней строились каналы,
дороги и мосты. Для этих фантастических достижений
требовались деньги, которые получали с помощью
продажи акций и облигаций. Банковские акции больше не
шли нарасхват, как пару десятков лет назад. Теперь
спросом пользовались акции и облигации железных дорог.
В какой-то момент люди покупали все, где только звучало
выражение «железные дороги», не заботясь о цене. Также
они платили все больше и больше за любой участок земли
около железнодорожных путей. Если у них не было денег
на покупку земли, они могли взять кредит в банке. В этих
сделках банки давали в долг огромные суммы, и
множество фермеров забросило свое зерно, подавшись в
акулы недвижимости.
Это был американский «пузырь», напоминавший
случившуюся давным-давно катастрофу с лондонской
Компанией Южных морей. В 1836 г. и он лопнул. Цены на
акции и землю падали так же быстро, как росли, пока
инвесторы пытались продать свои вклады. Мнимые
воротилы бизнеса, занявшие деньги, чтобы купить акции и
землю, погрязли в долгах, и люди, имеющие
сберегательные счета, теряли свои сбережения, когда
банки закрывались и уходили из бизнеса. Вскоре наличных

стало так мало, что никто не мог ничего купить.
Финансовая система была на грани краха. Началась паника
1837 г.
Американская экономика, как и экономика большинства
стран, колеблется от эйфории к панике и обратно. В
периоды эйфории, когда цены растут и работы много,
биржевые дельцы тратят последние деньги, закладывают
свои украшения, влезают в долги, делают все, чтобы
купить акции, облигации или землю и не остаться в
стороне. Во время паники, упадка и депрессии они же
получают вполне заслуженное наказание и рыдают.
Фондовый рынок рухнул в 1853 г., а потом в 1857-м,
когда акции популярной Erie Railroad упали с $62 до $11.
Но акциями по-прежнему владела крохотная часть
населения, и, если учитывать взлеты и падения рынка, это
было даже к лучшему. Основная тяжесть потерь легла на
европейцев, которые ничему не научились из предыдущих
уроков и вливали средства в американские инвестиции. К
1850 г. половина акций США принадлежала иностранцам,
по большей части — британцам.

Американская изобретательность
Большинство рафинированных европейцев воспринимало
американцев как неотесанное отребье, они смотрели на нас
как на плохо образованных, грубых болванов-янки. Каково
же было их удивление, когда великие изобретения начали
появляться именно в американских головах! Американская
находчивость стала реакцией на недостаток рабочей силы.
В огромной стране с маленьким населением было
необходимо изобрести машины, чтобы выполнять хотя бы
часть работы. Хотя машины выдумали умные
изобретатели, это еще не означало, что новшества будут
воплощены в жизнь. Именно капиталисты — люди,
желающие вложить свои деньги в производство машин, —
привел к золотой эпохе американского изобретательства.
Сюда можно отнести Фултона с колесным пароходом,
мельницу Джорджа Кэбота, Фрэнсиса Кэбота Лоуэлла с

полностью индустриализированной текстильной фабрикой,
Сайруса Маккормика с гигантской машиной для сбора
урожая — жаткой, освободившей фермеров от работы с
согнутой спиной. Работая надсмотрщиком на южных
плантациях, изобретатель-самоучка из Коннектикута Эли
Уитни придумал хлопкоочистительную машину (коттонджин), отделяющую хлопок от семян, мгновенно
превратив Юг в хлопковую империю. Жатка Сайруса
Маккормика, автоматический револьвер Сэмуэля Кольта и
новый вид висячего замка — эти три американских
изобретения потрясли толпы людей на знаменитой
выставке промышленных работ всех народов, прошедшей
в 1851 г. в Хрустальном дворце на территории лондонского
Гайд-парка. Европейцы были потрясены американской
продукцией и не менее потрясены нашей системой
производства, стандартизировавшей качество так, что
каждый товар, попадавший в магазин, как две капли воды
походил на другие.
Как и прежде, чтобы изобретения с чертежных досок
попадали в производство, нужны были деньги. Часть из
них давали в долг банки, но все больше средств поступало
с фондового рынка, поскольку имущественное участие
становилось более популярным как дома, так и за
границей. Иностранцы финансировали наш потрясающий
прогресс, вкладывая средства в растущие рынки, и 150 лет
спустя мы возвращаем этот долг, инвестируя огромные
суммы в растущие рынки Азии, Африки и Латинской
Америки.
На фермах машины улучшили жизнь
сельскохозяйственных работников, которые вплоть до
1850-х гг. все еще использовали те же примитивные
методы, что и 5000 лет назад в Египте. Фермеры пахали
землю плугами, которые тянули животные, или ручными
плугами, которые тянули люди, и большую часть черной
работы выполняли рабы, оказавшиеся такими же жертвами
системы, как и рабы в древней Месопотамии.

Среди причин рабства главным корнем зла было
примитивное сельское хозяйство. Рабовладение запретили,
когда его неравнодушные свидетели сумели поднять
достаточно шума, чтобы остановить этот проклятый
порядок, но капитализм также заслуживает признания
своих заслуг. Чтобы построить фабрики, изготавливающие
оборудование для ферм (молотилки, жатки, дисковые
бороны, железные плуги, зерноподъемники и так далее),
навсегда изменившее методы ведения сельского хозяйства,
были нужны инвесторы и их деньги. С новыми машинами,
выполняющими ту тяжелую работу, которая раньше была
уделом рабов и крепостных, больше не было
экономической выгоды в том,чтобы обрекать людей на
пожизненный труд.
Несколько компаний, изготавливавших оборудование
для фермеров сто пятьдесят лет назад, существуют и до
сих пор: Deere, International Harvester (теперь она
называется Navistar) и Caterpillar. Пока они изобретали и
продавали машины, которые могут копать, сажать и
собирать урожай, другие компании придумывали
гербициды, чтобы уничтожать насекомых и сорняки, и
удобрения, чтобы обогатить почву. Сочетание нового
оборудования и новых химикатов превратило
американские фермы в самый эффективный
продовольственный банк в мире, способный выращивать
больше пшеницы, кукурузы и других культур на гектар,
чем фермеры любой другой страны за всю историю
сельского хозяйства.
Да, нам достались сотни миллионов гектаров
плодородных земель в девственных прериях, в отличие от
усталой, истощенной, изможденной земли, которую
фермеры в Европе и Азии столетиями безжалостно
эксплуатировали, пока она не потеряла свою
плодородность. Тем не менее нельзя отрицать, что
новшества и изобретения заставили наши равнины
расцвести и сделали американские фермы предметом
зависти всего мира.

В то время как миллионы ирландцев умерли из-за
неурожаев картофеля, а китайцы голодали из-за нехватки
риса, Соединенные Штаты производили больше
продуктов, чем могли съесть их жители.
Сельскохозяйственные машины изменили то, как
фермеры растили зерно, но не изменили американское
меню — однообразное и тоскливое. Большинство семей
выращивало свои собственные овощи и фрукты. Основой
питания были хлеб, картофель, корнеплоды и сушеные
фрукты, которые иногда разнообразили листом салата или
зажаренным на углях мясом. На завтрак ели почки. В
кухнях не было холодильников, поэтому фрукты и овощи
ели свежими только в короткие периоды «сезона».
Зимой в ходу были салат из огурцов, маринованные
огурцы или вообще никаких овощей. Если вы не жили
неподалеку от водоема, то свежей рыбы не ели. Лимоны
были роскошью, а апельсины вы могли найти раз в год в
своем рождественском чулке [11], если он у вас был.
Помидоры были экзотическими плодами, которые
экспортировали из Мексики. Доверием они не
пользовались, поскольку считалось, что эти плоды могут
быть ядовитыми. Грейпфруты можно было отыскать
только во Флориде.
Грузовиков или железнодорожных вагонов с
холодильниками для перевозки овощей еще не
существовало, а консервная промышленность не
придумала, как сделать овощи в банках, которые можно
хранить на полках. Как только появлялись лишние
продукты, люди делали домашние заготовки в стеклянных
банках. Коровы, овцы и свиньи были ходячими стейками,
бараньими ребрышками и свиными отбивными. Их везли с
ферм в города живыми, сохраняя таким образом мясо
«первой свежести».
Мы часто слышим ностальгические разговоры о «старых
добрых деньках», когда жизнь была «более простой» и
«близкой к природе», но, возможно, те, кто ведет эти
разговоры, быстро изменили бы свое мнение, если бы

испытали, на что была похожа повседневная жизнь
простого человека: гнуть спину от рассвета до заката.
Чтобы семья была в сытости, чистой одежде, сухости и
тепле, нужно было работать целый день. Без современных
приборов и продуктов женские обязанности были
бесконечны, да и мужские тоже.
Большинство домов были самодельными, такой же была
одежда, занавески, мебель и мыло. Обычный человек мог
неделями не покупать продукцию какой-либо компании,
будь она частной или публичной. Для того, чтобы
приготовить еду, требовались многие часы, а еще нужны
было успеть обработать огород и наколоть дрова для печи.
Дым от печей и каминов был главным источником
загрязнения воздуха как в домах, так и вокруг них, где
люди и проводили большую часть времени. И это
называют свежим воздухом, которым якобы все
наслаждались в те дни!
Не было и телевизоров, что, возможно, было неплохо,
потому что у большинства людей свободного времени все
равно не было. Сегодня мы говорим о «домашнем досуге»,
но тогда свободное время действительно проводили
внутри домов: популярностью пользовались карточные
игры, загадки, музицирование, рассказывание историй и
шуток.
Если это были такие замечательные развлечения, то
почему так много людей обрадовались появлению радио, а
затем и телевидения?

Железные дороги и коммерция
На протяжении всего XIX в. фондовый рынок продолжал
набирать популярность, отчасти благодаря первому
коммерчески успешному изобретению Томаса Эдисона —
тикерному аппарату. Он представлял собой печатающее
устройство, накрытое стеклянной чашей, из-за чего
машина напоминала современный аппарат для продажи
жевательной резинки. Каждый раз, когда акция
продавалась или покупалась, запись о сделке передавалась

по телеграфу на тикерные аппараты по всей стране и за
границей.
Она печаталась на непрерывной бумажной ленте, где
обозначался символ акции, стоимость и количество акций,
поменявших владельца. Любой, у кого был доступ к
тикеру, мог просматривать ленту и составлять
представление об актуальных ценах на фондовом рынке.
До появления такого аппарата не было никакого иного
способа узнать, что происходит с акциями, кроме как
присутствовать на фондовой бирже. Но после установки
тикерных аппаратов инвесторы могли без задержек
наблюдать за любыми своими акциями вместе с теми, кто
находился на Уолл-стрит.
С 1790-х гг. до начала Гражданской войны [12]
американская экономика выросла в восемь раз. Это
означает, что население выпускало в восемь раз больше
продукции, в восемь раз больше покупало и продавало ее
по сравнению с колониальными временами. Мы были на
пути к тому, чтобы стать одной из самых индустриально
развитых держав в мире. После окончания Гражданской
войны и отмены рабства (расовую дискриминацию,
разумеется, никто не отменял), когда население хлынуло
на запад, а города ринулись вверх, все в стране пришло в
движение.
К 1885 г. текстильные фабрики стояли вдоль рек в Новой
Англии, а на Бостонской фондовой бирже продавались
акции как минимум 46 текстильных компаний.
Возвращаясь с войны, солдаты, привыкшие носить форму,
шли по магазинам и покупали новый вид форменной
одежды — готовый костюм. Мыло и свечи, кожа и
кленовый сахар, которые традиционно изготавливались
дома, теперь продавались в магазинах. Торговые границы
между штатами разрушались, так что серийно
выпускаемые продукты могли попадать из штата в штат.
Было выбрано две железнодорожные компании, Union
Pacific и Central Pacific, которым предстояло проложить
рельсы через всю страну до Тихого океана. Иногда

случались драки между ирландскими, немецкими или
китайскими рабочими, но они вместе прилагали усилия,
прокладывая пути и вбивая путевые костыли.
Конгресс выделил 69 млн га земли на строительство
железных дорог в разных частях страны — это стало самой
крупной безвозмездной передачей собственности в
истории США, причем его значение нельзя оценить
однозначно. Железнодорожные компании продали часть
этой земли фермерам, а часть использовали в качестве
залога, чтобы взять огромные кредиты для оплаты труда
рабочих и покупки железнодорожного полотна, вагонов и
другого дорогостоящего оборудования.
Нескольким современным железнодорожным компаниям
все еще принадлежат обширные участки ценных земель из
тех, которые были выделены им правительством и которые
по сей день являются источником дохода.
Железные дороги перевозили грузы и пассажиров, а
также привели множество новых покупателей на
фондовый рынок. Во время второго железнодорожного
бума инвесторы вложили $318 млн своих денег в акции
железнодорожных компаний и таким образом «построили»
21 000 км путей. Федеральное правительство предоставило
большую часть земли. Запад завоевали не ковбои с
револьвером, а железнодорожные пути. Без денег и
подобных прорывов, кто знает, когда эти земли были бы
заселены?
Акции железнодорожных компаний — как же они могли
это пропустить! — стали делом, объединившим
инвесторов от побережья до побережья. Люди видели, как
рельсы соединяли дальние уголки страны, как по ним
пыхтели локомотивы, и уверились, что вложения в
железные дороги — дело беспроигрышное.
Фермеры вовсю спекулировали железнодорожными
акциями, землей у железных дорог и земельными
компаниями, возникшими после принятия закона о
гомстедах в 1862 г. [13] Некоторые из этих
железнодорожных и земельных проектов оказались

однодневками, как и многие предприятия по добыче золота
и серебра, последовавшие за железными дорогами.
Говорят, Марк Твен однажды описал золотую шахту как
«дыру в земле, принадлежащую лжецу», и часто именно
этот лжец торговал акциями. Гораздо больше денег
доставалось людям, продающим акции несуществующих
шахт, а не тем, кто брал свои сковороды и отбойные
молотки и отправлялся в Калифорнию. У жертв фирмоднодневок не было органов, защищавших их интересы на
федеральном уровне или уровне штата, а законы,
запрещающие компаниям предоставлять ложную или
вводящую в заблуждение информацию, еще не были
написаны.
Во время великой эпохи ковбоев, продлившейся всего 25
лет, на биржах появилась масса акций скотоводческих
компаний. В конце 1860-х гг. в США было 38 млн коров на
39 млн человек, то есть на каждого жителя приходилась
примерно одна корова. Ковбои производили большое
впечатление на жителей Восточного побережья,
покупающих акции на этом играющем на повышение
рынке.
К 1869 г. на Нью-Йоркской фондовой бирже
продавались акции 145 различных компаний. На Уоллстрит дебютировали страховые компании, а также
сталелитейные и металлургические заводы, выросшие в
гигантов, срывающих фермеров с земли и везущих
иммигрантов через Атлантику в свои фабричные города.
Железные дороги протянулись до самых отдаленных
уголков страны, по каналам Великих озер шло
интенсивное движение барж, доставлявших железо и
уголь, которым предстояло переплавиться в недрах
сталелитейных печей, отравлявших воздух своим
ядовитым дыханием, но иммигранты все продолжали
прибывать в поисках работы на заводах и фабриках.
Гавань Нью-Йорка наводнили иммигранты всех мастей:
из Ирландии, континентальной Европы и даже из Китая.
Они бежали от картофельного голода, войн, тайной

полиции, несправедливости, нетерпимости,
небезопасности, беспорядков. Они брались за любую
низкооплачиваемую работу, становились швеями,
мясозаготовщиками, сварщиками и механиками, работая
много часов в нездоровых и часто опасных условиях. Они
хватались за такие плохие условия работы и жизни, потому
что, как бы плохо ни было в США, еще хуже было дома,
где люди голодали или гибли в бесконечных войнах. Если
бы жизнь здесь не была хоть немного лучше, зачем тогда
так много людей отправлялось в путь?
Они понимали, что, если останутся в Польше, Греции
или где-то еще, у них практически не будет шанса
преуспеть, потому что в каждой стране была маленькая
группа семей аристократов, которые владели фермами,
деньгами и контролировали правительство. В Америке, как
они искренне надеялись, у них были виды на будущее.
Разве она не была страной возможностей? Рабочие видели,
как благосостояние их соседей растет, и ожидали, что
смогут получить хотя бы его часть. А если у них не
выходило, значит, жить лучше должны были их дети. Так и
выходило.
Потомки рабочих-иммигрантов имели шанс поступить в
колледж и стать врачами, юристами, чиновниками и даже
владельцами тех самых компаний, на которых их родители
и деды работали по много часов за мизерную плату.
В общем и в целом, американские рабочие конца XIX в.
не тратили деньги на дорогие путешествия или вечеринки
с шампанским — по крайней мере, большинство из них.
Они клали деньги в банки, где ситуация несколько
улучшилась по сравнению с теми днями, когда банками
управляли отдельные штаты. Бесконечное множество
валюты, затрудняющее покупки, исчезло в середине 1860-х
гг., когда была установлена новая федеральная банковская
система. С тех пор у нас появилась единая национальная
валюта — американский доллар.
Американцы клали в банки так много наличных, что за
период от Гражданской до Первой мировой войны

отложили 18% от объема промышленного производства
всей страны. Поскольку деньги использовались на то,
чтобы построить усовершенствованные фабрики и
хорошие дороги, чтобы перевозить товары с фабрик,
рабочие стали трудиться более эффективно. Они могли
производить больше продукции, выполняя тот же объем
работы.
Денежный запас вырос в 40 раз, но практически никакой
инфляции не было. Сегодня, когда развивающаяся страна
печатает больше денег, мы видим немедленное падение их
стоимости и взлет цен. Но во второй половине XIX в.,
когда Соединенные Штаты были крепнущим
государством, цены оставались стабильными, несмотря на
то что банки начали печатать деньги, как сумасшедшие.
Причиной того, что увеличение денежной массы не
вызывало инфляции, было равновесие промышленного
производства и денежного запаса.
Еще один фактор, который, возможно, способствовал
процветанию страны — это то, что наши границы были
закрыты для многих иностранных товаров из-за огромных
налогов. Сегодня мы много слышим о свободной торговле
и о том, как это хорошо, но в золотую пору американской
экономики, когда она быстрее всего росла, а предприятия
работали на полной скорости, иностранным конкурентам
было трудно войти на внутренние рынки США, и наша
промышленность в какой-то мере была от них защищена.
Американские умы по-прежнему поставляли новые
изобретения: телеграф, телефон, автомобиль, покрышки из
вулканизированной резины. Люди улучшали все, вплоть до
мышеловок, делали машины для любой работы, которую
делали человеческие руки. В 1880-х гг. в Конгресс был
представлен законопроект о закрытии Патентного
ведомства США, так как появилась теория о том, что все
важные изобретения были сделаны. Как же ошибались
наши предки!
Появилась машина для скручивания сигарет, сделанная
компанией Bonsack и впервые использованная владельцем

табачной компании из Каролины Джеймсом Дьюком,
магнатом, ставшим самым крупным спонсором
Университета Дьюка. Была машина для изготовления
спичек, машина для производства муки (ее прибрала к
рукам компания Pillsbury), машина для изготовления
сгущенного молока (эксклюзивные права принадлежали
Borden Milk Company), новый метод производства стали
(бессемеровский процесс) и машина для консервирования
супа (впервые использована Campbell’s). Была даже
машина для изготовления не тонущего в воде мыла Ivory,
по ошибке созданного в лаборатории Procter & Gamble.
Когда изобретались новые машины, кто-то должен был
придумывать и новые станки для их изготовления, а еще
делать запасные части и инструменты для ремонта. Вместо
того чтобы лишить людей работы, как опасались многие
критики эпохи машин, они создавали рабочие места. На
каждое дело, которое теперь выполнял металлический
«работяга», находилось два новых. И с каждым
усовершенствованием уровня сложности машин работа
становилась легче. Производить на фабриках товары было
дешевле, чем изготовлять их вручную, и во многих случаях
они превосходили кустарные изделия по качеству или, по
крайней мере, качество было сопоставимым. Более
дешевые товары можно было по низкой цене продавать
покупателям, которые за свои деньги могли получить
больше, если отрасль была механизирована.

Развитие национальных брендов
К наступлению ХХ в. в США уже существовала
процветающая отрасль по производству закусок, где все
виды мармеладов, джемов, сладостей, печенья и
жевательной резинки производились и продавались
компаниями, чьи акции торговались на фондовом рынке.
Вы могли есть эти продукты и инвестировать в них.
Мы прошли долгий путь от тех ужасных дней, когда
среди закусок были только галеты, сухие, масляные и
соленые крекеры да круглые сахарные печенья. Их делали

в пекарнях по соседству и продавали из банок в местных
магазинах.
Самыми популярными крекерами в стране были Uneeda,
бренд, известный в те дни так же, как Coca-Cola сегодня.
Их выпускали в National Biscuit Company, иначе известной
как Nabisco. Компания появилась в результате многих
десятилетий слияний, когда множество маленьких
семейных пекарен объединилось в две региональных:
American Biscuit Company на Среднем Западе и New York
Biscuit Company на востоке. Они объединили свои силы и
стали Nabisco, которая превратилась в публичную
компанию примерно на рубеже веков, продав акции на $30
млн. Первоначально в ней было 1300 акционеров, в том
числе и несколько знаменитостей, но акции мог
приобрести любой.
Под мудрым руководством Адольфуса Грина Nabisco
покончила с банками с крекерами в американских
магазинах и «приправила» печеньки веселыми упаковками.
Крекеры стали упаковывать порциями, чтобы сохранить их
хрустящими и сухими, а также чтобы их не зачерпывали из
банки грязными руками. Продолжая выпускать скучные
печенья Uneeda, Nabisco выпустила линейку новых
продуктов: Fig Newtons [14] (названные в честь города
Ньютон, штат Массачусетс), Premium Saltines, Barnum’s
Animal Crackers [15] (1902), печенье Lorna Doones и Oreo
(1912), а также Ritz Crackers (1934).
Oreo стало печеньем-бестселлером во всем мире, и таким
оно остается по сей день. Эта марка с нами так давно, что
мы уже и забыли, что оно было придумано в лаборатории
Nabisco. Также этой компании принадлежат права и на
первое лакомство для собак — Milk Bone.
Были и орешки Planter’s, придуманные на рубеже веков
уличным продавцом Амадео Обици, толкавшим свою
тележку по улицам Уилкс-Барр, штат Пенсильвания.
Однажды он решил присыпать арахис солью, и эти орехи
стали таким хитом, что в 1906 г. Обици с партнером
объединились, чтобы основать Planter’s Nut & Chocolate

Company, позднее превратившуюся в Planter’s Life Savers
Company, которая стала известным во всем мире брендом и
подразделением RJR Nabisco.
Появился и кетчуп Heinz, придуманный изготовителем
маринадов Генри Дж. Хайнцем, который разорился и стал
банкротом во время паники 1873 г., а потом превратился в
короля маринадов и соусов и популяризатора кетчупа по
всему миру. За основу для своего рецепта он взял
«кечиап», восточный соус, главным ингредиентом
которого была маринованная рыба. Хайнц убрал рыбу и
заменил ее томатами.
В колониальные времена и в XIX в. американцы были
убеждены, что томаты ядовиты, их не разубедил даже
пример храброго военного полковника Джонсона,
съевшего помидор на ступенях суда графства в Салеме,
штат Нью-Джерси, чтобы доказать, что плод вовсе не
смертелен. Но после того, как Хайнц засунул томаты в
бутылку, люди приобрели обыкновение все заливать
кетчупом — привычка, которая жива и в наши дни.
Президент Никсон лил кетчуп и на яичницу-болтунью.
Кетчуп, горчица, оливки, маринованные огурцы, соус —
все, что мы кладем в гамбургер, — были первыми
серийными продуктами Хайнца. У него имелись
производственные отделения в шести штатах, базы сбыта и
торговые агенты по всему миру, 2800 сотрудников,
работающих полный день, и 20 000 фермеров,
получающих контракты на выращивание овощей, которые
он клал в свои соусы.
Пока Хайнц занимался кетчупом и 56 разновидностями
других соусов, Сильвестр Грэм изобретал свой знаменитый
крекер. Протестантский священник и лектор Женского
христианского союза трезвости, он выступал против
спиртных напитков, мяса, горчицы и даже кетчупа Хайнца,
который, как считал Грэм, вызывает умопомешательство.
Последний был сторонником холодного душа, жесткого
матраса, фруктов, сырых овощей и цельнозерновой муки,
которая и стала основой придуманной им закуски. Как мы

понимаем, крекер Грэма не был обычным крекером. Он
задумывался как лекарство от похоти и буйства
подростковых гормонов, которые, по мнению Грэма,
появляются из-за диеты из мяса и жиров. По его теории,
подростки, которые едят крекеры Грэма, спокойнее, лучше
себя ведут и с легкостью выполняют домашние задания.
Пока Грэм продолжал свой крекеровый поход, доктор
Джон Келлог также боролся с подростковой похотью (он
называл ее «опасными желаниями») с помощью
кукурузных хлопьев. Доктор Келлог был вегетарианцем,
помешанным на здоровом образе жизни, он даже открыл
свой знаменитый санаторий в городе Бэттл-Крик, штат
Мичиган. Однажды он экспериментировал с рецептом
хлеба, пытаясь сделать новый вид тостов, который было
бы легче жевать, чем распространенные «сухари», где зубы
застревали намертво. Келлог слишком долго не вытаскивал
свой экспериментальный хлеб из печи, и изделие
превратилось в хлопья. Вскоре доктор был убежден, что
постоянное употребление этих хлопьев может погасить
самое жаркое романтическое пламя и удержать
американскую молодежь от проблем.
С Келлогом или, если уж на то пошло, с Сильвестром
Грэмом согласилось не так уж много людей, но это не
помешало всей стране влюбиться в крекеры Грэма и
хлопья Келлога.
Келлог свел знакомство с одним из пациентов своего
санатория Чарльзом Уильямом Постом, который оказался
на редкость убедительным агентом. Пост приехал в
санаторий, чтобы вылечить нервное истощение и съел
первую чашку хлопьев Келлога. Они ему понравились, но
карамельный кофе, который у Келлога подавали на
завтрак, Пост просто ненавидел. Поэтому, чтобы пить чтонибудь получше, Пост изобрел постум — напиток из
пшеницы и отрубей, по вкусу напоминавший кофе (по
крайней мере, Пост так считал). Он основал компанию,
которая продавала постум в огромных количествах вместе

с двумя видами придуманных им хлопьев: Grape Nuts и
Post Toasties.
Не стоит забывать и о Херши и его шоколадках. Милтон
Снейвли Херши был владельцем крошечного магазинчика,
торгующего карамелью. В 1893 г. он приехал на
Всемирную выставку в Чикаго, увидел немецкую машину,
изготавливающую шоколад, и заказал себе экземпляр.
Сначала Херши использовал ее, чтобы делать покрытую
шоколадом карамель, потом уже в массовое производство
пошли первые шоколадные плитки, и в 1907 г. появились
Hershey’s Kisses, а в 1925 г. — Hershey’s Goodbar с
арахисом. Акции компании Hershey стали продаваться на
Нью-Йоркской фондовой бирже в 1927 г.
Был и Джером Смакер, продававший яблочное масло и
яблочный сидр, изготовленный из плодов деревьев,
посаженных Джонни Эпплсидом в Огайо. В 1897 г. Смакер
основал компанию J. M. Smucker, которая и век спустя
продавала больше видов варенья и джемов, чем кто-либо
еще в стране.
В то время в Соединенных Штатах были
зарегистрированы тысячи торговых знаков, а в лексикон
американцев вошли их рекламные слоганы и стишки.
Например, «абсолютно чистый» [16] от Royal Baking
Company; «Вы нажимаете на кнопку — мы делаем все
остальное» от Kodak, «Оно плавает!» о мыле Ivory, «пиво,
которое сделало Милуоки знаменитым» от Schlitz, «все
новости, достойные печати» от New York Times и «розовые
таблетки для бледных людей» из рекламы витаминной
добавки, которую продавал некий доктор Уильямс.
Изобретение всех этих продуктов привело к созданию
новых магазинов, где они могли бы продаваться. Еще в
середине XIX в. в стране не было супермаркетов. Никто и
подумать не мог о массовом потребительском рынке
продуктов, пока в 1859 г. двое любителей чая Джордж
Гилман и Джордж Хантингтон Хартфорд не открыли в
Нью-Йорке чайный магазин примерно на том же месте, где
сегодня находится Всемирный торговый центр [17]. Это

был небольшой бизнес со звучным названием «Великая
американская чайная компания». Позднее имя изменили, и
оно стало звучать еще величественнее: «Великая
Атлантическая и Тихоокеанская чайная компания».
Из одного чайного магазина в Нью-Йорке появилось
пять, потом магазины открылись в каждом штате. К тому
времени Гилман и Хартфорд уже добавили на свои полки
кофе, масло и молоко. В 1912 г. они владели сетью из 400
магазинов, став первооткрывателями массового рынка
продуктов, к концу 1920-х гг. у предпринимателей было
уже 15 000 магазинов по всей стране, а уровень ежегодных
продаж достигал $1 млрд. В США того времени едва ли
можно было найти нормального покупателя, никогда не
слышавшего об A&P.
Благодаря увеличению количества сетевых магазинов и
рассылаемых по почте каталогов люди могли покупать
товары массового производства хорошего качества по
гораздо более низким ценам по сравнению с
передвижными лавками и местными независимыми
торговцами. В маленьких городах и в деревнях прибытие
почтовой посылки было событием, особенно если она
приходила из Montgomery Ward, названной в честь ее
основателя Аарона Монтгомери, в 1872 г. создавшего
первую работающую по почтовым заказам компанию в
Чикаго, или из Sears Roebuck and Company, разославшей
свои первые каталоги в 1887 г.
Вначале Сирс продавал только часы, но быстро
расширил ассортимент. Есть история о том, как
золотоискатель из Номы, штат Аляска, послал Сирсу
оплаченный заказ на сто рулонов туалетной бумаги,
вложив наличные в конверт. В ответ Сирс написал, что не
может принять заказ на товары, которых нет в каталоге.
«Если бы у меня был каталог, — отозвался клиент, — мне
бы и туалетная бумага не понадобилась!»
Чем чаще товары посылали по почте на большие
расстояния, тем больше грузов приходилась перевозить
железной дорогой. Роль почты в жизни людей росла. Она

стала необходима капитализму, поскольку оказалась
самым эффективным способом доставить товары
массового потребления в руки покупателей. Но даже тогда
у почтовых отделений была репутация мест с крайне
низким уровнем сервиса, и производителей товаров это
огорчало. Быстрая доставка была так важна для бизнеса,
что Адольфус Грин даже отвлекся от управления Nabisco,
чтобы провести кампанию по реформе почтовых
отделений.

Индустриальная эпоха и бароны-разбойники
Корпорации строили заводы и фабрики — основу и
фундамент современной Америки. К середине XIX в.
корпорациям принадлежало менее четверти всего бизнеса
в стране, но с приближением XX в. компании оказывали
влияние на каждую область повседневной жизни.
Массовое производство было лозунгом дня: товары
потоком лились с фабрик в железнодорожные вагоны, они
распространялись через границы штатов, уничтожая на
региональных рынках маленькие магазины с небольшим
ассортиментом. Это расширение рынков стало
революционным изменением в жизни общества,
повлиявшим на повседневную жизнь людей не меньше (а
то и больше), чем Американская революция. Если до 1820
г. две трети всей одежды в Соединенных Штатах шили
дома вручную, к концу века большая часть делалась на
фабриках.
Названия компаний и брендов вроде Diamond, Pillsbury,
Campbell, Heinz, Borden, Quaker Oats, Libby и Procter &
Gamble стали принятыми в быту словами.
Предназначенные для домашнего использования товары
становились настолько же известными, как и писатели,
художники, исполнители песен или политики. К 1880 г.
мыло Ivory стало популярным от одного побережья до
другого. В 1884 г. Джордж Истмен придумал способ
массового производства фотографической пленки, и десять

лет спустя вся страна делала снимки на пленку Kodak
камерами Kodak.
Эпоха машин и массовое производство наступали так
быстро, что люди не успевали подготовиться. Приходилось
переписывать законы о собственности, устанавливать
новые правила ведения торговли, вводить новые виды
коммерческих договоренностей. Небольшая группа людей
воспользовалась преимуществом возникшей ситуации и
приобрела богатство, превосходящее самые смелые мечты
современников. Они обладали состояниями, перед
которыми меркли золотые запасы самых богатых
фараонов, султанов, монархов, королей, королев,
конкистадоров и императоров за всю историю. Этих людей
называли «баронами-разбойниками» — термин, введенный
историком Мэттью Джозефсоном в конце 1920-х гг.
Бароны-разбойники не были разбойниками в привычном
смысле этого слова, они не нарушали законы, хотя
некоторые из них их обходили, а иногда даже
переписывали — для собственной выгоды. Они были
сорящими деньгами спекулянтами, многие из которых
выросли в бедности. Они боролись, сговаривались и
пробивали себе путь на вершины американской
промышленности, при этом раздавая конверты с деньгами.
Среди них были сын бедного фермера из северной части
штата Нью-Йорк Джей Гулд, правдами и неправдами
построивший легендарную железнодорожную империю;
сын шотландского ткача Эндрю Карнеги, тоже имевший
железную дорогу и ставший самым крупным
производителем стали в стране; громила из нью-йоркских
доков Корнелиус Вандербильт, построивший флот
пароходов, контролировавший судостроительную
промышленность, а потом и железные дороги, но несмотря
на свой успех и богатство, проживший много лет в
маленьком доме со старым вытертым ковром; погонщик
скота Дэниел Дрю, превратившийся в мастера биржевых
манипуляций ради собственной выгоды; регулярно
посещающий церковь прихожанин Джон Пирпонт Морган,

чей банк стал настолько значительным, что его однажды
попросили выручить правительство Соединенных Штатов;
всегда оптимистичный распространитель акций и
облигаций Джей Кук, чья инвестиционная компания была
так велика и могущественна, что ее крах едва не привел к
краху всей страны; бывший торговец-разносчик и
цирковой фокусник «бриллиантовый» Джим Фиск,
носивший кричащую одежду и кольца на каждом из своих
толстых пальцев; Лиланд Стэнфорд, ставший
губернатором Калифорнии и использовавший
политическое влияние, чтобы построить в штате железные
дороги, разбогатевший и основавший Стэнфордский
университет, получивший его имя и деньги.
И последний, но далеко не самый худший — Джон
Рокфеллер, сын торговца-шарлатана и ярый баптист. Эта
комбинация породила хитроумного, оборотистого
капиталиста, собравшего все нефтяные компании в
гигантскую монополию, которая могла устанавливать цены
так, как ей заблагорассудится и подчинять всех своих
конкурентов. О нем мы подробнее поговорим далее.
За одним или двумя исключениями бароны-разбойники
были консервативны в своей личной жизни, часто
фанатично преданы религии и до странности умерены в
расходах, если учитывать размер их состояний.
Большинство из них построило или приобрело свои
собственные железные дороги, и они постоянно разводили
интриги, чтобы перехватить друг у друга то или иное
направление. Они умели контролировать финансовый
рынок так, чтобы цены на железнодорожные акции
скакали вверх-вниз, и на подъемах делали миллионы.
«Бриллиантового» Джима Фиска не назвали бы тем, кто
«сует руки в карманы своих соотечественников» без
всякой причины. Джей Гулд же был чемпионом по
расхваливанию акций своей железной дороги в Эри, так
что люди платили за них гораздо больше, чем эти доли
стоили. Именно из-за Гулда Эри называли «блудницей
Уолл-стрит» — компанией с загубленным кредитным

рейтингом, не платившей своим акционерам дивиденды с
1873 по 1942 г.
Когда Джей Кук закрыл двери своих банковских офисов
из-за того, что его вложения в железные дороги
обернулись не так, как бы ему хотелось, он вызвал панику
1873 г., свалившую несколько брокерских фирм и почти
выведшую Уолл-стрит из строя.
С 1864 г. до начала века население страны удвоилось, а
сеть железных дорог увеличилась в семь раз, так что
каждый американец мог слышать гудок проходящего
поезда. Двадцатидвухлетний ветеран Армии Союза [18]
Джордж Вестингауз изобрел воздушный тормоз,
электрический свет заменил газовые и керосиновые лампы,
а Пульман перешел к промышленному производству
железнодорожных вагонов.
Хотя железные дороги были повсюду, люди теряли
деньги на акциях. Постоянно случались кризисы или
скандалы, отражавшиеся на мелких инвесторах и
приносящие прибыль баронам-разбойникам. В 1877 г.
Корнелиус Вандербильт, один из самых успешных среди
них, скончался в Нью-Йорке, оставив все свое состояние,
превышающее $100 млн, своему сыну Уильяму
Вандербильту.
Вандербильт-старший считался самым богатым
человеком в Америке. Свое состояние он сколотил на
судостроении и строительстве железных дорог, в
частности, сети New York Central [19]. Всякий раз, когда
его превозносили как титана коммерции, следом сыпались
проклятия за то, что он ничего не сделал для людей,
которые вложили силы и здоровье на постройку его
железных дорог и создали его состояние.
Общественность была в ярости из-за того, что
Вандербильт ушел из жизни, ничего не оставив на
благотворительность. Сам он считал, что сделал
достаточно хорошего, построив железные дороги, а его
деньги — его личное дело. Сын Вандербильта Уильям

сказал более прямо, не прибегая к намекам и
иносказаниям: «Черт побери все это общество!»
На бурно развивающемся американском рынке все
происходило далеко не упорядочено. То же самое можно
сказать и про современные развивающиеся рынки. Каждые
пару десятков лет экономика рушилась, люди паниковали
и бежали в банки, чтобы спасти свои деньги, большая
часть которых уже была роздана в виде кредитов. Банки
никоим образом не могли вернуть средства всем
вкладчикам сразу, поэтому закрывались. После того как
они терпели крах и целые общины оставались без денег, в
упадок приходил весь бизнес, и вся финансовая система
шла прахом. Фондовый рынок рушился, то же самое
происходило и с рынком облигаций, поскольку
выпускавшие их организации не могли осуществить
выплату процентов.
Европейцы много потеряли во время паники 1873 г., как
и в предыдущих катастрофах подобного рода. Из-за частых
кризисов и паник Соединенные Штаты приобрели
репутацию государства шулеров, которым нельзя доверять
в деловых вопросах. То же самое не так давно говорили о
некоторых российских и китайских предпринимателях. В
прошлом такими мошенниками считали и американцев.
Во время паники 1893 г. (кажется, самые крупные
падения происходили раз в 20 лет) четверть
железнодорожных компаний была вынуждена объявить
себя банкротами. В 1903 г. паника была поменьше. Но
кризис или не кризис, некоторые великие компании,
начавшие работать в тот период, сохраняют свою мощь и
по сей день, нанимая сотни тысяч сотрудников и делая
деньги для своих акционеров. Половина стран,
существовавших на карте мира в 1900 г., исчезли, но
Hershey’s, Quaker Oats, Wrigley’s, AT&T, Du Pont, the Bank
of Boston, American Tobacco, U. S. Steel и различные
дочерние предприятия Standard Oil (Exxon, Chevron, Mobil,
Amoco и так далее) все еще сильны.

Внушающие страх монополии
К началу ХХ в. было очевидно, что с тем, как идет
развитие капитализма, что-то не так. Он провозглашал
свободу для всех — если у кого-то есть хорошая идея, у
него есть шанс на успех — но обернулся мошеннической
игрой, которую вели несколько гигантов бизнеса. Их
назвали монополиями.
Вы можете смело утверждать, что монополии были
одной из самых значительных угроз нашему образу жизни,
с какими Америка когда-либо сталкивалась, едва ли не
равносильной Адольфу Гитлеру и коммунизму. Если вы
когда-нибудь играли в «Монополию», вы понимаете, о чем
мы говорим. Цель игры — скупить всю собственность так,
чтобы люди, которые находятся на квадрате с ней, не
имели другого выбора, кроме как платить огромные
деньги. Игрок, который сделает это, в конце концов
забирает все.
В реальном мире монополия представляет собой то же
самое, но это происходит не только с недвижимостью.
Такое случается в отрасли, где есть одна большая шишка,
контролирующая всех и вся и устанавливающая цены.
Например, если в пекарном производстве есть монополия,
то существует только одна компания, которая печет и
продает пироги и пирожные, так что покупателям либо
придется платить столько, сколько запросит
производитель, либо обходиться без пирогов и пирожных.
Будь это пекарное производство, изготовление игрушек
или авиаперевозки, как только формируется монополия, у
покупателей больше нет выбора. Нет другой пекарни,
производителя игрушек или авиакомпании, потому что все
конкуренты либо присоединились к монополии, либо
вышли из бизнеса.
Торговые компании, о которых вы читали выше, —
Виргинская компания, Голландская Ост-Индская компания
и так далее, — были монополиями. Их хартии, дарованные
европейскими королями, давали исключительные права

вести бизнес на огромных участках территории в Новом
Свете. На тысячи километров вдоль побережья Америки
эти компании контролировали фермерство, рыбалку и
торговлю с индейцами. Никто не мог конкурировать с
ними без их позволения.
Первым человеком, который понял, что монополии
представляют собой угрозу грядущему процветанию мира,
был Адам Смит, автор «Богатства народов». Смит
сознавал, что конкуренция — главное, что нужно для
капитализма. Пока кто-то другой может прийти и сделать
товар лучше и дешевле, компания не может делать работу
как попало и ждать, что она будет иметь успех.
Конкуренция заставляет компании быть в боевой
готовности, мотивирует их улучшать свои продукты и
делать цены настолько низкими, насколько это возможно,
иначе клиенты уйдут к сопернику.
К середине XIX в., когда американская экономика
переживала бум, в каждой отрасли было много
предприятий, и конкуренция была жестокой. Владельцам
компаний такая ситуация не нравилась, даже если для
общества она была благоприятна, как говорил Адам Смит.
На самом деле, они считали ее бедствием и устали от того,
что приходится все время сдерживать натиск конкурентов
и улучшать свои продукты. Они жаждали возможности
установить высокие цены, которые потребители
вынуждены будут платить не важно, за что.
Если бы им позволили, все владельцы компаний в
отдельно взятой отрасли (скажем, в пекарской) собрались
бы и решили установить одинаковые высокие цены на свои
пироги и пирожные. Они могли бы заключить соглашения,
чтобы избежать конкуренции друг с другом. Они могли бы
формировать стратегические союзы. В действительности в
1870-х и 1880-х гг. в Соединенных Штатах были
учреждены такие фиксирующие цены картели, но
появились законы, объявляющие такие картели — или
«пулы», как их называли, — вне закона.

В начале 1880-х гг. хитроумный юрист Сэмюэль
Кельвин Тейт Додд придумал, как компании могут
обходить законы против картелей, создавая тресты. Трест
был древним методом передачи ряда объектов
собственности под контроль одного управляющего.
Работая в юридическом отделе нефтедобывающей
компании Джона Рокфеллера, Додд привлек внимание ее
владельца к этой идее. Почему бы не собрать несколько
нефтеперерабатывающих и нефтедобывающих компаний в
трест? Таким образом они смогут устанавливать цены,
заключать соглашения и избегать конкуренции, и все это
будет абсолютно законно.
Рокфеллер немедленно организовал трест по схеме
Додда, пригласив в него 40 своих главных конкурентов в
нефтяном бизнесе. Мы говорим, что он «пригласил» их, но
на самом деле у них не было выбора. Любую компанию,
которая отказалась бы от участия, Рокфеллер грозил
вывести из бизнеса, продавая нефть по таким низким
ценам, с какими никто не мог позволить себе
соревнование.
Его тактика была далеко не дружелюбной, но
эффективной. Он и его сорок «соратников», хотя часть из
них действовали против своего желания, сформировали
Standard Oil Trust. В одну ночь они стали самой крупной и
мощной нефтедобывающей компанией в мире,
контролируя большую часть американских нефтяных
скважин и 90% очистительных заводов. Рокфеллер и его
ближайшие советники теперь диктовали цены на нефть,
поднимая их по своей воле. Клиентам ничего не
оставалось, кроме как платить, иначе они остались бы
вовсе без нефти.
Магнаты также опробовали свою новообретенную силу
на железнодорожных компаниях, заставив их снизить цены
на перевозку нефти. У последних выбора тоже не было.
Любая компания, отказавшаяся перевозить нефть дешевле,
тут же вылетела бы из бизнеса усилиями Рокфеллера. В
конце концов, если бы они не перевозили его нефть, то не

перевозили бы вообще никакой нефти, потому что 90%
общего объема продукции, произведенного в стране,
проходило через трест.
Standard Oil расширила свою монополию во все части
бизнеса. Рокфеллер имел отношение ко всему: от
нефтяных вышек до очистительных заводов. И, услышав о
его успехе, владельцы других компаний также начали
формировать тресты. Появились тресты по производству
сахара, виски, хлопкового масла, свинца, и табачный трест,
созданный Джеймсом Дьюком и его соперниками,
фермерами, выращивавшими табак, — их усилиями была
основана American Tobacco Company.
Существовал ветчинный трест (Swift Brothers),
фруктовый трест (United Fruit), трест печенья (Nabisco).
Компании, которые не сформировали тресты,
объединялись другими путями — с помощью слияния.
Несколько компаний могли объединиться в то, что
называлось конгломератом. В результате слияний
образовались International Harvester, Du Pont, Anaconda
Copper, Diamond Match и American Smelting and Refining,
известный сейчас под названием ASARCO. Железные
дороги не остались в стороне: несколько самых крупных
провели слияния и поглощения. Десятки
железнодорожных линий соединились в несколько
больших групп: дороги Вандербильта, дороги
Пенсильвании, дороги Хилла, дороги Харримана, дороги
Гулда и система Рок-Айленда. Когда у железных дорог
начались финансовые проблемы (как это часто бывает),
банкир Джон Пирпонт Морган был тут как тут, чтобы
помочь с реорганизацией.
Морган, который был значительной фигурой на Уоллстрит и славился любовью к костюмам-тройкам и
цилиндрам, в 1901 г. поглотил восемь небольших
сталелитейных компаний, чтобы создать гиганта U. S.
Steel, остающегося самым мощным конгломератом и по
сей день и ставшего первым в Америке предприятием,
приносящим миллиарды долларов.

Между 1895 и 1904 гг. треть публичных компаний в
Соединенных Штатах исчезла в трестах или поглощениях.
Во всех главных отраслях тресты и конгломераты
поднимали цены по своему желанию. Они использовали
свой вес во всех сферах торговли.
Американцы видели, что происходит, конкуренция
исчезала в одной отрасли за другой, владельцы трестов
гребли миллионы лопатой и строили вдоль побережья в
Нью-Порте, штат Род-Айленд, летние «коттеджи»,
огромные, как армейские бараки. Такчто общественность
обернулась против трестов.
Люди понимали, что гигантские компании наложат свою
руку на более мелкие, заставив их присоединиться к
трестам или изгнав из бизнеса. Если этой тенденции
позволить развиваться, цены на все взлетят до небес, и
кошельки всей страны останутся пустыми. При наличии
нескольких «инсайдеров», контролирующих и цены, и
размеры жалований, капитализм свободного рынка
прекратит свое существование.
Этот период был одним из самых пугающих в
американской истории и говорят о нем очень редко. Вот
такими были мы, 125-летняя нация, вошедшая в новое
десятилетие после огромного скачка роста и процветания.
Теперь мы теряли экономическую свободу, которой с
таким трудом добивались, теряли ее из-за горстки трестов.
Повсюду разгорались скандалы: писатель Эптон
Синклер вывел на чистую воду компании по упаковке
мяса, которые продавали протухший товар — такие
журналистские работы стали называть «разоблачением».
Люди объединялись в профсоюзы, чтобы бороться за
лучшую оплату труда и прекратить понижение заработной
платы, навязанное трестами. Когда тресты контролируют
все рабочие места, у отдельных рабочих нет никаких
рычагов влияния. Они не могут уйти и найти работу где-то
еще — никакого «где-то еще» нет.
Профсоюзы, газеты, суды и некоторые смелые
политические лидеры приложили руку к тому, чтобы

сорвать планы трестов и спасти страну от жадных
одиночек. Если бы этих ненавистников трестов не
существовало, мы загнали бы себя в ситуацию, когда
средний человек в Америке стал бы не богаче российского
крестьянина. Потом мы, возможно, получили бы
революцию, как в России, и все закончилось бы трагично.
К счастью для всех, кроме собственников трестов, суды
и правительство боролись с монополиями. В 1890 г.
Конгресс принял антимонопольный закон Шермана, но
несколько крупных нарушителей выкрутились из
положения, объявив себя холдинговыми компаниями и
перебравшись в Нью-Джерси. Штат принял собственный
закон, облегчающий организацию компаний по типу
трестов (например, холдинговых компаний) и
позволяющий им избегать федеральных постановлений.
Гигант U. S. Steel был холдинговой компанией.
В 1904 г. Верховный суд США нанес новый удар: он
объявил один из крупнейших железнодорожных трестов
вне закона. В то время президентом был Тедди Рузвельт.
Он вернул к жизни закон Шермана, возбудив судебные
иски против сорока четырех крупных трестов. Умеющего
обходиться без удобств охотника Рузвельта прозвали
«грубым наездником» после его знаменитого взятия холма
Сан-Хуан на Кубе во время испано-американской войны.
Но гораздо важнее было одержать победу в войне с
трестами. Он стал «разрушителем трестов». В 1914 г.
Конгресс принял еще один антимонопольный закон,
который предложил Генри Клейтон.
После того как в 1911 г. распалась Standard Oil,
перестали существовать и многие другие самые крупные
тресты в стране, и конкуренция в основных отраслях
восстановилась. С тех пор правительство следит за
компаниями, которые становятся слишком большими и
мощными и угрожают монополизировать отрасль. Когда
бы это ни происходило, правительство может возбудить
антитрестовый иск, и, если дело будет выиграно, суд
обяжет компанию разделиться на ряд более мелких,

независимых друг от друга фирм. Таким образом,
конкуренция восстанавливается.
Alcoa контролировала производство алюминия в
Соединенных Штатах, пока ее не вынудили раздробиться
на несколько дочерних компаний. То же самое произошло
и с AT&T, которая была единственной телефонной
компанией, пока судья Гарольд Грин не принял
знаменитое решение о разделении AT&T на восемь частей
(головную компанию «мамочку» Bell, занимающуюся
междугородними звонками, и ее «деток», которым
достался бизнес на местах). Именно поэтому телефонные
звонки с каждым днем становятся все дешевле. Это
прекрасно для романов на расстоянии и позволяет
влюбленным общаться, практически не расставаясь, как
это было при AT&T.
То, что произошло с AT&T, — отличный пример
отрицательного влияния монополий, который доказывает,
что в конкуренции заинтересованы все. До дробления
AT&T количество ее сотрудников составляло миллион
человек — каждый сотый американец работал на Bell.
Сегодня Bell и ее «отпрыски» нанимают всего 600 тысяч
человек, а количество звонков увеличилось более чем в три
раза.
Конкуренция заставила телефонные компании снизить
цены и работать более эффективно. Они по-прежнему
должны соблюдать некоторые нормативные положения,
например предоставлять услуги телефонной связи всем
жителям региона, иначе люди, которые живут в
отдаленных местах, куда телефонную линию прокладывать
дорого, так никогда и не обзаведутся связью. Но мы можем
поблагодарить конкуренцию за то, что теперь большее
количество звонков может обеспечить меньшее количество
сотрудников, и в результате мы платим меньше по
телефонным счетам.
Microsoft — крупнейшая компания-разработчик
программного обеспечения в мире. В 1995 г. она объявила
о плане поглотить еще одну компанию-разработчика Intuit.

