Каждая веснушка [Данир Дая] (fb2) читать онлайн

Данир Дая Каждая веснушка

Справка. Микрорайон Чёрная Поляна

Чёрная поляна (с 1820 по 1900 гг. — деревня Чертково; с 1900 до 1923 гг. — деревня Чёрная Поляна) — историческая деревня, ныне включённая в часть района Белоносово города Аддá.

Первые упоминания датируются с 1820 года. Основана как имение дворянского рода Чертковых. Находилась на границе с деревнями Белоносово, Вечнозелёная, Денежное озеро. Позднее деревня принадлежала директору народных училищ Березнёву, в чьи имения вошла также деревня Вечнозелёная, а после и его сыну — Александру Березнёву, который возложил Вечнозелёный дендропарк (ныне дендропарк им. Горохова И.Н.)

Было известно о плодородной земле. С каждым годом плотность поселение одно двора увеличивалась (в 1870 в одном дворе проживало 10 человек, в 1920 — 70). Были задокументированы случаи, которые в народе означались «праздником льда» — жители деревень Чёрная Поляна и Денежное озеро, как только наступают холода и лёд застаивается на озере, группы людей соревнуются между собой, кто победит в этом году, после чего это вошло в местную традицию.

В 1923 году Чёрная деревня, а также Вечнозелёная, были включены в состав посёлка Белоносовский. Зимой 1936 основан рабочий город Белоносово. В 1955 году включён в город Адда.

Микрорайон Чёрная Поляна возымел несколько трамвайных остановок («Озеро», «улица десятой пятилетки», «Блинная»), построен парк Зелёный. В 1962 году поставлен памятник «Героям против пожара» в честь погибших в пожаре.

Известно о всплеске криминала в конце 80-х гг. На данный момент ситуация стабилизировалась. Микрорайон Чёрная Поляна с начала 10-х гг. обустраивают новыми парками, аллеями, построена пляжная зона у озера Денежное.

Глава первая. Ржавчина для робота

Старый, повидавший виды ПАЗ, которому давно бы пора на покой, пыхтел на проезжей части. Он глушился, кряхтел, пытаясь завестись, каждый раз окутывая остановку чёрным дымом, от которого слезились глаза у заждавшихся своего маршрута пассажиров. Не только они были недовольны, но и забившиеся в салон тоже не радовались тому, что не могут выехать к центру города, раздражённо цыкая и закатывая глаза, чем выбешивали водителя ещё больше, что теребил зажигание, но не получал нужного результата. Наверняка это не первый случай и не первый день в его профессии, когда назначенный ему транспорт не отвечал требованиям эксплуатации, но жаловаться не приходилось: так или иначе старенький автобус приносил ему деньги, ведь поток пассажиров ежедневно набивался к нему в маршрут, чтобы вернуться с работы или учёбы и наоборот из своего или в свой любимый спальный район, что отдалён от основного города. Спальный район, что старые жители звали Чёрный квадрат из-за своих характеристик и местной обстановки, а сейчас просто называется «район», хранивший в себе дома-корабли, сносимые бараки, за место которых позже выстроятся пёстрые, разукрашенные в яркие, зазывающие цвета, новостройки. Не сказать, что серость и безвкусие окружали местные виды: в последнее время оборудовали парки, прилично облицевали торговые центры и кафешки придерживались единого стиля, что приносило удовольствие глазу, когда он мог отдохнуть от не пытающегося зарябить у него в глазах вывесок. Тогда красота и чувство расцвета жизни ощущались в тёплые времена, как сейчас — когда всё зелено, люди имеют право самовыражаться, не закрывая свой фирменный стиль под плотным чёрным или серым пуховиком. В тёплые времена, когда свет играется с тобой, словно маленький ребёнок, и пытается сыграть в догонялки, салки, пробуждая в тебе истинное счастье, которое ты забыл под слоем своих обязанностей взрослой жизни. Но в холодные времена, задолго до, — ведь снег ложиться здесь уже в конце октября, — или после нового года, когда всё привлекательное под дневным серым светом смешивается в огромную кляксу, когда ты не можешь разобрать, где заканчивается крыша панельки и начинается небо, а район более-менее расцветает ближе к вечеру, когда солнечным лучам, — если грубо говоря, потому что тот тусклый шар за пеленой облаков с натяжкой можно назвать тем самым солнцем, — на смену приходят неоновые вывески шавермы, кофеен, пекарен.

Жизнь расцветала, как и пыльца из клумб, за которыми ухаживали местные жители; расцветала проснувшимися листами деревьев в сквере; расцветала и дарила недавним школьникам ощущение начала нового, ответственного, где они наконец берут в руки свою жизнь. Такой же надежды были полны и двое парней, что выходили из местного лицея, держа в руках свои дипломы — Роберт с карамельно-каштановым цветом волос, что темечком может задеть верхний косяк двери даже пригнувшись, а глазами азиатского выреза способен был соблазнить каждую, что находилась в поле зрения; а рядом с ним был смуглый, с длинными кудрявыми волосами, ухоженности которых позавидовала любая девушка, в особенности, если они узнают, что он не делает с ними ничего особенного, кроме как моет их шампунем, — или гелем для душа, который он случайно прольёт на голову, перепутав флаконы, — которого зовут Артур. Они шли держа свои аттестаты окончания школы с медалями: у Роберта был синий, а Артур рассматривал свою красную корочку с золотой медалью.

— И почему ты не исправил четвёрку по истории? — с непониманием спросил Артур, — сейчас бы шёл с красным.

— Мне история неинтересна.

— Если она не про район, — перебил Артур, но Роберт продолжил невозмутимо.

— Да и мне не особо важно, какого цвета у меня документ.

— Повезло. Мои родаки бы мне голову отрубили, если бы я так пришёл. Подержи.

Артур передал Роберту свою книжку с оценками, чтобы собрать волосы в пучок, иначе бы они мешали перед глазами разглядеть свои старания за все эти годы, а Роберт заправлял рубашку под широкие брюки одной рукой. Роберт умело сочетал строгий стиль с кэжуал, что не сказать про Артура, который вычурно щеголял в школьной форме тёмно-синего цвета на любое мероприятие. Артур закончил прятать свои волосы, и они двинулись дальше, к местному скверу, где проводили большинство свободного времени: будь это обычный выходной, когда у них не хватает денег сходить в кафешку или когда Роберт уговаривает Артура прогулять незначительный урок, говоря: «Да что будет-то? Никто не расскажет твоим предкам». Роберт относился проще ко всему, в отличие от Артура: если один надеялся на авось с холодной головой решая нахлынувшие проблемы, то другой всегда соблюдал именно прописанные правила, ссылаясь не на практику, а на теорию, чтобы всё было именно так, как по пунктам, а если по пунктам не выходило нужного результата, то Артур, как в стрессовой ситуации делают опоссумы, впадает в ступор, без возможности двинуться с места. Такое бывает часто, но однажды они чуть не попали впросак, когда случайно забыли оплатить шоколадный батончик, который Артур засунул в карман для того, чтобы держать в руках двухлитровую колу и крафтовый мешок из ресторана фастфуда, а их заметил охранник, который якобы предотвращает воровство. Артур уже был готов залезть в кандалы и рисовать чёрточки на стенах, сколько он уже провёл под стражей, но Роберт договорился, говоря о том, что они заплатят, ведь воровать они ничего не планировали, а если бы и хотели, то украли что-то подороже. Роберт оплатил шоколадку, отдав её охраннику, и продолжили свой вечер, закусывая бургерами.

Роберт и Артур дошли до свободной скамейки — единственной, что была свободна от молодых мам с колясками и отдыхающими детишками, что измотались на площадке, кружась на карусели. Артур выдохнул с характерным для него «пу-пу-пу», что значило: Я хочу начать тревожащую для меня тему, но не знаю, хочешь ли ты слушать моё нытьё. Роберт, что выучил этот жест за пару лет их дружбы, повернулся к нему, скрещивая ноги и подставляя к виску кулак, что придерживал голову, упираясь на скамейку.

— Что не так? Маша опять?

— Да чё Маша, — отмахнулся Артур, — родаки всё капают. Помнишь я говорил, что они мне типа невзначай сунули одну девчонку?

— Ну.

— Так это дочка их общих знакомых.

— И что?

— Ты не понимаешь? Они начали разгоняться, разгоняться. И короче ультиматум: я бросаю Машу и женюсь на этой Амине, или не видать мне денег и квартиры, а учиться я буду в местном унике.

— Традиции, что поделаешь.

Роберт усмехнулся, на что получил более грозный «пу-пу-пу», что уже означало, что Артур ждал поддержку от друга.

— Ты ведь сам защищал традиции, говоря, что без них ты не считаешься человеком, главным в цепи животного мира.

— Да, но… мне нравится Маша. Мне нравится её смех, мне нравится даже, когда мы ссоримся. Нравится быть рядом с ней, лежать рядом, когда её волосы щекочут мне нос.

— Это не по правилам.

Роберт в шутливой манере пригрозил пальцем Артуру.

— Мы же не спим вместе.

— Так, а в чём проблема? Твои родители же сами выбрали друг друга, уехали от своих, сжигая мосты и сохраняют любовь до сих пор. Может они хотят испытать тебя так?

— Да, но они же… как сказать…

Артур разочарованно почесал лоб, подбирая формулировку.

— Они одной нации короче. А мы с Машей — нет. Я понимаю, что так надо, слушать старших, не спорить, но я не могу так. Сложно мне слушать их. Ещё и родители Амины настаивают.

— Да, грустно. Я тебе всегда говорил, Арт, что тебе не следует всегда идти по правилам. Иногда можно нарушить, если ты чувствуешь, что делаешь не по воле своего сердца. В любом случае они тебя простят, как их предки простили их.

Роберт говорил это серьёзно, зная, что именно такие слова должны говориться без их шуток, где они унижающе, но с дружеской любовью, стебут друг друга. Они придерживались такой традиции с самого начала общения, но сразу крепкой дружбы у них не произошло — изначально они видели врага. В словах не было поддержки, а любой диалог сочил ядом, будто уж и гадюка. Постоянные соревнования заканчивались кулаками, когда они спорили, кто быстрее пробежал кросс на физкультуре, или переговоры, когда один из них быстрее поднял руку, чтобы ответить на вопрос и получил пятёрку. Ситуация обострилась после того, как первого сентября их посадили за одну парту. Менеджмент классной руководительницы плохо обыгрывался и зачастую оба получали плохие оценки за поведение и расписанный дневник с вызовом родителей, но это самое мирное, ведь сколько они сидели у директора на разговорах не слушая аргументы взрослого, стоя на своём, где один из них всегда козёл «просто потому, что». На их спорах и соревнованиях между собой выигрывал целый класс — не в плане дисциплины, конечно, и сохранения лица класса, а буквально в финансовом. Каждая их стычка заканчивалась на ставках, кто кого. Не сказать, что одна группа всегда забирала куш у другой, и силы были равномерны — Роберт всегда был выше на голову, но у Артура была комплекция проныры, так что в разных условиях были разные результаты. Как только педагогический состав узнал, что игорный бизнес корнями расползался по всей школе, и в ставках участвовал не отдельный класс, а даже младшеклассники, пронеслась буря из негодования. Целый комитет собрал и учеников, и их родителей, чуть не подвешивая на эшафоте виновников чёрной экономики внутри стен просвещения.

Все неравнодушные учителя распинались, брезжа слюной о том, как неправильно воспитывать лудоманию в юных умах будущего не просто города, а целой страны, — стоит сказать, что учеников защищал психолог, напоминая, что учителя, как и он сам, проглядели этот момент и за ними стоит часть вины, — а уставшие родители, что только освободились с работы, зевая от скуки, ждали, когда этот цирк закончится и они смогут поехать домой и наконец поужинать. Конечно, некоторые родители были в шоке, шипели на своих детей, а кто-то отрезал бюджет карманных, но после собрания ничего не изменилось в сознании учеников — ставки сами сошли на нет, потому что ставить было не на кого. Их дружба в том состоянии, что она имеет сейчас, зародилась в одном из конфликтов, когда на игре в баскетбол Роберт намеренно кинул в лицо Артуру мяч, когда тот до этого толкнул плечом Роберта. Месть за месть — типичная ситуация, но тогда они действительно начали диалог, где Роберт услышал фразу: «Если я буду худшим, то родители меня сожрут». Изначально Роберт посмеялся над этим, но на собрании увидел, что это вероятно: то, как перед всеми учениками они позорили своего Артурчика, говоря, что виноваты во всём произошедшем, воспитывая недостойного сына, что будет наказан домашним арестом и будет видеть перед глазами только учебники и учителей, впечатлило даже пед. состав, который начал оправдывать Артура, говоря, что он хороший мальчик и не стоит быть такими строгими. После, когда все расходились по домам, родители Роберта смеялись над произошедшим, жалуясь на то, что вокруг Роберта крутилось столько денег, а он ни копейки не принёс в квартиру, а Роберт заметил краем глаза, как родители Артура отчитывали его и он шугался каждого движения отца, а как закончили болтовню о том, какой он плохой сын и точно не увидеть приставку к новому году, бесцеремонно потянули его к выходу. Не следующий день, обдумывая всё произошедшее, понимая, что Артур соревнуется не для себя, а для того, чтобы не разочаровать родителей, он подошёл к нему, протянул руку и зарыл бессмысленный топор войны, хоть и напоследок сказал: «Но ты знай, что я всё равно лучше. Просто поддаюсь тебе». Они по-настоящему сдружились и поняли, что у них особо и нет различий в мнениях, а после, когда стеснение пропало, начали всячески шутить друг над другом, но в ответственные моменты, которые требуют всей эмпатии, что у них есть, они говорят действительно нужные вещи друг другу.

— Если ты любишь, — продолжал Роберт, поддерживая Артура рукой за плечо, — то сделаешь всё, что сохранит эту любовь. Даже мир извергнешь в адский пепел ради одного человека. Понял?

Артур услышал действительно нужные для него сейчас слова, кивнул своему другу и даже улыбнулся решёным в голове проблемам, как улыбнулся и своей решительности в дальнейших действиях. Но после задумался глубже о сказанном Робертом.

— Пожди, откуда ты всё это берёшь?

— Беру что?

— У тебя у самого одни серьёзные отношения на счету, а ты мне тут затираешь про любовь, отвагу.

Роберт рассмеялся и раскинул руки, пожимая плечи.

— Тренера не играют. Тем более, зачем мне эта любовь сейчас? Я поступаю, а позже учусь пять лет. Ещё позже — строю карьеру, зарабатываю на квартиры здесь, а после сдаю для заработка. Тогда что-то уже можно думать. Без базы для нынешнего человека даже не нужно думать о каких-то там браках и тому подобное.

— Как-то раньше справлялись: без ничего начинали строить.

— Это раньше. Сейчас потребностей больше, а то, что нужно — дороже.

Роберт попытался отвлечь от этой темы своего друга, наклоняясь к нему и смотря со всем интересом. Интересом, что бывает у больных людей: напористым, диким, который не понимает и не принимает личные границы.

— Ты лучше покажи мне эту Амину, о которой ты постоянно болтаешь.

— Да что там показывать?

Артур выдохнул, вытащил из кармана телефон и зашёл в приложение, где он был заблокирован ей, а она — им. Тогда уже Роберт достал свой телефон и ввёл в поисковике имя Амина Алиева, и увидел её лицо — у неё были выразительные глаза, красивейшие восточные черты лица, любовь к макияжу — не та любовь, где она измазывает себя, чем только можно, а профессиональный взгляд на косметику, где подчёркиваются лучшие стороны.

— Слушай, — протянул Роберт, — ты вообще уверен в своём вкусе?

— В смысле?

— На твоём месте я бы даже не выбирал.

Роберт с улыбкой посмотрел на Артура, но того не особо впечатлило сомнение Роберта в выборе спутницы, после чего Роберт рассмеялся во весь голос.

— Да я шучу, сердцу не прикажешь.

Роберт продолжил просматривать фотографии девушки.

— Но тут не сердце, конечно, решает.

— Сам попробуй с ней.

— Почему нет? Мои предки всегда говорили мне, что можешь хоть на русской жениться. Бывают, конечно, загоны, что она должна быть хотя бы похожа на татарку или башкирку.

Когда фотографии закончились, он посмотрел записи на её странице и первым же делом ему вылезла ссылка на Амину в другом приложении — для сайта знакомств, который называется «Мамба». Роберт показал Артуру на это.

— Узнай твои родители об этом, или её, то скорее женили бы вас. Представляю, что завтра вы стоите в ЗАГСе.

Роберт поднял глаза в небо, уплывая в свою фантазию, а после скривил лицо.

— Ужас, ты такой урод в этом костюме.

Артур дунул в сторону Роберта, чтобы усмирить его пылкий юмор. Роберт не обратил внимания на это, перешёл по ссылке «Мамбы» и скачал его повторно, что заметил Артур, смеясь над ним.

— Так ты качал уже «Мамбу»? А говорит не нужна ему любовь.

— Да я чисто поболтать, пока ты на учёбе залипаешь.

Значок «Мамбы» появился на главном экране, и Роберт открыл его снова через ссылку, где фотографии Амины были уже немного откровеннее, а возраст немного преувеличен.

— Ей реально двадцать три? — уточнил Роберт.

— Смеёшься? Она только на пару месяцев старше тебя.

— Ну, восемнадцать есть, но всё же, — задумался Роберт, — это как-то не очень нормально.

— Прочитай лучше статус, — указал пальцем Артур, — Если хочешь поиграться, у меня есть для тебя одна игрушка.

— Это отвратительно. Не думаешь сказать её родителям или хотя бы своим?

— Не могу, иначе она покажет мои фотографии.

— Даже не буду спрашивать, какие. Но телефон твой точно не буду держать в руках, да и руку жать вряд ли.

Артур ударил Роберта в плечо, встав с места, чтобы немного потянуться. До их спокойного местоположения редко доносились возгласы моторов — дорога хоть и была близко, но многие находились на рабочих местах, поэтому потока не было. Проносились только такси, дрожащие маршрутки и грузовики. Грузовиков действительно было много в последнее время, ведь атмосфера их района становилась благоприятной, дружелюбной и не кусающейся. Совсем другая реальность за десять лет — если человек долго не был здесь, и неожиданно решил навестить родные края, то не понял, что это одно и тоже место; посчитал бы, что карты его обманывают, а спутники сошли с ума. Серый и криминальный некогда район получил свой ренессанс, расцвёл второй жизнью. Роберт с Артуром помнят своё детство здесь: когда вместо мягкой резиновой подстилки на оборудованной детской площадке вокруг зелёного антуража деревьев стояли ржавые советские качели со строительным песком на земле, а окружали их лебеди из резиновых покрышек; у местного озера, где все приходили на пляж на свой страх и риск, молясь, чтобы не наткнуться на штырь в прыжке в воду, а зимой на корке льда собирались группами, чтобы поучаствовать в стрелке хотя бы как наблюдатели, сейчас построился пляж со всеми развлечениями в виде катамаранов, водных горок и вкусной еды в вагончиках, а зимой открывается огромный каток. Да и в целом, даже если не обращать внимания на какие-то знакомые места и скопления людей, то жить стало намного свободнее: нет криминальных личностей, детям вместо разборок есть чем заняться, по округе расставлены мусорки, поэтому бычки от сигарет не были похожи на рассеянные семена по пустырям. Да и пустырей становилось меньше из-за привлекательности местных видов, поэтому на них вырастали муравейники. Для этих муравейников и кружились грузовики, привозя металл, бетон и остальные строительные материалы.

Артур повернулся к Роберту, вопросительно смотря на него.

— Может и не стоит уезжать?

Роберт задумался, осматривая свои родные виды.

— Ты всегда хотел свалить отсюда.

— Да, но тогда тут было… хило, что ли? Останусь с Машей, чёрт с этими деньгами и Москвой. Работу найду, вон сколько общепита. Тут и ты как раз. Ты ведь без меня загнёшься.

— Смотри сам. Сейчас у нас период, когда мы делаем выбор, что в дальнейшем будет иметь последствия.

Роберт встал вслед Артуру и тоже потянулся, зевнув.

— Может пойдём перекусим, спаситель? — предложил Роберт.

Артур, ничего не сказав, просто пошёл к их любимому заведению, не завывая за собой Роберта, зная, что он просто пойдёт за ним.

Они шли по прямой, по новой аллее, где до сегодняшних дней существовало подобие такого, но ветви деревьев всегда срубали для отличного вида для ближайшего дома, а столб всегда измазывали белой краской, но сейчас всё стало немного иначе: распоряжением местного муниципалитета запретили срубать природные ресурсы. Шли, перебивая разговорами о будущем и прошлом, вспоминая локальные шутки и своих обидчиков; о том, как сели в поезд в Саратов с какими-то девочками, потому что заговорились с ними — тогда Артур дико переживал, что они не успеют вернуться домой и родители никогда не выпустят его из дома. В целом Артур был лёгок на подъём, если не припомнить ему про родителей, или пока он сам не вспомнит, и начинается тотальный страх и нытьё, где Роберт пытается успокоить его прежде чем Артур забьётся в угол. Такое могло произойти и в их глобальные авантюры, как купить билет на последние деньги, чтобы закадрить девчонок, или менее затратные приключения, когда Роберту не спалось в три часа ночи и он пытался вытащить из дома Артура, чтобы купить перекусить, потому что Роберт голоден.

— Хорошо, что я не додумался дать тебе дубликат ключей. — чуть ли не ликующе сказал Артур.

— А что ты жалуешься? Я ведь за свой счёт купил тебе питу.

— Я терпеть не могу питу.

— Что дают — то и ешь.

На встречу к ним ехал велосипед, за рулём которого катилась девушка. Рыжие волосы развевались позади, а чёлка раздваивалась по лбу, а глаза с прищуром сопротивлялись ветру. По ней было видно, как она любила джинсовый стиль и придерживалась его в каждой вещи, даже рюкзак имел джинсовый принт. Она облизывала губы, чтобы немного освежить их от дующего в противоположном направлении ветра. Она действительно гнала быстро, не сдерживая скорость, но скорее против своей воли: счастливый взгляд сменялся отчаянной попыткой затормозить. А получилось её не очень плавно: заднее колесо сравнялось с передним, а по рыжеволосую девушку потянуло по инерции, и она полетела на брусчатку. Чтобы предотвратить удар, Роберт ринулся к ней, но не удачно. Не сдержавшись, когда рыжая голова врезалась в его живот, он приземлился на заднее место. Шипя, пытаясь сдержать всю боль, что пульсировала в копчике, он приподнял девушку, что испуганные глаза сменились восхищением, что отделалась легче, чем могла.

— Ты как? — приглушённо спросил Роберт.

— Да в норме. Ты?

Девушка вынырнула из его рук, встав в полный рост и потянулась помочь Роберту, чему тот был не против.

— Да тоже.

Они оба начали отряхиваться от пыли, девушка дошла до велика.

— Не думала, что не стоит так гнать по пешеходной?

— Кто виноват, что нет велодорожек?

Девушка обернулась, отчего её волосы спружинили, и показалась самодовольная улыбка с блестящими от света зубами, что могли ослепить неподготовленного человека; та улыбка, что внезапное включение люстры в семь утра матерью, чтобы разбудить тебя к школе.

— Скоро будут, не волнуйся.

— Очень надеюсь, друг.

Девушка закинула ногу и снова уселась за своего коня. Они уставились друг на друга, а за ними неловко наблюдал Артур, у которого уже сверлило в желудке от голода. Девушка никуда не торопилась, а Роберт не мог оторвать взгляд. Не потому, что она привлекла его, просто так странно было наблюдать за такими яркими волосами у них на районе, где он видел максимум блондинок.

— Как тебя зовут? — спросил Роберт, — Никогда не видел тебя раньше.

— Ксюша. Я только недавно здесь.

— Понятно. Роберт. Можешь просто Роб. А это, — указал парень на уставшего наблюдать за диалогом Артура, — Арт. Артур, точнее.

— Робот и искусство, — усмехнулась Ксюша, — интересные.

— Да. Если ты не имеешь ввиду, что я робот, потому что у меня нет чувств.

— Хочешь доказать обратное.

— Роб, — крикнул Артур.

Роберт повернулся, а Артур очевидным образом указывал, что проголодался. Роберт кивнул, понимая, что слишком заговорился. Но он хотел получить благодарности, которую заслужил, поэтому выжидал тех самым слов от девушки, но она не торопилась.

— Что ж, — почесал затылок Роберт, — тогда увидимся?

— Надеюсь, робот.

Педали закрутились и каждый пошёл по своим делам, но Ксюша затормозила.

— И да, спасибо.

Роберт повернулся на возглас, улыбнулся ей и спрятался в шаурмечной.

Заказав две шавермы максимального размера, они уселись рядом с телевизором, где крутились музыкальные клипы. Не так громко, чтобы немногочисленные посетители могли услышать чавканье от другого стола, или секреты парочек, что выясняли отношения между собой.

— Как тебе? — спросил с набитым ртом Артур.

— Как всегда. Вкусно. Надо было попросить добавить картошку по-деревенски.

— Я про девчонку.

— Она… сильно ударяется.

Роберт посмотрел на недовольного Артура, что не удовлетворился таким ответом.

— А что ты хотел услышать? — уточнил Роберт.

— Романтики какой-нибудь, не знаю.

Не скрывая смеха, Роберт обслюнявил Артура, из-за чего у него на лице оказались и кусочки салата.

— Романтики от меня? Слушай, у меня, — указал Роберт на диплом, — немного другие задачи, как я говорил.

— Да, но что такого? Короткий роман на лето, тебе будто этого не надо.

Роберт улыбнулся, но не то, чтобы искренне. Но это заставило его задуматься о словах отца, которые он когда-то проронил вскользь. Интересно, как случайные слова одного человека может перевернуть жизнь другого. Отец сказал, что ты всегда успеешь наладить распорядок, но тебе всегда нужно отдохнуть.

— Нет, Арт, это точно не для меня. Эти твои страдания по Маше, Амине.

— Я не страдаю по Амине.

— Но из-за Амины. Короче, мне не до этого.

— Это всё из-за…

— Даже не начинай, — перебил Роберт Артура, — и не произноси этого имени.

Артур уже съел свою порцию и заметил, что Роберт совсем не торопится съедать свою.

— Будешь доедать?

Роберт безучастно передал половину шавермы, чем обрадовал вечно голодного Артура.

— Это ведь как в детстве. Ты не доиграл, не получил любви, а потом всю жизнь ходишь, как взрослый инфантильный ребёнок.

— Значит я буду старым Дон Жуаном. Посмотри на это лицо.

Роберт провёл перед своим лицом ладонью, обозначая свою красоту и изящность, испачканную в чесночном соусе.

— Оно же как вино.

— Делай, как знаешь, Роб. Просто не хочу, чтобы, когда у меня будут жена и дети, ты не положил взгляд… не знаю, на мою дочь.

— Упаси связываться с вашей семейкой, — пригрозил пальцем Роберт, — но я точно буду крёстным отцом.

На улице вечерело. Крыши подсвечивались оранжевым светом, а свежий ветер поддувал домой с остановок жителей района. В ванной бежево-коричневого расцвета плиток, где гравировались любимые цветы в матери, — она занималась дизайном, а весь ремонт производил отец, — отголоском вызывались щелчки двери. Ванну закрывала шторка, что не подходила к интерьеру, но найти похожую, которую сорвал Роберт, когда уснул в очередной вас, лёжа внутри, сорвал её. На полках стояли многочисленные масла и крема матери, а отец занимал даже не часть: только бритву со станками. В полную набранную чашу с крана редко выскальзывали капли, которую так и не смогли поменять за всё время их жизни там: отец обещал, и он бы действительно сделал, если бы не забывал об этом из-за других поломок, зачастую его машины, на которую уходит большая часть их бюджета. Они не бедствовали и могли позволить себе другую, свежую машину, прямо с салона, но отец противился этой мысли, ведь «в машине есть душа, а если я продам её — то она обидится». Роберт лежал почти весь погруженный в воду, закрывая уши, отчего отчётливо слышал своё сердцебиение. Его расслабляла полная чуть ли не кипяточная ванная, напоминая парное молоко, поэтому он задремал, плавно всплывая с каждым вздохом, и чем больше он лежал — тем больше сползал по кромке, а когда до воды дошёл его носа, то вдохнул её, захлебнувшись ей. Роберт забарахтался, выливая на кафель воду.

— Улым, — обеспокоено крикнула мать с прихожей, — это ты?

— Да, да. — откашливался Роберт, вытирая с лица пену.

— Уснул, как всегда?

— Что-то типа.

— Ты достал мяса, как я просила?

— Да, мам.

Чуть отсидевшись, чтобы прийти в себя ото сна, Роберт вытянул пробку из слива и включил душ. Выйдя, он сразу же пошёл на кухню, где готовка только начиналась: по тарелкам группировались ингредиенты для азу: чищенная картошка резалась соломкой, как и солёные огурцы, но мясо было крупными кубиками, как любили «мальчишки». Роберт повесил на свою шею полотенце, которое когда-то давно ему подарил отец: на нём был вышит перец чили с подписью «крутой перец», что Роберт посчитал забавным, и пообещал использовать его, пока не останется одна нитка. Он подошёл к своей матери — миниатюрной женщине с большими чёрными глазами, что выглядела хрупкой, но может поставить грозных мужиков на своё место, если те зазнаются, — и поцеловал её в висок.

— Как дела? — спросила мама, что орудовала ножом.

— Забрал сегодня диплом. Отметим?

— Тебе только восемнадцать исполнилось.

— Исполнилось же.

— Не смогу я с тобой пить. Ты же для меня всегда маленький мальчик, которого я оберегала.

— А кто сказал пить?

Роберт подошёл к холодильнику и достал торт «Прага» — мамин любимый, которому она всегда удовлетворительно кивала, если сын покупал ей его. Но мать отвлеклась лишь на секунду, ведь ужин сгорит без её пристального надзора. Роберт сел за стол уголком от полотенца суша ухо.

– Әти звонил?

Роберт не всегда понимал, о чём говорит его мама, и куда она ставит интонацию: у неё не было характерного акцента и её с перевода тюркских языков «папа» звучал как обычное «эти», отчего мама постоянно ругалась, что Роберт забывает свои корни.

— Нет. Когда он приедет-то?

— Через неделю должен.

— Понятно. Укусило же его что-то в детстве, что он геологом стал, а ещё и семью создал.

Отец действительно подолгу оставался на вахте, уезжал в командировки и на лекции. Самый большой рекорд, когда он не был дома — полтора года, и было это в самом детстве Роберта, когда он только-только начал ходить, поэтому, когда он увидел своего отца, разрыдался и боялся подходить к странному, бородатому мужчине. Но каждое его возвращение ощущалось праздником, и так действительно было: огромный стол, их общие друзья, которых они знают ещё со студенческих времён и их дети. Точнее, дочери, отчего Роберт чувствовал себя неловко. В какой-то степени, у него была та же история, что и Артура, но скорее это было в шутку, когда мать навеселе сватала Роберта с одной из дочерей своих друзей. Чтобы избегать таких инцидентов, Роберт говорил, что встречается с одной из своих одноклассниц — Жене. Как было неловко после родительского собрания, когда мама подошла к Роберту и сказала, что родители Жени вообще не в курсе про их отношения и поговорят с ней дома. Роберту пришлось заглаживать тот неловкий момент тем, что делал домашнее задание за Женю в течении месяца.

— Не говори так, — отчитывала Роберта мама, — не было бы нашей семьи, не было бы и тебя.

— Как вы умудряетесь сохранить любовь на расстоянии?

— Ну, знаешь. Когда у любви нет запретов, то и границ у неё нет, — поливала соусом мясо мама в процессе ответа, — а мы договорились, что никак друг друга не ограничиваем, потому что доверяем. И всё рассказывает. Так мы и тебя воспитали. Ты же не хранишь никаких секретов?

— Да вроде нет. Сегодня девушку спас. На велике катилась и чуть не плюхнулась.

— Герой. Значит тебе порция побольше?

— Конечно.

Роберт встал, подошёл к плите и посмотрел, чем может помочь, но казалось, что всё и без него идёт по плану.

— Тебе помочь? — всё-таки уточнил Роберт.

— Если мешаться не будешь. — усмехнулась мама.

Роберт сразу понял и направился в свою комнату, попросив позвать его, когда всё приготовиться. Пройдя мимо комнаты родителей, он оказался у себя. Комната была небольших размеров, но хотя бы своя. Своя в любом смысле: Роберт не ограничивался общим интерьером квартиры, поэтому был волен проводить свой собственный ремонт. Вместо кровати у него были поддоны, на которых лежал матрас, а рабочего места как такого не было — везде были полки и комоды, заваленные дисками, колонками, игрушками и сувенирами, что привозил ему Артур. На стене висел телевизор, а под низом приставка держалась на коробках от дисков. Многие бы сказали, что в комнате происходит хаос, но не для Роберта — для него всё лежало по своим местам, где он точно может всё увидеть и достать, если ему нужно. Для себя он объяснял это тем, что чем захламлённее комната, тем порядочнее у него в голове. Он включил свет и рухнув на постель так, что телефон немного взлетел на воздух, но Роберт успел его поймать. Пытаясь найти приложение, где он может посмотреть короткие ролики для поднятия настроения от смешных котиков и собачек, ему на глаза попалась недавно скаченная «Мамба».

— Какая разница, как проводить время? — сказал он зачем-то вслух и открыл приложение.

Он листал анкеты и фотокарточки девушек поблизости на любой вкус: шатенки, брюнетки, блондинки, высокие, низкие, из какой-то субкультуры, пытающееся быть тем, кем они не являются и те, кто замечательно вписывается в антураж своего образа. Некоторые его смешили, некоторые вызывали испанский стыд, а от некоторых Роберт негодовал, ведь на фотке девушкам явно меньше, чем прописанный у них возраст. Так он пролистал не меньше сотни анкет, пока ждал ужина, и тут ему попалась она. Та самая Ксюша, которую он сегодня спас, как благородный рыцарь. Роберт, что до этого безучастно скидывал девушек за борт своего интереса, остановился. Его сердце немного прихватило, как в первый раз, а страх протёк по венам. Он смотрел на светлые серые глаза и пышные волосы, что развивались языками пламени. Веснушки окружили её нос, которых Роберт не заметил при их первой встрече. Наконец его палец пролистнул фотки, где увидел её в разных местах: одна с Питера, вторая где-то в горах, где Ксюша пыталась скрыть всю усталость, показывая жест из двух пальцев и натягивая улыбку, третья — где-то в Италии, как мог предположить Роберт из своих знаний и из того, что написано на анкете у Ксюши.

— Улым!

Мать крикнула так, что испугала Роберта и он случайно, — или не совсем, — ответил симпатией Ксюше, сам тому удивляясь, что натворил. Он пытался сдержать себя в руках, но у него плохо выходило не подавать вида.

— Сейчас приду! — крикнул он в сторону двери, пытаясь как-то изменить ситуацию.

Выйдя из приложения, зажав на иконку, чтобы удалить его, ему пришло уведомление от него.

— Давай, остынет же! — зазывала мама.

— Блин. — прошептал Роберт.

Зайдя снова в «Мамбу», он увидел, что ему написала Ксюша.

— Не думала, что мой спаситель сидит на сайтах знакомств.

— Я ведь робот. Моя задача обрабатывать все сайты в интернете.

— И как? Успешно? — Ксюша приправила диалог смайликами.

— Считаю, что хорошо справляюсь.

— Приятно знать.

Мама снова позвала Роберта, а значит, что уже пора идти, поэтому он оставил телефон на своей кровати, не выключив его и кинулся к двери, чтобы заесть свой только что пережитый стресс, а в их диалоговом окне появились три мерцающий точки от пишущей сообщение Ксюши.

— Не кажется, — написала Ксюша, — что для робота ржавчина вредна?

Справка. Район Белоносово

Белоно́сово (с 1803 по 1923 ‒ деревня Белоносово, с 1923 по 1936 ‒ посёлок Белоно́совский, с в 1936 по 1955 ‒ город Белоносово; сленг. Белу́га) ‒ район города Аддá, включённый в его состав в 1955 году.

Включает в себя несколько микрорайонов, производственные заводы, трамвайные линии ЕАТП, железнодорожную станцию Белоносово.

Основана в 1803 году, передана во владения сыну купца Алексею Белоносову-Кудрину. К 1850-м годам имела 15 дворов, население в основном занималось земледелием. Граничила с деревнями: Чёрная Поляна, Денежное озеро, Митейное, Вечнозелёная.

В 1923 году, в связи со строительством лесопромышленного и литейного заводов и ТЭЦ, построена железнодорожная станция Белоносовская. Основан посёлок Белоносовский, включивший близлижайшие деревни Вечнозелёная и Чёрная поляна.

Зимой 1936 года основан рабочий город Белоносово, включивший в себя: посёлок Митейное, деревни Денежное озеро, Болотное, Кудрино (н.в. мкр. Молодёжный). Началось строительство улицы Ленина (н.в. улица Артерия), а также ДК Лесовых и парк Горстроев. Был поделен на микрорайоны в соответствии с вошедшими в него населёнными пунктами.

В 1955 году включён в город Адда, как район Белоносово. Были переименованы улицы, началось строительство трамвайных путей, а также кинотеатр Железный и аллея им. Горького (н.в. Рамазановой).

В 1961 году происходит крупный пожар в жилых домах Вечнозелённого холма, в котором гибнут жители и отряд пожарных. Открывается мемориал "жертвам стихии" с созданием вокруг места дендропарка Горохова, названный в честь Горохова Игоря Николаевича — местного жителя, что вывел из пожара многих жителей, но сам задохнулся от газа. Также возводится парк Мужество в мкр. Митейный. Закапывается капсула времени, дата открытия которой назначена на 2061 год.

В 1995 году строится филиал Высшего Экономического Университета. Переименовываются улицы и здания.

В настоящее время построены: арт-пространство Новоносовский, мечеть Аль-Рахим, церковь Рублёва, станция метро Белоносово. Началось строительство набережной реки Трудная и оборудован пляж у озера Денежное.

Глава вторая. С чем тебя подают?

Штрихи облаков будто застыли на месте, заслоняя солнце, но оно всё равно умудрялось высматривать из них на город, заходя вместе с людьми, словно он тоже посетитель, что хочет взять перекус и кофе. Кассир, чьи глаза слепили случайные лучи, но он пытался не подать вида, с улыбкой выслушивая пожелания от пары и нажимал на экране позиции, говоря им сумму и спрашивая, как им удобнее будет оплачивать. Повар наворачивал начинку в лаваш, ставя его поджарить, чтобы шаверма приобрела хруст, а за его работой наблюдали ещё пару случайных посетителей, что никак не могли, что они хотят из богатого меню, где всё время появлялись новые позиции: сырная, максимально сырная, сладкая, с картошкой, с драниками. Но не только восточной кухней заканчивался список, ведь они делали и бургеры, и хот-доги, и отдельно подавали жареную картошку, ещё и добавили бизнес-ланч, из-за чего глаза разбегались, а голодные животы шептали: «Возьми всего и сразу». Кафе не было прям уж забито, но практически все столы были заняты одним или двумя людьми, что по пути решили перекусить, или тем, кому лень было готовить. За одним из таких столов сидела и Ксюша, что скучающе игралась с зубочисткой: возила его по столу, будто доску для сёрфинга, становясь двумя пальцами и огибая воображаемые волны на тёмном столе. Ксюша практически легла на стол, подпирая подбородок кулаком, и думала, как можно ещё себя развлечь в ожидании, но вдруг подошёл Роберт.

— Так, извини, — садился он на стул кремовой расцветки, — с мамой надо было поболтать.

— Я думала, тебе уже надоело моё общение. — села ровно Ксюша, играясь пальцами с зубочисткой.

— Но она же только началось. Нет, кстати. Не думаю, что ржавчина может быть вредна.

— Это хорошо.

— А ты как думаешь?

— Да норм.

— Понял.

Вдруг между ними повисла тишина, но не в самом кафе, где по телевизору рассказывали о последних новостях в шоу-бизнесе, а возле кассы сообщали, что хотят посетители. Ксюша смотрела, как несчастная зубочистка, которой нет покоя, елозила по фалангам, пытаясь свалиться на пол, а Роберт стучал подушками пальцев по столу, выдумывая тему для диалога.

— Получается, ты была в Италии?

— Да, пару лет назад.

Роберт с интересом наклонился ближе к Ксюше.

— Всегда хотел там побывать.

— Только не советую в Милан. Там очень грязно.

— Да, я читал про это. Вообще, много романтики пропадает в городах, если узнавать больше. Как, например, в Париже, в городе любви, орудуют крысы повсюду.

— Это правда.

— Ты и в Париже была?

Ксюша рассмеялась так, что не смогла сдержать зубочистку и она провалилась к ногам, прячась за стул.

— Ой, — добавила нерасторопно Ксюша, — да, была. У меня это прописано.

— Интересно. Вот поэтому я тебя раньше и не видел. Ездила по городам и странам?

— Нет, я просто… мы с родителями переехали сюда недавно.

— Интересно. С Питера, как я могу понять по фоткам?

— Нет. То есть, ты почти прав. Мы жили в Питере. Я, родители, брат. Потом переехали в Сарай-Куарт. Там и брат поступил, а теперь здесь.

Роберт не удивился, что они хотят переехать к ним: Сарай-Куарт хоть и был больше, но многим уступал их городу. Какое-то время они даже соревновались, как Москва с Питером, за право называться третьей столицей России, но пыл спал, когда поменялись губернаторы, и Адда сделала большой скачок в развитии, принимая делегации стран и проводя культурные и значимые фестивали. Тогда на улицах можно было услышать разного рода языков: от африканских до европейских, а Роберт с Артуром специально ехали в центр, чтобы потренироваться с английским.

— И почему приехали сюда?

— Сама до конца не понимаю. Родители всё равно остались в другом городе с братом, а я пока обустраиваюсь здесь. Поступаю и все дела.

— Понял.

Роберт прокашлялся, чтобы заполнить тишину — ещё ту неловкую, когда только начинаешь общение с новым человеком. Съедающую паузу, неловкую, с потеющими ладонями от волнения и нервами. Роберт давно не ощущал такого, ведь знал весь район, а знакомиться именно в обыденной беседе, а не для личной выгоды или делового общения, он не умел, а может и просто забыл. Такие же эмоции Ксюша чувствовала немного иначе: она выглядела расслабленной, тихой, казалось, что она не совсем хочет продолжать это общение, из-за чего Роберт больше утопал в неловкости. Но и его «понял» не намекало о желании как-то возиться с расспросами.

— А ты? — Ксюша решила взять инициативу на себя. — Ты как долго здесь живёшь?

— Всю жизнь, — посмеялся Роберт, — выучил тут каждый сантиметр, хоть сейчас сложно узнать его. Он сильно изменился. И продолжает меняться.

— И у тебя не было даже мысли куда-то переехать?

— Я патриот своей малой родины. Здесь есть всё для комфорта. Друзья, конечно, собираются по городам, странам разбрестись, но я думаю, это вопрос времени — вернуться они или нет.

Лёгким движением руки Ксюша сместила чёлку вправо, понимая, что нащупали интересную тему.

— Значит, если твоя девушка или жена захочет переехать, то ты будешь против?

— Значит, что я найду жену, которая захочетостаться здесь. Тем более, скорее всего, здесь я её и найду.

— Не наскучит?

— Наскучит? Это место будет новым центром, я тебе говорю. Все будут желать купить здесь квартиру, а я буду их сдавать, скупив всё.

— Местечковый бизнесмен.

— Что-то вроде. Слушай, а тебе удобно общаться здесь?

— Хочешь узнать мой номер?

Роберт смущённо рассмеялся от прочитанных мыслей Роберта.

— Хотя бы узнать твою фамилию.

— Давай пока останемся здесь до первого свидания. Там посмотрим.

— И что дальше? — ворвался в диалог Артур.

Возле них встал Артур с подносом, полной еды и двумя пол литровыми стаканами, садясь на место Ксюши, где её уже не было, а у Роберта в руках оказался телефон с открытым диалогом в «Мамбе», где весь офлайн диалог вмещался в онлайн. Роберт отложил телефон, чтобы забрать свою порцию, начиная есть картофель фри.

— Да ничего особенного, — жуя проговаривал Роберт, — сегодня встретимся с ней.

— Встретимся или пойдём на свидание?

— Встретимся.

Артура позабавило, что Роберт не хочет называть вещи своими именами, но не стал переубеждать друга о том, что тот боится девушек как огня.

— Свидание ведь совсем другое, — продолжал Роберт, — это романтика и намёк на какое-то продолжение влюблённости. А мне, как я говорил…

— …это сейчас не нужно. — перебил Артур. — Ну и что? Что будет, если ты посчитаешь это свиданием? Девушка то горячая.

— Это ты так после вчерашнего говоришь, когда отвлекал меня от общения своим нытьём, как хочешь есть?

— Никто не ныл.

— Арт, я знаю тебя как облупленного. По твоим глазам видно и злость, и радость. А тем более нытьё.

Артур хотел закатить глаза, но остановился в моменте, перебивая реакцию укусом шавермы, чем подтвердил слова Роберта.

— А сейчас ты недоволен, что я сказал правду.

— Во сколько встречаетесь? — решил закончить тему Артур, где его откровенно унижали.

— Где-то в шесть вечера. В парке, а там куда глаза глядят. Может присоединитесь с Машей?

Артур сразу же поник, услышав имя возлюбленной.

— Вот чёрт, — понял чувства друга Роберт, — опять?

— Да, но теперь всё серьёзнее. Она как-то узнала о том, что я заходил на страницу Амины и началось литься дерьмо по трубам.

— Опять расстались?

— Теперь видимо навсегда.

— И ты решил объестся до смерти?

Роберт провёл картофелиной в руках по полному подносу Артура, где была половина позиций из меню.

— Да ладно тебе, образумится ещё. Хочешь я с ней поговорю?

— Помню, как ты с ней однажды поговорил.

Артур угрожающе откусил кусок от очередной закуски, что заставило задуматься Роберта и вспомнить, когда он попортил отношения Артура с Машей, а после рассмеялся: как-то они собрались у Артура дома, пока его родители уехали к бабушке на родину и Артур перед всеми унизительно пошутил над Машей, после чего та ушла на балкон с пледом, накинутым на футболку, и долго смотрела на тёмное зимнее небо. Ситуацию взял в руки Роберт и вышел к ней, чтобы оправдать своего нелепого глупого друга. Они стояли ещё с получаса, смеясь над историями Роберта, когда и где Артур косячил, и вроде вся эта дурацкая ситуация рассосалась, но как только Маша и Роберт вышли в комнату, где их ждал Артур с его извиняющимся взглядом, Маша специально, чтобы видели все, уронила дорогую вазу, стоящую возле телевизора в знак примирения.

— Ну вы же перестали ругаться.

— Да, только потом отец чуть не придушил меня за эту дорогую реликвию.

— Иногда нужно чем-то жертвовать.

Когда ребята доели, — в особенности Артур, который был готов заказать ещё такую же порцию, но Роберт уговорил его, что не стоит скупать все запасы кафе, — они пошли по привычному маршруту вдоль улицы, завернув в сквер, который вёл в ближайший к ним дендропарк, возведённый совсем недавно. Дендрарий значительно отделял их район от остального города, но жаловаться не приходилось, потому что это было отличное место для отдыха и спорта. Часто можно было встретить спортивных девушек или уже мамочек с колясками, бешенных десятилеток, что на своих самокатах катились по склону, пытаясь видимо тем самым врезаться в какого-нибудь прохожего, и оставить ушибы не только на себе, но и на каком-нибудь дедуле, что наслаждается видами созданной природы. Совсем недалеко от дендропарка была тропа здоровья сквозь гущу леса, кто вела к противоположному от пляжа места, где люди могли на майские праздники или в любой другой день зажарить себе мяса и посидеть в беседке, обсуждая бытие. Раньше место было пустырём с кучей углей и мусора, раскиданного повсюду, но сейчас там находились баки и табличка о баснословном штрафе за оставленные пакеты с бутылками, фантиками и обёртками.

— Даже если взять в расчёт, — говорил Артур, — что это просто встреча, то зачем она тебе?

— Я же должен знать, кто новый появляется на районе.

— Почему это?

— Потому, что это район будет мой. Закуплю все квартиры, буду получать проценты от съёма, стану местным депутатом.

— Новый смотрящий района, ну-ну.

— Я предпочитаю называть это инициативный горожанин.

— Ну, допустим. Что ты о ней хочешь узнать? Зачем тебе больше информации, которой ты имеешь?

— Надо ведь знать, кем она учиться. Тем более, человек почти из столицы, поэтому принесёт свежий взгляд на наш район. Может стать бизнес-партнёром.

— Не знал, что бизнес крутится на сайте знакомств.

Роберт подмигнул Артуру. В процессе разговора они уже дошли до крайней точки, где дорога ведёт к началу проспекта, поэтому свернули назад и пошли обратно к скверу, дожидаться времени — оставался ещё час. Как раз для того, чтобы договорить и дойти до скамейки, где будет ждать Ксюша.

— Мы просто боишься признаться, что влюбился.

— Чушь, — отмахнулся Роберт.

— Да признай это. Боишься признаться, потому что будешь противоречить своим принципам.

— Мне нужно учиться. Но учёба предполагает ещё и общение.

— Не будет таким максимализмом, Роб.

— Почему ты пытаешься свести меня с кем-то? Даже мать так не пытается, как ты.

— Потому, что ты голову свернёшь будучи один. Я ведь уеду.

— Куда ты уедешь, если ты останешься с Машей?

Артур замолк, добавляя «пу-пу-пу», когда понял, что проговорился, поэтому Роберт понял, к чему ведёт его друг.

— Так ты уедешь? А Маша?

— Я уеду с ней или без неё. С ней, если она простит меня, без неё — если нет. Родителям необязательно всё знать. Договорюсь с Аминой, буду платить ей частью денег, что отправляют родаки.

— Да, не покатаемся больше.

Не то, чтобы они часто пользовались машиной Артура, которую ему подарили, как только он получил права, но иногда получалось вылезти на парковку торгового центра, где они нарезали круги и дрифтили. Роберт тоже должен был идти сдавать на права, но отложенные деньги ушли на подготовку к экзаменам, оплачивая работу репетиторов, а после произошла не самая приятная история — вождение без прав в сторону другого города. но Роберт и без водительских неплохо справлялся с поддержанным немцем, ограничиваясь только закрытой и пустой парковкой, не выезжая на общую дорогу. Не сказать, что они не нарушали правила, выезжая всё-таки за пределы, но это были короткие поездки, всего пару кварталов, где сроду не стояли патрульные машины ГИБДД.

— Приедешь ко мне, выедешь хоть раз за пределы области.

— Нужно оно мне больно. Ладно, твоя жизнь, Арт. — разочарованно добавил Роберт, понимая, что останется совсем один.

У него было много знакомых, которые могут помочь или просто поддержать беседу, но другом он считал только Артура, проводя с ним больше всего времени. Именно он однажды свёл Артура с Машей, когда на день рождения по глупости и невзначай пригласил знакомого через знакомого, который привёл её. И вроде изначально Роберт сожалел, что пригласил странного парня в их компанию, куда тот не вписывался, но, когда увидел влюблённый интерес в глазах застенчивого Артура, — понял, что иногда нужно пожертвовать комфортом. Он подталкивал Артура к Маше, пытался оставлять их наедине, играть в «правду или действие». Купидон сделал своё дело, отряхивая ладони, смотря на свою изящную работу, что вышла великолепной и долгой, ведь для подростка три года отношений без ссор и манипуляций — восторг. Они начали ссориться только когда на горизонте появились родители, которые изначально считали пустяком их отношения, но после, когда Артур заикнулся о предложении, начали всовывать ему Амину. Плюс привычная жизнь школа-дом-свидание у Артура и Маши кардинально менялась, переплавлялась под новые реалии экзаменов, тестов, курсовых. Новые реалии вводили стресс и проверяли прочность их отношений, которые по итогу дали трещину. Но Артур не собирался сдаваться, что радовало Роберта.

— Но ты не должен бросать Машу. — добавил в конце Роберт.

— Знаю, Роб. Я и не собирался.

— Вот и отлично.

Роберт взялся за плечо Артура, чтобы тот остановился, чтобы вытащить из ботинка доставший его камень, а после посмотрел на время — было без пятнадцати шесть, а идти им в такой неспешной манере нужно было все двадцать. Роберт выпучил глаза, простучал по спине Артуру, и сказал, что напишет ему, как будет дома. Он не побежал, но очень торопливо направился к скамейке, где должен был встретить Ксюшу. Даже если ему придётся ждать её ещё десять минут, как это обычно бывает, он не мог опоздать, ведь вовремя — всегда на пять минут раньше. Благо по пути его не ждали светофоры и пешеходные переходы, а людей было не так много, так что путь был свободен. Торопливый шаг, который не разменивался на передышку, — Роберт полюбил пробежки по утрам после секции бокса, — привели его к месту почти что вовремя — без четырёх шесть. Скамейка назло занята другой парочкой, где парень лежал на коленях у девушки, поэтому Роберт не смел их тревожить, но завидовал белой завистью. Он сел чуть дальше, но не знал, откуда именно придёт Ксюша, поэтому вертелся в разные стороны. Главное, что она знает ориентир — башня на детской горке красно-жёлтой расцветки. Роберт выглядывал на парочку, что разлеглась на скамейке, надеясь, что Ксюша не подумает издалека, что он лежит там, и смотрел в противоположную сторону — на остановку, откуда выныривали разного сорта люди, ведь вдруг Ксюша решила прогуляться по основной части города, а потом уже прийти на встречу. Время в такие моменты ожидания протекало намного медленнее, и секунда считалась за минуту. Роберт нервно крутил телефон в руках, высматривая сколько уже прошло и когда ноль сменился на один, он понял, что всё-таки придётся подождать десять минут, если не больше. Таким темпом прошло пять, десять, пятнадцать минут. Роберт смотрел на время, прерываясь от смешных видео, заходил в «Мамбу», смотря, когда Ксюша была в сети, но ничего не менялось: не менялось время захода, не было оправданий, что она немного опоздает. Роберт чувствовал себя обманутым, но не хотел уходить в надежде, что она сейчас придёт. И вот, спустя полчаса его томительных ожиданий, со стороны остановки, как он и предполагал, появилось рыжее темечко в джинсовой курточке. Роберт постарался скрыть своё счастье, будто он не ждал её, а просто сидел за своими делами, ведь на свежем воздухе много приятнее, чем в душной комнате. Неторопливо встал со скамейки и переваливался, будто шёл совсем не к Ксюше, но эта вырывающаяся улыбка, которая появляется против воли, сдала его с поличным, как собственно и саму Ксюшу.

