Путь Ледяного Источника (СИ) [Анна Москалева] (fb2) читать онлайн

Путь Ледяного Источника Анна Москалева

Вступление

— Так! Значит, пусть он будет барроканским шпионом. — Двое сидели в полутьме маленькой каморки с наглухо закрытыми окнами и, размахивая бокалами с вином, разрабатывали план. — Барроканцы там как? Посла своего отозвали?

— Отозвали! Пусть будет барроканским. — Пустой бокал звякнул о столешницу. Говорящий потянулся за кувшином, — Значит, его наняли совсем молодым, выучили нашему языку, подготовили к работе на местности…

— Как они могли его нанять? Совершенно нищее княжество!

— Ну так они ему пообещали могущество и все такое. Купили раба, просекли, что внешность у него подходящая, подготовили… — вдохновенно вещал первый собутыльник.

— Как-то все за уши притянуто, — поморщился второй.

— Слышь, а тебе что, по кабакам документальные свидетельства предъявлять?

— Тоже верно, — нехотя согласился ворчун.

— И вообще, чем абсурднее история, тем охотнее ей верят, — стукнул снова пустой кружкой о столешницу первый.

— Тогда ему надо молнии в заду и глаза огненные! А то какого демона его все боялись? — В голосе второго звучала ирония.

— С молниями это ты переборщил, а глаза какие-нибудь нечеловеческие сделать. — Первый азартно потер подбородок, — Надо, чтобы он народу противен был!

— Зрачок ему вертикальный!

— Лучше горизонтальный, как у козла!

— Точно! И демонов он не победил! Он с ними заодно!

— Демоны похитили его душу и дали ему силы взять ключ!

— Погоди, ты же в предыдущей истории рассказывал, что ключ — фальшивка, а настоящий у Величайшей!

— Так то другая история, болван.

— Блин, — второй тихо икнул, — че-то я запутался, дай запишу.

— Я тебе запишу! — Первый в одну секунду протрезвел и вскочил на ноги. — Чтобы ни одного свидетельства! Ни одной закорючки! Только из уст в уста! Как народное свидетельство. Ты понял?

Побледневший ворчун испуганно кивнул.

— Так-то. Все. На этом сегодня остановимся. Чтобы эту историю о самозванце к концу недели знал весь город! — Первый поднялся, одернул сюртук и направился к выходу. Ему предстояло сегодня сочинить еще пару историй поизысканнее. Для совсем другой публики.

Глава 1

Столица еще не почувствовала перемен. Какие-то слухи по окраинам, сплетни в кабаках, данные исключительной достоверности, передаваемые страстным шепотом в столичных гостиных. Ничего конкретного. Маги уходят. Так они вроде и раньше уходили. Войска на север отсылают, так вроде как то ли разбойники, то ли нечисть на дорогах. Величайший о своем народе печется. Охраняет жителей.

Стали говорить о новом Источнике. Первое, что просочилось в народ, — на Севере нашли второй ключ. И кто-то его держит. Все были уверены, что в Замке у Величайшей ключ истинный. Так, значит, появился кто-то другой? Извне? Именно эти сомнения и недоумения умело подхватили агенты правителя. Целая сеть работала в кабаках, в храмах, в светских салонах. Лейтмотив был один — появился самозванец. Нигде, ни в коем случае не должна была прозвучать мысль о том, что ключом овладел внук предыдущего Величайшего.

***

На севере события шли своим чередом. Ским и его соратники отсыпались, залечивали раны, хоронили погибших.

Первую ночь провели в одном из деревенских домов, но потом кнест Левиан перебрался в замок. Он нашел комнату с уцелевшими окнами, растопил один из каминов, собрал по замку остатки мебели и даже каким-то чудом сохранившийся гобелен. Маги помогли восстановить кухню, Лина вымыла полы и домашнюю утварь. В замке снова можно было жить.

Левинколл изменился. Обретя хозяина и магию, замок ожил. Камень из сырого и серого стал вдруг надежным и теплым. Залы казались не пустыми, а светлыми и просторными. Окна, те, в которых остались стекла, радостно блестели даже в пасмурную погоду.

Ским много раз спускался в склеп. Пару раз с женой, но чаще один. Он бродил по замку, по самым его дальним закоулкам. Изучал подземелья, пытался вспомнить, где тайные проходы. Иногда Лина думала, что он просто знакомится со старым новым домом, иногда ей казалось, что он о чем-то разговаривает с камнями или меланхолично рассматривает реку, сидя на подоконнике в своей детской. Она не мешала ему. Чувствовала, что он хочет побыть один. Да ей и своих забот хватало.

Ским и Лина так и не переехали в комнаты, которые когда-то были спальнями семьи. Она понимала почему и ни о чем не спрашивала мужа. В конце концов, после угла в таверне, да даже после ее московской квартиры комната, что они занимали, казалась ей хоромами.

В общем-то, так оно и было. Если молодая кнесса правильно поняла, то это когда-то был кабинет при библиотеке. Сводчатые потолки, большие окна и сама форма комнаты наталкивали на мысли об этом. Рядом большой зал — место, где стоял письменный стол, шкафы для книг и бумаг.

Там-то сейчас и разговаривали трое соратников. Скиму явно не нравилось то, что он слышал. Он стоял, повернувшись к окну. Руки заложил за спину, плечи развернуты, подбородок высоко поднят, взгляд направлен куда-то вдаль.

— Какой смысл идти столицу государства, которого скоро попросту не будет? — ровным, но напряженным голосом спрашивал он у своих советников. — Вы что, не видите, что все города магическими кольцами окружены? А те, кто не смог защиты поставить, тех уж нет! Я, по-вашему, должен завоевывать государство вампиров и нежити?

— Они вас уничтожат! — Волгин говорил монотонно, почти бесстрастно, отчего становилось особенно жутко. — Просто раздавят своей административной машиной!

— Чем?

— Не важно! Вы не представляете, как много значат в мире правителей связи. Кто кому чего должен, кто с кем в одной упряжке, кто кому на каком месте выгоден. И не всегда истинная сила сильнее всего. Как-то же им удавалось обманывать и свой, и чужие народы все эти годы? Вы думаете, они так просто отступятся от власти?

— Вы не понимаете. — Амар Парт поморщился и взмахнул рукой, будто муху отгонял. — Вы не из этого мира и не знаете, что здесь значит магия. Его Ясность — Источник!

Волгин выпрямился, стиснул зубы и побледнел так, что, обернись сейчас Ским, он бы вспомнил его способность сливаться со стенами.

— Тот, кто владеет магией, тот и владеет Рузгардом, — продолжал маг, предпочитавший не замечать реакции чужемирца. — А чтобы мир был в гармонии, его Источнику надо быть в гармонии.

Ским выругался сквозь зубы. Быть в гармонии. А что для этого надо сделать? Всего ничего — свергнуть нынешнего Величайшего и перерезать всю нежить! Кстати, о нежити.

— А вы же боевой маг, Парт? — У Скима заблестели глаза, будто ему в голову пришла отличная идея.

— Лучший из ныне живущих! — Амар Парт вздернул подбородок

— А давайте-ка попробуем на нежити вашу магию! Я-то их упокоил с помощью огня и отвара Синта. Но должно же быть что-то еще! Иначе нам придется весь Рузгард с котелком объезжать.

— Вы предлагаете, — Парт помедлил, — ненадолго уехать?

— Это не дело Источника, — снова вмешался Волгин, — бороться с нежитью где-то на болотах.

— Зачем на болотах? — Ским прищурился и ухмыльнулся. — Сюда привезем!

— Сюда? В замок? — Парт чуть не задохнулся от ужаса.

— Не в сам замок, конечно, — усмехнулся Ским. — Вы бывали в подземельях под склепом?

***

Лина не спеша возилась на кухне, когда услышала окрик из коридора:

— Горсинт! — Парт, торжественно величавший своего ученика исключительно полным именем, влетел на кухню. — Где мальчишка? Он мне нужен!

Лина пожала плечами:

— Почему он должен быть здесь?

— Насколько я его помню, если он не спит, то жует. Где же его искать, как не на кухне?

Лина отвернулась, чтобы Парт не видел ее ухмылки. Синт и правда часто крутился около плиты. И совсем не за тем, чтобы помочь Лине.

— Сейчас его тут нет. Может, в кровати поищете? Загоняли вы его совсем.

— Что значит «загонял»? Я дал ему всего пять заданий! — Парта охватил праведный гнев учителя.

— Ой, не смотрите на меня так, я в ваши дела не лезу. — Лина примирительно выставила ладони. — Только вижу, что мальчишка недосыпает.

— Меньше по полям лазить надо!

— А где ж ему еще лазить, если он травник?

Парт фыркнул, но спор не продолжил. Отвернулся в коридор:

— Горсинт Фрей рода Марвитов! Вот погоди, я тебя найду!

Лина улыбнулась и продолжила резать лук для омлета.

***

Синт и правда много времени проводил в полях. Ему не нравилось в Горхольде. Северные скалы, повсюду камни, хвойный лес.

Мальчишка скучал по бескрайним южным лугам. По запаху привычных трав, по щекочущим теплым лучам весеннего солнца и утреннему клекоту птиц. Деревенский ребенок, он не понимал красоты замковых стен или строгих гор. Ему хотелось на волю — туда, где глаз не упирается ни во что, кроме линии горизонта, и травы сливаются с небом, обещая свободу, радость и жизнь.

Парт дал ему задание собрать ингредиенты для нового отвара. Он собрал уже соцветия и корешки. И частый в этих краях литиль, и смеку, и строллу, и даже силет, который вообще-то растет обычно южнее.

Он никак не мог найти морилис. Мелочь, в их краях встречающаяся на всех обочинах, а вот поди ж ты, нет его тут. Синт забрел уже в низину к самой деревне, но без толку. Вздохнул, подумал, что если не может найти морилис, то надо найти что-то похожее. Основное действие у него — кровь останавливать. Юный травник чуть прикрыл глаза, попробовал посмотреть на мир не глазами, а … сердцем? Да нет же, не сердцем… не важно чем, главное, что не глазами.

Сознание его будто расплылось вокруг, потекло по лугу, по тропинкам, вокруг деревни…

— Бей ее!

Синт вздрогнул, будто от удара. Он не видел происходящего, и даже не слышал, но четко чувствовал удар.

— Патлы ее дери!

Больно! Страшно! Беги!

Синт побежал. Он не отдавал себе отчета, куда и зачем. Ноги сами несли его. Здесь, за домами, овчарня и вот…

Пятеро деревенских: трое мальчишек лет двенадцати и две девчонки поменьше мутузили какой-то грязный комок, который даже не пытался уворачиваться.

— Дрянь! Сукина дочь!

Синт ничего не кричал, даже не пытался их одернуть, просто влетел в эту кучу, отбивая детей от скрюченного тельца на земле. Врезался плечом в грудь одного из мальчишек — тот отлетел, упал на копчик, недоуменно ойкнул; оттолкнул второго, встал между оставшимися детьми и комком, который лежал на земле, оскалился. Ноги согнуты в коленях, руки, сжатые в кулаки, подняты на уровень груди. Упавший мальчишка уже оправился, встал, направился к Синту. Но тот вдруг рыкнул, и взгляд его стал какой-то страшный, и трава… Трава колыхнулась, как от ветра, но ветра-то не было.

Дети замерли, поняли, кажется, что напротив них не местный. А кто-то из этих, из замка. Один из мальчишек шумно сглотнул, это будто послужило сигналом девчонкам. Они завизжали и побежали к домам. Видно было, что пацанятам очень хочется побежать следом, но они боятся ударить в грязь лицом. Синт сделал рывок вперед, топнул, рыкнул. Этого хватило. Пацаны ретировались. Один из них обернулся, скривился, плюнул в сторону Синта, но все же убежал.

Горсинт присел около лежащего на земле. Он не мог понять, мальчик это или девочка. Аккуратно коснулся рукой спины. Два испуганных глаза выглянули из-под тряпья. Ярких, зеленых, как чистые изумруды. Дальше показался конопушчатый нос.

— Не бойся меня. — Синт протянул ладонь, увидел испуг в глазах, замер. — Не бойся, не обижу.

Человечек сел, подтянул колени к груди, чуть отполз.

— Меня зовут Синт, — юный травник присел на корточки напротив, — я из замка.

Комок чуть осмелел, распрямился, поднял голову. Синт увидел, что это девочка. Совсем маленькая, лет пять — шесть. Руки в цыпках, синяк на скуле, ободранный нос и спутанная прядь светло-рыжих волос, спадающая на лоб. Именно эту прядь девочка схватила и принялась лихорадочно запихивать под шапку.

— Кто ты? — Синт сидел перед ней, стараясь говорить приветливо.

Девочка молчала.

— Не хочешь говорить, — Синт пожал плечами. — Как знаешь. Тебя проводить куда-нибудь?

Девчушка по-прежнему молчала и пристально смотрела на Синта. Он поднялся, медленно отряхнулся, повернулся, чтобы идти, обернулся в последний момент.

— Точно не нужна помощь? За что они тебя так?

Девочка поежилась и снова поправила шапку.

— Ты рыжий?

— Ну да! — Синт провел пятерней по волосам, — И что?

Она опустила лицо и что-то пролепетала.

— Что?

— Ты тоже сын столичного подонка?

— Что? Что за чушь ты несешь? — Синт развернулся и встал перед ней на колено. — Разве цвет волос что-то значит?

Она молчала. Сжала губы, чтобы не расплакаться, но молчала. Горсинт, конечно, был шалопай. Но наблюдательный и умный шалопай. Все дети в этой деревне белобрысые. У северян волосы цвета льна, а иногда и еще светлее. Ским со своей снежной шевелюрой выделялся в южных краях. А тут, на севере, выделялись, скорее, Синт и Лина.

— Так вот оно что. — Он потянулся рукой к ее шапке. Девочка напряглась, отпрянула. Горсинт замер. Не стал трогать шапку. — Они лупили тебя, потому что ты рыжая.

Девчушка снова сжалась в комок и громко засопела.

— Где твоя мама? А папа? — Сопение только усилилось. — С кем ты живешь?

— С бабушкой.

— Понятно. Хочешь отведу?

Девочка отрицательно помотала головой, очень быстро поднялась и убежала, не оглядываясь. Синт так и остался стоять ошарашенным. Тряхнул головой. Что ему было нужно? Заглянул в свою сумку. Жуйки? Как их в книгах-то зовут? Нет здесь никаких жуек! Со злостью пнул ногой камень и направился к замку.

***

— Тебя Парт искал. — Лина жутко плохо себя чувствовала с утра. Кружилась голова, тошнило, от всех запахов хотелось сбежать. Ей бы быть чуть внимательнее к Синту, но она не могла. Еле держалась на ногах. — Синт, ты принес бужник?

Ответом ей было молчание.

— Что, опять забыл? — Лина потянулась к верхним полкам и тут же схватилась за бок. Резкое движение отдалось болью внизу живота. Она стиснула зубы. — Я, кажется, раз пять уже сказала, что трава для взвара заканчивается, ну что, это так сложно запомнить?

Опять тишина. Раздражение мгновенно сменилось волнением.

— Горсинт? — Мальчишка сидел на лавке, уставившись в одну точку на столе. Брови его были сведены на переносице. — Ты меня слышишь?

— А? Да! Я жуйки искал. Не нашел. — Он медленно встал из-за стола. — Я пойду.

— Эй, хоть поешь! Я плюшек напекла. Омлет пожарила. — Лина с волнением смотрела на мальчика.

Тот отрицательно мотнул головой, но тут же остановился, будто ему что-то пришло в голову.

— Давай плюшки! — Он сгреб в сумку почти полмиски. — Я побегу, жуйки найти надо!

И вылетел с кухни прежде, чем Лина успела его еще о чем-то спросить.

Молодая кнесса неосознанно положила руку на живот, сделала шаг к коридору — что же творится с Синтом. Зашипело масло на сковороде, Лина резко обернулась, все поплыло у нее перед глазами, рукой она задела сковороду, громкой ойкнула и провалилась в темноту.

***

— Лина! — Кто-то брызгал ей на лицо, обмахивал полотенцем, чьи-то руки гладили ее по щекам, по волосам…

Кнесса открыла глаза.

— Ским… Я… Там масло на сковороде сгорит! — Она попробовала встать, но на нее накатил приступ тошноты, и снова зазвенело в ушах.

— Какое, в пекло, масло! — Сильные руки мужа удержали ее на кровати.

На кровати? Лина огляделась. Они были в их комнате, над ней стоял взволнованный Волгин, обмахивавший ее полотенцем. Ским сидел на краю кровати, не выпуская ее плечи, будто боялся, что она упадет.

В комнату влетел Парт.

— Как она?

— Пришла в себя. — Волгин утерся тем же полотенцем, которым только что обмахивал Лину.

За спиной Парта маячил здоровенный детина. «Дровосек, что ли? — подумалось Лине. — Или грузчик? Они что, решили меня вместе с кроватью куда-то отнести?»

Ским с сомнением посмотрел на Парта, но тот лишь задрал подбородок:

— Он лучший на три королевства! Ручаюсь!

Источник поморщился, но отошел в сторону от кровати.

Детина присел рядом с Линой на корточки, потрогал лоб, взял за запястье.

— Рассказывайте.

— Да нечего рассказывать, — сбивчиво заговорил Волгин, — я услышал крик с кухни, забегаю — она лежит. Вот. — Он беспомощно указал на кровать.

— Она беременна, — прервал его Ским.

Дровосек обернулся и смерил его тяжелым взглядом. Молча присел на кровать, бесцеремонно залез под платье, ощупал живот. Лина напряглась. Ей казалось, что такими руками можно камни крошить, ну или деревья валить. А поди ж ты, мягкие, как у бабки-повитухи.

— Тяжко ей. Плод много сил у нее забирает. — Лекарь недобро посмотрел на Скима, хотя не мог не понимать, с кем разговаривает, — Отдых ей нужен. Покой. Отвар я приготовлю, и лежала чтоб. Как можно больше лежала. И еще, — продолжил лекарь с внешностью коновала, — вы сейчас больше всего должны желать появления наследника.

— Мы и так этого желаем, — огрызнулся Ским.

— Вы меня не поняли, — лекарь многозначительно посмотрел в глаза своему кнесту, — ей нужен отдых, надо подумать прежде всего о ребенке.

Кажется, Ским понял, что хотел сказать здоровяк, стиснул зубы, нахмурился. Лекарь кивнул:

— Да, я об этом. Пусть лучше спит одна.

— Ну уж это мы сами решим. — Лина возмутилась от такого вмешательства в их личную жизнь.

— Хотите ребенка, — лекарь развел руками, — спите порознь.

В спальне повисла неловкая тишина, которую нарушил хлопок двери.

— Лина! А есть еще плюшки? Ой… — Парт поймал Синта за ухо и потянул прочь из комнаты.

— Вот ты где! Давай-ка поговорим…

— Оставьте мальчика! — Лина, хоть и обещала не вмешиваться, не смогла смотреть, как Горсинту откручивают ухо. Ко всеобщему удивлению, вмешался и лекарь.

— О! Травник! Давайте-ка его сюда!

Лекарь сгреб мальчонку в охапку и утащил на кухню, оставив Парта скрипеть зубами.

— Так! Я сейчас отвар напишу. А ты чтоб добросовестно готовил его три раза в день. Можно четыре. Каждый раз чтоб свеженький.

— Что с ней? — Синт побледнел, ему стало страшно. И стыдно. За то, что он забывал о Лининых просьбах, что постоянно таскал у нее плюшки и просто что его не было рядом. — Она поправится?

— Поправится, — пробасил здоровяк, — что ж ты? Ты ж тоже лекарь! Что ж ты не заметил?

— Да я… я… — Мальчишка замолчал и задержал дыхание, чтобы не расплакаться.

— Ладно… Не реви. Не твоя вина. Мал еще, чтоб понять, что ей грозит, — понимающе вздыхал лекарь. — Ну ладно, вот смотри: кислица, чтобы ее не тошнило, жилица, чтобы живот не тянуло. Видишь?

Синт кивал, внимательно всматриваясь в травы. Парт стоял у них за спиной, сложив руки на груди. Запоминал каждое слово.

В спальне при Лине остались Ским и Волгин. Чужемирец чувствовал себя неуютно и пытался уйти.

— Позвольте, если я вам больше не…

— Афанасий Сергеевич! — Лина поняла, что жутко голодна, а еще ей очень хотелось выразить свою благодарность Волгину, и почему-то ей показалось, что дать шанс за ней поухаживать — это хороший способ, — Я прошу вас, найдите кусок хорошей говядины. Есть хочу жутко, а от всего тошнит. — Лина умоляюще посмотрела на Волгина. — Хочу жареного мяса! С луком!

Волгин, преисполненный чувства долга, по-военному кивнул и удалился.

Ским остался сидеть около Лины. Держал ее руку в своей.

— Ну и зачем ты скакала по кухне? Неужто думала, что взрослые мужики, привыкшие к походам, сами себе поесть не приготовят?

— Ским, а что мне еще делать? Я же с ума тут сойду! Вы хоть чем-то заняты, а я? Ходить принимать солнечные ванны? — Лина приподнялась на локтях, пытаясь сесть. — Так тут и солнца-то нет. На полчаса в обед выглянет, да и не каждый день.

Ским поджал губы, прикрыл глаза.

— Я понял.

— Прости, но … Ты все время занят, Синта Парт загонял так, что я его только за едой вижу, и то не всегда… Я же не могу просто сидеть и смотреть вдаль?

— Хорошо. Я понял. Но лекаря надо слушать.

— Да… — отозвалась Лина поникшим голосом. — Буду слушать.

— Вот и славно. Зарядим тебе бытовых амулетов, будет полегче. И Синту прикажу, чтоб рядом был. Тогда возись по кухне, если хочешь. Ну, а пока лежать.

Лина улыбнулась и кивнула. Ским склонился над ней, целомудренно поцеловал в лоб и, поднимаясь, утянул одну из подушек с кровати.

— Эй, это еще зачем? — удивилась Лина.

Ским удивился не меньше.

— Лекарь же запретил вместе спать! Отнесу подушку и с одеялом на диван в библиотеку.

— Эй, ну можно же… Ну можно же просто спать!

Ским скептически поднял одну бровь.

— Лучше порознь.

Он открыл смежную дверь и вышел в кабинет. А Лина, обессиленная, рухнула на кровать. Днем мужа рядом нет, так теперь еще и ночью его видеть не будет. Комок встал в горле, и засосало под ложечкой. Лина повернулась на бок, с силой ударила кулаком ни в чем не повинную подушку, уткнулась в нее носом и завыла.

***

Дня через три кнессе разрешили вставать. Лекарь, сначала приходивший каждый день, теперь пообещал прийти к концу недели. Строго-настрого ей запретил напрягаться, но выходить на воздух даже порекомендовал. Лина, оставшаяся совсем одна в спальне, уже просто мечтала оттуда вырваться. Первым делом рванула на кухню. К ее удивлению, там не было ни одной грязной тарелки, и даже пахло чем-то съедобным. У плиты стоял Волгин в переднике, а подле стола, размазывая слезы по конопатым щекам, резал лук Синт.

— А! Дорогая вы наша. А мы вам обед готовим. Я знаю такой рецепт каши — закачаешься!

Тошнотворно пахло жареным салом и вареным горохом. Лина подумала, что да, сейчас закачается. Но промолчала, улыбнулась и присела за стол.

— Давайте я помогу. — Она забрала у мальчика нож. — Лук резать несложно, а я от безделья с ума сойду!

Синт настороженно посмотрел на Волгина, тот нахмурился, но кивнул. Лина возвращалась к своему хозяйству.

Глава 2

В Левенколле был почти военный распорядок: завтрак часов в шесть — замковые в основном просыпались в это время. Те, кто ложился. Обед в полдень и обильный ужин в сумерках. Лина знала, что бойцы купца и те из золотодобытчиков, кто остался при Скиме, часто уезжали по поручениям, бывало, что и в ночь. Поэтому всегда держала на кухне несколько кусков хлеба, яйца, сыр.

Еду приносили деревенские, в основном даром, хотя Ским и пытался им платить, денег они не брали. Поэтому Лина очень удивилась, когда в один из вечеров, почти на закате, Парт с ее мужем куда-то засобирались.

— Мы в деревню, — не моргнув глазом, сообщил ей Ским. — Еды купить.

— В деревню? Вечером?

— Мы быстро вернемся!

Удивленная Лина посмотрела на Парта, но тот лишь отвел глаза, чем напугал ее еще больше! Ским, видимо, почувствовал ее беспокойство:

— Эй, — он подошел к ней и заправил непослушную прядь волос за ухо, — мы быстро! Одна нога тут, другая там! С тобой Волгин побудет.

— Волгин? Не Синт? — Лина недоверчиво прищурилась.

— Не, — тут уж и сам Ским не выдержал ее взгляда и отвернулся, усаживаясь в телегу, — Парт хотел ему какое-то новое заклинание показать. Берет с собой.

Лина глубоко вздохнула:

— Муки привезите, если, конечно, сможете.

Ским кивнул и, не дожидаясь новых вопросов, тронул лошадей.

— Что вы ей сказали? — спросил Парт, когда они отъехали.

— Что едем за продуктами.

— В ночь?

— А что я еще мог сказать? Ваша же была идея ехать именно ночью!

— Я сто раз объяснял: ночью он совершенно точно покидает свое логово. Хоть нежить и активна днем, солнца она старается…

Ским махнул рукой, показывая, что продолжать не надо.

— Я понял, понял.

Парт вздохнул:

— Она поверила?

— Нет, — отозвался Ским. — Где муки купить?

В телеге были Парт, Ским, двое из купеческих бойцов. Оставили место для Синта. Они притормозили на изгибе дороги:

— Где этот мальчишка?

Маг был уверен, что его ученик день и ночь собирает травы для отваров. На самом деле, почти так оно и было. Просто Синт предпочитал собирать травы поближе к деревне. Парт почти приготовился ругаться, как увидел бегущего по полю Синта. Он запрыгнул на телегу, придерживая сумку:

— Литиль еле нашел! — переводя дыхание, пояснил он.

— А все остальное? — нахмурился Парт.

— Все остальное без проблем. Ну человеческая кровь только осталась.

Видавшие все бойцы скучающе переглянулись. Парт кивнул, а Ским пустил телегу уже быстрее. Все же, хотелось попасть на болота до захода солнца.

***

Ехали они довольно долго. Уже сгустились сумерки, засвистели вечерние птицы, стало прохладнее, и ощутимо повеяло удушливым воздухом трясин. Лес поредел. Встречались все больше кустарники, едва поднимавшиеся до колена. Растительность, которой некуда было запустить глубокие корни, предпочитала стелиться по вечно влажной почве. Когда телега стала вязнуть в земле чуть не на полколеса, решили ее оставить. Лошадей распрягли, а повозку накрыли ветками. Хотя предосторожность эта была излишней — по словам местных, в те края уже давно никто не рисковал заходить. Если верить байкам, гулявшим по Горхольду, то Парту со Скимом нужно было именно сюда.

— Так, давайте повторим, — вокруг не было ни одной живой души, но Ским почему-то говорил шепотом, — делаем магическое кольцо для Синта и лошадей. Синт, — Источник строго посмотрел на мальчонку, — никакой самодеятельности. Что бы ни случилось, ты остаешься внутри кольца. Не выходишь ни при каком условии!

Мальчик энергично закивал, чем вызвал еще больше сомнений в своем послушании. Ским скептически поморщился, но продолжил:

— Передвигаемся парами. Сейчас нам надо выследить его. Ловить лучше ближе к рассвету. На рассвете он будет слабее всего. Помните, что если есть угроза вашей жизни, то усыпляем нежить! Не рискуем зря! Если все идет как надо, то связываем, — Ским оглядел своих спутников, — обязательно затыкаем рот. Кляп и мешок на голову, и возвращаемся сюда, к лошадям.

Все кивнули. План был обговорен уже много раз. Синт и Парт поставили защиту и занялись отваром. Бойцы достали и проверили несколько комплектов ремней, мешки, веревки, сети. У каждого из них были ножи, маленький топор и привычное оружие.

— Он здесь, скорее всего, один. — Пока маги крошили травы в закипающую воду, Ским с бойцами расстелили нарисованную от руки карту. — Мы здесь, — он водил ножом по листу, — люди пропадали тут и тут. Значит, он обитает где-то в этом районе. Я думаю, у него логово в лощине. Попробуем подойти к ней с запада.

Подошел Синт, протянул Скиму и бойцам фляги:

— Эти ловчие, — мужчины кивнули и запихнули фляги с отваром за пояс, — эти смертельные.

Идея была проста. Сварили два отвара с разной концентрацией трав. Литиль, отвечавший за вечный сон, в первом отваре почти отсутствовал. Но стролла и смика, обжигающие и обездвиживающие, были даже в избытке. Хотели найти логово и расставить там ловушки. Ночью логово должно пустовать. Один в паре отвечал за то, чтобы оглушить и обездвижить монстра, второй накидывал сети и веревки.

Горсинт выстроил защитный круг. Отвар, амулеты, заклятие Парта. Через эту защиту не прошли бы и сами демоны! Лошадей привязали, мальчишке развели костер. Они были далеко от тех мест, где пропадали люди, и не боялись оставлять тут юного травника.

Мужчины еще раз повторили план и, разбившись на пары, ушли в болота.

Ским, хорошо знавший местность, шел впереди. Остальные старались идти шаг в шаг за ним. Пока земля была жесткая, запасенные заранее шесты были не нужны.

Минут через сорок ходьбы мужчины сбросили темп. Становилось темно. Земля под ногами все чаще противно чавкала. Шорохи в низких кустах все больше настораживали. В условленном месте пары разошлись. Они двигались метрах в десяти друг от друга, пытаясь разглядеть следы нежити. Парт считал, что эти существа могут устраивать берлоги или лежанки, чтобы днем прятаться от солнца. Поэтому ловцы и пошли ночью. Чтобы найти логово пустым.

Сумерки были негустые — на севере весной ночи светлые. Помогали и амулеты, хитрым образом заряженные Партом. В зарослях, на самом краю болота, мужчины замерли. Присели, прислушались. Было тихо, лишь жужжали комары и тихо квакали просыпающиеся лягушки. Согнувшись почти пополам, пытаясь укрыться в жидких кустах, ловцы медленно пробирались вглубь зарослей.

Ским и его напарник уже не видели Парта, но еще слышали. Они, стараясь не шуметь, переступали по кочкам. Ским замер, всматриваясь в серую рябь прутьев и еще негустую листву. Шум от напарников тихим фоном раздавался где-то сбоку. Шурх, топ, шурх, топ. Шурх, шлеп, бульк!

Кто-то явно споткнулся и упал. К всплеску добавилось сдавленное ругательство, чуть более активные шорохи. Ским со своим бойцом сдвинулись на несколько метров вбок: боец Парта ругался сквозь зубы.

— Что тут у вас?

— Да тьма его знает, корень, наверное.

Солдат уже поднялся и отряхивался. Ским потянулся к тому месту, где тот споткнулся и поднял длинную, не до конца обглоданную кость. Ругавшийся боец моментально замолчал. Все замерли.

— Человеческая? — сдавленным голосом спросил Парт.

— Больше похожа на лошадиную. — Ским крутил в руках кость, рассматривая следы зубов. Не звериные. Ровные зубы.

— Отлично. Мы на верном пути.

Боец Скима шумно выдохнул и оглянулся. Парт осмотрелся, подсвечивая себе амулетом. Заросли чуть левее показались ему подозрительными.

— Туда, — кивнул он. Остальные молча пошли в указанном направлении.

Маг угадал. Вблизи отмеченной лощины ловцы нашли беспорядочно наваленные ветки, траву, обрывки тряпок, кости.

— Он тут отсиживается днем.

Ским толкнул ногой один из черепов:

— Смотрите.

Это были останки крупной кошки. Очень крупной и очень опасной кошки.

— Какая же у них силища, — выдохнул кто-то. Остальные молчали.

— Так, скоро рассвет. За работу.

Ловко орудуя маленькими топорами, мужчины заточили несколько кольев, спрятали в траве веревочные петли.

— Надо было деревенских позвать, — хмыкнул один из бойцов, — вот кто мастера ловушки ставить в лесу.

— Меньше слов, больше дела. — цыкнул Ским. Помолчал с минуту. — Нельзя их сюда. Они не видели нежити вообще. Нервы не выдержат.

Бойцы переглянулись. Из них четверых нежить встречал только Ским.

Ловушки были установлены, мужчины приготовили отвары, заняли свои позиции и замерли. Утренний туман проползал под одежду, но ни одному из четверых не было холодно. Напротив, ладони потели, в висках стучало. Все были на пределе.

В тот предрассветный час, когда петух хорохорится, думая, не прочистить ли ему горло, около ловушек послышался шум. Кто-то шел не таясь.

— Один — Парт рассматривал силуэт с помощью заклинания.

— Точно нежить?

— Точно, — колдун доверял своему магическому зрению, — причем давно.

Фигура подошла ближе, и все поняли, что маг прав. К удушливой вони болота добавился сладковатый запах полуразложившийся плоти.

Мертвяк сделал еще один шаг и сорвал петлю ловушки. Крепкая веревка обвила его ногу и потянулась куда-то в сторону, сбивая зомби с ног. Тот заревел утробным воем, попробовал ухватиться за корни кустарников, прокопал пальцами глубокие борозды, но веревка уверенно тащила мертвеца к Источнику и его бойцам.

— Отвар! — Парт сорвал флягу с пояса и выплеснул на распростертое перед ними тело. В этот же момент мертвеца накрыла плотная сеть. Бойцы перепрыгнули через нежить, спеленывая его, будто младенца. Тот выл и извивался.

— Пекло, еще отвара! Иначе мы его не свяжем.

— Надо ему пасть заткнуть!

— Держи веревку!

На мертвеца полилось варево из фляг, под его вой и в общем шуме ловчие почти пропустили нападение сзади!

— Парт! — Ским кинул в него флягу, Парт упал, уворачиваясь. В ту же секунду над его головой пролетели полуободранные руки второго мертвеца.

— Убейте его! — кричал Парт, перекатываясь. У него было сплетено заклинание, которое он швырнул в мертвеца, просто откидывая его от себя в сторону. Один из бойцов успел выплеснуть варево ему в лицо. Мертвец взвыл, зашатался, кинулся вперед. Бойцы отпрыгнули, стали в стойки. Короткий взмах меча — Ским рубанул его через плечо наискось — вой зомби и… человеческий крик.

Один из бойцов стоял слишком близко к спеленутому мертвяку. Тот, извиваясь, как червяк, выгнулся и впился зубами в такую желанную для него живую плоть.

Ским ударил плашмя лезвием меча по голове лежавшего зомби, отшвырнул его в сторону. Второй боец накинул мешок на голову мертвеца, замотал сверху веревкой.

Все кончилось с первыми лучами солнца. На земле лежали один связанный монстр, один окончательно упокоенный и живой человек с прокушенной ногой.

Раненый боец тяжело дышал и испуганными глазами смотрел на своих соратников. Те скорбно молчали.

***

— Быстрее!

Ским, отчаянно не хотевший брать мальчишку-травника с собой, сейчас был почти рад, что Парту удалось его уговорить.

— Быстрее, он начинает бредить!

Мертвеца тащили на полотнище сетки по земле, а раненого бойца несли на плечах. Сначала солдата нес его боевой товарищ. Когда он стал слишком часто спотыкаться, на подмогу пришел Ским. Раненому перетянули укушенную ногу, надеясь, что зараженная кровь не растечется по телу, но это не помогло. Мужчину лихорадило, он был уже без сознания, дышал то ли с хрипами, то ли со стонами. Медленно светлело небо.

— Быстрее! Мы почти пришли!

— Горсинт! — Парт видел, что они близко. — Горсинт, ставь котелок!

Парт был боевым магом. Он пытался, искренне пытался остановить лихорадку бальзамами и присыпками, которые были у них с собой. Но ничего из этого не работало. Нужен был Синт с его видением и травы, и человека.

Мальчишка стоял на границе защитного купола, вытянув шею.

— Что, два мертвеца? — Он не рассмотрел в утренней серости, кого тащат.

— Надеюсь, что один. — Ским уложил раненого бойца на спину перед костром. — Останови лихорадку.

Синт ошалело уставился на раненого. Перевел взгляд на Скима. Медленно покачал головой, пожал плечами. В его глазах блеснули слезы.

Парт присел перед ним, схватил его за плечи:

— Стоп! Не реви! Некогда! Ты можешь!

Мальчишка наморщил нос, запустил руки себе в волосы:

— Я не знаю! Трав таких не знаю. Он видится почти мертвым

— Ну раз почти, значит, что-то еще можно сделать, Синт! — Ским так и стоял на коленях перед раненым. — Хоть что-то!

Мальчишка отвернулся, утер слезы, его взгляд упал на желтевший в котелке литиль.

— Можно его усыпить! — Синт, кажется, и сам был рад своей идее. — Он будет спать! Крепко. Кровь в теле будет идти медленно, дышать будет медленно. Все медленно!

— Подходит! Делай!

Синт в секунду собрался. Слезы уже высохли, нос не морщился, если только от раздумий. Он рылся в сумке, вытаскивая травы, порошки, корешки. Отвар был готов еще до того, как первые лучи солнца окрасили розовым горизонт. Разжимая стиснутые лихорадкой зубы, влили лекарство своему боевому товарищу. Казалось, не поможет, но боец кашлянул, вздохнул и расслабился. Теперь он был похож на простого спящего. Дыхание становилось все глубже и все реже. Его товарищ склонился над ним почти вплотную:

— Он точно жив?

— Точно, — Синт знал, что говорит, — спит.

— Очень крепко спит. — Парт положил руку на шею раненому воину, считая пульс. — Пока спит он, спит и яд в его крови. А у нас есть время найти противоядие.

Солнце уже полностью встало. Ловцы возвращались со своим страшным уловом: в телеге лежал крепко связанный мертвяк и тоже связанный боец. Все молчали, были слышны только фырканье запряженных лошадей да скрип колес.

У поворота на деревню Ским остановил лошадей.

— Что? — Парт не понял, зачем остановились.

— Мука! — прорычал в ответ Ским, спрыгивая с телеги

— Вы же не пойдете сами?! — Парт, казалось, говорил очевидное.

— Вас послать? — огрызнулся кнест.

— Да хоть и меня! — Парт активно жестикулировал, по своей привычке. — А лучше его, — ладонь мага легла на затылок Синту, чуть взъерошив волосы, — и уместнее, и быстрее.

Ским с сомнением посмотрел на травника:

— Где в деревне муку купить знаешь?

— Знамо где! У мельника. Или у кузнеца, у него бывает дешевле.

— Давай быстро. Куль один возьми и сюда. — Ским отсчитал несколько монет.

— Зачем сюда? Я через поле вдоль реки проскочу. Вы ехайте!

— Поезжайте! — поправил мальчика Парт или, скорее, его спину.

Парт победоносно посмотрел на Скима, тот кивнул и пустил лошадей медленным ходом.

***

Синт сразу побежал к дому кузнеца. Ему торговать мукой было запрещено, но Синт знал, что недавно за большой заказ едой заплатили. Мельник по весне три цены сдерет, а кузнецу нужны деньги. Ему сталь покупать да уголь.

Синт постучал в ворота большого приземистого дома, стоявшего на окраине: кузня, как это и было нужно, была поодаль от всех строений. Несмотря на раннее утро, на дворе уже слышалось перекрикивание и позвякивание: дом проснулся. Синт кулаком постучал в ворота. Никто не подошел, хотя он ясно слышал голоса во дворе. Мальчишка ударил сильнее.

— Кого пекло принесло? — Здоровенный низкорослый мужик с закопченной бородой недовольно приоткрыл калитку.

— Керт, продайте муки.

Синт понимал, что раз встретили его недобро, так и разговор надо вести хитрее, но не было сил. Перед глазами стояли хрипевший боец с прокушенной ногой да тяжко ворочавшийся мертвяк, спеленутый кожаными ремнями в телеге. Все мысли были о травах, которые могли бы помочь раненому. Думал, думал, да не мог ничего придумать.

— Двором ошибся. — Другого бы кузнец просто вышвырнул, но этот же из кнестовых. Местные к ним относились, в общем-то, доброжелательно, но настороженно. Пока непонятно было, что даст деревне возвращение Левианов. — К мельнику иди. — Кузнец собрался закрывать дверь.

— Некогда к мельнику. — Синт юркнул мимо кузнеца и проскочил во двор. — Небольшой куль надо, но прямо сейчас. — Мальчонка достал три золотых.

Кузнец хмыкнул. Потоптался на месте.

— Много не дам, свое отдаю. — Мальчишка давал живые деньги, сразу много.

— Куль, — стоял на своем Синт.

— Ща насыплю, жди здесь. — Кузнец ушел вглубь двора, к дому.

Куль был чуть меньше, чем до́лжно. Синт взглядом дал понять кузнецу, что понял это, но промолчал, вскинул мешок на плечо и поспешил со двора. Уже добежав до тропы, ведущей к реке, остановился, обернулся, подумал пару секунд и кинулся бегом обратно к деревне.

Юный травник подбежал к маленькому покосившемуся дому. Забора вокруг не было, дверь почти что не закрывалась, но мальчишка все равно постучал. Открыла маленькая женщина, укутанная в шаль непонятного цвета. Нищета и горе, похоже, подкосили ее, превратив в старуху раньше времени. Сложно было понять, сколько ей лет. Но Синту это и не было важно.

Он проскочил в дом, ничего не спрашивая, нашел на столе сухой котелок и отсыпал туда муки из куля. После чего так же молча завязал мешок и убежал к реке. Женщина так и стояла в дверях, прижав руки к груди. А на лавке, под кучей тряпья, удивленно терла глаза маленькая рыжая девочка.

Глава 3

— Я могу просто порвать его на куски. — Суть предложения никак не вязалась со скучающе-задумчивым тоном Парта.

Они со Скимом стояли, сложа руки на груди, и меланхолично рассматривали бесновавшегося в толстой клети зомби. Ским не отвечал. И без слов было понятно, что уничтожить его не выход.

— Значит, ни одно из заклинаний подчинения не работает, — потирая подбородок, проговорил Источник. — Что мы еще не пробовали?

— Все боевое пробовали, — глухим от злости голосом проговорил маг.

— Значит, нужно не боевое.

— Запустить сюда Горсинта?

— Боже, Парт, он же еще мальчишка!

— Он встречался с ними чаще, чем я! — парировал маг.

— Ваша правда… — нехотя согласился Ским. — Давайте подумаем, что мы можем еще сделать.

— Других бы магов… Лекаря, травника, некроманта… — рассуждал Парт.

— Да где ж их взять!

— Да…

Они опять замолчали. Нежить в углу подвала с громким стуком и рычанием билась о прутья решетки. Мужчины тяжело вздохнули и не спеша направились к выходу.

***

Вечность совершенно неожиданно отозвалась на просьбу Скима. Однажды утром к Левинколлу с разных сторон одновременно подошли несколько путников — человек двенадцать. Они хмуро посматривали друг на друга исподлобья, косились на жителей деревушки, вышедших посмотреть на странных путешественников. Что-то было необычное в их облике, что объединяло их всех. Не одежда, нет. И уж точно не черты угрюмых лиц. Но что-то в их глазах: ищущих, сомневающихся, но горящих при этом надеждой…

— Маги, — выдохнул Горсинт, выскочивший на дорогу в одной рубашонке. И уже громче, обернувшись в холл замка: — Маги пришли!

Стушевавшиеся путники будто отстранились. Кто-то даже развернулся, но уйти не смог. На пороге появился Источник.

***

Ритуал помнил только Парт. И только с одной стороны. Как оказалось, действительно сильных магов в столицу для присяги не призывали. После рождения наследника Величайший объявил, что его дражайшая супруга больна и принимать присягу не может. Это продолжалось почти год. За это время те, кто когда-либо клялся Источнику, странным образом растворились. Либо исчезли совсем, либо были назначены на высокие посты в обителях и храмах, как правило, удаленных от столицы. При дворце остались единицы — обласканные властью, они сначала мелькали на каждом приеме, на каждом городском празднике, но и их со временем не стало. Кто-то, по словам великих советников, уединился в дворцовой башне для великих открытий и поиска истины, кто-то умер при странных, но, в общем-то, естественных обстоятельствах. Так и случилось, что буквально через три года в королевстве не осталось никого, кто бы знал, что такое Источник.

И вот тогда появился список избранных. Если прежде каждый, желавший познать силу Источника и считавший, что может совладать с этим знанием, мог прийти для присяги, то теперь в замок вызывали по спискам. В первый год приехали исключительно достойнейшие представители дальних земель. Те, о ком никто никогда не слышал. Величайший заявил, что этим жестом он решил показать, что знает не только столичных магов, но помнит и чтит каждого, живущего в егокоролевстве. Их было мало, так как Еверна, по заявлению своего супруга, так до конца и не оправилась, но ритуал был соблюден. На следующий год все повторилось. Список, ритуал… только приглашены были не те, кто прозябал на окраинах Рузгарда, а бытовые маги, лекари, травники. Величайший хотел подчеркнуть, что ему важны не только боевые и прорицатели. Ему важно так же и то, как живет простой люд в его королевстве,

Вот такими простыми уловками и красивыми лозунгами всего за семь лет Величайший добился того, что в королевстве не было ни одного недовольного. Те, кто клялся Источнику прежде, растворились. Те, кто принес клятву сейчас, — гордились тем, что выбор пал на них и не сравнивали себя до и после.

Все это неминуемо должно было привести к магическому ослаблению Рузгарда. Как раз поэтому на границах появлялись чужие войска, как раз поэтому при первых признаках беспорядков многие королевства мгновенно отозвали послов. В других-то землях Источники оставались полноправными властителями. И как раз поэтому те, кто был вместилищем яркого магического огня, зовущего в бой, рвущегося на волю, опаляющего изнутри, все они, откинутые Величайшим на задворки королевства, все почувствовали новую, внезапно появившуюся силу. Ту силу, которая может их питать, которая даст силы их магии, которая станет для них Источником.