Правительство воспротивилось, поскольку теоретически
слияние Microsoft-Intuit могло создать монополию в
отрасли разработки программного обеспечения. Изучив все
возражения, Microsoft решила отказаться от поглощения
Intuit. Никому не хочется сражаться с ненавистниками
трестов из Вашингтона.
Единственная монополия, которая существует с
дозволения правительства, — это Главная лига бейсбола.
Поскольку этот спорт можно назвать национальным хобби,
Конгресс сделал исключение из антимонопольных законов.
Игроки горько жаловались на это, и после последней
бейсбольной забастовки Конгресс угрожал отменить
бейсбольное исключение. Пока что этого не произошло, но
когда-нибудь может случиться.

Знаменитое среднее арифметическое Доу
В 1884 г. журналист Чарльз Генри Доу придумал способ, с
помощью которого фанаты акций могли отслеживать
состояние всего фондового рынка. Он составил список из
одиннадцати самых важных компаний и по окончании
каждого торгового дня брал цену акций при закрытии
биржи по каждой, складывал эти значения и делил на 11.
Это давало ему среднее арифметическое, которое Доу
публиковал в новостном бюллетене Customer’s Afternoon
Letter.
Поначалу среднее арифметическое Доу вызывало не
более чем любопытство, но, в конце концов, оно заняло
свое место в истории, получив название «Индекс Доу —
Джонса» (Джонсом звали партнера Доу по новостному
бизнесу). Этот индекс является финансовым критерием для
акций уже более века. Даже сегодня, 110 лет спустя, когда
спрашивают: «Что происходит на рынке?» или «Как
закрылся рынок?», имеют в виду индекс Доу — Джонса.
Когда кто-то говорит: «Поднялся на 30 пунктов» или
«Упал на пятьдесят», они используют «число Доу».
Первоначально в индекс Доу — Джонса входили девять
железных дорог, поскольку именно они особенно ценились

на Уолл-стрит и люди полагали, что железнодорожные
компании будут всегда доминировать в деловой Америке.
12 лет спустя индекс Доу высчитал еще один индекс,
промышленный, для «грязного» бизнеса (переработка
нефти и газа, добыча угля, металлургические предприятия
и так далее), превращающего полезные ископаемые в
топливо, сталь и резину, от которых зависела вся
экономика. Поначалу в промышленный индекс Доу
входили доминирующие компании, полноправные,
крупные, мощные предприятия, которые были для своего
времени, как Microsoft и Walmart для нас сейчас, но
большинство из них исчезло без следа.
Кто когда-нибудь слышал об American Cotton Oil,
Chicago Gas, Laclede Gas, National Lead, Tennessee Coal &
Iron или U. S. Rubber? Все эти компании входили в
первоначальный список промышленного индекса Доу.
Единственное название, которое вы в нем узнали бы, —
это General Electric, которая сохранила свое место в списке
до сих пор.
Это важный урок для инвесторов. Бизнес похож на
спорт, где команды-победители и успешные организации
не обязательно всегда остаются на вершине. Как бы трудно
ни было добиться успеха в бизнесе или спорте, еще
труднее его удержать. New York Yankees обнаружила этот
факт после того, как их долгое чемпионство закончилось в
1970-х гг. То же самое произошло с Pittsburgh Steelers и
Boston Celtics. И с Tennessee Coal & Iron, Laclede Gas и
American Cotton Oil. General Electric — редкий пример
победителя, сумевшего удержать победу.
Вы можете увидеть, как изменилась Америка, сравнив
первые промышленные индексы Доу с сегодняшним
списком, расширившимся до 30 компаний. Сегодня в него
попал McDonald’s — какое отношение к промышленности
имеет гамбургер? Не очень большое, если не считать того,
что нужно иметь луженый желудок, чтобы его переварить,
но McDonald’s — настолько важная компания, что ее
включают в индекс. Когда Доу составлял свой

первоначальный список, ни одна ресторанная компания не
была достаточно велика, чтобы просто прийти ему на ум.
Сегодня в индексе Доу находится Coca-Cola, компания,
имеющая самое широкое распространение и влияние. Она
прошла долгий путь с 1920-х гг., когда была настолько
маленькой, что большинство инвесторов просто ее не
замечали. Disney попала в индекс Доу, но она не являлась
публичной компанией до 1940-х. Когда Кларенс Доу
изобрел свой индекс, Уолт Дисней еще не нарисовал
своего первого Микки Мауса.
Современный индекс Доу доказывает, что Америка
больше не является страной «грязных» промышленных
предприятий, что она перестала жить за счет угольных
шахт, металлургических заводов и сталелитейных
предприятий. Точно так же, как фабрики и заводы
постепенно отошли на задворки главных улиц и Уоллстрит, рестораны, банки, магазины массовой торговли,
компании, специализирующие в сфере развлечений, а
позднее и компьютерные компании, и компанииразработчики ПО заняли их место на первом плане.

Города компаний
Количество работающих на фермах американцев быстро
сокращалось. После 1920 г. большинство людей жило в
городах, потому что именно там компании вели свои дела,
и там были рабочие места. Некоторые компании даже
строили свои собственные города, чтобы у их сотрудников
были хорошие места для проживания. U. S. Steel построил
Гэри в штате Индиана, а шоколадная компания Hershey’s
— Херши в Пенсильвании. Город появился на пустом
месте, правда, там не было пряничных и мармеладных
домиков и карамелек на палочках вместо фонарей, как бы
это сделал Вилли Вонка [20], но людям он все равно
понравился. Херши по-прежнему остается приятным
местом, но конец несколько других городов, построенных
компаниями, был печальным. Один из примеров —

Пулмен в штате Иллинойс, расположенный на границе с
Чикаго.
Чтобы жить в Пулмене, вы должны были работать на
компанию Пульмана, изготавливавшую пассажирские
вагоны для железных дорог. Почти 9000 сотрудников
Пульмана и их семьи поселили практически в одинаковых
домах, построенных вокруг парка и озера. Пульман был
образцом планирования с учетом требований окружающей
среды задолго до того, как выражение «окружающая
среда» вообще вошло в наш обиход. Озеро служило
бассейном-охладителем для подачи энергии на фабрику.
Сточные воды из городской канализации — удобрением.
В городе были хорошие школы, приятный ландшафт, о
людях заботились, так что Пулмен был хорошим местом
для жизни, пока бизнес по производству вагонов не
пришел в упадок и компания не перестала приносить
доход. Пульман сделал именно то, что делает в такой
ситуации каждый. Он сократил расходы, в том числе
оплату труда и премии сотрудникам. Те разозлились и
начали забастовку. Эта забастовка и горькие чувства
рабочих в отношении компании погубили город. В конце
концов фирма продала дома и другие здания, потом
прекратилась и ее деятельность. Пульман стал банкротом.
В ситуации, когда компании предоставляют своим
сотрудникам жилье, образование, медицинскую помощь и
другие бонусы, обеспечивающие их жизнь и создающие
зависимость от работодателей, существует опасность. Пока
фирма процветает, для нее не составляет проблемы
оплачивать социальный пакет, но что, если она
пошатнется? Тогда есть два варианта развития событий.
Компания может отправить рабочих в вынужденный
отпуск и уменьшить на них расходы, чтобы остановить
поток красных чернил [21]. В этом случае школы
больницы и парки могут прекратить свое существование,
чтобы выжила компания. Или фирма может сохранить все
эти блага, но в итоге выйти из бизнеса и стать банкротом.

Капитализм лучше всего работает, когда у компании,
которая теряет деньги, есть шанс попытаться изменить
ситуацию к лучшему. Если же это не срабатывает, то она
не может вытащить себя из нищеты и работающий
вхолостую бизнес погибает, а его сотрудники переходят на
другое предприятие, что куда более полезно для отрасли.
Но когда компания становится еще и врачом, учителем и
нянькой для своих сотрудников, тогда, возможно, ей
придется оставаться в деле, чтобы работники продолжали
пользоваться своими преимуществами.
Это одна из причин, почему коммунизм погиб, а у
социализма возникли проблемы. Коммунистические
предприятия не вели бизнес в полном смысле этого слова.
Они существовали, потому что главные плановики в
правительстве решили, что эти предприятия должны быть.
Поэтому было построено много сталелитейных заводов, и
в какой-то момент стали в СССР выпускалось в избытке,
производство шло буквально повсюду.
А обувных и швейных фабрик было очень мало. Это
создало дефицит и длинные очереди в магазинах одежды и
обуви. В СССР существовал огромный потенциальный
рынок потребителей товаров, и люди были бы рады, если
бы у них было больше продуктов и одежды. Но
плановиков это не заботило. Они строили сталелитейные
заводы.
В коммунистической экономике все ресурсы — все, что
производится, покупается и продается, — контролируются
маленькой группой управленцев. При капитализме, если
сталелитейных заводов будет слишком много, появятся
излишки стали, цена упадет, сталелитейные компании
потеряют деньги, люди перестанут покупать их акции, а
банки не будут давать им кредиты. Сталелитейные заводы
вынудят уменьшить количество своей продукции, и без
средств на расширение они перестанут расширяться.
Соответственно деньги, которые не будут вкладываться
в сталелитейные компании, пойдут на постройку обувных
фабрик, фабрики джинсов, торговых центров, водяных

горок или жилья — то есть продуктов, которых на рынке
не так много и на которые есть спрос. Невидимая рука
Смита никогда не ослабляет свою хватку.

В чем ошибся Карл Маркс
Самой влиятельной коммунистической экономической
теорией была теория Карла Маркса, философа,
родившегося в 1818 г. Маркс был немцем, но большинство
своих идей разработал в Лондоне, где его жена и дети
ютились в холодной квартире и голодали. Хотя его
любимым предметом была экономика, Маркс оставался
полным профаном, когда речь шла о его личных финансах.
Он пытался свести капитализм к формуле, подобной той,
которую Ньютон вывел для гравитации. Книга Маркса
«Капитал» стала библией для коммунистов всего мира, и,
не считая саму Библию, эта книга оказала наибольшее
влияние на мир. Она убедила Ленина и других
обладающих властью русских революционеров установить
коммунистический строй после Октябрьской революции
1917 г.
Согласно Марксу, капитализм обречен, поскольку с
ростом бизнеса капиталистическая машина эксплуатирует
все больше и больше людей и ценность их труда
обязательно падает. От рабочих всего мира потребуется
работать все дольше и дольше за все меньшие и меньшие
деньги, пока, в конце концов, они не разозлятся, не сожгут
все фабрики и не присоединятся к коммунистической
партии.
Действительно, работать на фабрике в те времена, когда
Маркс написал свою книгу, было совсем невесело.
Фабрики были темными, шумными, грязными и опасными.
Женщины и дети были вынуждены обслуживать машины
по 12–18 часов в день, очень мало зарабатывая при этом.
Некоторые попадали на фабрики против своей воли.
Маркс все видел и ненавидел то, что видел (несмотря на
то, что его семья была едва ли более состоятельной, чем
среднестатистические рабочие фабрик). Он был твердо

намерен доказать, что нищета на фабриках не будет
длиться вечно. Но все его теории были
неработоспособными. Вместо того, чтобы увеличиваться
при сокращении размера оплаты, рабочее время стало
сокращаться, а оплата — расти, потому что на фабриках
устанавливали новое оборудование, позволяющее каждому
рабочему делать больше товаров за то же время.
После появления более эффективных станков время
рабочих стало цениться не меньше, а больше, и фабрики
могли позволить себе повысить им жалованья. Повышения
не всегда проходили без забастовок, но они случались
достаточно часто, и вместо полного провала системы, как
обещал Маркс, условия работы несколько улучшились, а
рабочие начали приносить домой больше денег. Именно
так процветание пришло в страны, где было больше всего
фабрик — в Великобританию, США и Западную Европу,
— а весь остальной мир застрял в привычной рутине с
несколькими владеющими землей баронами, которым
принадлежало все.
Но достаточно о Марксе и его увлекательной теории
равенства. Коммунизм оказался обреченным на провал,
поскольку уровень жизни в коммунистических странах
продолжал падать, а в капиталистических — постоянно
рос.

Перед катастрофой 1929 года
Буквально перед тем как разразилась знаменитая
катастрофа 1929 г., Уолл-стрит была беспокойным местом.
Особенно доставалось клеркам, потому что основная часть
бумажной работы делалась с помощью примитивных
приспособлений, таких как счетные и пишущие машинки.
На такую работу требовалось много времени, и брокерские
фирмы нуждались в больших складах, чтобы хранить
записи.
Стоимость всех акций всех компаний, которые
торговали своими долями на Нью-Йоркской фондовой
бирже, составляла $87 млрд — капля в море по сравнению

с $5,4 трлн, которыми оперирует NYSE сегодня. Одна
компания Exxon стоит более $87 млрд. У нее больше
держателей акций, чем у любой другой публичной
компании.
В 1929 г. больше всего акционеров было у AT&T. Она
была самой большой компанией в мире, но железные
дороги по-прежнему оставались самой крупной отраслью,
за ней следовали нефть и сталь. Если вам были нужны
безопасные инвестиции, о которых не придется
беспокоиться, вы покупали акции железных дорог. Они
платили хорошие, стабильные дивиденды — роль, которая
позднее перешла к электроэнергетическим компаниям.
Как и AT&T, железные дороги достаточно хорошо
перенесли кризис 1929 г., но в период депрессии они не
слишком преуспевали. Некоторые экономисты и еще менее
многочисленные предсказатели будущего утверждали, что
в долгосрочной перспективе железные дороги потеряют
свою лидирующую роль и потеряются в тенях
общественной жизни, что их акции в следующие
десятилетия принесут средние дивиденды. Качество акции
во многом зависит от временных рамок.
Внимание инвесторов привлекла автомобильная
промышленность, которой железные дороги во многом
обязаны своим спадом. Ее развитие было совершенно
новым предприятием. В самом начале автомобилестроение
было исключительно семейным бизнесом, автомобили
делали в гаражах по всей стране. В начале ХХ в.
автопроизводители располагались в Новой Англии, в
Среднеатлантических штатах и на Среднем Западе.
И тут пришел Генри Форд, который поставил
производство автомобилей на поток и сделал его
массовым, как поступил Дюк с сигаретами, а Хайнц — с
кетчупом. Форд сделал типовой автомобиль высокого
качества, начал продавать его по низкой цене, и людям это
понравилось. Они раскупили все Model T, которые Форд
сумел сделать, но не могли купить акции, потому что
компания Форда была частной, принадлежала только ему,

его родным и друзьям, и больше никому. С другой
стороны, General Motors была публичной компанией, и к
1929 г. ее акции пользовались популярностью. На самом
деле, они были настолько востребованными, что компания
стала третьей по числу акционеров, после AT&T и U. S.
Steel. Пока Форд застрял на своей Model T, GM сделала
целый ряд автомобилей, чтобы дать покупателям выбор.
GM наступала на пятки Форду, но он прозрел и сам
предложил рынку новые модели. Не столь известными его
конкурентами были Крайслер, Хадсон и Нэш.
Сегодня сетевые магазины стали воистину местом
семейного времяпровождения в больших и маленьких
городах по всей Америке. Самая известная среди них
компания — это Woolworth из Пенсильвании, основанная в
XIX в. и являющаяся первой сетью розничных магазинов в
истории. За Woolworth последовали McCrory, Kress и
Kresge. У A&P были супермаркеты по всей стране. Первый
торговый центр Country Club Plaza был построен
неподалеку от Канзас-сити в 1922 г.
Многие из самых крупных сегодняшних сетей аптек,
кондитерских, универсальных и продуктовых магазинов в
1929 г. были маленькими компаниями, почти незаметными
по сравнению с такими индустриальными гигантами, как
U. S. Steel, или могущественными компаниями,
управлявшими железными дорогами вроде New York
Central. В 1929 г. лидирующими продуктовыми
компаниями были United Fruit, National Dairy Products и
Borden. General Mills и Pillsbury Flour Mills были
практически новичками в хлебном и зерновом бизнесе.
Полная стоимость акций Coca-Cola составляла $134 млн,
Wrigley’s — $136 млн, Gilette — $226 млн, а Procter &
Gamble — $345 млн. Для сравнения, в 1994 г. Coca-Cola
получала почти $7 млн выручки в день!
В розничной торговле доминировал Сирс, ему на пятки
наступал давний соперник Монтгомери Уорд, которого
клиенты часто называли «Обезьяной Уордом». У Вулворта

по всей стране была сеть магазинов, торговавших товарами
по пять и десять центов.
Вокруг городов начали появляться пригороды, но
торговых центров в них не было, потому что еще не
построили дороги и шоссе, чтобы соединить один
пригород с другим. В Бостоне, к примеру, можно было
проехать из центра в Бруклин или Натик на поезде или
трамвае, но из Бруклина в Натик было никак не добраться.
Так что, если бы в Бруклине был торговый центр, в нем
бывали бы только те, кто живет рядом. Дорог было мало, а
машин недостаточно.
В больших городах люди ходили за покупками в
универсальные магазины в центре города, в маленьких
городах и деревнях — в местные лавки с высокими ценами
и ограниченным ассортиментом товаров. Обитатели
глубинки заказывали необходимое в каталогах Уорда или
Сирса.
Сегодня магазины есть на каждом углу, а торговые
центры стоят у каждого съезда с автомагистрали. Так что
трудно представить, как один-единственный владелец
розничного магазина мог завоевать сердца покупателей
так, как это сделал Сирс. В отдаленных районах страны
Сирс был не просто каталогом для заказов по почте. Он
стал источником волнений и вносил приятное
разнообразие в жизни миллионов преданных почитателей.
Для них он был даром небес. Губернатор Джорджии Эжен
Талмейдж во время своей предвыборной кампании,
встречаясь с местными фермерами, сказал: «Ваши
единственные друзья — это Иисус Христос, Сирс и Робак,
а еще Эжен Талмейдж».
Быстро растущие маленькие компании появляются из
ниоткуда, чтобы на следующий день стать компаниями,
зарабатывающими миллиарды долларов. Это происходит в
1990-е так же, как происходило в 1920-е и во все
десятилетия, разделяющие эти даты. В 1929 г. офисное
оборудование было не более чем кустарным промыслом.
Самыми крупными именами в этом бизнесе были

Addressograph-Multigraph, Burroughs Adding Machine,
International Business Machines, National Cash Register и
Remington Rand. Полная стоимость этих компаний
колебалась от 9 млн до $65 млн. Четыре из пяти (за
исключением Addressograph-Multigraph) стали
корпорациями-гигантами.
Во время биржевого краха 1929 г. многие инвесторы
потеряли все свои средства, но брокерские фирмы,
продававшие им акции, пережили бедствие. Несколько
менее известных брокерских домов разорились, но
большинство осталось в бизнесе. В те дни акции можно
было купить за 10% их стоимости, именно поэтому крах и
превратил их в прах. Инвесторы в итоге стали владеть
гораздо большими суммами, чем они инвестировали
вначале. Брокерским домам пришлось взыскивать долги, и
они забирали имущество своих клиентов в виде оплаты.
Фирмы с Уолл-стрит также покупали акции на заемные
средства, но банки сочувствовали им и дали
дополнительное время, чтобы оплатить счета. Отдельным
инвесторам так не повезло.

Боязнь краха
Ни одно событие в американской истории не взволновало
людей на столь долгий срок, как биржевой крах 1929 г. Он
занимал умы рожденных после этой даты, он занимал умы
их детей, занимает умы их внуков.
Соединенные Штаты пережили Гражданскую войну,
революцию, две мировые войны, Корею, Вьетнам и
множество военных конфликтов. Мы пережили пожар в
Чикаго, землетрясение и пожар в Сан-Франциско,
землетрясение в Лос-Анджелесе, множество не таких
мощных землетрясений и десятки крупных и малых
ураганов. Мы пережили эпидемии тифа, туберкулеза,
полиомиелита, засухи, наводнения, бунты, стихийные
забастовки и бойню в День святого Валентина [22]. Но мы
до сих пор никак не оправимся от краха фондового рынка в
1929 г.

Его можно назвать самой вредоносной коллективной
фобией в истории: он удерживает миллионы людей от
того, чтобы покупать акции и получать прибыль, которую
они могли бы использовать себе на благо. Многие в
глубине души по-прежнему думают, что фондовый рынок
обречен на еще одну катастрофу, которая уничтожит
сбережения всех и каждого, а неудачники, вложившие свои
деньги в акции, заполонят улицы, завернувшись в старые
одеяла, будут спать в приютах для бездомных, есть
холодные бобы и торговать яблоками и карандашами. В
1930-х люди говорили: «Дядюшка Джо пошел торговать
яблоками и карандашами». В те дни это было основным
занятием для многих.
Разумеется, катастрофа может произойти. Крупный крах
был в 1987 г., поменьше — в 1981–1982 гг., а еще один
крупный — в 1973–1974 гг., но курс акций всякий раз, в
конце концов, приходил в норму. Посмотрите на это с
другой стороны: кризис — уникальная возможность
купить акции дешево.
Главная проблема с крахами связана с тем, сколько
времени занимает восстановление рынка. Промышленный
индекс Доу — Джонса в 1972 г. достигал тысячи, а в
какой-то момент десять лет спустя упал ниже восьми
сотен. Такая раскачка испытывает терпение инвесторов, но
не так жестоко, как крах 1929 г. Тогда потребовалось
почти 25 лет для того, чтобы курс многих акций
восстановился. Именно тогда люди устали ждать и дали
зарок никогда больше не покупать акции.
Но в том, что восстановление шло медленно, никак
нельзя винить сам кризис. Проблема была связана с
Великой депрессией. На самом деле, никакого величия в
ней не было, если не считать огромного количества
проблем, которые она вызвала, но мы все равно называем
этот период именно так. Иногда это наименование
сокращают просто до Депрессии, но паник и депрессий в
прошлом веке было очень много.

Во время Великой депрессии, продлившейся почти
десять лет, деньги были в дефиците, а работа попадалась
еще реже. Магазины уходили из бизнеса, и их сотрудники
теряли работу и зарплату, поэтому не могли ничего
покупать, из-за чего закрывалось еще больше магазинов, и
тогда уже их сотрудники теряли работу. Экономика впала
в кататоническое состояние. Компании не могли получить
прибыли, а когда это произошло, цены на акции упали
вниз и остановились на этой отметке.
Большинство историков скажут, что Депрессия не была
вызвана крахом 1929 г., хотя между ними часто находят
связь. Но в то время только крошечный процент
американцев владел акциями, так что во время кризиса
фондового рынка большинство людей не потеряло ни
цента. Депрессия началась из-за общемирового
экономического спада, на который наложилось
неправильное обращение правительства с денежным
запасом и рост процентной ставки в неверное время.
Вместо того чтобы пустить больше наличности в оборот,
чтобы стимулировать экономику, правительство сделало
совершенно обратное, изъяв наличность из оборота.
Экономика резко застопорилась.
К счастью для будущих поколений, правительство
извлекло уроки из своих ошибок. Теперь, когда
экономическое развитие замедляется, правительство
быстро повышает объем наличности и понижает
процентную ставку, чтобы денежных средств было
больше, а взять кредит было дешевле. Более дешевые
займы поощряют людей покупать дома и другие дорогие
вещи, а также стимулируют бизнес к расширению. Всплеск
покупок домов и расширение бизнеса могут побудить
экономику к действиям. Для ее возврата к прежним
значениям может потребоваться несколько понижений
процентной ставки, но со времен Второй мировой войны у
нас было девять экономических спадов, и каждый раз
экономика восстанавливалась.

До 1930 г. депрессии и паники были обычным явлением,
но после Великой ни одного повторения не было. Так что в
последние пятьдесят лет вероятность того, что
экономический спад превратится в депрессию, в
значительной степени уменьшилась — на самом деле, она
составляет ноль на девять шансов. Никто не может
поручиться, что за время своей жизни вы не увидите
депрессии, но в последние полвека вы бы проиграли,
поставив на это.
Возможно ли, что мы нашли вакцину от экономической
депрессии, как нашли вакцину от полиомиелита? Есть
несколько причин думать именно так. Во-первых,
правительство через Федеральную резервную банковскую
систему готово к снижению процентной ставки и вбросу
денежных средств в экономику каждый раз, когда она
замедляется и ее нужно подтолкнуть к действию. Вовторых, миллионы людей получают помощь от системы
социального страхования и пенсионных фондов, тратя
деньги неизвестно куда. Добавьте к ним еще 18 млн
правительственных сотрудников всех уровней (от
федерального до местного), и вы получите целую армию
людей, которые способны тратить деньги. Пока эта
огромная группа швыряется деньгами, экономика может
замедлить свое развитие, но не полностью обвалиться, как
это произошло в 1930-е годы.
В-третьих, в наших банках существует страхование
депозитов, сберегательных вкладов и кредитов, так что
если банк обанкротится, люди не потеряют свои деньги. В
1930-х гг., когда сотни банков закрыли свои двери, их
вкладчики потеряли все. Этого само по себе было
достаточно, чтобы довести страну до кататонического
состояния.
Главное изменение, которое лежит в основе всех
остальных изменений, — это то, что правительство заняло
ведущее положение. Сегодня оно играет ведущую роль в
экономике, тогда как в 1930-х выполняло только
поддерживающую функцию, а до начала ХХ в. вообще

являлось проходной фигурой. Когда вы слышите, как люди
жалуются, что правительство вмешивается в нашу жизнь,
вспомните, что то же самое «вмешательство», например,
регулирует авиасообщение и позволяет самолетам летать,
не сталкиваясь в воздухе.
Если вы всерьез отнеслись к аргументу о том, что мы,
скорее всего, больше никогда не будем страдать от
экономической депрессии, вы почувствуете себя
спокойнее, даже увидев падение фондового рынка. Пока
экономика жива и борется, компании могут делать деньги.
Если компании делают деньги, их акции не достигнут
нулевой стоимости. Большинство доживет до следующего
периода процветания, когда цены на акции снова вырастут.
История не повторяется. Когда кто-то говорит вам
обратное, напомните ему, что депрессии не было более
полувека. Люди, которые не покупают акции, чтобы
избежать повторения трагедии 1929 г., упускают все
выгоды от их разнообразия, и это куда бóльшая трагедия.

Мифы и легенды о катастрофе
О крахе 1929 г. из поколения в поколение передается
множество суеверий, мифов и полной чепухи. Вы,
возможно, слышали рассказы о разоренных инвесторах,
кончающих жизнь самоубийством, прыгая из окон
небоскребов в Нью-Йорке. Но, согласно книге Уильяма
Клингэмэна «1929: год великого краха» (1929: The Year of
the Great Crash), в недели, последовавшие за катастрофой
на Уолл-стрит, уровень самоубийств по стране не
повысился, счеты с жизнью свели таким образом всего
несколько человек и не обязательно из-за того, что
потеряли деньги на акциях.
Вице-президент Earl Radio Corporation разбился
насмерть, выбросившись с 11-го этажа отеля Shelton на
Лексингтон-авеню, но это произошло в начале октября, за
пару недель до катастрофы. 24 октября, через несколько
дней после краха, огромная толпа собралась вокруг
строящегося дома, где на балке сидел какой-то человек.

Все решили, что это знаменитый инвестор, собирающийся
покончить с собой, но оказалось, что это строитель,
который ел свой ланч.
Британский государственный деятель Уинстон Черчилль
остановился в отеле Savoy Plaza, и его номер находился
как раз под номером постояльца, выбросившегося с 15-го
этажа. Этот инцидент отнесли к смертям, связанным с
крушением фондового рынка, хотя не существовало
никаких доказательств, подтверждающих это.
Большинство бизнесменов, совершивших самоубийство в
этот период, стрелялись, засовывали головы в духовки или
выбирали другие способы покончить с собой, а не прыгали
из окон без страховки.
Например, Джеймс Риордан из банка County Trust
Company пустил себе пулю в лоб; Гарри Кру Кросби,
женатый мужчина, умер во время вечеринки с опиумом,
где он был вместе со своей любовницей (это историю
приписали к скандалам на Уолл-стрит, поскольку Кросби
был сыном инвестиционного банкира из J. P. Morgan, но
сам он был писателем и никакого отношения к банкам не
имел, равно как и банки никак с ним не были связаны);
жена биржевого маклера с Лонг-Айленда выстрелила себе
в сердце (никто не знал, по какой причине); руководитель
электроэнергетической компании из Рочестера, штат НьюЙорк, отравился газом в ванной; финансист из
Филадельфии застрелился в спортивном клубе; инвестор
из Провиденса, штат Род-Айленд, умер от удара в офисе
своего брокера, глядя на ленту тикера; инвестор из
Милуоки застрелился, оставив записку, где говорилось: «Я
завещаю свое тело науке, а душу — Эндрю У. Меллону
(известный воротила бизнеса из Питтсбурга). Передайте
соболезнования моим кредиторам».
Так откуда же взялась мысль о том, что жертвы
биржевого краха бросались из окон высотных зданий в
Нью-Йорке? Кажется, ее подбросил комедиант Уилл
Роджерс. Он сказал: «Ситуация добралась до ньюйоркских отелей, где клерки спрашивали прибывающих

гостей: «Вам нужна комната для того, чтобы спать, или для
того, чтобы прыгнуть?» И вам нужно было отстоять
очередь, чтобы добраться до окна, из которого можно
выпрыгнуть».
Но Роджерс просто пытался пошутить. Он мог позволить
себе шутки, поскольку последовал совету еще одного
известного воротилы бизнеса с Уолл-стрит Бернарда
Баруха. Барух был достаточно умен, чтобы полностью
избавиться от акций до того, как рынок рухнет, и Роджерс
сделал то же самое. Другим представителям шоу-бизнеса,
таким, как Эдди Кантор и Граучо Маркс, повезло меньше.
Настоящими жертвами биржевого краха стали люди,
купившие акции на заемные деньги или с помощью
маржинальной торговли. В те дни вы могли позволить себе
заняться инвестициями, имея всего 10% необходимых
средств. Если у вас было $10 тыс., вы могли занять еще $90
тыс. и купить акций на $100 тыс. Когда крах уменьшил
цены на акции на половину, вы остались бы с акциями на
$50 тыс. и долгом в $90 тыс., который вы никак не могли
выплатить.

Хорошие новости во время Депрессии
Но даже Великая депрессия не была одинакова плоха для
всех. Денег не было, работу потеряли миллионы людей, в
общем и целом ситуация была аховая. Но у некоторых
компаний, а также их сотрудников и инвесторов, дела шли
хорошо.
Яркий пример — компания продуктовых магазинов
A&P. Когда все закрывали магазины, A&P шла против
течения рынка и открывала новые. У нее выросли объем
продаж и прибыль, потому что, как бы плохо ни шли дела,
продукты людям все равно приходилось покупать. С 1928
по 1933 год национальный доход уменьшился вдвое, но
сколько бы денег ни оставалось, люди тратили их на еду.
Некоторые виды компаний могут благополучно
переносить периоды депрессии и рецессии и другие
периоды, когда деньги в дефиците. Их называют

компаниями потребительского роста. Эти фирмы продают
недорогие товары — пиво, безалкогольные напитки,
закуски — или необходимые вещи, к примеру лекарства,
без которых люди не могут жить. Компании,
производящие жевательную резинку и конфеты, могут
пережить любую рецессию, потому что, как сказал мистер
Ригли, «чем людям грустнее, тем больше они жуют».
Так что нет ничего удивительного в том, что в 1932 г.
журнал Business Week сообщил, что A&P находится в
прекрасной форме. Но в бизнесе всегда где-то есть какаято угроза. Фокус в том, что вы никогда точно не знаете,
какой она будет. Это одна из самых больших ошибок
инвесторов. Они сосредотачиваются на том, что считают
опасным или о чем говорят все (глобальное потепление,
ядерное оружие, война в Боснии, торговые проблемы с
Японией), но не обращают внимания на мелочи, которые
могут спасти или погубить компанию, куда вложены их
средства.
A&P без проблем справлялась с Депрессией. Но ей
следовало бы побеспокоиться об угрозе со стороны PigglyWiggly. Торговец из Мемфиса, штат Теннесси, открыл
первый магазин самообслуживания Piggly-Wiggly. Вместо
того чтобы просить продавца подать вам товары с полок,
покупательницы в Piggly-Wiggly могли бродить между
ними, выбирать все, что их душе угодно (большинство из
них в те дни относились к женскому полу) и приносить к
кассе. Это было новым подходом. Самообслуживание
означало, что для работы в магазине потребуется меньше
продавцов, а покупатели обратят внимание на большее
количество товаров.
Для A&P это стало поворотным моментом. Если бы
управляющие компанией не обратили внимания на
новшества Piggly-Wiggly, A&P исчезла бы, как исчезли
динозавры. Так часто происходит с компаниями: они могут
перенести депрессии и войны, озоновые дыры их не
беспокоят, но конкуренция может их доконать.

Компания должна быстро адаптироваться к изменениям
рынка, или она не выживет. A&P увидела, что нужно
делать, и сделала это. Она закрыла сотни своих маленьких
магазинов и открыла несколько собственных
супермаркетов.
В 1935 г. во всей стране было только 96 супермаркетов в
24 городах. Но идея Piggly-Wiggly быстро
распространилась, и, переключившись с маленьких
магазинов на большие, A&P смогла извлечь преимущество
из бума продуктовых магазинов, случившегося после
Второй мировой войны.

Возрождение американской экономики
Какой бы ни была ужасной Вторая мировая война для
цивилизации в целом, она возродила американскую
экономику. Вскоре после того как американские солдаты
вернулись домой, вокруг городов начали расти пригороды.
Люди покупали машины, дома, холодильники, стиральные
машины, пылесосы и другие облегчающие домашний труд
приборы. В ХХ в. машины сделали в домах людей то, что
они сделали в XIX в. на фермах.
С каждым новым открытием, с каждым сберегающим
время прибором, с каждой инновацией, с каждым
продуктом, который освобождал от хлопот и проблем,
появлялись поклонники традиционного стиля жизни,
которые отсиживались в стороне, фыркали и сетовали, что
уходит в прошлое простое существование, когда еду
готовили дома, мотели содержали семейные пары, а жизнь
была более естественной. Но эти люди двигались против
течения прогресса, потому что люди понимают, когда
видят перед собой хорошую вещь. Домохозяйки
предпочитали пылесос метле и венику, стиральную
машину — сушильному барабану, готовую еду — рабству
у кухонной плиты. Путешествуя, семьи стремились
останавливаться в сетевых мотелях и питаться в сетевых
ресторанах, потому что знали, что получат. Дети

радовались, попадая к Howard Johnson’s, в Holiday Inn или
Golden Arch.
Послевоенный период был горячей порой для
публичных компаний, которые каждый год появлялись
сотнями, при этом подавляющее большинство
американцев избегало акций. Люди помнили катастрофу
1929 г. и были решительно настроены не рисковать своими
сбережениями на фондовом рынке в то самое время, когда
доли огромных компаний распродавали по бросовым
ценам. Храброе меньшинство, покупавшее акции, было
хорошо вознаграждено.

Защита инвестора
Когда вы покупаете акции, облигации или доли в паевых
фондах, вы и так берете на себя достаточно риска, чтобы
еще рисковать тем, что вас введет в заблуждение ложная
информация или вас просто обманут. Инвесторы
заслуживают защиты от мошенничества, навязчивой
рекламы и низкопробной фальши. То же самое можно
сказать и о покупателях сетевых магазинов.
Когда вы покупаете пиджак, вы хотите знать, что это тот
самый пиджак, как сказал продавец, что он сделан из
материала, указанного на этикетке, и что вы платите за
него справедливую цену. Именно поэтому правительство
приняло законы, требующие правдивости рекламы. Когда
вы покупаете акции, вам нужно знать, что делает
компания, насколько она преуспевает, что ее финансовые
отчеты надежны и что в целом вы получаете именно то, за
что платите. Именно поэтому правительство установило
строгие правила для биржевых брокеров, маклеров, паевых
фондов, профессиональных фондовых менеджеров,
корпоративных руководителей и самих компаний.
До Великой депрессии многие из этих защитных мер
просто не существовали. От компаний не требовали
подробных отчетов, и они могли умолчать о чем-то и
скрыть свои проблемы от инвесторов. Так называемые
инсайдеры — люди, которых предварительно

предупреждали о положительных или отрицательных
изменениях в компании, — могли покупать и продавать
акции до того, как новости просачивались на публику, и
извлекали большую выгоду из торговли внутренней
информации.
До краха 1929 г. для некоторых баронов-разбойников и
их приближенных обычным делом было заставлять цены
на акции падать и взлетать до небес для своей собственной
выгоды. Они умели манипулировать рынком, пугая
общественность продажей акцийпо низким ценам, а затем
заманивая ее назад, продавая те же самые акции по
абсурдно высоким ценам.
Немногие инвесторы брали на себя труд собрать
информацию о компаниях, которые им принадлежали,
поскольку считали, что резкие колебания курса акций
слабо связаны или не имеют вообще никакого отношения к
основным показателям компании. Вместо этого инвесторы
пытались вычислить, каким образом получаются умные
капиталовложения — невыполнимая задача, если только
вы не один из инсайдеров. Покупка акций в те дни
напоминала игру в покер с профессионалом, где он может
видеть карты, а вам приходится брать их вслепую. На
здания бирж следовало бы клеить этикетки с
предупреждением: «Вы инвестируете на свой страх и
риск».
Именно после катастрофы 1929 г. Конгресс провел
разбор дел самых разных мошенников с Уолл-стрит, и
правительство не осталось в стороне, попытавшись
остановить их. Чтобы восстановить законность и наказать
нарушителей, была учреждена Комиссия по ценным
бумагам и биржам (Securities and Exchange Commission,
SEC). Она работала так хорошо, что ею восхищался весь
мир, где фондовые рынки были не такими прозрачными и
честными, как у нас, от чего в результате страдали мелкие
инвесторы.
Ситуация на Уолл-стрит далека от идеала, и порой вы
слышите о случаях торговли внутренней информацией, но

в наши дни виновных обычно выявляют и наказывают. Для
любого сотрудника компании от руководителя высшего
звена до почтового клерка противозаконно покупать или
продавать акции, если они знают, что произойдет событие,
влияющее на цены. Друзья, родственники, банкиры,
юристы и даже люди, которые случайно услышали
инсайдерскую информацию в общественном туалете, не
могут получать выгоду из этих сведений. SEC очень
серьезно настроена по этому поводу.
Представим, что вы, скажем, вице-президент компании
Boeing и только что услышали, что Китай согласился
купить пятьсот новых больших лайнеров. Ваш первый
порыв — броситься к телефону, позвонить своему брокеру
и потребовать купить еще 5000 акций Boeing. Но вы не
сможете этого сделать. Вы не можете даже позвонить
своей жене, мужу, девушке, парню, детям, внукам, тетям,
дядям, кузенам или партнерам по теннису и посоветовать
им покупать акции Boeing, потому что это будет
внутренней информацией, и вы втянете этих людей в
серьезное преступление.
Как люди попадаются на чем-то подобном? У фондовых
бирж и SEC есть свои собственные полицейские силы и
Шерлоки Холмсы, которые отслеживают характер торгов
по отдельно взятой акции, и если покупок или продаж
становится необычно много, звенит тревожный звонок и
следователи приступают к действиям, определяя, кто же
это делает. Если они находят, что крупные покупатели или
продавцы каким-то образом связаны с компанией или
имеют отношение к людям, имеющим ее, они еще
некоторое время «принюхиваются» и собирают все
доказательства, чтобы выдвинуть обвинения.
Также SEC наблюдает за всеми докладами,
официальными отчетами и другой информацией, которые
компании, брокерские дома и паевые фонды
предоставляют публике. Каждые три месяца компания
должна выпускать короткий отчет о своих успехах, а раз в
год — более длинный годовой доклад. Она должна

сообщать полностью правдивую информацию — ничего,
кроме правды. Иначе компания может быть оштрафована,
а ее члены правления или директора отправятся в суд.
Также эти официальные лица должны уведомлять SEC
каждый раз, когда продают или покупают какую-то долю
акций компании, и эта информация тоже доступна для
общественности. Полезно знать, что эти инсайдеры делают
со своими вложениями, поскольку они каждый день
работают в компании. Если они вдруг продают все свои
акции сразу, вероятно, перспективы компании стали
внушать им опасения. С другой стороны, если они
открывают свои бумажники, чтобы приобрести больше
долей, то им нравится, что происходит.
Сами фондовые биржи контролирует как SEC, так и их
собственные внутренние инспекции. Эти люди — полиция
фондового рынка. Они осматривают операционные залы и
компьютеры в поисках подозрительной деятельности.

Типичный акционер
Раз в несколько лет Нью-Йоркская фондовая биржа
проводит проверки, чтобы выяснить, кому принадлежат
акции. Начиная с 1950-х гг., количество покупателей акций
постепенно возрастает. Это положительная тенденция,
поскольку чем больше инвесторов, тем выше становится
всеобщее благосостояние.
Спустя 20 лет после Великой депрессии подавляющее
большинство американцев боялось акций и помещало свои
средства в банки, где, как им казалось, деньги находятся в
безопасности. Слышали когда-нибудь выражение «Лучше
перестраховаться, чем жалеть»? В данном случае деньги
были в безопасности, но люди жалели, потому что в 1950-е
упустили легендарный «бычий» рынок акций. В 1952 г.
держателей акций было только 6,5 млн, всего 4,2% от
населения страны, при этом 80% этих акций были
сосредоточены в руках 1,6% населения. Вся выгода
доставалась маленькой группе людей, которые не боялись

фондового рынка и понимали, что выгода перевешивает
риски.
В 1962 г. (1960-е тоже были хорошим десятилетием для
фондового рынка) число акционеров утроилось, и акции
принадлежали уже 17 млн американцев — примерно 10%
населения США. Чем больше росла цена на акции, тем
больше народу норовило прыгнуть в последний вагон, и к
1970 г. держателей акций было 30 млн — 15% населения.
Фондовый рынок больше не был тщательно скрываемой
тайной, какой он был в 1950-х. В долгосрочной
перспективе рекордное количество держателей акций было
хорошей новостью, но нетерпеливые покупатели задрали
цены до опасно высокого уровня, так что к 1970 г. акции
были роковым образом переоценены. Как ни посмотри,
люди платили слишком много за компании, которые
покупали. Они потеряли головы и влюблялись во все, что
появлялось на фондовом рынке.
Такое сумасшествие случается несколько раз в столетие,
и, когда бы оно ни произошло, рынок «исправляет» цены,
роняя их до разумного уровня, а люди, покупавшие на
подъеме, остаются изумленными и разочарованными. Они
не могут поверить, что потеряли свои деньги так быстро.
Разумеется, в действительности они вообще бы ничего не
потеряли, если бы не продали свои акции, но многие
инвесторы делают именно это. В панике они избавляются
от всего своего портфеля. Акцию, которую покупали за
$100, когда она была переоценена, продают через
несколько недель за $60 или $70, то есть по бросовой цене.
Их потеря становится удачей новых покупателей,
поскольку последние получают деньги, которые продавцы
могли бы удержать, если бы держались за свои инвестиции
и ждали, когда цены скорректируются.
В начале 1970-х гг. во время жесткого «исправления»
фондового рынка было так много продавцов, что 5 млн
бывших акционеров (3% населения) разом покинули
рынок. Потребовалось пять лет, чтобы люди вернулись к

акциям и в Соединенных Штатах снова стало 30 млн
акционеров.
К середине 1980-х гг. число держателей акций возросло
до 47 млн. Каждый из пяти американцев владел акциями, и
33% этих людей вкладывали средства через паевые фонды.
Рыночная стоимость всех акций Нью-Йоркской фондовой
биржи пересекла отметку в один триллион.
К 1990 г. акционеров было 51,4 млн — рекордная
отметка за всю историю, и за десятилетие количество
людей, инвестирующих через паевые фонды, выросло в
четыре раза. Средний инвестор больше не выбирал свои
акции. Эту работу передали профессиональным
менеджерам фондов, которых насчитывалось около 4000.
Возраст среднестатистического акционера в 1990 г.
составлял 44–45 лет. Годовой доход мужчины составлял
$46 400, женщины — $39 400. Ему принадлежали акции
стоимостью $13 500, а ее портфель стоил $7200. Позднее
произошел большой всплеск количества молодых
инвесторов: 3,7 млн держателей акций (7% от общего
количества) были в возрасте до 21 года. Это можно
отнести к позитивным событиям.
В 1995 г. рыночная стоимость всех акций на НьюЙоркской фондовой бирже достигла отметки в $5 трлн —
большое достижение по сравнению с $1,2 трлн, которые те
же самые акции стоили в 1980 г. Пока крупные и мелкие
инвесторы работали, играли, спали и жили своей жизнью,
деньги, которые они вложили в акции, сделали их по
крайней мере на $4 трлн богаче всего за полтора
десятилетия. Давайте поговорим о том, как позволить
своим деньгам работать на вас!

Глава 2

Основы инвестирования

Начинайте инвестировать сейчас: чего вы
ждете?
Многие люди начинают вкладывать деньги только после
того, как им исполнится 30, 40, а то и 50 лет. Они
осознают, что не молодеют, и скоро им понадобятся
дополнительные деньги, чтобы выйти на пенсию и
позволить себе приобрести домик на озере или
отправиться в кругосветное путешествие. Проблема в том,
что к тому времени, когда эти люди понимают, что
должны инвестировать свои средства, они теряют ценные
годы, в течение которых акции уже могли работать на их
благосостояние. Их деньги уже бы приумножились.
Вместо этого они тратят то, что у них есть, так, словно
никакого завтра не будет. Многие эти расходы неизбежны.
У них есть дети, счета от врачей, счета за обучение,
страховые счета, счета за ремонт дома — список можно
продолжать до бесконечности. Если ничего не остается, то
с этим «ничего» многого и не сделаешь. Но часто кое-что
все-таки остается, но люди все равно не инвестируют эти
средства. Они используют их, чтобы заказать столик в
модном ресторане или оформить кредит на дорогую
машину в автосалоне.
Но, не осознавая этого, они приближаются к закату, не
имея ничего, кроме карточки социального страхования у
себя в кармане. Им приходится ограничивать свои расходы
в то самое время, когда они, как считается, должны
наслаждаться жизнью, потому что на социальные выплаты
не разгуляешься. На них и прожить-то не просто.
Один из лучших способов избежать этой судьбы —
начать откладывать деньги как можно раньше, когда вы
еще живете с родителями. Когда еще у вас будет так мало
расходов? Вам не нужно кормить детей, возможно, ваши
родители даже вас кормят. Если они не требуют от вас
платить за жилье, это еще лучше, поскольку, если у вас
будет работа, вы сможете вкладывать излишки в
инвестиции, которые окупятся в будущем. Чем больше вы

сбережете сейчас, пока живете под родительской опекой,
тем больше у вас будет свободных средств, когда вы
будете жить самостоятельно, и ваши расходы взлетят до
небес.
Пусть у вас в месяц остается $10, $100 или $500,
постоянно откладывайте любую сумму, которую только
можете себе позволить.
Согласно выпускам новостей, большое количество
двадцати- и тридцатилетних людей возвращается в
родительские дома, где у них есть бесплатная крыша над
головой, бесплатное телевидение, видео, спортивное
оборудование и так далее. Эта тенденция подразумевает,
что в Америке выросло новое поколение любителей
дармовщины, которому не хватает силы воли выйти в
большой мир и начать жить самостоятельно. Но во всем
есть и хорошая сторона, о которой не слишком много
говорят, если не считать недавний заголовок в The Wall
Street Journal: «Поколение X начинает делать пенсионные
накопления».
Основной смысл истории в том, что сидящие на шее
родителей двадцатилетние, принадлежащие к так
называемому потерянному поколению Х, тихо
откладывают деньги. Очевидно, в этой группе будет
больше бережливых людей, чем в поколении их родителей,
бэби-бумеров, предпочитающих покупать вещи, а не
откладывать деньги на потом. Поколение Х понимает, что
они не могут рассчитывать на то, что социальное
обеспечение выручит их из беды. Они видят, как их
родители бьются, чтобы оплатить долги по кредитам, и не
хотят повторять их ошибки. Они ищут финансовой
независимости и работают над ней, оставаясь дома, где
родители оплачивают все счета.
Это очень позитивное достижение, и мы можем только
надеяться, что больше подростков последуют по стопам
сегодняшних двадцатилетних и не попадут в знакомую
ловушку с покупкой дорогой машины. Многие дети ждут
не дождутся своей машины. Едва найдя первую

стабильную работу, они тут же становятся рабами
автомобильного кредита.
Конечно, круто прокатиться на сверкающем новеньком
Camaro вместо потрепанного Ford Escort, но такая крутизна
в долгосрочной перспективе стоит очень дорого. Какова ее
цена? Возьмем два примера: Джо Бигбелли и Салли
Картвилл.
Бигбелли начинает работать продавцом в Walmart. Он
живет с родителями и откладывает каждый доллар, чтобы
накопить $2000 на первый взнос за Camaro с гоночными
антикрыльями на багажнике, стоящий $20 000. На
оставшиеся $18 000 он берет кредит. Родители выступают
поручителями, но Бигбелли платит сам. Это кредит на пять
лет под 11,67%, так что каждый месяц он отправляет $400
в финансовую компанию. Он досадует, когда в первый раз
кладет деньги в конверт и прощается с ними, но забывает
об этом, разъезжая на Camaro и слушая, как друзья хвалят
его крутую тачку.
Несколько месяцев спустя на дверцах уже появляются
царапины, а на обивке — пятна, и никто не ахает и не
охает, когда Camaro въезжает на парковку. Теперь это
просто машина, но Бигбелли по рукам и ногам связан
кредитными обязательствами. Чтобы позволить себе
новую машину и свидания в этой машине, он берет еще
одну ночную смену, поэтому времени для свиданий у него
будет не слишком много.
Через пять лет Бигбелли уже тошнит от Camaro,
потерявшего свою крутизну давным-давно. Джо выплатил
свой кредит, который прибавил к стоимости машины еще
$6000, ушедших на выплату процентов. Так что за то
время, которое прошло с момента покупки, Бигбелли
инвестировал в автомобиль $26 000, не считая налоги,
штрафы, страховку, бензин, масло и техническое
обслуживание.
На момент выплаты кредита на Camaro есть вмятины и
царапины, а двигатель слегка рычит. Если Джо продаст
машину, он получит за нее где-то $5000. Так что его

инвестиции в размере $26 000 принесли автомобиль
стоимостью примерно $5000, который Бигбелли даже
больше не нравится.
Салли Картвилл также живет с родителями и работает на
кассе в Walmart в нескольких метрах от Бигбелли. Но она
не покупает дорогую машину. За $2000, которые девушка
отложила, она покупает подержанный Ford Escort.
Поскольку Салли оплатила всю сумму сразу, никаких
выплат за автомобиль у нее нет. Так что вместо того чтобы
отдавать $400 в месяц финансовой компании, она
инвестирует их в паевой фонд.
Пять лет спустя, когда Бигбелли отсылает последний
платеж по своему кредиту, стоимость доли Картвилл в
паевом фонде удваивается. Благодаря этому росту и тому,
что каждый месяц в фонд стабильно поступает по $400,
теперь у Салли есть почти $30 000. Также у нее есть Ford
Escort, который исправно ей служит, и она никогда не
переживает из-за вмятин и пятен, потому что не
воспринимает автомобиль как инвестицию. Это просто
средство передвижения.
Если говорить о морали этой маленькой экономической
сказки, то у Картвилл теперь достаточно средств, чтобы
внести первый платеж за дом и переехать от родителей, а
Бигбелли продолжает жить за чужой счет. Он приглашает
Салли на свидание, но она отдает предпочтение агенту по
недвижимости, который показывает ей дом.