— Привет, — сравнявшись с Робертом сказала девушка.

Роберт разглядывал лицо девушки, не понимая, куда делись её веснушки с лица, которые были на фотографиях.

— Привет. Гуляла по городу?

— Да, что-то вроде.

Ксюша показала на остановку, для чего-то обозначая, что шла оттуда, будто Роберт не видел её, что вырывалась с маршрутки. Но поняв этот неловкий жест от себя, она быстро отвлеклась на Роберта.

— Отлично выглядишь.

Она указала на светло-коричневые широкие штаны на Роберте и белую хлопковую рубашку с закатанными рукавами, отчего парень застеснялся, для чего-то стряхивая с себя пыль.

— Спасибо. Ты тоже.

— Что ж. Куда пойдём? — провела руками Ксюша, чтобы Роберт точно указал путь.

Сейчас Роберт растерялся: если раньше он нахваливал район, пропагандируя каждому, что нужно оставаться здесь или переезжать сюда, потому что тут настолько много мест, что нельзя обойти даже за неделю, то сейчас он пытался выбрать именно одно, которое не смутит Ксюшу. Не может же он позвать её в лес, иначе она подумает, будто Роберт маньяк. Поэтому, загрузив карту себе в голову, чтобы понять какое-то интересное место, он указал в сторону пляжа. Ксюша сжала губы, закивав ему. Они пошли чуть отдалённо, будто шли не совсем друг с другом, пряча в карманы руки, и старались не смотреть в глаза, а куда-то по сторонам, ведь интереснее наблюдать за проезжающими машинами и домами, чем за ближайшим человеком, с которым ты договорился встретиться впервые.

— Там как раз пляж. Красивые закаты, типа. — неловко и еле слышно говорил Роберт.

— Прикольно. Слушай, — подозвала Ксюша, отчего Роберт со всем своим вниманием повернулся к ней, — я тут мало кого знаю, но слышала, что вы свой район называете просто район.

— Да, есть такое. Раньше называли чёрный квадрат по деревне.

Роберт указал на восток, где выглядывались частные дома.

— Но потом перестали.

— Чёрный квадрат?

— Да, деревня называлась Чёрная поляна из-за чернозёма, и имела она квадратную форму. Ничего заумного.

— Интересно. Много знаешь об этом месте, если живёшь здесь всю жизнь?

— Типа того. Хочешь узнать, почему район?

— Удиви меня.

Ксюша пододвигалась ближе к Роберту, чтобы расслышать живую энциклопедию и гонзо-экскурсию. Роберт вырисовывал по воздуху фигуры.

— Ну смотри. Была раньше деревня Белоносово. Может, слышала? В области есть подобная.

— Может быть.

— Ну вот, — указывал он запад, где стояли дома с заказными граффити на всю стену, что вырисовывали личностей по названию улиц, — здесь тоже была деревня Белоносово. Она граничила с Чёрной Поляной соответственно и с Вечнозелёной, ну и с многими другими деревнями поменьше. Потом, когда Советы пришли, то начали расширять деревни заводами, станциями, трамваями. Вот наш микрорайон считается Чёрной Поляной, хоть и большая часть здесь от Белоносово.

— А почему перестали?

— Знаешь, были раньше с развалом криминальные элементы, да и деревни всегда враждовали между собой. Стрелки, убийства, заказы и вся эта чушь. Потом, когда правительство взяло в себя руки и начало чистку, то и эти все соревнования сошли на нет.

— То есть, больше нет такого фольклора?

— От старших ещё можешь услышать подобное. Но в основном нет такого.

— Что ж, спасибо за историю.

— Обращайся. Ты поступила куда-нибудь.

— Активно подаю документы.

— А, ну да, точно.

Роберт почесал голову, и заметил, как неприлично у него взъерошенные волосы, поэтому аккуратно решил пригладить их, чтобы у Ксюши не сложилось мнение раздолбая.

— Ты куда? — рассматривала Ксюша местные дома, чтобы не смутить парня.

— В экономический. Здесь филиал открыли недавно. Ну, как недавно.

— Ого. Я тоже туда подала.

— Отлично.

Они прошли по перекрёстку, чтобы оказаться у строящейся аллеи, где планировались фонтаны, но пока что они не работали, из-за чего вместо детей, что изнурены от летней жары, там ютились голуби с воробьями — откормленными и здоровыми, что могли бы из коляски вынести малыша. Роберт хотел указать на них, но боялся показаться придурком с такими шутками.

— Ты голодная? — решил позаботиться Роберт, — Там много фургонов со всяким. Может взять.

— Да, было бы неплохо.

Рядом с озером их встретила касса и забор с магнитом, а цена входа была в районе двухсот рублей для взрослого и ста — для детей младше двенадцати лет. Роберт услужливо оплатил за двоих и дверь отварилась, запищав о том, что они могут входить. Внутри пляжа было приятнее, чем когда-либо: пивные бутылки не были вкопаны в песок, а озеро стало чище. Не было компаний людей сомнительного характера, и ты мог не беспокоится за свой кошелёк. Резвились дети, группами играли в волейбол, а женщины лежали вдоль воды, принимая ультрафиолетовые ванны для загара. Ксюша удивилась цивильной обстановкой, как и Роберт не мог поверить, что такое может быть в их районе. Оба живота, что у Ксюши, что у Роберта, пробурчали, словно киты, чему они рассмеялись и прошли по доскам, которые оберегали их обувь от песка, к первому фургончику по пути, что продавал варёную кукурузу. Закупившись, они сели на скамейку рядом, смотря на сползающий жёлтый шар, отражаясь в воде неаккуратной линией.

— Здесь мило. — жуя проговорила Ксюша.

— Да, даже я удивлён. — Роберт откусил пару кукурузин, пытаясь начать какую-нибудь тему. — Тебе нравится здесь?

— Вполне. Но это всё равно не мой дом.

— Это пока.

— Откуда ты знаешь?

— Ну да. Может я не уезжал отсюда никогда и не планировал, но дом — дело наживное. Тебе просто пока что нужно привыкнуть к расписанию маршруток, местному быту, каким-то тюркским словечкам повсюду. Хотя, если ты жила в Сарай-Куарте, то к этому легко привыкнуть.

— Может и так.

— Тем более, я помогу тебе.

Роберт многозначительно посмотрел на Ксюшу, отчего сам словил стыд.

— Я думаю, что уеду отсюда после учёбы.

— Почему? Здесь не паханное поле. Можешь сделать что-то своё и получать за это деньги. Центризм ведь давно прошёл, а развивать провинцию сейчас модно и стильно.

Мимо них пролетели голуби, заслоняя собой всё пространство, размашисто хлопая крыльями, но некоторые остались у их ног, молчаливо выпрашивая еду. Ксюша начала выдёргивать кукурузу, кидая на землю, чему последовал и Роберт.

— Мне так кажется, пока моей семьи здесь нет. Пока брат в Сарай-Куарте — я не найду себе места.

— И как долго он там будет?

— В этом году заканчивает. У нас крепкая связь. Несмотря на то, что он чуть не пробил мне голову.

— Извини, что? — удивился Роберт, отчего рассмешил Ксюшу.

— Ну, блин. Мы играли в детстве, дрались понарошку, но, как это обычно бывает, мы заигрались и начали по-настоящему друг друга бить. Я попала ему по виску, а он взбесившись толкнул меня. И я ударилась об чугунную батарею.

Она повернулась затылком, попросив Роберта пошерстить в её волосах — за ними и оказался шов со шрамом.

— Ужас. Это такая любовь у сестёр и братьев?

— Да. Беспощадная и неразумная. Ты один в семье?

— Ни братьев, ни сестёр. Отец постоянно на вахте, поэтому времени на это нет.

— Ого. Не скучаешь по нему?

Роберт пожал плечами, выдёргивая кукурузу и кидая её на корм птицам.

— Когда как. В детстве было тяжело. Сейчас я понимаю, что если бы он так не ездил, то у меня бы не было всего, даже отдельной комнаты. Я благодарен ему.

— Это супер. Наверно, поэтому ты не хочешь уезжать? Постоянно ждёшь его, как чудо, а значит не стоит ехать в другое место.

— Кстати, очень даже возможно.

Он искренне улыбнулся девушке, наконец поняв свои стремления оставаться дома, и снова подметил отсутствие веснушек.

— Можно спросить?

— Да, давай.

— Где твои веснушки?

Ксюша повернулась с таким взглядом, будто её поймали на воровстве.

— Какие веснушки?

— На фотках в «Мамбе» у тебя веснушки. А сейчас их не вижу.

— Чёрт, — ударила Ксюша себя по лбу, — вот дура.

— Что такого?

Ксюша вроде как улыбалась, но было ощущение, будто она хочет прямо сейчас провалиться под землю и больше никогда не видеть Роберта.

— Да просто, — она провела по лицу пальцами, — я замазываю их.

— Зачем? Я ведь не замазываю родинки, например.

— Над ними смеялись всё детство, всю школу. Всегда ставили акцент на них. Поэтому я начала замазывать, чтобы больше не слышать подобного.

— Не знаю, мне кажутся они милыми.

— Что ж, спасибо.

Роберт забылся в разговоре и стал тянуться большим пальцем к лицу девушки, чтобы стереть тональный крем с её лица, а Ксюша, встала в ступор, ожидая дальнейших действий от него. Роберт дотронулся до мягкой щеки, какие были только у младенцев и провёл в сторону, сгребая весь макияж на подушку пальца.

— Да, так намного лучше. — подметил Роберт и только после осознал, как со стороны Ксюши это выглядело. — То есть, извини, не стоило мне.

— Ничего такого. Ты ведь не целоваться полез.

Ксюша подтолкнула Роберта всем телом, сглаживая ситуацию.

— Спасибо, что дал мне стимул избавиться от тоналки.

Они проболтали, сидя на одном месте, пока не село солнце. Встретив закат, который подтвердил слова Роберта, они в сумерках побрели к аллее, потому что пляж закрывался. Болтали обо всём: про домашних животных и каких бы они в жизни не завели, — Ксюша была против любых рептилий, а Роберт сначала сказал про медведя, но после передумал, потому что «медведи как большие собаки», но для этого бы ему потребовался огромный участок, — а после Ксюша начала рассказывать про то, в каких странах побывала и свои оценки, где самое низшее место занял Египет, если выходить из туристической зоны. Роберта вдохновила эта тема и он подумал о том, куда бы больше всего в жизни хотел поехать, и остановился на Исландии из-за их чёрных пляжей. На удивление, зиму из них больше любила Ксюша, но Роберт сказал, что в их краях зимы снежнее и холоднее, чем у них, даже несмотря на влажность. Они прошли аллею, парк и оказалось, что были близки к дому Ксюши, но решили пойти по второму заходу, чтобы не заканчивать диалог. А из-за обильного диалога они проголодались, и Роберт посоветовал кафе, где они проводили больше всего времени с Артуром.

— Окей, окей, — останавливал диалог Роберт со смехом, — но почему это плохое кино?

— Кто говорил про плохое кино? — увлечённая в тему Ксюша пылко вопрошала Роберта.

— Кажется, ты. Пять минут назад.

— Я такого не говорила.

— Говорила.

— Ладно, сказала. Но изначально это было хорошее кино, а из-за сиквелов его испортили.

— Это же аттракцион. Он и должен быть таким. Взрывы, экшен, продолжения. Это ведь из разряда: «Так плохо, что уже хорошо».

— Не знаю. Я люблю более спокойное кино, где долгие сцены, а ты читаешь эмоции актёра, что он хочет передать, но не говорит, например, что он злой сейчас и разочарован. — последние фразы Ксюша проговорила передразнивающим голосом.

— Ты сноб, в общем? — в перерыве Роберт сделал глоток газировки.

— И я горжусь этим.

— Любительница Тарковского и Кубрика. Понятно, с кем я имею дело.

— Что любишь ты? — игриво спросила Ксюша.

— Не знаю. Что-то попроще, но без разбора. Но я как-то вёл список.

Роберт вытащил телефон и зашёл в заметки, где была папка с просмотренными фильмами, и передал Ксюше, что увлечённо вычитывала огромный список.

— Ого. Обильно.

— Половина из этого просмотрена в локдаун. Сейчас я не так часто смотрю из-за экзаменов и поступления.

Пролистав до конца, где значился трёхсотый фильм, Ксюша одобрительно закивала.

— Последний хорош.

— Про собак на острове. Да, мне тоже понравился.

— Большинство из них ты смотрел с девушкой?

Роберта кольнуло это. Он не знал, что ответить и не понимал, как Ксюша догадалась до этого.

— Просто, — Ксюша начала сама отвечать на вопрос, застывший в глазах Роберта, — романтические фильмы и так далее.

— Да. Было и такое.

— Прости, если тебя задело.

— Ничего. Это было давно и не правда.

Роберт обратил внимание на время, которое приближалось к полуночи, поэтому немного засуетился.

— Тебе не пора домой?

— Да нет. Я всё равно пока там одна и мне немного страшно там находиться. Но раз тебе надо, то пошли.

— Я провожу тебя.

Как истинный джентльмен, Роберт встал со своего места, выхватил джинсовку у Ксюши и держалась так, чтобы она просунула руки в рукава. Ксюше льстил такой жест, и она не противилась ему.

— Не перевелись ещё.

Одевшись и убрав со стола, Роберт попрощался со своим другом, что работал в ночную смену, и они с Ксюшей пошли к дому, что находились в одном дворе. Хорошо освещённые улицы жёлтым, почти домашним светом, выливали дорожку парочке, что менее стеснительно шла возле друг друга. Они были ближе, чем при первой встрече, друг к другу, но руки их всё ещё прятались по карманам. Жар летних дней не спадал и на ночь, поэтому не было чувства окоченения. Географически интересное место у города, где климат был от крайности в крайность: зимой градус снижался до минус тридцати, заслоняя всё снегом, что коммунальщики не справлялись с наваленными сугробами, которые нарастали каждый день, а летом температура доходила до плюс сорока, где все молились, чтобы кондиционер не поломался в моменте. Самое комфортное время для прогулок как раз ночь, когда раскалённый воздух не обжигал ноздри, а футболку после первой носки не приходилось стирать от пота и налипшей пыли. Ксюша то и дело спрашивала у Роберта, как называется то или иное здание и есть ли у него история, на что Роберт с радостью отвечал, хоть и большинство зданий были обычными жилыми домами. Но он мог много чего рассказать не только о своём районе, но и про другие, про город и область в целом, вытаскивая справки из головы, как из исторических хроник, чем разбавлял их путь до дома. Когда они дошли и было время прощаться, они долго не могли решиться сделать это и закончить такой замечательный день, поэтому просто стояли молча иногда перебиваясь случайными фразами.

— Сейчас ещё заснуть пытаться.

— Посмотри какой-нибудь ролик про космос. Вроде помогает.

— Я пробовала, но увлекалась. Космос вообще интересная вещь, не считаешь?

— Да. Типа, одни ли мы во вселенной? Какие планеты мы можем заселить? Может мы не нужны никому, как низшая раса?

— Побуждает на философские разговоры.

— Кстати. Наше первое… ну, свидание.

— Да, ты прав.

Роберт строил глазки, припоминая о уговоре про номер.

— Ах, ты про это, — стеснительно улыбнулась Ксюша. — а чем тебе «Мамба» не нравится?

— Нравится. Просто если у меня будет твой номер — ты мне доверяешь. Разве не так?

— Хорошо. Записывай.

Роберт мигом вытащил телефон и залез в контакты, чтобы записать нужные цифры.

— Восемь, — начала диктовать Ксюша, — девятьсот двадцать один.

Роберт стоял в ожидании, но Ксюша не продолжала диктовку — только обняла его и пошла к своему подъезду.

— Всё остальное — потом.

Ксюша злорадно рассмеялась, когда открыла домофон ключом, но всё же обернулась напоследок.

— Напиши, как будешь дома.

Роберт остался в дураках, но сохранил уже записанные им цифры, направляясь к своему подъезду. Поднявшись на свой этаж, он легонько щёлкал замком, чтобы не разбудить маму, но та ещё не спала, ожидая сына с прогулки в комнате и смотря телевизор.

— Улым, ты?

— Да, мам. — крикнул издалека Роберт.

— С кем гулял?

— С Артёмом, с кем ещё.

— Странно, а в окне я видела, что шёл с рыжей девочкой.

— Блин, — шепнул Роберт под нос в очередной раз понимая, что от матери ничего не скроешь.

— Не хочешь меня с ней познакомить?

— Всё завтра расскажу, мам. Спокойной ночи.

Роберт скорее пытался запереться в своей комнате, чтобы не слушать расспросы. Переодевшись, он улёгся на кровать, где сразу же открыл диалог в «Мамбе», написав, что добрался до дома.

— Хорошо, — ответила Ксюша, — а мне что-то не спится.

— Можем поболтать.

— Ты не устал от меня за сегодня?

— От тебя разве устанешь?

Роберт улёгся удобнее, чтобы у него не затекали руки, а синий экран светил в его счастливое лицо.

Справка. Тимер Метшин

Тимер Метшин (имя при рождении — Тимербулат Метшин; род. 5 (17) марта 1886, деревня Вечнозелёная; 3 (15) марта 1910, Адда, Аддовская губерния) — поэт, писатель, драматург, критик.

Родился в деревне Вечнозелёная. Как только Тимеру исполнился год, о чахотки умер его отец, а в возрасте четырёх умирает и мать, после чего ребёнок был отдан на воспитание бабушке и дедушке по материнской линии, у которых на воспитании были и без него шесть детей.

Во время болезней маленького Тимера насильно не лечили. По воспоминаниям Тимера, бабушка выгоняла его на мороз со словами: «Сдох бы, лишний рот. Сожрали бы, да хилый сильно». Не прижившись в семье, был отправлен к дяде по отцу — Равилю. Был крайне изнеможённом состоянии.

Дядя Равиль привил ему любовь к литературе и фольклору его народа, после чего Тимер решает связать свою жизнь с творчеством.

Первые очерки и стихи оставляет в новых возникших газетах в связи с революцией 1905 года, взяв себе прозвище, сократив своё имя до Тимер (в перев. — «Железо»). Пишет сатиры, осуждающие монархический устой, посвящает статьи на тему революции, участвует в демонстрациях.

В 1906 возвращается в деревню Вечнозелёная, где готовиться написать самую крупную в своей жизни прозаическую повесть, вобравшую в себя и народные волнения, и фольклор, который изучал на протяжении своей короткой жизни. Он так и не успеет закончить её, после чего за её завершение возьмётся близкий друг Тимера — Умеров Юлдаш. Повесть часто сменяла название, но последним вариантов, который оставил Тимер — «Скворечники открыли дверцы».

Во время ухудшения здоровья в 1909 году не откладывает своё путешествие по реке Трудная, которым сам называет: «Символичным и творческим поиском». Останавливается во многих деревнях, узнавая быт местных жителей, общаясь с ними и оставляя подарки для детей и взрослых. После эта поездка до города Сарай-Куарт станет популярным туристическим путём.

Вернувшись, Тимер написал ещё с десяток глав (три из которых сжёг), не забывая про стихи для газет. Утром 1910 года, за несколько дней до двадцати четырёх лет, Тимера находят мёртвого в постели с рукописью в руках. Последняя строчка, которую написал Тимер, и которую после выбили на его памятнике, гласила: «Чистосердечно смеюсь даже если в кандалах». Похоронен на Вечнозелёном кладбище по просьбе самого Тимера. Надгробье реконструировано после пожара.

Глава третья. Исторический центр

Время указывало обед. Солнце давно пыталось растормошить тело Роберта, что, растянувшись по всей площади матраса, пускал слюни в подушку, держа в ладони телефон. Телефон был подключен к зарядке, а значило это только одно — Роберт пролежал в общении с Ксюшей всю ночь, пока ему не повидались лучи за окном. И он бы продолжать общаться дальше, пока Ксюша не написала, что уже пора спать. Не сказать, что Роберт расстроился, но у него было ещё множество тем, которые было бы интересно обсудить с Ксюшей. Сообщения действительно текли плавно, как река, и иногда напоминали сумбур, где каждый цеплялся за слово другого, написанное им, с фразой: «А вот, что на счёт…» и так могли обсудить и личные вкусы в еде и отношение к детям.

— Нет, детей я есть не собираюсь. — сказала Ксюша, будто сидя в комнате с Робертом в свете настольной лампы.

— Ты это к чему вообще?

Роберт рассмеялся, не понимая поднятой темы. Это завлекло Роберта, отчего тот слез с подушки и сел на кровать, ближе к Ксюше.

— Ты спросил на счёт детей. Я не знаю даже, какие они на вкус. Мне просто нравится их детское питание, понимаешь?

— Да нет, я понял это. Грузинская кухня с морковным пюре — отличный вкус. Но я спросил, как ты относишься к детям в плане… сколько ты хочешь родить детей?

— Боже, ты про это, — прикрыла ладонью рот Ксюша, скрывая улыбку, — да не против, но… рожать? Нет, спасибо.

— Почему? Нет, я понимаю, что можно взять из детского дома или ЭКО, но почему именно ты не хочешь?

— Потому, что как ты сказал. Я лучше заплачу, чем проживать этот кошмар. Неужели эволюции нужно делать именно так, чтобы женщина страдала от родов? Ну, и вообще… все эти женские проблемы со здоровьем.

По Ксюше пробежали мурашки, отчего она отдёрнулась, отмахивая, как заразу, представленное в её голове. Роберт изобразил, что поймал её мысли, собрал в круглый комок и выбросил в мусорный бак, что стоял у двери, якобы попав в него и изобразил победный танец, чем смутил Ксюшу, но та только усмехнулась, удивляясь этому мальчишечьему жесту от восемнадцатилетнего парня.

— В общем, — продолжала Ксюша, — я скорее всего даже не смогу родить.

— Почему?

— Врачи сказали.

— Да мало, что они говорят? Я ведь тоже не сразу получился. И вышел через кесарево.

— Ого. Почему так?

— Родители долго не могли завести ребёнка, так что я поздний ребёнок.

Ксюша почесала ухо, пытаясь скрыть своё удивление.

— Понятно, почему ты единственный ребёнок. Но это ещё раз доказывает, что рожать — отвратительно.

Роберт на миг встал в ступор, будто сломанный робот, но через пару секунд снова расслабился, продолжая общение.

— Сорри, зарядка садится. Хорошо, но сколько детей?

Вдруг они переместились в пространстве, и уже находились в комнате Ксюши — с недоделанным ремонтом от прошлых хозяев, где голые серые стены были наполовину покрашены с жёлтый цвет, а возле шкафов стояли неразобранные коробки с вещами. Ксюша сидела на углу расправленного дивана, ногами упираясь на старый, собравший пару килограммов волос, палас, а сама была завёрнута в одеяло с головой, пока Роберт рассматривал все неровности стены в полумраке.

— Двое, конечно.

— Почему конечно? — сделал акцент на «конечно» Роберт.

— Потому, что один ребёнок вырастает наглым.

— По-твоему я наглый.

— Пока не знаю. Но ты очень мило себя вёл.

— Ты тоже. Стесняшка.

— Кто бы говорил. Я просто испугалась твоего роста.

— Так ведь и до этого видела, до свидания.

— Тогда я не оценила всех размеров. Но да, может ты и наглый, как показывает практика. Я помню, как мы с братом срались за пачку чипсов, потому что он не купил мне и не хотел делиться. Или как мы линейкой делили шоколадный батончик.

— У меня вместо брата всегда был Арт. Поэтому, я не попадаю под твой процент.

— Как вы познакомились вообще?

— Одна школа, один класс. Ничего такого.

Ксюша задумалась, как переставить слова, чтобы Роберт именно понял их значение.

— Окей, давай по-другому. Как вы подружились?

— Мы и не дружили изначально. У нас была жестокая война. На нас даже ставили ставки.

— Что? — удивлённо посмеялась Ксюша.

— Сейчас расскажу.

Голова Роберта задрожала от звенящего гула. Он открыл глаза, прищуриваясь от обилия света. В его руках дрожал телефон, на который звонила мама Роберта. Глаза и мозг не успели проснуться, поэтому он, ссылаясь на интуицию, взял трубку.

— Да?

— Алло, — приглушённый голос матери прозвучал через колонки, — улым, спишь, что ли?

— Нет, просто.

Роберт поднял тело, уставшее от вчерашней прогулки, и голова оказалась у коленей, после чего Роберт говорил ещё более невнятно, чем раньше.

— А что такое?

— Нет, хотела убедиться. Всю ночь с этой рыжей девочкой говорил?

— Нет, мам. Спал. Просто устал за последнее время.

Скидывая с себя одеяла, Роберт поднялся в направлении кухни, чтобы выпить воды и смазать засохшее горло.

— Тем более потом не высплюсь же.

Роберт вытащил банку, которая раньше предназначалась для хранения солёных огурцов, но сейчас хранила прохладную воду. Он делал громкие глотки, что наверняка слышали все в округе, а уж тем более мама через телефон.

— Смотри мне. Девочки такие, вскружат голову и всё.

— У меня всё под контролем. Ладно, пойду просыпаться. До вечера.

— Целую, улым.

Роберт отставил от уха телефон и сам сбросил звонок, ведь знал, что мама не сделает этого сама. Поставив банку на место, Роберт начал шерстить по кухонным шкафам, чтобы найти сковороду. Он любил начать утро, — даже если утро начиналось днём, — с лёгкого завтрака, который часто показывали в кино и лайф-стайл блоггеры. Найдя блинную, он пожал плечами, ведь особо много он не приготовит себе. Да и холодильник не был богат нужными ингредиентами — четыре яйца и четверть от палки колбасы. Включив конфорку и поставив под неё сковороду, он разбил скорлупу об край, после чего белок зашипел, нервно елозя и растекаясь по площади. Роберт зашёл по уведомлениям в «Мамбу», где в диалоге Ксюша желала ему доброго утра около часа назад.

— И тебе доброе, — проговорил вслух Роберт, и за столом внезапно оказалась Ксюша.

— Только встал?

— Представляешь? Обычно встаю в девять, а сейчас даже не услышал будильник. Вот жарю яичницу.

— Наверно, очень вкусно. Я даже не готовлю здесь.

— У меня тут ещё колбаска, — усмехнулся Роберт, — и азу, которое мама готовила пару дней назад.

— Ты меня так приглашаешь на завтрак?

— Не настаиваю, конечно. Но я даже из своего дома слышу, как у тебя бурчит желудок.

— Это правда, — взгрустнула Ксюша, — скинь адрес.

— Да тут пройти через один дом. Ладно… Тимера Метшина 89/1, квартира 25, седьмой этаж.

— Отлично, скоро буду.

— Не запутаешься?

Ответа не последовало. Вдруг Роберта захватила паника — он и не подумал, что действительно позвал девушку домой. Позвал, думая, как обыграть это, но время не повернёшь вспять — Ксюша уже собиралась к нему. Он всегда смеялся над тем, как мать драила квартиру перед приходом гостей, но сейчас сам задумался о том, чтобы натянуть на руки резиновые перчатки и орудовать тряпкой по каждому углу в квартире или хотя бы по тем местам, где пройдёт Ксюша. В комнату он её не пустит — однозначно решил Роберт, ведь она не выдержит такого беспорядка и сразу же сбежит, вызвав не просто клининг, а дезинфекторов — в такой грязи не могут не появится насекомые. Но Роберт сразу же взял в себя руки с мыслью о том, почему он вообще переживает: неужели он действительно влюбился, как и советовал ему Артур постоянно капая на мозг? Быть такого не может, когда Роберт всё это время отвергал любую симпатию, а сейчас думает только об одной. Поэтому, проделав дыхательную практику, чтобы успокоиться, он спокойно жарил яйца, убрав телефон подальше, не пытаясь при этом хоть как-то убраться перед приходом девушки. Они же всё-таки просто общаются, а значит дружат, а друг примет друга в любом состоянии. Будь он хоть бытовым инвалидом. Будь он хоть по уши в грязи. Пара яиц поджарилась до нужной кондиции, — Роберт любит пережаренные уголки белка, — и он нарезал тонкими кругляшами колбасу, чтобы они поджарились на собственном жире. Раз он устраивает завтрак, то стоит достать оставшиеся яйца и приготовить их чуть позже, аккурат под приход Ксюши, чтобы они не успели остыть. Но тут явно не угадать, сколько она будет идти до квартиры Роберта — как долго она собирается, как будет выглядеть, какие планы у неё на день.

Самая большая загадка для Роберта оставалось, что именно планируют женщины, собираясь: когда они всей семьёй направлялись на природу, отец и Роберт собирались за пять минут, ведь сумки стояли наготове со вчерашнего вечера, а мама начала как-то двигаться под самый конец, набивая дорожную сумку всем нужным и не особо — поэтому отец и Роберт стояли у машины в ожидании, хоть и должны были выехать минут десять назад. Именно когда мать собиралась так, что швы на сумке расходились от тяжести, они не уезжали надолго — максимум на шесть часов, туда-обратно. Но если мать берёт не больше, чем косметичку — тогда путешествие затягивалось. Казалось, что они едут просто ради того, чтобы ехать куда-то, останавливаясь у раскиданных по области друзьям и родственников. Обильное наличие родственников удивляло Роберта, насколько плодовита их родословная. Останавливались, оставаясь на ночёвку — таких ночёвок было семь на неделю, а мама справлялась только с несчастной косметичкой вместо баула — это парадокс вызывал яростное негодование. И если они снова, когда отец приезжал с вахты, собирались куда-то, то Роберт уточнял: мама собирает сумку или едет налегке, после чего решает, ехать с ними или остаться дома и рубиться в приставку.

Колбаски уже пожарились. Он выложил скрюченные кругляши к глядевшей на него глазуньи, и смотрел на дверь, где висел домофон, с надеждой, что именно сейчас Ксюша позвонит и у него не успеет остыть еда, но звонка не последовало. Оперившись на разделочный стол, отпуская голову ниже лопаток, разглядывая царапины от случайно соскользнувшего ножа. Плита ещё шипела, но не подогревалась лишний раз, чтобы масло не перегорело. Роберт только надеялся, что она не успеет остыть к приходу Ксюши, а на свою порцию он и не смотрел, зная, что придётся подогревать её в микроволновке, что разбавит её свежесть и первоначальный вкус. Снова чувствовал себя дураком, как и вчера, в нервном ожидании не зная, куда себя деть: он и посмотрел в окно, чтобы увидеть рыжее темечко, которое подходит к его подъезду; и наверстал круги по кухне, рассчитывая в голове математические задачи, чтобы успокоиться; и в конце концов приземлился за обеденный стол, где обычно сидел его отец — возле холодильника, облокачиваясь на него всем весом. Роберт подправлял волосы, которые сложно поддавались расчёске, чтобы снова не выглядеть неряшливо перед Ксюшей. Странно, но он даже раньше смеялся от угроз от учителей, что в следующий раз принесут машинку для стрижки баранов и состригут «неподходящую для мальчика» шевелюру Роберта, на что он только смеялся, спутывая волосы ещё больше, чтобы зубцы машинки застряли в его гнезде, а сейчас зачёсывал пятернёй непослушные волосы, чтобы показаться милее для девушки. Такое желание показаться примерным не могло не рассмешить Роберта, поэтому он забил на свой внешний вид, ссылаясь на мнение, что чем хуже ты проявишь себя изначально, тем интереснее будет изучать твои лучшие стороны и станут менее заметны худшие, а значит с тебя будет и меньше спроса, хоть это мнение не выдерживало критики.

Домофон наконец подал признаки жизни, а Роберт с облегчением выдохнул, пытаясь без радостных воплей подойти к звону и открыть дверь. Роберт спросил: «Открылось?», потому что часто домофон мог не среагировать с первого раза, на что ему последовал ответ от мужского голоса, что удивило Роберта — кому он открыл дверь? Нахмурив брови, с интересом он прислонил ухо к двери, чтобы слышать поднимающейся лифт. С той стороны, у дверей домофона, стоял мужчина — худощавый и высокий, с лёгкой щетиной, скрытыми волосами под кепкой, а на его тело была натянута косоворотка бежевого цвета с тёмными брюками, за спиной — песочный рюкзак с завязанной на него лёгкой курткой. Он набрал цифры квартиры Роберта и на удивление ему быстро ответили. Когда мужчина ответил на лёгкий вопрос, домофон пропищал, а сзади к нему подкралась Ксюша, спешно пытаясь забежать в подъезд, отчего мужчина придержал для неё дверь и получил благодарности. Они оба зашли в маленький лифт, а Ксюша нажала на седьмой этаж. Мужчина немного удивился, ведь не видел её раньше на своём лестничном пролёте, но не придал особого значения — его подолгу не бывает дома, а в район не прекращается поток новых соседей. Они доехали до нужного этажа, мужчина услужливо пропустил Ксюшувперёд, а после пошёл за ней. Ксюша повернула к квартирам, вглядываясь в цифры на дверях, а пока она разглядывала нужную ей, мужчина прошёл к своей, постучав. Дверь распахнулась, а оттуда выглянул Роберт.

— Ну, салям, сынок! Не ждал?

Роберт искренне был рад отцу, хоть ждал не совсем его. За отцом пришла и Ксюша, понимая, что сейчас произойдёт знакомство с одним из родителей, даже если она на это особо не рассчитывала. Отец обратил внимание на рыжеволосую девочку, что была ему по грудь — та спрятала руки за спину, неловко улыбаясь.

— Здравствуйте. Я Ксюша.

— Тимур.

Отец кивнул ей, после чего обернулся к сыну — тот оценил всю сложившуюся ситуацию и неловко улыбнулся.

Позже они сидели втроём за поздним завтраком: отец уселся на своё любимое место возле холодильника, доедая азу, Ксюша ковыряла глазунью возле выхода, а посередине уселся сгорбленный Роберт, не знавший, что сказать и разбавить обстановку.

— Мама говорила, что ты вернёшься в выходные.

— Удалось выбраться пораньше. Но и придётся пораньше уехать.

— А мама знает?

— Нет, не говорил. Куплю ей цветы, встречу у работы. Хотел вот в душ сходить и поехать.

— Круто. Сохраняете романтику.

— А-то. Ладно, — с выдохом встал отец со стола, — не буду мешать.

Отец положил в раковину грязную посуду, а по пути к своей комнате наклонился к Ксюше.

— Приятно познакомиться.

— Взаимно, — вежливо улыбнулась Ксюша.

Они наконец остались одни, как и планировалось. Ксюша смотрела по сторонам, разглядывая просторную кухню, а когда нацепилась за Роберт, что глядел на неё, словно на испуганного котёнка, которого хочет погладить, сдавлено смеялась, заражая этим смехом и парня.

— Извини.

— Не стоит извиняться за то, в чём ты не виноват. Ты ведь не знал.

Ксюша прикрыла рот рукой, скрывая неловкую улыбку.

— Но у тебя прикольный отец. Ещё больший дылда, чем ты.

— В нашей семье коротышка только мама. Как тебе? — указал Роберт на приготовленную еду.

— Вкусно. Очень даже. Не думала, что меня можно впечатлить таким несложным блюдом.

— В этом я мастер. Немного специй, паприки и готово.

— Я чаще всего завтракаю чем-то попроще.

— Например?

— Хлопья, каши. То, что можно быстро заварить.

— Почему не детским питанием?

— Это мой ужин.

Роберт позабавило это, ведь он вспомнил их ночную переписку про детей. Он дожидался, когда Ксюша доест последний кусок, и сможет убрать тарелки, и когда вилка попала в её рот, он подорвался с места и забрал у неё грязную посуду, становясь у раковины, намыливая тарелки средством и смывая под струёй воды. До этого дня он не имел такой привычки, складируя использованную посуду либо в раковине, либо у себя в комнате, отчего получал недовольные возгласы от матери, которую не воодушевляла пропажа всей посуды или собранная башня, что вот-вот развалится. Но при гостях ему неловко показаться неряхой, хоть за это сам себя и мысленно поругал, что не является самим собой, а пытается показаться лучше, но раз он начал — придётся закончить, этого правила он придерживался всю жизнь. Даже результат его не сильно волновал, как именно стержень того, что нужно в любом случае дойти до финала, каким бы он не был. Домыв последнюю ложку, он повернулся к Ксюше, что скучающе ждала Роберта.

— Пойдём в твою комнату? — спросила Ксюша.

— Я думаю, то не… хотя, к чёрту, пошли.

Роберт прошёл вперёд, открыл дверь в комнату и впустил сначала Ксюшу. Что с удивлением разглядывала собранный хаос комнаты.

— Ого, тут так…

— Грязно?

— Аутентично.

Ксюша повернулась с улыбкой к парню и прошла разглядывать игры, что лежали возле телевизора.

— Мы часто играли в неё с братом.

Ксюша указала на коробку от диска, на котором были изображены бойцы в стойках, готовые набить друг другу морды.

— Можем зарубиться.

— Да нет. Ты ведь продуешь.

Они рассмеялись в унисон, и Ксюша пошла изучать храм парня, к которому пришла в гости. Её встречали фигурки с супергероями, диски, что разбросаны по шкафу, домашняя футболка на скомканной постели и документы, необходимые для поступления. Изучив, с кем имеет дело, Ксюша удовлетворённо приземлилась на край матраса, закидывая одну ногу на вторую.

— Обычно перед гостями убираются.

— Я другого мнения. Ты ведь мой друг, которому я доверяю.

— Друг?

— Хорошо. Подруга. Поэтому принимай меня таким, какой я есть.

Роберт самодовольно облокотился о стену.

— Подруга. Отлично. — прикусила губу Ксюша.

— Слушай, — протянул гласные Роберт, — может прогуляемся по Адде?

— Я уже гуляла.

— Но без экскурсии. Я ведь люблю не только район, но и город. Один из самых культурных город необъятной.

Ксюша кивнула. Они выбрались из дома, попрощавшись с отцом, что сидел в ванной, прошли по двору и вышли на остановку, что была в пяти минутах ходьбы, дожидаясь нужной маршрутки.

— Если у вас так всё развито, — говорила Ксюша, — то почему такие стрёмные маршрутки?

— Стрёмные? По-моему, самые удобные, что есть.

— Они еле едут. Вчера мы заглохли три раза по пути.

— Да. Просто транспортная система у нас немного разношёрстная. Больше уходит на трамваи, но у нас их почти не дождёшься и придётся сделать три пересадки. Но обещают поменять ПАЗы.

— Очень на это надеюсь. Или придётся гнать машину сюда.

— Ты с правами? Вау.

— А что такого?

— Нет, просто. Я знаю очень мало девушек, что сами водят, поэтому и удивляюсь.

— Только не говори…

— Нет-нет, — перебил Роберт предположения Ксюши, — каждый имеет право ездить. Кроме меня.

— Почему?

— Старая и не очень интересная история. Как раз едет наш.

Роберт указал палец на подъезжающую маршрутку, что бухтела, останавливаясь рядом с ними. Они зашли внутрь, сразу же оплатив проезд и сели на кресло со свободными местами — Ксюша у окна, чтобы ей было свободнее разглядывать, а Роберт рядом, чтобы удобнее указывать на разные места на их пути. Роберт указывал, на каком здании проходит граница между Чёрной Поляной и Денежным Озером; где стоит парк Горстроев с возложенной в нём капсулой времени, которую откроют через пять лет. По пути они встречали здания, которые проектировали Ленинградские и Аддавские архитекторы, в каком квартале больше выходцев из города, где жила Ксюша и вспоминал, когда начали строить мечеть — Ксюшу впечатлил её футуристичный вид. На границе между Белоносово и Аддой стоял дом культуры, в котором однажды выступал Роберт с бальными танцами — он занимался ими, пока не ушёл в секцию бокса, а в комнате, если покопаться, можно найти грамоты и медаль за участие.

— Я ходила на рисование и кружок моделинга. Больше нравилось рисовать, конечно.

— И как успехи?

— Рисую для себя в скетчбуке. Меня хвалили, когда я рисовала народный орнамент, и хвалили мою любовь к деталям.

— Покажешь?

— У меня пару фото набросков.

Ксюша зашла в галерею на телефоне. На коричневых листах простым карандашом резкими рванными линиями вырисовывались лица — немного антропоморфные, но не углублялись в животный мир, а скорее напоминали существ из фэнтези.

— Это очень красиво.

— Да ладно тебе. Не обязательно так подлизываться.

— Нет, правда, их можно отправить какой-нибудь игровой студии, чтобы они взяли за образец. Потом отсыпают тебе немного деревянных и жизнь в шоколаде.

— Я не уверена, что готова к такому. Это что-то на уровне личного хобби, о котором знает узкий круг людей, поэтому я берегу это от лишних глаз.

— Теперь я в этом кругу?

— Ну мы же друзья? — сверкнула зрачками Ксюша. — Хочешь послушать музыку?

Роберт кивнул, ведь ему было интересно, какие музыкальные предпочтения у рыжей девочки рядом с ним — музыка одна из многих тем, которую они не обсуждали. Засунув в ухо беспроводной вкладыш, что пропищал, что находится в нужной положении, начал скромный концерт психодел-рока: плавного, будто ты катишься на сёрфе, прорезая волны; мелодии не пытались вгрызаться тебе в ушные перепонки, чтобы ты тряс шевелюрой под перегруженную гитару, а позволяли расслабиться, отдохнуть. Дорога была плавной, поэтому Ксюша начала клевать носом — всё же она не выспалась за сегодня, целую ночь проведя с Робертом в переписке, что представлялась, будто они сидят рядом. Роберт обратил внимание, что если не придержит голову Ксюши, то она ударится о переднюю сидушку, поэтому аккуратно прижал её к своему плечу. Он мог прижать её к окну, что наверно и стоило сделать изначально, но внутри него что-то ёкнуло: он хотел позаботиться о комфорте девушки, почувствовать её тепло. Так они и продолжили ехать: Ксюша спала на плече Роберта, а он разглядывал любимый город через окно. Он придерживал её голову на поворотах и когда проезжали мимо линий трамваев, поэтому Ксюша ни разу не проснулась за время их поездки, упуская много интересных зданий: специальный лицей, который использовали как госпиталь; бывшее кладбище ссыльных декабристов, который сейчас стало сквером с музеем; плешь в зданиях, через которую можно было разглядеть реку. Но Роберт не скучал, потому что каждый раз открывал город для себя заново, наслаждаясь его протекающей жизнью. Если даже в их районе проводят очеловечивание, комфортные зоны, то что говорить про основные районы, которые являются исторической гордостью. Фасады сменялись новыми, строились отели и концертные площадки, на старых тёмных аллеях, где раньше ты мог остаться без карманных денег и телефона, — и это в лучшем случае, — появлялись поющие фонтаны. Даже остановки становились лучше, где ставили отопляемые помещения, где люди могли в ожидании своего транспорта не отморозить конечности.

Так неторопливо они доехали до центра, до конечной остановки. Роберт разбудил Ксюшу, потыкав пальцем в её мягкую щёку, немного стерев тональный крем, чтобы появились веснушки. Ксюша открыла глаза в удивлении, что уснула — обычно она не могла спать в поездке, а уж тем более в самолёте. Ей казалось, что она будет контролировать ситуацию весь полёт и они точно не упадут на землю, но страшнее было уснуть из-за того, что, когда она откроет глаза после сна, а самолёт весь дрожит от снижения высоты, и не успеет среагировать. Роберт только сказал, что никогда не летал на самолёте, предпочитая поезда и машины, ведь тогда вид кажется красивее. Вдвоём они вышли с автобуса, поблагодарив водителя и автобус за то, что они не заглохли по пути — Роберт вышел быстрее, чтобы подать руку Ксюше.

— Куда мы пойдём? — уточнила Ксюша, протирая глаза.

— Вон туда, — указал Роберт на белые стены, — к кремлю. Там куча всего про город и мини-инсталляции всех памятников и значимых людей.

Пройдя через арку и сувенирные лавки, они вышли в музей на открытом небе, куда их вела мощённая дорожка. Многочисленные туристы, что облюбовали каждый уголок, как делали это каждое лето, не давали протиснуться к табличкам и миниатюрам памятников, поэтому Роберту приходилось описывать словами, приправляя жестами, что придают очертания.

— Там памятник Тимеру Метшину — народному поэту из Вечнозелёной. Он там и захоронен.

— Ах, это улица, на которой мы живём?

— Да, в честь него. Вообще, тяжёлая у него судьба, родителей не стало, а воспитывался больным ребёнком у жалкой бабки. Кошмарила его, морила голодом, выгоняла на холод. Именно из-за это он и умер молодым. Но дал толчок для народных волнений и для революции. Там и до республики в составе дошли.

— А где его памятник? В полный рост.

— Мы проезжали мимо, пока ты спала. Он стоит у парка возле городского совета. Держит в руке скворечник, а на постаменте написано: «Чистосердечно смеюсь даже если в кандалах». Так, а это.

Роберт подхватил Ксюшу за руку и потащил к старым фотографиям и рисункам кремля с её историческими изменениями.

— То, как выглядел кремль до пожара. Сейчас то, что вокруг — реконструкция.

— Ого. Мы изучали что-то подобное. Там были восстание после которых кремль три раза горел, верно?

— Да, было такое. Сейчас это культурный центр. Где-то подальше есть и про Белоносово, пошли.

Они неторопливо проходили по аллее истории города, который рассказывал все значимые моменты и великих личностей, что оставили огромный вклад в культуре и в стране в целом. Роберт долго распинался, рассказывая про всё в подробностях, добавляя интересные факты, что не были прописаны в учебниках, а Ксюша увлечённо слушала своего экскурсовода, уточняя детали, чем больше подогревала Роберта. Когда дело дошло до фольклора, в который нужно поистине углубляться, они остановились, чтобы голова Ксюши не опухла от количества информации, а у Роберта на утро не сводило челюсть, плюс — животы требовали перекуса, и они зашли в самое ближайшее кафе, что было — с этнического рода интерьером с обилием красочных ковров с фарфоровой посудой и обилием свободного места от стены до стены украшенными в традиционные орнаменты. С двумя полными подносами комплексного обеда, минуя шумных туристов, они сели вглубь помещения, где из окна виднелась холмистая местность и протекающая мимо река, что завораживала своей тишиной и спокойствием. Было в этом течении магическое, притязающее к себе ближе.

— Вот, в общем. Если тебе интересно, то мы можем сходить и посмотреть на настоящие памятники.

— У нас ещё куча времени.

— Здесь рассказывается больше о самом городе, конечно, чем о республике.

— Это только об городе? Ужас, я столько информации получу ещё, получается?

— Тебе ещё изучать и изучать.

— Не думал устроиться экскурсоводом?

— Как подработку — возможно.

Ксюша с интересом наблюдала за Робертом: она раньше не видела людей, что настолько сильно горят своей родиной. Не любят «потому, что потому», а именно наслаждаются жизнью в ней. Многие его возраста только и стремятся ближе к центру, чтобы попробовать заработать все деньги мира, но Роберту было не до этого.

— И ты никогда не хотел уехать? — спросила Ксюша.

— Хотел. Раньше. Когда заканчивал девятый, думал, что мне не особо нравится здесь. Будто город душит меня, но обстоятельства решили по-другому.

— Что случилось?

— Это долгая история.

— Мы никуда не спешим.

— Это долгая история, которую я не хочу вспоминать. Извини.

Роберт малость прибавил тон, чем смутил Ксюшу. Он не был готов открыть сердце и начинать распинаться о том, что такого могло произойти в его прошлом, поэтому быстро сменил тему, становясь интервьюером.

— А ты? Как на тебя повлияли переезды?

— Не очень. Знаешь, нет ощущения дома. Или комфорта. Постоянные поездки, переезды. Сейчас даже лень разобрать вещи, потому что не знаю, что будет через неделю.

— Едешь из дома, в котором уже не дома, домой, который ещё не дом.

— Что-то вроде того. Но это помогает в какой-то степени. Помогает лучше коммуницировать, быстро находить друзей, знакомых. Разбираться в людях.

— Разобралась во мне?

— Нет. Для меня ты — загадка, которую интересно разгадывать. Но ты довольно общительный.

— Я люблю знакомиться с новыми людьми. Узнавать. Я любознательный.

— А что на счёт отношений? — ехидно спросила Ксюша, пододвигаясь ближе к Роберту.

— Ой, нет. Пока это не для меня. Много ответственности, времени и тому подобное. Когда тебя ревнуют, ты не сможешь свободно, как я уже говорил, узнавать.

— Что тогда ты забыл на «Мамбе»?

— Я случайно оказался там.

— Но у тебя ведь был пункт, что ты ищешь именно серьёзные отношения.

— Правда? Видимо, остались с давних времён.

— Очень жаль.

Ксюша отодвинулась ближе к спинке кресла, продолжая обедать. Роберт не смел перебить молчание — чем больше он говорит, тем хуже ситуация. Его было неловко, и он хотел исправить ситуацию, но в нём будто боролись два мнения: ведь не зря он так переживал, как должен выглядеть перед глазами Ксюши, но и считал, что просто хочет подружиться с интересной девушкой, которая только-только приехала. Как только Роберт попытался сказать что-то, ангел хранитель перебил его попытку испортить ситуацию, и его телефон завибрировал на столе — звонил отец.

— Алло? — поднял трубку Роберт. — Мы в кремле. Да. Нет. Не знаю, а что? Хорошо, сейчас.

Роберт отставил телефон подальше, и повернулся к Ксюше.

— Отец спрашивает, нужно ли нас куда-то подвезти? Он рядом, может забрать нас.

— Да, я немного устала.

— Да, можешь забрать, — ответил Роберт отцу.

И сразу же пожалел о решении: если отец заберёт и мать, то будет много расспросов для Ксюши. Кто, откуда, для чего — эти вопросы ещё больше расстроят Ксюшу, которая и без этого была не в настроении от слов Роберта. И только он хотел ответить отцу, что всё-таки они сами доберутся до дома, Ксюша повеселела, быстро забыв про какую-то обиду.

— Через сколько выходим? — с улыбкой уточнила Ксюша, уплетая пирожки за оби щеки.

— Пятнадцать минут. Только, если тебя достанут разговорами — толкай меня.

— Почему меня может достать общение с твоими родителями?

Роберт не ответил — только посмеялся, обозная, что она не знает его родителей.

Через время к главному выходу подъехал внедорожник нулевых годов белой расцветки, в котором сидел поджидающий отец. Роберт открыл заднюю дверь, пропуская вперёд Ксюшу, что еле влезла в высокую машину. Роберт, увидев, что мамы нет на переднем сиденье, посоветовал Ксюше пристегнуться, потому что поедут явно с ветерком.

— Здравствуйте ещё раз.

Отец повернулся к Ксюше с улыбкой.

— Здравствуйте, Ксения. Извините, не знаю, как по отчеству.

— Дмитриевна.

Роберт тоже залез, аккуратно закрывая за собой дверь.

— Ксения Дмитриевна, — повторил Роберт, — хорошее сочетание.

— Мне больше нравится Роберт Тимурович.

Отца улыбнуло из-за комплимента: то ли его имени, то ли тому, как он назвал сына.

— Ладно, — переключил передачу отец, — пристегнитесь там.

Они быстро сорвались с места, как это было без матери Роберта — отец любил скорость, тем более на такой машине, что пропускали вперёд в потоке машин с уважением. Любил скорость, но мама всегда ругалась, если отец набирал больше ста километров в час, что нужно уважать не только другим водителей, но и семью, которую он везёт. Сначала он пытался как-то оправдаться тем, что «контролирует ситуацию», но после вечных споров поддался. Они проезжали по центру, проезжая памятники в полную величину, о которых Роберт рассказывал в кремле, а Ксюша с удивлением маленького ребёнка рассматривала их прилипнув к окну. Ехать им было недалеко, учитывая, как быстро ехал отец, поэтому у дверей частной клиники они оказались моментально. Отец оставил Роберта и Ксюшу в салоне, а сам взял в руки цветы на переднем сиденье и вышел наружу, ближе к воротам клиники.

— Меня даже немного укачало. — жаловалась Ксюша Роберту.

— Ничего, привыкнешь. То есть, ты поняла.

— Да. Интересно, как тяжело водить эту машину?

— Я пробовал. Руль тяжело поддаётся, но отцу это мелочь. Будь его воля, то он бы грузовик купил и катался на нём. Смотри.

Роберт указал на окно, где из ворот выходила мать Роберта, удивляясь сюрпризу отца — как только она смогла разглядеть непонятного мужчину с букетов, то прыгнула в его объятия, радуясь больше приезду своего любимого, чем цветам. Эта картина умилила Ксюшу.

— Они так любят друг друга.

— Потому, что отца почти не бывает дома. Успевают соскучится за отсутствие, не успевают поссориться за присутствие.

Обменявшись поцелуями, мама пошла ближе к салону, где через окно её ждало ещё одно удивление — рыжие волосы девушки, которую она видела рядом со своим сыном пару дней назад. Огибая машину, она села на переднее сиденье, с улыбкой поворачиваясь к Ксюше, даже не здороваясь со своим сыном.

— Привет.

— Здравствуйте.

— Я Римма. А тебя как зовут? А то Роберт о тебе даже не рассказывает.

— Ксюша. Приятно познакомиться.

— Мне тоже, Ксюша.

Мама демонстративно передала Ксюше цветы, чтобы это видел Роберт.

— Сможешь поддержать?

— Да, конечно. Мне несложно.

— Не посчитай за наглость. Может и Роберт купит тебе такие.

— Началось, — шепнул Роберт, а после повернулся к Ксюше, — я заранее извиняюсь за всё.

Плавно трогаясь с места, не пытаясь набрать бешенную скорость, отец поехал в сторону их района.

— Всем ведь домой? Никуда заезжать не будем?

— Да, спасибо. — сказала Ксюша.

— Ну, Ксюша. Расскажи о себе.

— Интервью началось, — снова шепнул недовольный Роберт.

— Я Ксюша, — посмеялась девушка, — переехали с родителями недавно. Пока только я здесь, но скоро и остальные приедут.

— Откуда переехали?

— С Сарай-Куарта.

— А, — протянула мать, — многие сейчас к нам оттуда едут.

Мама повернулась к отцу, что тормозил перед светофором.

— Вон, у нас теперь снизу соседи, тоже оттуда. И девочка-администратор на работе переехала учиться.

Отец только кивнул, а мама снова обратилась к Ксюше.

— Учишься ещё или нет?

— Поступаю. Туда же, куда и Роберт.

— Собрались экономисты.