Слова клятвы Парт помнил идеально. Наверное, даже если бы он не повстречал Скима и так и жил бы в своем заброшенном доме немощным стариком, наверное, даже тогда без запинки произнес клятву. Но что должен делать Источник, Парт не знал. Ведь он во время обряда стоял коленопреклоненным, опустив взгляд. Помнил только, что на словах о силе становилось трудно дышать, а на последней строчке возникало ощущение полета или сильного ветра в лицо. Поймать этот поток, совладать с ним, научиться дышать этим ветром, раздувающим искру в тебе, — это и значило приникнуть к Источнику. Вставал с колен окрыленный, наполненный мощью, управляющий новой силой!

Все это Парт рассказывал Скиму наедине. Уже после того как пришлых магов разместили на постой. Им не сказали, что Источник попросту не знает, что с ними делать. Им сказали, что для ритуала кнесту Левиану необходимо подготовиться.

Ским ходил кругами по залу, бывшему когда-то большой столовой, а Парт стоял в центре и, добавляя себе красноречия жестами, рассказывал, каково это — принести клятву Источнику.

— А знаете что, — молодой Левиан остановился у окна, медленно повернулся и странно, заговорщицки посмотрел на мага, — у вас есть шанс получить бесценный опыт! Вы сможете узнать, одинаковые ощущения от разных Источников или нет!

— Что вы имеете в виду? — Парт встрепенулся. — Я не готов ехать за море!

— Не глупите, я вовсе не призываю вас к измене. — В тоне Скима послышалось раздражение — его злила несообразительность Парта. — Вы будете клясться мне!

— Вам? — удивленно воскликнул маг.

— Ну вы же не приносили мне клятвы.

— Да, но… — Амар Парт изобразил какие-то пассы в воздухе, как всегда призывая руки компенсировать недостаток слов, замер, перевел взгляд на Скима. — Действительно не приносил. Удивительно, как на меня влияла ваша физическая близость. Но ведь действительно не приносил.

— Значит, попробуем? — Ским стал точно напротив Парта, призывая его к свершению ритуала, сжал в ладони амулет, висевший у него на шее — он видел, что мать часто так делала.

— Я? Сейчас? Да-да… Сейчас. — Маг казался смущенным и растерянным.

— Ну? Что вы медлите…

— Я… Я волнуюсь… — Парт растерянно развел руками.

— Почему? У вас остались сомнения, что я Источник? Или что по-вашему может пойти не так?

— Я… Мне… — Маг обреченно посмотрел на Скима, зажмурился и рухнул перед ним на колени: — Величайший, — начал Парт, закрыв глаза. Сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжил: — Позволь испить силы твоей, как воду пьем мы из Источника, ибо так же, как человек без воды, так и мы без тебя немощны. Клянусь использовать силу эту разумно и никогда не обращать ее во вред тебе, ибо есть она часть тебя, ибо с этой секунды каждый мой взгляд, каждый мой вздох дан мне тобой. Прими же меня.

Парт не видел ничего, что происходило со Скимом. Он, зажмурившись, ждал, прислушивался к собственному телу, к потокам магии вокруг.

Источник между тем совершенно не понимал, что ему делать. Недоуменно смотрел на коленопреклоненного Парта и, сам того не замечая, водил большим пальцем по камню на своем амулете. Наверное, именно поэтому пропустил момент, когда ключ стал слегка покалывать его руку. Ским обратил на него внимание, когда тот уже явно нагрелся. Камень стал горячим и вроде как вибрировал. Кнест Левиан крепче сжал кулак и закрыл глаза. Позже ему было бы сложно ответить, то ли он последовал за зовом ключа, то ли ключ увлек его, не обращая никакого внимания на его желания, но Ским совершенно точно на несколько мгновений исчез из этой реальности. Это было похоже на тот ритуал, который был совершен для битвы с демонами. Тело осталось на месте, но сознание улетело по световому потоку, вплетаясь в нити мироздания, путешествуя между мирами, охватывая собой все происходящее и в то же время сжимаясь до точки. Если бы кто-то увидел Скима сейчас, он бы заметил гримасу боли на его лице. Крепко сцепленные зубы, зажмуренные глаза. Ским почти потерял способность дышать, выгнулся, и тут, в этот момент, ключ повел его по тому единственному, предназначенному только для него пути.

Их звали Источниками, но это было не совсем верно. Они были Проводниками. Связующими звеньями между мирами. Они могли черпать силы как в любом из миров, так и в межмирье. Ским выдохнул, выпрямился. Все так же, не открывая глаз, нащупал сознанием ту нить, которая связывала его с Партом, и притянул ее к одному из девственных, но очень сильных миров, отдавая боевому магу всю невостребованную магическую силу.

Маг закашлялся, уперся ладонями в каменный пол, стал хватать ртом воздух, будто не мог дышать, выгнулся, захрипел и замер. На лице его блуждало совершенно искреннее выражение блаженства. Он был как путник в пустыне, наконец-то вдоволь напившийся воды, как странник, который смог найти милый сердцу приют, как тяжелобольной, наконец-то нашедший покой в лекарстве или в смерти.

Первым открыл глаза Ским. Смотрел на блуждающую улыбку Парта и понимал, что все получилось. Ему больше не нужно слов. Мог ли он управлять Партом? Нет. Не мог. Но мог оторвать мага от мира, из которого тот сейчас черпал силу. И не нужно быть провидцем, чтобы понять, что на это Парт добровольно не решится никогда. В этом и была сила Источника. Поэтому они и правили теми, кто был связан с ними.

Парт пришел в себя, посмотрел на Скима и, не вставая с колен, кивком выразил все то, что Ским и так понял. Почтение, уважение, зависимость. Ни о каком равноправии между ними больше не было и речи. Ушло время споров и аргументов. Парт был полностью во власти Скима.

Ским Левиан подошел к магу и протянул руку, призывая встать.

— Я хочу, чтобы вы все же остались мне другом, — произнес он то, что оба и так понимали без слов. — Мне нужен опытный советчик, а в вас я уверен почти как в себе.

Парт попробовал улыбнуться, кивнул, откашлялся:

— Я попробую, — кивнул, придавая уверенности, скорее, себе, чем Скиму. — Я постараюсь.

— Эти связи непросто разорвать, — пытался объяснить ему Ским. Парт напряженно молчал, — Я обещаю вам, — продолжал Источник, — вашу нить я никогда не трону.

Парт глубоко вздохнул, казалось, с облегчением, уже более уверенно кивнул и, переполняемый эмоциями, сжал руку Скима. Кнест Левиан почти с тем же облегчением положил ладонь сверху руки своего соратника. Друг и наставник ему сейчас был куда нужнее, чем подчиненный.

В тот день посторонних магов не приглашали. Казалось, Ским хочет осмыслить произошедшее. Он почти весь день провел в склепе. Лишь к вечеру поднялся в замок и бродил по заброшенным залам, словно тень.

Лина накрыла к ужину, пошла искать мужа.

— Эй, — кнесса Левиан подошла к нему, заглянула прямо в глаза, — я тебя уже три раза позвала!

— Прости, — Ским отвел раздраженный взгляд, — я не хочу. Как-то не до этого. Лучше прогуляюсь. Мне надо побыть одному.

— Да, — Лина опустила глаза, поджала губы, — понимаю.

— Не понимаешь, Лина. — Неожиданно для нее Ским развернулся с порога и ответил ей очень раздраженно, почти крича. — Ничего ты не понимаешь!

Слезы навернулись ей на глаза, но некому было их увидеть. Ским уже выбежал из замка. Он, конечно, не мог не знать, что обидел ее. Только вот вряд ли ему это сейчас было важно. Лина успокаивала себя только тем, что ему сейчас хуже, чем ей. Она не знала отчего, но четко чувствовала, что ему хуже.

Глава 4

Кнесса Эйхерат в молодости никем никогда не воспринималась всерьез. Обладательница кукольной внешности, пухлых щечек, всегда широко распахнутых глаз, небогатая, но красивая светская девица слыла глупышкой. Менее симпатичные конкурентки откровенно называли ее наивной дурочкой, а она, казалось, и не обижалась. Конечно же, из-за своей природной глупости. Юная хорошенькая девица и правда не блистала умом. От нее никогда нельзя было услышать ничего серьезного, только лишь песенки, исполненные высоким красивым голосом, да пересказ каких-то городских сплетен, которые наивная кнесса всегда обращала в вопрос. Ну и, конечно же, смех. Заливистый, звонкий, мелодичный, почти детский. Кнесса много смеялась. Даже когда впервые села играть в модную салонную игру в фишки и всех обставила с разгромным счетом. В ответ на злобные взгляды завистников хохотала и говорила, что новичкам и дурочкам везет. Игравшие с ней девицы сквозь зубы цедили, что новичком ее вряд ли можно назвать.

Как раз после этого случая на нее обратил внимание молодой фабрикант. Кнест Эйхерат не мог похвастаться ни богатством казны, ни родословной. Был он сух, неулыбчив и нелюдим. В наследство от рано почившего отца ему достались крупное, но полуразоренное производство древесины, которое он пытался поставить на ноги после своего незадачливого родителя. Завод забирал у молодого кнеста все силы и время. Вот почему в салонах он появлялся редко, говорил мало, хотя и считался порядочным женихом. Вот и в этот раз какая-то из светских матрон затащила кнеста Эйхерата на свой прием, надеясь сосватать за него старшую дочь, которая уже считалась засидевшейся. Однако тот, спутав все планы львиц полусвета, совершенно неожиданно посватался к глупенькой хохотушке. А она, к еще большему удивлению общества, согласилась!

Злые языки еще долго судачили, что Эйхерат все же унаследовал от отца некоторую легкость ума, однако совершенно неожиданно его дела пошли в гору. Ему удалось заключить несколько выгодных контрактов, предугадать развитие событий на международном рынке и перестроить свои заводы так, как того требовала обстановка.

Никто не связывал эти его успехи с женой-хохотушкой, которая по-прежнему проводила много времени в салонах, мало что говоря, но много слушая. Никто не воспринимал ее всерьез, поэтому и секреты от нее не сильно утаивали. Тут она могла услышать обрывок фразы, тут какое-то странное восклицание, здесь — хмурый или, напротив, полный надежд взгляд. И бывало, что уже на следующее же утро ее муж спешил с интересным предложением к своему старому компаньону или конкуренту.

Чета Эйхерат была на редкость плодовита — бог послал им целых восемь здоровых дочек. И даже это стало предметом шуток и насмешек в обществе. Кнессу и в деторождении считали бессмысленной. Однако же девицы выросли всем на зависть, унаследовав красоту матери и ум отца. И приданое. Каждая из них была обеспечена солидным приданым. Теперь уже все стали собираться в доме Эйхератов. Весь цвет общества. Красавцы и молодцы. Только вот выходили девушки замуж не за светских львов и модных хлыщей. Первая стала супругой главы столичной управы. Вторая пошла за старшего помощника королевского казначея. Третья стала женой главы купеческой гильдии торговой Берьяты. Когда четвертая дочка вышла замуж за верховного хранителя покоя его Ясности Величайшего, шутить по поводу семейства Эйхерат стало попросту небезопасно. Да и не хотелось уже никому. Напротив, считалось хорошим тоном отправить к ним погостить дочку. Пусть поучится уму-разуму. А если повезет, так кто из выгодных женихов попадется, кого девицы Эйхерат отвергнут.

Так и повелось, что не самое знатное и даже не самое богатое семейство стало одним из самых влиятельных в столице и за ее пределами.

Именно поэтому, когда однажды рано утром у кнессы Деймур, единственной из девиц Эйхерат, вышедшей замуж не за влиятельного сановника, завибрировал кристалл связи, и она, и муж отложили все дела и настороженно взяли амулет. Вещица была редкая, дорогая, сделать ее мог не каждый маг. На все королевство таких едва ли была сотня.

В Мельхорме, да и в самой Реате о таких не слыхивали. И лишь столичная штучка, жена здешнего кнеста, пользовалась диковинкой. Конечно, только в самых важных случаях. И кажется, сейчас был как раз такой.

— Матушка? — Кнесса осторожно приподняла кристалл на уровень лица.

— Уезжайте! — без вступлений и слов вежливости прокричала кнесса Эйхерат. — Срочно, как можно быстрее! Собирайте бумаги, драгоценности, которые легко можете увезти, и уезжайте! Немедленно. Завтра! Сегодня, если сможете!

К жене быстрым шагом подошел кнест Деймур:

— Любезная теща, что стряслось?

— Ах, дорогие мои, некогда… — почти простонала кнесса Эйхерат. — Верьте, сведения точные. У вас скоро будет очень жарко. Уезжайте.

Кристалл странно завибрировал, голос столичной родственницы задрожал, и кнест Деймур так и не смог ничего переспросить — связь прервалась. Он перевел взгляд на жену. Та стояла бледная, с широко раскрытыми от страха глазами:

— Что значит «жарко»? — недоумевая спросил кнест.

Его жена пожала плечами, но тут же встрепенулась:

— Матушка зря паниковать не будет.

— Ты уверена? Мне она всегда казалась женщиной, — он замялся, подбирая слова, — чуть излишне эмоциональной.

Кнесса схватила его за ладонь, глубоко вдохнула и молча покачала головой.

— Надо уезжать, Торрон.

— Куда уезжать?! — воскликнул кнест, думая о садовых работах, котных овцах, начатом ремонте. Кнесса же восприняла его вопрос прямо:

— Ну уж точно не в столицу. В столице только и говорят, что о странном самозванце, который долго жил в Мельхорме. Ах, Торрон, нас хотят обвинить в измене! — Кнесса уже почти кричала. — Точно! Об этом говорила матушка. Сюда едут люди Величайшего! Нас арестуют!

— Да с чего нас должны арестовать? — Кнест Деймур, не изощренный в столичных подковерных играх, искренне недоумевал, — И куда нам ехать? Я не знаю!

— Зато ж я знаю. Нам теперь только одна дорога. Собирайся. Мы едем в Берьяту!

***

То, что так напугало матушку Эйхерат, произошло накануне ночью. Величайший любил важные решения принимать именно после захода солнца. Когда-то над этой его особенностью иронизировали и даже посмеивались, но теперь никого из тех смельчаков не осталось, и новых не находилось.

Был объявлен большой сбор совета Рузгарда: Советник по миру и спокойствию, Советник по прибыли и убыли золота, Советник по заморским сношениям, Советник по делам магическим и волшебным. А также двое личных друзей, должности не имевших, но решавших поболее остальных собравшихся.

Тусклые факелы почти не освещали зал, искусно отделанный самоцветами и белым камнем. Зато хорошо был виден тяжелый резной стол, за которым сидели собравшиеся. Все молчали. Величайший стоял спиной к своему Совету и смотрел в окно. Смотрел так, будто ему был виден весь город, а не затухавшие под утро огни. Правитель чуть покачивался с носков на пятки, а за столом висела гробовая тишина. Советник по делам магическим, к которому был обращен последний вопрос, чуть заметно дрожал и потел так, что даже тяжелый сюртук стал мокрым на спине. Вопрос, в сущности, был задан простой. И ответ на него был несложный. Только вот произнести его Советник не решался.

— Так что же вы молчите? — Величайший, казалось, был невозмутим. — Отчего, я спрашиваю, нечисть полезла изо всех щелей?

— Вероятно… — Голос советника сорвался, неприятно скрипнул. Мужчина вытер лоб, откашлялся, взял себя в руки. — Вероятно, из-за продолжительной болезни ее Ясности ослабли щиты, удерживающие темные силы на той стороне, где ей положено.

— Хорошая версия, — голосом сытого кота протянул Величайший. — Так и скажем народу. — Казалось, что красивый темноволосый мужчина о чем-то задумался. Сидевшие за столом уж расслабились, как Величайший резко развернулся, уперся руками в стол и зарычал: — Только что с ними делать, я спрашиваю?

Советник по волшебству перестал дышать, его лицо даже не побелело — посинело.

— Жечь. — Это один из личных друзей правителя вступил в разговор, — Отлавливать и жечь. Дотла. Из пепла еще ничего не восставало.

Величайший выпрямился, постоял секунду, раздумывая. Идея ему понравилась — на губах заиграла тень довольной улыбки.

— Хорошо, — кивнул правитель, — хорошо. Поручите своим людям разработать план, — махнул Величайший в сторону Советника по миру и спокойствию, — сейчас все свободны!

Советники стали расходиться, удивительно бесшумно.

— Рейц!

Тот, кого окликнули, остановился. Встал и второй, поднял на товарища вопрошающий взгляд. Одним кивком Величайший отправил обоих друзей обратно за стол. Дождался, пока захлопнутся двери.

— Жечь будем не только нечисть, — тихо, спокойно, почти умиротворенно проговорил правитель, — жечь будем все.

— В смысле «все»?

— Все! Леса, хутора, деревни… — Мужчина с красивым лицом неопределенно взмахнул рукой, — Окраины городов… Чем страшнее пожары, тем лучше. Погибнут люди — славно, останутся обездоленные — еще лучше.

Слушавшие Величайшего мужчины напряженно молчали, но, судя по выражениям их лиц, идея им не претила. Они, скорее, просчитывали варианты.

— Откуда начнем?

— Оттуда, где в последний раз видели нашего юного Левиана. — В голосе Величайшего наконец-то проступили стальные нотки. — Оттуда, где он отсиживался. Мельхорм, Реата, Горхольд.

Лица мужчин, сидевших за столом, расплылись в улыбках. А Величайший продолжал:

— Пожары в людском сознании должны прочно связаться с Самозванцем! — Величайший скривился, произнося это слово. — Об этом позаботишься ты, Флим, и твои болтуны. За ним должен идти плотный шлейф огня, горя, несчастий…

— А как же, — подал голос Флим, — ведь идея жечь была наша. Никто не проболтается?

Верхняя губа Величайшего нервно дернулась.

— Не проболтаются…

— А чтобы заткнуть всем рты, — добавил Рейц, — чуть позже обяжем храмы помогать пострадавшим. Выпустим Ее Ясность, — друг с ухмылкой посмотрел на Величайшего, — пусть проявит милосердие!

Правитель ухмыльнулся в ответ:

— Хорошая мысль! Но пока, — улыбка растаяла, — жечь!

Два друга, шумно распахнув двери, вышла из зала, совершенно не заметив безмолвную неподвижную фигуру у дверей — Хранитель покоя Величайшего ожидал своего господина.

Глава 5

Ским Левиан лежал в углу одной из дальних комнат, скрюченный, словно раненый зверь. Он укрылся с головой своим же сюртуком, кроватью служил старый ковер, отвергнутый его женой как непригодный для комнат. Но, если честно, сейчас ему было все равно: кровать, ковер, каменный пол, холодная земля… Хотя нет. В собственную кровать он ни за что бы не пошел. Там его увидит Лина. Его жена, его жизнь. Больше всего на свете он бы хотел оградить ее от всего происходящего. Она носит под сердцем их ребенка. Ее дни должны быть светлы и беззаботны. И все что угодно, только не показывать ей изнанку его могущества.

Парт, верный и упрямый маг, которого Ским не смог прогнать от себя, пытался подсунуть ему какое-то питье. В те секунды, когда Ским сдвигал с головы сюртук, чтобы послать мага ко всем демонам преисподней, Парт ухитрялся вытереть пот с его висков.

В конце концов Ским сдался. Откинул сюртук, взял то, что подсовывал ему маг.

— Синт варил?

— Синт.

— Он же Лине расскажет!

— Не расскажет. Прежде всего он маг. После — мужчина. Да и любит он ее не меньше вас. По-своему, конечно, — осекся Парт. — Он не будет ее волновать понапрасну.

— Понапрасну, — иронично усмехнулся Источник, — Вы хотите сказать, что это вот это все, — он указал рукой на себя, намекая на свое состояние, — не повод для волнения?

— Повод, конечно. — Парт поерзал, собираясь сказать что-то важное и умное, но не смог. Сокрушенно выдохнул, сел на пол рядом со своим кнестом и прижался спиной к стене, о чем-то задумавшись. — А почему вы думали, Источниками не могли быть все желающие? Только один, самый сильный… — Амар Парт, как всегда, активно жестикулировал, помогая словам руками. Сейчас он будто что-то взвешивал на ладони. Вероятно, силу Скима как Источника.

— Выходит, я плохой Источник, — прохрипел кнест Левиан.

— Выходит, вы слишком много на себя берете! Присяга недаром обставлялась праздником, таинством! Кто-то один получал право поклясться! — Голос Парта из мечтательно-восторженного стал вдруг возмущенным — Или как, вы думаете, нынешнему Величайшему удалось всех обмануть? Почему вдруг маги поверили, что Еверна не может никому дать сил? — Ским внимательно смотрел на говорившего мага, а тот продолжал: — Как раз поэтому! Этот ритуал всегда занимал не меньше трех месяцев! Один маг в день и обязательно перерыв после каждых трех. Сколько нас было в королевстве? Тех, кто был допущен к Источнику. — Парт задумчиво почесал подбородок. — Сотни три. Я сейчас уже точнее не вспомню. Но когда ваш дед всходил на престол, я был не старше Синта. И точно помню, что тогда присяга заняла весь сезон морских ветров! А ваш дед был о-го-го! — Парт уважительно взмахнул рукой. — Пожалуй, выше вас на голову! Ну, — маг чуть понизил тон, — мне, мальчишке, тогда так казалось.

Ским усмехнулся, поднялся с пола и сел у стены рядом с верным другом и соратником:

— И что же прикажете делать? Сократить количество до одного в день и обязательно с перерывом? — Он даже не пытался скрыть иронию.

— Хотя бы до двух, — а вот Парт был совершенно серьезен, — Попробуйте двоих в день. Но не сегодня, — он опять замахал руками, — и не завтра. Эти два дня вам нужен отдых.

— Хорошо. — Ским и не думал спорить. — Отдых.

— Синт сварит вам восстанавливающего отвара. Вам нужно как следует выспаться и поесть.

— Принесите сюда еды. — Ским был непреклонен. Он не покажется в таком виде жене. — Только позже.

Маг помолчал, оценивая уровень его упрямства и сумасбродства, но все же кивнул.

— Постараюсь вам раздобыть отварного мяса.

Ским сморщился: его нещадно тошнило.

— Слушайте, а может, меня тошнит, потому что Лина беременная? — приподняв одну бровь, спросил он мага.

Тот секунду помедлил и расхохотался! В голос, ни от кого не таясь!

— Рад, что к вам возвращается чувство юмора. Значит, взвар подействовал!

Ским посмотрел в пустую чашу, которую все еще держал в руках. Да, ему действительно стало лучше. Все же этот мальчишка был подарком судьбы. Как и чужемирка. При мыслях о жене в груди что-то защемило. Он зажмурился. Хотелось спрятать ее от всего происходящего, оградить от забот, всех тяжелых хлопот. А он… Вместо того чтобы заботиться о своей жене, тащит ее на войну.

— Вы поговорите с ней, — Парт чуть понизил голос, стараясь быть деликатным, — она очень переживает и…

— Без вас знаю. — Ским резко встал на ноги, о чем тут же пожалел. — Не лезьте, куда вас не просят.

Маг сконфуженно опустил глаза и кивнул. Ским сглотнул подкатывающий к горлу ком:

— При ней Синт… Она любит его. Да и … Волгин. Они два чужемирца. Он помогает ей. Все будет хорошо.

Парт не поднял глаз, но и не кивнул в этот раз. Ским, конечно, обратил на это внимание, но… Что он мог сделать? Только выйти из своей норы, стараясь гордо чеканить шаг. Ну или хотя бы не шататься.

***

— Лина? — Рыжий мальчишка на правах хозяина ввалился на кухню и плюхнулся за стол, подперев щеку рукой. — Лина, а завтрак будет?

На кухне чужемирка хозяйничала одна. Конечно, с помощью целого вороха магических амулетов. Ей это пока не составляло труда. Да и спать она стала плохо, так что почти что с рассветом начинала уже готовить. Но в это утро Синт пришел раньше, чем она успела сварить кашу.

— Экий ты! Шести утра нет, а тебе завтрак подавай! Спал бы еще! — Лина обернулась и тут же прервала поток возмущений. Синт выглядел взъерошенным и помятым. — Что, опять рано подняли?

— Не-а. — Маленький травник уже спрятал нос в большой кружке со взваром, все же поставленной Линой на стол, поэтому врать было легко — глаз было не видно. Хотя он не то чтобы врал, его действительно не подняли рано. Ему попросту никто не дал лечь.

— Если хочешь, — Лина села напротив, всматриваясь в лицо Синта, — я могу поговорить с Партом. Ты ж еще ученик. Чего он тебя так нещадно гоняет?

— В том-то и дело, Лина, — мальчик был по-настоящему серьезен, несмотря на набитый рот, — мне все нужно узнать как можно быстрее. Нет времени спать. Война на носу! Ой… — Он осекся и испуганно посмотрел на молодую кнессу.

— Что ойкаешь? — Она иронично всплеснула руками, — Ладно, я понимаю, что подробности мне никто не расскажет. Но то, что война будет, я еще в Мельхорме знала.

— Лин, — Синт вдруг стал виноватым, — ты прости нас. Мы ж не то что тебе не доверяем, мы…

— Они заботятся. — На пороге появился Волгин. Он тоже выглядел усталым, но помятым не был. Выбрит, подтянут, строг. — Как могут, так и заботятся. — В последнее время он много времени проводил с Линой. Ну как много, значительно больше, чем остальные. — В этом мире отношение к женщине, — он выдержал театральную паузу, — попроще! Но друзья берегут вас от переживаний. Поверьте, они не со зла.

Синт, нахмурился, но ничего не сказал. Опять уткнулся в чашку со взваром, а Лина подала Волгину завтрак и отвернулась к окну. В кастрюлях что-то булькало и парило, а она стояла, обхватив себя руками и смотрела на занимавшийся рассвет: небо было уже серым, мелкие пташки, чувствовавшие весну, вовсю щебетали, но солнце, чуть подкрашивавшее небо из-за Горхольского пика, совершенно не спешило всходить.

— Как ваше самочувствие? — завел вежливый разговор Волгин. — Как спалось?

Лина обернулась, слишком резко для вежливого ответа, гневно посмотрела на мужчину и промолчала. Все, что она удержала в себе, красноречиво рассказали ее поджатые губы, красные глаза и не очень здоровый румянец на щеках. Волгин опустил глаза, учтиво кашлянул и принялся усиленно жевать утреннюю булку.

— Вы видели Скима? — Лина обратилась к обоим, но и Синт, и Волгин сделали вид, что вопрос не к нему.

— Афанасий Сергеевич? — Волгин поднял наигранно удивленный взгляд. — Вы видели Скима?

— Я? Утром? Нет. — Он опять опустил взгляд, — Ночью видел. Пришли новые маги. Среди них есть один очень интересный персонаж. Я рекомендовал Скиму пообщаться с ним поплотнее.

Синт, все уже сжевавший, насупился при этих словах. Это не могло укрыться от взгляда Лины. Она налила ему еще чашку взвара, потрепала по волосам:

— Спать пойдешь?

— Не сейчас. — Мальчонка потянулся, разминая плечи. — Надо выйти по утреннему полю прогуляться. Есть травы, которые только на рассвете собирают.

— Какие ж тут травы, — хмыкнул Волгин, — только скалы да редкие сосны.

— Я найду, какие надо. — Кажется, Синту хотелось поспорить.

Волгин только хмыкнул, отставил пустую чашку.

— Ну что ж, утренняя прогулка вам будет полезна. Кстати, вам тоже, — это он обратился уже к Лине, — я собирался через пару часов спуститься в деревню, не хотите со мной?

Лина растерялась.

— Да мне, вроде, не надо. — Она огляделась. — На кухне все есть.

— Может, — вкрадчивым голосом предложил Волгин, — вам захочется посмотреть работы местных ткачих? Тут отменное руно. Шерстяные платья и плащи очень удобные. — Лина покраснела, Волгин заметил это и продолжил уже совсем другим голосом: — Да и просто пройдемся! Весна же! Посмотрите, какой день хороший начинается! А?

— Да. — Лина кивнула. — Да, пойдемте.

— Ну что ж, я тогда зайду за вами чуть позже. Сейчас мне надо найти вашего супруга.

Волгин вышел, а Синт обернулся и скорчил гримасу ему вслед.

— За что ты его не любишь? Он же умный. Помогает. — Лина, казалось, была расстроена от того, что те, кто был ей близок, не ладили между собой.

— Помогает, — передразнил ее Синт. — Ничего он не помогает! Он лезет со своими советами, которые даже к кошачьему хвосту не привяжешь! Чужемирец. — Мальчишка почти выплюнул последнее слово.

Лина, сидевшая перед ним на лавке, подняла голову, выпрямила плечи:

— Синт, я же тоже чужемирка! Я тоже, по-твоему, ничего не понимаю?

— Нет, Лина, — осекся мальчик. — Я совсем не это имел в виду! К тому же… Ты же не лезешь в дела Скима…

— Ах вот оно как! — Лина встала и, размахивая полотенцем, стала ходить из угла в угол по большой замковой кухне. — Мне не надо ничего объяснять, потому что я в положении! Меня же нельзя волновать! Да и просто рассказывать мне тоже ничего не надо, я же чужемирка! Все равно ничего не пойму! Меня вообще надо куда-нибудь под стеклянный колпак! И не выпускать! Людям за деньги показывать!

Она сама не заметила, как перешла на крик, а Синт втянул голову в плечи и чуть не плакал. Слишком поздно молодая кнесса это заметила.

— Ах, мальчишка… Прости… — Она села на лавку рядом с ним, уронила руки на колени. — Прости, я не должна была тебе этого всего говорить. Не твоя это вина, что… — Она не договорила, пожала плечами, сама хлюпнула носом.

— Это ты меня прости. — Синт уткнулся носом ей в плечо. — Я люблю тебя. Знаешь, я же тут тоже чужой. — Он обхватил ее руками, а она придвинулась, и прижала его к себе.

— Ну-ну, не хлюпай носом. — Лина поцеловала рыжую макушку.

— Это что еще за сырость? — Оба, сидевших на лавке, вздрогнули. Амар Парт, зашедший на кухню, внимательно, пожалуй, даже чересчур внимательно смотрел то на Синта, то на Лину.

— Ничего! — Лина скомкала кухонное полотенце, постаралась утереть все слезы, и свои и мальчишки, — Я просто позволила себе слишком много эмоций. Положение, знаете ли… — Она многозначительно посмотрела на мага.

— Знаю, кхм… — Синт шмыгнул носом и обменялся с Партом каким-то только им понятным взглядом и кивком. — А нельзя ли, — в голосе мага звучала напускная веселость, — нельзя ли позавтракать?

— Конечно. Сейчас подам. — Лина поднялась и направилась к буфету.

— Простите, — Парт замешкался, — а нельзя ли собрать на поднос?

Лина замерла, обернулась, резко выдохнула:

— Что, со мной уже и поесть нельзя? Мешаю умным разговорам и важным делам? Да? — Щеки ее раскраснелись, глаза заблестели. — Ничего не понимаю?!

Парт замахал руками:

— Да ну что вы, просто… Время… Дела… — Он пятился спиной к двери, а Лина наступала.

— На особом положении все? Ну так я тоже буду на особом положении! — Скомканное полотенце полетело магу под ноги, Лина вихрем вылетела из кухни.

Ошарашенный Парт поискал взглядом Синта, но того уже и след простыл. Кажется, магу предстояло самому искать завтрак.

***

Они шли неспешным шагом по тропинке, связывавшей замок и деревню. Некогда мощенная светлым камнем дорога теперь заросла травой и лишь угадывалась по не слишком густому разнотравью. Волгин ступал медленно. Можно даже сказать, степенно. Широко расправленные плечи, подтянутая фигура, высоко поднятый подбородок. Все в нем указывало на человека, привыкшего к строгой форме военного или… Лина почему-то легко представила его себе в костюме-тройке с тростью и цилиндром.

— Афанасий Сергеевич, а из какого вы … сословия?

— А почему вы спрашиваете, моя дорогая? — Казалось, вопрос действительно удивил его.

— Да так… — Лина неопределенно пожала плечами. Они действительно много общались с ним в последнее время, но по какому-то негласному соглашению свой мир и свое прошлое не обсуждали.

— Вы думаете… Кхм… — Он как-то смешно встрепенулся и церемонно подал Лине руку. — Кнесса Левиан, позвольте?

— Что? — Лина не поняла, что происходит — Да что вы?..

— Вам, вероятно, сложно понять здешнее социальное устройство. Я вижу, что вы девушка образованная, эрудированная, не ручного труда человек, но… — Волгин деликатно помолчал. — Но вы знаете, как замешивать оладьи и зашивать чулки. Вы без стеснения моете окна и метете полы… Возможно, в ваше время что-то изменилось, но я готов спорить, что вы не из дворян.

— Вы правы. Многое изменилось. Сейчас в моем мире люди делятся, скорее, не по происхождению, а по достатку. Ну и в некоторой степени по образованию. — Лина рассеянным взглядом смотрела вдаль, думая, зачем Волгин начал этот разговор.

— Ну что ж. Тогда вы, вероятно, относитесь к чиновничьему сословию. Вы образованны, но… простите, небогаты. Да?

— Да. — Лина не стыдилась своего положения в обществе.

— Тогда, наверное, я мог бы быть вам полезен, — с удивительной жизнерадостностью продолжил Волгин. — В моей семье тоже было не много денег. Представляете, мне тоже по молодости приходилось работать и, представляете, тоже учителем!

— Ах вот как? Дайте угадаю! Вас нанимали в воспитатели мальчикам? В богатые семьи!

— Да, вы правы. Я не работал в школе. Но некоторые тонкости, так сказать, высших мира сего… То есть того… Усвоил.

— Какие, например?

— Ну, например… — Тон Волгина резко переменился. Голос стал сухим, жестким, даже жестоким. — Никогда не стоит показывать своим слугам, что вы им ровня. Вы можете быть снисходительной, понимающей и даже уважительной! Только не ровня. Они всегда должны чувствовать, что вы выше их. Вам здесь быть королевой, — он произнес это слово так, как обычно произносят ругательства, — вам этому надо научиться. С улыбкой смотреть на людей сверху вниз. Заставить их любить себя в тот момент, когда будете вытирать о них ноги.

Лина остановилась, ошарашенная его словами.

— Я не собираюсь ни о кого вытирать ноги!

— А вы думаете, у вас это получится? — Он стоял на пару шагов впереди нее и даже не полностью обернулся. Говорил с ней через плечо. — Думаете, будете сидеть на троне, а вас будут все любить, потому что вы такая хорошая?

— Я не собиралась сидеть на троне. Да и не нужно мне вот это все! — Лина перешла на крик.

Волгин, казалось, опомнился. Поджал губы, виновато нахмурился.

— Простите. Все, что я сказал — неуместно. — Он развернулся к ней, по-военному убрал руки за спину, склонил голову. — Искренне прошу у вас прощения. Я увлекся. Совсем не к месту.

— Мы все устали. — Лина снова пошла вперед, давая понять, что извинения приняты.

— Ну вот видите, — Волгин хмыкнул, — первый урок вы усвоили.

Молодая кнесса опять остановилась, одарив своего спутника гневным взглядом.

— Не злитесь, я всего лишь о вашем великодушии. Вероятно, оно у вас врожденное. Это хорошо. Народ вас будет любить.

— Ах, прекратите! — Лина уже была раздражена.

— Все-все, умолкаю. Только последнее. — Он вопросительно посмотрел на Лину. Та промолчала, ожидая продолжения фразы. — Давайте все же зайдем к ткачам. У вас всего лишь одно платье. Простое дорожное платье, которое, к тому же, скоро станет вам узко в талии.

— Тут есть завязки.

— Ваша Ясность!

Лина шумно вздохнула

— У нас нет на это денег! — Кнесса почему-то покраснела при этих словах.

— Они и не понадобятся! В деревне уже разнесся слух о возвращении Левианов. При них эти земли процветали! Поверьте, местные будут счастливы вам угодить! Я совсем недавно отбивался от женщины, которая настаивала, что должна убираться и готовить в замке, потому что Левианы помогают ее дому.

— Ее дому?

— Ну да, она несла какую-то ерунду про изнасилованную и покончившую собой дочь, про маленькую внучку, которую все обижают, и вот явились мы. — Волгин сделал широкий жест рукой. — Всех спасли. Я не вслушивался особо. Она человек непроверенный, обычную селянку с Источником не свяжешь. Сейчас в замок таких допускать опасно.

— Ну хорошо, хорошо. — Лина провела ладонью по подолу своего плаща, задумавшись об этой странной женщине, кажется, гораздо больше, чем Волгин. — Давайте зайдем к местным ткачам. Я согласна.

— Только помните, о чем мы говорили? — настороженно спросил Афанасий Сергеевич.

— О чем?

— Вы им не ровня. — Лина опять остановилась, и в этот раз он остановился вместе с ней. Продолжил, глядя ей в глаза: — Вы их любите, уважаете, цените. Но, — он отчеканил каждое слово, — вы им не ровня.

***

Мельхорм бы сильно южнее, и весна там уже властвовала вовсю. Утро в горах начиналось резко, рассветало очень быстро. Все в полях просыпалось с первыми лучами солнца: поворачивались на восток цветы, с мерным жужжанием поднимались пчелы и мошкара, чирикали птицы.

Пастухи привыкли вставать рано. Хочешь не хочешь, а с первыми лучами солнца скотина начинает шуметь и просить пить. Плох тот хозяин, который овце утром свежей воды не даст.

Семейство Дарны, вдовы с Мельхормского хутора, уже просыпалось. Первым встал старший из троих братьев, Берг. Дарна, только поднимавшаяся с кровати уже слышала его шарканье на кухне. «Повзрослел, — с теплотой в душе подумала женщина, — скоро настоящим хозяином будет».

Фермерша поднялась и не спеша направилась к кроватям младших близнецов: пора поднимать парней. Что ж, старший один, что ли, отдуваться будет?

В доме звякнула посуда, гулко отозвалось ведро, хлопнула дверь. Как выстрел пронзил тишину крик старшего:

— Пожа-а-ар!

Дарна вздрогнула, кинулась к окну.

Берг в одних подштанниках бежал к овчарне, которая — о ужас! — моментально загорелась со всех четырех углов. И ворота… Объятые пламенем ворота не давали и близко подойти. Дикий крик скотины, запах горелой шерсти и мяса, жар пламени. Дарна стояла как вкопанная секунды три. Ее вывел из ступора младший, Рохт:

— Мама, дом тоже горит!

— Мелн? Где Мелн? — Второй из близнецов уже бежал к брату с лопатой в руках.

Рохт же тянул мать на улицу:

— Мама, бежим, дом горит!

Последнее, что успела ухватить Дарна, — это старое лоскутное одеяло ее свекрови, валявшееся на коридорной лавке.

Берг с Мелном, обжигаясь, крича и ругаясь, смогли все же разбить замок на горящих воротах овчарни. Те распахнулись, выпуская десяток обезумевших овец. Десяток со всего стада. Страшно крича, животные разбежались по двору так далеко от огня, как только смогли. Со звоном лопались стекла в доме, в овчарне рухнула крыша. Язык пламени, вырвавшийся из-под горевшей кровли, дотянулся до одного из мальчишек.

— Уходим, — закричала Дарна, накидывая одеяло на загоревшуюся одежду сына. — Быстрее, за ворота!

Все, чем они жили, чем кормились, что ценили и любили, все пропало за несколько минут.

— Магия. Это магия. Ворожба! — оцепенело шептала Дарна.

— Мама! — позвал фермершу один из сыновей. Та обернулась. Мальчик взглядом указал на ворота. Там, на чудом не тронутой огнем створке было написано углем: «В этом доме кормили шлюху самозванца!»

Онемевшая от ужаса Дарна осела на землю. Гудел огонь, что-то звонко лопалось внутри дома, кричали от страха и боли уцелевшие овцы, но люди оцепенело молчали. Только всхлипывал Мелн, державший на коленях своего любимого привратного пса с перерезанным горлом.

Глава 6

Лине не спалось. Она никак не могла улечься: тут что-то давило, тут тянуло и вообще, то и дело хотелось в туалет. Она ворочалась, подтыкая себе одеяло то под спину, то под живот, и вспоминала утреннюю прогулку с Волгиным. В деревне ее и правда встретили радостно, даже восторженно. Портниха отказалась брать деньги за ткань и засияла от счастья, когда Лина объяснила ей, почему платье должно быть прямым, а еще лучше — свободного кроя. Лина думала об этих людях: чем она лучше их? Почему они перед ней преклоняются? Ответ был на поверхности: они надеялись, что Левианы сделают их жизнь лучше. Но что она, учительница из Москвы, может?

Она поднялась и выскользнула в библиотеку. Ским еще не ложился. Сидел за столом, рассматривая какие-то карты.

— Привет. — Лина подошла к мужу и положила руки ему на плечи.

— Чего не спишь?

— Тебя жду, а то три дня не видела, — шутливым тоном проговорила Лина, хотя смешного было мало.

— Да ладно!

— Да посчитай…

Ским помолчал.

— Тут знаешь ли… навалилось немного. — Он не извинялся, он объяснял.

Лина глубоко вздохнула:

— Знаю. Как ты сам?

— Нормально, держусь.

— Ты молодец! У тебя все получится.

Ским помолчал.

— Не уверен, — после короткой паузы хмыкнул он. — Боги всех миров, я даже литором никогда не был! Всегда один — рассчитывал только на себя, но и отвечал только за себя, а тут!

— Эй, — Лина отодвинула белую копну волос и прижалась к мужу, почти касаясь губами его уха, — ты справишься! Я знаю!

Ским закрыл глаза, шумно выдохнул, но не отстранился.

— Знаешь, — продолжала Лина, — в моем мире был один очень знаменитый фильм…

— Фильм? — он потерся затылком о ее щеку.

— Ну история, которую сначала придумывают, а потом показывают… как театр…

— А. Ну?

— Ну так вот, там была героиня, она говорила, что нужно научиться организовывать троих. Сможешь собрать в кучу троих — сможешь и три тысячи!

— Ведьма, что ли? — Ским не скрывал скепсиса.

— Представь себе, нет! Просто женщина!

— И у нее получилось?

— В фильме? Получилось… — Лина помолчала, легла подбородком на мужнино плечо. — В нашем мире у женщин вообще много всего получалось.

— Слушай, так, может, ты что-нибудь поорганизовываешь?

— Что, например? — Лина удивилась такому предложению.

— Не знаю. Что-нибудь в деревне. Она в таком состоянии, что там явно есть что делать…

— В деревне? — Лина была поражена.

— Угу. — Ским закинул руку наверх, запустил пальцы в волосы жены. Лина поцеловала его в висок, он напрягся, чуть отстранился. — А сейчас давай спать.

Ским встал и приоткрыл ей дверь в их бывшую общую спальню. Лина аж зажмурилась от досады, но быстро исправилась, встала на цыпочки, чмокнула мужа в щеку и послушно ушла. Ским устроился на кушетке, иЛина в ночной тишине замка слышала его равномерное глубокое дыхание. Сама же она не спала — сидела, обхватив колени, и изо всех сил пыталась думать о том, чтобы такого устроить в деревне.

***

Сестры Эйхерат сидели на диване, обнявшись. Старшая гладила младшую по голове, придерживала чашку взвара. Та рыдала, муж ее, когда-то уважаемый кнест Торран Деймур, а теперь просто беглец и погорелец, сидел в кресле перед камином, уперев руки в колени и запустив пальцы в волосы. Казалось, он хотел их вырвать, в таком они были состоянии. Красными немигающими глазами он смотрел перед собой, но совершенно точно ничего не видел. Его зять, глава гильдии купцов Берьяты, нервно расхаживал из угла в угол.

— Все сгорело, — всхлипывала кнесса Деймур, — все, до камня… Ты только подумай! Боже, как же теперь жить? — Она уткнулась в плечо сестры и говорила что-то еще, но было не разобрать.

— Люди погибли. — Голос кнеста был похож на голос старика: сухой, надтреснутый, скрипящий… — Люди… А те, что остались? Что им есть? Сады выгорели, поголовье скота уничтожено! Даже дома! Почти не осталось целых домов…

— Именем ее Ясности Величайшей королевы Еверны храмами открыты приюты, — подал голос купец.

— Приюты?! — Деймур вскочил на ноги, — Именем Ее Ясности?! — Он кричал, не стесняясь ничего и никого. — А пожары тоже именем Ее Ясности? Или Его?

— Тише, тише, любимый мой зять. — Кнесса Гессман примирительно замахала руками, хоть в доме и не было чужих, такое говорить было опасно.

— Да что уж тише, — ко всеобщему удивлению проговорил купец, — Торран прав. Поджоги инициировал Величайший. Но эти молодчики в серых плащах и масках появляются не только там, где видели нежить. Они жгут те места, где видели Источник.

— Говорят, что это не они, — купчиха попробовала защитить то ли Величайшего, то ли свою семью, — говорят, что это суд людской. Просто такие же плащи надели.

— А-а, — махнул рукой Гессман, — ты сама-то в это веришь?

Его жена пристыженно замолчала.

— Ах, сестра, — всхлипнула кнесса Деймур, — я и вас в это втравила. Если бы знала, кто этот Ледяной. — Она разрыдалась в голос, но ее муж вскочил на ноги:

— Если бы я знал, кто этот Ледяной, я бы уехал из Мельхорма вместе с ним! И присягнул бы на верность ему еще в своем имении!

— Он бы не принял вашей присяги, — устало проговорил купец. — Он не собирался устраивать государственный переворот. Человек просто хотел домой. Это все мы… — Он сел на кушетку рядом с женщинами и повесил голову.