Заставьте свои деньги работать на вас
Деньги — это прекрасный друг, особенно, если вы
заставите их работать. Они принесут в ваш карман
дополнительные доходы, а вам даже пальцем ради этого не
придется пошевелить. Скажем, у вас на счету лежит $500,
и вы получаете 5% годовых. Год спустя у вас будет
лишних $25, и вам не нужно было стричь за них лужайку
или мыть машины. Ваши деньги их заработали.
$25 кажутся очень маленькой суммой, но посмотрите,
что произойдет, если вы будете класть на депозит по $500

каждый год в течение 10 лет, когда 5% годовых будут
складываться и накапливаться. В конце года, когда вы
сделаете десятый вклад, у вас будет $6603,39: из них
$5000, которые вы положили в банк, и $1603,39 — это
деньги, заработанные вашими деньгами.
Если вы вместо того чтобы класть деньги в банк, будете
инвестировать $500 в год в акции, деньги могут принести
вам гораздо большую прибыль, пока вы где-то еще живете
своей жизнью. В среднем, помещая свои сбережения в
акции, вы будете удваивать их каждые семь или восемь
лет. Многие мудрые инвесторы научились извлекать из
этого выгоду. Они понимают, что капитал (деньги) важен
для их будущего так же, как и их работа (труд).
Уоррен Баффет, имеющий на настоящий момент второе
по величине состояние в Америке, получил его,
откладывая деньги и покупая на них акции. Начинал он,
как и многие дети, с доставки газет. Он откладывал
каждый доллар, и уже в раннем возрасте понял будущую
ценность денег. Для него телевизор за $400, который он
видел в витрине магазина, в действительности стоил не
$400. Баффет всегда думал о том, сколько денег принесут
ему $400, если он инвестирует их вместо того, чтобы
потратить. Такой образ мыслей удерживал его от того,
чтобы пускать деньги на ветер, тратя их на вещи, которые
не нужны.
Если вы достаточно рано начнете откладывать и
инвестировать, обязательно настанет момент, когда ваши
деньги начнут вас выручать. Это словно иметь богатых
родственников, которые будут посылать вам деньги всю
оставшуюся жизнь, а вам даже не придется писать им
письма с благодарностями или навещать их в день
рождения. Это то, на что надеется большинство людей, —
шанс на финансовую независимость, когда вы можете
поехать в любое место или делать то, что
заблагорассудится, пока ваши деньги остаются дома и
работают. Но этого никогда не случится, если вы в юном

возрасте не заведете привычку откладывать деньги,
инвестировать и оставлять какую-то сумму каждый месяц.
Самая выигрышная ситуация — это откладывать и
инвестировать какую-то часть того, что вы заработали.
Проигрышная — тратить все, что у вас есть. Совершенно
неудовлетворительная — вы платите всюду кредитной
картой и достигаете ее лимита. Когда это происходит, вы
платите процент кому-то еще, обычно компании,
выпустившей карту. Ваши деньги не работают на вас,
вместо этого компания делает на вас свои деньги.
От Sears до Shell и банков, выпускающих кредитные
карты, компании любят, чтобы вы покупали вещи с
помощью карты и не оплачивали сразу всю сумму
покупки. Они используют свои собственные деньги, чтобы
оплатить ваш счет. Это ссуда, которую они вам дают, хотя,
возможно, вы ее так не воспринимаете. Они начисляют
большой процент на то, что вы не доплатили. Вы можете
заплатить даже 18%, что дает их карманам такую прибыль,
какую они не могут ожидать получить даже на фондовом
рынке. Другими словами, для компании, выпускающей
кредитные карты, вы куда лучшая инвестиция, чем акции.
Когда вы покупаете телевизор за $400 по кредитной
карте под 18% годовых, вы теряете лишних $72 в год. А
если вы платите минимальную сумму и позволяете этой
рассрочке затянуться, вы в итоге потратите $800 на
телевизор, который стоил $400. Миллионы людей,
использующих кредитные карты, этого не понимают,
иначе в нашей стране не было бы все еще принадлежащих
банкам долгов по кредитам на $340 млрд. К 1995 г. общая
сумма процентов, полученных банками по кредитным
картам, достигнет $45 млрд. Каждый год люди жертвуют
этой суммой, чтобы купить вещи немедленно, даже если у
них нет денег.
Это называется мгновенным вознаграждением, и
покупатели платят за него высокую цену. Они смотрят
рекламу, обходят несколько магазинов, чтобы найти
лучшее предложение и сэкономить себе несколько

долларов, а потом платят кредитной картой, что в итоге
может отнять у них несколько сотен. Они делают это
добровольно, даже не задумываясь.
В 1960-е годы, когда Diner’s Club еще не выпустил
первую кредитную карту, которую можно было
использовать повсеместно, — люди сначала копили
деньги, а только потом шли в магазин и покупали. Они
копили на телевизоры, кухонные приборы, мебель, отпуск
и так далее. Это могло занять шесть месяцев, девять
месяцев, даже пару лет, но и процентов никто не платил.
Верите или нет, но покупки таким примитивным
способом без мгновенного вознаграждения часто приносят
радость. Пока вы копите на телевизор, вы можете сидеть у
себя в гостиной и говорить о том, как здорово будет его
иметь. Представлять себе новый телевизор, стиральную
машину или даже костюм — это само по себе развлечение.
Люди испытывали огромную гордость, когда упорно
работали и шли на какие-то жертвы, чтобы накопить денег
на нужную вещь. Они нервничали, когда приходилось
брать деньги в банке, и, выплатив ссуду за дом, часто
устраивали вечеринки, приглашая всех соседей. Так было
до 1950-х гг., когда американцы завели привычку
пользоваться кредитными картами и до 1980-х гг., когда
они попали в силки ссуд, автомобильных кредитов,
кредитов под залог недвижимости и непогашенных
процентов по кредитным картам.
Возникает абсолютно проигрышная ситуация, в которую
загоняет себя множество семей. Вместо того что заставить
деньги приумножать себя с помощью акций и банковских
вкладов, люди дают заработать банкам. Каждый год они
выплачивают сотни — если не тысячи! — долларов,
покрывая проценты по долгам. Нормально выплачивать
проценты за дом или квартиру, которые со временем
вырастут в цене, но не за автомобиль, бытовые приборы,
одежду, телевизоры, стоимость которых снижается по мере
использования.

Долг — это сбережения наоборот. Чем больше он растет,
тем хуже вам. Мы видим, как семьи по всей Америке изо
всех сил борются, чтобы выплачивать проценты, а само
правительство безнадежно погрязло в долгах размером
почти $5 трлн [23]. Сейчас почти 15 центов из каждого
доллара налогов уходит только на то, чтобы выплачивать
проценты по национальному долгу, растущему каждый
день. Правительство позволяет этому долгу расти, потому
что тратит больше, чем получает, а остаток занимает у
отдельных людей, пенсионных фондов, банков,
иностранных правительств — у любого, кто готов дать в
долг. Мы много слышим о сбалансированном бюджете и
понижении дефицита, но каждый год к национальному
долгу добавляется еще $100 млрд, $200 млрд, $300 млрд.
Представим, что в прошлом году вы купили вещей на
$1000 и заплатили за них кредитной картой, а в этом году
купили еще на $900 и заплатили той же картой. В любой
точке страны, кроме Вашингтона, вам скажут, что вы
увеличили свой долг на $900, потому что теперь должны
$1900, а в прошлом году вы были должны $1000. Но в
Вашингтоне на вещи смотрят по-другому. Они скажут, что
вы уменьшили свой долг на $100, потому что к расходам
по кредитной карте добавилось только $900, а не $1000,
как в прошлом году.
Именно так правительство гордится тем, что уменьшило
дефицит, а дефицит все продолжает расти. Скажем, в этом
году к долгу добавляется $200 млрд, и это называют
уменьшением, потому что в прошлом году добавили $250
млрд. На самом деле, никакого уменьшения нет. Это еще
$200 млрд плюс проценты, которые нашим детям и детям
наших детей когда-нибудь придется уплатить. Долг будет
продолжать расти, пока правительство не прекратит
использовать кредитные карты и не начнет располагать
только теми налогами, которые собирает. Прямо сейчас
оно ушло в огромный минус и являет собой яркий пример
того, что мы не должны делать.

Когда-то Америка была нацией людей, которые копят
деньги. Люди с самым разным уровнем дохода
откладывали столько, сколько могут, по большей части, на
сберегательные счета в местных банках. Деньги работали
на них с ростом процентов, так что, в конце концов, их
можно было использовать, чтобы сделать первоначальный
взнос за дом, чтобы покрыть срочно возникшую в семье
необходимость. В то же время банк мог брать сбережения
людей и давать их в долг на покупку или строительство
дома, или на любой другой бизнес.
Страна с высоким коэффициентом сбережений может
платить за дороги, телефонные линии, фабрики,
оборудование и все последние новшества, которые
помогают компаниям делать лучшую и более дешевую
продукцию, чтобы продавать во всем мире. В качестве
примера можно привести Японию. Страна была
практически разрушена во время Второй мировой войны,
но сумела ожить и стать державой с великой экономикой.
Японцы начинали с производства пластмассовых игрушек
и побрякушек, над «сделано в Японии» дружно
потешались все, кому не лень, но прошло совсем немного
времени, и японскими машинами управляет каждый третий
американец, японские телевизоры стоят во всех домах, а
«сделано в Японии» означает высокий технический
уровень и отличное качество.
Япония смогла обновить свою промышленность и
отстроить свои города благодаря высокому уровню
сбережений. Она так и остается государством накопителей.
Соединенным Штатам есть чему поучиться в этой области,
потому что теперь мы не копим деньги так, как раньше.
Мы откладываем всего 4% доходов ежегодно, а в Японии,
Германии, Китае, Индии и на Тайване и во многих других
странах откладывают 10–20%, а то и больше. Мы правим
миром с помощью кредитных карт, занимая деньги на то,
чтобы купить вещи, которые хотим прямо сейчас, но не
можем себе позволить.

Откладывайте столько, сколько можете! Этим вы
поможете себе и поможете стране.

Пять основных способов инвестировать
средства: «за» и «против»
Существует пять основных способов инвестировать
деньги: положить их на сберегательный счет или что-то
подобное, покупать предметы коллекционирования, купить
квартиру или дом, покупать облигации и покупать акции.
Давайте рассмотрим все эти способы подробнее.

1. Сберегательные счета, фонды денежного рынка,
краткосрочные казначейские векселя, депозитные
сертификаты
Все вышеперечисленное можно отнести к краткосрочным
инвестициям. У них есть свои преимущества. Вы
получаете проценты. Спустя относительно короткое время
вы вернете свои деньги назад. Сберегательные счета,
казначейские векселя и депозитные сертификаты
обеспечивают страхование от потерь, так что деньги
гарантированно к вам вернутся. (У фондов денежного
рынка таких гарантий нет, но шансы потерять на них
деньги стремятся к нулю.)
У краткосрочных инвестиций есть один большой
недостаток. Вам выплачивается низкий процент. Иногда
процент, который вы получаете по депозитному счету
денежного рынка или сберегательному счету, даже не
покрывает инфляцию. Если посмотреть на него таким
образом, сберегательный счет может оказаться гиблым
предприятием.
Инфляция — это замысловатый способ сказать о том,
что цены на вещи растут. Когда бензин дорожает с $1,10 до
$1,40, а билет в кино — с $4 до $5, это инфляция. Другой
способ посмотреть на инфляцию — сказать, что
покупательная способность доллара снижается.

В последнее время инфляция находится примерно на
уровне 3% [24], то есть на каждый доллар, который у вас
есть, вы каждый год теряете ¢3. Проценты прибавляются
очень быстро, и через десять лет при текущем уровне
инфляции ваши доллары уже потеряют по ¢30.
Первая цель сбережений и инвестиций — это удержать
инфляцию. Ваши деньги находятся на конвейере, который
постоянно двигается назад. В последние годы вам нужно
каждый год получать по 3% со своих инвестиций только
для того, чтобы оставаться на месте.

Как показано в таблице 1, депозитные счета денежного
рынка и сберегательные счета не дают достаточно
процентов, чтобы покрыть инфляцию. А когда вы
отнимите налоги, которые должны уплатить на
полученную прибыль, счета денежного рынка и
сберегательные счета проигрывают, по крайней мере, в
течение десяти лет из приведенных двадцати.
Вот в чем состоит проблема, когда вы помещаете деньги
в банк, держите их дома или ссужаете под проценты. В
краткосрочной перспективе деньги находятся в
безопасности, поскольку застрахованы от потерь, но в

долгосрочной вы, скорее всего, потеряете их из-за налогов
и инфляции. Даем вам подсказку: когда уровень инфляции
выше, чем процент, который вы получаете по депозитному
сертификату, казначейским векселям, счетам денежного
рынка и сберегательным счетам, вы инвестируете в
безнадежное дело.
Сберегательные счета — это прекрасное место, где
можно придержать деньги, чтобы вы могли быстро их
получить, как только вам понадобится уплатить по счетам.
Они отлично подходят для того, чтобы увеличить свои
средства до той степени, чтобы их можно было
инвестировать куда-то еще. Но в течение долгих периодов
добра они вам не принесут.

2. Покупка предметов коллекционирования
Коллекционировать можно все, что угодно, от старых
автомобилей до марок, монет, бейсбольных карточек и
кукол Барби. Когда вы вкладываете деньги в такие вещи,
вы надеетесь продать их с выгодой в будущем. Есть две
причины, по которым все может получиться: со временем
вещи стареют, становятся все более желанными, и люди
готовы дорого за них платить; инфляция лишает деньги их
покупательной способности, что повсеместно повышает
цены.
Проблема с вложениями средств в вещи состоит в том,
что эти вещи могут оказаться потерянными, украденными,
испорченными. На них могут появиться пятна или изломы,
они могут пострадать от огня, воды, ветра или, в случае со
старой мебелью, от термитов. На некоторые из этих
случаев существует страховка, но она дорога. В целом, с
износом вещи теряют свою ценность, хотя они в то же
время возрастают в цене с возрастом. Коллекционеры
надеются именно на то, что из-за древности вещи цена
поднимется выше, чем упадет из-за ее износа.
Коллекционирование — очень нестандартный бизнес,
успешные коллекционеры хорошо разбираются не только в
тех вещах, которые собирают, но и в рынке, и в ценах. Тут

многому нужно учиться. Что-то вы сможете узнать из
книг, остальное же приходит только с непростым опытом.
Первый урок для всех потенциальных коллекционеров
(особенно — молодых): покупка новой машины — это не
инвестиция. Слово «инвестиции» звучало в одном из
телевизионных роликов, рекламирующих автомобили, но в
данном случае нельзя верить ни ушам своим, ни глазам.
Старые автомобили — это инвестиции, если держать их в
гараже и редко заводить, но новые машины,
предназначенные для повседневного использования,
теряют свою стоимость даже быстрее, чем деньги. Ничто
не истощает ваш кошелек так быстро, как машина, ну разве
что яхта. Никогда не повторяйте ошибку Бигбелли.

3. Дома и квартиры
Покупка дома или квартиры — самое выгодное вложение
средств. У дома есть два огромных преимущества над
другими типами инвестирования. Вы можете в нем жить,
пока его цена растет, и вы покупаете его на заемные
деньги. Давайте посмотрим на эту арифметику.
Дома имеют обыкновение расти в цене при одном и том
же уровне инфляции. В этом плане вы выходите на
уровень безубыточности. Но за дом вы платите не сразу.
Обычно вы вносите 20% вперед (первый взнос), а банк
дает вам в долг оставшиеся 80% (ипотечный кредит). Вы
платите по кредиту проценты все то время, пока не
выплатите долг. Это может быть долгий срок — 15 или
даже 30 лет, в зависимости от того, какой договор
заключили с банком.
Тем временем вы живете в доме, и вас не пугает плохой
рынок недвижимости, как, возможно, пугают акции, когда
фондовый рынок обрушивается или корректируется. Пока
вы остаетесь в нем, дом растет в цене, но вы не платите
налоги на прибыль. И один раз в жизни правительство даст
вам налоговую льготу, когда вы решите продать дом.
Если вы купите дом стоимостью $100 000 и он будет
расти в цене на 3% в год, после первого года он будет

стоить на $3000 больше, чем вы за него заплатили. На
первый взгляд, вы скажете, что это 3% прибыли — то же
самое, что вы могли бы получить, положив деньги на
сберегательный счет. Но тут есть секрет, который и делает
дом таким прекрасным вложением средств. Из $100 000,
которые нужны, чтобы купить дом, только $20 000 идут из
вашего кармана. Так что в конце года вы получаете $3000
прибыли, вложив только $20 000. Вместо 3% дом принес
вам 15% выгоды.
При этом, разумеется, вы должны платить проценты по
ипотечному кредиту, но на это вы получите налоговую
льготу (если только правительство не решит ее отменить),
и, пока вы платите ипотеку, вы повышаете размер
вложений в дом. Это форма сбережений, о которой люди
зачастую не задумываются.
Если у вас была ипотека на 15 лет, то, когда они
проходят, и вы все еще остаетесь в доме, кредит
оказывается выплаченным, а дом, который вы купили за
$100 000, стоит $155 797, благодаря ежегодному
повышению цены на 3%.
Давайте вернемся к Джо Бигбелли и Салли Картвилл
туда, где мы их оставили. Их обоих повышают до
должности заместителя заведующего. Картвилл живет в
собственном доме, а родители выставляют Бигбелли из
своего. Он бы хотел купить дом или квартиру, но,
поскольку первоначального взноса у него нет, другого
выбора не остается: он снимает квартиру.
Ежемесячная арендная плата у Бигбелли несколько
ниже, чем ежемесячный платеж по ипотеке у Картвилл, к
тому же ей еще приходится платить за дом страховку,
оплачивать стрижку газона и текущий ремонт. Так что в
кармане у Бигбелли больше денег. Теоретически он мог бы
брать эти лишние средства и инвестировать их на
фондовом рынке, таким образом создавая активы на
будущее, но он этого не делает. Он тратит их на
стереооборудование, набор для подводного плавания,
уроки гольфа и т.д.

Человек, который не откладывает деньги, чтобы купить
квартиру или дом, едва ли будет откладывать деньги,
чтобы вложить их в акции. Для семей нормально
жертвовать чем-то, чтобы в конце концов купить дом, но
вы когда-нибудь слышали о семье, в чем-то себе
отказывающей, чтобы купить долю в паевом фонде?
Приобретя дом, Картвилл также привыкла откладывать
деньги и инвестировать их. Пока она платит ипотеку, она
вынуждена вкладывать средства в дом, а, поскольку она
уже инвестировала в паевые фонды, чтобы обеспечить
первый платеж, есть хороший шанс на то, что она в
будущем снова будет вкладывать в них средства, как
только у нее появятся свободные деньги.
Через 15 лет, когда ипотека будет выплачена, Картвилл
будет располагать ценным активом в виде недвижимости, а
самый большой ее ежемесячный расход исчезнет.
Бигбелли же нечем будет похвастаться кроме своей
арендной платы, которая будет гораздо выше, чем во
времена, когда он впервые снимал квартиру. Она будет
уже гораздо выше, чем последний платеж по ипотеке,
который сделает Салли Картвилл.

4. Облигации
Вы, возможно, слышали, как дикторы программ новостей
говорят о «рынке облигаций», «оживлении на рынке
облигаций» или «падении стоимости облигаций по всему
спектру бумаг». Возможно, вы знаете людей, которым
принадлежат облигации. Возможно, вы задавались
вопросом, что такое облигации.
Облигация — это просто расфуфыренная долговая
расписка. Она напечатана на красивой бумаге с узорами по
краям и красивой картинкой сверху, но ее смысл ничем не
отличается от смысла долговой расписки, накорябанной на
салфетке. Это запись о том, что вы одолжили деньги комуто. Она отмечает размер займа и окончательный срок
расчета. Есть и проценты, которые заемщик обязуется
выплатить.

Хотя говорят «купить облигацию», при этом вы в
действительности не покупаете ничего. Вы просто даете
заем. Продавец облигаций, которого также называют
эмитентом, занимает у вас деньги, а сама облигация
является доказательством того, что сделка состоялась.
Самый крупный продавец облигаций в мире — это Дядя
Сэм [25]. Каждый раз, когда правительству Соединенных
Штатов нужны дополнительные средства (а в наши дни это
происходит постоянно), оно печатает новую пачку
облигаций. Вот из чего состоят $5 трлн национального
долга — он принадлежит людям, купившим
правительственные облигации. Отдельные люди и
компании в стране и за границей и даже иностранные
правительства одолжили Дяде Сэму $5 трлн. Они держат
свои долговые расписки в безопасных банковских ячейках,
чтобы подтвердить этот факт.
В конце концов этим людям приходится платить —
именно с этим и связан дефицит бюджета. В данный
момент правительству приходится выплачивать проценты
на долг в $5 трлн — Дядя Сэм из кожи вон лезет, чтобы
справиться с этими платежами. Это хаос, в который мы
сами себя повергли. Правительство должно так много
столь многим, что более 15% всех федеральных налогов
идут на уплату процентов.
Облигации, которые чаще всего приобретают молодые
люди, — это сберегательные облигации Соединенных
Штатов. Бабушки и дедушки часто дарят их своим внукам.
Это кружной путь положить деньги в карманы последних.
Вместо того чтобы просто дать денег, пожилые люди,
покупая облигации, одалживают их правительству. С
течением лет правительство вернет деньги и проценты —
не бабушкам и дедушкам, а внукам.
Несмотря на свою постоянную нужду в средствах,
правительство США — не единственный продавец
облигаций. Правительства штата и местные органы власти
также продают их, чтобы получить деньги. Это делают
больницы и аэропорты, школьные округа и спортивные

стадионы, государственные учреждения и самые разные
компании. Облигации — это распространенный товар. Они
выставлены на продажу в любом офисе биржевого
брокера. Вы можете купить их так же легко, как открыть
сберегательный счет или купить акцию на бирже.
В сущности, облигации очень похожи на сберегательные
депозиты и краткосрочные векселя, о которых мы уже
говорили. Вы покупаете их, получаете определенный
процент, заранее точно зная, сколько вам будут
выплачивать, как часто и когда вы получите обратно свое
первоначальное вложение. Главная разница между
облигациями и сберегательными счетами и
краткосрочными векселями в том, что по последним вы
получите деньги быстрее (срок разнится от нескольких
месяцев до пары лет), а по облигациям — позднее (вам,
возможно, придется ждать пять, десять и даже тридцать
лет).
Чем больше времени требуется для выплаты средств по
облигации, тем выше риск того, что инфляция уничтожит
стоимость ваших денег до того, как они к вам вернутся.
Именно поэтому по облигациям проценты выше, чем по
краткосрочным инвестициям, таким как сберегательные
счета, фонды денежного рынка и депозитные сертификаты.
Инвесторы требуют награды за то, что принимают на себя
большие риски.
При прочих равных условиях по облигациям со 30летним сроком погашения процентов выплачивается
больше, чем с 10-летним. По последним, в свою очередь,
проценты выше, чем по пятилетним и так далее.
Покупатели облигаций должны решить, как далеко они
готовы зайти и стоят ли дополнительные деньги, которые
они получат на процентах по, скажем, 30-летней
облигации, риска того, что средства окажутся связанными
на такой долгий период. Эти решения нельзя назвать
простыми.
По последним данным американские инвесторы владеют
облигациями различных видов более чем на $8 трлн, что

делает облигации более популярным способом
инвестирования, чем акции. Тем временем вкладчики
также владеют акциями на сумму более чем $7 трлн,
торгуемыми на крупных биржах (здесь еще не
учитываются те акции, которые торгуются на
региональных биржах или внебиржевом рынке). Спор о
выгодах одного способа вложений по сравнению с другим
не прекращается. И в том, и в другом есть положительные
и отрицательные моменты. Акции несут в себе больше
риска, чем облигации, но потенциально вознаграждение
может быть большим. Чтобы понять, почему это так,
давайте рассмотрим два варианта: вы покупаете акцию
компании McDonald’s и вы покупаете облигацию
компании McDonald’s.
Купив акцию, вы становитесь совладельцем компании со
всеми правами и привилегиями. McDonald’s будет из-за
вас суетиться. Вам будут присылать отчеты и приглашать
на ежегодные собрания. Также вам выплатят бонус — в
форме дивидендов. Если у 16 000 торгующих
гамбургерами ресторанов компании выдастся хороший
год, дивиденды могут повысить, так что вы получите еще
больше денег. Но даже без всяких дивидендов, если
McDonald’s продаст еще один зиллиард бигмаков и все
будет идти хорошо, цена на ее акции вырастет. Вы
сможете продать их дороже, чем покупали, и получить
деньги таким образом.
Тем не менее нет никаких гарантий того, что McDonald’s
будет процветать, что вы получите дивиденды и рыночная
цена вырастет. Если она упадет ниже той стоимости, какую
имели акции на момент покупки, компания ничего вам не
возместит. Она ничего вам не обещала и не обязана
покрывать ваши убытки. Как у владельца акций, у вас нет
подушки безопасности. Вы должны принимать риск на
себя.
Когда вы покупаете облигацию компании McDonald’s
или любую другую облигацию, дело обстоит совсем иначе.
В этом случае владельцем вы не являетесь. Вы заимодавец,

давший McDonald’s воспользоваться своими средствами на
определенный срок.
У компании может быть самый удачный год за всю
историю существования гамбургера, но если вы являетесь
держателем облигаций, вам не пришлют и цента.
Компании постоянно поднимают дивиденды по своим
акциям, чтобы вознаградить их владельцев, но вы никогда
не услышите о компании, поднявшей процент по своим
облигациям, чтобы вознаградить их держателей.
Самое худшее в том, чтобы иметь облигации, — это
смотреть на то, как цена акций взлетает до небес и
понимать, что из этих денег вы не увидите ни цента.
McDonald’s — прекрасный пример этого. С 1960 г.
стоимость ее акции (с поправкой на дробление) взлетела с
22,5 до $13 570, и инвесторы увеличили свои вложения в
603 раза, превратив $100 в $60 300, а $1000 — в $603 000.
Людям, купившим облигации McDonald’s, едва ли так
повезло. Все это время они получали проценты, но, если не
считать этого, остались у разбитого корыта.
Если вы купите облигацию номиналом $10 000 сроком
на 10 лет и продержите ее все это время, вы получите назад
свои деньги и проценты, но больше ничего. На самом деле,
из-за инфляции вы получите гораздо меньше. Скажем, за
облигацию выплачивают 8% годовых, а уровень инфляции
за этот период составлял 4%. Хотя вы получили $8000 в
виде процентов, инфляция съела у вас почти $1300. Ваши
первоначальные $10 000 теперь стоят только $6648 (после
десяти лет инфляции по 4% в год). Так чтовсе вложение
средств на 10 лет принесло вам менее 3% ежегодной
прибыли, и это еще до уплаты налогов. Если вы учтете
налоги, ваша прибыль будет вообще стремиться к нулю.
Хорошее в облигациях то, что, хотя вы упустили выгоду,
когда цены на акции взлетали вверх, одновременно вы
ничего не потеряли, когда они пошли вниз. Если стоимость
акции McDonald’s упадет с 13 570 до $22,50, акционеры
будут рыдать, а держатели облигаций смеяться, потому что
на облигации биржевой курс не влияет. Не важно, что

происходит на фондовом рынке, компания должна вернуть
свои долги держателям облигаций в тот день, когда срок
ссуды заканчивается и приходит «час расплаты».
Именно поэтому облигации менее рискованны, чем
акции. К ним прилагается гарантия. Покупая облигацию,
вы заранее знаете, сколько процентов вы получите, и вы не
будете не спать по ночам, волнуясь о цене акций. Ваши
вложения защищены, по крайней мере, защищены лучше,
чем при покупке акций.
Тем не менее существует три способа пострадать при
покупке облигаций. Во-первых, вы можете продать
облигацию до срока, когда эмитент должен полностью
выплатить вам все деньги. Продавая ее раньше, вы
испытываете свои шансы на рынке облигаций, где цена на
них постоянно растет и падает, как у акций. Так что, если
вы избавитесь от облигации раньше срока, вы можете
получить меньше, чем заплатили за нее.
Во-вторых, эмитент может обанкротиться и не вернуть
вам деньги. Шансы на то, что это случится, зависят от
того, кто выпустил облигацию. Правительство США, к
примеру, никогда не обанкротится: оно может печатать
деньги тогда, когда нужно. Таким образом, покупатели
правительственных облигаций Соединенных Штатов
получат свои средства в полном объеме. На это есть
железные гарантии.
Другие эмитенты облигаций — от больниц и аэропортов
до корпораций — не всегда предоставляют такие гарантии.
Если они обанкротятся, владельцы облигаций потеряют
много денег. Обычно какие-то суммы все-таки
возвращают, но не в полном объеме. Но иногда держатели
облигаций теряют все.
Когда эмитенты облигаций не могут осуществлять
обязательные платежи, это называют дефолтом. Чтобы
избежать одного из них, мудрые покупатели облигаций
изучают финансовое положение эмитента, прежде чем
купить его облигации. Некоторые облигации страхуют —
это еще один способ гарантировать выплаты. Также есть

специальные агентства, дающие рейтинг безопасности
облигациям, так что потенциальные покупатели могут
заранее узнать, с чем рискуют. Сильные компании, такие,
как McDonald’s имеют высокий рейтинг безопасности:
шансы на то, что McDonald’s не выполнит свои денежные
обязательства, стремятся к нулю. Более слабые компании,
у которых есть проблемы с оплатой счетов, получат
рейтинг ниже. А вы слышали о мусорных облигациях? Они
имеют самый низкий рейтинг безопасности.
Когда вы покупаете «мусорную» облигацию, вы
рискуете навсегда распроститься со своими деньгами.
Именно поэтому проценты по ним выше, чем по другим
видам облигаций: инвесторов вознаграждают за высокий
риск.
За исключением самых мусорных из мусорных
облигаций, дефолты случаются очень редко.
Третий — и самый серьезный — риск во владении
облигациями — это инфляция. Мы уже видели, как она
может повредить инвестициям. В случае с акциями за
очень долгий срок вы можете не отставать от инфляции и
получить значительное вознаграждение. С облигациями
так не получится.

5. Акции
Акции — это, возможно, лучшее размещение средств, за
исключением покупки дома. Акции вам не придется
кормить, как придется кормить животных, если вы решите
вложить средства в лошадей или выставочных кошек. Они
не разобьются, как это может случиться с автомобилем, и у
них не будут течь краны, как это происходит в домах. Вам
не придется их косить, как лужайку перед домом. Вы
можете потерять коллекцию бейсбольных карточек при
пожаре, ограблении или наводнении, но акцию вы не
потеряете. Сертификат, подтверждающий то, что она вам
принадлежит, может быть украден или сожжен, но, если
это произойдет, компания выдаст вам другой.

Покупая облигацию, вы просто делаете заем, но,
инвестируя в акции, вы приобретаете часть компании.
Если она процветает, вы разделяете это благополучие.
Если вам выплачивают дивиденды, вы получаете их, если
дивиденды поднимаются, вы извлекаете выгоду. Сотни
успешных компаний ежегодно повышают дивиденды. Это
дополнительное вознаграждение для держателей акций
делает их особенно ценными. Процентную ставку по
облигациям никогда не повышают!
Из таблицы 2 вы можете видеть, что акции обгоняют
другие виды инвестирования, если брать длительный срок.
Возможно, они не покажут себя за неделю или год, но
всегда дают деньги тем, кто ими владеет.
Более 50 млн американцев обнаружили, что обладать
акциями — это весело и выгодно. Это каждый пятый
житель страны. Эту группу составляют далеко не какие-то
выдающиеся люди, разъезжающие на Rolls-Royce, как те,
кого вы видели в телесериале «Жизнь богатых и
знаменитых». Большинство акционеров — самые обычные
люди с самой обычной работой: учителя, врачи, водители
автобусов, плотники, студенты, ваши друзья и родные,
соседи.

Чтобы начать инвестировать в акции, не нужно быть
миллионером или даже «тысячником». Даже если у вас нет
денег для вложений, потому что нет работы, или вы
слишком молоды для того, чтобы работать, или у вас
ничего не остается после оплаты счетов, вы можете
вступить в игру по выбору акций. Это прекрасная
тренировка без всякого риска.
Люди, которые готовятся стать пилотами, тренируются
на летных симуляторах, где учатся избегать ошибок, не
разбивая настоящий самолет. Вы можете сделать себе
инвестиционный симулятор и научиться избегать ошибок,
не теряя реальные деньги. Многим инвесторам, которые
могли бы извлечь выгоду из подобных тренировок,
приходится учиться на своих ошибках.
Друзья и родные могут предупреждать вас держаться
подальше от акций. Возможно, они говорили вам, что,
купив акции, вы выбросите деньги на ветер, потому что
фондовый рынок — это нечто вроде казино. Может быть,
они даже сами потеряли какие-то суммы, так что могут
доказать свое мнение. Таблица 2 опровергает эти
аргументы. Если акции так похожи на азартную игру,
почему же они столько лет оправдывают себя?
Когда люди постоянно теряют деньги на акциях, в этом
нет вины акций. Эти ценные бумаги в целом со временем
растут в цене. В девяноста девяти случаях из ста
инвесторы постоянно проигрывают из-за того, что у них не
было плана. Они покупали по высокой цене, проявили
нетерпение или запаниковали и продали по более низкой
цене во время одного из тех неизбежных периодов, когда
акции в цене проседают. Их лозунг — «Покупай дорого,
продавай дешево!», но вам совсем не обязательно ему
следовать. Вместо этого вам нужен план.
Вторая часть книги как раз и посвящена пониманию
акций и компаний, которые их выпускают. Это вводный
материал, который, мы надеемся, станет основой для
инвестиций на всю жизнь.

Инвестируйте на долгий срок
Не нужно быть математическим вундеркиндом, чтобы
успешно вкладывать средства на бирже. Вам даже не
нужно быть бухгалтером, хотя основам бухгалтерского
учета не помешает подучиться. Вам не нужно
принадлежать к Phi-Betta-Kappa [26] или быть членом
Национального общества почета [27] или Mensa [28]. Если
вы умеете читать и справляетесь с арифметикой на уровне
пятого класса, у вас уже есть необходимые базовые
навыки. Теперь вам потребуется план.
Фондовый рынок — это место, где юность дает вам
большое преимущество перед пожилыми людьми.
Возможно, ваши родители, бабушки и дедушки знают об
акциях больше, чем вы — скорее всего, они научились
этому на своем опыте, совершая ошибки. Разумеется, у них
больше средств, которые они могли бы вложить, чем у вас,
зато у вас есть самый ценный актив из всех — время.
Иллюстрация на следующей странице показывает, как
время творит чудеса, наполняя ваши карманы. Чем раньше
вы начнете инвестировать, тем лучше. Небольшая сумма,
вложенная раньше, в долговременной перспективе стоит
больше, чем более крупная, но инвестированная позднее.
Слышали ли вы когда-нибудь старую поговорку о том,
что время — деньги? Ее следует немного доработать:
«Время делает деньги». Это выигрышная комбинация.
Позвольте времени и деньгам работать на вас, пока вы
будете жить свою жизнь.

Если вы решите прежде всего вкладывать средства в
акции, избегая облигаций, то вы избежите главной
причины путаницы и при этом сделаете мудрый выбор.
Говоря об этом, мы подразумеваем, что вы станете
долговременным инвестором, решительно настроенным
держаться за свои акции, что бы ни случилось. Люди,
которым нужно получить свои деньги обратно через год,
два или пять лет, не должны вкладываться в акции. Никто
не может сказать, что случится с ценами на них через год.
Когда на фондовом рынке проходит «коррекция» и акции
теряют в цене, люди, которым пришлось забирать свои
деньги, могут оказаться с гораздо меньшей суммой, чем та,
которую они вложили.
20 лет или больший срок — это самые правильные
временны́
е рамки. Это достаточный срок и для того, чтобы
акции оправились от суровых коррекций в истории, и
чтобы прибыль накопилась. 11% годового совокупного
дохода — такую прибыль, акции давали в прошлом. Никто
не может предсказать будущее, но через 20 лет при 11%

годовых вложение в $10 000 магическим образом
превращается в $80 623.
Чтобы получить эти 11%, вы должны хранить верность
своим акциям и в радости, и в горе — это словно
вступление в брак между вашими деньгами и вашими
инвестициями. Вы можете иметь гениальные
аналитические способности и выбирать, акции каких
компаний купить, но если вам не хватит терпения и
смелости держаться за свой портфель, вы так себе
инвестор. Хорошего инвестора от плохого не всегда
отличает сила мысли, зачастую это дисциплина.
Держитесь за свои акции, что бы ни происходило, не
обращайте внимания на доброхотов, рекомендующих
поступить наоборот, ведите себя как упрямый осел.
Именно такой совет дал полвека назад бывший биржевой
брокер Фред Швед в своей книге «А где же яхты
клиентов?» (Where Are the Customers’ Yachts? 2005, First
published 1940). Им стоит руководствоваться и по сей день.
Люди всегда ищут секретную формулу победы на Уоллстрит, а всю дорогу она лежит у них прямо под носом:
покупайте акции солидной компании с хорошей
прибыльностью и не избавляйтесь от них без веских
оснований. Падение стоимости акций к веским основаниям
не относится.
Достаточно встать перед зеркалом и поклясться, что вы
будете долгосрочным инвестором, который останется
верным своим акциям. Спросите у людей, сколько среди
них долговременных вкладчиков, и вы увидите множество
поднятых рук. Сегодня трудно найти кого-то, кто не
обещает быть долгосрочным инвестором, но настоящая
проверка их намерений наступает, когда цены на акции
проседают.
О так называемых крахах, коррекциях и медвежьих
рынках мы более подробно поговорим далее в этой книге.
Никто не может точно предсказать, когда начнется
медвежий рынок (хотя на Уолл-стрит нет недостатка в
типах, объявляющих себя умелыми предсказателями). Но

когда он наступает и стоимость девяти из десяти акций
падает одновременно, многие инвесторы, естественно,
пугаются.
Они слышат, как в новостях говорят о «катастрофе» и
«бедствии», описывая сложившуюся ситуацию, и
начинают бояться, что цены на акции упадут до нуля и их
инвестиции пойдут прахом. Они решают спасти то, что
осталось, и выставляют акции на продажу, даже теряя при
этом деньги. Они говорят себе, что вернуть назад хоть чтото — куда лучше, чем потерять все.
Именно в такой момент огромное количество людей
превращается в краткосрочных инвесторов, несмотря на
все их заверения в том, что они вкладывают деньги
надолго. Они позволяют эмоциям взять верх и забывают
причину, по которой покупали акции — владеть долями
хороших компаний. Люди впадают в панику из-за низких
цен на акции и вместо того чтобы подождать, пока цены
восстановятся, продают по низкой цене. Никто их не
заставляет это делать, они добровольно теряют деньги.
Не понимая этого, они попадают в ловушку, пытаясь
обыграть рынок. Если вы назовете их рыночными
временщиками, они будут это отрицать, но любой, кто
продает акции из-за скачков рынка, и есть рыночный
временщик.
Рыночный временщик пытается предсказать
кратковременные колебания стоимости акций, надеясь
избавиться от них и быстро получить прибыль. Немногим
удается так получить деньги, и еще никто не придумал
надежного метода. Если бы кто-то нашел способ надежно
предсказывать рынок, его имя уже появилось бы вверху
списка самых богатых людей мира вместе с Уорреном
Баффетом и Биллом Гейтсом.
Попытайтесь переиграть рынок, и вы неизбежно
окажетесь без акций в тот момент, когда их стоимость
достигнет минимума и пойдет вверх. Зато у вас будут
акции, когда цены достигают максимума и начинают
падать вниз. Люди считают, что это происходит с ними,

потому что они неудачливы. Но на самом деле так
случается потому, что они пытаются сделать невозможное.
Никто не может перехитрить рынок.
Также люди думают, что опасно вкладывать средства в
акции во время крахов и коррекций, но единственная
опасность — это они сами. Они забывают и о другой
опасности — не инвестировать в акции в те волшебные
дни, когда цены скачут.
Поразительно, как несколько дней могут создать или
разрушить все ваши инвестиционные планы. Вот
типичный пример. Во время пятилетнего периода
процветания в 1980-х гг. стоимость акций давала прибыль
в 26,3% годовых. Дисциплинированные инвесторы,
придерживающиеся своего плана, удвоили свое состояние
и даже заработали больше. Но большая часть этих
повышений прошла за 40 дней из тех 1276, когда фондовые
рынки были открыты. Если бы вы избавились от акций в
эти ключевые 40 дней, пытаясь избежать следующей
коррекции, ваши 26,3% годовой прибыли сократились бы
до 4,3%. Сберегательный депозит в банке принес бы вам те
же 4,3% с меньшим риском.
Чтобы извлечь из акций максимум, особенно, если вы
молоды и время на вашей стороне, лучше всего пообещать
себе вкладывать в инвестиции только те средства, которые
вы можете отложить в сторону навсегда, и держать эти
деньги в акциях и в плохие, и в хорошие времена. В плохие
времена вы будете страдать, но если не продадите ни
одной доли, то ничего и не потеряете. Будучи полностью
инвестированными, вы извлечете всю выгоду из
магических и непредсказуемых отрезков времени, когда
акции дают наибольшие доходы.

Паевые фонды
На данный момент мы пришли к двум заключениям: вопервых, вы должны инвестировать в акции, если это
вообще возможно, а, во-вторых, вы должны держаться за
эти акции, пока дела в выпустивших их компаниях идут

хорошо. Далее вы должны решить, сами ли будете
выбирать акции или доверите это кому-то еще.
Очень много говорится о том, чтобы прибегнуть к
легкому пути, особенно если цифры наводят на вас скуку и
вас мало заботит, что произойдет с прибылью Kodak и с
тем, сделает ли Nike кроссовки лучше, чем у Reebok.
Именно для этого и придумали паевые фонды — для
людей, которые хотят иметь акции, но не желают
беспокоиться о деталях. В паевом фонде единственное, что
от вас требуется, — это перевести деньги, что даст вам
определенное количество акций фонда. Ваши деньги
складывают вместе с деньгами других людей (вы с ними
никогда не встретитесь, но знаете, что они существуют).
Всю пачку передают специалисту, который управляет
фондом.
По крайней мере, вы можете надеяться, что имеете дело
со специалистом, потому что вы рассчитываете, что он
решит, какие акции покупать, когда это делать и когда
продавать.
Помимо управляющего, который делает всю работу, у
паевого фонда есть еще одно преимущество. Он
вкладывает средства во множество компаний
одновременно. Вступив в фонд, вы автоматически
становитесь владельцем десятков или даже сотен
компаний, которые фонд уже купил. Вложили вы $50 или
$50 млн, вам все равно принадлежит часть всех акций
фонда. Это менее рискованно, чем владеть одной акцией,
которую вы как инвестор-новичок сможете себе позволить.
Типичный фонд позволяет вам начать с такой маленькой
суммы как $50 или $100, при этом у вас есть шанс купить
больше долей, как только у вас будет больше средств. Как
много денег вы вносите и как часто это делаете, зависит
только от вас. Вы можете исключить действия наугад,
вкладывая одну и ту же сумму каждый месяц, каждые три
месяца или каждые шесть месяцев. Интервал не важен,
просто сделайте это обычным порядком.

Вы видите, что в таком плане инвестиций есть смысл?
Вам не нужно волноваться о том, что фондовый рынок
меняется от года к году. Во время коррекции или
медвежьего рынка акции вашего любимого фонда станут
дешевле, так что вы можете купить больше по низким
ценам, а во время бычьего рынка придется покупать по
высокой цене. Со временем цены сравняются, а ваша
прибыль вырастет.
В качестве дополнительной приманки многие фонды
выплачивают денежное вознаграждение в виде
дивидендов. Они поступают к вам на регулярной основе —
четыре раза в год, два раза в год или даже ежемесячно. Вы
можете потратить эти деньги так, как вам нравится — на
билеты в кино, компакт-диски, солнечные очки, — чтобы
вознаградить себя за инвестиции в паевой фонд. Или вы
можете оказать себе услугу еще лучше, использовав эти
дивиденды, чтобы купить больше акций.
Это называется реинвестиционной привилегией, и, если
вы ею воспользуетесь, ваши дивиденды будут
вкладываться в дело автоматически. Чем больше у вас
акций, тем больше прибыли вы получите из будущих
успехов фонда, поэтому ваши средства будут расти
быстрее, если вы добавите в копилку дивиденды.
За успехами своего фонда вы можете следить, читая
газеты, точно так же, как вы наводите справки о Disney или
Wendy’s [29]. Стоимость доли в фонде каждый день
увеличивается или уменьшается, и она более-менее
соответствует цене всех акций фондового портфеля.
Именно поэтому стоит вкладывать средства в фонды с
управляющими, умеющими выбирать правильные акции.
За управляющих вы болеете, чем больше они преуспевают,
тем лучше и вам.
Попрощаться с фондом легко. Вы можете забрать свои
деньги в любой момент, как только захотите, полностью
или частями, и фонд немедленно вышлет вам чек. Но если
только не возникла чрезвычайная ситуация, в которой вам
срочно необходимы деньги, гоните мысль об уходе из

фонда. Ваша цель — продать свои доли по гораздо более
высокой цене, чем та, которую вы заплатили за них, и чем
дольше вы держитесь за фонд, тем выше ваша
потенциальная выгода.
Получив шанс разделить прибыли фонда, вы также
делите и расходы фонда, и платите вознаграждение за
управление средствами. Эти комиссионные
выплачиваются из активов фонда и обычно составляют от
0,5 до 2% — в зависимости от фонда — ежегодно. Это
означает, что, владея паевым фондом, вы начинаете
каждый год с того, что теряете от 0,5 до 2%, к тому же
фонд должен платить комиссию каждый раз, когда
покупает или продает акции.
Ожидается, что управляющие справятся, невзирая на
расходы, если будут вести себя умно и подбирать
правильные акции.
У этих профессиональных финансовых аналитиков есть
преимущество над миллионами любителей, делающих
свой собственный выбор. Для любителей это хобби, а для
профессионалов — постоянная работа. Они посещают
школы бизнеса, чтобы научиться, как подбирать компании
и расшифровывать финансовые доклады. У них есть
библиотеки, высокопроизводительные компьютеры и
исследователи, поддерживающие их. Если о компании есть
какие-то важные новости, они тут же их слышат.
Но у профессионалов есть и свои ограничения, из-за
которых с ними легко конкурировать. Мы с вами никогда
не победим профессионального игрока в бильярд, не
сможем сделать операцию на головном мозге лучше, чем
профессиональный нейрохирург, но у нас есть хороший
шанс справиться с профессионалами с Уолл-стрит.
Они являются частью общины фондовых управляющих,
которые склонны обращать внимание на одни и те же
акции. Им удобно покупать те же самые акции, что и
другие, и они избегают вторжений на незнакомую
территорию. Так что они упускают интересные

перспективы, которые можно отыскать за границами этой
территории.
В частности, они упускают новые, неопытные компании,
которые часто оказываются звездами бизнеса и
одерживают победы на фондовом рынке.