— Я на менеджменте.

— Ну это хорошо. Всегда будут деньги. Даже если не свои. А вы с Робертом дружите или…

— Мам, не надо. — перебил её Роберт, но Ксюша не смутилась.

— Пока дружим.

— Ну да, правильно. Сначала надо узнать друг друга. Мы с папой тоже дружили сначала. Познакомились в трамвае. Каждый день в одно и тоже время сидели рядом, смотрели, стеснялись. Осень, зима, весна. А потом летом сел рядом со мной с букетом и пригласил на свидание. Общались каждый день, всё время в парке Горстроев виделись.

— Это очень мило. Получается сколько вы вместе?

Мама задумалась, высчитывая на потолке машины года.

— Тридцать лет женаты, а встречались три года.

— Да, как будто вчера только встретились. — удивился отец.

— Ого, я столько не живу даже.

— Ну, — хихикнула мама, — время есть. Если Роберту сердце не разобьёшь, как некоторые.

— Мам! — рявкнул Роберт.

— Как некоторые? — зацепилась за слово Ксюша, но Роберт пытался затушить тему.

— Оговорилась просто. Забей.

Неторопливо они заехали во двор, становясь на своё парковочное место, которое они выбили, как только переехали. Каждый вышел через из ближайшей ему двери, как и Ксюша. Только она не стала церемониться с дверью, как Роберт, а хлопнула со всей силой. Роберт посмотрел на неё со страхом, а после на отца, который готов загрызть каждого, кто невежливо обходиться с его машиной, но на этот раз он был спокоен, хоть и зажмурил глаза. Ксюша попрощалась с родителями, что приглашали её попить чай из вежливости, и пошла к своему дому, а Роберт, что лелеял девушку, пытаясь поухаживать побольше, стал провожать её к подъезду. Дойдя до домофона, Ксюша повернулась к парню, и они, глупо пялясь друг на друга, стояли в молчании. Во дворе послышался резвый детский смех, а по небу разрезая воздух нёсся пассажирский самолёт, выполняя свой рейс. Приглушённо послышалась главная дорога, где басили грузовики, что ехали на беспокойную стройку. Роберт стоял, думая, как извиниться за расспросы его родителя. Он чесал затылок с виноватым лицом.

— Слушай, извини за маму. Она любит узнавать каждых моих новых друзей, а Арта знает, как родного сына.

— Ничего, мне понравилось.

— Если хочешь, можем пойти выпить чая.

— Если пить чай, то только у меня дома, пока свободно.

— Что?

— Что?

Ксюша искренне рассмеялась, прислоняясь ладонью к груди Роберта, потому что не могла дотянуться до плеча.

— Ладно, я пойду. Или правда хочешь зайти ко мне?

— Нет, пойду выслушивать от родителей, какая ты хорошая.

— Тогда до встречи?

— Да, напишешь мне.

Они обнялись на прощание, и Роберт пошёл к дому, как Ксюша занырнула в подъезд. Роберт зашёл домой, стараясь как можно быстрее спрятаться у себя в комнате, ведь голоден он не был из-за плотного перекуса с Ксюшей, который немного ударил по его карману. Заглядывая в телефон, он увидел уведомление от Ксюши, что написала цифру девять. Он зашёл в контакты, добавляя к номеру Ксюши ещё одну цифру. Он написал, что дома, благодаря за классно проведённый день и ждал ответа, но её не было в сети. Ожидая ответа, утомившись за проведённое с девушкой время, Роберт закрыл глаза, думая, что просто отдохнёт пару минут, но по итогу уснул с телефоном в руках.

Разбудил его дверной звонок, на который никто не стремился. Посмотрев на время, было десять вечера, а за окном на землю спускались сумерки. Выйдя в общий коридор, он понял, что дома один, а ключей на крючке не было — значит вероятно, что родителям ударил Альцгеймер в голову и они забыли, как пользоваться дверным замком. Защёлка отвернулась дважды, а открыв дверь Роберта встречали не отец с матерью, а заплаканная Ксюша.

— Привет. Что такое?

Ксюша подняла с пола взгляд и кинулась в объятия Роберту, что тут же начал утешительно поглаживать её спину, пока та всхлипывала.

Справка. Адда

Аддá — город-миллионник в России, столица республики Белтирстан, административный центр Аддавского района. Входит в число культурных и экономических центров России.

Расположен на востоке, недалеко от Уральского хребта, граничит с республикой Казахстан. Находится на Аддавском полуострове, огибается реками Трудная и Адда.

Существует несколько вариантов происхождения названия города:

• От древнетюркских слов «Adїr» и «Darman», что в переводе означают «разделять» и «лекарство» соответственно из-за обилия различных лечебных трав на полуострове;

• От тюркского «Ada», что в переводе означает «Остров»;

• Некоторые источники ссылаются на происхождение от венгерского слова «Apadni» — «Таять, убывать», трансформированное временем и местным диалектом;

• Шуточная версия, которая ушла в народ о том, что жара местного лета напоминает Ад.

Первое упоминание о городе имеют даты 1558 году. В том же году были возведены стены Аддавского кремля. Зачастую город использовали для ссылки политических заключённых, что обернулось восстанием в 1603 году, успешно подавленным. Но многочисленные вспышки продолжались (в 1605, 1613 и 1614 годах), но не имели успеха. Также выдержала блокаду крестьянского восстания. Во время Великой Отечественной Войны в Адду эвакуировали многочисленные предприятия.

Исторически Адду и республику Белтирстан населяли тюркские народы, но после присоединения к России заселились русские, евреи и многочисленная часть белорусов и немцев, имеющие в Адде свой отдельный район.

Адда делится на несколько районов:

• Белоносово;

• Советский;

• Майский;

• Коскинсково;

• Белорусский;

• Немецкий.

В основном экономика держится на нефтедобычи, но в последнее время, после реконструкции города, прибыль приносит туризм. В недавнем времени открылась пешеходная улица на Революционной. Приобладающие архитектурные направления — классицизм и сталинский неоклассицизм, но центр занимает и часть брутализма, обыгранная в лучшем свете, становясь визитной карточкой города.

Имеет самую большую библиотеку в своём регионе — библиотека им. Метшина, что хранит фонд в 6.3 млн изданий. В 1803 году возникает типография, получившая свой рассвет в 1905 г.

Глава четвёртая. Придорожное кафе

Руки Ксюши подрагивали, пальцы нервно отбивали по деревянному столу, а лицо, хоть и умытое, всё равно отсвечивало мокрыми линиями по щекам. Глаза были покрасневшими, полными, как дамба, что еле сдерживает очередное наводнение. Она не проявляла эмоций, все силы у неё были сосредоточены на губе, чтобы та не елозила по сторонам. Ксюша пробовала прикусить их, но сжимала их до крови, пытаясь откусить. Чайник кипел, а возле него стоял Роберт, вливая кипяток по кружкам, где лежали пакетики с зелёным чаем для успокоения нервов. Он аккуратно преподнёс кружку к Ксюше, предупреждая о том, какой он горячий, а сам сел рядом, чтобы выслушать произошедшее от девушки.

— Теперь, — убаюкивающим тоном произнёс Роберт, — всю историю, без заиканий. Что случилось?

— Мне позвонили родители. Они попали в аварию, когда выезжали из города. Хуже всего пришлось брату. Я не говорила тебе, но…

Ксюша уже не могла сдерживать слёзы и капли полились в чай. Роберт отставил кружку, пододвигаясь ближе.

— Чай с солью не очень-то вкусный, — попытался разбавить шуткой разговор Роберт, и взялся за руку девушки, — Ксюша, я здесь. Хорошо?

Ксюша закивала и попыталась договорить с третьего раза.

— У него болезнь. Поражает нервную систему, мышцы, сердце. Если не лечить, то можно умереть. А он должно не лечил, а тут удар пришёлся на него.

— Какая жесть.

— Он впал в кому. Родители сказали не переживать. Но я не могу оставаться в городе, пока он там.

Ксюша красными, опухшими глазами с мольбой посмотрела на Роберта, что уже пытался придумать план.

— Так, сейчас.

Роберт вытащил телефон и начал искать билеты до Сарай-Куарта.

— Я смотрела. Нет свободных мест.

— Самолёт бессмысленно смотреть. Чёрт.

Роберт высчитывал все варианты в голове, и лампочка над ним зажглась.

— Отца я точно не хочу напрягать. Но у меня есть кое-что, что может сработать. Пошли.

Ксюша не успела даже сделать глоток чая, как Роберт потянул её за собой к выходу, держал её за руку — только так он мог её поддержать на данный момент. Роберт терпеть не мог, когда кто-то рядом с ним плачет, а уж тем более — когда он сам это делает, считая, что зачастую это дешёвая манипуляция, ведь любое горе нужно решать, а не сдаваться, смазывая его соплями и слезами. Артур был из таких — кому легче расплакаться и не решать проблему, боясь предпринимать какие-либо меры, поэтому чаще все важные решения за него решал Роберт, злясь и закатывая глаза каждый раз, когда видит поникшего друга, но сейчас он понимал, что слёзы — от боли, переживания и отчаяния, которые дают повод двигаться. Слёзы Ксюши отличались, но чем — Роберт до конца не понимал. Возможно, они были двигателем, водяным пропеллером, что заставляет двигаться вперёд, а не улечься на землю от осознания тщетности бытия. И Роберту было не мерзко наблюдать за ними, а жалко Ксюшу, которой хотел помочь и показать, что всегда есть решение, просто не всегда оно в очевидных местах. Он благодарил судьбу, что они встретились вовремя и узнали друг друга, иначе он бы просто посоветовал что-либо, отправив на четыре стороны девушку, но сейчас она была под её ответственностью — друзья ведь именно для этого и нужны? Они спустились на первый этаж, выбрались из подъезда, и сквозь детскую площадку прошли к дому напротив — такому же кораблю, в котором жил Роберт. Дойдя до третьего подъезда, они позвонили в девяносто четвёртую квартиру. Роберт посмотрел в сторону, пока никто не брал трубку — поддержанный немец стоял на своём парковочном месте, а значит Артур должен быть дома.

— Да? — прозвучал голос Артура через динамик.

— Арт, открывай. Свои.

Без лишних вопросов он открыл им дверь, и те быстро рванули к лифту. Ксюша немного успокоилась, смотря на своего героя. Они зашли в лифт, Роберт нажал на седьмой этаж.

— Вы оба живёте на седьмом? — посмеялась ранее плачущая Ксюша.

— Знаешь, как долго мы уговаривали родителей, чтобы они купили именно на седьмом? Только он живёт в третьем, а я в первом подъезде. Но мы нашли решение: выучили азбуку Морзе, вылезали в окно и светили фонариками, мерцая. Тогда не было интернета, а родители ругались, что мы подолгу на домашнем телефоне общаемся.

Они вышли, завернув вправо, где в тапках и домашних шортах, попачканных в соусе, их ждал обеспокоенный Артур с пушистыми после мытья волосами.

— Привет, — подходя, сказал Роберт, а после представил Ксюшу и Артура друг другу, — так, Ксения Дмитриевна-Артур Эльхан-оглы, Артур Эльхан-оглы-Ксения Дмитриевна.

— Да мы знакомы, — проговорился Артур.

— Откуда? — уточнил Роберт.

— Так, это ведь она врезалась в тебя?

Роберт вспомнил, что их встреча была немного раньше, чем на сайте «Мамбы», и улыбнулся, вспоминая ту боль в области живота.

— Так, а в чём проблема? — увидел Артур заплаканные глаза Ксюши.

— Ты нам нужен. Когда мы с тобой куда-то ездили?

— Дальше района? Никогда. Так, за бургерами только, когда ты мне запачкал сидушку.

— Смотри, у семьи Ксении Дмитриевны случилась беда. Семья находится в Сарай-Куарте. Понимаешь?

— Понимаю. Но есть…

— Поездов нет, — перебил Роберт, — билеты раскупили, а самолёт с пересадкой в Москве, где ты потратишь целый день вместо десяти часов на машине.

— Да, дела. Почему у нас до сих пор нет прямого авиасообщения?

Артур задумался о неправильной логистике, и что исправит её, когда получит место после учёбы, а потом понял, к чему ведёт его друг: лицо Роберта было монументальным камнем, что говорило на полном серьёзе, без слов передавая эмоции о том, что им нужна его машина, а глаза Ксюши приняли щенячий вид, молящий о поездке.

— Нет, стойте. Прямо сейчас?

— Чем раньше, тем лучше.

— Да у меня даже вещи не собраны. И родители не пустят.

На слове «родители» из квартиры выглянула мама Артура — большой нос, строгие брови, и яркие выразительные глаза с удивлением смотрели на Роберта, который приветственно улыбнулся ей.

— Здравствуйте, Марьям-апа!

Марьям подошла к двери, улыбаясь гостям.

— Артурчик, чего не пускаешь гостей? Тем более это мой любимый Робик.

— Да мы быстро, Марьям-апа.

— Здравствуйте, я Ксюша. — поздоровалась девушка, чему Марьям кивнула.

— Ой, а ты девушка нашего Робика? — спросила Марьям невзначай, чем смутила каждого в беседе.

— Да нет, Марьям-апа.

— А чего ты стесняешься, Робик? Хорошая девочка. Заходите, чай попьём.

— Да нет, мам. Они уходят.

— Мы не уходим. — строго сказал Роберт. — Марьям-апа, нам нужен ваш сын.

— А чего такое?

— Понимаете, у брата Ксюши проблемы, а он сейчас в другом городе. Он с родителями попал в аварию и его жизни угрожает болезнь. Поездов нет, самолёт — не резон. Мы и хотели попросить вашего сына…

Роберт замолчал, ведь знает всю строгость Марьям к воспитанию своего сына. Она смотрела на Ксюшу, Роберта, посмотрела на Артура в раздумьях и повторила этот круг строгого просмотра, принимая решение.

— Езжай, — вдруг сказала Марьям, удивляя не только сына, но и Роберта, — у человека беда.

— А как же ата? — не мог поверить словам матери Артур.

— А что ата? Я с ним поговорю. Ты у меня уже взрослый парень, сам на права сдал, сам красный диплом получил. Человеком вырос, пора пташку отпускать, правильно? — повернулась она к Роберту, чему тот аккуратно кивнул, не веря словам строгой некогда матери. — Так что иди собирайся, а я пока налью чай Робику и Ксюшечке.

Марьям пошла на кухню, но вдруг повернулась к Артуру, добивая его.

— И Амина эта… мне вообще не нравится. А Маша приятная девочка. Ну, я так, к слову.

Артур, считая это всё розыгрышем, стоял в ступоре.

— Но я же даже не спал.

— Тьфу, — залилась смехом Марьям с кухни, — а кто спал до трёх часов дня?

Артур закатил глаза, посмотрел на Роберта с Ксюшей и кивнул в сторону квартиры, приглашая их зайти и выпить вкусного чая с печеньями.

Роберт и Ксюша сидели так, как и утром, только вместо отца Роберта была мама Артура — пили чай, закусывая печеньями и рахат-лукумом.

— Слушайте, Марьям-апа, — обратился Роберт, — а как вы? Ну, так согласились?

— А что такого? Вы уже ребята взрослые, не пропадёте.

— Да я про Машу. Мне казалось, вы всегда были против.

— Нет, конечно. Что я, изверг какой-то? Это Эльхан постоянно капал на мозг. «А разве сердцу прикажешь?» постоянно говорила я ему, припоминая, как сами когда-то сбежали. Так и Артур бы сбежал, обидевшись. Обиделся бы, и не общался с нами, как мы когда-то. Ладно, мы с родителями общий язык нашли со временем. А если Артур не захочет?

— Ну да, был такой момент. — вспоминал Роберт, когда уговаривал друга выбрать свой путь.

— Кушай, кызым. — подносила к Ксюше Марьям побольше вкусностей. — А вы езжайте, пока Эльхана нет, потом с ним поговорю серьёзно. Он поймёт всё. Тем более дело такое.

Из своей комнаты с собранной сумкой и ключами от машины в руках вылез Артур, строгим взглядом глядя на своего друга.

— У меня одно условие.

Всей компанией в три человека они доехали до двора, что лежал в нескольких кварталах от их домов. Артур вылез, а за ним и Роберт с Ксюшей. Они поднялись на нужный этаж хрущёвки и начали стучаться в дверь пятнадцатой квартиры. Через пару секунд грозных ударов она открылась, а из неё выглянула русая девушка — её тёмные глаза напоминали чёрную дыру, из которой невозможно выбраться, а тебе остаётся только поддаться магической привлекательности. Острые скулы напоминали лезвие ножа, серьги, которые Маша никогда не снимала, ослепляли своими бриллиантами. Как только увидев, что за дверью её ждал Артур, то тонкие брови моментально стали очертанием крыши домика, а рука дёрнулась, чтобы захлопнуть за собой железную дверь.

— Ну подожди, Маш. — попросил Артур.

— А что ты мне скажешь? — рявкнула Маша. — Хочешь пригласить на свадьбу? Или что?

— Нет, Маш, — влез в диалог Роберт, — он пришёл извиниться.

— А ты что лезешь? — весь гнев перелился на Роберта, — Тоже мне, дружок нашёлся.

— Посмотри, — Роберт указал на Ксюшу, — у человека беда: родители в аварию попали, а брат из комы не выходит. Они в Куарте сейчас, а Артур не поедет без тебя.

— А, так я для вас типа домашнего зверька.

— Никто так не говорит, Маш, — извиняясь говорил Артур, добавляя «пу-пу-пу».

— Давай без твоих «пу-пу». Достал. Иди к своей Амине.

— Да не нужна она мне!

— Подожди.

Роберт вышел вперёд, ближе к Маше, указывая Артуру, что сейчас всё решит. Он зашёл в квартиру Маши, закрывая за собой дверь. Их не было примерно пять минут. Изредка Артур и Ксюша могли услышать крик от Маши и спокойный голос Роберта. По итогу Роберт вышел, закрывая за собой дверь и облокачиваясь об неё со взглядом на тысячу ярдов.

— И что? — уточнил Артур.

— Ну, она собирается. Ты кольцо не выбрасывал?

— Нет, даже с собой взял.

— Славно. Ты теперь должен сводить её, своих родителей, её родителей в ресторан и объявить, что женишься на ней. Не благодари.

Усевшись в машину снова, они доехали обратно в свой двор, чтобы Маша и Роберт собрали вещи. Дома Роберта ждали родители, что вернулись с прогулки — когда они были вместе, а отец не уезжал на работу, часто выходили на вечернюю прогулку, а отец подмечал всё то, что успели отстроить. Повернувшись, они удивились, что когда уходили, то он видел третий сон, а как вернулись — дома была тишина, а сейчас он возвращается весь запыхавшийся и на своём уме.

— Ты чего, улым?

— Я уезжаю.

Роберт зашёл в свою комнату, оставляя родителей с ещё большим количеством вопросов, чем до этого. Отец зашёл на порог, смотря, как Роберт загребает вещи в сумку и ищет заначку, которую собирал на новый телевизор.

— Если тебя бандиты на счётчик поставили, ты скажи. Разберёмся.

— Что? — не понял шутки отца Роберт, но не стал отвлекаться, — Да нет. Мы с Ксюшей уезжаем.

— Уже романтическая поездка? — влезла в диалог мать.

— Нет, там нужно по-другому. Долго объяснять.

— Куда едете-то? — уточнил отец.

Роберта заставил задуматься этот вопрос — врать родителям он не мог. Не умел. Его всегда ловили на воровстве, особенно если это касалось алкоголя — там сдавала не только плохая актёрская игра, но и запах. Хотя один момент был, когда всё вывернулось боком, с тратой денег и больницей. Сейчас, с выдохом, зная, что придётся потратить на сборы много больше времени и нервов, он посмотрел искренне на родителей в надежде.

— Сарай-Куарт.

— Что?

— Всё будет нормально, — начал процедура убеждения, — со мной едут Артур и Маша, и ваша теперь любая Ксюша. Я не останусь один и не сяду за руль.

— Нет, это хорошо, — задумался отец, — но так ли ты сильно доверяешь ей?

— Доверяю. Ладно, не совсем. Но я думаю, что она хороший человек. Да и со мной Артём. Я туда и обратно. Честно.

Родители смотрели, переживая за своё чадо, которое раньше устроило им концерт. Но не могли запереть его в квартире — не в их принципах. Поэтому, смотря друг другу в глаза, общаясь телепатически, синхронно кивнули, приняв решение.

Хлопнув багажником, дважды дёрнув дверцу машины, Роберт залез в белый салон машины на заднее кресло, за Артуром, садясь рядом с Ксюшей, пока Маша недовольно сидела спереди. Только поменянные колонки тихо напевали плавающий хип-хоп девяностых, которые любил Артур. Роберт смотрел на Ксюшу, убеждаясь, что она более-менее успокоилась.

— Ты как?

— В порядке. Спасибо.

— Ну что? — обращался Роберт уже к Артёму, — Мы поедем?

— Правила: если едим в салоне — накрываете вокруг салфетки.

— Понял. — Роберт знал, что правило предназначалось именно ему.

— Каждый включает свою музыку на час.

— Зануда. — добавила Маша, что любила крутить только свой плейлист.

— И всегда быть на связи. И я знаю, что Роберт не имеет прав, Маша тоже, а я вам не личный водитель.

— Я взяла с собой права. — успокоила Артура Ксюша.

— Отлично. Надеюсь, что, когда я приеду, меня не придушит отец.

— А ты до сих пор его боишься? — язвила недовольная Маша. — Или боишься, что он Амине всё расскажет.

— Не начинай. Я ему скажу всё. Он поймёт. Ладно, поехали.

Артур переключил передачу, и они тронулись.

— Бисмелла, — шепнул Артур, добавляя громкость музыке.

Ночной город впечатлял своими красками, они действительно добавляли атмосферы серых амбалам, окружившим весь район. Тёплый свет тянулся за ними, как бы хотя поехать в такое путешествие с ними, но не способны были вырваться с места. Прохладный ветер поддувал, циркулируя в салоне, а музыка стучала в груди. Каждый уставился в разные стороны, удивляясь, как согласились на этот путь так быстро. Скоро таких поездок не будет — каждый уткнётся снова в парты, но уже не в классе, а в аудитории, слушая и изучая новые термины, о которых не задумывались, или даже не знали раньше, а друзей будет много больше. Каждый будет индивидуален, не ограничиваясь школьной формой, а пары можно проспать или прогулять в кафешке. Будет больше вечеринок, но и ответственности тоже — сейчас они вправду строят свою судьбу, даже если посередине пути поймут, что это не та дорога, который они хотели идти. Розовые очки треснут, а они переоценят свои ценности, где мир был чёрный и белый, а их мнение смешается в цвет дома, в котором они провели всю жизнь, а может и проведут остальную. Это будет позже, а сейчас — дорога. Короткий путь, на который они согласились каждый по своей цели. Согласились внезапно, не расчитывая. На утро у них были планы — как минимум выспаться. Но когда ещё перепадёт шанс?

Они выехали на главную дорогу города, что вытекает к шоссе, ведущее к Сарай-Куарту. Их путь займёт не больше десяти часов, если всё пойдёт по плану. Мимо нихпроезжали такси, такие же неспящие водители, что стремились домой, или от дома. Водители, что тоже сорвались с места, сами того не ожидая. Совершали рейс дальнобойщики, возящие из города в город пищевые продукты, подолгу разгружаясь на складах, либо металлы, что после сплавят для различных нужд. Колея проседала от обилия ежедневного потока, а редкие знаки подсвечивались. Они стремительно проехали сквозь немецкий район, въехали в советский, а дальше — только по прямой.

— Кто голоден? — спросил Артур.

— Тебе бы только поесть. — подметили Маша и Роберт, после чего дали друг другу пять.

— Я не могу голодный водить.

— Поешь и тебя в сон будет клонить. — снова дали пять Маша и Роберт.

— Ничего, Ксюша возьмёт управление, а я у тебя на коленях подремаю.

— Размечтался. Веди давай.

— Если надо, то я сяду. — сказала Ксюша, что отвлеклась от красот ночного города.

— Ты пока не в том состоянии. — успокоил её Роберт.

— Посмотрите на него, — издевательски говорил Артур, как обычно говорят с детьми, — заботливый какой стал.

Роберт пнул его в кресло.

— А чего тогда не посадил Ксюшу в самое безопасное место — за водителем?

— Веди так, чтобы мы не попали в аварию. — пригрозила Маша.

— Маш, — обратился к ней Роберт, — как ты вообще выбрала его?

— Сама жалею.

— Так, хватит. А то сейчас домой поедем.

— Твоя взяла. Значит я тоже голодный. Ксюша?

— Я не против перекусить. Слишком много нервов.

— Кстати, — сказала Маша, — привет.

Ксюша посмеялась, пожав руку Маши в знак знакомства.

— Ксюша.

— Только переехала?

— Да, совсем недавно.

— Очень жаль, что всё так получилось. И что теперь тебя ведёт этот.

Большим пальцем она указала на Артура, что закатывал глаза, обижаясь, что его все унижают. Появились очертания кремля, а значит то таблички, что они покидают Адду — пару километров. Проезжая через новый мост, дальше их ждала долгая поездка до придорожного кафе. Роберт намекал, что они могут остановиться поближе, но Артур не хотел размениваться, а перекусить в своём любимом, до которого ехать два часа.

— Не очень ты хочешь кушать. — подметил Роберт.

— Хочу. Но хочу сделать это вкусно.

— Вкусно я тебе готовить не буду, — продолжила унижать и злить Артура Маша, — будешь есть, что подают.

— Жёстко, — сострадающе Артуру сказала Ксюша.

— У них так всегда.

— Я же уже извинился, Маш. Прекрати так делать.

— Извинился? Что ж, спасибо. Но я не принимаю извинений. Сколько раз ты обещал мне, что поговоришь с родителями? Сколько раз я слышала оправдания, что не можешь выйти со мной погулять, потому что, якобы нужно помочь отцу, а не потому, что они узнали, что ты продолжаешь общаться со мной? Даже сейчас уверена, что родителям ты сказал, что едешь только с Робертом.

— Не совсем так. — вспоминал слова Марьям Роберт.

— Сейчас всё по-другому.

— Да что по-другому? Ты трусишь. Трусишь всю жизнь.

— А это так. — вспоминал Роберт уже всю дружбу с Артуром.

— Я говорю, что по-другому. — ударил по рулю Артур. — Значит это так.

— Что там впереди?

Ксюша указала на мигающий свет и перекрытую техникой и знаками дорогу с двух сторон, где орудовали рабочие в касках, пытаясь перекричать шумную технику, что была слышна даже издалека при условии жаркого спора и поющих колонок. Артур убавил музыку, подъезжая ближе. Они остановились у обочины.

— И что это такое? — спросил Артур.

— Ну иди к ним, узнай.

— Ща схожу. — подорвался с места Роберт.

Выскакивая из салона, он подбежал ближе и начал мучать расспросами первого попавшегося рабочего, который, — по нему было видно, — устал от одного и того же вопроса, который каждый ему задаёт.

— Вот опять за тебя всё решает Роберт. — продолжала капать на мозг Маша.

— Ну и иди к Роберту тогда!

— Ребят, я здесь. — напомнила о себе Ксюша на заднем сиденье, после чего к ней повернулись.

— Вы встречаетесь? — уточнила Маша, дразня Артура.

— Нет. Кажется, он сам этого не хочет. Называет меня хорошей подругой.

— Просто, — снизил тон Артур, — у него есть плачевный опыт. После него он сказал, что пока не разберётся в себе, то не будет искать девушку. Но ты ему нравишься, насколько я могу его судить. Значит, всё по плану. Не переживай.

— Плачевный опыт? Ты мне про него не говорил.

Маша вспоминала эту историю, что приключилась с Робертом пару лет назад, а потом протянула гласную.

— Ты про это? В общем…

Не успела договорить Маша, как к ним вернулся Роберт, садясь в полную тишину и смеясь от ситуации.

— Итак, — начал Роберт, — Арт, а ты вообще смотрел по навигации, как нам ехать?

— А что там смотреть? Едешь по прямой и всё.

— А новости смотрел?

— Не тяни.

— Дорога перекрыта. Ночные работы. На всю дорогу, которую начали ремонтировать неделю назад, а закончат только через два года.

— Зачем её ремонтировать? Да и как я посмотрю, если узнал, что куда-то еду, только сегодня.

— Кто знает зачем ремонтировать? Любят не сломанное чинить. Но вариантов не очень много: ждать до утра, когда дорогу откроют и соберётся невероятных размеров пробка, потому что будет две полосы с двух сторон…

— Либо ехать в объезд. Который займёт намного больше времени.

— А я-то думаю, почему ни одной машины по пути. — добавила маша.

— И сколько займёт объезд? — уточнила Маша.

— Семнадцать часов, если в общем.

Роберт просвистел в удивлении.

— Может тогда домой? — разочарованно предложила Ксюша.

— Нет-нет, стой, — успокоил Роберт Машу, — мы ведь уже собрались.

— Да пару часов просто добавятся, — поддерживал Артур, — но ведь тебе надо к родным.

Артур решительно объезжал дорогу, чтобы свернуть на дорогу, что в объезд, со всей грустью и болью.

— Не поем в любимой кафешке.

Огибая главную и короткую дорогу, они свернули к менее обширной — где с каждой из сторон было только по две полосы, а путь не освещался так обильно. Даже реклам практически не было: лесополоса, деревня и снова лесополоса. Подсыхающие реки, о которых помнили местные и таблички с их названиями, а путь на холмах то вёл вниз, по поднимался ввысь, напоминая американские горки. Роберт обернулся к Ксюше, что нервно наблюдала за окном, и не могла потревожить родителей, что и без её вопросов о состоянии брата были измотаны и наверняка сейчас спят. Он не знал, как поддержать новую подругу. Всё, что он сделать сейчас — взять ладонь Ксюши, что лежала рядом и успокоить её улыбкой. Ксюша обернулась на Роберта, и увидев его лицо не могла скрыть и своей улыбки. Маша впереди, чтобы не продолжать спор, из-за которого может выпрыгнуть из машины на ходу, только не слушать оправдания Артура, смотрела видео на телефоне до момента, пока не пропала сеть.

— Отлично, интернета больше нет. — выключая экран телефона заметила Маша и обернулась к сзади сидящим.

— Как дела, Маша? Куда поступаешь?

— В ФВЭУ. Графический дизайнер.

— Там и такое есть? Вау.

— Там много чего?

— Будем в одних стенах. Я, кстати, недавно познакомился с художницей.

Ксюша сразу же сжалась от внимания Маши.

— Ты тоже рисуешь? — вывернулась Маша, чтобы разглядеть Ксюшу.

— Не профессионально.

— Покажешь?

Ксюша выдохнула, мысленно ругая Роберта за то, что он открыл её секрет, но не могла отказать, поэтому открыла галерею и передала телефон Маше, что пролистала от начала до конца все работы.

— Слушай, у тебя классный стиль. Могу познакомить тебя с одним парнем, у которого своя группа — у них обложки примерно такого же стиля.

— Я не думаю, что…

— Да не бойся. Никто не будет осуждать, если ты про это. Люби своё дело, если занимаешься им, а не зарывай.

Ксюша улыбнулась подбадриванием и сразу же обернулась к Роберту, что пожал плечами, как бы говоря: «Я же говорил, что ничего плохого в этом нет».

— Где же тут хотя бы одна кафешка? — вдруг включился Артур.

Они проехали достаточно, чтобы хотя бы одно придорожное кафе появилось по пути, но пока была сплошная глушь. Проезжали машины, мигая им, чтобы предупредить о ГИБДД впереди, они сами объезжали грузовики, что пропускали их, вдалеке горел свет деревень, но именно перекуса не было. Сто километров тишины. Маша успела заскучать и уснула, Артур немного убавил громкость музыки, которая всё ещё была с его плейлиста, чему он был рад, а Ксюша с Робертом слушали её музыку через наушники всё ещё держась за руку, но смотря в разные стороны, пытаясь найти хоть что-то интересное в бесконечных травинках и елях по пути. Дорога юлила, не давая уснуть Артуру, который со всей серьёзностью ожидал ночного перекуса. И наконец — вывеска экспресс-кафе «Дустар» и такого же названия хостел зазывал уставших водителей, чему не мог удовлетвориться Артур, готовый съесть руль. Он завернул на гальку, становясь между парой-тройкой машин, одна из которых была заведена, но людей в ней не было. Артур включил в салоне свет в поиске бумажника, чем растормошил всех остальных.

— Надеюсь, что там есть пюре с отварными сосисками.

— Теперь и я проголодалась, — сонно прошептала Маша, открывая дверь, — но больше меня тошнит от твоей езды.

Роберт и Ксюша сняли наушники, вставляя их в кейс, и тоже выбрались на прохладный летний воздух, разминая отёкшее тело. Артур первый и зашёл в кафе, поэтому Роберту пришлось придержать дверь для дам, изображая из себя дворецкого, приглашая их внутрь отведать отменной еды. Внутри их ждал простенький интерьер, коих по всей России было неисчислимое количество. Заведение напоминало столовую, что, собственно, из себя и представляло по большей степени, но пыталось быть новомодным, пыталось впечатлить посетителей чучелом настоящего медведя в углу, или роскошными, по их мнению, шторами из шёлка, а на стене висел в половину стены телевизор с колонками и караоке. Большинство деревенских свадеб здесь и отмечалось, но в основное время они были готовы наложить еды для голодных дальнобоев или случайных проезжих, а хозяева заведения скорее всего спали в этом комплексе в хостеле. Довольно прибыльный бизнес, который легко может ускользнуть с рук, хоть и не это сейчас волновало группу туристов.

Внутри, на удивление, никого не было, хотя машины стояли именно у кафе, а не рядом с хостелом, но ребята не обратили внимания на это. Артур сразу подошёл к еде, но его никто не встречал, остальные разбрелись по туалетам, чтобы вымыть руки. Роберт оказался в мужском, где из всех кабинок работала только одна, а раковина была не в лучшем состоянии. Сделав все свои дела, Роберт подошёл к зеркалу, что было разбито и поправил волосы, заправил рубашку в штаны и вымыл руки просто водой, ведь мыла не было. А когда вернулся к Артуру, тот всё ещё стоял в ожидании хоть кого-нибудь.

— Совсем никого?

— Не знаю.

— Ты даже не крикнул никому?

— Как-то не догадался.

Не удивляясь такому поведению друга, Роберт крикнул в сторону кухни.

— Кто-нибудь есть? Мы тут голодные вообще-то. И денег готовы заплатить. Или можем бесплатно поесть?

К крику Роберта пришли и девушки, тоже не понимая, почему никого нет.

— И машина заведена там. Что-то странное.

— Давайте без жути. — добавил Артур.

На их разговоры откликнулся мужичок — коренастый, с седой бородой и явно не в поварской форме, а только с фартуком на рубашку лесоруба, еле завязанную сзади.

— Сейчас-сейчас, ребят, — замельтешил мужичок, — просто пересменка, не успеваю. Ну, понимаете, думал не выйду сегодня, а Гульназ заболела, попросила выйти. Вот бывает же такое. Ни одного выходного не дают, всё работаю и работаю, работаю и работаю. Денег, конечно, много, но будто живу здесь уже.

Он встал на раздачу, и замолк только когда увидел Ксюшу.

— Родная, — полушёпотом, с влюблённым взглядом, глядел он на Ксюшу, отчего та сжалась в стеснении, но мужичок потряс головой, понимая, что взболтнул лишнего, — то есть, что будете, ребята? У нас тут много всего. Вот гречка, с подливой вообще супер будет. Или попробуйте пюрешку.

— Вот я буду пюрешку. И две сосиски. — облизывая слюни произнёс Артур.

— Вот и отлично, — продолжил мужичок, — тоже люблю такое. А то мне говорят постоянно: «Кёзюм, зачем ты так много ешь? Хуже людям делаешь?». А что я сделаю? Судьба, удел такой.

— Да, мне наверно тоже пюре, — растерянно произнёс Роберт.

Каждый заказал себе еды, выслушивая неумолкающего Кёзюма и уже подошли к кассе.

— Сколько с нас? — спросил Роберт.

Кёзюм постоял на кассе, пялясь на кассовый аппарат и на калькулятор, а потом просто махнул рукой.

— А знаете что? Не убудет. Бесплатно для вас. Кушайте на здоровье. За добавкой можете прийти. Чем сытнее покушаете, тем лучше. Да-да, кушайте-кушайте.

Не понимающие происходящего ребята смотрели на суетливого и разговорчивого мужичка и не верили своим ушам, но всё же решили пойти покушать за бесплатно, поблагодарив Кёзюма.

— Да-да, кушайте. А то я тут работаю и работаю. Вырывают и вырывают. Вот и сегодня. Даже не переоделся, представляете?

— Там и ваша машина, наверно, не заглушена? — уточнила Маша.

Кёзюм посмотрел на улицу и заметил машину, что всё ещё пускала дым с выхлопной двери.

— Точно! Моя! Вот растяпа! Сейчас тогда пойду и заглушу. А потом переоденусь. А вы кушайте пока. Можете музыку громче включить.

Мужичок подорвался с места, чтобы выйти на улицу, а ребята с тихим смехом садилась на свободное место, которого было полно, чтобы обсудить этого мужичка.

— Что вообще с ним такое? — смеялась Маша. — Странный он.

— Да деревня, — закусывая хлебом говорил Артур, — тут таких полно. Это для нас они странные, а для местных это нормально. Ладно хотя бы не грубая тётка, которая будто тебе услугу делает, когда еду накладывает.

— Зато бесплатно покушаем, — искала плюсы Ксюша, — тем более, он же сам говорил, что работает тут каждый день.

— Как он тебя назвал? — повернулся Роберт к Ксюше, — родная, да?

— Может я ему дочь напомнила, а он сонный перепутал.

Артур в удовольствии протянул, будто мыча, от вкусного пюре.

— Теперь у меня новое любимое место, где готовят отменное пюре.

Роберт повернулся к стоянке, где Кёзюм шёл неуклюже переваливаясь.

— Я не могу так. Я не могу так.

Кёзюм открыл дверь не заглушенной машины, ища в ней зажигание.

— Можешь, — отвечал басистый голос, будто бы рассеянный по всему пространству, — ты обязан. У нас уговор.

— Но там она. Моя родная.

Посмотрел Кёзюм в сторону кафе, где у окна виднелась группа туристов.

— Они сразу узнают, что я — не я. Что я — это на самом деле я, а не я, в котором я сейчас.

— Я чую, — принюхивался голос, — чую того, кто мне нужен. Кого я должен был поймать давным-давно. Он там.

— Но я не смогу. Они вкусные, да. Честно. Но я не смогу.

— Ты сделаешь это. Последний мой указ. И я отдам тебе родную.

— Родную? Мне?

Печаль в голосе Кёзюма сменилась на радость. Он заглушил автомобиль и смотрел на небо, в мечтаниях о том, как сможет снова увидеть свою любовь.

— Как мы и договаривались. Только принеси мне душу продолговатого парня, который мне нужен. И родная твоя.

Кёзюм кивнул, уверенно захлопнув за собой дверь, а после взглянул на свою руку — вместо обычной, человеческой, плотной под стать телосложению руки была тонкая, высохшая палка с когтями вместо пальцев. Он потряс ей, и рука трансформировалась, чтобы напоминать человеческую.

— Сделай, как велено. — командовал басистый неторопливый голос.

Кёзюм снова кивнул и пошёл в сторону кафе, чтобы исполнить свой долг.

Справка. Кёзюмензе

Кёзюмензе — антропоморфное существо, описанное в фольклоре народов Тожстана и Белтирстана. В переводе означает «Зеркало, подобие».

Обитает в лесу, хоть и не в ладах с духом леса — Чангалом. Встретить преимущественно можно ночью и утром перед заходом солнца. Не любит яркие вспышки — из-за них его обильный волосяной покров может моментально вспыхнуть. Способен напрямую общаться с богом смерти — Ёлмак-ханом.

По сказаниям, записанным в 1890 году, имел человеческую форму и был стеснительным молодым человеком, а после встретил молодую девушку, которая была проездом в их ауле, но так и не признался ей в любви, после чего ушёл из дома и постепенно потерял человеческую форму.

В истинной форме имеет тощие конечности, обильный волосяной покров (особенно на ногах, из-за чего может ходить бесшумно), а как такого лица не имеет — лишь вырезы глаз и носа, через которые питается всем, что найдёт в лесу, в голодные времена. Если находиться вблизи поселения, вынюхивает самый слабый дух и проникает в дом, съедая человека и обретая его облик. Если особенно голоден, то начинает заметно нервничать и терять формы, после чего его можно спугнуть, но не убить из-за хорошей регенерации.

Существуют сказания о том, как погубил целое поселение, а половину душ передал Ёлмак-хану по их уговору: Ёлмак-хан наставляет на путь, где живут люди, а взамен Кёзюмензе передаёт ему души. Главные слабости: болтлив, чем может выдать себя, если человек, в которого он превратился, не имел такого характера; если ему встретиться девушка, в которую он когда-то был влюблён — при таком раскладе постепенно теряет свою форму, а также легковоспламеняющиеся волосы.

Глава пятая. Воины Тимера

Всего пару часов назад солнце спускалось ниже и ниже, цепляясь за столбы деревьев. В лес, что прятался за спиной кафе с хостелем, не проникало никакого света, поэтому Кёзюм чувствовал себя комфортно. Комфортно именно в своей форме, где не было ничего человеческого. Даже лицо не напоминало хоть какое-то подобие: еле проглядываемые, полые глаза, две дырки вместо носа и склеенный мохнатой кожей рот, что ни к чему Кёзюму. Длинные и сухие руки не напоминали их, как таковых, а скорее палки, как у снеговика. Будто они вот-вот отваляться по ненадобности. Он стоял у края леса, пытаясь не светиться перед солнцем, иначе тут же может сгореть, а сил на регенерацию у него не было — слишком долго он оставался без нормальной, естественной для него пищи. По дороге проезжали маршрутные автобусы из деревень близлежащих к Адде, разгоняя ветер тяжёлые грузовики и легковушки с города в город. Некоторые из них притормаживали, чтобы заехать перекусить, а значит вместо лакомых кусков для Кёзюма был целый торт из слабеньких душ, отчего бы у него могли потечь слюнки, если бы было откуда.

Внутри кафе на зоне обслуживания стояли трое: кучная женщина пятидесяти лет на раздаче, молодая девушка за кассой, что заметно нервничала на своём новом рабочем месте, а уставший водитель примерно возраста женщины, что накладывала ему ужин, чтобы он подкрепился перед поездкой.

— Что-то ещё, дорогой? — говорила женщина так, будто делает услугу мужчине.

— Не, это всё.

— Иди к кассе тогда.

Мужчина подошёл к девушке — она засуетилась ещё больше, даже можно было разглядеть вытекающий из-под поварского колпака пот.

— Здравствуйте, получается у вас… — начала девушка высчитывать сумму на калькуляторе, — эчпочмак, борщ, котлета с пюре… ой, то есть, с макаронами. С вас 778 рублей.

Девушка подняла взгляд с обслуживающей улыбкой, какой от неё требовал директор, но мужчина не был рад, услышав такую сумму.

— Всегда было 663 рубля. Как так?

Женщина закатила глаза, грозно подойдя к девушке, что и без этого была на нервах, так ещё и нахлынула на неё всем своим телом.

— Я же говорила тебе, что нужно цены учить. Что за поколение? Всё в клуб по ночам и спать до обеда. Ну, вот. 663 рубля.

Мужчина передал тысячу рублей, из-за чего женщина цыкнула, повернувшись к девушке.

— Только сдачу нормальную дать. Считать же училась когда-то.

Девушка попыталась скрыть недовольство, но такое отношение знатно подкосило её — она скрылась в раздевалке, где её точно никто не сможет докучать, разговаривая с мамой по телефону, сидя возле своего шкафчика.

— Да, мам, — дрожащим голосом говорила девушка, — всё нормально. Не плачу. Просто связь такая. Дома утром буду.

Вдруг возле двери со стены соскользнула швабра, ударяясь об кафель, отчего девушка отдёрнулась и посмотрела в ту сторону, но, как увидела, что опасности и выговоров за личные разговоры в рабочее время ей не светят, то продолжила говорить.

— Мне ведь надо взрослеть, мам. Самой зарабатывать. Всегда тяжело начинать. Да я даю отпор. Конечно. Просто… иногда слишком сильно нагнетают. Да, мам.

Лохматые ноги Кёзюма проскользнули через чёрный выход. Он шёл бесшумно — подушки из волос заглушали ходьбу, поэтому девушка даже не обратила внимание, кто к ней пододвигается.

— Я пойду, мам. Спокойной ночи.

Девушка завершила звонок, выдохнула с закрытыми глазами и поднималась с пола, цепляясь за шкафчики. Но Кёзюм не остался незамеченным — девушка не могла не увидеть такого длинного существа рядом с собой, но было слишком поздно.

Девушка вышла в зал, подходя к своему рабочему месту у кассы, подправляя униформу и схватила недовольство женщины, что специально, — так, чтобы отскакивало от стен, — цыкнула на девушку, но та не стеснялась, не сжималась от страха, о мило улыбнулась женщине, чем даже удивила её.

— Долго ты в туалете была. Сминусуем с обеда.

— С обеда? У меня? Ладно, ничего такого. Я быстро успею пообедать. Да я даже пообедала. Представляете? Прямо в туалете покушала. Ну не в туалете, конечно, а вон там, где вы снимаете и надеваете. Или одеваете? Не помню, как вы говорите.

Женщина хотела сказать, что за лишние разговоры стоит тоже снять с неё пару минут на обеде, но как раз пошёл кавказского вида мужчина, потирая ладони и жадно глядя на меню.

— Что тебе, дорогуша? — произнесла женщина.

— А всего помалу давайте. Голодный жесть.

Женщина так и сделала, и началась работа у девушки, что иступлено смотрела на калькулятор, забыв, как им пользоваться.

— Дорогуша, — обращалась к мужчине девушка, чем смутила и его, и женщину, — что-то я совсем забыл… забыла, точно, я же девушка. Вот, в общем, совсем-совсем забыла, как пользоваться этой штукой. Как она называется? Может поможешь мне немного? Или покушай бесплатно. Покушай-покушай, это хорошо — кушать. Сытый желудок вкуснее. Поверь мне, голодные люди вообще не вкусные.

Женщина напряглась, услышав «бесплатно», а кавказец, что смотрел на неё, пытаясь понять смысл всего предложения, сказанного ему, радовался, что не придётся платить за еду. Девушка гыкнула, высматривая всех посетителей, а после выдохнула, понимая, что не может претворяться.

— Да к чёрту.

Закончив свой перекус, Кёзюм, который поменял обличие с девушки на кавказца, сгребал тела, которыми перекусил, на кухню.

— Ну и зачем это? — спросил Кёзюм, — Тела эти, кости. Самое вкусное же — душа. Точно-точно, душа, а остальная оболочка? Ладно, если бы как у яблока. Да-да, вот эта тонкая кожурка. Почему люди — не яблоки? Яблоки вкусные, например, и души тоже, а тела невкусные. Вообще невкусные. Не знаю вкусные тела. Знаю вкусные души, и невкусные души. Души же тоже портятся, гниют. Пахнут иногда. Плохо пахнут. Врезаются в нос.

В кафе влился свет с улицы — подъезжала скрежещущая машина, дальними фарами освещая посещение экспресс-кафе. Разочарованно, — и непонятно, почему, ведь это очередная пища подъехала к Кёзюму, — существо бесцеремонно выкинуло тело кавказца, в которого только-только превратился. Он вылез на раздачу, отряхивая ладони от пыльной работёнки и ожидал очередного посетителя. Мужичок в рубашке лесоруба зашёл внутрь, заметив, как пусто в кафе, где обычно не протолкнуться, а на раздаче его ждёт непонятный мужик, которого он сроду не видел.

— Добрый день! Точнее, уже вечер. Время быстро идёт, на самом деле, да? Вот ты ещё юный малец, что мечтает завоевать место. Хорошее место, а не абы какое — ты ведь не пальцем деланный. Мечтаешь, мечтаешь, а потом ударяешься. Об реальность ударяешься, да-да. Там ведь ничего такого волшебного нет в этой реальности — мрак да и только. И убить могут. И себя убить можешь. Плохо ешь — умрёшь. Плохо спишь — умрёшь. Повернёшь голову не так, и тоже — бах! И нет тебя. Хрупкие люди существа, однако. Веришь? Так что будешь, дорогуша? У нас тут полно еды.

— Где Маринка? — прослушав всё сказанное Кёзюмом спросил мужичок.

— Маринка? А это старая или молодая? Если старая, то нет её сегодня. Если молодая — то тоже. Я тут один, представляешь? А тебе они прям нужны? Ну, я могу позвать. Точнее, позвонить — это ведь так у вас называется? У нас, конечно. У нас. Позвоню и она тут окажется мигом.

— А ты кто такой? — аккуратно, чтобы не спугнуть Кёзюма, спросил мужичок.

— Я? Хм… я Кёзюм, в общем-то. Работаю здесь.

— Чёрта с два ты тут работаешь, мужик.

— Ты так сказал? Я тут потом изливаюсь каждый день, не отдыхаю. Детей не вижу. Или у меня их нет. Но скорее есть. Я думаю есть. И жена красавица, только она не очень любит меня. Пилит и пилит каждый день. А если не пилит — то пьёт. Ой, подожди. Скорее всего пить — это моя роль. В общем. Тебе ли знать, кто тут работает или нет? Ты кушать пришёл или как?

— Мне как раз и знать, кто здесь работает.

— Откуда? — испуганно спросил Кёзюм.

— Потому, что я — владелец.

Мужичок набирал злости в голосе, чем больше пугал Кёзюма, а значит пришлось быстрее избавиться от него, чтобы весь этот путь Кёзюма и съеденные им души не ушли на восстановление здоровья от побоев, поэтому Кёзюм действовал радикально, используя все свои силы. Мужичок, что внезапно поднялся над землёй, резко полетел к Кёзюму.

После того, как Кёзюм снова поменял форму, становясь мужичком и переодеваясь в его одежду, приехали наши ребята, где живот Артёма журчал от голода всё громче и громче. Кёзюм наложил им поесть, а сам ушёл глушить «его» машину.

— Съесть душу, забрать родную, отдать парня, — шептал себе под нос план Кёзюм, — легче лёгкого, ничего не стоит. Только форму сохранить бы. Узнают — зашибут. Точно зашибут.

Пока Кёзюм возвращался на рабочее место, Артём со скоростью света, словно вместо его рта шланг пылесоса, не пережёвывая проглотил всё содержимое тарелки и шёл за добавкой, которая была бесплатной, а значит можно забрать с собой.

— У нас вообще-то цель есть. — кричала ему вслед Маша, но довольный Артём не слушал её.

— Слушай, — вставал на сторону Артёма Роберт, — тебе не кажется, что ты жестишь? То есть, я тоже люблю над ним подшутить, но не до такой степени.

— Он привык такому обращению от родителей, — смягчила тон Маша, — а я с ним по-разному пыталась. Слушать он меня начинает только если я проецирую его отца или мать.

— Разве это лучший способ взбудоражить его? — уточнила уже Ксюша.

— Я хотя бы пытаюсь сохранить наши отношения. Меняться. А он как агнец испуганный. Ничего не делает, потому что не старается.

Кёзюм уже встал на раздачу, выкладывая на тарелки порции, не жалея, чем радовал Артёма, что готов был боготворить мужичка. Артём возвращался к своим друзьям, а Кёзюм не отпускал взгляд с Ксюши, сидела к нему спиной. Роберт, пока есть возможность посмотреть новости и ситуацию на дороге через карты. Ничего хорошего ему не показалось — дорога действительна была перекрыта практически полностью.

— Слушай, Арт, — показал телефон Роберт, — если свернуть через пару часов, то мы сможем сократить на час поездку.

— Да не, пока мы будем вертеться, потеряем ещё больше времени.

— Заканчивай приём пищи быстрее. — советовала ему Маша, угрожая кулаком.

— Ты в порядке? — беспокоился за Ксюшу Роберт, но та ему только мило улыбалась, понимая, что он делает это искренне.

— Да, Роберт. Всё в порядке.

— Ого, ты назвала меня по имени.

— Ого, ты использовал моё «ого».

Они оба посмеялись, что за такой короткий срок уже переняли привычки друг друга. Вдруг со спины к ним подошёл Кёзюм, нагнетая своей тушей, отчего парочка удивилась и даже немного брезгливо отнеслась к такому присутствию.

— Мы можем чем-то помочь? — спросил Роберт у Кёзюма, что так и глядел на Ксюшу.

— Нет-нет, что ты? Ты не поможешь. Точнее, поможешь, но немного по-другому. А как вас зовут, родная?

К Ксюшей он общался именно уважительно, на «вы», нежели с кем-то другим, с интересом рассматривая каждый сантиметр её тела. Будь его воля — он бы прижался к девушке, но боялся спугнуть и попасться в своей истинной форме для обывателей, что не привыкли видеть антропоморфных существ.

— Ксюша. А что?

— Ничего. Вовсе ничего. Знаете, вам бы пошло другое имя. Изольда, например. Я не настаиваю на этом имени, можете жить и с именем Ксюша. Или Ксения, если полным. Но задумайтесь об Изольде. Знаете Изольду?

— Если честно, никогда не встречала.

— Я знаю парикмахерскую «Изольда». — подметил с полным ртом Артём.

— А Изольда — это очень красивая девушка, — мечтательно вспоминал Кёзюм, — очень жаль, что вы её не знаете. А мне пристало узнать её, и знать её, и ждать её.

— Вы любили её?

— Любил? Я жил ей. Я живу ей. И знаете, что забавно? Вы очень похожи на неё.

Роберт пытался не ревновать Ксюшу, но он слабо скрывал своего раздражения — нога нервно билась об стол, а пальцы сжимались в кулак, который сначала покраснел, а после залился белым.

— Я рада, что моё лицо способно напомнить вам о своей любви.

— Да-да, любви. Верно, родная. Или я имею право звать вас Изольда? Я был бы рад, если бы мог звать вас Изольда.

— Где сейчас эта Изольда?

— Изольда в руках очень плохого человека. Не человека, а существа, но это трудно объяснить правильно. В вашем мире не привыкли к такому. Только один человек был близок к объяснению, но умер слишком молодым. Он знал, что делать, собирал наши, как бы вы сказали, дела. Собирал компромат. Я верно говорю? Даже если не верно, я надеюсь, что вы меня поняли.