— И что нам теперь делать? — Кнесса Гессман держалась спокойнее всех, хотя и в ее голосе слышалась странная, несвойственная ей дрожь. — За море?

— За море? — Ее муж, казалось, был искренне удивлен. — Зачем? Если ты думаешь, что так мы сможем сохранить свою жизнь, то… — Он развел руками, показывая все, что думает об этом предположении.

— Я поеду в Горхольд. — Кнест Деймур был по-военному прям и категоричен. — У меня другого пути нет.

— В кои-то веки, — глава гильдии кряхтя поднялся, — в кои-то веки соглашусь с вами. — Он обернулся к женщинам. — Если мы хотим жить, а не прятаться, как крысы, по темным углам, нам надо в Горхольд.

— Как говорится, — Деймур продолжал убеждать себя, — то, что не можешь остановить, надо возглавить!

— Ну, — поддакнул купец, — или хотя бы направить, — он сделал витиеватый пасс рукой, — посодействовать…

Мужчины переглянулись.

— Куда отправим жен?

Кнесса Деймур тут же прекратила рыдать и возмущенно всплеснула руками:

— Ты что, решил избавиться от меня, Торрон?

Кнест усмехнулся, глядя на жену.

Купчиха молчала, но выражение ее лица говорило все, что она думала. Мужчины усмехнулись, переглянулись:

— Наши вещи еще не распаковали? — Деймур заметно повеселел. Он предвкушал, что скоро снова окажется в своей стихии.

***

Лина все утро пыталась найти Синта, ну или хоть кого-нибудь из знакомых магов.

— Да где же вы все?

Она уже сбегала в большой зал, спустилась в склеп, отчаявшись найти так нужного ей сегодня мальчишку, вернулась на кухню, где и застала целую кучу мужчин, лазивших по ее кастрюлям.

— Вы не понимаете. То, что они прут из мира теней, вовсе не значит, что нам нужно в тот мир теней самим лезть, — говорил громадный толстяк, зачерпывавший поварешкой из котла рисовую похлебку.

— Мы можем контролировать все проходы. — Тощий и длинный, как жердь, мужчинка размахивал куском хлеба, стоя посреди кухни. — Но как мы выловим всех тех, кто уже на этой стороне?

— Ну как, — седовласый маг с лицом юнца сидел на подоконнике, — ставить защиту вокруг городов, постепенно прочесывать леса, болота…

— Это все бессмысленно! И очень долго. Мы потеряем половину Рузгарда живых. — Мрачный Ским сидел во главе стола рядом с Партом.

Лина, не ожидавшая увидеть такое сборище, остановилась на пороге как вкопанная. Мужчины, разорявшие ее хозяйство, так и замерли, кто с занесенной ложкой, кто с куском сыра во рту.

— Кнесса, — промямлил с набитым ртом тот, что стоял к ней ближе всего.

— Лина, — Ским настолько был погружен в свои мысли, что, казалось, удивился, увидев Лину на кухне, — прости, мы всего лишь хотели выпить взвара. Всю ночь не спали.

Лина, опешившая от такого зрелища, в голос рассмеялась. Эти здоровые серьезные мужчины, застигнутые на месте преступления, выглядели, как нашкодившие дети.

— Я сейчас заварю вам бодрящий сбор! Кстати, господа маги, — Лина решила воспользоваться случаем, — нет ли среди вас травника, а то я что-то своего не найду!

— Я травник. — Тощий маг с орлиным носом поклонился представляясь.

— Отлично! Мне нужна будет ваша помощь. Ским, нельзя ли будет похитить этого уважаемого господина на денек?

Источник нахмурился.

— У тебя что-то болит? Или травы для взвара кончились?

— Да причем тут кухня? Я по твоему совету спустилась вчера в деревню. — Говоря это, Лина разливала по чашкам теплый взвар. Крепкий и терпкий аромат бодрящих трав разносился по кухне, заставляя магов выстраиваться цепочкой с чашками в руках. — Там очень много больных детей. Ты знаешь, эти люди годами недоедали, организмы ослаблены… Всех, конечно, за день не вылечишь, но я подумала… Маги же могут приготовить что-то… — Она взмахнула рукой, — Общеукрепляющее. Поддерживающее иммунитет!

— Имму… что? — Вызвавший травник пытался понять, чего от него хотят.

— Кнесса Левиан хочет освежить силы деревенских детей, — помог с объяснениями Волгин.

— Точно! — Лина просияла и обернулась к Скиму. — Так можно?

Ским переглянулся с магами. Об этом точно никто из них не подумал. Они выделили лекаря для раненых, но просто пройтись по деревне было попросту некогда.

— Здесь очень скудно с травами…

— Мы можем спуститься в долину. Ближе к Берьяте.

— Да, можем.

— Надо посмотреть, какие отвары нужны.

— Надо посмотреть, что мы вообще можем сделать.

— Я тоже могу спуститься, я вижу людей.

Лина требовательно смотрела на каждого из них.

— Я не лекарь, но могу зарядить бытовые амулеты. — Молодой маг покраснел до самых корней волос, вероятно, жалея, что он не лекарь.

— Я тоже могу… Амулеты, — отозвался суровый детина в углу.

Кнесса Левиан несмело улыбнулась, украдкой посмотрела на мужа. Тот прищурился в ответ:

— Молодец, — прошептал он одними губами.

Лина засияла.

***

В обед того же дня кнесса направилась в деревню. Ее сопровождали три мага и один солдат. Вокруг замка в пешей доступности было три селения. Если честно, ей казалось, что послать туда лекаря и травника уже достаточно, но все тот же Волгин намекнул, что лучше бы она выходила к людям сама. Чтобы все понимали, от чьего имени, так сказать…

«Эх, политика!» — вздохнула Лина, натянула свое новое платье, и уселась в телегу, приготовленную магам.

Волгин был прав. Люди шли именно к ней. Улыбались, кланялись, пытались коснуться руки или колена. Многим лекарь был и не нужен. Нужно было увидеть кнессу.

Лину тяготила роль символа. Она совершенно не знала, что надо людям говорить, как улыбаться и, что главное, кого приблизить, а кого спровадить. Она чуть было не уступила просьбе местного жреца зарядить ему десяток бытовых амулетов с заклятием исчезновения.

— Это ему на год? Или он для всей деревни? — тихо спросил Лину маг, чуть лучше понимающий, что происходит.

Лина поймала взгляд колдуна, прямо посмотрела на жреца…

— Каждому только два бытовых амулета на заклятие огня, — громко объявила она. — Сила магов нужна для более важных дел, — и уже тише: — Уборку и сами сделают.

Пришедший с ней бытовой кивнул, одобряя ее решение, и принялся за работу.

Люди шли и шли. Весь этот поток слился для кнессы в единую серо-черную массу. Она уже задумалась, не потому ли в ее мире простолюдинов высокомерно звали чернью, как вдруг в этой толпе промелькнула совершенно необычная для этих мест ярко-рыжая шевелюра. Лина отвлеклась от просящего и подозвала к себе женщину с девочкой.

— Девочка, рыженькая! — Лина поманила рукой. — Подойди!

— Ах, кнесса! — Женщина упала перед ней на колени, силком опуская и ребенка. — А я говорила, говорила, не плачь, что рыжая.

— В моих местах рыжих считают счастливыми, — улыбнулась Лина обворожительной улыбкой. — Вы с чем пришли?

— Я ни с чем! — Женщина закрутила головой. — Я спасибо сказать! Только спасибо! Вам и вашему лекарю.

— Так вот он, — Лина жестом указала на работавшего в толпе лекаря, — скажите.

— Нет, не этот!

— Не этот?

— Нет. Другой. Молодой. У него волосы, как у моей Тенки. — Женщина опять дернула за рукав девчушку, которая, казалось, пыталась втянуть голову в плечи и стать невидимой. — Рыжий!

— Рыжий? Молодой?

— Да! Он помог нам очень! Вылечил мою Теночку, мне отвар готовил, еду приносит… — Увидев округлившиеся глаза Лины, женщина зачастила: — Я к вам в замок приходила, говорю, давайте работать буду, а мне не дали. А я просто вот… В благодарность, так сказать…

Лина чуть приподняла руку, жестом останавливая этот поток излияний:

— Я поняла, о ком вы говорите, я обязательно ему передам! В замке действительно сейчас работать не надо. Там много рук. — Лина опять улыбнулась. — У вас очаровательная дочь.

— Внучка, — поправила ее говорящая.

— Внучка, — поддакнула Лина. — Я все передам вашему знакомому магу. Будет нужна еда — приходите.

Женщина засияла и кинулась к рукам кнессы. Лина улыбнулась, стиснув зубы, и позволила себя целовать.

***

Весна в этом году была прекрасна. В долинах было уже совсем тепло и хотелось путешествовать неспешной рысью, открыв лицо приятному ветру, рассматривать нежные краски проснувшейся жизни, слушать возвращавшихся с юга птиц. Хотелось снять шляпу, распустить волосы, перекрикиваться со своими спутниками и хохотать от их простых шуток.

Кнессы Гессман и Деймур с головой были укутаны в плотные темные платки. От скорости отказались в пользу безопасности: ехали в закрытой карете. Выбирал ее кнест Деймур: самую прочную, самую неброскую. Сами путники тоже были одеты очень просто. Никаких ярких тканей, никаких украшений. Их можно было принять за простых горожан: практичных, в меру скупых, в меру разумных.

Богатство купца могли бы выдать полтора десятка мужчин, что ехали вокруг военным строем, но кое-кто из них переоделся в платье извозчика, кто-то надел китель городских стражей. В общем, было похоже, что эти доблестные мужи не охраняют карету, а скорее, просто едут вместе. Всем было ясно, что это вопрос безопасности.

— Почему тормозим? — Одна из женщин выглянула в узкое дверное окошечко, аккуратно высунув нос.

— Люди на дороге. — Кнест Деймур предпочитал держаться верхом. Очень неуютно он себя чувствовал в карете.

Кнест Гессман, напротив же, верхом сидел плохо и, заботясь, конечно же, о скорости, сопровождал дам. Он тоже выглянул.

— Люди? Стоят? Идут?

— Стоят, — раздосадованно ответил Деймур.

— Не таятся? — Купец скрылся за занавеской и буркнул себе под нос: — Плохо.

— Почему плохо? — Это кнесса Деймур не понимала общей озабоченности.

— Потому что разбойники бы затаились, — ответила ей сестра.

— Ну так, значит, не разбойники, — с надеждой в голосе сделала вывод младшая из сестер.

— Не разбойники, — подтвердил купец, — и не путники.

— Почему не путники?

— Путники бы шли. А для отдыха с дороги бы сошли, — объяснял ей кнест Гессман.

— Кто же они тогда? — В голосе кнессы Деймур явно слышалось волнение.

Гессманы молчали. Смотрели на молодую красивую девушку скорбным, почти трагическим взглядом и молчали.

— Вы думаете… — Ее глаза расширились от ужаса, она снова отдернула штору на двери. — Торран!

Кнест Деймур обернулся. Увидел испуганные глаза жены. Подъехал ближе к карете и взял ее за руку.

— Все будет хорошо, моя дорогая, — он сжимал кончики ее пальцев, а сам норовил обернуться туда, где стояли подозрительные фигуры, — их мало. Все будет хорошо.

Деймур отпустил руку жены, заглянул в карету:

— Активируйте амулеты. — Это он обратился к деверю. Гессман молча показал ему уже работающий артефакт. Деймур кивнул, пришпорил коня и вернулся в строй.

— Ах, Вейл, Вейл, — с досадой в голосе прошептал купец, — я же хорошо тебе платил! Как бы ты сейчас пригодился.

***

— Он не собирается со мной воевать! — Ским кричал не таясь. — Он делает вид, что меня нет!

— Вы не понимаете. — Волгин, напротив говорил неестественно тихо. — Он управленец. Он не контролирует магов, но контролирует людей.

— Да что б каждому из богов досталось по куску его печенки! — Ским метался по комнате, как загнанный в ловушку тигр. — Никого он не контролирует! Он запугивает! Сжигает! Обкладывает налогами!

— Нет, Ваша Ясность. Нет, не все так просто, — здесь в шепоте Волгина появилась невиданная ранее страсть, — он не сжигает. Он борется с нечистью. Защищает свой народ! — Волгин с непривычной для него яростью жестикулировал. — А если вдруг пострадал кто, так вот… Ее Ясность богадельни открыла! Храмы помощи то бишь…

— Он сволочь!

— Он гений!

Ским резко остановился как вкопанный. Посмотрел Волгину прямо в глаза:

— А вы уверены, что сделали правильный выбор? Может, вам пойти советчиком к другому Величайшему? Если он гений?

— Величайший один. — Волгин не отворачивался, но щека у него дергалась. — И я служу не Величайшему, а соратнику и товарищу. Тому, в кого верю, — он помедлил, — и кого уважаю.

Ским глубоко вздохнул:

— Прошу меня простить, керт Волгин. Афанас… Моя жена зовет вас каким-то сложным именем.

— Не обращайте внимания, — Волгин отвернулся, — для нее это просто и привычно, для вас невыговариваемо.

— И все же, — Ским замолчал, ожидая, когда Волгин снова посмотрит ему в глаза, — я прошу у вас прощения. Я был не прав. Спасибо вам за советы. Возможно, я им не следую, но благодаря вам вижу происходящее со всех сторон.

Волгин кивнул, кажется, слишком резко. Ским протянул руку. Серый сюртук хотел было поклониться, но Источник его удержал:

— Да нет же, демоны вас раздери. — Он подхватил руку соратника и крепко пожал ее. Волгин ответил благодарным взглядом.

***

— Мы должны ввести туда войска. — Рейц сидел в кресле, нагло развалившись, но эта поза не обманула бы тех, кто его знал — он нервничал, даже был напуган. — Ситуация выходит из-под контроля. Эти деревенщины идут ровным строем, но не в храмовые обители, а на север!

Происходящее называлось «Малый государственный совет», но по сути там присутствовали только Величайший и два его друга. Они расположились в лиловом зале — относительно некрупной комнате без окон. Серые стены были пронизаны тонкими нитями, светившимися бледно-фиолетовым. Отсюда было и название. Зал был практически не украшен — хватало витиеватого рисунка на стенах. Обставлен он был тоже скудно — небольшой стол посередине, удобные стулья вокруг, мягки лавки вдоль стен. Никакой другой мебели, только лишь на одной из стен была нанесена подробная карта Рузгарда, а напротив — карта всего известного мира. Видно было, что маги, купцы и путешественники еще не везде побывали — много мест на этой карте было обозначено весьма условно. То ли равнины, то ли пески. То ли горы, то ли леса. Но ближайшее окружение королевства было прорисовано четко и детально.

Именно около этой карты сейчас стоял Величайший. Он, по своему обыкновению, не садился. На друзей не смотрел. Слушал их, прохаживаясь вдоль стен, водил рукой по световым узорам, замирал, рассматривая север Рузгарда, потирал подбородок, разглядывая карту соседей.

— Если введем войска, значит, мы однозначно диктаторы. Признаем, что какой-то наемник может нам угрожать. Надо удержать бунтующее население. — Это говорил Флим. — Мы не можем себе позволить потерять доверие людей. Власть заботится об их благе. Надо играть в эту игру до последнего.

— До последнего кого? До последнего дворцового служаки? — Рейц рывком встал, оперся на стол, уставился на друга и оппонента. — Такими темпами эти сволочи попросту разбегутся. Ты забыл, что случилось с мельхорскими бабами, которые начали причитать, что, дескать, они всегда-то знали, что самозванец принесет им несчастья?

— Что ты вцепился в этих суеверных дур? Ну заперли их в подвалах, и черт с ними. — Флим отвел глаза, даже отвернулся… Голос его звучал неубедительно.

— Мы как раз и собирались сыграть на суеверии этих дур! — Рейц уже мерил зал шагами, как запертый зверь. — Мы же и рассчитывали на то, что они все начнут молиться богам и Величайшему, лишь бы спас их от Демона!

— Твои люди действовали слишком топорно! — Флим нахохлился, как замерзший воробей. — Он и так уже ушел оттуда, зачем нужны были эти надписи?

— Чтоб другим неповадно было! Чтобы никто не вздумал ему помогать!

— Мы введем войска. — Тихий и мелодичный голос Величайшего прервал горячий спор. Оба друга недоуменно уставились на своего повелителя и покровителя. — Мы введем войска, — повторил тот с немного другой интонацией, — причем как раз на севере. — Величайший обернулся к карте, у которой стоял. — Вот тут, по болотам, мы граничим с Баррокой. Маленькое горное государство, в котором непонятно как живут люди.

Рейц, слушавший Величайшего, усмехнулся, а Флим напрягся:

— А повод? Не будут же поводом те байки, которые люди Рейца рассказывают по кабакам!

— Как раз они и будут. — Величайший сейчас напоминал кота, наевшегося сметаны. — Он барроканский шпион. Это государство задумало захватить наши северные, богатые золотом земли. Они даже свою принцессу туда отправили! Не старшую, конечно, побочную ветвь, но члена королевской семьи!

Рейц и Флим недоуменно переглянулись. Они ничего не знали о принцессе, руководящей Самозванцем. Величайший криво усмехнулся:

— Да ладно вам! Ирека всем уши прожужжала, что она на самом деле принцесса! В этом даже есть какая-то крупица правды!

Рейц рассмеялся, а Флим удивленно вскинул брови:

— Ирека? Та шлюшка?

— Барроканская принцесса! — предостерегающе поднял палец Величайший. — Та, что осуществляет связь и контроль над самозванцем.

— Значит, мы вводим войска! Но не для подавления бунта и не для войны с самозванцем. Мы отражаем нападение барроканцев! — Рейц был по-настоящему доволен.

— Предупреждаем! — поправил его Величайший. — Не отражаем, а предупреждаем. Кстати, надо бы до народа донести, какие они звери. Земли у них дикие, неплодородные. Едят всякую дрянь, потом, одурманенные и озлобленные, на людей кидаются…

— Чтобы есть.

— Что? — Величайший не сразу понял замечание Рейца.

— Людей. Есть. Зимой еды не хватает, они заманивают путников в свои хутора и закалывают как свиней. А потом неприкаянные души тех путников в нечисть обращаются!

— Хорошо! — Величайший ухмыльнулся, — Не злоупотреблять этой байкой, но… Молодец!

Два друга были чрезвычайно довольны, и только Флим хмурился, хотя и старался этого не показывать.

***

— Синт! — Лина почти бежала по замку.

Она молчала всю дорогу из деревни. Маги, довольные результатом своей работы, переговаривались и шутили, но кнесса смотрела в одну точку, стиснув зубы. Первым это заметил тот, который помог Лине понять хитрость местного жреца.

— Десяток амулетов подсовывает! Зарядите ему! Помните, кнесса? — Молодой тощий парень оглянулся на свою госпожу.

— А? Что?

— Я про жреца рассказывал. — Улыбка сошла с лица мага.

— А… Да… Вы молодец. — Кнесса хотела добавить, что сама бы ни за что не догадалась, но вспомнила наставления Волгина. — Вы мне очень помогли, — Она постаралась улыбнуться одновременно и приветливо, и высокомерно.

Маг благодарно кивнул и замолчал. Болтовня в повозке резко оборвалась. Лишь звучали отрывки фраз о скорости лошадей или качестве дороги. Но Лина не заметила этой перемены. У нее не выходила из головы та женщина. И маг, который им помог. Молодой. Рыжий.

Приехав, она первым делом кинулась на кухню:

— Синт! — В кухне было пусто.

— Горсинт! — В спальне тоже.

— Где ты, рыжий хулиган? — Она вылетела на задний двор.

— Почему сразу хулиган? — Синт развешивал пучки трав под крышей в тени, и то, как его звала Лина, кажется, ему не понравилось, — Или ты звала не меня?

— Тут много рыжих? — Лина уперла руки в бока и хитро прищурилась.

— Не много. — Тон у мальчика изменился, он отвел глаза.

Лина внимательно смотрела на него и ждала. Он молчал, делал вид, что не замечает ее взгляда. Кнесса сдалась первой.

— А давай-ка добавим!

— Чего? — Горсинт спрыгнул со стены и встал перед Линой, насупившись.

— Не чего, а кого! Рыжих.

— В смысле!

— Я не верю, что в вашем мире нет красок для волос. Я в здешних женских штучках не сильна, но крашеные волосы видела.

— А кого ты хочешь покрасить в рыжий?

— Себя!

— Себя? — В его глазах промелькнул праведный ужас.

— Да, а что тут такого?

— Но… Лина… Ты же …кнесса.

— И что? Кнессе нельзя быть рыжей?

Синт опустил глаза.

— Ну, говори!

— Нельзя!

— Почему?

Синт молчал.

— Это из-за той девочки?

Опять молчание.

— Ее цвет волос не нравится местным?

— Они бьют ее! — Лина никогда не слышала такого яростного шепота. Это было страшнее, чем крик. Мальчик смотрел на нее исподлобья, сжав кулаки. — Они бьют ее до полусмерти, потому что у нее цвет волос не такой, как у них!

Лина присела перед Синтом. Ее зубы стучали от напряжения и злости:

— Ярко-рыжей, Синт! Я хочу быть ярко-рыжей!

Глава 7

Стоявших на дороге было шестеро. Боги всех миров, всего шестеро, но их никак не получалось убить. Может, потому что они уже были мертвы?

Бледные, с безвольно висевшими руками, участками тлена на лице, но осознанным взглядом. Очень страстным, жестоким, голодным взглядом. Первый ряд купеческой охраны ускорился, чтобы налететь на нежить. Тыловые, напротив, примкнули к карете. Четверо верховых, с гиканьем размахивая палашами, неслись на жуткие фигуры.

— Э-ге! С дороги! Пшли! Гей! Гей!

В первую же минуту стало ясно, что мертвецы расходиться не собираются.

Когда между всадниками и зомби на дороге осталось метров десять, двое из стоявших мертвецов вдруг упали на четыре конечности, со звериным рыком разинули рты, толкнулись, как кошки, и прыгнули вперед.

Охранники ожидали этого меньше всего. Один из прыгнувших вцепился в горло лошади. Та дико заржала, кинулась в сторону, ломая строй, роняя наездника. Второй монстр вцепился в бедро одного из всадников. Солдат взвыл от боли, с усилием рубанул мечом сверху вниз, явно попал в тело кусавшего, но тот не расцепил челюсти.

Оставшиеся охранники летели прямиком в стоявших на дороге мертвецов, но те лишь расступились в последний момент, пропуская лошадей. Одному из них отсекли руку, у другого меч застрял в черепе, но им было все равно. Они продолжали стоять.

Всадники, не имея возможности быстро затормозить, проскакали вперед, стоявшая нежить, подобно первым двум, упала на четыре конечности и большими скачками направилась к карете.

Секунда. Может, полторы. Полторы секунды оцепенения и промедления едва не обернулись катастрофой. Кнест Деймур почувствовал тошноту и холод по спине. Крепче вцепился в рукоятку меча и уже молча послал своего коня вперед. Теперь никто не кричал, только лошади, в которых впивались не очень острые, но неестественно сильные зубы мертвецов.

Нежить били мечами, топтали копытами. У четверых охранников был приказ оставаться у кареты до последнего. Один из зомби добрался до упряжных лошадей. Его скинули, размозжили голову. Уже без головы он ползал вокруг кареты, перебирая землю руками. Сестры, обнявшись и зажмурив глаза, молились, каждая своей богине. Гессман, сквозь щель наблюдавший за происходящим, приоткрыл полог:

— Вперед! Пока лошади целы! Гоните вперед! Что есть силы! — Подгонять кучера, уже почти забравшегося на крышу, было не надо. Тот хлестнул по крупу ошалевших от ужаса гнедых и рванул вперед.

Копыта на что-то наступали и проваливались, колеса явно перекатывались по неровностям, но карета выехала. Выехала и помчалась по дороге, грозя вот-вот развалиться.

— Торран! Там остался Торран! — Кажется, кнесса Деймур готова была выпрыгнуть из кареты.

— Держи ее. — У Гессмана не было сил успокаивать рыдавшую свояченицу. Он схватил женщину и впихнул в объятья сестры.

Кнесса Деймур тихо скулила, кнесса Гессман гладила ее по волосам, купец, бледный, как тень, сидел, вцепившись в дверцу кареты.

Мчались долго. Или секунды в ужасе и тишине растянулись на часы.

— Тпру! Тормози! — раздалось снаружи. Карета притормозила.

— Наши!

— Целы!

— Живы!

Кнесса не смогла сдержаться, оттолкнула Гессмана, выпрыгнула из кареты.

— Торран!

Карету догнали несколько всадников. Среди них был и кнест Деймур.

— Жив! Цел! — обнимала его жена и даже не пыталась утирать слезы.

— Жив, жив… Доспех спас! — Кнесса увидела наплечник, поцарапанный тупыми, нечеловечески сильными зубами.

— О Боги! — Ее трясло.

Вышел купец.

— Торран, вы ранены? — Только тут молодая кнесса увидела, что муж прихрамывает, а нога перетянута ремнем.

— Это не укус. — Торран побледнел еще сильнее. — Меня оцарапали.

Купец, не отрывая взгляда от лица деверя, медленно кивнул. После перевел взгляд на других.

— Это все? — Кнесса Гессман посмотрела через плечо мужа.

Из боя вырвались лишь четверо. Четыре всадника на трех лошадях. Купец поднял взгляд и очень тихим, полным ужасом голосом, повторил вопрос своей жены:

— Это все? Четверо из пятнадцати?

Деймур кивнул. Повисла тишина. А где-то за их спинами на дороге поднимались уже шестнадцать мертвецов. Некоторые из зомби, урча и хрюкая, снова падали на колени перед трупами лошадей и с чавканьем впивались зубами в их еще теплые шеи.

***

Ским неподвижно стоял в дверях кабинета.

Кнесса взяла за правило спускаться в деревню каждый третий день. Вот и сейчас она собиралась, думая, надевать плащ или уже достаточно тепло. Муж остолбенело смотрел на ее волосы, онемев от удивления. Кнесса обернулась и, наконец, поймала его взгляд.

— Тебе не нравится? — Лина кокетливо поправила огненную прядь.

Ским приподнял бровь, повел подбородком, не отрывая от жены взгляда.

— Я решила немного освежить свой внешний вид. — Лина все еще сохраняла беззаботный голос, но уже немного нервничала.

— Зачем? — Ским говорил тихо, но у Лины мурашки пошли от его голоса.

— Весна! Хочется чего-нибудь новенького. Решила немного освежить…ся. — Она все же не выдержала. Осеклась, села на кровать, отводя взгляд.

— Зачем? — повторил свой вопрос Ским, уже немного миролюбивее.

Лина подняла на него взгляд:

— Из-за Синта.

— Синта?

— Да! — Она вскочила, — Из-за Синта, из-за той девочки.

— Девочки?

— А ты не слышал эту историю? — Лина гордо вскинула подбородок. — Мне кажется, об этом уже все говорят. Девочка. Дочь кого-то из ставленников. Неизвестно кого, мать покончила с собой, едва родив.

— И что с ней не так?

— Она рыжая.

— Ну и что?

— Спроси в своей деревне «ну и что»! — Лина вскочила и в мгновенье ока оказалась точно перед мужем.

— Я спрашиваю тебя. — Ским, казалось, был невозмутим.

Лина тяжело дышала.

— Ее бьют. — Она не кричала, но вложила в свой голос всю боль, чтобы донести до него ужас этой ситуации. — Ее бьют, потому что она рыжая.

— Бьют? В деревне? — Ским чуть сморщился. Он, казалось, не верил.

У Лины из глаз брызнули слезы, она закивала.

— Как ты там говорил? Здесь не любят чужаков!

Ским закрыл глаза, потер веки, тяжело вздохнул.

— Лина…

— Я не буду перекрашиваться. И пойду так в деревню!

— Лина…

— Сегодня же пойду! И не смей мне запрещать!

— Лина! — Она наконец-то замолчала и вопросительно посмотрела на него. — Подожди до обеда. Поедем вместе.

Ским развернулся, чтобы уходить, уже на пороге обернулся:

— Тебе идет! — и вышел.

А Лина осталась в полном недоумении.

***

Карета неслась с невероятной для нее скоростью. Скрипели дуги колес, трещали шкворни, крен в поворотах был такой, что укрепленный на крыше багаж съезжал в сторону, грозя упасть. Один из коробов так и вывалился на одном из ухабов, но никто не обратил на это внимания. Даже всадники сопровождения не стали притормаживать. Счет шел на часы.

— Он бредит. — Кнесса Деймур сидела около мужа, вытирая пот с висков. — Не слушайте его, он бредит!

Гессман аккуратным, но твердым движением отстранил женщину от больного и склонился над ним.

— Свяжите меня! — еле слышно хрипел Торран Деймур. — И кляп. Рот. Зубы. Гессман!

— Молчите, друг. — Купец одну руку положил на плечо своего деверя, а второй потянулся за веревками.

— Нет! — Кнест Деймур увидел веревки. — Нет! Ремни. Цепи. И… Гессман! Если… Сжечь… — Он обессиленно отвернулся. Его дыхание стало чаще, прерывистее, жар его тела чувствовался даже через одежду.

— Не слушайте его! — Кнесса Деймур уже кричала, голос ее срывался на визг, переходя в рыдания. — Это жар, просто жар.

Глава купеческой гильдии Берьяты посмотрел на свояченицу долгим тяжелым взглядом. Поднялся, дал сигнал к остановке.

— Дальше женщины едут верхом! — Он указал на двоих самых крепких из оставшихся. — А вы в карету. Надеть полный доспех.

— Нет! — Кнесса Деймур забилась в истерике. Сестра обхватила ее крепко, как могла.

— Не дури, Мара! Не время для истерик! Нужно быстрее попасть к магам.

Мара Деймур обмякла в руках у своей сестры, кнессы Гессман, и как-то нехотя кивнула. На пересадку женщин ушло меньше десяти минут. Без лишних разговоров экипаж снова понесся в путь. Кнест Гессман остался около своего друга.

***

Весна на болотах неплоха. Лето — гораздо хуже: удушливый тяжелый воздух, который оседает в носу легкий мелкими каплями, мошка забивается тебе нос и глаза, заставляя кашлять при каждом неосторожном вздохе, мягкая трясина противно чавкает при каждом шаге, грозя затянуть и проглотить того, кто потеряет равновесие. Так что весной не так уж и плохо. Лучше всего, конечно, зимой. Но зимой выходить было незачем.

Двое шлепали по еще твердой трясине. Их широкие, похожие то ли на ласты лягушки, то ли на лапу гуся ноги с резкими, щелкающими звуками монотонно опускались на кочки, не слишком, впрочем, целясь. Их несуразно короткие круглые тела безо всякой шеи переходили в слегка приплюснутую голову. Где-то там, где у человека ожидаешь увидеть уши, из головы торчали верхние конечности, которые с натяжкой можно было назвать руками: они были лишь немного короче ног, и их ласты были сильно уже, но и длинней.

Существа, чуть сгорбившись, молча шли по направлению к селениям. Одно из них несло на спине мешок. Медленно поднималось солнце. До ближайшей человеческой деревни оставалось меньше трех часов пути. Одно из существ остановилось. Второе, будто по инерции, сделало еще два шага и тоже замерло.

— Все? — Звуки были булькающие — речевой аппарат явно не был предназначен для человеческих языков.

— Все. Я дальше не пойду. — То существо, что остановилось первым, сняло рюкзак со спины и протянуло тому, что был впереди.

— Но если мы хотим помочь?

— Это мы знаем, что мы хотим помочь. Они не знают.

— Они для нас всегда враги. — В этом удрученном бульканье слышалось настоящее отчаяние.

— Постарайся найти друзей. Оба наших мира в опасности.

Стоявший впереди молча кивнул. Тот, что нес рюкзак, подошел вплотную к первому, протянул лапу ладонью вперед. Первый так же приложил ладонь к ладони своего спутника.

— В любом обличье оставаться собой, — произнес первый.

— Ты есть все, но и все — есть ты, — кивнул провожатый.

Лапы-ласты разомкнулись. Тот, что провожал, сделал шаг назад, попятившись, затем развернулся и пустился в обратный путь не оглядываясь. И вроде как быстрее, чем шел сюда. А на краю болота осталась стоять совершенно неприметная девушка. Она достала из рюкзака рубаху и посмотрела на нее с грустью и сожалением.

***

Ским клял всех богов и демонов. И тот день, когда он стал Источником. Почему, кто-нибудь может объяснить, почему это все свалилось на него? Эта чертова ненависть к чужакам в его мире, нежить, маги, да еще и больной солдат.

К нему сейчас Ским и направлялся. Уже почти сутки около постели раненого сидел Горсинт и еще два травника из пришлых магов. Ским тихонько приотворил дверь в одну из темниц. Они протопили помещение, соорудили удобный топчан. На первый взгляд боец просто спал в довольно удобной постели. На второй взгляд становилось понятно, что он не просто спит: вокруг кровати были рассыпаны защитные травы. Раненый был прикручен к постели плотными кожаными ремнями.

Никто из магов не обратил внимания на вошедшего.

— Нет, это не подойдет. Ему не надо снимать воспаление. — Горсинт сидел на корточках, всматриваясь в лицо бойца. — Не воспаление у него.

— А что тогда? — Второй травник не смотрел на спящего. Он все равно был лишен дара видеть человека. Он смотрел на мальчишку. — У него жар и испарина.

— И все равно это не воспаление, — стоял на своем мальчишка. — Ему что-то меняет кровь. Вот нам бы отмотать все назад!

— Ну знаешь! — возмутился травник. — Такой травы нет!

— Есть! — Второй маг тихо сидел в углу, подальше от больного, поближе к двери. Было видно, что ему страшно. Участия в разговоре он не принимал. До сей поры. — Есть такое. Моя бабка варила.

— Что варила? Отвар, чтобы из старика сделать младенца? — В голосе мага было полно скепсиса и даже издевки.

— Почти. Крем для городских барышень. К ней очередь стояла всегда. Работал, значит. — Тихий травник осмелел и подошел чуть ближе к товарищам.

— Крем? — Первый травник сморщился еще сильнее, — То есть она не лечила, а… — Его иронию можно было понять. Варить косметику считалось почти шарлатанством для травника. Те, кому даны силы лечить, должны лечить, а не морщины убирать.

Тот, кто упомянул про бабку, побледнел и раскрыл рот, как рыба, чтобы возразить или оправдаться. Никто так и не узнал зачем, потому что спор прервал Ским:

— Какая, в пекло, разница, что она варила! — Он обернулся к побледневшему магу. — Вы знаете состав?

— Я… — Он, кажется, начал заикаться от излишнего внимания. — Я не… Мы с братьями редко у нее бывали…

— Знаете или нет? — Терпение Скима было на исходе.

— Не точно, — выдохнул травник.

— А какие там были травы? — Горсинт поднялся на ноги. — Они тут растут?

— Я… Эм… Я попробую вспомнить!

— Попробуйте! Может, это ему жизнь спасет! — Ским пожал предплечье робкого мага, отчего тот чуть не подпрыгнул. — Ищите!

Горсинт кивнул и, панибратски хлопнув Скима по ладони, выскочил наверх. Второй маг сдержанно поклонился и последовал за Синтом. Третий остолбенело стоял посреди комнаты.

— Эй, вы идете? — Горсинт обернулся с порога.

— Д-да. — Маг, не помня себя, вышел в коридор. — Да… Рецепт.

Ским остался стоять около раненого. Не то чтобы ему было жаль его. Он был воином, таким же, как и Ским когда-то. Он сам выбрал эту жизнь. Но найти лекарство они были обязаны. Тяжело вздохнув, Ским направился к выходу. Его ждала сегодня еще одна присяга.

Он не успел дойти до главного зала, в котором устраивали торжество по случаю присяги Источнику. Идя по балюстраде, увидел в окно клубы пыли, приближавшиеся к замку. Выскочил на крыльцо.

Уже можно было различить всадников и карету позади них.

— Это к нам? — Лина тоже вышла из кухни.

— Не похожи на магов. — Он поймал одного из боевых, шедшего по двору. — Эй, притормози. Что ты видишь?

— Магов там точно нет, Ваша Ясность. Больной в карете.

Ским нахмурился.

— Больной? Кто же это? — Лина посмотрела на мужа. Он, прищурившись, всматривался в верховых наездников.

— Кажется, те двое — дамы… И, кажется, я их знаю.

Лина удивленно посмотрела на мужа.

— Чего удивляешься? Ты их тоже знаешь. Одну, по крайней мере. Купчиха Гессман. Вон та, в синем платье, точно она. А рядом с ней в красном, похоже, сестрица ее из Мельхорма.

— Но почему они верхом, а не в карете?

— Сейчас спросим.

Ждать пришлось недолго. Карета ворвалась в открытые ворота подворья Левианов. Открылась дверь, и к ногам Скима почти выпал позеленевший Гессман.

— Кнест Левиан, — выдохнул он, еле сдерживая тошноту.

— Это вы больны? — спросил Источник вместо приветствия. Купец выпрямился и отрицательно покачал головой.

Ским подошел к карете.

Гессман загородил ему путь рукой.

— Не удивляйтесь. Он связан. Мы…

Ским резко отодвинул руку купца и шагнул на подножку. Кожаные ремни плотно охватывали руки и ноги его соратника. Кляп закрывал рот.

— Его укусила нежить?

— Поцарапала.

— Срочно в замок! Лина, — он обернулся к жене, — размести женщин.

Мара Деймур рванула к мужу, но сильные руки бойцов удержали и отстранили ее. Кнесса Гессман и Лина взяли ее под руки. У сестры уже не осталось сил утешать Мару, но Лина гладила ее по руке, по волосам, что-то приговаривая. Мара Деймур тихо скулила, когда двое мужчин проносили мимо ее мужа. Несли его в не в комнаты, а в подвал. Визит в деревню был отложен.

***

— Да нет же! Простая лихорадка! — Горсинт заливал Деймуру в рот какой-то отвар, а еще один маг развязывал его ноги.

— Точно? — Гессман, казалось, не верил юному магу.

— Точно, — подтвердил Парт, стоявший рядом. — Поверьте, мы видели… — Маг осекся.

— У него началось воспаление. Отсюда и лихорадка. — Синт уже промывал бок Деймура каким-то резко пахнущим раствором. — Рана грязная.

— Вы… — Купец помедлил. — Вы знаете разницу?

— Знаем, — не оборачиваясь, кивнул Синт.

— К сожалению, — добавил Парт.

Купец кашлянул:

— Пойду обрадую дам, — он замер на пороге, — с ним же точно все будет в порядке?

— Если к утру жар пройдет, то дня через два с постели встанет. — Синт по-деловому накладывал повязку с мазью.

Гессман кивнул и вышел. Парт задумчиво посмотрел ему вслед:

— А что у нас с тем, у кого не просто лихорадка? — спросил он Синта.

— Жар спал. — Мальчик оторвался от перевязки.

— Хорошо… — задумчиво проговорил Парт.

— Может, и хорошо, а может, и нет. — Синт утер нос рукавом, так как руки у него были в мази.

— Почему нет-то? — Парт подошел к нему и придержал край повязки.

— Ну… — пожал плечами Синт. — Нежить — она тоже не сильно горячая.

Парт сморщился и сильнее натянул бинты.

Глава 8

Кнесту Деймору повезло. Он действительно пришел в себя на следующее утро. Не вставал, конечно. Но около его кровати собрался почти военный совет.

— Они жгут… Жгут дома, поля, целые деревни, — хриплым, жарким шепотом рассказывал кнест. Он приподнялся на локте, превозмогая слабость. — Люди гибнут, представляете?! Обычные люди!

Ским закрыл глаза. Подумал, что убивают людей, которые его, в общем-то, не любили.

— Что говорят в деревнях?

— Передают ваше имя шепотом, — это говорил уже Гессман, — придумывают всякие небылицы и рассказывают их друг другу в темноте.

— Они ненавидели меня!

— Они ненавидели странного наемника. А символ своего освобождения, символ лучшей жизни они боготворят!

— Ну что ж, — Ским скрестил руки на груди, раздумывая, — мы все равно собирались выступать в ближайшее время, — повернулся к Деймуру. — Дождемся, друг, когда вы снова будете в седле. Пока отдыхайте. Мои товарищи помогут вам устроиться в замке. Я буду к вечеру.

***

— Позвольте нам, — кнест Гессман сжимал в руках глиняный кубок с чем-то горячительным, — позвольте нам помочь вам.

— Если честно, — вступила в разговор его жена, сидевшая рядом с чашкой взвара, — мы чувствуем себя причастными.

— Если честно, — совсем не дипломатично встряла кнесса Деймур, — нам просто некуда деваться. Наши дома сожжены, поселения разграблены, а нам самим грозит виселица как пособникам Самозванца.

— Мне жаль, — коротко ответил Ским, хотя совсем не выглядел расстроенным.

— А нам нет. — Это говорила уже купчиха. — Тот, кто сейчас сидит в Элатре, ослабил Рузгард. Упадок и нищета уже стояли у нас на пороге. Государство разваливалось. Вы наш единственный шанс на достойную жизнь.

— И мы очень хотели бы помочь вам, — попробовал сгладить все острые углы Гессман.

Повисла тишина. Такая, что стук пустой чашки, поставленной кнессой Деймур, показался всем слишком громким.

— Может, еще взвара? — Лина улыбнулась и на правах хозяйки дома приподняла чайник.

— Спасибо, Ваша Ясность, — отозвалась кнесса. Она старательно скрывала улыбку.

— Вас веселит наш взвар? Надо будет спросить травника, что он туда намешал. — Лина приподняла крышку графина и вдохнула аромат напитка.

— Да, Ваша Ясность, у вас на редкость забавный травник. — Кнесса Деймур опустила глаза.

— Если честно, — продолжала Лина, — не думала, что когда-нибудь снова увижу вас.

— Да, — отозвалась кнесса, — я тоже. Вы, — она вдруг посерьезнела, — простите, пожалуйста, нашим дворовым выходку с конем.

— Что вы, — снисходительно склонила голову Лина, —ваш супруг сделал для меня все, что мог.

Ским улыбнулся с неким, как показалось Лине, злорадством:

— Мы рады принимать вас у нас в замке. — Он кивнул кнессе Деймур, повернулся к Гессманам. — И очень благодарны за ту помощь, которую вы уже оказали, и за ту, которую предлагаете. Мы планировали выступать через некоторое время. Думаю, нашим лекарям как раз хватит времени, чтобы поставить на ноги кнеста Деймура. А пока располагайтесь в замке. Вечером, если желаете, можете присутствовать на совете в библиотеке. Думаю, нам будет полезно знать из первых уст, что происходит на юге. А сейчас мы с женой должны вам оставить. Нас ждет глава поселения.

Ским поднялся, тут же встал и Гессман. Дамы склонили головы. Ским подал руку Лине и, как ей показалось, несколько церемонно, вывел ее из зала. Уже в коридоре, когда она была уверена, что их не услышат, Лина требовательно спросила:

— Почему она извинялась за историю с конем?

Ским широко и абсолютно точно ехидно улыбнулся:

— Не бери в голову! Старая история!

— Черт, так и знала, что эти гады надо мной просто поиздевались.

Ским усмехнулся. Потом остановился, повернулся к жене.

— Не злись. Уверен, что ты не из тех, кто мелочно мстит. К тому же, — его тон изменился, — если верить Деймуру, отыгрываться не на ком. Мельхормцы почти все сгорели.

Лина зажмурилась, уткнулась носом в плечо мужа:

— Все?

Он запустил пальцы в ее рыжие волосы, поцеловал в макушку:

— Ты хотела в деревню. Через час выходим.

***

Ским с женой спустились в деревню уже во второй половине дня. Лина, по своему обыкновению, устроилась в большом холле местного молельного дома, который крестьяне использовали для общественных собраний. Строение было построено при старых Левианах и еще сохраняло следы роскоши и изящества: из статуй богов не вытащили драгоценные камни, золотую патину давно не обновляли, но хорошо было видно, что когда-то здесь все было покрыто благородным металлом. Уже знакомый Лине сияющий камень украшал весь молельный зал и одну из стен холла. Лина подошла к добротному широкому столу, за которым принимала просителей, но осеклась. Сегодня же с ней кнест. Сам Источник. Она запнулась, обернулась на Скима. Тот насмешливо смотрел на нее:

— Однако ты вполне быстро освоилась со своей ролью!

— Я… Нет. Просто…

Лина не знала, что сказать, она и правда быстро освоилась со своей ролью.

— Все нормально. — Ским подошел к ней и целомудренно поцеловал в макушку. — У меня здесь другие дела. Надо поговорить с главой округа. Говорят, в тех местах, где я бывал раньше, сейчас неспокойно.

— О чем ты? — Лина ничего подобного не слышала. Слова мужа искренне удивили ее.

— Да так, надо, чтобы деревня была готова к нападениям. Это дело кнеста, а не кнессы. — Ским провел по ее ярко-рыжим волосам. — Ты занимайся их болезнями и едой. А я поговорю с мужчинами.

Лина кивнула и озадаченно села на лавку. Толпа селян уже наполняла холл. Она опять заряжала бытовые амулеты, распоряжалась временем и травами лекарей. Крестьяне, те, что позажиточнее, приносили в благодарность еду. Лина сперва отказывалась от подношений, но потом, по совету того же молодого, но крайне сообразительного мага, стала еду оставлять и перераспределять между теми, кто совсем голодает. Вот и сейчас они разделили подношения и собирались их раздать, когда Ским вернулся. Он выглядел озадаченным. На главе деревни так и просто лица не было.

— Ты закончила?

— Да, только еду раздам.

Ским оглянулся на деревенских. Рассмотрел каждого, будто впервые видел. Задержал взгляд на маленькой девчушке в бесформенной шапке, вжимавшейся в юбку пожилой женщины.