История фондов
Первый паевой фонд в истории был основан в 1822 г.
королем Нидерландов Вильгельмом I. Идея
распространилась и в Шотландии, где расчетливые
шотландцы немедленно ею заинтересовались. Они
считались людьми бережливыми, воздерживающимися от
легкомысленных покупок, и сумели сэкономить огромное
количество денег, которые можно было вложить в недавно
созданные фонды.
В конце концов, идея о паевых фондах дошла и до
жителей Соединенных Штатов, но они не занимались ею
до конца XIX в. В те дни паевые фонды называли
фондовыми трастами, и первым из них был Нью-Йоркский
фондовый траст, основанный в 1889 г. Фондовые трасты
развились в инвестиционные компании, имевшие
популярность в 1920-х гг.
Первым американским паевым фондом был фонд ШоуЛумиса-Сэйлса. Он появился в ноябре 1929 г., через
несколько недель после обвала фондового рынка. Для
организаторов момент оказался плохим, потому что цены
на акции продолжали падать, пока, наконец, не достигли
минимума в 1932 г. К 1936 г., когда улеглась пыль,
половина фондов в стране (их все еще называли
инвестиционными компаниями) вышла из бизнеса.
Инвесторы усвоили важный урок: когда акции идут вниз,
фонды делают то же самое. Это актуально и сегодня.
Самые лучшие управляющие фондов на Уолл-стрит не
смогут защитить вас от краха, будь это катастрофа 1929 г.,
1972–1973-го, 1987-го, 1990-го или будущие падения.
Делаете ли вы инвестиции самостоятельно или поручаете

профессионалам, защищенного от крахов портфеля не
существует.
Через 11 лет после краха 1929 г. Конгресс провел
важный законопроект — Закон об инвестиционных
компаниях 1940 г., все еще сохраняющий свою силу и
призванный сорвать тайну с паевых фондов. Этот закон
требует, чтобы каждый фонд предоставлял о себе
подробную информацию так, чтобы инвесторы точно
знали, с чем они имеют дело и сколько должны за это
платить.
Каждый паевой фонд, зарегистрированный в
Соединенных Штатах (а их на 1995 г. было больше 6000),
должен разъяснить свою общую стратегию и сообщить,
насколько она рискованна. Он должен объяснить, как
инвестирует деньги, раскрыть содержание своего
портфеля, перечислив самые крупные компании поименно
и указав сколько конкретно акций каждой из них ему
принадлежит.
Он должен указать комиссию за управление средствами
и любые дополнительные сборы в пользу управляющей
компании. Он обязан сообщать о прибылях и потерях в
предыдущие годы, чтобы каждый клиент точно знал,
хорошие или плохие результаты показывал фонд в
прошлом.
Вместе с этими правилами, обязывающими фонд
сообщать о себе правдивую информацию, он должен
соблюдать и строгие правила инвестирования. Фонд не
имеет права рисковать более чем 5% денег своих клиентов,
поставив их на одну компанию. Это не позволяет
складывать все яйца в одну корзину.
Тем временем правительственная служба по контролю
из Комиссии по ценным бумагам и биржам постоянно
наблюдает за ними, так что фонды, у которых могло бы
возникнуть искушение нарушить правила, удерживаются
от этого, боясь, что их поймают за руку. В целом, вся
фондовая индустрия хорошо себя контролирует и

поддерживает хорошие отношения со строгой службой
контроля Комиссии по ценным бумагам и биржам.
Недавно различные группы фондов при поддержке
Комиссии начали полезный проект. Они пытаются
избавиться от специального, сложного для понимания
языка в своих брошюрах и сокращают юридическую
терминологию, зачастую растягивающуюся на много
страниц, которые едва ли читает большинство инвесторов.
Значительная часть этой юридической лексики
публикуется в отчетах, потому что этого требует
правительство, но в итоге напрасно тратится время,
инвесторы путаются и тратят лишние деньги. Стоимость
печати всех этих страниц возмещается из активов фонда.
Цель новой кампании — создать более простые и
короткие объяснения, которые люди могут понять, не
получая юридического образования. Компании, которые
управляют фондами, и вкладчики, которые инвестируют в
фонды, почувствуют себя лучше, если эта кампания
увенчается успехом.
После долгого периода, когда общественность их
избегала, паевые фонды вернулись на сцену в конце 1960-х
гг., когда их продавали в своих районах учителя, хозяева
магазинов, клерки и все остальные, работая по
совместительству по выходным и по вечерам. Результаты
были плачевными, потому что миллионы инвесторов
вступили в фонды как раз во время медвежьего рынка
1969–1973 гг., ставшего худшим после «черного четверга»
1929 г.
В этот долгий, проигрышный для акций период цены в
некоторых паевых фондах упали на 75% — еще одно
доказательство того, что, когда идет речь о том, чтобы
владеть долями фондов, речи о безопасности быть не
может. Потрясенные своими потерями, отчаявшиеся
инвесторы предпринимали безумные попытки найти
выход, продавая свои доли гораздо дешевле, чем их
покупали, помещая остатки денег на сберегательные счета

и обещая себе повесить трубку, если им еще когда-нибудь
позвонят с предложением купить долю в фонде.
Практически все следующее десятилетие было трудно
найти кого-то, желающего вложить средства в
акционерный паевой фонд. Первоклассные фонды все
обходили стороной, как будто у них дурно пахло изо рта.
Умные фондовые управляющие могли найти множество
прекрасных акций по бросовым ценам, но без клиентов у
них просто не было денег, чтобы что-то купить.
Но когда фондовый рынок восстановился в 1980-х гг., то
же самое произошло и с индустрией паевых фондов. С тех
пор она привлекает много людей, к 1995 г. в ней
насчитывается 5655 фондов, причем более 1300 появились
за последние два года, так что их станет еще больше.
Каждый день возникают новые формирования: фонды
облигаций, фонды денежного рынка и фонды акций,
добавляющиеся к более 2100 фондам акций, которые уже
существуют. Если этот лихорадочный рост продолжится, у
нас скоро будет больше акционерных фондов, чем самих
акций.

Как выбрать правильный фонд
Понадобилась бы целая книга, чтобы описать различные
виды акционерных фондов. Среди них есть универсальные
фонды, одноотраслевые фонды, многоотраслевые фонды,
фонды малых и крупных компаний, чистые индексные
фонды, гибридные, иностранные, домашние, социально
ответственные, социально безответственные, фонды акций
роста, фонды акций стоимости, фонды, ориентированные
на доход, и фонды, ориентированные на доход и рост.
Система становится настолько сложной, что уже есть
фонды фондов, специализирующиеся на покупке долей
других фондов.
Вы можете сутками изучать информацию о том, как
выбрать правильный фонд, и не прочитаете и половину
того, что написано по этому вопросу. Если все эти
практические руководства, буклеты и статьи упадут вам на

голову, спасательной команде потребуется несколько
часов, чтобы вас вытащить. Тому, как выбрать правильный
фонд в отдельно взятый год, уделяется так много
внимания, что можно и с ума сойти. Люди были бы куда
счастливее, спокойнее, добрее к собакам и детям, да еще
бы и сэкономили на счетах от психиатра, если бы бросили
искать абсолютно идеальные паевые фонды.
Рискуя внести свою лепту в нездоровое пристрастие к
этим поискам, мы хотим познакомить вас со следующими
советами.
1.Вы можете купить долю в паевых фондах непосредственно у
компаний, управляющих ими, таких как Dreyfus, Fidelity и
Scudder. Вы можете приобрести ее и у биржевого маклера, хотя
есть вероятность, что он не сможет продать вам именно тот
фонд, который вы хотите купить.
2.Брокеры должны зарабатывать себе на жизнь и часто берут
большую комиссию за продажу собственного продукта фирмы.
Убеждая вас купить долю в одном из внутриорганизационных
паевых фондов, они могут преследовать свои собственные
интересы, а не ваши. Что бы брокер вам ни рекомендовал,
всегда подумайте, какая для него самого в этом выгода.
Попросите его предоставить информацию о доступных
вариантах в полном объеме. Возможно, найдется фонд,
похожий на тот, который рекомендует брокер, но с лучшей
историей.
3.Если вы являетесь долговременным инвестором, не обращайте
внимания на все фонды облигаций и гибридные фонды (те,
которые вкладывают средства и в акции, и в облигации). Ищите
чистый фонд акций. В восьми из девяти десятилетий ХХ в.
акции давали лучшую прибыль, чем облигации (в 1980-х гг.
последние были очень близки к акциям, но акции показали
результаты немного лучше). В первой половине 1990-х гг.
акции снова значительно опережают облигации. Если вы не
полностью инвестируете свои средства в акции, в долгосрочной
перспективе вы теряете прибыль.
4.Выбрать правильный фонд ничуть не легче, чем выбрать
правильного автомеханика, но с фондами у вас хотя бы есть
информация об их успехах в прошлом. Пока вы не поговорите с

десятками клиентов, вы не сможете определить, хорош
автомеханик, плох или нейтрален, но вы легко узнаете об этом,
изучив рейтинги фонда. Все сводится к годовому отчету об
основных показателях деятельности. Фонд, который
выплачивал 18% годовых в прошлые десять лет, лучше, чем
подобный фонд с похожими задачами, выплачивавший 14%. Но
прежде чем вкладывать деньги в фонд, опираясь на его историю
работы, убедитесь, что управляющий, добившийся таких
прекрасных результатов, все еще стоит у руля.
5.Со временем становится более выгодно инвестировать в
маленькие компании, а не в крупные. Сегодняшние успешные
малые компании завтра станут Walmart, Home Depot и Microsoft
будущего. Ничего удивительного, что фонды, инвестирующие в
мелкие компании (так называемые компании с малой
капитализацией) значительно опережают фонды с большой
капитализацией. (Рыночная капитализация — это общее
количество акций, выпущенных компанией, умноженное на
текущую стоимость акции). Пара Walmart — вот что им нужно
для победы в соревновании. Только одна эта компания
поднялась в 250 раз за 20 лет.
Поскольку акции компаний с малой капитализацией в целом
более уязвимы, чем акции компаний с высокой капитализацией,
фонды первых обеспечат вам больше экстремальных взлетов и
падений по сравнению с фондами других типов. Но если у вас
крепкие нервы, вы можете выдерживать удары и оставаться в
седле, вы, скорее всего, преуспеете в фонде компаний с малой
капитализацией.
6.Зачем обращаться в фонд-новичок, когда вы можете вложить
средства в фонд с историей, который существует уже несколько
сезонов и показывает первоклассные результаты? Список
фондов, которые оставались наверху в течение многих лет,
можно найти в финансовых журналах, таких
как Barron’s и Forbes. Дважды в год Barron’s публикует полный
обзор фондов с подробностями, предоставленными Lipper
Analytical — первоклассной исследовательской компанией, во
главе которой стоит известный знаток фондов Майкл
Липпер. The Wall Street Journal публикует подобный обзор
четыре раза в год.

Если вы хотите получить больше информации о конкретном
фонде, вы можете найти ее у Morningstar, компании, которая
следит за тысячами фондов и публикует ежемесячный
доклад. Morningstar классифицирует фонды с точки зрения
безопасности, успешности, сообщает, кто ими управляет и
какие акции имеются в портфеле. Это лучший существующий
универсальный источник информации на сегодня.
7.Не стоит перепрыгивать из одного фонда в другой. Некоторые
инвесторы заводят себе хобби — постоянно менять фонды,
надеясь догнать того, кто в данный момент в лидерах. От этого
больше проблем, чем выгоды. Исследования показывают, что
первоклассные фонды из года в год показывают одни и те же
результаты. Пытаться найти победителя — напрасная затея,
которая с большой вероятностью закончится тем, что
проиграете уже вы. Лучше выбрать фонд с лучшими
долговременными показателями и держаться за него.
8.Вдобавок к тому, что ежегодные расходы оплачиваются из
активов вкладчиков, некоторые фонды также взимают
вступительный взнос, который называют «нагрузкой». В наши
дни в среднем этот взнос составляет 3–4%. Это означает, что,
когда вы вкладываете средства в фонд с нагрузкой, вы сразу же
теряете от $3–4 ваших денег.
Но сколько бы ни было фондов с нагрузкой, есть ровно столько
же тех, кто не взимает вступительный взнос. Это фонды без
нагрузки. Как выясняется, последние в среднем достигают
точно таких же показателей, как и первые. Это как раз тот
случай, когда плата за вход вовсе не обязательно приводит вас в
бар классом выше.
Чем дольше вы остаетесь в фонде, тем менее значимой
становится нагрузка. Через 10–15 лет, если дела в фонде будут
идти хорошо, вы забудете, что когда-то заплатили 3% или 4%,
чтобы вступить в него.
Ежегодные расходы заслуживают более тщательного
рассмотрения, чем нагрузка, потому что фонд взимает их
каждый год. Фонды, которые сводят свои расходы к минимуму
(менее 1% в год) имеют естественное преимущество перед
теми, которые записывают на счет больше (2% и более).
Управляющий дорогостоящего фонда находится в невыгодном
положении. Каждый год, чтобы показать те же результаты, он

должен переиграть управляющего низкозатратным фондом на
0,5–1,5%.
9.Подавляющее большинство фондов нанимает управляющих,
чья цель — побить так называемые средние рыночные курсы.
Именно поэтому вы платите этим управляющим, чтобы они
выбирали акции, которые окажутся лучше средних. Но
фондовым управляющим зачастую не удается побить средние
курсы: в некоторые годы более половины фондов показывают
результат хуже. Одна из причин состоит в том, что
комиссионные и расходы вычитаются из показателей фонда.

Некоторые инвесторы сдаются в поисках фонда,
способного побить средние курсы, что является непростой
задачей. Вместо этого они выбирают фонд, который
гарантирует, что во что бы ни стало добьется средних
показателей. Такой вид фондов называют индексными.
Управляющие им не нужны. Они действуют на автопилоте,
просто покупая все акции в определенном индексе и
удерживая их.
Там нет суеты, нет экспертов, которым надо платить, нет
комиссионных за управления средствами и платы за
приобретение различных акций и их продажу. Не надо
принимать никаких решений. К примеру, индексный фонд
S&P 500 покупает акции всех пятисот компаний биржевого
индекса Standard & Poor 500, который является хорошо
известным средним рыночным показателем. Когда вы
инвестируете в такой фонд, вы всегда получаете средний
результат, что, если основываться на последних
показателях, будет лучше, чем то, что вы получите в
большинстве управляемых фондов.
Или, если вы решите вложить средства в фонд с малой
капитализацией, чтобы извлечь преимущество из
потенциально большой выгоды от маленьких компаний, вы
можете купить долю в фонде, отслеживающем индекс
малых фирм, таком, как Russell 2000. Таким образом ваши
деньги будут распределены между 2000 компаний из
индекса Russell.

Еще одна возможность — это вложить часть ваших
денег в индексный фонд S&P 500, чтобы получить
прибыль от крупных компаний, а другую часть — в
индексный фонд компаний с малой капитализацией, чтобы
малые фирмы тоже не остались в стороне. Таким образом,
вам никогда больше не придется читать еще одну статью о
том, как выбрать выигрышный паевой фонд, и вы будете
преуспевать больше, чем те, кто тщательно изучают
ситуацию, а потом вкладывают средства в фонды, не
способные побить средние курсы.

Как собрать собственный портфель акций
Если у вас есть время и желание, вы можете ввязаться в
увлекательное приключение на всю жизнь и выбрать свои
собственные акции. Здесь потребуется гораздо больше
работы, чем при инвестициях в паевой фонд, но вы
сможете получить огромное удовлетворение. Со временем,
возможно, дела у вас будут обстоять лучше, чем у
большинства фондов.
Не все ваши акции взлетят — ни один акционер в
истории никогда не имел стопроцентного успеха. Уоррен
Баффет делал ошибки, и Питер Линч мог бы заполнить
несколько записных книжек историями о своих промахах.
Но несколько крупных побед за десять лет — это то, что
вам нужно. Если у вас есть десять акций, и три из них
стали крупными победителями, они будут стоить больше,
чем одна или две проигравшие и шесть или семь акций,
оставшихся на обычном уровне.
Если за свою жизнь вы сумеете набрать несколько таких
троек — акций, которые выросли в три раза по сравнению
с ценой, которую вы за них заплатили, — у вас никогда не
будет проблем с тем, чтобы тратить деньги, и неважно, как
много проигравших акций вы приобретете. А
наловчившись отслеживать успехи компаний, вы сможете
вложить больше в успешные компании и понизите
количество «мыльных пузырей».

Возможно, вы не слишком часто будете утраивать свои
вложения, но, чтобы создать ощутимое состояние, за всю
жизнь вам нужно всего несколько таких случаев.
Посмотрите на арифметику: если вы начнете с $10 000 и
сумеете утроить их пять раз, вы получите $2,4 млн, а если
вы утроите их десять раз, у вас будет $590 млн. 13
утроений сделают вас богатейшим человеком в США.
В действительности, ничто не может помешать вам
вкладывать средства в паевые фонды и одновременно
покупать свои собственные акции. Многие инвесторы
поступают именно так. Большинство советов, которые мы
дали, когда говорили о паевых фондах, — начать раньше,
составить план и придерживаться его и не волноваться о
крахах и коррекциях, — вполне приложимы и к портфелю
акций, который вы выбираете самостоятельно. Перед вами
встают две проблемы: как понять, какие акции выбрать, и
где взять деньги, чтобы их купить? Поскольку опасно
вкладывать деньги в акции до того, как вы поймете, как их
выбрать, вам нужно попрактиковаться.
Вы удивитесь, как много людей теряют деньги,
вкладывая их в акции до того, как узнали о них хоть чтото! Это происходит постоянно. Человек живет, не имея
никакого опыта в инвестировании, потом вдруг получает
крупную сумму в виде выходного пособия и бросается на
фондовый рынок. Для этого должны быть какие-то
формальные курсы, наподобие автошкол. Мы не
выпускаем людей на дорогу, не проведя для них несколько
уроков на парковке и не заставив их заучить правила
дорожного движения.
Если никто не собирается вас обучать, вы должны
тренироваться сами, пробуя разные стратегии на бумаге,
чтобы начать понимать, как ведут себя разные виды акций.
Опять же, у молодого человека здесь есть преимущество.
Ему доступна роскошь экспериментировать с
воображаемыми вложениями, по крайней мере, какое-то
время, потому что впереди многие десятилетия. К тому

времени, когда у него появятся деньги на инвестиции, он
будет полностью готов к реальным вложениям.
Вы когда-нибудь слышали о воображаемом бейсболе,
где вы подбираете воображаемую команду из игроков
Высшей лиги, чтобы проследить, как ваша команда бьет по
мячу, насколько она успешна в хоум-ранах и так далее, и
сравнить ее с настоящими командами или с другими
воображаемыми? Точно так же вы можете
потренироваться и с акциями на вымышленном портфеле.
Возьмите воображаемую сумму — $100 000 или $1 000
000, если вы транжира, — и используйте ее, чтобы купить
акции любимых компаний. Если, к примеру, к ним
относится пять фирм — Disney, Nike, Microsoft, Ben &
Jerry и Pepsi, — вы можете разделить $100 000 на пять
частей и вложить мифические $20 000 в каждую. Если
выбрать 21 апреля 1995 г. в качестве отправной точки,
ваши фантастические инвестиции будут выглядеть
следующим образом:

После того как вы выбрали акции и записали цены, вы
можете отслеживать свои доходы и потери так, будто вы
действительно вложили в них деньги. Вы можете сравнить
свои результаты с результатами родителей или друзей,
занимающихся настоящими инвестициями (если они это
делают), или с результатами различных паевых фондов,
или с другими мифическими портфелями, которые создали
ваши друзья.
Школы во всей стране ввели воображаемый выбор акций
в программу занятий с помощью игры в фондовый рынок,
организованной и финансированной Securities Industry
Foundation for Economic Education. За 1994/95 учебный год
в игре приняли участие более 600 000 школьников.

Класс делился на команды, каждая из которых должна
была решить, какие акции покупать на свои мифические
деньги. От начала до конца игра заняла десять недель.
Результаты подсчитывались, и команда, чьи акции выше
всего поднялись к концу периода, побеждала. Командыпобедители из каждой школы соревновались с
победителями из других школ на уровне города, округа,
региона и штата.
Играть в фондовый рынок может быть весело, а также
полезно до тех пор, пока игроки учатся основам
инвестирования и не воспринимают результаты слишком
серьезно. Проблема с такого рода тренировками состоит в
том, что они длятся не слишком долго — то, что
происходит с акциями за 13 недель, 26 недель и даже за
год, во многом зависит от удачи. Практические занятия
недостаточно длинны, чтобы обеспечить настоящую
проверку. Акция может проигрывать в течение 13 недель,
но стать победителем через три года или пять лет. Или она
может быть победителем за 13 недель, но все потерять на
более длинном пути.
Акции, которые преуспевают в долгосрочной
перспективе, выпускаются компаниями, которые успешны
в течение долгого срока. Ключ к успешному
инвестированию — это поиск таких компаний. Чтобы
извлечь как можно больше из своих практических занятий,
вы должны не только следить за ценами на акции. Вы
должны узнать как можно больше о компаниях, которые
выбрали, и о том, что заставляет их работать.
Это подводитнас к пяти основным методам, которые
люди используют, выбирая акции. Ниже мы приводим
краткое описание каждого, начиная с самых смехотворных
и заканчивая самыми грамотными.

1. Дротики
Самая низкая форма выбора акций. Вы бросаете дротик в
страницу с обзором фондового рынка и покупаете акции
той компании, в которую он вонзится. Или закрываете

глаза и используете в качестве дротика палец. Возможно,
вы удачливы, и ваш палец укажет на акции, которые
преуспеют. А может, и нет.
Самое лучшее, что можно сказать о методе дротиков, —
это то, что он не требует больших усилий. Если вы
склонны выбирать акции случайным образом, то окажете
себе услугу, отказавшись от этого занятия и вложив
средства в паевые фонды.

2. Сведения из первых рук
На предпоследнем месте находится еще один способ
выбора акций, когда кто-нибудь советует вам купить
акции, которые совершенно точно поднимутся. Это может
быть ваш лучший друг, ваш учитель английского языка,
ваш дядя Гарри, сантехник, автомеханик или садовник.
Или, возможно, вы случайно услышали эту информацию в
автобусе. По какой-то причине случайно подслушанный
совет заставляет людей прислушиваться больше, чем
предназначенные именно им слова.
Возможно, что дядя Гарри непосредственно связан с
определенной компанией и знает, о чем говорит.
Подобный основанный на информации совет может быть
полезным и дать ключ к дальнейшим поискам сведений.
Но опасный совет не основывается ни на чем, кроме
пустых звуков. Вот типичный пример: «Home Shopping
Network. В акциях этой компании сконцентрированы
умные деньги. Покупайте прямо сейчас, пока не стало
слишком поздно. Похоже, простофиль на этот раз ждет
успех».
Люди, которые не купят тостер за $50, не проверив
несколько магазинов и не поискав лучшую цену,
выбрасывают тысячи долларов из-за горячей информации
наподобие той, которую мы привели выше. Они делают
это из-за того, что не могут перенести мысль о том, что
упустят выгоду, если проигнорируют совет, а акции Home
Shopping вырастут в четыре раза. Но правда в том, что,

если они не купят акции Home Shopping и те вырастут в
четыре раза, те, кто их упустил, не потеряют ни цента.
Люди никогда не теряют деньги на акциях, которые им
не принадлежат. Финансовые потери будут, только если
они купят ценные бумаги Home Shopping, те пойдут вниз, а
вкладчики продадут их дешевле, чем покупали.

3. Информированные советы
Их вы получаете от экспертов, которые выступают в
телепрограммах и которых цитируют в газетах и журналах.
От управляющих фондами, инвестиционных
консультантов и других авторитетов с Уолл-стрит поток
таких советов идет постоянно. Вы не единственный
человек, попавшийся на информированные советы.
Миллионы читателей и слушателей получают те же
сведения.
Тем не менее, если вы не можете не вести себя так, как
вам говорят, вы с таким же успехом можете последовать
совету эксперта и не обращать внимания на слова дяди
Гарри. Есть значительный шанс, что специалист выскажет
основанное на информации мнение, а дядя Гарри не знает,
о чем говорит, кроме того, что «похоже, простофиль на
этот раз ждет успех».
Проблема с советами экспертов в том, что, когда они
меняют свое мнение, вы никак об этом не узнаете, если
только они снова не выступят по телевизору, а вы в это
время будете смотреть программу. В ином случае вы
будете держаться за акции, считая, что экспертам они
нравятся, хотя те уже давно их разлюбили.

4. Список покупок брокера
Биржевые брокеры, оказывающие полный комплекс услуг,
с уверенным видом дают рекомендации по поводу того,
какие акции вам купить. Часто можно сказать, что такие
рекомендации идут не от самого брокера. Их авторы —
аналитики, которые работают за сценой, в головных
офисах, расположенных в Нью-Йорке. Это хорошо

подготовленные сыщики, чья работа — разнюхивать, как
идут дела у компаний и групп компаний. Они дают
сигналы покупать и продавать, основываясь на
доказательствах, которые отыскали.
Брокерская фирма получает сигнал о том, что покупать,
от своих аналитиков и включает акции в список покупок,
который рассылается всем брокерам, в том числе и
вашему, если он у вас есть. Обычно этот список делится на
категории: акции для консервативных инвесторов, акции
для агрессивных инвесторов, акции, по которым платятся
дивиденды, и так далее.
Вы можете составить идеальный портфель, работая с
брокером и выбирая акции из его списка покупок. Таким
образом, вы полагаетесь на исследования, проведенные
брокерской фирмой, и в то же время выбираете, какие
акции вам нравятся больше всего. В том, чтобы полагаться
на советы профессионалов, есть одно большое
преимущество. Если брокерская фирма передумает и
переведет одну из ваших акций из списка покупок в список
продаж, ваш брокер сообщит об этом факте. Если он этого
не сделает, тогда поместите этого брокера в ваш «список
продаж».

5. Проведение своих собственных исследований
Это высшая форма выбора акций. Вы выбираете ценные
бумаги, потому что вам нравится компания, а она вам
нравится, потому что вы изучили ее вдоль и поперек.
Возможно, вы сделали это, когда выбирали пять любимых
компаний для своего воображаемого портфеля, как в
примере с Disney, Nike, Ben & Jerry’s, Pepsi и Microsoft (см.
табл. 3).
Чем больше вы учитесь инвестировать в компании, тем
меньше полагаетесь на мнение других людей и тем лучше
оцениваете их советы. Вы можете сами решать, какие
акции покупать и когда это делать.
Вам нужно два вида информации: то, что вы узнаете,
когда просто держите глаза открытыми, и то, что

становится понятным из изучения цифр. Информацию
первого рода вы можете начать собирать каждый раз, когда
заходите в McDonald’s, Sunglass Hut International или
любой другой магазин, принадлежащий публично
торгуемой компании. А еще лучше, если вы сами работаете
в таком магазине.
Тогда вы сами можете видеть, эффективно ли
управляется это место, достаточно ли в нем персонала,
хорошо ли организована работа. Вы можете проверить
моральный настрой своих коллег. Вы оцените, небрежны
ли руководители или заботятся о прибылях.
Если вы не сталкиваетесь с клиентами напрямую, вы
можете прикинуть количество людей. Стоят ли они в
очереди к кассе или помещение выглядит пустым?
Довольны ли они обслуживанием или много жалуются? По
этим небольшим деталям вы можете сделать выводы о
качестве самой компании. Вы когда-нибудь видели
неопрятный Gap или пустой McDonald’s? Сотрудники в
любом магазине Gap и любом ресторане McDonald’s могли
давно заметить, насколько успешно идут дела у компаний
и вложить в них свои деньги.
Магазин не должен расслабляться, иначе он потеряет
клиентов. Он будет их терять, когда другой магазин
выйдет на сцену, предлагая лучшие товары и лучшее
обслуживание по той же или более низкой цене.
Сотрудники одними из первых узнают, когда конкурент
начинает оттягивать клиентов. Так что их никто не
удержит от того, чтобы вложить средства в соперника.
Даже если вы не работаете в публично торгуемой
компании, вы можете посмотреть на нее с точки зрения
клиента. Каждый раз, покупая одежду в магазине, съедая
гамбургер или приобретая новые солнечные очки, вы
получаете ценный опыт. Оглядевшись вокруг, вы увидите,
что продается, а что нет. Посмотрев на своих друзей, вы
узнаете, какие компьютеры они покупают, какую
газировку пьют, какие фильмы смотрят, носят ли

кроссовки Reebok. Все это важные подсказки, которые
приведут вас к выбору правильных акций.
Вы будете удивлены, узнав, сколько взрослых не смогли
последовать за этими подсказками. Миллионы людей
работают в отраслях, где постоянно соприкасаются с
потенциальными инвестициями и так и не пользуются
преимуществом того, что оказались в первом ряду. Врачи
знают, какие фармацевтические компании делают лучшие
лекарства, но не всегда покупают их акции. Банкиры
знают, какой банк сильнее других, имеет самые низкие
расходы и дает кредиты на лучших условиях, но не
обязательно покупают его ценные бумаги. Продавцы
магазинов и люди, которые управляют торговыми
центрами, имеют доступ к ежемесячной информации о
продажах, так что им определенно известно, какие
продавцы продают наибольшее количество товаров. Но как
много управляющих торговыми центрами обогатились,
вложив средства в акции конкретного розничного
продавца?
Как только вы начнете смотреть на мир глазами
инвестора, рассматривая все сквозь призму потенциальных
вложений, вы начнете замечать компании, делающие свое
дело, среди компаний, на которые вы обратили внимание.
Если вы работаете в больнице, вы соприкасаетесь с
компаниями, изготавливающими шовный материал,
хирургические перчатки, зажимы, кровати и подкладные
судна, оборудование для рентгенографии, аппараты ЭКГ;
компаниями, которые помогают больнице снизить
расходы; компаниями, которые занимаются медицинским
страхованием; компаниями, которые работают с
выставлением и оплатой счетов. Продуктовый магазин
дает другое скопление компаний, и десятки их
представлены со всех сторон.
Вы также можете начать замечать, когда конкурент
начинает преуспевать больше, чем компания, в которой
работаете вы. Когда люди выстраиваются в очередь, чтобы
купить минивэны от Chrysler, рекордную прибыль

замечает не только специалист по продажам Chrysler.
Специалист по продажам Buick, сидящий в соседнем
квартале в пустом зале, тоже понимает, что множество
клиентов Buick переключились на Chrysler.
Это подводит нас к цифрам. То, что компания делает
популярный продукт, не означает, что вы должны кидаться
покупать ее акции. Прежде чем вложить средства, вы
должны узнать гораздо больше. Вы должны определить,
разумно ли тратит компания свои деньги или пускает их на
ветер. Вы должны знать, какая ее часть принадлежит
банкам. Вы должны узнать, растут ли продажи и как
быстро это происходит. Вы должны оценить, сколько
денег она заработала за прошлые годы и сколько
ожидается в будущем. Вы должны понять, продаются ли
акции по справедливой цене, по бросовой цене или по
завышенной.
Вы должны узнать, выплачивает ли компания
дивиденды, и, если да, то в каком количестве и как часто
они увеличиваются. Прибыли, продажи, долги, дивиденды,
стоимость акций — именно эти ключевые цифры должен
изучить тот, кто выбирает акции.
Люди поступают в аспирантуру, чтобы научиться читать
и интерпретировать эти данные, так что это не тот
предмет, который можно раскрыть полностью в таком
вводном курсе, как наш. Лучшее, что мы можем сделать,
— это дать представление об основных составляющих
финансов компании, так что вы начнете понимать, как эти
цифры сочетаются вместе. Эту информацию вы найдете в
приложении «Читаем цифры — как расшифровать
балансовую ведомость».
Ни один инвестор не может надеяться, что охватит все
13 000 компаний, чьи акции торгуются на главных биржах
рынка Соединенных Штатов. Именно поэтому и
любителям, и профессионалам приходится сокращать
варианты, специализируясь на том или ином виде
компаний. Например, некоторые вкладчики покупают
акции только в тех компаниях, где повышают дивиденды.

Другие ищут компании, чья прибыль выросла хотя бы на
20% в год.
Вы можете специализироваться на какой-то отрасли,
например, на электроэнергетических компаниях,
ресторанном бизнесе или банках. Вы можете
сосредоточиться на малых или крупных фирмах, на новых
или старых компаниях. Вы даже можете обратить
внимание на компании, которые потерпели крах в тяжелые
времена и пытаются вернуться на рынок (этот процесс еще
называют оздоровлением). Существуют сотни различных
способов содрать шкуру с этой кошки.
Инвестирование — не точная наука. Независимо от того,
насколько тщательно вы изучали цифры и сколько узнали
о результатах работы компании в прошлом, вы все равно
не сможете быть уверенными в ее показателях в будущем.
Что случится завтра — об этом остается только гадать.
Ваша работа как инвестора — гадать не вслепую, а
основываясь на информации. Вам нужно выбрать акции и
не переплатить за них, а потом следить за хорошими и
плохими новостями, приходящими от ваших компаний. Вы
можете использовать свои знания, чтобы свести риски к
минимуму.

Владеть акциями по-настоящему
Вы можете играть с фондовым рынком от рассвета до
заката, но ничто не заменит настоящих эмоций, которые
появляются, когда у вас есть реальные акции. Люди
помнят свои первые акции так, как помнят свой первый
поцелуй. Неважно, сколько десятков компаний будут
принадлежать вам в будущем, первую вы все равно не
забудете.
Если что-то вас и сдерживает, так только деньги. У
молодых людей много времени для инвестиций, но
средства на это у них не всегда есть. Не любые деньги
можно безопасно вложить в ценные бумаги. Это должны
быть деньги, без которых вы можете прожить в течение
многих лет, пока они будут плодиться и размножаться.

Если у вас есть работа на неполный день и вы можете
позволить себе инвестировать часть заработанных денег,
это хорошо. Если нет, возможно, перед праздниками вы
можете подкинуть родным идею подарка.
Здесь большую роль могут сыграть родители, бабушки,
дедушки, тети и дяди. Главный источник инвестиционного
капитала для молодых людей — родственники. Когда вас
спрашивают, что вы хотите на день рождения, Рождество,
Хануку и так далее, отвечайте — акции. Дайте им понять,
что, если речь идет о выборе между парой кроссовок Nike
и акцией компании Nike, которые стоят примерно
одинаково, вы предпочли бы акцию.
Это гарантированно произведет впечатление на
большинство взрослых. Они будут приятно удивлены
вашей предусмотрительностью и зрелостью, и ваши акции
в семейном рейтинге взлетят до небес. Если у ваших
родных есть ценные бумаги, они могут начать с того,
чтобы просто перевести на ваше имя одну из них или
несколько. Документальное оформление в этом случае
проблемы не представляет, и им не придется платить
комиссионные за этот перевод. Тысячи молодых людей в
каждом поколении познакомились с инвестированием
именно таким образом, когда старшие подарили им их
первые акции. Устойчивый поток ценных бумаг течет от
дедушек к их внукам.
Многие дедушки и бабушки имеют привычку дарить
сберегательные облигации вместо акций. Если ваши
именно такие, то вам следует показать им таблицу 2, чтобы
они поняли, насколько было бы лучше, если бы они
отказались от облигаций и слали вам акции хороших
компаний по любому поводу.
В то время как небольшое количество акций регулярно
достается детям от родителей и бабушек с дедушками,
молодым людям трудно купить небольшое количество
ценных бумаг самостоятельно. До последнего времени у
молодых инвесторов всячески отбивали желание купить
одну или несколько акций и начать инвестиции. На их

пути стояло два препятствия: во-первых, большинство
биржевых транзакций проводится брокерами, а вы не
можете открыть свой собственный брокерский счет, пока
вам не исполнится 21 год. Во-вторых, большинство
брокеров берут минимальные комиссионные, которые
разнятся от 25 до $40. Если вы покупаете одну акцию Pepsi
за $47 и вам нужно заплатить брокеру еще $40, комиссия
стоит почти столько же, сколько и акция. Ни один
успешный инвестор не может себе позволить платить $87
за ценную бумагу, которая стоит $47.
Это печальное состояние дел меняется, так как компании
начали продавать небольшие количества акций
непосредственно инвесторам, минуя брокеров. В конце
концов, если McDonald’s может продать вам гамбургер,
почему она не может продать вам свою акцию?
Уже 80 компаний применяют так называемые прямые
инвестиционные программы, по которым отдельные люди
покупают несколько акций и платят значительно более
низкие комиссионные, чем самым дешевым брокерам, а
иногда — вообще ничего не платят. Это лучшее, что Уоллстрит сделала для молодых людей с тех пор, как НьюЙоркская фондовая биржа в 1960-х гг. пригласила к себе
The Beatles. По словам Джима Волпа, вице-президента First
Chicago Trust Company и инициатора кампании за прямые
инвестиции, по крайней мере, 850 компаний сказали, что
были бы рады присоединиться к тем 80, которые уже
продают акции непосредственно публике, и этот список
растет. Недостатки в законодательстве следует исправлять.
Возможно, вы не сможете купить с помощью прямого
инвестирования только одну акцию, потому что
большинство компаний требуют, чтобы минимальная
сумма покупки составляла от 250 до $1000. В зависимости
от того, какой компанией вы хотите владеть, вам придется
откладывать деньги, пока вы не наберете $250 (или
сколько там нужно), но это небольшое неудобство вполне
компенсируется значительно более низкой комиссией.

Самое лучшее — это то, что, совершив первую покупку,
вы можете продолжать покупать акции непосредственно у
компании в любой момент, как только захотите и без
всяких комиссий. И когда компания начнет выплачивать
дивиденды, ваши автоматически превратятся в акции по
плану реинвестирования дивидендов. В большинстве
случаев вы имеете дело напрямую с агентом по передаче
ценных бумаг компании, не связываясь с биржевым
брокером.
Следите за новостями об этой будоражащей
воображение новой программе, которая поможет акциям
попасть в руки миллионов инвесторов, ранее оторванных
от рынка.
Если вас все еще привлекает идея покупки одной акции
за раз, есть программа, позволяющая делать именно это.
Но вначале ваша семья должна вступить в Корпорацию
Национальной ассоциации инвесторов (National Association
of Investors Corporation, NAIC). Она поддерживает сотни
инвестиционных клубов по всей стране.
На январь 1996 г. членство стоило $35 в год. Отдельные
члены клуба или семьи платят $14 в год, что дает
автоматическую подписку на ежемесячный журнал Better
Investing, наполненный полезной информацией, которая
поможет вам лучше выбирать акции. Большая часть
материалов предназначена опытным инвесторам, но что-то
из них — для новичков, и вы многому из них научитесь.
Помимо журнала у вас появится шанс купить от одной до
десяти акций в любой из 151 компании, вам придется
только уплатить $7 за транзакцию.
Программа работает следующим образом. NAIC дает
вам названия 151 компании, у которых вы можете
покупать акции. Вы смотрите, что именно хотите
приобрести, и изучаете цены на акции. Затем высылаете
список покупок в NAIC вместе с чеком на текущую
стоимость каждой акции, которую вы покупаете, и $7
вознаграждения компании, а также дополнительными $10

на случайные изменения. Например, если текущая цена
акции McDonald’s $40, вы посылаете $57.
Почему берутся дополнительные $10? Если стоимость
акции поднимется между тем днем, когда вы послали
письмо, и тем, когда заказ будет обработан, резерв
используют, чтобы покрыть разницу. В любом случае $10
не пропадут зря. Все, что останется после покупки вашей
первой акции, пойдет на покупку доли еще одной. Таким
образом, в итоге у вас будет акция и одна шестнадцатая,
акция и одна восьмая, акция и четверть.
В этот момент NAIC выбывает из отношений, и вы
имеете дело непосредственно с представителем (агентом
по передаче ценных бумаг) Wendy’s, McDonald’s или
любой другой компании, в которой вы приобрели долю.
Поскольку у всех компаний в списке NAIC есть
программы реинвестирования дивидендов, вы получаете
дополнительные доли акций каждый раз, когда компания
выплачивает дивиденды. Также вы можете купить больше
акций, как только захотите, заплатив номинальную
комиссию или вообще никакой.
Если вы решите продать свои акции, вы можете либо
передать их биржевому брокеру (высокие комиссионные
могут заставить вас отказаться от этого варианта) или
уведомить агента компании письменно. Они продадут
акции в следующий раз, когда по расписанию состоятся
покупки и продажи, по любой цене, которая будет в это
время. Вы не сможете точно узнать, какой будет эта цена,
пока продажа акций не состоится.
Если вы не поленились вступить в NAIC, ничто не
помешает вам присоединиться к одному из
инвестиционных клубов. Члены клубов NAIC есть в
больших и маленьких городах, деревнях, школах по всей
стране. Они иногда встречаются даже в тюрьмах.
Состоять в инвестиционном клубе — это тоже самое, что
быть в команде игры в фондовый рынок. Разница только в
том, что в клубе вы вкладываете настоящие деньги.
Большинство членов клубов собирается раз в месяц и

обсуждает свои последние идеи по выбору акций. Ценные
бумаги покупаются и продаются в соответствии с мнением
большинства.
Каждый член клуба соглашается вкладывать
определенную фиксированную сумму каждый месяц. Это
может быть $50 или $100 — как решит большинство. Как
выясняется, у многих людей инвестиции лучше
получаются именно в клубе, а не в качестве
самостоятельных инвесторов. Так происходит, потому что
в клубе уже заложена некоторая дисциплина. В клубе не
получится продать акции в панике, потому что более
холодные головы не проголосуют за это предложение. Не
получится и купить акции, не убедив группу, что они
достойны покупки. Это заставляет членов клуба проводить
подготовительную работу. Если кто-то скажет: «Я
рекомендую купить акции Disney, потому что услышал о
них информацию из первых рук, стоя в очереди в
кафетерии», его засмеют.
Чтобы стать голосующим членом инвестиционного
клуба, вы должны достичь как минимум 18 лет. Но даже
если вы еще не достигли нужного возраста, вы можете
принимать участие в собраниях, рекомендовать акции и
высказывать свое мнение в спорах. Если член клуба,
достигший возраста инвестирования, пожелает выступить
вашим поручителем, вы сможете инвестировать свои
собственные деньги через его счет.

Покупка акций на фондовом рынке
Если кто-то попросит вас назвать пять институтов, без
которых страна не сможет обойтись даже несколько
месяцев, что вы ответите? Армия? Полиция? Конгресс?
Суды? Электроэнергетические компании? Водоснабжение?
Больницы? Закройте на минуту глаза и выберите пять
вариантов, не заглядывая в следующий абзац.
Включили ли вы в свой список фондовый рынок или
рынок облигаций? Большинство людей этого не делают.
Уолл-стрит не приходит на ум, когда мы думаем об

основных службах, обеспечивающих нас продуктами,
газом, жильем, связью и отгоняющих грабителей от наших
дверей. Но на самом деле финансовые рынки очень важны
для процветания всего населения, а не только владельцев
акций и облигаций. Белый Дом может на месяц уйти в
отпуск, а мир будет продолжать жить, но без фондового
рынка или рынка облигаций вся наша экономическая
система разрушится.
Компании или отдельные люди, которым нужно продать
акции, чтобы получить деньги, окажутся в
неблагоприятных обстоятельствах, потому что без рынка
не будет и покупателей. У правительства, уже имеющего
недостаток бюджета в $5 трлн, не будет возможности
продавать облигации, чтобы покрыть свои расходы, как
это обычно делается. У него останется два варианта, ни
один из которых нельзя назвать хорошим: оно может
напечатать тонны новых денег, снизив стоимость доллара
и взвинтив цены до небес, или перестать оплачивать счета,
оставив миллионы американцев без главного источника
дохода. Компании станут банкротами, и банки станут
банкротами. Толпы граждан бросятся в ближайшие их
отделения, чтобы спасти свои деньги, но обнаружат, что
двери закрыты. Закроются магазины и фабрики, и
миллионы людей останутся без работы. Вы увидите, как
они слоняются по улицам, роясь в мусорных баках в
поисках недоеденной пиццы. Цивилизация, такая, какой
мы ее знаем, быстро закончится, а все из-за остановки
рынков ценных бумаг. Так что эти рынки гораздо важнее,
чем мы привыкли о них думать. Без них мы долго не
протянем.

Роль брокера
Скажем, у вас имеются средства, чтобы купить
достаточное количество акций, так что есть смысл делать
это обычным способом — через брокера. Если вы серьезно
относитесь к инвестированию, в конце концов, так и

случится. Брокер — это ваш проводник в мир фондовых
рынков, от которого теперь зависит судьба этого мира.
Поскольку для вас нет никакого способа выйти на
фондовый рынок и самостоятельно покупать и продавать
акции, вы должны работать через брокера в брокерской
фирме. Вы наверняка слышали имена некоторых из них
[30]: Меррил Линч, Смит Барни, Дин Уиттер, Пейн
Уэббер, Чарльз Шваб и другие. Шваб — это реальный,
ныне живущий человек, а Уиттер уже скончался, но все
остальные имена в этом списке являются составными.
Существуют мистер Меррил и мистер Линч, мистер Смит
и мистер Барни, мистер Пейн и мистер Уэббер и так далее.
Такие брокерские фирмы, как те, которые мы
перечислили выше, пытаются произвести впечатление, что
уходят корнями в историю и очень стабильны, но в
действительности в их среде постоянно происходят
слияния, и они меняют названия. Это очень изменчивый
бизнес, где часто происходят браки по расчету и
случайности.
Все крупные брокерские фирмы занимаются акциями,
облигациями и паевыми фондами, и все они
придерживаются одних и тех же правил, установленных
правительством. Но у них есть много отличий. Так
называемые фондовые брокеры, предоставляющие
клиентам полный набор услуг, например, Merril Lynch и
Smith Barney, берут более высокие комиссионные по
сравнению с дисконтными брокерами вроде Шваба. А есть
еще и брокеры с большими дисконтами, которые
предоставляют более ограниченный объем услуг.
Дополнительные деньги, которые вы платите брокерам,
предоставляющим полный объем услуг, дают вам право на
совет брокерской фирмы. Как правило, дисконтные
брокеры советов не дают. Они только покупают и продают
в соответствии с вашими инструкциями.
Здесь вам предстоит принять еще одно решение.
Выбирая свою первую акцию, вы должны выбрать и своего
первого брокера. Лучший способ сделать это —

переговорить с несколькими брокерами, работающими в
выбранной вами сфере, а особенно — с теми, которых вам
рекомендуют друзья и родные. Если первый, с кем вы
встретитесь, вам не понравится, вокруг есть множество
других. Некоторые очень опытны и много знают об
инвестициях в акции, а другие только прошли короткий
подготовительный курс и знают очень мало. Иметь
хорошие отношения с брокером — это часть всей забавы
вложения средств.
Когда вы определитесь с брокерской фирмой и
брокером, следующий шаг — открытие счета. Это
подводит к другому неожиданному препятствию: пока вы
несовершеннолетний, счет вы открыть не сможете. В
большинстве штатов возраст инвестиций совпадает с
минимальным возрастом употребления алкоголя. В 16 лет
вы можете управлять автомобилем и пойти в армию, но
вам не позволено иметь дела с брокерами, пока вы не
достигнете совершеннолетия.
Вы можете обойти это ограничение, открыв счет с
помощью родителя или опекуна, который может
действовать как «доверенный хранитель». Это похоже на
водительские права с ограничением, когда вы можете
управлять транспортным средством, но на пассажирском
сидении находится взрослый, который вас подбадривает
или вопит на вас, когда вы сбиваетесь с курса.
Предположим, вы открываете счет ответственного
хранения, подписываете необходимые документы, даете
брокеру ту сумму денег, которую намерены инвестировать,
и говорите, что заинтересованы в компании Disney.
Хороший брокер, оказывающий полный спектр услуг,
выводит информацию о Disney на экран специального
компьютера, имеющегося у каждого брокера, и читает вам
последние новости о компании.
Он также предоставляет вам исследовательские отчеты о
Disney, подготовленные экспертами или аналитиками
фирмы, отслеживающими ситуацию. Если они хорошо

делают свою работу, аналитики могут быть очень ценным
источником информации.
Возможно, аналитику Disney в данный момент не
нравится, или он считает его акции переоцененными, или
полагает, что низкая посещаемость тематических парков
скажется на компании. Также возможно, что брокер
попытается отговорить вас от Disney и предложит какие-то
акции, которые больше нравятся брокерской фирме.
Но если вы подготовились и все еще считаете Disney
хорошей покупкой, тогда вы можете настоять на его
покупке. В конце концов, деньги-то ваши.
Следующее, что нужно рассмотреть, — это цена,
которую вы готовы платить за Disney. Опять же, у вас есть
выбор. Вы можете купить акции по рыночной цене, что
означает: вы получите их по цене, которая была на Уоллстрит в тот момент, когда поступил ваш заказ. Или вы
можете разместить лимитную заявку на определенную
цену и надеяться, что кто-то ее вам даст. Размещая такую
заявку, вы рискуете. Вы ждете покупки по некой цене,
которую можете получить, а можете и не получить.
Скажем, ваш брокер проконсультировался со своим
компьютером и сообщил вам, что Disney торгуется по $50
за акцию. Вы решили покупать по рыночной цене. Брокер
проводит вашу заявку через компьютер на Нью-Йоркскую
фондовую биржу.
NYSE — это старейшая и самая престижная биржа в
мире, расположенная в двух шагах от Уолл-стрит на Бродстрит, 82, в красивом здании с греческими колоннами на
фронтоне, напоминающем суд или почту. Есть и другие
фондовые биржи, но NYSE — именно та, где Disney
включен в котировальный список, что означает: акции
Disney на ней всегда в продаже.
Если вы когда-нибудь будете в Нью-Йорке и вам нечем
будет заняться, Нью-Йоркскую фондовую биржу стоит
увидеть. Экскурсия начинается в комнате, полной
фотографий и экранов, где вы можете узнать историю о
том, как фондовый рынок начал свою историю с собраний

под деревом в 1790 г. Вы услышите о том, как первые
биржевики и торговцы лошадьми стояли под этим
деревом, покупая и продавая лошадей, пшеницу, сахар и
все такое прочее на шумном бесконечном аукционе. После
Революции эти торговцы получили шанс поучаствовать в
аукционе за правительственные долговые расписки,
выпущенные, чтобы заплатить за войну. Эти так
называемые боны были первым финансовым продуктом,
продававшимся на рынках Соединенных Штатов.
Задолго до этого, чтобы защитить колонистов от
нападений, на Уолл-стрит была построена стена, давшая
название улице. Собиравшиеся под деревом торговцы
были крепкими парнями, но вскоре им надоело стоять под
дождем и снегом, так что они перебрались под крышу — в
местные кофейни, где хотя бы не капало. Когда бизнес
начал развиваться, они снимали помещения в соседних
зданиях, пока не нашли долгосрочную аренду и не
остались там. В 1864 г. они построили здание, которое с
тех пор является домом для Нью-Йоркской фондовой
биржи. На месте того самого дерева теперь бросают
фрисби.
Пройдя мимо фотографий и экранов и выслушав
короткий рассказ экскурсовода, вы можете подняться на
галерею для публики, что и является самой интересной
частью тура. Вы смотрите вниз через гигантское
панорамное окно, и с высоты птичьего полета наблюдаете
за торговым залом в 30 метрах внизу, где и происходит все
действо. Торговый зал по размерам напоминает
футбольное поле, и на нем так же шумно и суматошно, как
на стадионе в день игры.
Игроки на фондовом рынке одеты в кроссовки и
разноцветные лабораторные халаты, которые являются их
форменной одеждой. Сотни людей суетятся, размахивают
руками, что-то выкрикивают, пытаясь привлечь внимание
других, а те, кто не суетится, стоят кучками в разных
местах, где торгуют определенными видами акций. В
каждом таком месте над головами висит телевизор,

торчащий из хитросплетения балок и труб, выглядящих
как открытый водопровод. Именно вокруг этих
телевизоров, на которые вы смотрите, под ничем не
прикрытыми водопроводными трубами продаются и
покупаются акции более чем 2500 различных компаний.
Со своего места на галерее для публики вы можете
видеть место торговли акциями Disney, и если вы
спуститесь вниз на лифте и сумеете проскользнуть мимо
охранников, вы в два счета окажетесь в торговом зале,
влившись в толпу, чтобы лично купить акцию Disney. Но
так это не работает. Ваш заказ должен пройти через
брокерскую фирму и попасть к биржевикам в
разноцветных халатах. Они и совершают реальные
покупки и продажи, иногда для себя, но чаще для таких же
клиентов, как вы, посылающих свои заявки со всего мира.
В основном заведенный порядок на местах продаж не
меняется несколько десятилетий. Лучше всего думать о
нем как о непрекращающемся аукционе, где один и тот же
лот постоянно выставляется на продажу. В данном случае
лотом является акция Disney.
Скажем, трейдер на месте продажи Disney выкрикивает:
«1000 за $49 7/8». Это означает, что один из его клиентов
хочет продать 1000 акций Disney по $49 7/8 за штуку. Если
в этот же момент найдется еще один биржевик, чей клиент
хочет купить 1000 акций Disney по $49 7/8, эти двое
заключат сделку. Но так бывает не всегда. Возможно, в
данный момент никто не хочет платить такую цену. Так
что трейдеру, продающему акции Disney, приходится
снижать цену до $49 ¾ или даже $49 ½, пока он не
привлечет покупателя.
Или, возможно, есть покупатели акций по $49 7/8, но
никто не хочет продавать по этой цене. В таком случае
покупателям приходится поднимать свои заявки до $50
или $50 1/8 и так далее, пока они не будут достаточно
высоки, чтобы привлечь продавца.
Так продолжается с 9:30 утра, когда рынок открывается,
и до 16:00, когда он закрывается; цены на акции

поднимаются и падают каждую минуту, пока идет
аукцион. Человек под названием «специалист» стоит на
месте продаж посреди всей этой суеты, слушает заявки и
заказы, смотрит на сигналы, сводит покупателей с
продавцами и ведет записи каждой сделки.
Сегодня каждый день более миллиона акций Disney
продается и покупается на Нью-Йоркской фондовой бирже
вместе с 338 млн акций других 2600 публичных компаний.
Вы можете задаться вопросом о том, как один специалист
Disney, находящийся на месте продаж, может справиться с
таким объемом продаж. Ответ будет прост: никак.
Хотя большинство инвесторов об этом не знают, 85%
заказов приходят на места продаж через компьютер.
Компьютеры и проводят большую часть транзакций как на
фондовых биржах, так и вне их. Торговые отделы
инвестиционных компаний с Уолл-стрит используют
компьютеры, чтобы заключать сделки непосредственно с
другими торговыми департаментами. Если вы посмотрите
вниз с галереи для публики, вы увидите красочное
зрелище, которое быстро уходит в прошлое.
С хорошей компьютерной сетью вам не понадобятся
сотни людей, бегающих вокруг в кроссовках и хрипло
кричащих. Все заявки на акции могут быть показаны на
экране, и, по большей части, это так и происходит.
На Нью-Йоркской фондовой бирже есть специальная
система установления контактов для мелких сделок, таких
как ваши. Ваш заказ на покупку акций Disney отправляется
прямиком в компьютер NYSE, где автоматически
находится соответствующее предложение о продаже,
оставленное кем-то еще.
Фондовые сделки полностью анонимны. В отличие от
сделок, которые вы заключаете на блошином рынке или
гаражной распродаже, на фондовом рынке вы никогда не
сойдетесь с другой стороной лицом к лицу. Возможно, это
даже хорошо, потому что вам не придется сидеть и
слушать продавца акций Disney, рассказывающего, почему

он избавляется от них, как это происходит, когда вы
покупаете подержанную машину у соседа.
Может быть немало причин, по которым другой
участник сделки продает те акции, которые вы покупаете.
Может быть, ему нужны деньги, чтобы заплатить за
колледж, отремонтировать дом или отправиться в отпуск.
Может быть, ему не понравились последние фильмы
Disney, и он не так оптимистично смотрит на будущее
компании, как вы. Или, может быть, он нашел другие
акции, которыми хочет владеть. Но какой бы ни была его
мотивация для продажи, вас она не касается. Вы хорошо
подготовились и знаете, что покупаете.
Когда компьютер соединит вас и продавца акций,
новости о продаже появятся в электронной бегущей
строке, которую вы видите внизу экрана на финансовых
каналах. Вы когда-нибудь смотрели на эту бесконечную
строку цифр? Каждая из них является записью о реальной
сделке с акциями. Например, «DIS 50, $50» означает, что
50 акций Disney только что были проданы по $50 за штуку.
Так что, если вы купите 50 акций по $50, мир узнает об
этом, потому что маленькая строчка «DIS 50, $50»
промелькнет по экранам телевизоров и электронным
мониторам брокерских фирм и инвестиционных компаний
от Бостона до Пекина.
Энди Уорхол, известный художник, изобразивший
жестянку с супом Campbell (еще одной огромной
публичной компании!), однажды сказал, что благодаря
всем средствам массовой информации, окружающим нас,
каждый человек становится знаменитым на 15 минут.
Уорхол просто пошутил, но каждый, купивший 50 или
более акций на бирже, получает свои пять секунд
международной славы.

Другие места, где торгуются акции
Сто лет назад в Соединенных Штатах было много
фондовых бирж, не считая двух крупных — Нью-Йоркской
фондовой биржи и Американской фондовой биржи.

Существовала биржа в Милуоки, в Сан-Франциско, в
Филадельфии, в Де-Мойне и Далласе. Фанат акций мог
провести отпуск, разъезжая по стране и посещая торги, как
бейсбольные фанаты смотрят игры на разных стадионах.
Но более мелкие фондовые биржи постепенно потеряли
свое значение. Большинство исчезли.
Сегодня две крупных биржи — это NYSE и NASDAQ,
что произносится как «наздак». NASDAQ — это
аббревиатура National Association of Securities Dealers
Automated Quotations (система автоматической котировки
Национальной ассоциации дилеров по ценным бумагам).
Вопросом о том, что же означает NASDAQ, вы можете
поставить в тупик множество людей, даже многие
профессионалы на Уолл-стрит не могут ответить на него.
Это труднопроизносимая фраза, поэтому вы никогда не
услышите, как кто-то использует полное название.
Когда-то компании, которые были слишком маленькими,
чтобы входить в котировки обычных фондовых бирж,
продавали свои акции в местных магазинах акций, где
сделки совершались прямо на прилавке. Покупатель из
Детройта мог переплатить 10–20% за акцию по сравнению
с покупателем из Сан-Антонио, потому что никакого
тикерного аппарата, с помощью которого люди могли бы
отслеживать актуальную стоимость, не было. Торги на
прилавках пользовались популярностью у аферистов и
спекулянтов, но обычно инвесторы были достаточно умны,
чтобы держаться от него подальше.
Управляющие торгов на прилавках были среди первых,
кто увидел, как компьютеры могут коренным образом
изменить торговлю акциями. Они поняли, что им не нужен
гигантский торговый зал, как у Нью-Йоркской фондовой
биржи. Им не нужно красивое здание и сотни трейдеров в
лабораторных халатах, суетящихся и размахивающих
руками. Все, что им нужно, — это несколько компьютеров
и достаточно людей, чтобы сидеть за терминалами и
проводить сделки на экранах. И вот, у NASDAQ появился

собственный электронный торговый зал. Технически
биржей он не является. Это компьютерная сеть.
Когда вы хотите купить акции компании, торгующейся
на NASDAQ (скажем, Microsoft), ваш брокер посылает
заказ в компьютерную систему NASDAQ, где он
появляется на экране вместе с заказами других людей,
которые хотят купить или продать акции Microsoft.
Маркетмейкер NASDAQ сидит у терминала в своем офисе,
который может находиться в любой части страны, и
проводит транзакции.
Специалист Нью-Йоркской фондовой биржи весь день
проводит на ногах, а маркет-мейкер NASDAQ сидит на
удобном стуле. При этом специалист NYSE выступает в
роли посредника, а маркетмейкер NASDAQ находится в
центре каждой сделки с акциями. Он покупает акции у
продавца, тут же обрабатывает их и продает покупателю
по слегка увеличенной цене. Разница между ценами — это
его прибыль, которую называют спредом.
За 25 лет своего существования система NASDAQ росла
очень быстро, и сегодня она является крупнейшим
соперником NYSE и вторым по величине фондовым
рынком страны. Многие маленькие и незаметные
компании, начинавшие на NASDAQ в 1970-е и 1980-е гг.
— Microsoft, Apple Computer, MCI, Intel и так далее, —
стали корпоративными гигантами, нанимающими тысячи
сотрудников, продающими продукты на миллиарды
долларов и знаменитыми во всем мире. Они все еще
продают свои акции на NASDAQ.

Читая биржевые новости
На следующий день после покупки акций Disney вы
схватите газету и откроете ее деловой раздел, чтобы найти
сколько они сегодня стоят. Это держатели акций делают
каждое утро. Это их первое самое важное дело после того,
как они примут душ, почистят зубы, оденутся и нальют
себе кофе.

Узнать в толпе инвестора легко — надо только
посмотреть, как человек читает газету. Инвесторы не
начинают с комиксов, новостей спорта, колонки советов
Энн Лэндерс, как это делают другие читатели. Они
направляются прямо в деловой раздел и водят пальцем по
колонкам акций, разыскивая вчерашнюю цену при
закрытии биржи на компании, которые им принадлежат.
Их настроение может мгновенно поменяться из-за того,
что они увидят. Возможно, вы наблюдали это в своем
собственном доме. Вы сидите за завтраком, и ваш отец
изучает таблицы акций (обычно этим занимаются
мужчины, хотя все больше и больше женщин проявляют
интерес к инвестированию). Если он выглядит кисло и в
дцатый раз говорит вам не оставлять свет в ванной, потому
что так тратится электричество, а это — дополнительные
расходы, можете быть уверены: он только что обнаружил,
что его акции упали. С другой стороны, если он начинает
напевать Hail to the Chief [31] и предлагает вам увеличить
сумму на карманные расходы или арендовать лимузин,
чтобы поехать на выпускной бал, можете не сомневаться:
его акции пошли вверх.
В рабочее время, когда фондовые биржи открыты и
акции быстро переходят из рук в руки, цены растут и
падают каждую минуту. Но перед тем, как в 16:00
прозвенит звонок, предупреждающий о закрытии торгов,
каждая акция проходит через последнюю сделку за день.
Именно цена этой последней сделки и называется ценой
при закрытии и публикуется в газетах на следующее утро.
Именно ее ищут инвесторы, заглядывая в деловой раздел и
просматривая страницы с цифрами, выстроенными в линии
подобнымобразом:

В этой маленькой строчке можно отыскать много
информации. Название компании (Disney) появляется во

второй колонке слева, под словом «Акция». В первой
колонке «Максимум и минимум за 365 дней» вы видите
два числа: 62 7/8 и 37 3/4. Они обозначают стоимость в
долларах. Здесь говорится, что 62 7/8 — это максимальная
цена, которую кто-либо платил за акцию Disney за
последние 12 месяцев, а 37 3/4 — соответственно,
минимальная цена. Таким образом, существует большой
диапазон цен, которые люди платили за одну и ту же
акцию.
Средняя акция на Нью-Йоркской фондовой бирже в
любой отдельно взятый год поднимается и падает
примерно на 57% от своей базовой стоимости. Еще более
невероятно, что каждая третья акция, торгуемая на NYSE,
каждый год меняет свою стоимость в диапазоне от 50 до
100% по сравнению с базовой стоимостью, а примерно 8%
акций поднимаются и падают на 100% и больше. Акция
может начать год, продаваясь по $12, подняться до $16 во
время оптимистичного периода и упасть до $8 во время
пессимистичного. Это и есть колебание на 100% — от 16
до $8. Ясно, что некоторые инвесторы в один и тот же год
платят за акции одной и той же компании намного меньше,
чем другие.
Вы также заметили, что стоимость акций указывается
дробными числами, а не привычными десятыми долями,
так что 37,75 становится 37 3/4. Эта старомодная система
счисления восходит к испанцам. Самая крупная испанская
монета XVI века — монета достоинством восемь эскудо.
Золото стоило в 16 раз дороже серебра. Серебряная монета
достоинством восемь реалов (половина эскудо) была
известна как песо или «монета из восьми реалов» (pieces of
eight). Именно поэтому попугаи в фильмах про пиратов
всегда кричат о «монетах из восьми». (В русском переводе
«Острова сокровищ» попугай называет такие монеты
пиастрами.)
Уолл-стрит сохранила практику счета осьмушками, так
что не удивляйтесь, когда услышите, что акция поднялась
не на десять центов, а на 1/8 пункта. 25 центов там

называют четвертью пункта. Пункт в переводе с языка
Уолл-стрит означает «доллар».
В четырех колонках справа («максимум», «минимум»,
«последняя цена», «изменения») вы видите, что
происходило на вчерашних торгах. В данном случае —
ничего особенного. Самой высокой ценой, которую кто-то
платил за Disney во время тех торгов, было $57 3/4, а самой
низкой — $56 3/4. Последняя сделка дня состоялась при
цене $57 5/8. Это и была цена при закрытии, которую все
ищут в газетах. Она на $0,25 отличается от цены при
закрытии в предыдущий день, поэтому в графе
«Изменения» и появляется +1/4.
Справа от колонки «Акции» находится колонка
«Дивиденды», где они и отмечаются. Дивиденды — это
способ, которым компания вознаграждает людей,
покупающих ее акции. Некоторые компании выплачивают
большие дивиденды, другие — маленькие, третьи вообще
ничего не платят. Подробнее о дивидендах мы поговорим
позже.
Число, указанное в примере (0,36), означает «¢36». Это
текущие ежегодные дивиденды Disney: вы получаете ¢36 с
каждой акции, которая у вас есть.
В колонке «Доходность (%)» вы получите больше
информации о дивидендах, так что сможете сравнить их,
скажем, с прибылью от сберегательного счета или
облигаций. Здесь мы берем ежегодно выплачиваемую
Disney прибыль размером в ¢36 и делим ее на ближайшую
цену акции ($57 5/8). В результате получается 0,625% —
такова будет доходность ваших денег, если вы вложите их
в Disney при текущей цене акций.
0,625% — очень низкая прибыль, даже если сравнить ее
с 3%, которые сегодня выплачивают по сберегательным
счетам. Disney — это явно не та акция, которую стоит
покупать только ради дивидендов.
Справа от «Доходности» находится P/E [32] —
соотношение цены и прибыли. Его вы получаете, разделив
цену акции на ежегодную прибыль компании. Но вам нет

никакой нужды заниматься этой арифметикой
самостоятельно, потому что P/E можно каждый день найти
на страницах газеты.
Когда люди думают о том, чтобы приобрести акции
конкретной компании, P/E помогает им понять, дороги они
или дешевы. Соотношение отличается от отрасли к
отрасли и — до какой-то степени — от компании к
компании, так что самый простой способ воспользоваться
этим инструментом — это сравнить текущее P/E компании
с исторической нормой.
На сегодняшнем рынке P/E средней акции составляет
примерно 16, а у Disney он равен 23, что делает ее акции
несколько дорогими по сравнению со средними акциями.
Но, поскольку соотношение P/E для Disney за последние 15
лет менялось от 12 до 40, 23 исторически не выбивается из
ряда. Оно выше, чем у средней акции, потому что
компания имеет потрясающий успех.
Наконец, есть еще «Продажи» — количество акций,
купленных и проданных во время вчерашних торгов на
фондовой бирже. Всегда умножайте это число на 100, так
что 11 090 означает, что хозяев поменяли 1,1 млн акций
Disney. Знать эту информацию не очень важно, но она дает
понять, что фондовый рынок — «горячее» место.
Если вы сложите обороты трех главных бирж (NYSE,
American и NASDAQ), то объем продаж составит
полмиллиарда акций в день.
У всех этих технологий есть один недостаток: они могут
слишком перегрузить вас резкими колебаниями в течение
дня. Если ваши эмоции будут взлетать и падать вместе с
акциями, это может стать чересчур утомительным и не
принесет вам ничего хорошего. Растут ли акции Disney,
падают или идут ровно сегодня, завтра или в следующем
месяце, не стоит об этом беспокоиться, если вы
долговременный инвестор.

Приятные бонусы владения акциями
Акции очень демократичны. У них нет предрассудков. Их
не заботит, кому они принадлежат. Черный или белый,
мужчина или женщина, иностранец или житель страны,
святой или грешник — все это неважно. Все совсем не как
в модном загородном клубе, для вступления в который
нужно иметь связи с комиссией по приему в члены
организации. Если вы хотите купить акцию и стать
владельцем публичной компании, которую выбрали,
компания не может вас остановить. А если вы стали
акционером, никто не сможет вас выгнать.
Если вам принадлежит всего одна акция Disney, вы
получаете те же самые права и привилегии, что и
обладатель миллиона долей. Вас будут приглашать на
ежегодное собрание, которое проводится в самом первом
Диснейленде в Анахейме, штат Калифорния, где вы
можете сидеть рядом с воротилами с Уолл-стрит и слушать
руководителей высшего звена Disney, рассказывающих о
своей стратегии. Вы получите бесплатные кофе и пончики
и шанс проголосовать за важные вещи, например за то, кто
войдет в совет директоров компании.

Директора в составе совета не являются сотрудниками
Disney и не подчиняются руководителям компании. Они
принимают стратегические решения и следят за тем, что
делают руководители. В конечном счете, компания
существует для акционеров, а директора находятся там,
чтобы представлять интересы вкладчиков.

Публичные компании для выборов используют систему
«одна акция — один голос», так что, если вам
принадлежит одна акция Disney, ваш один голос не будет
иметь слишком большого веса против голосов людей,
владеющих миллионами акций. Тем не менее компания
достаточно серьезно относится к каждому голосу. Она
понимает, что большинство акционеров не может все
бросить и отправиться на ежегодное собрание, где
решаются важные вопросы, так что рассылает бюллетени
для заочного голосования. Если вы забудете заполнить
свой, вам пришлют напоминание.
В любой момент, когда вы решите, что вам не нравится
руководство компанией, его политика или направление, в
котором она движется, вы вольны сказать свое
окончательное «нет» и продать свои акции.
Четыре раза в год вы получаете отчет, где говорится о
том, как идут дела в компании, как продаются ее продукты
и сколько денег она заработала или потеряла за истекший
период. Раз в год компания рассылает ежегодный отчет,
где собирается вся самая важная информация за год.
Большинство таких отчетов печатается на хорошей бумаге
с несколькими страницами фотографий. Их легко принять
за глянцевый журнал.
На первой странице находится личное обращение главы
компании, где перечисляются события года, но реальную
историю рассказывают цифры. Они занимают несколько
страниц, и, если вы не натренировались их читать, они,
безусловно, покажутся вам запутанными и скучными.
Необходимый навык вы можете получить на хороших
бухгалтерских курсах. Как только вы его приобретете, эти
скучные цифры станут очень увлекательными. Да и что
может быть более волнующим, чем научиться
расшифровывать код, который может сделать вас
процветающим вкладчиком на всю жизнь.
От компаний требуют рассылать отчеты всем
акционерам. Они не могут сказать, что забыли отправить
кому-то такой отчет или что его съела собака вместе с

домашней работой. Они не могут отменять ежегодные
собрания или придумывать оправдания, из-за которых не
сообщили о нем. Они не могут скрывать факты, какими бы
неприятными эти факты не были. Они должны полностью
говорить обо всем, о плохом и о хорошем, чтобы каждый
акционер точно знал, что происходит. Это закон.
Если произошла поломка на линии сборки, товар не
продается и компания теряет деньги, генеральный
директор сбежал, прихватив сейф с деньгами, или кто-то
выдвинул против компании ужасное обвинение, она
должна оповестить вас об этом.
В политике кандидаты и чиновники обычно изменяют
правду так, чтобы она подтверждала их точку зрения.
Когда политик подтасовывает факт, мы говорим: «Это
политика». Но когда факты подтасовывает компания, это
скандал на Уолл-стрит.
Компании, которые намеренно вводят в заблуждение
своих акционеров (такое случается редко), получают
серьезные штрафы, и виновники могут быть оштрафованы
или даже отправлены в тюрьму. Даже если такое случается
ненамеренно (более частый случай), компания,
обманувшая держателей акций, наказывается на фондовом
рынке. Как только вкладчики понимают, что им не
говорили всей правды, многие крупные инвесторы сразу
же продают свои акции, что тут же вызывает падение
курса. Цены могут в один день просесть вдвое после
публикации новости о скандале.
Когда акция в одночасье теряет половину своей
стоимости, это беспокоит всех инвесторов, в том числе и
корпоративных инсайдеров по всей цепочке управления
(от руководителей высшего звена до низа), которые, скорее
всего, владеют большим количеством акций. Поэтому в их
интересах убедиться, что компания придерживается
фактов и не мошенничает. Они знают, что правда рано или
поздно выплывет, поскольку за компаниями пристально
следят сотни — если не тысячи — вкладчиков. То же
самое происходит и на Уолл-стрит. Компания не может

заявлять о своих рекордных прибылях, если они таковыми
не являются, — слишком много глаз следят за ней.

Это грязное слово — выгода
Компании занимаются бизнесом по одной основной
причине. Не важно, являются ли они публичными или
частными, принадлежат одному акционеру или миллионам
вкладчиков, цель остается одной и той же. Они хотят
получить прибыль.
Прибыль — это деньги, которые остаются после оплаты
счетов. Она может быть поделена между владельцами
любого бизнеса, будь это General Electric, PepsiCo, Marvel
Comics или автомойка, на которую вы заезжаете по
выходным. Вам не захочется стоять на жарком солнце с
ведром и мыльной губкой, если вы не ждете, что это
принесет вам выгоду. Возможно, вам нравится мыть
машины, потому что временами вы окатываете себя водой
из шланга и так охлаждаетесь в летний день, но это вовсе
не означает, что вы будете делать это бесплатно.
То же самое относится и к людям, имеющим доли в
компаниях. Они делают это не только для того, чтобы их
приглашали на ежегодное собрание, и не для того, чтобы
получить копию ежегодного доклада. Они делают это,
потому что ждут: компании, чьи акции им принадлежат,
рано или поздно получат прибыль и поделятся частью этих
денег.
Существует совершенно ошибочная идея о том, что
люди, которые что-то делают ради выгоды,
корыстолюбивы или нечисты на руку, а также пытаются
обвести других вокруг пальца, поскольку, если один
человек срывает куш, это всегда происходит за счет
другого.
Поколение назад поклонников у этой идеи было гораздо
больше, чем сегодня, но она все еще царит во многих умах.
Мысль о том, что выгода одного равна боли другого, была
основной доктриной коммунизма, и она все еще популярна
среди социалистов в кампусах колледжей, никогда не

упускающих шанса обвинить капиталистов, что они
прежде всего думают о себе и обогащаются, пока рядовые
граждане работают, не разгибая спины.
Ранее мы упоминали книгу Адама Смита «Богатство
народов», которая не утратила свою популярность и спустя
200 лет. Возможно, вы захотите в ней разобраться. До тех
пор, пока у нас есть капитализм и соображения выгоды,
«невидимая рука» Смита здесь, чтобы доставить деньги
туда, где они могут принести наибольшую пользу.
Персональные компьютеры — недавний пример
действия «невидимой руки». Когда они были изобретены и
люди ими заинтересовались, сформировался пласт новых
компаний, и инвесторы выстроились в очередь, чтобы
купить акции и влить в компьютерную индустрию
миллиарды долларов. В результате более
производительные и качественные компьютеры стали
изготавливаться дешевле, а жесткая конкуренция снизила
цены. Она же вывела многие компании из бизнеса, но те,
кто выжил, выпускают лучшую продукцию по самой
низкой из возможных цен.
Самые приспособленные выживают не только в
животном мире. То же самое происходит и при
капитализме. Приносящие прибыль компании с хорошим
управлением вознаграждают на фондовом рынке,
поскольку, когда компания преуспевает, цены на акции
идут вверх. Это делает инвесторов (в том числе и
менеджеров и сотрудников компаний, имеющих акции)
счастливыми.
В плохо управляемой компании результаты оказываются
посредственными, и стоимость акций падает — так
наказывается плохое управление. Падение цены акций злит
инвесторов, и, достаточно разозлившись, они могут
надавить на компанию, чтобы избавиться от плохих
руководителей и предпринять другие действия, чтобы
восстановить доходность компании.
Пока все это говорится и делается, компания с высокой
прибыльностью может привлечь больше инвестиций

капитала, чем менее прибыльная компания. Получив
дополнительные средства, первая процветает и становится
сильнее, ее ресурсы расширяются и растут. Менее
выгодная компания с трудом привлекает
капиталовложения и может завять и даже умереть из-за
недостатка финансовых вливаний.
Самые приспособленные выживают, а слабые выходят
из бизнеса, так что на них больше не тратятся деньги.
После того, как слабейшие освобождают путь, деньги
текут к тем, кто может найти им лучшее применение.
Все сотрудники должны всегда стремиться к прибыли,
поскольку, если компания, на которую они работают, не
будет выгодна, они скоро потеряют работу. Прибыль —
символ достижений. Она означает, что кто-то произвел
нечто достаточно ценное, чтобы другие люди захотели это
купить. Люди, которые извлекают выгоду, стремятся
повторить свой успех в большем масштабе, что означает
больше рабочих мест и прибыли для других.
Если в обвинениях капиталистов и инвесторов в том, что
они эгоистичны и корыстолюбивы, думают только о том,
чтобы набить свои кошельки, есть правда, то почему же в
самых богатых странах мира так ценится
благотворительность? Американцы входят в топ самых
богатых народов, и они же отдают больше других. В 1994
г., к примеру, жители Соединенных Штатов выложили из
своих карманов $105 млрд, чтобы помочь бездомным и
слабым, безработным и пожилым, больницам и церквям,
музеям и школам, ветеранам и фонду «Дорога вместе»,
Jerry's kids [33] и ряду других хороших начинаний.
Капитализм — это не игра с нулевой суммой. За
исключением нескольких жуликов, богатые не
приобретают свое состояние, делая других бедными. Когда
они богатеют, бедные тоже становятся богаче. Если бы
утверждение о том, что богатство приобретается за счет
бедных было правдой, тогда, будучи самой богатой
страной в мире, мы бы, безусловно, создали самых

отчаявшихся бедных людей на Земле. Но на самом деле все
наоборот.
В Америке уровень бедности значителен, но он не идет
ни в какое сравнение с нищетой, которую можно увидеть в
некоторых частях Индии, Латинской Америки, Африки,
Азии или Восточной Европы, где капитализм только
зарождается. Когда компании достигают успеха и
становятся более прибыльными, они приносят больше
рабочих мест и понижают уровень бедности —
противоположность того, о чем говорит нам
правительство.

Фабрика роста
Каждый, кто имеет акции какой-либо компании, хочет,
чтобы она росла. Это не означает, что она должна
«вырасти из своих штанов» и переехать в новое здание
побольше, хотя такой переезд и является признаком роста.
Это прежде всего значит, что прибыли растут. В этом году
компания заработает больше денег, чем в прошлом, а в
прошлом она заработала больше, чем в позапрошлом.
Когда инвесторы говорят о росте, они не имеют в виду
размер. Они говорят о доходности, которая означает
прибыли.
Если вы вымоете три машины по $6, потратите $2 на
пластиковую бутылку мыла и $1 — на новую губку, вы
заработаете $15: $18, которые вы получили за работу,
минус $3 на расходные материалы. Вымойте еще пять
машин тем же мылом и той же губкой, и вы заработаете
еще $30, не потратив денег на материалы. Ваш заработок
утроился. У вас в кармане стало больше денег, так что вы
можете купить билеты в кино, новую одежду и акции
фондового рынка.
Компания, удвоившая свою прибыль за 12 месяцев,
может стать причиной крупного празднества на Уоллстрит, потому что бизнес редко растет так быстро.
Крупные, известные компании радуются, когда видят, что
их доходы вырастают на 10–15% в год, а молодые, более

энергичные компании бывают способны на рост
доходности в 25–30%, но, так или иначе, главная цель —
это прибыль. Именно ее ищут акционеры, и именно она
заставляет акции расти.
Подумайте об этом так. У вас есть друг, который
собирает рок-группу. Другу нужны деньги на музыкальное
оборудование, и он делает вам такое предложение. Если вы
вложите $1000 в мощный усилитель, он отдаст вам 10%
собственности группы. Вы подписываете бумагу,
закрепляющую эти отношения.
Пока группа не дает свой первый концерт, кажется, что
вы ввязались в безнадежное дело. Вы отдали $1000 за
обладание 10% собственности группы, чей единственный
актив — это усилитель, который вы купили. В данный
момент вы владеете 10% своего собственного усилителя.
Но, скажем, рок-группу нанимает местный клуб, чтобы
играть на танцах по пятницам за $200 в неделю. Теперь у
нее появляется ценность помимо усилителя. У группы есть
заработок. Ваши 10% составят $20 в неделю.
Далее, если группа произведет фурор и получит
повышение до $400 в неделю, прибыль удвоится в один
вечер, и — неожиданно — вы начнете получать по $40 в
неделю.
К тому времени листок бумаги с договором уже обладает
определенной ценностью. Вы можете даже продать его,
если захотите. Но если вы верите в рок-группу, вы
сохраните свою долю, потому что когда-то она, возможно,
запишет альбом, попадет на MTV и станет новой Pearl Jam
или Hootie and the Blowfish. Если это случится, вы будете
получать тысячи долларов в неделю, и ваши 10% будут
стоить гораздо больше, чем вы могли бы мечтать в те
времена, когда купили усилитель.
Люди, которые покупают акции Disney, Reebok или
любой другой публичной компании делают это по той же
причине, по какой вы вложили средства в рок-группу. Они
рассчитывают, что Disney, Reebok или другая компания

повысят свои прибыли, и ждут, что часть этих прибылей
вернется к ним в виде более высокой цены акций.
Эту простую мысль о том, что стоимость акции
непосредственно связана с доходностью компании, часто
упускают из вида даже мудрые инвесторы. Те, кто следит
за лентой тикера, начинают думать, что цены на акции
живут какой-то своей жизнью. Они отслеживают взлеты и
падения, как человек, наблюдающий за птицами, может
следить за их полетом. Они изучают схемы торговли,
отмечая на графиках каждый зигзаг. Они пытаются
предсказать, что произойдет с рынком, когда необходимо
просто следить за прибылями компаний, чьи акции им
принадлежат.
Если доходность продолжает расти, стоимость акций
обязательно взлетит вверх. Возможно, это произойдет не
сразу, но в конце концов обязательно случится. А если
прибыли идут вниз, можно со всеми основаниями
полагать, что и стоимость снизится. Более низкие доходы
делают компанию менее ценной, так же как и рок-группу,
которая потеряла свою аудиторию и перестала продавать
альбомы.
Это и есть отправная точка для успешного выбора акций:
найдите компании, которые увеличивают свои прибыли в
течение нескольких лет. Акции в среднем растут в
стоимости примерно на 8% в год, если взять длительный
период. Это происходит, потому что компании в целом
повышают свои доходы на 8% в год, да еще выплачивают
3% как дивиденды.
Если вы будете основываться на этом предположении,
шансы сработают в вашу пользу, когда вы вложите свои
деньги в репрезентативную выборку компаний. Некоторые
добьются больших успехов, но в целом доходность
увеличится на 8%, вы получите 3% дивидендов и, таким
образом, 11% годового дохода.
Сама по себе стоимость акции не скажет вам, совершили
ли вы хорошую сделку. Некоторые люди говорят: «Я не
беру IBM, потому что $100 за акцию — это дорого».

Возможно, у них и нет $100, чтобы потратить их на акцию
IBM, но тот факт, что акция стоит именно столько, ничего
не говорит о том, что IBM дорогая компания. Lamborghini
за $150 000 недоступна большей части населения, но для
Lamborghini эта цена, возможно, не так уж и велика.
Подобным же образом акция IBM за $100 может быть
грабежом среди бела дня, а может и не быть. Все зависит
от доходности IBM.
Если IBM в этом году дает по $10 прибыли на одну
акцию, тогда вы платите в десять раз больше, покупая
акцию за $100. Если взять соотношение цены и прибыли
(P/E), получится 10, что для сегодняшнего рынка дешево.
С другой стороны, если IBM дает всего по $1 на акцию, то
вы платите в 100 раз больше. Соотношение P/E получается
равным 100, так что платить по $100 за акцию IBM
действительно дорого.
Соотношение цены и прибыли — это сложный предмет,
требующий подробного изучения, если вы серьезно
подходите к выбору своих акций. Но поскольку мы
разбираемся в этом вопросе, то дадим вам несколько
советов по поводу P/E.
Если вы возьмете много разных компаний, сложите
стоимость всех их акций и разделите на всю прибыль
компаний, вы получите среднее P/E. На Уолл-стрит это
делают с промышленным индексом Доу — Джонса, с S&P
500 и другими индексами. Результат называют рыночным
мультипликатором или «за сколько продается рынок».
Знать о рыночном мультипликаторе полезно, потому что
эта цифра говорит о том, насколько инвесторы готовы
платить за доходность в каждый отдельно взятый период
времени. Она растет и снижается, но обычно остается в
диапазоне от 10 до 20. На фондовом рынке середины 1995
г. среднее соотношение P/E составляет примерно 16, что
означает: акции в целом недешевы, но и не чрезмерно
дороги.
В целом, чем быстрее компания может поднять свои
прибыли, тем больше инвесторов будут платить за эти

прибыли. Именно поэтому у агрессивных молодых
компаний соотношение P/E составляет 20 и более. От этих
компаний люди ждут многого и согласны платить высокую
цену за то, чтобы обладать их акциями. Более старые,
зарекомендовавшие себя компании имеют P/E от среднего
к низкому. Их акции дешевле относительно прибылей,
потому что от известных компаний ожидают, что они
будут двигаться медленно и не станут делать ничего
эффектного.
Некоторые компании стабильно повышают свою
доходность — это компании роста. Другие дают
неустойчивую прибыль, от центов до миллионов. Они
относятся к циклическим компаниям — автомобильные и
сталелитейные компании, а также тяжелая
промышленность преуспевают в определенном
экономическом климате. У них соотношение цены и
прибыли ниже, чем у компаний роста, потому что их
результаты нестабильны. Их прибыль от года к году
зависит от состояния экономики, что, как вы узнаете в
главе 4, предсказать трудно.
То, что компания заработает много денег, не обязательно
означает, что акционеры будут вознаграждены.
Следующий большой вопрос: что компания планирует
делать с этими деньгами? У нее есть четыре варианта.
Она может вложить деньги обратно в бизнес, по сути
дела, сделав инвестиции в саму себя. Она использует эти
деньги, чтобы открыть больше магазинов или построить
новые фабрики и увеличивать прибыли еще быстрее, чем
раньше. В долгосрочной перспективе это будет очень
выгодно для вкладчиков. Быстро растущие компании
могут взять доллары и получить 20% прибыли на каждый
из них. Это намного больше, чем вы или я можете
заработать, положив этот доллар в банк.
Или компания может потратить деньги на
корпоративные самолеты, отделанные дубовыми панелями
офисы, мрамор в туалетах для руководителей, сделать их
зарплаты в два раза выше, чем в среднем, или на покупку

других компаний, за которые придется переплатить. Такие
не являющиеся необходимыми покупки плохо
сказываются на акционерах и могут разрушить то, что в
ином случае было бы очень хорошим вложением.
Или компания может выкупить свои собственные акции
и убрать их с рынка. Почему она может так поступить?
Потому что чем меньше акций на рынке, тем дороже стоят
оставшиеся. Выкуп акций может быть очень выгоден для
акционеров, особенно если компания покупает свои акции
дешево.
Наконец, компания может выплатить дивиденды.
Большинство компаний так и поступает. Дивиденды — это
не всегда хорошо: компания, которая платит их,
отказывается от шанса инвестировать средства в себя. Тем
не менее дивиденды очень выгодны для акционеров.
Дивиденды — это способ, которым компания платит вам
за то, что вы владеете ее акциями. Деньги регулярно
поступают непосредственно к вам — это один из четырех
путей, которыми прибыли компании попадают в ваш
карман. Если вам нужен доход в то время, когда вы
держите акции, дивиденды делают именно это. Или вы
можете использовать дивиденды, чтобы купить больше
акций.
Также дивиденды дают психологический комфорт. Во
время медвежьего рынка или коррекции не важно, что
происходит со стоимостью акций, вы все равно получаете
дивиденды. Это дает вам дополнительную причину не
поддаваться панике.
Миллионы инвесторов покупают акции, по которым
выплачивают дивиденды, и ничего больше. Если вы
заинтересованы в инвестициях такого рода, возможно, вам
стоит связаться с Moody’s Investors Service —
исследовательской фирмой с Уолл-стрит. Moody’s
составляет список компаний, поднимавших дивиденды
много лет подряд. Одна компания делает это уже пятьдесят
лет, а более 300 — в течение десяти.

Список появляется в выпускаемом компанией
издании Handbook of Dividend Achievers вместе с полным
статистическим обзором каждой компании, имеющей
привычку повышать дивиденды.

Как увеличить свои средства в 12 раз
Если вы хотите инвестировать средства в акции, вы
должны знать их историю. Именно здесь инвесторы часто
наживают себе проблемы. Они покупают акции, не зная
всей истории, и отслеживают их стоимость, поскольку это
единственное, в чем они разбираются. Когда цена
возрастает, они считают, что компания находится в
прекрасной форме, но, если стоимость замирает или
падает, такие инвесторы начинают скучать или теряют в
нее веру и продают акции.
Путать цену и историю компании — самая большая
ошибка, которую может сделать инвестор. Она заставляет
людей избавляться от акций во время крахов и коррекций,
когда стоимость достигает минимума, что, по их мнению,
означает: дела у компаний, которыми они владеют, идут
плохо. Это заставляет их упускать шансы купить больше
акций, когда цены низкие, но дела у компании идут
хорошо.
История расскажет вам, что происходит внутри
компании и что может принести в будущем прибыли —
или потери, если это история невзгод. Понять это не всегда
легко. Некоторые истории сложнее других. Компании, у
которых много различных подразделений, труднее
отслеживать, чем компании, выпускающие единственный
продукт. И даже если история проста, она может не быть
однозначной.
Но бывают случаи, когда картина ясна, и средний
инвестор видит, насколько она прекрасна. Это времена,
когда понимание происходящего в компании
действительно окупается. Рассмотрим два примера из
разных периодов: Nike в 1987 г. и Johnson & Johnson в
1994-м.

Nike
Nike — это простой бизнес. Компания производит
кроссовки. Наряду с производителями фаст-фуда и
розничными торговцами специализированными товарами в
компаниях такого рода проще всего отслеживать ситуацию
(см. табл. 6). Здесь есть три ключевых элемента: вопервых, продала ли Nike в этом году больше кроссовок,
чем в прошлом? Во-вторых, получила ли она ощутимую
прибыль с проданных кроссовок? В-третьих, продаст ли
она больше кроссовок в следующем году и в году, который
последует после него? В 1987 г. у инвесторов были
совершенно определенные ответы, которые содержались в
квартальных отчетах и годовом докладе, разосланных
акционерам.
Став публичной компанией в 1980 г., Nike балансирует
примерно на одном и том же уровне стоимости акций:
перепрыгнув с $5 в 1984 г. до $10 в 1986 г., она упала
обратно к $5, чтобы в 1987 подняться до $10. Если
посмотреть на общий вид этой истории, перспективы для
кроссовок никогда не были столь радужными. Их носили
все: маленькие дети, подростки и даже взрослые, которые
не надевали спортивной обуви с тех пор, как были детьми.
Существовали отдельные виды кроссовок для тенниса,
бега, баскетбола и так далее. Было очевидно, что спрос на
кроссовки растет, а Nike была крупным поставщиком.
Тем не менее путь компании был непростым, ее
продажи, прибыли и будущие продажи снижались. К этому
привело очень непростое стечение обстоятельств, которое
акционеры обнаружили, получив отчет за первый квартал
1987 г. (Как это принято во многих компаниях, год в Nike
начинается в июне, так что первый квартал 1987 г.
закончился в августе 1986-го.) Если у вас были акции Nike,
вы получили новости в начале октября 1986 г. Продажи
сократились на 22%, прибыли — на 38%, а фьючерсы
(будущие контракты) — на 39%. Это было не самое
лучшее время для покупки акций Nike.

Отчет за второй квартал был доставлен 6 января 1987 г.
Результаты были такими же плачевными, как и в первом
квартале, и третий был ненамного лучше. И вдруг в отчете
за четвертый квартал, который доставили в конце июля
1987 г. вместе с годовым отчетом, появилась позитивная
нота. Продажи все еще падали, но всего на 3%, прибыли
падали, но фьючерсы выросли. Это означало, что магазины
по всему миру покупают больше кроссовок Nike. Они бы
не стали этого делать, если бы не считали, что могут
продать их.
Прочитав годовой отчет компании за тот период, вы
также могли бы узнать, что, несмотря на несколько
кварталов понижения прибылей, Nike все-таки получила
хорошие доходы. Так произошло, потому что кроссовки —
очень низкозатратный бизнес. Он не похож на
сталелитейное производство, где приходится строить и
обслуживать дорогостоящие заводы. При производстве
кроссовок все, что вам нужно, — это большая комната, ряд
швейных машин и относительно недорогие материалы. У
Nike хватало денег, и компания находилась в отличной
финансовой форме.
Открыв отчет за первый квартал 1988 г., поступивший в
сентябре 1987 г., вы не поверили бы своим глазам.
Продажи выросли на 10%, прибыли — на 68%, а будущие
заказы — на 61%. Это доказывало, что Nike на подъеме.
Этот подъем продолжался еще пять лет: 20 кварталов
подряд с повышением продаж и прибылей.
В сентябре 1987 г. вы никак не могли узнать о том, что
впереди 20 успешных кварталов. Вы радовались бы, что
компании удалось измениться к лучшему, но не спешили
бы покупать больше акций. Вас беспокоила бы цена,
которая резко поднялась с $7 до $12,50.
Так что вы бы ждали дальнейшего развития событий, и
на этот раз оказались правы. Стоимость акций упала во
время биржевого краха в октябре 1987 г. Инвесторы,
путающие цену на акции с историей компании, продавали
все, что у них было, в том числе и акции Nike. Они

слышали, как комментаторы в вечерних новостях
предсказывали всемирный коллапс на финансовых рынках.
Но в разгар этой свистопляски вы бы сохранили голову
холодной, понимая, что история Nike становится все
лучше. Кризис преподнес бы вам подарок — возможность
купить больше акций Nike по бросовой цене.
После краха акции упали до $7 и оставались на этом
уровне в течение восьми дней, так что у вас было бы много
времени позвонить своему брокеру. После этого начался
пятилетний подъем до $90, при этом история компании
становилась все лучше. К концу 1992 г. акции Nike стоили
в 12 раз больше, чем в 1987. Вот так вы могли бы
увеличить свои средства в 12 раз.
Но даже если бы вы упустили шанс купить акции Nike
по $7 после краха, вы могли бы купить их через три
месяца, через полгода или даже через год, понаблюдав, что
квартальные отчеты по-прежнему показывают хорошие
цифры. Вместо того чтобы увеличить свои деньги в 12 раз,
вы бы увеличили их в десять, восемь или шесть.

Johnson & Johnson
Более свежий пример абсолютно однозначной истории,
которую может проследить любой инвестор, — это Johnson
& Johnson. Питер Линч участвовал в ней, хотя не нужно
быть гением, чтобы ее понять. Если бы вы видели годовой
отчет за 1993 г., вы бы пришли к такому же решению —
вложить средства в эту компанию.

Годовой отчет 1993 г. был прислан 10 марта 1994 г.
Первое, что вы могли бы заметить на внутренней обложке,
— это судьба акций за последние пару лет. Их стоимость
стабильно снижалась с примерно $57 в конце 1991 г. Когда
пришел отчет, цена акций упала до $39 5/8.
Если учесть, что такая сильная компания продает такие
дешевые акции при растущем рынке, вы могли бы
заподозрить, что что-то пошло не так. Вы просмотрели бы
годовой отчет в поисках плохих новостей, но везде были
только хорошие известия, большая часть которых была
собрана на 42-й странице. Прибыли стабильно росли в
течение десяти лет подряд и увеличились в четыре раза за
тот период. Продажи также стабильно росли.
Компания также упоминала, что увеличивала дивиденды
в течение последних десяти лет, но упустила куда более
невероятный факт: она увеличивала их 32 года подряд.
Возможно, Johnson & Johnson старалась быть скромной.
На той же 42-й странице можно узнать, что компания
стала более эффективной за последние годы. В 1983 г. у
Johnson & Johnson было 77 400 сотрудников, изготовивших
и продавших товары на $6 млрд, а в 1993-м у нее было 81
600 сотрудников, изготовивших и продавших товары на
$14 млрд. Таким образом, продажи и производство
увеличились в два раза, хотя новых работников стало всего
на 4200 больше. С 1989 по 1993 г. продажи выросли с 9,7
млрд до $14 млрд, а количество сотрудников уменьшилось.
Это говорит о том, что Johnson & Johnson становилась
высокоэффективной и умело снижающей цены.
Сотрудники начали использовать свое рабочее время более
продуктивно. Они стали приносить больше пользы
компании, акционерам (хотя этого не видно по цене акций)
и себе. Многим сотрудникам принадлежали акции
компании, а если их у них и не было, при росте продаж и
прибылей они получали повышение.
На с. 25 и 42 вы могли бы обнаружить, что Johnson &
Johnson выкупила свои акции: 3 млн за 1993 г., 110 млн за
десять лет. На это она потратила миллиарды долларов.

Когда компания таким образом выводит свои акции с
рынка, акционеры с высокой вероятностью остаются в
выгоде. Меньшее количество акций означает более
высокие доходы на акцию, что ведет к повышению ее
стоимости. Но глядя на цены акций Johnson & Johnson, вы
бы не подумали, что выкуп собственных акций имел место.
Балансовый отчет на с. 29 показывал, что у компании
имелось более $900 млн в денежной форме и ценных
бумагах, и она стоила $5,5 млрд — ее совокупный
собственный капитал. У нее было $1,5 млрд долгосрочных
долговых обязательств — достаточно скромная цифра для
компании, обладающей $5,5 млрд собственного капитала.
С такой финансовой мощью Johnson & Johnson не грозило
уйти из бизнеса.
Ну а теперь вы спросите, какой же недочет был в
истории? Могла ли Johnson & Johnson не подготовиться к
будущему? Заголовок на обложке годового отчета
позволяет предположить обратное. Большими буквами
черным по белому напечатано: «Рост с помощью новых
продуктов». В тексте приводились подробности: 34%
продаж компании в 1993 г. приходились на продукты,
представленные на рынок за последние пять лет.
На с. 42 вы обнаружили бы, что в 1993 г. Johnson &
Johnson потратила более $1 млрд на разработку и
исследования, а это составляет 8% от продаж. Бюджет на
эти цели увеличился более чем в два раза за последние
десять лет. Очевидно, компания делала именно то, о чем
сообщала в заголовке: обеспечивала рост с помощью
новых продуктов. В этом не было ничего удивительного.
Чтобы посмотреть на ситуацию в более широком
контексте, следует сравнить соотношение стоимости акций
к прибылям. Ожидалось, что в 1994 г. прибыль составит
$3,10, а в 1995 — $3,60. Соотношение цены и прибыли,
таким образом, получается 12 и 11 соответственно.
Будущие прибыли всегда сложно предсказать, но Johnson
& Johnson имела очень закономерные результаты в

прошлом. То есть, если эти оценки окажутся верными,
акции дешевы.
В то время средняя акция продавалась по цене, в 16 раз
превышающей ожидаемые прибыли в 1995 г. Стоимость
Johnson & Johnson превышала эту оценку в 11 раз. А
Johnson & Johnson гораздо лучше средней компании. Это
великолепная компания, которая все делает, как надо:
прибыли растут, продажи растут, перспективы самые
радужные. Несмотря на все это цена акции уже упала до
$39 5/8 и продолжала падать до почти $36 в недели,
последовавшие за выходом годового отчета.
Как ни трудно поверить, но вы пришли к неизбежному
выводу: в работе компании не было ничего такого, что
могло бы стать причиной снижения цены акций Johnson &
Johnson. Проблема была не в компании, а в панике,
вызванной страхом перед возможными реформами в
системе здравоохранения. В 1993 г. Конгресс обсуждал
различные предложения по реформе, в том числе и те,
которые продвигала администрация Клинтона. Инвесторы
беспокоились, что компании, связанные с охраной
здоровья, пострадают, если предложения Клинтона станут
законом. Поэтому они покидали Johnson & Johnson и
другие подобные компании. Вся отрасль страдала в этот
период.
Некоторые из этих тревог вполне могли бы
подтвердиться, если бы Клинтон пошел своим путем, но
даже тогда Johnson & Johnson пострадала бы меньше, чем
обычная компания, выпускающая товары для здоровья. На
с. 41 годового отчета вы могли бы узнать, что более
половины прибыли компании идет от международной
торговли, на которую никак не могли повлиять
предложения Клинтона. Далее на с. 26 говорится, что 20%
прибыли идут от шампуней, пластырей и других
потребительских товаров, не имеющих отношения к
фармацевтике, которую Клинтон собирался
реформировать. Как ни посмотри, Johnson & Johnson не

слишком пострадала бы от угрозы, о которой
беспокоились люди.
На то, чтобы прочитать годовой отчет и решить, что
акции Johnson & Johnson по $39 5/8 — это одна из самых
низких цен десятилетия, нужно не более двадцати минут.
История Johnson & Johnson не сложна. Не нужно быть
профессиональным инвестором или выпускником
Гарвардской школы бизнеса, чтобы это понять.
Это простое решение вопроса: стоимость акции идет
вниз, тогда как показатели компании улучшаются. Как и в
случае с Nike, не было нужды торопиться покупать акции.
Питер Линч рекомендовал Johnson & Johnson в статье в
USA Today в конце 1993 г., когда акции продавались по
$44 7/8. Весной 1994 г. в программе Wall Street Week с Луи
Рукейзером он рекомендовал ее еще раз. К тому времени
акции подешевели на $7 и стоили $37.
Тот факт, что акции упали на $7, нисколько не
беспокоил Линча. Последний квартальный отчет сообщил
ему, что продажи и прибыли были на подъеме, так что
история становилась все лучше. Это было прекрасным
шансом купить акции по низкой цене.
Еще раз Линч публично рекомендовал Johnson & Johnson
в середине лета 1994 г. Стоимость акции поднялась до $44,
но по отношению к прибыли она еще оставалась дешевой.
К октябрю 1995 г. цена взлетела выше $80, удвоившись за
полтора года.

Глава 3

Жизнь компаний
Рождение компании
История начинается так. Кто-то устраивает мозговой
штурм и придумывает новый продукт. Этот человек не
обязательно относится к очень важным персонам, имеет
докторскую степень, членство в Phi Beta Kappa или даже
является выпускником колледжа. Его даже могли выгнать
из старшей школы или колледжа, а в случае с Apple
Computers мы имеем дело как раз с двумя недоучившимися
студентами.
Забавно, что стоящие миллиарды долларов компании
начинались за кухонными столами или в гаражах. Body
Shop зародилась в гараже Аниты Родерик. Она была
британской домохозяйкой и придумывала, чем бы
заняться, пока ее муж находится в деловых поездках. Так
что Анита делала лосьоны и настойки, и это обернулось
империей средств по уходу за кожей с 900 магазинами по
всему миру.
Первый компьютер Hewlett-Packard был собран в гараже
Дэвида Пэкарда, а первый компьютер Apple — в гараже,
принадлежащем родителям Стива Джобса. Возможно, для

того чтобы в мире было больше изобретений, нам нужно
строить больше гаражей.
Давайте более подробно поговорим о том, как появилась
Apple. Компания была основана в 1976 г., через двести лет
после рождения США. Сегодня она ежегодно продает
компьютеры на сумму $5 млрд по всему миру и платит
жалование 11 300 сотрудникам. Но до 1976-го Apple не
существовала, если только не считать блеска в глазах двух
парней из Калифорнии.
Одним из них был Стив Джобс, а другим — его приятель
Стив Возняк, первому был 21 год, второму 26. Они оба не
закончили колледж, что роднит их с Беном Коэном,
основателем компании по производству мороженого Ben &
Jerry’s. Все трое рано бросили учиться, основали компании
с нуля и еще до 35 лет сталимультимиллионерами.
Это не означает, что вы должны бросить университет и
ждать, что после этого произойдет что-то необыкновенное.
Все трое вышеназванных людей умели читать, писать и
считать, а оба Стива уже многое узнали о компьютерах.
Они ушли из колледжа не для того, чтобы спать до обеда и
бездельничать все остальное время. Они возились с
транзисторами, проводами и печатными платами.
Возняк был одним из первых хакеров — настырных
компьютерных гениев, экспериментировавших с
самодельным оборудованием, чтобы обходить системные
коды, проникать в базы данных и сеять хаос в
правительственных агентствах и офисах корпораций. Если
говорить о более конструктивных путях, Возняк думал о
создании простого компьютера, которым могли бы
пользоваться дома люди, не имеющие специальной
подготовки и настолько запутавшиеся, что не понимали
разницы между дисководом и диск-жокеем. К ним
относилось 99,9% населения.
Итак, Возняк и Джобс устроили мастерскую в гараже
родителей Джобса, взяли несколько самых заурядных
деталей компьютера, сложили их в пластиковую коробку и
назвали Apple I. Оба были очень горды тем, что у них

получилось. Они решили продать все, что у них было — а
был у них только старый фургон и два калькулятора — и
вложить деньги в бизнес.
Они собрали $13 тыс., и этой суммы в 1976 г. хватило на
то, чтобы собрать еще пятьдесят компьютеров Apple. Затем
молодые люди продали эти пятьдесят машин и
использовали вырученные средства на создание
улучшенной модели и продали несколько сотен ее копий.
На первом этапе автор идеи оплачивает все счета из
своего кармана. Когда деньги кончаются, он продает
семейные драгоценности, вторую машину, берет кредит
под залог своего дома — то есть идет на все, чтобы
продвинуть проект.
Риск потерять дом, ценные вещи и накопления — это то,
на что многие частные инвесторы готовы пойти, чтобы
основать новое предприятие. Это люди, обладающие
настойчивостью и силой воли, желающие проникнуть на
неизведанную территорию так же, как пионеры,
исследующие новые земли. Начиная новый бизнес, они
предпочитают волнение безопасности регулярных выплат.
Недостаточно вложить в проект все свои деньги. Им нужно
еще и много работать, вкладывая практически все свое
время.
Если им повезет и на пути не будет препятствий, а
деньги кончатся не слишком быстро, они смогут сделать
опытный образец или модель уменьшенного масштаба
своего устройства или заплатить консультанту за
составление подробного плана развития бизнеса, который
они надеются открыть. В этот момент они переходят на
самый потрясающий этап, когда требуется еще больше
денег. Они передают проект ангелу-хранителю.
Им может стать богатый дядюшка, далекий кузен или
богатый друг, желающие инвестировать свои средства в
отдаленные перспективы. Они делают это, поскольку
убеждены, что у новой идеи есть шансы на успех. И в
обмен на свои деньги просят долю в бизнесе — и часто
довольно большую.

Итак, вы уже видите, что человек, придумавший
отличную идею, не может достичь успеха в одиночку и
сохранить за собой полное владение делом. Когда проект
доходит до стадии модели в уменьшенном масштабе или
до планирования, требуется больше денег от новых
инвесторов с толстыми кошельками. Их называют
венчурными вкладчиками.
Они обычно появляются на сцене, когда устройство уже
производится, и нужно найти специалистов по продажам,
чтобы реализовать его. Венчурные инвесторы понижают
свои риски, дожидаясь, пока не образуется новая
компания, а идея каким-то образом себя зарекомендует. У
этих людей глаз наметан на детали, и они просматривают
каждую мелочь в короткой истории компании, разыскивая
скрытые пороки. Они хотят знать, понимают ли
руководители, что делают, и есть ли у них способности
поддерживать работу в течение долгого периода.
За свою финансовую помощь венчурные инвесторы
также требуют часть акций. Теперь у вашей молодой
компании есть три группы владельцев: первоначальный
создатель, который вложил первую часть денег, ангелыхранители, давшие вторую часть, и венчурные вкладчики,
вложившие третью. К этому времени создателю компании
может принадлежать уже менее 50% бизнеса, поскольку
чем больше пирог, тем больше людей хотят откусить от
него кусок.
Давайте еще раз посмотрим, как у двух Стивов
продвигалось дело с Apple. Убедившись, что у них в руках
пользующийся популярностью продукт, они привлекли
вышедшего на пенсию инженера по электронике, который
одновременно был и специалистом по маркетингу. Его
звали Майк Марккула. Марккула уже работал на двух
гигантов компьютерной индустрии — Intel и Fairchild
Semiconductor. Он был достаточно опытен, чтобы взять
под свое крыло двух молодых изобретателей.
Марккула мог принять пару за жалких дилетантов,
какими они и были, но он понимал, что в его руки попала

хорошая вещь. Он не только согласился написать ребятам
бизнес-план, но и купил одну треть компании за $250 000,
став первым ангелом-хранителем Apple.
Люди, которые умеют изобретать разные вещи, не всегда
могут хорошо их продвигать, рекламировать,
финансировать и подбирать персонал. Любое из четырех
последних вышеперечисленных умений может стать
решающим для молодого предприятия. Понимая, что
Стивам нужно больше помощи, чем он может им дать,
Марккула нанял Майка Скотта, опытного корпоративного
управленца, который стал президентом Apple.
Также компания наняла Реджиса Маккенну, опытного
копирайтера из одной из лучших рекламных фирм. Реджис
разработал логотип Apple. Получив новых помощников,
которые заботились о маркетинге и продвижении товаров,
Стивы могли сосредоточиться на улучшении продукта.
Apple был первым персональным компьютером с
цветной графикой, использовавший в качестве экрана
монитор. Возняк установил дисковод, заменивший кассеты
с пленкой, на которых в те времена хранили информацию.
К июню 1977 г. было продано компьютеров на $1 млн, а к
концу 1978 г. появился Apple II. К тому времени Apple
стала одной из самых быстрорастущих компаний в
Соединенных Штатах.
Пока продажи продолжали расти, Стивы заперлись в
лаборатории Apple (никаких больше гаражей!),
разрабатывая новые продукты. Тем временем в 1979 г. они
получили еще одно денежное вливание: Возняк продал
часть своих акций финансисту Файезу Сарофиму, а группа
венчурных инвесторов, организованная Л. Ф. Ротчайлдом,
инвестировала $7,2 млн.
К тому времени, когда Apple стала публичной
компанией в декабре 1980 г., она изготовила четвертую
модель своего компьютера. Это типичная история: Apple
ждала момента, когда проявить себя, а ее компьютеры
улетали с полок еще до того, как она стала публичной.

Компания становится публичной
Именно на этом этапе в игру вступает фондовый рынок. К
тому времени компания доработала свое устройство,
устранила недостатки и подготовилась к
полномасштабному наступлению. Или, если оригинальной
идеей был, скажем, магазин нового типа, первый такой
магазин был открыт, хорошо себя зарекомендовал, и
компания уже планирует открытие второго, третьего и так
далее. Такие амбициозные компании требуют больше
средств, чем могут дать ангелы-хранители и венчурные
инвесторы, и лучше всего получить эти деньги у нас с
вами.
Сделать компанию публичной — это серьезное решение,
такое же серьезное, как решение обычного человека
баллотироваться на какой-либо пост. Сделав это, вы
открываете себя репортерам, сующим свои носы в ваши
дела, и правительственным агентам, следящим за каждым
вашим шагом. Жизнь политика больше не принадлежит
человеку, то же самое происходит и с компанией, которая
из частной превращается в публичную.
Компании идут на этот шаг и смиряются с перспективой
существования в стеклянном ящике, потому что стать
публичной компанией — это лучший шанс получить
достаточно денег, чтобы реализовать свой потенциал.
У компании есть два дня рождения: день основания и
день, когда она стала публичной. Это второй день
называется первичным предложением акций. Каждый год
таким образом появляются тысячи акций при участии
банковских инвестиционных фирм, осуществляющих
контроль за ними.
Часть работы, которую выполняют банкиры, — это
продажа акций заинтересованным сторонам, и она
называется андеррайтингом. Эти банкиры устраивают
выездные презентации для инвесторов, где пытаются
убедить потенциальных вкладчиков купить акции.
Вкладчикам дают документы (проспекты предстоящей

эмиссии), рассказывающие все о компании, в том числе и
излагающие причины, по которым акции покупать не
следует. Эти предупреждения напечатаны большими
красными буквами, так что люди не могут сказать, что их
не видели. На Уолл-стрит такие предупреждения называют
«красными селедками».
В своих проспектах банкиры также должны оценить
цену, по которой должны продаваться первые акции.
Обычно они задают диапазон, скажем, от $12 до $15, а
конечная цена определяется реакцией, которую они
получат на презентациях.
Банкиры публикуют гарант размещения выпуска ценных
бумаг, размещая среди бумаг объявление-томбстоун
(от англ. «надгробный камень»). Так называемый лид-банк
[34] помещает свое название на видное место в этом
объявлении. Вы бы удивились, узнав, какие дрязги и
склоки происходят за сценой между банками,
соревнующимися за то, чтобы стать лид-банком (на
рисунке ниже приведен образец объявления о продаже
ценных бумаг).

Если человеческую жизнь заканчивают гробовщик и
могильный камень, публичная жизнь компании начинается
с андеррайтера и томбстоуна. Это одна из любопытных
особенностей финансового жаргона Уолл-стрит.

Из-за причудливого поворота судеб мелким инвесторам
(этот термин описывает размер портфеля, а не рост
человека) редко выпадает шанс купить акции маленьких,
недавно появившихся компаний по первоначальной цене
размещения. Эти акции обычно резервируются для
крупных инвесторов, таких как фондовые управляющие,
владеющих миллионами и даже миллиардами долларов.
4,6 млн акций компании Apple Computer разошлись в
течение часа, и управляющие паевых фондов отталкивали
друг друга, чтобы урвать себе акций по максимуму. Как
обычно, инвесторы-любители были исключены из дела,
особенно в Массачусетсе. Во многих штатах есть «законы
голубого неба» [35], защищающие инвесторов от
мошенников, и законодатели Массачусетса поместили
Apple в эту категорию. Ах, как они ошиблись!
Во время любого события, как только предложение
завершено, денежные потоки расходятся. Небольшое
количество денег идет андеррайтерам — инвестиционным
банкам, организовавшим презентации и совершающим
сделки. Еще часть денег — основателям компании, ее
ангелам-хранителям и венчурным вкладчикам, которые
использовали предложение, чтобы продать часть своих
долей. Остальные деньги возвращаются в компанию. Это
капитал, который она использует, чтобы расширить
бизнес.
В этот момент в компании появляется целый ряд новых
владельцев — инвесторов, купивших акции по
предложению. Именно их деньги идут андеррайтерам,
обогащают владельцев и помогают компании расширяться.
Теперь наступает момент, которого все ждали: акции
начинают продаваться на фондовом рынке.
Apple дебютировал на внебиржевом рынке NASDAQ в
декабре 1980 г. Теперь акции мог приобрести каждый,
включая мелких инвесторов, не участвовавших в
первичном предложении акций. Часто бывает, что недавно
выпущенная акция может расти в цене в течение
нескольких дней, недель и даже месяцев, но потом

возбуждение спадает, и цены снижаются вместе с ним. Для
мелких инвесторов это прекрасное время, когда они могут
купить акции по бросовой цене. После двенадцати месяцев
торгов акции Apple упали с $22 первоначальной цены до
$14.
Так бывает не всегда, но достаточно часто случается, что
мелкие инвесторы смеются над большими шишками,
скупившими только что выпущенные акции.
Основатели не обязаны продавать весь объем акций
компании во время публичного предложения. Обычно они
продают только часть. Именно так поступили Джобс,
Возняк и Марккула. Они придержали большую часть своих
акций, принесших им после первого дня торговли на
свободном рынке более $100 млн. У Джобса и Возняка
получилась совсем неплохая прибыль на их
первоначальное вложение в $13 000, сделанное всего
четыре года назад. (Марккула вложил $250 000 — доход у
него тоже был неплохим).
Только в капиталистической системе изобретателисамоучки, не окончившие колледж, основывают компании,
нанимающие на работу тысячи людей, выплачивающие
налоги и делающие мир лучше. У граждан
коммунистических стран такого шанса никогда не было.
Единственный раз, когда компания получает выгоду от
своих собственных акций, — это момент, когда она делает
публичное предложение. Когда вы покупаете
подержанный минивэн Chrysler, компании Chrysler от
этого ни тепло, ни холодно. Точно так же, когда вы
покупаете акции Chrysler, ей от этого никакой выгоды.
Миллионы ее акций переходят из рук в руки каждую
неделю, и Chrysler никак за это не вознаграждается. Эти
акции продаются и покупаются частными владельцами
точно так же, как люди продают и покупают подержанные
автомобили. Деньги переходят от одного частного лица к
другому.
Только когда вы покупаете новый Chrysler, компания с
этого что-то имеет. Подобным же образом, только когда

компания выпускает новые акции, она с них что-то
получает. Она может выпустить их только один раз за
время своего существования во время первичного
предложения акций, но может делать и последующие
выпуски, которые называются вторичным публичным
размещением.

Молодость компании
Молодая компания полна энергии, ярких идей и надежды
на будущее. У нее много ожиданий и мало опыта. У нее
есть деньги, полученные после первичного предложения
акций, так что имеется шанс, что в этот момент не
придется беспокоиться об оплате счетов. Нужно заработать
на жизнь, пока деньги не кончились, но гарантировать
никто ничего не может.
В годы ее формирования в выживании компании нельзя
быть уверенным. Может случиться много плохого. У нее
могут быть отличные идеи новых продуктов, но деньги
кончатся раньше, чем продукт будет произведен и попадет
в магазины. Или отличная идея может оказаться не такой
уж отличной. Или компанию могут затаскать по судам
люди, которые скажут, что придумали идею первыми, а
компания ее украла. Если судьи согласятся с истцами,
компании придется платить миллионы, которых у нее нет.
Или, возможно, прекрасная идея станет отличным
продуктом, который не пройдет правительственные
проверки и не получит разрешения на продажи в стране.
Или другая компания придумает продукт, который будет
лучше или дешевле (или и то и другое вместе).
В отраслях с высокой конкуренцией компании
постоянно наступают друг другу на пятки. Хороший
пример этого — электроника. Какой-то гений в
лаборатории в Сингапуре изобрел улучшенный релейный
переключатель, и через полгода он уже на рынке, оставив
других производителей с устаревшими, никому не
нужными переключателями.

Легко понять, почему половина новых компаний
исчезает в течение первых пяти лет и почему самое
большое количество банкротств происходит в областях с
высокой конкуренцией.
Поскольку в этот рискованный период становления
компанию могут поджидать самые разнообразные
неприятности, люди, имеющие акции, должны защитить
свои инвестиции, тщательно отслеживая успехи компании.
Вы не можете купить какую-нибудь акцию, а потом лечь
спать и забыть о ней. Если речь идет о молодых
компаниях, то придется отслеживать каждый их шаг. Они
часто находятся в неустойчивом положении, когда одно
неверное движение приводит к банкротству и выходу из
бизнеса. Особенно важно оценивать их финансовую мощь
— самая большая проблема молодых компаний в том, что
им не хватает денег.
Когда люди едут в отпуск, они обычно берут в два раза
больше одежды, чем им понадобится, и только половину
нужных денег. Молодые компании делают ту же самую
ошибку: они начинают, когда средств слишком мало.
А теперь о хорошем: начиная с нуля, молодая компания
может расти очень быстро. Она мала и неугомонна, у нее
много пространства для расширения во всех направлениях.
Это главная причина, по которой молодые компании могут
превзойти компании среднего возраста, которые уже
пережили скачок роста и свой расцвет.

Компания среднего возраста
Компании, которые достигли среднего возраста, более
стабильны по сравнению с молодыми компаниями. Они
сделали себе имя и многому научились на ошибках. Их
бизнес идет хорошо, иначе они не сумели бы зайти так
далеко. У них есть подтвержденный опыт и надежность.
Имеются большие шансы на то, что они положили деньги в
банк и наладили хорошие отношения с банкирами,
которые будут под рукой, если понадобится взять кредит.

Другими словами, эти компании установили удобный
порядок работы. Они все еще растут, но не так быстро, как
раньше. Они должны бороться за то, чтобы оставаться в
форме, как это происходит со всеми нами, когда мы
достигаем среднего возраста. Если они позволят себе
расслабиться, менее богатые и более заносчивые
конкуренты придут, чтобы бросить им вызов.
Как и у человека, у компании может быть кризис
среднего возраста. Кажется, что бы она ни делала, больше
ничего не работает. Она отбрасывает старый порядок и
мечется, пытаясь найти свое новое предназначение. Такие
кризисы происходят все время. Случился он и с Apple.
В конце 1980 г., сразу после того, как компания стала
публичной, она выпустила откровенно неудачный продукт
— Apple III. Производство было остановлено, когда
выявились проблемы, но было поздно. Потребители
потеряли веру в Apple III и во всю компанию.
В бизнесе нет ничего важнее репутации. Ресторан может
насчитывать столетнюю историю, иметь все возможные
награды, но потребуется только один случай пищевого
отравления или новый шеф-повар, портящий блюда, и
вековая история успеха идет прахом. Таким образом,
чтобы оправиться от фиаско с Apple III, компания должна
была действовать быстро. В головном офисе полетели
головы: несколько руководителей высшего звена были
смещены с должностей.
Компания разработала новое программное обеспечение,
открыла офисы в Европе, установила жесткие диски в
некоторые свои компьютеры. Если говорить о
положительных моментах, то годовой объем продаж в 1982
г. достиг $1 млрд, но были и отрицательные моменты.
Компания проигрывала IBM, своему главному сопернику.
IBM вторглась на территорию Apple — персональные
компьютеры.
Вместо того чтобы сосредоточиться на том, что она
умела лучше всего, Apple попыталась ответить
вторжением на территорию IBM — компьютеры для

бизнеса. Apple создала Lisa, роскошную машину,
снабженную новым приспособлением — мышью. Но Lisa
не продавалась. Прибыли Apple упали, и то же самое
произошло со стоимостью акций: за год она снизилась на
50%.
Apple было меньше десяти лет, но кризис среднего
возраста цвел махровым цветом. Инвесторы были
разочарованы, а руководство компании чувствовало, что
пахнет жареным. Сотрудники нервничали и искали себе
другую работу. Президент Apple Майк Марккула отказался
от должности. В попытке спасти компанию на его место
взяли Джона Скалли, бывшего президента PepsiCo. Скалли
не был специалистом по компьютерам, но знал маркетинг.
Именно это Apple и было нужно.
Компанию разделили на два подразделения: Lisa и
Macintosh. Между ними всячески поощрялось
соперничество. У Macintosh, как и у Lisa, была мышь,
компьютеры были похожи и в других отношениях, но
первый стоил значительно дешевле и пользоваться им
было намного проще. Вскоре компания отказалась от Lisa
и пустила все ресурсы на Macintosh. Она оплатила
рекламное время на телевидении и сделала фантастическое
предложение: возьмите на пробу компьютер к себе домой
и бесплатно тестируйте в течение двадцати четырех часов.
Заказы полились потоком, и Apple продала 70 000
компьютеров Macintosh за три месяца. Она вернулась на
правильный путь с великолепным новым продуктом. В
офисе все еще царила неразбериха, и у Джобса случилась
размолвка со Скалли.
Вот еще один интересный аспект корпоративной
демократии: если акции компании находятся в руках
инвесторов, ее основатель не всегда получает то, чего
хочет.
Скалли изменил несколько вещей в работе компании и
решил гораздо больше проблем. В итоге Macintosh сделал
то, что должна была сделать Lisa: он стал популярным в
деловой среде. С помощью нового программного

обеспечения было легко соединить один Macintosh с
другим и создать таким образом компьютерную сеть. К
1988 г. было продано более миллиона таких компьютеров.
Кризис среднего возраста в компании повергает
инвесторов в растерянность. Если акция уже упала в цене,
инвесторам приходится решать, что делать: продать ее и
избежать еще больших потерь или держать и надеяться,
что компания восстановится. Оглядываясь назад, легко
увидеть, что Apple оправилась от поражения, но во время
кризиса это было далеко не так очевидно.

Компании в старости
Компании, которым уже исполнилось 20, 30, 50 лет,
оставили свои лучшие годы позади. Вы не можете
обвинять их за то, что они устали. Они все сделали и все
видели, и едва ли есть место, в котором они еще не были.
Возьмем Woolworth. Он находится в бизнесе более ста
лет — несколько поколений американцев выросли, делая
покупки в Woolworth. Было время, когда магазин компании
был в каждом большом и маленьком городе Америки.
Именно тогда компания исчерпала пространство для роста.
Недавно на долю Woolworth выпало несколько не
слишком успешных лет. Компания все еще приносит
прибыль, но она уже никогда не достигнет тех блестящих
результатов, которые были у нее в прошлом. Нельзя ждать,
что старые компании, много зарабатывавшие прошлом,
сохранят динамику навсегда. Конечно, на ум приходят
Wrigley’s, Coca-Cola, Emerson Electric и McDonald’s. Но
это исключения из правила.
U. S. Steel, General Motors и IBM — три примера бывших
чемпионов, чьи лучшие дни остались в прошлом, хотя IBM
и GM сейчас восстанавливаются. U. S. Steel когда-то была
невероятным гигантом, первой компанией с
капитализацией более $1 млрд. Сталь была нужна
железным дорогам, автомобилестроению, строителям
небоскребов, а U. S. Steel производила 60% стали. На
рубеже веков ни одна компания не доминировала в своей

отрасли так, как U. S. Steel доминировала в сталелитейной
промышленности, и ни одна акция не была так популярна,
как ценные бумаги U. S. Steel. Они были самыми активно
торгуемыми на Уолл-стрит.
Когда какой-либо журнал хотел проиллюстрировать
силу и славу Америки, он помещал фотографию
сталелитейного завода с пламенем в топках и жидким
металлом, льющимся как горячая лава в ждущие его
формы. Тогда мы были страной заводов, и большая часть
нашего богатства и мощи проистекала из заводских
городов на Востоке и Среднем Западе.
Сталелитейный бизнес был просто потрясающим, и U. S.
Steel процветала в течение двух мировых войн и при шести
президентах. Стоимость ее акций достигла невиданной
высоты в $108 7/8 в августе 1959 г.
Тогда начиналась эпоха электроники и кончалась
промышленная эпоха и слава стали. Для инвесторов это
было прекрасное время, чтобы продать акции U. S. Steel и
купить доли в IBM. Но для этого нужно было быть очень
прозорливым и лишенным сантиментов инвестором. В
конце концов, акции U. S. Steel считались на Уолл-стрит
«голубыми фишками» — так называют очень надежные
ценные бумаги престижных компаний, которые, как
ожидается, будут наверху вечно. Едва ли кто-то мог
предсказать, что в 1995 г. акции U. S. Steel будут стоить
меньше, чем в 1959-м.
Если рассматривать это снижение в перспективе, то
индекс Доу — Джонса в 1959 г. находился около отметки в
500, и с тех пор он поднялся более чем на 4000 пунктов.
Так что за то время, когда акции в индексе Доу выросли в
восемь раз, U. S. Steel катилась по наклонной. Преданные
вкладчики отошли в мир иной, так и не дождавшись, когда
компания возродит былую славу.
В этой истории есть урок, который, возможно, поможет
вам избежать разочарований в будущем. Не важно, какой
сильной кажется компания сегодня, она не будет
оставаться наверху вечно. Если ее называют «голубой

фишкой» или компанией мирового уровня, это не спасет
компанию, чье время прошло; слова помогут не больше,
чем корень прилагательного «великий» в ее названии
помог Великобритании сохранить власть над миром.
Еще долго после того, как Великобритания потеряла
свою империю, ее подданные продолжали думать, что их
страна так же сильна и могущественна, то же самое
акционеры думали и про U. S. Steel.
International Harvester, доминирующая в производстве
сельскохозяйственного оборудования, достигла пика в
1966 г. и больше никогда до него не поднималась, хотя и
пыталась переломить свою удачу, сменив название на
Navistar. Johns-Manville, когда-то первая компания по
производству изоляционных и строительных материалов,
была наверху в 1971 г. The Aluminum Company of America,
больше известная как Alcoa, жемчужина на Уолл-стрит в
1950-х гг., когда страна открыла алюминиевую фольгу,
алюминиевый профиль и алюминиевые лодки, доросла до
$23 за акцию (с учетом дробления) в 1957 г. Потом такой
цены на нее не видели вплоть до 1980-х.
General Motors, лидер автомобилестроения во всем мире,
самая первоклассная из всех «голубых фишек»
автомобильных компаний, достигла пика в октябре 1965го. В дальнейшем такой цены не было почти тридцать лет.
Сегодня GM остается крупнейшей компанией в
Соединенных Штатах, лидером продаж, но далеко не
самой выгодной. Где-то в 1960-х ее рефлексы стали
замедляться.
Из-за границы вторглись немцы со своими Volkswagen и
BMW, и японцы с Toyota и Honda. Атака была нацелена
прямиком на Детройт, и GM отреагировала медленно.
Более молодая и агрессивная компания, возможно, и
приняла бы этот вызов, но старая GM привыкла к своим
путям.
Она продолжала делать большие автомобили, хотя могла
видеть, что потребители, как сумасшедшие, покупают
маленькие иностранные машины. Прежде чем построить

новые модели, способные конкурировать с зарубежными,
нужно было модернизировать устаревшие заводы. Это
стоило миллиарды долларов, и к тому времени, когда
модернизация была завершена и с конвейеров GM
покатились маленькие автомобили, публика уже снова
переключилась на более крупные машины.
30 лет крупнейшая промышленная компания в
Соединенных Штатах не приносила крупных доходов. Но
даже если бы вы могли предсказать такой итог в 1965-м,
когда GM была на пике славы и удачи, никто бы этому не
поверил. Скорее поверили бы в то, что Элвис Пресли поет
под фонограмму.
А теперь перейдем к IBM, которая достигла среднего
возраста в конце 1960-х, примерно во времена спада GM. С
начала 1950-х IBM имела прекрасные показатели и очень
популярные акции. Ей принадлежала лидирующая марка,
компания была символом качества: логотип IBM был
почти так же знаменит, как и бутылка Coca-Cola. Компания
выигрывала награды за качественное управление, другие
компании учились у нее вести дела. Уже в 1980-е она
попала в бестселлер «В поисках совершенства» [36].
Акции компании рекомендовали все биржевые брокеры
как самые надежные из надежных. Для управляющих
паевыми фондами IBM была обязательной для
инвестирования. Нужно было быть большим оригиналом,
чтобы не владеть IBM.
Но с IBM случилось то же самое, что и с GM. Инвесторы
были под таким впечатлением от ее результатов в
прошлом, что не заметили происходящего в настоящем.
Люди перестали покупать большие компьютеры, которые
находились в центре бизнеса IBM. Рынок больших
компьютеров больше не рос. Линейку персональных
компьютеров IBM со всех сторон атаковали конкуренты,
выпускающие более дешевые модели. Прибыли компании
просели и, как вы уже можете предположить, то же самое
произошло и с ценами на акции.

К настоящему моменту вам, наверное, уже хочется
спросить, что же заставляет людей вкладывать средства в
скучные старые компании, такие, как IBM, GM или U. S.
Steel? На это может быть несколько причин. Во-первых,
вложения в крупные компании менее рискованны,
поскольку они с огромной вероятностью не выйдут из
бизнеса. Во-вторых, они наверняка платят дивиденды. Втретьих, у них есть ценные активы, которые могут быть с
выгодой проданы.
Такие корпоративные «старички» были всюду, все
видели, а по пути приобрели ценную собственность всех
видов. На самом деле, изучать историю и финансовые
документы старых компаний может быть так же
интересно, как рыться на чердаке богатой старой тетушки.
Никогда не знаешь заранее, какой бриллиант можно
отыскать в темном углу. Будь это земля, здания,
оборудование, акции и облигации, находящиеся в банке,
или более мелкие компании, которые «старички»
приобрели за время своего существования, у старых
компаний есть весомый капитал. Акционеры ведут себя
как родственники старых богатых тетушек в ожидании
наследства.
Всегда есть шанс, что старая компания переломит свою
судьбу, как это произошло с Xerox и American Express в
последние пару лет.
С другой стороны, когда старая компания спотыкается
или оступается, ей может потребоваться 20, а то и 30 лет,
чтобы вернуться в дело. Терпение — добродетель, но она
не слишком хорошо вознаграждается, когда вы владеете
акциями компании, чьи лучшие годы остались в прошлом.

Корпоративная «мыльная опера»
Среди компаний много таких, которые продолжают свой
путь. Наблюдать за ними — все равно что смотреть
«мыльную оперу». Если они не женятся (это называется
слиянием), то они разводятся («изъятие инвестиций» или
«отпочковавшиеся компании»). Кроме того, бывают еще и

захваты, когда она компания поглощает другую. Когда
компания, которую вот-вот поглотят, не бросается в драку,
это называется дружеским поглощением. Когда же она
возражает и начинает борьбу, пытаясь увильнуть, мы
называем это враждебным поглощением.
На самом деле это не так плохо, как звучит, потому что в
мире финансов поглощение считается вполне приемлемым
поведением. Это происходит из-за распространения сфер
влияния, потому что, став публичной, компания больше не
может контролировать, кто является ее владельцами. Она
может попытаться защитить себя от поглощения, но это
редко кому удается. И, поскольку у них есть право сделать
это с кем-то еще, они не могут слишком злиться, когда их
пытаются захватить.
При поглощении присоединяемая компания теряет свою
независимость и становится подразделением другой
фирмы. Хорошим примером этого может быть Kraft.
Компания была когда-то независимым производителем
сыров со своими собственными акциями, которые мог
купить кто угодно. Kraft принадлежала отдельным людям,
а также паевым и пенсионным фондам. Затем на сцене
появилась Philip Morris.
Директора Philip Morris решили, что недальновидно
продавать сигареты и ничего больше. Поэтому они начали
поглощать другие компании, производившие сыр и пиво.
Очень давно они купили Miller Brewing Company,
Wisconsin Tissue, 7UP и General Foods. В 1982 г. они
приобрели Entenmann’s и вошли в бизнес по производству
пончиков, а 1988-м — поглотили Kraft.
Поглощения происходят следующим образом:
приобретающая компания покупает все акции у тысяч
различных владельцев поглощаемой, в данном случае
Kraft. Приобретающая компания (в данном случае — Philip
Morris) сделала «предложение о поглощении» по
фиксированной цене. Как только Philip Morris заполучил
51% акций Kraft, дело было сделано. Это контрольный

пакет, и, владея им, легко убедить владельцев оставшихся
49% акций Kraft продать свои акции.
Дружеские поглощения быстры и приятны. Если в
компании дела идут не очень хорошо, ее акционеры будут
только рады смене управления. В большинстве случаев
они рады продать свои акции, потому что приобретающая
компания предлагает гораздо более высокую цену по
сравнению с текущим рейтингом на фондовом рынке.
Стоимость акций компании-цели может за один вечер
удвоиться или даже утроиться после объявления о
поглощении.
Враждебное поглощение может превратиться в нокдаун,
затяжную битву в судах или даже в торговую войну, если
две или больше компаний охотятся за одной и той же
целью. Такие баталии могут длиться месяцами. Порой
случается, что блоха проглатывает слона, но обычно все
бывает наоборот, и приобретающая компания больше
поглощенной.
Обычно когда большая компания начинает искать
кандидатов на поглощение, у нее в банке столько денег,
что она не знает, куда их применить. Она может послать
дополнительные средства акционерам в виде специальных
дивидендов или бонуса, но люди, управляющие
компаниями, скажут вам, что рассылка бонусных чеков
далеко не так увлекательна, как планирование поглощения
и использование лишних средств на его финансирование.
Какой бы бизнес они ни планировали поглотить, они
убеждены, что смогут управлять им лучше и с большей
прибылью, чем его текущие руководители. Так что эти
сделки связаны не только с деньгами. Они имеют
отношение и к самолюбию.
Самые успешные слияния и поглощения — это те, где
обе стороны занимаются примерно одним и тем же или, по
крайней мере, имеют что-то общее. В романтических
отношениях мы называем это поисками подходящего
партнера. В бизнесе — эффектом синергии делового
сотрудничества.

Georgia Pacific, гигант лесозаготовок, однажды
поглотила две более мелкие лесозаготовительных
компании Puget Sound Pulp & Timber Co и Hudson Pulp &
Paper, таким образом расширив сферу своей деятельности.
Это был классический эффект синергии, потому что все
три компании находились в лесозаготовительном бизнесе.
Они получили выгоду от того, что объединились под
одной крышей, точно так же, как супруги получают выгоду
от вступления в брак: двое (в данном случае — трое) могут
тратить на жизнь меньше, чем один.
Еще один пример классического эффекта синергии —
это поглощение компанией Hershey фирмы H. B. Reese
Candies, состоявшееся в 1960-х гг. Оно было
стратегическим альянсом между знаменитыми «чашками»
[37] с арахисовым маслом и знаменитой шоколадной
плиткой. С тех пор они жили долго и счастливо.
PepsiCo прекрасно справилась с многочисленными
поглощениями Kentucky Fried Chicken, Taco Bell и Pizza
Hut, а также многих других компаний. Определенно,
существует синергия между фаст-фудом и газированными
напитками. Рестораны быстрого питания PepsiCo продают
много пепси вместе с тако, цыплятами и пиццей.
В случае с Philip Morris немного сложнее обнаружить
синергию между сигаретами, сыром, пивом, пончиками и
туалетной бумагой, если только не понимать, что компания
скупала торговые марки, пользующиеся спросом у
потребителей.
Есть некая ироничная синергия в поглощении компанией
Heinz производителя тунца Star Kist, картофеля Ore-Ida и
Weight Watchers, выпускающей продукты для снижения
веса. Одна часть компании продает продукты, другая
торгует диетами. Люди смеются над Weight Watchers, но
Heinz понимала, как сделать из этого торговую марку и
продала продукт в магазины. Он стал просто золотой
жилой.
Sara Lee, когда-то известная как Kitchens of Sara Lee
захватила Booth Fisheries, Oxford Chemical и Fuller Brush,

прежде чем переключиться на пылесосы, поглотив
Electrolux. В какой-то момент они одновременно
продавали пирожные и оборудование для сбора крошек от
пирожных. Такую синергию можно назвать только
притянутой за уши. Но самая умная вещь, которую сделала
Sara Lee, — это поглощение Hanes, выпускавшей колготки
и чулки L'eggs, полюбившиеся половине женщин в стране.
L'eggs сразу имели успех, но Sara Lee превратила этот
успех в оглушительный.
Когда компания поглощает ряд других, с которыми у нее
нет практически ничего общего, результат называется
конгломератом. Конгломераты были популярны 30–40 лет
назад, а потом вышли из моды, поскольку большинство из
них не сумело оправдать ожидания. Их руководители
обнаружили, что нелегко управлять бизнесом других
людей.
Мировой рекорд конгломерации, возможно,
принадлежит компании U. S. Industries, которая в какой-то
момент своего существования поглощала другие компании
чуть ли не каждый день. Другим чемпионом по созданию
конгломератов был Чарльз Блудорн из Gulf & Western. Не
было такой компании, которую ему не хотелось поглотить.
Он набрал их так много, что Gulf & Western называли
Engulf and Devour [38]. Блюдорн совершил так много
поглощений, что после его смерти акции Gulf & Western
пошли вверх! Акционеры считали, что новые
руководители продадут часть приобретений Блудорна с
хорошей выгодой, и именно так и произошло. Gulf &
Western стала Paramount Communications, пока Paramount
не была поглощена компанией Viacom.
Была еще и American Can, поглотившая множество
компаний — от горнодобывающих до магазина музыки и
развлечений Sam Goody. Получившиеся вагон и маленькая
телжка слились с Smith Barney и the Commercial Credit
Company и стали называться Primerica. Последняя купила у
American Express компанию Shearson и влилась в Smith

Barney. Затем Primerica купила Travelers Insurance и
изменила название на Travelers Group.
Наконец, существует ITT, которая «вступала в брак»
чаще, чем Элизабет Тейлор [39]. С 1961 г. в ее истории
насчитывается не меньше 31 слияния и поглощения.
Позднее шесть из них компания продала. В списке
поглощений были Avis Rent-A-Car, Continental Baking,
Levitt Furniture, Sheraton Hotels, Canteen Corp., Eaton Oil,
Minnesota National Life, Rayonier, Thorp Finance, Hartford
Insurance и Pennsylvania Glass Sand. По пути ITT подобрала
Caesar’s World и Madison Square Garden.
В течение 25 лет вся эта бурная деятельность не
принесла ITT ничего хорошего. Курс акций стоял на месте.
В 1990-х гг. компания вернула себя в форму, снизив цены
и выплатив долги, и стоимость акций утроилась в 1994–
1995 гг.

Вымирающие компании
Компании умирают каждый год. Некоторые — молодыми.
Они пытаются продвинуться слишком далеко и слишком
быстро на заемные деньги, которые не могут вернуть, и
терпят крах. Некоторые умирают в среднем возрасте,
поскольку в их продуктах обнаруживаются дефекты или
вещи выходят из моды, и люди перестают их покупать.
Может быть они попали не в тот бизнес, или в тот бизнес в
неправильное время, или, что хуже всего, в неправильный
бизнес не в то время. Большие компании погибают точно
так же, как и более мелкие и молодые. American Cotton Oil,
Laclede Gas, American Spirits, Baldwin Locomotive, Victor
Talking Machine и Wright Aeronautical когда-то были
достаточно крупными и важными, чтобы попасть в индекс
Доу — Джонса, но сейчас их нет, и кто их помнит? То же
самое случилось с Studebaker, Nash, Hudson Motors,
Remington Typewriter и General Leather.
Для компании единственный способ продлить свое
существование, избежав гибели — отдаться другой

компании. Часто компании также оттягивают свою смерть,
ища защиту в суде по делам о банкротстве.
Компании могут обратиться в такие суды, когда не могут
оплачивать счета и им нужно время, чтобы разработать
план. Так что они прибегают к главе 11 Кодекса США о
банкротстве, которая позволяет оставаться в бизнесе и
постепенно выплачивать долги. Суд назначает доверенное
лицо, чтобы наблюдать за попытками компании выйти из
трудной ситуации и проследить, чтобы все действовали
честно.
Если болезнь неизлечима и у компании нет надежды на
спасение, она может прибегнуть к банкротству, как в главе
7. В этом случае двери закрываются, сотрудники
расходятся по домам, а столы, лампы и компьютеры увозят
на продажу.
Часто во время банкротства различные группы людей,
заинтересованных в компании (сотрудники, поставщики,
инвесторы), ссорятся между собой из-за того, кому и что
достанется. Эти воюющие стороны нанимают дорогих
адвокатов, чтобы заявить о своих претензиях. Адвокаты
получают хорошие деньги, но редко бывает, чтобы
кредиторам выплатили все, что им принадлежало.
Обанкротившимся компаниям никто не устраивает
похороны, но печали и горя может быть много, особенно
среди людей, потерявших работу, а также держателей
акций и облигаций, теряющих деньги или свои
инвестиции.
Компании очень важны для здоровья и процветания
страны, так что очень плохо, что нигде нет мемориала
ушедших. Возможно, защитники исторического наследия
должны установить таблички в тех местах, где умершие
компании когда-то вели бизнес. Должна существовать
книга, где рассказывается история интересных компаний,
исчезнувших с экономического горизонта, и говорится о
том, как они жили, умерли и что сделали для развития
капитализма.

Экономический климат
Компании существуют в определенном экономическом
климате. Их выживание зависит от окружающего мира так
же, как и жизнь растений и людей. Им нужен прочный
запас капитала, который еще называют денежным запасом.
Что бы они ни делали, им нужны покупатели и поставщики
материалов, с которыми они работают. Им нужно, чтобы
правительство позволило им делать свое дело и не душило
налогами и ограничениями.
Когда инвесторы говорят об экономическом климате,
они не имеют в виду солнечную или пасмурную погоду, их
не интересует, зима сейчас или лето. Они говорят о
внешних силах, с которыми компании вынуждены
считаться, и это определяет, будут они получать деньги
или их терять, а в конечном счете процветать или увядать.
Во времена, когда 80% населения имело фермы или
работало на них, экономический климат был напрямую
связан с погодой. Если засуха сжигала зерно или оно
тонуло в дождях, фермеры не могли заработать. А когда у
фермеров не было средств, ближайший магазин и его
поставщики тоже не могли вести дела. Но когда погода
благоприятствовала, земля давала рекордный урожай, и
тогда фермеры несли свою прибыль в тот самый магазин,
что приносило деньги в карманы его владельцев.
Владельцы магазинов пополняли запасы на своих полках,
что давало прибыль их поставщикам. И так далее.
Ничего удивительного, что погода — а не фондовый
рынок — была любимой темой разговоров за ланчем и на
углах улиц. Погода была так важна для выживания, что
книга непритязательных прогнозов погоды «Альманах
фермера» вечно числилась в списке бестселлеров. Сегодня
вы не найдете в этом списке ни одной книги о погоде. Но
книги об Уолл-стрит попадают в него достаточно часто.
Сегодня, когда сельскохозяйственным трудом
занимается менее 1% населения, погода потеряла большую
часть своего влияния. В деловом мире люди не обращают

особого внимания на прогноз погоды, а следят за
приходящимииз Нью-Йорка и Вашингтона сообщениями о
размере процентной ставки, потребительскими расходами
и так далее. Именно антропогенные факторы влияют на
экономический климат.
У экономического климата есть три главных состояния:
жарко, холодно и тепло. Жара заставляет инвесторов
нервничать, а холод вгоняет их в депрессию. На что они
надеются, так это на тепло, которое еще называют зоной
Златовласки [40], когда всего в меру. Но поддерживать это
состояние очень трудно. Большую часть времени
экономика колеблется из одной крайности в другую: от
жары к холоду и обратно.
Давайте вначале поговорим о жаре. Бизнес стремительно
растет, люди толпятся в магазинах, покупая новые
автомобили, новые кровати, новые кассеты и все
остальное. Товары улетают с полок, магазины нанимают
больше продавцов, чтобы управиться с этой суматохой, а
фабрики работают сверхурочно, чтобы выпустить больше
продукции. Когда экономика достигает жаркой фазы,
фабрики производят так много товаров, что продукция
скапливается на всех уровнях: в магазинах, на складах и на
самих фабриках. Владельцы магазинов держат под рукой
побольше товаров, чтобы у них не было дефицита.
Работу может легко найти любой хоть сколько-нибудь
соображающий человек. Для подростков и недавних
выпускников колледжей это лучшее время для того, чтобы
выйти на рынок рабочей силы.
Выглядит все отлично: бизнес всех видов получает
высокие доходы, безработица сокращается, а люди
ощущают себя преуспевающими, уверенными в
завтрашнем дне и работе. Именно поэтому они покупают
все, что видят. Но в мире финансов горячая экономика
считается плохой. Она огорчает профессиональных
инвесторов на Уолл-стрит. Если вы обратите внимание на
деловые новости, то увидите заголовки: «Экономика

сильна, нация процветает, фондовый рынок упал на 100
пунктов».
Главная проблема в том, что горячая экономика и
слишком большое процветание приведут к инфляции —
техническое название повышения цен. Спрос на товары и
услуги высок, из чего следует нехватка материалов и,
возможно, рабочей силы. Когда возникает дефицит чегото, цены растут. Производители автомобилей больше
платят за сталь, алюминий и т.д., так что растет цена на
машины. Когда сотрудники начинают ощущать давление
высоких цен, они требуют повышения оплаты.
Одно повышение цен ведет к другому, и бизнес и
наемные работники по очереди пытаются догнать
последнее увеличение. Компании больше платят за
электричество, материалы и сотрудников. Сотрудники
приносят домой больше денег, но тут же теряют это
преимущество, потому что все, что они могут купить,
становится гораздо дороже, чем было. Владельцы земли
поднимают арендную плату, чтобы компенсировать
повышение цен. Очень скоро инфляция выходит из-под
контроля, и цены поднимаются на 5%, 10%, а в крайних
случаях даже на 20% в год. С 1979 по 1981 г. уровень
инфляции в Соединенных Штатах выражался двузначным
числом.
Чтобы строить новые магазины и расширять фабрики,
многие компании занимают деньги на оплату своих
проектов по реконструкции. Тем временем множество
потребителей пользуются кредитными картами, чтобы
оплатить все то, что они покупают. В результате растет
спрос на банковские ссуды.
Видя толпы, выстроившиеся за кредитами, банки и
финансовые компании следуют по стопам
автопроизводителей и других компаний. Они тоже
повышают цены, изменяя процентную ставку по кредитам.
Вскоре вы видите, что стоимость денег повышается
одновременно с ростом цен. Единственные цены, которые
падают, — это цены на акции и облигации. Инвесторы

избавляются от акций, поскольку волнуются, что компании
не смогут повышать доходность достаточно быстро, чтобы
соответствовать инфляции. Во время инфляции конца
1970-х — начала 1980-х стоимость акций и облигаций
значительно снизилась.
Но горячая пора не может длиться вечно. В конце
концов, вслед за ней наступает перерыв, вызванный
высокой стоимостью денег. При более высоких
процентных ставках на ипотеку, автомобильные кредиты,
кредитные карты и т.д. меньше людей могут покупать
дома, машины и так далее. Так что они остаются там, где
живут, и откладывают покупку нового дома. Или ездят на
старой развалюхе и не покупают новый автомобиль.
Неожиданно в автомобильном бизнесе возникает
внезапный спад, и Детройт с трудом продает свой
огромный запас последних моделей. Автопроизводители
идут на уступки, и цены на машины начинают немного
снижаться. Уволены тысячи сотрудников автомобильных
предприятий, и безработица растет. Люди, лишившиеся
работы, не могут покупать вещи, и они урезают свои
расходы.
Вместо того чтобы поехать в Disney World, они остаются
дома и смотрят канал Disney. Это наносит удар по
гостиничному бизнесу в Орландо. Вместо того чтобы
купить новый осенний гардероб, они достают
прошлогодние вещи и ходят в них. Это мешает бизнесу по
производству одежды. Магазины теряют клиентов, а
нераспроданный товар пылится на полках.
Цены скачут туда-сюда, и бизнес всех уровней пытается
вернуть деньги в свои кассы. Проходит еще больше
увольнений, появляются новые лица в очереди за пособием
для безработных, больше пустых магазинов и больше
семей, урезавших расходы. За каких-то несколько месяцев
экономика переходит от горячего состояния к холодному.
Если похолодает еще чуть-чуть, вся страна рискует уйти в
глубокую экономическую заморозку, которую называют
рецессией.

Список всех рецессий со времен Второй мировой войны
приведен в таблицах 7 и 8. Вы можете увидеть, что они
длятся в среднем 11 месяцев, и за это время примерно 1,62
млн человек теряют работу.
Во время рецессии плохое состояние бизнеса
превращается в ужасное. Компании, продающие
безалкогольные напитки, гамбургеры, лекарства — то, без
чего люди не могут обойтись, или то, что они легко могут
себе позволить, — могут пройти рецессию без особых
проблем. Компании, которые продают крупные вещи,
такие как автомобили, холодильники и дома, имеют во
время рецессии серьезные проблемы. Они могут потерять
миллионы и даже миллиарды долларов, и даже если на их
банковских счетах достаточно средств, чтобы
продержаться, они сталкиваются с перспективой
банкротства.

Многие инвесторы знают, как обезопасить свои портфели
во время рецессии. Они покупают только акции

McDonald’s, Coca-Cola, Johnson & Johnson и других
компаний роста, которые преуспевают в холодном
климате. Они не обращают внимания на «плюшки» от
General Motors, Reynolds Metals или U. S. Home Corp — то
есть на «циклические» компании, страдающие в холодном
климате. Циклические компании продают дорогие
продукты, выпускают части для таких продуктов или
сырье, используемое для дорогих товаров. В рецессии
потребители перестают покупать то, что дорого.
Идеальная ситуация для компаний и их инвесторов —
это зона Златовласки: не слишком жарко, не слишком
холодно. Но такие периоды долго не длятся. Большую
часть времени экономика либо нагревается, либо остывает,
хотя сигналы об этом бывают такие запутанными, что
часто трудно сказать, каким путем мы движемся.
Правительство не может контролировать многое, в
особенности — погоду, но оказывает большое влияние на
экономический климат. Из всего, что делает федеральное
правительство (от борьбы с войнами до борьбы с
бедностью), возможно, самая важная его работа — это
удерживать экономику от жары и холода. Если бы
правительство этим не занималось, у нас уже снова была
бы еще одна Великая депрессия.
Федеральное правительство сейчас гораздо больше, чем
шестьдесят лет назад, во время Великой депрессии. Тогда
у него не было такого экономического влияния. Не
существовало социальных пособий, социального
страхования, министерства жилищной политики и многих
других министерств, которые есть сегодня. В 1935 г. весь
федеральный бюджет составлял $6,4 млрд — примерно
одну десятую часть всей экономики США. Сегодня он
составляет $1,5 трлн, почти четверть всей экономики.
Был пройден важный рубеж: в 1992 г. в местных и
федеральных правительствах, а также в правительстве
штата работало больше людей, чем на производстве. Этот
так называемый публичный сектор выплачивает так много
зарплат и забрасывает в экономику так много средств, что

не позволяет ей оказаться в состоянии глубокой заморозки.
Хорошо или плохо идут дела у бизнеса, миллионы
правительственных служащих, а также те, кто получает
социальные выплаты и пособия, будут иметь деньги, чтобы
потратить. А когда людей увольняют, они несколько
месяцев получают пособия по безработице, пока
подыскивают себе другое место.
Обратная сторона этой истории в том, что правительство
не в полном порядке. У него огромный дефицит бюджета,
поглощающий инвестиционный капитал и удерживающий
экономику от такого быстрого роста, который был
характерен для нее раньше. Слишком много хорошего
оборачивается дурным.
Институция, отвечающая за контроль экономического
климата, — это Федеральная резервная система (ФРС). У
нее есть свои способы подогревать или охлаждать
ситуацию, не доводя ее до взрыва, но добавляя или изымая
деньги. Учитывая ее огромную важность, удивительно, что
так мало людей знают, чем она занимается.
Во время опроса, проведенного несколько лет назад,
некоторые люди сказали, что это национальный парк, а
другие посчитали ее сортом виски. На самом деле это
централизованная банковская система, которая
контролирует сумму денег в обращении. Когда экономика
слишком остывает, ФРС делает две вещи: она понижает
процентную ставку, которую банки должны платить,
занимая деньги у правительства. Это заставляет банки
понизить проценты, которые они устанавливают для
клиентов, так что люди могут позволить себе брать больше
кредитов и покупать больше домов и машин. Экономика
начинает разогреваться.
Также ФРС дает деньги непосредственно банкам, чтобы
они могли дать в долг больше средств. Такое вливание
заставляет процентные ставки снизиться. И в
определенных ситуациях правительство может потратить
больше денег и стимулировать экономику так, как это
делаете вы каждый раз, когда идете в магазин.

Если экономика слишком разогрелась, ФРС применяет
обратный подход: она повышает процентную ставку и
забирает деньги из банков. Это сокращает сумму денег в
обращении, и процентные ставки растут. Когда это
происходит, банковские кредиты становятся слишком
дорогими для многих потребителей, и они перестают
покупать дома и машины. Экономика начинает остывать.
Бизнесмены теряют свой бизнес, их сотрудники теряют
работу, владельцы магазинов сидят в пустых залах и
начинают понижать цены, чтобы привлечь покупателей.
Затем, в какой-то момент, когда экономика достаточно
остыла, ФРС вмешивается и снова ее разогревает. Этот
процесс идет бесконечно, и Уолл-стрит всегда трясет из-за
него.
За последние пятьдесят лет у нас было девять рецессий,
так что за свою жизнь вы наверняка столкнетесь с
десятком или больше. Каждый раз, когда происходит нечто
подобное, вы будете слышать от репортеров и ведущих
телевизионных программ, что страна разваливается на
куски и владеть акциями слишком рискованно. Следует
помнить, что мы выходили из каждой рецессии, в том
числе и из той, которая превратилась в Великую
депрессию. В таблицах 7 и 8 показано, что в среднем
рецессия длится 11 месяцев и за это время 1,62 млн
человек теряют работу, в то время как период
восстановления длится 50 месяцев, при этом появилось
9,24 млн рабочих мест.
Опытные инвесторы понимают, что стоимость акций
может упасть в ожидании рецессии или из-за того, что
Уолл-стрит беспокоится из-за инфляции, но в том, чтобы
пытаться предсказывать каждое движение, нет смысла,
поскольку экономический климат непредсказуем. Вы
должны верить, что инфляция рано или поздно кончится и
рецессия пройдет.

Быки и медведи
В обычный день торгов одни акции поднимаются в цене, а
другие падают. Но иногда происходит стихийное массовое
движение, когда стоимость тысяч акций движется в одном
направлении, как быки в Памплоне [41]. Если это
движение является восходящим, мы называем его бычий
рынок.
Когда быки начинают свой бег, порой каждую неделю
девять из десяти акций достигают новых рекордов. Люди
торопятся купить так много акций, как только могут. Они
чаще общаются со своими брокерами, чем с лучшими
друзьями. Никто не хочет упускать хороший шанс.
Пока все в порядке, миллионы акционеров радостно
ложатся спать и просыпаются счастливыми. Они поют в
душе, насвистывают на работе, переводят старушек через
дорогу и каждый вечер пересчитывают свалившиеся на
них дары судьбы, перебирая выгоды от своего портфеля.
Но бычий рынок не длится вечно. Рано или поздно
массовое движение разворачивается в другую сторону.
Стоимость акций падает, и каждую неделю девять из
десяти достигают новых минимумов. Люди, которые
рвались покупать акции, когда курс шел вверх, мечтают
избавиться от них, когда курс идет вниз, полагаясь на
теорию о том, что любая акция, проданная сегодня,
получит лучшую цену, чем та, которую удастся продать
завтра.
Когда стоимость акций падает на 10% от последнего
максимума, это называют коррекцией. В ХХ в. у нас было
53 коррекции, в среднем они происходили раз в год или
два. Когда цена на акции падает на 25% или больше, это
называют медвежьим рынком. Из 53 коррекций 15
перешли в медвежий рынок. В среднем это одна из шести.
Никто не знает, кто ввел в обиход термин «медвежий
рынок», но связывать их с финансовыми потерями
несправедливо для медведей. В 50 милях от Уолл-стрит не
найти ни единого медведя, если только не принимать в

расчет медведей в Нью-Йоркском зоопарке, и медведи не
прыгают с пиков так, как это делают акции во время
медвежьего рынка. Может, лучше бы было назвать его
рынком леммингов в честь инвесторов, которые продают
свои акции, потому что их продают все вокруг.
Как мы уже говорили, самый крупный медвежий рынок
(рынок папы-медведя) начался в 1929 г. На рынке мамымедведицы в 1973–74 гг. средняя акция упала на 50%. Был
и еще один медведь в 1982 г., за которым последовал крах
1987, когда индекс Доу — Джонса упал более чем на 1000
пунктов за четыре месяца и на 508 пунктов за день. В 1990м был медведь Саддама Хусейна, когда инвесторы
извелись из-за войны в Персидском заливе. Но с этими
последними медведями справиться было гораздо легче,
чем с крупными зверями в 1929-м и 1973–1974 гг.
Долгий медвежий рынок может подвергнуть испытанию
терпение любого и сбить с толку самых опытных
инвесторов. Не важно, насколько хорошо вы умеете
выбирать акции, они все равно будут падать, и, как только
вы подумаете, что они достигли дна, курс упадет еще
немного. Если вам принадлежат акции паевых фондов, это
вам не поможет, потому что они падают вместе со всеми
другими бумагами. Их судьба связана с судьбой акций,
которые им принадлежат.
Людям, которые купили акции на подъеме в 1929 г. (к
счастью, их было не слишком много), пришлось ждать 25
лет, чтобы добраться хотя бы до цены при покупке. Только
представьте себе: ваши акции провели в «красной зоне»
четверть века! От верхней точки в 1969 г. (перед крахом
1973–1974 гг.) потребовалось 12 лет, чтобы остаться при
своих. Возможно, мы никогда не увидим такого сурового
рынка, как в 1929 г., за которым последовала Великая
депрессия. Но мы не можем игнорировать вероятность
того, что повторится медвежий рынок 1973–1974 гг., когда
за время его существования дети успели окончить школу.
Инвесторы могут избегать коррекции и медвежьи рынки
не больше, чем северяне снежных бурь. За 50 лет владения

акциями вы можете ждать 25 коррекций, восемь или девять
из которых обернутся медведями.
Было бы хорошо, если бы можно было получить
предупреждающий сигнал, чтобы вы могли продать свои
акции и доли в паевых фондах до того, как начнется
медвежий рынок, а потом купить их подешевле. Проблема
в том, что никто еще не нашел способ его предсказать.
Иногда кто-нибудь объявляет о приближении медведя и
становится на один вечер знаменитостью — биржевого
аналитика Элейн Гарзарелли чествовали за предсказание
краха 1987 г. Но вы никогда не услышите о том, как кто-то
предсказал два медвежьих рынка подряд. Что вы
услышите, так это хор «экспертов», объявляющих, что
видят медведя, который никогда не покажется.
Поскольку все мы привыкли предпринимать действия,
чтобы защититься от снежных бурь и ураганов, вполне
естественно, что мы попытаемся что-то сделать, чтобы
защититься от медвежьих рынков, хотя это именно тот
случай, когда подготовка в стиле бой-скаутов больше
вредит, чем помогает. Инвесторы потеряли гораздо больше
денег, пытаясь предугадать коррекции, чем во время самих
коррекций.
Одна из худших ошибок, которую вы можете совершить,
— это все время переключаться с одних акций (или паевых
фондов) на другие, надеясь избежать грядущей коррекции.
Также ошибкой будет и сидеть со своими деньгами и
ждать коррекции, чтобы начать инвестировать в акции.
Пытаясь обыграть рынок и обойти медведей, люди часто
упускают шанс оседлать быков.
Обзор S&P 500, начинающийся с 1954 г., показывает, как
дорого избавляться от акций во время коротких периодов,
когда их стоимость совершает самые большие скачки.
Если бы вы держали все свои средства в акциях в течение
этих сорока лет, ваш годовой доход от инвестиций
составил бы 11,5%. Но если бы вы были без акций в
течение сорока самых выгодных месяцев этих десятилетий,
ваша выгода от инвестиций упала бы до 2,7%.

Мы уже говорили об этом, но стоит повторить.
Приведем еще статистические данные, которые говорят о
многом. Начиная с 1970 г., если вы были достаточно
невезучи, чтобы вложить в акции $2000 в пиковый день на
рынке в каждый успешный год, ваш годовой доход
составит 8,5%. Если вы идеально выбрали время и
инвестировали свои $2000 в самую низкую точку рынка в
каждый успешный год, ваша годовая прибыль составит
10,1%. Таким образом, разница между правильным и
неправильным временем — 1,6%.
Разумеется, вам хочется быть удачливым и получить
дополнительно 1,6%, но вы пройдете плохие времена без
потерь, если сохраните свои инвестиции в акции.
Покупайте доли в хороших компаниях и держите их и в
горе, и в радости.
Существует хорошее решение проблемы медвежьего
рынка. Составьте себе график покупки акций или долей
паевых фондов так, чтобы вкладывать небольшое
количество денег каждый месяц, каждые четыре месяца
или каждые полгода. Это позволит вам отрешиться от драм
быков и медведей.

Глава 4

Невидимые руки
Богатые люди: кто они и как добились того,
что имеют
Каждый год Forbes публикует список четырех сотен самых
богатых людей в Соединенных Штатах. Это издание
популярно среди бизнесменов так же, как и Sports
Illustrated у спортсменов. Это интересное чтение, потому
что оно рассказывает, кто эти люди, что сделало их
богатыми и как страна меняется с годами.
Когда Forbes впервые опубликовал свой список в 1982
г., первое место принадлежало Дональду К. Людвигу,
судоходному магнату. За ним следовал Дж. Пол Гетти,

получивший солидное наследство. Пятеро из первой
десятки принадлежали семье Хант, которая бурила
скважины в земле Техаса и нашла множество нефтяных
фонтанов, что напоминает нам о высказывании,
приписываемом Гетти, который так говорил о способе
добиться успеха в мире: «Вставай рано, работай много,
найди нефть».
В этот список пробрались Рокфеллеры и Дюпоны, Фрик,
Уитни, один или два Меллона — все это огромные
семейные состояния, восходящие к XIX в. Слово
«наследство» появляется в биографических справках как
минимум 65 раз, и вдобавок к этим 65 наследникам есть по
крайней мере 12 отпрысков, занимающих влиятельное
положение в семейных предприятиях: Марс в
кондитерской компании Mars, Дисней, Буш в
пивоваренной корпорации Busches, Джонсон в Johnson &
Johnson.
В списке 1993 г. старых состояний гораздо меньше, чем
было в 1980-х, что наталкивает на несколько мыслей о
богатстве в Америке. Во-первых, даже миллиардерам не
просто удержать свои деньги. Налоги на наследство
наносят большую брешь любому крупному состоянию,
переходящему от одного поколения к другому. Если
наследники не будут осторожны и не будут мудро
вкладывать свои средства, они могут потерять миллионы
так же быстро, как их предки их заработали.
Во-вторых, Америка все еще является страной
возможностей, где умные молодые люди, такие как Билл
Гейтс из Microsoft, могут попасть в список Forbes,
опередив Рокфеллеров, Меллонов, Гетти и Карнеги.
В списке 1993 г. перед Гейтсом оказался Уоррен Баффет,
который заработал $10 млрд на том, что вы собираетесь
сделать (если вы, конечно, уже дошли до этого места в
книге), — выбирая акции. Баффет — первый из
акционеров, достигший верхней позиции в списке богачей.
Он следовал простой стратегии: никаких фокусов,
никаких уловок, никакой игры на рынке. Просто покупать

акции хороших компаний и держать их до тех пор, пока
они не станут очень скучными. Результаты же получились
совсем не скучными: $10 000, вложенных Баффетом 40 лет
назад, когда он начинал свою карьеру, стоили бы сегодня
$80 млн. Большая часть доходов поступила от акций
компаний, о которых вы слышали и которые можете
купить сами, таких как Coca-Cola, Gillette и Washington
Post. Если вы когда-нибудь начнете сомневаться в том, что
вкладывать деньги в акции — это умный ход, еще раз
вспомните историю Баффета.
Если рассматривать Дюпонов как одну личность, только
43 человека из 400 в списке Forbes 1993 г. получили свои
деньги путем наследования. Мы видим меньше сыновей и
дочерей вчерашних магнатов и больше героев Горацио
Элджера [42], имевших скромное происхождение и
поднявшихся до самого верха благодаря отваге, удаче и
хорошей идее. Гарри Хелмсли, муж Леоны и владелец
множества отелей, начал свою деловую карьеру как клерк
в почтовой службе агентства недвижимости. Дэвид
Геффен, музыкальный магнат, работал в почтовой службе
агентства Уильяма Морриса. Рэй Крок, один из первых
владельцев ресторанов сети McDonald’s, был
коммивояжером, продающим миксеры. Сэм Уолтон,
основатель Walmart, работал менеджером-стажером в
магазине J. C. Penney. Генри Росс Перо был менеджером
по продажам в IBM, а Куртис Лерой Карлсон, король
марок, сын шведского иммигранта, владевшего
продуктовым магазином, нанял своих младших братьев
разносить за него газеты за небольшое вознаграждение,
продавал мыло в Procter & Gamble, зарабатывая $110 в
месяц, а потом основал Gold Bond Trading Stamp Company,
заняв $50.
В первых четырех сотнях можно найти множество
недоучек, начиная с Билла Гейтса, вундеркинда из
Microsoft, бросившего Гарвард, чтобы возиться с
программным обеспечением и изобретать операционную

систему, которая стоит на большинстве персональных
компьютеров в мире.
Далее там есть Кирк Керкорян, сын армянского
иммигранта, выращивавшего фрукты, не окончивший
школу; Лекс Векснер, основатель магазинов Limited,
бросивший юридическую школу; Пол Аллен, основавший
Microsoft вместе с Гейтсом и оставивший университет
штата Вашингтон; Тед Тернер из Turner Broadcasting,
исключенный из Брауна, но позднее вернувшийся за
докторской степенью; Лоуренс Дж. Эллисон из Oracle
Computers, недоучившийся в университете Иллинойса;
Дэвид Говард Мердок, сделавший состояние на
недвижимости и корпоративных поглощениях, сын
коммивояжера, бросивший школу школу; Джон Ричард
Симплот, продававший McDonald’s картофель для
картошки фри, сбежавший из дома и бросивший школу
после 8-го класса, чтобы начать работать на сортировке
картофеля и выращивать свиней; Гарри Уэйн Уизенга, еще
один исключенный из колледжа, начавший бизнес по
уборке мусора с побитого старого грузовика и к 31 году
превративший его в крупнейшую в мире компанию по
переработке мусора Waste Management, а потом
обративший внимание на магазин видеокассет в Далласе,
ставший Blockbuster Video.
Не бросайте учиться из-за того, что эти люди так
поступили. Когда они начинали свой бизнес, еще можно
было найти приличную работу без высшего образования,
сегодня же это почти невозможно. К тому же каждый из
них овладел основными навыками, которые нужны, чтобы
преуспеть в бизнесе. Они бросили учебу не для того, чтобы
не работать, они ушли, чтобы основать компанию или
заниматься тем, что для них интересно.
В те дни было множество способов заработать миллиард:
автозапчасти, водопроводные краны с одной рукояткой,
желтые страницы, заменитель сливок, пластиковые чашки,
восстановленные автомобильные покрышки, пластик из
промышленных отходов, таблетки для похудения SlimFast,

гольф-клубы Ping, автострахование с высоким риском,
магазины дьюти-фри, Carnival Cruises, сети пиццерий
(Domino’s и Little Caesar) и агентства по аренде
автомобилей (Enterprise). В списке есть даже адвокат,
сделавший состояние на делах о больной спине.
Некоторые из этих идей, принесших миллиарды
долларов, родились в подвалах, гаражах и магазинчиках в
маленьких городах и выросли на бюджетах, которых
хватило бы только на шнурки. Hewlett-Packard,
компьютерный гигант, вырос из стоивших $538 деталей в
гараже Дэвида Паккарда; Walmart родился из 15-центового
магазина в Ньюпорте, штат Арканзас, потерявшего свою
лицензию и вновь открывшегося в Бентонвилле; Amway
Corp. начиналась в подвале, где Ричард Марвин Девос и
Джей ван Аллен делали биоразлагаемое мыло по формуле,
купленной у химика из Детройта.
Только 31 человек из этой компании зажиточных людей
сделал свое состояние на недвижимости и всего 18 — на
нефти, так что заявление Гетти уже не соответствует
действительности так, как это было раньше. Пара
мультимиллионеров (одним из которых является Чарльз
Шваб) заработала деньги, основав брокерские фирмы и
паевые фонды, еще 30 человек процветают благодаря
кабельной индустрии и средствам массовой информации, а
по крайней мере 20 связаны с электроникой и
компьютерами.
Самое большое изменение по сравнению с 1982 г.
состоит в размере 400 самых больших состояний. В
прошлом можно было попасть в список обладая $100 млн.
В 1995 г. нужно по крайней мере $300 млн только для того,
чтобы быть в конце списка. В начале же его находятся 25
человек, чей чистый доход достигает $2 млрд. В 1982 г.
таких было только пятеро.
Вполне возможно, что, как писал Фрэнсис Скотт
Фицджеральд, богатые «отличаются от вас и меня», но
список Forbes не подтверждает эту мысль. Выясняется, что
богачи бывают самыми разными: высокими, низкими,

толстыми, тощими, красивыми, скромными, с высоким и с
не очень высоким интеллектом, транжирами, скаредами,
прижимистыми и щедрыми. Удивительно, как много
людей держится за свои привычки, поднявшись наверх.
Сэм Уолтон, миллиардер из Walmart, умерший в 1992 г.,
мог купить целый парк лимузинов, вытащив сдачу из
своего кармана, но вместо этого продолжал ездить на
потрепанном «шевроле» с вмятинами от собачьих зубов на
рулевом колесе. Он мог переехать в Париж, Лондон, Рим
или любое другое место, где происходит действие фильма
«Жизнь богатых и знаменитых», но оставался с женой в
доме с двумя спальнями в родном Бентонвиллле.
Уоррен Баффет — еще один человек, который не
позволил финансовому успеху встать между ним и его
родным городом Омахой в штате Небраска. Он продолжает
наслаждаться простыми радостями — хорошей книгой и
игрой в бридж. Гордон Эрл Мур, основатель Fairchild
Semiconductor и один из основателей Intel, каждый день
приезжает в офис на старом пикапе. Можно рассказать
много таких историй о создавших себя миллионерах и
миллиардерах, продолжающих жить скромно, избегающих
публичности и работающих по много часов, хотя они
могут оплачивать счета, палец о палец не ударив. «Жить
тихо» и «избегать прессы» — это фразы, которые часто
появляются в биографиях 400 денежных мешков из
списка Forbes.
Эти люди продолжают заниматься тем, что привело их к
вершине успеха. Это хороший урок для нас всех. Найдите
что-то, что вы любите делать и полностью отдавайтесь
этому, а деньги появятся сами. В конце концов, вы
достигнете положения, когда сможете провести всю жизнь,
сидя около бассейна и потягивая через соломинку
холодный коктейль, но, вполне возможно, вам этого не
захочется. Вы будете получать слишком большое
удовольствие от своей работы, чтобы остановиться.

Как начиналась Coca-Cola
Не было такого, чтобы однажды Господь взглянул с небес
вниз и сказал: «Да будет Coca-Cola!» Создатель не имел
никакого отношения к сладкой газировке, если только вы
не считаете, что он и кола имели какое-то отношение к
появлению на свет доктора Джона Стита Пембертона.
Пембертон приехал в Атланту из Колумбуса, штат
Джорджия, в 1869 г. и занялся патентованными
лекарственными средствами [43], как только понял, что
готов поразить своей продукцией воображение
покупателей.
Это было еще до того, как появилось требование о
правдивости рекламы и Управление за контролем по
качеству пищевых продуктов и медикаментов. Ничто не
мешало Пембертону смешивать ряд ингредиентов
(основным был алкоголь) в домашней ванной, разливать
получившуюся смесь по бутылкам и продавать как
чудесное лекарство. Именно этим и занимались тогда те,
кто разрабатывал патентованные лекарственные средства.
В линейку продуктов Пембертона входили краска для
волос Indian Queen, Gingerine [44], таблетки Triplex Liver и
экзотическая смесь из сахара, воды, экстракта листьев
коки, ореха кола и кофеина. На этикетке говорилось, что
это «средство, стимулирующее активность мозга, и
лекарство от всех нервных расстройств», а в своих
хвалебных речах Пембертон заявлял, что это лекарство
может излечить головные боли, истерику и меланхолию, а
также привести клиента в очень хорошее настроение.
Такой была Coca-Cola вначале.
За первый год Пембертон потратил на рекламу $73,96,
но продал сиропа всего на $50, поскольку клиенты не
купились на его истории. Пять лет спустя напиток все еще
не покупали, и Пембертон устал от попыток убедить
покупателей. Так что он продал рецепт, оборудование,
листья коки и орехи кола аптекарю из Атланты Эйзе
Кэндлеру. За все тот заплатил $2300.

Кандлер был религиозным человеком, предпочитающим
говорить правду. Он убрал из рецепта листья коки, так что
к 1905 г. кокаина в коле не было. Кандлер сделал
правильно, иначе люди могли бы отправиться прямо в
тюрьму, потягивая Coca-Cola, поскольку кокаин был
запрещен в 1914 г. Обновленный рецепт колы — это
тщательно охраняемый рецепт века, который все еще
лежит в сейфе Trust Company в штате Джорджия.
Также Кандлер изменил этикетку, убрав ту часть, где
Coca-Cola заявлялась как «стимулятор для мозга» и
«лекарство от нервных расстройств», а также другие
сомнительные заявления. В 1916 г. он придумал бутылку с
завитками, которую бóльшая часть мирового населения
ассоциирует с колой.
На фабрике Кандлера орехи кола, сахар, вода, кофеин и
несколько секретных ингредиентов, добавленных им
самим, кипятились в гигантских котлах и перемешивались
огромными деревянными лопатками, пока смесь не
загустевала до состояния сиропа. Сироп отправлялся в
аптеки, где добавляли газированную воду и подавали колу
сидящим за стойкой людям. Напиток стал столь
популярным, что аптекарям приходилось нанимать
помощников, которых называли продавцами содовой. Они
разливали сироп и добавляли газировку. Именно так
тысячи подростков по всей стране зарабатывали себе
карманные деньги — после школы они разливали колу.
В 1916 г. Конгресс обложил бизнес новыми налогами, и
Кандлер был в ярости. Чтобы не платить повышенный
налог со своей прибыли, он продал компанию за $25 млн
банкиру из Атланты Эрнесту Вудраффу. Его сын Роберт
стал президентом Coca-Cola.
Вскоре после покупки компании Вудраффы сделали ее
публичной. В 1919 г. они продали миллион акций по $40 за
штуку. Многие предпочли бы никогда не владеть этими
акциями, особенно когда стоимость сиропа взлетела до
небес. Разозленные рабочие, разливавшие напиток по
бутылкам, протестовали против повышения цен и

угрожали разорвать контракты. Были начаты судебные
процессы. Продажи колы упали, и компания оказалась на
грани банкротства.
Благодаря серьезному снижению цен, проведенному
Робертом Вудраффом, Coca-Cola сумела продержаться до
начала Великой депрессии. Для многих компаний это было
тяжелое время, но Coca-Cola процветала. Несмотря на то,
что у людей было мало денег, и они обходились без новых
туфель и новой одежды, колу продолжали покупать.
Вот полезный совет инвесторам: ведите себя, как
бульдог, и не обращайте внимания ни на что, кроме тех
доказательств, которые находятся у вас под носом.
Экономическая ситуация в 1930-х гг. была хуже некуда,
но, поскольку кола была очень прибыльной, стоимость
акций возросла с $20 в 1932 г. до $160 в 1937-м. Только
представьте себе, что вы увеличили свои средства в восемь
раз, когда все вокруг предсказывали конец мира.
Роберт Вудрафф руководил Coca-Cola 30 лет, избегая
репортеров и пытаясь не включать свое имя в бумаги. У
него было несколько домов и по крайней мере одно
большое имение, но он был очень скромен в расходах,
особенно для мультимиллионера. Он не читал книг, редко
слушал музыку или смотрел на картины, если только на
них не было утки или оленя. Он устраивал приемы, но
только потому, что должен был делать это.
Точно так же, как Coca-Cola получила выгоду из чужого
несчастья (Великой депрессии), она извлекла прибыль и из
другого бедствия — Второй мировой войны. Люди во всем
мире смотрели, как американские солдаты пьют колу, и
решали подражать своим героям. Солдаты оказались
самыми эффективными бесплатными героями рекламы за
всю историю коммерческих объявлений.
Именно после войны Coca-Cola стала первой
действительно международной компанией. Ее броские
красные рекламные щиты можно было увидеть на стенах и
зданиях всех шести континентов, иногда их даже
использовали, чтобы прикрыть дыры в стенах. Coca-Cola

стала символом американского стиля жизни. (Но первой на
рынке Советского Союза появилась Pepsi-Cola [45]).
Чтобы получить полную выгоду от владения акциями
Coca-Cola, вам нужно было хранить терпение 20 лет — до
1958 г., когда их стоимость снова взлетела вверх. $5 тыс.,
вложенных в Coca-Cola в 1958 г., в 1972 г. стоили почти
$100 000. В жизни не так много шансов превратить $5000 в
$100 000 за 14 лет, если только вы не выиграете в лотерею
или не сделаете чего-то противозаконного.
Во время краха 1972 г. акции Coca-Cola пострадали
вместе с остальными, быстро упав на 63% и не поднимаясь
три года, до 1985-го. Но терпение вознаграждается: когда
стоимость акций совершила очередной скачок, $5 000
превратились в $50 000 за период с 1984 по 1994 год.
В битве между коммунизмом и Coca-Cola победила кола:
ее позиции все еще сильны, а коммунисты вышли из
бизнеса. Как выяснилось, самая большая угроза для нее
таилась не в Советском Союзе. Ею была Pepsi.
Coca-Cola могла бы купить Pepsi практически за
бесценок в 1930-х гг., когда Pepsi находилась на грани
банкротства. Но этого не произошло, и спустя полвека
Pepsi вышла на охоту за Coca-Cola. В 1984 г. продажи Pepsi
на внутреннем рынке США были выше, чем продажи CocaCola, и сотрудникам штаб-квартиры последней пришлось
подумать о контрударе. В разгар битвы они придумали
диетическую колу, которая изменила всю индустрию
прохладительных напитков и сбросила миллионы лишних
килограммов с талий человечества.
Эпоха Вудраффа закончилась в середине 1950-х гг.,
когда Роберт Вудрафф ушел на пенсию. Он пожертвовал
сотни миллионов на медицину, искусство и Эморийский
университет, он подарил землю, на которой в Атланте был
построен Центр по контролю и профилактике заболеваний.
Он открыл свой кошелек для Art Center Alliance в Атланте,
хотя сам никогда не любил ходить в музеи и слушать
симфонии. Многие из этих даров были анонимными, но
люди решили, что их сделал именно Вудрафф — кто еще в

Атланте мог быть так богат и так щедр? Его стали
называть Мистером Анонимом.
В 1981 г. бразды правления в Coca-Cola принял Роберто
Гойзуэта. Вместе с Доном Кео они составили прекрасную
команду. Эти люди развили международные продажи до
такой степени, что люди в 195 странах пили колу так, как
когда-то пили воду. Если учесть состояние мировых
запасов воды, то, возможно, они даже пили больше колы,
чем воды.
История Гойзуэты примечательна сама по себе. Выходец
из богатой семьи кубинского фермера, потерявшего всю
свою собственность во время революции Кастро. Гойзуэта
работал на Coca-Cola на Кубе, а когда Кастро получил
власть, перевелся в офис компании на Багамах. После
этого Гойзуэта перебрался в штаб-квартиру компании в
Атланте, где продолжил путь наверх по корпоративной
лестнице.
Всемирной популярности Coca-Cola не видно конца, но
Уолл-стрит понадобилось много времени, чтобы это
понять. Некоторые «эксперты» до сих пор этого не
осознали.

Как начиналась Wrigley’s
В 1891 г. Уильям Ригли-младший уехал из Филадельфии в
Чикаго, чтобы стать специалистом по продажам в
мыловаренной компании своего отца. Помимо мыла,
компания производила соду, а покупателям этого продукта
дарили кулинарные книги. Сода была так популярна, что
про мыло было решено забыть.
В какой-то момент руководители компании решили
бросить кулинарные книги и в качестве подарков заказали
жевательную резинку. Она стала так популярна, что они
бросили соду и начали продавать жевательную резинку.
Мятная жевательная резинка Wrigley’s дебютировала в
1893 г., но, как и Coca-Cola, не сразу стала хитом. Тем не
менее к 1910 г. она стала любимой торговой маркой
Америки. В 1915 г., чтобы еще больше увеличить продажи,

Ригли послал бесплатный образец каждому (!) человеку,
которого нашел в телефонных книгах по всей стране.

Campbell’s
Джон Т. Дорранс, химик, отклонил предложения
преподавать в четырех университетах, чтобы заняться
работой в производящей супы компании, принадлежавшей
его дяде Артуру Доррансу и Джозефу Кэмпбеллу. Дорранс
изобрел технологию изготовления сгущенного супа, а
затем выкупил долю своего дяди в компании, став
единоличным владельцем бизнеса. Со стороны дяди это
было ошибкой, потому что Campbell’s продолжала
повышать прибыль и в 1994 г. стоила $11,4 млрд.
В свободное время Дорранс с энтузиазмом выбирал себе
акции, он послушал совета своего брокера и продал все
свои ценные бумаги до катастрофы 1929 г. Этот совет стал
лучшим из возможных.

Levi’s
Леви Штраусс был иммигрантом из Баварии. Он шил
штаны из палаточной ткани и продавал старателям,
приехавшим в Калифорнию, чтобы разбогатеть на золотой
лихорадке 1849 г. Большинство этих старателей вернулись
домой с пустыми руками, Штраусс же разбогател на синих
джинсах. В 1873 г. он получил патент на ткань «деним».
Компания Штраусса оставалась частной до 1971 г., когда
она выставила свои акции на продажу. В 1985 компания их
выкупила обратно и с тех пор так и остается частной.
Levi’s, Campbell’s, Wrigley’s и Coca-Cola появились
более ста лет тому назад, когда жизнь не была такой
сложной, как сегодня, и когда на пути прогресса не стояло
так много юристов. Но это не означает, что у вас не
получится начать бизнес с нуля. Бен и Джерри, Билл Гейтс
и Бернард Маркус сделали это с мороженым,
программным обеспечением и магазинами хозяйственных
товаров.

Как зародилась компания Ben & Jerry
Бен Коэн и Джерри Гринфилд встретились в спортзале
школы на Лонг-Айленде, где семиклассники занимались
физкультурой. Несколько лет спустя они стали хиппи. Бен
бросил колледж, затем работал водителем такси, продавал
гамбургеры, мыл полы, был охранником на ипподроме и
делал горшки. Некоторое время он жил в хижине в
Адирондаке с дровяной печью и без канализации. Чтобы
соответствовать своему образу, он отрастил длинную
бороду и большой живот.
Тем временем Джерри поступил в Оберлин-колледж в
штате Огайо, где вдобавок к обычным предметам научился
дешевым фокусам и проведению игр на карнавале. Он
подавал документы в медицинскую школу, его не взяли, а
затем получил работу лаборанта. Джерри был стройнее
Бена и начал следовать стилю гранж еще до того, как тот
вошел в моду.
Эти двое снова пересеклись в городе Саратога-Спрингс,
штат Нью-Йорк, и решили открыть ресторан, где подают
мороженое. Джерри потратил $5 на курс по производству
мороженого. Взяв $600, которые им удалось отложить, и
еще $2000, взятые в долг у отца Бена, молодые люди
залатали крышу старой бензозаправки в Берлингтоне, штат
Вермонт, покрасили стены и переименовали в Scoop Shop.
Это было в 1978 г.
Посетители Scoop Shop бурно восхищались мороженым.
Оно было густым и сливочным, с большими кусками
фруктов, шоколада и другой начинки. Оно было жирным, с
высоким содержанием холестерина, но в 1978 г. о
холестерине еще никто не беспокоился, и огромные
порции мороженого от Ben & Jerry разлетались в
мгновение ока.
Вскоре Бен и Джерри продавали столько мороженого,
что переросли магазин на заправке. Они решили построить
фабрику. Они могли бы обратиться к венчурным
капиталистам, но вместо этого вышли непосредственно на

фондовый рынок. В 1984 г. они продали 73 500 акций по
$10,50 за штуку и получили примерно $0,75 млн. Для
большого бизнеса это семечки, но этих денег хватало на
строительство.
Чтобы убедиться, что компания останется в руках
местных жителей, Бен и Джерри приняли решение о том,
что во время первоначального предложения акции могут
покупать только жители Вермонта. Штат не был богатым,
так что многие инвесторы покупали по одной акции —
больше они не могли себе позволить. Десять лет спустя
акция стоила в десять раз больше первоначальной цены.
Ben & Jerry — одна из самых интересных публичных
компаний в истории. Руководители приходили на работу в
футболках и комбинезонах и никогда не надевали пиджаки
— да у них никаких пиджаков и не было! Один из своих
вкусов Cherry Garcia Ben & Jerry назвали в честь Джерри
Гарсиа, рок-звезды из группы Grateful Dead. На ежегодных
собраниях Бен клал кирпич себе на живот, а Джерри
разбивал этот кирпич молотком.
Вы не отличили бы руководителей этой компании от
уборщиков. На парковке полно побитых Volkswagen.
Руководители получали немного в сравнении с другими
компаниями — идея была в том, что каждый заслуживает
зарабатывать себе на жизнь, но никто незаслуживает
стремительного обогащения. Небольшой разрыв в
зарплатах был нужен для дружеских отношений между
рядовыми работниками и руководством и для хороших
вечеринок по выходным.
На заводе Бен и Джерри включали рок-н-ролл, чтобы
работники танцевали и прилагали все усилия к работе.
Летом они устраивали в Берлингтоне бесплатные
киносеансы. Они покупали у местных фермеров так много
молока, что оживили молочное производство в Вермонте.
Они даже платили за молоко больше, чтобы поддержать
фермеров. И 7,5% ежегодной выручки шло на
благотворительность.

Где еще, кроме как в Америке, двое хиппи могли
вложить в заказанный по почте пятидолларовый курс и
стать третьими в стране производителями мороженого?
Пару лет назад компания пережила свой кризис среднего
возраста: люди узнали о холестерине и перестали есть
много жирного сливочного мороженого, которым
славились Ben & Jerry.
Компания запустила линию йогуртового мороженого и
мороженого с заменителями молочного жира вместо
сливочного лакомства, которого когда-то жаждали
клиенты.
В 1994 г. Бен ушел в отставку с поста первого лица
компании, хотя по большей части он был главным
дегустатором мороженого. Компания провела конкурс,
чтобы найти Бену замену. Чтобы получить работу, надо
было прислать что-нибудь поинтереснее обычного резюме.
Победитель прислал резюме... в стихах.

Microsoft
Билл Гейтс — это Уильям Генри Гейтс III, родившийся в
1955 г. Он вырос в пригороде Бельвю, штат Вашингтон, и
ходил в местную школу Lakeside. В ней была
компьютерная лаборатория, что для 1960-х гг. было
необычно, и Гейтс полностью использовал это
преимущество.
Билла завораживали, захватывали, приводили в восторг
компьютеры. Он целыми днями сидел в лаборатории
вместе со своим другом и соратником Полом Алленом,
который был на пару классов старше. Компьютеры стали
навязчивой идеей Гейтса, так что его родители даже
приказали оставить их на время. Скрепя сердце Билл
подчинился, но, отказавшись от своего хобби, только
почувствовал его притягательность.
Вскоре Гейтс и Аллен были по горло сыты старыми
фокусами, экспериментируя с примитивным «железом» и
программным обеспечением, существовавшими в те
времена. Инструкций или книг «DOS для чайников» не

существовало: Гейтс и Аллен изобрели DOS. Они были
пионерами программного обеспечения, а в то же время, в
сотнях километров к югу два Стива — Джобс и Возняк —
создавали Apple.
Ученые и инженеры в роскошных исследовательских
лабораториях не могли достичь того, что сделали эти юные
хакеры в джинсах и футболках. Еще не закончив школу,
Гейтс и Аллен стали специалистами в потрясающей новой
отрасли компьютерных программ.
Гейтс поступил в Гарвард на юридический факультет, а
Аллен устроился на работу в маленькую компьютерную
компанию MITS в Нью-Мексико. Разрываясь между
аудиториями, покерным столом и компьютерным залом,
Гейтс вскоре заскучал. Он бросил Гарвард и
присоединился к своему старому другу в Нью-Мексико.
Эти двое парней уже изобрели новый компьютерный язык
BASIC.
MITS наняла Аллена создать версию BASIC для
компьютерного чипа, изготовлявшегося компанией Intel.
Но BASIC наделал такую шумиху, что несколько других
производителей компьютеров захотели использовать его в
качестве операционной системы для своих машин. Это
привело к бурному судебному процессу по поводу того,
кому же принадлежат права на BASIC: Гейтсу и Аллену
или MITS? Суд принял решение в пользу изобретателей,
поскольку те создали BASIC до того, как пришли работать
в MITS. Теперь они могли продавать свое изобретение и
получать прибыль для себя.
Гейтс основал свою собственную компанию Microsoft
еще до того, как выбрался из лап MITS. Когда судебный
процесс был завершен, Билл приложил к Microsoft всю
свою энергию. Компания была неформальной и
неорганизованной, сотрудники работали как сумасшедшие.
Компьютеры были повсюду, но бухгалтерские книги вели
вручную. Посетители появлялись в кабинете руководителя
и спрашивали: «А кто тот мальчишка, который сидит за

столом мистера Гейтса?» Этим мальчишкой был сам Билл.
Ему было 25, а выглядел он еще моложе.
Один триумф следовал за другим, и в 1980 г. крошечная
компания обнаружила, что ведет серьезные переговоры с
компьютерным гигантом IBM. IBM разработала новую
линейку персональных компьютеров, и ей было нужно для
них программное обеспечение. Гейтс пришел на встречу,
произвел впечатление на руководителей IBM и получил
заказ жизни. Работая дни и ночи над корпоративной
тайной с IBM, Гейтс и его соратники создали MS-DOS.
Люди пытались, но так и не смогли создать
универсальный язык для людей, зато Microsoft
практически сделала это для компьютеров: в 1994 г. на
MS-DOS говорят 75% персональных компьютеров
планеты.
Если бы IBM сообразила потребовать часть прав на MSDOS, ее акции продавались бы по гораздо более высокой
цене. Вместо этого IBM оставила Microsoft все права, и
именно поэтому последняя самостоятельно стала
компанией стоимостью $1 млрд. Мораль истории такова:
если вы вот-вот сделаете кого-то очень богатым,
настаивайте на части для себя.

Home Depot
Home Depot появилась, когда три руководителя магазинов
Handy Dan Home Center вылетели с работы. Троица,
убежденная, что сумеет найти работу получше, чем у тех,
кто их уволил, решила открыть свою версию Handy Dan.
Handy Dan давно ушел со сцены, а магазины Home Depot
есть повсюду.
Это решение было только прелюдией к серьезному
бизнесу создателей Home Depot. Они убедили группу
венчурных капиталистов спонсировать первый
супермаркет хозяйственных товаров в Атланте. Церемония
открытия провалилась. Реклама обещала приз размером в
доллар каждому, кто войдет в двери. Но народу было так
мало, что в конце дня долларов осталась целая пачка. В то

время люди не хотели идти в Home Depot, даже если им за
это платили.
Но прошло совсем немного времени, и покупатели
потоком полились в Home Depot, привлеченные большим
выбором товаров, низкими ценами и хорошо
подготовленными продавцами, которые могли ответить на
вопросы буквально обо всем: от половиц до прожекторов.
Магазин был настолько популярен, что бил рекорды
продаж даже в рецессию, когда большинство розничных
сетей терпело убытки. Даже когда рецессия заставила J. C.
Penney закрыть четыре магазина около Атланты, Home
Depot забрал помещения и открыл четыре новых магазина.
Увидев, что победили, учредители планировали быстрое
расширение. Чтобы получить деньги, они вышли на
фондовый рынок. В 1981 г. Home Depot выставил свои
акции на торги по $12 за штуку. Сегодня те же самые
акции с учетом дробления стоят $3308 за штуку!
К 1984 г. у Home Depot было 19 магазинов. В 1985 г.
компания немного поволновалась, когда прибыли упали.
Это общая ошибка всех, кто расширяется слишком быстро.
В 1986 г. компания продала еще часть акций и
использовала выручку, чтобы погасить часть своих долгов.
В 1995 г. у Home Depot было более 365 магазинов,
компания продала хозяйственных товаров более чем на $14
млрд.

Еще не все
Хотя со всех сторон вы слышите, что Соединенные Штаты
еле держатся на ногах, из них песок сыплется и вообще
они отстали от жизни, мы ведем мир к новым идеям. Мы
первые в музыке, телевидении и кинематографе,
производители с низкими издержками работают в
бумажной, алюминиевой и химической промышленности.
Уолл-стрит остается финансовым капиталом для акций, а
мы возвращаем свой вес в банковском деле, тогда как
японским банкам препятствуют проблемы.

Верите или нет, но наши железные дороги так хорошо
перевозят грузы, что другие страны учатся у нас тому, как
это делать. Наши товарные поезда — предмет зависти всех
грузоперевозчиков. (Наши пассажирские поезда, увы,
оставляют желать лучшего).
Мы лидируем в областях сотовых телефонов,
электронной испытательной аппаратуры, фармацевтики,
телекоммуникаций и сельскохозяйственного
оборудования. Мы достигли успехов в генной инженерии,
производстве полупроводников и медицине. После многих
лет снижения наша доля экспортного рынка растет. Это
означает, что покупатели в других странах покупают
больше товаров, которые мы производим.
Мы поставляем сталь в Сеул, транзисторы в Токио,
автомобили в Кельн, спандекс в Сиену и детали
велосипедов в Бомбей. Мужчины шести континентов
бреются Gillette. Небеса бороздят самолеты Boeing. Япония
считается лидером в области электроники — микросхемы
памяти, телевизоры и факсы, — но японцы не могут
поддерживать уровень прорывных идей, исходящих от
таких американских компаний, как Intel, Micron
Technology, Microsoft и Compaq Computer.
Мы первые в отрасли персональных компьютеров, а
также доминируем в программном обеспечении, лазерных
принтерах, компьютерных сетях и микропроцессорах.
Многие из наших самых фантастических изобретений
появились на свет в маленьких компаниях. Мы являемся
мировым лидером по их количеству. Мы уже видели, как
группа мальчишек из Microsoft и Apple Computer навсегда
изменила компьютерную индустрию. 20 лет спустя группа
мальчишек в лабораториях по разработке программного
обеспечения устраивает представление на бис.
Не так давно мы ворчали на наши газеты и журналы за
то, что они заелись, ленятся и хотят слишком много денег.
У нас свободная пресса, и она любит обращать внимание
на недостатки, а не на достижения, потому что недостатки
позволяют продать больше газет.

Так что мы все чаще и чаще слышим, что японцы
работают больше нас и немцы работают больше нас, а мы
сидим у телевизоров, переключая каналы, валяем дурака в
школе или кидаем фрисби (еще одно великое американское
изобретение), пока эти страны нас обходят.
Горе-предсказатели скажут, что это было неизбежно:
Америка станет страной бездельников, не производящих
ничего, кроме маленьких бумажных зонтиков, чтобы
втыкать их в коктейли.
Явным проблемным местом является автомобильная
промышленность. До 1960-х гг. мы были первыми в войне,
первыми в мире и первыми в автомобилестроении.
Детройт был Меккой автолюбителей. Но потом наши
автомобильные компании утратили хватку и позволили
своим заводам прийти в упадок. Благодаря поддержке
профсоюзов рабочие требовали повышения зарплат. В этот
момент японцы и немцы атаковали Детройт со своими
элегантными, хорошо сделанными, недорогими
автомобилями. Миллионы американских покупателей
предпочли иностранные модели заурядным, плохо
сделанным отечественным машинам по завышенной цене.
Журналисты и академики пишут статьи и книги о спаде
и падении автомобилестроения в Штатах, считая его
симптомом спада и падения американского образа жизни.
Самой заметной из этих книг была работа Дэвида
Халберстрама «Расплата» (The Reckoning, 1986).
Вы можете прочитать эту книгу и всплакнуть о будущем
Ford, General Motors, Chrysler и всей Америки, но в 1986 г.,
когда она была опубликована, Chrysler начала
возвращаться на рынок после почти полного банкротства,
Ford тоже пошла на подъем, а Nissan и японские
автопроизводители пошли на спад. Американские
неудачники снова становятся победителями.
Инвесторы, которые проводили подготовительную
работу и видели, что происходит, разбогатели, покупая
акции Ford, Chrysler и General Motors. Если они совершили
покупку в нужное время, то увеличили свои средства в 15

раз на Chrysler, в 10 — на Ford и в три — на General
Motors.
Это не было улучшением на один год или на пять, это
длительная крупная тенденция. Точно так же, как
Детройту понадобились годы, чтобы потерять место в
автоиндустрии, на возвращение уйдет время. Оно очень
удивило многих людей, но только потому, что мы не
знаем, что происходит на самом деле. Мы слышим старые
новости о том, что автомобильную промышленность
контролируют японцы. Но не японцы изобрели минивэн,
это сделала Chrysler. Не японцы создали новое поколение
элегантных, недорогих автомобилей, это сделали Ford,
Chrysler и General Motors. Не Nissan придумала новый
дизайн джипа, это сделала Chrysler. Не Toyota стала самым
продаваемым в Европе автомобилем, это был Ford Fiesta.
Японцы теряют свою долю на рынке Соединенных
Штатов, доля же американских автопроизводителей растет.
Мы привели в порядок свои фабрики и сделали их более
эффективными. Наши заработки растут, а цена продукции
снижается, так что мы можем продавать товары по
сниженным ценам и сбивать цену у иностранных
конкурентов.
За последние два десятилетия, когда мы страдали из-за
ухудшения своего положения, американское занятое
население стало самым эффективным в мире. В 1994 г.
промышленный рабочий из США производит товаров на
$49 600 в год, что на $5000 больше, чем у среднего
немецкого рабочего и на $10 000 больше, чем у среднего
японца. Мы работаем больше часов и берем меньше
отпусков, чем средний немецкий рабочий, имеющий пять
недель оплаченного отпуска в год.
Американское занятое население так занято и так
эффективно, что экономист и профессор социологии
Бостонского колледжа Джульет Шор написала книгу
«Американцы перерабатывают» (The Overworked
American: The Unexpected Decline of Leisure, 1992). Пресса
так хорошо делает работу, убеждая нас, что мы ленимся,

особенно по сравнению с трудолюбивыми японцами, что
просто удивительно узнавать, что мы работаем слишком
много.
Не будем говорить, что у нас нет проблем. В последние
два десятилетия наш экономический рост в целом
понизился по сравнению с показателями предыдущих лет,
и заработная плата на самых низкооплачиваемых работах
повысилась незначительно (если вообще повысилась). В
городах внутренней части страны высок уровень
преступности и безработицы, половина детей там никогда
не окончит старшую школу. Без образования эти люди не
смогут претендовать на те прекрасные рабочие места,
которые появились вместе с компьютерами и
современными технологиями.
Но какими бы сложными ни были проблемы, не
поддавайтесь пессимизму. Такими изверившимися мы
были в конце 1940-х гг., после войны, когда около 20 млн
американцев потеряли связанную с фронтом работу в
армии или оборонной промышленности. Более трети
занятого населения искали работу в других местах, кризис
был намного сильнее, чем любые временные кризисы, с
которыми мы сталкиваемся сегодня, но сегодняшние
заголовки в газетах заставляют вас думать, что мы
находимся в худшей форме, чем после Второй мировой
войны.
1950-е гг. были хорошим десятилетием для экономики и
отличным для акций. Их можно поставить на второе место
после 1980-х, если брать ХХ в. Так что пессимизм людей и
их заниженные ожидания по поводу будущего оказались
беспричинными.

Герои бизнеса
В школе мы спорим, был ли Гамлет героем или
бесхарактерным человеком, был ли король Лир глупцом
или жертвой жадной дочери, был ли Наполеон великим
генералом или тираном-завоевателем. Но мы никогда не
обсуждаем, был ли Сэм Уолтон злодеем или героем. Сэм

Уолтон разбогател, основав Walmart: хорошо это или
плохо? А что насчет Майкла Айснера из Disney? Его стоит
отнести к зажравшимся толстосумам или к спасителям
корпорации?
Джо Монтана, игравший в футбол, — национальная
знаменитость, которую превозносят за огромный вклад в
жизнь общества. Никто не сомневается, что он сделал
много. Но каким образом Монтану можно считать героем
по сравнению с Сэмом Уолтоном или Ли Якоккой из
Chrysler, которые, скажем, создали гораздо больше
рабочих мест?
Якокка никогда не приносил команде NFL два гола в
последней четверти, как это делал Джо Монтана. Но он
вернул Chrysler, которая практически ушла из бизнеса в
1981–1982 гг. Игра была решающей: только представьте
себе, что было бы, если Якокка провалился.
Не только 115 948 рабочих Chrysler потеряли бы свои
места, но пострадали бы и производители шин,
поставщики алюминия и стали, автостекол, кожи для
салона и так далее. Им бы тоже пришлось уволить
сотрудников из-за кончины Chrysler. Спасая компанию,
Якокка, возможно, спас больше, чем 300 000 рабочих мест.
Сколько же мест дает Джо Монтана?
Собирая фанатов на стадионе, Монтана косвенно
поддерживает продавцов билетов и хот-догов, и в этом нет
ничего плохого. Но рабочие места, которые сохранил
Якокка, были совсем другого разряда. Многие из них
предполагали высокую квалификацию и оплату по $20 за
час. Более 300 000 хорошо оплачиваемых рабочих могут
благодарить Якокку за свои отпуска, вторые дома и
помощь в том, чтобы отправить детей в колледжи.
Важнее ли Джек Уэлч, глава General Electric, Элтона
Джона? Является ли доктор Рой Вагелос более важным
человеком, чем Джоди Фостер, принцесса Диана или
Шакил О'Нил? Если бы нам дали возможность голосовать,
мы бы проголосовали за Уэлча и Вагелоса. Но пекарь из

рекламы Dunkin Donut известен больше, чем люди,
которых мы включили в наш список.
Как вы могли заметить, мы часто называем двух героев
— человека, который основал компанию, и того (или тех),
кто удержал ее на плаву. Это и есть «невидимые руки»
1990-х, и мы уверены, что они произвели бы впечатление
на Адама Смита в 1776-м. Их двойники в других странах
распространяют нашу миссию капитализма по всему миру.
Нам очень жаль, что среди героев очень мало женщин и
представителей этнических меньшинств. Мы включили в
список всего одну даму — Дорис Фишер, одну из
основательниц The Gap. Мы можем только надеяться, что
если все больше молодых людей будут выбирать деловую
карьеру, то женщины и представители меньшинств
получат шанс возглавить публичные компании.
Возможно, прочитав эту книгу (а она предназначена для
семейного чтения), три дочери Линча (Мэри, Энни и Бет) и
две дочери Ротчайлда (Бернс и Саша) захотят работать в
корпорациях.
Корпоративные лидеры Америки — это не сборище
стяжателей, чьей главной целью в жизни является летать
на служебных реактивных самолетах из одного гольфклуба в другой. Фред Смит не основал бы Federal Express,
также известную как FedEx только потому, что ему были
нужны деньги: Смит и так был богат. Он сделал это,
бросая вызов трудностям, чтобы создать почтовую
систему, работающую лучше уже существующей.
Поскольку Смит добился успеха, государственные
почтовые офисы тоже значительно изменились. Теперь,
помимо доставки почты в дождь, град, гололед и снег,
почтовые службы могут делать это и ночью.
Поскольку в итоге у них в руках оказываются большие
деньги, людей, управляющих компаниями, часто ставят в
один ряд с с грабителями банков и виртуозными
мошенниками. Только подумайте, они выписывают себе
чеки на $10 млн и уезжают из города с награбленным
добром, когда на самом деле их деньги идут вовсе не из

чеков. Это главная мысль, которую часто пропускают
язвительные насмешники.
В большинстве случаев крупные корпоративные
состояния возникают благодаря наличию акций компании.
Чем выше вы поднимаетесь по корпоративной лестнице,
тем чаще вам будут платить не деньгами, а акциями. У
руководителей также есть «льготы», позволяющие им
покупать больше акций по специальным ценам.
Но все это работает на их выгоду, только если компания
преуспевает и стоимость акций поднимается. Если
компания беднеет и цены на акции падают, эти люди
теряют деньги, и им может быть гораздо хуже, чем если бы
они получали большое жалование.
Оплата акциями ставит руководство компании в то же
положение, что и акционеров. Когда руководители делают
большие деньги на акциях, другие инвесторы тоже
получают прибыль от долей, которые им принадлежат. Это
выигрышное положение для всех сторон.
Так что вместо того, чтобы обвинять Майкла Айснера в
том, что он заработал $50 млн на акциях Disney, мы
должны восхищаться им, ведь это значит, что Disney
богатеет благодаря своему руководству, стоимость акций
растет (увеличилась в 11 раз за десять лет), и крупные и
мелкие инвесторы получают прибыль.
Так-то оно так, но мы могли бы побиться об залог, что
Айснер ходит на работу не только ради денег. Как и у
большинства его коллег, добравшихся до уровня
генеральных директоров, у него уже есть достаточно
средств, но он каждый день приходит в свой кабинет.
Зачем такие трудности? Ему нравятся вызовы, он
стремится перехитрить конкурентов. Бизнес требует
смекалки, силы и хитрости. Работа на конвейере может
быть монотонной, но в комнате совета директоров и
кабинетах наверху рутины быть не может.
Преподав урок почтовой службе, Фред Смит создал
рабочие места. Все корпоративные герои, которым мы
отдаем должное в этой главе, создавали их, хотя об этом и

не слишком много говорят. Увы, куда чаще мы слышим о
том, как работу теряют.
Из выпусков новостей в последние пару лет можно
сделать вывод о том, что в Америке работы вообще больше
не осталось. Каждый раз, взяв газету, вы видите заголовок
об очередном корпоративном провале. Репортерам не
нужно вести долгие расследования, чтобы раскопать одну
из этих историй, поскольку в 1980-х гг. 500 крупнейших
компаний Соединенных Штатов сократили штат
сотрудников на 3 млн человек и стремятся сделать то же
самое и в 1990-х.
Сокращения всегда болезненны для людей, которые
теряют работу, но это не превращает их в кризис для всей
страны. Если посмотреть на картину в большем масштабе,
сокращения полезны.
Компании — это не Скруджи [46], простирающие руки к
небесам и кричащие «Чушь! Что за вздор!», выставляя
преданных им сотрудников за дверь. Во многих случаях
человека, который должен уйти на пенсию, не заменяют.
Но у сокращений есть цель — сделать компании более
конкурентоспособными и приспособленными к
выживанию в будущем.
Представьте себе, какая катастрофа произошла бы, если
бы вышеупомянутые 500 крупнейших компаний сохранили
3 млн сотрудников, уволенных в 1980-е. В конце концов,
слишком большие расходы на заработную плату погубили
бы эти компании. Возможно, они не смогли бы
конкурировать с более эффективными соперниками,
способными работать дешевле и выдавить их из бизнеса.
Так что вместо потери 3 млн рабочих мест в крупнейших
компаниях мы бы имели 10 или 15 млн безработных, а
страна погрузилась бы в новую Великую депрессию.
Это подводит нас к списку 25 крупнейших компаний
(см. табл. 9). Их можно разделить как минимум на три
типа: компании, которые продолжают расти в течение
нескольких десятилетий (Walgreen, McDonald’s и Raytheon,
к примеру); компании, которые теряют свой путь, пока не

появится герой, способный вернуть их на него; компании,
дела у которых шли хорошо, но они сумели обрести второе
дыхание и достичь потрясающих вещей, несмотря на то,
что состарились, и люди думали, что их лучшие времена
остались позади.
Chrysler — одна из компаний, изменивших свое
будущее, вместе с Colgate, Allied Signal, Caterpillar, Fannie
Mae (федеральные национальные кредиты) и Citicorp. В
таблице представлено несколько различных видов
компаний. Далее в категории обретших второе дыхание у
нас есть Coca-Cola, которая сделала невозможное и
увеличила темпы роста, как и Gillette, Motorola и Merk.
В истории Fannie Mae есть два героя: Дэвид Максвелл и
Джим Джонсон. Fannie Mae, официально называющаяся
Федеральной национальной ипотечной ассоциацией, — это
первый в стране владелец и продавец ипотечных кредитов.
Когда в нее пришел Дэвид Максвелл, Fannie Mae была
нестабильным предприятием: один год без убытков,
другой — в красной зоне, на грани неплатежеспособности.
Максвелл укрепил Fannie Mae и вывел ее из убыточности.
Джонсон занял его место в 1991 г. Под его управлением
Fannie Mae более чем в два раза увеличила прибыль и
сделала будущие доходы менее изменчивыми и более
предсказуемыми. Хотя в ней работает всего 3000 человек
— очень мало для такой большой компании, — Fannie Mae
имеет отношение к миллионам домовладельцев, которые
напрямую или опосредованно связаны через свою
собственность с одной из пяти ипотечных компаний в
Америке.
Судьба множества рабочих мест зависит от способности
Fannie Mae финансировать ипотечные займы. Если
компанией будут плохо управлять и она попадет в беду,
мы можем увидеть крах на рынках первичной и вторичной
недвижимости. В результате пострадают строители домов,
укладчики дорожного покрытия, агенты по недвижимости
и страхованию, банкиры, магазины бытовой техники,
хозяйственные и мебельные магазины.

Hewlett-Packard была одной из давно известных
технологических компаний, выпускавших испытательное и
измерительное оборудование для электронной
промышленности. Как вы увидите ниже, в 1975 г. продажи
компании составляли $981 млн, 20 лет спустя она достигла
уровня в $30 млрд. Часть компании, занимающаяся
испытательным и измерительным оборудованием,
приносит только 11% этих прибылей. 78% идет от
принтеров и компьютеров. 15 лет назад Hewlett-Packard не
выпускала принтеры, но она постепенно стала лидером
отрасли, продавая принтеры и сопутствующие товары
примерно $9–10 млрд в год. Принтеры дали HewlettPackard качественный товар, пользующийся высокой
репутацией, помогающий продавать компьютеры. Сейчас
компания занимает шестое место по продажам
персональных компьютеров в мире.

Hewlett-Packard выросла практически до половины размера
IBM, но в 1975 г. она была в 15 раз меньше. Она росла и
процветала, потому что сотрудников поощряли
придумывать новые продукты и развивать новые идеи.
Героем, который помогал и способствовал этим
нововведениям, был генеральный директор Джон Янг.
Это желание сделать компанию более
конкурентоспособной можно увидеть уже в 1982 г. Мы
только что прошли через худшую рецессию после Второй
мировой войны — жесткий период. Автоиндустрия была
безнадежна, уровень безработицы высок, и американцы от
побережья до побережья ощущали, что страна теряет свои
позиции.
Во время этого кризиса, распространившегося повсюду,
корпоративные лидеры принимали мгновенные решения.
Они захотели сменить сам подход к бизнесу. До 1982 г.
они оступались во время каждого экономического цикла,
набирая работников в периоды процветания и увольняя их
во время рецессий. Когда дела шли плохо, они постепенно
затягивали пояса, вначале убирая сверхурочную работу,
потом давая пожилым сотрудникам раньше уйти на
пенсию и так далее.
С 1982 г. компании всех типов посвятили себя тому,
чтобы стать более эффективными в целом. На Уолл-стрит
это называется реструктуризацией, оптимизацией

численности персонала, разукрупнением гигантов или,
проще говоря, попыткой работать с минимальными
затратами и стать скупее. Как ни назови эти процессы, они
означают снижение стоимости и повышение
производительности не только для того, чтобы пережить
рецессию, но и для того, чтобы повысить доходность и
конкурентоспособность как само собой разумеющееся.
Возьмем такую компанию, как Johnson & Johnson, с
историей практически непрерывно растущей в течение 30
лет прибыли. По старой системе компании не пришлось бы
делать оптимизацию численности персонала одной из
приоритетных задач. Но по новой даже здоровая компания
понимает, что нужно предпринимать шаги, чтобы
поддерживать форму и в то же время продолжать
разрабатывать новые продукты.
Именно поэтому в последние 15 лет мы и наблюдаем
этот всплеск доходности компаний, подтолкнувший и к
всплеску стоимости акций, которые стали выше, чем в
любой другой период в истории. По сравнению с 1982 г.
мы стали гораздо богаче, и по большей части это
процветание связано с изменениями в том, как компании
ведут бизнес, в том числе и увольняют сотрудников, чтобы
стать более конкурентоспособными. В средствах массовой
информации этого никто и не заметил. Журналисты все
еще считают, что наши корпоративные лидеры полностью
поглощены игрой в гольф.
Компаниям больше не удается почивать на лаврах. В
этом году у них могут быть рекордные прибыли, но они
беспокоятся о том, что произойдет десять лет спустя. Они
не хотят идти по пути Pan Am, Eastern и Branif — трех
авиакомпаний, которые потеряли преимущество и ушли из
бизнеса. Напрямую или косвенно это повлияло на
работников авиакомпаний, которые потеряли работу, когда
их наниматели исчезли.
Быть более конкурентоспособным — это не просто
раздавать извещения об увольнениях и гасить свет, чтобы
сэкономить деньги. Скажем, компания вкладывает $100

млн, чтобы построить новый завод, где те же самые
рабочие со старого завода смогут повысить выход
продукции на 15%.
Эти дополнительные 15% могут помочь многим.
Компания может повысить зарплаты сотрудников на 5%,
что сделает рабочих счастливыми; она может повысить
свои доходы, что сделает счастливыми акционеров.
Разумеется, 15% можно разделить по-разному. Но идея в
том, что, когда компания становится более
конкурентоспособной, это сулит множество выгод.
Есть и другой способ повысить производительность —
делать лучшую продукцию с меньшим количеством
ошибок, что означает меньше жалоб от клиентов, меньше
телефонных звонков с извинениями, меньше замены
деталей, которые еще надо привезти, меньше ремонтов
неисправного товара. Компания, которая понижает
дефекты с 5 до 0,5%, может сберечь огромное количество
времени и денег, которые в ином случае будут уходить на
наведение порядка и успокаивание разозленных клиентов.
В таблице 10 вы найдете список героев, превративших
маленькие компании в большие. Это еще одна сторона
историй о работе, которые редко рассказывают. Вы
слышали, что в 1980-е большие компании уволили 3 млн
человек — и примерно столько же в 1990-е, — но слышали
ли вы о том, что в 1980-е появился 21 млн рабочих мест в
мелких и средних компаниях? Об этом заголовки не
кричат.
Никто не может точно посчитать, сколько рабочих мест
было создано маленькими компаниями, но мы знаем, что
за 1980-е появилось 2,1 млн новых предприятий.
Некоторые были больше других, какие-то преуспели,
какие-то провалились, но в среднем каждый маленький
бизнес нанимает десять человек, и это 21 млн рабочих
мест. Это в десять раз больше, чем было потеряно во время
хорошо освещенных в прессе крупных увольнений.
Среди этих 2,1 млн фирм была маленькая группа
компаний с высокими достижениями, которые в конце

концов стали публичными. 25 самых успешных попали в
наш список героев. Удивительно, как далеко они
продвинулись за небольшое время. Если сложить их
продажи в 1985 г., получилось бы $30,8 млн, меньше, чем
половина от текущих [47] продаж одной компании Exxon.
Прибыль IBM за тот же год была в четыре раза выше
доходов всех двадцати пяти.
Уже тогда эти 25 компаний обеспечили работой 385 000
сотрудников, тогда как крупные компании из нашего
списка давали работу более чем 2,6 млн человек.
Посмотрим же, что изменилось за десять лет. В то время
как крупные компании уволили за этот период более 420
000 человек, наши маленькие компании превратились в
гигантов. В 1995 г. их совместные продажи составили $225
млрд, они нанимали 1,4 млн человек, добавив к занятому
населению миллион работников.
В 1975 г. Disney считалась маленькой компанией;
сегодня она огромна. В ее истории есть супергерой Уолт
Дисней и Майкл Айснер — просто герой. Великолепная
организация Disney начала увядать, и Айснеру удалось ее
возродить. В те стародавние времена компания
перевыпускала классические мультфильмы, прекратив
делать новые, пока не появился Айснер. Во время его
управления компания выпустила «Короля-льва»,
«Алладина», «Красавицу и чудовище», стала главным
продюсером полнометражных художественных фильмов,
оживила существующие тематические парки и открыла
новые, добилась триумфа в музыкальном бизнесе с
саундтреками, которые стали не менее популярны, чем
фильмы, и запустила кампанию по торговле атрибутикой,
благодаря которой сувениры от Disney попали во все
магазины мира.
В 1985 г. Toys R Us были предприятием среднего
размера, но сегодня их уровень продаж выше, чем у Gillette
или Colgate, и у них на 20 000 больше сотрудников, чем у
Goodyear Tire. Самой крупной из малых компаний в 1985-м

был Walmart, сегодня он больше всех крупных компаний в
нашем списке, за исключением Exxon.
Amgen не существовала в 1975 г., а в 1985-м в ней было
менее 200 сотрудников. Сегодня она производит два,
стоящих миллиарды, препарата — нейпоген и эпоген. Это
лекарства, которые спасают пациентов по всему миру и
помогли Amgen заработать более $300 млн в 1995 г.
Героями стали Джордж Ратман и Гордон Биндер.
Есть еще и творение Росса Перо Electronic Data Systems,
купленная General Motors в 1984 г. Перо работал на IBM.
Он попытался предложить помогать другим компаниям
решать задачи по обработке информации, но IBM не была
особенно заинтересована в этом предложении. Так что
Перо ушел на вольные хлеба и основал EDS. В 1975 г.
продажи компании составили $100 млн, в 1984-м — $3,4
млрд, а в 1995-м она достигла $10 млрд. Перо ушел из EDS
в 1986-м, но с тех пор компания значительно выросла. Она
стала фантастическим приобретением для GM.

Это доказывает важность героя. По крайней мере два
десятка лет у IBM не было героического лидера. Эту
доминировавшую в отрасли компанию поймали врасплох.
Информационное обслуживание она уступила EDS Перо,
программное обеспечение — Microsoft, а
микропроцессоры — Intel. Первое место в продажах
персональных компьютеров отошло Compaq, большая
часть бизнеса, связанного с оперативной памятью, — EMC.
Все эти пять добившихся успеха соперников IBM
находятся в нашем списке маленьких компаний, ставших
большими.
Билл Макгоуэн и Берт Робертс — герои MCI. Они
решились конкурировать с AT&T на рынке
междугородних телефонных разговоров, и люди смеялись
над этой попыткой. Десять лет MCI теряла деньги, но
выжила и преуспела. Из-за конкуренции с MCI мы теперь
платим гораздо меньше за междугородние звонки.
Кен Ивесон — герой Nucor, сталелитейной компании в
безнадежной отрасли. Иверсон не тратит деньги на
пустяки, так что он перенес штаб-квартиру Nucor в
торговый центр в Дарлингтоне, штат Южная Каролина.
(Там она оставалась многие годы.) Nucor начала свою
деятельность как покупатель стали, но вскоре стала

изготавливать собственную высококачественную сталь из
металлолома — то, чего U. S. Steel никогда не умела
делать. К 2000 г. Nucor будет производить столько же
стали, сколько и U. S. Steel. Она опередит первую
компанию-миллиардера в истории США.
Том Стемберг — герой Staples. Однажды он написал
бизнес-план супермаркета канцелярских товаров. Никто не
обратил на этот план особого внимания, кроме самого
Стемберга. Он воплотил в жизнь свой первый супермаркет
в Брайтоне, штат Массачусетс. Это было примерно десять
лет назад. Сегодня супермаркеты канцелярских товаров
должны вот-вот перешагнуть порог в $1 млрд и при
текущем уровне роста они обещают стать
двадцатимиллиардной отраслью к 2000 г.
В список героев попала и пара братьев. Они разъехались
из дома в разных направлениях. Джим Берк пошел по пути
крупных компаний и в итоге оказался в кресле
председателя правления Johnson & Johnson. Дэн Берк
выбрал малые компании и присоединился к крошечной
медиафирме. Фирма стала чрезвычайно успешной Capital
Cities/ABC, которая вскоре согласилась на слияние с
Disney.
Процветание нации зависит от маленьких компаний,
становящихся больше, и больших компаний, становящихся
более конкурентоспособными. Если на 25 маленьких
компаний, приведенных в нашем списке, 25 «старичков»
развалятся, в конечном результате мы получим нулевой
рост и, возможно, крупное сокращение рабочих мест.
Только представьте себе катастрофу, если десятки
компаний из Fortune 500 обанкротятся вместо того, чтобы
провести сокращение или оптимизацию количества
сотрудников. В этом случае в последнее десятилетие
работу могли бы потерять 15 млн человек, а сегодня мы бы
имели уровень безработицы в 20% вместо 21 млн рабочих
мест, созданных малыми компаниями по всей стране.
Не думайте, что такого не может случиться. Это
произойдет, если компании решат сохранить каждого

сотрудника до последнего, наплевать на
производительность и ждать, пока иностранные соперники
не выбросят их из бизнеса. Это может случиться, если не
появятся герои, способные вдохновить своих коллег на
максимум усилий.
Нам повезло: в Соединенных Штатах сочетаются малые
компании, находящиеся на подъеме, и крупные
преуспевающие компании. Такого вы не найдете в Европе,
страдающей от недостатка маленьких компаний. У нас же
есть так много историй успеха, что наш список мог бы
занимать несколько страниц.
Было очень трудно сократить его до 25 компаний.
Многие другие герои из других компаний так и не были
упомянуты. Мы легко бы могли набрать и 250 малых
компаний, которые поймали удачу за хвост в последние 20
лет, и сотню крупных компаний, которые держатся на
плаву или исправляют свое положение.
Также мы могли бы включить в наш список всех звезд
программного обеспечения, компьютерных технологий и
электроники (Cisco, Sun Microsystems и Micron
Technology), и результаты работы наших двадцати пяти
компаний смотрелись бы еще лучше. Но мы старались
сделать подборку из разных отраслей, чтобы доказать: в
Америке компании всех видов растут быстро. Мы
включили производителя игрушек, организацию,
занимающуюся расчетом заработной платы, авиакомпанию
и даже компанию, которая делает «газовую сажу»,
используемую для большей прочности шин. Это Cabot.
Она пережила трудный период, но сумела восстановиться.
Это единственный разворот на 180 градусов в нашем
списке.
Список героев дает вам еще один пример того, как вы
можете делать деньги, вкладывая средства в большие и
малые компании, но если вы специализируетесь на
последних, вы можете вести дела вполне успешно. Среди
перечисленных нами крупных компаний есть три, в
которых инвесторы могли увеличить свои вложения в

десять раз — Fannie Mae, Gillette и Coca-Cola. В период с
1985 по 1995 г. среди малых компаний есть шесть, акции
которых поднялись в шесть раз, три — в 25 раз и три — в
40–50 раз. Amgen взлетела с $1,36 до $84, Oracle — c $0,83
до $42, Compaq — с $1,69 до $50. Это очень впечатляющие
цифры.
Вы можете видеть, почему вам не нужно все время
делать правильный выбор, чтобы заработать на акциях.
Скажем, у вас есть доли в десяти малых компаниях, и у
трех из них уровень продаж упал с $40 млн до нуля, а
стоимость их акций — с $20 до нуля. Эти потери с лихвой
перекроются одним победителем, чьи продажи поднимутся
от $40 млн до $800 млн, заставив цену акций взлететь с $20
до $400.
Динамично развивающийся процесс превращения новых
компаний в публичные продолжается с
головокружительной скоростью. С 1993-го до середины
1995-го более 1700 компаний дебютировало на фондовом
рынке. Инвесторы рискнули $100 млрд, поставив на этих
неоперившихся птенцов. Некоторые из них шлепнутся
вниз, но среди этих 1700 вы обязательно найдете новую
Amgen, новую Staples и новую Home Depot.

Приложение

Читаем цифры — как расшифровать
балансовую ведомость
Если рисунок стоит тысячи слов, то в бизнесе тысячи слов
стоит цифра. Не важно, что генеральный директор говорит
в тексте ежегодного отчета, цифры на обложке дадут вам
полный, абсолютно ясный отчет о поведении компании.
Если выбор акций превращается в ваше хобби, то окажите
себе услугу и запишитесь на курсы бухгалтеров.
Чтобы помочь вам расшифровать цифры пока суд да
дело, мы привели пример того, что вы найдете в типичном
корпоративном финансовом отчете. Это пятилетняя
история Compuspeak, воображаемого предприятия,

основанного несуществующим человеком по фамилии
Барклай.
Барклай — исследователь из Кремниевой долины. Он
разработал новый гаджет под названием Interface,
позволяющий пользователю отдавать команды голосом,
например говорить «включись», «выключись»,
«переключи окна» или «сделай копию на диск» любому
персональному компьютеру. Барклай дошел до того
момента, когда собирает свое изделие в кустарной
фабрике-лаборатории в своем гараже. Чтобы оплачивать
счета, он взял вторую закладную на дом.
Чтобы увидеть остальную часть истории, перейдем к
листу баланса в таблице 11. Он представляет собой список
всего, чем владеет компания, а также всех, кому она
должна. Его можно сравнить со списком плюсов и
минусов, который вы, вероятно, составляли, рассуждая о
себе как личности.
Мы называем его листом баланса, потому что обе его
стороны должны всегда пребывать в равновесии, и
результат приходов должен быть равен расходам. Обычно
у баланса есть левая и правая сторона, но в нашем образце
мы поместили одну над другой.
Compuspeak начала свое существование со $100 000,
которые Барклай занял в банке, заложив дом и получив под
него уже вторую ссуду. Он вложил средства в свою
находящуюся в периоде становления компанию. В день 1
эти деньги показаны на стороне прихода баланса в графе
«Оборотные активы» в двух местах: $50 000 наличными и
$50 000 в виде «Основных средств», состоящих из
собственности компании, фабрик и заводов. Барклай
потратил $50 000 на оборудование — приспособления для
изготовления его гаджетов. В данный момент у него нет ни
фабрики, ни завода, потому что он работает в гараже.
Это подводит нас к понятию амортизации. Амортизация
проистекает из того факта, что фабрики, офисы, станки,
компьютеры, столы, стулья и так далее со временем
теряют свою стоимость. Налоговая служба США признает

это и позволяет бизнесменам вычитать потерянную
стоимость оборудования и зданий, когда они ветшают или
становятся устаревшими.
Необработанная земля не может ветшать, но у налоговой
службы есть формулы для всего — от магнитофонов до
горизонтальных соляриев. Здания обычно можно
«списать» через 20–25 лет; станки, печатные машинки,
компьютеры и т.д. имеют куда более короткий срок
существования — от трех до пятнадцати лет в зависимости
от предмета. Это происходит потому, что они устаревают
быстрее, чем здания.
В день 1 мы можем видеть, что в графе «Основные
средства» нет начисленной амортизации, потому что у
Барклая еще ничего не было использовано и не устарело.
Итак, достаточно про приход — активы. Теперь мы
переходим в нижнюю часть — «Краткосрочные
обязательства». Это те, перед кем у компании есть
кредитные обязательства. В день 1 Compuspeak не должна
никому и ничего, потому что банковский кредит Барклая
на $100 000 — это его личные обязательства, он взял эти
деньги под залог своего собственного дома.
Краткосрочные обязательства компании равны нулю.
Под «Краткосрочными обязательствами» вы найдете
«Собственный капитал». Компания приобретает его двумя
способами: продавая свои доли и зарабатывая деньги на
своем бизнесе. В день 1 Compuspeak еще ничего не
заработала —отметьте, что «Нераспределенная прибыль»
равна нулю, — так что есть только собственный капитал в
размере $100 000, которые Барклай инвестировал в
компанию. Это вложенный капитал.
Под «Собственным капиталом» вы можете видеть
«Обязательства и собственный капитал», которые состоят
из всех обязательств, вложенного капитала и
нераспределенной прибыли. Далее вы добираетесь до
«Акций в обороте». Когда Барклай вложил первые $100
000 в свою компанию, он выдал себе 10 000 долей
компании, таким образом, каждая из них будет стоить $10,

как это показано в балансовой стоимости в день 1. Это
решение было совершенно субъективным со стороны
Барклая. С таким же успехом он мог выдать себе и 1000
акций по цене $100 за штуку.
Не важно, идет ли речь о компании Барклая или о
General Motors, баланс всегда строится одинаково. Вы с
первого взгляда можете видеть приход — деньги, товарноматериальные ценности и так далее — и расход.
День 1 проходит, и балансовая ведомость продолжается.
Давайте посмотрим, как сложилась ситуация к концу года,
вернувшись к началу баланса. Теперь под графой
«Оборотные активы» вы увидите только $25 000 —
Барклай потратил остальное, чтобы запустить бизнес и
производить свой продукт — Interface.
В графе «Дебиторская задолженность» значится $19 500.
Это говорит нам о том, что какие-то клиенты Барклая
купили Interface, но еще не оплатили счета. $19 500 — это
деньги, принадлежащие компании, но еще не полученные,
отсюда и берется дебиторская задолженность. Это общее
количество средств, которые должны клиенты.
Теперь мы переходим к «Запасам» в размере $30 000.
Это означает, что устройства Interface стоимостью $30 000
находятся в гараже Барклая и ждут того часа, когда будут
проданы, вместе с запчастями, из которых будут
изготовлены новые гаджеты. Нераспроданные товары
считаются активом, хотя нет никаких гарантий, что
Барклай сможет продать их по обычной цене.
Теперь обратим внимание на «Основные средства», и вы
заметите, что «Амортизация» достигла $10 000. Барклай
списал $10 000 из стоимости оборудования. На него он
потратил $50 000, но теперь стоимость всех этих
приспособлений составляет $40 000. Он получит $10 000
налогового вычета благодаря износу. Поскольку то
оборудование, которое у него имеется, устаревает быстро,
налоговая служба позволяет списывать 20% стоимости
ежегодно. $10 000 и составляют 20% от $50 000, которые
ранее были показаны в графе «Основные средства».

В разделе «Обязательств» мы найдем $10 000 в разделе
«Кредиторская задолженность». Если «Дебиторская
задолженность» — это те деньги, которые должны
Барклаю, то «Кредиторская задолженность» — средства,
которые должен Барклай. В нее входят все неоплаченные
счета: за телефон, электричество, от поставщиков и так
далее.
Под обязательствами, в строке «Собственный капитал»
вы видите «Нераспределенную прибыль» — $4500. Это
итоговая величина — выручка Барклая за год в бизнесе.
Теперь компания имеет собственный капитал в размере
$104 500. Он включает $100 000, которые Барклай
инвестировал в фирму в самом начале, а также $4500,
заработанные компанией за первый год.
У Барклая есть выбор насчет того, как поступить с
прибылью. Он может положить $4500 в свой карман,
выплатив себе дивиденды. Но вместо этого он оставляет их
в компании, так что дополнительные средства могут быть
инвестированы в бизнес. Именно поэтому мы называем
прибыль нераспределенной.
Благодаря нераспределенной прибыли и
первоначальным $100 000, теперь компания Барклая стоит
$104 500 — собственный капитал на конец года.
Поскольку Барклай выдал себе 10 000 акций, теперь
каждая из них стоит $10,45 ($104 500, деленные на 10 000).
Это и называется долей собственного капитала,
приходящейся на акцию или «балансовой стоимостью».
Если заглянуть во второй и последующие годы, цифры
показывают, что Compuspeak вырос в своем бизнесе,
продав больше приборов Interface, а дебиторская
задолженность и основные средства продолжают расти. Во
второй год в балансовом отчете появляется еще один
элемент в разделе пассива — $121 000 банковского
кредита. На этот раз деньги занимал не Барклай, а его
компания. Compuspeak были нужны эти средства, чтобы
финансировать расширение: больше оборудования, больше
запасов, новые рабочие и так далее.

Вы заметили, что банковский кредит не считается
частью собственного капитала в нижней части балансового
отчета? Когда банки занимают деньги компаниям, они не
становятся их владельцами. Этого не происходит и с
отдельными людьми, купившими облигации компании.
Барклаю все еще принадлежит 10 000 акций, и после двух
лет нераспределенной прибыли его собственный капитал
вырос до $114 500.
К концу пятилетнего периода Compuspeak проходит
большой путь. Компании принадлежат $180 000 в виде
денежных средств, а также другие оборотные активы,
стоимостью $744 500. Под оборотными активами в
«Основных средствах» мы обнаруживаем, что Барклай
увеличил капитальные расходы, потому что общая
стоимость его завода и оборудования подскочила со $120
000 в конце второго года до $500 000 в конце пятого.
Чтобы потратить так много, он должен был покинуть
свой гараж, открыть маленькую фабрику где-то еще и
установить новое оборудование. При покупке большого
количества станков, их износ рос соответственно.
Для различных видов компаний нужны разные уровни
капитальных вложений. У сталелитейных предприятий, к
примеру, расходы просто огромные: поддержка
работоспособности сталелитейного завода и его
модернизация стоят дорого. Нефтяные вышки требуют
очень небольших капитальных вложений, когда вышка уже
стоит и нефть качается. Рекламные агентства практически
никаких капитальных вложений не требуют: все, что им
нужно, — это офис и несколько столов.
У Барклая меньше капитальных вложений, чем у
владельца сталелитейного предприятия, но по сравнению с
остальным его бюджетом их часть очень значительна. Это
характерно для высокотехнологического бизнеса,
выпускающего компьютерное оборудование, которым
Барклай и занимается.
Ниже в разделе обязательств мы обнаруживаем, что
Барклай выплатил банковский кредит, поскольку по

окончании пяти лет задолженность равна нулю. Вы
задаетесь вопросом, где он взял на это средства? Ответ вы
найдете в разделе «Собственный капитал». Вложенный
капитал вырос со $100 000 до $700 000. Должно быть,
Барклай выпустил и продал какое-то количество акций.
Заметили изменения в «Акциях в обороте»? Раньше их
было 10 000, и все они принадлежали Барклаю. Теперь мы
видим 15 000 долей.
К компании присоединился еще один инвестор! Вы
обнаружите его следы в разделе «Вложенный капитал».
Видите цифру 700 000? Мы знаем, что Барклай вначале
вложил $100 000, так что новый инвестор заплатил $600
000 за 5000 недавно выпущенных акций Compuspeak и ему
принадлежит одна треть компании Барклая.
Благодаря такому необходимому притоку капитала, доля
собственного капитала, приходящегося на акцию, к концу
пятого поднялась до $59,63. Еще один способ сказать о том
же самом — балансовая стоимость Compuspeak теперь
составляет $59,63 за долю. Первоначальное вложение в
$100 000 и усердная работа начинают окупаться.
Почему таинственный инвестор согласился рискнуть
$600 000, заплатив по $120 за долю в компании Барклая?
Потому что увидел, как далеко Барклай уже продвинулся,
и верит, что рост продаж и прибылей продолжится.
Многообещающие маленькие компании могут
увеличиваться в размере более чем в два раза каждый год.
Вы можете сами отслеживать доходность акций в
категории «Прибыль в расчете на акцию» в Отчете о
результатах финансовой деятельности в таблице 11: $0,45
после первого года, $1 после второго, $6 после пятого.
Таинственный инвестор заплатил по $120 за долю в
компании, чья прибыль на акцию составила $6 за пять лет.
Если разделить стоимость акции ($120) на прибыль ($6),
мы получим соотношение цены и прибыли, равное 20.
Средняя акция на Нью-Йоркской фондовой бирже сегодня
имеет соотношение цены и прибыли от 15 до 16, так что
таинственный инвестор несколько переплатил за свою

долю в Compuspeak по сравнению с тем, сколько
инвесторы в целом платят за публично торгуемые акции.
Он сделал это, потому что знает о потенциале быстро
растущих маленьких компаний. Он сознает риск, но, если
все пойдет хорошо, инвестор рассчитывает на то, что у
Compuspeak есть шанс в конце концов стать публичной
компанией, и тогда акции будут стоить в 10, 20, 50 раз
больше, и он много раз вернет вложенные деньги.
Если бы у него был выбор, Барклай не продал бы треть
своей любимой компании. Он сделал это, потому что были
нужны деньги, чтобы расширять Compuspeak, чтобы
покрыть стоимость поддержания основных средств, чтобы
оплачивать полученные счета и платить зарплату
сотрудникам. Его успех вызвал дефицит наличных средств,
а продажа акций — самый простой способ получить
деньги.
Отдав одну треть Compuspeak, Барклай обеспечил свое
выживание. Он рассудил, что владеть 67% пользующегося
надежным финансированием предприятия лучше, чем
иметь 100% компании, которой не хватает денег и которая
не может реализовать свой потенциал.
Пройдя несколько лет по своей дороге, Барклай достиг
точки, где ему нужно больше денег. Это может быть
идеальным моментом для того, чтобы сделать компанию
публичной. До сих пор Барклай жертвовал многим, чтобы
отыскать свой горшочек с золотом. Он бросил
«нормальную работу», чтобы посвятить все свое время
компании, он получал минимальное жалование, едва
покрывающее основные расходы на жизнь. Он занимал
деньги под залог своего дома, чтобы сделать
первоначальный взнос в компанию, так что его кредитные
выплаты теперь выше, чем раньше. Он слишком занят,
чтобы ездить в отпуска, и на самом деле не может их себе
позволить.
Жена Барклая работает сверхурочно, чтобы оплачивать
больше счетов, связанных с домашним хозяйством. Они
едят дома и избегают дорогих ресторанов. Вместо того,

чтобы покупать новую машину каждые четыре года, как
это было в прошлом, они ездят на старых. Их уровень
жизни значительно снизился, но они оба знают, на что
идут. Жена Барклая так же верит в Compuspeak, как и он.
Давайте вернемся к цифрам. Обратимся к отчету о
результатах финансовой деятельности. Здесь мы видим
детальное описание операций внутри компании: сколько
денег было заработано и потрачено. В первый год в графе
«Выручка от продаж» мы видим, что Compuspeak продала
устройств Interface на $200 000. Тем временем средства,
оставленные на сберегательном счете компании, принесли
$2500 в виде процентов. Так что итоговая сумма за ее
первый год в бизнесе у Compuspeak составила $202 500. На
языке бухгалтеров это называется чистой выручкой.
Под «Чистой выручкой» мы находим, куда ушла
бо́
льшая ее часть. Это раздел «Расходы». Здесь мы видим
перечень расходов на материалы и производство, а также
на продажи, общие и административные расходы по
управлению бизнесом и продвижению продукта.
Также в первый год вы могли заметить, что Барклай
потратил $20 000 на исследования и развитие. Он пытался
улучшить Interface так, чтобы конкурентам не удалось его
переплюнуть.
Не у всех компаний расходов так много, как у
Compuspeak. Эту вещь стоит обдумать до приобретения
каких-либо акций: требует ли бизнес интенсивного
притока капитала? Нужны ли большие издержки на отдел
продаж, исследования и развитие? Если это так, то
большое количество денег, которые могли бы осесть в
карманах инвесторов, уйдет на эти траты.
Если вы вкладываете средства в засыпающую ямы
песком и гравием компанию, расходы на исследования и
развитие будут равны нулю, потому что компании не
нужно улучшать песок и гравий, чтобы они
соответствовали современным технологическим
достижениям. Также расходы на продажи будут низкими,

потому что компании не нужно нанимать хитрых
продажников, чтобы продвигать на рынок песок и гравий.
Подобным же образом в компании, которой
принадлежит сеть закусочных с гамбургерами,
исследования и развитие будут минимальными, потому что
гамбургер улучшить трудно, а продажников можно
нанимать на минимальную зарплату, поскольку для того,
чтобы продать гамбургер, особая квалификация не нужна.
Занимаясь тем, чем он занимается, Барклай не может
обойтись продажниками по низким ценам. Ему нужен
квалифицированный персонал, понимающий, что такое
Interface и способный объяснить это корпоративным
покупателям и компьютерным магазинам, которые возьмут
прибор для продажи в розницу.
Некоторые расходы по капитальным вложениям у
Барклая и все его расходы на исследования и развитие —
это то, что мы называем произвольными. То есть он не
должен тратить эти деньги. Его никто не заставляет что-то
исследовать или улучшать свои станки.
Глава компании должен решать, сколько средств
потратить на капитальные вложения и на исследования или
компания может обойтись без этих усовершенствований.
Генеральным директорам и другим корпоративным
менеджерам постоянно приходится это делать. Если они
оставят в стороне исследования и не модернизируют свою
фабрику и станки, они рискуют, что их обойдут соперники,
которые выйдут на рынок с лучшим продуктом,
произведенном с более низкими затратами. С другой
стороны, урезав капитальные вложения и исследования,
они получат более высокую прибыль в ближайшее время.
В большинстве случаев более высокая прибыль
поднимает стоимость акций, что делает акционеров
счастливее. С деньгами, которые она не потратила на
усовершенствования, компания может выплатить большие
дивиденды, сделав вкладчиков еще счастливее. Но если
компания потеряет направление движения и конкуренты
украдут бизнес, это счастье будет очень кратковременным.

Продажи компании упадут, доходность упадет, а вместе с
ними и цена на акции. Вскоре положение фирмы станет
слишком шатким, чтобы выплачивать дивиденды.
Уничтожив исследования и капитальные вложения,
Барклай может пойти легким путем, вознаградив себя
огромными дивидендами. Повысив краткосрочные
прибыли, он мог бы сделать компанию более доходной и
привлечь покупателей на оставшиеся акции. Он мог бы
продать их и отправиться играть в гольф.
Но, как и многие герои, о которых вы прочитали в главе
4, Барклай не поддался искушению забрать деньги из
компании. Он сохраняет капитальные вложения и расходы
на исследования, потому что верит в будущее компании.
Когда-нибудь, когда Compuspeak превратится в бизнес
стоимостью $100 млн, он сможет продать акции и купить
два гольф-клуба и реактивный самолет бизнес-класса. Но,
возможно, он этого не захочет. Барклай будет слишком
занят тем, как сделать Compuspeak предприятием
стоимостью $200 млн.
Под расходами на исследование и развитие мы
натыкаемся на нашего старого знакомца —
«Амортизацию». В первый год, как мы уже упоминали,
Барклай мог заявить об амортизации на $10 000. Это
показано, разумеется, как стоимость оборудования.
Достаточно скоро оно устареет, и Барклаю придется
потратить $10 000, чтобы его заменить. Именно поэтому
правительство позволяет компаниям списывать расходы на
амортизацию. Стоимость замены станков, фабрик и т.д. —
это бизнес-расходы, которые когда-нибудь придется нести.
Следующая остановка — это «Прибыль до уплаты
федеральных налогов и налогов штата». Здесь мы видим,
что до того, как Дядя Сэм отхватил свою долю,
Compuspeak заработала $7500. Большинство жалоб на
Налоговую службу исходит от отдельных людей, которые
недовольны размером налогов, но налоги сообразны
размеру и доходу компании. Из $7500 прибыли
Compuspeak должна отдать правительству 40%, то есть

$3000. Это оставляет $4500 чистой прибыли, которую мы
уже видели в балансе. Если компания не выплачивает
дивиденды (а Compuspeak не выплачивает), это то же
самое, что нераспределенная прибыль. На обывательском
языке ее можно назвать выгодой.
Compuspeak растет очень быстро, и цифры во всех
категориях увеличиваются. К концу пяти лет компания
продает устройства Interface почти на $2 млн, тратя $1 млн
на материалы и оплату труда и $210 000 на исследования и
развитие (R&D). Ежегодный бюджет на R&D теперь в два
раза больше, чем сумма, которую Барклай инвестировал в
компанию в первый год. Compuspeak получает $90 000
прибыли в год.
Отчет о движении денежных средств в таблице 11
поможет вам проследить, как деньги перемещаются с
одного места в другое. $4500 чистой прибыли из первого
года появляются снова, в разделе «Источники
финансирования» вместе с $10 000, списанных на
амортизацию. Добавьте $100 000, которые Барклай
потратил, чтобы купить первоначальные $10 000, а также
$10 000 дебиторской задолженности, и вы получите $124
500 источников финансирования в целом.
Целевое использование средств дает вам больше
подробностей, связанных с расходами: $50 000 Барклай
потратил на заводы и оборудование, $30 000 — на товарноматериальные запасы, $19 500 — на кредиторскую
задолженность. Когда вы отнимите расход денежных
средств ($99 500) от прихода ($124 500), вы получите $2
000. Это те самые деньги, которые показаны в разделе
«Денежные средства» в верхней строке баланса за первый
год. Симметрия такого рода радует глаз бухгалтеров.
Поздравляем! Вы только что завершили самый короткий
бухгалтерский курс в истории. Теперь, раз уж вы зашли так
далеко, вы можете взглянуть на цифры в настоящем
годовом отчете. Некоторые из них действительно могут
иметь для вас какой-то смысл.

[1] Книга была написана и впервые издана в 1995 году. —
Прим. ред.
[2] Труп, тело (англ.)
[3] Популярные в США телевизионные передачи. —
Прим. пер.

[4] Роберт Хайлбронер. Философы от мира сего. — М.:
АСТ, Corpus, 2016.
[5] Бурроу Б., Хельяр Д. Варвары у ворот. История
падения RJR Nabisco. — М.: Олимп-Бизнес, 2010.
[6] Закрылась в 2009 году после 307-летней
деятельности. — Прим. ред.
[7] Американская революция (1765—1783) — восстание
британских колонистов на территории Северной Америки.
Восставшие, вступив в военный союз с Францией,
одержали победу в Войне за независимость (1775—1784).
Итогом войны стало провозглашение Соединенных
Штатов Америки и признание британской короной их
независимости. — Прим. ред.
[8] В англоязычных странах этим именем обозначают
малозначительного или анонимного персонажа, а также
неопознанные тела при полицейских расследованиях. —
Прим. пер.
[9] Смит А. Исследование о природе и причинах
богатства народов. — М.: Эксмо, 2016.
[10] Первый конституционный документ США. — Прим.
пер.
[11] В США существует обычай, согласно которому
каждый ребенок вешает чулок на каминную полку, а на
утро после Рождества находит в нем подарок от Санта
Клауса. — Прим. ред.
[12] Гражданская война в США (война Севера и Юга)
проходила в 1861–1865 гг. — Прим. ред.
[13] Гомстед-акт (от англ. homestead — усадьба,
участок) — закон, позволяющий за незначительную плату
передавать в собственность незанятые земли на западе
страны. — Прим. пер.
[14] Печенье со сладкой фруктовой пастой внутри. —
Прим. ред.
[15] Крекеры в виде животных. — Прим. ред.
[16] Absolutely pure (англ.) — рекламный слоган
пекарского порошка, который делал тесто пышным и
мягким без привкуса соды. — Прим. ред.

[17] Всемирный торговый центр просуществовал до
теракта 11 сентября 2001 года, в ходе которого был
разрушен. В ноябре 2014 года на его месте была открыта
Башня Свободы, новый небоскреб, ставший самым
высоким зданием в Западном полушарии. — Прим. ред.
[18] Войсковое формирование, боровшееся за
сохранение Союза Северных штатов во время
Гражданской войны в США (1861–1865) — Прим. пер.
[19] Сеть железнодорожных путей, связывавших НьюЙорк и Бостон на востоке с Чикаго и Сент-Луисом на
Cреднем Западе. — Прим. ред.
[20] Вилли Вонка — вымышленный персонаж, который
появляется в детском романе 1964 г. британского писателя
Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика». — Прим.
пер.
[21] На деловом жаргоне запись красными чернилами
означает финансовые потери. — Прим. пер.
[22] Название, которое получила расправа итальянских
мафиози из группировки Аль Капоне с членами
конкурирующей ирландской группировки Багса Морана, в
которой было застрелено семь человек. Произошла в
Чикаго 14 февраля 1929 г. во время действия сухого закона
в США. — Прим. пер.
[23] На конец 1994 г. — Прим. ред.
[24] Данные актуальны на 1995 год. В 2022 году
инфляция в США по официальным данным составляет 8%.
— Прим. ред.
[25] Персонифицированный образ Соединенных Штатов
Америки. — Прим. пер.
[26] Старейшее студенческое сообщество в США. —
Прим. пер.
[27] Школьная организация, созданная для объединения
хорошо успевающих учеников. — Прим. пер.
[28] Крупнейшая, старейшая и самая известная
организация для людей с высоким коэффициентом
интеллекта. — Прим. пер.

[29] Американская сеть ресторанов быстрого питания. —
Прим. ред.
[30] В 2022 г. часть этих компаний поглощена Банком
Америки. — Прим. ред.
[31] Официальный личный гимн президента США. —
Прим. пер.
[32] Price-to-earnings ratio (P/E) — отношение рыночной
цены акции компании к ее чистой прибыли в расчете на
одну акцию. — Прим. пер.
[33] Неофициальное название для организации The
Muscular Dystrophy Association, которая помогает людям с
различными нервно-мышечными заболеваниями. Долгое
время ассоциацию поддерживал американский комик
Джерри Льюис (1926–2017), поэтому появилось второе,
народное, название. — Прим. ред.
[34] Ведущий банк (англ. lead bank) координирует и
контролирует деятельность синдиката по страхованию
кредитов (облигаций) или акций, подлежащих продаже
инвесторам. Ведущий банк обычно получает более
щедрую сумму комиссионных, чем банки-синдикаты, из-за
своей координирующей роли и обязанностей. — Прим.
ред.
[35] Законы голубого неба (Blue sky laws) — разговорное
название законов некоторых штатов США, которые
требуют, чтобы ценные бумаги регистрировались в данном
штате до того, как начнется торговля ими. — Прим. ред.
[36] Питерс Т., Уотерман-мл. Р. В поисках
совершенства. Уроки самых успешных компаний Америки.
— М.: Альпина Паблишер, 2011.
[37] Reese's Peanut Butter Cups — американские конфеты,
состоящие из шоколадной чашки, наполненной
арахисовым маслом, продаваемые компанией Hershey.
[38] «Поглотить и сожрать» (англ.)
[39] Элизабет Тейлор (1932–2011) — известная англоамериканская актриса, была замужем восемь раз за семью
мужчинами. — Прим. ред.

[40] Сравнение появилось благодаря сказке «Златовласка
и три медведя», на русском языке известной как «Три
медведя», где героиня выбирает не самое большое или
маленькое, а среднее. Зоной Златовласки в астрономии
также называют область в космосе вокруг планет, которая
гипотетически может быть пригодна для жизни. — Прим.
ред.
[41] Город в Испании, известный в мире благодаря
празднику Сан-Фермин, который проходит ежегодно с 6 по
14 июля. Важная часть праздника — энсьерро, бег мужчин
по улицам города от дюжины разъяренных быков. —
Прим. пер.
[42] Американский писатель XIX в., основной тематикой
произведений которого был путь бездомных нищих детей,
которые самостоятельно, преодолевая многочисленные
трудности и неудачи, добиваются богатства, успеха,
счастливой жизни и славы. — Прим. пер.
[43] Патентованные лекарственные средства в США
продаются без рецепта, зарегистрированы под торговой
маркой, широко рекламируются и обещают исцеление от
самых разных заболеваний. В их число входят
анальгетики, анестетики, средства от кашля и других
болезней. — Прим. ред.
[44] Gingerine (от англ. gin + tangerine) — коктейль из
джина, грейпфрута и мандарина. — Прим. пер.
[45] В 1974 году в Новороссийске была открыта первая
франшизная линия по розливу Pepsi. — Прим. ред.
[46] Эбенизер Скрудж, литературный персонаж Чарльза
Диккенса, патологический скупец. — Прим. ред.
[47] Данные актуальны на момент выхода книги в 1995 г.
— Прим. ред.
Перевод В. Краснянской
Редактор Л. Калашникова
Руководитель проекта Е. Киричек
Дизайн обложки Н. Крюкова, М. Юрова, агентство
Creative Structure
Корректоры Н. Казакова, Е. Иванова

Компьютерная верстка О. Щуклин
Copyright © 1995 by Peter Lynch
The original publisher is Simon & Schuster, Inc.
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО
«Альпина ПРО», 2022
© Электронное издание. ООО «Альпина Диджитал»,
2022
Бюрг Ю., Кошкин О.
/ Юлия Бюрг, Олег Кошкин. — М.: Альпина ПРО, 2022.
ISBN 978-5-2060-0092-4