— И что вы сейчас хотите от Ксюши? — не сдержался от вопроса Роберт, чем наконец привлёк внимание Кёзюма.

— От Ксюши? А как зовут тебя?

— Роберт. Приятно познакомиться.

— Роберт. Роберт… Тоже что-то знакомое… — Кёзюм постучал по подбородку, вспоминая, и вдруг его осенило. — Точно! Роберт! И ты мне тоже нужен. Важен. Примерно так.

— Вряд ли я помогу. Работать в придорожном кафе я не собираюсь, извините. Да и мы торопимся.

Роберт уже собрался вставать, как Артём остановил его, всё ещё евший.

— Подожди, давай наберём еды в дорогу?

— Да-да, — засуетился Кёзюм, — сходите. Заходите на кухню и набирайте в контейнеры сколько можете забрать.

После Кёзюм подхватил за плечо Ксюшу с Робертом, отчего они почувствовали сырость на одежде и пробежавший по телу холодок.

— А вы, прошу вас, молю, помогите дураку. Я не разбираюсь, а вы наверняка понимаете больше меня. Я же не видел ничего кроме этого кафе. Только здесь и работаю. Только здесь, сколько себя помню.

— Чем вам помочь? — спросила Ксюша.

— Там, в подвале. Я вам покажу. А вы пока набирайте еды. И кушайте. Кушайте вкусно, с удовольствием.

Роберт с недоверием посмотрел на Ксюшу, но та просто кивнула, поэтому он не стал спорить и пошёл вместе с ней по указке к двери подвала, пока сзади них плёлся Кёзюм. Маша с Артёмом оставались на своих местах, пока на подносе есть еда. Маша смотрела на него не сказать, что влюблённо, но и не хотела отрезать ему голову — она была разочарованна. Разочарованна тем, что он не может отстоять и себя, и своё право выбирать. Выбрать любовь всей его жизни, как он любил говорить Маше. Разочарованна тем, что имел право думать, хочет ли оставаться с Машей. И разочарованна, как он трусит перед родителями, а в особенности перед отцом, что властью может передавить черепушки тем, кто осмелился не сделать, как он того хотел.

— Почему всё так, Артём?

Артём повернулся к ней, не понимая, о чём она говорит, но проглотил еду, чтобы Маше не показалось, будто ему плевать на намеченный важный разговор о их отношениях.

— Я сам не знаю.

— Ты никогда не знаешь. За тебя всегда знает кто-то другой.

— Прекрати. На этот раз я всё решил. И я честно заходил на старицу Амины, потому что попросил Роберт.

— Ты должен был вообще забыть это имя.

— А почему ты указываешь мне? Я всю жизнь живу по указке. Я не имею право посмотреть на девушку, которая мне даже не нравится, и я тебе сразу это сказал? Может мне ещё и покрыться?

— Ты не должен смотреть на неё, потому что она причина нашего разлада, Артём.

— Маш, я понимаю, но мы ведь договорились.

— Не мы, а я и Роберт. Ты переживаешь, что, когда переедешь, он без тебя не справиться, но на самом деле — это ты. Ещё и подговорил эту Ксюшу.

— Я не подговаривал. И уеду не только я, но и ты. У тебя же ещё не приняли экзамены в Москве.

— В любом случае…

— Не в любом, Маш. — Артём всем корпусом повернулся к Маше. — Вспомни. Три года назад.

И Маша начала вспоминать. Был разгар мая, когда температура напоминала летнюю больше, чем летом — когда пуховики были забыты на долгий срок, охраняясь пакетом, а солнце было готово развлекаться хоть всю ночь с ребятами, но лишь наблюдало на горизонте, не успевая даже как следует сделать круг. Толпы подростков, что отпрашивались у родителей на ночёвку, истребляли запасы спиртного, что выпросили купить у местных алкашей за щедрый гонорар. Их громкой музыке подпевала луна, но не были довольны соседи, хоть подросткам и было наплевать. Среди этой толпы стояли и наши друзья — Артём и Роберт — ещё юнее, чем сейчас. Артур был коротко пострижен, что его кудри были еле видны, а Роберт ещё не пришёл к строгому стилю, напялив футболку с каким-то смешным принтом. Они стояли и что-то рассказывали другу ближе к уху, искренне смеясь каждой из сказанных шуток. Шумная толпа брела из одного угла в другой, а панели, из которых был построен дом, от дребезжания способны были открепиться от своего места, развалив дом в щепки. Наверняка нижним этажам на утро пришлось бы менять штукатурку, что повалилась на пол, но когда ты возраста Роберта и Артура, то завтрашний день — не про них. Философия жизни именно в миге с определённым переигрыванием может свести тебя в гроб, и ты по-настоящему сгоришь, а не будешь тлеть, но каждый должен пережить этот момент. Более ответственные всегда поймут, когда пора скидывать карты и двигаться дальше, а кто-то пойдёт ва-банк — настоящее се ля ви.

— Слушай, — Роберт кричал в ухо Артуру, — я отойду в туалет.

Артур взбудоражено закивал, после чего Роберт удалился. Артуру сразу становилось тесно и боязно, когда он оставался один, поэтому он прижался ближе к стене, чтобы смешаться с ней. Всё, что оставалось — ждать друга и пялиться на других людей. На людей красочных, разных, но и одновременно похожих. Культура субкультур в их время прошла, но оставались группы, чьи мотивы были направлены только на стиль, а не на общую идею, а в основном каждый пытался выделиться именно по-своему: задумано рванные футболки, джинсы, что будто сшиты из бабушкинского ковра, раскрашенные в разные цвета пряди волос. Но Артуру стало плевать на каждую индивидуальность, когда он увидел её под мерцающим светом дискотечного шара. Маша, что была так юна и открыта новому, отрываясь под модные песни, хоть её стиль не подходил под эту музыку. Она прыгала с улыбкой во все зубы, придерживаемая подругами, чтобы Маша не упала. Артур смотрел на неё заколдованно, прилипчиво. И она, почувствовав взгляд, как это обычно бывает, остановилась, заправляя за уши волосы, помахала ему. Роберт подошёл к Артуру и не понимал, куда тот смотрит.

— Ты знаешь её? — кричал Артур Роберту, указывая на девушку.

— Нет. Я мало кого знаю, кроме тебя.

— Чёрт.

— Иди познакомься.

Артур сразу протрезвел от пьянеющей любви.

— Нет, конечно.

— Опять трусишь? Не бойся, родители не сделают «атя-тя». Давай я вас познакомлю?

— Нет. Нет. Она подумает, что я слюнтяй.

— А ты?

— А я батыр.

— Вот именно. Ты батыр. Не позорь свою нацию. Иди и узнай её имя.

Для уверенности Роберт подтолкнул друга и ничего не оставалось, как идти Артуру в объятия своей любви. Он подошёл к ней, а музыку будто специально заглушили для них нормального разговора, и люди растворились в интерьере, поэтому были только он и она.

— Привет, — не очень уверенно произнёс Артур.

— Привет.

— Меня Артур зовут, — протянул руку парень, — а тебя?

— Мария. Можно просто Маша, если подружимся.

— Очень на это надеюсь.

Маша вернулась из воспоминаний и посмотрела уже на возмужавшего Артура, а не на того малыша, в которого когда-то влюбилась.

— И к чему ты это?

— Я сам подошёл к тебе. Почти без помощи Роба. Я умею брать ответственность на себя. Да, иногда меня нужно толкать, но у нас получится отличный тандем в этом плане. Мы будет помогать друг другу в сложных ситуациях. И, когда мы соберём еду и Роб с Ксюшей закончат помогать тому странному мужику, я вытащу кое-что из портфеля. Сам. Потому, что я сам так решил.

Маша улыбнулась и сжала в ладонях руку Артура, после чего они вместе направились на кухню, чтобы собрать подарок в виде еды. Они прошли к служебному входу, очень легко открыли его, а зайдя, на зоне горячего цеха кухни им встретились тела, как и настоящее тело мужичка, в которого перевоплотился Кёзюм. Глаза Артура округлились в ужасе, а Маша только начала кричать от шока.

В это время Ксюша и Роберт заворачивали к входу в подвал, открывая скрипящую дверь. В темноте Роберт нащупал включатель, и мерцающая лампа воссияла на деревянную лестницу, что вела вниз.

— Давайте-давайте, — подначивал Кёзюм, — пошли, дошли. Там пару лестниц и готово, и на месте. Ну, не пару лестниц, да и не лестниц — ступенек. Всё напутал. Ступенек там около десяти, я думаю, а может и больше. Не все подсвечены. Хотя я могу точно сказать, я ведь здесь работаю. И работаю давно.

Роберт и Ксюша пошли дальше, провожаемые Кёзюмом сзади.

— Слушай, — шёпотом обратился к Ксюше Роберт, — зачем мы вообще идём?

— Не знаю. Мне стало его жалко. Он такой потерянный. Нервно болтает. Может с ним что-то не так?

— Работа головного мозга. — прыснул смехом Роберт.

— А ты не ревнуй.

— С чего ты решила, что я ревную?

— А думаешь, я не видела твой взгляд?

— Я хотел защитить свою подругу от мутного типа. Я всегда так делаю. С Артёмом.

— Можешь называть это так.

— Ты так хочешь, чтобы мы встречались?

— Я так вовсе не говорила. — строила Ксюша глазки Роберту.

— Я только разобрался, что хочу сам, поэтому…

— Разобрался, что хочешь? — уточняла Ксюша.

— Что мне нужно повзрослеть.

— Или забыть?

— Что? — нахмурил брови Роберт, не понимая, к чему ведёт Ксюша.

— Дошли! Одна лестница! Нет, перепутал. Не лестница, а ступенька. Всего тринадцать ступеней. Странно, что не чётное количество. Так ведь намного удобнее. К чему эта лишняя? Не очень важно, точно.

Роберт и Ксюша прошли чуть дальше в подвал, но не могли ничего разглядеть — лишь полумрак окружал их, а сзади подходил Кёзюм. Роберт оглядывался, а потом аккуратным жестом спрятал за собой Ксюшу, оборачиваясь к Кёзюму, что довольно улыбался.

— Что-то тут точно не чисто. Почему я сразу не догадался? Зачем ты нас привёл сюда?

— Они здесь. — говорил счастливый Кёзюм пространству.

Послышался крик Маши, после чего пискнула и Ксюша, а Роберт встал в стойку.

— Вот я снова вижу тебя. — пробасил голос отовсюду.

— Я могу забрать её? — говорил Кёзюм. — Забрать свою родную? И съесть тех двоих? Один из них такой аппетитный. Стройный, а ест за двоих — точно всё в душу уходит. Аж слюни текут.

— Ты выполнил часть сделки, — говорил голос, — можешь идти.

Кёзюм пододвигался к Ксюше, пытаясь забрать её с собой, чем ещё больше пугал девушку.

— Только попробуй подойти, урод. Кто ты? — говорил в пустоту Роберт.

— А ты не помнишь меня?

Из тени появился длинный чёрный плащ, из-под капюшона которого светили красные глаза. Ёлмак-хан глядел на Роберта, принюхиваясь.

— Точно ты. Тот парень. Раны твои ещё свежи. Ты ведь не живёшь, ты ведь не умер. Ты ведь между. Твоя часть души у меня. И ты, девчонка, — указал он костлявым пальцем в сторону Ксюши, — тебя ведь я тоже знаю. Память. Та недавняя душа, что появилась в моих руках.

— Что, твою мать, происходит?

— Роб! — кричал издалека Артур, что бежал к подвалу. — Роб, бегите.

— Про какую душу ты говоришь? — уточняла Маша. — Кирилл… ты его забрал?

— Он ещё не мой. Он тоже между, как парнишка. Он ещё не кинул монетку.

— Монетку? — вспоминал неожиданно Роберт, но крик Артура перебил его.

— Он не тем, кем претворяется!

Роберт вдруг всё осознал. Он указал пальцем к Кёзюму.

— Ты Кёзюмензе. А ты…

Перевёл он палец на скрывающего под плащом духа.

— Ёлмак-хан.

— Что? — не совсем понимала сути Ксюша.

— Тюркский фольклор. Описаны в «Скворечники открыли дверцы». Твою мать. Вы же сказка.

Вдруг у Роберта протекли кадры из прошлого: как он шёл с букетом цветов, которые купил на отложенные карманные деньги. Шёл по району, что ещё обустраивался. Шёл счастливый, пытаясь не прыгать лишний раз по лужам, чтобы выглядеть всё же приличнее. Ещё свежая аллея встречала его с той же улыбкой, что и Роберта, что не могло не радовать. Заворачивая во двор квадрата из пятиэтажек, Роберт шёл насквозь к нужному для него подъезду. Набрав номер квартиры, он долго ждал ответа и несколько раз перезвонил, но понимая, что ему никто не откроет, просто ввёл код, что размагничивает замок и полетел по пролёту. Третий этаж, дверь сбоку, звонок, стук. Роберт подумал, что дома никого нет, что странно: он ведь помнил уговор, что именно в это время сегодня должны встретиться с ней. Он собирался уходить, но на всякий случай дёрнул дверь. Она без труда открылась, но никто его не встречал. Посчитав это забавной игрой, он зашёл в проход, а после и в комнату.

Артур появился в проёме, чем отвлёк духов на себя. Роберт воспользовался ситуацией, толкая к выходу Ксюшу.

— Беги!

Ксюша без вопросов быстро поднималась по лестнице, пока Роберт поставленным ударом попытался снести челюсть Кёзюму, повалив его к земле, после чего он принял свою истинную форму, пугливо забиваясь в угол. Роберт повернулся к Ёлмак-хану, тыча в него пальцем, трясясь от злости.

— Я не кинул монетку, — сквозь зубы произносил Роберт, — сделки не было.

— Парниша, — пододвигался ближе Ёлмак-хан, отчего Роберт становился в стойку, — я ведь повелитель Тамага. Мира мёртвых. Я владею вами. Всеми вашими паршивыми душами. И я, парниша, не люблю, когда меня обманывают.

Ёлмак вышел из тени, что стали видны его пятак с золотым кольцом в нём и густые чёрные усы, завёрнутые на конце.

— Да мне плевать, что ты там хочешь и чем владеешь. — собирал всю злость в кулак Роберт. — Я не твой.

— Лишь наполовину. Как там, у ваших душ, принято? «Стакан наполовину полон, наполовину пуст»? Твой стакан наполовину мой, а я люблю, когда всё цельно, парниша.

Костлявой рукой Ёлмак-хан протянул ему большую медную монету, пытаясь передать её Роберту, но тототказывался, чем насмешил саму смерть. Красные глаза Ёлмак-хана загорелись ярче, и поневоле рука Роберта сама по себе, поневоле, открывалась и принимала монету.

— Я не буду. — сопротивлялся Роберт.

Но ничего не удавалось, поэтому Роберт всё равно подкинул в воздух монету, поймав её, когда она падала в открытую ладонь.

— Тенин. Забыл? — убеждал его Ёлмак-хан.

Но Роберт не смотрел на результат, лишь закрыв пальцами монетку. Ёлмак-хан злобно взглянул на него, а лицо Роберта из напряжённого преобразовалось в усмехающееся.

— Я же читал про тебя всё, идиот. Я всё про тебя знаю.

— Может и так. А читал ли, что с тобой будет?

— Читал. Зато я выиграю время.

Роберт понёсся к лестнице наверх.

— Знай, что братец девчонки у меня. И он почти готов.

Эта фраза заставила остановиться Роберта. Он взглянул на поросячий вид Ёлмак-хана.

— До встречи, получается?

Роберт вышел из подвала, закрывая за собой дверь. В темноте разбитый Кёзюм тянулся к двери, плача через свои мелкие глазки.

— Родная моя. Моя родная. Как же так? Я был так близок.

— Вставай, — приказал ему Ёлмак-хан, — слушай создателя. У тебя есть последний шанс.

Роберт подбежал к Ксюше, что пыталась сдержать слёзы, испуганному Артуру, что держал в руках трубу от швабры, и Маше, которая не могла поверить в картину, состоявшуюся на кухне.

— Ксюша! — взялся за плечи девушки одной ладонью и кулаком, в котором сжималась монета, Роберт. — Ты как, Ксюша?

— Я в порядке. Я в порядке. Ты как?

— Кто это, подскажешь, Роб? — готовый сражаться алюминиевой трубой вопрошал Роб.

— ИКБ не надо было прогуливать, Арт.

— Так я с тобой его и прогуливал.

— К машине, быстрее. И выброси эту трубу. Ты с духами шваброй сражаться собрался?

Артур выбросил подальше трубу, взял Машу, а Роберт схватился за ладонь Ксюши, и они побежали к выходу, залезая в машину по своим местам. Артур теребил зажигание, но мотор не поддавался. Вот-вот и к ним вышел Кёзюм в своём обличии, торопился остановить группу, спотыкаясь об свои же ноги.

— Давай же, твою мать! — кричал Роберт.

— Ты не помогаешь, Роб!

— А ты только крик понимаешь!

— Не смей кричать на него! — защищала своего жениха Маша.

Наконец машина завелась, а возле них уже был Кёзюм, почти подбежав.

— Врубай дальние!

Артур послушался Роберта — свет загорелся на уродливого Кёзюма, отчего тот мигом воспламенился, в агонии кривляясь, словно дождевой червяк на суше. Артур резко выехал вперёд, откидывая горящего Кёзюма, а после сделал полицейский разворот, пытаясь быстрее умотать в этого места, выезжая на трассу и топя педаль газа. Они ехали и ехали в молчании, даже не включая музыку. Каждый был в шоке по-своему: от увиденного, произошедшего, от своей памяти и оттого, что не думали, что поездка в другой город обернётся именно так. Не думали, что на самом деле существуют какие-то злобные духи, о которых говорили им родители, учителя, учебники, страницы и записи. Ехали в молчании, рефлексируя увиденные бездыханные тела, говорящую свиную голову или мохнатого тощего мужика, который никак не мог умолкнуть.

— Может, как-нибудь обсудим произошедшее? — как бы невзначай предложил Артур.

— Твою мать! — начала кричать Маша, что до этого сидела в полном ступоре. — Твою же мать! Там были трупы! У них наверняка были родные, любимые! Они хотели лечь спать и заработать деньги! А они лежали! Мёртвые!

— Что это было? — всё же хотела выяснить Ксюша.

— Кёзюмензе, — начал рассказ Роберт, — злой дух парня, что когда-то боялся признаться в любви девушке, а потом стал аскетом, что претворяется другими людьми, съедая их души.

— А я видимо напомнила ему его любовь?

— Так и есть. Если он видит похожую на его Изольду, то сдаёт себя с поличным. Тут он действовал более профессионально, чем описано Тимером. Научился, тварь.

— Это жутко. Теперь я хочу в душ после этого.

— Как же я не догадался?

— Теперь каждого ненормального типа считать злым духом? — нервно усмехался Артур.

— Не исключено, Арт. Я теперь буду всю жизнь смотреть на психов, думая, что они злые духи. Всю оставшуюся жизнь.

Роберт посмотрел на сжатую ладонь, где лежала монета.

— Есть тряпка или салфетка?

Из бардачка Маша достала салфетки, передав их Роберту, не забывая добавить, что видела трупы. Роберт расправил пару салфеток, чтобы они не просвечивали, расправил ладонь и сжал салфетки, чтобы закрыть результат, который выдала монета.

— А кто такой свиная морда? — спрашивала дальше Ксюша.

— Ёлмак-хан. Бог смерти, создатель всех духов, — говорил Роберт, засовывая в карман джинсов свёрнутую монету, — играет с тобой «орёл или решка», где всегда будет решка и ты всегда проиграешь. У тебя нет другого выбора, даже отказаться не можешь — он придёт за тобой, когда захочет.

— Что он имел ввиду, когда говорил, что половина души у него?

Гробовая тишина повисла в машине — никто не смел ответить на этот вопрос. Роберт собирался духом, повернулся к Ксюше и пытался разбавить улыбкой сложную тему.

— Я пытался покончить собой. Пару лет назад.

— Зайчик, — утешающе поглаживала руку Роберта Ксюши, — почему ты не говорил об этом?

— Есть у человека такое свойство. Иногда он не любит вспоминать ошибки прошлого, чтобы не разрезать швы. Я уехал в лес, остался у дерева, а потом свиная морда пришла ко мне. Он дал мне монетку, но я отказался. Хоть и тянулся к ней. Это его слабая сторона, если можно её так назвать — он человек чести. Не человек. Ты поняла. Боже, я от этого волосатика заразился.

Роберт почесал бровь, а все остальные рассмеялись, забывая про произошедшее.

— Кто хочет включить музыку? — спросил Артур.

Ксюша подключилась и начал играть инди-рок, что воодушевляет их поездку.

— А что с монеткой? — повернулась к Роберту Маша.

— Не посмотришь — не узнаешь, что с тобой. До поры до времени. Ёлмак-мать его-хан не имеет права забрать тебя сразу. Но результат понятен.

Роберт потянул трясущуюся от боли руку вперёд, показывая каждому её состояние.

— Я никогда не страдал Паркинсоном.

— Значит… — испуганная Ксюша представила, какой ответ, но всё же решила уточнить.

— Да. Я умру. Мы все умрём, — нервно усмехнулся Роберт, — когда-нибудь. Но я, по всей видимости, раньше.

— А что он говорил про Кирилла?

— Кто такой Кирилл? — уточнял Артур.

— Тот, к кому мы сейчас едем. Да, он умирает. Но ещё есть шанс спасти.

— Подожди, — поднял руку от руля Артур, будто на уроке, — значит всю нашу поездку теперь будут сопровождать злые духи и сама смерть?

Роберт только кивнул.

— Зашибись. Трупов на нашем пути я ещё насмотрюсь.

— Так значит, — говорил Артур, — мы целая команда по истреблению демонов?

— Типа того, Арт.

— Значит нам нужно название? Ваши предложения?

Каждый действительно задумался, но Маша оставила тот, с которым никто не стал спорить.

— Воины Тимера.

— Супер. — похлопал ей Роберт.

Наступало утро — каждый отсыпался кроме Артура, но и он не справлялся. Он ждал, когда зарево настигнет нужной кондиции, после чего затормозил на обочине.

— Воины, просыпайтесь! — начал толкать Артём всех.

Недовольные и потревоженные все вышли на улицу, заспанными глазами пытаясь понять, чего хочет Артур. Тот залез в багажник, нашёл свою сумку и начал рыться в ней.

— Маш, помнишь? Три года назад. Мы только познакомились.

— Мы обсуждали это всего пару часов назад.

— Мы провели всю ночь вместе, а потом встретили рассвет. Я уже думал тогда сделать это, но позвонили родители, после чего мне пришлось искать Роба, потому что, по истории, я остался на ночёвку у него.

Артур вытащил бархатную коробку красного цвета и повернулся к Маше, а Роберт и Ксюша наблюдали в обнимку за зарождением новой семьи.

— Зоренко Мария Николевна, — спускаясь на колено произносил Роберт, — станете ли вы женой для Тагиева Артура Эльхан-оглы?

— Да, — с улыбкой и слезами на глазах, полными счастья, сказала Маша.

Это заставило улыбнуться и Роберта с Ксюшей, что сжались в объятиях ещё сильнее.

— Мой мальчик растёт. — добавил Роберт.

— Чур Ксюша — моя свидельница. А Роберт свидетель Артура.

— Почему это?

— По правилам так. Свидетель, свидельница… ну, ты понял.

Роберт закатил глаза.

— Если вы забыли, то мне жить день-два, а то и меньше, если появится свиная морда прямо за моей спиной.

Для того, чтобы убедиться, Роберт обернулся, но никого, кроме лесополосы, не увидел.

Возле кафе, где лежало и без того обезображенное тело Кёзюма, стоял Ёлмак-хан, скидывая с себя капюшон. Его свиная голова красной расцветки сморщинилось от злости.

— Родная моя. Родная. Родная. — плакался Кёзюм, отчего привлёк внимание Ёлмак-хана.

— Заткнись. — пробасил он, и Кёзюм действительно замолк. — В лес. Восстанавливаться. Ты мне ещё нужен. А пока…

Ёлмак-хан кинул взор на небо, где сгущались тучи.

Справка. Ёлмак-хан

Ёлмак-хан (в перевод. «Властитель смерти») — бог смерти, извергнутый брат Тенак-хана (в перев. «Властитель неба») в подземелье, что является Тамагом (ад). В полёте приземлился на свинью, отчего возымел её голову.

В мифологии, собранной в книге «Скворечники открыли дверцы», Тенак-хан и Ёлмак-хан были созданы Бюйюк-Бёслюком (в перевод. «Великая пустота») в равных условиях с равными силами, но Ёлмак-хан желает стать сильнее и принести хаос на землю с помощью артефакта Гурде (доподлинного перевода нет, но существуют картины из собранных в единый элемент кругов, названных Сер-гюль — «Время цветков»), после чего отправлен Бюйюк-Бёслюком на землю, где он, приземлившись на землю, пробил в ней дыру, попав в свинарник, отчего имеет вид свиньи.

Из большой обиды, из-за приравнивания его к смертным, начал собирать их души в Тамаг, используя некоторые души, чтобы превратить их в своих приспешников, которые несут болезни, чуму, голод людям. Спустя многие годы, как описывают фольклор, смилился к людям, называя это Тенин — «Наравне». Приходя с умирающему, он предлагает подкинуть медную монетку, чтобы решить — жить или умереть человеку, но зачастую монета имеет два одинаковых стороны в зависимости от выбора умирающего.

От подброса монетки можно отказаться, но ненадолго: спустя пару лет Ёлмак-хан всё равно приходит к умирающему, объясняя это тем, что «гнойники страдающего много вкуснее обычной плоти, а страдания — краше». Если монетку украсть, не посмотреть результат или убежать, то человек за пару дней превращается в мумию, съедаемый монетой. Договориться с Ёлмак-ханом не удастся, как и обыграть его, как, например, с Телва-Темрагу. Один из вариантов — уговор с Тенак-ханом на его условиях.

Глава шестая. Дождливый день ни к чему

Свет рассеивался среди дороги и леса. Травинки накланялись кто куда и как подует ветер, а лёгкая дымка виднелась впереди, на возвышенности холмистого шоссе, а с другой стороны наплывали серые тучи, что вдалеке уже успели расплакаться, вылив все слёзы на крыши домов. Поддержанная иномарка стояла у обочины, шатаясь от потока редко проезжающих грузовых машин с прицепами, чуть будоража недавно проснувшихся из-за Артура ребят. Роберт с Ксюшей сидели на капоте, нежась под тёплыми лучами очередного летнего утра, наблюдая за свежей, молодой семьёй из Маши и Артура, что вдалеке, не успев порадоваться за своё личное счастье, уже бранились. Маша шипели от злости, что эхом добиралось до автомобиля, а Артур старался успокоить её, утихомирить и обсудить всё позже.

— Не стоило ему говорить про Москву именно сейчас. — кивал своей правоте Роберт.

— Лучше ведь решить всё на берегу. — закивала уже Ксюша, а потом повернулась к Роберту. — Так значит, у Ёлмак-хана уже мой брат?

— Нет, твой брат, как и я. Между двумя мирами. И не там, и не здесь. Чёрт, надо бы их поторопить.

— Почему ты хотел покончить с собой?

— Я не знаю, что сказать. Как оправдать себя, — раздумывал Роберт дальнейшие слова, — но человек — это то, какие действия он принимает. Даже если они неверные, глупые, на горячую голову. Я обжёгся, Ксюша, и принял глупое решение.

— Поэтому ты не доверяешь мне?

— С чего ты взяла?

— Я сообразительная девушка, зайчик.

— Проблема не в тебе. Я просто боюсь.

— Все мы чего-то боимся. Я боюсь за свою семью, кем стану и сделать кому-то плохо. Как оказалось, ещё и злых духов. Чего боишься ты?

— Быть к кому-то ближе. Терять. Вон тот придурок, — указал Роберт на Артура, что выставил вперёд ладони, чтобы Маша не накинулась на него, — единственный, кто остался со мной из всех. Ему я могу сказать больше, чем родителям. И его я скоро потеряю. Я понимаю, что так двигается жизнь. Надо чем-то жертвовать, принимать решения и идти дальше.

— Се ля ви.

— Точно.

— Но раз этого не избежать, зачем прятаться? Я скажу избито, но в этом есть правда: живи сейчас, получай эмоции, улыбайся и плачь. Грустить тоже хорошо, — для убедительности Ксюша прикоснулась к плечу Роберта, — ведь никто не обещает тебе, что ты будешь улыбаться всегда. Если посмотреть на город ночью и попросить зажечь фонари тех, кто правда счастлив, зажгутся пару. Не все. Одни сменят других. Счастье — это только момент. Но какой же этот момент.

Роберт выдохнул со смешком.

— Я научусь, обещаю, — Роберт посмотрел за горизонт с прищуром. — Знаешь, у нас выходит очень затянутое свидание.

Вдруг телефон Ксюши задребезжал — на экране высветился звонок от матери. Ксюша не думая взяла трубку, с волнением слушая голос матери.

— Алло, мама? А, папа. Вы в порядке? Где мама?

Приглушённо через динамики послышался и голос мамы, что пытался успокоить Ксюшу.

— Как Кирилл? Я еду к вам, да. Нет, на машине. Я познакомилась с парнем и его друзьями. Они ведут. Мы… я не знаю, пока где-то в лесу. Хорошо. Хорошо. Звоните, если Кирилл очнётся.

С грустью Ксюша отвела трубку от уха, а Роберт высматривал за отпущенными волосами лицо, что скрывается от его взгляда.

— Что говорят?

Ксюша посмотрела на небо, пытаясь сдерживать слёзы.

— Он не встаёт. Состояние тяжёлое. Врачи говорят, что он вряд ли выберется.

— Если бы я только знал, как обыграть этого хряка…

— Ну Маша, послушай!

Артур кричал вслед злобно топающей к машине Маше, что с грохотом захлопнула за собой дверь и скрестила руки, сидя в салоне. Роберт и Ксюша с удивлением смотрели на происходящий разгорячённый спор, не смея добавить ни одной фразы, чтобы не попасть под горячую руку и только шли на свои места. Артур позже подоспел, садясь за руль, но не спеша завести машину, а сначала договорить с Машей.

— Это ведь Москва! Ты сама была согласна! И подала документы в Москве!

— Я не подавала документы в Москву.

— Что это значит? — вдруг остепенился Артур.

— Я думала… я думала, что брошу тебя. Подала документы в ФВЭУ, там встретила парня, что может взять меня на подработку рисовать обложки на заказ.

Артур отвернулся, берясь за руль крепче обычного, будто пытается придушить его.

— Я думала, что всё будет по-другому.

— Ты можешь заниматься это фрилансом. И в Москве больше заказов.

— Я уже приняла решение.

— Да, выйти за меня.

— И решение всегда можно поменять.

Роберт дёрнулся от боли и схватился за дрожащую кисть.

— Не хочу вас отвлекать, воины, но нам бы поспешить.

Ключ провернулся, и они дёрнулись с места. Сзади них, в сгустке облаков, в миг треснула молния и прогремел гром, но они не слышали его из-за громкости выхлопа. Поблизости появилась заправка, на которую им пришлось заехать, после чего бешенный Артур, что отмалчивал злость, захлопнул за собой дверь.

— И не надо психовать! — вслед кричала Маша.

— Он нас так просто не отпустит. — сжимался от боли Роберт, но поглаживания Ксюши действовали как обезболивающее.

— И что? — убаюкивающее говорила Ксюша. — волосатого прогнали, а свиная морда…

— Проблема не только в Кёзюме. У него куча таких дебиликов-марионеток.

— Ты ведь знаешь, какие у них слабые точки? — смотрела в зеркало заднего вида Маша.

— Всех не запомнишь. Нужна книга. Там каждый их описан. По крайней мере я надеюсь на это. И возможно там записано о том, как можно обмануть Ёлмак-хана.

— И где мы сейчас найдём эту книгу? Интернет тут не грузит. Максимум карты посмотреть, и то ждать пять минут.

Металл ударился об металл — в бак залез шланг, а бензоколонка зажужжала, сменяя цифры литров и баланса.

— Кстати, про карты. Может тут какая-то деревня поблизости?

Маша вытащила телефон и залезла в карты, пытаясь загрузить своё местоположение. По экрану собрались по сторонам, показывая полосы дорог и сплошной лес. Маша свайпала по экрану, а экран становился всё серее, не способный поймать сеть и передать спутниковые снимки.

— Вообще жесть. Глушь.

Роберта отпустила боль, и он смог расправиться в салоне, но места критически не хватало для его роста.

— Я выйду.

Роберт открыл дверь и наконец мог выпрямиться, словно вылез из клетки для птички. Артур злобно смотрел на бензобак и был способен огнём из глаз зажечь горючее. Роберт улыбнулся другу, складывая руки на крыше.

— Будешь так смотреть — все на воздух полетим.

Артур поднял взгляд, пытаясь немного расслабиться.

— Выглядишь будто скоро умрёшь, Роб.

— Есть такой момент. Что вы срётесь-то снова?

— А ты не слышал? Мы только и делаем, что ссоримся. Постоянно. Не можем найти общий язык. Не смогли притереться за три года, понимаешь? Нам не быть вместе, а свадьба только всё испортит.

— Только не начинай, драмаквин. Вы ведь всегда мирились. И сейчас помиритесь. Вы ведь идеальная пара.

— В каком месте?

— Вы постоянно находите компромисс. Постоянно работаете над собой. Ты пытался защитить её и не струсил. Даже если это была просто палка. Ты сделал важный шаг.

— Она ведь сказала, что всегда можно поменять решение.

— Сказала сгоряча. Тебе ли не знать её пыл?

Артур вытащил шланг поддевая его на бензоколонку, задумываясь над разговором. Ветер с надрывом прошёл мимо них сквозняком, нагоняя облака. С ними пришли и грозы, а редкие капли уже подкапывали на землю, скрашивая его.

— Всё это сложно. Сложнее, чем казалось.

— Это отношения. Их строить, как здание, только нужной схемы нет, строители пьяные, а поставщики вас кинули. Поэтому приходиться собственными руками строить рай в шалаше, возможно смешивая палки и грязь. Да, может выйти не очень, но будут ведь держаться стены между собой? Тебе хорошо с ней, я вижу. Ты всегда счастлив, всегда светишься рядом с ней. Тебе же даже нравится моменты, когда вы в ссоре.

— Да, — усмехнулся Артур, — она так смешно надувается.

— Тогда цени эти моменты. Одна девушка научила меня этому.

Артур протянул главную в удивлении и радости, что Роберт к кому-то смог прислушаться и проявить симпатию, и шёл к водительскому месту.

— Ты дай ей шанс. Я понимаю, что ты не любишь эту тему, когда она касается тебя, Роб, но время, когда тебе нужно было понять себя, давно прошло. А значит пора довериться кому-то. Я же вижу твой взгляд.

— Арт, я бы с радостью, но… — Роберт указал на свою руку, что поддавалась тряске ещё больше.

— Да ничего такого. Ты не в первый раз обманываешь смерть.

Они посмеялись и залезли в машину.

— Загрузилась, — с счастьем в голосе показывала карту Маша, — тут недалеко есть крупный посёлок и вроде библиотека, но я не понимаю: она что-то типа музея или правда можно купить книгу?

— Какую книгу? — прослушавший весь план Артур спросил у Маши, а после повернулся к Роберту.

— Нам нужен справочник от монстров, Арт. Кто знает, что за существо нам попадётся следующим?

— То есть, наша поездка может затянуться ещё больше?

— Если она закончится ещё, — иронизировала Маша, — но не хотелось бы стать трупом, чьё тело бесцеремонно оставят на съедение тараканов в кухне. А то и хуже.

— По-моему, нам надо спешить в Сарай-Куарт? — повернулся Артур к Ксюше с вопросом в глазах.

— Лучше нам доехать живыми, чем быть съеденными или попасть под власть смерти.

— Ну, — отдёрнул ручник Артур, повернувшись к Маше, что не смотрела на него, — если я при этом условии проведу с тобой больше времени, то мне не жалко.

Они выехали на дорогу. Артур вёл себя более сдержанно с Машей, смотря на неё всё также влюблённо, а Роберт смотрел на Ксюшу, задумываясь над тем, кто она ему и что должен сделать. Ксюша в свою очередь не понимала это внимание от Роберта — он смотрел на неё чаще и дольше, чем за всю поездку, и не так влюблённо и с интересом, а более задумчиво. Она пыталась разбавить обстановку и немного смутить парня, тыкнув ему по носу, но он не менял настроя; она пыталась как-то прокашляться, намекая о странном поведении Роберта, но он выбрался из своих раздумий кивнув своему же решению, что додумал в голове. Дышать все стали реже и тише, слушая надвигающиеся над них грозы, а дворники стирали с лобового стекла редкие, но крупные капли. Маша отдёргивалась от каждого грохота, после чего Артур схватил её за колено, чтобы немного приглушить страх. Он бы и обнял её, поглаживая по спине и прижимаясь губами в шею, водя ими ей со словами поддержки, что всё будет хорошо, как делал это, если у Маши поддавленное настроение, но нужно было вести машину, ведь они и без этого сильно опаздывают, а ещё и нужно заехать в какую-то деревню, чтобы купить книгу и не умереть по пути.

Знаки, сплошные, фуры, реки. Краткий дождь набирал обороты, барабаня по автомобилю чаще. Маша прибавила музыку, чтобы приглушить плачь погоды. Заиграл какой-то русский рок с акустической гитарой, где пальцы перебором звенели по струнам; где пелось про потерянную горесть утраты своей любви. Маша чувствовала тепло ладони Артура на своей ноге, но старалась всё ещё придерживаться своей обиды, не распуская руки, что скрестились на груди. Она смотрела в окно, но украдкой поглядывала на Артура. Удивительно, как связь людей со временем впитывается и в голову: когда она бросала на него взгляд, Артур делал тоже самое. Всего секунду, но их глаза схватывались. Роберт старался сдерживать, но поддёргивался, постоянно придерживая свою руку в стабильном положении, но одному было довольно сложно делать это. Ксюша видела страдания, но всё, чем могла помочь — взять его руку в свои, поглаживая пальцами по больным костяшкам, мило улыбаясь ему.

— Невыносимо, — говорил ей Роберт.

— Похоже на что?

— Как будто раскалённый металл льют в распотрошённую руку.

— Жуть. Может тебе дать обезбол?

— Я не думаю, что он справиться с этим.

— Можно хотя бы попробовать?

Роберт не стал спорить. Ксюша порылась в сумке и вытащила связку таблеток, читая их название и нашла нужные, вытаскивая из оболочки белый круг, передав Роберту. Он резким движением закинул её в рот и вытащил из кармашка двери бутылку воды, запив таблетку.

— Спасибо.

— Рада помочь, — любезно кивнула Ксюша, а после приняла роль матери, — ты как? Не каждый день узнаёшь, что тебе осталось жить всего пару дней, а ты ведёшь себя, будто только не выспался. Как-то неестественно грустно, но не разочарованно.

— А что я могу сделать? Жаловаться бессмысленно.

— А ты попробуй.

Роберт улыбнулся, но сделал вид, будто решил облизнуть губы.

— Гадко, конечно. Столько планов было на завоевание этого мира, а остаётся только думать о том, где взять листок и ручку, чтобы написать завещание. Хочешь что-то из моих вещей?

— Мне нравится твоё худи. Но я думала, что ты мне его просто подаришь, а не оставишь после смерти.

— Я тоже об этом думал. Тебе бы она очень подошла.

— Думаешь?

— Ещё как, — посмеялся Роберт. — Только боюсь, что ты утонешь в ней.

— Знаешь, у тебя есть огромный плюс.

— В том, что я умру?

— Когда ты так говоришь, то звучит не очень. Но везде есть свои плюсы. Ты можешь сделать то, что хотел бы сильнее всего. Представить жизнь, какая бы она могла быть и не сожалеть о выборе. Какая разница?

— Жить одним днём наглядно. Окей, что бы я хотел?

Роберт почесал подбородок трясущейся рукой и увидел серьёзный взгляд Артура в зеркале заднего вида.

— Побывать на свадьбе этого придурка, — пнул Роберт в переднее кресло.

— А куда ты денешься? — спросил Артур. — Я тебя даже из того света вытащу, чтобы ты сидел за столом.

— Ещё бы я хотел открыть свой бизнес. На этом бизнесе заработать побольше денег и скупить квартиры в ипотеку, а покрывать её сдавая квартиры студентам с надбавкой. Потом с этой кучей денег ехать с личным водителем, а на остановке увидеть одну дрянь, остановиться возле неё, отпустить окно и кинуть пару купюр в её сторону.

— Что за бизнес бы ты открыл?

— Он бы открыл сеть ресторанов, — начал говорить Артур, — и кормил бы меня бесплатно.

— Не бесплатно, — пресёк мечтания Роберт, — а со скидкой. На просрочку.

— Ты бы питался дома, — включилась Маша.

Издалека показалась стела о въезде в посёлок, а издалека начали появляться домики и коротыши-хрущёвки.

— Вот именно, — продолжал Роберт. — Нечего размениваться, когда дома полезная еда. Ещё я бы сыграл самую дорогую свадьбу. По крайней мере самую дорогую по меркам нашего города. Мог бы…

Взгляд Роберта, что горел от мечтаний, в миг потускнел, понимая, что это только мечты, которым не суждено сбыться, но он всё равно повернулся к Ксюше, улыбаясь мрачно, по грустному притягательно.

— Но это неважно. Сейчас мне остаётся жить только моментом, верно?

Ксюша кивнула ему с одобрением, что он услышать её и запомнил разговор.

— Например, — показал в окно Роберт, — буду наслаждаться этим прекрасным дождём, а после него свежестью улицы. Буду вдыхать этот приятный запах мокрого асфальта.

Всех сидящих в салоне наклонило немного в бок, когда Артур сворачивал вглубь посёлка, украдкой смотря, куда ему нужно ехать, через телефон Маши, который она ему показывала, но не смела смотреть на самого Артура. Сельская дорога, которая вместо хотя бы дырявого асфальта состояла в большей части из насыпной земли и кальки, клеилась на шины, разбрасываясь кусками в стороны. Дождь и не думал прекращать лить, чем сильнее размывал путь. Артур старался ехать неспешно, не набирать скорость по скоплению луж, а сам в это время уставши зевал.

— Ксюш, — смотрел он в глаза девушки через зеркало, — сможешь повести, когда мы купить эту несчастную книгу?

— Да, конечно.

— А я пока посплю на коленях у Робика.

— Размечтался, — в очередной раз Роберт пнул в переднее кресло.

Аккуратно поворачиваясь между частных домов и редких многоквартирников, они проезжали вперёд к холму, где стояли два здание, закрытые одним забором: местная школа и библиотека, а сбоку от их машины виднелось большое озеро с домиком на берегу. Ввысь было немного сложнее ехать, когда на тебя льются осадки недельной нормы, поэтому машину водило из стороны в сторону, закидывая её в ловушку колеи, но они всё же добрались до здания, хоть и с огромным усилием, что измотало Артура ещё больше — было понятно по его уставшему виду, как он потратил последние силы, прикладываясь всем весом на газ. Спешно, чтобы не обмокнуть до нитки, они добежали до незакрытых ворот, влезая в самую грязь кроссовками, проваливаясь в коричневые лужи. Роберта забавлял поток холодных капель, и он смеялся, оборачиваясь на Ксюшу, что тоже была рада такому дождю, отчего чуть несколько раз не споткнулся, моментом не разукрасил белоснежную рубашку в коричневую. Артур не пытался бежать, изнеможённо ковыляя сзади, а дождь позволял ему не уснуть по пути, рядом была Маша, что хоть и могла дойти до здания быстрее, но шла вместе с Артуром, хоть и продолжала обижаться.

Одноэтажное кирпичное здание с синей табличкой «сельская библиотека» под козырьком скрыла ребят от проливного дождя, что позволило им немного отдышаться. Они набрались сил, прочищая подошву об угол ступеньки, и открыли тяжёлую скрипящую дверь. Внутри их ждал простенький интерьер: жухлые, потёртые от краски деревянные полы, что скрывались под ковром, железные полки с наименованием литературы для разных возрастов, старый советский стол, который трудно поднять даже вдвоём и обилие растений, раскидавшие свои зелёные ветви по пространству. Под скрип и топот вышла хиленькая женщина с впалыми щеками, что, подправляя очки, удивлялась людям, которые в такую погоду готовы были прийти в библиотеку, а уж тем более неизвестным ей посетителям, которые не часто захаживают к ним посёлок, а уж тем более в библиотеку.

— Здравствуйте, ребята. — с удивлением произнесла женщина.

Все поочерёдно поздоровались в ответ и пожелали доброго дня, после чего Роберт с просвечиваемой от влаги рубашки, где виднелось его стройное молодое тело, и Ксюша, что не могла оторвать от соблазнительного вида Роберта взгляд, а Артур плёлся сзади с Машей, поворачиваясь к ней.

— Почему ты обижаешься? — спросил Артур.

— Потому, что ты ведёшь себя, как идиот. — не смотря на парня произносила в потолок Маша.

— Это не я говорю про то, что думал тебя бросить после предложения, а потом про ошибку своего решения.

— Я не… — думала закричать Маша, но правило библиотеки сыграли свою роль, и она начала говорить шёпотом, — я не меняла решения. Но мне не нравится Москва.

— Ты сама хотела переехать туда.

— Я хотела сбежать от надзора твоих родителей. Думала, что ты взял в себя в руки и не станешь бежать, а будешь показывать свои серьёзные намерения на счёт меня.

— Так они и серьёзные.

— А что нас ждёт в Москве? Здесь у нас есть друзья, мы здесь всё знаем. А там… там всё по-другому. Мы будем ругаться после переезда, и что дальше?

— Ребят, давайте попозже, — шикнул на них Роберт, а после повернулся к библиотекарше, — знаете, мы вот хотели купить книгу Тимера Метшина «Скворечники открыли дверцы». Понимаю, что вы скорее выдаёте, а не продаёте, но если у вас есть такая, то мы готовы купить за любую сумму, что вы скажете.

— Скворечники, — задумалась библиотекарша, а после её озарило, — точно, у нас такая есть, но проблема заключается в том, что её у нас украли.

— В каком смысле?

— Мы каждый раз покупаем новую книгу, и каждый раз её забирает Мустафа. Забирает на месяц, но никогда не приносит. Мы уже и перестали его впускать, общались с ним, чтобы он всё вернул, но он говорит, что сжигает их. Потом начал подговаривать ребят, чтобы они брали эту книгу якобы на внеклассное чтение. Вот недавно тоже приходил мальчишка взять книгу, а потом вижу, как он передаёт её Мустафе. Вот старикашка. Причём забирает только её.

Библиотекарша развела руками, не способная помочь ребятам, после чего они с разочарованием выдохнули, но в разговор включилась Ксюша.

— А не подскажете, где живёт этот Мустафа?

— Здесь недалеко. Вниз по склону спуститесь, и налево, к озеру. Там его домик стоит, не перепутаете.

Поблагодарив женщину, ребята так и поступили, обмокшие залезая в машину. Ксюша села за руль, а Роберт рядом с ней, сзади уселись сонный Артур и обиженная Маша, желающая продолжить спор, но уже не сдерживая крик.

— Что же будешь дальше, Артурчик? Если мы уедем, ты останешься трусом, который боится своих родителей больше огня.

— Слушай, — отмахиваясь от Маши, зевал Артур, — ты постоянно обвиняешь меня, что я трус. Как мне доказать тебе обратное? Что я должен сделать, чтобы ты не считала меня трусом? Просто скажи.

— Возьми свою жизнь в свои же руки.

— Я сейчас на пути к этому. Не хочешь в Москву? Пожалуйста. Значит останемся в Адде. Что ты ещё хочешь? Давай просто, — протирал пальцами глаза Артур, — поговорим потом. Найдём компромисс, когда ты остынешь.

Ксюша за рулём спускалась по склону, подталкиваемая стекающими ручьями, что на низине скапливались в огромные лужи.

— Слушай, — наклонилась Ксюша в сторону Роберта, но не отвлекалась от сложной дорожной ситуации, — а ты помнишь, что будет, если Ёлмак-хан настигнет тебя раньше, чем сработает эффект монеты?

— Он сделает так, чтобы ты увидел результат. Но он довольно глупый свит, поэтому можешь провернуть с ним один и тот же трюк несколько раз.

— И ведь можно как-то избежать этого?

— Вроде можно как-то избежать этого, если поговорить с его братцем, что тоже на своём уме.

— Тоже какой-нибудь бог червяков?

— Нет, он что-то вроде Иисуса. Сын галактики. Как-то так.

— Тогда нужно как можно быстрее получить книгу.

— Так сильно хочешь, чтобы я выжил?

— Как ты мог заметить, ты мне не безразличен. Даже если не открываешь мне своё сердце, — подмигнула Ксюша, — но я считаю, что ты просто попал не к той. Она закрыла тебе его, а я могу подобрать к тебе ключ. Обязана. Да и есть шанс, что я смогу спасти своего брата, верно?

Роберт строго кивнул ей и заметил, как дождь размыл её макияж, и он снова мог заметить её милые веснушки, разбросанные по носу и щекам.

— Я откроюсь, если ты перестанешь замазывать свои веснушки. Когда ты вообще успеваешь?

— Женский секрет, зайчик.

Путь привёл их к домику: покошенному, серому, мрачному зданьицу с кирпичной трубой на крыше. Из шести окон были заколочены три, а хозяйства не было — даже забор не огораживал территорию. Казалось, что дом заброшен, но из трубы сочился дым, а внутри проглядывался тусклый свет. Поляна была чистой, но с той стороны озера, что по неестественным причинам выливалось из своих вод от дождя, — хоть дождь и был обильным, но не такой силы, чтобы переполнить озеро, — стояла чаща леса, пританцовывая из-за наросшего бурана. Замерцала молния, а за ней и гром, что сжал бедную Машу. Артур пытался как-то успокоить её, но та не поддавалась, пытаясь справиться со своим страхом единолично. Артур снова отмахнулся от неё.

— Прекрати отмахиваться от меня! — пригрозила Маша.

— Дождь видимо не прекратится, — вылезая на торпеду смотрела Ксюша.

— Не знаю, как вы, — тянулся Артур, — а я немного устал от ночной дороги и последних происшествий.

— Как-то там жутко, — сказала Ксюша, — ты один не пойдёшь.

— Тогда пойдём втроём? — предложил Роберт.

— Нет, нет, нет, — успокоила всех Маша, поворачиваясь к Артуру, — ты тоже идёшь с нами.

— Почему это?

— Потому, что на улице гроза.

Артур протянул гласную с улыбкой.

— Так ты же боишься без меня, верно?

— А если молния в машину ударит? Что с тобой будет?

— Не придумывай. Или ты так беспокоишься? Скажи честно, мы ведь должны быть искренними.

Роберту осточертело выслушивать спор, и он открыл дверь быстро добегая до дверей дома. За ним вышла и Ксюша.

— Придурок, — отдёрнув ручку, говорила Маша Артуру.

— Вообще-то я всё слышу.

— Вообще-то я специально тебе это и сказала.

Маша вышла, добегая до парочки, а Артуру ничего не оставалось, как разочарованно выдохнуть и выйти за своими друзьями. Они дошли до обмокшей деревянной двери, и постучались, но ответа не последовало. Внутри не было слышно шагов или какого-либо шума — только дробь по крыше. Не собираясь мокнуть и простудиться перед смертью, Роберт открыл скрипучую дверь, что та чуть не отвалилась, — не из-за силы, приложенной парнем, а из-за своей старости, — и им открылось внутреннее помещение. Не менее жуткое, чем облицовка снаружи. Старинные стены в побелке, что отлупливалась огромными кусками падая на пол, на котором и без того было навалено мусора и пыли. На полу, что странно, были приклеены обои, взбухшие от протёкшего потолка, что сам скривился от тяжести прожитых лет. Серость разбавлялась тёплым светом, но не от электричества, а от многочисленных свечей, шипящих от падающих на них капель.

— Жуть, конечно, — пискнула Маша со страхом на лице.

— Извините, Мустафа? — прокричал в дальнюю комнату Роберт.

Ответа не последовало. Роберт аккуратно прошёл вперёд, за ним Ксюша с Машей, а замыкал их Артур, не закрывая за собой дверь. Пол то и дело скрипел, нагоняя жути, а антураж походил на дом сумасшедших из хоррор-фильмов. По пути были расставлены вёдра, в которых скапливалась вода, но не все пробоины втекали именно в них, а больше на пол. Ребята прошли к гостинную, где почти ничего не было — шкафчики, обеденный стол с наваленной едой, камин, ковёр на полу и кресло ближе к камину, в котором сидел маленький старик подбородком к груди и не подавал признаков жизни.

— Он что, умер? — шёпотом предположила Ксюша.

Роберт подошёл ближе к деду и начал будить его, держась за плечо.

— Мустафа? Мустафа, это вы?

Он не отвечал, и Роберт встал во весь рост, отходя от деда, оценивая всю ситуацию.

— Блин, и вот таким же я буду через пару дней?

Дед наконец очнулся с криком пробуждаясь, чем напугал всех в комнате, — даже муравьёв, что ползали повсюду, — а после повернулся к ребятам сразу же выставляя кулаки вперёд.

— Сез кем, гэрип?

— Стойте, стойте. Вы Мустафа?

— Эйе, — отвечал он им на татарском, но после, поняв, что его скорее всего не поймут, перешёл на русский. — Да, Мустафа я. Вы кто, эгетлер?

— Нас с библиотеки послали.

— А, — Мустафа стал злее, — так я не верну вам книги больше. Это моего татая книги.

— Да мы не забрать их, бабай. — говорил Артур усталым голосом.

— А как же?

Мустафа осмотрел промокших ребят и причмокивал.

— Эгетлер, да вы же промокли все. А ну, ближе к огню. Щас вам чай заварю.

— Да нет, Мустафа-бабай, — говорил Роберт за всех, — нам просто книгу надо у вас купить и мы поедем.

— Да как же? Нет-нет, сначала согрейтесь. А то как же я вас пущу, вы же гости мои.

Со скрежетом Мустафа поднялся с кресла, проходя к себе на кухню, что граничила с гостиной. Ребята проводили его взглядом, но ничего не могли сказать против.

— Чёрт, это затянется, — посмотрел Роберт на Ксюшу, что с хитринкой улыбалась ему, — но попьём вкусный чай. Мелочь, а счастье, верно, Ксю?

— Правильно мыслишь, — показала она жестом знак «окей».

Делать было нечего, кроме как дождаться Мустафу, что кипятит воду в чугунном чайнике, на котором выглядывает повидавший вид подгоревший цветок. Ребята подошли ближе к окну, ведь действительно немного подмёрзли. В полумраке мало, что можно разглядеть, но заплаканные свечи и выбивающийся свет из окна немного помогал разглядеть огромную полку, что будто состояла из одних и тех же книг, но разного по возрасту: кто-то уже был готов развалиться; кто-то бывалый, что был ножкой для стола, чтобы тот не шатался, но были и молодые, совсем недавно взятые, — или украденные, судя по рассказам библиотекарши, — из коллекции библиотеки. Артур заметил это скопление энциклопедии духов и кивнул в их сторону, глядя на Роберта. Роберт заметил их и кивнул, после чего встал и подошёл, чтобы забрать одну из них, но Ксюша пошла за ним.

— Ты правда собираешься украсть? — шепнула Ксюша.

— Краденное не крадут. И я оставлю ему тысячу на полке. Мы же не можем просто так оставить всё.

— Но это ведь неправильно.

— А что нам остаётся? Я берегу момент. Это ведь такой адреналин в крови.

— Я тебе не совсем про это говорила.

— Идём, эгетлер! — кричал с кухни Мустафа.

Роберт стремился к полке, но Ксюша пресекла его, схватив за руку и покачала головой. Они сражались в «гляделки», пытаясь молчаливо доказать свою позицию, но сдался Роберт, закрыв глаза и выдохнуть.

— Идём, Мустафа-бабай. — крикнул в ответ Роберт.

Они зашли в такую тёмную кухню, что и остальной домик, но помогал огонёк от пропана, стоявшего рядом.

— Садитесь-садитесь, стульев хватит, — вливать Мустафа кипяток в алюминиевые кружки.

Ребята расселись на скрипучие стулья, из которых торчали кончики гвоздей. Большие капли время от времени падали капли на изрезанную скатерть. Мустафа медленно крутился, перекидывая горячий чай к ребятам, отдавая каждому, а после и сам сел вместе с ними.

— Не часто у меня гости. Сколько годков уже? Да и не припомнишь.

— Вы сказали, что это книга вашего татая? — спросил Роберт.

— Эйе, эйе. Мой… как же это…

— Дедушка. — предложила Ксюша.

— А как ваша фамилия? — уточнил Артур, попивая чай.

— Умеров моя. Умеров Мустафа.

— Это получается вы внук Юлдаша Умерова? — наклонилась к Мустафе Маша.

— Так и есть.

— Говорил с легендой, получается? — с счастьем посмотрел на друзей Артур.

— Извините, я не очень понимаю, — смотрела Ксюша.

— Юлдаш Умеров, — начал объяснять Ксюше Роберт, — дописывал за Тимером Метшином «Скворечники».

Роберт повернулся с интересом к Мустафе.

— Вы крадёте книги своего дедушки… для чего?

Мустафа посмеялся с такого вопроса, прикрывая рукой рот.

— Так кто крадёт? Забираю своё. Читают, вдохновляются, а мне прок?

— Вдохновляются чем, извините?

— Скажу тебе, малай, так, — наклонился Мустафа к Роберту, а взгляд его будто сверкнул, становясь некомфортным, пристальным, дьявольским, — нет такого человека, что не раб чего-то.

— Я не совсем понимаю, Мустафа-бабай, к чему вы клоните.

— Смотри внимательно. Мы всегда под властью. Ты, — указал он трясущимся пальцем на Роберта, — раб своей скорби, раб смерти. Я чую этот запах, я чую его из детства. Ты, — указал он уже на Артура, — раб страха, своей неуверенности. Ты, — указал на Машу, — раб эмоций. И ты, — указал на Ксюшу, и на пару секунд остыл в одной позе, — ты раб своего добродушного сердца.

— А чей вы раб? — вдруг завелась Маша.

— Чей раб я? Раб памяти. Памяти и смерти, как и этот шайтан-малай.

Мустафа закончил свой круг, остановившись на Роберте.

— Что это значит? — нахмурил брови Роберт.

— А ты подними кружку.

Нависла тишина. Такая тишина, что в ушах зазвенело. Тишина шумная от нескончаемого дождя, что не заканчивался, а только усиливался. Капало звеня, капало бесперебойно, капало и дома. Мустафа и Роберт не отводили взгляды друг от друга — один смотрел по-дьявольски, выжидая, а второй со злостью, пытаясь собраться и не трястись от боли. Брови Роберта отпускались всё ниже и ниже, рукой он нащупал карман джинсов, где не оказалось монеты, которой он завернул. Все остальные переглядывались друг на друга, заостряя внимание на старике и Роберте, затаив дыхание от противного чувства страха. Густая капля капнула с потолка прямо в кружку Артура, булькнув и расплескав чай по клеёнке. Роберт несколько раз приподнял и отпустил кружку и послышался звон, но он не смотрел на неё.

— Я тоже, малай, люблю эту книгу, — с улыбкой говорил Мустафа, — и заслушивался её. Изучил каждое слово. Думал, что смогу избавиться от Ёлмак-хана, который забрал моего татая. Пробовал — ничего не получалось. Пробовал ещё и ещё.

Дом дребезжал, будто сползает со своего места ближе к озеру, но Мустафу это не смущало.

— Пока он не пришёл ко мне.

— Раб Ёлмак-хана. Потерянная душа. — прошептал Роберт.

— Ты прав, малай. И я не смог сбежать от него. Куда бы я не бежал — он приходил, он был рядом. А Тенак-хан не отвечал, как было написано моим татаем, не отвечал и Бюйюк-Бёслюк.Татай написал эту главу в надежде, что так избежит смерти.

— Про какую главу он говорит? — нервно спросил Артур.

— Последняя глава. Которая…

— Могла бы помочь тебе, — перебил Мустафа Роберта, — но не поможет. Как не помогла татаю. Как не помогла мне. Ты можешь договориться с Ёлмак-ханом только в одном случае.

— При каком? — поинтересовалась Ксюша, чем привлекла взгляд Мустафы.

— Стать его рабом.

— Смотрите!

Маша указала на окно: на них надвигалось цунами, выбивая окна и заполняя всё пространство. Всех повалило на пол, но они постарались не потерять концентрацию, хватаясь друг за друга, а Мустафа только смеялся. Ребята побежали к выходу, падая и спотыкаясь из-за наклона дома, что всё больше и больше накреняясь. Они бежали к выходу, но оставленная Артуром открытая дверь была наглухо закрыта.

— Не открывается! — кричал Артур.

Всё больше и больше воды затекало к ним, но как-то неестественно: не прибивалась по законам физики ближе к стенам, а именно тянулась к их ногам, как вдруг схватила цепкой схваткой Машу, утаскивая за собой, из-за чего та ударилась об пол и потеряла сознание.

— Маша! — крикнул Артур, но вода схватила и его.

— Твою мать! — Роберт пытался успеть взяться за руку друга, но вода была быстрее.

Он поднялся к Ксюше, хватая её за плечи, и пытался успокоить.

— Всё будет в порядке, Ксю, слышишь?

— Я верю. Верю.

— Но нам нужно прыгнуть в воду!

— Что? Я конечно понимаю, что ты раб смерти и всё такое…

— Доверься мне!

Ксюша не понимала его мотивов, но поверила взгляду — серьёзно настроенному и уверенному.

— Но не ведись на провокации. Всё, что ты увидишь — неправда.

Ксюша кивнула. Дом наклонился ещё и сильнее, и они прыгнули в омут.

Справка. Суб-кис

Суб-кис (в перев. «Жена воды») — описания в фольклоре водяная, обитающая в водоёмах, в основном является в озёрах, болотистых местах. Приёмная дочь Куожуй-сув («Густая, влага») — богини воды.

По описанию из «Скворечники открыли дверцы» была юной девушкой, дочерью хана, которую хотели выдать замуж за старого, дряхлого старика из политических привилегий, но та не была согласна, так как любила другого — простолюдина с их двора, что был во владении её отца, из-за чего сбежала к озеру, где и утонула. В предсмертном состоянии получила поцелуй Куожуй-сувы и возымела синеватый облик с зеленоватыми волосами.

Изначально занималась тем же, чем и богиня воды: защищала рыбу и водоёмы, помогала избавиться людям от ненависти и приобрести любовь (либо исчерпать конфликты), орошать землю по просьбе жителей, возле которых они проплывают. После к Суб-кис пришёл Ёлмак-хан и оскалил её против людей, говоря, что те губят друг друга и никакой любви среди них нет, губят природу рядом с собой. Из-за его слов она начала делать в точности наоборот: сеять в людях боль, панику и безвыходность их ситуаций.

После того, как Суб-кис попала под влияние Ёлмак-хана, стала управлять погодой — дождями, штормом, наводнениями. Всех людей, что попадутся у неё на пути, перепутав её с Куожуй-сувой, колдует своей красотой, а после топит, затягивая его на дно. Вид у неё действительно привлекательный: длинные зелёные локоны, которые Суб-кис собирает в толстые хвосты; аккуратные черты лица; аристократичная худоба. Но существуют записи и о её уродливом облике.

Как правило, её лицо покрыто слезами из-за того, что она находится под властью Ёлмак-хана, но не может не слушать его. Существуют сказания о Батыре, что влюбился в Суб-кис и хотел извергнуть Ёлмак-хана и освободить девушку, но проиграл в неравном бое, после чего превратился в живой скелет.

Глава седьмая. Раб

Тихо, скованно прогремел гром. Облака настигли кафешку довольно быстро, после чего редкие капли посыпались на парковочные места, стекали по лобовым стёклам брошенных автомобилей. Ещё оставались дымка от Кёзюма, следы от колёс машина Артура, а рядом стоял Ёлмак-хан в терпеливом ожидании. Дождь усиливался и усиливался, подталкивался шкальным ветром, отчего деревья кланялись, чуть не касаясь ветвями до травинок. Из луж, что собрались в чане пробоины дороги, через бурление начало образовываться женское тело. Даже не женское — юное, вот-вот зрелое тело девушки; худое, но не тощее. Из смеси земли и глины с соответствующим цветов вылезала девушка синеватого цвета, с зелёными косами, что текли по её пояснице. Глаза у неё были строгие, пугающе намеренные, а вместе с тем и необычной, колдующей красоты. Наконец сформировав свои изгибы из непримечательной лужи, она подошла к Ёлмак-хану, а дождь прекратился в ту же секунду. Ёлмак не проявлял эмоции, хоть и тоже мог оценить красоту юной девицы.

— Какой же необычной ты красоты, Суб-кис. — спокойный тоном проговорил Ёлмак.

Суб-кис остановилась за пару шагов до Ёлмак-хана, после чего приклонилась на колено, отпуская голову к земле.

— Ваша воля, владыка смерти, и я сделаю, что вы просите.

Ёлмак усмехнулся, ведь с его авторитетом считались, а не звали его идиотом, как тот наглый мальчишка, укравший монету.

— Мальчишка, — указывал он в сторону, куда уехали ребята, — что посмел быть умнее судьбы и его трое детей. Поймаешь — мальчишку ко мне на колени. Остальные — тебе.

— Слушаюсь, владыка.

Тут же нависшие тучи двинулись в сторону, указанную Ёлмак-ханом, а Суб-кис, расправившись, вернулась в лужу, из которой только недавно выбралась, и начала таять на глазах, но её внимание снова привлёк Ёлмак-хан, что отозвал её.

— Не пробуй свести с ума мальчишку.

Суб-кис обернулась на зов, украдкой смотря на своего хана, кивнула ему и обернулась лужей.

Раб Артур

Действующие лица

Артур.

Марьям. Мама Артура

Эльхан. Отец Артура

Маша.

Роберт.

Ёлмак-хан.

Суб-кис.

Действие

Детская комната. Зима, сумерки. Артуру двенадцать лет, если не меньше. Он лежит на кровати, на лбу — холодная тряпка. Сопит, но не спит, вертясь по постели.

В комнату заходит Марьям, садится рядом с Артуром.

Марьям. Ну, что ты? (прикасается ко лбу Артура.) Совсем жар не спадает. А температура сколько?

Артур. В последний раз было 38.7.

Марьям. Надо вызвать скорую. Говорила тебе не гулять без шапки. Никогда меня не слушаешь, всё время делаешь по-своему. Самостоятельный, что ли?

Артур. Сколько время, мам?

Марьям. Вечер уже. Скоро спать ложиться.

Артур. Значит, там уже выходит моя передача?

Марьям. Выходит, выходит. Куда ты в таком состоянии? Лежи (выдыхает.) Вот куда ты болеешь? У нас итак денег нет на лекарства.

Пауза.

Ой, Алла. Или тебя одноклассники научили карандаши есть? Графит едите, а потом якобы температура. Учёбы хочешь прогулять? Я узнаю у твоей классной руководительницы, какие у вас домашние задания, дома будешь делать. При мне, пока у меня отпуск. И вообще, какие у тебя оценки? Где твой дневник?

Артур. Мам, но ата же недавно смотрел.

Марьям. А ну говори, или у классной рукодельницы сама узнаю.

Артур указывает на портфель. Мама встаёт, подходит и роется в нём, достаёт дневник.

Марьям. Так. А это что? (у Марьям в руках игрушка.) Я говорила, чтобы дома их больше не видела! Это что такое? Ну всё, пыталась договориться — не получается. Играешь в свои компьютерные игры, покупаешь на карманные деньги, которые мы с отцом зарабатываем с трудом, чтобы ты голодный не ходил, а ты всё на эту чушь тратишь! Не будешь больше играть в эти свои игры. Достало!

В комнату заходит Эльхан, становится у порога.

Эльхан. Что вы тут опять шумите?

Марьям. Погляди. Игрушки покупаем, видите ли вы.

Эльхан. Понятно (выдыхает.) Неси ремень, Артур.

Артур. Зачем, ата?

Эльхан. Неси, кому говорю.

Марьям. Ну, Эльханчик. Он же болеет.

Эльхан. Ничего. Щас согреем ему одно место и не будет болеть.

Артур. Ата, не надо. Я выкину и больше не буду покупать. Я же хорошо учусь.

Эльхан. А ты с отцом не переговаривайся! Как ты смеешь? Вот жили бы на родине, ты бы и пискнуть на взрослых не смел. Знаешь, как меня твой отец лупил? Я тебя так, глажу. А зря! Вырастил на свою голову, и без тебя проблем хватает. На работе постоянно алкаши, бомжи!

Пауза.

Был бы ты достойным сыном своего отца — лежал бы себе спокойно и болел. Портят тебя, была бы моё воля, то сидел бы дома и не поднимал глаз с учебника. Глядишь и человеком бы стал. А тут — размазня. Всё тебя мама жалеет. А ну встал!

Артур встал с кровати и ушёл с комнаты.

Марьям. Почему ты так жесток к нему? Он ведь старается.

Эльхан. Ты будешь меня учить, как сына воспитывать? Была бы у нас дочь, тогда бы её и воспитывала. А сына — не мешай. Он должен вырасти мужчиной, а не сопляком.

Марьям. Он и без этого по твоей указке всё делает. И в секции, и школа, и дополнительные уроки.

Эльхан. Учился бы хорошо, тогда и не нужны дополнительные уроки.

Сцена сменяется. Школа. ученики проходят мимо, Артур в подавленном состоянии. К нему подходит Роберт.

Роберт. Здорова, придурок! (бьёт по спине.) Снова будешь докучать мне?

Артур. Отстать от меня. Не до тебя сейчас.

Роберт. А ты расплачься ещё. Плакса. Только и делаешь, что ноешь в подушку, да? В школу не приходишь, потому что боишься, что я тебя снова уделаю? Правильно делаешь. Тебя вообще здесь не должно быть. Но раз ты здесь, значит маленький Артурчик любит, когда его унижают, да?

Артур не выдерживает и хватает Роберта за грудки, прислоняя к стене.

Роберт. Ну, давай. Сейчас подтянуться ребята и снова будут ставить ставки. Знаешь, на кого всегда ставят больше? На меня. А тебя явно переоценивают, потому что ты не стоишь даже тех грошей. Ты всегда ниже, слабее и медленнее меня. Даже твой папка так считает. Видел недавно твоих родителей. Слышал о чём они говорят. Знаешь, что тебя хотят сдать в детский дом, как неспособного? (хватает за руку Артура.) Чего ты ждёшь? Врежь мне. Или зассал, как и всегда? Ты ведь всегда трусишь: учителей, своих родителей, меня. Покажи, что ты не слабак, давай.

Артур отпускает голову, отходит от Роберта.

Роберт. Так и знал (смеётся.) А теперь смотри, как надо.

Начинается драка. Роберт бьёт Артура поддых. Артур скрючивается, Роберт ударяет его по лицу. Артур падает на пол, подходит массовка и скандирует.

Роберт. Всегда выбираешь неправильное решение (бьёт ногой по животу Артура.) Всегда проигрываешь. Всегда лежишь, как тварь, на полу и плачешь.

Сцена сменяется. Вечеринка. Артур чуть старше. Заходит Маша и его подруги, становятся возле Артура.

Артур. Привет. Меня Артур зовут.

Маша. Мария. Для тебя Мария Николаевна. Ты ведь та трусиха, что делает в штаны каждый раз, когда нужно принять решение?

Маша посмеялась, как и подруги рядом с ней. Подошёл Роберт и положил руку на плечи Маши.

Роберт. И этот придурок здесь? (Толкает Артура.) Пошёл отсюда. Кто вообще его впустил сюда?

Артур. Я никуда не пойду.

Роберт. Что ты сказал? Ты осмелел или что? Тебе снова напомнить, кто ты есть, чмо? Опущенное чмо, я таких, как ты, с подошвы соскребаю. Пошёл отсюда!

Роберт снова толкает Артура. Появляются Эльхан и Марьям.

Марьям. Вот ты где!

Эльхан. Вы трудимся в поте лица, стараемся сделать твою жизнь лучше, а ты постоянно противишься? Ты как ключи нашёл? Теперь ты под постоянным домашним арестом и надзором. Раз деньги не ценишь, которые мы тебе даём, то я даже работать не буду. Сдохнем от голода.

Артур. Это какой-то сюр. Какая-то комедия (смеётся.) Это не настоящая жизнь. Вы же шутите все, да?

Эльхан ударяет по лицу Артура.

Эльхан. Не сын, а мразь! Как ты смеешь так говорить отцу? Если раньше я был мил, и ты выбирал, куда поступишь сам, то сейчас — всё. Юриспруденция и ни слова, иначе выбью из тебя все зубы и будешь кашами питаться.

Эльхан подхватил Артура за шею и поволок.

Сцена сменяется. Пустая комната, кровать. Артур сидит на кровати под светом. Появляется Суб-кис.

Артур. Ты кто такая? Нет-нет, иди отсюда, иначе ата меня убьёт.

Суб-кис. Вечно обиженный тем, кому ты доверяешь. Вечно обиженный обществом. Одинокий. Агнец.

Артур. Иди, пока отец не увидел. Иначе нам двоим конец.

Суб-кис. Ты можешь законч ить это прямо сейчас. Сколько ненависти в тебе, агнец? Ненависть, что кипит в тебе. Боль, которую воспитывали в тебе всю жизнь. Я знаю, что с ней делать. Убей.

Артур. Убить?

Суб-кис. Убей.

Появляются Роберт, Маша, Марьям, Эльхан. Суб-кис кидает нож в сторону Артура.

Суб-кис. Убей и ненависть их воздастся.

Раб Маша

(формат сценария не поддерживается)

ИНТ. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ШКОЛА УТРО

Дети 5–6 лет сидят за холстами с мольбертами, что скрывают их маленькие тела. За одним из них сидит и маленькая Маша, рисует абстракцию вместо натюрморта. Возле детей ходит преподавательница, помогает детям и указывает на ошибки. Останавливается у Маши, видит её художество и ничего не говорит. Берёт насильно у Маши кисть и жирно выводит крест.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬНИЦА

У нас тут школа для художников, а не подготовка юных Пикассо.

Преподавательница отходит, а Маша со слезами смотрит на крест.

ИНТ. КОМНАТА МАШИ ДЕНЬ

Повзрослевшая Маша сидит за рабочим столом, рисует эскиз. КП (крупный план) скетчбук. Ей не нравится результат, вырывает лист и кидает в угол, где лежат такие же скомканные листы.

МАША

Чёрт, я закончу этого дебила сегодня?

МАМА МАШИ

(из кухни)

Маша, кушать!

МАША

Сейчас, мам.

Линии карандаша приносят результат спустя полчаса. Маша гордится результатом и выходит с скетчбуком из комнаты.

ИНТ. КУХНЯ ДЕНЬ

Маленькая кухня в фиолетовой расцветке. Мама (короткие волосы, тёмные глаза) сидит, недовольно смотрит на Машу.

МАМА МАШИ

Уже всё остыло, пока ты шла. Неужели не могло подождать твоё творчество?

МАША

Нет. Я поймала волну. В такой момент отвлекаться нельзя.

МАМА МАШИ

Садись давай. Остыло уже всё. Папаша, пошли кушать.

ПАПА МАШИ

(из спальни)

Сейчас приду.

МАМА МАШИ

(полушёпотом)

Чем он там постоянно занимается, что его приходится ждать?

Мама Маши подхватила тарелку и поставила в микроволновку. Общий план — Маша хочет показать нарисованное ей и ждёт, когда повернётся мама.

МАМА МАШИ

Я понимаю, что у него постоянно работа и работа. Но на семью разве нельзя убедить время хотя бы в выходной? Хотя бы, чтобы поесть?

Микроволновка щёлкнула. Мама Маши вытащила тарелку и поставила к Маше.

МАША

(показывает скетчбук)

Мам, смотри. Я кажется нашла свой новый стиль.

МАМА МАШИ

А ты всё со своими рисунками? Подумала бы о чём-нибудь серьёзном. Мужа не прокормишь листами да карандашами.

МАША

Я рисую не только на листах карандашом.

МАМА МАШИ

Вот именно, что не только. Постоянно тратим деньги на твои принадлежности, за которые могли бы уже дом купить. Занималась бы в музыкалке, бегом, да хоть волейболом. Чёрт попёр тебя в художку.

МАША

Спасибо, мам.

МАМА МАШИ

Папаша! Где ты там?

ПАПА МАШИ

(из спальни, криком)

Да и иду я!

ИНТ. ШКОЛЬНЫЙ КЛАСС УТРО

Обычный класс в школе после ремонта, но со старой мебелью и партами. Учительница литературы рассказывает про Мандельштама. КП — Маша рисует на полях тетради скучающе. Рядом с ней никто не сидит.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Зоренко!

Маша подняла голову — весь класс смотрел на неё.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Зоренко, встань.

Маша встала с места, учительница лит-ры подходила к ней.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Повтори, что я только что говорила.

МАША

(прокашливаясь)

Что-то про Сталина и Осипа Эмильевича.

Учительница лит-ры подошла к парте Маши и взяла в руки тетрадь, цыкнув.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Снова твои каракули на тетради моего предмета. Вроде выговоры писала, родителей пригласила в школу.

МАША

Не волнуйтесь, я не только на вашем предмете рисую.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Не язви, Зоренко. Язвилка ещё не выросла.

(присмотрелась к рисунку)

Рисовала бы что-то красивое. Цветочки там.

МАША

А мы вроде не в пятом классе, чтобы цветочки рисовать.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Вот именно, что «не». И ИЗО у вас давно закончилось. Зоренко, а выйди-ка к доске.

Маша пожала плечами, вышла к доске, как на расстрел.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Мандельштам. Стих о неизвестном солдате. Читай.

МАША

У меня нет книги.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

А ты наизусть должна знать. Хорошо. Есенин. Шаганэ.

МАША

Не знаю.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

Что и следовало доказать. Зоренко, ты кем вырастешь, если даже базовых знаний у тебя нет?

МАША

Как-нибудь справлюсь без вашей лит-ры.

ОДНОКЛАССНИК

(со смехом)

Со своими говно-рисунками только спиться?

МАША

(поворачиваясь к ученику, со злостью)

Что ты сказал?

Маша не сдержалась и полезла в драку, царапая лицо однокласснику, после чего началась суматоха в классе. Учительница лит-ры оттолкнула их друг от друга с силой, Маша ударилась головой об парту.

УЧИТЕЛЬНИЦА ЛИТ-РЫ

(Маше, сквозь зубы)

К директору, сейчас же!

ЭКСТ. ШКОЛЬНОЕ ПОЛЕ ДЕНЬ

Школьное футбольное поле, вокруг не души. Злая Маша идёт в сторону дома, держится одной рукой лямку портфеля на плече, подправляет волосы. Появляется толпа молодых людей, с ними — одноклассник.

ОДНОКЛАССНИК

Зоренко! Стой!

Маша обернулась, парни шли в её сторону. Маша потянулась к сумке, но одноклассник успел подойти быстрее. Он ударил кулаком в живот Машу, отчего та сложилась.

МАША

(сжато от боли)

А тебе только девок и избивать.

Маша получила ещё один удар, один из парней взял её сумку, ударив ладонью по щеке Маши и толкнул на её землю.

МАША

Отдай.

Парни посмеялись. Тот, у которого была сумка, вытащил всё содержимое, второй полил разжигающей жидкостью, а одноклассник зажёг стопку тетрадей, которые вспыхнули.

ОДНОКЛАССНИК

Вякнешь что-то — умрёшь.

Парни ушли, Маша продолжала лежать на земле и смотреть на полыхающие тетради и поднимающиеся горелые листы с её зарисовками.

ЭКСТ. ДВОР ВЕЧЕР

Солнце садилось. Маша сидела на заборчике у подъезда с синяком на щеке. Мимо проходили бабульки, смотря на вид Маши: грязь на одежде, взъерошенные волосы, синяк. К подъезду подходила мама Маши. Увидев Машу, она шокировано подбежала к ней.

МАМА МАШИ

Что случилось? Кто это сделал? Отец?

МАША

Я не заходила домой даже. Забей, это мои разборки.

МАМА МАШИ

(подхватывая за руку Машу)

Давай домой. Сидишь здесь, щас разговоры пойдут.

ИНТ. КВАРТИРА ВЕЧЕР

Замок двери щёлкает, задвижка открывается. Маша и мама заходят внутрь, у порога — женские ботинки.

МАША

У тебя новые ботинки?

МАМА МАШИ

О чём ты говоришь?

Мама замечает ботинки. Из спальни доносится шум. Выходит голый папа Маши (строгий на вид мужчина, седой и с пивным пузом), прикрытый пододеяльником.

ПАПА МАШИ

(хватая воздух)

Я сейчас всё объясню.

ИНТ. КВАРТИРА УТРО

Маша сидит за своим столом, рисует в наушниках. За комнатой, в спальне, доносится шум.

МАМА МАШИ

(за кадром)

Поэтому ты всё время опаздывал, да? Поэтому пропускал все праздники. Ты о дочери подумал? Ах, ну да, ты же думал, как настрочить своей шмаре побольше строчек, как любишь её и как скоро уйдёшь от семьи.

ПАПА МАШИ

(за кадром)

Да заткнись ты.

МАМА МАШИ

(за кадром)

Вот тебе шанс. Вали на все четыре и чтоб ноги твои здесь не было.

Топот возникает возле двери в комнату Маше, открывается дверь квартиры.

ПАПА МАШИ

(за кадром)

Пока, доча. Больше не увидимся.

Маша молчит, но не рисует дальше. Дверь хлопает. Мама начинает рыдать.

ЭКСТ. ПАРК ДЕНЬ

Солнечный день. Дети гуляют с родителями. Артур сидит на скамейке, рядом — Маша показывает свои рисунки.

МАША

Мне кажется, что я сгораю. Но зато у меня выходит отличный результат.

Артур отворачивается и смотрит на проходящих девушек. Маша замечает это и толкает Артура в плечо.

МАША

Я кому это показываю?

АРТУР

Слушай, мне честно плевать. Ну я не могу уже молчать об этом. Кому нужны твои рисунки, скажи? Мне они к чему? Буду вешать их на холодильник, словно ты пятилетний ребёнок, что со школы принёс мне своё творчество?

МАША

Я думала, что тебе нравится.

АРТУР

Нравилось, да. Было забавно, когда мы только начали встречаться. Но ты же несерьёзно настроена на дальнейшее отношение. Знаешь, у меня тут родители недавно.

(выдыхая)

В общем, не быть нам вместе. Мы ведь оба это понимаем? Только не обижайся на меня.

МАША

(улыбаясь)

Это какой-то сюр. Такого быть не может.

Артур встал в места, шёл от Маши в сторону дома.

МАША

Артур, стоять! Давай поговорим, как взрослые люди!

АРТУР

Да пошла ты.

МАША

Артур, твою мать!

Маша встала с места, пошла в сторону Артура. Дойдя, она схватила Артура за руку и повернула его. Артур сразу озлобился, оттолкнул Машу.

АРТУР

Ты кто такая, чтобы меня так хватать, ты? Истеричная бабёнка, что не может разобраться в своих эмоциях и постоянно орёт. Мне это надоело. Как ты собралась говорить по-взрослому, если сама ещё ребёнок. Что это вот?

Артур вырвал скетчбук из рук Маши и откинул на газон.

АРТУР

Вот, где этому место — возле собачьего дерьма.

Артур ушёл и оставил Машу наедине с собой.

ИНТ. КВАРТИРА ВЕЧЕР

Маша пришла домой без скетчбука в руках и вся в слезах. Услышала, как дребезжат бутылки на кухне. Сняла обувь и прошла внутрь.

ИНТ. КУХНЯ ВЕЧЕР

На кухне пьяная мать сидела с бутылкой. Маша зашла на кухню, мама повернулась к ней с улыбкой.

МАМА МАШИ

(неразборчиво)

О, доча. А я только тебя и жду. Присоединяйся.

Мама налила в рюмку водку для Маши, указывая ей.

МАША

Нет, мам.

МАМА МАШИ

(неразборчиво)

Ты чего, дочь? Да не бойся, ты взрослая у меня уже. Взрослая моя девочка. Никого у меня кроме тебя не осталось и ты ведь скоро уйдёшь.

Маша выдохнула и села рядом, мама подлила сока в стакан и передала Маше.

ИНТ. КУХНЯ УТРО

Голова Маши уже лежит на столе, выпиты две бутылки водки. Мама сидит с одной бутылкой в руках.

МАМА МАШИ

Знаешь, Машка. А ведь все уроды: и мужики, и бабы. И Артурчик твой тоже урод. И я у тебя уродка. Ну не понимаю я твоё увлечение. И другие не поймут. Никогда не поймут. Ты слышишь меня?

Мама поднимает Машу со стола и бьёт по щекам.

МАМА МАШИ

Я с кем говорю? Я говорю все мы уроды, что не понимаем тебя. Бросает. Не уважаем. Унижаем. Все мы достойны смерти. И я тоже.

Мама посмотрела на бутылку в руках.

МАМА МАШИ

Знаешь что, дочь? А пошло оно всё к чёрту. Разве мы должны жить?

Мама Маши разбила бутылку об стол.

МАМА МАШИ

Убей меня, Маш. Убей меня этим.

Мама Маши передала горлышко в руки Маши.

МАМА МАШИ

Меня сначала. Раскромсай мне горло. А потом к Артуру иди и засунь ему это в брюхо. И отца своего убей. И тех, кто обижает тебя, убей. Всех убей, Маш. Всех убей.

Раб Маша

Все корни тянуться из детства –

Проблемы лишь одни и только.

Готовься: не найдёшь ты места,

А по пути всё будет горько.

Ты думала, что наконец всё сможешь,

Как станешь взрослой и любимой.

Но не тут-то было, моё горе,

Ведь сердце, память так ранимы.

Ты вспомни, как появилась ты на свет

И сразу стала всем ненужной:

Твой братец, что всю жизнь болел,

Оставил тебя вовсе безоружной.

Украдкой ты всю жизнь смотрела,

Как ему носят, гладят, любят,

На тебя — намного меньше, чем полдела.

Ты жаждала вниманья, хоть пусть лупят.

Судьба такая: «Здоровая? Иди!

Под ногами вечно трёшься!

Не видишь — горе у семьи?

Ты часть её? Смешно, ты так нарочно?»

К чему я это всё? Ты вспомни.

Вспомни в точности всю жизнь.

Там была чрезмерно тёмной,

Будто ангелы забыли прикрутить

Те лампочки, что зовёте звёзды.

Сентябрь только сшёл из лета,

А сразу же пошли дожди.

Тогда ещё была у всех дискета.

И больно было твоей маме –

Ты родилась подольше брата.

Вся в слизи и с рёвом вышла

Ксюша — сразу прозвала мать чадо.

Отец не был — отец катался.

Катался с братом по больницам.

Вылечит его — так клялся

И не собирался он мирится

С болезнью, что настигла не как раз:

Твой брат ведь в самом деле полутруп.

Без эмоций кукла, не принимал он вас

Как своих, ведь понимать, что это — глуп.

И ты, как только была вымыта, одета,

Так сразу же забылась. А прошло-то дня

Два-три. Была бы воля — не кормила мать

И думали оставить тебя, если по секрету.

И вот тут ты: всегда ненужная, босая.

Старалась тоже ведь помочь,

Ухаживать за братом, заслужить доверье,

Но так тебя не звали даже дочь,

А так, служанка — нет имени, лица

Ты родила в себе причину быть

Лишь в том, чтобы спасать,

А на тебя ведь всем плевать…

Кхм-кхм…

Синдром спасателя — вот, что ты.

Всё время жаждешь только одного.

Проблема лишь одна: ценил бы кто?

Бессмысленны все твои труды.

В школе — плохо, обсуждают ржавость

И предлагают сжечь в костре.

А ты, привыкшая к тому, проявляешь слабость:

Красишь волосы, лицо, проявляешь слабость.

А после вы уехали с родного места,

Где у тебя были хоть какие-то друзья,

Но мне мненье личное, твоё,

Мешали с грязью грозя, стыдя:

«Что нам твоё? Про что ты говоришь «родное»?

Родной твой брат, что болен без конца,

О нём заботься без какого-либо спора.

Сначала он, потом — второе».

Ваш новый дом. Тебе — без личной койки.

Спала ты с братом, вытирая слюни.

Ты видела? Бездвижные зрачки,

Намёка даже не даёт, что чувство в нём живёт.

А у тебя — без личного пространства,

Семья гнилья, а вокруг убранство.

Нет времени гулять, и даже не проси –

Ты знаешь ведь, что скажут родаки.

Но им ведь можно: рестораны, по друзьям,

Шампанское, для профилактики к морям.

Вас может и возьмут, чтоб Кирилльчик посмотрел,

Но ты, служка, за стиркой, в ателье.

А после, где город весь притёрся

Ещё один: тот что показался им побольше.

Опять привыкать к новому формату,

Но приглянулся парень Роберт, и вроде рада

Но взаимности к тебе не проявляет.

Тебя он считает скучной, нудной.

И сразу все слабости твои он знает

И давит. Давит на протяженье будней.

И может, думаешь, не стоило рождаться?

Всё правильно. Ты раб теперь для них.

И может, думаешь, что сдаться?

Всё правильно. Наймут других ослих.

Но просто так уйти, не попрощавшись?

Оставь письмо, написанной в крови.

В своей? Нет, что ты? Своей не надо.

Крови достаточно у братца, правда.

Оружие — твой нож, тот, кухонный,

Которым ты орудуешь прекрасно.

Ведь нечего терпеть. Прихлопни стухшего,

Прихлопни с той любовь и изящно.

Ты можешь. Так убей. Убей причину твоих слёз.

Ты можешь. Убей-убей. Убей и поймут — всерьёз.

Ты можешь. Можешь, можешь, можешь.

Давай. Ты можешь, можешь, можешь.

Раб Роберт

Счастливый Роберт с букетом цветом в руке зашёл в подъезд и поднялся на этаж. Букет был не большой, но, как однажды в нужный момент сказал отец: «Главное не цветы, а внимание». Поэтому внимание, что стоило несколько обедов Роберту, повисло вниз лепестками за спиной у Роберта, когда он постучал в дверь. Не было топота, его никто не планировал встречать, что показалось ему странным, ведь уговор был именно на этот день и именно в это время, что проговаривалось в переписке, которые он может использовать в качестве доказательств в обвинении. Роберт постучал раз, постучал два. За дверью было глухо, поэтому разочарованный Роберт уже планировал уходить, но резко передумал, наклонив ручку и дверь открылась. Удивлённый тому, что кто-то из семьи его девушки не закрыл дверь.

— Видимо кое-кто слишком поверил в добросовестность соседей, — посмеялся Роберт, заходя в квартиру.

Его никто не встречал, а он не мог поверить, что кто-то действительно так спешил, что забыл сделать очевидный жест и даже не удосужился проверить. Роберт снял обувь и прошёл в комнату, посмотреть, вдруг его девушка уснула в ожидании. Он остановился в междверье, не особо суясь внутрь и вдруг послышались шаги из кухни. К нему направлялся парень примерно того же роста, что и сам Роберт, но крупнее и старше, что сигнализировала его щетина. Он направлялся быстро, стремительно, и всего через пару шагов оказался возле Роберта, не сказав не слова ударяя его, отчего Роберт повалился на пол, сминая под собой букет. Парень присел, схватился за кофту Роберта и ударил ему чётко в переносицу.

— Чё, романтик, доигрался? — произнёс парень с местным говором.

— Ты кто, мать твою, такой?

За этот вопрос Роберт получил ещё один удар, ещё более контрольный, чем предыдущие, после чего Роберт отключился на пару секунд, а открыв глаза увидел, что у косяка двери стоит печальная девушка.

— Света? Что происходит?

Парень потянул за кофту Роберта, приподнимая его с пола, и столкнулся лоб в лоб с парнем, брызжа слюной.

— Я тебе щас все мозги выбью, чтобы ты это имя забыл, — после парень повернулся к Свете, — это твой горе-романтик?

Света ничего не ответила — только кивнула.

— Шмара, — сквозь зубы произнёс парень, а после снова повернулся к Роберту, — слушай сюда, мелкотьня. Света — не твоя девушка, а моя. То, что у вас было — это то, чего я не доглядел. Ты тут лишний.

— Ты что? — не обращал внимания Роберт на парня, что стоял у него перед глазами, а смотрел на Свету, — Ты всё это время меня… поверить не могу. Нет. Нет, это всё не взаправду. Это всё игры. Я помню… помню Суб-кис. Она может так сделать. Тебя, — кивнул он на парня, — здесь нет. Тебя здесь быть не может.

— Давай проверим.

Парень ещё раз ударил Роберта, отпуская его на пол. Из носа текла кровь, капала на пол.

— Ты обманывала меня всё это время? Использовала? Для чего?

Парень не унимался, продолжая ботинками отпинывать Роберту почки.

— Хватит, Игорь, — вдруг забеспокоилась Света, — его же ещё вытащить отсюда надо.

Роберту было больно не из-за того, что какой-то парень, что сильнее его раза в три, ломает своими металлическими вставками в ботинках ему рёбра, а что Света пыталась остановить Игоря тем, что придётся возиться с телом Роберта.

— Стой, стой, — кричал Роберт, — я понял! Прекрати.

Игорь прекратил, а Роберт поднялся через силу, протирая рукой кровь с носа.

— Я понял, — шепнул Роберт.

Роберт пошёл к выходу под пристальный взгляд Игоря.

— Цветы можете себе оставить.

День подходил к концу. Мать, как и всегда, готовила ужин на кухне. Дверь щёлкнула два раза и открылась, зашёл Роберт, держась за рёбра скрюченный, а из носа не переставала течь кровь, оставляя следы на линолеуме. Он проходил дальше, по стенке.

— Привет, романтик, — кричала мама, не отходя от плиты, — что-то ты рано. Как Светка?

— Нормально. — кряхтел Роберт.

— Ты заболел? Голос какой-то нездоровый.

— Типа того.

Роберт дошёл до двери в ванную, еле открыл её, но очень громко захлопнул ей. А всего через пару секунд послышался грохот оттуда.

Прошли сутки. В дверь белоснежной палаты, что немного разбавлялась голубыми цветами, постучали, а после зашёл Артур с Машей. Роберт лежал поникший, с опухшим носом, и не обращал внимания на друзей, смотря в окно. Артур и Маша подошли к нему, пытаясь поддерживающе улыбаться, по очереди здороваясь.

— Привет, Роб.

— Привет, Робик.

Роберт ничего не ответил — всё пялился в окно, где ветром разгонялся тюль. Артур прошуршал пакетом, который был полон фруктов и вкусностей к чаю.

— Мы закупились тебе. А то я знаю, как кормят в больницах.

— Я на диете, — еле слышно пробурчал Роберт, — но спасибо.

— Ты как вообще? — присела рядом Маша.

— Жить буду. К сожалению.

— Кто знал, что Света такая тварь. — сетовал Артур. — Если бы я знал, то был бы рядом с тобой.

— Если бы ты знал, то струсил и остался бы дома.

— Грубо.

— Если бы я знала, что Света такая, — перебила натяжную беседу Маша, — я бы вас не знакомила. Сейчас удалила её номер и заблочила везде.

— А ты типа не знала? — наконец повернулся Роберт к друзьям. — Или это должно было остаться для меня секретом?

— Роб, ты чего? — хмурил брови Артур.

— Ничего. Всё в порядке. Просто оставьте меня одного. И передайте одноклассникам, что им тут не рады. Я хочу подумать.

Артур выдавил из себя «пу-пу-пу», и они с Машей переглянулись, шокированные таким поведением друга, но сделали, как он требовал, только оставляя рядом пакет.

— Хорошо, — сказал Артур, — как подумаешь, то звякни мне. Держись, дружище.

Палата сменилась комнатой Роберта, но его положение не поменялось — он всё ещё лежал, пялясь в потолок, но по крайней мере свежее на вид. На его груди лежал телефон, а с колонок доносилась музыка. Вдруг телефон зажужжал, танцуя на груди. Роберт поднял его — уведомление от сообщения Светы. Роберту перехватило дыхание, он застыл, пока не заблокировался экран, а после снова включил его, перечитывая сообщение снова и снова. В итоге он осмелился открыть чат. Вдруг Света будто появилась рядом, начиная говорить с Робертом.

— Привет. Я знаю, что ты не ждёшь от меня сообщения и скорее всего даже не хочешь меня знать, но мне стоит закончить всё по-честному. Я обманывала тебя. Ты сам мог до этого догадаться. Я долгое время встречалась с Игорем, нас познакомили общие друзья. Но со временем он перестал уделять мне внимание, постоянно уходил пить пиво с друзьями, не встречал меня после школы, потому что рубился в игры, и будто остыл ко мне. А мне хотелось быть любимой, чувствовать это. И познакомилась с тобой. Про нас ты всё знаешь. И ты правда милый парень, заботливый, чуткий. Всегда был готов помочь мне, когда я просила и вообще. С тобой я правда была счастлива и люблю тебя. И до сих пор люблю. Но Игорь он… В общем. Меня тянуло и к тебе, и к нему, и я не могла выбрать куда мне деться. Я думала, кого из вас выбрать, чтобы не сделать больно, но Игорь всё узнал раньше. Взял мой телефон и прочитал все чаты, а потом увидел тебя. Он угрожал мне, чтобы я позвала тебя и… ты знаешь. Я правда не хотела. Извини, но нам не быть вместе. Я надеюсь, что ты не разочаруешься и продолжишь искать свою любовь.

Роберт отвёл взгляд. Он не хотел плакать, не хотел злиться — он был разбит и измотан, не зная куда себя деть. Он встал с места, вышел из комнаты на кухню, а в доме царила тишина. Звенящая в ушах тишина, которую будто можно нащупать руками. Он встал у шкафчиков, налил себе воды и даже сам не заметил, как выпил целый стакан, а после взгляд поднялся к навесному шкафчику, где хранились таблетки. Он вытащил весь ящик, закидывая в себя всё, что видит, проглатывая это даже не запив и ему будто стало лучше — он даже улыбнулся. Проходя к своей комнате, что належаться, как следует, а не свалиться на кухне, — как он сказал про себя: «Чтобы потом родакам кушать не было отвратительно», — он заметил висящие ключи от машины отца, что ещё был на вахте.

Он вышел во двор, моментом добегая до машины, открыл её и сел внутрь. Завестись было не трудно, он тронулся с места и выехал со двора. Виды сменялись, поток машин тоже. Дома становились короче, а вывесок всё меньше. Появилась табличка, говоря о том, что Роберт покидает Адду.

— Быть такого не может, — шептал под нос с бешеной улыбкой Роберт, — этого точно не было. Или было? Это всё Суб-кис. Это всё она. Я помню, как она схватила всем. Суб-кис, подводная ты тварь.

— Суб-кис здесь не причём, — сказал Ёлмак-хан из ниоткуда, — ты под моей властью.

— Хрен тебе, придурок.

— Почему ты так не хочешь идти за мной?

— Потому, что моя жизнь в порядке. Я ненавидел. Я долго ненавидел. Долго боялся подойти к кому-то близко, даже к своему лучшему другу. Я боялся открыться, а после искал ответ в себе.

— А что тебя ждёт? Одиночество и только.

— Я не вижу проблем в одиночестве, идиот. — посмеялся Роберт. — Я был одинок, да. Но по своей воле, после того как перестал бояться. Я был одинок потому, что хотел разобраться в себе. И Ксюша помогла мне это сделать: я искал счастье в глобальном, большом, но счастье ведь в моменте. Счастье даже то, что меня избил этот Игорь, что Света меня обманывала. Счастье и когда я могу подержать руку Ксюши, когда мы бежим под проливным дождём, когда мы злобно шутим друг над другом с Артом. Счастье ощущать себя одиноким, счастье быть нужным, счастье делать в одиночку или получать помощь.

— Поэтому, парниша, ты наглотался таблеток и едешь на папиной машине, которую скоро разобьёшь?

— В каком смысле?

Роберт посмотрел на дорогу: он выехал на встречку, где к нему неслась фура, сигналя ему. Он быстро свернул, но вылетел из дороги, прокатившись на кочках и впечатавшись в ствол дерева, а нос, что только недавно зажил, снова получал резкий удар. Роберта вырубило, но ненадолго — трезвон телефона разбудил его. Звонил Артур.

— Алло? — потирая нос ответил Роберт.

— Роб, ты где? — кричал Артур. — Твоя мать тебя обыскалась. Что ты сделал с таблетками? Где машина?

— Я где-то в лесу. Мне плохо, Артур.

— Я понимаю, блин. Не надо было тебя оставлять. Скинь геолокацию.

— Я не могу.

— Скинь и я приеду с отцом за тобой. Роб, это не шутки. Роб?

— Я понимаю, Арт.

— Ты мой друг, Роб. Скинь геолокацию.

— Сейчас.

Роберт скинул трубку, зашёл в приложение и отправил, где он находится. Покачиваясь, он вышел из машины и добрёл до дерева, садясь рядом с ним обессиленный. Закрыв глаза, послышался шелест. Он посмотрел в сторону — Ёлмак-хан подходит к нему ближе.

— Тебе не сбежать, парниша.

— Сбежать. Только вспомнить, как тебя одурить.

— Ты не слышал Мустафу? Меня не одурить.

— Ещё как одурить, идиот.

Ёлмак-хан не стал отвечать ему, а лишь протянул монету, чем насмешил Роберт, но он не мог сопротивляться. Ватная рука поднялась с земли, почти дотрагиваясь кончиком до ребра монеты.

— Роберт! — смешиваясь с пением птиц пронеслось эхом по всему лесу.

Роберт будто отошёл ото сна и отдёрнул руку назад, смотря на Ёлмак-хана.

Вода журчала, дом дико скрежетал. Роберт оказался на кромке воды, барахтаясь. И пытаясь захватить воздух. Он осматривался по сторонам: рядом была Ксюша, что пыталась схватиться за его щёки и тянущий его вверх Артур. Они тянулись по полу, что был под углом, цепляясь подошвой за торчащие гвозди и доски.

— Роберт, ты цел? — волновалась Ксюша.

— Да, я в порядке. Что происходит?

— Какая-то морская тварь пытается трансформировать нашу память, чтобы вы поубивали друг друга. Ты ведь не будешь пытаться убить меня?

— Не очень собирался.

Из воды вылез Мустафа: кожа будто была натянута на голый через без мышц.

— Вы рабы. Рабы смерти. Рабы.

Роберт пнул Мустафу в голову, из-за чего тот нырнул под воду.

— Нужно сваливать. — кричал Артур.

Дом начал трескаться по швам, разъединяясь на две половины. Одна половина уходила под воду, а вторая, где были ребята, ещё была у берега.

— Дом засасывает, будто мы, блин, не у берега озера, а в середине океана! — истерично кричала Маша.

— Стой! — Роберт вылез из рук Артура. — Там книга!

— Да какая книга? Мы сейчас сдохнем все!

Дом сломался — половина, что была на берегу, рухнула на землю, а вторую засасывало вглубь.

— Заводи машину! — крикнул Роберт Ксюше. — Бегите, я скоро буду.

Роберт вырвался к воде, ныряя за домом. Ребята кричали ему вслед, но Ксюша подозвала всех, чтобы они успели сесть в машину. Роберт плыл в глубины, казалось бы, маленького озера, пытаясь успеть за книгой, которая была так близко. Подобравшись и подхватив её, краем глаза он заметил плывущего на него Мустафу, из-за чего старался быстрее выплыть быстрее. Выныривая на берег, машина поджидала его. Он спешно выходил на землю, бежа вперёд и не оглядываясь. Мутафа вышел из воды следом, держа баллон с пропаном в руках.

— Вы рабы!

Мустафа открутил вентиль, вытащил из мокрых штанов зажигалку и только чиркнул, как всё рядом с ним взорвалось, но не задело Роберта, как это планировалось. Открывая дверь, буквально ныряя в машину, он громогласно требует дать газу, после чего они уезжают дальше.

— Мне нужно прояснить, — всё нервничала Маша, поворачиваясь к Артуру, — ты считаешь моё дело бессмысленным?

— Что? Нет! Я наслаждаюсь им. Подожди, а ты бы ушла к Роберту, если б считала меня трусом?

— Чего? — ударила Маша по руке Артура. — Ты что такое придумал?

— Ты считаешь меня надоедливой своей помощью? — спросила уже Ксюша у Роберта.

— Мне нравится, что хочешь помочь мне.

Все затихли, понимая, что видели страшное враньё, а не правду.

— Как вы выбрались? — спросил Роберт.

— Я убедил отца, что могу сам готов выбрать свою жизнь. — ответил Артур.

— Я ответила матери, что готова заниматься любимым делом, даже если это будет и гроша не стоить и не поддаваться злости.

— Я была готова помогать бескорыстно. А ты?

Ксюша обернулась к Роберту с интересом, а тот пытался просушить обмокшую книгу, протирая лоб.

— Я даже не знаю, что и сказать.

Роберт повернулся к Ксюше с разочарованием.

Справка. Чангал

Чангал — существо тюркской мифологии, дух леса и защитник природы. Подлинного перевода не имеет. Ведутся споры, является ли он богом или же числится к духам.

Был создан Бюйюк-Бёслюком, что не свойственно для духов (Бюйюк-Бёслюк создавал богов, а боги в свою очередь плодили духов), но не имеет божественных свойств. Был отправлен на землю в качестве надзирателя леса и его защиты, а также контроля за животными. Находится в постоянной конфронтации с Кёзюмензе, но мирится с его жизнью в лесу из-за договора с Ёлмак-ханом, который обещал Чангалу кольцо с Сер-гюля, хоть и относится к богу смерти не очень хорошо, не позволяя ему заходить глубоко в лес.

По большей части нейтрален к богам, духам и людям, если они не нарушают правила Дал-кошни (В перев. «Ветка, сосед»). В основном имеет человеческую форму, но может претворяться в птиц, траву, дерево. За ухом постоянно держит маленькую ветку, а одевается подобно человеку. Существуют записи, которые по временному разнообразию сообщают о том, что Чангал одевается в одежду согласно временному периоду.

Если не портить экологическую обстановку леса и не убивать животных (бывают исключения: проводится целый обряд весной, чтобы задобрить Чангала), то помогает выбраться из леса заблудившимся, если же поступить наоборот — выращивает лес, чтобы человек запутался и потерял дорогу, а после сбивает их эхом.

Глава восьмая. Кому ты доверяешь?

Дождь продолжал литься, будто хотел за один день хотел выполнить сверх нормы за несколько месяцев. К итак плохой видимости дороги из-за проливной шторки добавился туман, поэтому Ксюша ехала аккуратно, напрягая глаза и наклоняясь крулю. Артур спал без задних ног на коленях Маши, как собственно и Маша. Роберт всё это время пытался просушить книгу, хоть сам сидел с мокрой одеждой и волосами, из которых по капле вытекало на штаны. Роберт пытался добиться результата и сохранить книгу, но листы прилипли друг к другу и чернила уже смывались. Да и сушил он её неправильно: только дул на листы и махал перед ними рукой. Попытавшись отклеить один лист от другого, он дёрнулся от боли в руке и лист сорвался с места наполовину, после чего Роберт разочарованно выдохнул.

— Чёрт. Это бессмысленно.

Роберт достал телефон и пытался открыть карты, но связи не было совсем.

— Что ты ищешь?

— Пытаюсь посмотреть, может есть какое-нибудь село поблизости с библиотекой.

— Тут точно не будет связи. Ещё и с такой погодой.

— Да, ты права. Но нужно ведь что-то сделать.

— А зачем нам эта книга?

Роберт в непонимании посмотрел на Ксюшу.

— По-моему, мы это уже обсуждали. Нам ведь нужно понять, как остановить этого свиноголового.

Ксюша прокашлялась и громко глотнула слюну, сигнализируя о том, что хочет начать серьёзный разговор.

— Знаешь. Я ехала, чтобы спасти своего брата, но я ведь ничего не могу сделать. Даже будучи рядом — он ведь в коме. Чем я смогу помочь ему? Ободрить тем, что всё будет хорошо? Но ведь даже никаких предпосылок к этому. А говорить — услышит ли он? Он почти в руках Ёлмак-хана.

— В любом случае, ты будешь рядом, а это уже не просто так. Эй, — наклонился Роберт, подбадривая девушку, — ты чего такая кислая? Это не похоже на тебя.

— Ты не знаешь, что похоже на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мы знакомы-то меньше недели. Так что сложно говорить, что мы знаем, как мыслим. Как мыслишь ты, как мыслю я.

Роберт садится ровно на кресло, не зная, как продолжить спор и переубедить Ксюшу, ведь она по всей сути была права.

— Так стыдно, что я вас повела за собой и мы столкнулись со всем этим. — полушёпотом сказала Ксюша.