— О! Да ты рыжая! — Он присел перед ней на корточки, и тронул тонкую рыжую прядку, торчавшую около шеи. — Отлично! Рыжие приносят удачу! — Это он сказал уже обернувшись к деревенским.

Толпа онемела, глава покраснел, а Ским, не обращая на них никакого внимания, подал руку жене и направился к повозке.

В повозке Лина рассматривала Скима. Она ожидала от него чего угодно: строгого внушения местным, опеки над бедной семьей, но не вот такого простого, но крайне эффективного жеста. В один миг из изгоя сделать девчушку символом удачи самого кнеста! Какие еще сюрпризы кроются в этом красивом мужчине? Высокий лоб, умные глаза, но… Под глазами залегли плотные тени, щеки ввалились, а губы то и дело сжимаются тонкую нитку. Какая же непосильная ноша сейчас на его плечах?

Лина положила свою ладонь поверх руки мужа. Он обернулся к ней, будто удивленно. Чуть улыбнулся и сжал ее пальцы в своих.

— Ты стал настоящим кнестом! — Она хотела приободрить его.

— Здорово. Осталось стать настоящим Величайшим. — В его голосе было полно скепсиса. Лина только сильнее сжала его руку. Слов у нее не было.

Глава 9

Они появились в замке одновременно. Две женщины. Лина, забывшая, что в этом мире маги могут быть обоих полов, опешила, даже в глубине души возмутилась. Это что ж, с ее мужем другие бабы будут связываться?! Но, конечно, промолчала. Хотя их появление внесло сумятицу в жизнь всего замка. Одна из ведьм назвалась Айной. Чужестранка с оливковым оттенком кожи и курчавыми темными волосами держалась поистине, как царица. Да и выглядела так же. Тонкое, расшитое магической нитью платье, облегавшее красивую фигуру. Богатый, отороченный мехом плащ. Сапожки из тонкой кожи и украшения. Наверное, все магические. Хотя Лина сомневалась. Тонкий золотистый шнурок, опоясывавший ее голову посреди высокого лба, придерживал курчавые, взбитые в мягкое облако, волосы. По вискам и сзади изящно свисали нити, унизанные зелеными самоцветами, в тон ее будто углем очерченным глазам. Искусно сплетенное ожерелье с почти такими же зелеными камнями, чуть прикрывало не в меру глубокий вырез, браслеты на запястьях, кольца на пальцах.

Лина смотрела на нее и чувствовала себя раздетой. Хорошо еще, что деревенские мастерицы красивое шерстяное платье уже прислали. Если бы пришлось рядом с этой штучкой в своих дорожных обносках стоять, Лина бы сквозь землю провалилась. Добавляли изящества этой ведьмочке мягкие, плавные жесты, улыбка, почти не сходящая с всегда алых губ, и нежный, женственный смех, который слышался неуместно часто.

Маги замирали при ее появлении, умолкали и, кажется, даже задерживали дыхание. Ским, никогда не показывавший своих чувств, этот самый Ским подолгу и внимательно ее рассматривал. Слушал ее речи, всматривался в глаза.

На Лину, хлопотавшую по хозяйству, ведьмочка смотрела с удивлением и жалостью. Так смотрят на насекомых или безнадежно больных, проявляющих удивительную стойкость. Впрочем, виделись они нечасто — в общем обеденном зале колдунья не появлялась. Просила подать еду себе в комнату. Горсинт, чаще других относивший поднос, говорил, что при виде Лининой стряпни она морщилась, но посуду возвращала всегда пустой.

Вторая, представившаяся Деей, напротив, была тиха и молчалива. Маленькая, худенькая, незаметная. Пожалуй, именно это слово характеризовало ее лучше всего. Она незаметно одевалась, незаметно передвигалась по замку, незаметно ела, пила, говорила. Не глядя на нее, было трудно описать ее внешность. Лина, несколько раз пытавшаяся вспомнить ее цвет волос, решила, что это какая-то особая магия. Ведьма поистине сливалась с окружающим миром. Нередко хозяйка Горхольда вздрагивала, обнаруживая вдруг, что эта особа стоит совсем рядом и рассматривает ее. Интерес этой ведьмы был совсем другим — чувствовалось, что она внимательно изучает чужемирку. Наблюдает за ее движениями, вслушивается в голос, рассматривает манеру двигаться.

Как-то утром Лина особенно плохо себя чувствовала. Ее дико мутило, и она не могла ни готовить что-либо, ни есть. Если с последним вопрос еще можно было решить, то завтрак вроде как был обязанностью кнессы. Добровольной, но обязанностью. От мысли, что сейчас замок проснется, а она им подаст только кипяток, ее накрывало то злорадство, то отчаяние. Она уже хотела уходить с кухни, как вдруг в дверях столкнулась с Деей. Та как-то по собачьи рассматривала ее, чуть склонив голову набок. Во взгляде чувствовались интерес и недоумение. Лина не знала, что сказать.

— Простите, — всплеснула руками кнесса. — Похоже, сегодня завтрака не будет.

— Вы здесь хозяйка. Почему вы извиняетесь? — Тон был ровным, голос тихим.

Лина недоуменно пожала плечами.

— Вроде как, — она оглянулась, словно искала ответа у кастрюль, — вроде как обычно это делаю я.

На глаза попалась миска, в которой она обычно замешивала тесто на оладьи. Живо вспомнила их сливочный жирный вкус, и на нее накатил новый приступ тошноты. Лина сморщилась, зажмурилась, тряхнула головой:

— Но сегодня не могу!

Дея опять пристально посмотрела в лицо кнессе.

— Я помогу. — Это не было предложением или вопросом. Это было утверждение.

Лина ошарашенно на нее уставилась.

— Простите, но … — Она не была уверена, что посторонней ведьме стоит говорить о своем положении. Хотя, возможно, та и без разговоров все знала о Лине. Некоторые из них так могут. — Я не могу готовить. Меня тошнит от запахов.

— Значит, будем готовить то, что не пахнет. — Низенькая ведьма бесшумно проскользнула мимо Лины в чулан и вышла с корзиной яиц, — Моя сестра недавно родила. Я понимаю, каково вам. — Она поставила корзину на стол и принялась вытирать яйца, складывая их в кастрюлю. — Да и, если честно, я устала слоняться по замку без дела.

Лина улыбнулась. Это она могла понять. Ожидание может превратиться в пытку.

Ну что ж. Хоть с кем-то из обитателей замка они могут понять друг друга. Она присела на лавку, соглашаясь принять помощь.

— Мы их сварим, — Дея опять слишком долго посмотрела на Лину, будто ждала от нее возражений или предложений, — в скорлупе. Яйца, когда варятся, не пахнут.

Лина облегченно улыбнулась.

— Да, конечно! — И как она сама об этом не подумала? — Я просто… Просто устала немного.

— Я понимаю. — Бесцветная женщина тепло улыбнулась и снова развернулась к плите.

Кажется, в то утро больше ни о чем и не говорили. Лина нарезала вчерашний хлеб, Дея достала из холодной комнаты масло и сыр, собрала травы для взвара, но бросила их в котелок в необычной пропорции. Лина, которая все же почувствовала запах сыра, прикрыла нос и принялась накрывать на стол. Ведьма тихонько тронула ее за руку.

— Держи. — Она протягивала ей стакан с напитком.

— Что это?

— Обычная кислица и много патоки. Тебе будет легче.

Лина секунду поколебалась. Дея-то со Скимом еще не связана. Мало ли что задумала. Но этот кисло-сладкий аромат вызвал, как ни странно, не приступ тошноты, а обильное слюноотделение. Лина выдохнула и выпила питье. Ей действительно полегчало.

— Похоже на клюкву в сахаре. — Лина улыбнулась своей помощнице.

Та недоуменно вскинула брови. Конечно, она не знала, что такое клюква. И сахар. И вообще. Как истинная женщина, которая чего-то не понимает, попросту улыбнулась в ответ.

С того утра Дея часто заходила на кухню. Она возилась с Линой у плиты, расставляла посуду. Чаще молча, иногда обсуждали еду или погоду. Иногда магов.

— Ты видела, как ходит этот долговязый? — Лина чуть сгибала ноги и широко шагала, дергая плечами.

— Ой, не смеши меня, — молила ее Дея, заливаясь хохотом. — Он же с Берьяты! Наверное, много времени проводил на палубе корабля!

— Смешной он. — Лина села, с хрустом откусив морковки.

— Но сильный маг, — протянула Дея. — Боевой. Будет полезен.

— Да, наверное, — вздохнула Лина и сразу помрачнела.

— Не грусти, — Дея положила свою ладонь сверху руки Лины, — такова жизнь. Таков его путь, — ведьма хитро посмотрела на Лину, — и твой.

— Эх, Да! — Лина поднялась, подошла к очагу, помешать кашу.

— Все будет хорошо. — Дея заговорчески посмотрела на чужемирку. — По крайней мере, с кашей!

Лина улыбнулась.

***

Появление женщин задержало выход маленького магического войска: почему-то Источник не спешил принимать их присягу, хотя обе ведьмы явились именно за этим. Все планы уже были составлены: Ским собирался идти в Горхольдские болота. По всем донесениям выходило, что больше всего нечисти лезет оттуда. Прибывшие купец и кнест Деймур подтверждали это. Все были уже в нетерпении, не понимали, почему кнест Левиан медлит. Лина, чтобы немного унять беспокойство, потихоньку продумывала, что и как брать с собой.

Она как раз возилась с коробами и корзинами, прикидывала, как упаковывать кухонный скарб. Стояла, приложив пальцы к губам, и думала о том, брать кастрюли или обойдутся двумя большими котлами, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда ее окликнул муж:

— Привет.

Лина обернулась. Ским показался ей каким-то чужим, отстраненным. Он стоял в дверях, подперев плечом косяк, и смотрел на Лину. Ну или в ее направлении. Она могла бы поклясться, что мыслями он где-то очень далеко.

— Привет, — она неловко обвела рукой кухню, — я вот тут… думаю, что можно взять в поход.

Ским молча смотрел на жену и о чем-то напряженно думал.

— Я вот о чем хотел попросить. Ты сегодня ужин готовить будешь, можешь сделать запеченное мясо? Синт тебе принесет трав. Много. Пожалуйста, все, что он принесет, уложи к мясу. Я не знаю, как ты это сделаешь. В соус или прямо в жаркое, но чтобы все, что он притащит, было потом на столе. — Ским помедлил. — И чтобы их было не видно. Это очень важно. — Он собрался уходить, но тут же обернулся. — И да, должно быть вкусно! Ты же это умеешь. Чтобы и все эти травы там были, и вкусно.

Лина стояла с открытым ртом, не понимая, что вообще происходит. Кажется, за то время, что они знают друг друга, это первый раз, когда Ским обсуждает с ней еду. Все, на что ее сейчас хватило, — кивнуть с открытым ртом. Ским, удовлетворенный ее реакцией, кивнул в ответ и ушел.

Лина так и села на топчан. Специальные травы к мясу. Да чтобы было вкусно. Это для кого же? На кухню зашел Волгин.

— Что с вами, лапушка? На вас лица нет!

К Лине с трудом возвращался дар речи:

— Афанасий Сергеевич, а что, сегодня какой-то особенный ужин будет?

— Вроде он ужинает с колдуньей, — Волгин махнул рукой, — собрался ей что-то объяснить или объявить. Я не уверен, что правильно понял, эти их магические дела он обсуждает, скорее, с Партом, а не со мной. Я же, — Сюртук горько усмехнулся, — чужемирец.

— И я чужемирка, — тихо отозвалась Лина.

— Да не берите вы в голову, — спохватился Волгин. — Я так… От досады.

— Он с этими ведьмами проводит значительно больше времени, чем со мной. — Голос Лины звучал глухо, даже надтреснуто. — Он со всеми проводит времени больше, чем со мной.

Предательские слезы выступили на глазах. Лина утерла лицо передником, отвернулась.

— Да полно вам, лапушка! Его Ясность и интересуется-то только одной из них. Что-то непонятно ему в этой расфуфыренной. — Волгин тараторил, пытаясь скрыть свой промах, но получалось только хуже.

— Так, значит, он одной очень интересуется?

Волгин понял, к чему Лина ведет, и замер как вкопанный. Кнесса натянуто улыбнулась.

— А она хороша, да? Эта ведьма. — Лина растянула окончание слова то ли издеваясь, то ли восхищаясь приезжей колдуньей. — Вы видели, как у нее вплетены изумруды в волосы? Как это сделано? Мне даже интересно!

— Да, — Волгин приглушенно хмыкнул, — эта дама умеет себя подать.

— Мне кажется или вы что-то от меня скрываете? — Лина подошла к Волгину вплотную.

— Да нет, что вы! — Серый Сюртук, так умело лавировавший между правителями, купцами и прочими заговорщиками, не смог сдержать лицо перед простой девушкой. Он побледнел, губы дрогнули.

— Полно вам, Афанасий Сергеевич, мы же с вами в одной лодке! Мы тут оба чужемирцы. — Последнее Лина произнесла глухим голосом, почти шепотом.

— Даже если вам кажется, что ваш муж проводит с этой колдуньей слишком много времени, — отрезал старый революционер, — я уверен: он не допустит измены. — Волгин, казалось, сильно смущался, произнося эти слова, отчего те комкались у него во рту, как горячая картошка.

— Не допустит? А что ему помешает? — Горечь звучала сейчас в ее словах.

— Ну технически, — Волгин то ли икнул, то ли хмыкнул, — это возможно. Вы, конечно, все почувствуете, — тут он перешел на скороговорку. — Но все возможно.

Лина, онемев от осознания происходящего, уставилась на своего друга немигающим взглядом. Красавица колдунья, привнесшая в их устоявшийся быт смущение и сумятицу, будет ужинать с ее мужем, и он просил приготовить для этого нечто особенное… Ее мужу? Он ей муж, а она для него кто? Инкубатор? Правая рука сама собой легла на низ живота, на глаза навернулись слезы.

— Ну-ну, лапушка, — Волгин неуверенно пожал ее плечо, излишне ободряюще улыбнулся и повторил: — Ну-ну, не стоит расстраиваться. Я уверен, Величайший этого не допустит.

Лина пулей вылетела из кухни. Коридор, холл, анфилада. Он ворвалась в библиотеку, хлопнув дверьми. Скима там не было. Забежала в кабинет. И тут пусто. Она рванула на себя дверь и почти столкнулась с мужем. Он смотрел на нее с удивлением и беспокойством:

— Что случилось?

За эти недели отчуждения Лина успела позабыть, каково это — чувствовать друг друга. Получается, он шел навстречу ей. Искал ее. В глазах Скима читалось неподдельное волнение. Еще бы. Она бежала, как на пожар.

— Я… — Дыхание у Лины сбилось, то ли от бега, то ли от волнения. Она глубоко вздохнула и снова начала: — Я хотела попросить… — Черт, не то слово. Они же женаты, почему просить! Она поправилась: — Предложить. Давай поужинаем сегодня вместе.

— Лина, я же тебе говорил, сегодня будет не совсем обычный ужин. — Ским нахмурился, но говорил с Линой не резко. Скорее, пытался ее успокоить. — Давай вместе пообедаем. Ну или позавтракаем! Завтра.

— Ским, а если ужин особенный, не должна ли твоя супруга присутствовать рядом? — Она попросту пропустила все сказанное мимо ушей.

— Лина, это не то, что ты думаешь! — Ах, лучше бы он этого не говорил! Лина задышала чаще, сглотнула, как сглатывают слезы, переступила с ноги на ногу, будто собиралась убежать.

— А что это тогда? — В ее голосе слышался вызов. И боль.

Ским закрыл лицо ладонями, шумно выдохнул, выругался.

— Лина, возможно, это будет небезопасно для тебя!

— Ужин с ведьмой?

— С двумя…

— Ах, с двумя! — Лина уже совсем не понимала, что говорила. Ским глухо выругался.

— Хорошо, если для тебя это так важно, можешь приходить.

— Ну да, — кнесса криво улыбнулась, — где две, там пусть и три!

— Да о чем ты? — Он еле сдерживался, чтобы не перейти на крик. Выдохнул, взял ее руки в свои.

— Это твой дом, и ты готовишь этот ужин. Разве я имею право тебя приглашать или не приглашать? Но пожалуйста, — Ским сделал паузу, будто подбирая слова, — не встревай в разговор.

Лина отдернула руки, будто обожглась, и, задыхаясь, убежала в библиотеку.

***

Платью в этот вечер она уделила внимания ничуть не меньше, чем мясу. Даже, наверное, больше. Мясо-то что: порезал, обжарил, соусом залил и в духовку на час. Тут рука у Лины была набита. Немного сложно оказалось с травами, что вручил ей Синт. Она попробовала их на вкус. С ее точки зрения, они были попросту несовместимы. В букете было пять или шесть веток. Одна была горькая, одна кислая, еще две напоминали мяту, остальные… как трава. Сначала Лина хотела бахнуть побольше перца и чеснока, чтобы попросту забить все эти несовместимые вкусы. Она даже натерла уже мясо, когда ее взгляд упал на темный глиняный горшок, который притащил Синт. Он разболтал его содержимое с горячей водой, и оттуда доносился очень интересный аромат.

— А ну-ка дай!

— Эй, — парнишка попытался спрятать свое лакомство, — чего это ты?

— Дай, говорю!

— Я его не стащил! Это мое!

— Да отдам я тебе твое! Дай попробовать!

Синт недоверчиво протянул Лине горшок. В нем плавали ягоды. Вкус у них оказался яркий, как у терна или голубики! Сладкий, немного с кислинкой, чуть вяжущий на языке.

— А кто тебе это дал?

Синта насупился.

— А, — догадалась Лина, — понятно. Так. Дуй к ним и притащи мне этих ягод. Минимум горшок. Срочно!

— Где она тебе их возьмет? Она последнюю банку мне всучила!

— Ну, значит, найди у деревенских такое же! Лучше так же, в патоке. Но хоть и просто ягод. Только принеси, миленький!

Горсинт тяжело вздохнул, отодвинул свое лакомство и направился в деревню.

— Быстрее! — рявкнула Лина. И, подумав, добавила: — Пожалуйста…

***

Острота перца прекрасно сочеталась с кислинкой трав и сладостью ягод. Все, что Скиму было надо, Лина в соусе использовала. Патока удивительным образом размягчила мясо, и оно получилось нежное, просто тающее на языке. Те травы, которые имели мятный вкус, Лина покрошила и добавила в соус не проваривая. Аромат в кухне стоял непередаваемый. Туда то и дело заглядывали все маги по совершенно надуманным причинам. В конце концов, Лина поставила котелок томиться, а сама решила, что настало время привести себя в порядок.

Из деревни ей прислали два наряда. Оба мастерицы считали повседневными. Но один был темным, а второй — светлым. Конечно, работая на кухне, Лина носила темное платье. Ей, если честно, и его было жалко, но в свое дорожное она уже не влезала, несмотря ни на какие завязки.

Светлое платье было скроено из ткани двух видов — по центру нежно-молочное тонкое полотно, обрамленное, будто халатом, светло-рыжей, почти персиковой шерстяной тканью. Мастерицы постарались на славу — платье сидело как влитое, отлично маскируя складками пока еще не очень объемный Линин живот. К этому платью очень хотелось надеть колье, браслеты… Лина покосилась на один из уцелевших женских портретов — то ли бабка, то ли тетка Скима, — вспомнила расфуфыренную ведьмочку и тяжело вздохнула. Распустила убранные в пучок волосы. Потом подвязала их лентой. Снова распустила, собрала на макушке. Без шпилек и резинок ничего не держалось. Лина отшвырнула от себя расческу! Да что же это такое! Это ей в этом мире всему учиться и учиться! Ничего не выходит. Она достала из седельной сумки глубоко спрятанную кталь. Ну что ж. Значит, так! Сегодня она будет с распущенными волосами. В конце концов, она тут кнесса или кто? Повыше задрать подбородок и гордо смотреть на этих ведьм. Как там говорил Волгин? «Вы им не ровня!»

***

Ужинали в большой столовой. Зал из светлого камня, ничем не примечательный днем, при свете кристаллов казался припорошенным золотой пылью. Уходившие ввысь стены блестели и переливались, причудливо отражая свечение синих и розоватых камней.

Теперь Лина поняла, почему тут нет гобеленов — только начищенные до блеска доспехи и зеркала.

В противовес воздушным мерцающим стенам посреди зала стоял темный деревянный стол. Лине казалось, что его принесли откуда-то с задворок. Здесь было место чему-то резному, изысканному. Но выбирать не приходилось — мебели в замке уцелело совсем мало. Скатерти не было, по центру расстелили тонкую полотняную дорожку, что принес кто-то из деревенских. Посуда так же была собрана по разным домам. Единственным украшением помимо световых кристаллов были два почти одинаковых букета, разместившихся на разных краях стола и призванные не столько украсить его, сколько замаскировать скудность сервировки. Лина огляделась и с горькой усмешкой подумала, что она в своем простом платье тут гораздо уместнее, чем наряженная и украшенная ведьма.

Ужинали вчетвером. Ским помог сесть сначала своей супруге, потом каждой из дам. Лина чуть нахмурилась, замешкалась. Она была уверена, что тут будет кто-то еще, но не было даже Парта. Кнесса недоуменно посмотрела на мужа — тот не удостоил ее взглядом. Казалось, он был всецело поглощен своими гостьями.

— Какой потрясающий аромат, — та, что назвала себя Айной, изящно покрутила носом, — ваш повар просто волшебник!

Она послала Скиму очаровательнейшую из улыбок. Тот же остался серьезным:

— Вы прекрасно знаете, что мы живем очень просто. У нас нет повара, готовит моя жена. Вы можете лично выразить ей свое восхищение. — Он указал рукой на Лину. Она отчего-то смутилась и покраснела.

Ведьма обернулась, посмотрела на просто одетую кнессу и изобразила что-то вроде улыбки или ужимки. Очаровывать Лину не входило в планы колдуньи.

Дея кивком поблагодарила Скима за предложенное ей жаркое, украдкой послала Лине улыбающийся взгляд и молча склонилась над тарелкой. Разлили вино. Лина обратила внимание, что обе ведьмы медлят. Ни одна не начинала есть. Дея так вообще напряженно принюхивалась. Ским, не обращая на это внимания, отрезал себе большой кусок и отправил в рот. Ведьмы не могли не последовать его примеру. Дея съела крохотный ломтик. Айна, натянуто улыбаясь, тоже принялась жевать.

Лине казалось, что надо бы завести какой-то светский разговор, но она хорошо помнила просьбу Скима не встревать. А он молчал. Молчал и вглядывался в жующих ведьм.

— Потрясающе вкусно! — Айна снова повернулась к Лине. — Скажите, откуда рецепт?

— Из другого мира, — просто отозвалась кнесса.

Айна удивленно вскинула бровь, а Дея оторвала взгляд от тарелки и ошарашенно посмотрела на Лину. Впрочем, поймать взгляд незаметной колдуньи Лина не успела — та снова принялась внимательно разглядывать еду. Ским по-прежнему молчал. «Действительно, необычный ужин», — подумала про себя Лина. Она-то была уверена, что тут будут заигрывания, пассы и реверансы. Не к месту ей вспомнилась фраза, что тут может быть небезопасно. Она нахмурилась, посмотрела на мужа, но тот лишь внимательно наблюдал за тем, как ведьмы едят.

Лина отправила в рот еще один кусок мяса, отпила еще один глоток воды, ведьмы сделали то же самое, и тут Ским удовлетворенно и, кажется, с облегчением, откинулся на спинку стула:

— А теперь давайте поговорим. Кто вы?

В зал вошло несколько магов и простых солдат. Встали вдоль стен. Высокие, крепкие, физически сильные. Ведьмы недоуменно уставились на Источник. Ским повторил вопрос.

— Кто вы?

— Не знаю, как моя… спутница, — Айна взмахнула рукой в сторону Деи, — но я же вам представлялась! Меня зовут … — И тут ведьма запнулась, ошарашенно уставившись на Скима. Тот вскинул бровь.

— Так как же вас зовут? — Тон у Скима был ровный, но Лина чувствовала те самые нотки, за которые в прошлой жизни его звали Ледяным.

Ведьма ошарашенно молчала. Ским повернулся к другой.

— А вы?

— Я по-прежнему кнесса Дея, — еле слышно, но с достоинством ответила колдунья.

Ским улыбнулся.

— Давайте я вам поясню, — он отложил нож с вилкой и оперся локтями о стол, — вы обе здесь уже почти неделю. Вы пришли присягнуть Источнику. — Ведьмы кивнули. Ским продолжил: — Вы крайне смелые дамы! Обе, — улыбка сошла с его лица, и он обвел женщин колючим, холодным взглядом, — пробовать обмануть того, к кому пришли на магическую присягу.

— Но мы не обманывали! — Айна даже вскочила. — Я не имела возможности назваться своим именем, но … — Ским остановил ее движением руки. Та снова села.

— Как вы, наверное, догадались, соус к мясу был непростым. — Ским кивнул Лине. — Спасибо моей супруге, которая замаскировала все добавленные травы. — Лина потупила взгляд и промолчала. — Помимо ретника, заставляющего вас говорить только правду, вы обе съели бряс, морош и крыжник. — На этих словах Дея побледнела, а вот Айна ни капли не смутилась. Ским победоносно улыбнулся.

— Вижу, уважаемая кнесса, эти названия вам ни о чем не говорят. Я поражен вашей смелостью. Или глупостью. Вы не верили, что я Источник? Или на что вы рассчитывали? Вы же не маг!

— Что? — Платье тонкой ткани взметнулось вверх следом за хозяйкой. — Да как вы…

— Как я что? — Ским смотрел на нее не отрываясь, а она возмущенно тяжело дышала, но молчала. — Признайтесь, вы даже не знали, что этот набор трав блокирует магическую силу, — тут Ским подался вперед, — но ваш магический след никуда не пропал!

— Это потому что я маг! — Айна гордо вскинула голову.

— Это потому что магия не ваша. — Ским тоже встал. — Будьте добры, снимите с себя украшения.

Айна презрительно усмехнулась.

— Я слышала, что вы крайне ограничены в средствах, но не думала, что настолько!

Ским не выдержал, прикрикнул:

— Снимайте!

Женщина медленно стала разоблачаться. Вытянула вперед руки и стала поочередно снимать кольца, браслеты… Она сопровождала это томным взглядом, обещающим в конце нечто незабываемое. Кто-то из стоявших в зале магов нервно кашлянул, но Ским в лице не переменился. За браслетами на стол упало ожерелье. Высокомерно улыбаясь, та, что назвалась Айной отколола с платья брошь, что придерживала ткань у плеча. Тонкая материя сползла по нежной коже оголяя грудь ведьмы, но Ским смотрел ей только в глаза. Медленно, очень медленно ведьма сняла серьги и отступила от стола назад.

— Камни в волосах. — Ским требовал снять все. Ведьма побледнела и нервно дернула плечом.

— Их так просто не снимешь!

Ским недоверчиво покачал головой.

— Не спешите, Ваша Ясность. — Амар Парт сделал шаг вперед. — Подозреваю, что их и правда так просто не снимешь. — Маг повернулся к кнессе Айне. — Подозреваю, что некоторые из них заговорены на убийство носящего при попытке снять.

Айна промолчала, но побледнела еще больше. Ским почти с отвращением посмотрел на стоявшую перед ним женщину:

— Он угадал?

Красотка с оливковой кожей еще выше вздернула подбородок. Она сделала неясное движение вперед, желая то ли что-то сделать, то ли просто сказать колкость, но тут же двинулись и маги от стены, поднимая руки со сплетенными в них нитями заклинаний.

— Ничего не выйдет. — Ским был спокоен, тогда как женщина, напротив, нервно и прерывисто дышала. — Думаю, вам надо немного подумать, прежде чем вы расскажете мне правду. — Ским перевел взгляд на Парта. Тот кивнул. Видимо, все шло по их заранее оговоренному плану.

Маг подал той, что назвалась Айной, руку и, соблюдая некоторую церемонность, увел ее из зала. Еще двое из присутствовавших отделились от стены и последовали за ними.

Ским сел на свое место, задумчиво посмотрел на лежавшие на столе украшения, потому перевел взгляд на Лину. Вздохнул, повернулся к кнессе Дее:

— А теперь давайте поговорим с вами. Кто вы? Амулетов на вас я не вижу, но ведь ваша магия тоже никуда не пропала.

Дея долго смотрела перед собой. Руки она сложила на коленях, голову опустила, взгляд был направлен в тарелку с таким коварным, вкусным мясом. Ским терпеливо ждал. Наконец ведьма подняла взгляд. Сначала взволнованно посмотрела на Лину, потом уже тверже на Источник, вздохнула и заговорила:

— Мою магию этими травами действительно не блокировать. — Она расправила плечи, будто шла на эшафот. Лина совсем не к месту вспомнила, как Дея помогала ей с завтраком, и ей стало очень жаль подругу. Она попробовала поймать взгляд мужа, но тот был недосягаем. Дея, между тем, сглотнула и продолжила: — Вы что-нибудь знаете о химерах?

В представлении Лины химеры — это каменные чудища на готических соборах. Ну, она готова была предположить, что это могла бы быть чудом ожившая смесь собаки и крокодила. Но никак не миловидная незаметная девушка. Судя по тому, как вскочил Ским, для него химеры были кем-то другим. Он поднялся, уперся руками в стол, нависая над женщиной. Еще трое магов подскочили к столу, окружая ведьму. Сама же она не шевелилась.

— Стойте. — Лина все же встряла в разговор, несмотря на обещание. — Подождите! Что происходит?

***

Кнессу Айну вели по коридору в сопровождении четырех солдат. Обычных солдат, не магов. Она шла широко, расправив плечи, слегка подняв подбородок, с легкой полуулыбкой на губах. Она знала себе цену и не собиралась размениваться по мелочам. Допрашивать ее будет сам Источник. Никому другому она ничего не скажет. Увлеченная этими мыслями, кнесса почти упустила из виду, что ее провели мимо лестницы в верхние покои. Она чуть напряглась. Условия здесь, конечно, были так себе, но ей нравилась маленькая комнатка с сиявшими в рассветных лучах стенами. Да и кровать там была удобная.

Ее провели мимо двери в кухню, мимо выхода на задний двор. Кнесса Айна запаниковала. Она уже почти собралась спросить, куда ее ведут, как ее охранники остановились. Один из них постучал в тяжелую дверь, ведущую в боковое крыло замка. Показалось или эти парни старались держаться подальше от двери?

Открыл им тощий и изогнутый, как стручок фасоли, маг. Он смерил кнессу бесцветным взглядом рыбьих глаз, кивнул охранникам и нацепил на шею Айны магический повод. Дверь захлопнулась, и теперь уже совершенно точно женщина услышала вздох облегчения за закрывшийся дверью. Улыбка исчезла с ее лица, по спине поползли мурашки. Скрюченный маг с рыбьими глазами потянул поводок, чем заставил Айну чуть ли не согнуться пополам. Спотыкаясь, чтобы не упасть, кнесса поспешила за своим поводырем.

Ее привели в темную каморку, едва освещенную магическим огнем. Привязали к стулу. Маг ушел. Айна сидела долго. Как ей показалось — очень долго. Затекла спина, занемели запястья. Захотелось в туалет. Она не видела ничего вокруг себя, но явно слышала фырканье и хрипы где-то недалеко. Айна тут явно была не одна.

— Эй… — Кнесса попробовала придать голосу немного кокетства. — Мне неплохо бы пи-пи.

Ей никто не ответил. Тот же глухой хрип в углу.

— Эй, — позвала она уже без кокетства, — эй, кто-нибудь…

Прошло, наверное, несколько часов. Или ночь. Или… Кнесса потеряла счет времени. Ей показалось, что веревки стали теснее. В горле пересохло, к естественному позыву добавилась тошнота, на висках выступил пот. Ей стало не хватать воздуха.

— Эй! — она уже кричала. — Эй, развяжите меня!

Она стала раскачивать стул, стуча его ножками об пол, кричать, почти визжать.

— На вашем месте я бы не стал так шуметь. — Спокойный голос Источника заставил ее остановиться. — Поверьте, это не в ваших интересах. Никогда не знаешь, кто может откликнуться на зов.

Зажегся световой кристалл, и женщина увидела его лицо, не выражавшее никаких эмоций.

— Развяжите меня!

Кнест Левиан сделал вид, что не услышал ее просьбы.

— Извините, что заставил вас ждать — Он отвернулся, зажигая свет. Айна увидела, что он тут не один. Двое или трое магов стояли чуть позади Источника.

— Позвольте вас познакомить с вашим, — Ским сделал паузу, — соседом по комнате.

Зажегся еще один кристалл и кнесса разглядела клеть у противоположной стены. Там сидел человек. Или кто-то, на него похожий. Именно оттуда исходили хрип и фырканье. Женщина прищурилась, всматриваясь. Кто-то из магов добавил света. Существо дернулось и рывком подскочило к решетке. Сероватая кожа, выдранные волосы, а главное, отсутствующая нижняя челюсть не оставили сомнений, кто перед ней. Женщина дико завизжала.

Ским медленно подошел почти вплотную к клетке:

— Он был дровосеком. Здоровенный детина!

— З-зачем он здесь? — Кнесса Айна не могла унять дрожь, она уже забыла и о тошноте, и о связанных руках, все, чего она хотела теперь, — это выйти из этой комнаты.

— Ну вы же умная женщина. Подумайте сами.

— Вы… вы хотите подчинить их себе! У вас ничего не выйдет. Величайший сожжет и их, и вас. Вы не сможете победить, вы уже проиграли! — Ее голос нервно дрожал, но фразы звучали четко. То ли она сама себе их много раз повторяла, то ли действительно верила в то, что говорила.

Ским попросту пропустил мимо ушей все, что она сказала. Повернулся к ней спиной, посмотрел на зомби, помолчал.

— Кто вы такая? — Он обернулся к ней, как ни в чем ни бывало.

— Я барроканская принцесса!

— Да? И Баррока уже высылает войска вам на помощь?

Женщина сморщилась, будто собиралась плюнуть, но, конечно же, не сделала этого.

— Поставьте ограду.

Он обратился к магам, стоявшим за ее спиной. Маги принялись рассыпать какой-то порошок аккурат за спинкой стула, ставить амулеты. Это все заняло буквально полминуты — видно было, что методика уже отработана. Закончив, маги как по команде сделали шаг назад, уходя за ограду. Стул с женщиной защищен не был.

— Я повторяю свой вопрос. — Ским медленно подошел к клетке и потянулся к одному из замков. — Кто вы?

Замок со щелчком открылся. Чудовище, до того уныло топтавшееся у края клети, оживилось, вцепилось руками в прутья, захрипело с новой силой.

— Не надо! Нет! Этого не может быть! Нет! Это неправда!

— Что неправда? — Ским потянулся ко второму замку.

— Эта нежить! Ее нет! Это все выдумки! Это … Это чтобы жечь! Чтобы селения, в которых видели его… Тебя…

Ским обернулся. Долгим взглядом смерил женщину.

— Кто вас прислал!

— Тот, кто сильнее тебя! — Женщина кричала почти в истерике. — Сильнее, умнее, и, Святая Эрида, он победит!

Желваки заиграли на лице Скима, он стоял спиной к женщине и, казалось, внимательно рассматривал живого мертвеца.

— А вы думаете, вы ему нужны? Он вас спасет?

— Конечно, спасет! Я нужна ему! Он любит меня!

— Любит… Вас… И поэтому послал в логово врага.

— Он спасет меня!

— Давайте порассуждаем. Вас сюда прислали, — его тон изменился, — чтобы опорочить меня. Вы делили со мной кров, стол… И после этого я никогда и никому не докажу, что между нами не было связи. — Он сморщился, выплевывая слова ей в лицо. — Теперь для всех я барроканский агент. Что бы я ни сделал, как бы ни поступил, это все будет оплевано и осуждено! — Он склонился прямо к ее лицу. — От вас нужно было только присутствие. И все. — Он наклонился почти вплотную к ее лицу. — И зачем вы ему теперь живая?

Женщина отстранилась, насколько ей позволяла спинка стула. Стиснула зубы. Ским выпрямился, смерил ее изучающим взглядом.

— Ну что, ж. Не хотите со мной говорить — не надо. По большому счету, я все и так знаю.

Он повернулся к магам:

— Выходим.

Рывком переставил стул с сидевшей на нем женщиной аккурат на границу магической черты, открыл последний замок клети и прыжком выскочил в коридор.

— Ирека! Меня зовут Ирека! — донеслось из-за захлопнутой двери.

— Надо будет запомнить, — тихо сказал Ским и направился прочь по коридору.

Глава 10

Конечно, кнесса не должна была кормить пленников. Конечно, она понимала, что это запрещено не просто так. Химера может быть действительно опасна, она может использовать незнакомое заклинание, проклясть магически, да попросту физически напасть.

Именно это она повторяла себе, складывая в корзину еду. Нечего ей делать в подземелье. Совершенно нечего. Подумала, поставила еще бутылку молока и, воровато оглядываясь, вышла из кухни.

Кнесса Левиан спустилась на нижний уровень. Еще не подвал — в некоторых комнатенках даже окна были, — но уже и не замковые покои. Вероятно, тут жила прислуга. Маги, сторожившие дверь, удивились. И даже попробовали спросить, почему обед принесла именно она.

— Что вы хотите сказать? — Лина приподняла одну бровь, слегка наморщившись. Когда-то она так разговаривала со школьниками, выдумывающими небылицы в качестве оправданий. — Что, мне запрещено передвигаться по своему дому? Или что, кнест задумал заморить пленницу голодом? Ах нет? Ну тогда открывайте! Я же не прошу вас ее выпустить! Даже наедине не прошу нас оставлять. Я просто принесла ей еды.

Тихая и неприметная кнесса Дея сидела на полу, поджав колени. По периметру комнаты был поставлен магический круг, но она явно не пыталась найти выход. Просто сидела посередине.

— Привет, — Лина присела напротив, — я обед принесла.

Химера подняла голову и внимательно посмотрела на жену Источника. Лина принялась раскладывать снедь на лавке, стоявшей вдоль стены.

— Тут яйца. — Она смущенно улыбнулась. — Меня снова утром мутило, так что вареные яйца, хлеб, молоко, — кнесса сложила руки на коленях, посмотрела на пленницу, — немного сыра. — Ее взгляд говорил что-то совсем другое.

— Я в порядке. — Химера натянуто улыбнулась.

— Как ты можешь быть в порядке, если ты под стражей?

Дея спрятала лицо в колени на пару секунд, потом снова посмотрела на Лину:

— Я не хотела навредить твоему мужу.

— Я верю.

Химера выжидательно на нее смотрела.

— Правда верю! — Лина снова стала похожа на учительницу, разговаривающую с неисправимым хулиганом. — Не могу объяснить тебе почему. Я все думала… У тебя была масса возможностей сделать что-то еще до того ужина. Другим обитателям замка или даже лично мне. Ты же не сделала.

Дея чуть улыбнулась.

— Я хочу сказать… Ским считает, что ты враг, но… — Лина нервно вздернула плечами. — Но это не повод тебя не кормить, в конце концов! — Она поднялась, взяла пустую корзину, направилась к выходу. — После обеда еще раз зайду.

Химера поднялась с колен. Тут же вперед подался один из магов, стоявший в дверях. Лина обеспокоенно посмотрела на него, на Дею. Химера предупредительно подняла руки.

— Я просто хотела сказать спасибо.

— Пожалуйста, подруга! — не задумываясь, брякнула Лина.

— Подруга? — Кажется, это слово взволновало химеру.

— Конечно подруга. — Лина улыбнулась, кивнула стражнику и, кусая губы, вышла в коридор.

***

Уже была ночь. Густая, тягучая весенняя ночь. В такую ночь хочется не спать, а выйти, чтобы посмотреть на яркие звезды, услышать стрекот насекомых, услышать шорохи мелких зверьков, вдохнуть ароматы молодой листвы.

Никто и не спал. Произошедшее взбудоражило весь замок. Ским и Парт сидели в кабинете и тихо о чем-то переговаривались. Лина встала с кровати, накинула платье. Тихо подошла к двери. Медленно отворила ее. Замерла. Постучала.

— Да, входи. — Ским хотел было напомнить ей рекомендации лекаря, но посмотрел в ее глаза и промолчал. Даже не стал спрашивать, почему она не спит.

— Эти ведьмы… — Лина понимала, что не стоит ходить вокруг да около. — Что с ними будет?

— Их допрашивают. — Взгляд Скима в одно мгновенье стал непроницаемым.

— Успешно? Про эту красотку удалось что-то выяснить?

— Мы знаем, что ее зовут Ирека.

— Немного.

— Достаточно.

— А… Дея?

— Химера!

— Я привыкла звать ее Деей.

— Лина, ты не понимаешь, с чем имеешь дело, — в голосе Скима появились стальные нотки, — это химера!

— А что в них такого страшного?

— Они чудовища!

— Они живут в основном на болотах, — вступил в разговор Парт, — в большой мир выходят редко. Про них никто ничего незнает наверняка.

— Кроме того, что с ними лучше не встречаться.

— Их магия… Она отлична от нашей. Похоже, она вообще из чужого мира.

— И ни один из живущих в этом мире Источников не может ее контролировать.

— И еще они оборотни. Они принимают облик своих жертв. Мы не знаем как, но эта тварь, скорее всего, просто сожрала деревенскую девушку, чтобы явиться сюда в ее облике.

— А как они выглядят на самом деле? — У Лины волосы зашевелились на затылке. В то, что она слышала, не хотелось верить.

— Никто не знает!

— Они никого не пускают к себе.

— То есть, — Лина подытожила услышанное, — о них никто ничего не знает наверняка, но общаться с ними нельзя, потому что их нельзя контролировать, и они чужемирцы.

Ским тяжело вздохнул.

— Ты все не так поняла.

— А может, я просто смотрю со стороны? Если она такая коварная, что же спокойно в замке почти неделю жила? Могла бы всех сожрать, заколдовать и отбыть восвояси!

— Лина, ты не понимаешь, с кем столкнулась! — Ским пытался ее переубедить. — Ты просто…

— Чужемирка? Да? Это ты хотел сказать? Я чужемирка и ничего не понимаю!

— Да! Боги всех миров, ты чужемирка! Да! И ты ничего не понимаешь!

Резкий звук пощечины выстрелом разнесся по комнате. Парт, стоявший с открытым ртом, вздрогнул, отвернулся к совершенно непроницаемому черному окну и сделал вид, что ничего не слышал. Ским побледнел, глаза же его, напротив, стали ярко-голубыми. Он пристально смотрел на Лину, опустив подбородок, будто ждал чего-то. Или собирался нападать. Мерзкие мурашки пробежали по ее спине. Она выпрямилась и твердым шагом вышла из комнаты. Как только дверь за ней закрылась, Лина обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Колени подкашивались… Надо дойти до кухни. Надо дойти… Боже, лучше бы она вообще не попадала в этот мир!

Ским же, не обращая никакого внимания на Парта, упал в единственное стоявшее в кабинете кресло и обхватил голову.

— Приведите кнессу Дею, — еле слышно проговорил он Парту. — Я хочу с ней поговорить.

Мужчины перешли в зал. Во-первых, подальше от Лины, а во-вторых, Ским позвал на разговор всех боевых магов. В маленьком кабинете одиннадцати мужчинам было бы просто тесно.

Все молчали. Крошечная, бледная женщина сидела с прямой спиной и не мигая смотрела на Скима. Ждала.

В конце концов, Ским начал допрос:

— Кто вы?

— Я пришла сюда за помощью, и поэтому не в моих интересах врать. Я химера. И меня действительно зовут Дея.

Ским поморщился, будто услышал ругательство.

— Зачем вы сюда приехали?

Химера склонила голову и повторила:

— Пришла просить о помощи.

— О какой помощи вы говорите? — Ским вскочил со своего кресла и принялся было, расхаживать по комнате, как он любит, но тут же наткнулся на взгляд Парта и остался стоять около стола, не выходя за линию боевых магов.

— О какой помощи вы говорите? — повторил он свой вопрос.

— Вы не хуже меня знаете, что болота заполонила нежить.

— Неужто вам это не нравится?

— Химер ошибочно считают порождениями мира мертвых. Да, мы чужемирцы, но мы живы и чтим жизнь.

— А та девушка, в облике которой вы сейчас? Она тоже чтила жизнь?

— Это мой облик. Так я выглядела бы, будь я человеком. Нам не нужно убивать, чтобы принимать внешность существа. Только изучать. Досконально изучать. — она склонила голову набок, ее взгляд стал чуть более задумчивым. — Иногда изнутри, чтобы воспроизвести правдоподобно. Но нам достаточно изучить одну особь.

Что-то в ее интонациях заставило Скима передернуться. Особь. Изучить изнутри. Он сдержал гримасу отвращения:

— Так что же все-так вам надо?

— То же, что и вам. Нам надо, чтобы нежить ушла из Рузгарда.

— И вам в этом нужна моя помощь?

Химера молчала.

— Это смешно, — все же вспылил Ским. — Мы пытаемся найти решение, но я один, и со мной три десятка магов. Вы хотите, чтобы я один навел порядок в Рузгарде?

Химера молчала и пристально смотрела на Скима. Тот нервничал.

— Вы так и не поняли… — В ее голосе было слышно удивление и чуть-чуть сожаления.

— Не понял что?

— Вам не надо пытаться привести в порядок Рузгард. Вы и есть Рузгард.

***

Кажется, было уже за полночь. Ским подумал о времени только тогда, когда увидел, что пришедший на совет Гессман помят, будто спал. Источник всмотрелся в свое окружение: Парт с кругами под глазами, Волгин расстегнул верхнюю пуговицу на своей всегда идеальной рубахе и покрылся щетиной. Он постоянно тер и так уже красные глаза.

— Мы не справимся без внешней поддержки! Элатра — сердце Рузгарда! Сейчас у вашего противника все козыри на руках: казна, армия, верные ему маги.

— Верные ему маги — пустышки, — отмахнулся Парт.

— И все же! — Волгин уперся руками. — Что мы можем ему противопоставить? Два десятка сильных магов?

— Химеры предлагают союз, — скрывая зевок, пробормотал Гессман.

— Химеры? Вы им верите?

Источник молчал. Его взгляд был устремлен в одну точку на столе. Окружению трудно было бы сказать, думает ли он о ситуации или перенесся в мыслях куда-то далеко.

— Верим или нет, — продолжил Гессман, — но этот союз, по крайней мере, предложили они. Просящий всегда в более слабом положении. — Купец кряхтя встал. — А что мы можем предложить Источникам соседних земель?

— Лояльность… — чуть подумав, пробормотал Сюртук.

— Лояльность? — Ским перевел свой взгляд на Волгина. — Лояльность чужому Источнику?

Неприкрытая угроза в его тоне заставила Волгина отпрянуть. Тот нахмурился, втянул голову в плечи и будто даже стал ниже ростом.

— Химеры хотя бы понимают суть нашего мира, — вполголоса пробормотал Парт.

Волгин покраснел, его щека задергалась, он набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но Ским перебил его:

— Выступаем завтра. Идем на болота.

Ским встал, сидевшие также поднялись.

— Обоз практически собран. Выходим утром, как только все погрузим. Сейчас — спать, — сказал и вышел из комнаты, ни на кого больше не глядя. Советники, перешептываясь, последовали за ним. Только Волгин так и остался стоять в опустевшей комнате.

Глава 11

— Куда ты на эту телегу одеяла пихаешь? Не видишь, что ли, что это кухонная утварь? Здесь место для провизии оставлено! Иди к тому обозу!

Лина разлепила глаза, пытаясь понять, что происходит. Встала, выглянула в окно. Во дворе стояло в ряд несколько телег, на которые и маги и дворовые собирали то котелки, то мешки с припасами, что-то похожее на оружие и всякие странности из хозяйства магов.

Вещей было немного, однако магов было уже почти полсотни человек. Как ни старались Парт и Волгин, меньше чем в пять телег не помещались.

Хотя нет. Волгина Лина как раз не видела. Она натянула платье и поспешила на кухню. Там хозяйничали двое дворовых, один укладывал весь свободный скарб в корзины, а второй стоял у громадного котелка и что-то в нем помешивал.

— Кнесса, Ваша Ясность. — Оба поклонились, но ничего не объяснили. Да и как они могли бы?

Лина обернулась, ища глазами хоть кого-то из близких, вышла во двор, подошла к Парту:

— Где Ским?

— Должно быть, в подземелье, Ваша Ясность. — Парт не оборачивался.

Ну конечно, в подземелье. Где ему еще быть? Лина вспомнила, как они расстались накануне. Что-то липкое и когтистое заворочалось у нее в груди.

— А что происходит?

— Выступаем. Вчера решили.

— Вот как. — Эту фразу Лина произнесла уже вполголоса. Почти что сама себе.

— А где Афанасий Сергеевич?

— Кто? — Парт даже обернулся.

— Керт Волгин.

— А. Не видел его с утра. В замке его нет. Возможно, вышел в деревню.

Лина обернулась, пытаясь понять суть происходящего. Вокруг все суетились, даже на ее кухне хозяйничала уже не она. Тот дворовый, что стоял у котелка, сейчас подзывал всех на завтрак, расставляя по столу чаши с жидким серым варевом.

Все спешили, суетились. Лине стало не по себе. Ей очень захотелось увидеть того, кто стал ей, пожалуй, ближе всех за это время. Она накинула шаль и пошла искать Волгина.

Афанасий Сергеевич стоял на берегу той самой реки, которой в детстве любовался маленький Ским. Уже набравшая воды, речушка медленно и степенно перекатывалась по камням, огибая особо острые. Берег не казался крутым, однако поднимался над водой на два или три человеческих роста. Несмелая травка пробивалась по его краю, обрамляя зализанные водой стены, кое-где росли кустарники, не слишком крупные, но цепкие. Там, где река делала крутой поворот, изгибаясь почти под прямым углом, и стоял Волгин. Взгляд его был устремлен вдаль, туда, где сероватая блестящая вода сливалась с белесым утренним небом. Лину удивил его внешний вид: на щеках явно проступала щетина, рубашка была несвежей и расстегнутой у горла. За эту ночь он постарел, кажется, лет на десять. Глубокая морщина пролегла между бровей, губы сжались в тонкую нить.

— Афанасий Сергеевич. — Лина несмело окликнула его.

— Вы говорите, что сейчас в нашем мире сословия не играют прежней роли? — В своих мыслях он был очень далеко.

— О чем вы, Афанасий Сергеевич?

Волгин обернулся, встряхнул головой.

— Ах, милая, простите. Ни о чем. Задумался.

— У вас все в порядке? — Лина положила руку на его плечо.

Волгин тяжело вздохнул:

— Не буду врать, мне кажется, ваш супруг совершает ошибку. Я не верю в его стратегию.

Лина открыла рот, но поняла, что сказать ей нечего. Именно Волгин всегда планировал их передвижения. И сейчас он не согласен со Скимом. Их мнения разошлись.

— Возможно, — она сделала шаг вперед, оказавшись чуть ближе к реке, чем Волгин, — они в чем-то правы, и мы, чужемирцы, не понимаем их магического мира.

— Чужемирцы? — скептически хмыкнул Волгин.

— Да… Представляете, он мне в лицо это вчера сказал. «Ты чужемирка, и ты ничего не понимаешь!» — Лина всхлипнула, — Никогда я еще не мечтала оказаться дома так, как вчера.

Волгин криво усмехнулся:

— Я тоже об этом часто думаю.

Они молчали. Лина женским чутьем чувствовала, что Серый Сюртук больше не с ними. Он больше не часть их команды. Он хочет уйти. И она не могла найти слов, чтобы удержать его или хотя бы выразить свою признательность. Она обернулась к нему:

— Афанасий Сергеевич. — Ее взгляд привлекло движение у него за спиной. Она замолчала, вглядываясь. Волгин тоже обернулся.

По полю бежала фигурка. Не размахивала руками, не кричала, а целенаправленно бежала именно к ним. Лина и Волгин переглянулись. Это был, несомненно, Ским. Его выдавали светлые волосы. Лине показалось, что он воинственно настроен. Но почему? Она удивилась, а вот Волгин, кажется, нет. Он, медленно отворачиваясь, взял ее под руку и потянул к обрыву.

— Знаете что, я нас спасу. — Лина спотыкаясь, приближалась к обрыву. Он почему-то так напомнил ей тот, с которого начался ее со Скимом путь. Нехороший холодок пробежал по спине. — Ну или хотя бы вас спасу!

— Что вы делаете?

— Мне всегда хотелось проверить одну теорию… — начал он совершенно изменившимся тоном.

— Теорию? — Лина оборачивалась, глядя на Скима. Попыталась упереться ногами, вывернуться, но сильная рука Волгина не дала ей сдвинуться с места.

— Да, и кажется, мне представился такой случай! — Глаза старого революционера заблестели странным нездоровым блеском. Он учащенно задышал, облизнул губы.

— В чем же заключается ваша теория? — Лина никак не могла понять, что происходит, и Ским, и Волгин вели себя более чем странно. Это начинало раздражать. Чужемирец сощурил глаза:

— Если он, — Волгин махнул рукой в сторону Скима, — сейчас не упадет замертво, значит, я могу вернуться домой! — Волгин схватил ее за локти, резко развернул и с усилием швырнул вниз с обрыва.

***

Голова гудела, в груди что-то кололо и мешало дышать, хотелось откашляться и перевернуться. Что с ней произошло? Почему Волгин сбросил ее? Сбросил ведь? Теперь Лине стало казаться, что она с самого начала ошибалась. Во всем. В людях, в мире… Вот уж точно «чужемирка».

Она попробовала приподняться, но ей явно что-то мешало. Лина застонала.

— Здесь! Сюда!

Свет фонаря пробежал по глазам, раздался шорох, что-то упало, раздался скрип, скрежет.

— Кто осматривал этот квадрат? Селезнев? — в голосе кричащего слышался гнев. Между тем Лина почувствовала, что дышать ей становится легче, света стало больше.

— Михалыч, ей богу, все обшарили! Пусто было! Клянусь пусто было! — оправдывался испуганный голос.

— Не Михалыч, а товарищ майор! — и уже тише, — Чуть девчонку не пропустили.

Сильные руки поднырнули под Лину и потянули наверх. В груди что-то защемило, голова заныла и Лина провалилась в пустоту.

Она не смогла бы сказать, сколько прошло времени, прежде, чем она снова пошевелилась. Попробовала повернуться: вся спина затекла. Ничего не вышло — чья-то настойчивая ладонь прижала ее, не давая пошевелиться.

— Очнулась! Очнулась! Позовите врача! — Голос-то какой знакомый… Только чересчур истеричный.

Лина поморщилась и открыла глаза. Белый свет больно резанул и заставил зажмуриться. Чуть помедлив, она все же посмотрела на того, чьи руки ее удерживали в неудобном положении.

— Мама? — Собственный голос звучал хрипло и незнакомо.

— Я, детка, я. — Мама поправила над ней одеяло, снова придавив ее к кровати и не дав-таки перевернуться. — Уже все хорошо. Ты в безопасности. Врачи говорят, в рубашке родилась!

Сопровождая свои размеренные воркования какими-то бессмысленными движениями курицы-наседки, мама, казалось, хотела ощупать Лину всю целиком. Просто чтобы убедиться, что она жива, цела, все еще с ней. Подскочил врач. Посмотрел приборы, проверил пульс, что-то прослушал фонендоскопом.

— Удивительно, — будто сам с собой говорил немолодой помятый мужчина с мешками под глазами, — такой взрыв, а у нее только царапины, — и уже громче: — Цела! Полностью цела! Денек понаблюдаем и переведем в терапию.

Взрыв? Царапины?

— Мама, — Лина оторопело взяла мать за руку, — а сколько?.. Когда?.. Какой сейчас день?

— Линочка, ты всего день без сознания была. Даже не сутки. День. — Мама снова поправила что-то на постели. — Врач даже удивился. Целая совершенно, а в себя не приходишь. Думал, какое-то сотрясение или другая травма скрытая. Тебя искали долго! Уже всех достали и живых и… Я места себе не находила. Думала, с ума сойду. И тут уже в самом конце, представляешь! Достали тебя! Целую. Видишь, счастье-то какое! В рубашке родилась. — Только сейчас Лина поняла, что мама плачет, вытирает украдкой слезы и хочет скрыть это своими суетливыми движениями. Ах, мама. Всегда геройствовала! Лина высунула ладонь из-под одеяла и сжала мамину руку.

— Мам, все хорошо. Я себя и правда хорошо чувствую!

Голос не слушался. Поперек горла встал ком. Осознание произошедшего накрывало ее тяжелой бетонной плитой. Отчаяние сдавливало грудь, мешая дышать, пытаясь вырваться рыданиями. Медленно, но настойчиво в голову приходили мысли о том, что Ским, Рузгард, война за королевство и даже Синт — все это было лишь ее бредом. Плодом ее пострадавшего рассудка. Так не хотелось в это верить, но другого ответа не было. Все правильно и логично. Бред пострадавшего сознания. Нет никакого другого мира. Нет никакого Источника. Мужа. Возлюбленного. Магии нет. По глазам побежали горячие слезы.

— Лина, детка, — мама обтерла ее щеки, — ну что ты! Все же хорошо. Все-все… даже… — Тут мама перешла на полушепот, боязливо оглядываясь на соседок по палате: — А ты чего не сказала, что беременна?

Глава 12

Домой ее отпустили к концу недели. Анализы были в норме, УЗИ показало нормальное развитие плода на акушерском сроке одиннадцать-двенадцать недель, рентген ввиду отсутствия показаний и ее положения делать не стали. В общем, врачи еще несколько раз недоуменно ее осмотрели и отпустили. Здорова. Дали больничный на неделю и выписали.

Лина шла по родной улице, как в первый раз. Моросил мелкий дождик. Ветра не было, и погода была, скорее, приятной. В Рузгарде уже была весна, а здесь же, как ни удивительно, начало осени. Тепло, серо и сыро. Высокие здания стояли плотной стеной, полностью загораживая линию горизонта. Плотные потоки машин текли по дорогам. Тротуары были заполнены вечно спешащими людьми.

Лина удивленно озиралась по сторонам на шумных, странно одетых пешеходов. Вздрагивала от клаксонов автомобилей, чуть не попала под автобус, подъезжавший к остановке, и испуганно остановилась перед подземным переходом. Всего на пару секунд, но мама заметила.

— Ну что ты, дочка? — Женщина списала все на испуг от пережитого, — Там ничего страшного нет, — она взяла Лину под руку. — Ну хочешь, до угла дойдем, там есть светофор. Не пойдем под землю.

— Да нет, мам, все хорошо. Я просто. Просто все какое-то странное. Знаешь, как будто мир стал другим.

— Это потому, что ты чуть не погибла. Вот и смотрят твои глаза на мир по-новому, — сделала категоричный вывод мама. — Оно и к лучшему. — Она суетливо то ли похлопала, то ли погладила Лину по руке. — Знаешь, мы иногда забываем, какая она, жизнь… Перестаем ее ценить… Не видим красоты в мелочах.

Мама бубнила себе под нос прописные истины, словно разговаривала сама с собой, а Лина, пытаясь справиться со страхом и накатившими вдруг слезами, медленно спускалась за ней. Ну вот, подумалось, теперь она и здесь чужемирка.

Больше всего мешал шум. Гудки машин, разговоры людей, гул моторов, мелодии рекламы. Волна звуков накрыла ее с головой сразу за воротами больницы. Казалось, что она попала в какой-то акустический ад. Лина облегченно выдохнула, когда за ними закрылась дверь квартиры. Пластиковые окна с улучшенной шумоизоляцией, на которые они когда-то разорились, если не совсем отсекали все звуки, то сильно заглушали их.

Лина утерла выступивший на висках пот и шумно выдохнула. Мама удивленно на нее посмотрела, но промолчала.

— После больницы кажется так шумно, — посетовала Лина. Мама кивнула, но отвела глаза.

— Раздевайся, мой руки. Будем обедать? Я вчера овощи с курицей тушила. — Упоминание курицы заставило Лину нервно усмехнуться. Она вспомнила того петуха, которого ей пришлось отправлять в суп. Тут уж мама глаза не отвела.

— Чего смешного?

— Нет, мам, ничего. Радуюсь. В больнице так невкусно кормили.

— Да вроде ничего, я пробовала, — задумчиво пробормотала мать и направилась на кухню.

Лина ушла в комнату. Скинула ставшие такими непривычными туфли, села в кресло и вытянула ноги. Рядом лежал пульт от телевизора, но включать его не хотелось. Лина блуждающим взглядом провела по комнате. Было так тихо, спокойно, только гремела на кухне посудой мама. Лина расслабилась, положила руку на живот и заплакала. Наверное, это гормоны, сказала сама себе, резко встала, смахнула слезы. Вдруг комната поплыла перед глазами. Лина ухватилась за спинку кресла, пошатнулась… Нет, она не падала, просто мир вокруг нее вдруг стал двухмерным, как на объемной открытке. Лину затошнило, подбородок задрожал. Она отчетливо видела плоскую мебель, двухмерные стены, обои, которые она, казалось, может отвести рукой. Она подняла голову, потолок над ней странно преломлялся и то ли падал вперед, то ли уходил в бесконечность. Лина подняла руку. Совершенно неожиданно для себя она поняла, что может наклонять плоскость и направлять по своему желанию. Чуть толкнула вперед белую поверхность. Потолок изогнулся и подался Лининому толчку. Пошла трещина.

В комнату вошла мама. Лина вздрогнула, резко обернулась.

— Ты чего? — Мама замерла на пороге.

— Я? Нет… ничего. — Лина воровато оглянулась на так легко поддавшийся потолок.

— Ой, ну надо же! Я и не видела трещину раньше! — Мама поставила тарелки на стол. — Да, давно уж ремонта не делали. А знаешь что? А давай натяжные сделаем? Я у Елены Петровны была в гостях, так у них натяжные. Красиво! Можно сделать блестящий, можно облака там какие-нибудь. — Мама тараторила, не давая Лине и слова вставить, по-прежнему скрывая за суетой страх и недоумение.

— Мам, ну зачем нам облака?

— А что, — она вдруг мечтательно улыбнулась, — малыш будет на спинке лежать, вверх смотреть, будто небо.

Лина медленно осела в то же самое кресло. Мама спохватилась.

— Ой, ну что ты! Ну ты чего расстроилась? — Женщина подошла к дочери, присела на край стоявшего рядом дивана. — А не хочешь говорить, кто отец, — и не надо. Вырастим. Сами. Бабка твоя вон отца сама растила! А время, знаешь, какое было! Ничего, справилась. И мы справимся.

— Мам, ты ж ее не любила никогда, — усмехнулась Лина.

— Да не то что не любила, — отмахнулась женщина. — Чудная она. Но оно и понятно, тяжело ей было. После войны и денег не было, и люди тогда знаешь какие были? Это сейчас одна ребенка растишь — тебе ничего не скажут. А тогда! На партсобрание вызывали! Можешь себе представить? Но она баба была стойкая. Губы сожмет, подбородок задерет, как королева на эшафоте. Ее помурыжили да оставили в покое… Но она, конечно, всегда была со странностями. Иной раз как посмотрит, так мурашки по коже.

— Я такого за ней не помню.

— Это потому что тебя она любила! Много с тобой нянчилась. Пока могла. — Мама уперлась руками в колени и, охнув, встала. — Ладно, пошли, дочка, обедать, пока не остыло.

***

Ским метался по замку раненым зверем.

— Почему ее оставили одну? — Горсинт вжался в стену, будто именно он скинул кнессу с обрыва.

— Кто отправил ее на берег реки? — Парт попытался стать невидимым.

— Зачем?! Зачем он это сделал?!

— Это как раз очевидно, — еле слышно пробормотал Парт. — Она ваша жизнь. Носит под сердцем вашего ребенка. Убрать ее — обессилить вас.

— Чей это был план? — Взгляд Скима уперся в Гессмана, стоявшего у стены с лицом, белее мела.

— Кнест. — Деймур, стоявший рядом, очень тихо пытался привлечь к себе внимание. — Ваша Ясность…

Ским обернулся к нему с таким выражением лица, что Деймур почти пожалел, что позвал его.

— Я вас слушаю. — Его тон не обещал ничего хорошего.

— Я правильно понимаю, что раз вы живы, значит, кнесса тоже жива? Просто попала в другой мир…

— Просто? — Ским подозрительно тихо произнес это «просто».

— Не спешите, Ваша Ясность, — примирительно выставил руки вперед Деймур, — не спешите.

Ским замер, Парт откашлялся:

— Мне кажется, или представитель вида, умеющего путешествовать между мирами, недавно пытался заключить с вами союз…

Сикм повел подбородком, пытаясь понять, что хочет сказать его соратник.

— Химеры! — Парт всплеснул руками. — Химеры пришли к нам из другого мира! Надо уточнить, могут ли они….

Он не успел договорить, Ским уже бежал в подземелье.

***

— Я не могу вас отправить в другой мир. — Дея вжимала голову в плечи, но стояла на своем.

— Почему, демоны тебя разорви?

— Потому что вы есть Рузгард. — Дея почти шептала.

— Что за чушь ты несешь?! Я должен ее найти!

— Я не могу.

— Я уже уходил в мир демонов.

— Тогда вы не были Источником.

Ским рухнул на колени посреди комнаты, обхватил голову руками.

— Должен же быть выход.

— Он есть, — помедлив, отозвалась химера.

— Так чего же ты молчишь? — Источник подскочил к Дее, схватив ее за плечи. — Говори!

— Я могу попробовать найти ее.

— Ты? — Ским отпустил ее и отступил на шаг.

— Я. Мы, — химера явно подбирала слова, — мы с ней много общались. Не уверена, но мне кажется, я смогу найти ее след, — снова молчание. — Хочу попытаться.

Ским смотрел ей прямо в глаза, Дея взгляд не отводила.

— Похоже, у меня нет выбора, — произнес, наконец, Источник.

— Выбор есть всегда, — отозвалась химера. — Но если вы выбираете искать ее с моей помощью, то тут вы правы. Вариант только один. Довериться мне.

***

Лина с матерью разгребали антресоли. Старые туфли на шпильке, чайник без крышки, коробка с учебниками, трехлитровые банки и какая-то странная керамическая ваза. Они смеялись над своим скопидомством, пытались примерить туфли, выяснили, что они ни одной из них не подходят, долго гадали, откуда они взялись в их доме.

Насобирали два короба отменного мусора. Когда антресоль была уже почти пуста, Лина вытащила картонную коробку, оклеенную картинками и фотографиями.

— Мам, что это?

— О! Сокровища! — Мама, с волосами в паутине и пылью на очках, уже даже смеяться устала. — Сейчас мы это с тобой продадим и станем богатыми!

Лина села на ступени стремянки. Аккуратно протерла коробку рукой. На нее смотрели давно выцветшие глаза какой-то девчушки, стоявшей под елкой, рядом угадывалась картинка с курорта: море, пляж, обезьянка, сбоку была приклеена репродукция известной картины с букетом.

— Эта коробка твоей бабки. Вот. Недаром вспоминали ее недавно.

— Что там?

— Да что там может быть?! Письма, открытки. Да открой! Она уж явно не будет против.

Коробка была заклеена. Лина спустилась, взяла нож и аккуратно поддела крышку. Мама была права. В коробке лежала стопка новогодних открыток, адресованных бабушке от какой-то Маши. Вероятно, Мария Дмитриевна, подумала Лина. Бабушкина школьная подруга. Кажется, они ни разу после школы не виделись, но всю жизнь переписывались. Под стопкой с открытками лежал старый лотерейный билет. Бабушка выиграла по нему будильник. Это Лина помнила, она была уже школьницей. Маленький, красный. Он размером был чуть крупнее пятака, но так противно звенел. Быстро сломался, и, кажется, все этому были рады. По крайней мере, никто его не чинил. Позолоченная чайная ложка с буквой Т на ручке, поцарапанная погремушка, несколько фотографий и старинный кулон. Лина подняла украшение на уровень глаз. Оно казалось ей смутно знакомым, хотя она не помнила, чтобы бабушка его носила.

— Мама, что это?

— А! Кулон. Ей подарил кто-то, но она не носила, — мама подошла и села рядом, — говорила, что это не модно.

— Красивый.

— Да! Мне тоже нравился, но такие тогда и правда не носили. А сейчас хэнд-мейд вроде в моде! — Мама протянула руку к украшению. — А что, шнурок поменяй и носи!

— Да! Идея!

Лина продолжала держать кулон. Что-то он ей напоминал. Грубое дерево обрамляло сердцевину из камня и смолы. Это было похоже на янтарь, только цвет странный. Сизо-коричневый. Кажется, янтарь таким не бывает. Может, опал? Вот и блики какие-то играют. Лина всмотрелась. Нет, это не блики. На нем рисунок. Завитушка. И именно эта завитушка не давала Лине покоя. Девушка никак не могла понять, в чем дело, но она определенно видела этот рисунок раньше.

— Ты чай пить идешь?

— А?

— Чай говорю, заварила.

— А, иду.

— Иди, а то я уже третий раз зову.

Лина опустила кулон в карман халата и пошла на кухню.

Остаток дня они с мамой отдирали обои и выносили мусор. Лина устала так, что еле нашла в себе силы принять душ. Не была бы вся в штукатурке — и мыться бы не стала.

Она лежала в постели и перебирала в уме события последних дней. Мысль о новых обоях плотно переплеталась с воспоминаниями о Рузгарде. Запах штукатурки напомнил ей уборку в Горхольде. Сами собой всплыли воспоминания о другом мире, о тех, кого она там оставила. Она вспомнила, как начинались их со Скимом отношения, как они впервые поцеловались, как он, можно сказать, обманом, затащил ее замуж. Это все было в доме Парта.

Стоп! Лина аж подскочила на кровати. В доме Парта! Эти светящиеся шары, которые то скручивались, то растягивались в ленту. Лина вспомнила, где видела эти завитушки. Она встала и, не включая свет, чтобы не разбудить маму, принялась шарить по карманам. Вот он! Кулон. Или… амулет?

Взмокшими от волнения ладонями Лина сжала странный камень. Как там ее учил Ским? Свети. Нет. Это не световой кристалл. Иди. Нет. Куда идти-то… Лина глубоко вздохнула, подумала. Световые шарики были проводниками по дому мага. Она попыталась представить Рузгард. Его небо, его поля со странными цветами. Вспомнила людей. Парта, Горсинта, Скима… Еще раз выдохнула:

— Веди!

Амулет чуть вздрогнул и, будто вспоминая, что надо делать, чуть-чуть нагрелся. Завитки на его поверхности ожили и налились красным светом. По щекам у Лины потекли слезы, она села на пол прямо посреди комнаты.

— Миленький мой, я хочу вернуться. Веди!

***

На Горхольдском плато бушевал отчаянный весенний ветер. Он всю зиму был заперт за морем и теперь старался наверстать упущенное: овеять каждый сантиметр камня, погнуть каждую нетронутую им ветку, всколыхнуть каждую травинку.

Мужчины стояли полукругом у знакомого им алтаря. Вообще-то химерам не нужно было специальных заклятий и храмов для перемещения. В первый переход Дея ушла прямо из городского зала, надменно улыбнувшись своим конвоирам. Вернулась ни с чем. Второй раз тоже ушла из замка. И третий… На пятый раз химера вернулась полулежа на полу, впившись пальцами в камни пола, словно с усилием выцарапывая у небытия нужную ей реальность. Парт рассматривал ее с любопытством и восхищением. Ским морщился. Она тяжело дышала, рычала и скалилась. Попросила воды, выронила кружку, которую ей подали. Маги переглянулись между собой:

— Ей нужен отдых.

— Сама решу, когда отдыхать!

— Позвольте… — Парт запнулся. — Помочь.

Химера подняла озлобленный, но измученный взгляд, показывая, что готова слушать. Тогда они привели ее на алтарь. Восстановили магический круг, прочли заклятья, истончающие стены миров. Дея молча смотрела на работу Парта, укутавшись в тяжелый плед. Он закончил, ладонью накрыл огонь, защищая его от того самого непонятного ветра, посмотрел на химеру. Кажется, в его взгляде было настоящее уважение. Кажется, Дея это почувствовала. Она вздернула подбородок, скинула плед и шагнула на камень.

С алтаря уходить было действительно легче. Дея уже не казалась такой измученной. Вернулась трижды. Первый раз ее не было пару часов, второй раз всего минут десять, третий раз застряла на сутки. И вот ушла снова. Ее не было день. Маги уже подумали о смене караула, когда реальность вздрогнула, встрепенулась и слегка изменилась. Облачко пыли, взметнувшееся на камне, стало мелкой незаметной женщиной. Вернулась химера. Одна.

Дея уже который раз возвращалась с неудачей. С каждым разом она выглядела все потрепаннее, а глаза горели уже не досадой, а настоящей злобой.

— Не совсем уверен, что могу давать вам советы, — Парт укутывал ее в одеяло — ведьма вернулась вся мокрая, будто вынырнула откуда-то, — но не сделать ли вам снова перерыв.

Ским, стоявший тут же, стиснув зубы, отвернулся. Ему не о чем было разговаривать с Деей. Она вернулась без Лины, это было очевидно. Химера метнула ему в спину злобный взгляд и чуть не зарычала:

— Я обошла все миры, в которых ездят подземные повозки! — Ским остановился. — Все, в которых женщине не нужно убивать птицу, чтобы готовить! И все, в которых лошадь знают, но не используют! Я не знаю, где она!

— Достоверно мы можем знать только одно, — вздохнул Парт. — Она жива.

Химера поднялась, шатаясь, подошла к Скиму:

— Дайте мне вашей крови…

Источник резко развернулся:

— Не приближайся, тварь!

Химера замерла на месте и закрыла глаза. Тонкая морщинка пролегла между бровей. Уголки губ ее обвисли, волосы выбились из прически и были предоставлены ветру. Все в ее облике показывало усталость и смирение.

— Когда я говорила, что пришла сюда за помощью, я не врала. Когда предложила вам свою силу, не врала. Когда искала вашу жену, не врала. Не вру и сейчас. Я не могу найти ее во множестве миров. Но могу найти вашего сына. Я же столько раз это объясняла.

Ским зло выругался и соскочил вниз на камни, намереваясь уйти по тропе к подземному ходу. Уже на повороте его догнал Парт.

— Ваша Ясность. — Ским не оборачивался, Парт бежал за ним, не разбирая дороги. — Ваша Ясность… — Источник продолжал идти, как шел. Парт споткнулся, выругался: — Да стой же ты, упрямый осел!

Ским замер. Парт покрылся испариной.

— Я хотел сказать, Ваша Ясность…

— Упрямый осел?

Парт глубоко вдохнул.

— Ваша Ясность, — с нажимом произнес он, — перед тем как отправлять вас в мир к демонам, я много прочитал о перемещениях и вынужден признать, что Химера права. Кровь — лучший проводник. — Маг стоял перед Источником, опустив глаза.

— Если она познает мою кровь, то сможет принимать мой облик.

— Ваша Ясность… — Парт запнулся и поднял взгляд. — Несколько дней назад вы приняли решение довериться ей. — Ским молчал, а Парт продолжил: — Все же речь идет о вашем сыне…

— О Лине! — Ским схватил мага за грудки. — Речь идет о женщине, которую я люблю!

— Тем более, — ровным тоном произнес болтавшийся в воздухе Парт.

Ским отпустил его и отошел. Маг молчал, молчал и Ским. Он бы с радостью прожег Парта взглядом, но тот не дал ему такой возможности, просто склонившись и отступив.

— К демонам всех вас! — Источник в три прыжка вернулся на плато, приблизился к Дее.

— Если ты меня обманешь, я истреблю всех химер, которых найду. Поняла?

И без того бледная Дея, казалось, стала просто серой, однако не отвела взгляд:

— Я честна с вами. И … — она помедлила. — Я сама очень хочу ее найти.

— Почему же? — Ским ждал рассуждений о том, что его жена носит его наследника, что это важно для Рузгарда, что Лина есть нить его и часть жизни его, что он есть Рузгард, а значит, благополучие его жителей зависит от его благополучия, но Химера подняла взгляд и очень тихо произнесла:

— Она называла меня подругой.

Молчание, нарушаемое лишь пением ветра, повисло на плато. Ским достал кинжал, сжал в своей ладони. Медленно протащил лезвие, протянул Дее окровавленную руку. Та, не говоря ни слова, коснулась теплой, красной струйки, растекавшейся по руке Источника. Сначала несмело, будто пробуя ее на вкус кончиками пальцев, затем настойчивее, накрыла его руку своей, вжалась со всей своей нечеловеческой силой и очень хищно улыбнулась.

Глава 13

Амулет не работал. Точнее, работал, но Лина не могла понять как. Она пробовала и в квартире, и на улице. Направляла его на воду, на стены, пыталась использовать как компас. Ничего не срабатывало.

Сказать, что она отчаялась, — ничего не сказать. Купила кожаный шнурок, повесила амулет себе на грудь и стала думать, где бы взорваться. Конечно, самым логичным было бы, например, броситься с крыши. Или под поезд. Но психически здоровому человеку сложно такое представить, а еще сложнее на это решиться. Лина даже постояла в метро, рассматривая пути под составами. Но мелкая противная зябь по спине ясно дала понять, что она не сможет. Засосало под ложечкой, заныл живот. Лина положила руку на то место, где, по ее мнению, должен быть ребенок, и побежала к эскалаторам. Она не сможет.

Дорога домой заняла почти два часа. Три станции метро или почти два часа пешком. Ну ладно, полтора. С постоянными остановками. Лина доставала амулет, запускала его, наблюдала за игрой завитков на камне, пыталась понять, что они значат, отчаивалась, ругала себя, прятала амулет в карман, в рюкзак, спустя минут пятнадцать-двадцать снова доставала. Это так измучило ее, что она чуть не упала, споткнувшись о кошку. Какая-то совершенно дурная бродячая дура бросилась ей прямо под ноги.

— Да твою ж…

Воспитание учительницы не позволило Лине закончить фразу. Она наклонилась и подняла животное, которое дико орало и, кажется, даже не собиралось убегать.

— Я тебе что-то отдавила, что ли? Чего ты так кричишь?

Кошечка была мелкая, не котенок, а именно маленькая. Серенькая, камышовой, или как сказала бы Линина мама, шпротиковой окраски. У нее были странные светлые глаза, которые смотрели на Лину совсем не по-кошачьи, а еще она не умолкая кричала. Не мяукала, а именно кричала. Как раненая птица или что-то вроде того.

Лина вздрогнула, зажала кошку под мышкой и быстрым шагом направилась через дорогу — там в соседнем дворе была ветеринария.

***

— И что нам с ней делать?

Мама не любила животных дома. Считала, что от них одна только грязь. Лина, если честно, была с ней согласна, но просто не смогла выкинуть эту кошку назад на улицу. В клинике сказали, что животное совершенно цело. И даже не истощено. Видимо, просто напугана. Предположили, что она потерялась. Раз так кричит и с рук не сходит.

— Тебе через два дня на работу выходить! Мы ее на целый день дома одну закрывать будем?

— Ну… Наверное, одной дома лучше, чем одной на улице.

Мама шумно вздохнула:

— А вдруг она заразная какая-то? Ты, между прочим, ребенка ждешь!

Кошка зашипела, агрессивно выгнувшись. Лина подхватила ее и отнесла в другую комнату.

— Я помню про ребенка, мама! — прокричала она из спальни. — Я дам объявление о поиске хозяев. Не получится найти старых хозяев — попробуем найти новых. — Девушка уложила кошку на кровать, успокаивающе гладя по голове. — А пока у нас поживет. Большого вреда от нее не будет.

— Мы только что в твоей спальне ремонт сделали! — не сдавалась мама.

— Испортит — переделаю. — Лина закрыла кошку в комнате и вышла на кухню. — Если до родов не найду ей новый дом — отдам в приют.

Мама поджала губы. Она не сдалась, но смирилась.

Чтобы не раздражать маму, миску и туалет Лина поставила в своей спальне. Кошка с радостью поела смесь мяса и желе из пакетика, хитро посмотрела на лоток и тут же в него запрыгнула с царственным видом. Лина вздохнула, достала совочек, пакетик, убрала следы кошкиной жизнедеятельности и принялась разбирать свою сумку. Она планировала утром заехать на работу. Туда с рюкзаком нельзя. В школу учителю положено являться в юбке, туфлях и с дамской сумочкой. Точнее, сумякой. Лина иногда подумывала о бабушкиных сумках на колесиках. Особенно в те дни, когда ей приходилось проверять контрольные. Кошка запрыгнула на окно. Недвусмысленно ткнулась носом в стекло и мяукнула.

— Что, горемыка, тоже не знаешь, куда деться? — Лина чесала кошку за ухом, думая, скорее, о себе. — Вот так бегаешь, бегаешь, думаешь, вернуться бы, откуда пришел. А когда вернешься, понимаешь, что там, где был, на самом деле было лучше…

Лина и сама запуталась в этих тут и там, тряхнула волосами, отгоняя слезы, и сняла кошку с окна. Кошка недовольно мяукнула и настойчиво вернулась.

— Ну и сиди там. — Лина принялась разбирать рюкзак. Достала документы, телефон, ключи, кошелек, выложила на туалетный столик косметичку и спрятанный в рюкзак амулет.

Когда Лина достала украшение, кошка издала какой-то поистине победный мяв и бросилась к кулону.

— Эй, это не игрушка, — Лина решила, что кошка хотела поймать качающийся на шнурке камень, — это мое.

— Мяв! — Кошка наступила лапой на шнурок и заорала.

Лина попробовала выдернуть шнурок из-под лапы, но… Камень заиграл огненными завитками. Еще ярче, чем в руках Лины. Кошка повторила свой победоносный мяв. Те же огни завертелись в ее глазах.

***

Кошка металась от кровати к окну, явно приглашая Лину с амулетом следовать за ней. Победоносный мяв сменился раздраженным или даже злым.

— Уйми ты свое животное! — Мама прокричала из кухни. Хорошо, хоть не зашла.

— Да-да… — Крик мамы вывел Лину из состояния оцепенения. Она моргнула, подхватила амулет, который просто горел яркими красными завитками, и сделала шаг по направлению к окну. Кошка орала.

— Восьмой этаж… — как бы предупреждая, сказала девушка. Кошка зло огрызнулась и даже зашипела.

Лина неуверенно открыла окно, остановилась.

— Ты что, проветриваешь? Сквозняк! — Мама смотрела вечернее шоу и не хотела отрываться от телевизора.

— Да! Перед сном, сейчас закрою.

Лина взобралась на подоконник. Кошка требовательно дергала хвостом.

— Нет, подожди, я так не могу. — Лина слезла. Кошка плюхнулась на попу и снова закричала. — Да не кричи ты. Я хоть записку маме напишу.

Лина достала из сумки ручку. Поняла, что в комнате нет ни одного листа бумаги. С тоской посмотрела на дверь, на окно, вздохнула и принялась писать на обоях.

«Мамочка, со мной все будет в порядке. Мы, скорее всего, больше не увидимся, но верь, со мной все будет хорошо. Люблю тебя. Лина».

Подумала и добавила: «Я возвращаюсь к отцу своего ребенка».

Еще раз вздохнула, подняла ручку, но кошка опять заорала.

— Лина, да покорми ты ее еще раз, что ли!

— Да, сейчас.

Девушка отложила ручку. Взяла амулет и взобралась на окно.

— Прыгать, да?

Кошка сделала шаг вперед.

— Не, подожди, я так боюсь. — Лина наклонилась и подхватила серого зверька на руки.

— Дочка, закрой окно! — Мама все же встала и уже открывала дверь в комнату.

— Сейчас! — Лина шагнула вперед.

***

Две женщины кубарем вывалились из комка пыли, непонятно откуда поднятого ветром. Дея кашляла и плевалась.

— Да отпусти же ты меня, — только тут мужчины увидели, что Лина крепко прижимает ее к себе за живот, — не вздохну!

Ским упал перед алтарем на колени, рывком откинул Химеру, схватил Лину за плечи.

— Лина! — прижался губами к ее волосам, сжал в объятьях. — Лина? Это ты? Ты! Как?..

Его речь перешла в поток несвязных междометий. Лина подняла ладонь и прикоснулась к щеке мужа.

— Боже мой. Я уже не надеялась тебя увидеть. — Она плакала, — Я. Это Я… Ским! — обхватила его за шею, прижалась, разрыдалась.

Ским, кажется, забыл, что они тут не одни. Гладил ее по волосам, прижимал к себе и что-то шептал… Целовал виски, макушку, плечи, шею…

— Кхм, темнеет. — Парт позволил себе вмешаться.

— Керт Парт, — Лина подскочила к магу, — никогда не думала, что скажу вам это! Как же я рада вас видеть!

Девушка обернулась к сидевшей в сторонке ведьме. Парт укрыл ее пледом и подал бутыль с чем-то пряным.

— Дея. — Лина и к ней кинулась обниматься.

— Стой, женщина, задушишь! Зачем ты меня на руки взяла?!

— Мне было страшно прыгать! А почему ты была кошкой?

— Так удобнее… Незаметная, проходишь большие расстояния, зрение хорошее. Залезть везде могу. — Химера еще раз кашлянула.

Лина присела перед ней:

— Дея, спасибо тебе!

— Я тоже благодарю вас. — Ским стоял позади Лины и держал руку у нее на плече. Будто боялся отпустить.

— Да неужто? — Химера не скрывала своего ехидства. Отвернулась. Кажется, выругалась. — На самом деле, мне очень помог ее амулет.

— Амулет? — в один голос спросили Ским и Парт.

Лина встала, пошарила по карманам, достала темный камень в деревяннойоправе.

— Вот. Он реагирует на команду «Веди»… — Лина была растеряна. — Я нашла его в вещах бабушки.

Ским хмурился, а Парт стоял, вытаращив глаза, и хватал ртом воздух.

— Что это, Парт?

— Это… Он… Она… — Маг не мог ответить.

— Это амулет пути. — Химера ответила за него. — Пути во всех смыслах. Если он достался ей от бабки, значит, не простая вам чужемирка попалась, Ваша Ясность.

Лина сжала ладонь, пряча в ней камень, и прижала его к груди. Ее испуганный и удивленный взгляд выдавал полное недоумение. То же можно было сказать и о Парте. Только на его лице было еще и благоговение. А Ским смотрел на жену, будто видел ее первый раз.

— Значит, ты Путь Указующая?

— Наверное, не я, — попробовала оправдаться Лина, — наверное, бабушка.

— Наверное, и она, и ты… Недаром же после встречи с тобой я стал Источником, вместо того чтобы тихо отсиживаться на окраинах королевства. — Ским ухмыльнулся. — Ну что, жена? — Он положил руку на ту ее ладонь, в которой был амулет. — Подскажешь, куда идти дальше?

— Наверное, — Лина вскинула брови, будто раздумывая, — домой.

Глава 14

В Левинколл возвращались по уже известному туннелю. Перед входом Лина остановилась, окинула взглядом плато, лес, излучину реки. Удивительно, ее не было всего пару недель, но природа разительно изменилась. Резко наступившее в горах лето раскрасило поля всеми оттенками цветущих трав: мелкие розовые кисти, похожие на виноград, белеющие, словно разлитое молоко, низкие цветы. Они останавливают кровь. Ским рассказывал. В теплом воздухе носились тучи мошек, заливались восторгом ночные птицы, заходящее солнце окрашивало облака и воды реки в розовый и немного в фиолетовый.

Ским остановился рядом с ней.

— Что случилось? Ты устала?

— Нет. — Она мотнула головой. — Знаешь, мне этот мир стал нравиться гораздо больше моего родного. — Лина грустно улыбнулась. — Хоть я тут и чужемирка. Впрочем, там я тоже уже чужемирка.

— Лина, — Ским закрыл глаза, опустил голову, — прости меня. Я был абсолютно не прав.

— Да нет, ты был прав. Ни я, ни Волгин… — Кнесса запнулась, побледнела. — Что с Волгиным? — спросила уже совсем другим тоном.

— Он, — Ским повел подбородком и, как-то странно растягивая слова, произнес: — Разбился о скалы.

Лина молчала, но не отрывала от него глаз.

— Клянусь тебе, — с жаром продолжил муж, — я и пальцем его не тронул! Он спрыгнул сам! Мне до него шагов двадцать оставалось! Он разбежался и прыгнул.

— Видимо, — опустила глаза Лина, — все его жизненные дела были окончены.

— Он чуть не убил тебя! А ты его жалеешь? — Ским почти кричал от возмущения.

— Он просто хотел вернуться домой, — грустно прошептала кнесса. — Просто хотел вернуться.

Она вытерла выступившие слезы и, уже ничего не говоря, нырнула в подземный проход. Скиму оставалось только пойти за ней.

***

В замке все старались ходить не топая и говорить вполголоса. Лина сразу почувствовала эту напряженную тишину, которую стараются поддерживать в комнате больного человека.

У выхода из туннеля никого не было, но в большом зале сидели Деймур, Гессман, пара магов и Горсинт. Они негромко обсуждали отвар, который Деймуру еще некоторое время следует пить, хотя нога его полностью зажила.

— Эй, а что за траур, — звонко обратилась к ним Лина, — кто-то умер?

И тут же осеклась, ведь Волгин умер. Но замковые не заметили этой заминки. Синт с детской непосредственностью кинулся к Лине.

— Вернулась! Я знал, я знал! — Он обхватил ее за пояс, уткнулся носом в уже порядком округлившийся живот, и тут же отпрянул — Ой…

— Все в порядке, мой ты шалопай! Ничего страшного, что ты его носом толкнул. Он тебе потом отомстит. — Лина хитро прищурилась и подмигнула мальчугану.

Ским улыбнулся. Гессман стоял с благоговейным лицом и, кажется, шептал молитву. Деймур бравым голосом попросту воскликнул:

— Слава Эриде, врата охраняющей!

Мужчины, стоявшие вокруг, подхватили его возглас, словно тост. В зал набежали еще люди, они смеялись, хлопали друг друга по плечу, поздравляли Скима и, кажется, просто были рады возможности пошуметь. Лишь Химера тихо прижалась к стене, как всегда, сделавшись незаметной. Она уже собиралась выскользнуть из зала, как ее окликнул Ским:

— Кнесса Дея! — Химера замерла на пороге. — Я хотел высказать вам свою благодарность.

Произнесено это было излишне торжественным тоном, Источник явно собирался сказать что-то еще.

— Я принимаю ее, Ваша Ясность. — Дея ждала.

— В знак признательности я решил выдвинуться в первую очередь в Горхольдские болота. Мы поможем химерам очистить их дом от нечисти. — Толпа одобрительно загудела.

— Нет… — Это слово прозвучало как гром среди ясного неба, хотя и было сказано почти шепотом. Лина подняла глаза на Химеру. — Прости, Дея. Нет. — В ее руках пульсировал темный камень, обрамленный деревом. Лина сжимала его до побелевших костяшек, из глаз ее лились слезы. — Нет. Мы не должны идти на болота. Волгин был прав.

— В чем дело, Лина?

— Только не говори мне снова, что я чужемирка! — Она уже в голос заплакала.

— Подожди, тебе надо отдохнуть. — Ским попытался обнять ее.