— Не вини себя. Ты не знала, что делать и обратилась к тем, кого знаешь. Я рад, что мы с тобой сейчас едем и обсуждаем что угодно.

— Мгм.

— Что-то не так?

— Извини, — отмахнулась Ксюша, — просто не могу прийти в себя после этих воспоминаний.

— Если бы я знал, как избавиться от этого, но, как видишь.

Роберт потряс книгу перед Ксюшей, а после выкинул себе под ноги, как ненужную вещь.

— Даже не знаю, как спасти самого себя.

— А разве стоит? — невзначай спросила Ксюша.

— Хочешь, чтобы я сдался?

— Иногда существуют вещи, из которых невозможно выбраться. Да и ты ведь слышал Мустафу: смерть не обманешь. Его дед просто хотел найти лекарство, а в итоге нашёл плацебо, которое ему не помогло. Он обманывал себя. Наверняка обманывал и других.

Роберта пугал настрой Ксюши, которая до этого никогда себя так не вела.

— Но я не хочу умирать. И сдаваться тоже. Хотел, но когда-то. Тогда всё казалось бессмысленным, а в каждом я искал подвох. Обвинял всех во лжи, даже отца, который всё это время зарабатывал деньги, чтобы я мог спокойно жить и не задумываться о каких-то финансовых трудностях. Это было тогда. Я не решился, но и хорошо, ведь что тогда бы я мог принести в мир? Углекислый газ, испражнения и пластик за десяток лет жизни на этой планете?

— Я сейчас его будет ещё больше. — прыснула смехом Ксюша.

— Ксю, это очень грубо, если быть откровенным. Всё, что ты увидела там… всё, что показала тебе Суб-кис — этого не было на самом деле и я так не считаю. Ты мне нравишься. Я могу честно это сказать сейчас.

Ксюша остановила машину у обочины и вцепилась в руль, решаясь начать трудный диалог.

— Ты хочешь быть со мной? — повернулась Ксюша со взглядом, что был полон грусти и отчаяния.

— Да, — не задумываясь сразу же ответил Роберт, — я хочу быть с тобой, разделить моменты счастья и тому подобное. Запечатлеть его.

— Даже если услышишь всю правду?

— О чём ты?

Ксюша повернулась на задние места и толкнула Артура, чем разбудила ещё и Машу. Они протёрли глаза и недовольно смотрели на Ксюшу.

— Я думаю, мы все должны признаться друг другу.

Артур смотрел с непониманием, как и Роберт, но Ксюша была нацелена серьёзно, и он догадался, о чём она хочет рассказать.

— Может пока не стоит? — предложил Артур.

— Роберт, — с серьёзным тоном произнесла Ксюша, — помнишь, когда мы встретились?

— Да. Ты очень больно врезалась в меня.

— Ксюша, не надо. — пытался затормозить Артур девушку, но она продолжала.

— Мы встретились не просто так.

— О чём ты говоришь, Ксю?

— Я переехала задолго до этого дня. Артур нашёл мою страницу на «Мамбе», где я искала новые знакомства и общения и даже не планировала искать парня и тому подобное. Он написал мне.

Роберт всё ещё не понимая всей ситуации повернулся к Артуру и Маше.

— Что ты забыл на «Мамбе»? — спросил он у Артура, а потом обратился к Маше, — А ты типа знала это или почему ты его не бьёшь сейчас в истерике?

— Да, — призналась Маша, стыдливо пряча глаза, — я вообще-то сама и попросила его это сделать.

Роберт был шокирован, но продолжил слушать Ксюшу.

— Рассказал про тебя, про твою ситуацию. Предложил денег, если мы сыграем в один театр.

— Театр?

— Именно. Артур сказал, что заставит тебя скачать «Мамбу» и якобы я найду тебя там. Потом по удачным обстоятельствам я привлекла твоё внимание, упав с велика. Он нервничал, помнишь?

— Я думал, что ты голоден. — злился Роберт на Артура.

— Да, но ещё мне не нравилось, что всё идёт не по плану.

— Но это сработало ещё лучше, — продолжала Ксюша, — и я завлекла тебя.

— Но для чего? — спросил Роберт, сжимая кулак.

— Артур боялся за тебя. Что ты останешься один, как когда ты уехал в лес. Не справишься с одиночеством.

— Это была моя ошибка, да, но после этого я справился со всем этим. Я был один потому, что хотел сформулировать в голове, чего хочу.

— Но ведь это не так. — перебил Артур.

— Ты постоянно был подавлен, — продолжала за Артура Маша, — постоянно был в себе, постоянно пропадал, чем пугал нас. Поэтому мы и хотели найти тебе девушку.

— Вы врёте, — смеялся Роберт, — этого ведь не может быть.

— Мы врали тебе всё это время. Я врала тебе. Как тебе соврали однажды.

— Твою мать, это ты, придурок? — кричал в потолок Роберт.

— Нет, Роберт. — успокоила парня Ксюша. — Всё это действительно так.

— А твой брат? Про него ты тоже соврала?

— Ты сопротивлялся и не хотел отношений, поэтому пришлось надавить. И, как видишь, сработало.

— К чему вы мне это всё говорите?

— Всё слишком затянулось, Роб. Все эти сказки в реальной жизни, когда мы чуть не умерли несколько раз. Это надоело.

Роберт всё ещё смеялся, надеясь на розыгрыш со стороны друзей, но увидев опечаленные лица сидящих рядом людей, которым когда-то доверял, оскалился. Он не знал, куда деть эту злость, что кипела внутри, и просто отвернулся от них, слушая работающий мотор автомобиля и дробь дождя по крыше.

— Я не верю в это.

Роберт открыл дверь машины и вышел под дождь, идя в сторону города. Ксюша и Артур пытались его остановить, крича из машины, но оставались на месте, не пытаясь забрать его. Роберт шёл, скрестив трясущиеся руки на груди, добавляя к подошве ещё одну собранную из грязи.

— Видишь, как всё обернулось? — говорил голос Ёлмак-хана через всё пространство.

— Так это всё же ты, хряк? — поднял голову к небу Роберт.

— Да, чтобы указать тебе в чём ты не прав. Всё это — то, что было в их головах, парниша. Это то, чего они тебе ещё не сказали, скрывая от тебя всю правду.

— Я тебе не верю. Придурок.

— Как интересно. Иногда вам, взрослым и умным, всё равно нужно указать на очевидную мораль, как напомнить ребёнку поесть. Всё, что тебя ждёт — не счастье в моменте, не истинная любовь, которую ты так нежно и долго выстраивал в голове, а сплошная ложь, будь она от личной выгоды, во благо, просто из-за патологии. Ложь и только. На этом построены вы, людишки.

— Почему мне, восемнадцатилетнему парнише, понятен мир больше, чем прожившему века и тысячелетия богу свиней? Мир несправедлив, идиот. И никогда не был таким. Всё то, что говорят нам в детстве — ложь. Про чёрное и белое, про добро и зло, про какую-то там честь и как должен вести себя мальчик или девочка — сказки, придуманные обществом когда-то давно. Настолько давно, что никто даже не задумывается, для чего это было создано. Может ты и вытянул у них из головы это и передал мне, чтобы я якобы разочаровался и сдался, но я ушёл не из-за того, что это может быть правдой, нет. Тут всё просто, но как бы тебе сказать, чтобы ты понял?

Роберт выдохнул, отпуская голову к земле, из-за того, что вода попадала ему в глаза, после чего он протёр их.

— Моя магическая способность в том, что я вижу людей насквозь. Я нашёл себе тех людей, которые не станут обманывать меня ради того, чтобы навредить мне. В этом плане я смирился с ложью. Это наша часть и ничего с этим не сделаешь. Но это, твою мать, ужасное сравнение: избить меня до полусмерти и найти мне девушку. Ты глубже не мог покопаться в моей голове? Артур не впервые так делает, когда ищет мне замену самого себя.

Роберт даже не смог сдержать смех от нелепости ситуации.

— Да ты вообще знаешь, что такое люди? Какой же ты всё-таки глупый. Не пробовал пообщаться с душами, которых забираешь в своё царство? Узнать их получше? Провести сеанс психотерапии?

— Почему же ты тогда вышел из машины, парниша, если тебя это вовсе не задело?

— Хотел поговорить с тобой и указать, какой ты жалкий.

Роберт издевательски смеялся, тыча в небо пальцем.

— Да и вспомнил кое-что из книги. Как можно обмануть тебя.

Не дожидаясь, пока Ёлмак-хан среагирует и что-то ответит, Роберт рванул с трассы в густой лес по вытоптанной насыпной дороге, разбрасывая куски грязи в стороны. Бежал, пытаясь не сбавлять темп и игнорировать боль, что съедала его руки, что ползёт дальше, к груди. Свет перестал доноситься, чему способствовали не только высокие столбы деревьев, но и собравшийся вокруг туман, из-за чего Роберт не мог разглядеть дальнейший путь и то и дело врезался в вытянутые ветви, что царапали его лицо. Неровная дорога сбивала ноги и дыхалку, а острые камни врезались в ноги, но Роберт не сдавался и продолжал марафон, а после, где между деревьями было больше пространства, чтобы свернуть к ним, свернул к ним от протоптанной дороге. Остановился Роберт только через пять минут обильного кардио остановился, скрываясь за деревом, будто это поможет смерти не разглядеть его. Отдышавшись, Роберт закрыл глаза что-то усердно вспоминая, как вдруг его осенило, из-за чего он не смог сдержать улыбку и начал напивать слова:

Степи да степи твои вскормлены,

По зёрнышку, семечке довольны собрались.

Твоей мудростью ручейки восполнены

Твоей мудростью твари все попоены.

Другом ты будь да меня не губи.

Мужество и отвага меня привели,

Голод мой болен да меня ты прости.

Дал-кошни мною прочитаны.

Дал-кошни соблюдать я изволен.

Другом ты будь да меня не губи.

Закончив воспевание, Роберт притих: он ждал хоть какого-то хруста и движения в лесу, но не мог расслышать из-за капель, что соскальзывали по тесному пространству вниз, к земле. Он пропел это ещё раз для убедительности, но ничего живого рядом не чувствовал, никакого живого чувства в груди.

— Чёрт, видимо это так не работает, — с грустью произнёс Роберт, вставая с сырой земли.

Он пытался понять, что делать дальше и вспомнить какой-нибудь подходящий вариант из книги, сдирая кожу с губ, пока краем глаза не заметил, как мох начинает дёргаться, что было странно — никакого ветра не было, а вода на него не попадала. Роберт пропел стихотворение в третий раз. Это возымело эффект: из похожего на пушистый ковёр растения трансформировался человек, — по крайней мере, его очертания походили на человека, — и пытался встать ровно, не горбясь, впечатлив Роберта. После очертаний высокого человека, что был на голову выше Роберта, появилась глубина: вырисовывались рот, волосы, глаза, нос с горбинкой, уши, за одним у которых застряла ветка дерева, а тело покрывала одежда, которую Роберт видел только на видео показа мод и в рандомных видео из Москвы и про стилистику их одежды. Выглядело это так, будто мутант-мох увидел в лесу журнал мод, который оставили нерасторопные туристы, и вдохновился показанными там моделями: высокие латексные ботинки, бархатный плащ, вязанный и рванный свитер оверсайз и широкие штаны. Образ человека, что встал перед Робертом, закончив свой образ, облокотился об дерева и ехидно смотрел на парня.

— Ого, — не смог сдержаться Роберт, — если бы я про тебя не знал, то подумал бы, что ты одет как какой-нибудь сумасшедший рыбак.

— Чувак, не завидуй. — подмигивал недавний мох. — Подожди, мы же с тобой уже виделись?

— Не помню такого.

— Ну да, ты был в таком состоянии, что вряд ли бы запомнил. К тебе тогда ещё пристал Ёлмак. Еле вывел его из леса.

— Точно. Пару лет назад, — задумался Роберт. — Так что, мне обращался к тебе как Чангал или продолжать эти обряды и звать тебя священный полубог леса?

— Я предпочитаю просто Чан. Или Гал. В целом, по барабану, только не эта старомодная ересь.

— Я думал, что уже не дождусь тебя. Типа, я сейчас не совсем в нашем мире.

— Чувак, я полубог, как ты сказал. Я могу быть везде. Даже в психологических ловушках этого идиота.

Роберт искренне рассмеялся.

— Так вы тоже зовёте эту свиную голову идиотом? Ладно, в общем, почему я звал тебя.

— Я в целом знаю, почему ты звал. Мне рассказал этот волосатый хмырь о том, как наткнулся на группу людишек, что дали ему люлей.

— Можем не тратить время на рассказ? Чем ты сможешь помочь, Чан?

— Хочешь обмануть идиота? — цокнул Чангал. — В целом я могу помочь. Но, чувак, ты же знаешь, чего это стоит?

— Это минимум за мою жизнь, если честно. Но я отдам тебе всё, что ты просишь, только после того, как сделаешь всё.

Чангал усмехнулся и прошёл ближе к Роберту.

— Как вы любите жизнь и отнимать её у других. Лицемеры. И зачем вас создал Бюйюк?

— Чтобы у тебя работа попыльнее была. Но у меня ещё одно пожелание.

— Любой каприз за… В общем, проси, что хочешь, чувак.

Роберт вдохнул воздуха и Чангал перенёс парня назад, в домик, который заполнялся водой. Роберт нырнул под воду и искал своих друзей, что Суб-кис утащила к себе, благо Ксюша была в сознании и помогла ему. Они подхватили Артура и Машу, после чего почувствовали толчок: сползающий к озеру домик неожиданно возвращался на своё место с помощью выросших из ниоткуда деревьев, отчего вода, которая до этого держала в невесомости компанию друзей рухнуло на пол, а вода отступала с журчанием. Артур и Маша резко вдохнули, откашливая воду, который успели наглотаться, а Ксюша прыгнула в объятия спасителя Роберта. Роберт опешил на секунду, но принялся за объятия, крепко сжимая руки на теле Ксюши, отпустил голову на её плечо.

— Всё будет хорошо, Ксю. — говорил Роберт, успокаивающе поглаживая девушку по спине.

— Я знаю, — как испуганный ребёнок ответила Ксюша, — только никогда больше не отходи от меня.

Артур и Маша сели на колени, всё ещё пытаясь осознать, что видели всего пару минут назад. Дом, как машина после мойки, в сырости капала, все вещи сваливались на пол, а потолок скрипел от такого стрессового перемещения, поэтому находиться внутри было небезопасно — Роберт подхватил Ксюшу и повернулся к друзьям, говоря, что пора сваливать из этого дома, и они послушались, выбегая на улицу, где наконец-то перестал литься дождь. Выйдя, они заметили, что там, где не было ни одного куста, выросли монументальные деревья, способные своих ростом дотянуться до облаков. Рядом стоял Чангал с руками в карманах, дожидаясь виновников торжества. И они правда появились: Суб-кис вынырнула из воды, выходя на берег.

— Подожди, а как же Мустафа? — спросила Ксюша Роберта.

— Я не видела его, — откашливалась Ксюша, — но может просто не заметила.

— Нужно вытащить его.

Роберт удивился этому, но взгляд Ксюши, полный беспокойства за дедулю, который пытался прибить его вместе с Суб-кис, переубедить его. Роберт кивнул девушке и побежал к дому, но жестом Чангал остановил его на месте, после чего Мустафа сам вышел из дома, становясь в Ёлмак-хана.

— Что это за модник? — указал Артур на лесной дух.

— Мой новый друг. — посмеялся Роберт.

— Подруга, — обращался Чангал к Суб-кис, — ты не можешь так же лить, когда у меня леса горят, например? Очень бы помогло на самом деле.

— Ты защищаешь этого парнишку? — удивился Ёлмак-хан.

— Как и до этого, идиот.

— Ты ведь знаешь, что это будет стоить тебе?

— Что? — посмеялся Чангал. — Сер-гюль тобой обещанный? Спасибо, не надо, я и без этого твою шестёрку стерплю в лесу.

— Ты получишь возмездие, а не дар. Адское пламя на каждом несчастном листочке твоего царства.

— Посмеешь пойти против Бюйюка? Нарушишь Дал-кошни?

— За всё придётся заплатить. Тенин. Каждый получает то, что заслужил.

— Почему ты тогда ещё не получил кандалы и вечные муки? О каком тенина ты говоришь, когда мир давно не этот твой тенин?

Ёлмак-хан со злостью в красных сверкающих глазах с грохотом стремился к Чангалу, но тот, командуя сорникам, окружил его ноги плотной травой, из-за чего Ёлмак-хан не мог сдвинуться с места. Суб-кис, которая молчаливо выслушивала спор двух, решила вмешаться, собирая за собой огромную волну, и направила её к Чангалу. Вместо того, что ополоснуть лесного духа, вода приняла форму женщины. Богиня воды Куожуй-сув с волнистыми волосами, что текли по её спине, с морщинами, что подчёркивали её статус могущественной властительницы, встала рядом с Чангалом, с милостью обращаясь к Суб-кис.

— Дочь моя, я знаю, что ты сбилась с пути…

— Куожуй-сув? — удивилась Суб-кис.

— Знаю, — продолжала Куожуй, — что попала под власть смерти, что сеял в тебе боль и страдания. Но сейчас всё может быть иначе. Быть, как было до этого. Не отрекайся от меня, дочь моя, и вернись ко мне.

Суб-кис, что в омуте своей злости стремилась стереть в порошок каждого, превращая его в своё зомби, что управляется ненавистью ко всему живому, переменилась во взгляде: щёки, что были горестных слёз восполнились слезами мольбы о прощении своих деяний. Она перестала сжимать кулаки, перестала желать влезть в драку, а расслабилась, прибегая в объятия к Куожуй-сув, и Ёлмак-хан понял: здесь ему не победить.

— Какой же ты всемогущий бог смерти, — смеялся Чангал, — если тебя может победить любовь? Идиот, не бери на себя больше, чем можешь проглотить.

Ёлмак-хан был вне себя от злости, а красные огоньки из-под его капюшона выбивались ещё ярче и разгорячённо, чем было до этого. Он кинул взгляд на Роберта, что прятал за своей спиной друзей, советуя им сесть в машину и спрятаться. Но Ёлмак-хан не сделал ничего, чтобы навредить Роберту, а лишь указал своей костлявой рукой на него.

— Ты получишь всё, что заслужил, парниша! Тенин! Тенин!

После этих слов Ёлмак-хан испарился, будто его и не было, а сорняки, что окружали его ноги, снова спрятались в земле. Суб-кис и Куожуй-сув поняли, что им нечего делить и вернулись в реку, растворяясь в ней, а Чангал посмотрел на всю ситуацию, сложившуюся из-за одного смертного, и не мог сдержать ехидных комментариев, идя в сторону Роберта.

— Да, неравнодушен он к тебе. Знаешь, это даже не похоже на него. Сказал бы, что ты какой-то избранный, но это так избито, если честно. Ты какой-то Мэри-сью местного разлива. Но если ты способен так взбесить мистера «уничтожу весь мир ради одной души», то я не могу ничего сделать, кроме как похлопать тебе.

Чангал встал рядом с машиной, заглядывая на водительское сиденье, где сидела Ксюша, подправляя чёлку.

— Слушай, а она ничего. Твоя девушка?

— Мы пока не решили, — пожал плечами Роберт, — но ещё не вечер.

— Правильный настрой, чувак. Ну что, последняя просьба?

Чангал указал на травинки, и они начали трансформироваться в книгу, которая была так нужна компании. Он наклонился, взял книгу и передал Роберту.

— И зачем вам бумажные книги? У вас давно развит интернет, где вы можете скачать электронные. Странные вы люди, очень странные.

— Спасибо, Чан. Но нам нужно спешить.

Роберт потянул руку Чангалу, тот пожал её, после чего каждый пошёл по своим делам.

— И не забывай про уговор, чувак. Иначе отдам тебе в лапы этого идиота.

Роберт уселся рядом с Ксюшей и начал листать книгу, остановившись на определённой странице.

— Ксю, можешь дать ключи?

Ксюша послушалась и вытащила из зажигания ключ, передавая Роберту.

— Арт, прости меня за это.

Роберт вышел наружу и встал возле капота, начиная царапать на нём руны-обереги, а закончив, сел в салон.

— И что это было? — заметно усталый Артур спросил обессиленно и не очень заинтересовано.

— Теперь никакие духи к нам на метр не подойдут.

Роберт передал ключи Ксюше, которая тут же завела машину и пыталась выехать подальше от этого места, но Роберт положил на её руку свою, останавливая её.

— Мне нужно кое-что спросить у тебя. И у тебя, — повернулся он к Артуру, — а вы должны ответить предельно честно на мой вопрос. Я сразу пойму, если вы врёте.

— Что такое, зайчик? — не скрывая интереса спросила Ксюша.

— Почему мы познакомились?

— Ну, — посмеялся Артур безучастно, — она врезалась в тебя, мы нашли друг друга на «Мамбе».

— Вообще-то, — задумалась Ксюша, — есть история.

— Я слушаю.

— Я приехала чуть раньше, чем говорила. Артур на самом деле знает это, но я просила ему не говорить. В общем, я увидела тебя ещё в парке, но ты куда-то ушёл и осталась Артур, после чего я подошла к ним и начала расспрашивать про тебя. Узнала, как тебя зовут, кто ты, попросила Артура заставить тебя скачать «Мамбу». А потом всё прошло так, что мы тут вместе.

— Ты знал и не сказал мне? — спросил Роберт у Артура.

— Я пытался. — сонным голосом и еле слышно говорил Артур.

— В общем, — стыдливо прятала взгляд Ксюша, — я стеснялась, не знала, как привлечь твоё внимание. Смелости набралась, когда врезалась в тебя. Я знаю, что у тебя печальный опыт, где тебя обманывали.

— Забей. Сейчас всё по-другому. И это явно не сравниться с тем, что было. Просто надо было сказать сразу об этом.

— Прости.

— Всё в порядке, Ксю. Только пообещай мне, что не будешь вести два романа разом.

— Это легко.

Они улыбались друг другу, пока машина прогревалась, пока их улыбку не перебил храп Артура. Ксюша тронулась с места, и они выехали из посёлка. Ксюша следила за дорогой, что привычно наклонялась то вниз, то вверх, изредка имея поворот. Роберт нашёл в содержании раздел про Ёлмак-хана и читал его главу, изучая своего злобного друга, пытаясь сдержать дрожащие руки, а Маша уснула вслед за Артуром, поэтому музыка, которую поставил Роберт, — альтернативный хип-хоп сменялся инди-роком и иногда просачивался джаз, — играла тише, почти невозможно было разобрать её из-за дикого храпа Артура, от которого тряслись двери машины.

— Как ты вообще относишься к интернет-знакомствам? — вдруг спросила Ксюша.

— Как видишь, неплохо. То есть, это ведь отличный способ. Сейчас довольно странно знакомиться по-старому. Бегать за девушкой считается уже чем-то… на уровне маньяков, не знаю.

— Я бы точно отказала, если бы ты полез знакомиться, когда я врезалась в тебя.

— А ты разве не лезла?

— Что? Какого ты обо мне мнения, зайчик?

Роберта рассмешила эта фраза, и он положил на руку Ксюши, что держалась за рычаг коробки передач.

— А как же романтика прошлых дней, когда с гитарой под окна? — предложила Ксюша.

— Скинуть любимую музыку в чат кажется намного романтичнее. И не нарушает общественный порядок. Кто хочет услышать мой скрипучий голос, который не попадает в ноты? А ты что думаешь?

Ксюша сбавила скорость, чтобы не потерять управление из-за того, что задумалась над вопросом. Роберт закрыл книгу, но сделал закладку из своего пальца, слушая ответ Ксюши, пытаясь проникнуться в морали.

— Мне намного удобнее общаться через телефон, когда человек не видит моего лица. То, что пыталась показать мне Суб-кис, имеет и правду. В школе часто смеялись над моим видом, но я их не виню. Просто тебя выставляют в общество с разными интересами, которое всегда должны высказать своё «фи». А в интернете, когда ты выстраиваешь свои интересы, к тебе и тянутся те, кто поддерживает твой вид, вкус, предпочтения в общем одинаковые.

— Понимаю. Так намного удобнее, чем постоянно подстраиваться под толпу. На самом деле я бы тоже посчитал тебя странной, если бы ты встала и такая: «Ого, ты такой красивый, дашь свой номерок?». Кстати, о номерке: когда я заслужу ещё одну цифру?

— Восемь, девятьсот двадцать один, девятьсот тридцать два, пятьдесят пять, тридцать восемь.

Роберт резко вытащил телефон, чтобы дополнить номер Ксюши.

— Я заслужил целый номер? Какая честь!

— Ты поехал со мной, решил спасти брата, спас меня несколько раз. А ещё ты симпатичный, поэтому да, заслужил.

— Столько комплиментов за раз я ни разу не слышал.

— Привыкай, зайчик.

— Тогда мне нужно сказать пару вежливых для тебя?

Ксюша смутилась, отворачиваясь к окну, облизнув губы, но через отражение Роберт мог увидеть её реакцию, словно у маленькой девочки, которой сказали, какая она красивая.

— Можешь попробовать.

— Твои веснушки напоминают мне чистое ночное небо, где можно разглядеть целый млечный путь.

— Хорошо.

— Мне нравится твой характер, — продолжал Роберт, — ты всегда пытаешься помочь людям, даже если они навредили тебе. Это удивительно, как в тебе сохранилось такое.

— Я всегда считала это своей слабостью.

— Ну, смотри: ты никогда не знаешь, почему человек так поступает. Почему он злой? Может у него такая судьба незавидная? Или он просто запутался в своём мнении. Такой вот обиженный человек, и разве стоит на него обижаться в ответ? У каждого своя правда. Я даже в каком-то плане понимаю хряка. Это же просто его судьба.

— Я согласна с тобой, но разве его можно прощать?

— А кто говоришь прощать? Я просто обману этого придурка и останусь здесь. С тобой.

— Тогда ты должен мне цветы.

— Почему это? — посмеялся Роберт.

— За то, что останешься со мной. Такая цена, понимаешь?

— Хорошо, согласен. Какие ты любишь больше всего?

— Красные розы, я думаю.

— Классика.

— Разве классика — это скучно?

— Не всегда, ты права.

— Красные кустовые розы, — уточнила Ксюша, — отец часто дарил их матери, а она передавала их мне, и я наслаждалась их видом у себя на подоконнике и грустила, когда они высыхают.

— Мой отец, когда приезжает, дарит маме ирисы. Вроде они так называются. Не знаю, где он их достаёт всегда, но каждый раз стоит в ожидании мамы именно с ними. — Роберт прыснул смехом, вспомнив историю. — Один раз он подшутил надо мной, что сажает у нас во дворе ириски и они вырастают как раз, когда он дома.

— И ты? — с улыбкой выжидала ответ Ксюша.

— Я и посадил однажды ириски. Ждал месяц, ждал два. Ничего не выходило. Потом приехал отец, опять же подарил ирисы. Ну я и попробовал их, думая, что они на вкус как ириски.

— Какого же было твоё разочарование, верно?

— Я очень обиделся на папу тогда, а он смеялся надо мной.

Ксюша пыталась смеяться тише, чтобы не разбудить Артура и Машу, но у неё выходило плохо.

— А что? — не понимал Роберт. — Я ведь был ребёнком.

— Ничего, я тоже вспомнила кое-что. На выпускном в детском саду нам подарили мыло в форме всяких фруктов. Подарили, но не сказали, что это мыло. Знаешь, как я узнала?

— Думаю, что ты откусила свой подарок.

— Да. Думала, сейчас наслажусь вкусом красных яблок, а потом пришлось промывать рот.

Солнце выбилось из затяжных облаков, разрывая их на части, засветив на Ксюшу и Роберта, но было недостаточно тёплым, чтобы они наконец просушились от затопившей дом воды.

— Может остановимся и я вытащу полотенце из рюкзака?

— Нет, не стоит. Ты взяла полотенце?

— Конечно. После такой потной поездки самое то сходить в душ.

— Я думал, у вас полно полотенцем дома. Ну, в Сарай-Куарте.

— У меня своё личное. Но могу поделиться и с тобой.

— Ого. С принцессой какой-нибудь?

— Что-то типа того. Несу её с самого детства и вытираюсь только им.

— А что на счёт «живи моментом»? Хранить память в вещах не в твоём духе.

— Ну, — начала искать ответ Ксюша, — это ведь не максимализм какой-нибудь. Память о чём-то ведь приносит удовольствие. Как момент, когда она у тебя появилась.

— Тоже верно.

Ксюша свернула к обочине, где на поле, наблюдая за солнцем, выстроились в линии подсолнухи. Пассажиры сзади завертелись, через сон пытаясь понять, что именно произошло и почему они перестали двигаться, но не были способны открыть глаза и прервать свой отдых. Ксюша и Роберт вышли — девушка направилась к багажнику, а парня привлёк вид жёлтых листов, поэтому он спускался к растениям. Ксюша открыла багажник и полезла к своей сумке, капаясь в вещах и ища на дне свёрнутое полотенце. Вдруг в джинсах заныл телефон. Ксюша вытащила его и показался незнакомый номер. Пришлось взять, ведь возможно это звонят из больницы, говоря про состояние брата.

— Обернись. — послышалось через телефон и сзади Ксюши.

Она последовала требованию, хоть и немного испугалась, что до сих пор находится под властью духов или богов, которых пруд пруди в их некогда лёгком путешествии от пункта А в пункт Б, а сзади неё стоял счастливый Роберт с телефоном у уха и тремя подсолнухами в руках, сорванными с поля. Ксюша выдохнула с облегчением, а после рассмеялась во весь голос.

— Такие цветы подойдут на первый раз?

— Какой же ты романтик!

— Иногда могу, — игриво произнёс Роберт, передавая цветы в руки подсолнухи Ксюши.

Они встали нос к носу, смотря друг на друга в неуверенности последующего действия — кто уверен, что кто-то из них хочет поцелуя? Но головы сами потянулись друг к другу, ведь никто не был против такого поворота событий, ведь всё именно к этому и шло. Губы соединились между собой. Им никто не помешал, как обычно это было в сериалах и кино, хоть их жизнь сейчас напоминала что-то подобное. Губы отлипли друг от друга, и Ксюша с Робертом пытались придумать оправдания данному действию, да оно и не было нужно. Какие оправдания могут быть после этого, тем более, когда никто не против? Они поцеловались ещё, но более страстно, чем в первый раз. Рука Ксюши потянулась к затылку Роберта, прижимая его ещё ближе к себе, а Роберт обнимал талию Ксюши так, чтобы они стали одним целым организмом.

— Извините, если отвлекаю, — выглядывал из окна Артур, — но мы бы не могли заехать в кафешку? Я голодный, как собака.

Справка. Отлуй

Отлуй — мифологическое существо, персонализация духа огня. В переводе означает «Огненный». Покровитель пламени.

Был создан Тенак-ханом и отправлен на землю до зарождения человечества. Изображается как мужчина с бородой и факелом в руках. Имеет нейтральное отношение, если его не раздражать — иначе может обрести форму пламени и сжечь всё по периметру, не жалея никого. По записям живёт в каждом человеке и присутствует при рождении каждого существа, тем самым зарождая От («Огонь») в сердце человека.

С уважением относится к Куожуй-сув, есть записи о том, что был влюблён в неё, после чего у них родился сын — Булут-батыр, который управляет облаками и дождём вместе с погодой, после чего Булут-батыр попал под власть Ёлмак-хана. Отлуй превратился в неконтролируемое пламя, после чего появилась «Великая степь» — Их-тала.

Сопровождает людей от рождения до смерти, присутствует на торжествах и праздниках. Если нужно задобрить Отлуя, читается пять последних строчек стихотворения для благословения огня. Также может быть снисходительным при условии договора с Куожуй-сув.

Глава девятая. Огненные гости

На асфальтированной парковке перед щуплым зданием, что звалась через вывеску, как кафе у Тармы — по названию деревни, которая скрывалась за этим кафе — выстроились машины в ряд. Такой ажиотаж вряд ли бы мог произойти просто так, будто каждый проезжающий проголодался именно в один и тот же момент, а значит собирался какой-то праздник. Об этом и говорили двое крепких мужчин, спорящие между собой, где именно должен висеть баннер «со свадьбой», где ниже из букв были собраны имена жениха и невесты, которых звали Руслан и Гульнара. Мужчины не могли решить, где именно она органично бы висела: один из них настаивал о том, что она будет отлично выглядеть именно над дверью, но такое предложение отвергалось, потому что каждый перекур все будут выходить и хлопать дверью, отчего буквы прикусит быстрее, чем начнётся само мероприятие; второй требовал вывесить баннер именно возле окна, но теперь балл был не в его пользу, так как их никто не заметит и смысла в них и вовсе нет. Дискуссия равномерно перетекала в ссору, а там и до первой драки недалеко. Вообще, свадьба — нервное мероприятие, где каждый бы вырвал друг друг скальп от скопления нервирующих и ненужных мнений, замечаний, не умения некоторых персонажей правильно выпивать, из-за чего светлое рождение семьи может превратится в составление протокола местным участковым.

Ксюша завернула к кафе, пытаясь найти хоть какое-нибудь место посреди заполненной площади, но никто не собирался уезжать и освобождать место, поэтому Ксюша остановилась у входа, наблюдая за мужчинами, что, обильно жестикулируя, объясняли друг другу неправоту в вопросе праздничного облика. Артур осмотрел возможности, но нигде не было варианта, чтобы оставить машину.

— Давай тогда оставим машину здесь, закупимся и быстро уедем. — предложил вариант Артур.

— Разве можно так оставлять машину? — уточнила Ксюша.

— Мы быстро. — убедил Роберт.

Ксюша без последующих вопросов заглушила двигатель, после чего компания вышла наружу, оценивая суматоху вокруг, а Артур, как самый голодный из компании, полез по лестнице, но его остановили те спорящие мужики, что весь свой гнев перекинули на бедолагу.

— Кафе закрыто, не видишь? — рявкнул один из них.

— Как в другие дни, так пустота, а если праздник — сразу всем нужны. — поддержал недавнего соперника второй.

— Да мы просто закупиться и уехать. — как ребёнок, которого недавно отругали за его непослушание, говорил Артур.

В спор вмешалась Маша, поддерживая своего будущего мужа.

— А что вы сразу кричать? Нервы не в порядке? Или с бадуна кричите?

— Слушай, девка, — сказал первый мужик, — у нас тут подготовка к празднику, а вы мешаетесь здесь.

— Ты кого девкой назвал?

В разгорячённый спор между двух групп, которые готовы были разорвать друг друга по разным причинам — одни из-за невозможности найти компромисс с баннером, а вторые из-за голодных желудков — вмешался Роберт, успокаивая податливую на эмоции Машу, которая уже готова была замахнуться на дерзкого мужчину, отшучиваясь.

— Мужики, мы просто едем уже пару часов с голодными животами. Хотели перекусить у вас за любой ценник, какой вы скажете. Ну, конечно, в разумных пределах.

Мужики переглянулись, поняв, что поймали золотую рыбку и могут обычный салат из огурцов и помидоров продать за оверпрайс, поэтому их предпринимательская жилка заиграла сильнее обычного.

— Ну, хорошо, — отвечал тот, что второй, — раз гости решают отведать, то разве мы можем мешать?

Они подошли, отворяя дверь, будто подрабатывают и хостес в ресторане, после чего компания вошла в зал, набирая еды и выслушивая космические цены на кассе. Вчетвером они уселись за стол с разным мнением о сложившейся ситуации.

— М-да, — причитал Артур, — за такую цену могли бы и дождаться, пока в Сарай-Куарт доедем.

— Прошлый раз, — вспоминала Ксюша, — мы вообще не заплатили. Считай, что сейчас нам воздалось.

— Даже не вспоминай, — с отвращением Маша смотрела на Ксюшу, — как вспомню, что там творилось на кухне, аж тошно.

Роберт ничего не отвечал — в нём просыпался животный аппетит, будто он не голодал неделю, уплетая полной еды поднос. Он лишь с одобрением кивнул Ксюше, подсказывая ей, что он на её стороне в этом вопросе, но не стал сбиваться от приёма пищи.

— Пойду возьму ещё. Ты со мной? — спросил Роберт у Ксюши, и она согласилась.

— Мы вроде договаривались быстрее уехать. — с обидой произнёс Артур уходящей парочке.

— Мы быстро, Артур. — успокаивала парня Ксюша.

С полными подносами грязной посуды они пришли на раздачу, где их никто не ждал, потому что двое мужчин, что скорее всего и владели этим бизнесом, спорили на улице, не находя компромисс в вопросе оформления, а ведь им ещё нужно было преобразовать внутреннее помещение.

— Мне кажется, что они братья. — соглашалась сама с собой Ксюша.

— С чего ты взяла?

— Мы так спорили с Кириллом, когда не могли выбрать подарок маме на юбилей.

Роберт посмеялся, хотя вряд ли бы нашёл подобный случай у себя в памяти — только споры с Артуром, где им лучше перекусить и у кого потусить вечером.

— Наверно понимаю тебя.

— Слушай, — сменилась в лице Ксюша, — если быть откровенными, как ты просил, то может расскажешь, что произошло с тобой тогда? С бывшей?

Роберт усмехнулся, зная, что рано или поздно придётся рассказать об этом.

— Год назад я шёл с букетом цветов, если можно его назвать таким. Веник и только. Короче, не суть. Шёл к ней домой. Оказалось, что я не единственный парень. Я скорее любовник. Основной решил проучить меня и довёл до больничной палаты.

Рассказав, он заметил, что мужики кинули на них взор, поэтому Роберт подозвал их, ведь голод врезался в желудок.

— Ого. Это очень жестоко. — загрузилась Ксюша.

— Это было давно. Поэтому никаких обид, злобы.

— Но тебя можно понять. Отсутствие доверия и так далее.

— Проблема не в доверии. Нет, сначала, конечно, я не мог видеть даже Артура, но дальше мне просто нужно было побыть одному.

— Найти своё «я»?

— Типа того. Найти человека, который дополнит меня.

— Не искать вторую половинку, а цельного человека? Понимаю.

— Да. Таких вариантов не много, на самом деле.

Мужичок отряхивал руки и проходил через служебный вход, чтобы наложить еды за тройную себестоимость.

— Арт не знает, — продолжал Роберт, — но я давно залипал на «Мамбе». Говорил ему, что готовлюсь к ЕГЭ, а сам гулял на свидания.

— Как я понимаю, варианты тебя не особо устраивали?

— Можете с собой завернуть? — обратился Роберт к мужчине, который, подправляя униформу, держал половник в руке, а после отвернулся обратно к Ксюше. — Иногда хорошие, но было что-то… непритязательное, что ли? А ты как пришла на «Мамбу»?

— Примерно так, как и ты, только я больше искала друзей. Но на свидание всё же выбивалась.

— И как всё проходило?

— Ну, — растянула Ксюша, — изучала себя, скорее, чем искала пару.

— Ого. Ну да, самое главное перед серьёзными отношениями — это распробовать мимолётки на неделю. Ходить на свидание, общаться с людьми, понимать, что тебе подходит, а к чему красный флаг. Обжечься, чтобы научиться разжигать огонь.

— Подожди, ты назвал наши отношения серьёзными? — рассмеялась Ксюша, чем смутила Роберта.

— Время покажет. Но я думаю поцелуй что-то да значит, верно?

— Мне даже немного неловко за него, — прикрыла рукой Ксюша, чтобы не сдать неловкую улыбку Роберту, — потому что я никогда так быстро не целовала кого-то.

— Я же говорю, что у нас затянутое свидание, которое считается за несколько сразу. Считай, что мы уже, — посмотрел на дату в телефоне Роберт, — прошли десяток свиданий. Но если ты не хочешь торопить события, мы можем побольше узнать друг друга.

— Мне кажется, будто мы знакомы с рождения. И родителей я твоих уже знаю.

— А сейчас я еду знакомиться с твоими.

— Точно, — щёлкнула пальцами Ксюша, — я проведу тебе экскурсию по Сарай-Куарту. Я его знаю не так хорошо, как ты знаешь Адду, но кое-что рассказать могу.

— На зимние поедем в Выборг, получается?

— Ох, нет. Зимой там отвратительно.

Пара прошла к кассе, где за несложные блюда получила ценник, как в ресторане. Роберт кивнул в сторону Артура и Маши, которые кормили друг друга ложками и пили компот на брудершафт.

— Иногда людям везёт, и они находят друг друга сразу.

— Они готовы работать над отношениями сразу же. — с умилением Ксюша смотрела на будущих жениха и невесту. — Вы говорите, что Артур бесхребетный, слабак, хоть за всё наше путешествие он ни разу не струсил.

— Особенно как он доблестно защищал нас от пожирателя душ шваброй.

— Но всё же, — продолжала Ксюша, — он пытался. И в нём есть стержень взять ответственность, не бояться попросить руки и сердца, искать компромиссы. Он сильнее, чем кажется.

— Я знаю, Ксю, — с любовью другу сказал Роберт, — но сильнее его делает Маша. Она для него — волшебный пендель.

— Так что, поедем? — протирал руки Артур, — Ксюш, передашь ключи?

— Решил сам поехать?

— Тут осталось всего-ничего, а я полон сил и энергии.

Запихивая в пакет всю купленную еду, они прощались с владельцами, которые выиграли в ситуации, но продолжали заниматься организацией свадьбы. На улице, подогретый под солнцем автомобиль ждал своих хозяев, но сам измотался от долгой поездки и не хотел открывать дверь через кнопку брелка, чем насторожил Артура, который очевидно понял в чём проблема своего железного друга. Артур несколько раз нажал на кнопку разблокировки, но дверь не сигнализировала об открытии и поддавалась только механическому открытию, чему все, конечно же, не особо обрадовались. Артур сел за руль и пытался завести мотор, но кроме как пыхтения ничего не принесло.

— Что случилось? — спросила Маша, на что Артур ответил «пу-пу-пу».

— Как всегда, — истерично хихикал Роберт, — сдох аккум. Арт, может попросим прикурить кого-нибудь?

— А смысл? Заглохнем на половине пути в глуши.

— И что делать?

Роберт осмотрелся по близости, расслышал уже типичный спор двух мужчин, и зашёл обратно в кафе ради того, чтобы обсудить ситуацию и найти помощь. Артур залез под капот, где высмотрел защищающие их руны, и немного разочаровался тем, что испортили его любимую машину, но по крайней мере по пути их не встречал ни один пытающийся убить компанию монстр. Самая главная проблема была только в машине.

— Может это очередной дух-механик, — высматривал аккумулятор Артур, — который под властью Ёлмак-хана решил сгубить мою тачку?

— Очень вероятно, — подправляла чёлку Ксюша. — как бы его звали, как думаете?

— Булат какой-нибудь, — задумалась Маша, — и ат. Железный конь, а что?

— Булатат? — посмеялась Ксюша.

— Атбулат. — трансформировал Артур. — Почему они не любят обычные имена? Ёлмак, Кёзюм. Изюм, блин.

Роберт вышел из кафес сжатыми губами, почёсывая затылок, и спускался к друзьям с не очень счастливыми новостями, хватаясь за разгорячённую крышу автомобиля.

— В общем, можем только к механику отвести. Арт, там всё плохо?

Артур спускал капот с удивлёнными глазами.

— Да там не только в аккуме проблема. Масло течёт с прокладок.

— А я говорила, — грозила пальцем Маша, — отвези в сервис.

— Если бы проехали ещё, встали бы вообще, — радовался Роберт тому, что остановились в кафе вовремя, — так, что там? Механик тут один. Зовут Руслан. Жених. Больше вариантов нет.

— У него сегодня свадьба? — с разочарованием спросила Ксюша, — у вся деревня наверно занята. Никто не отвезёт.

— Да и возьмётся он дня через два. — стукнул кулаком по капоту Артур.

— Найти его всё-таки нужно.

— Может и на свадьбу напросимся? — улыбнуло Машу.

Ксюшу расстроила ситуация, в которую обернулось всё, и она винила себя в этом, но Роберт прижал её к себе, чтобы девушка расслабилась.

— По-любому есть какой-нибудь трезвенник. Даже в деревне. Пошли? Только я возьму кое-что.

Роберт подхватил ключи, которые ему перекинул Артур, открыл дверь и взял книжку, которую ему наколдовал Чангал. Двери закрылись, Артур похлопал по крыше своей машины и пошёл решать проблему, как и вся компания. От кафешки вела тонкая, еле заметная тропинка, которая была не такой значимой для жителей, кроме в основном не помнили про экспресс-кафе, но рядом была более популярная тропа — вытоптанная издавна, даже подсвеченная одним несчастным фонарём, хоть в нём не было надобности: дорожка была такая давняя, что дети по интуиции могли дойти до своего дома. Тропа велась с остановки к деревне, пересекаясь с тропой от кафешки. Деревня была в глубине, не такая примечательная, но и не сравнивалась с землёй от ненадобности: всё же от большого города было не так далеко, поэтому, уезжающие на учёбу или заработки в город, частенько заглядывали в места, где выросли и провели часть осознанной жизни, навещая мам или бабушек, а то и двоих разом. Сейчас казалось, будто деревня пуста, но каждый двор, что приглашён на свадьбу, просто спрятался в сборке к празднику, выбирая, какой галстук будет как раз, и решив заняться с собой, чтобы спокойно влезать в старое платье, которое надевалось всего пару раз давным-давно.

Ребята шли уже по улицам, пытаясь понять, куда именно им обращаться, но громкая музыка сама их нашла. Они проходили по прямой, вдали разглядев кортеж, что собрался у зелёного двухэтажного дома.

— Как ты относишься к свадьбе? — вдруг поинтересовалась Ксюша. — Кажется, это мы ещё не обсуждали.

— Нормально. Что в этом такого? Только до этого нужно дорасти.

— Да любых отношений надо дорасти.

— Это я понимаю, но… как бы это правильно сказать? Как с велика пересесть на мотоцикл. Вроде процедура управления похожа, но ответственность разная.

— Мне кажется, что никакой разницы нет. Конечно, не с первым встречным к алтарю идти. Но мнение, что свадьба — что-то страшное идёт от устаревшего мнения. От чего-то церковного, консервативного.

— Не совсем понимаю.

— Сыграем на аллегориях: у тебя есть матерные слова.

— Отличная аллегория. — посмеялся Роберт.

— Ты дослушай.

— Не смею перебивать.

Ксюша прокашлялась, вспоминая собственную мысль.

— Матерные слова ведь табуированы обществом? Проматеришься при ребёнке — плохо, а если ребёнок сделает это, значит у него отвалиться язык. По крайней мере родители мне так угрожали. Но совсем плохого в этом нет, как это преподносится. Поматерился — и ладно. Кому хуже от этого станет?

— Но ведь должно быть полное доверие. Я имею ввиду, что это не просто кольцо, которое ты нацепил на пальчик: много правовых проволочек, где кто-нибудь у кого-нибудь отсудит всё имущество, хотя казалось, будто вы не разлей вода. Это ещё один пункт про доверие.

— Так я же не говорю о внезапном решении. То есть, если вы настолько долго вместе, то почему не поддержать ваши отношения какой-то пунктом в паспорте?

— Отчитались перед государством и довольные.

— Значит ты против?

— Да нет. Но опять же, до этого мне нужно дорасти. Вон тот дорос.

Роберт наступил на кроссовок Артуру, из-за чего у того он слетел. Сдержать смеха не получилось, а если уж Роберт сделал это специально, то Артур обязан в ответ схватить друга за шею и подразнивающе взъерошил ему причёску.

— И ты дорастёшь, не волнуйся.

— Только со смертью разберусь, мгм. — шипел Роберт.

Праздничная музыка становилась громче, а гул от огромной толпы в доме увеличивался с каждым шагом. Компания протиснулась через машины и зашли через открытые ворота во внутренний двор. У порога собрались галоши, затюканная обувь, босоножки. Компания добавила и свою обувь, проходя по коридору. В толпе они смешались и ни у кого не появилось вопроса, кто к ним добавился — среди огромного количества нет разницы, кто есть кто, а главное праздновать праздник любви и зарождения семьи. Все просовывали ребятам по рюмке, не разбираясь, но они учтиво отказывались, расспрашивая, где виновники торжества, но они и сами нашлись: короткостриженый парень в смокинге серого отлива навеселе придерживал за талию свою невесту — тучная девушка, что была чуть младше своего свежеиспечённого мужа.

— Руслан? — уточнил Роберт.

— Да, меня так зовут, — ответил жених, — а что такое?

— Не хотели отвлекать от праздника…

— С праздником, кстати, — перебил друга Артур, чем развеселил Руслана ещё больше.

— Спасибо, родной. Давай обниму тебя! — потянулся в объятия Артура Руслан, замечая, какая пушистая у парня причёска. — Слушай, а ты чё такой лохматый-то? Волосы, как у Гульнары. Гульнар, смотри, прямо, как у тебя.

— Блин, прикольно, — бесцеремонно потрогала Гульнара волосы Артура, — это натуральные? А то мне завивку всё утро пришлось делать ради такой эффективности.

— Была бы его воля, — вступила в диалог Маша, — он бы их вообще не мыл.

— Так ты ещё и ничего не делаешь с ними? — ещё больше удивилась Гульнара. — Блин, вот вам, парням, с этим всегда везёт.

— Извините, — включилась Ксюша, — но у нас к вам дело. Понимаете, мы ехали в Сарай-Куарт. У меня родные попали в аварию, а брат не может выйти из комы. А у нас машина попала.

— Серьёзно? — взгрустнул Руслан. — Да, проблема. Счастье одним, горе — другим. Чем я могу помочь?

— У нас машина стоит у кафе, — говорил Роберт Руслану, — аккум сел, ещё и масло течёт. Старый немец, разбираетесь в таком?

— Конечно. У самого был такой. Слушайте, если потерпите пару дней… хотя, чего вам терпеть? Вам же срочно нужно.

— Нам бы просто кого-нибудь, кто бы нас отвёз.

Руслан задумался о том, кто бы мог отвезти их и рядом проходил как раз вариант.

— Дядя Денис, подождите.

— Что такое, Руслан? — остановился Денис и осмотрел незнакомцев, пожав руки парням.

— Да вот люди в беду попали. Срочно нужно отвести.

— Слушай, — с грустью сказал Денис, — я бы с радостью, но только завтра. Сам выпил, поддался под всех.

— Вот блин.

Роберт повернулся к Ксюше, ожидая её решения, но вдруг ему кое-что вспомнилось из книги: он начал листать страницы, пока не нашёл абзац про бога огня. Он встал рядом, чтобы девушка могла разглядеть пункт, но ещё это было лишним поводом прижаться и почувствовать щекотящие щёку волосы и тепло от кожи.

— Видишь? — проводил пальцем по листу Роберт, — Отлуй, или Отлуй-хан. Он всегда контролирует праздники, рождения и бла-бла-бла. Но главное, что если его попросить, то он может дать, чего надо и как надо Ёлмак-хану, а значит мы выиграем время.

— Предлагаешь остаться на свадьбу?

— Может поменяю мнение на счёт свадьбы.

Ксюша постучала по груди Роберту, как бы соглашаясь с предложением.

— Мы можем остаться до утра? — спросил Роберт у Руслана.

— Конечно, — ответила Гульнара, — новые друзья!

— Присаживайтесь, — нашёл им место Руслан, — через час поедем в кафе, отгоним машину в гараж.

Ребята так и сделали, присоединяясь к празднованию: обильно, при помощи жителей, накладывали салаты и горячее в тарелки, жалея о том, сколько выложили в кафе; выслушивали горько и наблюдали, как — не только молодожёны, но и парочки, вплоть до старичков — целовались под счёт, что немного смутило Ксюшу, а Роберт строил глазки для неё, но его перебило понимание, что они остались без машины, а считай и без оберега, поэтому встал с места в поиске ручки.

— Ну, что скажешь? — вдруг обратилась Маша, говоря Ксюше прямо в ухо, чтобы та всё расслышала.

— Ты про что?

— Про Роберта. У вас вроде всё выстраивается.

— Мне кажется, он всё ещё считает меня подругой.

— Я его знаю не так много, как Артур, но точно могу сказать, что он постоянно смотрит на тебя и немного смущается. Понимаешь, какой взгляд? Вот этот тупой взгляд у влюблённых парней, которые прям пялятся и не могут оторваться.

— Я даже не обращала внимание.

— Дай ему время. Тем более подруг не целуют так страстно.

Ксюша выпучила глаза, а Маша подмигнула ей с улыбкой. Вдруг между ними сел Роберт с ручкой в руках, расписывая руны на пустом листике, разрывая его по частям и выдавая каждому.

— Спрячьте в карманах, — кричал Роберт, — и постарайтесь не потерять.

Роберт повернулся на шокированную Ксюшу.

— Всё в порядке?

— Да. А у тебя?

— Боль переходит к груди. Но ничего.

— Может обезбол попросить?

— Он не очень помогает, Ксю.

— Как тогда помочь тебе, зайчик?

— А ты улыбнись.

Роберт большими пальцами приподнял мягкие щёки Ксюши, заставляя её улыбнуться, но сразу же стыдливо убрал руки.

— Извини, наверно зря. Я просто очень тактильный человек и могу иногда заиграться.

— Ничего. Буду теперь знать. Только предупреждай, если хочешь пообниматься.

Жестом «окей» Роберт согласился с таким порядком дел.

— Обоюдное — наше всё.

Праздник хоть и казался не сложенным и многогранным в своём рассыпчатом внимании, но одновременно и удивлял своей упорядоченностью: всё шло отнюдь не первоначальному плану, что заставляло нервничать гостей, а уж тем более организаторов, что не могли совладать с количеством приглашённых родственников и друзей, но импровизационные решения для попытки сохранить элемент под названием «так и было запланировано» играли отличную роль. Поэтому хоть и обещанный Русланом час превратился в полтора в ожидании, когда все будут в определённой кондиции, чтобы продолжить праздник в кафе, где двое мужчин наверняка уже решили, как именно будет украшен зал, не так уж и тревожил кого-либо. Важнее был процесс: гулянка, благодарности, веселье и многочисленные поцелуи с разглядыванием обручальных колец.

— Меня впечатляет это душевная простота, — говорил прямо в ухо Ксюше Роберт, — именно в этом и есть всё веселье.

— Не знаю, это очень мило.

— Я и не говорю, что это весело по-плохому. Здесь нет претензии, в этом и есть весь сок.

Самый весёлый из дедов, что был местной «зажигалкой», подошёл к колонке, что итак пыталась перебить гул разговоров и поздравлений, и прибавил громкость на несколько делений, чтобы рассыпная толпа наконец начала по крайней мере кивать под такт музыки. Это сработало: бабушки задвигали плечами, ойкая, парни под градусом засвистели в два пальца, притоптывая ногой, но и Роберт не остался в стороне, вспрыгивая с места к танцполу, что обозначался ковром на полу, и тактично пригласил на танец Ксюшу и своих друзей.

— Он когда выпить успел? — удивился Артур.

Ксюшу развеселил порыв Роберта раствориться в танце под простенькую музыку, что обычно крутят фоном, но она не могла отказать ему, встав рядом. Они танцевали друг для друга, вовсе не обращая внимание на тесное помещение, где в один бок тебе тычется стол, а в другой — чей-то локоть. Они ежесекундно меняли стиль танца, но остановились на том, что просто будут трястись и двигать туловищем. Маша взялась за руку Артура, что пытался отказаться от танца, но тоже быстро втянулся, не чувствуя стеснения.

— Я не думала, что переписка в интернете заведёт меня сюда. — кричал Роберт.

— Я тоже не рассчитывала на это, заяц. Жизнь — удивительная штука, если задуматься. Нужно быть открытым ко всему.

— Я сейчас максимально открыт.

Роберт изобразил страстный танец, впечатляя тем самым Ксюшу, но и она не оставалась в стороне. Маша и Артур уже кажется репетировали свой свадебный танец, выбирая движения, словно из каталога, выверено выделив для себя прикольное движение. Бокал зазвенел, а музыку сделали максимально тихой, чтобы привлечь внимание каждого присутствующего — на стуле стоял Руслан, головой чуть задевая потолок.

— Друзья, гости дорогие, прошу вас, — зазывал Руслан, — сейчас вся наша вечеринка будет продолжаться в Тарме. В кафешке, где многие из вас оставили свои машины. Прошу вас собираться.

Танцы прекратились. Все суетливо начали подбирать свои сумки, доедать с тарелок, будто не смогут наесться в кафе, а компания друзей пыталась не мешаться, прижавших к стене, после чего Руслан с Гульнарой подошли к ним.

— Блин, вы так классно танцуете, — радовалась Гульнара, — вот так станцуете ещё в кафе. Там как раз тамада вас вытащит.

— Вы как вообще? Всё нравится? — пристально, как в кабинете допроса, спрашивал Руслан.

— Всё отлично. — ответила компания хором.

— Ладно. Сейчас мы доедем с дядей Денисом до вашей машины и отгоним в гараж. С нами кто-нибудь поедем.

— Ну, моя же машина, — сказал Артур, — я и поеду.

— А мне что без тебя? — влезла Маша.

— Да лан, все вместимся. Поехали тогда.

— Не теряйте. — помахали Артур и Маша Роберту и Ксюше.

— Вот мы и наедине. — улыбнулся Роберт.

— Если не считать сотню человек. — подмечала Ксюша. — Как они сюда вместились?

— Знаешь, удивительно, но видимо, когда говорят про «маленьких людей», имеют ввиду буквально маленьких.

— Не поняла твою мысль, но очень смешно.

— По пути расскажу.

Роберт и Ксюша шли рядом, сзади и впереди — многочисленные разбитые на группы люди с разным градусом в крови. Пара шла не так стеснительно, как делала это в городе, а полностью расслабившись. Держаться за руки мешала книга и тряска рук у Роберта, который с удивительной стойкостью скрывал боль в мышцах.

— Частный дом или квартира? — вдруг спросила Ксюша, что рассматривала аккуратные домишки и прилегающие участки.

— Квартира.

— Да ну нет!

— А что такого?

— Это же неудобно. Нет чего-то личного. Неловкие встречи в лифте с соседями снизу, которых вы недавно случайно затопили и теперь торчите им ремонт? Бояться за каждый чих, чтобы его не услышали и в соседнем подъезде? Удовольствие не из лучших.

— Думаешь тех же проблем нет и в частном доме? Во-первых, больше хозяйства, во-вторых, ещё более бешеные соседи. То забор не такой, то дерево растёт на их участок и загораживает солнце, то вообще вы на советы не приходите и какие-то странные личности. Летом — шашлыки и гулянки до утра, а зимой… ну, тоже самое по сути.

— Зато как приятно иметь два этажа в распоряжении, свой уютный уголок с гамаком и летней верандой.

— Компромисс: дачный домик и квартира?

— Компромисс принимается.

— Соглашение с двух сторон подписывается рукопожатием, — Роберт протянул руку Ксюше, — если вы не против прикосновений.

— Согласна. — Ксюша пожимает руку Роберту.

— А ты бы хотела подобную жизнь? Такую же простенькую свадьбу?

— Вся красота человека скрывается в его искренности. Руслан и Гульнара искренние, поэтому если всё будет так, как и у них, то да, я хочу подобную жизнь.

— Странно, что многие простоту и искренность путают с глупостью и малодушием.

— Стоит менять мнение людей на счёт деревни.

— Мне кажется оно давно меняется. Как раз за счёт интернета.

— Интернет — два, реальная жизнь — ноль.

Роберт подмигнул Ксюше, и снова залип в книгу, читая нужные строчки для вызова духа.

— Пытаешься выучить?

— Да, именно так и нужно вызывать Отлуя. Он чувствует, когда ты…

— Искренний, верно?

— В самую точку, Ксю. Осталось совсем немного, и главное — подобрать нужный момент.

Популярная тропинка проходилась чаще даже в данный момент, потому что многие не замечали косую дорогу прямиком к кафе, но Роберт с Ксюшей пошли именно по ней, обгоняя впереди идущих. Машины Артура уже не было — Роберт надеялся, что её не угнали, а отогнали. Баннер с поздравлением молодожёнов был прикреплен всё же у окна, чему Ксюша и Роберт посмеялись. Они зашли внутрь и всё неожиданно переменилось: столы, стоящие в ряд, объединились между собой, делясь по залу на стороны жениха и невесты, посередине стоял самый главный стол с роскошными сиденьями для виновников, а раздача прикрылась скатертью, чтобы не привлекать внимания на себя. Гульнара встретила новых друзей и указывала на их места.

— Я ещё тамаде сказала, что у нас новые гости, но не знаю, откуда вы.

— Все с Адды. — уточнил Роберт, чему Гульнара кивнула и удалилась.

Все запоздалые гости присоединялись, садясь на положенные им места, гул прибавлялся, разговоры перебивали друг друга, а музыка, как и дома, растворялась в воздухе, пытаясь уже скорее быть приятным фоном, чем развеселить и объединить всех общим делом. Присоединились и жених, что указывал Маше и Артуру их места, а Ксюша махала им, подзывая к себе. Когда кафе было битком, спустя пять минут, под бурные аплодисменты вышел тамада — мужчина средних лет с прилизанной причёской и дешёвом костюмчике, ослепляя своей блестящей улыбкой сидящих.

— О, может его пригласите? — Роберт предложил Артуру кандидата на тамаду.

— А у нас не будет такой свадьбы. Чисто близкие друзья, мамы, папы.

— Кстати, — протянул Роберт, — пышная свадьба или скромная?

— Мы разве это не обсуждали? — пытаясь вспомнить посмотрела Ксюша.

— Да я не помню. Помню, что я хочу самую дорогую свадьбу на районе.

— Как интересно со стороны наблюдать за новыми парочками, что только изучают друг друга. — подпирая голову умилялась Маша.

Концерт тамады, что полностью отрабатывает заплаченные ему деньги, сопровождается овациями, свистом и смехом. У всех отличное настроение, и вся первоначальная неловкость уже давно испарилась — каждый считал друг друга братом и сестрой, с уважением относясь к выбору своих родственников. Проходило время поздравлений и свои слова сказали даже недавно узнавшие про существование таких людей из компании друзей, которые попали в сложную ситуацию, но их выручили в трудную минуту и подарили завёрнутый в салфетку общий подарок, после чего они получили свою порцию объятий и рукопожатий. Прошла середина праздника и из репертуара тамады вышло ещё одно представление, что тот прозвал «зарождение огня семьи», и Роберт понял, что именно этого момента он ждал. Тамада проговорил родителям план действий про зажжение свечи теми, что они держат в руках, зажечь свечу семьи их повзрослевших детей и Роберт начал тихо вычитывать то, что запомнил:

Огонь не от дьявола, благочестивый огонь,

Ты подаришь мне счастье и сердечный покой.

Ты огонь мой, ты тропа, ты путь мой, забор.

Я не злой тебе, я уваженья исполнен и счастья,

Так всполыхай ты во мне, счастье ты, огонь ты.

Роберт повторил это несколько раз шёпотом, пока родители шли к свече. Они наклонили их, капая воском на скатерть, и фитиль загорелся аккурат под последним словом, сказанным Робертом, после чего за окном высветилась вспышка, так необходимая Роберту, и он не мог не скрыть улыбки. Подрываясь с места, скрываясь в аплодисментах, Роберт вышел на улицу, огибая машины и прячась между ними, разговаривая с мужчиной, у которого шея прикрыта густой бородой, а в руках вместо факела, что выписаны в книге, как некий образ бога огня, у него вертелась газовая зажигалка, прикуривая сигару для антуража образа.

— Великий Отлуй? Приклоняю колено к вам, — хотел сесть на колено Роберт, но Отлуй лишь посмеялся.

— Успокойся, парень. Это уже давно так не работает.

— Ого, — встал Роберт ровно, — можем говорить расслабленно, как с Чаном?

— И его ты знаешь? Удивительно. Вы, смертные, вообще не часто нас вспоминаете. У вас уже другой папочка.

— Я бы и не вспоминал дальше, если честно. Просто тут ситуация… с Ёлмак…

— Даже не произноси его имя рядом со мной, — Отлуй отхаркнулся, — как же он меня достал. Знаешь, раньше ведь его реально боялись.

— Да ну?

— Сам уже не верю. Это было так давно. — задумался Отлуй. — Так, я понял. Хочешь чего?

— Мне нужно выиграть время для себя и друга, который сейчас в коме.

— Ты знаешь, чего это будет стоить? Мы, боги, довольно мерзкие и меркантильные.

— У меня есть один аргумент. Мы вернули Куожуй-сув её Суб-кис.

Отлуй хмыкнул, не пытаясь расспросить, как у них это удалось.

— Значит, тебя преследует Ёл… ты понял… но ты спокойно стоишь передо мной?

— Да, — Роберт вытащил из кармана бумажку с оберегом, — я использовал это.

Отлуй внимательно рассмотрел руны, выписанные Робертом, и выкатил вперёд глаза, затягиваясь сигарой. Подул ветер, поднимая пыль с дороги. Роберт не понимал, почему они продолжают стоять в таком положении, после чего Отлуй внимательно посмотрел в глаза парня.

— Ты уверен, что написал всё правильно?

— Да, а что не так? — нахмурил брови Роберт.

— Чёрточка не там. Это не оберег, а завлечение.

— Кого? Очередного злого духа?

— Я бы не стал его так называть.

Ветер поднимал уже большие куски засохшей грязи, листьев, мелких камней, что врезались в щёки. Россыпь облаков вновь, как это было при Суб-кис, соединялись воедино.

— Всё-таки это мой сын.

Справка. Булут-батыр

Булут-батыр — сын Отлуя и Куожуй-сув, в переводе означает «Облако». Представлен как парень с синими волнистыми волосами и красными огненными глазами. Управляет погодными условиями, облаками и осадками.

Рождён с помощью огненных и водных сил. Рос необычайно быстро и за неделю вырос до своего нынешнего обличия. Влюбился в Суб-кис после того, как Куожуй-сув взяла её под свою опеку. В тандеме с Суб-кис создавал озёра, разливал реки, но после того, как Ёлмак-хан подстроил Суб-кис под себя, закрылся от людей, а далее ушёл под власть бога смерти, чтобы спасти возлюбленную, но не смог сравниться силами, отчего был оставлен Суб-кис в одиноких скитаниях.

По преданию может затопить целую область, от горя «наплакал» озеро Байкал в скитаниях. По плану Ёлмак-хана, должен был тушить «От» в людях, но Булут-батыр не поддавался уговорам, из-за чего зачастую находиться на нижнем уровне Тамага и в подавленном состоянии возвращается на небо, из-за чего разрушает плотины, смывает почву.

Может быть благословен к людям при прочтении пяти строчек стиха для того, чтобы полить осушенные посевы и заболоченные места.

Глава десятая. Воссоединение семьи

— Не пробуй свести с ума мальчишку. — проговорил Ёлмак-хан, после чего Суб-кис исчезла.

Дождь не прекращал литься на плащ Ёлмак-хана, отчего он посмотрел на небеса, вглядываясь на тёмно-серые с голубым отливом облака, пока на его пятак попадали капли, разрываясь на части.

— Ты тоже можешь идти, — указал осадкам Ёлмак-хан, — и тогда я подумаю о том, чтобы освободить вас.

Это не убедило грозовые тучи, после чего просветила молния, ударяясь совсем вблизи с Ёлмак-ханом.

— Слушай меня, Булут-батыр. И иди.

С бешеным надрывом, будто подхваченные шквальным ветром, с прошлых событий перенесло в настоящее, где в разгаре свадьба и на недавно чистых облаках вдруг появилось легко читаемое штурмовое предупреждение, срывая с деревьев ветки с две человеческих ноги. Многие не заметили под профессионализмом тамады изменений условий, но всё же некоторые шептали, сетуя о том, как быстро поменялась погода, и лишь группа друзей знала, что тут явно что-то не чисто. Они резко встали с места даже не договорившись заранее и шли быстрым шагом к выходу, откуда совсем недавно вышел Роберт, увидев результат своего призыва через книгу. Но выйти они не успели — в кафе ворвались Роберт с Отлуем, и если один был на панике от того, что натворил из-за того, что ошибся в одной несчастной чёрточки, то второй не переживал, попыхивая сигарой, чем пристерегался один из владельцев.

— Дядя, — говорил один из мужиков, что вешал баннер, — у нас в заведении не курят. На улицу давай.

Такое обращение насмешило Отлуя.

— Дядя? Парень, ты знаешь, кто я такой вообще?

Мужик разозлился, подходя в плотную к Отлую, отчего получил порцию дыма в лицо.

— Какой я тебе парнишка? Ты напился, что ли?

— Тебе лучше не бесить меня.

Пока происходили разборки, а тамада указывал на первую драку на свадьбе, что было «традиционно», Роберт подбежал к своим друзьям.

— Каждый, — указывал он слева-направо, — вытащите свои листочки.

— Это же вроде оберег. — не понимал Артур.

— Оказывается, что нет. Я привлёк сына Отлуя этим и…

— Кого? — перебила Ксюша.

— То есть, поэтому машина перестала работать? — уточнил у Роберта Артур.

— Нет, конечно. Она просто у тебя развалюха. Давайте листочки.

Все послушно вытащили листы из карманов и передали в трясущуюся руку Роберта, после чего он подбежал к Отлую. Тот в свою очередь поджог листы с помощью сигары, чем взбесил мужика ещё больше. Роберт не стал медлить и бежал уже к тамаде, вырывая у того микрофон, и задыхаясь начал говорить.

— Господа. Дорогие гости. Не хотелось бы на такой ноте прерывать прекрасный праздник, но вашей жизни сейчас угрожает опасность.

— Пацану больше не наливаем, — где-то из угла стороны жениха решили пошутить, что рассмешило народ.

Погода не ждала и начала своё действо, ударяя сорванными молодыми деревьями по окнам, из-за чего многие женщины, — а возможно даже и мужчины, — визгнули со страха, а Отлуй в это время буквально вспылил, превращаясь в огонь.

— Всем быстро в подвал, — кричал Отлуй, — и не высовываться.

Такого представления никто не ждал, но и не стал спорить, после чего все в спешке поползли к дверям подвала, а осталась только компания с богом огня. Роберт подбежал книгу и суетливо начал выискивать нужные абзацы.

— Что ты пытаешься найти? — с усмешкой поинтересовался Отлуй.

— Должен же способ оставить Булута. — искал ответ Роберт, чем рассмешил Отлуя ещё больше.

— Парень, с ним невозможно поговорить.

— Вы, родители, все такие? Даже не пробовали поговорить, а уже приписываете детям «сложный возраст».

— Я ко многому привык за поездку, — удивлялся Артур, — но каждый раз впечатляюсь событиями.

— Мы уже должны были быть в Сарай-Куарте, — жаловалась Маша, — сидеть на летней веранде ресторана.

— А чем здесь хуже?

Роберт так и не нашёл нужного заклинания и разочарованно хлопнул книгой.

— Что же делать?

Роберт протёр глаза, и вспомнил, кто ему может помочь.

— Может вызвать Чана?

— Он наверно всё ещё в обиде за Их-тала, — прикурил потухшую сигару Отлуй, — но думаю он поймёт.

— Куожуй? Суб-кис?

— Не суетись, парень.

Отлуй выставил руки вперёд, успокаивая Роберта, и закрыл глаза, нахмурившись. Он простоял так с минуты, пока вдруг из напитков на столе не образовывались две женщины, а в дверь, которая от напора ветра чуть ли не слетела с петель, вошёл Чангал.

— А вы из любой жидкости можете возникнуть? — тыкал пальцем в Куожуй-сув и Суб-кис Артур.

— Я поняла, о чём ты подумал, — с отвращением сказала Маша, — и это отвратительно, Артур.

— Чувак, опять ты? — разводил руками Чангал, увидев Роберта. — И ты тоже здесь.

Чангал закатил глаза от вида Отлуя, но Отлуй был занят другой — разглядывал прекрасную Куожуй-сув.

— Давно не виделись, От. — улыбалась ему Куожуй-сув.

— Воссоединение семьи. — радовалась Ксюша, указывая Роберту на всю картину.

Роберт не мог скрыть улыбки, будто увидел целый кроссовер вселенных в маленьком зале захолустной кафешки, но расслабляться было рано: за окном бушевал смерч, что был всё ближе и ближе к компании.

— Булут! — кричала Суб-кис, пытаясь успокоить духа. — Булут, послушай меня. Нам нужно просто поговорить. Пожалуйста.

— Булут-батыр, — включился Отлуй, — нам не нужны разборки, просто выслушай свою суженную. Она вышла из чар смерти, а значит и ты можешь!

— Подожди, — удивилась Ксюша, — суженная.

— Да, сводная сестра Булута. — кивал Роберт. — Это мифология, у них там вообще всё странно. Ты знаешь про мифологию скандинавов? Так жёстче.

Смерч успокоился, перевоплощаясь в человека: подтянутого парня, чьи волнистые волосы напоминали волосы матери, а взгляд точно был от отца. Он влез как человек, через дверь, становясь у порога и осматривая тех, кто подзывал его.

— Чувак, — тянул Чангал, — у меня к тебе, кстати, столько же вопрос, как и Суб-кис. Ты бы не мог иногда поливать леса? Я же не так много прошу.

— Сын, — пододвигалась аккуратно Куожуй-сув к Булут-батыру, — всё это большая ошибка и наша неосмотрительность. Мы принимаем собственные ошибки, поэтому выслушай нас.

— Я знаю, что ты сделал ради меня, — говорила Суб-кис, — и знаю, как много ты страдал. Но ты можешь закончить это сейчас. Ёлмак-хан не имеет той же силы, что и раньше.

— Его уделывает даже смертный. — тыкнул пальцем как бы невзначай Чангал в Роберта.

Булут предательски молчал, только пялясь на родных и незнакомых ему людям, которых он должен был прибить по указанию, оставив только Роберта.

— Слушай, — в диалог вступил уже Роберт, — я знаю, что я для тебя лишь букашка, но я имею право сказать тебе. Ёлмак-хан нарушает свои же правила. Я не соглашался на смерть, и это может подтвердить Чан. Я понимаю твои чувства. Мы все жертвы предательства, несправедливости и разбитого сердца. Мы все были поддавлены и разбиты, как и ты. Всеми нами управлял гнев. Тебя. Меня. Мы похожи. Я знаю, что тебя съедало одиночество, когда Ёлмак-хан в наказание оставлял тебя в аду, но тебя ждёт свобода.

Роберт выдохнул, чтобы собрать воедино мысль.

— Когда я остался один и ещё приправленный ссадинами, меня злило одиночество. Я искал себе быстрее пару, но не мог довериться. И это научило меня, что общество просто настраивает нас на любовь, будто если ты один, то ты прокажённый, но это вовсе не так. Ты свободен выбирать любовь сам, а не по указке. Ты свободен быть собой, не пытаясь утопать в ненужных отношениях только потому, что так надо, а для кого и зачем — неизвестно. Я не бегал, я искал, отданный самому себе в распоряжении построить судьбу так, как хочу. Искать ответ на вопросы и в итоге найти их всех в одном человеке. Так и поступил я, хоть для тебя это может показаться смешным в сравнении твоих сил и моих. Я научился доверять в первую очередь самому себе, понимаешь? Ты можешь так. Пошли к чёрту смерть, даже если это тавтология.

Булут-батыр расслабился, будто освободился с чар и совсем другими — влюблёнными, полными очарования — глазами смотрел на Суб-кис, что пыталась извиниться перед ним, что делала ранее.

— Теперь я понимаю, — вдруг заговорил Булут, — во мне кипела злость, гнев, который подпитывал Ёлмак-хан. Но это был не я. Вовсе не я.

— Сын, — заговорил Отлуй, — вернись к нам.

— Ого, — шепнула Ксюша Роберту, — ты скрывал столько в себе?

— Сам не знаю, почему. Но всё именно так. От чистого сердца.

Ксюша скромно улыбнулась, пытаясь осознать сказанное Робертом. Булут сделал шаг в сторону родных, сделал ещё один, а Суб-кис в свою очередь не сдержалась и бежала подхватить Булута.

— Довольно. — рявкнул Ёлмак-хан из ниоткуда.

Его слова врезались в уши Булут-хана, из-за чего глаза того разгорелись красным пламенем, а в комнате образовалась мини-смерч. Отлуй пытался сопоставить что-то, выпуская струи огня в собственного сила, но ветер закручивал его в себе. Куожуй-сув из ниоткуда пустила волну в смерч, а Чангал выстроил целую стену, оберегая компанию от драки. Артур потащил Машу к полу, где было много безопаснее, а Роберт истерично листал книгу, пытаясь найти ответ там. Треск деревьев, шум пламенных языков и оглушающее завывание ветра не могли не пугать, из-за чего визг с подвала слышался, будто прямо возле уха.

— Мне нужен только парниша! — кричал разъярённый Ёлмак-хан. — Для чего вы защищаете его?

— Он сделал больше полезного, чем ты, идиот. — защищал Роберта Чангал. — И он мне задолжал.

Роберт никак не мог найти что-то стоящее, что может в подобной ситуации, отчего перелистывал книгу от конца до начала и наоборот.

— Должен же быть ответ!

Ксюша с испуга прижалась к Роберту, но сама пыталась успокоить его.

— Тише, я здесь, — убаюкивала переживания Роберта Ксюша, — ты всё сможешь только с холодной головой.

Роберта действительно убедили эти слова: он глубоко вдохнул воздуха и залез в содержание, где был нужный для него момент. В почти конце содержался нужный стих:

Власть и дых, о сострадании просим!

Молим о пощаде, слитый воды и огня,

Ты великий батыр своих покрывателей,

Ты великий батыр своей стязи,

Это благо и сок о тебе и для тебя!

Для большей убедительности Роберт повторил это ещё несколько раз, всё громче и громче, пока возле него не оказался сам Ёлмак-хан, полностью показывая своё свиное обличие, пятаком прикасаясь к носу Роберта, а холодной железякой отбиваясь по его подбородку. Взгляд был злобным, страшным, а запах от Ёлмак-хана смердящий, напоминая трупный, вызывая рвотный рефлекс.

— Тенин, парниша!

— Да пошёл ты!

Роберт не стал церемониться и схватился за септум, вытягивая его вниз, чего Ёлмак-хан не мог предугадать. Растягивая в стороны лицо смерти, Роберт по итогу оттолкнул хряка, чем довёл его до белого каления, после чего тот начал напивать невнятные слова, которые трудно было бы перевести даже изучающему тему человеку. Вдруг пол под Робертом распахнулся, из-за чего парень провалился вниз, во тьму. Не было понятно, летит ли вниз Роберт, либо висит в тёмной пучине, но точно было одно — тьма сковывалась на теле парня, расползаясь чёрной жижей, запахиваясь в ноздри и уши. Глаза говорили, кричали о том, как Роберт старается сражаться, но прострация съедает его, и он зависает в одном положении. Не происходит ничего, ничего и не слышно. Сплошное ничего повсюду и только очертания скрюченного тела.

И почему именно я? Чем я заслужил такое?

Потому, что ты меня раздражаешь.

Эй, придерживайся образа! Тоже мне владыка.

Закрой свой рот, парниша! Мне нужно собраться!

Я понял, отчего ты так бесишься. Ты просто эгоцентрист. Нарцисс.

Откуда тебе знать?

Знаешь, люди сейчас намного образованнее. И осознаннее. Спасибо развитию интернета.

Кидай монету.

Я как бы не в состоянии. Я понял. Ты бесишься из-за того, что ты отголосок старого? Ты устарел, как образ. Посмотрина Чана. Чувак реально разбираетсяв моде и ему очень идёт. Какой стильныйОтлуй. А ты что? Что это за таинственныйплащ? Ещё и кожанный небось. Ты опаздываешь заразвитием мира. Ты старикан. Скучный, как смерть. Хе-хе.

Наглый парниша, что возомнил себя умнее мира. Пытаешься учить меня?

Я пытаюсь просто выбрать один из вариантов, почему ты не можешь отпустить меня. Почему тынарушил собственные же правила? Когда в детстве я читалпро тебя, то действительно боялся твоего описания, твоей мощи и как ты можешь извергнуть огромнуюимперию в пепел. Что сейчас изменилось? Я надавил натвою слабую точку, где указал, что ты не над всем подвластен?

…

Знаешь, как бы то ни было… Даже если по какой-топричине ты всё-таки заберёшь мою душу, то я уйдуна счастливой ноте. Возможно, что я сделал не всё, что хотел, но я наслаждался тем, что произошло и рад мечтаниями о том, как всё могло случится. Даже б если это не случилось на самомделе — кто меня осудит? Я волен в своих мечтаний, я воленв своей судьбе намного больше, как кто-то привык. Я удовлетворён. Да, действительно. Мы с тобой кажется говорили об этом?

Ты не стоишь и капли моего труда, что я вложил за всё это время.

Ну, тогда может просто отстанешь от меня? Вот придёшь лет через пятьдесят — тогда радиБога забирай. Или ты не очень любишь Бога? А вы вообще принимаете христианство?

Кидай монету.

Да я окружён твоей странной жижей! Мужик, ты реально тупой. Ещё тупее, чемкажешься. Отпусти меня и я смогу подкинутьмонету. Только давай уговор, последний. ЭдакийТенин, который ты любишь. Я тебе свою душу, а ты возвращаешь душу Кириллу. Я просто обещалодной очень красивой девушке, что помогу еёбрату. Ты видел её? Зовут Ксюша. Фамилии ещё незнаю, но думаю ей моя больше подойдёт. А ты как считаешь? Слушай, а в мифологии у тебя была жена или девушка? Если ещё нет, то понятно, что ты бесишься. Нет, я самтакого мнения не люблю, но может за столько временистоило завести себе кого-нибудь? В общем, смотри…Я понимаю, что ты старых порядков, но это реально хорошая тема: сайт для знакомств «Мамба». Начал работать в 2003 году. Мне тогда сколько было? А, меня тогда ещё даже в планах не было…Неловко вышло. Ну, в общем, очень простая регистрация, простой подбор по интересам. Я думаю, что даже ты там кого-нибудьнайдёшь. Каждой твари по паре, как говорится. Хе-хе. Или ты незнаешь такого? Ты так и не ответил, вы отвергаете монотеизмили вы нормально уживаетесь?

ПРЕКРАТИ БОЛТАТЬ! ДАЙ МНЕ СДЕЛАТЬ…

Эй, потише. Я ТОЖЕ ТАК МОГУ. Неприятно, да? Но я могу заткнуться. Просидим во тьме всё это время. ВЕДЬ Я ВСЁ РАВНО НЕ МОГУ КИНУТЬ МОНЕТУ,ИДИОТ! ДЕБИЛ! Ха-ха-ха. ХА-ХА-ХА! О-о-о-о. Блин, туточень странно работает разговор.

Мерзкий парниша, возомнивший себя умнее бога. Я видел таких, как ты, раньше, и знаешь где они сейчас? Похоронены и забыты. Как будешь и ты. Рано или поздно ты станешь просто обедом для червей. Так к чему ты стремишься? Что хочешь доказать и кому?

Я лишь хочу насладиться тем, что мне дано. Влюбитьсяв жизнь заново, по-новому. Начать с чистого листа.

И что ты кому докажешь? Самому себе? Окажешься лишь очередным подданным, истощённой душой, что бессмысленно в бесконечностипроживает худшие моменты того момента, что вы называетежизнь. Вы ничего не решаете, а действуете лишь как вредители? Как ошту. Знаешь таких, парниша? Суетящиеся под ногамиприспешники Тенак-хана, чтоб ему было неповадно, которыене делают ничего полезного, кроме как хрустят под ногами, когда на них наступаешь. Вы проживаете жизнь только для того, чтобы позже понять, в чьи владения отдать вашу душу. Секрета тутнет: жил хорошо или плохо — весь мотив. Ваша жизнь — чёрная и белая.

Эх. Ты пытаешься действовать по старым канонам там, гдестарые каноны уже давно не работают. Идеология твоя вряд ликогда-либо в целом работала в мире. «Воздастся всем и каждому» — этоне более, чем сказки. Тенин твой, будь он проклят. Справедливость, «Наравне». Чушь собачья. Справедливо ли я получил тогда по морде, пролежав в больнице почти месяц? Все эти напускные разговорыо том, что один человек не заслужил того, что не имеет второй. К чему это нытьё? Зависть, жалость и только.

Ваша жизнь — ошибка. У неё нет цели, как таковой, а все попыткинайти её — оправдания от страха смерти. Вы боитесь умеретьи не оставить после себя хоть что-то, поэтому и возомнилио глобальности. Вершина эволюции, что действует по животныминстинктам. Постоянно ищите себя пару и называете её любовью, будто это не чушь. Подобие недобогов, недодухов. Фантики отконфет. Я не действую по старым канонам, я показываю вам сущностьмира. Даже то, что ты мне говоришь — нытьё и только. В этом ваша проблема: рефлексия, оправдания, ложь самому себе. Парниша, я гонюсь за тобойне потому, что ты слишком нужен мне. Погоня за тобой для меня ощущаетсякак пять минут. Вы так расцениваете свою жизнь, будто это целая вечность. Ваша жизнь — пустяк. Напускной пустяк, который вы пытаетесь наполнитьпсевдовеличием. Щепки зачем-то созданные Бюйюком. Рождаетесь одни, умираете одни, а по середине в конвульсиях забиваете себя знакомствами, будто они что-то значат. Боязливые таракашки, что никак не могутужиться ссобой.

…

Знаешь, вот так подумать, и покажется, будто в жизнивообще нет вкуса. Но это тоже ошибка. Жизнь по своей структурене хорошая и не плохая. Она есть, ты есть, и вы как бы в порознь, но приходится уживаться на одном клочке земли, что бессмысленнодрейфует по галактике, которая непонятно откуда взялась. Просто есть иладно. Смысл жизни — да кому он нужен по итогу? Зачем его искать? Почему нельзя на самом деле просто наслаждаться таким моментом, как обычное существование? В конечном счёте ты просто пыль, а в разрезе времени, как ты говоришь — лишь секунда. Мимолётная такая, жалкая по всей своей сути, но эта секунда твоя. Все эти синдромы глубинных поисков, разгадка сложного кроссворда. Помню думал, когда обижался на всё в этом мире, типа: «А зачем начинать отношения, если они в конечном счёте заканчиваются?», но так ведь всё конечно. Ты ведь не перестаёшь питаться только из-за того, что в итоге тарелка будет пуста. К этому просто нужно относиться проще. Как завещал Камю. Ха-ха-ха. Сизифов труд, абсурдом на абсурди тому подобное.

…

Да и что за привычка искать человека ради того, чтобы нечувствовать себя одиноким? Почему одиночество считается не выбором, а приговором? Тебя не берём в счёт — магическое существо, что был приговорёнк одиночеству и бла-бла-бла. Но ты ведь просто образ, верно? А в фундаментальном, человеческом — почему именно так? Человек в целом обречён на саморефлексию, а под куполом постоянной прокрутки и осознания тщетности можетсойти с ума. Поэтому ему и нужно постоянно делить это безумие с кем-то ещё. Разве так?

Ваше общество итак держалось на соплях, а сейчасвы закрываетесь в себе.

Отнюдь. Кризис даёт поле для экспериментов, слышал такое? Мы проживаем новую искренность, ведьсовременное общество научилось подстраиватьпод себя даже одиночество. Общение в сети может заменить тебереальное общение, а обед под стрим какого-то блоггера дополниттвою компанию. В нынешних реалиях ты не будешь одинок, если тебетошно от этого. Или найти любовь всей своей жизни в сети — почему нет? Чем это такотличается от обычного способа? Я и сам когда-то полагал, что это как-то странно, но ведь страннее подойти к занятому человеку на улице, который явноне настроен на разговор, а углублён в прослушивание подскаста в наушникахи спешит на важное мероприятие, встречу, отдохнуть домой. И вот ты подойдёшь — что дальше? Начнёшь обыденный разговор? Попросишь номерок? Посчитаютизвращенцем. Сейчас каждый человек настроен на личные границы и этов самом деле здорово. Ты не лезешь в личное пространство человека, а аккуратнопросишься в друзья, а он уже сам решает: впускать тебя в твою жизнь или нет. Ты сразу видишь увлечения понравившейся тебе девушки или парня и знаешь, к чему стоит готовится. И старикам такой способ покажется дикостью, но на то они и старики — ругать молодёжь,как когда-то ругали их. Да, наверно, именно так: одиночество — не приговор. Одиночество — личный выбор.

…

Так что там? Блин, а ты так и не понял весь план. Объясню очень просто: ты всё ещё идиот, который повёлся наобычный развод. Я ведь просто тянул время, хотел вывеститебя на эмоции. Скажу тебе напоследок:

Стервятник, что в болотистой вязи застрял,

Всё не может себя обуздать во гневе и страхе.

Победит вера в лучшее под огненной луной,

Победит нежность не пройдённых лугов.

А ты, величавый Ёлмак, не получишь и капли водицы.

Идиот.

Роберт открыл глаза в помещении, возвращённый на место, где обнимался с Ксюшей: за столбами деревьев, которые скрывали группу от битвы отцов и детей. Смерч откидывал пламя, которое улетело на тюль, пытаясь разгореться, но Суб-кис осушила его водой. Против круговорота воздуха мало, что можно было противопоставить, когда он откидывает любую атаку от себя, но все эти атаки огня и воды были приманкой, чтобы Булут-батыр отвлёкся, и Чангал мог пустить свои корни под ним, схватывая в тески разъярённого Булута. Смерч был остановлен, но сильно это не помогало: помимо этого Булут имел способность извергать молнии и управлять целым климатом, поэтому кора быстро сдавалась под напором взбешённой погоды, а у Чангала не хватало на это сил. Помогал Булуту и Ёлмак-хан, чтобы не потерять последнего бойца в арсенале, из-за чего не мог сосредоточиться на Роберте, хоть именно он был его целью. Молнии распустили корни и вихрем подхватила Чангала. Ёлмак-хан омертвил столбы, которые прикрывали Роберта, и он смог достать его, поднимая его в воздух, взглядывая красными глазами и заставляя взять монету в руки посмотреть на результат, заталкивая за затылок вниз голову Роберта, но Артур спас его, ударив шваброй, подхваченной неподалеку от входа в кухню, по черепушке Ёлмак-хана, чем привлёк внимание, поэтому Роберт мог выбраться.

— А ты говорил, что швабра бесполезна! — оправдывал свой выбор Артур.

— Арт, ты супергерой! — крикнул Роберт, убегая подальше, к книге.

Проскользнув по полу, Роберт пытался найти что-нибудь, что поможет в данной ситуации. Ёлмак-хан, крича несколькими голосами, разрывал пол под Робертом, отчего загонял парня, что уже поднялся на стол, не забывая листать страницы. Суб-кис, Куожуй-сув и Отлуй становились рядом, чтобы сдержать преимущество перед потоком ветра с разных сторон выдавливая свои силы на Булут-батыра, а Чангал со стороны пытался подхватить за ноги взбунтовавшегося правителя погоды. Артур, Ксюша и Маша, рискуя жизнью, пытались отвлечь Ёлмак-хана, но он никак не реагировал. Роберта схватило нечто за ногу, отчего по инерции он свалился на стол, впихивая салаты со стола, тянув его назад — но он не терял времени, выписывая на пустых листах нужные для защиты руны. И когда Ёлмак дотянул тело Роберта к себе, чтобы в очередной раз схватить парня в свои лапы, Роберт кинул запись в бога смерти. Ёлмак-хан засветился и будто ошпаренный отпрыгнул в сторону, прикрывая лицо и крича от боли своим басистым тоном.

Роберт отпрыгнул в объятия Ксюши и был поддержан Артуром, чтобы не терять равновесия. В это же время рассеянное внимание Булута, который пытался остановить одного и другого, поэтому его застали врасплох: корни окружили все его конечности и по итогу он остался обездвиженным и как бы не злился от условий, в которые втянулся. Суб-кис не теряла времени и использовала один из рабочих вариантов: не нападала, не пыталась выбить дух из любимого, а лишь подбежала к Булут-батыру и обняла его. Простые объятия, обычный жест сработал намного лучше, чем попытка выбить в драке из человека всё живое. Булут-батыр расслабился, глаза сверкали уже по-другому: не в злости, а в понимании и разочаровании.

— Где я? — осматривался Булут.

— Всё в порядке, родной. — подходила к нему Куожуй.

— Мы рядом. — говорила Суб-кис в шею Булут-батыру, поглаживая ему голову.

В агонии боли Ёлмак-хан сносил стулья со своего пути, костлявыми ладонями прикрывая обожжённое лицо.

— Тенин! Тенин! — кричал Ёлмак-хан в агонии.

— Да закрой ты рот! — кричала ему Ксюша, отчего получила пятерню от Роберта.

— Молодец, так с ним и надо.

Воссоединённая семья прошла к компании друзей и общей группой они наблюдали за закономерными страданиями Ёлмак-хана.

— Судьба всё равно всё решит. — шептал в безумии Ёлмак-хан.

— Нет, Ёлмак, — говорил Отлуй, — твоя власть на данный момент под вопросом. Что скажет Бюйюк на это? Тебе не хватило твоего поражения?

Ёлмак-хан оторвал руки с лица и показалось обезображенное лико — покрасневшее от заклинания, разлагаемое от ожогов, оставаясь кусками на ладонях. Из всего его вида напоминали о угрожающем виде только красный отлив глаз — более безумный, чем ранее.

— Фу, — с омерзением произнесла Маша, — я не думала, что может хуже.

— Но теперь он не страшный. — сказала Ксюша.

— Скорее уродливый. — дополнил Роберт.

— Мне вспомнилось, — говорил Артур, отряхиваясь от пыли, — когда в школе говорили про некие воины, устроенные Ёлмак-ханом со всеми богами. Что-то типа рагнарёк, но в нашей культуре. И это мы его одолели быстрее, чем сам бог всего?

— Представляешь, Арт? Ничтожество.

Ёлмак-хан не смел больше терпеть унижения, поэтому испрялся, словно дым, проговаривая последнюю фразу.

— Твоя часть души всё ещё принадлежит мне. Часть твоего братца, — указывал он на Ксюшу, — тоже под моей властью. Мы ещё встретимся.

Две группы — божественные и смертные — остались наедине, благодаря друг друга за хорошую битву, в которой они победили.

— Спасибо вам, — произнёс обессиленно Булут-батыр, — я немного потерялся. Будто меня заточили в клетку, и я лишь мог наблюдать со стороны, не способный остановить самого себя.

— Ты можешь понадеяться на меня, — протягивал руку Отлуй Роберту, — и я сделаю всё, что ты просил. Это минимум, что я могу сделать за возвращения сына.

— Но мне ты всё ещё должен, — грозился Чангал, — и даже больше.

Ксюша осматривала место битвы: разбросанные тарелки, разобранный пол, подожжённый тюль и выбитая дверь, в который в безумстве Булута залезали ветви, грязь и всякий мусор с улицы.

— Интересная у людей свадьба.

— Точно никогда не забудут.

Булут просмотрел деяние своих рук и не мог остаться в стороне; шепнул на ухо Чангалу о том, что они бы могли восстановить здесь всё. И они действительно приложили усилия, что вернуть всё на круги своя. Отлуй, выполняя часть своей сделки, щёлкнул пальцами двух рук и появился огонь, что развевался на его пальцах, после чего он начал читать тарабарщину, не похожую на стихи, которые Роберт выбирал из книги, а на совсем другой, будто вымерший язык. Спустя пять минут Отлуй с улыбкой постучал по плечу Роберта.

— Считай, ты выиграл себе пару дней побольше. На всякий случай. Но для того, чтобы освобидиться от свиной головы, нужно немного больше, а мои силы здесь не помогут.

— Этого нам будет достаточно, спасибо. — с улыбкой произнесла Ксюша.

Роберт побежал к двери в подвал, чтобы вытащить бедных гостей, что даже представить себе не могли, что именно только что произошло. Поняв, что они в безопасности, потихоньку выбирались из помещения, где уже заканчивался воздух, осматривая, что вообще был за грохот, пугающий их, но ремонтные работы, которые провели мифические существа, не намекали ни на что, даже на драку. Шокированные они всё равно садились на свои места, пытаясь расспросить компанию, что было.

— Ничего необычного, просто испугались шторма. — отвечала Ксюша, успокаивая женщин постарше.

— Слушай, — обратился озабоченный Руслан к Роберту, — а что за шум такой был? А всё цело вроде.

— Да дверь выбило и буран внутрь залезть пытался, но мы дали отпор.

Руслан протянул гласную, будто его убедил такой ответ. Гости садились, шепчась между собой, но тамада отбивал свой гонорар, продолжая праздник и пытался отвлечь всех от недавно произошедшего, так что через полчаса всё встало на круги своя, будто и никто из мифических богов и духов недавно не дрался прямо здесь, на танцполе. Артур, Маша, Ксюша и Роберт веселились между собой, будто не были на грани смерти, но за всё их путешествие, скорее всего, они привыкли к такому состоянию.

— Чёрт, знаешь над чем я задумалась? — кричала в ухо Роберта Ксюша, после чего он с вопросом гыкнул, — ведь интернет ведь тоже что-то магическое?

— С чего ты взяла?

— Смотри: мы можем лёгким движением и колдовским набором символом оказаться на другой точке планеты через транслирующее происходящее зеркало?

— В этом есть логика. Или наколдовать себе еду под дверь.

— Почти что мысленно передавать мысли другим людям.

— Или держать коробочку в кармане, что знает ответы на все вопросы.

— В удивительном мире живём, если задуматься.

Роберт и Ксюша посмеялись между собой, понимая, как равнодушно они обращаются с тем, что владеют.

— Знаешь, я рад, что у нас есть такая магия. Мы всегда можем быть рядом, даже если разделены километрами или странами.

— А сейчас, — привлёк внимание каждого сидящего в зале тамада, — как вишенка на торте, который ещё непременно будет, не переживайте, наша молодая семья, что собрала нас здесь, таких разных, интересных, но сплочённых, под бурные аплодисменты, сплетается в свой первый танец в новом статусе. Давайте-давайте, хлопаем.

Конечно же, под градусом веселья, никто не мог остаться в стороне, активно сопровождая походку жениха и невесты к танцполу, хлопая в ладоши со звоном. Танец с неловкими недоученными движениям больше умилял, чем смешил из-за того, как они старались своими неподвижными телами — деревянными то ли от стеснения, то ли от неумения танцевать. Но никого не волновал талант, главное — как выглядело это зрелище, где в глазах скрывалась тона любви, ещё не сказанной. Наверно, именно этим Роберту и дался ответ о любви, отношениях, да и о жизни в целом. В этих коротких моментах счастья, который быстро забудется под тяжестью обыденности. После танца тамада пригласил уже каждую сидящую парочку присоединиться в медленному танцу, что не могли пропустить Артур с Машей, а Роберт, как истинный джентльмен, встал перед Ксюшей, пряча одну руку за спиной, а вторую предлагая Ксюше.

— Ксения Дмитриевна, — проговорил с серьёзным тоном Роберт, — согласитесь ли вы на танец?

— Это что такое? — посмеялась Ксюша.

— Ценю твои границы.

— Что ж, — Ксюша положила свою ладонь в руку Роберта, — раз вы так настаиваете, Роберт Тимурович.

Они прошли, словно принц и принцесса, к общей толпе, обнимаясь друг с другом и кружась под простенькую песню о любви, что протекала медленно, не спеша.

— Я рад, что в нашем мире сочетается несколько магий. Магия науки и магия… будем считать настоящая?

— Я рада, что мы списались.

— Иначе и быть не могло. Тут и в судьбу легко поверить.

— Что дальше после того, как мы спасём и Кирилла, и тебя?

— Дальше — больше. У нас ведь только всё начинается. Я буду рядом с тобой. Как пелось в песне: буду каждой твоей пуговицей, которой ты прикасаешься, буду вертеться возле тебя. Рассмотрю каждую твою веснушку на носу и всю жизнь буду находить новые.

— Ты не слишком спешишь?

— Я тебе так кажется? Могу прекратить.

— Нет, что ты? Спеши ради бога. Богов, извините.

Со всей теплотой они подарили улыбки друг другу, не прекращая кружить в танце, будто никого, кроме них, в зале больше нет.

Справка. Сарай-Куарт

Сарай-Куарт — город-миллионик в России, столица Тожстана. Пятый по численности населения город в России, является культурным, экономическим и спортивным центром в своём округе. Занимает второе место по количеству туристов. Город трудовой доблести.

Этимологически означает «Дворец раны»: первое из-за центра Тожанского ханства; второе из-за разделения города рекой Тожанкой на две части. Город находится на равнине с малочисленными холмами, на одном из которых находится Куартский кремль с историческим городом — Старый Сарай.

Даты возведения города разнятся: в летописях значится 1403 год, но из раскопок, произведённых волонтёрами из десяти стран мира, дата первого поселения, официальная дата причисляется к 1364 году. Из-за своего расположения становится торговым центром в 1500-х годах до завоевания Россией.

В XVI веке происходит экономический рост из-за переноса торговли с бушующей Адды, но спустя время присоединяется к крестьянскому восстанию, которое было жесточайше подавлено, после чего численность тожанцев заметно снизилось — с тридцати процентов до меньше десяти. В 1710 году открыл первый университет, многочисленные гимназии и медресе.

В 20-е года XX века, после объявления Автономной Советской Республики, численность тожанцев возрасло, как и количество индустриальных фабрик, а также во время Великой Отечественной. По окончанию войны развитие продолжалось и к 1960 году численность дошла до миллиона человек. На данный момент численность населения доходит до двух миллионов.

Делится на административные районы, такие как:

Сараевский;

Новоцавский;

Советский;

Калининский;

Дзержинский;

Юлдашево.

Глава одиннадцатая. Сквозь слои из ничего

Наиболее стойкие дожидались рассвета, продолжая праздник — безжалостный и бесконечный, насколько это в традициях народа. Кто-то ждал его лицом в салате, кто-то — запивая вечные песни своей молодости, а самая основная часть сидела в курилке, закидывая несчастный мусорный бак бычками сигарет. Конечно, была отдельная группа из компании друзей, что появилась здесь посему-потому — каждый пытался держаться, чтобы не впасть в сон, которого им так не хватает уже пару дней, но Ксюша мирно посапывала на плече у Роберта, что обнимал её, чтобы пригреть девушку.

— А какой у тебя план? — шепталась Маша, чтобы не разбудить Ксюшу.

— Мне нужно прикоснуться к брату Ксюше и к ней самой. Она будет, как проводник между родственниками. Прочту стих, попаду в Тамаг, пройду все уровни…

— Там даже уровни?

— Да. Что-то типа обычного ада. В форме разветвлённого конуса. Сложно представить, как это, но так написано. Да и там очень темно, поэтому придётся импровизировать и использовать огонь Отлуя. Найду душу Кирилла, обращусь к Тенак-хану, а там отдам ему что-то важное.

— Что-то важное? И что ты можешь предложить ему?

— Пока не знаю. Думаю. Я жил мало, чтобы рисковать чем-то, поэтому выбирать сложно.

Роберт, загруженный вопросом о том, что именно предложить Тенак-хану, отвернулся к окну. Автопарковка не убавила автомобилей, так как те, кто жил в деревне, дружелюбно, побратавшись, приняла гостей у себя на своих раскладных диванах. Наверняка был и дом, вместивший в себе столько душ, сколько не планировалось при проектировке дома, но все умещались валетом. Не спали и невеста с женихом, что еле стоял, — то ли от количества выпитого, то ли от усталости, — но подошёл к Артуру, как к владельцу автомобиля, который в ближайшие дни будет, как новенькая.

— Слушай, друже, — выборочно жених выкидывал буквы из слов, — дядя Денис скоро уже встанет, заедет сюда и заберёт всех вас.

После жених, который по-дружески держался за плечо Артура, снова осмотрел причёску нового приятеля, как делал это весь вечер.

— Нет, ну шевелюра, — понюхал он волосы Артура, — у тебя что надо. Не знай, такую же отрастить. Гуль, хочешь так выглядеть буду?

— Ой, да я тебя любым приму. — более трезво, чем остальной народ, говорила невестка.

За окном послышался гудок от автомобиля, на который обернулся каждый неспящий и разбудил Ксюшу, что испуганно отдёрнулась. Этот страх от беспокойных пары дней умилил Роберта, но он был готов защищать свою девушку, хоть пока он не имел права для себя так её называть. Он сильнее прижал её к себе, сигнализируя, что им ничего не грозит.

— Не бойся, — поглаживал Роберт руку Ксюши, — это Денис сейчас нас отвезёт в город.

— Который час? — сонно осматривал Ксюша.

— Около шести утра. Доедем к девяти.

— Если кто опять не встанет на пути. — иронизировала Маша.

— Опа, — искренне радовался Руслан, — вот и дядя Денис.

Руслан с объятиями и благодарностями попрощался с компанией новых друзей, уточняя у Артура, точно ли они обменялись номерами, на что получил удовлетворительный ответ. Махая с порога у выхода из кафе, которое пережило катаклизм природных духов, компания уселась в старый внедорожник с двумя дверями, которому хоть и грозила коррозия, но автомобилю было наплевать на любые невзгоды старости. Тарахтящий мотор покатил машину вперёд, а сигнал прощался с прошедшим праздником. Артур сидел спереди, но пронёс руку назад, чтобы взяться за Машу; Ксюша хоть и продолжала лежать на плече Роберта, что еле вмещался в машину со своим ростом, но уже не спала, хоть по ней было видно, как хотелось получить порцию здорового сна и отдохнуть. Редкие деревушки говорили о том, что город совсем близко, да и он сам махал им издалека своими небоскрёбами, которых было хоть и не так значительно много, как в западных странах, но говорили о своём развитии. Ксюша, чтобы отвлечься и проснуться окончательно, игралась с пальцами Роберта, который был не против — он хорошо справлялся и с одной рукой, чтобы точно разучить описанное в книге. Единственное, что ему мешало — тряска машины.

— Если бы знал, что такое случиться, — жаловался Роберт, — скачал бы ещё в городе эту книгу.

— Что ты обещал Чангалу? — вдруг вспомнила Ксюша.

— По окончанию нашей поездки узнаешь. И поможешь мне.

— А почему ты решил, что я тебе буду помогать?

— Так в книге написано.

Роберт указал на надпись в конце книги, где ручкой было написано: «Ксюша всегда будет с Робертом».

— Ты же сам написал это, — посмеялась Ксюша, — так что не считается.

— Да нет, просто издатель решил выбрать такую стилистику шрифта.

— Ой, это ведь получается, что ты можешь дополнить книгу? Стать соавтором.

— Считай мемуары. Изменил историю духовного мира, стал героем для одной очень симпатичной девочки.

— Как думаешь, Тимер и Юлдаш тоже были очевидцами всех этих событий в мифологии?

— Вообще, есть одна не очень популярная статья от Юлдаша, где говорится, что в конце жизни Тимер говорил о том, что он внебрачный сын одного из ханов, что не численное количество раз перерождался, и все события, о которых он пишет, действительно являются правдой, ведь он сам был один из тех, вокруг кого вертелась вся эта жизнь потустороннего. Многие считали, что это предсмертный бред, но теперь я готов поверить во многое.

— Вечное перерождение души. Как думаешь, такое возможно?

Роберт отпрял от книги, задумываясь над вопросом.

— Но количество людей всегда ведь растёт. Были сотни тысяч, потом миллионы, сейчас миллиарды. На всех душ не хватит

— Но ведь души вымерших животных тоже где-то используются.

— А ещё говорят, что люди стали малодушными, — прыснул смехом Роберт, — может, людей настолько много, но души в них так мало, потому что одну душу делят на несколько частей.

— И эта душа, — в потоке раздумий Ксюша смотрела в потолок, — постоянно хочет стать одним целым, поэтому, когда находит её в другом человеке, постоянно тянется к ней.

— Думаешь, у нас одна душа на двоих?

— Ты сам это сказал. — подмигнула Ксюша, отчего рассмешила Роберта.

— Думаю, в странах ближнего востока именно так смотрят на жизнь: если у человека душа разделена на много частей, то зачем мешать ему? Поэтому и разрешено многожёнство.

— О нет, такое бы я точно не пережила.

— Ревность бы съела?

— Конечно! — воодушевлённо ответила Ксюша. — Как можно делить одного человека ради кого-то ещё. Мой — и точка.

— Блин, тогда придётся распустить свой гарем. — с напущенной грусть сказал Роберт, в обиде выпячивая губу вперёд.

Пейзажи сменялись, где-то даже показались трубы заводов, что дымили в небо. Магазинчиков и кафе становилось больше, чем на всём пути, что не особо пользовался популярностью из-за своей протяжённости. Роберт шептал заклинания, запоминая их так, чтобы отскакивало от зубов. Ксюша, которая наконец получила любовь к своим веснушкам, проводила подушечками пальцев по россыпи на носу и щеках.

— Значит и они могут любить? — вдруг спросила Маша.

— Ты о ком? — непонимающе посмотрел на подругу Роберт.

— Куожуй-сув и Отлуй. Я видела, как Отлуй волновался перед ней, да и ребёнок общий как бы.

— Никто не лишён чувства любви. — включилась Ксюша. — Любовь в конечном счёте и движет нами — одна из обретённых социумом привычка. Любовь создала письма, чтобы признаваться в любви, корабли, чтобы доплыть до возлюбленной. Интернет, чтобы всегда быть на связи.

— Мне казалось, — повернулся с переднего кресла Артур, — что двигало людьми в этот момент совсем другое.

— Какой ты не романтичный. — шлёпнула Маша по руке Артуру.

— Девочка права, — Денис, что крутил баранку, вдруг вышел из транса вождения, — любовь — двигатель всего. Знаете, я же сам с большого города. У меня было всё: дипломатией занимался, по лестнице карабкался, сгорал безумно постоянно. А веселье находил только в бутылке. Смотреть было страшно, а помочь никто не мог — родителей лет десять как не было, родственники все искали во мне только выгоду, а девочкам много от меня не надо было. Видели только статус. А потом Любку на старости лет встретил и вмиг глаза открылись. Она приехала чего-то, сама не знала, а я как раз ехал возле вокзала. Увидел в окно и всё — сердце не остановишь, так билось. Я сразу из машины, подошёл к ней. Она ни в какую ко мне. С холодком таким отвечала. Стыдно признаться, но контакты её пробил и познакомился с ней. В интернете вашем.

— Это мы знаем. — посмеялся Роберт, смотря на Ксюшу.

— Так странно было знакомиться. Думал: «Вот старый дурак, в какое-то чудо лезу, сам не понимаю, как тут и что», но быстро разобрался, куда тыкать, как писать. И написал ей. Она бесилась, как это я её нашёл, но разговор пошёл сразу. Пригласил её на свидание, а она оказывается уже уехала. Вот в нашей деревне жила. Я сорвался — всё забыл, всё продал и к ней. Вот уже десять лет как, — показал Денис на окольцованный палец.

— Это замечательная история, — прониклась Ксюша историей, — и не страшно было вот так знакомиться?

— Да непонятно просто. Зато с гордостью заявляю всем, что первооткрыватель. Сейчас каждый так знакомиться, каждый так любовь находит. Даже в деревне — и она на месте же не стоит.

Вдруг показалась долгожданная стела с названием города, в который так мечтали доехать ребята — Сарай-Куарт. Поначалу хоть и показывался частный сектор, но резко обрывался новостройками: стильными, гордыми, светящимися. Стройка не прекращалась в городе ни на миг, пытаясь сравняться с развитием Адды, и получалось успешно: они шли нос к носу по развитию.

— Богато тут, — рассматривал здания Артур, — даже завидно.

— У нас не хуже, — с завистью говорил Роберт, — и где-то даже лучше.

— А ты всё продолжаешь традицию соревнования? — смеялась Маша.

— Нет, конечно. У нас просто получше.

— Я думала о том, чтобы переехать сюда. — мечтательно произнесла Маша.

— Ты мне такое не рассказывала. — отвлёкся от стройки Артур.

— Потому, что ты мне о Москве всегда говорил.

— Кстати о богатстве, — указывал пальцем Роберт на строчки в книге для Ксюши, — тут говорится, что у Ёлмак-хана целая гора из драгоценностей умерших людей в подземелье.

— Ого. Какой он всё-таки мерзкий. Прихватишь пару монеток, как сувенир?

— Воровать? Ну, тогда Тенак-хан точно не станет меня слушать.

— Ворованное не ворует. Будешь, как Робин-гуд.

— Интересно, — улыбнулся Роберт, — почему все так любят Робин-гуда? Он ведь воровал то, что не заслуженно, и отдавал бедным, будто они смогут совладать с тем богатством, что им отдано?

— Потому, что бедных — большинство.

— Так и проявляется лень. Если глобально смотреть, а не на исторический промежуток. Жаловаться все горазды, а делать реальные дела не хочется. Сидишь в луже и жалуешься, что не можешь просушиться.

— Иногда судьба складывается так, что ты действительно не подвластен своей судьбе. Или хочешь сказать, что богатые тоже плачут?

— Плачут, конечно, но тоже показывают, какие они жалкие. Каждый дотягивается тех вершин, которые позволяет рост. В каждом жизненном репертуаре можно найти своё счастье.

— Не думала, что ты так углубишься в моё «Счастье в мелочах».

— Нет, просто нужно поменять воспитание. Справедливости никогда не было и не будет. Я даже не переживаю, что умру молодым и не пытаюсь жаловаться на то, какой я несчастный.

— Но ты ведь не умрёшь.

— Зависит от состоятельности переговоров. — покачал головой Роберт.

— Мне кажется, — заступался за друга Артур, — Роб имел ввиду, что не стоит попусту болтать, а иногда нужны действительно что-то делать. Многие же могут исправить своё положение.

— Спасибо, брат. — дал пять Роберт Артуру.

— Пусть каждый останется при своём мнении. — закончила дискуссию Ксюша.

Проезжая новостройки, заброшенные бараки, что наполовину снесены, зелёные парки, что расставлены по каждому углу и наблюдая за проходящими по своим делам людям в такой солнечный день, Денис остановился неподалёку от исторического здания, построенного из красного кирпича, сохранивший свой облик в истинном виде, без тёплой обшивки, а на здании красовалась табличка, что указывала о исторической значимости здания, что стоит здесь с конца XVIII века.

— Ну, ребят, — выдохнул с разочарованием Денис, — я бы рад дальше вас завести, но мне нужно спешить назад.

— Ничего страшного, — отмахнулась Ксюша, — нас встретят родители.

— Мы доехали, — пожал Роберт руку Денису, — и на том спасибо.

Они вышли с машины будучи налегке, оставив вещи в машине Артура, становясь под козырьком красного здания. Ксюша сразу же начала звонить родителям, чтобы предупредить о том, что они в городе и их нужно встретить.

— Ну что, готов знакомиться с родителями? — разминаясь подстёбывал Артур Роберта.

— Первое впечатление обо мне будет такое себе: сальные волосы, измученный взгляд, тряска рук, как у алкаша.

— Ты ради неё проехал двое суток, напряг связи и был всегда рядом, а самое извращённое, что сделал — только поцеловал её. Думаю, они будут рады, что рядом с ней такой мужчина.

— Спасибо, Арт.

— Не за что, как тебя не похвалить?

— Нет, я имею ввиду… спасибо, что согласился на это всё. Мне это действительно важно.

— Для этого и нужны друзья.

— Только вози машину почаще в сервис и рассказывай сразу, когда мной интересуется какая-нибудь девушка. Хотя, — Роберт посмотрел на разговаривающую по телефону Ксюшу, — сейчас можешь не говорить. Другие меня больше не нужны.

Ксюша попрощалась по телефону и вернулась к друзьям.

— Сейчас приедет отец.

— Они же попали в аварию? Я думала, что машине конец.

— Он занял машину у лучшего друга, пока его в капитальном ремонте.

— Сдашь на права, — толкнул Артур в плечо Роберта, — тебе тоже буду одалживать машину.

— Да ты скорее сам раздолбаешь машину.

Решив, что стоять в ожидании не очень приятно, компания решила отойти на ближайшую скамейку, где снова разбились на пары. Роберт повторял выученные стихи, чтобы план точно сработал, и заметно нервничал.

— Ты в порядке? — с волнением спросила Ксюша.

— Да. Переживаю на счёт встречи. И с богом, и с твоим отцом. Не знаю, что страшнее.

— Не переживай, — подбадривающим тоном произнесла девушка, — ты точно ему понравишься. Отцу, точнее.

— Очень на это надеюсь. Как думаешь, я справлюсь?

— А есть предпосылки, что нет? Ты подружился с богом леса, огня, богиней воды. Воссоединил семью, перенёс на добрую сторону потерянного Булута, хоть ты и не очень любишь деление на добро и зло. До конца изуродовал Ёлмак-хана, хотя казалось, будто хуже быть не может. Ты большой молодец.

— Я всё это делал только, чтобы впечатлить тебя, на самом деле.

— Ты впечатлил меня уже тогда, возле кафе. Так выдержать удар не каждый сможет.

Роберт стеснительно улыбнулся, принимаю похвалу, и приобнял Ксюшу. Город вокруг них пестрил разнообразием и напоминал по своей атмосфере и менталитету Адду с бешенным потоком людских тел в разных конструкциях транспорта: от самокатов и велосипедов до жужжащих мотоциклов и автомобилей разной расценки и статуса. Спешно бегали собаки, вынюхивая столбы знаков и деревьев, гулял редкий пух, а тот, что кучно отдыхал у бордюров, поджигался отдыхающими школьниками, будто данная забава передаётся генетически. Где-то за разрезом зданий рассасывал утренняя пробка, что ежедневно собирается в одном и том же месте, и не исключено, что одними и теми же людьми. В окна выглядывали скучающие бабушки, которым оставалось развлекать себя так между просмотром ТВ-передач и чаёвничеством с такими же потухающими кошками. Свежий японский автомобиль чёрного цвета, отсвечивая от капота солнце, подъехал к скамейке, где сидела компания, и отпустила стекло, откуда выглянул светловолосый мужчина с морщинами у глаз, на одном из которых светился красно-фиолетовый фингал, и переваливающейся рыже-русой бородой, которая точно выдавало родство с Ксюшей. Он не мог скрыть радости, хоть и был немного подбит и не успел восстановиться перед приездом дочери. Компания подорвалась с места и расселась на свои места, как и в внедорожнике Дениса. Роберт сразу же проявил вежливость, пожав руку отцу Ксюши, но не уточнял более, чем своё имя.

— Спасибо, ребята, — начал говорить отец Ксюши, — что поддержали мою дочь. Не думал, что она так быстро найдёт себе друзей. Здесь ей, конечно, было сложнее.

— Пап! — рявкнула Ксюша, чтобы отец не сказал лишнего.

— Хорошо-хорошо, — с злорадством ответил отец, после чего дёрнул рычаг с нейтрального, — просто соскучился по тебе, Сю-сю.

Роберт старался скрыть смех, но теперь знал, какое будет использовать прозвище для Ксюши. Они выехали к больнице, особо не спеша.

— Вы так быстро сели за руль после аварии. — удивлялся Роберт смелости отца Ксюши.

— А чего бояться? Судьба если захочет, то заберёт по-разному.

— Иногда судьбу можно обмануть. — шёпотом отвечал Роберт.

— Только вот Кирю судьба не жалеет совсем. Я виноват в целом за это. Мог же лишний раз посмотреть по сторонам.

— Не вини себя, пап. Сейчас я приеду и вытащим его. Как он вообще?

— Врачи только и говорят, что он в тяжёлом состоянии. Но борется. Борется. Мама кошмарит врачей, но они и без этого делают всё, что в их силах.

Отец Ксюши посмотрел в зеркало и увидел, как тремор одолевает Роберта.

— Как ты? Роберт, верно?

— Да, Роберт. Всё в порядке, спасибо. Просто организм так борется со стрессом.

— Рад, что ты так переживаешь за моего сына. Дочь, надеюсь, не обижал?

Ксюша закатила глаза и даже чуточку покраснела из-за таких шуток отца, но Роберт поддерживал его настрой.

— Не имел права. Защищал её от всех злых духов.

— Это правильно. А то были у неё одноклассники. Всех бы на разговор вызвал. А как пубертат наступил, так все к Сю-сю. Около двери столько подарков было, все стены исписали: «Ксюша, я тебя люблю».

— Ну пап, — протянула Ксюша, — не пугай моих друзей.

— Да я так говорю. Просто вспомнилось, как увидел, что вы за ручки держитесь.

Оба покраснели: они правда держали сжимали ладони друг друга, но думали, будто прикрыли это, спрятав их под ногами, что сомкнулись прикосновением коленей.

— Да ладно вам, — гыгыкал отец, — вы уже взрослые. Только, Роберт, скажу тебе одно: за девушками надо наблюдать так, будто это хрупкий хрусталь. А если не беречь, то приходит злой отец и стучит тебе по голове.

— Спасибо за совет, Дмитрий…

— Анатольевич. — помогла Ксюша Роберту.

— …Дмитрий Анатольевич.

— Молодец, парень.

Разговор разбавил напряжённую обстановку, которая их ещё ждала в больнице. Доехав да многоэтажного комплекса из нескольких отделений больницы, что имела цифру пять, они выбрались наружу и прошли к регистратуре. Артур и Маша остались внизу, а Роберт и Ксюша с отцом, одевшись в белые гостевые палаты, прошли выше, к отделению, где лежал Кирилл. У палаты их ждала мама Ксюши — белые, почти прозрачные волосы по плечи и с чёлкой, что стилем говорили, чьей причёской вдохновлялась Ксюша. Увидев дочь, мама не могла сдержать слёзы, хоть до этого показывала себя сильной женщиной, и обняла Ксюшу.

— Здравствуйте, — пытаясь не отвлечь, но не забывая про манеры, поздоровался Роберт.

— Да, мам, — представляла Ксюша нового друга, — это Роберт. Я ехала с ним.

— Новый сынишка. — гыгыкнул отец, на что получил злобный взгляд от матери.

— Вот твой чёрный юмор тут вообще ни к чему, Дима.

— Да что я? — не понимал, что сказал не так отец Ксюши.

— К нему можно зайти? — уточняла Ксюша.

Мать кивнула, после чего Ксюша с Робертом проникли в палату, где лежал Кирилл. Из его носа и рта торчали трубки, а аппарат пищал его сердцебиение — редкое, но какое было. Травмы и гематомы бросались в глаза, отчего Ксюша не могла сдержать эмоций, благо Роберт придерживал её, шепча, что всё в порядке. Они прошли ближе к койке, и разглядели умиротворённое лицо Кирилла с лёгкой щетиной и пухлыми щеками с орлиным носом, который был у отца Ксюши.

— Что ж, — со всей серьёзностью произнёс Роберт, — спасибо, что дождался. Пора начинать.

Роберт схватился за руку Ксюши, а после и за руку Кирилла, положив книгу на его грудь в развороте. Руки его дичайше тряслись, глаза были закрыты, что он посоветовал сделать и Ксюше. В этот момент на них свалилась удушающая тишина, что физически сжималась на их горле, отчего дыхание сбивалось. За окном, где светилось солнце, будто возникла стена, а пол и весь интерьер больничной палаты безызвестно исчезал. Оставались только три тела и сквозь тишину, замедленно, Роберт проговорил:

Тяжесть, необратимость, судьба.

Острые клыки, боль, кровь.

Тишина, ничего, никого.

Забери меня за собой,

О великий, великий хан.

Поднялся вихрь, тела Роберта и Кирилла провалились сквозь ничего.

пространства не было

развивающиеся волосы

роберта и кирилла говорили о том,

что что-то тянет их вниз

но больше ничего. роберт сдерживал свой огромный

интерес ведь посмотри он что происходит с телом то весь план провалится

разом

а кирилл никак не реагировал

будто сам исчезал в пространстве

нет нет не будто он действительно исчезал испарялся

разрывался на куски частицы будтоподтираемый наждачной бумагой

они летели и летели вниз во тьме закрытых векво тьме вокруг во тьме терялись во тьме проглатывалисьа тишина интересно смешивалась вместе с криками

агонии бесчисленных душ будто несколькоодних и тех же дорожек голоса наложиливместе воедино только изменили незначительнодобавили эффектов дополнительных звуковчтобы размешать смешать вымешать промешатьизвергнуть исчерпать смысл голосовнапоминая будто поезд в метро что червёмна огромной скорости протекал по тоннелю

будто кричали тише на тон как ааааааа будтокричали выше на том АААААА а гдето кричалинапевая свою траурную хтоническую скорбящуютоскливую песню мелодику трек музыкунапоминая вспоминая пародируя балладукрича не ааааа или не ААААА а крича будтоааааа

кричали вопили галдели визжали ругалиськричали похуже соседей летними вечерамиустроившими скамейку попиленную разрубленнуюне приносящую свою функциональную особенностьустроившими из скамейки вернее сказать из скамейкиутроившими летнюю веранду распивая баллоныпятилитровые банки бодяги разного сортасобравшись компанией кучной большой но не дружнойи не приятельской а так и сяк из разного сорта собутыльниковкричали похуже сожителей что законом нужно запретить иметьпри себе кухонные принадлежности из ножей и сковород

из последнего кстати по статистике наиболеепопулярное средство для домашнего насилиянасилия что полна предательская темнота в которыхсобраны разные потерянные истрёпанные поджатыедуши умерших когдато за чтото непонятно как оказавшиесяздесь по воле случая прожитых дней которые никак не хотелине думали не задумывались даже о том как в целом могли оказатьсяв подобной ситуации когдалибо но в итоге оказались здесь побитыежалкие полные боли в крике страха боли боли страха того что возможнокогдато при жизни той что так далеко теперь кажется а может совсем свежимивоспоминаниями о том как когдато когото зачемто истязали и сейчасистязаемы сами за когдато когото зачемто но не помнят этого или помняти

каются за содеянное через крикливый манерсвоего пережитого более менее чегото не знают сами или знаютни

кто не знает по итогу кричат лишьсводят с ума сво

им криком кирилл развалился испарился ни пискнувруки роберта костлявые держатся вопреки не как надо не так как стоитдержаться в итоге

он

ступает

на

поверхность

и это

не пол

ведь сложно

назвать это полом

землёй

чем угодно назвать

кроме как

поверхность

…

и крики пропали

роберт наконец мог открыть глаза но смысла особого в этом не было

благо у него был козырь в рукаве

огонь моего сердца,

зажгись

щёлкнув костлявыми пальцами чуть выше ладони возник огонь роберт мог оценить состояние своё и окружения расстраивало его несколько вещей больничная палата светилась тусклой звездой наверху его руки поддавались смерти а значит нужно спешить кирилл по итогу как и было написано в книге исчез полной душой отдавшись во власть ёлмак-хана и наконец огонь светил не так ярко как он то представлял

переваливаясь по вязкому пространству вдыхая копоть через нос держа над ладонью огонь он шёл просто наугад произнося одну и ту же фразу

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

и спустя несколько минут а то и часов так как ощущение времени в данном месте ломается бредя по карьеру вниз он нашёл ответвление будто вырытой мышами очень неаккуратно дыра в которую вряд ли можно протиснуться но роберт всё же старался сделать это и его акробатические способности в скупе с растяжкой и он попал

тегерек первый. кровь

выбравшись из щели в стене и собравшись воедино роберт увидел огромный вырытый чан в земле кровавого оттенка

тропинок не было как и какого либо моста

единственный путь это пройти сквозь озеро как бы это не было мерзко

а роберту оставалось только произносить

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

мой свет приведи меня если дорог тебе

протаптывая он влез по пояс в озеро протискиваясь через вязкое пространство

лицо роберта было полно омерзения а одна рука закрывала нос чтобы не чувствовать запаха

как вдруг в его ногу вцепились отчего он потерял равновесие и нырнул под воду

но сумел сдержать ладонь на поверхности

спаси нас

помоги нам

наши руки полны крови

кричали ему люди но он не понимал откуда

пока не пришло осознание

люди и есть озеро

вынырнув он как можно быстрее старался пройти сквозь собранные разложенные тела убийц что плескались под ним крича ему о том как они не виноваты

но его молитва спасала его глушила стоны и крики

озеро из компиляции сотни тысяч а возможно и миллиона душ пыталось всосать в себя и роберта

но он быстро оказался на берегу

измотанный и уставший за такой промежуток времени он будто старел за пару секунд будто проматывая десять лет

но его ждал вход в следующий

тегерек шестой. злость

и здесь его поджидали железные стены

что были во вмятинах

и забитые по углам души

чёрные и скованные

что в своей злости которую они даже не в состоянии осознать

пожирают друг друга по кускам разбрызгиваясь в стороны

в боли бессмысленной забиваясь в стены

этот круг было легче всего пройти ведь никто не обращал внимание на роберта

а если и обращал то не мог дотянуться из-за краткости цепи

поэтому роберт оказался

тегерек третий. ложь

и ярче всего свет светил именно здесь

ослепляя и даже доводя до безумия местных обитателей что не могли

даже кричать а только скрипели зубами неспособные покаяться

и постоянно имели только ложь на устах где их спрашивали обыденные

казалось бы

вещи

только вот даже зная ответ на вопрос им приходилось извечно врать

врать на вопрос

какого цвета небо

красный даже если синий

за что получали удары по языку

разрывающие удары хлёсткие

дважды два

ответ пять даже если четыре

а за такой ответ раскалённый свинец в уши

отвратительное зрелище на которое неприятно смотреть только потому

что свет доводит до животного страха

роберт свернул налево где его поджидал последний рубеж из

тегерек седьмой. предательство

где было необычайно холодно

как на земле никогда не бывает

люди утопали в реках неспособные выбраться из-под корки толстого льда

но не умирали

лишь засыпали на время а после просыпались в непонимании

пытаясь разбить лёд

и по кругу

и слышно было как они говорят будто прямо перед тобой

но весь их разговор шифровался

фтгфл пзрв дсйз в рз шсхзо ефзёс ахсёс езурл пзрв кгдзул пзрв

фтгфл пзрв дсйз в рз шсхзо ефзёс ахсёс езурл пзрв кгдзул пзрв

фтгфл пзрв дсйз в рз шсхзо ефзёс ахсёс езурл пзрв кгдзул пзрв

роберт изрядно постарел

и ему было уже не восемнадцать

а все сорок плюс минус

он напоминал собственного отца но более худощавее

уставше

холод давил на него

давил и весь ужас увиденного

давили и руки что ломались под временем

благо врата открылись и возник

тегерек восьмой. жерло ёлмак-хана

кирилл: кто ты?

роберт: не бойся, я друг твоей сестры. ксюши, ты ведьпомнишь ксюшу?

кирилл: конечно, но ты

роберт: не волнуйся, я вытащу тебя отсюда

кирилл: не может быть, я видел, что происходит здесь, я видел этого монстра с головой свиньи, что привёл менясюда. не может быть, у тебя ничего не выйдет.

роберт: так, дружище, не впадай в панику. я этого идиота не один раз опрокидывал, поэтому мы можем выбраться. только даймне руку.

кирилл: я помню тебя там, в больнице. почему твои руки как у скелета? отвратительно.

роберт: друг, это бодишейминг. у скелетовтоже есть чувства.

кирилл: этого не может быть. монета, свиноголовый, авария, крики, убийства, ужас…

роберт: не слишком ад отличается от настоящейжизни, да?послушай меня: твоя сестра там, вреальном мире переживает за тебя, а я пообещал, что вытащу тебя отсюда, давай же. я не знаю, как тебя ещё убедить, но мы проделали огромныйпуть и были несколько раз на волоске от смерти, а то и дышали друг другу в ноздри, если так кто-товообще говорит. не обесценивай чужой труд. я спасу нас, обещаю.

ёлмак-хан: теперь ты на чужой территории, парниша.

роберт: вот чёрт, и ты здесь, мать твою? ты что, обвязал всё своё лицо? нет, это даже хорошо, не видно твою мерзкую рожу.

ёлмак-хан: закрой свой рот.

[роберта откинуло в сторону от кирилла, он прибился к стене]

роберт: можно было и понежнее.

[роберта силой впечатало в пол]

ёлмак-хан: возомнивший о себе наглый паренёк.

[роберта силой впечатало в пол]

ёлмак-хан: я думал привезти тебя монетой, а ты сам пришёл.

[на руках роберта оказались кандалы]

роберт: кирилл, послушай меня. я не станутебе врать и понимаю, что ты пережил, но послушай: ты должен взять меня за руку, чтобы мы наконец-товыбрались отсюда. прошу тебя. молю.

[цепи потянулись вверх, поднимая роберта в воздух]

ёлмак-хан: ради тебя я готовы вырыть отдельныйтегерек. никакой тенин тебе больше не поможет, мерзкая, маленькая, неспособная таракашка.

роберт: ксюша, она там, ждёт и тебя и меня. за время, что я провёл с ней, я понял, насколькоона удивительный человек, что полон сострадания. я полностью уверен, что она может даже найтиоправдания поведению этой свинье, и она открыламне глаза на многие вопросы, даже если первоевремя я спорил с ней, понимаешь?она чудо, которое я не заслужил, но точно желал.

[цепи потянулись в стороны, растягивая роберта]

роберт: ааааа, блин!

[цепи лопнули под натяжкой, роберт рухнул на землю]

[из земли с разных сторон начали вылезать пики, пытаясь прибить роберта]

кирилл: я обуза для семьи! только здесья понял, как они постоянно тянули меня, тратили на меня деньги, выкладывались, но результата было мало. ты наверняка знаешь, что я перестал проходить лечение, потому чтоустал от своего существования. жалкого существования, где приношу только дискомфорт. ксюше будет лучшебез меня.

роберт: каким бы ты ни был человеком: больным, здоровым — ты всё равно человек, в котором есть огромный стержень иподдержка. никто, поверь мне, никто из твоих

[край пик задевает рубашку роберта и тащит его в воздух]

[роберт ударяется об потолок, после чего на его груди проносятся цепи]

близких не страдает от того, кем ты являешься, ведь тогда бы их не было рядом. ты важен, ведь ты есть. мой свет приведи меня если дорог тебе

[вспыхивает пламя, плавит цепи, роберт приземляется и бежит к кириллу]

[ёлмак сверху приземляется на роберта, переворачивает его и смотрит ему в глаза]

ёлмак-хан: упёртый, упёртый мальчишка. ты доказать всё, что мог. никакая твоя правда, в которую ты так яро веришь, не работает. лжец, что обманывает самого себя.

роберт: тебе уже принципиально замучат меня досметри, ты, идиот? отвали. пламенем души моей вспыли.

[бинты на лице ёлмак-хана воспламенились, из-за чего он отошёл в сторону]

кирилл: всё это не имеет смысл. я прожил здесьпод сотню лет и видел сотни душ, что пыталисьмолить о пощаде, но что в итоге? я снова вижу тебя.

роберт: и увидишь ещё. я от вашей семейки не отстану, пока не стану её частью, понял? считай, что мы теперьтоже родственники. и знаешь, что я понял в раздумьях?проходя сквозь тиранию измученных душ, взывающихо помощи, которая к ним больше никогда не придёт, я внезапно вспомнил про семью. знаешь, забавнаявещь — семья. думаешь, что она может быть только именнов твоём кругу с обычными ролями: мама, папа, я, возможно братили сестра, но всё взаимозаменяемо и твой друг можетстать тебе братом, твоя подруга проекцией матери, и даже необязательно делиться всем с теми, кто тебя родил, главное — кто воспитал. такая вот незамысловатая мораль.

кирилл: к чему ты мне это говоришь?

роберт: да к тому, что семья может быть любой, внезависимости от родства. одна кровь на всех необозначает о беспрекословной привязанностидруг к другу. я видел, как сошлись вода и огонь, воспитав сына, что состоит из облаков, и при этом взялипод опеку одинокую девочку. а знаешь идеальный вариант?это когда ваше родство подкрепляет и дружба. именно это я вижу у вас с ксюшей. она ждёт тебя, там, как и мать с отцом, как наверняка твои друзья. но давай тебе докажут это твои родные.

[за робертом тянутся змеи, которых посылает ёлмак-хан]

[роберт прыгает в сторону кирилла, ударяясь лбом в живот кирилла]

роберт:

изнурённый воин, достойный жизни, батыр земной, что верит в счастье, тепло твоё, что даёшь водицей, тенак мой, хан мой, снизойди, ответь мне, дай мне, отдам и я тебе.

Справка. Тенак-хан

Тенак-хан — бог неба, созданный Бюйюк-Бёслюком. Является братом Ёлмак-хана, которого извергнули на землю. Принимает человеческую форму при смертных, но его истинная форма — всё пространство, как и Бюйюк-Бёсклюка.

В человеческой форме становится мужчиной сорока лет в белом одеянии, похожую на ту, что носили в древней Греции. По силе они равны с Ёлмак-ханом, но из-за того, что Ёлмак-хан был отправлен на землю в неблагоприятные условия, где не мог питаться через Гурде (или же Сер-гюл). Тенак-хан имеет двух дочерей и сына:

Холтан — богиня луны;

Сон-эна — богиня солнца;

Йилзыд-батыр — властитель звёзд.

Тенак-хан добр к людям и забирает их души к себе, если успевает быстрее, чем Ёлмак-хан, либо же если человек каждый год приносит ему в жертву священное животное — белоснежного коня. Может выполнить пожелание человека, если тот выполнит обряд. Тогда Тенак-хан переносит тело человека к себе и выслушивает его пожелания, а после думает, стоит ли ему помогать. Зачастую, как описано в «Скворечники открыли дверцы», благосклонен к людям.

Помимо жертвоприношения, требует от людей, которых привёл к себе, жертву из личного опыта; то, что дорого человеку на самом деле. Существует сказание о Мерген-ага, который извергнул Кёзюмензе в пепел из-за того, что тот украл лицо у его возлюбленной — Чичек. Мерген-ага убил священное животное и оказался у Тенак-хана, но пожертвовать ему пришлось именно душой Чичек хотя бы взамен на её тело, чтобы похоронить её, как человека, а не как злого духа. Вернувшись на землю, Мерген-ага похоронил Чичек, после чего начал жить у её могилы.

Глава двенадцатая. Пожертвовать свободой

[белый ослепительный свет, кирилл и роберт в невисомости]

кирилл: зачем тебе всё это?

роберт: твоя сестра попросила.

кирилл: сестра… ксюша…

роберт: ты начал приходить в себя. кто знал, что эти стихи имеют такойэффект, верно?

кирилл: кто ты такой?

роберт: друг ксюши. считай, что друг.

кирилл: не вспомню тебя, извини.

роберт: это и неудивительно. мы познакомилисьв адде. ну, куда вы планировали переехать. каквидно, ещё не успели. мы познакомились там, потом она сказала, что ты попал в беду и всёпонеслось.

кирилл: то есть, вы согласились поехатьв другой город, но даже не знали меня?

роберт: представляешь? твоя сестра научила. помогай всем, знаешь ты их или нет. помогайвсем, вне зависимости, какой человек перед тобой.

кирилл: очень похоже на неё. куда мы летим?

роберт: к богу. договариваться.

кирилл: теперь у меня жутко болит живот.

роберт: извини, я думал у вас в семье такаятрадиция: знакомиться сначала ударом вживот.

кирилл: зачем тебе это нужно?

роберт: кажется, я уже тебе ответил на этотвопрос несколько раз. я обещал твоей сестре?

кирилл: я понимаю, что моя сестра симпатичная, но рисковать ради неё жизнью, чтобы спасти какого-тотам её брата? чувак, не смеши.

роберт: может так и кажется, что мы тольконедавно познакомились, но я достаточноеё знаю. будто знал всю жизнь. возможно, её душа связана с моей красной нитью.

кирилл: ты бешеный. но спасибо.

…

Роберт и Кирилл остановились где-то в белом пространстве и под их ногами оказался пол, хоть до этого и казалось, будто они находятся нигде и ни в чём — вокруг всё светилось белым и не говорило ни о каком интерьере. Белое ничего и даже не опишешь. И из этого ничего вдруг начался собираться образ мужчины: не старика, как можно было подумать, а в возрасте на пару десятков лет старше ребят, годился скорее отцом для них, если не старшим приятелем; на его теле лежал хитон, покрывая его полностью, кроме лысеющий головы. Мужчина сидел также ни на чём, будто под ним был трон. Он возникал тихо, но заметить его было невозможно, из-за чего Роберт и Кирилл обернулись, и мужчина начал говорить громко, бася.

— Кто из вас звал меня?

— Тенак-хан? — спросил Роберт. — Примерно так я тебя и представлял.

— Мальчишка, — усмехнулся Тенак, — ты достаточно резок для того, чтобы обращаться ко мне с уважением. Обычно такие, как ты, обращаются ко мне на «вы».

— А я со всеми вами на коротком поводке уже, так что обращаюсь, как с друзьями.

— Интересная ситуация, — задумался Тенак. — Я знал лишь одного смертного, что так относился ко мне. По вашим меркам это было давно.

Тенак-хан заметил, что парни стоят, зажмурившись из-за ослепительного белого ничего, после чего щёлкнул пальцами и вокруг начал расползаться привычный интерьер в стиле барокко, что казался милее.

— И что вам, смертным, нужно от Великого Тенак-хана? — с претензией проговорил Тенак.

— Ёлмак-хан, забыв истину Тенина…

— Ёлмак, — рассмеялся Тенак. — Как всегда Ёлмак. Продолжай, мальчишка.

— Так вот, — откашлялся Роберт, — я буду говорить не величаво, а как есть. Этот идиот действует не по своим же правилам. Забирает души до того момента, как принимается решение о его смерти, лезет со своей монетой, которую я, например, так и не принял.

— Интересно, — почесал подбородок Тенак, вновь перебив Роберта, — я вижу совсем другое: как ты подкинул монету.

— Это он заставил меня. Я не делал это по своей воле.

— Заставил? Позорит величие богов над смертными. Всё-таки ему вредно нахождение там, внизу.

— Великий Тенак-хан, — с уважением проговаривал Роберт, — позволь нам жить, сколько нам позволено.

— Сколько позволено? Жить?

Роберт переглянулся с Кириллом, что тоже не понимал поведения Тенак-хана, что вёл себя, будто старик с деменцией, а не один из создателей всего. Тенак-хан же встал со своего трона и стал осматривать свои же владения, которые создал только что.

— Вы знаете, что нужно для того, чтобы попасть ко мне и просить что-либо, верно?

— Да, — проговорил Роберт с некоторым разочарованием.

— Что, если я предложу другой вариант? — с улыбкой Тенак повернулся к парням.

— Не совсем понимаю, о чём вы, — испуганный Кирилл пятился назад.

— Тенак, что до этого множество раз пытался овладеть царством неба, озверел окончательно. Как бы мне не было больно произносить этого, но мы, как и всё человечество, находится на пороге войны.

— Типа, как «Священный бой»?

— Типа, мальчишка, — усмехнулся Тенак.

— Я понимаю, что ничего не понимаю, — открещивался от разговора Кирилл, — но, по-моему, вы обсуждаете какой-то бред.

— Мне тоже так кажется, — подмигнул Роберт.

— Твоя сила, мальчишка, — указал пальцем Тенак на Роберта, — чуется мне. Неимоверная, закрытая сила. Именно поэтому Ёлмак и гнался за тобой.

— Да, это действительно какой-то бред.

Тенак услышал слова Роберта и не сдержал смеха, усаживаясь на свой трон и сверлящим взглядом смотря на парней.

— Ты, мальчишка, мог помочь нам. Но, если ты не хочешь, то придётся жертвовать. Ей.

Тенак показал палату, в которой лежит Кирилл без сознания, а рядом с ним сидит Ксюша, держась за руку Кирилла.

— Что? Нет, я сам в праве выбирать, что жертвовать тебе.

— Хотел пожертвовать рукой? — посмеялся Тенак. — Не выйдет. Я знаю твои слабости, мальчишка. Знаю, что вам всем дорого на самом деле.

Роберт нахмурил брови, прикрывая телом Кирилла, что увидел себя со стороны. Роберт не знал, что ждать от бога небес, поэтому грубить и сражаться, как с Ёлмак-ханом, у него не выйдет.

— Что тогда? — становился в боевую стойку Роберт.

— Планируешь биться со мной, мальчишка? Ты не в том состоянии. Смотри, что я могу.

Тенак щёлкнул пальцами и роберт провалился под землю, оказываясь снова во тьме, слушая крики в агонии, видя пламя ада и кровавое озеро, в котором ему суждено тонуть, но вновь оказался в комнате интерьера барокко, перед троном Тенака.

— Хочешь шантажировать меня? — истерично смеялся Роберт.

— Шантаж? — удивился Тенак. — Нет, что ты? Я ставлю тебе условия, где у тебя нет выбора.

— Что ты предлагаешь мне?

— Битву. Священную битву, которую вновь готовит Ёлмак.

— У него больше нет приспешников.

— Ты про Суб-кис и Булут-батыра? Ты думаешь, у него только они? Думаешь, нет больше духов? У него целая армия из таких же разбитых духов.

— Чем я помогу вам? — протирал глаза Роберт, пытаясь осознать, в какую историю впутался.

— Твоя душа принадлежит Тимеру. Батыру Тимеру.

— Это мне ни о чём не говорит.

— Великий эпос, — припоминал Тенак, — о воине, что оказался против двух миров.

Роберту пришлось напрягать память. Перед глазами всплыла огромная глава о неком Тимере, который был внебрачным сыном хана и владел силой духа Томаша — духа, что внедряется в тела детей тех, кто подписал кровью договор с Ёлмак-ханом.

— Ты поможешь нам, — продолжал убеждать Тенак Роберта.

— Пожертвовать свободой, — прошептал Роберт.

— Ты будешь свободен, пока не потребуешься нам. И я смогу освободить твоего друга.

Тенак указал на Кирилла, что пытался осознать, где вообще находится. Роберт рассмотрел всё со стороны, раздумывая над предложением, но отпустил взгляд, рассматривая свои окостенелые руки. Выхода у него действительно будто не было и это намного приятнее, чем уходить во владение Ёлмак-хана в бесконечные страдания души. Роберт поднял взгляд на Тенак-хана.

Роберт с глубоким вдохом появился снова в палате, держась за руки Кирилла и Ксюши. Ксюша посмотрела на парня с интересом, вышло ли всё по итогу, но ответ не стал ждать: Кирилл начал открывать глаза и осматривать своё положение. Ксюша не могла сдержать эмоций и потянулась обнимать своего очнувшегося брата.

— Мне снился такой странный сон, — хрипел Кирилл, и посмотрел на Роберта, — и ты там был. Врезался так больно в меня, убеждал в чём-то.

— Не за что, — откланялся Роберт, и пошёл к выходу, — я позову родителей.

За Робертом закрылась дверь. А после ворвались родители: отец сдерживал свои эмоции, хоть его взгляд обеспокоенным и радостным одновременно, а мать лила слёзы, но уже счастья. Роберт подошёл к своим друзьям с некоторым волнением в глазах.

— Что такое, Роб? — взялся Артур за плечо друга.

— Раз ты здесь, — включилась Маша, — значит всё вышло супер? За нами больше не будет гнаться свинья?

— За вами нет, — Роберт указал палец, на котором не хватало фаланги, — от меня не отстанет ещё долго.

— Жесть, это что такое? — схватил Артур руку Роберта.

— Долгая история.

— Мы никуда не спешим.

Маша потянула ребят к креслу, где Роберт рассказал им, чем пришлось пожертвовать ради своей жизни. Позже подошла и Ксюша, и пришлось рассказывать всю историю заново.

— У этих богов какие-то интриги и я стану теперь частью их. Я могу жить спокойную жизнь пока меня не пригласят, а когда это будет — одному богу известно.

— Мы должны были просто доехать до Сарай-Куарта, — взялся за голову Артур, переваривая полученную информацию.

— Да забей. У меня есть время наслаждаться каждым сделанным шагом, — успокаивал своего друга Роберт, а после взглянул на Ксюшу. — Как Кирилл?

— Говорит, что дико болит голова. Будто прожил пару дней в ужасе и жалуется, что ему холодно.

Ксюша обняла Роберта, тесно сжимая его тело.

— Спасибо тебе.

— Всё для тебя, Сю-сю.

Вдруг Роберт вспомнил обещанное Чангалу и подорвался с места.

— Прогуляемся? — предложил он Ксюше, отчего та не могла отказаться.

Они вышли с больницы, выходя в город, кипящий в своей жизни, которому было плевать на происходящее внутри чужих стен. Многочисленные улочки, которыми не могла похвастаться Адда, вели куда угодно, но соединялись в центре — в похожей крепости из белых стен, которые были видны с любого угла огромного растёкшегося города из-за его нахождения на холме. Они шли вдоль домов, подъездов, магазинов, исторических табличек и маленьких памятников, а роль экскурсовода приняла уже Ксюша, рассказывая контекст всего, что стоит вокруг них. Рассказывала про еле заметный памятник мышам, которая имела интересную историю, ведь когда-то давно на этой улице был дом, в котором проживала полчища мышей, соседствуя с людьми. Однажды мыши начали исчезать, убегать из здания, что почудилось людям знаком, а позже они заметили, что дому пошла трещина, которая разваливает дом и уже жителям пришлось эвакуироваться.

По пути появился агромаркет, в который Роберт зашёл, ища семена для деревьев и закупил несколько пачек, а выйдя, спросил у Ксюши, где тут есть какой-нибудь пустырь. Они дошли до его пешком, хоть и потребовалось около получаса.

— И что теперь будет? — уточнила Ксюша.

— Ничего такого. Всё как обычно. Просто я кое-что понял.

— Что именно?

Роберт улыбнулся и приобнял Ксюшу, прижимая её к себе.

— Иногда ради одного человека можно и пожертвовать свободой.

Ксюша застеснялась, будто ей признались в любви. Она лёгким движением подправила чёлку на своём лице.

— На сегодня всё?

Неожиданно Роберт оказался на своей кровати с телефоном в руках. Как и обычно за окном уже сверкало солнце, а глаза Роберта сонно закрывались. В диалоговом окне «Мамбы» было видно, как много сообщений всего за пару дней написали и он, и Ксюша.

— Блин, на самом интересном, — с расстроенным смайликом написала Ксюша. — Но, если ты хочешь спать, то продолжим завтра.

— У нас ещё куча времени! — писал Роберт в чате.

— Знаешь, мне кажется дальше нужно будет раскрыть Артура и Машу побольше.

— Да, есть такое. И как-то побольше написать про Куожуй-сув, а то я не особо понял, как она выглядит.

— Ну блин, я не думала, что нужно расписывать, а просто можно сказать, что она, как и Суб-кис.

— В следующий раз я подарю тебе книгу, — смеялся Роберт. — Кстати, о следующем разе: мы же встретимся завтра? Всё в силе? — уточнил Роберт в переписке.

— Конечно! Как и вчера, и позавчера, — смеялась Ксюша.

— Отлично, а то у меня есть предложение, как всё закрутить.

— По-моему и так всё закручено. Или хочешь, чтобы Роберт ещё и оказался плодом ещё какой-то любви между духами и богами?

— А может это должна быть Ксюша?

— О нет, нет. Ксюша такой персонаж — она именно человек, каким и должна оставаться.

— Просто не хочешь портить саму себя?

— Ну и что? Сам как будто не свои мысли писал. Свобода, одиночество. При живой-то девушке?

— Всё-таки девушке? — игривые смайлики влезали в конец сообщения.

— Ой, оговорилась. Просто на глазах уже пелена, не думаю, что пишу.

— Тогда спокойной ночи, Сю-сю.

— Добрых снов, зайчик, — отправила Ксюша поцелуйчики.

Роберт отложил телефон и зарылся в одеяло.

* * *

Роберт зашёл домой, стараясь как можно быстрее спрятаться у себя в комнате, ведь голоден он не был из-за плотного перекуса с Ксюшей, который немного ударил по его карману. Заглядывая в телефон, он увидел уведомление от Ксюши, что написала цифру девять. Роберт зашёл в контакты, добавляя к номеру Ксюши ещё одну цифру, а после написал, что дома, благодаря за классно проведённый день и ждал ответа, но её не было в сети. Ожидая ответа, утомившись за проведённое с девушкой время, Роберт закрыл глаза, думая, что просто отдохнёт пару минут, но по итогу уснул с телефоном в руках.

Разбудил его дверной звонок, на который никто не стремился. Посмотрев на время, было десять вечера, а за окном на землю спускались сумерки. Выйдя в общий коридор, он понял, что дома один, а ключей на крючке не было — значит вероятно, что родителям ударил Альцгеймер в голову и они забыли, как пользоваться дверным замком. Защёлка отвернулась дважды, а открыв дверь Роберта встречали отец с матерью.

— Вы же вроде взяли ключи, — удивлялся Роберт.

— Да в подъезде лампочка перегорела, — жаловалась мама, — не видно, куда ключ совать.

— Роберт, поставь чайник, пожалуйста, — в обычной отцовской манере указал папа.

— Будет сделано.

Роберт мигом оказался на кухне, восполняя воду в чайнике и поставил её на огонь. Вернувшись в комнату, он взялся за телефон, где Ксюша написала ему три сообщения.

— Да, очень классный вечер, — гласило первое сообщение, а следом второе, — я тут думала кое о чём. Ты спишь?

— Да, извини, уснул, — оправдывался Роберт, — о чём задумалась?

— Я уже считаю это дурацкой идеей, — сразу же без ожиданий ответила Ксюша.

— Я готов к любым твоим идеям, какие бы они не были, — смеялся Роберт через смайлики, — рассказывай.

— В общем, ты знаешь про ролевые игры?

— Смотря, про какие. Но не думал, что мы так быстро перейдём к ним.

— Не про те, что ты подумал! — смеялась Ксюша. — Ролевая игра по переписке.

Роберт засомневался о своих знаниях и решил узнать в интернете о таком жанре. Он узнал о том, что в такой переписке каждый принимает роль какого-то персонажа из какой-либо истории, а после вернулся в чат.

— Слушай, а это довольно интересно. И что ты предлагаешь?

— Могли бы… попробовать подобное… если тебе интересно.

— Необычно, — смеялся Роберт, — но давай. Я просто не совсем понимаю, что делать.

— Я расскажу по пути.

— И нам нужно выбрать какую-то книгу или сериал? Персонажей оттуда?

— Необязательно. Можем сами придумать персонажей. Но я думала, будет интересно, если вы напишем историю про себя.

— Ой, знаешь, я кое-что уже наметил.

Роберт зацепился взглядом за книгу «Скворечники открыли дверцы» и подошёл к ней, чтобы сфотографировать и отправил Ксюше.

— Помнишь, я рассказывал о таком?

— Да, её ещё Тимер написал?

— Да, типа того. Это отлично дополнит мою экскурсию и погрузит тебя в контекст нашей культуры.

— Ого, — удивлённые смайлики пошли за предложением, — что-то интересное. А ты быстро включаешься в тему.

Роберт и Ксюша начали обсуждение истории и с чего она может начаться: Ксюша предложила вариант с путешествием в другой город, но не могло придумать контекст, а Роберт, предупреждая, чтобы девушка не злилась, предложил вариант со смертью кого-то из родственников. Ксюша понравился вариант, но она его немного видоизменила, чтобы было интереснее. Так они и пришли к болезни Кирилла и про путешествие в Сарай-Куарт. Роберт постоянно листал книгу, чтобы выбрать персонажа, который будет участвовать в их игре. Так они провели всю ночь, закладывая зачатки истории и импровизируя по пути, а на утро легли спать, договариваясь продолжить завтра.

Открыв глаза ближе к обеду, Роберт сразу же схватил телефон.

— Доброе утро, — писал он Ксюше, — а ты не хочешь встретиться сегодня?

— Доброе, — ответил он ответ через минуту, — хочешь прогуляться?

— Сходили куда-нибудь. Пока лето, надо пользоваться моментом.

— Окей, давай. Давай в три дня?

— Договорились, подруга.

Они встретились спустя пару часов и чувствовали себя немного неловко, хоть и ходили на свидание и до этого, но с перепиской будто всё обнулилось. Шли немного поодаль, не обращая друг на друга внимания, иногда указывали на какие-то забавные вещи, происходящие на улице, но, когда речь зашла про их мини-историю, разговор будто смазали маслом и он пошёл быстрее и динамичнее. Обсуждение того или иного аспекта, героя эпосов, про духов и богов в мифологии, разбавило обстановку, и они не отрывали друг от друга глаз, добавляя новые элементы и предложения, как кто должен себя вести и куда по итогу обернётся история, продумывая скелет своего сценария.

Так и проходили дни: вечером и ночью они писали друг другу в ролевой игре, а днём, после того как выспались, встречались в реальной жизни. Встречи в реальной жизни с их разговорами интересно перетекали в их героев в сюжете, поэтому иногда они терялись в обсуждениях: говорили о многом, узнавая друг друга лучше, а их Роберт и Ксюша из переписки всё больше походили на них, поэтому возникала беспрекословная симпатия. Однажды Ксюша написала, что Роберт из сюжета поцеловал её, и Роберт из настоящего понял это как намёк, поэтому при следующей встрече сразу же поцеловал её, даже не здороваясь.

Они придумывали сюжет, описывали его друг другу и это перестало походить на ролевую игру, а больше на сценарий, которые они пишут про себя и для себя, но никто из двух человек не возражал.

— Слушай, а может Тенак-хан будет на самом деле за Ёлмак-хана? — предложила Ксюша.

— Типа, мы окажемся у него и он такой: «Ха-ха, мы вас обманули, на самом деле добра никакого нет», и начнётся супер-битва между смертными и духами?

— Да. Ну тогда у человечества нет шансов. Ой, а давай, как обычно бывает в таких историях?

— Что ты имеешь в виду?

— Герой, что на самом деле избранный, но никогда этого не знал.

— Вот чёрт, а ведь действительно так и выходит. Посуди сама: помнит слабые точки, постоянно возражает самой смерти, кого-то там мирит между собой. И потом Тенак-хан говорит, что во мне душа героя какого-нибудь и бла-бла-бла.

— Тогда эта история затянется на очень долго, — протянула Ксюша слово «очень».

— Не боись. Потом напишем целую книгу к кучей продолжений.

* * *

По утру, пока Роберт ещё не уснул, ему позвонил Артур, и парень взял трубку, ведь это был уже третий дозвон за пять минут.

— Ты куда пропал? — слышалось из телефона.

— И тебе привет, Арт, — бубнил Роберт.

— Даже не пишешь ничего. Ты нормально там?

— Да, всё в порядке. Я с Сю-сю постоянно, поэтому немного забылся.

— С кем?

— Ах, да, — ударил Роберт себя по лбу, — ну не бойся, вы друг друга уже хорошо знаете. Так чё звонил-то?

— Мы с Машей сегодня в кино идём, думали, может ты тоже хотел.

— Слушай, а во сколько вы идёте?

— В семь вечера.

Роберт неловко улыбнулся, заглядывая за окно.

— Тогда в кинотеатре и встретимся. Всё, Арт, я спать.

Роберт откинул телефон и впечатался в подушку. Роберт встретил Ксюшу у подъезда примерно за сорок минут до начала — девушка вышла со сверкающей улыбкой и не замазанными веснушками на лице, чем обрадовала Роберта.

— Я рад, что повлиял на твою самооценку, Сю-сю, — с нескрываемой радостью Роберт разглядывал каждую веснушку, которая была у Ксюши.

— Господи, — смеялась Ксюша, но пыталась быть строгой, — теперь ты всегда меня так будешь называть?

— Ты сама предложила мне этот вариант! Кстати, — посмотрел Роберт на наручные часы, — мы довольно рано вышли.

— Что предлагаешь?

— А что, если мы по пути купим мороженое, будем не спеша его есть, а потом, как обычно это бывает в романтических комедиях, ты ткнёшь пломбиром мне в нос?

— Какой же ты романтик, зайчик, — постучала по груди Роберта Ксюша.

— Значит нет?

— А я и не отказывалась. Пошли?

Ксюша протянула руку Роберта, и он схватил её, скрестив пальцы между собой. Они зашли в магазин, действительно купили мороженое и прогулочным шагом гуляли зигзагом по пути к кинотеатру. Ксюша, как того хотел Роберт, испачкала его нос, чему тот, будто уже позабыв о своём предложении, удивился, чем рассмешил Ксюшу. Она протёрла салфеткой его нос и чмокнула в него, сама того застеснявшись. Доев мороженое уже у дверей кинотеатра, как будто так специально рассчитали, они встретили Артура и Машу, обнимаясь с ними.

— Итак, — начал представлять свою девушку Роберт, — это Ксюша, это Артур, это Маша.

— Роберт очень много о вас рассказывал, — мило улыбнулась друзьям Роберта Ксюша.

— Да я там всю вашу биографию расписал.

— Наверно, ещё и не самые лучшие вещи обо мне сказал, как ты любишь? — по-дружески Артур ударил в плечо Роберта, но потом как джентльмен, поприветствовал Ксюшу.

— Рада познакомиться, Ксюша, — помахала Маша.

Наконец узнал друг друга, компания шла к дверям кинотеатра, прячась от солнечного дня в просмотре нового фильма. Усевшись в зале на задних креслах с большим чаном попкорна, пока даже не крутили рекламу, Артур и Маша расспрашивали Ксюшу о том, как ей Роберт.

— Хороший парень, — отрезала Ксюша с серьёзным лицом, — милый, добрый.

— Это всё, что ты можешь сказать обо мне? — с дразнящей улыбкой спросил Роберт.

— Ещё и пишет хорошо. Только много ошибок в тексте, но это исправимо.

— Конечно, — смеялся Артур, — помню, как его ненавидела учительница русского.

— Да она просто скрягой была, — оправдывался Роберт, — а то, что ты на уроке физ-ры, когда перепрыгнул козла, чуть спину не сломал, помнишь?

— Зато я перепрыгнул твой результат.

— Тебе просто повезло.

— Ой, сейчас опять будут соревноваться между собой, — отмахнулась Маше, предупреждая тем самым Ксюшу, чтобы она привыкала к такому раскладу.

— Зачем соревноваться? — спросил Роберт. — Он сам всё равно знает, что проиграет мне.

— Да? — удивлялся Артур. — Вспомни цу-е-фа.

— Ты там постоянно выигрываешь, не спорю. А в остальном ты лох.

— Окей, выбирай игру.

— Баскетбол два на два.

— Нас не впутывайте в это, — защищала Маша Ксюшу от этой игры, — у нас вообще маникюр попортится может.

— Один на один, — предложил конечный вариант Роберт.

— Договорились. После кино пойдём за мячом.

Парни пожали руки, чем рассмешили Ксюшу, а Маша закатила глаза. Свет в зале потух, экран включил рекламу, а парочки принялись обниматься. Роберт потянул руку за спину Ксюши, а та легла ему на плечо. На экране появилось название фильма: «Скворечники открыли дверцы. Фильм».

Конец

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава первая. Ржавчина для робота

Глава вторая. С чем тебя подают?

Глава третья. Исторический центр

Глава четвёртая. Придорожное кафе

Глава пятая. Воины Тимера

Глава шестая. Дождливый день ни к чему

Глава седьмая. Раб

Глава восьмая. Кому ты доверяешь?

Глава девятая. Огненные гости

Глава десятая. Воссоединение семьи

Глава одиннадцатая. Сквозь слои из ничего

Глава двенадцатая. Пожертвовать свободой