— Не нужен мне отдых. — Она вывернулась. — Возможно Дее, но не мне. Услышь меня, — всхлипнула Лина. — Я говорю так не потому, что я чужемирка. Не потому, что я слушаюсь Афанасия Сергеевича. Все во мне, — она положила руку на живот, — противится тому, чтобы идти на болота. Мы должны идти в столицу, Ским. В сердце Рузгарда.

***

Спать никто так и не лег. Вопреки правилам в зале остались почти все. Да было-то их немного. Ским, Парт, Деймур, Гессман, чуть больше полусотни магов, тихо рассевшихся вдоль стен, и Шерс, тот самый командир повстанцев, который когда-то напал на Скима в лесу.

— Мы даже не сможем подойти к столице, нас переловят и прирежут еще в прилегающих землях. — Это говорил как раз он.

— У нас почти тридцать боевых магов, — Парт был как всегда заносчив и самоуверен, — пусть попробуют.

— Они попробуют, мой друг. — Деймур уже знал, с кем им придется иметь дело. — Я думаю, они уже пробуют. До соседних деревушек уже докатились пожары.

— Это правда, — говорил Шерс. — Несколько серых плащей отловили, но, похоже не всех. В предместьях амбар сожгли, хорошо летом пустой.

— Мы можем попробовать проникнуть в столицу хитростью, — включился в разговор Гессман. Несмело, но высказал свою мысль. — Например, заехать туда под видом торговцев или работников, рассредоточиться, раздели… — Тут он поймал взгляд Скима и просто проглотил последний слог.

И Вейл, и Волгин были из свиты Гессмана. Ским оставил его при замке, но из уважаемого покровителя он стал тем, кому приходится рассчитывать на милость.

— Подождите, господа. — Лина все же устала, поэтому использовала обращение, принятое в ее мире. — Как в вашем мире решаются споры между государствами?

Маги недоуменно смотрели на нее.

— Ну вот в моем мире существует некий суд, который разбирает споры не между людьми, а именно между государствами. В вашем мире есть что-то такое?

Мужчины хмурились и качали головами.

— Есть совет магов, но споры между государствами обычно решаются в пользу сильнейшего.

— Хорошо, а если мы обратимся с просьбой? Ну может же быть такая ситуация, когда все члены семьи правителя вдруг умрут. — Лина посмотрела на помрачневшего Скима и чуть не прикусила себе язык. — Как выбирают другого правителя?

— Обычно кто-то из боковых ветвей выходит и требует признать его Источником. — Это говорил один из магов, присягнувших Скиму.

— А кто его должен признать?

— Маги и королевство, конечно.

— Так! С магами проблем не возникнет. Как должно присягнуть королевство?

— Сильнейшие дома собираются в столице…

Разговор пошел по кругу. Им все равно надо идти в столицу, а их туда физически никто не допустит.

— Знаете что! — Лина решительно села за стол и сложила руки перед собой, ладонями вниз. Вся собралась, наклонилась, будто готовилась к прыжку. — Мы используем план Волгина!

Зал зашуршал, маги нервно переступали с места на место, Ским, напротив, не двигался. Молча, выжидательно смотрел на жену. Она поймала его взгляд. Брови его съехались в одну линию, глаза горели. Ским сомневался, она чувствовала это. Ему безумно хотелось хотя бы спросить совета Парта, но он смотрел на нее и только на нее. Показать свои сомнения означало разрушить ее репутацию. Ским давал ей шанс. Лина продолжила:

— Мы разошлем письма всем сильнейшим домам и Рузгарда, и соседних королевств. Источникам в первую очередь. Мы их пригласим на коронование!

***

Это был тот случай, когда коварство крылось в простоте. Заявить о новом Источнике. Пригласить всех в столицу. Пусть нынешний Величайший попробует не пустить Скима! Может, он и договорится с кем-то, с кем связан соглашениями и взаимными обязательствами. Но не со всеми! А существующая власть, между тем, будет поставлена под сомнение. Нет, Величайший этого не допустит. Ему обязательно надо будет показать самозванца. И доказать, что тот не имеет прав на трон. Игра затевалась опасная, но шансы выиграть были.

Дея, которая слушала весь этот разговор, довольно улыбалась.

— Ты не обижаешься на меня? — Лина подсела к ней, прикрывшись шумом голосов — мужчины обсуждали текст послания и кому его посылать.

— За что, Ваша Ясность? — В голосе Химеры чувствовались и ирония, и восхищение.

— Ой, вот только не надо этих реверансов! — отмахнулась Лина. — Я за тобой лоток убирала! Так что…

Химера рассмеялась.

— Знаешь, что я думаю? — Теперь она просто и очень естественно обращалась к Лине на «ты».

— Что?

— Что не просто так ты вернулась в свой мир. И, возможно, последней невыполненной задачей того служаки был вовсе не план, который вы сейчас обсуждаете. — Химера задумчиво прикоснулась к амулету, висевшему у Лины на груди, погладила деревянную оправу, — Он был нужен здесь. И нужно было, чтобы он был у тебя. Вот и все.

— Ты считаешь, что все правильно?

— Я вижу, что все правильно. — Дея была уверена в том, что говорила. — Ловить нечисть, бегая по болотам, мы и сами можем. Нужно было наставить на верный пусть весь Рузгард. — Она хитро улыбнулась. — Что я и сделала!

Лина чуть прищурилась, раздумывая:

— Ты думаешь, у нас получится?

— Уверена, что получится.

— Знаешь, я так волнуюсь. Чувствую себя не на месте. Ну какая я жена Величайшего? В своем мире была учительницей. А тут, — Лина всплеснула руками, — считай, кухарка!

Дея посмотрела на нее внимательным изучающим взглядом:

— Знаешь, какой у химер девиз?

— Нет. Какой?

— В любом обличье оставайся собой!

— Что?

— Просто оставайся собой.

— Просто?

— Ага. А сейчас пошли спать?

— Спать?

— Спать! — Дея махнула рукой в сторону галдевших мужчин. — Они все равно не лягут. А нам нужен отдых. Ты ребенка носишь, а я по мирам напрыгалась, так что аж в ушах звенит.

— Ох, прости…

— Не твоя вина, — отмахнулась Химера. Вышла в коридор и замерла.

— Как ты думаешь, мне идти спать в подземелье? Или можно все же лечь на кухне?

Лина засмеялась:

— Ага! На кухне! За печкой! Свернувшись калачиком!

— Так и сделаю. — Химера оскалилась в хищной улыбке и направилась в те покои, в которые бесчисленное количество дней назад поселили кнессу Дею.

Шутки шутками, а сама Лина отправилась как раз на кухню. Спать за печкой она, конечно, не собиралась, но проголодалась жутко. Токсикоз первого триместра почти прошел, и теперь голод настигал Лину все чаще и порой в самых неожиданных местах. Она хотела всего лишь утащить немного хлеба, однако на кухне во всю кашеварили — кипели два котла, тощий молодой маг и Горсинт что-то крошили на столе.

— Эй, вы не рано завтрак готовите? — усмехнулась кнесса.

— Ой. — Дернулся незнакомый молодой маг и обронил нож. Тот со звоном заплясал по каменному полу.

— Лина! — Горсинт, показавшийся Лине неожиданно взрослым, подскочил к ней обниматься. — Ты чего сюда пришла?

— Здрасьте, приехали! Вообще-то это моя кухня.

— А! — Синт почесал затылок. — Ну да. Ща мы закончим.

— Вы чего делаете?

— Отвар. Косметический!

— Косметологический, — поправил его молодой травник и насупился.

— Ага! Логический… — Горсинт принялся собирать травы, разложенные на столе. — Представляешь, его бабка дамочкам крем готовила омолаживающий. Так вот в том креме трава есть, которая вроде как действительно все процессы вспять оборачивает.

— Моя бабуля плохого не сделала бы! — обиженным тоном проговорил молодой травник.

— Ага… Так вот мы с этой травой отвар приготовили. Помнишь бойца укушенного? Встал же на ноги! Помогло!

— Да ладно?! — Лина села на лавку, пораженная услышанным. У них есть теперь средство от укуса нежити.

— Ага! Так что, пока человек жив, мы можем его снова сделать человеком. — Горсинт очень гордился плодами их совместного труда. И, надо отметить, гордился по праву.

— Слушай! Это же можно не стареть вообще! Рецепт вечной молодости!

— Это вряд ли, — скучающим голосом протянул второй маг, — для того, чтобы вернуть или хотя бы сохранить вечную молодость придется пить этот отвар литрами, а оно не получится.

— Почему? Вы же вон уже ведро сварили!

— На второй чашке человек впадает в ступор, а потом, если снова начинает шевелиться, то превращается в вечного младенца… Пускает слюни, ходит под себя, забывает, как жевать еду…

— Фу…

— Да! Так что не более трех столовых ложек в день. И то, волнуемся мы о нашем больном.

— Что, ходит под себя?

— Нет, к счастью. — Маг не понял шутки, отвечал на полном серьезе. — Но еще не заговорил. Хотя взгляд осмысленный. Надеемся, что просто пока слаб.

Лину передернуло. Час от часу не легче. Или быть зомби, или овощем. Но, наверное, маги знают, что делают.

— Так вы этот отвар варите?

— Да! В дорогу. Мало ли что, — мальчишка пожал плечами, — чтобы готовый был.

— А чего ночью?

— Да одна трава тут такая… Нельзя ее на свет.

Лина задумалась. Какой он все-таки молодец! Ее рыжик.

— Кстати, Синт.

— А?

— Свари мне отвара в дорогу. Что-то, чтобы быстро силы восстанавливать, тошноту снимать. Чтобы тоже готовый был. Ладно?

— Будет сделано, моя кнесса! — шутливо отозвался мальчишка, заслужив тем самым неодобрительный взгляд молодого мага. Кажется, мальчика пытались научить соблюдать ранги и сословия.

Лина улыбнулась, взяла из шкафа кусок вчерашнего хлеба, немного твердого сыра и ушла в спальню. За окном уже светало.

Глава 15

Сумерки в городе — странное время. День еще не кончился, ночь еще не началась. Дневной трудяга уже ушел домой, но еще не спит. Он обнимает жену, треплет по волосам детей, откидывается в любимом кресле, чтобы выкурить трубочку табака или выпить кружечку легкого хмельного взвара.

Ночной бродяга еще не вышел из норы. Ему нечего делать на пустующей и еще светлой улице. Запоздалый путник еще не настолько пьян, чтобы легко его обобрать и облапошить, приличные работницы древнейшей профессии только-только проснулись и умываются ледяной водой, даже мелкий карманник, который торчит в городе весь день, и тот притих где-то, где можно спокойно расслабиться, не ожидая окрика служителя порядка.

Столица была тиха и безмятежна. Так же тихо было в самом сердце ее, в голубом замке. Камень, поднимавшийся легким кружевом в поднебесья, надежно скрывал все, что происходило внутри него не только своей твердость, но и, конечно, магией. Именно поэтому никто не слышал, как Величайший кричал на своих соратников:

— Как это, по-вашему, называется?! Эти собачьи отродья у меня спрашивают, в каких покоях их разместят на время коронования. И продлятся ли торжества десять солнц, как обычно!

Флим и Рейц сидели молча, стараясь не двигаться. Даже не дышать. Флим прикрыл глаза и стиснул зубы. С нынешним Величайшим их связывала беззаботная молодость. Те времена, когда они друзьями стояли на берегу реки после жаркой ночи и клялись восходящему солнцу, что сделают все! Все для того, чтобы покорить этот мир! Флим был рядом с Величайшим, когда тот стал вхож во дворец. Флим устраивал его тайные свидания с тогда еще принцессой Еверной, держал пред ликом богов их новорожденного сына. И сейчас сидел и думал о том, что он действительно сделал все. Только не для того чтобы покорить этот мир, а для того чтобы его друг покорил этот мир.

Рейц был обычным разбойником с большой дороги. Хотя нет, конечно же, не обычным. Умным, расчетливым, прозорливым. Рейц набирал тех, кто полтора десятка лет назад устраивал резню в Левинколле, Рейц не собирался властвовать миром. Ему было достаточно властвовать над тем, кто сейчас сидит на троне. Только сегодня он тоже засомневался, правильный ли он сделал выбор. Однако ставки были сделаны. Отступать некуда.

— Слушай, не пори горячку. — Он откинулся на спинку кресла и нарочито беззаботно взмахнул рукой. — Мы всегда можем выставить на присягу своего человека.

— Кого ты выставишь? — Величайший с рыком метнулся к Рейцу, уперся ладонями в стол, чуть не уткнулся лицом в лицо друга.

Рейц вжался в спинку кресла, на которую он так беззаботно откинулся парой мгновений ранее.

— Найдем кого-нибудь. Мало, что ли висельников? Смертников? Опишем роль, пообещаем вознаграждение.

— За что вознаграждение? За то, что они красиво умрут на площади, сжигаемые магией?

— Ну… Найдем того, у кого есть, ну, например, дети… Пообещаем детям манну небесную. Богатство, чины, земли… Да что угодно пообещаем. — Рейц чуть повеселел. — Приведем одного из твоих бездарей-магов и прикажем разыграть магическую клятву. Спектакль за спектакль! — Рейц даже усмехнулся. Однако поймал взгляд Величайшего и так и застыл с искривленными губами, не выдохнув.

— Вот ты и займешься, — прохрипел Величайший. — А ты?

— А я, пожалуй, поговорю с Еверной, — еле слышно пробормотал Флим.

— Что? Какого черта?

— Она единственная легитимная правительница на данный момент.

Величайший подскочил к другу, схватив его за горло.

— Ты сомневаешься в моей власти?

— Во власти — нет, — с равнодушным лицом просипел Флим. — А вот в происхождении… Ты муж принцессы. Сам ты не король.

Ладонь сжалась на шее Флима.

— Погоди, он прав, — забеспокоился Рейц. — Еверна — наш козырь. Она должна выйти и прилюдно объявить, что наш актер ни капли не напоминает ей ни Левиана, ни сестру, и она не чувствует зова крови.

Рука разжалась, Величайший отпрянул, шумно задышал.

— Я сам поговорю с женой, — отступая на шаг назад, проговорил он, — И еще кое с кем. Ты, — он указал на Флима, — займись Левианом. Твоя задача не допустить его в столицу.

Он резко развернулся и вышел из малого зала, хлопнув дверью. Друзья так и остались сидеть за столом. Рейц внимательно смотрел на Флима. Тот хмурился, тер шею и молчал.

— Предлагаю поменяться задачами. Я найду людей для сдерживания Левиана, а ты…

— Ну уж нет, — неожиданно эмоционально отозвался Флим. — Ты уже один раз провалил это дело. — Он встал. — Будем делать так, как сказал Величайший. Я подготовлюсь к отъезду.

Флим вышел, а Рейц, прищурившись, смотрел ему вслед. Он как никто другой знал, что в подготовку к отъезду в обязательном порядке входило посещение покоев королевы.

***

— До столицы шесть дней верхом! Скорость — наш помощник! — Один из боевых магов старался убедить всех, что надо срываться налегке как можно быстрее.

— Не забывайте, что они знают, где мы. Скорость имеет смысл только тогда, когда она внезапна. Стремительна! Оглушительна! А без этого мы просто очень быстро угодим в ловушку! — Парт со свойственной ему высокомерностью отстаивал свою позицию.

— Но!..

— Господа, все очень просто, — вмешался в разговор Источник. Тон его был будничным, немного даже скучающим. — Для быстрого принятия верных решений мне необходима близость путь указующего. То есть жены. — Лина, и сейчас стоявшая рядом с ним, чуть позади, почему-то покраснела. — Моя супруга беременна. — Точка в конце этой фразы прозвучала так звонко, что можно было бы и не продолжать, но Источник пояснил: — Она не может ехать верхом. Берем экипаж, и едем со скоростью экипажа, в котором везут женщину в положении.

— А знаете, так даже лучше, — откашлялся маленький седой старичок, предпочитавший держаться обычно в тени своих коллег.

Лина помнила, как молодел на глазах Парт после знакомства со Скимом, и удивлялась, почему этот остается старым. Вероятно, это был его собственный выбор, а может, какая-то особенность его магии. Лина слышала, что это вроде как маг — лесовик. Общается с животными, понимает язык птиц и вроде как даже деревьев. Маг еще раз застенчиво кашлянул и продолжил:

— Мы же едем принимать присягу. Открыто. Так? — Все молчали, старик кашлянул еще раз. — Так почему бы не ехать торжественно? Почему бы не останавливаться в каждом крупном городе, объявляя, что вы Источник? — Маг еще раз кашлянул, кажется, окончательно смутился, но тут его мысль подхватил Гессман.

— Блестящая идея! — с блеском в глазах воскликнул купец. — Первая на нашем пути Берьята! Остановимся в моем доме! Можно даже дать прием! И…

— Никаких приемов. — Ским аж стиснул зубы, чтобы не сказать ничего грубее. — Согласен, мы едем открыто. В Берьяте остановимся у вас. — Он кивнул купцу.

— Ну хоть мою казну-то можно будет использовать? — почти прохныкал глава гильдии. — Одеть вашу свиту подобающе, вооружить тех, кто носит оружие.

Ским оглянулся на разношерстную толпу магов, многие из которых шли к нему пешком. Тайно. Некоторые за свое неприятие официального Источника до встречи с ним были изгоями. Кнест Левиан кивнул.

— Да. За это предложение я вам благодарен. — Его ответ моментально превратил купца из нашкодившего воробья в сытого голубя. Гессман улыбнулся, напыжился, кажется, даже глаза заблестели.

Ским кивнул соратникам в знак того, что все решения приняты и совет окончен, взял под руку Лину и вышел. Кажется, они направлялись в сад. Пусть и неухоженный, в начале лета он был прекрасен. Тесными кучками повылезали мелкие цветы, бывшие, видимо, садовыми луковичными. Высокая трава опутала розы, переродившиеся в пока еще не цветущий шиповник. Много мелкого коврового под ногами. Колючие кусты, похожие на можжевельник. Дальше от замка высились деревья, явно плодовые. Они очень ароматно цвели, привлекая тучи пчел и других насекомых, жужжавших на все лады. От этого казалось, весь сад будто пел. Чарующее зрелище. Лина остановилась, посмотрела на то дерево, которое она окрестила про себя яблоней. Протянула руку к розоватым цветкам.

— Не злись на него, — тихо произнесла она.

— На кого?

— На Гессмана.

— Двое из его ближайших соратников предали нас! Причем оба чуть не убили тебя! — Ским остановился и посмотрел на Лину с возмущенным блеском в глазах. — И ты хочешь, чтобы я ему доверял?

— Можешь не доверять, но и не злись. Он не виноват. — Лина положила ладонь поверх руки мужа. — Понимаешь, он купец. Ты мне — я тебе. Его верность — это выгода. Он не подсылал к тебе убийц, просто подбирал людей так, чтобы ими легко можно было управлять и манипулировать с помощью доступных ему средств. Вейл был очень падок на деньги. Афанасий Сергеевич… — Лина чуть сморщилась. — Он был чужаком здесь. Гессман дал ему кров, работу, положение.

— Но они оба его предали! И меня!

— Ситуация изменилась. Нашелся тот, кто заплатил Вейлу больше.

— А Волгин? — Ским вздернул бровь.

— Давай не будем о нем. Ты не поймешь.

Ским громко и, кажется, искренне засмеялся.

— Потому что я чужемирец?

Лина улыбнулась в ответ.

— Да, потому что ты чужемирец. — Лина улыбнулась и нежно погладила мужа по щеке. Он вдруг стал серьезным.

— Прости меня. — Его голос срывался на хрип, меж бровей пролегла складка. — Когда я не рассказывал тебе что-то, это не потому что думал, что ты не поймешь. Я хотел тебя оградить, защитить…

— Я понимаю. — Она продолжала гладить его по лицу, немного нервно усмехнулась. — Ты не представляешь, сколько я теперь всего понимаю. — Она взяла амулет. Потом, будто задумавшись, опустила руку на живот, погладила его. Ским проследил за ее движениями. Улыбнулся, приблизился к Лине, тоже положил свою руку поверх ее на животе и уткнулся носом в ее лоб.

— Чужемирка моя, — он коснулся губами ее лба, — ненаглядная моя. — Губы скользили ниже, по скулам, по щекам. — Любимая моя. — Его губы накрыли ее. Они целовались, кажется, первый раз за месяц. Его губы будто снова изучали ее. Несмело, осторожно, спрашивая разрешения. Ским обхватил ее руками, прижал к себе, гладил по спине, путался в волосах. Кажется, они простояли так целую вечность. Он оторвался от нее, посмотрел счастливыми глазами, прошептал: — Жена моя.

Глава 16

Вокруг Берьяты стояло защитное кольцо. За город можно было не беспокоиться. Но хутора, разбросанные тут и там между городами… Кто-то из тех, что покрупнее, наняли магов и тоже поставили защиту. Кто-то поднялся и, бросив все нажитое, перебрался в город. Тот, кто успел.

Сейчас, летом, урон и упадок были особенно заметны: колосящиеся озимые обманчиво радовали взгляд, земельные наделы, стоявшие зиму под паром, были забиты сорняками. Пастбища были пусты. Кое-где встречалась чудом уцелевшая, одичавшая скотина. Собаки сбились в стаи на манер волков и угрожали путникам не меньше их диких собратьев — они же не боялись человека. Избы, видневшиеся с дороги, стояли с распахнутыми дверями и разбитыми окнами. Нигде не было приветливого дымка очага. Нигде не было слышно людей.

Караван шел медленно. Маги были во всеоружии. Еще накануне и Деймур, и Гессман сообщили, что на них напали именно на этом участке пути. Тогда, почти месяц назад, мертвецов было шестеро. Сейчас должно быть больше. Значительно больше.

Ским ехал около кареты и, казалось, думал о чем-то своем. Лина открыла окна и наблюдала за мужем.

— О чем волнуешься?

— Рузгард ждет голод. Меньше трети полей засеяны. Стада брошены или вырезаны.

— Это если будет кому голодать, — тихо пробормотала Лина.

— Будет. — Ским повернулся и очень странным взглядом посмотрел на жену. — Будет. Я ведь Рузгард.

Он пришпорил коня и ушел вперед, а Лина осталась сидеть озадаченная. С ней в экипаже были кнессы Деймур и Гессман и Дея. Сестры старались не влезать в разговоры между Источником и его женой, а химера смотрела на Лину с победоносной улыбкой.

— Чему ты радуешься?

— Он почувствовал.

— Что почувствовал?

— Что он Рузгард.

— Дея, что за бред?

— Почему бред? Ты же связана с ним! Когда после обряда ты вдруг стала чувствовать его страсть или его боль, ты не считала это бредом?

— Да, но это другое!

— Почему?

Лина молчала. Она не знала ответа на этот вопрос. А химера продолжила:

— Стать Источником — это почти то же самое, что и жениться. Он связывает себя со своей землей навеки. Не знаю, понимал ли он это, когда брал амулет и принимал клятвы, но сейчас у него уже нет выбора. Можешь считать его двоеженцем — одна жена ты, вторая — королевство. Он чувствует свою землю так же, как и тебя. И сейчас он это понял. Именно этому я и радуюсь.

Лина нахмурилась. Она не разделяла веселья своей единственной подруги. Скорее, волновалась. Она чувствовала, что со Скимом происходит что-то странное. Необъяснимое для нее. Лина раньше не знала этих эмоций. Ским будто вслушивался во все происходящее вокруг и искал равновесия. Равновесие. Именно об этом в самом начале говорил Парт. «Будете в порядке вы, будет в порядке и Рузгард». Что ж, похоже, именно к этому сейчас стремится Ским. Лина глубоко вздохнула и ойкнула. Экипаж отчего-то резко остановился.

— Мертвяки! — Дея с горящими от восторга глазами выскочила из кареты.

— Стой, — Лина высунулась, пытаясь вернуть Химеру, — куда ты?

— Я хочу посмотреть, что будет!

Женщина стояла около подножки экипажа и внимательно смотрела вперед. На дороге, сбившись в кучу, стояли люди. Точнее, отсюда они еще казались людьми. Лина услышала негромкое всхлипывание у себя за спиной. Сестры Эйхерат также всматривались в эту толпу.

— У нас больше трех десятков боевых магов, — успокоила их Лина.

— Я не об этом, — отозвалась Мара Деймур. Поймала непонимающий взгляд чужемирки, — Посмотрите, двое из них в нашей форме.

Лина всмотрелась. Действительно, не все собравшиеся там были крестьяне. Двое были одеты в военные сюртуки. На одном был явно богатый камзол, и, кажется, один из мертвецов был в платье. Ком подступил к горлу Лины. Ей не было страшно, ей было безумно горько и грустно. Очень жаль этих людей, которые, даже умерев, не нашли упокоения. Она смахнула выступившую слезу, подняла взгляд и поняла, что ее муж очень внимательно смотрит на нее. Лина отошла от экипажа и направилась к нему. Ским спешился.

— Будет правильным, — почти прошептала Лина, — подарить им упокоение. Они это заслужили.

Ским взял ее за руку, погладил пальцами ее ладонь, о чем-то подумал, кивнул:

— Ты права. Они не враги. Они просто несчастные, ищущие покоя.

Странная пелена появилась на глазах Источника. Лина привычно попробовала прикоснуться к чувствам мужа и поняла, что он вдруг стал гораздо больше, несоизмеримо больше. Она вдруг поняла, что он действительно стал Рузгардом.

Ским отпустил руку жены, развернулся и пошел прямо к нежити. Боевые маги становились в полукольцо, один из них попробовал встать перед Скимом, но Парт, увидевший взгляд своего соратника, удержал безрассудного смельчака. Ским встал впереди. Между ним и мертвецами не было больше никого. Маги, собравшись в боевой строй, приготовили каждый свое заклинание, но дальше произошло то, чего никто из них не ждал. Реальность всколыхнулась. Тонкой, еле чувствительной волной она прошлась по каждому из них, собрав в нечто единое ту силу, которой они распоряжались. Маги напряглись, ожидая броска, удара, но его не последовало. Нити их магии натянулись и зазвучали. Каждый из них почувствовал себя в этот момент всего лишь частью того странного инструмента, на котором играл Источник.

Некоторые струны фальшивили. Ским делал их тише, натягивал, выстраивал. Кто-то звучал именно так, как он хотел. Этот звук Ским выводил вперед. Он искал ту струну, в которую вытягивались воздух, земля, тепло и солнце. Убирал из своей музыки тьму, злость, жестокость и искал нужные ему тона. Собирал в пучок тепло летнего вечера и брал на полях остатки детского смеха. Подбирал из небытия лай счастливой собаки, скрип крыльца родного дома и урчание кота. Аромат трав и цветов смешивался с ароматом горячего хлеба и запахом свежевспаханной земли по весне. Ским настойчиво искал вокруг себя счастье, умиротворение и покой.

Маги не понимали, что происходит. Они стояли к нежити ближе всего, но сейчас были не собой, а всего лишь частью единого мира живых. Женщины же отчетливо видели, как от толпы мертвецов отделился один. Он был страшен: на голове его уже не осталось волос, да и кожи, кажется, тоже. Одна рука была оборвана наполовину, вторая вывернута локтем к груди. Одежды на теле практически не сохранилось, и издали всего его можно было принять за кусок грязно-серой плоти. Это чудовище медленно отделилось от толпы тех, кому только предстояло стать такими же, и шагнуло вперед, к Скиму. Лина дернулась. Дея поймала ее руку за запястье. Лина поняла, что хотела сказать химера. Замерла на месте, закрыла ладонью рот, но не отрывала взгляда от мужа. Мертвец сделал еще один шаг и еще, а потом, шатаясь, рухнул перед Скимом на колени и еще через пару мгновений на живот. Каким-то образом Лина поняла, что теперь это просто мертвое тело на дороге. От толпы отделились еще двое. Теперь это был кто-то низкий и женщина позади него. Сердце заныло у Лины. Мать и ребенок. Они оба подошли к Источнику. Так же на три шага. И так же рухнули на землю перед ним, упокоившись. Сестры Эйхерат ахнули, пораженные. Химера ослабила хватку, не отрывая от Скима восторженного взгляда. И только Лина хотела разрыдаться. Она чувствовала всю ту боль, что сейчас Источник забирает себе, отдавая людям право умереть.

Все кончилось быстро. Кажется, не прошло и трех минут. Трясли головой очнувшиеся маги, победоносно вскрикивали пораженные бойцы. Ским стоял перед кучей мертвых тел. Лина рванулась к нему, обхватила грудь мужа, уткнулась в нее и разрыдалась. Разрыдалась за них двоих, давая выход тому ужасу, который им пришлось пережить. Им и всем тем, что лежали сейчас у ног Источника. Не сразу, но Ским вздохнул. Коротко, рвано, потом глубже и спокойнее. Положил руку на волосы жены, привычным жестом уткнулся в ее волосы. Она подняла лицо, положила руку на его щеку:

— Как же больно…

Ским грустно улыбнулся.

— Уже нет. Уже прошло, — помолчал мгновение. — Боль, к сожалению, тоже часть равновесия. На одной чаше весов счастье и радость. На другой — горе и боль.

— Ским? — Лина не знала, что хотела сказать, просто всматривалась в мужа.

— Все будет хорошо, жена моя. — Он смог улыбнуться. Лина прижалась к нему еще крепче и, наконец, почувствовала, что он возвращается. Снова становится просто Скимом.

Сзади подошел Парт.

— Облить их всех отваром и сжечь?

— Насчет отвара, как хотите. Жечь не надо, надо похоронить по-человечески. — Ским уже отвернулся уходить от трупов, а Лина все стояла и смотрела… Один из боевых взял связку веток, окунул ее в чан и стал щедро обрызгивать тела магическим отваром, который когда-то, преодолевая страх, вспомнил Горсинт. Что-то ей напоминал этот обычай.

Ну конечно же! В ее мире так же поливают могилы. Только не магическим отваром, а святой водой… Вот оно что… Значит, и в ее мире было такое. «Источники исчезли первыми», — вспомнила слова Парта Лина. Маги, значит, еще оставались, еще боролись… Ее передернуло от ужаса. Она очень ярко себе представила, какая то была борьба. Хорошо, что все же «наши» победили. А то не стояла бы она сейчас тут живая и здоровая…

— Лина! — Горсинт позвал ее от кареты. — То есть, — мальчишка покраснел, поперхнулся, — Ваша Ясность, вам подать отвар, поддерживающий силы? Могу подогреть.

Лина подошла к мальчишке, старавшемуся казаться серьезным.

— Уважаемый маг, — с улыбкой произнесла она, — с сегодняшнего дня и навеки я разрешаю вам звать меня по имени и на «ты». Договорились?

— Ага, — расплылся в улыбке конопатый мальчишка. — Так погреть?

— Не надо, — потрепала его по волосам Лина и взяла кружку. Где-то за ее спиной мужчины стучали лопатами о камни, оббивая землю. Закончили. — Сейчас поедем.

***

К Берьяте подъехали рано утром. Почти пять десятков верховых, экипаж и повозка обоза. Разношерстные, но абсолютно уверенные в себе маги, несколько женщин и Ским, осознавший себя Источником Рузгарда. Они придержали лошадей, постучали в ворота. Ским поискал взглядом Лину, подъехал:

— Надо будет Гельта забрать! — У бывшего наемника блестели глаза от предвкушения встречи с любимым жеребцом, на губах играла улыбка.

Ворота не открывали. Шерс подъехал к воротам и постучал еще раз.

— Эй, — зычно крикнул бывший золотодобытчик, привыкший работать на рудниках, — живые есть?

Вопрос прозвучал двусмысленно, и кое-кто из процессии заволновался, но Ским, взгляд у которого снова стал немного отсутствующим, успокоил своих спутников:

— Живы все, открывать не хотят.

С коня соскочил Гессман.

— Я глава купеческой гильдии! Кнест Гессман! Требую открыть ворота! — Купец явно нервничал, но голос его звучал спокойно, уверенно.

— Не велено, — отозвались из-за стены.

— На каком основании? — настолько высокомерно, насколько позволяло его положение, спросил глава гильдии.

— Закрыт город! Закрыт, и все!

— Я требую сюда префекта! — Гессман переходил на крик, умудряясь при этом звучать солидно.

За стеной, кажется, совещались.

— Сейчас дежурного боевого позовем, — ответили служаки.

— Да как вы смеете! — Парт соскочил с коня. Уравновешенность не была его сильной стороной. Он тоже уже мечтал о любимой постели и чашке крепкого взвара в родном доме. — У нас тут три десятка боевых! Мы вас сейчас…

— Успокойтесь, Парт. — Рядом с ним уже стоял Ским. Источник оглянулся на Лину, того седого мага-лесовика, что давали советы. — Как вы там говорили? Едем открыто, торжественно?

Маг потупился, Лина чуть склонила голову набок, свела брови, призывая мужа не иронизировать.

Источник подошел к воротам, потрогал их. Обернулся к своей свите:

— Мне нужен один бытовой и один лекарь рядом.

Названные маги тут же появились рядом. За стеной притихли, явно ожидали чего-то странного. Ским подошел к стене, медленно прикоснулся к воротам, провел пальцами по прожилкам дерева, задержал руку близ замка. Лина не чувствовала никакой магии, но была готова поклясться, что от замка стали кругами расходиться волны. Мелкие, едва заметные. Она видела только спину Скима, но один из призванных магов стоял боком. Лицо его было полностью отсутствующее.

«Он опять меняет реальность», — вздрогнула Лина.

Она выскочила из кареты.

— Не навреди городу! Не навреди, любимый! горячо прошептала Лина.

Он совершенно точно не мог ее слышать, но голова его чуть откинулась, рука отодвинулась от ворот, маги очнулись. Прошло еще секунд десять. Очень долгих десять секунд. Ским отступил на два шага. Калитка сама собой открылась. По ту сторону стояли охранники с выпученными от испуга глазами и дрожащий маг. На глазах городского боевого выступили слезы, подбородок трясся, ноги его сами собой подкосились, он упал перед Скимом на колени:

— Ваша Ясность, Источник мой! — почти прокричал маг и распростерся ниц.

— Ну, положим, еще не твой. Я у тебя клятвы не принимал. — Голос Скима был даже немного скучающим, он медленно перешагнул порог ограды. — Но я подумаю. Распахните ворота.

Последнее относилось уже к привратникам. Те, словно очнувшись, бросились к цепям и запорам. Обе створки со скрипом раскрылись. Ским и его люди медленно прошествовали в город. Переезжая границу стены, Лина заметила странную кучу черного порошка. Толкнула в бок Дею:

— Что это?

— Запор от калитки, я думаю. — Химера и бровью не повела. Ей явно нравилось происходящее.

***

Берьята встретила их пустыми утренними улицами. Подгоняли подмастерий пекари, переругивались со сменщиками ночные дозорные, шумел порт, а в остальном… За всю дорогу им встретились лишь один возница с обозом рыбы да пара попрошаек. Ским и его люди направлялись к дому купца. По улицам гулко раздавался стук копыт, но в основном и маги, и военные молчали. На одном из перекрестков Ским придержал коня.

— Кнест Гессман? — Купец тут же материализовался рядом с Источником. — Кнест, я очень благодарен вам за приглашение, — Гессман побледнел, сжал губы, чтобы унять их дрожь. Ским, казалось не заметил этого. — Вы оказали мне честь, предложив свой дом. И я буду рад, если вы примете мою свиту и позаботитесь об их столе и постелях. Но я бы предпочел, — Ским поискал глазами Парта, — снова остановиться в том доме, в котором мы ночевали прежде. Если его хозяин, конечно, не против.

— Что вы! Комнаты для вас и для вашей жизни с мальчиком всегда за вами, — еле скрывая смех, проговорил Парт.

Ским смех не сдерживал — ухмыльнулся иронично, но довольно. Ему явно пришлось по нраву такое приглашение. Источник снова обернулся к купцу:

— Мы выспимся и придем. Для всех мы ночуем у вас. И, Гессман, — Ским понизил голос, — я действительно вам благодарен.

Купец поднял на Скима взгляд, в котором промелькнуло понимание и, кажется, благодарность. Кивнул и отъехал чуть вперед, указывая всем путь.

Ским подъехал к карете, спешился, открыл дверь и подал руку Лине, приглашая выйти. Сестры Эйхерат немного удивленно наблюдали за ними, но не сказали не слова.

Вся процессия удалилась в сторону порта. На перекрестке остались стоять Ским, Парт, Лина. Мужчины держали под уздцы коней.

— Ну что ж, нам направо, — жестом пригласил друзей и гостей Амар Парт.

— А поедемте мимо рынка, свежего хлеба возьмем. — Откуда-то сбоку раздался высокий мальчишеский голос. Удивительно, но никто не заметил, когда Горсинт успел спрыгнуть с обоза.

— Ты тут откуда? — Парт был явно удивлен.

— Ну сказали же, что комнаты для вас и женщины с мальчиком… Я и спрыгнул…

Лина в голос рассмеялась. Ским просто ухмыльнулся.

— Поедем мимо рынка. — Он потрепал по волосам мальчишку.

— Ваша Ясность, — забеспокоился Парт, — может, вам плащ накинуть?

— Амар, вы видели, как на меня реагировал привратный боевой? Это бессмысленно.

— Ну, — кивнул Парт, — в общем, да.

— Поехали. Хочу есть и спать. И коня проведать.

Глава 17

— Не буду врать, Флим, я не смогу. Я уже устала всем врать! — Величайшая сидела с ногами на кушетке. Уткнулась лицом в колени и слегка покачивалась. Повторяла монотонно как мантру. — Я не смогу, я не хочу…

Флим стоял, прислонившись к стене, закрыв глаза.

Веселые завитушки цветов на белых обоях, лепнина в виде райских птиц, ажурные ставни на окнах и воздушные занавеси были призваны создавать у посетителей будуара настроение веселое и слегка игривое. У них давно уже ничего не получалось. Еверна не помнила, когда последний раз смеялась, а подушки на этих диванах уже давно видели лишь слезы.

Флим, стоявший со скорбным лицом, вдруг упал перед ней на колени и заговорил с жаром:

— Ты понимаешь, что умрешь? Даже если твой племянник окажется столь великодушен, что пощадит убийцу своей семьи, то твой муж ни за что не примет этой милости! Выбора нет! Для тебя выбора нет!

Еверна подняла лицо от колен. На ее лице красовался большой лиловый синяк с ссадиной по центру. Бивший даже не потрудился снять перстень. Флим сжал челюсти, закрыл глаза, опустил голову. С дикой злостью подумал, что он даже знает форму этого перстня. А Еверна, продемонстрировав другу лицо, тем же тоном повторила:

— Я устала. — Она посмотрела в глаза Флиму, убеждаясь, что он понимает истинный смысл ее слов и перешла на шепот. — Я не буду врать.

Но мужчина не оставлял попыток:

— Тебе же даже врать не придется. —Голос его дрожал, и звучал уже жалко, но он продолжал: — Рейц найдет какого-нибудь актеришку. Ты просто скажешь, что это не твой племянник. И оно же так и будет!

Еверна сползла с кушетки на пол, села рядом со Флимом, взяла его руку в свою.

Они молчали. Он сжимал челюсти, пытаясь удержать слезы. Она гладила его по пальцам, по ладони, по запястью…

— А ведь все могло бы быть по-другому, — прошептала она. — Правда, Флим?

— Могло. — Он даже не шептал — хрипел. — Но я струсил.

— Нет, — улыбнулась Величайшая, — выбор всегда за женщиной! — и уже тише: — Я сделала неправильный выбор.

— Еверна. — Флим взял ее ладони в свои, поднес к губам. — Ему, — он многозначительно посмотрел на любимую женщину, — скажи, что исполнишь приказ. Пожалуйста. — Флим коснулся ссадины на ее лице и с нажимом повторил: — Пожалуйста.

***

— Подождите, подождите, надо не так! Сейчас! — Парт взмахнул руками, отправляя зелень в мягкий сыр. — Вот, теперь пробуйте.

Он сам первым отломил еще теплого хлеба и намазал на него получившуюся смесь, протянул Лине. Она впилась зубами во взбитую сливочную смесь с травами на хрустящей булке и застонала от удовольствия:

— М… Парт, вы волшебник!

Маг на секунду замер, удивленно на нее посмотрел:

— Ну… Да!

— Нет, я не это имела ввиду, — всплеснула руками Лина.

— В смысле? — Ее попытки объясниться привели мага в состояние полнейшего недоумения.

— В моем мире нет магии. И волшебниками зовут тех, кто умеет мастерски делать что-то. Делать так, как никто другой не умеет.

— А… Забавный мир. — Парту понравились объяснения. — Надо будет попросить кнессу Дею показать его.

— Вряд ли он вам понравится. — Лина вспомнила свои впечатления после выхода из больницы. — А вы что, изменили свое мнение о химерах?

— Не то чтобы изменил… Они стали мне интересны, — немного высокопарно произнес Парт.

Лина усмехнулась и заговорщически посмотрела на Скима. Тот мирно спал в кресле. Лина выдохнула, улыбнулась. Парт проследил за ее взглядом.

— Он всю ночь был в седле. Вы в карете выспались, мальчишка в обозе. Я могу подпитаться магией…

— Знаете, что я думаю? — Лина понизила голос, Парт вопросительно на нее посмотрел. — Что не было никакой таинственной причины, по которой мы разместились тут, а не у Гессманов. Просто он хочет еще немного побыть самим собой. Просто Скимом, который может есть с нами хлеб руками и спать в кресле в гостиной.

— Ему выпала тяжелая доля, — немного с грустью произнес Парт. Лина вздохнула. Маг, будто вспомнил что-то, поискал взглядом Горсинта. — Синт! Сбегай на конюшни, мы оплатили места для Гельта и Рябушки в городских стойлах, проверь, как они там!

Синт, стащив еще один кусок хлеба, кивнул и направился к выходу. А Парт с Линой продолжили шептаться:

— Вам постелить в вашей старой комнате?

— Ну да! А можно сначала в ванную? Она у вас шикарна!

Парт самодовольно улыбнулся, о чем-то задумался, в проходе показались знакомые Лине огни.

— Вот они! — Лина показала Парту амулет в ответ на его недоуменный взгляд. — Они точно так же вьются! Я именно из-за них поняла, что бабушкино украшение не просто украшение.

Маг всмотрелся в амулет.

— Действительно, напоминает их движение, — отмахнулся. — Никогда об этом не задумывался.

Он хотел сказать что-то еще, но тут со стуком распахнулась дверь, и в гостиную влетел запыхавшийся Горсинт. Он уперся руками в колени и, задыхаясь от бега, прохрипел:

— Оцепление! В городе стража! Квартал с домом Гессмана!

У Лины что-то неприятно кольнуло в животе, а Парт обернулся на Скима. Тот стоял на ногах, будто и не спал:

— Отлично! Я ждал чего-то в этом стиле. Горсинт, проверишь лошадей потом, сейчас ты остаешься с Линой. — Он немного нахмурился. — Надо было оставить при тебе Дею. Парт, а вы со мной.

Быстрым шагом Ским направился к черному ходу. Замер в дверях, вернулся, поцеловал Лину и по-мальчишески утащил со стола кусок хлеба с сыром.

***

Купец вернулся в привычную обстановку. Это сразу добавило ему уверенности, даже сил. Он подремал буквально пару часов, приказав разбудить себя как обычно в семь и уже к восьми развел бурную деятельность.

Собрать завтрак на пятьдесят человек, обеспечить каждому таз с водой и чистое полотенце, послать в портной квартал за мастерами. Скима не было рядом, а Гессман только сейчас понял, что они не договорились, в каких цветах шить кафтаны. Логично, конечно, в традиционных цветах правящей семьи — голубые с зеленым. Но, с другой стороны, не лучше ли взять цвета Левианов — золотой и белый? Купец подумал и приказал доставить отрезы и белые, и голубые, и золотые. В конце концов, эти цвета отлично смотрятся вместе.

Громкий стук в дверь не удивил его, скорее, обрадовал: наверняка портные! Он еще заказывал продукты, но доставщики с рынка зашли бы с кухни. Купец лично стоял в приемном покое, раздавая указания слугам, когда мажордом открыл дверь и, чуть дернувшись, поклонился. Купец понял, что произошло, по воцарившейся тишине. Ну что ж, он ждал этого. Одним взглядом отправил в кухню слуг, приосанился.

— Приглашай, Берт.

Слуга оглянулся, ища поддержки, поймал взгляд хозяина, облегченно вздохнул и, расшаркиваясь по всем правилам, произнес:

— Его Ясность комендант города кнест Паршурт в сопровождении Его Ясности главы городского совета магов, кнеста Ажарта, а также Его Ясность Управляющий городским порядком кнест Лавари с охраной. — По тому, как мажордом сделал акцент на последнем слове, Гессман понял, что, скорее всего, весь квартал оцеплен.

У Гессмана пересохло во рту и запершило в горле, однако это не помешало ему широко улыбнуться:

— Добро пожаловать в мой дом, господа.

Первым не выдержал кнест Лавари. Он был южных кровей и горяч нравом.

— Не разыгрывайте комедию, Гессман! Это не визит вежливости! Мы не намерены приветствовать изменника.

— Позвольте, кнесты, вас явно ввели в заблуждение!

— Я думаю, это вас ввели в заблуждение, — выступил вперед кнест Ажарт. Несмотря на странную для этих мест фамилию, был он родом из Берьяты, как и его отец, и отец его отца. Никто уже не помнил, откуда взял начало их род, но то, что помимо способностей магов все они были еще и хорошими политиками, знали все. — Нам передали, что вы путешествовали со своим родственником, кнестом Деймуром. А тот, вероятно, решил навестить своего бывшего слугу. — Кнест Ажарт явно протягивал Гессману спасительную нить, ожидая, как отреагирует купец. Комендант же города ждал. Изучающе смотрел на Гессмана и ждал.

— Я действительно несколько лет сражался бок о бок родственником уважаемого мной кнеста Гессмана. — Сам того не ожидая, но, услышав позади себя вкрадчивый голос Левиана, купец с облегчением выдохнул, а Ским продолжил: — Но я никогда не был его слугой.

Он чуть склонил голову набок и кивнул господам, не спуская с них глаз.

— Вы тот, кто называет себя Скимом Левианом? — выскочил на пару шагов вперед Лавари.

— Нет. — Ским был спокоен. — Я и есть Ским Левиан. Сын кнеста Левиана, наместника Горхольда, кронпринц Рузгарда по праву рождения и обретения силы Источника.

— Вы самозванец! — Лавари разошелся не на шутку. Принялся махать руками, дистанция между ним и Скимом опасно сокращалась.

Между тем комендант, который так и не принял решения, как себя вести, оглянулся на Ажарта. Тот стоял с трясущимися руками. Глаза его были выпучены, ртом он хватал воздух, как рыба, оказавшаяся на суше.

— Что с вами, советник? — Голос коменданта заставил обернуться и Лавари.

— Простите, комендант… — Ноги у Ажарта подкашивались. — Я все же маг, — он не выдержал и рухнул на колени, вызвав изумленный вздох у всех вошедших, — а он Источник.

Ажарт отвернулся от коменданта, теперь для него существовал только Ским, и та сила, которую он мог ему дать. Маг уперся ладонями в пол, на висках его выступил пот, а на глазах слезы. Хриплым, срывающимся голосом он выдавливал из себя слова клятвы. Той клятвы, которую знал наизусть и которую уже давно считал формальностью.

— Позволь испить силы твоей, как воду пьем мы из Источника…

Управляющий городским порядком подскочил, как ужаленный:

— Что? Вы не имеете права! Вы уже присягали! Он самозванец!

Маг не обращал на него никакого внимания:

— Ибо так же, как человек без воды, так и мы без тебя немощны…

Лавари подбежал к Ажарту и попробовал силой поднять его с колен, но никому неведомая сила отбросила его в сторону. Управляющий сильно ударился, застонал, а пораженный комендант, да и все остальные присутствующие явно увидели перекрещенную в центре петлю то ли из воздуха, то ли из магических сил, что соединяла одним витком мага, а вторым Источник. Обряд был начат, простой смертный не мог его разорвать. Ошарашенный комендант увидел, как сопровождающие Ажарта маги один за одним падали на колени и начинали шептать клятву. Озираясь, бледный комендант нашел взглядом Гессмана. Тот стоял чуть за спиной у Скима и улыбался, как сытый кот. Комендант нахмурился, вздрогнул и тоже встал на одно колено.

— Приветствую вас, Ваша Ясность. — Вошедшие склонили головы.

***

Уже к вечеру того же дня были выбраны ткани для камзолов и сняты мерки. Гессман настойчиво предлагал сделать камзолы голубыми.

— Это цвета правящего дома. Вы же сын Астрель!

— Цвет Левианов — белый.

— Но белый в дороге… — в отчаянии бормотал купец.

— Цвет Левианов, — почти угрожая, повторил Ским, — белый.

Ским развернулся и ушел, давая понять, что разговор окончен. Гессман вздохнул, наткнулся взглядом на мальчика, который, оказывается, стоял тут же, тот тихо смеялся.

— Чего веселишься? — раздраженно спросил купец.

— Вы его коня видели?

— Что, белый?

Горсинт не ответил, но его сдавленный смех сказал о многом, Купец вздохнул и пошел к магам. Договариваться о вечном очищающем заклятье для камзолов. Город обязался взять на себя заботы о экипаже и провизии. Ским намекнул, что долго оставаться в Берьяте не намерен, и, кажется, это принесло облегчение коменданту. Он не мог сдержать поток магов, пытавшихся прорваться к Источнику, но был бы рад избавиться от всего этого.

Помимо магов к дому Гессмана приходили и горожане, и купцы из других королевств. Говорили, что хотят принести клятву верности Величайшему. Ским злился:

— О какой верности они говорят? Они сюда как на ярмарку ходят! Посмотреть на урода!

— Послушайте, Ваша Ясность, — вступил в разговор Шерс, — но там же могут быть и полезные. Боевых единиц, — командир повстанцев кашлянул, — в смысле, магов, у нас-то всего два десятка.

— Да, и лишняя магическая сила в столице не помешает, — проговорил Парт.

— А вы сможете им доверять? — Ским даже не спорил, просто рассуждал. — В тех, кто пришел ко мне в Горхольд, я уверен, как в себе. А в этих? Кто мечется между старым и новым Величайшим?

— Ну, — протянул Парт, — с магами просто. Они с вами связаны.

— Вы же сами знаете, что я ими не управляю. Могу лишить силы Источника. Но что, если лишать силы будет уже поздно?

— Надо придумать испытание. — Шерс с азартом чесал подбородок, — Что-то простое, но однозначное.

— Забирать их детей? — предложил Парт скучающим голосом, но тут же осекся, увидев взгляд Скима.

— Ским. — В комнату неожиданно вошла Лина. Она держала чашку взвара. — Ой, простите. Не знала, что у вас совещание. — Лина дернулась и попробовала выйти из комнаты.

— Не совещание. Просто разговариваем. — Ским придержал дверь, предлагая Лине вернуться в комнату. — Обсуждаем события последних дней.

— А я взвар принесла. Укрепляющий. Последнее изобретение Горсинта. — Лина протянула Скиму чашку.

— Взвар! — Парт аж подпрыгнул. — Ну конечно!

— Действительно, хорошая идея, — поддержал его Шерс.

— Взвар? — Ским нахмурился.

— Взвар!

— Какой?

— Да неважно! — как обычно, активно жестикулируя, воскликнул Парт. — Главное, согласятся выпить или нет!

Лина переводила глаза с одного на другого.

— Вы сейчас вообще о чем?

— О взваре, моя Указующая Путь жена. — Ским чмокнул ее в щеку и взял чашку.

— Ни слова не поняла, но рада, что оказалась полезной! — Лина посмотрела на Парта и Шерса. — Вам чашки принести?

— Мы сами! — ответили в один голос мужчины.

Лина пожала плечами и пошла наверх. Ее сегодня ждала очень неприятная процедура: к ней пришла модистка.

Пухлая низенькая бабулька очень тщательно вымеряла обхват под грудью, длину руки, обхват бедер.

— Наверное, сделаем посвободнее. Да? — тихонько улыбалась модистка.

Лине оставалось только кивать и улыбаться. Цвет был все тот же белый. Много тонкого кружева и, чтобы подчеркнуть Линину рыжину, немного золотого шитья. Модистка цокала языком и восхищалась тем, как ей идет золото, а Лина злилась.

Портниху сменили дамы, разложившие перед Линой чулки, нижние рубахи, подвязки, пояса… Рядом незаметно появились сестры Эйхерат.

— Ваша Ясность, в вашем положении это, наверное, не стоит носить. — Мара Деймур отложила один из поясов.

— Но как без него надевать чулки?! — возмутилась купчиха.

— Обойдусь без чулков. И так тяжело.

— Да-а… Понимаем. — Сестры притворно вздохнули. — Премудрости костюма дам из высшего общества — это непросто.

— Вы бы попробовали надеть каблуки! — Это парировала не Лина, а Дея, которая, как оказалось, тоже пришла в примерочную.

— Каблуки?

— Это тонкая палка длиной с ладонь, которую ставят под пятку женской туфли в ее мире, — объяснила химера.

— И вы это носили? — Сестры Эйхерат округлили глаза.

— Ну да. — Лина пожала плечами. — А что?

— А джинсы! — увлеклась Дея. — Такие, которые надеваются, словно вторая кожа! В них же даже ходить сложно. И живот так сдавлен, что боишься слюну проглотить. Не то что поесть!

— Да нет, все не так ужасно, — махнула рукой Лина.

— Вы что, и это носили? — Теперь ужас в голосе женщин был непритворным.

— А еще в их мире существуют просто адские повозки. Называются машины. Они рычат, как тридцать три голодных кота, и бегают по дорогам так, что не успеваешь заметить их цвет!

— Машины? — Лина удивилась. — Дея, ты преувеличиваешь!

— Хотите сказать, вы в таких ездили? — Кнесса Деймур недоверчиво покосилась на Лину.

— Хм, — потупила взгляд молодая кнесса Левиан, — я такой даже управлять умею.

Все три женщины, онемев, уставились на Лину.

— Что? Что в этом такого?

— Знаете, — кнесса Гессман подняла какой-то странного вида пояс и откинула его в сторону, — к черту эти штучки! В конце концов, вы в положении. Вам простительно!

Лина искренне улыбнулась купчихе:

— Ну уж нет, панталоны я все же возьму. Только, — она повернулась к модистке, — можно их укоротить? — Лина показала линию на стыке ноги и седалища. — Вот так!

Кнесса Деймур вскинула бровь, кнесса Гессман прикинула, как это будет на ногах, а Дея хитро подмигнула Лине.

— Спасибо, — одними губами прошептала ей Лина.

Глава 18

В Берьяте они простояли, на взгляд Скима, непростительно долго. Столько времени, сколько понадобилось, чтобы пошить камзолы, сформировать новый обоз. Их отряд солидно пополнился. Идея, придуманная Скимом, точнее, Линой, отлично работала. Всем, желающим присягнуть Источнику, предлагали «отвар правды». Только Парт и Горсинт знали, что это просто ромашка с чубушником. Ну и еще Ским, конечно.

Всем было объявлено, что тот, кто пришел к Источнику с неискренними намерениями, тотчас, глотнув отвара, упадет замертво. И, надо сказать, некоторое количество пришедших под разными, вполне благовидными, конечно, предлогами, присягать отказались.

Те же, кто остался, сформировали новый костяк армии Источника.

Шерс был очень рад новым солдатам. Магия магией, но от хорошего стального меча всегда знаешь, чего ждать. Магов из Берьяты, кстати, Ским с собой практически не взял. Хотя присягнуть дал почти всем желающим. Отверг одного мальчишку — был не уверен, что тому хватит сил выдержать присягу, и одного бродячего колдуна — Скиму показалось, что на том уже лежит штук пять разных присяг.

Но в общем и целом обоз, постройневший, похорошевший, упорядоченный, мерно двигался в сторону столицы.

На дороге мелкими кучками встречалась нежить. С ней проблем не было. Разве что только после третьей кучки Ским спешился и перешел почти на час к Лине в карету.

Хуже было с разбойниками. Всем был дан приказ ни в коем случае не убивать. Нет, среди нападавших были, конечно, и насильники, и воры, и убийцы, но в основной массе это были крестьяне. Те, кто остался без крова, без посевов, кто боялись выходить в поля, в лес ставить ловушки или охотиться.

Ским не мог помочь им здесь и сейчас. Их вязали, отвозили до ближайшего поселения, огражденного защитным кольцом, и оставляли местному старейшине. Крупных городов до Реаты не было, только деревушки. А по глазам деревенских старейшин Ским видел, что они же бедняг на промысел и отправили. Ну что ж, с этим придется разбираться позже. Ским не знал, как велось управление королевством последние годы, но очень надеялся, что в Элатре есть запас зерна на случай голода.

Они уже подъезжали к Реате, когда Ским придержал лошадей.

— Откуда, Боги, тут туман?! — перекрикивались охранники. — С утра солнце светило!

— Ни реки, ни низины. Да и по времени уже обед.

Лина откинула занавес кареты и вздрогнула. Знакомый изгиб дороги. Если отъехать чуть вправо, то будет хутор на шесть домов. Воспоминания всплыли сами собой. Старушка, пустые дома и нежить в лесу.

Ским спешился и встал на обочине, будто что-то обдумывая. Лина тихо подошла к мужу:

— Думаешь, они все еще там?

— Посмотри на лес.

— Отсюда все и началось.

— А говорили, с болот.

— Так болота на другой стороне той тропы, по которой мы выезжали… — Источник обернулся к своей свите. — Мне нужен один лекарь и пять боевых. И, — он поискал глазами старика, которого Лина про себя окрестила лесовиком, — и, наверное, вы.

Лесовик кивнул, будто ждал приглашения. От процессии отделилось несколько фигур, в том числе и Шерс с тремя бойцами, и ушли в лес. Остальные остались на привал.

***

Лес ныл и постанывал. И это не было ощущениями Источника. Это был скрип веток, качавшихся непонятно на каком ветру. Гнилые стволы голых деревьев, почерневшие прошлогодние листья, редкая желтая хвоя. Все вокруг было мертво и дышало смертью.

— Ничего живого? — Ским обернулся к лесовику.

Тот принюхивался, как зверек, вглядывался. Поднял с земли щепотку трухи, помял в пальцах.

— Нет. Совсем жизни нет. Но не мертво.

Ским непонимающе посмотрел на колдуна.

— Как ходячие мертвецы, — продолжил он вполголоса, — не живы, но и не мертвы. Так и лес.

— Лес-зомби, — попробовал пошутить один из боевых. — Ну надо же.

— Зря веселитесь, — шикнул на него лесовик. — Лес может быть опаснее человека.

Словно в подтверждение его слов из-под ног мага вывернулась и с шипением кинулась на ноги путников гадюка, с треском выползли из щелей поваленных деревьев полчища жуков.

— Что за… — отскочил он, но тут же наткнулся на какой-то сук, всполошил то ли птиц, то ли каких других летучих тварей.

Лес загудел, завыл. Охранники схватились за оружие, боевые поставили купол и приготовили заклинания, только вот никто не мог понять, с кем воюют.

— Отставить, — поднял руку Ским. — Это оружием не взять, — посмотрел на лесовика. — Нужно дойти до центра вот этого.

Старик кивнул, стиснул зубы, глубоко вздохнул, зажмурился.

— Нам туда, — открыв глаза, указал он.

— Туда, — согласился Ским.

Лесовик уверенно показал в сторону той поляны, где Ским когда-то уже был.

***

Избушка, еще более заброшенная, так и стояла на поляне. Открытая дверь покосилась и одним углом вросла в землю. Ским не мог вспомнить, запирали они ее или это уже кто-то после них приходил. Трава на поляне была жухлая, коричнево-желтая. Плотным слоем она прикрывала землю, расступаясь лишь в одном месте — там, где был костер. Четыре обугленных человеческих остова крест-накрест лежали поверх прогоревших бревен. Кости скелетов в основном распались и вымылись до белизны талым снегом и дождями. Одна только нога торчала в стороне с остатками плоти.

— Надо же, и зверь не подошел, — удивился кто-то из охранников.

— Да какой тут зверь, — горестно вздохнул лесовик. — Мертво все.

— Давайте пробовать. — Скиму было не по себе. Он озирался по сторонам и явно хотел выйти быстрее из леса. — Охрана по периметру поляны, — раздавал он указания. — Боевые становятся в пятиугольник. Сформируете энергетическое кольцо. В центре я с лекарем и магом леса. — Источник повернулся к названным магам. — Наша задача вылечить лес. Эту землю. Вернуть ей прежнее состояние, понимаете?

Лекарь и лесовик молча кивнули. Пожилой врачеватель нахмурился, обхватил себя руками, запустил пальцы в бороду. Думал. Думал о том, что лес ему лечить еще не приходилось, но он сильный лекарь. Да еще и с Источником. Лесовик присел на корточки, поднял горсть земли, перетер ее в ладонях, как пахарь по весне, понюхал, что-то прошептал. Казалось, он уговаривает лес потерпеть. Осталось недолго.

Боевые выстроились в пентаграмму. Воевать им было не с кем. Но их сила была самая чистая, самая яркая. Скиму нужен был некий контур, чтобы сконцентрировать магию из других реальностей. Сам он с лекарем и лесовым стал в центре. Закрыл глаза. Вдохнул воздух леса. Затхлый, недвижимый. Даже не болотистый, а воздух подземелья. Он пытался вспомнить, каков лес был тогда, когда они здесь были с Линой. Ранняя весна, черные деревья, мертвая после зимы земля. Нет, не подходит. Тогда он стал вспоминать свои поездки с Деймуром. Он же был тут. Не на этой поляне, но в этом лесу. Густая хвоя, высокая трава. Эта картинка подходила больше. Ским потянулся к своим воспоминаниям, пытаясь оживить звуки, запахи, но тут что-то больно кольнуло его между лопаток. Источник вздрогнул.

С точки зрения стороннего наблюдателя ничего не происходило. Даже маги не могли объяснить, что происходит и происходит ли вообще. Источник закрыл глаза и будто углубился в другую реальность. Они видели его в похожем состоянии во время клятвы. Не своей, конечно. Во время своей клятвы они ничего не видели. На чужих присягах Ским Левиан выглядел почти так же. Стоял он так довольно долго.

Лекарь переступал с ноги на ногу, он не умел чувствовать взаимодействие. Его магия такова, что он чужих потоков никогда не наблюдал. То ли дело боевые, часто работавшие тройками. Лекари нет. Лекари — одиночки. И с точки зрения магов достаточно слабы. Вот мальчишка, что при Источнике, тот и лекарь, и боевой. Редкое сочетание. Тот силен, да. Но мальчика Источник не взял. Значит, были причины.

Лесовой всматривался в лицо своего Величайшего. Как бы ни пошло дело дальше, для себя этот пожилой отшельник решил, что у него теперь только этот Величайший. В отличие от лекаря, он-то постоянно на чужие сущности настраивался. Как иначе с лесом поговоришь? Ему сейчас казалось, что он отлично знает, что делает Источник. Наверное, так оно и было, потому что именно он первым понял, что случилось. Лесовой побледнел, чуть присел и застонал, как раненая курица.

— Ваша Ясность, Ваша… — Он озирался по сторонам вытаращенными глазами. — Люди! Жену его! — Он кричал охранникам, — Нет, маги с места не двигайтесь. Люди! Жену его сюда ведите!

***

Все произошло быстро. Почти мгновенно. Источник вздрогнул и открыл глаза. Если бы Ским Левиан не бывал раньше в этом мире, он и не заметил бы подмены. Жухлая трава, черный лес. Только вот воздух был красноват. Не так, как прошлый раз, не клубы тумана. Но отчетливое красное марево можно было увидеть. Ским оглянулся. Сзади, на расстоянии прыжка, стоял демон и жутко скалился.

— Что лыбишься, зараза? — Источник пошарил рукой по перевязи. Любимый фламберг остался притороченным к седлу Гельта. Ским не собирался воевать с людьми. Только один короткий кинжал.

Демон осклабился еще шире.

— Что? Опять придется звать папочку?

Ским прищурился. Это один из тех, кого он уже встречал? Он был уверен, что оба демона погибли. Это другой? Что вообще происходит?

Демон двинулся с места. Он шел по большой дуге, оставляя Скима в центре. Неестественно большая голова. Тонкие передние конечности, выгнутые назад, как у кузнечика, задние лапы. Серая кожа, свисавшая с него лохмотьями. Завораживающее, пугающее, страшное зрелище. Но Ским не боялся. Он думал. Думал, как он снова тут очутился. И, главное, почему.

Демон между тем обошел полкруга, и Скиму, чтобы не потерять его из вида, пришлось повернуться. Что-то насторожило его. Что-то, что он увидел боковым зрением. Источник резко развернулся и увидел мать. Опять те же шуточки!

— От нас не уйдешь, — певучим голосом проговорил демон.

— Выхода действительно нет. — Ским развернулся на сто восемьдесят градусов. У него за спиной стоял отец.

— Ты продан нам. — Это откуда-то сбоку говорил демон, не потрудившийся изменить облик.

— Ты наш, — радостно завершил речь самый первый. — Навсегда!

***

— Я не пойду! Я боюсь! — Дея забилась в угол кареты, ее глаза расширились от страха, она поджала под себя ноги, руками обхватила колени.

— Бросьте, Парт. — Лина отмахнулась. — Дею незачем вмешивать. Я уже один раз его выводила. И в этот раз выведу.

— Вы ждете ребенка!

— Прошлый раз тоже ждала!

— Послушайте, все может быть куда опаснее. Прошлый раз мы шли сами. В этот раз это явно ловушка.

Лина уже не слушала его, она переобулась в башмаки с более твердой подошвой и выскочила из кареты.

— Я все же считаю, что химера могла бы пойти с нами.

— Я могу пойти с вами. — Дея действительно шла рядом с Линой. — Но в ловушку не отправлюсь.

Парт гневно посмотрел на нее.

— Я в вас разочарован!

— Вы не понимаете! Есть миры, где меня просто прихлопнут! Как муху! Или сожрут! Я там не могу ничего! Я погибну! Сразу!

— Дея, — Лина обернулась, обхватила ее за плечи, — успокойся. Все будет хорошо. Ты рядом, и это уже много.

Кнесса Левиан посмотрела на Парта, взглядом умоляя его прекратить. Маг рыкнул, но отвернулся. Молча.

— Как нам его искать? В этот раз у нас нет его крови!

— Простите… — заикаясь вмешался боец, прибежавший из леса. — Он-то не пропал. Величайший там. Лежит на земле. В центре круга. Старик приказал магам не двигаться, вот они и…

Солдату явно было трудно объяснить, что произошло. Парт побледнел и еще сильнее заторопился:

— Душа с телом разлучена.

— О боги всех миров. — Это уже прошептала химера.

— Это очень плохо? — Лина переводила обеспокоенный взгляд с одного на другого.

— Очень, — кивнула Дея.

— Поедемте же!

Если честно, Лина уже забыла даже, как верхом садиться. Округлившийся живот ей в этом не помогал. Но после услышанного она просто взлетела на Рябу. Чуть ойкнула. Обернулась на Парта. Вестового солдата.

— Ведите.

— Лина! — По лагерю бежал Горсинт. — Лина!

Запыхавшийся, раскрасневшийся. Он не мог знать, что произошло. Почувствовал? Нет, исключено… Вестовой прошел напрямую к Парту. Лина была уверена, что он хочет попросить о чем-то другом.

— Что случилось?

— Меня с собой возьмите! — В глазах мальчонки стояли слезы. Он ни о чем не спрашивал. Он сам все знал.

***

Демонов стало больше. Теперь тут уже был его брат. Малышка сестра. Верные слуги, погибшие в замке.

— Не бойся нас, — картаво уговаривала маленькая девочка. — Ты просто там, где и должен быть. Ты ведь должен был умереть вместе с нами. Вот ты и тут.

— Ну в самом деле, брат! — Белобрысый мальчишка с острым подбородком и такими же голубыми глазами, как у самого Скима. — Ну что за честь нам тебя терзать. Мы просто хотим помочь.

Ским стоял в центре, опустив голову. Рука его судорожно сжимала рукоять кинжала. Окружавшие его держались на достаточно большом расстоянии. Нужно было прыгнуть или побежать, или…

— Сынок, ну уж мне-то ты можешь верить. — Это говорил его отец.

Источник не выдержал, рванул кинжал, в два прыжка оказался около говорящего, взмах, удар и… Марево волнами расходилось в разные стороны. Реальность чуть покачнулась, зарябила и выправилась. Все те же лица, окружавшие его плотным кругом. Только теперь на него смотрели с осуждением. Голоса раздавались словно одновременно:

— Ским…

— Ским…

— Ским…

— Ским…

— Ты бросил нас…

— Сбежал из Левинколла…

— Ты просто переступил через наши трупы…

— Ты должен быть с нами…

— Твое место здесь…

— Ским…

Он не выдержал, завыл, упал на колени, обхватил голову руками:

— Вы все мертвы! Вы все мертвы!

— Действительно, мертвы. — В кругу появилось новое лицо. Ским не помнил его, но из груди мужчины торчал маленький топорик. Вот его-то Ледяной и узнал — оружие, которым его учили владеть за морем. Кажется, это его первый труп. — Все тут мертвы! Благодаря тебе!

— Все. — Еще одно лицо, его шея рассечена по косой, от уха к груди. Неаккуратный удар, слабый. Но его хватило тогда. Ским помнил этот бой. — Все мертвы. И ты тоже!

Источник тряхнул головой, попробовал встать, но уже не смог. Круг над ним смыкался.

***

Лина стояла на все той же поляне. Кажется, они ехали так долго. Ей было жутко страшно. Здесь, она помнила, напал на них мертвец. Первый, которого они увидели. Горсинт, ехавший рядом, шумно сглотнул.

— Ты тогда громко орал! — попробовала пошутить Лина.

— О! А сама-то!

— Следите за языком, молодой человек! — Парт и тут вставил свое нравоучение.

— Ай, Амар, я умоляю вас. — Лина отмахнулась от слов мага. — Он же мне как младший брат! Мы столько вместе пережили!

Мальчишка покраснел до кончиков ушей. А Лина вспомнила почему-то не мертвецов. А рыжую девчонку. И как Синт к ней отнесся. В горле защемило. Они и сами не заметили, как выехали на излучину, а там показалась и поляна.

Ским лежал в центре магического круга. Перед ним на коленях стояли лекарь и лесовой. По углам пятиугольника боевые. Двое из пяти тоже уже сидели на земле. Остальные выглядели измученными. Лина подбежала.

— Уводят его, — прохрипел лесовик, который сейчас казался вообще дряхлым стариком. — В другой мир утаскивают.

Лекарь выглядел самым здоровым. Он капал Скиму на губы какое-то снадобье. Но это, похоже, не помогало. Кожа у Источника была почти серая. Губы мертвенно-бледные. Глаза ввалились. Если бы Лина не была с ним связана магически, то решила бы, что он мертв. У нее на глазах выступили слезы.

— Не время разводить сырость. — Парт оглядывал круг из боевых. — Вестовой — в лагерь. Прислать смену боевым. Сразу десять ведите. Молча. Никому ничего не объяснять. От меня передать вот это. — Он протянул шнурок с узелками на краю. — Они поймут.

Потом он обратил внимание в центр круга.

— Что может сказать лекарь?

Бородатый мужчина лишь пожал плечами.

— Он почти мертв. — Из-за спины Парта хрипло проговорил Горсинт. Мальчишка не скрывал слез, но голос его не дрожал. — Нужно отвар, как мы укушенному готовили. Чтобы замедлить. Все замедлить в его теле.

— Он у тебя с собой?

— Конечно.

Горсинт присел на колени перед Скимом и попробовал разжать ему челюсть. Ничего не вышло.

— Сейчас, — Парт присел, попробовал нажать где-то за ушами, — сейчас. — Он пыхтел, стараясь надавить сильнее.

— Подождите, — Лина присела перед мужем на колени, провела рукой по его волосам, — Ским… Это я, Ским…

Она наклонилась и поцеловала мужа. Его губы были холодны, под стать прозвищу бывшего наемника. Но она не отпрянула. Коснулась нежно. Погладила его по щеке.

Ским чуть-чуть расслабился. Его челюсти действительно разжались. Он еле слышно выдохнул. Этой секунды хватило, чтобы Горсинт капнул ему в рот зелье.

— Ну же. — Мальчишка утирал кулаком сопли и слезы, пытался выткать какое-то заклинание, как его учил Парт. — Держись. Куда ж мы без тебя.

Лина подняла глаза на мальчика. Перевела взгляд на Парта, протянула руку:

— Режьте.

***

Обряд в этот раз выглядел совсем по-другому. Парт так же читал заклятье удержания. Руки Скима и Лины так же были сцеплены в местах порезов, но никакого огня, никаких провалов. Лина, стоя на коленях перед мужем, словно начала засыпать. Она еще видела Горсинта, но сознанием уже уносилась в другой мир. Вокруг нее шумели деревья, белая пена воды налетала на песчаный берег, и чайки орали, как оголтелые. Лина глубоко вздохнула соленый, пахнущий йодом воздух и… Кто-то дернул ее за руку.

— Не сюда. — Около нее стояла девочка лет пяти. Серые глаза, бесцветные мышиные волосики, заплетенные в косички.

— Дея?

— Тебе точно не сюда. — Девочка подскочила ближе и впилась зубами в запястье Лины.

— Ай!

Девушка дернулась и тут же очутилась на скалистом плоскогорье. Ясное небо растекалось лазурью у нее над головой, морозный воздух сковывал легкие и заставлял кашлять. Лина осмотрелась, прислушалась к голосу Парта, который звучал подозрительно тихо, качнулась.

— И не сюда. — Старик с клюкой, напоминавший пастуха, стоял на другом краю плато.

— Что?

— Иди отсюда. — Удивительно ловко пастух ударил клюкой по одному из камней, и тот, взмыв вверх, полетел прямиком в Лину. Девушка ойкнула, наклонилась и…

Холодный ветер бросил ей в лицо пригоршню чего-то мелкого и мерзкого. Скорее всего, снег, хотя мог быть и такой странный песок. Оно, скорее, кололо, чем обжигало или холодило. Кололо и залепляло глаза, нос, рот. Лина закашлялась, повернулась лицом к ветру, прикрыла лицо ладонями. Аккуратно, сквозь щели между пальцами попробовала посмотреть на мир. Первое, что она увидела, была мохнатая белая громадина.

— Не сюда, — прорычало существо, показав два ряда острых, как у крокодила зубов, и метнуло в Лину комок этого то ли снега, то ли песка.

«Снежок» попал прямо в живот. Перехватило дыхание. Мысленно Лина поблагодарила белого монстра за такой странный способ, потому сейчас она была уже под водой. Горло перехватил спазм, в ушах дико стучало. Она подняла глаза. Над ней было не меньше двадцати метров водной толщи. Лина отчаянно махала руками, пытаясь удержать себя на месте, и молилась лишь об одном: «Лишь бы снова не сюда». Когда к ней, извиваясь, подплыл угорь, она была ему уже почти благодарна. На кончике его хвоста вода то и дело вспыхивала странными молниями, и расходилась, как от удара.

«А вот без насилия никак, да?» — только и успела подумать Лина и получила разряд молнии в руку.

Она стояла на песке. Горячем раскаленном песке. Казалось, у нее прямо надо головой должно быть солнце, но его не было. Только белое-белое небо. Ноги уже горели, хотелось подпрыгнуть, сойти с места. Ей очень хотелось, чтобы из барханов выскочил какой-нибудь тушканчик, и укусил ее с криком «Тебе не сюда», но … Лина задрала голову. Смотрела на раскаленное небо. Перед глазами у нее расплывались красные круги. «Жарко, как в аду», — подумалось девушке. Не будет тушканчика. И никого другого не будет. Это здесь.

Вдохнула — выдохнула. Прислушалась к голосу Парта. Тихо, очень тихо. Повторила про себя заклятье:

— Держит нить, помнит Путь…

Руки сами собой нащупали амулет в деревянной оправе, висевший у нее на груди. Лина опустила глаза. Блики на опале сошли с ума и извивались во всех направлениях одновременно. Девушка сжала камень.

— Мне нужен муж. Мой муж. Веди!

Она не сделала ни шагу, но мир сдвинулся. Сдвинулся ровно так, как она ему приказала. Песок взметнулся, тут же осев жухлой травой, небо посерело, в воздухе поплыли кровавые блики. Она увидела его сразу. Он лежал ничком, раскинув руки так же, как и в том мире, откуда его выманили. Глаза уже были закрыты, губы подрагивали, грудь еле заметно вздымалась.

Больше всего сейчас хотелось сорваться с места, подбежать, обнять. Лина закрыла глаза, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить соблазн. Она не знала, какие силы ей дает амулет и как точно им пользоваться, поэтому было решено точно так же стоять на месте. Не сдвигаться ни на шаг. Девушка опустилась на колени. Открыла глаза. Ским все еще лежал на спине. Сейчас, чуть успокоившись, Лина явно видела кольцо вокруг него. Какие-то блики, полосы, завитки, всполохи. Вроде бы прозрачные, но она их видела. Опять опустила глаза на амулет. То же самое, только в обратном порядке. Вот оно что. Его пытаются увести.

Лина склонила голову, потерла камень. Он приятно грел руку и покалывал пальцы. Ни в этот момент, ни позже не смогла бы сказать, откуда в ней возникла эта решимость, но в тот момент она совершенно четко поняла: рисунок. Рисунок камня. Пальцы стали выводить завитушки. Полоса, точка, поворот, виток, вверх. Сначала она просто повторяла рисунок с камня, потом оторвала от него глаза и рисовала пальцами то, что окружала Скима, только в обратном порядке.

Виток, поворот, точка, блик… Плотная паутина опутывала ее мужа, утягивала в мир, из которого ему не выбраться. Она должна привести его назад. Она должна распутать его путь. Виток, точка, мазок.

Ским сжал руку в кулак. Дернулся, как от удара, повернул голову. Лина видела, что его тянут активнее. Те, кто хотят похитить Источник Рузгарда, занервничали, заспешили. Она поднялась, вытянула руку. Как же тяжело было оставаться на месте. Лина глубоко вздохнула и, громко выкрикивая заклятье Парта, чертила в воздухе той рукой, в которой держала амулет:

— Держит нить, — виток, поворот, — помнит Путь, — блик, изгиб.

— Помнит путь! — Она кричала это в пустоту, хотя была уверена, что ее крики слышат. — Помнит Путь!

***

Ским еще помнил, что это все неправда. Честно, помнил, но все эти лица…

— Ты должен быть с нами…

Он уже не различал, кто это ему говорил. Он бесчисленное количество раз бросался на них с кинжалом, с голыми руками. Они просто растворялись в пустоте и через мгновенье окружали его снова.

— Ты один из нас…

В ушах звенело, голова кружилась, уже очень хотелось просто прекратить все это. Неважно как.

— Твое место здесь…

Ским силился вспомнить, почему он тут оказался и что ему было надо, но эти голоса забивали все его мысли, в какой-то момент он подумал, что те, кто его окружают, в чем-то правы. Его место среди них. Ледяной поискал взглядом кинжал, который выпал у него из руки после очередного неудачного броска, упал на колени, потянулся к его рукояти, направил лезвие на себя.

***

Лина кричала, исступленно кричала. Мир вокруг нее рушился, всполохи вокруг Скима уже не таясь горели красным. Трава обращалась песком и становилось нестерпимо жарко. Пахло падалью и паленым. И очень хотелось пить. Лина сама уже не слышала свой голос, но понимала, что ей ни за что нельзя умолкать.

— Веди! Помнит Путь! Ведет! Твой Путь!

Мысли уже перемешались в голове. Она не понимала, что выкрикивает.

— Ведет! По пути! Я веду! Я веду тебя по твоему Пути!

На последней фразе круг вокруг Скима дрогнул. Ее муж открыл глаза.

***

Ским проваливался в небытие. Больше всего он сейчас старался не слушать тех, кто крутился вокруг. Ну или выбрать один голос, и пусть тот его убаюкает. Ледяной прислушался:

— Ты один из нас…

— Иди к нам…

— Будем вместе…

И вдруг, как гром среди ясного неба. Голос, от которого захотелось встать и бежать. Подпрыгнуть и разорвать все путы вокруг:

— Я веду тебя!

Хор тихих убаюкивающих голосов вокруг него слился в одну ноту.

— По Пути!

Нота стала мерзкой, диссонирующей, дрожащей.

— Я веду тебя!

Ским рванулся. Ему очень важно было еще раз услышать вот то… Про путь.

— Я веду тебя по твоему Пути!

Было больно. Нестерпимо больно. Глаза обжигало, в груди все ныло, барабанные перепонки лопались, в легких застыл песок, и казалось, он уже не может вздохнуть. Ценой неимоверных усилий. Ским Левиан сжал кулак, стиснул зубы и открыл глаза.

***

Мир утих. Всполохи пропали. Амулет больше не обжигал пальцы. Мир дрогнул, и теперь она стояла на коленях перед своим мужем. Он лежал на спине и смотрел в алое небо невидящим взглядом. Бледный. Измученный. Почти мертвый.

Лина держала его за запястье и гладила по руке.

— Ну что же ты…

Целовала кончики безвольных пальцев.

— Давай, вставай. Нам идти пора.

Прислонила его ладонь к своей щеке:

— Нас ждут. Дел еще много.

Опустила ладонь, положила ее на живот.

— Ну как же мы без тебя?

Лина наклонилась, слезы капали из ее глаз на щеки Скима. Она коснулась его лица ладонью и поцеловала.

***

Глаза ничего не видели, но голоса умолкли, и от этого стало легче. Жар отступал. Воздух больше не был белым, но через красное марево, застилающее все до самого горизонта, было невозможно что-либо рассмотреть. Он и не пытался. Пока хотелось только тишины и дышать. Дышать. Как это, оказывается, сложно. И шумно.

Ощущения возвращались к нему постепенно. Сначала начало покалывать руки. Видимо, он давно не двигался. Потом понял, что у него пересохло во рту. Затем что-то обожгло кожу. Еще раз. Кто-то тронул его щеку. Как кольнул. Звук. Снова звук! Но не такой, как был. Тихий. «Как же мы без тебя?!» Это говорят ему. Он кому-то очень нужен. Надо вставать. Там, под его ладонью, что-то шевелится. Что-то очень важное. Он не может понять что, но оно живое. Надо вставать. Еще один укол в щеку, и что-то мягкое, нежное, влажное коснулось его губ.

Ским Левиан глубоко вздохнул, закашлялся, повернулся на бок и изо всех сил сжал руку своей жены в ладони.

— Ведешь по пути, говоришь?

— Ну конечно. — Она смеялась сквозь слезы. — Как всегда!

Источник сморщился от боли, встал на одно колено.

— Лина!

— Давай потом! — Она дрожала. Ей было страшно, больно, все тело обжигало. — Давай сначала уйдем отсюда!

Ским уже почти смог сесть. Тяжело дыша, он рассматривал свою жену, ее амулет. Закрыл глаза, покачал головой.

— Лина. Нужно оборвать этот путь. Этот мир тянет силы из нашего. Нужно этот путь закрыть.

— Но как? И почему мы?

— Не мы, а ты. — Ским говорил шепотом. — Ты же у нас Путь Указующая.

Лина, которую только что жгло все — и песок, и воздух, — содрогнулась. Ей вдруг стало зябко. Даже холодно. Она Путь Указующая. И ей обрывать эту связь. Лина мелко задрожала и кивнула.

Глава 19

Если бы Величайший знал, во что обойдется его мирусделка с демонами, он, конечно же, все равно пошел бы на это. И снова бы пошел, если бы у него был шанс все исправить.

Собственно, это он и пытался сделать, когда Ским разослал приглашения на свое коронование. Вызвал демонов. Снова тех демонов, которые уже знали левиановскую кровь. Обещал им все, что только мог обещать. Самого Левиана, все, что ему принадлежит. Только он тогда не понимал, что Рузгард уже принадлежал Скиму, а не ему.

Темные сущности хитры и ненасытны. Они получили путь на эту сторону. Кровавый след. Сначала тонкий, едва заметный, но к ним взывали снова и снова. Им показали дорогу. Им пообещали мир. Такой вкусный, такой свежий, такой живой.

Долго, очень долго они искали проход в него. Поначалу они лишь могли поймать души погибших в межмирье. Но вот им удалось! Нет, не зайти самим. Всего лишь вернуть того, кто только что мир покинул. И еще одного. И еще. А те уже вытягивали силы из живых людей, из самой земли, из Мира.

Им оставался маленький шаг. Им нужно было всего лишь поглотить Источник. Он им был обещан. Они были в своем праве. Такая мелочь для того, чтобы втянуть в себя все! Они старались, рисковали. Ставки были очень высоки.

Нельзя сказать, что они расстроились, когда появилась Путь Указующая. Расстроились — не то слово. Взбесились! Обезумели! Разъярились! Источник вырвали из их лап. Она расплела паутину. Рузгард ушел из-под носа. Но теперь она еще и собиралась оборвать путь!

***

— Что я должна делать?

— А что ты делала, когда вытягивала меня?

— Не знаю. Просто очень хотела тебя вывести.

— Значит, сейчас тебе нужно очень захотеть оборвать этот путь.

Лина прижималась к мужу и думала, как же ей не хочется что-то делать с этим миром и его путем. Больше всего хотелось просто вернуться со Скимом домой. В безопасность. Они с мужем сидели на песке обнявшись, Лина хмурилась, пыталась заставить себя захотеть не уходить, а снова посмотреть на эти чертовы завитушки. Подумать о пути. Боги, каком таком пути?! Она аж тряхнула головой. Отчаяние в ее глазах сменилось раздражением. Она же не ведьма. Понятия не имеет, как с этими вещами работать! Ну нашла амулет, и что?

Радость от обретения мужа почти сменилась отчаянием и жалостью к себе, когда она увидела на песке странные шевеления. Гонимые ветром песчинки вдруг стали собираться в маленькие вихри. Втягивать в себя все больше пыли, подниматься смерчами.

В каждом из этих столбов четко были видны яростные глаза. В некоторых различались пасти, руки, когти. Демоны. Лина не ругалась, она констатировала факт. На нее неслось полчище демонов. Вой ветра закладывал уши, фигуры приближались.

— Лина, пойдем отсюда. — Ским вскочил на ноги, и пытался поднять жену под руку. — Уходим. Брось все! Просто уходим!

В этот момент смерчи из первого ряда слились в один, превратившись в громадную, несущуюся на них пасть. «Воет не ветер, — вдруг поняла Лина. — Это они. Они будут идти за нами по пятам. До конца».

— Просто уйти? — К удивлению Скима, она была спокойной, как директор школы посреди коридора на большой перемене. — Да ни за что!

Лина с силой дернула шнурок, висевший у нее на шее, срывая амулет. Выставила его перед собой:

— Стоя-ять! — Все вокруг замерло. Даже пыль, висевшая в воздухе, остановилась. — Всем вернуться на свои места!

Кто на что учился, как говорится. Перед ней, конечно, была не толпа шестиклассников, но основные принципы руководства были те же.

Лина закрыла глаза. За то время, что вытаскивала Скима, она наизусть запомнила последовательность завитушек на камне. Смотреть ей было не надо. Сейчас ее рука вычерчивала линию за линией, выкладывая путь. Путь от одного мира к другому. Она видела его перед собой, как золотистую дорогу во тьме. Каждый начерченный символ оставался висеть, мерцая.

Осознание пришло к ней случайно. Вычерчивая последнюю закорючку, Лина вдруг ясно увидела, что ее хвост точно такой же, как начало первого витка. Это паззл, ключ и замок, звенья одной цепи. Не открывая глаз, она нащупала руку мужа.

— Уходим? — Он сжал ее ладонь.

Она кивнула, совершенно отчетливо шагнула прочь с этой дороги и, прежде чем закрыть глаза, замкнула две извилины: первую и последнюю. Дорога, ведущая из этого мира, вела теперь в него же. Больше демонам не вырваться. Пока кто-то извне снова не разорвет эту цепь, они будут бегать по кругу.

В ушах звенело то ли от неестественной тишины, то ли от напряжения. В мире вокруг по-прежнему ничего не двигалось. Лина замерла, оценивая свою работу. Чуть улыбнулась:

— Да! Теперь все.

И с силой оттолкнулась, падая.

Первыми ее накрыли звуки. Хрипящий голос Парта, наговаривающий заклинание, крик Деи: «Вышли! Вернулись!» — и пение птиц. Или это по-прежнему звенело в ушах? Лина открыла глаза. Улыбнулась окружавшим ее магам и потеряла сознание.

***

В карете ее устроили на подушках. Первые сутки после возвращения отлеживались. Причем все. Даже те из боевых, кто просто держал круг. Некоторых из них бойцы охраны несли к месту стоянки на руках. Несли и Горсинта. Мальчишка, как рассказал Лине потом Парт, нашел какое-то странное заклинание, сплел его одновременно с врачебным заговором и охранным заклятьем, и держал их со Скимом. Парт, говорит, что никогда такого не видел, но по его расчетам, живым им оттуда было не вернуться. Однако же вот. Оба тут. У мальчонки, правда, седая прядь на макушке. Но это ничего. Отоспится, вылечится.

Рассказывая все это Парт, по своему обыкновению, пытался активно жестикулировать, но чувствовалось, что сил ему еще не хватает. Лицо еще все в морщинах, руки дрожат, губы искусаны. Его ведь тоже с той поляны выносили.

Ским сутки просто спал. То ли сон, то ли забытье охраняли три лекаря. И все тот же лесовик, который первым почувствовал перемещение. Все обошлось. Он просто спал.

Лина пришла в себя почти сразу. Она чувствовала мерное покачивание носилок, сооруженных из плащей, но сил встать у нее не было. Что уж там, даже просто открыть глаза она не могла. Ее отпаивали отварами, пытались накормить, но она отмахивалась. Она чувствовала, что и с ней, и с ребенком все хорошо. А силы вернутся. Потом.

Бойцы, из тех, что возвращались потом на поляну, проверить, не забыли ли чего, говорили, что в лесу появился зверь. И птицы. Лине не послышалось. В тот же день в лесу защебетали птицы. Значит, все получилось. Все будет хорошо.

Нечисть больше не прорвется в их мир. Тех несчастных, кто уже пострадал от демонов, надо будет найти и упокоить, но новых не будет. Все. Поставлена точка. Путь закрыт.

Лина улыбалась, задумавшись, и поглаживала живот. Совпадение или нет, что все эти способности появились у нее вместе с этим маленьким человечком? Как там Горсинт говорил? Мальчишка, смышленый и талантливый? Молодая кнесса откинулась на подушки. Талантливый. Точно.

Около нее хлопотали сестры Эйхерат. Экипаж был тесный, поэтому Горсинта уложили в обозе. Маги, как и Ским, все уже были верхом. Они подъезжали к Мельхорму.

Глава 20

— Ты потерял ум или зрение? — Флим, скривившись, рассматривал актера, которого притащил Рейц.

Высокий. Да. На этом сходство с нужным им персонажем заканчивалось. Темноволосый, тщедушный, похоже, чахоточный мужичонка, пытающийся выглядеть, как юный отрок: одежда, мимика, жесты, словечки. Смотрелось это жалко и нравилось разве что не сильно богатым престарелым вдовам.

Сейчас этот персонаж переминался с ноги на ногу на заднем дворе безымянного дома на окраине города. Флим и Рейц стояли в комнате и рассматривали его из-за занавеси.

— Он же даже меч не поднимет! А ты собираешься представить его как барроканского наемника!

— Какая тебе разница, поднимет он меч или нет! Все, кто знают, как выглядит настоящий Ским Левиан, изменники и должны быть казнены! А это — жалкий червяк! Ему пообещали звездный час! Выступление на королевской сцене! Покрасим волосы, что-нибудь накапаем в глаза, наденем камзол с наплечниками… Он и должен выглядеть жалко! Он должен быть посмешищем!

Флим рассматривал актера, плотно сцепив зубы. В конце концов отвернулся от окна.

— Рейц?

Советник повернулся к Флиму, только взгляда его не нашел. Тот стоял к другу спиной.

— А мы ведь с тобой знаем, как выглядит настоящий Ским Левиан, — надтреснутым голосом проговорил Флим и, так и не обернувшись, вышел из комнаты.

Рейц застыл. Еще раз посмотрел на актера. Отвернулся от окна. Шумно сглотнул, потер шею. Ему вдруг тоже захотелось уйти.

***

Природу не обманешь. Что бы ни вытворяли люди, жизненный цикл дерева шел своим чередом. Мельхорм встретил их садами, обильно увешанными тем плодом, который Лина про себя называла персик. Нечто косточковое по размеру больше напоминало сливу, но было мохнатым, ярко-оранжевым и очень сладким. Совсем без кислинки.

В низинах все выгорело, но по плоскогорьям деревья уцелели и плодоносили. Тяжелые от плодов ветки свисали почти до земли, кое-где даже ломаясь. Издали Лине показалось, что между деревьев есть сборщики, но когда они подъехали, то никого не увидели.

Процессия притормозила на краю сада. Деймур спрыгнул с коня и, задыхаясь от волнения, нырнул в аллеи между деревьями:

— Волен? Никс? — Он звал своих слуг. Тех, кто, по его мнению, сейчас должен был на сборе урожая.

Ответом ему была тишина. Кнест пробежал еще несколько шагов между деревьями. Сложил руки у рта:

— Волен! — закричал он. Голос бывалого вояки немного дрожал.

Кто-то вынырнул вдали. Уронил корзину на землю. Обернулся.

— Кнест! Кнест приехал! — с восторгом и радостью прокричал человек.

То тут, то там стали появляться лица. Мальчишки спускались с деревьев, женщины ставили корзины и бежали по аллее, мужчины, носившие к возам ящики с фруктами, возвращались в сад.

— Кнест!

— Кнест Деймур!

— Вернулся!

— Хозяин!

Радостные крики отдавались эхом и разносились по всему саду. Люди перекрикивались, пытаясь сообщить новость самым дальним.

Обоз остановился. Вышла Мара Деймур. Женщина не сдержала эмоций и просто расплакалась. Сестра обняла ее за плечи, не зная, утешать или радоваться вместе с ней.

— Кнест! — Наконец к обозу подошел один из мужчин. Все были одеты в простые штаны и холщовые рубахи. Лина не могла понять, кто перед ней — придворные или просто крестьяне.

— Рорт! — Деймур бросился обнимать пришедшего. — Живы! Целы!

— Да вот! Как видите! — Казалось, воевода немного смутился. — Урожай собираем. Хороший год.

— А что ж, не всех вывел?

— Всех…

Повисла тишина. В саду была от силы сотня человек. Сотня на весь Мельхорм. Рорт продолжал:

— Девок с малыми детьми по домам оставили. Да таких немного. Семей пять. Остальные все тут. Кто не сгорел и не уехал. — Мужчина беспомощно повел рукой, показывая на людей.

Кнест зажмурился, как от боли. Отступил от Рорта. Посмотрел на людей.

— Спасибо вам!

Толпа загудела. Женщины всхлипывали, мужчины хорохорились, но все были рады. Рады и благодарны.

Те, кто ехал из Реаты, разбредались по саду, смешиваясь с местными. Те охотно приветствовали приезжих. Искали земляков. Лина увидела в толпе знакомое лицо.

— Дарна! Дарна! Это же я, не узнаешь?

— Ах! Чужемирка! Так что же ты, до храма так и не доехала?

— Вот представляешь, — Лина в наигранном разочаровании поджала губы, — так и не доехала.

Дарна подошла обнять свою подопечную.

— Э-э, — фермерша уперлась в живот, — тепереча тебя в храм и не возьмут-то!

— Да ладно?! Что, беременным нельзя? — Лина готова была рассмеяться.

— Не. Не берут.

— А мы только думали тебя верхом посадить, — раздались голоса откуда-то из-за спины. Засмеялись мужчины. Не зло, но громко.

— А ну цыц! — Деймур побагровел. — Кто сказал?

Люди замолкли в секунду, мужчины побледнели, да и Дарна опешила и отпрянула от Лины.

— Кто сказал? — повторил Деймур вопрос. — Извиниться перед кнессой.

Кажется, только тут Дарна рассмотрела, что Лина одета богато. Что под руку ее поддерживает сама кнесса Деймур. Что спешилась она из кареты, а не с обоза.

Молодая кнесса Левиан покачала головой и положила руку на плечо Деймура.

— Полно вам. Не злитесь. Они не знали. — Лина повернулась к толпе. — Я обещала мужу, что не буду выяснять, кто подсунул мне самого глупого коня из кнестовой конюшни. — Она еле сдерживала смех, и собравшиеся видели это. Лина прищурилась. — Но я буду не я, если однажды к вам верхом не приеду! — Она провела рукой по платью, подчеркивая свой округлившийся живот. — Только не в этом году, пожалуй.

Толпа облегченно загудела, кто-то нервно засмеялся, Дарна подошла:

— Позвольте поприветствовать вас, кнесса…

— Левиан. — В толпе опять повисла тишина. Весь Рузгард знал эту фамилию. А Лина продолжила: — Я жена кнеста Скима Левиана. — Она глазами нашла среди прибывших мужа. Все, кто стоял рядом, проследили за ее взглядом и, кажется, вовсе перестали дышать. А Лина с гордостью продолжала: — Источника Рузгарда и его Величайшего.

Ским чуть повел бровью, глядя на жену. После обернулся к толпе, расправил плечи, высоко поднял голову.

— Ой, мамочки, — раздалось чье-то сдавленное. И тут же хриплое:

— Слава Величайшему! — это кричал Рорт. Мужчины, сначала дворцовые, а затем и деревенские, подхватили: — Слава Величайшему!

Ским Левиан слегка склонил голову, приветствуя толпу.

***

К удивлению Лины, многие из их обоза пожелали остаться в саду. Это предложил Шерс. Люди, еще не утомленные переездом, были не против размяться, поболтать, поесть фруктов, ну и собрать немного. Все не бытовые маги, многие из бойцов охраны. Даже Горсинт почти с прежней мальчишеской расхлябанностью в два прыжка забрался на какое-то дерево и принялся жевать сладкие плоды.

— Ах, паразит ты эдакий, — напустилась на него какая-то старушка. — Хоть для виду-то корзину возьми!

— А вы бы, бабушка, поаккуратнее, — хмыкнул Парт, почесывая переносицу. — Над вами один из лучших боевых лекарей нашего времени. Связанный с Источником к тому же. — Для усиления своих слов маг поднял палец, напыщенно развернулся на одних пятках и направился к замку.

— Давайте корзину. — Синт свесился с дерева.

— Ох ты батюшки-светы. — Побледневшая старушка чуть не плакала. — Я ж не со зла.

Но странный рыжий мальчонка с седой прядью на макушке ее уже не слушал. Подхватил корзину и устроился в развилке дерева. Сильнейший боевой лекарь Рузгарда безмятежно жевал персики, выплевывая косточки вниз.

***

Замок встретил их закопченными стенами и заколоченными окнами.

— Его сожгли первым, — тихо проговорил Рорт, стоя позади Деймура. — В ту же ночь, что и ферму Дарны. Хорошо, что вы уехали. Вас бы не пощадили. Старик Бертер погиб — пытался вынести кристаллы, гобелены и что-то из вашего фамильного. Угорел, бедняга.

Деймур закрыл глаза, скорбя о верных слугах.

— Много погибших? — спросил он воеводу.

— Много. Жгли ночами. — По голосу Рорта было слышно, что он до сих пор переживает ужас тех дней. — Мужики собрались в патрули, пытались найти поджигателей, но прибыла городская стража, и наших же мужиков обвинили. Троих особо строптивых повесили. Еще троих отправили на каторгу. Остальные сбежали.

Кнест уже успел заметить, что в деревне только женщины и старики.

— А ты что же?

— Я тут был за главного, меня тронуть не посмели. А потом, когда все ушли, подумал, кто ж с бабами-то останется. Семьи у меня нет, вдовой или сиротой никого не оставлю. Вот и остался. Подсылали ко мне пару раз стражников. Один раз я откупился, один отбился. Так и стоим.

Деймур кивнул. Имение у него было не особо богатое. Совсем не золотые рудники. Да и стоит оно вдалеке от больших городов. Много сил на него не стали тратить, и на том спасибо. Верные люди погибли. Кто смог — ушли. Кнест запустил пальцы в волосы, тяжело вздохнул.

— Не стоит отчаиваться. — Незаметно подошел Ским. — Восстановить замок — два дня работы для бытовых магов.

— А люди? Людей как восстановить?

— Вас любили. Кто жив — вернется, — после короткой паузы сказал Ским.

— Когда мы победим, — прошептал кнест Деймур.

— Когда мы победим, — повторил вслед за ним Ским и подумал, что ему впервые не захотелось сказать «если».

Деймур резко выдохнул, надел перчатки для верховой езды и пошел к замку — отдирать доски с заколоченных окон.

***

В деревне было много пустующих домов, поэтому проблем с размещением не возникло. Старались селиться ближе к замку, и так, чтобы обязательно в каждом доме были и боец, и маг. Распределили дежурства в карауле, назначили помощников по кухне, выставили дозорных на дорогах.

Большой зал замка привели в порядок уже к вечеру. Деревенские женщины вовсю хлопотали в спальнях, помогая магам, Рорт развел костер, а из кухни по первому этажу плыли ароматы жареного мяса. За нехитрым ужином обсуждали дела поместья. Рорт докладывал Деймору, какие из семей остались, какие из хозяйств еще держатся на ногах:

— Дарне всем миром отстроили дом и маленькую овчарню. От ее стада почти ничего не осталось, но она крепится. В этом году ни шерсти, ни мяса не будет. Держит только на развод. Немного молока сбывает. Вот в сыр, в основном. Лестрельские виноградники тоже сгорели. Старик за ночь поседел. А на другое утро всю семью в поле вывел. Зола, говорит, хорошее удобрение. Несколько кустов у него уцелело. В этот год накрыли плотной травой все наделы. Только за теми кустами и смотрят, чтобы в следующем году с них черенков набрать. Сейчас они в наших садах работают. На кусок хлеба хватит, как-нибудь протянем.  К н и г о е д . н е т

Деймур хмурился, а Лина слушала и думала, насколько силен народ. Крестьяне выживут. Они держатся скопом. Те, что враждовали из-за коровы, случайно забредшей в сад, или клялись поубивать друг друга из-за межи, размытой талой водой, сейчас делят друг с другом последний кусок хлеба. Старики поднимаются, кряхтя, в горы, чтобы помочь накрыть овчарню Дарны, женщины собирают по полям яйца диких кур. Вся вражда в прошлом. Ну и в будущем, конечно. А сейчас они сплотились в одну семью, в единое целое.

Лина так сильно углубилась в свои мысли, что не заметила, как ужин окончился и Мара Деймур предложила перейти к камину на чашечку взвара. Женщины уселись на кушетку. Говорили о состоянии Лины, обсуждали приданое малышу. Дея удивленно рассматривала тонкую пряжу, которую в подарок Лине принесла фермерша Дарна.

Аромат, немного другой, не такой, как на севере, тонкими нитями витал над чашками. Другие травы во взваре. Только Лина успела подумать, что южный рецепт взвара ей, пожалуй, нравится больше, как в приятный букет впился резкий запах кислого теста и пережаренного масла. Лина резко обернулась: у камина, согнувшись в полупоклоне, с подносом на руках стояла Урма. Она принесла оладьи. Лина аж поперхнулась взваром: кухарка так и не научилась их готовить. Кажется, она всерьез собиралась сказать это вслух, но уже в следующую секунду поймала взгляд Скима. Напряженный, ждущий, даже немного просящий. В голове сами собой всплыли слова Волгина: «Улыбайтесь им, когда будете смотреть на них сверху вниз». Она обязана быть великодушной. Эти люди и так натерпелись, отчасти по их вине. Улыбнулась, искренне, как могла:

— Урма! Это очень вкусно! И, — чуть склонила голову и изменила тон, — очень приятно.

Урма расцвела в некрасивой, слишком широкой улыбке. Собачий взгляд ее увлажнился и наполнился благодарностью.

— Спасибо! Мы помним. Мы эти булки так и зовем «Линин хлеб», — произнесла она с гордостью.

— Да! И ваш рецепт очень выручил нас, — добавил Рорт. — Муки-то мало. Держим зерно на посев.

Лина изобразила умиление. Даже ахнула. Подумала, что надо бы не перестараться. На душе было немного гадко от лицемерия, хотя… В принципе, она практически искренна. Нашла глазами мужа. Тот щурился довольным котом, отпивая взвар. Ему Лина улыбнулась абсолютно искренне.

***

Слуги разошлись, замок утих. Разговор крутился вокруг хозяйственных проблем Мельхорма, то и дело переходя на ближайшие планы. Кнессы тихо ворковали на кушетке, обсуждая, что можно связать малышу из подарка Дарны. Они как раз спорили о рисунке на пледе, когда мужчины заговорили о том, как попасть в столицу.

— Мы же не можем просто подъехать к воротам и постучать. — Ским, кажется, устал в сотый раз говорить очевидное. — Нужно выстраивать боевой строй магов.

Слушавший его Парт согласно кивнул.

— Ваша Ясность, — вкрадчиво вмешался Гессман, — если позволите… В столице все же больше магов. И им просто не дадут почувствовать в вас Источник. Они заблокируют ваш строй и поразят лично вас, например, стрелами. Я бы так сделал.

— Не думаю, что у них так легко все получится, — Ским злился, — мы все же объявили о своем приезде. За нами будут наблюдать тысячи глаз.

— Тот-кто-сейчас-на-троне всегда отличался изворотливостью ума. — Гессман понизил тон, показывая, что не собирается спорить. — Для него главное — убить вас, — купец покосился на Лину, — и вашего наследника. А уж тысячам глаз он покажет то, что сочтет нужным.

— Мне кажется, — аккуратно заговорил Деймур, — что правильнее все же разделиться и проникнуть в столицу под покровом ночи.

Ским вскочил на ноги, сделал несколько шагов от кресла к камину и обратно, обернулся на Гессмана. Глаза его горели яростным огнем. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то явно неприятное, как вскочила купчиха.

— Господа! — излишне звонко и тревожно воскликнула она. Все обернулись. Кнесса Гессман медленно села, расправив юбку, подняла на мужчин свои красивые томные глаза и негромко предложила: — Мы недавно получили весточку от нашей сестры…

— Которой, дорогая? — кажется, даже купец не понял, что затеяла его жена.

— От той, — как бы между делом, разматывая пряжу, добавила Мара Деймур, — что замужем за главой столичной управы.

Мужчины переглянулись, заговорила теперь Лина:

— И, если честно, — она обвела взглядом сестер Эйхерат, химеру и лукаво посмотрела на мужа, — мы тут с девочками кое-что придумали.

Глава 21

Матушка Эйхерат отличалась не только тем, что выгодно пристроила всех своих дочерей. Главным ее достоинством было умение оказаться в нужном месте и в нужное время. И услышать нужную информацию.

О том, что происходит во дворце, она всегда знала первой. Ну, точнее, сразу после того, как муж третьей дочери рассказывал своей жене новые дворцовые сплетни и отправлялся спать. Настроения в городе ей передавала старшая дочь. Здесь было немного сложнее: зять был крайне немногословен, но за годы супружества старшая из дочерей Эйхерат научилась определять тональность молчания своего супруга и сопоставлять ее с частотой и длительностью его отлучек.

Важность любого мероприятия или гостя матушка Эйхерат оценивала по количеству выделенных на него из казны денег, а также по степени огласки, которое получало это событие.

В общем, про безымянный дом на окраине матушка знала почти всегда. Величайший сильно удивился бы, если бы узнал, что матушка Эйхерат приглашала к обеду всех его любовниц именно в том порядке, в каком они были у него в фаворе. Имен тайных агентов, которые иногда там появлялись, матушка Эйхерат, безусловно, не знала. Ну, не все. Но то, что они там делали, ей, конечно же, докладывали.

Когда Флим и Рейц притащили в эту берлогу третьесортного актеришку, матушка насторожилась. Не время было для спектаклей. Но когда ей доложили, какую роль ему придется исполнять, она назначила большой семейный обед.

В доме распустили всех слуг, заперли все двери и окна. Перекрыли защитными заклятиями все возможные отдушины и каминные трубы. И все равно говорили вполголоса.

— Зачем Величайшему самому готовить самозванца? — отчаянно, чуть не срываясь на шепот, спрашивал четвертый зять — хранитель покоя Его Ясности.

— Затем, что настоящего самозванца нет, — отозвался глава столичной управы, уже восьмую минуту мешавший ложечкой свой взвар.

— Как нет? Разве Деймуры и Гессманы не к нему сбежали? — недоумевал хранитель покоя.

— Деймуры и Гессманы— сбежали к Скиму Левиану, — практически без эмоций в голосе констатировал отец Эйхерат.

— Ну то есть к самозванцу. — Для дворцового служителя это был сам собой разумеющийся факт.

— Ах, мой дорогой зять… — Матушка Эйхерат всхлипнула. — Если бы тот, к кому тяжелая судьба занесла наших с вами, — тут матушка сделала особый упор на слове «наших», — родственников, был самозванцем, зачем бы Величайший готовил бы еще одного?

Верховный хранитель покоя Его Ясности побледнел. Все умолкли. Только звук ложечки, проворачивавшейся в фарфоровой чашке, нарушал тишину. Глава столичной управы так и не перестал мешать свой взвар.

— Когда погибла вторая дочь нашего предыдущего Величайшего, — начала матушка, — я была занята воспитанием вашей супруги, — матушка кивнула молодому Мастеру Законов. — Я помню расследование, помню траур, слухи, ходившие вокруг этой истории. Однажды я услышала историю, что нападение на семью Левианов организовали вовсе не извне, а внутри страны. — Матушка теребила многострадальный платок и молчала.

— И? — не выдержала одна из дочерей.

— И ничего больше, — отозвалась она надтреснутым голосом. — Только тот, кто это сказал, пропал. Совсем. Никаких следов. Будто растворился. Больше в наших кругах никто не осмеливался говорить на эту тему.

— Это ничего не доказывает! — Пятый из зятьев, только что получивший высокий пост в Совете по Иноземным Делам вскочил со своего места. Глухо ударился об пол мягкий стул. Мужчина, кажется, смутился, но обратно не сел.

— Дорогой мой зять, — снова вступил в разговор отец, — мы всегда учили своих дочерей выбирать в мужья не тех, кто богат или красив, а тех, кто умен. И в выборе нашей пятой дочери мы были абсолютно уверены.

— Мы можем понять ваше возмущение, — тихо проговорила матушка, — но вы только подумайте.

— Да тут и думать нечего. — Глава столичной управы тоже встал из-за стола. Не роняя, однако, стульев. — Все ясно, как божий день. Еверна никогда не была Источником.

— Как вы смеете, — взвился хранитель покоя.

— Как я смею что? — обернулся старший зять. — Простите, мой друг, вы молоды. Вы никогда не видели магов, связанных с настоящим Источником. Сейчас таких, — мужчина скривился и покачал головой, — нет.

— Боюсь, что вы правы, — отозвался отец Эйхерат, который был не сильно старше своего первого зятя.

— Семью Астрель вырезали, чтобы у Еверны не было конкурентов. — Это говорил уже главный казначей, который тоже видел еще предыдущего Величайшего. — Кажется, это знают все, но все молчат.

— А один из маленьких Левианов, значит, выжил, — будто про себя говорил молодой, тихий, но вдумчивый Мастер Законов Рузгарда и прилегающих королевств. — Значит, он и есть Источник.

— Судя по тому, как ведут себя маги, — проговорил казначей, — да.

— Что вы знаете, дорогой друг? — обеспокоенно взглянула на него матушка.

Мужчина помялся, но все же ответил:

— Они просто визжат от восторга при виде его. Как будто жили всю жизнь без воды и тут им наконец дали напиться. В Берьяте пришли их арестовывать. Собрали стражу обычную и магическую, так маги просто на колени попадали.

— Вот, значит, как. — Матушка задумалась. — Тогда у нас у всех только один выход…

— Матушка, — вскочил хранитель покоя, — вы сейчас в полушаге от измены!

— От измены кому? Убийце младенцев? Тирану и деспоту? Уж кто-кто, а вы должны знать, каков наш Величайший!

Хранитель покоя опустил глаза. Он действительно знал. И о синяках на теле принцессы Еверны. И о сожженных по странному плану деревнях. И о тайной темной комнате…

— Еще зимой на наших границах были волнения, — снова говорил старший Эйхерат. — Вспомните, держали сталь, чтобы ковать оружие. Искали наемников. Мы готовились к войне. Он не высидит на троне долго! Сколько это длится? Двенадцать лет? Тринадцать? Нас просто поглотят другие государства. — Он всплеснул руками, как будто говорил что-то очень обычное и само собой разумеющееся.

— Я думаю, — матушка Эйхерат постаралась говорить без лишней патетики, — все мы должны помочь Скиму Левиану. Хотя бы ради того, чтобы Рузгард продолжил существовать.

— У нас особо и выбора-то нет, — снова говорил старший зять. — Мы все женаты на Эйхерат. — Он обвел глазами сидевших за столом. — Две из которых сейчас в свите того, кого зовут Источником.

Мужчины обменялись оценивающими взглядами. Женщины напряженно молчали, всматриваясь в своих мужей. Первым отозвался Мастер Законов:

— Ставки сделаны?

Молча, один за другим, зятья ставили на стол стаканы, поднимали взгляд на старшего Эйхерата и кивали.

— Ставок больше нет… — закончил цепочку хранитель покоя, кивнул своему тестю, поднял стул и сел рядом с супругой.

***

Величайший стоял в темной комнате и рассматривал предложенного актера. Нет, он был согласен с Рейцем, что самозванец должен вызывать жалость, но не настолько же! Копна белых волос, похожая больше на пучок соломы. Глаза с невероятного размера зрачками: изменить цвет радужки не получилось, решили, что сойдет и так. Он сутулился и дергался при ходьбе, то и дело поправляя свои несуразные волосы.

— Он должен пытаться выглядеть царственно! — обернулся он к Рейцу.

— Он попытается! — Спокойствие соратника почти убедило Величайшего.

— В конце концов, разве тебе нужно, чтобы он выглядел убедительно? — поддержал друга Флим. — По-моему, это чучело как раз подходит для выполнения своей роли.

— Хоть оденьте его порядочно, — поморщился удовлетворенный Величайший.

— Порядочно нельзя, — вздохнул Флим, — Надо побогаче! Чтобы все блестело и звенело при каждом движении.

Величайший криво ухмыльнулся и кивнул. Актер, переминавшийся с ноги на ногу в ярко освещенном зале, не знал, куда себя деть. В конце концов решил сесть. Примостился на край стула, потом вроде как опомнился, приподнялся, плюхнулся на все сиденье с королевским размахом. Выделенная ему мебель жалостливо заскрипела, мужчина, испугавшись, подскочил, вытянув вперед руки.

Величайший откровенно рассмеялся:

— Хорош, действительно хорош, — отвернулся от комнаты, выходя в коридор. — Аж жалко.

***

В Мельхорме становилось жарко. В прямом и самом обычном смысле этого слова. И в необычном тоже.

— Что значит «остаться здесь»? — Лина возмущенно размахивала руками, расхаживая по их спальне в одной тонкой рубахе — ее платья все были из шерсти, рассчитанные на северное лето. Новые еще не успели пошить. — А как же насчет того, что самые правильные решения ты принимаешь рядом со мной?

— Лина, как ты не понимаешь, мы в самом прямом смысле лезем в пасть к чудовищу!

— Ну то есть в свое родовое гнездо.

— Лина!

— Послушай, на этой войне самое безопасное место — за твоей спиной. По дорогам уже осада, доложили же утром. И ты меня хочешь тут оставить?

— Ты слышала? — Ским был неприятно удивлен.

— Что? Про осаду? Сестрички слышали. У них это семейное — знать все обо всем.

Ским тяжело вздохнул.

— Послушай, — сменила тон Лина, — ведь я действительно могу пригодиться. Кроме того, какое может быть коронование без супруги? Мы же устраиваем шоу? Все приглашены на коронование!

Ским скептически на нее посмотрел.

— Там будет Дея. Она меня защитит, если что. В другой мир улизнем. Мы умеем! — излишне бодро убеждала мужа Лина.

Ответом ей опять был вздох.

— Святая Эрида, проще победить демонов, чем переубедить женщину.

Не то чтобы он говорил это ей, скорее, себе, но Лина пришла в восторг! Даже подпрыгнула, настолько, насколько ей позволял живот.

— Я тебя тоже люблю! — Она чмокнула мужа в щеку! — Очень люблю! — еще раз поцеловала, уже в губы.

— Иди уже! У тебя полчаса… — Ским, несмотря ни на что, улыбался.

Наверное, действительно судьба у них такая. В самом пекле всегда быть вместе.

***

То, о чем донесли Лине сестры Эйхерат, было ожидаемым и даже желательным. На дорогах появлялись заставы. У каждого города, поселка, да и просто на больших перекрестках, где раньше больше чем на сутки задерживались только трактирщики да придорожные девки. Досматривали все проезжающие обозы, но ни для кого не было секретом, кого они ждали. Усиленные наряды охраны и ни одного мага. Величайший боялся дарить своих магов новому Источнику.

Они спешили. Ским и соратники торопились сделать все необходимое перед выходом в столицу. Как и любая женская выдумка, план, придуманный Линой и сестрами Эйхерат, был полон сложных деталей и безумно важных мелочей. Им требовалось сопоставить массу фактов и учесть миллион нюансов. К счастью, все, кто имел честь обращаться к кнессе Эйхерат «мама», помогали им. Последним штрихом были как раз заставы. Они играли в плане очень важную роль. Когда, наконец, все фрагменты мозаики сошлись в единую картину, обоз Источника и нового Величайшего снова тронулся в путь. С шумом, суетой, даже с некоторой помпезностью бойцы Шерса, несколько десятков магов и даже карета с женщинами отправились в путь. В ту же ночь четверо всадников, один из которых был верхом на странном иноходце, ушли вверх в горы. Там была тропа, о которой знали только пастухи. Только они поднимались так высоко, выискивая заблудших коз. Никто в здравом уме не пошел бы по той тропе. Крутая, каменистая, очень неудобная. На ней и в галоп коня-то не пустишь, все больше шагом. А на самом верху и коня под уздцы не проведешь. Только вот если не останавливаться, то к вечеру следующего дня будешь уже в Элатре.

***

Город шумел и суетился. Шутка ли, коронация нового Величайшего. Случается такое нечасто. Еще реже бывает, когда старый Величайший и не думал никуда уходить.

Столицу не украшали. Однако визит множества коронованных особ из соседних государств обязывал к некоей торжественности. Конечно, прибыли не Величайшие. Источники почти никогда не покидали пределов своих земель. Но младшие принцы, советники, Мастера межземельных порядков… Этих персон в Элатре было полно.

Хозяева постоялых домов, трактирщики, музыканты и скоморохи за пару дней, предшествующих объявленной в странных письмах коронации, заработали кто месячный, а кто и полугодовой заработок. Но открыто говорить о самозванце, Источнике и причине визита всех этих высоких персон все боялись. На улицах народ держался сдержанно, говорили все, понизив голос, боялись криков или, не дай боги, смеха.

Величайший метался по замку, как раненый вепрь. Придворные, все кто мог, нашли поручения. Тем, кто был вынужден остаться в замке, очень хотелось слиться со стенами или в принципе раствориться. Кажется, только Еверна выглядела спокойной, что было удивительно. Последние годы Величайшая либо рыдала, либо смеялась. Такой, как сегодня, придворные не видели ее много лет.

— Ты должна будешь просто выйти и сказать «нет». — Величайший метался по ее будуару. Еверна сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях, и невидящим взглядом смотрела в зеркало. — Просто сказать «нет». Ты слышишь?

— Слышу.

Тон ее был ровным и бесстрастным, что бесило Величайшего еще больше. Он склонился над супругой, горячо дыша ей в ухо:

— Не надейся увидеть там своего племянничка. — Он почти рычал. Ему очень нужен был повод поскандалить с женой. Ему сейчас так важно было подтвердить свою власть. Но Еверна лишь опустила взгляд. — Ским Левиан сюда не доберется! Так что никаких клятв тебе нарушать не придется, никаких магических запретов обходить не надо. Посмотришь на того, кто будет стоять на сцене, и скажешь «нет». Поняла?

— Да. — Голос ее по-прежнему был бесстрастным.

— Поняла?! — закричал Величайший.

— Да, — так же бесстрастно ответила Еверна.

Коробочки, скляночки, баночки полетели вниз, разбиваясь со звоном и лязганьем. Одним махом Тот-кто-звал-себя-Королем смел все со столика жены. Она так сидела с ровной спиной, не шелохнувшись.

— Только попробуй мне вытворить что-нибудь! Поняла?

— Да, — тем же тоном ответила Еверна.

Разозлившись на бессмысленность этого разговора, пнув что-то, что попалось под ноги, Величайший вылетел из покоев жены.

Еверна так и осталась сидеть, с ровной спиной, руки на коленях. В руках она сжимала крохотный пузырек, в котором было всего три капли.

***

Величайший всем приезжавшим гостям выражал свое недоумение, однако снисходительно проявлял законы гостеприимства. Все, кто пожелали, получили аудиенцию во дворце. Пожелали, надо сказать, не все, что сильно расстроило Величайшего. Всем приехавшим была предложена охрана и прислуга, соответствующая их положению. Многие отказались.

Конечно, Величайший знал, что так называемая коронация назначена на день всех богов в полдень. На центральной площади. Перед обителью. Перед центральной замковой башней.

Первым его желанием было закрыть площадь, выставить оцепление, запретить все массовые мероприятия. Но он король. Законный король. Он Величайший. Он должен не только не допустить появления Самозванца. Он должен уничтожить у всех саму мысль о том, что такое в его королевстве возможно.

Именно поэтому возникла вся эта история с актером, свидетельством Еверны и всем остальным. Он должен выставить Скима Левиана посмешищем. Чтобы, даже если ему не удастся его физически устранить, никто не воспринимал его всерьез.

Близился полдень. Площадь была убрана. Охраны было очень много. Пожалуй, даже чересчур много. Ни одного мага. За этим теперь следили особенно внимательно.

Посереди площади был сооружен помост. Он был там всегда. В ярмарочные дни на нем выступали скоморохи, в дни городских праздников там размещались музыканты. Помост этот был обновлен и украшен лентами, как на официальных городских мероприятиях. Это была единственная уступка, которую сделал Величайший, и то лишь потому, что планировал выступать с этой сцены сам.

Он как раз стоял за дверью обители, крепко сцепив руки. Это было единственным средством унять дрожь. На висках у него выступил пот, но он не утирал его. Боялся показать слабость. Полдень близился.

Площадь уже наполнилась народом. Только иноземцы. Только приглашенные. Они прибыли со своими портшезами. Многие устроились с комфортом, налив вина, выставив на походные столики фрукты. Эти люди ждали зрелища. Те, кого Величайший мог увидеть, улыбались, с любопытством поглядывали в проходы. Некоторые, переговариваясь, громко хохотали. От глаз короля не могло скрыться, что в щели окон, в просветы проулков пытаются заглянуть люди. Местные. Он понимал это. Ну что ж. Охрана всех запишет. С ними разберутся потом.

Величайший сцепил зубы, шумно выдохнул и открыл дверь храма. Сейчас.

— Приветствую вас, гости Рузгарда. — Он поднялся на сцену, широко улыбаясь, раскрыв руки будто для объятий. В присутствии короля все на площади встали. — Хоть и не я позвал вас, но я рад вас видеть!

Тон его был бодр, даже чуть радостен и совершенно беззаботен. Всем своим видом он подчеркивал, что ничего страшного не происходит. Раздались смешки, редкие приветственные похлопывания. Ближайшие гости площади уважительно кивали Величайшему.

— Событие сегодня неординарное, — продолжал Величайший. — Интересное, но для моей семьи скорбное. — Он склонил голову, резко перестав улыбаться. — Вы все знаете трагедию, случившуюся полтора десятилетия назад. Потеря сестры и ее семьи сильно тогда ударила по здоровью моей дражайшей супруги. — Он сложил руки в молитвенном жесте. — И сейчас тот, кто затеял все это, — впервые в его голосе послышались раздражение и нотки злости, — прежде всего бередит старые раны и приносит боль, заставляя снова вспомнить о невосполнимой утрате.

На площади больше не было слышно смешков, все скорбно склонили головы, но острые, испытывающие взгляды пронизывали Величайшего и сейчас.

— Прежде всего, — продолжил король, — думаю, нам надо установить личность того, кто пригласил вас. — Величайший снова улыбнулся, пытаясь показать, что все происходящее — это какая-то неудачная шутка. — Думаю, лучше всего это сделает как раз моя супруга. — Он развернулся и чуть склонился.

На помост, дрожа, вышла Еверна. Она была бледна, взгляд устремлен исключительно под ноги. Она не нашла в себе силы даже улыбнуться гостям. В руках она сжимала кубок с легким вином. Это удивило Величайшего, но, увидев, как у нее дрожат руки, не стал отбирать вино. Еверна замерла в полушаге о мужа. Величайший с деланым нетерпением посмотрел на башенные часы.

— Ну что ж, кнесты и кнессы. Полдень!

Сказав это, он широко улыбнулся, рассчитывая, что публика рассмеется. У него почти получилось. Кто-то хохотнул, но тут же все замолчали. На площади повисла гробовая тишина. Все взгляды были устремлены на сцену. Но не на Величайшего, а ему за спину. Побледнев, король медленно развернулся. За его спиной стоял Ским Левиан под руку со своей супругой.

Глава 22

Величайший не мог понять, что пошло не так. Они тщательно подготовили актера, его ввели в храм. Даже предложили выпить какого-то взвара, чтобы успокоить нервы. Все было именно так, как планировал Рейц. За одним исключением. Ровно в тот момент, когда все вельможи разошлись и актер остался в храме наедине с одним единственным охранником, он вдруг успокоился. Совсем успокоился. Развернулся и направился к противоположной двери.

— Эй, ты куда! Тебе сейчас на сцену выходить. — Боец охраны, пытавшийся рассмотреть в дверную щель, что происходит на площади, чуть не упустил актеришку.

Тот смерил охранника презрительным взглядом, отдернул руку и наотмашь ударил охранника по щеке. Боец опешил, схватился за кинжал, только было уже поздно, Он не понял, что произошло, его сжали щупальца неизвестного чудища, руки оказались плотно прижаты к телу, ноги спутаны, рот закрыт. Щупальца продолжали сжиматься до того момента, когда выпученные глаза охранника не помутнели и тот не обмяк, теряя сознание. В эту же секунду неизвестное чудище вобрало в себя свои то ли руки, то ли ноги, чуть уменьшилось ростом, оправилось, и к двери повернулась уже невысокая бледная женщина, обладающая странным свойством быть незаметной.

— Дея. — Лина кинулась ей на шею. Ским же первым делом проверил охранника.

— В отключке, — бросила химера через плечо.

— Я в тебе не сомневался, — соврал Источник. Но Дея улыбнулась.

— Я свяжу его.Вам пора на сцену. — Химера взяла у Скима веревку и подтолкнула их к занавесу.

Лина еще раз обернулась. Дея ободряюще пожала ей руку. Кивнула Скиму. Источник и его жена взялись за руки и сделали шаг вперед, а химера обхватила себя руками и сползла по стене. Она знала, что охранник еще не скоро придет в себя, а ей очень надо было унять дрожь. Сейчас она никак не могла справиться с эмоциями, нахлынуло все, пережитое ею в последние дни.

Дея отправилась в столицу раньше всех. Самое слабое место их плана было в том, что химера не знала, как выглядит актер. Как бы ни старались сестры Эйхерат, описывая его, химере этого было мало. Тогда Мастер Законов предложил более сложный, но более надежный ход. Актера должны были гримировать. Так, чтобы он стал пародией на Скима. В тот день Глава городской управы и совершил подмену. Куда делся несчастный, никто не узнал. А вот его место заняло чучело с неестественными глазами и выбеленными волосами. Это у них получилось здорово.

Химере пришлось прожить жизнью странного пугала два дня. Это были очень тяжелые для нее дни. Она безумно боялась себя выдать. Разыгрывала чуть ли не паралич от испуга и ни с кем не разговаривала. На самом деле испуг Дея не то чтобы разыгрывала. В ее голову то и дело приходили мысли, что у подельников может не получиться протащить Скима. А вдруг их раскроют, а вдруг уже сейчас в доме Эйхератов облава? А вдруг на той горной дороге произошел обвал и Ским Левиан попросту не успел?

Лина слишком легкомысленно обещала мужу, что Дея, если что, просто сбежит с ней в другой мир. Да, магия химеры была другой природы, но на столичных улицах и площадях в этот день лежало столько блоков, что Дея даже думать боялась о применении какой-либо магии в принципе.

Поэтому сейчас, когда охранник был обезврежен, а Ским Левиан на помосте, химера, пожалуй, была единственной, кто не хотел смотреть на площадь. Больше всего сейчас она хотела свернуться калачиком, желательно в каком-нибудь другом мире, и поплакать.

***

Ским стоял за спиной Того-кто-называл-себя-Королем. Он смотрел на его затылок и думал, что по приказу этого человека убили всю его семью. Мать, отца, брата, младшую сестру… Сейчас он не думал о том, что пережил сам. Он размышлял, насколько легко просто рукояткой меча ударить в темечко, и все. Все отомщены.

Ему пришлось глубоко вздохнуть и закрыть на секунду глаза, чтобы отогнать эти мысли. Он обязательно сделает это. Потом. Его взгляд упал на Еверну. Дорогая тетушка. Так вот как бы сейчас выглядела мама. Почти не изменилась. Тонка, изящна, только лишь морщины вокруг глаз да вокруг рта. И руки трясутся. Знатно тебя запугали, дорогая тетушка.

Как раз в это мгновение они обернулись. Еверна и ее муж. Ну что ж, Ским здесь за тем, чтобы показать, кто тут на самом деле Величайший. Он сделал шаг вперед и в сторону. Он должен был выйти, но не подставлять же Величайшему спину! Ским Левиан обвел взглядом площадь. Уверенный, сильный, красивый мужчина смотрел с помоста на толпу разодетых людей. Улыбок и шуток больше не было.

— Спасибо, что отозвались на приглашение.

Говорил он негромко, но в этой тишине слышно было каждое слово. Взгляд его блуждал по лицам. Задержался на юном принце в странном фиолетовом плаще.

— Вы тоже Источник. — Он не спрашивал. Он просто говорил то, что видел. — Вдвойне приятно.

Толпа на площади загудела, некоторые стали оборачиваться на фиолетового посла. Тому пришлось сделать шаг вперед:

— У Истока мой отец, — объяснил он публике, — но есть вероятность, что я буду следующим.

Ским кивнул. Такое случалось. Раздвоение силы. Как с Астрель и Еверной. Часто действующий Величайший начинал учить наследника и открывал ему часть власти.

— Так он действительно Источник? — Это спрашивали не Скима, это спрашивали фиолетового.

Тот замялся, задумался, поймал взгляд Левиана и, решившись, ответил:

— Насколько я могу судить, да.

— И я подтверждаю, что он Источник. — Кто-то стоял совсем на краю площади. Вероятно, он не хотел быть в центре событий, но сейчас счел нужным выкрикнуть свое мнение.

Толпа расступилась. Смуглый, высокий, сильный человек с невероятными зелеными глазами. Баррокка. Сам король.

Ским учтиво кивнул и ему.

— Я тоже вижу в нем силу! — От свиты одного из прибывших принцев отделилась фигура в золотом камзоле мага. — Я не Источник и достоверно говорить не могу. Но он полон магией и при этом не маг. А вот жена его маг. Сильный маг пути.

Площадь загудела, толпа заволновалась, Величайший увидел, что ситуация принимает совсем плачевный оборот.

— Ну что ж, то, что вы Источник, не вызывает сомнений, — попытался перекричать он толпу. — Но имеете ли вы право на Рузгард? Это может прояснить только тот, кто знает Скима Левиана.

Ским немного грустно улыбнулся и приветственно поклонился Еверне.

— Тетушка.

Еверна побледнела еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Костяшки ее пальцев, сжимавших кубок, стали совсем белыми, а руки предательски затряслись. Величайшая смотрела на Скима, еле сдерживая слезы. Взгляд ее был взволнованный, растроганный, трепетный. Она подошла к краю помоста. Мурашки пошли по спине у Источника. Еверна явно что-то задумала.

— Мой муж и его соратники, — Еверна приподняла кубок, салютуя Величайшему, — уговаривали меня ни в коем случае не признавать в этом человеке Скима Левиана.

По толпе пошел шепоток, Величайший скривился, но Еверна на это не смотрела. Она отвернулась и продолжала:

— Причины понятны же всем, да? Я законная наследница престола и Источник, мой муж — Величайший правитель… — Она запнулась, задумавшись. — Последний раз я видела Скима Левиана, когда ему было, кажется, четыре. Мы ездили поздравить сестру с рождением дочери, ты помнишь? — Она снова обернулась к мужу, он оскалился, глядя ей в глаза, она отвернулась, всхлипнула. — И этот мужчина, — она снова смотрела на Скима, — действительно мало похож на того мальчика, которого я помню. Но его глаза, — Еверна сморщилась, сдерживая слезы, — эти абсолютно Левиановские голубые глаза. И белые волосы. Такие могут быть у любого северянина, но откуда у любого северянина подбородок, как у моего отца? — Еверна, до того словно говорившая сама с собой, теперь обратилась к Скиму. — Удивительно, но ты так неуловимо похож на своего деда.

— Еверна. — Величайший кинулся к ней, взгляд его ни капли не скрывал его намерений. Ничего доброго Величайшую не ждало. Она отступила еще на шаг, выставила руку, отгораживаясь от мужа и подняла свой кубок.

— Я хочу выпить… — Еверна засуетилась, пытаясь быстрее закончить этот странный тост. — За честность! За истину! За тебя, племянник.

Одним махом она опрокинула в себя содержимое красивого кованного бокала, опустила его и посмотрела на Скима так, будто ждала чего-то, чему она заранее радовалась, но и боялась.

Источник нахмурился, ему показалось, что он понял ее замысел. Величайшая побледнела, губы ее стали синими, она пошатнулась.

— Еверна! — совсем другой окрик. Кричавший волновался, переживал за Величайшую. Ским обернулся. К помосту пробирался Флим. — Еверна, нет!

Он успел. Она рухнула, как подкошенная, точно в его объятья. Мужчина опустился на колени, укладывая умирающую женщину. Свою любимую женщину. Она смотрела на него счастливыми глазами. Что-то попыталась прошептать. Уже не смогла. Хватило сил только чуть-чуть улыбнуться.

— Вы! Вы! — Величайший яростно смотрел на свою жену в объятьях Флима. Никто не пытался понять, что вызвало его гнев, то ли искренняя любовь его друга к его супруге, то ли то, что Еверна отравила себя. Пояснить он не успел, глаза его вылезли из орбит, горло перехватило. Величайший рухнул навзничь. Из уголка его рта потекла тонкая струйка крови.

Флим, который смотрел на Величайшего, прижимая к своей груди его жену, стиснул зубы, зажмурился и, никого не стесняясь, заплакал. Она добилась того, чего хотела. Величайший был мертв.

Эпилог

Мечтам Скима Левиана об отмщении не суждено было сбыться. Величайший умер на торжественном помосте рядом со своей женой. Та, кого он истязал полтора десятка лет, одним глотком вернула ему долг.

Открытым оставался вопрос о сыне Еверны и Величайшего. Тщедушный болезненный мальчик, чуть старше Горсинта. Дрожащими губами он просил Скима позволить ему стать служителем храма.

— Я приму присягу, я выпью отвар, который не позволит мне любить никого кроме богини нашей. — Лепетал юноша.

Ским согласился. Лина попробовала было возмутиться:

— Ему же еще и семнадцати лет нет! Вы фактически заставляете его самого себя оскопить! Он жизни не видел!

— Я бы не был так категоричен! Выбор между клятвой богам или смертью! — Ским пытался найти весомые аргументы для жены. В этом ему неожиданно помог Горсинт.

— К тому же, я не уверен, что он что-то теряет, — мальчишка покраснел до самых ушей, отвел глаза, но продолжил, — Я про жизнь и чего он там не видел.

— В смысле? — это удивился Ским, — Разве можно обойти клятву? Или он уже…

— Нет! — Горсинт замахал руками, — Я не о том. Наоборот. — Он посмотрел на Лину, — Я тут записи замковых лекарей нашел. Чем он в детстве болел и как его лечили. Сдается мне — он уже и так ветвь тупиковая, — Сказав это Горсинт покраснел еще сильнее.

— Ах вот оно как, — Лина от неожиданности села. Ну конечно, слабый, болезненный мальчик, вымоленный у богов. Всю жизнь наблюдавший мучения своей матери. Может, так действительно будет лучше. Может, это и есть его судьба.

Молодая Величайшая успокоилась, и спустя несколько недель в храме главной богини Эриды стало на одного искреннего служителя больше.

Оглавление

Вступление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог