Легенда (СИ) [Дед Скрипун] (fb2) читать онлайн

Легенда.

Глава 1 Свадьба.

И плавала утица по росе,И плавала серая по росе.И плакала девица по косеИ плакала красна по косе.- А кто ж мою косыньку расплетет,А кто ж мою русую расплетет?А кто ж мою головку почешет,А кто ж мою гладеньку почешет?Расплетет же косыньку сестричка,Почешет же головку матушка.Почешет же головку матушка,Заплетет же косыньку невестка.

Новгор, если его бы посетил человек из нашего с вами времени, дорогой мой читатель, представился бы скорее большим селом, но никак не городом, и уж никак не столицей отдельного, свободного района княжества. Тут каждый знал друг друга, каждый был кому-то если уж не близким родственником, так уж хорошим знакомым это точно. Поэтому такой день, мимо внимания горожан, просто не мог пройти незамеченным. Слишком уж был значимым.

Свадьба. Да еще не одна, а сразу три. Три богатыря. Три живые легенды, становились полноценными мужчинами. Брали на себя ответственность за самое главное в жизни человека. За свою семью, за жену, за продолжение и защиту рода.

Те стихи, что приведены мною в начале главы, это не просто красивые слова, изложенные в рифме, это обрядовая песня расплетения невесты. Девичью косу невместно носить замужней женщине, и до того момента, как венчальные венок опустится на голову, ходить ей с распущенными волосами, прикрытыми белым платом, символом чистоты тела и помыслов, и уж только потом, под песни подруг, заплести в две тугие косы, два символа хранительницы семейного очага. Так поведено предками, и отступать от традиций – неправильно. Вот и звучит эта песня, больше похожая на плачь, из избы кузнеца, где готовятся стать женами три девушки, которым подруги распускают по плечам волосы, расчесывая их серебренными гребнями.

А что же женихи? Волнуются конечно. Теребят чистые, расшитые рунами ворота белоснежных рубах, перехваченных на талиях алыми кушаками, и поглядывают друг на друга ища поддержки. Рядом друзья. Смеются, подшучивают, сейчас пойдут отцов невест, на бой вызывать. Вокруг гомонящая толпа горожан, ждут забаву. Да..., это тоже традиция, должен будущий муж, своему свекру доказать, что достоин и силен, что защитит дочку, закроет своей спиной от бед. И пусть этот бой будет шутейным, но от того не станет менее зрелищным и веселым.

Уже давно все помылись, как и положено, в бане. Смыли с себя холостяцкую грязь. Женихи выпили меда хмельного на мальчишниках, на охоту сходили, свежей дичи к столу припасли, на кулачках посостязались, удаль потешили. Невесты на девичнике всласть слез налились, обсудили наряды, да своими сужеными нахвастались.

А вот и отцы невест идут, на городскую площадь выходят, да плечи расправляют, а в глазах хмельное плещется. Нервы втроем они успокаивали, две-три чарки, не ради пьянства, а как лекарство приняли. Улыбаются, довольные.

Папаши наших женихов, в спины тех подталкивают: «Идите, чадушки. Покажите удаль свою». За отца Федограну дед Чащун выступил, за неимением родного. Сказал так: «Я тебя сюда призвал, значит породил. С того момента я твой тятька в этом мире». Стоит теперь наш герой напротив свекра будущего, волнуется, а тот улыбается, да с размаху кулачищем в грудь зятьку, а в ответ не смей, руку на старшего поднять грех великий. Устоял богатырь. Обнялись. По кружке меда выпили и расцеловались.

Следующий Вул вышел, глаза опустил, ждет. Того воевода в спину подтолкнул. Ничего лишнего не сказал. Просто своим сыном назвал. Перл подходит, кисти разминает, лицо злое изобразил, звериное, а глазищи смеются, подмигивают. Размахнулся так, словно чушку чугунную молотом плющить собрался, тут бы и конец оборотню, ворота городские спиной бы вынес, но нет. Толкнул только пудовым кулаком кузнец парня, да облапил за плечи ручищами, чарку медовую подал, выпил сам, крякнул, да и расцеловал в губы.

- Люб ты мне. И дочери моей люб. Рад за вас. Душа в пляс идет. – Произнес и еще раз обнял.

Очередь до Бера дошла. Камал на свадьбу приехал со всей многочисленной родней. В новинку ему такой ритуал. Стоит, волнуется. Как бить? Со всей силы? А вдруг не устоит? Опозорится? А ежели слегка? Жалеючи? Не обидится ли зять, что не поверил в его силы будущий тесть? Ударил и не сильно и не слабо. А медведю нашему это как пылинка ветром погладила. Рассмеялся, обнял сотника степняков так, что кости затрещали. Одним глотком чару литровую, меда, проглотил, поцеловал и к батьке своему отошел. Вот уж непонятно в кого он таким уродился. Отец его сухонький, маленький старичок, совсем на своего сына непохож, видимо в мамкин род пошел богатырь.

За спешкой своей, дорогой мой читатель, я упустил одну вещь. Не рассказал, как Бер со своими двумя невестами разобрался. Думаю, что многим это интересно узнать будет. Лучше всего приключение это описал шишок. Он в деревню с Бером ездил, поддержать парня, помочь объясняться с родителями, и был свидетелем всего, что там произошло. Слова его передам так, как рассказаны они были Федограном в Перуновых ведах, записанные с точностью, со слов Ильки:

- Приехали мы вечером. Сразу мне это стало подозрительно. Уж больно весело в деревне. Шум, песни поют, хороводы водят. Что-то не так. Мы к родителям в дом. Задерживаться, и выяснять, что тут происходит не стали, уж больно разговор впереди серьезный. Не до смеха.

Заходим. Отец сидит на лавке, смурной весь, в пол смотрит да вздыхает горько, мать встрепенулась, подскочила, встретила, обняла сына, а сама глаз не поднимает, прячет:

- Что случилось? - Заволновался брат мой названный.

- Прости сынок. Не уберегли… - Отец встал, обнял.

- Помер кто? - Бер не на шутку забеспокоился.

- Нет. Перун миловал. Живы все. Присядь. - Отец потянул парня за рукав и усадил рядом. - Ты только в руках себя держи. Тут, как бы это помягче сказать. Невеста твоя замуж выходит. Уж больно долго сынок тебя не было. Не дождалась пакостница. С сыном кузнеца спуталась. Дите у них будет, вот и женятся впопыхах.

Вот чего медведю в голову стукнуло? Не хмель точно. Мы всю дорогу в рот ничего не брали, даже квасу. Сам ведь, охламон, отказываться от свадьбы приехал, сам другую нашел. Чего взбеленился, чего вспылил? Обидели, видишь ли, его. Предали. Вскочил, словно его шершень в заднее место укусил. Глаза кровью налились, бешеные:

- Убью! Зараза! – Заорал, и вон из хаты, я едва ему на плечо заскочить успел. Отец с матерью следом. За рубаху хватают, в ноги кидаются, остановить хотят, да куда там. Разве удержишь. Его войско вражеское остановить не может, а тут старики.

Веселье со свадьбы как ветром сдуло. Стоят все гости истуканами, вот только что хоровод водили, а теперь глазами хлопают. Ждут, что дальше будет. Тишина, как у Морены во владениях, даже мухи замолчали.

Медведь как стрела к молодоженам подскочил, жених ему на встречу поднялся, зазнобу свою, ка и положено мужу, спиной прикрыл. Да куда там. Кулак у Бера больше головы парня того, надо сказать малого не тщедушного телосложения, как ни как, а кузнеца сын, как говорится: «Косая сажень в плечах», только не помогла «сажень», под стол улетел.

Бер невесту в охапку, голову под мышкой зажал, поясной ремень снял, и ну ее по заднему месту охаживать, а сам молчит, ни слова. Девка орет, воем воет, а он лупцует от всей души. Жених из-под стола вылез, на защиту бросился, но снова на старое место улетел, богатырь наш его туда не отрываясь от своего основного занятия, вновь отправил, мимоходом.

Отец невесты откуда-то выскочил, глаза выпученные злющие. Беру, в руку с ремнем вцепился, повис, дочку спасает, а медведю хоть бы что, так и продолжает порку, словно и не заметил. Батя девки в такт ремню мотыляется, невеста орет, жених периодически под стол улетает, а медведь молчит, и с каменным, задумчивым лицом, работу работает.

Тут отец Бера прибежал, в руках вожжи:

- Охолонись! - и по спине ему, хрясть. -Охолонись говорю. Оставь девку! – И давай лупцевать, что духу есть.

Тут первый смешок по рядам зрителей, гостей свадьбы, и пробежал. Ну и как тут не рассмеяться. Сцена комичная.

Девка воет.

- Ууу...

На руке мужик висит, трепыхается в такт движениям и выдыхает:

- Охушки....

Жених периодически под стол улетает:

Бац...

Вожжи по спине:

- Хлясть. Уймись!

А медведь сидит задумчиво, и безучастно, свою бывшую невесту по заднему месту ремнем оглаживает. Не сказать, что долго все это действие происходило. Но досталось и невесте и жениху и батьке ихнему. В конечном итоге, вожжи у тятьки медведевского порвались. Тот, невесту в сторону отодвинул, ну она на четырех костях, по-собачьи, под стол к мужу и сбежала, а братишка мой, названный встал и все также молча, невозмутимо пошел, восвояси. Но остановился. Покраснел, видимо понял, что учудил что-то неправильное, непотребное. Обернулся и говорит:

- Не невеста ты мне больше. Отказываюсь. Другую себе взял. Свадьба по первому снегу в Новгоре. Приглашаю матку с батькой. – В ноги поклонился, на коня запрыгнул и уехал.

Вот так он со своей проблемой и разобрался. Думаю тут без богов не обошлось. Тут или Лель руку приложил, или Параскева-Пятница пошутила. Сам подумай, с чего бы бывшая невеста страстью к другому воспылала. Точно говорю. Небожителей это шутки, они и не на такое способны, а медведь учудил, что и говорить. Не ожидал я от него такой глупости».

Вот такая вот история. Но я отвлекся от основного действия, происходящего сейчас в Новгоре, а между тем свадебные торжества продолжаются. Покончив с просмотром представления женихов, горожане переместились к теремам невест вернее к терему, так как будущие жены собрались в избе кузнеца. Там они свою удаль женскую мамкам доказывают, а так как из всех матушек трех женихов только одна Любава в наличии, то вот ей-то, прощенной обществом за глупость совершенную, и показывают свои умения невесты.

Перво-наперво хлеба ими испеченные, корочкой румяной да хрустящей, аппетит нагуливающей, на столах разложены, на пробу обществу. Подходи, отламывай кус, да солкой присыпав в рот. Вкус ржаного, на опаре сотворенного, с кислинкой хлебушка - ой как приятно во рту от благодати, а сверху еще кваском, да с погреба, да с ледника. Эх до чего же хорошо.

Далее прялки, да веретена в руки. Как женка пряжу прясть будет? Как деток да мужа одевать? Не оплошали девоньки. Любо-дорого смотреть на их работу ловкую.

- Годны. – Улыбнулась Любава и кивнула.

- Годны! – Рассмеялись в ответ горожане.

Тут и снег пошел. Первый месяц зимы-матушки на дворе, как ни как - Студен. Морозец батюшка слегка за носы пощипывает. Инеем терема да деревья посеребрил. Украсил узорами к свадьбе. Санный путь укатан, езжай – не хочу.

Щербатый на площадь вышел. Главный волхв Перунов в округе. Важный. В плаще белом, из-под капюшона одна борода торчит, да пар от дыхания валит.

- Пора. – Рявкнул и посохом о землю ударил. – Воруй невест, да на капище поехали. Справим ритуал свадебный.

Накинули на плечи парни шубы собольи, от морозца защищающие, и бегом кинулись к дому кузнеца, а там уже девицы в красных как маки платьях до земли, с белыми кружевными вставками, символами крови и чистоты, на головах платки как снег на березках, а из-под подолов только кончики сапожек самоцветами осыпанных выглядывают.

На руки подхватили, шубками песцовыми укутали и в сани. Гойда! Вперед к заслуженному счастью.

Эх! Тройка лихая! Птица тройка - душа на распашку! Песня сама вслед за рысаками по поземке стелется, вихрями из-под копыт взлетает. Бой бубенцов, залихватский свист ездовых, два пальца в рот, девичий смех, да выкрики молодецкие, из души рвущиеся. Музыка восхищения, несущаяся по заснеженному лесу, мимо мелькающих с двух сторон стволов заиндевелых деревьев. Лучше поездки на взмыленной тройке, может быть только повторная поездка.

Капище встретило искрящимся на солнце снегом на застывших на морозце идолах богов. Тут и Перун-громовержец, и Морена-Владелица мира нави, и Лель-сердцеед, мучитель влюбленных, все тут. Стоят, ждут даров от почитающих их смертных. Безучастные, бездушные с виду, но такие живые на самом деле.

Взметнув снежную взвесь к небесам, санный поезд с гуляющей свадьбой остановился у частокола, напротив ворот капища. Щербатый лихо перепрыгнул через резной борт колесницы.

- Спешивайся. – Рявкнул и скрипнув створками, распахнул вход. – Первыми молодожены парами, за ними мамки с батьками, опосля остальные. Я внутри встречать буду. Нырнул он в проем и оттуда зазвучал его громкий весьма мелодичный торжественный бас, затянувший гимн богам и предкам:

- О Славу Богов и Предков наша!

Во Славу Единого и неделимого Бога Отца.

Трисветлого Великого Рода-Породителя нашего!

Да содеятся все деяния наша, да во Славу Богов и Предков наша,

Иво процветание Родов и потомков наша!

Ныне и присно и от Круга до Круга!

Тако бысть, тако еси, тако буди!

Взявшись за руки молодые вошли внутрь капища. Обряд начался. Отцы в сопровождении жен вошли следом, неся в руках венки на вытянутых руках, сплетенные из высушенных дубовых листьев, ромашек и васильков. Положены конечно живые цветы, но где же их взять зимой. Припозднились со свадьбой герои, но не их в том вина.

Щербатый пел молитвы и гимны, клал на алтарь требы. Одному ломоть хлеба, другому кувшин меда, а кому и крынку молока, никого из богов не забыл, не обидел, всех уважил, всех приветил, и вот наконец развернулся к молодым и беря у родителей венки с молитвой:

- Макошь-мати пряжу пряди

долю води жито роди

нити веди живи люди

право суди тако буди!

гой! ма! слава!

Возложил на склоненные головы.

- Мамка! Рушники давай! – Рявкнул он.

Улыбающаяся Любава выскочила из-за спины Перла, и протянула расшитые рунами полотенца.

- Руки протяните, молодежь. Вязать буду. – С этими словами смеющийся волхв, скрутил узлами ладони женихов и невест. – Ну вот, почти и готово, а теперь красавицы губы ваши подставляйте. – Он подхватил ковш с тягучим медом из-под идола Перуна, и лопаткой в виде ивового листка мазанул по улыбкам девушек. – Целуйтесь. Пусть действо это медом и молитвой помазанное, скрепит узы ваши. Отныне, вы перед людьми, духами, и силами небесными Мужья и жены. Слава Роду!

И тут произошло чудо. Сушеные листья и цветы в венках на головах молодоженов налились жизнью, зазеленели, расцвели. Благословили боги союзы. Любо им видеть детей своих счастливыми.

Слава Древним Отцам наша, кои ныне во Сварг.

Пречистой, и зрят вси деяния наша, и хорошо улыбаются нам.

И тако мы не есть одни, а с Отцами наша.

И мы потомки чуя Славу Праотцов наша, держим

в сердце нашем Свята Расу,

Коия есть и пребуде землею Богов и Отцов наша.

Ныне и присно и от Круга до Круга. Тако бысть, тако еси, тако буди!

- Слава роду. – Взревели все присутствующие. – Слава Мокоши!

Санный поезд, взметнув изморось в небо, заскрипел полозьями по укатанному снегу, и унес свадьбу назад, в Новгор. Гулять, меда пить, закуски вкушать да песни петь, через костры прыгать да хороводы водить. Весь день да вечер, да ночь не ночь, благословляя молодых в опочивальню, а утром, всем обществом рубаху ночную, белую, со следами капель крови, чистоты свидетельницы, на крыльце вывешенной, согласно обряда рассматривать.

Завтра будет новый день, и только боги знают - будет ли он счастливым и спокойным, ну а сегодня свадьба. Пир. Сегодня любо!

Глава 2 Баян.

Утро. Оно бывает хмурое, бывает тревожное, бывает доброе, а бывает вот такое, как сейчас– наполненное счастьем, эйфорией проведенной ночи.

Федогран наслаждался. Лежал на дубовой, резной в завитушках причудливого орнамента кровати, утопая в облаке перины на лебяжьем пуху, положив голову на тугую белоснежную подушку с кренделями вязаного орнамента, смотрел как Алина, красная от смущения, одевает сарафан и улыбался.

- Отвернись, охальник. – Сверкнула девушка в его сторону глазами, в которых не было злости и покраснела. Смех, смущение, просьба, все смешалось в этом взгляде, а вот злости не было.

— Вот еще. – Фыркнул парень. – Ты жена мне. Хочу, смотрю, а хочу, обнимаю. – Он засмеялся и протянул к ней руки. – Зачем встала? Рано еще.

- Петухи уж петь перестали, а ты говоришь рано. Поднимайся лентяй. Да не тяни ты ко мне руки. – Она со смехом шлепнула по протянутым к талии ладоням. – Хватит уже, на вечер оставь. Там гости ждут нашего выхода, а мы с кровати встать не можем.

- Не больно-то они скучают. – Кивнул молодой муж в сторону окна, где звучал смех и песни. – От куда только сил понабрались, ведь всю ночь горлопанили да танцевали. Еще я вроде струны слышал? Или почудилось?

- Нет, не почудилось. То скоморохи приехали. Я слышала, давеча, что их князюшко наш нанял, да прислал на свадьбу. Люб ты Сославу, вот он и озаботился.

— Это на чем же они играли?

— Вот чудной. – Рассмеялась Алинка, и ткнула его кулачком в лоб. – На гуслях конечно, на чем же еще. Квасу хочешь? – Подхватила она со стола кувшин и ловко налив в кружку, протянула мужу.

- Спасибо родная. Действительно пить хочется.

Вставать не хотелось. В коем веке предоставилась возможность никуда не торопиться. Поваляться в перине, а не на голой земле, укрывшись теплым одеялом, а не промозглым рассветом, смотреть на жену, а не на строй наступающих врагов. Насладится покоем и счастьем. Отдохнуть душой от всего, что свалилось на него в последний, с лишнем, год. Но оно того стоило.

Любимая жена, верные друзья, свой дом, наполненный счастьем. Жалеет ли он об оставленном где-то в глубине веков будущего прошлом. Нет. Он даже его не вспоминает. Только иногда, маму и папу. Вот их действительно не хватает.

Федогран лежал, закинув руки за голову, смотрел в потолок, и ни о чем не думал, погрузившись в пелену наслаждения покоем. Некуда спешить. Дайте отдохнуть богатырю, он это заслужил.

- Уж ты, Порушка-Параня, ты за что любишь Ярослава? -Я за то люблю Ярослава, что головушка кудрява.

«Во как песню на местный лад переделали». – Улыбнулся Федогран. –«Нет, всё-таки скорее это уже в будущем переделали, подстроили под реалии». – Он потянулся.

Струны весело звучали за окном, песня чистым баритоном неслась по округе подхватываясь эхом хора девичьих голосов. Второй день свадьбы вступил в свои права, а вернее плавно сменил первый, из веселой ночи перевалив в голосистое утро, а впереди еще седмица гуляний. Умели развлекаться предки. От души веселились. Сегодня парни сойдутся на кулачках, стенка на стенку.

Вот тоже забава, непонятная для жителей будущего, а ведь она часть праздника.

Не надо думать, что это банальный мордобой. Ошибаетесь. Это своеобразный ритуал, традиция позволяющая молодцам показать силушку, завоевать внимание и авторитет, потенциальным невестам свою удаль показать, то что выйдет из парня надежный муж, защитник семейного очага, который не испугается, не убежит толерантно в сторону. Ну и воеводе конечно же смелость доказать. Да как без этого? Показать, что выйдет из молодой заготовки воин знатный, надежный защитник отечества, спину врагу не показывающий.

Мы же восхищаемся боксом? Не считаем его дракой? Стенка на стенку, это еще более зрелищное действие чем схватка в ринге, и даже со своей поддержкой из красавиц, разве что в сарафанах, а не стрингах, команду танцами поддерживающей, только более эмоциональной, и не сдерживающейся в выражениях чувств.

Федогран прикрыл блаженно глаза, слушая песню.

- Тут к тебе гость. – Алина заглянула в дверь. – Одевайся да в трапезную выходи. Он тебя ждет. Хватит увалень валяться, засмеялась она, увидев сморщившиеся в недовольстве лицо, завтрак остынет.

- Кто там? – Пробурчал вздохнув тяжело парень. Его легко понять. Вылазить из-под теплого одеяла и неги совсем не хотелось.

- Скоморох пришел. Поговорить хочет.

Гость на клоуна похож не был совсем. Статный черноволосый мужчина, около сорока лет на вид, в легкой, короткой, не сковывающих движения кольчуге, без рукавов, встал навстречу хозяину, звякнув струнами на закинутых за спину гуслях. Поклонился в ноги, по обычаю.

- Здрав будь богатырь. – Прозвучал в избе приятный громкий баритон. – С просьбой к тебе. Сказки я о твоей удали складываю да по миру хожу, былины пою. Вот набрался смелости, зашел познакомиться, и из первых уст о подвигах четверки удальцов легендарных послушать. Ты уж не откажи. Сделай милость. Поведай что-нибудь.

- Как-то непривычно мне про себя рассказывать. – Ответил поклоном на поклон наш герой, и смутился.

- Ты присядь, гость дорогой, не знаю как кличут тебя, уж не обессудь. Закуси чем бог послал. – Засуетилась Алина.

- Благодарствую хозяйка. Меня Баяном народ зовет. – Вновь поклонился и расправил уверенным движением усы гусляр. – Не откажусь. – Он сел за стол, а Федогран устроился напротив, не зная о чем дальше говорить, и потому чувствовал себя неудобно, но гость оказался человеком общительным. – Дозволь я тебе былину о подвигах спою. – Он перекинул со спины свой музыкальный инструмент и ловко пробежал пальцами по струнам. Алинка в этот момент выскочила из трапезной за угощением. – Слушай. - Закатил он голубые глаза и вдруг застыл. В его зрачках заколыхалась тьма, и расползлась заполнив собой взгляд. Он положил на стол гусли и заговорил уже другим, тихим шипящим басом:

- Не ожидал? – Смех сотряс грудь гостя. – Я сам не думал, что так легко получится, но как видишь, удалось.

- Ты кто? – Вскочил Федогран, но замер, так как оружия с собой не было, меч висел на стене в зале, в другом помещении. Алинка могла войти в любой момент и попасть в лапы этому странному скомороху, явно настроенному враждебно.

- Не признал, богатырь? А ведь мы с тобой уже встречались. Даже подраться успели. Помнишь реку Смородину?

- Чернобог? – Сердце у парня ушло в пятки. Один, без оружия, без доспехов, он и минуты не устоит перед силой высшего создания. Сам-то ладно. Но Алинка. Ей-то за что это?

- Не суетись. – Чернобог улыбнулся вполне дружелюбно. – Ничего тебе, а уж тем более твоей зазнобе не угрожает. Я не биться пришел. И вообще, нет меня здесь, только небольшой кусочек души в Баяна подселенный, но вполне себе сильный, чтобы сущность гусляра в угол забить, дабы бы не мешала нам поговорить. – Сядь богатырь. Выслушай.

Федогран недоверчиво присел на край стула, готовый в любой момент сорваться. Веры лживому богу не было. Кто его знает, какую пакость задумал жуткий гость.

- Говори. – Дрогнул голосом парень.

- Не буду затягивать. Твоя жена может в любой момент вернуться и разговор придется прекратить. Кстати, поздравляю, ты теперь истинный муж.

- Спасибо не скажу. Твои поздравления меня не интересуют. – Федогран твердо посмотрел гостю в глаза.

- Что же так грубо? Я от всей души. – Захохотал тот. – Ну да ладно. Не за тем пришел. У меня предложение. Очень выгодное. Я знаю, что ты не из этого времени, и зовут тебя на самом деле Федей. Вижу по глазам, что ты удивлен, а зря, я всё-таки не простой какой-то там дух, а бог, и к тому же довольно сильный и быстро набирающий мощь, мне многое ведомо.

Подумай, что тебе дали твои новые друзья. И чтобы тебя не отвлекать и не загружать разум воспоминаниями перечислю сразу все подарки:

Для начала сорвали слабого мальчика, вытащили бесстыдники из теплой пастели и закинули в дикий лес. Было? Можешь не отвечать. Ведаю что было.

Далее издевались всячески готовя в нереальные сроки из тебя воина. Сколько потов сошло? А все для чего? Да все для того, чтобы старая карга тебя не сожрала на обед. Сама вытащила, сама условия поставила невыполнимые и ждала лакомство. Хорош подарок, нечего сказать.

Дальше под медведя подставили. Испытать, видишь ли, им тебя захотелось. Ну и как? Хорош подарок? Жив остался, вот и ладно, вот и хорошо.

Дальше перечислять? Крылатый червь, Баш Челик, орда. Ни много ли на одного ничего не понимающего паренька? Да еще и на меня натравили. Может хватит с тебя уже?

Федогран сидел напротив, смотрел и молчал. Он ждал, думал и просчитывал варианты действий. Когда не понимаешь соперника, трудно прогнозировать дальнейшие события.

- Ну что, ты молчишь? Тебе мало? Может еще по мелочам напомнить?

- Что ты хочешь? – Заговорил наконец богатырь, растягивая слова.

— Вот это уже другой разговор. Правильный. – Улыбнулся довольно Чернобог. Удивительно, на сколько довольно приятное лицо человека, на данный момент, скомороха, может исказить внутренняя сущность. Улыбка показалась хищным оскалом приготовившегося к прыжку тигра с примесью хитрой, лисьей нотки. – Договорится. Что тебе дали новые друзья, и что отняли, ради своих интересов. Сопоставь, подумай, а затем обмозгуй мои предложения. Я не тороплю, и даже ответа не требую. Ты умный человек, и выберешь правильную сторону, когда это понадобится. Врем еще есть.

- Слушай. Сволочь. Говори уже. Не томи. – Федогран нервничал, ожидая, что вот-вот войдет Алина. Непонятно, что произойдет дальше. Как поведет себя высший? Что предпримет?

- Зачем же сразу сволочь? – Усмехнулся собеседник. Я же тебя не оскорблял.

- Конкретней? – Рявкнул Федогран обрывая новые разглагольствования.

- Хорошо, хорошо. – Выставил ладони вперед собеседник, давая понять таким жестом, что все понимает. – Ты переходишь в нужный момент, на мою сторону, а взамен я отправляю тебя назад, в твой родной мир. В твое время. К маме с папой в уютную квартиру. К компьютерам, телефонам и телевизорам. Где не надо будет ни с кем воевать. Валяйся на диване, жуй чипсы и запивай лимонадом. Могу даже твою жену туда отправить, ежели конечно она тебе к тому времени не надоест, а то и тут оставлю. Еще денег подкину, так, чтобы и внуки безбедно жили, ничего не делая. – Усмехнулся и посмотрел клубящимся мраком в глаза. – Думай. Время есть. Наша с тобой схватка за скрижаль еще не скоро. Помни мое предложение, и в нужный момент, просто не мешай, а отойди в сторону.

Глаза скомороха резко потеплели и вновь налились синевой, став прежними. Он встрепенулся расправив плечи, пробежал по струнам пальцами и пропел, словно оканчивая балладу:

- Ай поили питьицем медвяныим.

Они тут с Федограном и помирилися.

- Ну как тебе моя сказка богатырь? Не много ли я в ней напридумывал? Не далека ли она от истины? – Глаза смотрели с такой наивностью. Сразу чувствуется, что человек ничего не помнит из последних событий, для него, не было Чернобога. Он играл и пел.

- Да уж. – Вытер пот со лба Федогран. – Хорошую ты сказку сочинил. Аж до пяток пробрало. Теперь седмицу не усну.

— Вот как. – Подскочил довольный Баян. – Я так рад, что угодил. - Он чуть не пустился в пляс, но был остановлен богатырем.

- Сядь. Не суетись. Сейчас жена меду принесет, выпьем, и еще ей споешь.

- Конечно. С радостью. – Плюхнулся на свое место скоморох. – Непременно спою. Только ты ответь мне на несколько вопросов. Очень многого я не понимаю в твоих подвигах. Те свидетели, которых я расспрашивал, глаголют разное, а мне для былины истина нужна. Непременно правда. Кривда богам неугодна.

- Богам? – Поднял глаза богатырь, едва не сорвавшись и не накричав на довольного собой, улыбающегося гусляра, но вовремя одумался. – Ну да. Богам истина важнее всего. Спорить с тобой не буду про то, что такое правда.

Тут за штанину богатыря дернули, и ловко вскарабкавшись по рубахе на плече забрался шишок.

- Чего интересного я пропустил? – Стрельнул он глазами в гусляра.

Дверь скрипнула и наконец пришла Алина, неся поднос с караваем ржаного хлеба, жареной, парящей ароматом курочкой и крынкой меда с двумя кружками.

- Отведайте, что бог послал. – Улыбнулась она с порога.

- А ты чего в кокошнике, красавица. Мне твои распущенные волосы больше нравятся. – Засмеялся Илька, обернувшись к жене Федограна.

Девушка вздрогнула, покраснела, схватилась за головной убор, уронив поднос и едва не села на пол.

Надо пояснить, дорогой мой читатель, что распущенные женские волосы, считались в те времена непотребством, символом гулящей особы, видеть их могли только подруги да муж в спальне. От того и такая реакция была у девушки на слова шишка.

- Ты что же? Ты у нас в спаленке был, маленький гаденыш? – Краска окончательно залила ее лицо, сделав пурпурным. – Подглядывал?

- Что ты, красавица, как я мог… - Начал было оправдываться негодник, но заболтал ногами, схваченный Федограном за шкирку.

- Говори. Был или нет, паскудник. Правду! – Рявкнул богатырь, сверля глазами трепыхающееся перед лицом тельце.

- Как можно. Брат. Что я, не понимаю. Не было меня в спальне. Мы с домовым и банником всю ночь мед в овине пили. Набрались так, что я проспал.

- Врешь, гаденыш, ты не пьянеешь.

- Богами клянусь. – На Ильку было страшно смотреть, на столько тот испугался взбешенного богатыря. – Охмелел в этот раз. Мне такой подарок видимо мой создатель…

- Верю. – Опустил брата на стол Федогран. – Но ежели узнаю противное. Удушу. – Не был он в спальне, Алинушка. Пошутковал он неудачно. – Встал богатырь, подошел и обнял жену.

- Однако весело у вас. – Рассмеялся гусляр.

- Про это баллады слагать не надо. – Федогран так на него посмотрел, что тот сразу сообразил, что действительно не стоит.

- Там это… Там стенка на стенку сейчас сойдутся. Пошли посмотрим. – Осмелел шишок, когда понял, что опасность миновала.

Легкий морозец слегка пощипывал щеки. Позднее утро. На поляне, у городских ворот собрались обнаженные по пояс парни, выстроившись неровными линиями с двух сторон, напротив друг друга. С одной стороны в синих шароварах, с другой в красных, босыми ногами тая притоптанный снег.

Довольный, раскрасневшийся похмельем воевода, поднял руку.

- Начали. – Рявкнул махнув ладонью.

Замелькали, обмотанные тряпицами кулаки, закачались плечи, заскользили по-кошачьи ноги, помогая приемам рукопашной схватки, именуемой в народе: «мельница». Красиво. Завораживает боевой танец древних людей.

Неподалеку девушки. По случаю праздника в сарафаны нарядные одеты. Светятся все, то ли от внутреннего света, то ли от поднявшегося в небо яркого зимнего солнышка. Еще и свистят по-разбойничьи, было и такое, не стеснялись древние женщины в выражениях эмоций. Своих парней поддерживают. Веселье летает в воздухе. Танцует радостью, словно живое, бери и трогай.

Победили синие. Выдавили за линию, отчерченную воеводой, красных. Обнялись, расцеловались все, и победители и побежденные. Никаких обид. Расквашенные носы, да наливающиеся синяки не в счет. То боевые награды. Ими гордится будут. Перед невестами хвастаться, как на ногах после удара устояли, а в ответ: «хрясть», и соперник с ног.

На кулачках побились. Пора и к столу. На главной площади, под открытым небом, угощение расставлено. Мамки, да няньки расстарались. Завалили яствами аппетитными да напитками хмельными. И так до вечера. Праздник живота.

А когда солнышко к горизонту скатилось, и вот-вот спрячется, уйдя на покой погрузив мир в лунную ночь, снова за город, вновь весь люд за ворота городские. Там уже костры полыхают. Пришла пора хороводы водить, песни петь, сказки рассказывать, да через огонь, взявшись за руки прыгать. Счастье. Такого на диване не испытаешь.

И наверно самое в этом удивительное, что никто, никому не приказывал и плату за услуги не предлагал. Ни за накрытые столы, ни за костры разожжённые, ни за снег на поляне расчищенный да притоптанный. Все бесплатно, все вместе, все едино, как одна большая семья сделали. Вместе работали и вместе веселились.

Любо.

Глава 3 Вольх.

Свадебные гуляния закончились, жизнь в городе вернулась в свое обычное неторопливое русло. Скрипели по морозцу, давя снег полозьями телеги, перевозя груз. Кому дрова, кому сено, а кому муку. Подгоняли возницы лошадей, взрывая стеклянный воздух кнутами и посвистывая. Пахло хлебом, дегтем, чесноком. Похрапывали в конюшнях кони. Все, как всегда, только вот для Федограна такая жизнь непривычна. Никто не беспокоит, не пытается убить и не пакостит. Тишь да благодать. Думаете он заскучал и не стал находить себе места. Отнюдь. Наоборот. Ему это нравилось. Он пристрастился ходить на кузню. Кузнецом конечно же не стал, но навыки молотобойца вместе с одобрением Перла получил. Жену свою обожал, старался во всем угодить и она отвечала взаимностью, окружив его заботой и уютом.

С тестем отношения можно было назвать дружескими. Старый Елей души не чаял в своем зяте, а когда спустя четыре месяца дочь сообщила, что «тяжелая», расцвел, помолодел лет на десять, и засел дома мастерить колыбель, бегая каждый день к Федограну, советоваться: «Какой орнамент лучше вырезать вот на этой детали? Не будет ли маловата кроватка для будущего богатыря? А если девка родится, то мечи, вырезанные в изголовье, не будут ли выглядеть слишком воинственными?».

Вул пристроился к охотникам, и не вылазил из леса, снабжая весь город свежей дичью. Это не удивительно для оборотня. Жену свою обожал, тестя уважал, а тещу простил.

А вот Любава, никак не могла простить себя за предательство, ходила тенью и готова была помочь каждому в Новгоре, лишь бы загладить вину, и ни как не могла поверить, что давно уже никто не держит на нее зла. Нет, вначале, конечно, кумушки перемыли ей косточки, но сплетни быстро сошли на нет. Прощение – это одно из достоинств этого народа. Даже врага можно понять и принять, сделав другом, лишь бы он осознал содеянное и покаялся.

Бер с молодой женой уехал к родителям в деревню. Время валить лес да рубить дрова. Уже трещат последние морозы перед весенней оттепелью. Стволы проморожены и сок не бежит по ним от корней к кронам. Самое время для заготовки.

Агли удивляет стариков мужа непривычной кухней. Пристрастились они к плову. Это блюдо вообще привело в восторг всех жителей Новгора, благо что Камал, в приданное, привез несколько мешков риса, и пригнал стадо баранов, ну и двухведерный казан в придачу. Только что вот руками народ есть отказался, к неудовольствию степняков, ложками оно сподручнее. Ну да как говорится: «В чужой монастырь, со своим уставом не ходят». Конечно поговорки такой еще не существовало, ввиду отсутствия монастырей, но суть от этого не меняется.

В общем тишина, покой да благодать.

В этот день Федогран ужинал в одиночестве. Ел кашу с маслом да молоком с ледника, холодненьким, запивал. Алинка в спальню ушла. Сослалась на недомогание. Повздорили они. Нет, не ругались. Жена недовольство выразила, что он недостаточно с сапог снег сбил, когда в дом зашел. Луж наделал. Жену не ценит. Вид сделала, что обиделась. Она в последнее время раздражительная стала, и все время болеет.

Елей говорит: «Нормально это. Его женка, так же себя вела, когда Алинкой тяжелая была. А уж как до отхожего места бегала вдругорядь… Все тошно ей было… Перетерпеть надо. Пройдет это. Дитя видать бунтует. Еще-бы. Новая жизнь, пусть света белого еще не видит, а только тьму в мамкином пузе, но характер уже имеет. В его породу, в Елеевскую пошел будущий богатырь, у них все своенравные». - И смеется гордо подбородок подняв. Федогран кивает, но не согласен, у него тоже предки не сахар, есть кого вспомнить и нос задрать.

Сидит парень, вспоминает, и тут дверь приоткрылась окутавшись ворвавшимся облаком морозного пара.

- Не помешаю. – Вул вошел, как-то непривычно для него, смущенно. Федогран встал на встречу и обнял друга.

- Что за глупость, брат. С каких это пор ты мне помехой стал? Заходи, поснедаем вместе. Алинка чудную кашу приготовила, рассыпчатую, поужинаем да поговорим.

- Спасибо, не откажусь. – Достал ложку из-за голенища оборотень. Федогран поставил перед ним глиняную миску, наполненную до краев пшенной кашей, и положил сверху кусок сливочного масла, который тут же, желтой слезой начал таять и впитываться в парящую крупу.

- Ты извини, что я сам управляюсь. Нездоровится жене, прилегла она.

- Все понимаю. Нет тут обид. Но я к тебе по делу. Ты Девану помнишь?

- Как я дочь Перуна забыть могу. Храню ее подарок. С собой ношу. – Кивнул Федогран.

- Виденье мне от нее было. Она просила лес от волков избавить. Я сначала не поверил. Она–же покровительница их, да нас оборотней, а тут такая просьба. Но на вторую ночь сон повторился, а на утро, на столе клок шерсти. Нет сомнений. Точно просит уничтожить серых, только вот почему они в такую немилость впали, мне непонятно. Поможешь с охотой?

- Что за вопрос? Конечно помогу. Когда едем?

- Так завтра собрался. Я распоряжусь тогда, твоего Чепрака оседлают к зорьке. Жаль коня крылатого с нами нет. Сверху сподручнее было бы выследить стаю.

- Да… - Вздохнул Федогран и его глаза затуманились воспоминаниями:

«- Жаль мне с тобой расставаться, батыр. Прикипел я. В душу ты мне запал отвагой, сердцем добрым к чужой беде отзывчивым, да справедливостью. Но я и так задержался в помощниках. У меня ведь то же дом есть и жена с жеребятами. Как они там? Соскучился. Пора мне. – Туплар склонил голову и уткнулся в плече парня. – Старухе, той страшной, благодарность передай. С того света меня вытащила. Если бы не она, осиротели бы детки.

- Я все слышу. Сам ты старуха страшная, а не коняга крылатая. – Огрызнулась беззлобно стоящая рядом Ягира. – А если уж по правде, то не меня, а Морену благодарить надо. Это она своих Навий придержала, не дала из тебя нити жизни в клубок вымотать, да в зелье мое силы своей добавила. Так что ей требы неси. – И вдруг рассмеялась. – Вот скажи мне, какой такой ваш бог, додумался тебе стрекозиные крылья к спине прилепить? Я как первый раз увидела, со смеху едва покровительнице своей душу не отдала. Это же надо так над животиной поиздеваться.

- Ничего они не стрекозиные, они больше на крылья ястреба похожи. – Обиделся Туплар.

- Хрен редьки не слаще. – Продолжила издеваться над конем бабка. – Крылья они и есть крылья, и коню не надобны. Ваше дело по земле скакать, а не по облакам шляться.

- Ты на нее внимание не обращай, друг, она над всеми кого любит, издевается. – Вмешался в зарождающийся спор смеющийся Федогран. - Понравился ты ей. Видел бы как она над твоим телом бездыханным хлопотала. Как курица над яйцом квохтала, молитвы Морене не останавливаясь пела, да зельем своим раны от стрел заливала. Вредная она просто. Ни в жизнь не сознается.

- Скажешь то же. – Богатырь был готов поклясться, что Ягира покраснела. Если бы не темная кожа, то это было бы заметно. – Ну вас к лешему, от тебя Федогранушка одни неприятности и конфуз. Прощавайте. – Старуха запрыгнула на своего боевого осла и не оборачиваясь, умчалась, быстро растаяв в пыли на горизонте.

- Пора. – Туплар толкнул мокрым носом в плечо. – Если понадоблюсь, крикни в небо: «Встань передо мной!» - Я услышу и приду, а если сам не услышу, боги подскажут.

- Прощай. – Федогран погладил гриву дрогнувшей рукой. – спасибо за все

- Нет. До свидания. Я верю, что мы еще встретимся. – Конь встал на дыбы, расправил крылья и взмыл ввысь, затерявшись среди облаков.»

- Да. Жаль, что его нет. – Вновь вздохнул Федогран. – Но не звать же его по любому поводу. Сами справимся. Еще бы Бера привлечь, но и его сейчас нет. Ничего. Раз Девана просит, отказать нельзя. Завтра на зорьке я буду готов.

Выехали вдвоем, на легке. Луки, мечи да ножи. Зачем лишний груз? Не на войну собрались, на охоту. Коломрак в копье даже обиделся, и Никто в щите его поддержал. Соскучились они, застоялись в оружейной комнате, схватки хотят, души духов боя просят, но Федогран непоколебим.

- Я даже кольчугу не беру, и шлем. В тулупе да в шапке поеду. Чего зря железом себя морозить. И вам там не дело быть. Не война чай, а забава. Мы с Вулом быстро обернемся. – Сказал и из избы выскочил, да прямо с крыльца, да в седло, стремян не касаясь. Лихой наездник стал. Низкий поклон Яробуду, за науку.

Зимний лес это как песня. Смотришь и восхищение из души рвется. Так и хочется засвистеть и послать коня в галоп, по твердому насту, да так, чтобы ветер в лицо, и поземка следом, облаком из-под копыт. Воздух чистый, густой, морозный, щекочет ноздри, на бороде инеем оседает. С коня пар валит. Эх! Красота!

Сосны в шубы белые одеты, хвою зеленую еле видно. Стволы коричневые, инеем, как чешуйками кольчужными покрыты, мороз свои рисунки везде оставляет, мелькают деревья по сторонам, едва боков коня снежными лапами не касаясь. Дух захватывает.

Но такая бешеная скачка только в мечтах. Не на прогулку богатыри выехали, не ради забавы. Сегодня у них день охоты. Перво-наперво решили в деревню, ближайшую к логову волчьему, заехать, узнать что да как? Сказано сделано, благо, что дорога туда накатана, и пробиваться по заснеженной целине не надо.

Деревни не было. Не в том смысле, что она исчезла. Нет. Дома, сеновалы, кузница и конюшня находились на своих местах, а вот жители словно вымерли. Собаки лают, голодные коровы мычат, свиньи визжат и куры бегают по улицам, а людей нет. Серые от времени дома покрытые дранкой, с почерневшими столбиками печных труб, все в измороси. Тропинки к дверям людского жилья припорошены свежим снегом, свидетелем того, что в них давно уже никто не заходил, и ни единого человеческого голоса.

Деревня маленькая. Два всадника проехали по улице вдоль шести домов и остановились. Дорога заканчивалась на околице, а дальше лес, темный смешавший в себе как хвойные деревья так и лиственные, да еще и переплетенный орешником и малиной внизу, убийственный для лошадей. Сунуться туда на них означало переломать ноги животине. Туда и пешком-то страшновато идти, в зарослях наст не держит, проваливается. Тут лыжи нужны, а лучше снегоступы, в них сподручнее по кустарнику бегать.

- Что делать будем? – Федогран угрюмо осмотрелся, поглаживая по гриве нервничающего Чепрака.

- Деревню осмотрим. Непонятно, что тут произошло. Где все жители. – Снегоступы поищем или на крайний случай лыжи. Без них нам в лес ходу нет.

Снегоступы нашли в первой же избе, этого добра тут было много. Местные жители были привычны к переплетенному бурелому окрестного леса и потому держали такие предметы под рукой. Вул ходил угрюмый, виня себя в том, что он, опытный охотник упустил такую мелочь. Федогран его успокаивал, но получалось плохо.

Дома не выглядели разоренными. Складывалось впечатление, что жители добровольно, по собственной воле покинули жилье. Кое-где, в нетопленных избах, на столах стояли самовары, кружки, и миски с застывшей льдом кашей. Словно хозяева вышли на минутку и забыли вернуться.

- Ничего не понимаю. – Чесал Вул затылок. – Первый раз такое вижу. Словно их зачаровали всех и куда-то увели. Тут без колдуна или колдуньи не обошлось. Надо по околицам походить. Не могло такое количества народа бесследно исчезнуть. Должны отпечатки следов на снегу остаться. – Федогран согласно кивнул, и друзьявышли из последнего обследованного дома на улицу.

По дороге, к ним на встречу, шел огромный черный волк. Глаза зверя казалось, искрились злобой в красных зрачках, а приоткрытая пасть с желтыми клыками, и приподнятая в холке шерсть, подчеркивали ощущение, что он вот-вот взовьется в смертельном прыжке, и обрушится на жертву всем весом сильного и ловкого тела.

Федогран скинул из-за спины лук и наложил стрелу, но выстрелить не успел. Вул положил ладонь на руки и остановил.

— Это мой брат. Не убивай. – Голос прозвучал глухо и оборотень повернулся к гостю. – Рад видеть тебя Вольх, живым и здоровым. Мне говорили, что ты погиб.

Пришелец хлопком обернулся в высокого стройного мужчину, с карими глазами и такими же кровавыми зрачками. Черные вьющиеся волосы до плеч, бледное красивое лицо и неестественно яркие красные губы. Он передернул широкими плечами, сделал несколько шагов на встречу, внимательно рассматривая стоящих на пороге избы людей и остановился.

- Про меня много врут, брат. Как видишь я жив. – Голос прозвучал глухо с хрипотцой и явными рычащими оттенками. - Не могу сказать, что тоже рад тебя видеть. Мне это неприятно. Как ты тут оказался. Я слышал что ты, стал рабом Чащуна? Кто твой спутник? Уж ни тот ли это знаменитый Федогран, за голову которого назначено много наград? – Палец с черным ногтем вытянулся в сторону богатыря.

- Что за глупости ты говоришь. Я никогда не был ни чьим рабом. Служил ему – это было, но разница между службой и рабством огромна, ни тебе ли это не знать. Спутник мой, действительно Федогран, но я первый раз слышу про награду.

- Хорошо. – Хищно улыбнулся Вольх. – Не надо будет бегать в поисках. Награда сама пришла ко мне в руки. Ну а насчет остального, рабства я имею в виду, так это только слова. Суть от этого не меняется. Называй себя слугой, если хочешь, но это лишь слабая попытка потешить свое самолюбие, слегка завуалировав истину.

Не буду тянуть. Предложу сразу. Тут в чаще, моя стая, готовая порвать вас на куски. Шансов нет. Какие бы вы ни были герои, выстоять против дюжины волколаков не сможете. Переходи ко мне брат. Твое место с нами. Зачем тебе этот кусок мяса?

- Ты перешел на сторону Чернобога? – Не столько спросил, сколько констатировал факт Вул.

- Я перешел на сторону истины. – Улыбнулся гость. – Подумай, что дали тебе старые боги… - Он сделал паузу и когда вновь заговорил в его голосе зазвучали нотки убежденного фанатика. – Новый бог дает свободу, таким как мы. Сильный должен иметь все по праву рождения. Не может какой-то там крестьянин, иметь такие же права как князь. Он раб, и его задача служить, жрать пустую похлебку, носить дары хозяину, и быть радостным от того, что не убили, что ему дозволили дальше влачить свое убогое существование и славить господина.

- Что вы сделали с жителями деревни. – Вышел вперед Федогран, отстранив в сторону Вула.

- Странный вопрос, с твоей стороны было бы лучше озаботится что мы сделаем с тобой, но я отвечу. Они радостно служат моей стае. Они стали теми, кем и должны быть… Рабами.

- Для этого вы повыгоняли их из домов? – Парня начал раздражать наглый тон гостя.

- Волкам противен дух человеческого жилья, пропитанный дымом печей. Раб должен жить со своим хозяином, поэтому они в лесу.

- Но они перемерзнут там! – Вскинулся Вул

- Какое мне дело до их жизней. – Пожал плечами Вольх. – Сдохнут эти, наловим других. Человеческий род плодовит, и недостатка в ресурсах нет.

- Что с тобой стало, брат. Ты же предаешь саму основу нашего существования. Где твоя честь, совесть, твое вечное стремление к справедливости.

- Я ее нашел, и считаю, что справедливость, это когда слабый служит сильному, а честь возможно соблюдать только среди равных. Совесть вообще эфемерное понятие, и у каждого она своя. Перестань меня пытаться агитировать и перетаскивать на свою сторону. Лучше переходи ко мне, под крыло нового бога.

- Уйти от истинных богов? Предать свою покровительницу Девану и ее отца Перуна? Служить богу лжи? Ты это предлагаешь брат?

- Опять эта громкая фраза: «предать», — это только слова. Твоя Девана давно забыла оборотней, твой Перун, только сотрясает небо громом, и ничего не делает для нас. Ради чего я должен им служить? Чернобог нам дал свободу. Освободил от условностей в виде чести и совести. Дал право убивать и иметь рабов. Ни это-ли не счастье? Подумай! Иди ко мне, встанем рядом, как прежде.

- Тебя обманули.

- Нет, брат, я жил во лжи, а мне открыли глаза. Теперь я служу истинному богу, и получаю за это награды, а ты по-прежнему поклоняешься тем, кому ты не нужен. Последний раз тебе говорю. Иди ко мне. Встанем плечом к плечу.

- Плечом к плечу? – Засмеялся Вул. – Я встану плечом к плечу, и пойду до конца, с тем, кто не предаст. Вот с ним. – Он хлопнул Федограна по спине. – С истинным богатырем. Настоящим человеком. Настоящим мужчиной, несмотря на юный возраст. С тем, для кого честь не пустой звук. А тебя мне жаль. Ты был моим братом, а стал врагом. Зови свою стаю. Я лучше умру, чем предам, то что мне дорого.

Глава 4 Охота.

- Мне жаль брат, но ты сделал свой выбор. Тебе придется умереть. – Глухо произнес Вольх, обернулся хлопком в волка, протяжно завыл призывая стаю, и тут же прыгнул на грудь Вула.

Но не простого воина атаковал оборотень, а собрата своего, ловкого и сильного волколака. Встретил зверя кулак богатырский с хрустом в грудь черного врезался. Лязгнул зубами, рванул, словно кусок мяса вырвал волк, схватив воздух вместо плоти, и отлетел далеко в сторону, вспахав тропинку снежной взвесью. Кубарем прокатившись, заскулил, но не от боли, от обиды, что не удалось врага достать, вскочил и вновь прыгнуть попытался, но Бер с Федограном уже в доме скрылись и дверями дубовыми заперлись. Не достать.

Выскочила из чащи лесной стая. Двенадцать матерых волчар. Загривки дыбом, глаза горят, слюна с клыков ощеренных бешенством капает. Жуткие в злобе своей. Из окон дома их две стрелы встретили. Но больно ловки звери. Лишь одна стрела шкуру зверя кровавой запятой оцарапала, а вторая в сугроб воткнулась, ушла в снег, словно и не было.

Оборотни, молча, вокруг дома немой смертушкой закружили. Ищут как внутрь попасть, от стрел в них летящих уворачиваются. Вольх невдалеке стоит, так что бы с окон не видно было, голову опустил, думает. Не достать богатырей в волчьем обличии. Оборачиваться в людей надо, да двери выносить с петель. Нет у них другого выхода. Не оставить все как есть. Не отпустить с миром гостей. Видели они пустую деревню. Наябедничают князю, донесут весть, и явится дружина. С такой силой стае не совладать.

- Тяжко нам тут придется. – Бер угрюмо смотрел на подпертые лавкой двери в которые колотили чем-то тяжелым. – Это не просто волки – это волколаки, да еще стая моего брата. Матерые убийцы, лучшие.

- Да-уж. – Внезапно рассмеялся Федогран. – Сходили на охоту. Повеселились. Помогли богине.

— Это точно, улыбнулся оборотень. – Пошли по шерсть, а вернемся стриженными. Ежели вернемся. – Он вдруг стал серьезен. – Ты если что из моего сына воина сделай брат. Агли ведь тоже малыша ожидает. Думаю пацан родится.

- Ну и ты, если, что. Пообещай, что не оставишь моего парня неучем. – Кивнул в ответ парень.

- Ну а если вдвоем тут останемся, то вся надежда на медведя. Он конечно тугодум, но воин отличный. Лишь бы не пришиб от старания пацанов. Силы у него чересчур много, а контролировать ее не умеет. Эх, жен жалко, не долго счастье длилось, не тех они мужиков выбрали. – Вздохнул оборотень.

- Ну, рано ты нас еще отпеваешь. Живы пока, и помирать не собираемся. Чего-то они затихли. Не нравится мне это, не к добру. – Прислушался к внезапно наступивший тишине Федогран.

Не зря он волновался. Стая перекинувшись в людей, оставила пустое занятие по выламыванию крепких, дубовых, не поддающихся дверей, и собралась кружком вокруг вожака, выслушивая его указания. Что может придумать тот, кто рожден убивать, умеет это делать и любит? Правильно, только наиболее извращенный способ уничтожения. Думал Вольх недолго.

- Солому с овинов несите и по углам избы складывайте, только аккуратно, под стрелы не подставляйтесь. Подожжем и зажарим эти два куска мяса.

Ничто не дрогнуло в черной душе оборотня. Не было в ней любви ни к кому, даже к собственному брату, все поменял в ней бог лжи, добро вынул – злобу вставил, ничего человеческого, что в ней было, не оставил. Плата за предательство она такая: то, что было своим, меняется на чужое – хозяйское, и служишь ты отныне чужой воле.

Огонь взметнулся в небо сухим треском бушующего костра. Сухие бревна быстро занялись ярким пламенем, облизывая хищными языками стены избы. Едкий дым наполнил помещение, перехватив горло спазмом.

- Выбора нет. Не хочу тут зажарится как курица на вертеле, им на потеху. – Прохрипел закашлявшись Федогран. – Лучше в бою умереть, достойно, как когда-то Кром, как Яробуд. С мечем в руках и с улыбкой в глаза костлявой глядя. Пошли брат. Встретим смерть как положено мужчинам.

- Идем. – Кивнул Вул. – Плечом к плечу!

- И пусть враги сдохнут!

Дверь с грохотом вылетела из проема, проскользив несколько метров по насту. Из дыма вышли два человека с красными толи от ярости, то ли от угара глазами, и с обнаженными мечами. Сделали несколько шагов вперед и замерли в ожидании нападения, прикрывая друг – друга.

Стая, вновь перекинувшись в волков окружила друзей рычащим кольцом. Только Вольх, в человеческом обличии отошел в сторону и сел в снег, опустив голову, обхватив ее руками.

Атака последовала сразу со всех сторон, и мгновенно. Сильные, ловкие, серые тела зверей взвились в воздух, навалившись лязгающими клыками на двоих воинов, и откатились назад заливаясь кровью. Как не быстры были оборотни, но и противостояли им не простые бойцы. Мечи взметнулись, как молнии, оросив снег красными каплями. Трое волков остались лежать бездыханными тушами, и еще у нескольких появились резаные раны.

Но и названным братьям не удалось избежать травм. У Федограна повисла плетью левая рука, переломанная пополам. Белая кость предплечья, торчала из порванного рукава окровавленного тулупа.

Вул припал на колено. Прокушенная нога не держала воина, кровь стекала, лужицей застывая на морозе. Но глаза богатырей пылали решимостью, а окрашенные кровью мечи смотрели на врага.

Следующая атака не заставила себя долго ждать. Серые тени метнулись и обрушились на ожидающих героев всей своей яростью, но все пошло не так, как они ожидали. Засверкали острые клинки, вновь украшая снег красным цветом, а сзади собственную стаю, атаковал черный волк, сбив несколько тел в сугроб, прокусив одному волколаку плечо, а другому порвав горло. Перекинулся в человека и встал рядом с богатырями подняв меч.

Названые братья удивились столь странному поведению, но промолчали, принимая помощь.

Вы верите в чудо? Даже если нет, оно все равно приходит, и в основном это не деяния высших сил, а действия обыкновенных близких людей. То, что дальше произошло, по-другому, как чудом, не назовешь. С ревом, молнией, словно сама смерть в деревню ворвался воин, пришпоривающий в бешенстве коня.

Разметав запаниковавших, не ожидавших такого поворота волков, сбив некоторых грудью лошади в сугроб и пролетев по их телам копытами, он выпрыгнул из седла рядом с троицей защитников, и встал с обнаженным мечем рядом, дав предварительно пинка коню, отправляя того в безопасное место.

— Вот что вы за люди такие. Все время без меня веселитесь. Ни на минуту оставить нельзя. – Это был Бер, с шишком на плече. Как они тут оказались было непонятно, да на данный момент и не важно, ведь теперь весь расклад боя менялся. – Кого сегодня убиваем. Это что тут у нас за зверье. – Оглядел он окрестности.

- Вул? А чего это твои родичи такие злые? Ты чего, у них косточку отобрал? – Ни смог не съязвить Илька. – Если так, то я их поддерживаю. Жадность — это грех. Хотя… - Он со злобой посмотрел на ощетинившихся волколаков. – Хотя пожалуй, я тоже бы им косточку не дал, просят неправильно.

- Стая! – Внезапно воскликнул, вскинув руку вверх Вольх, привлекая к себе внимание. – Остановитесь! Хватит крови!

Волки замерли в нерешительности. Потом один из них хлопком перекинулся в человека, дав своеобразный сигнал остальным. Восемь оставшихся в живых оборотня обернулись в людей, встав рядом в ожидании объяснений от своего вожака.

- Надеюсь у тебя есть причины для такой внезапной смены настроения? – Один из них сделал шаг вперед, сверля глазами своего вожака.

- Да. – Решительно заявил тот. – Я все объясню. – Он повернулся к Вулу и протянул ему руку, помогая подняться. – Когда вы вышли из горящего дома, я вдруг увидел тебя брат не воином, а щенком. Тем самым щенком, с которым играли в детстве, с кем мы защищали друг друга в драках. Увидел мамку, вспомнил ее теплое брюхо и тугой сосок наполненный молоком, отца с косулей в зубах, которую он принес, чтобы накормить семью. Вспомнил все, и словно пелена упала с глаз. Что я делаю? Я же предал их. Предал память, свое собственное детство, все что мне было дорого…

Все, что произошло дальше Федогран не помнил, накатила слабость, глаза затуманились, ноги подогнулись и он упал, потеряв сознание. Кровь она такая, валит с ног, когда в организме ее остается слишком мало, независимо от того герой ты или трус.

Очнулся от того, что его куда-то тащили. Скрипел снег под волокушами, на которых он лежал. Федогран открыл глаза. Мерно похрапывали невдалеке кони. Светила луна, проплывая в кронах деревьев. Перед ним, на груди сидел шишок, и внимательно всматривался в лицо. Улыбка расползлась по губам друга, оголив острые зубы.

- Ну вот и хорошо, а то не жилец, да не жилец. То же мне пророки. Не на тех напали. Мы уже не единожды смертушке фигу показывали да за усы дергали, а тут от какой-то царапины загнуться. Врешь, не возьмешь. Мы еще не всех деток народили, чтобы к Морене в гости идти. Ты лежи брат. Уже недалеко осталось. Сейчас домой приедем, Щербатый тебе косточку как положено сложит, рану заштопает, гадостью какой ни будь напоет, и пойдешь на поправку. – Тараторил Илька, пытаясь, заглянуть в глаза. – Все хорошо будет, вон уж и дымы из печных труб Новгора видны. Потерпи еще чуток.

- Что произошло. – Федогран не узнал свой собственный хриплый голос, прозвучавший словно со стороны.

- Да ничего особенного. Повздорили немного оборотни, даже подрались слегка между собой. Одни на сторону Вольха встали, другим Чернобоговское житье понравилось, ни в какую каяться да на сторону правды переходить не захотели. Ну мы слегка своим помогли. Правда после этого оборотней поменьше стало, но зато все правильные остались, остальные к Чернобогу в гости отправились. Ну да после расскажу. Сейчас не время. Силы твои с кровушкой вместе утекли. Бер ремнем руку перетянул, остановил юшку. Так что все теперь нормально будет.

- Что с жителями деревни? – Федогран попытался подняться.

- Лежи. – Ткнул его кулаком в лоб Илька. – Нечего скакать. Слаб еще. Нормально все с ними. Вернулись в деревню, печи растопили, наверно теперь кашу трескают да отогреваются. Их Вольховская стая в полоне на поляне в лесу держала. Вот что за люди, скажи брат, как овцы безропотные в плен сдались, и даже попыток освободится не предприняли? Не понимаю я такого.

- Они не воины, а крестьяне. – Улыбнулся богатырь. – Не надо их судить за это. Не их дело воевать, на то мы есть. Наша вина в том, что ворога не углядели. Допустили несправедливость.

- Скажешь то же. – Насупился шишок. – Откуда мы знать то могли.

- Стая где? – Не стал слушать объяснения Федогран.

- С нами идут. Их Вул в гости пригласил. – Пробурчал обиженно шишок. – Вот горожане-то обрадуются. Давненько столько нежити по улицам не бродило.

- А как вы с Бером вообще в той деревне оказались. – До Федограна наконец дошло, то, что не давало ему покоя, но никак не хотело формироваться в воспаленном мозгу. Не надо его за это судить. Раненый человек, только что пришедший в сознание, воспринимает окружающий мир немного по-другому, чем здоровый и полный сил.

- Вспомнил. – Буркнул недовольно Илька. – В последнюю очередь о братьях подумал.

- Не обижайся. – Федогран примирительно улыбнулся. – Голова еще не соображает ничего.

- Ладно уж. Забудем. Ничего в том удивительного нет, что мы к вам приехали. Мы сегодня с утра в город из деревни вернулись. Ты надеюсь помнишь, что я с медведем вместе в гости к родичам ездил? – Он с ехидной усмешкой посмотрел на парня. – Ну так вот… Приезжаем, женку медвежью – Агли, домой завозим, в щечку чмокаем, и пулей к тебе, поздороваться значит, а нам на встречу Алинка недовольная. Мол на охоту они, ни свет не заря умотали, в дальний лес, волков струнить. Ну мы с медведем в седло и к вам. Неправильно это вам одним развлекаться. Приезжаем, а вас там волки кушают. Ну мы и решили, что это не дело, такое, братов на прокорм оборотням оставлять. Вмешались. А дальше ты знаешь…

- Помню. - Кивнул парень. – А чего с Вольхом? Я имею в виду как они с Вулом? Поладили? - Пояснил он свои слова округлившему непониманием глаза шишку.

- Вон следом, в хвосте плетутся, все о чем-то шепчутся, то ругаются, то спорят. Я не вмешиваюсь. Они родня, разберутся. Главное, что волколак от лживого бога отрекся, своим высшим силам поклонился, покаялся, обещал требы как приедем на капище отнесть. Девана довольная будет, да и батька ее порадуется.

Под бормотания шишка, способного утомить разговорами даже столетний дуб, Федогран уснул. И приснилась ему Перунова дочка. Стоит в дверях его избы в обнимку с Алиной и смеется, и Алинка смеется, и у него радостно на душе.

- Мы ждем тебя богатырь. Заходи в дом. Отобедай, да отдохни. Ты великую службу сослужил. Освободил крестьян из рабства, да оборотней в веру истинную вернул. Хвала тебе да слава.

- Нет в том моей заслуги. – Смутился богатырь. – В том слава Вула. Он брата убедил.

- Его доблесть никто и не отнимает, дочь его, что народится к концу лета, богами отмечена будет. Но и тебе награда положена. Сын твой великим воином станет, и мой ему подарок таков: волки лесные служить ему будут, а что бы опознали, хозяина своего при встрече, перстень тебе дарю с яхонтом, жене твоей передам, пусть хранит до срока. Как свадьбу сыграют детки, так и отдаст. Проходи в дом.

- Мой сын с дочерью Вула?

- А что же тут удивительного. Она красавицей народится, хозяйкой справной, он парень видный будет, да воин славный. Любовь их не минует. Проходи в дом. Садись за стол.

- Горжусь тобой сын. – Поднялся на встречу отец из далекого будущего. – Рад за тебя. Я знал что ты способен на многое. Не посрамил род Богатыревых. Мало того, прославил в веках. Проходи, садись во главу стола.

Федор сделал шаг, но стол вместе с отцом отодвинулся на такое же расстояние, парень пошел вперед, все ускоряясь, но не приблизился ни на сантиметр. Вожделенная цель отодвигалась с такой же скоростью, с которой он пытался к ней приблизится.

- Отец! Закричал Федогран и проснулся. Проснулся или очнулся? Осознать это практически невозможно в таком состоянии. Он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо жены.

- Любый мой. – Прошептали ее губы. – Ты жив. Я знала, что боги не оставят тебя.

- Что случилось? – Он попытался подняться, но упал на подушки, острая боль прострелила руку. – Как я тут оказался?

- Бер принес. Спасибо ему. И Щербатому спасибо, он не отходил ни на минуту, пока твое дыхание не стало ровным, а жар прошел. Волхв когда к нам пришел, медведю сначала в ноги поклонился, а потом по роже съездил. Говорит: «Поклон тебе, что кровь остановил, а остальное за то что рану не обработал, грязь оставил». Лихоманка на тебя напала, Моренено пламя черными нитями по жилам побежало. Думали, что все, не выкарабкаешься. Но я верила, я знала. Ты сильный, и боги тебя любят, не дадут сгинуть.

- Моренено пламя? – Не понял Федогран.

- Ну да. Когда рана грязная, то тело чернеть начинает, и затем смерть.

- Гангрена. – Понял парень.

- Не знаю о чем ты, я иногда твоих речей не понимаю. Улыбнулась сквозь слезы Алина.

- Не важно. – Федогран притянул девушку здоровой рукой к себе и поцеловал. – Тебе нельзя волноваться. Сыну нашему это вредно.

- У нас первой дочка будет. – Ответила на поцелуй жена. – Я Мокошь просила, требы к ней отнесла. Девочка мне помощницей будет.

- Нет, родная, сын будет, мне так Девана сказала. И назовем мы его Кром, в честь последнего волота. Я ему жизнью обязан, и обещал сына в его честь назвать.

- Девана? – В голосе Алины послышались нотки ревности.

- Девана. – Рассмеялся богатырь. – Не ревнуй меня к дочери Перуна. Она этого не потерпит. Налей лучше кваску. Пить очень хочется.

Глава 5 Рыцарь.

Вольх сидел рядом на массивном табурете, и смотрел в пол не поднимая глаз. Федогран его не торопил и ждал.

Оборотень пришел к вечеру. Тихо постучал, извинился за беспокойство, попросил Алину оставить его с мужем наедине, сел, и с тех пор молчал, видимо подбирая слова.

- Я не буду извиняться и просить прощения. – Наконец заговорил он глухим голосом. — Это все слова, а слова это просто звук, и сотрясание воздуха. Мужчину характеризуют не это, его характеризуют поступки. Мои последние деяния — это подлость и предательство. Я это понял, и мне стыдно. Трудно объяснить почему поступил так. Чернобог умеет черное превратить в белое, и играя на чувствах все перевернуть с ног на голову. Я не был готов ему противостоять.

Когда ко мне пришел Горын, я принял его холодно. Он представился как борец за справедливость. Долго рассказывал про богов, пенял на их бездеятельность, оторванность от земных дел, про несправедливое деление богатств, про то, что сильный и слабый имеют одни и те же права, что воин защищает крестьянина и ремесленника, рискует жизнью, а в ответ получают столько же сколько и они. Что так не должно быть.

Красиво говорил. Правильно. Я слушал и в душе копилась злость на существующий порядок вещей, а он все подливал и подливал масла в огонь, и я начал ему доверять и соглашаться.

Говорил, что неправильно это есть одну и ту же кашу, пить одинаковый мед, тому, кто рискует жизнью, терпя лишения походной жизни, ночуя в поле на голой земле, и тому, кто каждый день просто мирно работает, засыпая в мягкой перине, обнимая жену. Так не должно быть. Боги видят это, и ничего не делают.

Но есть другая сила, которую они в силу своей эгоистичности не желают слышать. Эта сила борется за справедливость, и все больше и больше разумных жителей земли переходят на ее сторону. Мощь ее растет с каждым днем. Тот кто примкнул к ней, становятся счастливы, получая дары свободы.

Сила эта - Чернобог. Каждый служит ему в силу своих возможностей, лишнего не требуется, главное условие только одно - знать, что бог один, что он превыше всего: превыше семьи, детей, родины и чести, а взамен, ты сам становишься своеобразным богом для тех, кого поработил. Все справедливо. Тот кто не может себя защитить, служит тому кто его защищает.

Согласись, что красивые слова. Купился на них не только я, но и вся стая. Нам отдали во владения тот лес и все поселения вокруг. Делай что хочешь, ты полный хозяин, и закон только один – твой. Безнаказанность развращает.

Федогран молчал и слушал, он не знал что ответить оборотню, а тот говорил не поднимая глаз.

- Когда я вас увидел, двоих, в дыму с мечами, стоящих рядом и готовых умереть друг за друга, меня как обухом по голове. Осознание своей никчемности пришло. Ведь я потерял возможность дружить, продавшись за возможность управлять человеческими судьбами, за обертку. Меня боятся, меня может даже уважают, но отдать жизнь ради меня...? Нет…

- А чего тут такое происходит? Я чего-то пропустил? – На кровать, на подушку вскарабкался шишок, и дернул Федограна за ухо. – Чего молчите-то?

- Уйди букашка. – Сверкнул на него глазами Вольх.

- Могу и уйти, но из крысиной норы очень неудобно подслушивать, а здесь и сидеть мягко, и слышно лучше. – Нагло заявил Илька и сел, вытянув ноги и облокотившись на спинку кровати. – И вообще… Хватит обзываться. Я не просто так пришел, я по делу. Давай уже извиняйся побыстрее и проваливай, тем более, что тебя уже простили все давно.

- С чего ты взял, что я прощения тут прошу? – Вскинулся оборотень.

- Ну не просто же ты так глазки в землю опустил, как девка на выданье, еще бы покраснел, для приличия, и тогда бы я точно не догадался. – Рассмеялся тот. – Но хотя можешь и не проваливать, разговор в общем-то не секретный. Тут такое дело. – Он повернулся к Федограну. – Ты Нафана помнишь?

- Домового? – Приподнялся богатырь.

- Ага. Его родимого… Весточку он с лешим прислал. Приехать просит, нас четверых.

- Ах ты же пакостник! – В этот момент в дверях показалась Алинка, и слышала последние слова. – В гости он зазывает. Муж мой едва за кромку не ушел, на силу выходила, только на медни лубки с руки сняли, а он его уже вновь в дорогу зовет. – Она хлестнула по месту, где только что находился Илька полотенцем. – Не пущу. Сами поезжайте. Пускай дома побудет, сил наберется. Справитесь и без него.

- Ты чего всполошилась-то так? Дома так дома. – Выглянул из-под кровати шишок. – Кто против-то. Я и сам съезжу, прознаю что там да почем. Но узнать у брата-то должен был? Мало ли. Еще обидится, что не предупредил.

- Пойду я. – Поднялся оборотень. – Поздно уже.

Федогран перехватил его руку и посмотрел в глаза:

- Я все понял. Не надо больше слов. Почему-то я уверен, что ты делами докажешь больше, друг.

Вольх крепко сжал ладонь, кивнул в ответ, развернулся, поклонился в пояс Алине и вышел за дверь.

- Чего он хотел? – Девушка присела на край кровати.

- Любопытство кошку сгубила. – Хохотнул из-под кровати шишок.

- Еще одно слово, и блинов больше не получишь. – Нахмурилась Алина.

Шишок действительно пристрастился к блинам приготовленным девушкой. Он не садился со всеми завтракать, он перехватывал выпечку прямо со сковородки, тут же макал в сметану в крынке, к неудовольствию аккуратистки Алины, спрыгивая под стол, где с громким чавканьем и причмокиванием, вытянув ноги и облокотившись на ножку, проглатывал.

- Отныне я немое привидение. – Выскочил на середину комнаты балагур, и принялся колотить себя в грудь кулаками. – Пусть свидетелем будет создавший меня Стрибог, пусть… – Договорить не дала запущенная в него рукой Федограна подушка.

- Заткнись балабол.

Весна. Банальное выражение: «Пробуждение природы», — я бы его наверно заменил на: «Песня рождения жизни». Вы спросите, почему так? Не удивляйтесь, просто выйдите на улицу в конце апреля, начале мая. Прислушайтесь. Тут даже усилия не нужны. Песня звучит прямо с небес трелями соловья и поддерживающего маленького солиста остальной пернатой братией.

Нет, наверно я не прав. Соловей, это уже выступление всего симфонического оркестра. Увертюра начинается раньше. Начинается журчанием ручья по темным проталинам, капелью березового сока, не вмещающегося в теле лесных красавиц, и сочащегося жизнью из стволов. Первыми каплями рассыпанных подснежников рядом с ноздреватым, словно дрожжевое тесто, наполненного воздухом, просевшего снега. И наконец первым: «Чирик», из еще голых, только-только набухающих почками, зарослей сирени.

Федогран болел тяжело и долго. Щербатый приходил каждый день, и по многу часов находился рядом, меняя повязки, накладывал мази и компрессы, наполняя воздух запахами трав, змеиного яда, меда, и еще чего-то такого, что невозможно описать.

Алина, как заботливая мама, ухаживала за мужем, подолгу сидела рядом, на краешке кровати, рассказывая последние новости, и всегда грустно улыбалась, не показывая слез.

Названые братья уехали с шишком в столицу княжества, и никаких известий от них пока не поступало, что слегка настораживало нашего героя. Вместе с ними ушел и Вольх со своей стаей.

Первый раз на порог дома, Федогран вышел, когда уже зацвели яблони. Сощурился ласковому солнышку, улыбнулся белым облакам цветущих вишен.

- Какой ты бледный. В сумерках дома не заметно, а тут-то при свете… Как себя чувствуешь, богатырь? – Голос воеводы заставил вздрогнуть неожиданностью парня.

- С ног не падаю. – Улыбнулся тот в ответ.

- Вот и хорошо. Не время болеть. Как надумаешь, в дружинную избу приходи. С воинами потренируешься. Это тебе надо. Лучшего лекарства чем служба воинская нет. Точно говорю. «Себя жалеть - смертушку звать». «Себя преодолеть – вон ее гнать». Не зря народ так говорит. Там я Алинке гостинцев передал, от жителей той деревни, что вы с братами из полона освободили. Сами разберетесь что к чему, когда приедут.

- Что-то долго они, пора бы уже вернуться. – Вздохнул Федогран.

- Так раскисло все. – Пожал плечами Митрох. – Пока паводки не сойдут, дороги непроходимы, что те болота. Чего грязь месить? Подсохнет немного и явятся. Не переживай.

Потянулись будни. Федогран набирался сил на перегонки с расцветающей природой. Бегал каждый день вокруг города, занимался с дружиной, отрабатывая боевое мастерство, гонял застоявшегося за время болезни Чепрака, не жалея ни себя ни его. Когда дороги обсохли и первые телеги потянулись из деревень, засобирался богатырь в дорогу. Беспокойство за братьев острой иглой кололо душу. Пора бы им уже вернуться, а их еще нет. Воевода поначалу заартачился, не желая отпускать воина, но в конце концов согласился.

Алинка, с округлившимся животом, собрала узелок в дорогу. Перечить не стала. Знала за кого замуж шла. Не усидит на печи ее суженый, не та натура. Всплакнула как положено, благословила, велела поберечь себя для нее и будущих деток, и отпустила.

Выехал Федогран, как и положено, ранним утром, когда восток едва окрасился первыми красками, а петухи пропели первые песни. Дорога дальняя впереди. Раньше выедешь, раньше приедешь.

День прошел спокойно. Можно даже сказать скучно. Пару раз встречал тянущиеся на встречу возы с сеном да снедью. Сельские жители везли в город, в обмен на свое добро, то чего им в хозяйстве недоставало. Неторопливая жизнь, неторопливые путешествия, неторопливое время. В этом мире все неторопливо и размеренно, даже движения людей кажутся вальяжными, полными неторопливого, уверенного в себе достоинства.

Мерное покачивание коня навевало дремоту. День медленно клонился к вечеру, вытягивая тени деревьев. Глаза слипались, и наконец Федогран не выдержал и уснул. Привычное занятие, кемарить в седле, для бывалого путешественника, уверенного в своем коне.

- Остановитесь воин. Признайте деву Букальду самой красивой из всех ныне живущих. – Голос прозвучал на столько громко и неожиданно, что богатырь вздрогнул.

На пути стоял рыцарь из прочитанных когда-то книжек про доблестного рыцаря Айвенго. Но почему-то нашего героя он не впечатлил. На белоснежной, мощной, налитой мышцами кобыле, покрытой бархатной, красной попоной, опустив огромное копье и прикрывшись щитом, сидела консервная банка. Федогран даже улыбнулся такому сравнению, представив, как неудобно путешествовать полностью закованным в железо. «Как спину почесать, если приспичит?». – Подумал он, вместо того, чтобы испугаться.

- Не понял вопроса? – Хмыкнул он в ответ сдерживая смех.

- Я сказал, что-то смешное? – Глухой голос из-под опущенного забрала прозвучал раздраженно. – Я спросил, готовы ли вы признать деву Букальду самой прекрасной?

- Слушай, друг. – Федогран поморщился. Стоящий напротив рыцарь откровенно искал ссоры. – Не знаю я никакой Букальды, и тебя не знаю. Езжал бы ты восвояси, от греха подальше. Не до сук мне. Спешу.

- Вы слишком дерзки, господин Торопыга. Мне придется преподать вам урок учтивости, и потребовать признать правоту моих слов и отстоять честь девы. Готовьтесь. Я имею честь атаковать вас.

- Ехал, никого не трогал. – Пробурчал Федогран. – Прав всё-таки Вул, неприятности липнут ко мне как мухи на мед. – Он скинул со спины щит, с радостным Никто внутри и опустил копье. – Не убивай его, он конечно дурак, но смерти не заслуживает. – Пробурчал счастливому, от ожидания долгожданной схватки Коломраку.

- Как скажешь. – Хмыкнул тот в ответ. – Слегка поглажу да с коня ссажу.

Завораживающее зрелище - несущийся на полном скаку рыцарь. Красиво, тут ничего не скажешь. Пригнутая над гривой голова в шлеме с развивающимися перьями, бешеные глаза лошади. Любо-дорого посмотреть.

Сшибка была громкой. Федогран сделав вид, что готов атаковать соперника в правое плечо, резко приподнял копье и ткнул аккуратно в верхнюю част шлема. Наконечник же копья соперника проскрипел по телу Никто и ушел в сторону. Как ни старался богатырь не навредить сопернику, но инерция летящих друг к другу, на полном ходу коней сделала свое дело. Рыцарь с грохотом рухнул на дорогу.

Федогран остановил Чепрака, развернулся и подъехал в копошащемуся в траве, пытающемуся подняться воину. Тяжесть доспехов и оглушение, не давали этого сделать.

- Помочь? – Улыбнулся Федогран, склонившись. – Вот скажи мне, чего ты ко мне пристал? Я ехал никого не трогал.

Рыцарь наконец справился и встал на колени.

- Вы победили, и я готов принять смерть. – Стащил он с головы шлем и нагнул кудрявую рыжую голову, подставив под удар шею.

- Ты что, дурак? Зачем мне тебя убивать. Езжай себе восвояси, и впредь думай, когда в драку кидаешься.

Соперник поднял голову. Молодой парень, ровесник Федора. Красивое аристократичное лицо, голубые глаза, высокий, статный, явный иноземец. Что занесло его в эти края? Федогран спрыгнул на землю и протянул руку.

- Вставай, помогу. Тебе в этих железках не подняться. Как ты вообще в них ходишь?

- Мне оруженосец помогает. – Смутился незнакомец.

- Что-то я тут больше никого не вижу. – Оглянулся Федогран.

- Вон он под дубом сидит молиться, во славу нового хозяина. – Вытянул руку в нужном направлении рыцарь.

- Чего это он хозяина так не вовремя сменить решил? – Богатырь наконец рассмотрел пухленького, низенького мужичка, стоящего на коленях бормотавшего что-то, и колотившегося головой о землю.

- Он ваш трофей. Поклонился рыцарь.

- Бред какой-то. Как человек может быть трофеем? Он что ведро? И прекращай мне выкать, неприятно слышать. Как звать-то тебя?

- Хоквуд. К вашим услугам.

- Опять выкаешь. Не принято тут так. На: «Вы», только с врагами. Или ты опять со мной биться собираешься.

- Нет, что вы. Ой прости, ты.

- Другое дело. Так что там с твоим Оруженосцем? Я имею в виду, с какой это он стати стал моим. Мне он не нужен.

- Но так принято. Имущество переходит победителю. – Рыцарь удивленно посмотрел в глаза Федограна.

- Оставь себе. Хотя... – Парень задумался. – Вот как сделаем. – Эй ты! – Крикнул он насторожившемуся слуге. – Иди сюда.

Тот приблизился, не прекращая кланяться и ведя за собой на поводу осла.

- Что вашей милости угодно?

- Ты, что, то же со мной подраться хочешь? – Рявкнул на него Федогран так, что тот отскочил в сторону.

- Как можно. – Он упал на колени склонив голову. – Даже мысли такой не было.

- Тогда чего «выкаешь», и с колен встань, я не идол Перуна, чтобы мне требы нести. Встань, говорю. – Вновь повысил голос он. – Звать как?

- Панса я, ваша милость. Ой простите, твоя милость. – Вжал тот голову в плечи.

- Свободу хочешь? Да не трясись так. Никто тебя не тронет. – Как можно ласковее произнес парень.

- Как же так-то. А что я без хозяина делать буду. Смилуйся. Не выгоняй. – Запричитал растерянно тот.

- Тьфу, гадость какая. – Сплюнул Федогран. – Вон твой хозяин, к нему иди. – Кивнул он в сторону Хоквуда.

- Благодарствую. – Вновь упал на колени слуга.

- Еще раз на колени передо мной бухнешься, вдоль хребта плетью протяну. Понял? Встань немедленно. – Разозлился богатырь.

- Позволь воин я тогда славу твоей даме сердца спою. Ты победил в честном бою и она этого достойна. – Склонил голову новый знакомый.

- Моей Алинке что ли? – Не понял Федогран. – Ты с ней знаком? – Сощурился он ревностью. – Откуда?

- Не знаком. Но раз ты победил, то она прекрасна.

- Брукальде своей пой, а Алинке я сам арию исполню, когда вернусь. – Пробурчал недовольно богатырь.

- Брукальде я не смею, у нее муж славный рыцарь Ланс-Лот. Это будет оскорблением его доблести.

- Это чего, твоя дама сердца – чужая жена.

- Конечно, а у тебя разве не так?

- Бред какой-то. Ну у вас и нравы. Это от куда же тебя к нам такого занесло?

- С земель Англусских я, младший сын барона Крезия.

- А здесь что делаешь?

- Странствую, славу добываю.

- Хороша добыча, на мирных путников нападать. И многих уже обидел?

- Нет. Земли немноголюдные. Один раз двоих встретил. Бой предложил. Они посмеялись и мимо проехали. - Вздохнул рыцарь. – Может ты меня с собой возьмешь, а то я тут заплутал. Ты воин славный, с тобой можно будет славу добыть.

- Проблем ты со мной добудешь, а не славы, они меня любят. – Усмехнулся Федогран. – Ладно уж, поехали, до столицы княжества провожу, а там посмотрим.

Глава 6 На поиски.

- С вас три руба. – Красное, круглое лицо хозяина харчевни склонилось, хитрой улыбкой обласкав посетителей. Что-то в нем было заискивающе, слащавое и неприятное. Так обычно жулики предлагают свои услуги, клянясь в честности и уважении, прежде чем обчистить карманы.

- Что? – Не понял Федогран.

- Три руба говорю, и это со скидкой, как новым посетителям, в знак глубокого уважения. – Смахнул пот со лба, низенький, плотненький лысеющий мужичек, еще более лилейно растянув губы. – Всего-то три и за такой стол, воистину вам говорю, что это сущие гроши.

— Это что же такого наел мой друг на такую сумму? Раков не вижу, икры стерляжьей то же не наблюдаю, мед он только по особым случаям пьет, и то немного. Говори, морда жадная, с каких это пор тарелка щей стоит как бочонок хмельного? – Прозвучал знакомый голос за спиной. Федогран обернулся.

- Ермох. – Вскочил он и обнял сотника. - Как ты тут?

- Ну и вопрос? – Рассмеялся тот. – Я вообще-то тут живу, и служу. Вот ты тут какими судьбами? Прокрался как тать в город, и не меня ни князя ни посетил. Гляди обидимся.

- Извини. – Смутился парень. – Неудобно беспокоить вас по пустякам. Я ведь не по поручению воеводы. По своим делам приехал. По личным. Так чего надоедать.

- То же мне, стеснительный какой. – Рассмеялся Ермох, и обернувшись к хозяину харчевни, приобняв того за плечи, злобно зашептал в ставшим мгновенно бледным, лицо. – Ты это что же, тюфяк гнилой, с друга князя оплату требуешь, да еще несоразмерную? Или ты гад Федограна, богатыря нашего не узнал? Или то, что он дружинник сотни Новгорской, на довольствии княжеском стоит не помнишь? Давно тебя надо с этого места гнать. Жалоб больно много. Новый стол накрывай. Бегом! Обильный. Гостя потчевать буду. Хотя… - Внезапно осекся он и задумался. - Постой. Нечего нам тут в харчевне делать. – Он оттолкнул побледневшего мужичка, мгновенно скрывшегося в дверях кухни, и вновь повернулся к Федограну. – Пошли к Сославу. Он будет рад тебя видеть, заодно и пообедаем там.

- Неудобно без приглашения, да и не один я. – Попытался отказаться парень, но был остановлен самым решительным образом.

- Сказал бы я тебе, что делать неудобно, да не место у стола до подобных слов. Бери друга, да пошли в хоромы. – А тебя как звать-то воин в железа закованный? – Улыбнулся Ермох рыцарю.

- Хоквуд, младший сын барона Крезия, странствующий рыцарь, к вашим услугам.

- Ты сам-то понял, что сказал? – Нахмурился сотник.

- Что не так? – Глаза собеседника забегали в непонимании и нерешительности: «Что случилось?».

- Ты с одной стороны мне услуги свои предлагаешь, которые к слову сказать, мне и даром не нужны, обойдусь, с другой меня врагом выставляешь. Ты уж определись, мил человек. Чего ты хочешь?

- Не сердись, Ермох, у них, в землях Англусских, принято на «вы», обращаться — это знак уважения, а не вражды. Не привык он еще по-нашему. Не освоился. – Рассмеялся Федогран.

- Уважения говоришь. Все у них через пень-колоду. – Хмыкнул сотник. – Ты смотри Сославу такое уважение не выкажи, он мужик горячий, сначала бьет, и только потом объяснений требует. Не зашиб бы ненароком. – Хлопнул он смущенного рыцаря по плечу. - Пошли Хоквуд сын Крезия с земель Англусских, приглашаю от имени князя. Друг Федограна – наш друг. Перекусим тем, чем Мокошь порадовала.

- А чего хозяин харчевни-то от меня хотел? – Остановил пытавшегося уйти сотника Федогран.

- Так денег, чего же еще. – Пожал тот плечами. – Совсем сдурел от жадности. Решил, что на него управы нет.

— Вот ведь напасть какая. – Парень покраснел. – Я ведь про деньги-то забыл совсем. Первый раз, как на службу устроился с меня их требуют. Тут мне Алинка, что-то в котомку закинула. Сейчас гляну. Это она у меня и по хозяйству, и по финансам, и по харчам, и по «одеться во что», я не встреваю. – Засуетился он и принялся развязывать заплечный мешок.

- Пустое. – Рассмеялся Ермох. – Не бери в голову. Живи как жил. Никто у тебя денег за харчи не потребует. – Он погрозил кулаком в сторону двери ведущей на кухню. - Пошли уже, обрадуем князя. Недавно только тебя вспоминали. – Подтолкнул он Федограна к выходу.

Да, княжеский стол, это не харчевня. Обилие угощения, выставленного по случаю встречи дорогого гостя, та искренняя радость, с которой обнимал хозяин местных земель встречая гостя, лучше всего выражалась в выпученных в удивлении глазах рыцаря, не понимающего, что может быть общего между самим князем и простым, с виду, молодым воином.

- Не смог я на свадьбах ваших погулять, Федогранушка, прости. Дела не пустили. Сам понимать должен. Должность ответственная. Ну да ничего, сейчас наверстаем, все то, что упущено. Медку хмельного выпьем, закусок отведаем, да подарок наконец припасенный отдам. Жаль жену с собой не привез, ей отдельный дар от меня. Шуба беличья. Одна шкурка к другой, ворсинка к ворсинке подобрана. – Улыбался Сослав и тащил парня к столу. – Что, удивлен, железка? – Громыхнул он по плечу Хоквуда. – Этому парню, с его друзьями, я больше чем жизнью обязан. Он мне разум вернул. Садись за стол, братину по кругу пустим. Напьюсь сегодня на радостях в стельку. Имею право. – Хмыкнул князь в сторону недовольного сотника. – И тебя напою.

- Прости княже. – Федогран воспользовался секундной заминкой в нескончаемой речи хозяина терема. – Я ведь по делу тут. Вула с Бером ищу. Они давно уже в Уйшгород уехали, и не слуху ни духу.

- К нам? – Удивился князь. – Не было их тут.

- Как же так? – Федогран даже сел на лавку. – Уж месяц как уехали. Мне Илька сказал, что их домовой пригласил. С ними еще стая Вольха, брата Вула отправилась, я болел тогда, руку лечил.

- Говорю тебе, что не было их в городе. Не приезжали. Может в дороге задержались? Хотя уж месяц прошел... Столько не задерживаются. – Нахмурился князь. -Нафана надо расспросить, хотя, как его найти? Кромочники они существа себе на уме. Когда хотят приходят, когда хотят уходят, их не поймешь.

- Банника надо поспрошать, этот дух всегда в парной. Он не любит места менять. – Задумчивый Ермох присел рядом. – Разреши, княже, баньку истопить пожарче. Кваском на камни сбрызнем, медку хмельного в предбаннике выставим, шанежек корзинку горячих… Не устоит он, объявится. Тут мы его и поспрошаем.

- Согласен. – Просветлел лицом Сослав. – И что бы волосы трещали, он любит такое. Попаримся и дело сделаем.

Баня по-черному, да с веником дубовым, да после парной в реку студеную, так чтоб дух перехватило. Тот кто никогда ни парился не поймет. Дымком пахнет, хлебом ржаным. Пол ковшика квасу холодного на камни, остальное внутрь. Ух! Один лежит, а двое его спину горячими листьями обхаживают, пот, что водица, ручьем с пологов стекает. Потом следующий, а затем еще один, и бегом с разбега – бултых с головой в прохладную водицу. Хорошо!

Федогран с князем чувствовали себя на грани блаженства, а вот на Хоквуда было страшно смотреть, позеленел с непривычки, но виду до последнего не подавал, хорохорился, едва не утонул, когда в реку прыгнули. Хорошо наш герой заметил, что тот сознание теряет. Вытащил на берег.

- Эта ваша баня… – Пролепетал рыцарь заплетающимся языком. – Мучительная казнь, а не помывка. Лучше бы просто голову отрубили. Едва не сварился, заживо.

- Вы что же, в своей Англуссии не паритесь? – Присел с ним рядом князь. – Как же моетесь? Только не говори, что свиньями грязными ходите, водицы боитесь.

- Моемся. В реке, или в озере. – Вздохнул тот. – Зачем себя вот так-то мучить?

- Глупости. После парной чувствуешь себя, словно крылья за спиной выросли. Кожа аж скрипит от чистоты, а в реке – баловство одно, а не помывка. В холодной воде-то, что за удовольствие. Пошли кваску с ледничка лучше хлебнем, да шанежкой с лисичками закусим. – Хлопнул по голой спине рыцаря Сослав так что брызги полетели.

Банный встретил их довольной улыбкой и громким чавканьем. Маленький, росточком по колено мужичек, заросший по брови черной бородой в длинной, до колен полотняной, белой рубахе с грубой красной заплаткой, наметанной синими нитками, на рукаве, без штанов и обуви. Он сидел на полу предбанника, и с удовольствием уплетал пирог, запивая его из глиняной кружки.

- Здравы будьте, пару вам легкого, да щелока не едкого. – Промурлыкал он полным блаженства голосом. – А за угощения отдельная благодарность, за это я вам духу березового в парок добавлю, да мятой сдобрю.

- Благодарствуем, банный дух, но нам бы другую от тебя услугу. Ты Нафана кликнуть не можешь? – Сел на лавку князь и налил себе кваса. – Поговорить бы нам с ним надобно. Дело к нему.

- Чего же для хороших людей и не позвать. Он тут недалече, коням гривы расчесывает. Посидите немного. Я быстро. – Вскочил дух и ушел прямо в бревенчатую стену, словно в дверь. У Хоквуда аж челюсть от такого чуда отвисла.

Не успел они и по кружке кваса выпить, а банник уже вернулся, все также через стену, и подхватив оставленную на полу кружку, громко отхлебнул, словно запыхавшись:

- Сейчас придет. Клеща у кобылы вынет и явится. Говорит здоровый насосался, никак не можно оставить. Мучает гад скотину.

Едва он договорил, как дверь скрипнула и в предбанник вошел настороженный черный кот. Обвел зеленым взглядом собравшихся, остановился на Федогране, сверкнув узнаванием, и заговорил:

- Рад тебя видеть богатырь. Звали? Чего надобно от домового?

- И я рад Нафан тебя видеть. – Федогран кивнул и улыбнулся. – От тебя леший прибегал к шишку, говорил, что ты нас видеть хочешь, дело важное. Илька с братьями в Уйшгород уехали, но не доехали, пропали. Ты можешь это объяснить?

- Я? Лешего посылал? Вы с ума сошли? Он меня даже слушать не будет, не то что посыльным бегать. Мы с ним в ссоре. Он гад у меня гребень взял, для расчесывания, и не отдает. Какое мне дело до его лосей и оленей, у них и гривы то нормальной нет, а мне работать нечем. Хороший гребень был. – Домовой возмущенно замахал лапами.

- Так значит ты его не посылал? – Не то спросил, не то констатировал угрюмо Федогран.

- Конечно нет. – Замотал головой кот.

- Тогда кто? – В глазах парня застыл вопрос, который медленно начал меняться на гнев.

- Лешего и спрашивать надо. Поищи его в лесу, да к березке прижми. Он дух хоть и пакостный, но трусливый, все выложит, ничего не утаит.

- Лес большой, где его там искать? Может подскажешь?

- Поляна брусничная, что возле гнилого болота, он там в последнее время бывает частенько. Попробуй притвориться, что заблудился. Непременно клюнет, подшутить захочет, заплутать да заморочить. В этом он весь. Ты главное не иди туда, куда путь откроется, прыгай в обратную сторону шагов на пять, и прямо воздух в охапку хватай, непременно зацепишь. Он всегда так делает. Путь в одну сторону наморочит, а сам сзади стоит посмеивается.

- Спасибо Нафан. Буду тебе должен. – Поклонился Федогран.

- Пустое. Тебе я всегда рад помочь. А сейчас извини, дела. Сивая кобыла захромала, подозреваю камень в подкове застрял, помочь лошадке надобно. – Он развернулся и вышел, скрипнув на прощанье дверью.

Выехали на следующий день, с утра. Вечером князь не отпустил. Правильно. Много ли в темноте навоюешь? Хорошие дела, они поутру делаются.

Хоквуд напросился Федограну в попутчики. В глазах рыцаря плескалось восхищение новым другом и ожидание подвига. Трусом он не был, авантюристом – это да, как в принципе и наш герой, и искал возможности влезть в любую историю. Мечтал о славе, богатстве и красавице невесте, как наверно и каждый в его возрасте, и решил, что с новым знакомым заиметь все это шансов больше чем в одиночестве. Отговорить его не получилось.

Где находится брусничная поляна отправляющиеся на поиски, не знали, но Ермох доходчиво объяснил, и даже нарисовал примерный план на куске бересты.

- Вы главное, поворот не пропустите, там тропа еле заметная, как кривую березу увидите, со сломанной макушкой, за ней направо, через ельник. – Наставлял сотник провожая всадников у городских ворот. – Перун вам в помощь. Узнаете что-то про Вула с Бером серьезное, сами не лезьте, меня предупредите, вместе подумаем, что да как.

Нужную дорогу нашли, но если бы не разъяснения сотника, то проехали бы мимо, слишком уж она была незаметная. Едва различимая в опавшей хвое, петляющая между раскидистыми елями сумрачного леса тропа, после полуторачасового издевательства, вывела на вполне симпатичную опушку. Россыпи земляники, на светлой, открытой поляне, теплый ветерок и ласкающее солнце. Сразу захотелось спешиться, развалиться в травке и наесться в волю красных, ароматных ягод.

Единственное, что неприятно резало глаз, это огромное, квакающее жабами болото, с коричневыми, слегка подернутыми ряской, лужами топей, уходящих куда-то за горизонт, нескончаемой цепочкой неприятных ощущений и запаха топи.

Тропа обрывалась в поросшей осокой кочке. Ныряла куда-то прямо в нее. Только что вот была, и уже нет. Это знак, того что леший рядом и начал свои шутки. Федогран изобразил растерянность, и спрыгнул с Чепрака. Завертел головой, словно пытался понять: «Куда же им дальше двигаться?», а потом резко развернулся и прыгнул, расставив руки, словно пытаясь обнять все пространство.

Леший увернуться не успел. Слишком все быстро и неожиданно для него произошло. Маленький корявый сучек. Именно сучек. Только такое описание этого духа подходит больше всего. Сам посуди, дорогой мой читатель: Тельце-веточка, без всякой шеи переходящая в остренькую голову-еловую иголку, состоящую по большей степени из кривого загнутого несколько раз, под разными углами носа, раздвоенного в конце. Два малюсеньких близко посаженных глаза, растерянно сверкающих красными угольками, и кругленький, вытянутый, причмокивающий ротик.

- Отпусти! – Запищало создание. – Немедленно отпусти. Бежать надо. Да не держи ты меня дурак. Не понимаешь ведь ничего. Сейчас запоёт, все тут останемся. Ну что ты глазами хлопаешь? Бежим скорее!!! Да чтоб тебя. Поздно.

- Прекращай кривляться. – Усмехнулся Федогран. – Я не для того сюда приехал, чтобы смотреть, как ты скоморошничаешь. Где шишок с братьями?

- Давай его в болоте притопим, слегка. – Спешился рядом Хоквуд и улыбнулся так, что леший содрогнулся. – Он тогда нам все расскажет, если конечно выживет.

- Я бы и так вам все, рассказал. – Вздохнул горько лесной дух. – Только вот теперь вряд ли вам будет это интересно.

За спиной героев захлопало, словно огромная птица опустилась в чащу ельника. Едва слышно, как шепот морского бриза, донесся обворожительный женский голос. Зазвучала песня, и так нежно, словно в далеком детстве, бабушка запела колыбельную.

- Баю, баю, баю, бай

Сварга звезды зажигай.

Прадед с бабой в небесах,

Спи воитель в сладких снах.

Во мураве почивать,

Млеко белое видать.

Суть родное во крови,

От говядо корови.

Сон благой да от небес,

Принесет тебе Велес.

По млеку шагает он,

В твоей зыбке угомон.

Баюнок к тебе идет,

Матерь песенку поет…

Федор зевнул. Стало все как-то сразу безразлично: «Все суета. Какие такие поиски? Кого он там ищет? Зачем? Вон Хоквуд уже завалился и похрапывает, свернувшись калачиком и сунув палец в рот, посасывает, как пустышку. Хочется так же, развалится и ни о чем не думать.

Леший свесил голову и сопит глубоким сном. Смешной. А зачем он его вообще держит в руках? Какая глупость. Надо ложиться. Глаза слипаются. Он так устал. Гори оно все синим пламенем. Все дела подождут. Надо выспаться как следует, а уж потом…».

Тишину берега болота нарушало только легкое похрапывание и сопение трех безвольных тел, когда тень заслонила солнце, захлопали крылья, и нежный голос произнес:

- Спите соколики. Не волнуйтесь. Вам больше не о чем беспокоиться. Отныне вы наши. Скоро он придет и все устроит как надо, а я пока попою для вас и подожду.

Глава 7 Берег болота, не место для сна.

Проснулся Федогран мгновенно, словно кто-то, жесткой, безжалостной рукой включил сознание. Ткнул выключатель, щелкнул клавишей, и мир наполнился светом, звуками, запахами и ощущениями. Первое желание было закричать и выругаться, но он его подавил. Тело не слушалось. Он чувствовал и руки и ноги, но пошевелить ничем не мог, словно куколка запеленованная пахнувшими тиной веревками. Единственное, что слушалось, это голова, но попытка оторвать ее от жесткого ложа, отозвалась тупой, впившейся в кожу болью, перехватившей дыхание в горле. Все те же проклятые веревки.

Солнце нестерпимо обжигало обнаженное тело. Федогран аккуратно сделал единственно, что мог. Повернул немного голову набок. Открывшаяся взору картина не радовала. Одежда, сваленная кучей лежала неподалеку, там же находились щит и копье, воткнутое острием в землю. Духи в них молчали, погруженные в глубокий сон. Меча не было видно, но он обнаружился тут же, рядом с нашим героем, валяющимся прямо у левого бока, в сорванных с перевязи ножнах, и он, в отличие от остальных не спал, но освободится без посторонней помощи не мог, и только ворочался внутри энергетикой стального тела.

Неподалеку посапывало во сне голое тело рыцаря. Спутник Федограна блаженно пускал слюни и что-то бормотал, растягивая в улыбке губы, привязанный к широкой доске на ножках, как пациент под наркозом, на операционном столе, перед приходом хирурга. Неподалеку также в бессознательном состоянии, и в таком же плачевном положении, находились еще два тела: Бер громыхал богатырским храпом, а Вул постанывал и морщился неприятным снам. Ни шишка, ни лешего видно не было.

- Сколько их еще тут вялить? Вроде всех собрали? Может уже можно мяска парного отведать. Первые уже вроде созрели. – Грубый, глухой, мужской голос прозвучал неожиданно. Говорили где-то рядом, сзади, посмотреть не получалось, веревки не давали на столько сильно повернуть голову.

- Немного попозже, мне надо отлучиться ненадолго. А ты тут будь повнимательнее, на меч тот поглядывай, не нравится мне он. – Ответил приятный, завораживающий мелодичностью женский голос, тот, что пел колыбельную, погрузив путешественников в сон. – Мне показалось, что один пошевелился. Сходи, посмотри.

- Я тебе не слуга. – Рявкнул в ответ мужской. – Сходи сама и посмотри. А меч действительно гадкий. Он мне руку обжег. Не дался. Пришлось бросить.

- Причем тут слуга. Я же не приказываю, а прошу. Мне тяжело ходить по земле, мое место в небе. – Проворковал женский голос.

- Ладно. – Зашуршала сминаемая тяжелым телом трава. Федогран прикрыл глаза ресницами, оставив щелочки в которые, пусть и с трудом, но мог наблюдать за происходящим, притворившись спящим.

Сначала в ноздри ударил сладковатый, трупный запах гниющего мяса, затем солнце заслонила тень и склонилась большая лысая голова. Только с трудом богатырь смог себя сдержать и не вздрогнуть от ужаса. Неудивительно.

Поросячья морда, покрытая редкой коричневой щетиной и с одним глазом. Нет, второй не был выбит и не сверкал пустой глазницей, его попросту не было задумано природой или богами. Кто там из них поиздевался непонятно, но уродство получилось исключительно мерзкое. Тёмно-зелёный, вытянутый поперек, зрачок, прямо посередине покатого морщинистого глубокими бороздами лба, внимательно всмотрелся в лицо Федограна, пасть с редкими, желтыми, тупыми клыками приоткрылась, капнув слюной на грудь богатыря. Черный пяточек втянул воздух, двумя розовыми дырочками.

- Сил терпеть нет. – Монстр вздохнул и сглотнул выпирающим острым кадыком. – Хоть кусочек откусить. Какая разница, с ногой он или без нее. Или с рукой. Или нет? Никто даже не заметит. – Он поднял голову, посмотрев назад, за спину героя. – Спит он как младенец. – Большие уши циклопа пошевелились прислушиваясь. – Дыханье вроде ровное, и сердце не сбоит, обычно, когда меня люди видят, то в панику впадают, от созерцания красоты, а этот дрыхнет.

- Ты прекрасен, Лихо. – Хохотнула женщина. - Особенно восхитителен твой единственный глаз. Потерпи. Мы собрали всю четверку, и теперь надо призвать свидетелей, которые зафиксируют перед господином наше усердие. Я очень быстро обернусь. Одно крыло там, другое здесь, и мы, наконец, насладимся свежим мясом врагов. Его будет много, хватит и нам и гостям. Пир будет восхитительным. – Захлопали крылья, подняв сильный ветер. – Еще раз повторю. Не вздумай их съесть. Нам нужны свидетели гибели. – Прозвучал удаляющийся, поднимающийся, голос.

— Вот вроде права, Сирин, но от этого не легче. В животе урчит. Жрать охота. – Лихо потыкал толстым пальцем-сарделькой в бок Федограна. – Нет, этому подвалиться еще надо. Слишком жирный. Начнем пожалуй с первых пленников. Особенно мне нравится рыжий. В нем мяса много. – Затянулся поволокой в мечтаньях жуткий глаз.

- Ты кто. – Решился наконец заговорить наш герой. То, что он с друзьями в смертельной опасности было понятно, сразу, но вот как из всего этого выбираться неясно и пока богатырю ничего на ум не приходило, кроме как поговорить. Он решил разузнать, для начала, к кому и куда он попал.

- Мясо уже не спит? – Вопросом на вопрос ответило чудище. – И что мне с тобой делать? Сирин уже улетела, а без ее помощи ты не уснешь.

- Я не хочу спать. – Мотнул головой Федогран. – Давай поболтаем. Расскажи что-нибудь, а то скучно валяться без дела.

- Наглец. – Хмыкнул монстр. – Но вообще-то прав, за беседой время летит быстрее, и чувство голода не так сильно скребет в животе. О чем будем разговаривать?

- Любая тема, мне все интересно. – Улыбнулся парень.

- Давай о еде, это самое замечательное занятие, из всех, что я умею делать. – Лихо с таким аппетитом посмотрел на пленника, что у того по телу пробежали мурашки. Но Федогран не подал виду, и изобразив заинтересованность спросил:

- Ты любишь готовить?

- Я? – Удивленно выпучил свой единственный глаз тот?

- Конечно. Я ведь великий повар-колдун, и встретить на берегу болота того, кто понимает в кулинарии, большая удача. Можно много новых рецептов узнать. Расскажешь, или это профессиональный секрет? – Начал импровизировать на ходу богатырь, в то же время, пытаясь, найти выход из создавшегося положения.

- Рецепт…? – Почесал лысую макушку Лихо. – Ты видимо имеешь в виду, что я больше всего люблю пожрать? Самые вкусные части тела? Тут скрывать нечего, конечно расскажу. – Он кивнул, сел в траву, рядом с богатырем, обдав смрадом из пасти, и хищно, с вожделением улыбнулся, склонившись к лицу. – Больше всего мне нравятся ноги, та часть, что от колена и выше. Берешь за ступню, выворачиваешь с хрустом костей, и выдергиваешь. Кровь бьет из рваной раны, можно подставить рот и напиться, а затем вырвать зубами нежный кусок мяса, и жевать не торопясь, с наслаждением. – Он закатил глаз, выпав из реальности в жуткие мечты. – Советую попробовать, очень вкусно.

- И это все? – Федогран всем своим видом выразил разочарование.

- Конечно. Что же еще? – Удивился монстр.

- Ты что, никогда не слышал о коктейлях и бутербродах? – Богатырь наконец решил, что может спасти его и друзей, и начал действовать.

- Нет. – Еще сильнее склонился Лихо к лицу парня. – А что это такое?

Борясь с порывами тошноты от тлетворного запаха из пасти, Федогран мило улыбнулся:

— Это самое вкусное из всего того, что я когда-либо ел и пил.

- Расскажи? – Монстр даже задрожал от нетерпения.

- Нууу… - Протянул с сожалением Федогран. – Так просто не расскажешь, тут рисовать надо.

— Это как? – Захлопал непониманием глаз.

- Берешь палочку и на песочке рисуешь картинки, сразу все понятно становится.

- Как же ты возьмешь палочку, если связан. – Хмыкнул Лихо.

— Вот я и говорю: «Жаль», не попробуешь ты бутерброд, не откусишь кусочек от этого чуда. И коктейля не выпьешь. Но да ладно, чего уже об этом говорить. Жри как умеешь. – Богатырь закрыл глаза, изобразив полное безразличие. – Понравился ты мне, хотел приятно сделать, да видно не судьба. – Добавил он подглядывая через щелку сомкнутых ресниц.

- Ишь какой хитрый. – Лихо встал и заходил взад-вперед по берегу болота. – Бутерброд, коктейль. – Доносилось его бормотание. – Никогда не пробовал. Наверно вкусно. Ну а как он со связанными руками нарисует? Не получится со связанными-то. Что же делать? – Он подошел к спящему Беру и потыкал его пальцем в бок. – Много мяса. Вкусный наверно. И уже созрел… Но бутерброд…, коктейль…

Он долго ходил и бормотал себе под нос новые, незнакомые названия, все более и более распаляясь. Единственный глаз налился кровью, руки затряслись, а с клыков закапала слюна.

- Бутерброд… Коктейль… Слушай. – Присел он вновь рядом на корточки. – Если я развяжу тебе руки нарисуешь?

- Конечно. Только надо еще палочку и песок. – Кивнул Федогран.

- Песок на берегу есть. – Лихо схватил парня за ногу и потащил вместе со столом. – Сейчас тебя отнесу, и ты нарисуешь рецепт. Вот тут хорошо будет? – Остановился он около песчаной проплешины у самой кромки топи. – Подожди немного я веточку принесу. – И стрелой сорвался в лес.

Отсутствовал он недолго и вернулся, тяжело дыша и с кривым сучком в руках:

- На. Рисуй. – Полоснул он ножом по веревкам стягивающим руки.

- Нет, не пойдет. – Мотнул головой Федогран. – Слишком маленький и кривой, рисунок получится не впечатляющий, нужно подлиннее, поровнее и потолще.

- Какой ты привередливый. – Нахмурился Лихо. – Ну да ладно, сейчас сбегаю, другой принесу.

Спустя пару минут он вернулся с вполне приличной палкой в руках, к удовольствию ожидающего с нетерпением богатыря, и протянул ее ему:

- Такая подойдет?

- Нууу… - Сделал вид, что сомневается парень. – Так-то конечно неплохо, но больно уж она тупая. Рисунок нечеткий получится, всю полноту вкуса не передаст, да и развязал ты мне только руки. Как я лежа рисовать-то буду?

- Какой же ты противный. Все тебе не так. – Лихо полоснул по веревкам освобождая тело, но оставив связанными ноги. – Так нарисуешь? Больше освобождать не буду, вдруг сбежать надумаешь. – Улыбнулся он с самым звериным видом. – А с палкой-то, что делать?

- Заточить конечно, что же еще. – Пожал плечами парень, разминая кисти, и возвращая чувствительность пальцам. – Поострее надо как копье.

Лихо вдруг замер и задумался. Федогран не на шутку испугался, что монстр догадался об его планах, и даже перестал разминать руки, ожидая реакции. Глаз циклопа приподнялся вверх, в небо, и затуманился размышлениями, сморщившись морщинами на лбу.

- Понял. – После нескольких минут раздумья, воскликнул тот неожиданно, так, что Федогран вздрогнул. – Все понял. – Несколькими точными движениями он обстрогал конец палки. – Вот, держи. – Протянул он ее не верящему в такую удачу парню. – Рисуй быстрее. – И отскочив в сторону, чтобы видеть всю картину целиком, замер в ожидании.

- Смотри. – Вздохнул Федогран разочарованно, слишком далеко находился от него Лихо, что перечеркивало все планы. Нужно что-то делать. Он начал выводить на песке каракули, как можно более мелко процарапывая ничего не выражающие завитушки.

- Ничего не понимаю. – Рыкнул монстр. – И это ты называешь рецепт?

- Ты далеко стоишь. Тут главное мелкие детали. Подойди поближе и присмотрись повнимательнее. Не отвлекайся ни на что. Это же колдовство, а оно требует сосредоточения и концентрации.

Лихо понимающе закивал, и изобразив умный вид, склонился над ничего не выражающим рисунком, выпучив глаз.

Пора. Более удачного стечения обстоятельств придумать нельзя. Секунда промедления, и время будет упущено, и вряд ли удастся повторить такой обман. Без замаха, точным сильным движением, Федогран вогнал кол в глазницу монстра.

Дикий рев ярости и боли оглушил героя. Прокатился ветром, примяв траву, отразился эхом от стены еловой чащи, и вернулся, вновь резанув по ушам болью. Огромный, острый как бритва нож, разрезал черной раной торфа землю, там где только что был богатырь, но тот успел откатиться в сторону, и с остервенением пополз в сторону валяющегося в траве меча.

- Успеть. - Быстрее и быстрее перебирая руками шептал парень. – Надо успеть. – Он обернулся, посмотреть, что делает Лихо, и обомлел. Тот огромными прыжками летел в сторону Бера и Вула. Видимо храп медведя привлек внимание. Еще мгновение и жало клинка, поставит точку в жизни названого брата.

- Куда!!! – Рявкнул что есть силы богатырь. – Я тут, гад!!! Иди сюда, я выпущу тебе кишки!!!

-Ааа!!!- Взревел монстр на ходу меняя направление. – Убью!!! – Кровь из выбитого глаза заливала морду, стекая по желтым клыкам и скошенному подбородку, тоненьким ручейком поливая траву под ногами, делая вид Лихо еще страшнее, и зловещее. – Ты мне заплатишь болью за обман.

Федогран еще быстрее перебирал руками приближаясь к мечу. Только бы успеть. Нет. Не успел. Нож со свистом вспоров воздух, рубанул по привязанной к спине доске, и вновь взлетел для удара. То, что не давало быстро двигаться, спасло от смерти, приняв на себя ярость бушующего ненавистью монстра, осыпав спину щепками.

Богатырь оттолкнулся и перекатился в сторону, уходя от неминуемой смерти. Успел, нож лишь едва оцарапал руку, и воткнулся в землю. Быстрее, к мечу. Времени на раздумья нет. Или он успеет, или умрет, не спася друзей. Еще два раза пришлось уворачиваться с линии атаки, еще два раза смерть улыбалась ему в лицо, но он смог.

Теплая рукоять меча отозвалась легким покалыванием пальцев приветствуя хозяина, и клинок полыхнул пламенем, наконец освободившись от ножен.

Точным движением Федогран наконец перерубил, сковывающие движения путы, и следующую атаку монстра, приняло на себя оружие богатыря, искрами электросварки, разрезав, жало ножа, раскаленной каплей нырнувшее в зашипевшую траву. Прыжок. Взмах, и обезглавленное тело, забившись в конвульсиях рухнуло на землю к ногам героя.

Победа. Но расслабляться некогда. Для начала развязать и разбудить братьев, затем одеться. Если заявится кто-то еще, а по подслушанному ранее разговору, это скоро произойдёт, надо встретить врага экипированным, а не голым.

Веревки Федогран развязывать не стал, перерезал, так быстрее, а вот что бы разбудить братьев, пришлось повозиться. Не отпускал их сладкий сон.

Шишок нашелся неподалеку, рядом с запеленованным как куколка бабочки лешим, и то же спящим. Илька первым пришел в себя, сел, недовольно протирая кулаками глаза и выругался:

- Какого тебе бога надо брат. Я так сладко спал, такой сон потрясающий, и на самом интересном месте, я только поднес к губам кусок пирога, твой противный, мерзкий голос меня будит. – Он оторвал руки от глаз и замер, уставившись в богатыря, выпучив глаза. И вдруг закатился хохотом, откинувшись на спину. – Первый раз тебя вижу в таком виде брат. Ты что задумал?

- Тьфу на тебя, балабол. – Улыбнулся парень. – Ты даже помирая ржать будешь. Вставай, пошли остальных будить.

- Что тут вообще происходит. – Смех, больше похожий на истерику, резко прекратился и шишок встал.

- Чуть не сожрали нас тут всех, вот что. – Пробурчал в ответ Федогран. – пошли помощь нужна. Я добудится не могу. Крепко братья спят.

Провозились долго, пока не достигли результата, и орали в ухо, и хлопали по щекам, и поливали водой из болота, ничего не помогало, пока шишок не крикнул:

- Гойда!

Сигнал подействовал на братьев и они подскочили, захлопав себя по бедрам в поисках мечей, и тут же растерянно уставились на Федограна, для объяснений происходящего. Только на Хоквуда сигнал не подействовал. Незнакомым оказался клич для рыцаря, и он продолжил спасть, как ни в чем небывало.

- Одевайтесь и вооружайтесь. – Скомандовал Федогран, времени почти нет, все разъяснения потом. Враг вот-вот будет здесь. Надо успеть приготовится к встрече. И тут шишок упал на землю и покатился, к удивлению братьев, залившись хохотом:

— Это надо запомнить. – Давился он словами. – Такого даже специально не придумаешь. – Он сел держась за живот и давясь смехом. – Три богатыря с мечами и с голыми задницами. Эпическая картина.

Глава 8 На чьей ты стороне, Сирин?

Они все успели, и одеться, и вооружиться. Даже перекусить тормозком из заплечных мешков. Шишок успел немного попинать бесчувственное тело лешего, выговаривая бесчувственной тушке, что он о нем думает, выместив на нем накопившуюся злость за предательство, единственное, что не получилось, это разбудить рыцаря. Федогран не один раз поблагодарил богов, за то, что оруженосца они с собой не взяли, оставив того в городе. Князю на столько понравился этот добродушный мужичек, так вкусно описывающий процесс приготовления пищи, что он оставил его при себе, назначив на должность начальника харчевни, взамен снятого, заворовавшегося толстяка, чему Хоквуд нисколько не противился, и даже, как показалось нашему герою, обрадовался, хотя непонятно, кто ему теперь будет помогать облачаться в доспехи.

Два беспробудно спящих тела, лешего конечно никто в расчет не брал, были бы серьезной проблемой, для ожидающих нападения братьев. Можно было бы конечно убежать, благо лошадей они обнаружили неподалеку, стреноженными на небольшой поляне в ельнике, но удрать от опасности… Нет, это были не те люди. Да еще непонятный враг угрожал не только им, но и всему княжеству. Оставить все как было друзья не могли. Как правильно сказал Вул, пристегивая к поясу меч:

- Если отрубить проблеме голову, то она никогда не перебежит к другому.

Так что братья готовились к схватке.

Натянули на спящего рыцаря холщовые подштанники и рубаху, облачили в кожаные поддоспешники, остальное одевать не стали, так как понятия не имели какую деталь куда пристегивать, из всего того железа, что являлось амуницией воина, и валялось в общей куче. Тот даже не пошевелился, на столько сильно его погрузил волшебный голос в гипнотический сон.

За этим занятием их и застали хлопки огромных крыльев.

- Началось. – Улыбнулся Бер, и попытался вытащить меч из ножен. Не получилось. Нежный, баюкающий голос из кроны ближайшей елки, запел колыбельную, и глаза друзей заволокло дремой, и всякие желания, кроме только как лечь и уснуть, убежали куда-то далеко, скрывшись на задворках разума. Спрятались в мареве затянутого желанием отдохнуть сознания.

Бабушка улыбалась и накладывала на краешек тарелки густую, едва сползающую с ложки, белоснежную сметану рядом с тонюсенькими, просвечивающимися на солнышке, с дырочками на пропеченном до состояния слюноотделения теле, как он любит, блинами. Рядом чашка чая, парит и распространяет запах земляники. Стоп. Бабушка никогда не заваривала землянику? От куда тогда этот вкус во рту… Земляничная поляна и Лихо… Прострелило мозг догадкой. Он спит!

Тягучее словно кисель, сознание возвращалось расползающимися, перемешивающимся реальностью и сном картинками: бабушка - лес, сметана - болото, ложка – меч, но он смог. Подавил дебильную улыбку на губах и резанул себя клинком по ладони. Боль, усиленная электрическим разрядом волшебного меча, вернула сознание. Федогран лежал на траве, уткнувшись лицом в куст земляники, раздавив носом одну из ароматных ягод. Вот от куда этот вкус, который помог осознать, что происходит.

Песня лилась над поляной сладким, баюкающим мотивом, казалось даже трава уснула, под ее гипнотической нежностью. Богатырь повернул голову. В кроне ели, слегка покачиваясь на толстой ветке, темнел силуэт огромной птицы. Вот виновница. Надо что-то делать. Сил терпеть уже нет. Глаза вновь слипаются.

Коряга, как специально оказалась под шарившей по земле рукой. Не раздумывая, размахнувшись от души, он швырнул ее, слабо веря в то, что попадет, но хотя бы спугнет с ветки, заставит замолчать сладкоголосого врага.

Попал. Удивился поначалу такой меткости, но раздумывать, над превратностями судьбы не стал, а вскочил и бросился туда, где падала с дерева странная птица. Его прыжок, и ее падение произошли одновременно, слились в один клубок ненависти, покатившись под лапы раскидистой елки.

Его теперь не могла напугать какая-то там птичка, хоть и большая да необычная, он уже нагляделся на чудовищ в этом доисторическом мире, один Баш Челик чего стоит. Огромное, сильное, совсем не птичье тело, забилось в объятьях, пытаясь освободиться. Но куда там. Ловкость и сила у парня за почти два года выросли многократно. Поясной ремень, стянул крылья-руки, прижав к покрытому перьями телу странного создания.

- Запоешь, убью. – Прошипел Федогран, взвалив пленницу на плечо, вышел на поляну, где медленно приходя в себя, копошились братья, и швырнул на траву.

Удивительное создание. Тело огромной птицы, с серым оперением, черными с белыми разводами чем-то отдаленно напоминающими окрас кукушки, крылья, заканчивающиеся человеческими ладонями с длинными пальцами, и черными, будто покрытыми лаком у модного визажиста ногтями, а еще голова красивой, благородной, гордой женщины.

Она села, надменно задрав подбородок, и прострелила Федограна, полными ненависти, черными, состоящими из одних зрачков глазами.

Красавица, тут не может быть других мнений. Ухоженные каштановые волосы, заплетенные во множество мелких косичек, и уложенные так, что создавалось впечатление, что это мелкие перья, в виде шляпки, прикрывают выбивающиеся из-под нее вьющиеся локоны.

Аккуратный, прямой, аристократический нос, алый чувственный рот, томно прикрытые длинными черными ресницами под ниточками бровей, чуть раскосые глаза, все на столько гармонично, что хочется нарисовать портрет, слегка бледной, грустной женщины, и любоваться им, сравнивая с оригиналом.

- Сирин? Я правильно понимаю? – Склонился над ней Федогран.

Она гордо отвернула голову, безучастно проведя глазами по парню, словно не слышала вопроса.

- Не слышишь? – Усмехнулся Федогран. – Думаешь что тебе помогут, спасут гости, которых ты пригласила отобедать нашим мяском? Зря. Один такой уже ничего в своей жизни не съест. – Меч воина указал в сторону валяющегося трупа Лихо. – С остальными мы поступим так же, поверь, опыт у нас есть.

- Говорили мне, что ты коварный враг, но я не верила. – Заговорила наконец птица-человек, грудным, бархатным голосом. – Что тебе надо от меня. Убей, не мучай. Ты победил.

- Убить? – Задумался парень, на мгновение, но мотнул головой, гоня заманчивую мысль. – Нет. Это слишком просто и несправедливо к тому, что ты творила. Да и у меня есть вопросы, на которые я хочу получить правдивые ответы.

- Как ты намерен со мной поступить? – Она посмотрела так, что сердце сжалось от жалости, проигнорировав последние сова.

- Посажу в клетку и выставлю на потеху толпе, в столице княжества. – Не поддался чувствам Федогран. – Пусть любуются, и плюют тебе в лицо. Ты этого заслужила. Сослав я думаю обрадуется такому подарку.

- Нет. – Запрыгнул на плече шишок. – Я такого не позволю. Что с тобой брат? Она же живое существо. Пусть враг, но, что это меняет. Нельзя опускаться до унижений. Это неправильно. Лучше смерть чем такой позор. Лучше умереть, чем так унижаться, теряя честь. Убьем и все.

- В моей прошлой жизни, я знал многих, кто бы с тобой не согласился. – Горько усмехнулся наш герой. - Но ты прав. Поступив так, я опущусь до уровня врага.

- Я знала, что ты благородный воин. – В глазах Сирин сверкнуло облегчение.

- Благородный не значит добрый. – Повернулся к ней парень. – Ты мне сейчас ответишь на вопросы, или…

- Или что. – Усмехнулась пленница. – Что ты мне можешь сделать, раб чести. Ты бессилен. Или ты будешь пытать женщину? Не поверю. Это выше твоего достоинства. – Рассмеялась она сверкнув ненавистью в глазах.

- Пытать. – Хмыкнул Федогран. – Нет, зачем? Я тебя просто убью, не как женщину, а как врага, и поверь, что моя рука не дрогнет. Но перед этим, я тебе ощипаю перья, как курице. Представь себе свой обезглавленный труп, похожий на суповой набор. Как? Впечатляет?

- Ты этого не сделаешь. – Попыталась вскочить Сирин, и в ее глазах забушевала паника.

- Он сделает. – Усадил ее на место подошедший сзади Вул. – Поверь, он всегда выполняет, то, что обещал.

- Ну так что? Будешь отвечать? – Сел напротив нее Федогран.

- Спрашивай. – Обреченно опустила голову она. – Только пообещай, что не будешь глумиться над трупом, и не отрубишь голову. Пронзи мне сердце.

— Вот ведь лиса. – Рассмеялся внезапно шишок, дернув Федограна за ухо. – И тут пытается обмануть, выкрутится и выжить… В какое из двух сердец тебя поразить, красавица, в левое или в правое?

- Чтоб ты сдох, проклятое создание Стрибога. Ненавижу тебя. – Взвилась Сирин. – Надо было тебя давно убить.

- Сядь. - Рявкнул на нее Федогран. – Голову рубить не буду и над телом глумиться не буду, это обещаю. Но ты умрешь, это тоже обещаю.

- Пусть так. – Вздохнула птица. – Спрашивай.

- Как разбудить рыцаря – Кивнул в сторону Хоквуда богатырь.

- Сам проснется. – Ответила Сирин не поднимая головы. – Время придет и встанет. Моя песня не действует долго.

- Хорошо. Другой вопрос. – Кивнул Федогран. – Кто твой хозяин. Кому ты служишь?

- Нет у меня хозяев, а служу я Чернобогу. Он бог истины, бог богатства и славы, он борется с такими как вы чистоплюями. Он обещал царство справедливости. – Она гордо подняла подбородок. – Жаль, что я не доживу до этого.

- Только вот в том мире, который он построит, таким как ты, места не найдется. Открою тебе тайну. Я был там. – Вздохнул Федогран. – Там нет справедливости. И духов там тоже нет.

- Как такое может быть? Он же обещал?

- Ты поверила богу лжи? Ты глупа Сирин. – Хмыкнул шишок. – Мне искренне тебя жаль. Ты купилась на пустоту.

- Ладно, это все лирика. Как ты нас выследила и как умудрилась заманить в ловушку. Шишка обмануть трудно, но и он поверил. – Задал богатырь очередной мучающий его вопрос.

- Ничего сложного. Я давно слежу за вами. Практически с самого начала. Это я устраивала вам ловушки, это я помогла дуре Любаве связаться с Кацикином, и внушила ей мысли о измене, все это я. Шишок доверял лешему, тот, в отличие от лешака никогда его не обманывал. Достаточно было купить лесной дух, и вы все оказались у меня в руках. Это было просто. Он продался дешево, за брусничную поляну, надо было только во сне, внушить правильные мысли. – Она задумалась, а потом, словно очнувшись подняла глаза. – Это правда, что ты сказал? Я имею в виду про будущее?

- Да. – Кивнул Федогран. – Так и будет. В том времени не будет духов, не будет ныне живущих богов, даже самого Чернобога не будет. Тот мир избавится от прошлого, и все забудет. Править будет Золотой Телец, если ты понимаешь, что это.

- Догадываюсь. – Вздохнула она. – Жаль, что я не поговорила с тобой раньше, это бы решило многие сомнения, и я скорее всего оказалась бы на правильной стороне. Но прошлое нельзя изменить…

- Сколько гостей ты пригласила на поляну? – Задал вопрос стоящий за ее спиной Вул, резко и жестко оборвав пленницу.

- Хороший вопрос. Правильный. – Встал рядом с ним Бер. – Говорите о каких-то пустяках, а надо думать о врагах, которые тут скоро появятся. Руки чешутся как хочется подраться.

- Шестеро. – Вздрогнула от неожиданно прозвучавшего голоса медведя Сирин. – Анчутка, Берендей, три Злыдня и Трясовица.

- Чтоб тебя. – Выругался оборотень и поморщился.

- Да, дело оборачивается неприятностями. – Поддержал его шишок.

- Что? -Не понял Федогран.

- Тяжко говорю нам придется. – Вздохнул Илька. – Сильные духи. Один Берендей чего стоит, а тут еще Злыдни, чтоб им пусто было.

- Злыдни то же не подарок. – Кивнул и нахмурился Вул.

- А по мне чем больше, тем веселее. – Улыбнулся Бер. – Будет чем косточки размять.

- Или сложить. – Пробурчал в ответ шишок. – Дурак, что с тебя взять.

- Я помогу. – Внезапно заговорила Сирин. – Попробую с ними договориться.

— Это с чего же такая щедрость? – Недоверчивый Илька посмотрел в черные глаза человека-птицы.

- Ну, в то, что я раскаялась, ты не поверишь. – Хмыкнула та, а вот в договор… Предлагаю жизнь, за жизнь. Я спасу вас, а вы отпустите меня.

- И ты дальше будешь усыплять и жрать людей? – Нахмурился Вул.

- Тебя ли я слышу, оборотень? Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – В голосе Сирин послышались нотки раздражения. – Ты же знаешь, что я никогда не питалась живой плотью. Орехи и ягоды моя пища.

- В последнее время ты смотрю, сильно разнообразила меню. – Передернул плечами оборотень. – Кровушкой заинтересовалась? Мясцом парным?

- Глупости. Ни чего я не меняла в своих вкусах. Приходилось глоток другой делать через силу, тут душой кривить не буду. Делала. Но это другое. Тут ритуал. Треба новому богу. Условие у него, губы идола кровью жертвы мазать, и самой пить. Вроде как породниться.

- Слушать тебя противно. – Поморщился оборотень. – Мы с тобой всегда врагами были, но никогда до подобной гадости не скатывались. Жертва богам жизнью мыслящих, созданных ими же, душ. Скажи мне такое раньше, во век бы не поверил.

- Только не строй из себя кролика. – Хмыкнула Сирин. – Сам по уши в крови. И пить ее любишь. Нечего притворяться.

- Я охотник, и те, кого я убиваю или трофей, или враг. Родом так установлено при создании этого мира, что, чтобы жить, надо убить. Но честно это делать, не подлостью и, не обманом. Или ты считаешь, что кролик не убийца? Он тоже травку кушает, а она живая. Тебе ли это не знать?

- Хватит. – Рявкнул Федогран. – Вот, что скажу тебе птичка: «Отпустить приспешников Чернобога с миром, мы не можем». Этот бог наш враг, и поклонники его, также заклятые враги, разрушающие устои общества, и несущие людям страдания и смерть.

- А если я попробую их переубедить, и встать на вашу сторону, это как? Зачтется? – Сощурилась Сирин. – Будет это поводом мне поверить и отпустить?

- Посмотрим. - Неопределенно ответил Федогран. – Это будет зависеть от исхода битвы.

- Развяжи меня. – Гордо вскинула голову женщина-птица.

- Щас. – Засмеялся ехидно Шишок. – Чтобы ты сбежала и предупредила гостей. Ищи дураков в другом месте.

- Подожди Илька. – Остановил Федогран друга, и повернулся к Сирин. – Какие твои гарантии?

- В мою искренность и раскаяние ты не веришь, и это понятно, но что тебе будет стоить сбить меня на взлете, у тебя это неплохо получается. – Поморщилась она. – То есть шансов убежать у меня не будет.

- А что помешает тебе ударить нам в спину? – Усмехнулся Вул.

- Ничего. – Смутилась птица. – Но я этого не сделаю. Просто поверьте.

Желание доверится и сомнения терзали душу, и Федогран задумался. С одной стороны помощь бы не помешала, тем более того, кто знаком с соперником, с его сильными и слабыми сторонами, кто может одним словом, если уж не полностью снять угрозу, то как минимум ее уменьшить. Но где гарантии, кроме собственной ловкости и меткости. Что помешает этой неоднозначной даме, еще раз предать? «Убью, если что». – Решил наконец парень а в слух произнес:

- Хорошо. Поверю. Но не рассчитывай, что получится удрать. При первом же подозрении в тебя полетит не палка, а вот это. – Он поднял полыхнувший меч.

- Я не предам. – Улыбнулась и склонила голову Сирин. – Не хочу, чтобы в будущем мир изменился на столько, что в нем не останется место таким как я. Пусть все останется по-старому. Отныне я на вашей стороне.

Федор снял ремень освободив крылья, и Сирин с блаженным вздохом их расправила, зашуршав перьями.

- Не бойся шишок, хоть мы с тобой и недолюбливаем друг друга, и видим справедливость по-разному, но с этого момента в одной связке.

- Хотелось бы верить… - Пробурчал недовольно на плече тот. – Надеюсь мой брат не ошибся.

- Время покажет. – Сверкнул глазами Вул.

- А я ей верю. – Подошел к птице Бер и провел по перьям ладонью. – Красивая. – Сказал и вдруг резко развернулся к братьям. – Когда драться-то будем? Надоело ждать.

Глава 9 Спор.

- Что-то я не пойму. – Грохнул он посохом о землю. – Ты что же, сменила веру?

Берендей стоял напротив, и сверлил тяжелым черным взглядом Сирин. Он не был высокого роста. Кряжистый, сколько в высоту, столько и в ширину, в плечах мужик, голый по пояс, в кожаных коротких штанах, так, что видны лодыжки, и босой, на такую ногу в магазине размер не подберешь, ступня больше полметра, с грубыми черными, длинными ногтями, загнутыми книзу. Лицо без эмоций, словно у деревянного бесчувственного истукана. Не понять, то ли смеется, то ли злится. - Ну так что скажешь? – Мотнул он головой, закинув на затылок коричневую, неестественного для человека окраса челку. Волосы его,кстати, очень сильно отличались от нормальных, человеческих, это скорее была короткая шерсть животного, покрывавшая все тело, а прическа больше походила на гриву лошади.

- Если ты узнаешь, то, что узнала я, то тоже поменяешь свое мнение. – Проворковала женщина-птица. – Нас обманули.

- Давай поконкретнее, и побыстрее, мне в человеческом облике тяжко.

- Ты что же, не признаешь меня оборотень? – Вышел вперед Вул. Или вид делаешь?

- От чего же не признать. Признаю. Но только ты теперь враг. – Нахмурился гость.

- А когда-то вместе воевали. - Хмыкнул парень. – Я ведь тебе спину прикрывал, того упыря помнишь, что в затылок вцепился? Как я его сорвал, а зубы у тебя в голове остались? Помнишь? Я их потом еще вытаскивал, и мы смеялись вместе сидя у костра в лагере. А как ты меня раненого на себе шестнадцать верст тащил, и байки рассказывал, чтобы я не отключился? Не уж-то все забыл? Не уж-то новый бог предложил тебе столько, что память от жадности стерлась?

- Глупость не говори. – Стал чернее тучи Берендей. – Мне Чернобог глаза открыл на то, что нашим небожителям все равно, что на земле происходит. Безучастные они, плевать им на нас. В пирах да распутстве погрязли, а он часто является.

- Дурак ты, дружище. – Вул подошел к Берендею вплотную, и положив руку тому на плече, заглянул в глаза. – Больны они. Чернобог скрижаль Рода захватил. Умирают наши боги, и мы – нелюди, и духи, все вместе, силы теряем. Не ужели ни чувствуешь, что слабеешь?

- Да, что-то нездоровится мне. – Буркнул в ответ тот и отвел взгляд. – Не уж-то правду говоришь?

- Нездоровится — это ко мне. – Проскрипел противный голос и из леса, отодвинув в сторону еловую ветвь костлявой рукой, вышел на поляну покойник. Самый настоящий, синий с налетом желтизны, покрытый трупными пятнами, на обтягивающей скелет коже, высокий и лысый. Припадая на правую ногу он просеменил к Берендею, ловко проскочив между застывшими от неожиданности Бером и Федограном, едва не растолкав их узкими плечами. – Что тут вообще происходит? Меня на пир пригласили, а жратва с едоками беседы ведет?

- Тут мой бывший друг утверждает, что обманули нас. – Поднял тяжелый взгляд Берендей. – Получается, что поклеп на наших богов навели. Это мне не нравится.

- Глупость какая. – Засмеялся пришелец. – Какой может быть поклеп, когда их действительно давно уже не видел никто. Мир живет сам по себе, а они сами по себе, если вообще живы еще.

- Ты вот, что Трясовица, ответь. Тебя немощь в последнее время не мучает? – В глазах Берендея застыл вопрос.

- Ну ты и спросил. Я сам и есть немощь, тем и живу, хотя и вправду в последнее время что-то в животе тяжко. Но это наверно от голода. Народ мало болеть стал, вот и крутит брюхо. Надеялся тут подхарчиться, на ритуальном жертвоприношении, а тут смотрю восстание жертв. – Пустые, бесцветные глаза, без всякого выражения, пробежали по собравшимся на поляне.

— Это кого, ты немощный, жертвой назвал? – Не выдержал шишок. – Не меня ли с братьями?

- И ты тут, шмакодявка. – Захохотал Трясовица. – Вот Злыдни рады будут. Давно они тебя разыскивают. Ты одной из них нос задолжал. Помнишь?

- Такое забудешь. – Хохотнул Илька и сплюнул. – Вот зачем напомнил? Сейчас стошнит.

Хлопком из неоткуда материализовалось малюсенькое тёмно-серое существо, размером с большого жука, только без крыльев и завертело глазами, на вытянутых ниточках.

- Что случилось. - Попятилось оно к болоту на коротеньких ножках в крохотных лаптях. – Я драться не буду, я не для того сюда прилетел. Я мирный дух. - Длинные, до колен, руки вытянулись вперед словно выставив стену. – Эту кашу сами расхлебывайте, мое место сторона.

- Помолчи Анчутка, не причитай, никто тут пока не дерется, мы просто разговариваем. – Рявкнул на него Берендей. – Лучше скажи: «Как ты себя чувствуешь?».

- Вроде нормально, только в пространстве прыгать плохо получается, словно кто-то за рубаху сзади придерживает. Неприятно, но пока справляюсь. – Почесал тот затылок. – А что...?

- Тааак… - Протянул человек-медведь. – Тут пахнет правдой и ложью одновременно. Сирин, птица умная, ее обмануть сложно, но получается что все же обманули. Вопрос кто? Чернобог, или вы, и что-то мне говорит о том, что небожитель лгун.

- Хозяина нашего.

- Лжецом назвал?

- Не богохульствуй.

Из болта вылезли три полупрозрачных существа с телами в виде яблочного желе, с огромными расплывчатыми головами, без ног и с коротенькими руками без локтей.

- Кого?

- Тут?

- Съесть? –

Говорили они продолжая каждую фразу по очереди, словно были одним единым организмом.

- Пока, как я понял, никого. – Отошел от них подальше Анчутка. – Тут непонятно все, и попахивает неприятностями. Дракой смердит. Не нравится мне это.

- Неприятности.

- Мы.

- Любим.

Троица окончательно выбралась на берег и встала рядышком друг с другом, постреливая с подозрением, жидкими глазами, и вдруг одновременно воскликнула:

- Шишок! Гад! Попался. – И попыталась кинуться вперед, ловить старого врага, но уткнулась в мощную грудь Берендея и его выставленный как шлагбаум посох.

- Стоять. Все прошлые обиды потом. Разберемся для начала.

- Он.

- Нам.

- Нос откусил.

Зашипело странное создание.

- Сказал, опосля разберетесь. Нос у тебя давно вырос, пора бы и забыть.

- Пфф. – Обиделось трио, и одновременно отвернулось.

— Вот, что я скажу. – Вышел вперед Федогран. – Мы готовы все забыть, даже то, что нас тут чуть не сожрали, тем более, что всех вас жестко обманули. Мир в котором мы живем, меняется, вы все этому свидетели, ведь с каждым днем приходится все труднее и труднее. Кто-то чувствует слабость, кто-то колдует с трудом, а кто-то просто чувствует себя не в своей тарелке, и вина в этом - Чернобога. Он сыграл на ваших желаниях, обратил внимание на бездеятельность старых богов, предложил что-то такое, о чем вы мечтали, задурил, запутал, но это все обман. Когда он расправится с потомками Рода, он примется за вас и уничтожит.

Он хочет остаться один, единственным властелином мира, вы ему не нужны, вы лишь инструмент, который после будет только мешать. Я был в будущем, видел все собственными глазами. Там вас нет. Люди вас забыли, вы стали детскими сказками-страшилками.

Подумайте духи. Прежняя вражда, это детские забавы по сравнению с тем, что вам предстоит. Объединитесь. Забудьте то, что было, или погибните.

- Не верим. – Обернулись одновременно злыдни. – Ты врешь. Чернобог дал нам возможность наслаждаться страхами без ограничений и тупых условностей, он выполнил, то, что пообещал, а Морена ставила рамки, за которые было нельзя заступать. И еще… - Они блеснули каплями скользкой росы в глазах. – Мы бессмертны. Слабое недомогание это мелочь, которая быстро пройдет. Высший объяснил, что это связано с уходом старых богов и его приходом в мир прави.

— Вот же тупицы. – Шишок заполыхал праведным гневом. – В прошлый раз ведь тоже подрались из-за вашего упрямства, а ведь я оказался прав. Не сунулись бы к дочери кузнеца, не выкинули бы вас волхвы из леса, и не скитались бы вы сейчас по болотам.

- Врешь. Это ты наябедничал Стрибогу. – Злыдни приподнялись над землей, и ручейки воды потекли снизу в траву, став своеобразной опорой. Три желеобразных амебы внезапно обнялись, став единым целым, только уже плотным как камень телом с круглой головой, мускулистыми длинными руками и вихрями пыли, вместо ног. – Ты ответишь мне за все. – Новообразовавшийся монстр бросился в атаку, откинув Берендея в сторону, словно тот ничего не весил. – Убью.

- На этот раз, я отгрызу тебе ухо, тварь. – Прыгнул на встречу Илька.

Нешуточная драка разгорелась не на шутку. Ловкий и быстрый шишок уворачивался от не менее быстрых пальцев Злыдня, пытаясь впиться тому зубами в зеленоватую щеку, но у него ничего не получалось, в ответ же соперник, никак не мог ухватиться за стремительного противника и раздавить как букашку.

Все замерли от столь неожиданного продолжения почти мирного разговора. Никто не вмешивался, и ждал, сверкая глазами и ожидая нападения от других. Никто никому не верил. Напряжение физически ощущалось плавающим в сгустившимся воздухе. Одно неверное действие, и все схлестнуться в драке, все - против всех.

- И чего? – Прошептал Бер. – Так и будем смотреть, или переломаем кости Злыдню, и поможем другу?

- Не стоит. – Вул заговорил не отрывая глаз от бушующей драки. – Илька справится. Это у них уже не в первый раз. Если мы вмешаемся, то начнется бойня. Да и шишок будет недоволен тем, что ему помешали.

Неизвестно чем бы это все закончилось, но вмешался тот, кому было наплевать на старые обиды, мнения других, и то, что может последовать далее.

Видеть превращение человека в медведя, зрелище не для слабонервных, оно сопровождается хрустом костей, диким ревом боли, перемешанным с яростью в жуткий коктейль.

Быстро растущая густая как войлок шерсть, стремительно покрывает тело. Руки и ноги трансформируются в лапы, и на них вытягиваются черные длинные когти. Формируется голова с клыкастой жуткой пастью, старая расплывается и лепится неведомым скульптором, как из пластилина новая. Все это происходит хоть и плавно, но быстро. И завораживает неискушенный взгляд.

Медведь прыгнул и встал на задние лапы нависнув над дерущимися духами. Принюхался и взревел, да так, что посыпались иголки с елок. Два раза махнул когтями, и два тела, куклами разлетелись в противоположные стороны, покатившись по траве.

- Ты сдурел, Берендей? – Затряс головой сидящий в траве, вытянув ноги шишок, чуть голову не оторвал.

- Я тебя почти поймал крысеныш. – Пытался сконцентрировать на Ильке плавающие в состоянии сотрясения глаза Злыдень.

- Молись своему черному уроду, что мне помешали, я почти добрался до твоего уха. – Огрызнулся шишок.

Медведь рявкнул, предупреждая, что шутки закончились. Внимательно посмотрел, сначала на одного, потом на другого, оценивая, поняли ли его и перекинулся в человека. Ловко подцепил ногой посох, подкинул его ступней, перехватив руками, и оперся.

- Успокоились? – Окинул он собравшихся на поляне тяжелым взором. – Продолжим разговор.

Игра в верю, не верю - затянулась до полуночи. Одни защищали старых богов и отстаивали существующий миропорядок, другие сводили к тому, что новое — это хорошо, и давно пора менять правила.

Названые братья отстаивали старое, а вот за новое больше всего стояли Злыдни, вновь ставшие троицей, и упирающийся упрямством Трясовица. Сирин, поддерживала Федограна, а Анчутка и Берендей сомневались, метаясь от одного мнения к другому. Единственное, что радовало, никто не кидался больше в драку, ограничиваясь руганью, частенько скатываясь к оскорблениям.

- Где это я? Что тут происходит? – Очнулся наконец Хоквуд, и сел выпучив глаза. – Вы кто?

- Беседуем. – Буркнул ему шишок. – Присоединяйся.

- Где мои доспехи? Кто их снял? – Закрутил головой рыцарь.

- Вон валяются. - Кивнул Илька. - Не сообразили мы, как их на тебя напяливать, уж извини, и вообще, спасибо скажи что надели на тебя то, что одето, могли бы и голым оставить. Сверкал бы сейчас тут непотребством. Садись и слушай, не мешай.

- А я вам говорю, что не будет вас в будущем, исчезните. И не спрашивайте больше, как это случится, я не знаю. Не дошли сведения. Нет там больше ни вас, ни привычных богов. Другие пришли им на замену, вот только никто их тоже не видит. Тоже только одни легенды об их деяниях остались в памяти людей.

- Почему ты решил, что это из-за Чернобога? – Анчутка недоверчиво посмотрел на богатыря. – Может это из-за Перуна?

- А ты подумай? – Встрял в разговор Вул. – Тысячелетиями мы жили старым укладом, и все было хорошо. Я не помню, чтобы кто-то из кромочников болел насморком, а тут все сразу начали чувствовать недомогание. Приток силы из скрижали Рода, больше не поступает в мир. Вот в чем тут дело.

- Кто?

— Это?

- Подтвердит? - Злыдни по очереди посмотрели на волколака.

- Того, кто мог это подтвердить, Федогран убил недавно, а другой с горы Аргоран не слазит. Вход в пещеру охраняет. – Пробурчал шишок. – Нет у нас видаков.

— Так это ты убил Кацикина? – Берендей с уважением посмотрел на парня. – Силен. Он же бессмертный. Как тебе это удалось?

- Застрелил. – Пожал плечами Федогран, словно ничего особенного не произошло.

- Прямо в лоб ему стрелу вогнал. – Бер даже привстал и рукой ткнул себя в голову. – Прямо сюда. Одним выстрелом. Я потом тот лук натянуть попробовал, у меня не получилось.

- Слабак. – Хмыкнул Берендей. – Можно посмотреть? – Повернулся он к Федограну.

- Можно. – Тот скинул со спины лук, с которым не расставался. – Бери.

Мышцы налились узлами, жилы вылезли синими нитями из кожи человека-медведя, но тетива даже не дрогнула.

— Это, что же за оружие такое? – Смахнул тот капли пота с мокрого лба. – Где ты его взял?

- Мокошь подарила. – Богатырь вновь закинул лук за спину.

- Ты видел богиню? – Округлились глаза Берендея.

- И ее, и Перуна, и Марену, и даже Ярило. – Кивнул богатырь.

- Так что же ты молчал? – Вскочил человек-медведь. – Это же все меняет. Значит боги еще помнят о нас и спускаются на землю. – А ты говоришь им дела нет. – Хлопнул он одного из злыдней по плечу. Все… Я за старую веру. Пусть и дальше Перун в небесах молниями громыхает. Я, служить вралю не буду. Не достоин он.

- А я всегда был против кровавых жертвоприношений. Требы надо хлебом нести. Я тоже больше вруну служить не хочу, не по совести это. Неправильно. – Закивал Анчутка.

- Мы.

- Будем.

- Думать. – Злыдни поднялись.

- Мы.

- Уходим.

- Размышлять.

- Проваливай, и больше мне на пути не попадайся, ухо отгрызу. – Не мог не прокомментировать шишок.

Три сгустка слизи посмотрели на его, как на пустое место и молча нырнули одновременно в болото.

- Да…уж… - Проследил за ними Трясовица. – Это действительно многое меняет. Меня ведь практически убедили, что боги мертвы, и начинается передел мира… Оказывается это ложь. Думаю, что я вернусь к старой вере. Не хочется быть в конце пути обманутым.

Ночь полностью вступила в свои права. Это заметили только тогда, когда наконец стихли споры. Месяц плыл в темных перьях облаков, словно черной, ажурной вуалью прикрывающих неестественно яркие, крупные звезды. Где-то ухал филин, квакали лягушки. Спать не хотелось, все сидели молча в темноте и думали, каждый о своем.

Все обошлось без драки, чему не очень-то был рад Бер, но тактично лишь морщил лоб, и молчал. Сирин укрылась крыльями и о чем-то сама с собой разговаривала, превратившись в черный сугроб в темноте. Берендей задумчиво поглядывал на Федограна, видимо не решаясь задать мучающий его какой-то вопрос, а тот откинулся на спину и смотрел в небо. Наконец-то можно расслабиться. Вул также смотрел, не отрываясь, на тонкий серп месяца, погрузившись в себя. Анчутка кидал камешки в воду, целясь в отражения звезд, а рядом, обхватив колени руками, раскачивался в раздумье Трясовица.

- А я ведь то же служу Чернобогу. – Внезапно произнес задумчиво Хоквуд. – У нас в стране все ему служат. Так принято. Наверно поэтому у нас слуги напоминают рабов. Не хочу так больше. Не хочу крови на алтаре. Не хочу возвращаться. Как думаешь, Федогран, меня Сослав на службу возьмет? Я хороший воин.

- Возьмет. – Кивнул богатырь. – Он умный человек и мудрый правитель. – Давайте спать. День выдался суетливый и трудный. Завтра назад поедем.

Глава 10 И снова Чащун.

Утро, несмотря на бытующее мнение, что оно не может быть добрым, оно было прекрасным даже несмотря на то, что приходилось спать на голой земле, укрывшись одним предрассветным туманом, и положив голову на кулак.

Федогран улыбнулся, приоткрыв глаза. Сквозь щелочки ресниц был виден горизонт. Ну и что, что он наливался заревом на фоне бесконечного, топкого болота? Плевать, все равно красиво. Краешек дневного светила потихонечку выплывал из отчерченной ниточки востока, разгоняя сумрак и гоня прочь подрагивающие в испарениях клочки белесого, подкрашенного розовым восходом тумана. Солнце, не торопясь занимало свое законное место на небосклоне, наливаясь жаром, и наполняя светом день.

Парень потянулся, открыл глаза, приподнялся и вздрогнул. Прямо перед ним, на корточках сидел Берендей, и в упор, молча, смотрел ему в глаза.

- Ты чего не спишь? – первое, что пришло на ум, спросил Федогран.

- Не умею. – Странное выражение у человека-медведя на лице, полное отсутствие мимики. То ли сейчас поздоровается, тот ли ударит, непонятно, и голос отрешенный, говорит, как неживой.

— Это как? – Удивился парень.

- Не сплю никогда. Таким боги создали, что бы за порядком в лесу следил, а не валялся под кустом отдыхая. – Он опустился рядом, и сел в траву поджав под себя ноги. – Скажи мне богатырь: «Какая она?».

- Кто? - Не понял тот вопроса.

- Богиня земли. Матушка Мокошь?.. Красивая?..

- Она очень добрая. - Задумался Федогран, пытаясь вспомнить знакомое лицо, но не смог. – Это наверно прозвучит глупо, но она выглядит как все женщины сразу, и как мать, и как жена, и как сестра и как дочь. Блондинка, брюнетка, рыжая… Худая и полная. Тяжело объяснить. Наверно так выглядит сама любовь. Ты чувствуешь ее, видишь, а описать не можешь. Нет подходящих слов.

- Понимаю. - Кивнул Берендей. – Я вот Чернобога тоже описать не смогу, хотя и видел его, вот так, как тебя. Наверно нельзя описать словами ложь, злобу и подлость. Боги, они как чувства, трудно представить физический образ, невозможно нарисовать словами.

Федогран пожал плечами не зная, что на это ответить. Странное создание, этот Берендей. Угрюмый, замкнутый, себе на уме, с ничего не выражающим лицом, а на самом деле?.. А не понять его, что на самом деле. То ли человек со звериной душой, то ли зверь с человеческой. Сложная личность, однако вызывающая уважение.

- Я вот еще что хотел спросить? – Посмотрел в глаза медведь. - Как ты смог лук натянуть?

- Меня благословила Мокошь. – Вновь пожал плечами Федогран. - После этого было нетрудно, он и сейчас меня слушается, только вот стрел для него нет. Простые не выдерживают, в пыль превращаются сразу после выстрела.

Медведь кивнул, принимая ответ и отвернулся.

- В общем так… - Заговорил он в землю, не поднимая головы и растягивая слова. – Больше в этом лесу, вас никто не тронет. С Злыднями я разберусь сам. Езжайте домой, смело. Тут больше влияния Чернобога не будет. Хватит невинной крови и лжи. – Он встал, расправив плечи. – Я ухожу. Анчутка с Трясовицей уже убежали, не стали ждать, когда вы проснетесь, леший очнулся и пытается удрать, веревки грызет, присмотри если нужен, но мой совет: «Припугни, но не убивай». Он запутавшийся дурак, но не подлец, смерти не заслуживает, отпусти с миром. Теперь отдыхайте и ничего не бойтесь.

Берендей ушел. Беззвучно прошел по поляне, как приведение, и также тихо, растворился в ельнике. Ни звука, ни хруста веток, ни шороха прелой хвои под ногами тяжелого тела, так ведет себя ртуть из разбитого градусника, растекаясь по полу.

Федогран проводил его взглядом и поднялся. Пора. Копошившийся до этого леший замер, в ожидании. Парень подошел, и присел рядом, молчаливо рассматривая заволновавшегося лесного духа.

- Убьешь? – Кромочник стал похож на провинившегося котенка, и богатырь невольно улыбнулся. – Не надо, я ведь добрый, просто пошутить люблю. Да и пострадал я вместе с вами, меня ведь то же связали, и Лихо сожрать хотел. Отпустил бы ты меня богатырь. Я непременно исправлюсь. Обещаю.

Федогран молчал и угрюмо сверлил взглядом, на силу сдерживая смех, на столько комично выглядел лесной дух, но свою роль разгневанного злодея решил доиграть до конца.

- Ну чего ты молчишь. Скажи, хоть что-нибудь. – Едва не заплакал тот.

Парень еще немного выдержал паузу, а когда заговорил, леший покрылся испариной, на столько зло прозвучал голос:

- Твоего брата Лешака, кикимора отпустила на все четыре стороны. Знаешь, что это такое? Не отвечай, по твоей кислой физиономии вижу, что знаешь. Ну так вот, думаю я, что с тобой надо поступить так же. Колдовать я не умею, поэтому делить буду мечом.

- Интересная мысль. – На плече вскарабкался шишок. – Только тут есть одна загвоздка. У Евеи части сами на четыре стороны побежали, а нам придется раскидывать. – Он сел и задумался. – Далеко не получится.

- Зачем раскидывать! Не надо раскидывать! – Засуетился леший.

- Не мельтеши. – Рыкнул на него Федогран. – Никто тебя раскидывать не будет, не беспокойся, просто разделим на четыре части, а дальше сам как-нибудь.

- Как же я сам, ежели разделите, я же умру? – Выпучил глаза пленник.

- А наше какое дело? – Злобно улыбнулся в ответ Илька. – Сказано сам, значит сам.

- Пощадите… - Заскулил лесной дух и заворочался, пытаясь освободится от веревок.

- Пощадить. – Сделал вид, что задумался Федогран. -А, где гарантия, что ты опять кого-нибудь на смерть не отправишь?

- Чем хочешь поклянусь. Не бывать такому более! – Воскликнул с горячностью Леший.

- Что-то я сомневаюсь. – Почесал затылок Илька.

- Мне кажется, что на первый раз можно поверить. – Федогран задумчиво посмотрел на лешего.

- Тебе, конечно, решать, но я бы не советовал отпускать. – Поморщился шишок. – Что-то я ему не верю.

- Думаешь? – Богатырь неторопливо вытащил из ножен меч.

- Ага. – Илька внимательно следил за действиями друга, ожидая, что будет дальше. Не менее внимательно наблюдал и Леший, напрягшийся как струна, и выпучивший глаза.

- Хох! – Выдохнул Федогран и клинок, взлетев, опустился вниз.

Пленник зажмурился, ожидая смерти, но ее не последовало, веревки ослабли и осыпались в траву. Ужас на столько сковал тело духа, что тот не смел открыть глаз, и только постанывал, содрогаясь всем телом.

- Еще раз поймаю на подобном, пощады не жди. – Прозвучал грозный голос богатыря. – Все. Свободен. Проваливай.

В Уйшгород возвращались в приподнятом настроении. Все живы, здоровы, даже не поцарапаны. Голодные только. Но зато лес избавили от влияния Чернобога. Это многого стоит. Провожающая их с поляны, на берегу болота Сирин, предложила спеть на дорожку, но под дружный смех друзья отказались.

Ехали, перекидывались шутками периодически перебивая Вула, едкими комментариями, рассказывающего, как они оказались в плену:

- Когда шишок предложил съездить в столицу, мы не раздумывали ни сколько. Да и чего тут думать? Другу поможем, да и сами развлечемся. Спросились у воеводы разрешения, да и в путь отправились. Брат мой, Вольх, со стаей, с нами пошел. Сказал до развилки в горы проводит, да в сторону уйдет.

«Что-то туда меня тянет. Душа не на месте». – Прокомментировал он расставание. Ну да вольному воля. Он никому присяги не давал. Свободен как ветер. Остатки стаи с ним ушли, а мы дальше поехали.

На месте тропинке той, что в сторону болта сворачивала, нас словно заколдовали. Это уже потом понятно стало, что - то дела Лешего, а тогда мы как по тракту к топи поехали, даже не заметили, что свернули, и что дорога другая стала. Очнулись только когда кони по воде копытами забулькали. Да что толку, что очнулись. Уже поздно было. Сирин уже песню запела. Мы как куклы из седел повыпали. Сильная она, конечно, колдунья, тут спору нет. Ну а дальше ты знаешь. Сам нас будил. Вот и вся история. Сглупили мы. – Вздохнул он и замолчал.

- Зато выспались на славу. – Закончил рассказ шишок и заржал. Что с него взять. На то он и создан был Стрибогом, чтобы не скучать, а радовать, не умеет быть серьезным этот неунывающий дух.

Князь встретил их тепло и тут же усадил за накрытый стол. Блюда подавал бывший слуга Хоквуда. Теперь его было не узнать. Куда делся заискивающий взгляд и сгорбленная спина? Прошло-то всего несколько дней, а уже не узнать. Вот на сколько расправляет плечи свобода да уважение. Гордый, сверкающий счастьем в глазах толстячек, ходил с достоинством, неторопливо и вальяжно расставляя угощения, изредка поглядывая на Сослава с благодарностью, а тот слушал рассказ путешественников о приключениях и кивал головой.

Беседа текла неторопливо, но довольно эмоционально. Князю особенно нравилось, как Федогран сбил с дерева Сирин, и он несколько раз просил повторить историю. Радовался тому, что лес избавили от Лиха, очень уж эта тварь донимала местных крестьян, не давала житья, а также тому, что Берендей вновь на стороне старых богов. Только вот то, что отпустили Лешего, расстроило Сослава. Слишком уж шкодливый дух, вроде и вреда от него немного, но и хорошего мало. Когда от проделок хулигана заблудишься меж трех берез, не до смеха, тут убить хочется. Ну да что теперь говорить. Отпустили так, отпустили. Тем более, что он пакостить прекратить, пообещал.

Для отдыха друзьям отвели комнаты в княжеском тереме. Как не смеялись друзья, что под колыбельную Сирин выспались на пять лет вперед, но усталость взяла свое, уснули быстро и проспали долго.

Задерживаться в столице не стали, дома жены ждут, волнуются, пора и честь в гостях знать. В путь отправились на следующий день. Хоквуда Сослав, при себе оставил, в дружину определил, ратником, правда с условием, что он свои железки кузнецу отдаст, на переплавку, а сам оденется нормально, в доспехи достойные воина, а не пугала. Тот согласился, кочевряжится не стал, сбегал в кузню, и преобразился. Теперь выглядел по-другому. «Истинный богатырь, а не консервная банка». – Прокомментировал его изменение Федогран, правда никто не понял, что такое «консервная банка», но он объяснять не стал, махнул рукой и рассмеялся.

Дорога домой она всегда приятная, хотя и долгая, возвращаться туда, где тебя ждут всегда занимает больше времени чем уезжать, вот вроде и расстояние одинаковое, а время словно резиновый жгут растягивается, не дождаться, сгорая от нетерпения. Числобоговы шутки. Его работа.

Лес на удивление изменился. Это чувствовалось во всем. Птицы пели радостнее, даже кукушка отсчитывала время веселее, длиннее отмеряя жизнь, листья и трава зеленее, словно они напитались счастьем, и спешат им поделиться с путниками. Даже камешки на дороге, не досаждали копытам коней хрустом - отскакивали в сторону. Ветер, напитанный солнечными лучами, ласкал кожу, нежными ладонями. Вот что значит зло изгнали. Легкий и приятный оказался путь назад.

В Новгоре их встретили новостью, что пришел Чащун, и ждет у воеводы в доме. «Подождет», — решили братья, старших, конечно, уважать надо, но и жен своих обижать не гоже. Не убегут дела, да заботы, они не радость, не скоротечны. С дороги надо сначала любимых обнять, да расцеловать, встречи порадоваться, а потом уж новыми неприятностями озаботиться. А с чем еще мог старый лесной дух в гости прийти как не сними? Обождет, не обидится, он, конечно, дядька нетерпеливый, но умный. Сообразит, что да к чему.

Алинка встретила, на радость Ильке блинами. Обнялись счастливые молодые, за столом посидели, за руки держась, поболтали, чаю попили, да и выгнали шишка вон. Пусть погуляет, не растает на свежем воздухе. Им вдвоем побыть хочется. Ночь провести. Третий лишний в таких делах. Ночь пролетела как на крыльях. Не выспались, конечно, но разве это важно?..

Чащун сидел на лавке окутанный клубами дыма и насупившись рассматривал сучки в досках на полу. Федогран пришел первым и остановился на пороге, не зная, как обратить на себя внимание, дух жизни ничего не замечал, погруженный в собственные мысли. Парень многозначительно покашлял, но это не произвело никакого впечатления. Сзади в спину подтолкнули и на плечо Федограна легла тяжелая ладонь.

- Чего это с ним. – Прозвучал удивленный голос Бера.

- Не знаю. – Богатырь ответил не оборачиваясь. – Пошли с ним рядом присядем, придет в себя, ответит.

Они вошли и молча опустились рядом, с двух сторон от задумавшегося духа. Через некоторое время в дверном проеме появился Вул.

- Привет, братья, и ты будь здрав дух жизни. – Радостно поздоровался он, но обратив внимание на безучастного старика и удивленно добавил. – Чего это с ним?

- Не знаем. – Пожали синхронно те плечами. – Мы пришли, а он вот так вот сидит, и только дым пускает.

- Еще бормочет что-то. – Прислушался Вул, окунув голову в облако дыма.

- Не мешайте, он с богами разговаривает. – Вылез откуда-то Илька. – Они все, кого природа по темечку стукнула так себя ведут. - Вздохнул он и засмеялся, карабкаясь на свое любимое место на плече Федограна. – Хорошо хоть не буйный.

- Отрежут тебе когда-нибудь язык, балабол. – Улыбнулся парень. – А я подержу, что бы не брыкался.

- Нет, не сможешь. – Вздохнул шишок.

— Это от чего же. – Сощурился Федогран ожидая подвоха.

- Пожалеешь. Ты же жену любишь? – Вновь вздохнул коротышка.

- Ну? – Богатырь насторожился.

- Так вот, если мне язык оттяпать, то некому ее блины хвалить будет. Ты не в счет. – Третий раз вздохнул проказник, и всем видом изобразил стеснение, еще немного и покраснеет.

Наступившую было настороженную тишину взорвал дружный хохот. Казалось, даже стены смеются. Чащун наконец очнулся и недоуменно огляделся:

- Вы чего это? На до мной что ли? – Стрельнул он глазами.

- Конечно над тобой, тут же больше никого нет. Развел в руки стороны Илька, но тут же был схвачен вытянувшейся рукой колдуна и погрузился в облако дыма, перед глазами старика.

- Я тебе уши оторву, негодник. – Пробасил Чащун.

- Простите дедушка, я больше так не буду. – Запричитал шишок плаксивым голоском, в котором, однако, не было ни капли раскаяния.

- Тьфу. Скоморох. – Не выдержал дух жизни кривляний, улыбнулся и вернул Ильку на место, так, что показалось воткнул ногами в плечо. – Давно вы здесь? – Обратился он к остальным.

- Нет. – Ответил за всех Вул. – Только зашли.

- Как съездили?

Братья рассказали про свои приключения, чем порадовали старика.

— Это хорошо, что духи на нашу сторону перешли. – Улыбнулся он и одобрительно закивал. – Очень хорошо. Это хоть немного ослабит Чернобога. Единственная радостная новость за последнее время. – Сказал, внезапно нахмурился и стал серьезен. – Но мало. Я ведь спал, когда вы пришли. Не удивляйтесь. Две седмицы на ногах. Сил никаких нет, а энергия из скрижали Рода больше не поступает. Вот и не выдержал. – Он вздохнул. – Видимо скоро конец нам. – И замолчал, опустив голову.

Никто не произнес ни звука в ответ. Тишина наступила в тереме, и только неугомонный сверчок, сверлил где-то под потолком бревно. Все смотрели на уставшего, ставшего сразу каким-то маленьким, сморщенным и несчастным духа жизни, и не смели помешать его горестным думам.

- Но я пришел, не что бы жаловаться. – Поднял он наконец глаза. – Я за вами. Ягира ждет нас у себя в лесу, на поляне у костра. Время пришло. Пора. Собирайтесь в путь. С воеводой и князем я все решил, они вас отпускают. Прощайтесь с женками, завтра поутру выезжаем.

И еще вот что. – Он вновь замолчал, собираясь с мыслями, словно не решаясь сказать то, что хотел. – У тебя Федогран пацан родится, а у тебя Вул – девка. Дайте им сразу имена. Пусть женки запомнят. Мало ли что. Подстрахуйтесь, чтоб ваша воля дома осталась. – Он встал, окутавшись дымом. – Идите, более не держу. У вас один день, да одна ночь остались.

Глава 11 Нужен браслет.

Здесь все было, как и раньше, ничего не изменилось. Все тот же незатухающий никогда, плюющийся в небо искрами костер на поляне в темном, дышащим смертью ельнике, все тот же ствол поваленного, подгнившего дерева, и все те же два бомжеватых персонажа сидящих на нем и неторопливо беседующих. Федогран непроизвольно улыбнулся, вспомнив как он первый раз сюда попал почти два года назад.

Испуганный пацан, выдернутый из теплой постели, из спокойного, благополучного с виду мира, и заброшенный в далекое прошлое волей богов и силами духов. Сколько же всего пришлось пережить с тех пор… Спроси его теперь, хочет ли он вернуться назад? Нет. Не хочется вновь стать инфантильным потребителем жизни. Здесь есть то, чего там не было: свой дом, жена, друзья… Друзья – эта мысль пробежала темной волной воспоминаний, на ставшем в миг угрюмом лице.

Здесь, на этой поляне, он убил собственными руками друга. Того, кто пожертвовал жизнью ради него. Последнего из волотов, благородного Крома. Того, кто показал на деле, что такое долг и что такое честь, и как к этим понятиям надо относиться. Такое невозможно забыть, и такое невозможно предать. Это навсегда останется в памяти кровоточащей занозой совести.

- Что встали, как не родные? Проходите, да присаживайтесь к костру, разговор будет серьезный. – Вернул из грустных воспоминаний Федограна в действительность, скрипучий голос Ягиры.

– Все очень плохо. – Продолжила она когда все расселись, и даже костер перестал стрелять искрами, словно прислушавшись к старой ведьме. – Видимо последние события подстегнули нашего врага к активным действиям. Думаю, что он испугался. Если раньше изменения происходили медленно, постепенно, десятилетие за десятилетием перекрывая поток силы из скрижали Рода, то теперь это полностью остановилось. Нет больше силы у богов.

Они полностью обессилили. Пока это еще не заметно, но если присмотреться, то можно все же увидеть. Молнии уже не такие, как раньше, они стали жиже, восход блеклым, а месяц по ночам тусклым. Объяснила мне все изменения Морена, она единственная из всех, кто из богов еще может преодолеть грань между Явью и Правью, остальные слегли.

Но, к сожалению, скрижаль Рода, это еще не все беды. Сила богов подпитывается не только ей, есть еще вера жителей Яви, но и она то же ослабевает. Влияние бога лжи расползается по земле как зараза, верой в него. Войска Чернобога подминают под себя государства и княжества, силой насаждая новую религию. Рубят старых идолов и ставят новых. Приверженцам старой веры некуда больше нести требы и молится. Они бы и рады, даже под страхом смерти, но нет больше кругов веры. Порушены.

Черный бог не боится вмешиваться в дела людей и духов. Ему плевать на устои и традиции. Он несет новый порядок, основанный на физической силе, по-новому трактуя понятие справедливость. – Она вздохнула и замолчала, нахмурившись и посмотрев на костер так, словно он был источником всех бед. – Нам осталось недолго. – Вновь заговорила она, не отрывая немигающего, задумчивого взгляда от огня. – Если это не остановить, то скоро все закончится. Пора выполнить то, ради чего призвали тебя в этот мир, Федогран. – Повернулась она к богатырю и посмотрела с такой мольбой в глазах, что сердце у парня сжалось.

– Пора сразиться с Чернобогом и освободить скрижаль. Даже если ты его не сможешь убить, то ходьбы отгони от пещеры с артефактом, открой путь потоку, он вдохнет силу в наших богов. Думаю, что после этого они отринут старые догмы: «Не вмешиваться в дела Яви». Горькая наука для них вряд ли пройдет бесследно. Пора меняться. Время нынче не то. Отсидеться в Прави не получится.

- Так вот почему Перун молчит. – Окутался дымом Чащун. – Я призывал его, требы идолам приносил, молился, но все без результата. – Теперь понятно. – Он выпустил струю сразу из носа и рта одновременно, что, бывало, с ним, только когда он был особенно сильно чем-то расстроен. – Как все это не вовремя. – И вновь струя дыма вырывается со зловещим шепотом. – Не готовы мы еще. Придется все на ходу доделывать. Нужен Болотный браслет, перед тем как идти к горе Аргоран. – Он посмотрел на Федограна. - С доспехами у нас все в порядке, а вот браслет необходим. – Облако окутало его голову. – Без него будет тяжко, вряд ли Чернобог один вас будет встречать. Там еще Горын есть и наверняка войско адептов уже собрано, и сомневаюсь, что оно будет маленькое.

- Где этот браслет искать? – Федогран посмотрел на старика, но тот отвел взгляд.

- Прости ты меня парень. Втянул я тебя… Жил себе, в своем будущем, и горя не знал. А здесь практически на смерть пойдешь.

- Не пугай дед, и не извиняйся. Я может только тут и понял, что значит жить по-настоящему. И уж если мне будет суждено сгинуть, то я знаю за что. Мир должен остаться таким какой он есть сейчас. Не хочу, чтобы забыли прошлое. Хочу, чтобы мои потомки помнили нас, и видели, что они не одни разумны на земле. Хочу, чтобы вот такие шишки. – Он пихнул задумчивого Ильку пальцем в бок. – И дальше подшучивали над людьми, и что бы Баюн рассказывал сказки, русалки спасали утопленников, а Берендей охранял лес. Пусть будут даже упыри. Пусть. Будет с кем биться богатырям без надетых на голову виртуальных шлемов. Пусть боги спускаются с небес и помогают людям. Пусть все останется по-старому. Это важно… Говори, где браслет искать, и что с ним делать? Я готов.

- Правильная кровь в тебе, Федогран. Рад, что я не ошибся. – Кивнул и улыбнулся Чащун, только вот улыбка его не была веселой. – Браслет, мне в руки принесете. В нем Велес заточен. В последней битве богов он не ту сторону выбрал. А теперь не то время, чтобы старые обиды помнить. Я с ним поговорю, объясню все и освобожу. Он сохранил в себе силы, не на что в узилище их тратить было. Он поможет в битве. В Северные болота вам теперь путь, в черные топи. Там вход в подземный мир. Мир Индрика-Зверя. У него браслет. Попробуйте с ним договориться. Он, конечно, характер имеет скверный, но должен понять. Про меня не рассказывайте, недолюбливаем мы друг друга, а вот на Ягиру ссылайтесь. Они одной богине служат.

- Я знаю дорогу. – Кивнул Вул. – Был там. С Берендеем Хухликов гоняли, они в тот год распоясались, и житья людям в соседних селениях не давали. Вот мы и расчищали топи. Давно это было, но дорога туда в памяти осталась.

- С тобой понятно. – Вздохнул Чащун положив руку на плечо оборотня. – Вы с Федограном одной судьбой повязаны, еще со времен легендарных предков, можно сказать кровью, а вот остальных я спросить обязан. Они добровольно присоединились, по собственной воле, и заставлять их, на смерть идти, без спроса, я права не имею. Ты, Илька, и ты, Бер, вам решать, неволить никто не будет. Вы можете уйти. Старая клятва не в счет, обстоятельства изменились. Никто не осудит.

- Уйти? – Шишок даже подпрыгнул от негодования. – Ты чего старый несешь? Сдурел на старости, или мухоморов обожрался? Как я могу уйти от того, кто меня братом назвал? Как я могу клятву нарушить? Я остаюсь до конца. Да и интересно мне, что дальше будет. Только дурак добровольно откажется быть участником событий, которые станут легендами. На веках в памяти останутся. Нет уж, уволь. Я может и шутейный дух, но не дурак, и не трус.

- Так это…- Пробурчал медведь, когда Илька замолчал, отвернулся насупившись и недовольно засопел, что-то бормоча себе под нос. – Я тоже несогласный. Как же я братов одних оставлю? Не гоже это – в бою да беде бросать. Как я после этого Алинке да Данке в глаза посмотрю? А Агли с Камалом? Отцу с мамкой наконец? Да, я после такого жить не смогу. После такого только в омут, да и то Водяной не примет. Не дело это. Я остаюсь, и то же до конца пойду. Если уж суждено будет голову сложить, так хоть не стыдно будет перед предками. Пусть лучше они, встречая меня у Калинова моста, гордятся своим потомком, чем отворачиваются и говорят: «Трус». – Он замолчал, и посмотрел в глаза Чащуна. – Ты не посмеешь меня выгнать. Я остаюсь в любом случае.

- Ты еще меня спроси, дурак старый, на чьей я стороне, и не сбегу ли когда прижмет? – Возмутилась Ягира. – Это же надо такое удумать, богатырям их слово вернуть. Не будь сейчас так тяжко, я бы с тобой поссорилась, и даже по рылу твоему бесстыжему заехала, но время не то. Силы для другого поберечь надобно. – Она перевела взгляд со сконфуженного духа жизни, на Федограна. – Вот тебе парень перстенек с топазом. На палец не одевай, это не подарок. Отдашь Индрике-Зверю, это знак, что ты от меня пришел. Доказательство. Иначе не поверит. Говори с ним уважительно. Он, с богами, Родом в одно и то же время создан. Он прародитель всей живности, что по земле бегает, по воде плавает, и по воздуху летает. Древний, как сама земля.

Расскажи ему все без утайки, как на духу. Совета спроси, он любит наставлять на путь истинный, вот и не мешай ему высказаться. Выслушай уважительно и поблагодари, даже если не согласен. Вот когда он свои нотации закончит, вот тогда и проси браслет, а лучше подведи разговор так, чтобы он сам его отдать захотел. Надеюсь на тебя и братьев твоих названных. Не подведите. От этого многое зависит.

Северные болота выглядели как заполярная тундра, сошедшая с картинок про заполярье. (Кто видел, тот поймет, а кто не видел, картинки посмотрите). Куда ни кинь взгляд - поле, покрытое мхом с лужами озер и топей, разбросанных хаотично неизвестным, нерадивым сеятелем, только в отличие от твердой, северной почвы, тут каждый шаг мог обернуться смертью. Утонуть в болотной жиже, быть сожранным квакнувшей запахом торфа пастью коричневой трясины, тут на много легче, чем выжить.

Путешественники остановились на краю мшистой, сырой, поросшей низкими кривыми березками и заплесневелыми, полу желтыми елками, поляне. Дальше идти, не зная дороги было смертельно опасно и от того глупо.

- Подождем. – Спрыгнул с коня Вул. – Думаю нас долго без внимания не оставят. Нам Болотник нужен, он точно вход в подземелье знает, но он дух ленивый, сам на встречу не выйдет. Нужно самим к нему идти. Только без поводыря мы утопнем. Дождемся кого нибудь и попросим проводить. Тут духи любопытные, гостей без внимания не оставят.

- Согласен. – Присоединился к нему Федогран. – Лошадей стреножим и лагерем временным встанем. Место правда неприятное, и сырое, но выбора у нас все равно нет.

Просидели до сумерек. Болото вздыхало вонючим газом, шуршало на ветру камышом, квакало лягушками, но интереса к гостям не проявляло, не считать же проползшую гадюку посланцем местного хозяина. Только когда месяц показался на горизонте произошли изменения. Покряхтывая и похрамывая, сгорбившись, почти до земли, на поляну вышла из сумерек бабушка.

Маленькая росточком, худенькая, с распущенными седыми волосами она остановилась неподалеку, внимательно рассматривая гостей. Потянула воздух крючковатым носом, и сощурила зеленые глаза, под мохнатыми бровями.

- Заблудились, соколы? Дорогу через топь ищите? Помочь? Я могу проводить. – Голос у нее на удивление оказался приятным и вызывающим доверие.

- Будем благодарны бабуля. – Подскочил Бер. – Нам бы к Болотнику.

- Таки к нему самому? – Удивилась гостья. – Это по какому такому поводу, позвольте спросить?

- Сядь. – Вул ухватил за край кольчуги медведя и потянул на себя. – Она нас в топь зазывает, заманивает… Карга старая… Не признала, Болотница? – Обратился он к старухе. – А ведь мы с тобой встречались.

- Как тебя не признать, оборотень. Такого разве забудешь. – Хмыкнула она, скривив бледные губы, в подобииулыбки, обнажив беззубые десна. – Только вот признавать не хочется, после того, что вы тут с Берендеем натворили.

- Так вы сами с муженьком виноваты, распустили Хухликов, те трех девок в трясине и утопили, вот крестьяне и осерчали на вас, да нас позвали на выручку. Но то дело прошлое. Дело у нас к Болотнику, важное и срочное.

- Не будет он с тобой разговаривать. Занят. Жаб пересчитывает.

- Ты не поняла. Я не спрашиваю занят он или нет. – Вул зарычал почти по-волчьи. – Я сказал дело у нас к нему. Мир меняется, ни ужели не чувствуете, как силы вас покидают.

- Не пужай. Не боюсь. – Огрызнулась та. Берендейку своего еще позови. Мы теперь ученые. Спуску не дадим.

- Подожди Вул. – Подошел Федогран. – Так мы только поссоримся, но ни о чем не договоримся. – Взял он его за плечо. – Мы ведь действительно по делу. – Обернулся он к старухе. – Мир действительно быстро становится опасным для нежити. Скоро вас не будет на этом свете. Про Чернобога слышала? – Бабка заинтересованно кивнула, но промолчала. – Так вот это его дела. Сейчас вы силы теряете, болеете, или возможностей лишаетесь, боги старые вообще слегли. Скоро конец придет мироустройству, и вам новый порядок не понравится, хотя бы потому, что вас в нем не будет. Мы воюем с этим злом и нам нужна помощь.

- Пустые слова. Чем докажешь? – Сощурилась Болотница.

- Да вроде и нечем доказать. – Растерялся парень. – Хотя, смотрю спина у тебя болит? Давно такое в последний раз было?

- Так это… Не было никогда, а прием тут моя спина. – Удивилась гостья. Твое дело какое?

- Так вот это и есть признак разрушения. Сначала спина, потом ноги, потом сляжешь и растаешь, как снег зимой. – Как можно убедительнее, помогая себе жестами сказал Федогран. Бабка задумалась.

- Допустим. – Уже более неуверенно произнесла она. – Только Болотник вам зачем? Он не воин, в битве не поможет?

- Никто его воевать не потащит, будь спокойна старая. – Встрял в разговор оборотень. – Нам от него небольшая помощь нужна. Подскажет, что надо, и мы уйдем, оставим ваше болото в покое.

- Помощь… - Хмыкнула старуха. – Так и нам помощь нужна. – Она подошла ближе, встав напротив Федограна, и принялась сверлить его лицо зелеными глазами. – Давайте баш на баш. Вы помогаете нам, мы помогаем вам?..

- И что попросишь в замен. – Вул не дал Федограну ответить и мгновенно согласиться, оттерев в сторону плечом и заняв его место.

- Светляков пять штук изловить, и мне отдать. – Выпалила старуха.

— Это чем же вам эти духи не угодили. – Усмехнулся Вул, с самой ехидной улыбкой, на какую только был способен.

- Нуу... - Протянула Болотница. – Хотя чего тут скрывать. – Мельтешат по ночам и спать не дают. Совсем обнаглели. В глаза светят, и не боятся ничего. Спасу нет.

- Ну так пусть Хухлики поймают. – Не соглашался оборотень.

- Какие из них ловцы. Заплутать кого, глаза отвести, тут они мастера, а поймать… Не, ни пойдет. – Вздохнула и махнула рукой бабка.

- Так как же мы по топям их ловить-то будем? Дорог не зная? Потопнем все. – Не унимался упрямый оборотень.

- Так я вам хрусталики дам. На глаза наденете и все тропинки видны будут. Соглашайся. – Сменила она тон на заискивающий. – Я еще трость дам само вытягивающуюся, если что, из топи вытащить поможет... Ну ежели кто оступится.

- Ну если еще и трость… - Задумался упрямец. – Да еще и навсегда подарки отдашь, да потом к мужу проводишь…

- Все так и будет соколик, так и будет. – Поспешила согласиться старуха. – Все так и будет, и хрусталики, и тросточка, и к Болотнику, все исполню, только помоги.

- Уговорила языкастая, согласны мы. – Шишок влез в разговор к неудовольствию оборотня, видимо желавшего еще что-то выторговать за услугу.

— Вот и хорошо, вот и сговорились. – Запрыгала старуха словно десятилетняя девочка через скакалку. – Я быстро обернусь. Хрусталики и трость принесу. Нет с собой. Только не передумайте и не уйдите.

- Обижаешь бабка. – Нахмурился Бер. – Слово богатыря закон.

— Вот кто тебя за язык тянул, балабол. – Рявкнул на шишка Вул, когда старуха ушла. - Скрывает что-то Болотница. Не верю я в сказку про Светляков. Тут что-то другое. Больно шустро она согласилась. Ну да что теперь… Слово дали, держать надо. – Вздохнул оборотень.

Глава 12 Энтомологи.

Вот чему я был очень сильно удивлен, дорогой мой читатель, так это тому, что очки не являются изобретением современности. Придумали их, оказывается, далеко до нас, и сделали это духи - хозяева болот, и не их вина, что человечество забыло столь полезную вещь, которую пришлось изобретать по новой.

Конечно же это были не современные оптические приборы, в элегантной оправе. Черные солнцезащитные линзы, перевязанные шнурком, с петельками на концах, чем-то напоминали предметы для подводного плавания. Одевший уже их, и крутящий в восхищении головой Вул, был похож на кота Базилио, из детского кино, а оттопыренные, перетянутые петлями уши, еще более дополняли этот образ.

- С такими штуками по болоту ходить одно удовольствие. – Вглядывался вдаль оборотень. – Все тропинки видно, словно по лесу идешь.

- А я же говорила, что помогу. Вот еще тросточка. – Болотница протянула корявый гнилой сук. – Ему даже приказывать не надо, просто подумаешь, он и вытянется.

- Залежалый товар пытаешься на нас скинуть? – Возмущенный шишок скосил на нее глаза и сощурился, скривившись в ехидной улыбке.

- Ты что же такое говоришь, маленький гаденыш. Да ей и трехсот лет нет, ее даже жучек еще не пробовал, даже плесень не касалась.

- А это что, по-твоему, старая? – Поддержал брата Бер, уткнув палец в характерное зеленое пятно. – Почечка набухает или листочек проклевывается?

- Так испачкала я ее, спешила, вот за тину и зацепилась. Смотри. – Протерла она палку рукавом, стерев грязь. – А еще, вот, я вам сеточку принесла. С ней ловчее будет Светляков ловить. – Вытащила она из-за пазухи что-то похожее на бредень. – И мешочек. Вы уж постарайтесь, соколики.

В очках было действительно удобно ходить по болоту. Все притопленные гати, все скрытые в жиже тропинки, все полыньи, подсвечивались, и каждая деталь имела свой цвет. Даже шишку достались черные линзы, несмотря на крохотный размер, и смотрелся он в них на столько забавно, что Федогран едва сдерживал смех.

Светляки представляли собой летающих, духов синего цвета, размером с бабочку капустницу, с крохотными светящимися синим, мерцающим цветом, крылышками. Эти мелкие создания были необычайно быстрыми, сбивались в стайки над самыми гибельными топями, и в добавок, ко всему, были разумны, безудержно говорливы, да и еще характер имели гадостно-веселый. Поймать их оказалось делом нелегким.

Залезть в топь, к ним по ближе, сойдя с тропы, было делом смертельно-глупым, а поймать издали в сеть, не получалось. Эти духи-насекомые, ловко уворачивались, предугадывая действия своеобразных этнологов, и вернувшись назад, нависали над валяющимся в грязи орудием лова, дразнились, высовывая розовые языки,расплываясь довольными, ехидными улыбками, на румяных, бородатых, рогатых рожицах, и сыпали оскорбительными шутками.

У Бера начали сдавать нервы, и он ругался по чем зря, и даже попытался один раз кинуться в драку, но под смех наглых духов, издевающихся над его силой и ростом в самых гадких выражениях, был остановлен Федограном.

- Не глупи. Они специально издеваются над нами, пытаясь вывести из себя и заманить в топь. Пошли назад. Есть у меня задумка, родом из деревенского детства. Переночуем на поляне, подготовимся и вернемся. У нас все получится. – Мстительно посмотрел на стайку Светляков парень. – Смеется тот, кто смеется последним.

Друзья вернулись на поляну, разожгли огонь, что для опытных путешественников не составило труда сделать, даже используя сырые дрова. Костер правда получился дымным, но и это пошло на благо, отпугивая злющих комаров, присутствующих тут в огромных количествах. Названые братья нарезали ивовых прутьев и несколько относительно ровных, тоненьких, березовых стволов, развесили сушиться мокрую одежду, и сели изготавливать новое орудие лова.

Сачки, именно это пришло на ум нашему герою, который увидев болотных духов, сразу вспомнил бабочек, и как он их ловил, вместе с деревенскими пацанами, у бабушки на даче.

Свернув из ивового прута, кольца, (ветки этого дерева эластичны, и хорошо гнуться, недаром из них плетут корзины), натянув на них сетку, путем простого протягивания через ячею, и привязав то, что получилось к палкам, братья стали владельцами сачков. Кривых, неудобных, мало похожих на своих, изготовленных на фабриках собратьев, но вполне способных выполнить возложенные на них функции.

Ночь провели спокойно. Переночевали у костра, не забывая об осторожности и дежуря посменно. Места тут гиблые. С утра вышли на новую охоту. Словно почуяв неприятности, Светляки исчезли. Только ближе к полудню, обнаружилась первая стайка этих духов-насекомых, резвящаяся над булькающей зловонным газом топью. Первого поймал Бер, но тут же бросил сачок, выпустив добычу. Обернувшиеся к нему друзья с застывшим вопросом в глазах: «Ты чего?», обнаружили медведя, быстро погружающегося в трясину с другой стороны тропы, на достаточном расстоянии, чтобы не было возможности, протянуть ему руку и вытащить.

Только подумал о помощи Федогран, как гнилой сучек, подарок Болотницы, в его руках вытянулся, превратившись в длинную, прочную и легкую палку.

- Держись! – Крикнул он и протянул медведю конец.

- Тяните вдвоем, меня кто-то держит. – Прорычал тот ухватившись за преобразившийся сучек.

Когда он вылез на твердую тропу, весь в болотной жиже, со свисающей с рукавов тиной и хлюпающими сапогами, то разразился отборной руганью, проклиная и болото, и светляков, и хозяев местных территорий - чету Болотников. Только спустя несколько минут, когда он хоть немного успокоился, можно стало наконец добиться объяснений, что произошло.

- Едва я обрадовался, что наконец-то поймал эту маленькую гадину, как меня кто-то ухватил сзади жестко за сапог и потянул с тропы. Я даже крикнуть не успел, как меня словно на лодке утянули на середину топи, и потащили вниз. Если бы не вы, то утоп бы.

- Плохо. – Нахмурился Вул.

- Конечно плохо. – Кивнул ему медведь. Светляка-то я упустил.

- Не в Светляках дело. Тут другое. Не одни они. То-то Болотница такая сговорчивая была. Мне сразу это странным показалось. Обычно у нее кусок коры с гнилой березки не выпросишь, а тут и хрусталики, и трость, и даже сеть. Вот же бабка подлая, могла ведь предупредить…

- Да что случилось-то. – Смотрели на него братья, ничего не понимая, и ожидая объяснений. – Игоши. - Вздохнул оборотень. Эти светящиеся гадости, которых вы видите. – Мотнул он головой в сторону Светляков. - Нас отвлекают, а другие, не менее пакостные. – Он кивнул в другую сторону. - Нас сзади хватают и в болото тянут. Игра у них такая, они же души младенцев, родителям ненужные, да в болоте потопленные. Вот и мстят людям, а заодно и развлекаются.

- И чего делать. – Бер даже крякнул с досады. – Как теперь ловить-то?

- В футбол поиграем. – Рассмеялся внезапно Федогран. – Ты, медведь эту светящуюся нечисть лови, а мы сзади подежурим, понаблюдаем, схватить за ноги не дадим, но и убивать не будем. Детки все же. Они решили над нами поиздеваться? Ответим им симметрично.

- А что такое хубол? – Бер заинтересованно посмотрел на парня.

- Не хубол, а футбол. – Повернулся к нему богатырь. – Игра такая в мяч, ну в мешок такой, вернее пузырь бычий, воздухом надутый. Пояснил он ничего не понимающе выпучившему глаза, в немом вопросе, увальню. - В нее ногами играют, в игру эту, чем дальше пнешь, тем лучше. – Злобно улыбнулся парень.

- А можно тогда Вул половит? – Смущенно предложил медведь, сообразив, о чем идет речь. – Очень мне уж хочется посмотреть, на того пакостника, который в шутку, меня едва не утопил. Ну заодно и посмотреть, далеко ли он улетит.

- Ну уж нет. – Возмутился оборотень. – Ты у нас самый ловкий. Тебе и ловить, а я уж как-нибудь в футбол поиграю.

- Хватит уже. – Оборвал их шишок. – Лови уже ты, давай, увалень, сначала потом поменяетесь, тогда и попинаешь.

- Уговор? – Медведь с такой детской наивной верой посмотрел на оборотня, что тот улыбнулся, кивнул и согласился:

- Троих поймаешь, и поменяемся.

Началась потеха. Бер ловко заорудовал сачком, всеми силами стараясь поймать юрких Светляков, которые, не унимаясь его дразнили, высовывая языки и уворачиваясь, а Федогран с Вулом внимательно следили за топью, с другой стороны, где пока ничего не происходило. Только шишок, оставшийся без дела, наблюдал за медведем, возбужденно комментируя его действия и давая советы, подпрыгивал, и вел себя как фанатичный болельщик на трибуне стадиона.

- Мазила! – Несся над болотом его крик. – Я говорил тебе снизу подводи. Ты родился с кривыми руками, или тебе их отбили? Да проснись ты наконец! Правого цепляй! Да что сегодня с тобой такое?! Вон смотри верхний зазевался!!! Есть!!! Молодец!!! Герой!!! – Заорал он так, что Федогран подумал, что оглохнет, когда первый Светляк забился в сачке. – В мешок его проказника пихай. Да поаккуратнее ты, тюфяк, не упусти.

И тут топь пришла в движение. Маленькие, коричневые, голые существа, с огромными головами, половину которых занимал зеленый рот, с длинными руками и жабьими лапами вместо ног, начали выскакивать из жижи. Они молча принялись хватать людей за ноги, а те отскакивали и отправляли их обратно пинками. Длилось это довольно долго. Одни не оставляли попыток утащить в трясину, а другие не давали им шансов это сделать.

- Три! – Крикнул запыхавшийся Бер. – Меняемся.

Но сделать этого не смог. Все остановилось. Светляки взметнулись в высь, под облака, где их уже невозможно стало достать, а Игоши ушли с головой в грязь. Раздалось громкое противное шипение, словно ножом пропороли колесо автомобиля.

— Вот же гадина. Увижу. Удавлю. Если выживу, конечно. – Выругался, сплюнув оборотень.

- Что еще? – Посмотрел на него Федогран, и понял, что дело плохо.

- Аждая пожаловала. – Вздохнул тот. – Доставай щит и прикрывай, твой выдержит, не дай ей в нас попасть.

- Чем? – Не понял Федогран.

- Плюется она ядом. – Пояснил оборотень. Попадет, плоть до костей проест. Приготовьтесь. Вон уже волна пошла, сейчас выпрыгнет. Про слюну помните, и бейте в головы.

Змей Горыныч во всей красе. Именно так представлял его Федор, слушая детские сказки. Длинное темно-зеленое тело, покрытое рыбьей чешуей, три драконьи рогатые головы с розовыми змеиными глазами, четыре лапы, словно отобранные у лягушек и прилепленные змее, и длинный хвост, расширяющийся в конце в виде шипастого шара, ну и конечно же крылья. Как без них? Только почему-то непропорционально маленькие.

Чудовище выпрыгнуло на тропу, в трех шагах от братьев, возвышаясь над ними метра на полтора и одна из голов плюнула тягучей, зеленой зловонной слюной. Федогран выставил вперед щит, принимая на него атаку. Никто взвыл от боли, и тут же сверху в голову парня ударило электрическим разрядом, на миг оглушив, а за ногу ухватились чьи-то руки и потащили в сторону топи.

- Убей ее Федогран. – Услышал сквозь шум в ушах голос Вула наш герой. – Бер не дай им атаковать сверху, я буду от Игошей отбиваться. Держитесь братья!

Оборотень знал, что делал. Федогран это понимал, и воспринял его просьбу как приказ, сосредоточившись на схватке с тварью, в два раза превосходящую его ростом и во много раз силой, не отвлекаясь ни на что больше, и веря, что братья прикроют спину от врага. Уверенность, это уже один из шагов к победе. Дальше все зависит от тебя.

Следующую атаку Аждая провела хвостом, целясь в голову. Федогран успел наклониться и жуткий шар просвистел сверху и мимо, а вот меч богатыря окрасился зеленой слизью воняющей, тошнотворной кровью. Раздался оглушительный визг чудовища, лишившегося одного из своих оружий. Но растерянность от неудачи и боли ненадолго его остановило, и последовал очередной плевок, и очередной вопль Никто.

- Терпи. Прохрипел Федогран щиту.

- Убей ты ее наконец, сил нет терпеть. – Ответил Никто.

- Кинь меня, в одну из голов. – Выкрикнул из копья Коломрак. – Я попаду, и скую ее движения, а ты не зевай, руби остальные. – Договорить он не успел, потому что Аждая вновь атаковала. На этот раз струей огня, словно из сопла ракеты, вырвавшегося из пасти и ударившего в подставленный щит.

- Да что же это такое! Что за пытка. Разве так можно. Меня создали воевать с честным железом, а не с пыточными орудиями. – Захныкал Никто, и Федогран в этот момент, метнул копье.

- Куда же вы без меня. – Соскользнул с плеча шишок, и кинулся вперед.

Копье и маленький герой впились одновременно. Копье в раскрытую для очередной атаки одну из пастей, а Илька, в покрытый костяными наростами нос другой головы, зубами. Федогран тоже не медлил и устремился в атаку. Обескураженная таким напором Аждая на миг растерялась, и этого мгновения хватило чтобы меч срубил, как кочан капусты среднюю голову.

Крылья твари, затрепыхались, с бешеной скоростью, подняв сильный ветер, наполненный брызгами вонючей болотной воды, и она начала медленно подниматься, унося с собой шишка и Коломрака.

- Куда, гадина! – Закричал Федогран и прыгнул, ухватившись за одну из ног. Светляки кинулись на него со всех сторон, пытаясь искрами электричества сбить его на землю, но он крепко держался, и даже закинув меч в ножны, начал перебирая руками, подниматься в верх. Спустя некоторое время, богатырь взобрался на спину, и зажав шею, в том месте, где она начинала разъединяться натрое, между коленей, сел.

- Или ты, гадина, сейчас же опустишься, и признаешь поражение, согласившись на все мои условия, или я отрублю тебе последние две башки. – Прохрипел он, приставив полыхающий яростью клинок к горлу чудовища.

- Убери эту козявку с моего носа, она мне его отгрызет. – Прохныкала Аждая. Голос оказался тонким и до неприятности пронзительным.

- Ты еще не сдалась, и бой не закончен. – Ответил Федогран и посильнее прижал лезвие к шее. – Грызи Илька.

- Что ты хочешь? – Сдалось чудовище.

- Садись назад, от куда взлетела. – Парень слегка расслабил кисть, уменьшив давление на оружие.

- Мне нужны гарантии. – Сделала попытку торговаться она.

- Моего слова с тебя будет достаточно. – Прорычал богатырь. – Снижайся и садись на тропу, или смерть. У тебя нет выхода.

Через некоторое время трое братьев стояли напротив ожидающего их приговора монстра, и думали. «А что именно требовать с нее?».

Копье Федогран выдернул из горла монстра, щит обмыл болотной водой, и кислота перестала жечь Никто. И теперь смотрел на врага, и не знал, что сказать.

- Зачем ты на нас напала? – Наконец произнес он.

- Вы обижали мою свиту. – Аждая сверкнула ненавистью в глазах. – Я их была обязана защитить.

- Давно ли Светляки и Игоши стали с тобой дружить. Ты вроде всегда была одиночкой. – Удивился Вул.

- С тех пор как стали истекать силы. Мы договорились забыть обиды и жить вместе. – Опустила она обе оставшиеся головы.

- И чем же вы Болотнице насолили? Да так, что она нас обманом втравила в драку? – Федогран подошел ближе. Злость на этого монстра как-то сразу прошла. Бывший враг оказался благороден, несмотря на жуткий вид. Он защищал своих. Не бросил. И только за это достоин уважения.

- От куда мне знать? Она всегда была завистлива. Может ей не понравилось, что мы объединились, а ей не предложили. Сами у нее спросите. – Были бы плечи, она бы ими пожала.

- Нам нужно попасть к ее мужу, к болотнику. Она поставила нам условие, поймать пять Светляков, тогда покажет дорогу.

- Обманет. Ей не нужны светляки. Она знала, что я ввяжусь в драку, защищая своих, вот и поставила такие условия. Теперь прячется, где-нибудь, притворившись кочкой. Боится последствий. Отпустили бы вы маленьких? Они безобидные. Смешливые да глупые, но не более этого. – Аждая с мольбой посмотрела в глаза Федограна.

- Нам нужен вход в логова Индрика-Зверя, и только Болотник знает, как туда попасть.

-Я, то же знаю, и провожу. Только отпусти Светляков.

Глава 13 Тяжелый разговор.

- Ну что же. Ввиду того, что нас подло, вслепую, использовали в своих, непонятных интригах, договор с Болотницей будем считать разорванным. – Федогран был угрюм. Конечно, кому понравится осознать, что им попользовались, не спросив и не предупредив. Одно радовало: логово Индрика-Зверя, они найдут. Он повернулся к Беру. - Надо выпустить наловленных Светляков. - Попытался было он сказать медведю, но удивленно округлил глаза. – Это что? – Его палец уткнулся в огромный, раздутый шевелящийся мешок.

- Улов. – Пожал плечами увалень. – Я в запарке меч не достал, так сачком и махал, а они в него попадались. Ну я в мешок и складывал. Не отпускать же. Мы же за ними пришли.

- И сколько их там? – Вул едва сдержал смех, зажав губы ладонью, чтобы непроизвольно не сорваться, и не обидеть друга.

- Не знаю. Считать времени не было. – Пожал плечами тот. – А надо было? – Он с таким детским выражением на лице посмотрел на оборотня, и тот не выдержал и рассмеялся.

- Можно подумать, что ты умеешь. – Не смог ни уколоть брата, фыркнул шишок. – Выпускай давай. Ошибочка вышла. Не тех мы друзей выбрали. Светляки теперь друзья.

- Ну ладно. – Не стал спорить медведь и завозился с веревками.

Из мешка вырвалось облако светляков и испуганно запищав, бросилось в сторону топи. Проследив за ними с улыбкой, одними глазами, Федогран обернулся к Аждае:

- Мы выполнили обещание. Веди.

Та кивнула одной из голов, и молча развернулась в сторону центра болота.

- Зря мы ей башку отстригли. – Прошептал в ухо шишок. – Нормальная тетка оказалась. Правильная. Ну да ничего, лет через пятьдесят новая отрастет, может даже симпатичная получится.

Промокли насквозь, что и не удивительно. Тропа пролегала в самую середину огромного болта, иногда приходилось погружаться по пояс в мерзкую торфяную жижу, а уж по щиколотку вода хлюпала постоянно. Что сильно раздражало. Но все когда-то заканчивается, закончились и мучения наших героев. Ближе к вечеру они вывалились наконец на относительно сухую, небольшую, голую, продуваемую всеми ветрами поляну.

Солнце медленно тонуло в трясине, заливая сукровицей заката горизонт, и сумрак опускался на болото плотным одеялом тумана, что не добавляло настроения. Уставшие, хмурые, мокрые путешественники выстроились рядком, недоуменно оглядываясь, не понимая, где тут может быть вход в подземный мир, если кругом вода.

- Нас в очередной раз обманули? – Нахмурился Федогран и повернулся к стоящей рядом Аждае.

- Никакого обмана. Тут этот вход, вы просто не видите. Позовите, и врата откроются. Главное, что бы это было искренне, от души. Главное, что бы было нужно… На грани жизни и смерти.

- Индрика- Зверь! – Федогран сложил ладони у губ и крикнул. – Ты нужен нам! Ты нужен этому миру!

Сначала ничего не происходило, и это сильно нервировало героя. Сгущающаяся тьма, болото, вонь и чувство бесполезности всего того, что ты в последнее время делал, к чему стремился и ради чего прошел все эти испытания, накатывали волной злости. Разочарование, это наверно одно из самых сильных негативных чувств человека, и как это восхитительно вдруг осознать, что оказался не прав, и что поспешил с выводами - ошибся.

Земля под ногами дрогнула. Захлопало болотным газом угрюмое болото, выпуская крупные, лопающиеся громкими салютами пузыри, но наполненные не зловонным запахом топи, а ароматами весеннего сада, с нотками цветущих: розы, жасмина и фиалок.

Мох под ногами задрожал и разошелся, открыв огромный провал, и лестницу. Длинную, белоснежную, с широкими полированными до блеска ступенями, освещенную удивительным, нежным, слегка зеленоватым светом, струящимся прямо из пространства, ведущую куда-то глубоко в низ, прямо в самые недра земли, прямо к самому ядру.

Никакого темного, угрюмого тоннеля, никаких мрачных глиняных стен. Небо. Облачное, теплое летнее небо, со всех сторон. Снизу, сверху, с боку. Наверно так видят и ощущают себя спускающиеся с небес боги. Единственное чувство, которое можно испытывать, шагая по ступеням вниз, это любовь, все остальные чувства недоступны, они задавлены, загнаны в угол, одной большой, всепоглощающей, бесконечной, восторженной нежностью.

Они спускались, и ступени шуршали под ногами звуками волшебного прибоя. Ветер шелестел в кронах невидимого леса, пел голосами птиц, и гладил теплыми, ласковыми ладонями развивающиеся волосы. Улыбки, сами собой, растекались по лицам. Ничего подобного невозможно почувствовать в реальном мире, здесь все по-другому, здесь как в сказке, как в детском добром сне, навеянном голосом доброй бабушки.

Он встречал их внизу, на дороге, слева от которой манила дымкой березовая роща, справа, гордился собой сосновый бор, а впереди благоухал жужжащий непоседливыми пчелами фруктовый сад.

На белых плитах мрамора дороги, стоял белоснежный мамонт. Большой. На много больше своего африканского потомка, слона, которого видел Федор в зоопарке. На много больше. Огромные бивни покачивались над землей, спадающая волной грива, соединяясь с шелковой шерстью, касалась идеально чистой дороги, умные, голубые глаза рассматривали гостей с таким выражением, что казалось, ничего говорить и не надо, хозяину и так все понятно, без слов, а морщинистый хобот был приподнят в немом приветствии.

- Кто вы? И зачем пришли? – Трубный голос вернул к реальности, невольно застывших в восхищении, с открытыми ртами гостей.

- Мы за советом, Индрика-Зверь. – Вышел вперед Федогран и сделал несколько шагов вперед. – Ягира посоветовала обратится к тебе.

- Ягира? – Удивился хозяин. – Вот уж не думал, что она помнит обо мне, мы виделись в последний раз лет триста назад. – Он улыбнулся, затуманив взгляд воспоминаниями. – Как давно это было. Воспоминания стали похожи на сон. Хорошее было время, правильное, я строил свой подземный рай, а она приходила и рассказывала мне новости из мира яви… - Прости, нахлынуло, как-то вдруг. – Спохватился он. — Это все причуды одиночества. Давно, знаешь ли, не общался ни с кем из мира Яви… Так, о чем ты хотел спросить?

- Мир меняется. Старые устои рушатся. Боги обессилили и не в силах противостоять этому, духи теряют свои способности. Виной тому Чернобог, устанавливающий новые правила. Перекрывший поток силы Рода. Подскажи прародитель зверей? Что делать тем, кто не хочет перемен? – Федогран посмотрел на хозяина подземного мира, с надеждой, что тот сделает правильные выводы и примет правильные решения.

- Что делать? – Переспросил задумчиво мамонт. – Старые боги виноваты в том, что происходит. Некого им винить. Они бросили этот мир, предоставили ему право развиваться самостоятельно. Человек, в отличие от зверей, имеет мозг, который думает не только о том, где найти пропитание и место для сна, где найти партнера для спаривания и продолжения рода, он способен еще верить и анализировать, но анализ и вера этот основывается на ощущениях и памяти. Трудно молится тому, кого нет, кто не проявляет ни малейшего внимания к твоим проблемам, и легко поверить в чудо, которое видишь своими глазами. Мне нечего вам предложить.

- Я согласен с тобой. Ты мудр, и говоришь все правильно. Но речь сейчас не о причинах. – Федогран говорил как можно почтительнее, помня наставления Ягиры, но как же ему хотелось взорваться и нагрубить этому зазнавшемуся снобу, ничем не отличающемуся от старых богов в своем бездействии, и забившегося в свою ракушку, вход в которую, скрыт от глаз посторонних в непроходимых топях болот.

- Ты хочешь, чтобы я посоветовал войну? – Мамонт опустил хобот вниз, и сощурил глаз в вопросе, в котором искрилось понимание неудавшейся хитрости богатыря, а потом внезапно продолжил, словно плюнул. – Я против лишней крови, ее и так достаточно льется и по естественным причинам. Родом и так было установлено, что жизнь одних зависит от смерти других. Крови достаточно и ради пропитания, ее и так много. Я никогда не одобрю убийство ради амбиций, чьи бы они небыли. Пусть боги забудут о моем существовании.

— Значит, говоришь, что они сами виноваты? – Начал говорить сначала очень тихо, но все более и более повышая голос и распаляясь, парень, не скрывая больше раздражения. – Не являются людям? Не участвуют в жизни? Ты сам-то понимаешь, что говоришь это о себе? Они хотя-бы боги, которым молятся, а ты кто? Тебя не забывают? Тебя уже забыли все, кроме редких, древних духов. Как смеешь ты осуждать богов за то, что не делаешь сам!..

Индрика- Зверь внезапно встал на задние лапы, яростно взревел, задрав хобот, готовый навалится всей своей обиженной яростью, растоптать, разметать бивнями, дерзкого наглеца, но тот на удивление не испугался, не убежал, и даже не задрожал, побледнев от ужаса, а наоборот, сделал шаг вперед и рассмеялся.

- Что? Не нравится правда, прародитель зверей? Кукушка ты, а не родитель. Дал жизнь и бросил, трепыхайтесь сами как хотите. Трус. – Резал слух зверя словами богатырь. – Боги хотя-бы честны, и сопротивляются приходу лжи в этот мир, а ты…

- Этот надутый индюк, боится посмотреть на свое отражение в той куче дерьма, в которую превратился созданный им идеальный мир эгоиста. – Подлил масла в огонь неугомонный шишок. Вся та стратегия уважения и мягкого подталкивания зверя к правильным решениям, которую должны были применить в разговоре братья была уничтожена.

И мамонт не выдержал, и ударил. Налитые кровью бешенства глаза, и нервная дрожь ярости не могли иметь другого выхода. Разлетелся в мелкую крошку мрамор дороги, подняв пыль. Волна, словно взорванная бомба, качнула окружающий лес, спугнув стаи птиц. Индрика-Зверь замотал бивнями, желая закончить расправу и разметать наглеца, но там, где должно было остаться только кровавое пятно, ничего не было.

Спутники непочтительного воина стояли рядом, обескураженно выпучив глаза. Их можно понять. Еще никто не смел так разговаривать пусть ни с богом, но как минимум с высшим существом. Никто не смел дерзить до этого тому, кто стоит так высоко, кому положено нести требы и молиться, а тут такое неуважение. Самого наглеца не было там, где совсем недавно он стоял.

- Ну и что стоят твои слова про кровь? – Раздался его насмешливый голос за спиной. – Или это не касается таких, как ты? Вам можно убивать? Так выйди из своего логова и сразись вместе с нами с тем, кто рушит, что создано тобой же самим. Не я твой враг. Он там, на горе Аргоран, перекрывает потоки силы и убивает старых богов и духов. - Мамонт резко развернулся, и вдруг его желание убивать споткнулось о сожалеющую, полную боли улыбку воина. – Давай, уничтожь меня, ведь я сказал правду, а за это надо наказать. – Горькие слова, без всякого намека на злорадство, полные скорби, как стена остановили Индрика-Зверя. Он встал, опустив голову. Жуткий стыд пронзил разум. Этот человек говорил правду. Горькую, страшную, но истину, то, в чем он сам себе боялся признаться. Но как быть с гордостью? Как смеет эта букашка обращаться к нему так...?

Она может!!! Эта мысль содрогнула мощное тело, пробежавшим по коже откровением. Может, потому что так и есть на самом деле, и он сбежал из реальности, замкнулся в своем эгоизме, и бросил тех, кого создал. Кем он стал? Превратился из живого создателя в бездушного идола, на круге капища, которому несут требы, молятся, но он не слышит. Стыд растекся раскаянием по душе.

- Прости богатырь. Ты прав. Я слишком возлюбил себя. Твой голос, это голос тех, кто мне молится, голос тех, кто в меня верил. Я предал их. Я вернусь в мир, и буду среди тех, кто встанет в строй вместе с тобой. Совесть мне кричит и отдает приказ. – Он склонил голову коснувшись бивнями и хоботом дороги.

Федогран растерялся. Злость мгновенно прошла, и стало неудобно перед этим гигантским животным. Как себя вести дальше, и что сказать он не знал. Краска залила лицо. Но на помощь пришел шишок, у которого чувство стыда, казалось, отсутствовало полностью. Но он заговорил в несвойственной себе манере насмешника. Слова прозвучали тоном на столько серьезным, что голова Индрика-Зверя дрогнула.

- Я знал, что ты великий, и потому всегда подносил требы к твоему идолу. Рад, что не ошибался. Я верил и буду верить в тебя.

Они шли по дороге вглубь подземных владений. Ничто не напоминало о том, что они находятся глубоко под поверхностью. Голубое, чистое небо с барашками облаков, яркое солнце, свежий, наполненный ароматами весны воздух, и сад. Восхитительный, волшебный сад, где каждое отдельное дерево, несет на себе следы всего цикла от цветения до созревания. Яблони и вишни, с набухающими весенними почками, белоснежными цветами и тут же сочными лопающимися от переполняющего их нектара ягодами и фруктами, и все это на фоне подснежников, ландышей, одуванчиков и ромашек. Все лето, от начала и до конца собрано в одном месте остановившегося времени.

- Почему ты ушел из реальности? – Федогран задал вопрос, который его сильно волновал. Мамонт задумался, словно решая: «Стоит или нет раскрывать перед этим странным человеком душу», — но потом мотнул головой и посмотрел прямо в глаза:

- Не люблю кровь. Когда боги схватились между собой в распределении зон влияния, я ни встал не на чью сторону. Переубедить не смог и ушел. – Он задумался и отвернулся. – Наверно струсил. Надо было отстаивать свою точку зрения, и тогда может быть удалось бы избежать катастрофы, ведь они едва не уничтожили весь мир. Он вдруг остановился, и вновь посмотрел на Федограна. – Но вы же пришли не для того, чтобы совестить меня. – Взгляд его стал серьезным, и сам вид зверя преобразился, перестав выглядеть зашуганным котенком, наказанным за разлитое из мисочки молоко, Индрика-Зверь вновь стал высшим существом этого мира. – Говори всю правду, без утайки, я слушаю.

Нечего скрывать. Вопрос прямой, и требует честного ответа. Федогран не стал притворяться и юлить. Зачем? Уловки, присоветованные Ягирой, в такой ситуации они не нужны. Он остановился и посмотрел в глаза зверя:

- Нам нужен браслет. – Он не стал пояснять какой, его поняли и так.

- Ты знаешь, что в нем заключен Велес? – Уточнил хозяин подземного мира.

- Да. – Богатырь не стал изображать удивление, и согласно кивнул.

- Он враг вашим богам. – Еще раз уточнил мамонт свое беспокойство.

- Чащун думает, что сможет его переубедить встать на нашу сторону. – Выдал еще один свой секрет парень, несмотря на запрет колдуна не упоминать имя его в разговоре.

- Смотрю, что даже враги помирились, чтобы противостоять напасти. – Вновь задумался Индрика-Зверь. – Хорошо. – После недолгой паузы продолжил он. – Я отдам браслет. Надеюсь, у старого духа жизни хватит разума не наделать глупостей. Хотя дураком он никогда не был. Идемте, его у меня нет с собой, он на алтаре у ручья.

- Велес, велемудрый, батюшка наш. Услышь словеса наши, обрати свой взор на дела наши, виждь нас, детей своих, мы пред твоим оком предстоим. Раденье тебе кладём, с чистотой сердец наших. На всяк день, аще и на всяк час, встань с духом нашим духом своим. Прими во ум твой деянья наши, и будь в них порукою… Ты волшбит и чародейство ведущий, за скотами и зверями радеющий, трясовиц прогоняющий, боли и хворобы изгоняющий, живота людине дающий, прими от нас – детей своих хваление сие. Мы чтящие тебя и любящие, и любы от сердце дарящие…

Браслет висел на треноге, сделанной старым колдуном собственноручно, согласно правилам ритуала, и воздвигнутой над негаснущим костром на поляне Ягиры. Звезды блистали в безлунном небе. Самое время для таинств. Все стояли молча и смотрели как Чащун поет молитву освобождая бога.

Они долго разговаривали до этого. Браслет и дух жизни. Это было страшно. Жутко смотреть как ругается Чащун, и как отвечает ему искрами злобы браслет, как они вместе смеются, один дымом, другой ярким светом, часто меняя настроение невпопад.

Разговор длился долго и тяжело, но они наконец договорились, и началось действие, вызволения из узилища старого врага, который должен был стать другом. Отчаянный шаг, но оправданный.

Как себя покажет Велес? Даже у богов не спросишь, потому что он и есть бог.

Глава 14 Встреча в лесу

Браслет мелко вибрировал, плевался то кляксами потустороннего мрака, то искрами божественного огня, то воспламенялся Бенгальскими искрами, раскидывая по поляне запах благодати. Кряхтел, как старый дед, выл как пес на луну и плакал как новорожденный, голодный младенец, которому мамка не дает грудь, и все это одновременно, нагоняя тоску, жуть и восхищение.

Чащун стоял, склонив голову, сложив руки на груди и не переставая, беззвучно, одними губами протяжно молился, окутавшись клубами подсвеченного костром дыма. Рядом с ним, стояла Ягира. Она молчала, хмурилась, и водила руками, проводя только ей понятный ритуал. Ожидание чего-то грандиозного витало в воздухе, и его даже физически можно было пощупать, только протяни руку. Но никто не смел даже пошевелится.

Братья находились неподалеку, и наблюдали за происходящим. Напряжение нарастало, даже ельник замер в ожидании результата, перестав раскачиваться в замершем в испуге ветре. Ночные птицы молчали, попрятавшись в гнездах, и только звезды все так же безучастно наблюдали за чудом мигающими искрами глаз. Какое им дело до суеты людей, они выше этого, им безразлична скоротечная жизнь Яви, они бессмертны.

Браслет взорвался, наполнив пространство запахом ладана и душевной болью, швырнув ее страшным, нечеловеческим воплем, и выплеснув ужас на пылающий костер. Пламя взметнулось вверх языками голубого, с синими разводами неестественного огня. Искры вместе жутким, леденящим душу ревом рванули к звездам, и растаяли в черном провале ночного неба, соединившись со звездами, и оглушив поляну тишиной.

Все окуталось голубоватым непроницаемым дымом, зависшим над поляной непроглядной тьмой. И только налетевший порыв ледяного ветра, смахнул облако темной завесы, открыв удивительную картину.

Прямо в огне, на пылающих поленьях, стоял и улыбался высокий, стройный, широкоплечий мужчина. Горбоносое, благородное лицо, с неестественно черными глазами, отражающими языки пламени, смотрящими нагло с любопытством, на собравшихся на поляне. Тонкие красные губы кривились сарказмом, выглядывая из провала густых, ухоженных, черных усов и бороды.

Поправив на голове высокую норковую шапку, напоминающую те, что носили бояре времен Петра Первого, стряхнув несуществующую пыль грубыми ладонями с медвежьей тёмно-коричневой, длинной, до пят, шубы с белоснежным песцовым воротником. Он сделал неторопливый, наполненный собственным величием шаг черным сапогом из костра, и остановился напротив Чащуна.

- Ну здравствуй дух жизни. Бывший враг, ставший освободителем из заточения, и надеюсь другом. – Густой бас прозвучал торжественно, разогнав застывшую тишину.

- И я рад, Велес. Пришло время забыть старые обиды и встать в одном строю в борьбе с общим врагом.

- Ты не меняешься, старик. Все столько же пафоса вкладываешь в слова. - Рассмеялся бог. – Присядем. – Он ткнул пальцем в сторону бревна. – Нам есть о чем поговорить.

Велес неторопливо, с достоинством опустился на поваленное дерево опершись ладонями в бычью голову, являющуюся навершем полированной, постоянно меняющей цвет, пробегающими по ней вспышками потустороннего света, тростью, с живыми задумчивыми глазами, как-то сама собой появившейся в его руках.

— Значит боги обессилили, перестав получать силу артефакта, и неожиданно быстро утратив свою паству? – Усмехнулся он. – А я предупреждал, что инфантильность до добра не доведет. – Он зло сплюнул в костер, и тот огрызнулся в ответ треском вспыхнувших искр. – Ну да что теперь об этом говорить. – Он обернулся к севшему рядом Чащуну. – А ты не боишься, старик, что я воспользуюсь их слабостью и не перебью там всех, заняв главенствующее место в пантеоне? Мы ведь были враги.

- Нет, не боюсь. – Выпустил струю табачного дыма задумчивый Чащун, и та зависла вытянутым облаком, словно то же задумалась, как и ее хозяин. – Ты слишком благороден для таких поступков, и потом ты дал слово, а это много значит. И еще. Какой в этом будет смысл? Поток сил Рода это не восстановит, люди уже порядком забыли о тебе и не несут жертвы к идолу и не поют молитв, это тоже не придаст сил. Ты быстро ослабнешь. И займешь место на смертном одре.

- Ты мудр и глуп одновременно. – Усмехнулся Велес. – А если я объединюсь с богом лжи? Думаю, он не откажется. Как тебе такой вариант?

- И станешь его рабом? Не смеши. Ты никогда не унизишься до такого. Слишком горд. Хватит пугать, у тебя это получается неубедительно. – Скосился на гостя Чащун. – Давай лучше подумаем, как нам справится с этой напастью.

- Ну… - Протянул Велес. – Ты ведь уже все придумал. Я согласен, что мне до поры, до времени не стоит вмешиваться, следует хранить силы для решающей битвы. Только скажи мне старик. – Он стал серьезен. – Справится ли избранный тобой богатырь с задачей? Ты уверен? – И не дожидаясь ответа махнул Федограну, приглашая его подойти ближе. – Так вот ты каков, надежда богов. Хорош, тут нечего сказать. Упрямство и гордость прямо пышут в тебе, вижу это отчетливо, вот только молод больно и горяч до безрассудства. – Он нахмурился. – Сдерживать себя не умеешь. Это плохо.

- Молодость пройдет. – Хмыкнул Федогран. – Этот недостаток я поправлю, если, конечно, доживу. – Он посмотрел в глаза бога твердым взглядом, в котором не было и намека на страх, или насмешку.

- Дерзок. – Улыбнулся тот. – Страха нет. Хорошо. Не люблю лизоблюдов. Тебе придется добираться к горе Аргоран в одиночестве, я тут не помощник. Нечего Чернобогу знать обо мне раньше времени. Ты это осознаешь?

- А чего это он один пойдет? – Встрял возмущенный шишок. Заерзав на плече. – Я не согласен. Нас вообще-то четверо.

- Как же без тебя-то, насмешка Стрибога. Ты думаешь я не заметил твоего ехидного взгляда? – Рассмеялся Велес. - Все вижу, и тебя, и сына легендарного Ратмира, славный тот был оборотень, в свое время, смелый и горячий, они со своим братом, богатырем Федограном, много мне крови попили, надеюсь, что потомки окажутся достойными своих предков. Увальня того, глазами глупо хлопающего, рыжего, тоже вижу, и то, что вы жизнь друг за друга отдать готовы, то же. Не ослеп я, насмешник, за время заточения. Идите ближе. – Махнул он рукой, приглашая подойти остальных братьев.

- Неразлучны они, как одно целое. – Ягира села рядом с богом рассматривая братьев. – Удивительная верность. Мы призывали одного богатыря, а получили четверых, и это хорошо.

- Жаль, что не смогуим в пути помочь. Нельзя мне раньше времени объявляться. – Нахмурился Велес. – Самим придется идти. Путь трудный, места глухие, племенами горцев населенные. Люди там гордые и суровые, раньше, по правде, жили, предков чтили, богам своим молились, а что сейчас не знаю, всё-таки самое логово Чернобога, и времени много утекло. И боги там тоже своенравные хотя и под час чересчур жестокие. Дела там верховодит. Умный и честный. Если жив еще, то смело с ним разговаривайте, он не любит недомолвок и хитростей, и душу насквозь видит, сразу разглядит, что в вас нет подлости. От меня привет не передавайте, хоть и дружны с ним были когда-то, но сейчас не та ситуация, чтобы старое вспоминать. Ну вот, пожалуй, и все. – Он встал. – Пора мне. Тяжело в мире Яви богам, не наше это место. Да и наслежу я тут. Чернобог заметить может и насторожиться. Пойду я лучше посмотрю, что там с остальными в пантеоне творится, может помогу чем.

- Только силы береги, они нам еще понадобятся, не расплескайся. – Выдохнул дым Чащун.

Велес кивнул и сделал шаг, словно вступил на лестницу, и пошел в небо по невидимым ступеням. Быстро, но не суетливо, с высоко поднятой головой, старый бог возвращался домой после долгого отсутствия. Прошло немного времени и его силуэт растворился среди звезд.

- Ну что же. – Чащун прервал затянувшееся молчание. – Пора, пожалуй, собраться в дорогу. – Вытянувшийся рукой он подхватил с треноги над костром браслет и протянул Федограну. – Одевай. Следы и запахи божественного присутствия в нем выгорели, а частичка Велеса осталась. Чернобог не почувствует исходящей из него угрозы. В нужный момент просто брось на землю. Говорить ничего не надо, небожитель почувствует и придет. Только сделай это в нужный момент. Второго шанса не будет.

Простая с виду вещь. Тяжелый медный, без каких-либо украшений браслет. Полированная до зеркального блеска поверхность. От прикосновения о запястье Федогран почувствовал легкое покалывание, как: «Здравствуй», от друга, которое, однако, мгновенно прошло, оставив после себя только едва заметное ощущение тепла.

- Знать бы еще, когда этот момент наступит. – Вздохнул богатырь.

— Это тебе парень решать. Нам остается только верить. – Посмотрел ему в глаза Чащун, и отвернулся. – Нам ничего другого больше и не остается. – Добавил он тихим голосом, полным душевной боли. – Но потом махнул рукой, словно отбросив в сторону тяжкие мысли, развернулся и заговорил прежним властным тоном, став наконец привычным Чащуном. – Про свинорез свой помни, наверно пришла пора его в дело пустить, удивляюсь, как ты его еще до сих пор не использовал.

- Не знаю. – Пожал плечами Федогран. – Забываю о нем все время, он словно сросся со мной, стал частью тела, как рука или нога. Наверно поэтому.

— Это к лучшему. – Кивнул дед. - В нем сохранилась нерастраченной сила Деваны-воительницы. Сейчас любая мелочь важна, а уж тем более божественная печать на оружии. Ладно. Хватит болтать. Ложитесь и отдыхайте, с утра в путь. Бабка Ягира вам зелье свое целебное, чудодейственное наварит за это время в дорогу. Все. Спать. Ночь быстро пролетит.

Снова дорога. Сколько их, спокойных дней, провел в этом мире Федогран? На пальцах сосчитать, и то одной руки хватит. Даже свадьбу, и ту в положенное время не справил. Все на бегу, все занят делами, которые сам не выбирал. Одни приключения, нескончаемые и смертельно опасные. Вот и сейчас, несет его злодейка судьба по жизни, не останавливаясь. Что ждет впереди? Даже богам не известно. Даже им не пожалуешься, не поплачешься в жилетку, они тут не причем, не помогут, сами от него зависят. Он их последняя надежда.

Чепрак неторопливо стучит копытами по пыльной дороге. Шишок сидит на плече и молчит, не мешает отдыхать. Спать в седле, это уже привычка, это только по началу кажется, что такое невозможно, но со временем даже то, что кажется нереальным, становится обыденностью. Чувство страха и то притупляется, если каждый день ходить по краю пропасти.

Рядом рысят братья. Их тоже сморил сон. Похрапывает Вул. Причмокивает по-детски Бер. Лошадям не надо давать под уздцы, дорога прямая, верные боевые кони сами знают куда держать путь. Отдыхайте путники, вы это заслужили.

Знакомые места давно закончились. Это сразу не заметишь. Все тот же лес, все те же ручьи, только воздух стал немного теплее. Горы недавно показались вдали, туманными облаками цепляясь за небо, но до них еще далеко. Еще несколько дней пути до подножья, а там еще неизвестно сколько и куда. Толком дороги никто не знал.

Сосна рухнула поперек дороги, подняв пыль облетевшей хвои. Из леса вышел бородатый, полуголый, в одних кожаных штанах, со спутанной копной рыжих волос мужик. Сел на поваленный ствол, вытер, хлюпнув, локтем большой курносый нос и поигрывая шипастой палицей, как заправский жонглер, улыбнулся выбитым передним зубом.

- Слезай. Тут у нас проезд платный.

- Ну вот от куда ты взялся, на нашу голову. Уйди с дороги, от греха подальше, дай проехать. – Пробубнил шишок.

- Я поговорю. – Потянулся в седле со сна Бер.

- Ты? – Братья посмотрели на него с изумлением.

- Ага. Я знаю, чем проезд оплатить. – Хмыкнул тот, улыбкой, которая не обещала новоявленному рэкетиру ничего хорошего.

Медведь лихо спрыгнул с коня на землю, вновь лениво потянулся и неторопливо пошел к сидящему на стволе, и ухмыляющемуся мужику. Остановился напротив него и молча начал рассматривать.

- Чего смотришь? – Скривил тот в усмешке рот и сплюнул под ноги медведю. – Платить будешь, или мне позаботится? С тела оплату снять?

- Платить. – Задумался увалень. – Это, пожалуй, можно. – Он без замаха, все так же с ничего не выражающей маской равнодушия на лице, с какой-то даже ленцой, отправил бандита в полет, посредством соприкосновения кулака со скулой. Палица осталась лежать на месте, а хозяин, приложившись о ближайшую к дороге сосну, стек по стволу, и завалился набок тряпичной куклой. – Ну вот, вроде проезд оплатил. Надоели уже эти помехи в путешествии, и от куда они только берутся на нашу голову. – Пробурчал Бер и пошел обратно к лошади.

Едва сделал несколько шагов, как раздался свист и на дорогу выскочили десятка два разъяренных мужиков, с дубинами и рогатинами, и взяли путешественников в кольцо. Довольно грозно выглядевшие бандиты, полуголые, заросшие грязной нечесаной шевелюрой, разъяренно сверкая глазами и сопя, начали надвигаться, с явным желанием покарать несговорчивых и дерзких путников.

- Да что же за напасть такая. – Вздохнул медведь, доставая меч.

- Да, везет нам на приключения. – Довольный Илька даже подпрыгнул от возбуждения. – Надо только получше выбрать у кого нос по мясистее и помягче, а то в прошлый раз об Аждаю едва зубы не поломал.

- Погодь мужики. – Один из ватаги, остановил своих, подняв руки. – Охолонись. Вы случаем не Федогранова четверка будите? – Провел он оценивающим взглядом по братьям.

- Тебе-то что за дело? – Крутанул мечом Бер, остановил клинок около глаз и поправил указательным пальцем усы, рассматривая себя как в зеркало.

- Подожди медведь, подраться успеем. – Вул внимательно посмотрел на говорившего, невысокого мужика, с умными карими глазами из-под мохнатых черных бровей, остановившего нападение. – Тебе то какое дело?

- Медведь говоришь? – Хмыкнул тот. – Это тот, Бером которого кличут. А ты значит Вул. А вон того маленького задиристого шишка Илькой величают. Ну и наконец тот, у кого он на плече сидит и есть тот богатырь знаменитый, который Чернобогу по щам надавал, да бессмертного Кацикина упокоил? Федогран?

- От куда такие знания в вашей глуши? – Рассмеялся Илька.

- Да был тут один скоморох. Баяном назвался. Ладные сказки сказывал. – Хмыкнул тот. – Все мужики, драки не будет, мы чай смерти не ищем, да и со всем уважением к вам. Можете ехать, никто на пути не встанет, а можете и у нас в лагере отдохнуть, а уж завтра со с ранья в путь двинуть. У нас хоть и бедненько, но мяском с угольков угостим, взваром ягодным на мяте напоим, да тюфяки со свежей соломой под спину для ночлега дадим. Решайте?

- Пожалуй согласимся. Спрыгнул с Чепрака Федогран. – Заодно может и дорогу подскажите, вы же люди местные, должны знать, что тут да как?

- Убью гада!!! – Внезапно растолкал локтями своих собратьев, горя яростью, отправленный в полет Бером, очнувшийся бандит, решивший поквитаться со своим обидчиком, выскочил вперед.

- Успокойся Як. Не по зубам тебе этот парень. Будешь задираться, тебе его брат еще и нос отгрызет, Баян пел, что это у него лихо получается. – Улыбнулся черный, встав у того на пути. – Или ухо. Лучше протяни руку, и помирись. Я приглашаю богатырей в гости, и не гоже таить в душе злость да обиду.

- Медведь! – Восхищенно выдохнул тот, которого назвали Яком. – Правда чоли. – Он с таким выражением детской непосредственности посмотрел на путников, что Федогран невольно улыбнулся. – Если медведь, то тогда от него тумаки как пряники. Прости богатырь, не признал. – Протянул он здоровенную ладонь с узловатыми пальцами.

- Забудем. – Растекся в улыбке польщенный Бер и принял рукопожатие. Крепко принял, так что Як сморщился.

— Вот и чудненько. Айда к нам в гости. Бабы быстро на стол сообразят. Перекусите, отдохнете, за жизнь поболтаем, а завтра с утречка и в дорогу, помолясь. – Развел руки в приглашающем жесте черный.

- Никогда не знаешь, где найдёшь врагов, а где встретишь друзей. – Вздохнул Илька. – Все перемешалось и запуталось в этом мире.

Глава 15 Тяжелая весть.

Звали его Хлудом. Он сидел у тлеющего костра, угрюмо рассматривая уголья и рассказывал слегка хриплым, полным горечи, тихим голосом. Непростой человек с тяжелой судьбой, бывший крестьянин, у которого жену сожгли на костре, обвинив в приверженности к старой вере, она из пламени, сквозь крик боли, прокляла мучителей и призвала мужа отомстить. Он не мог поступить по-другому и увел деревню в лес, возглавив разбойничью ватагу. Это был именно тот, кто тогда, на дороге смог остановить назревающую драку, одним только словом.

- Не было у нас другого выхода, как только уйти. – Вздохнул он. – Ты спрашиваешь, как все началось? А с того, что наш старый князь, Свист, в харчевне столицы поставил главным своего кума, человека с бегающими глазами, толстяка, доброго с виду, Истома. Кто же знал, что так все обернется.

Всегда улыбающийся, никому и никогда не перечащий, со всеми соглашающийся, этот добряк, о чем бы с ним не говорили, подводил к тому, что все у нас плохо, все неправильно, и что боги наши забыли нас. И ведь всю правду говорил тать, ни капли лжи, все как есть, но как-то после таких разговоров горло прополоскать хотелось, и умыться водичкой ключевой. На столько погано на душе становилось.

Говорил гладко, не осуждая старых устоев, но получалось так, что сгнило все и железная рука нужна, и лучше если новым, справедливым богом ведомая, тем, кто каждому по заслугам воздаст. И ведь не предлагал ни законы менять, ни князя свергать, ни капища рушить. Глазки застенчиво опускал, а люди, после речей таких, выводы делали, и получалось так, что мол сами все удумали. Гневом пылали и справедливости требовали.

Первым бучу поднял Красимир. Страшный человек, злобный, завистливый и умный. Работать не любил, а вот жить красиво ему нравилось.

Татей тогда в лесу изловили. Коней те крали, да обозы деревенские грабили. Руку им правую за это рубить было положено, но на их счастье, Красимир, вступился. Защитником обиженных несправедливостью власти стал.

Обвинил князя, что мол это он довел этих несчастных до нищенского состояния, и им место не в лесу, а в дружине, так как они не крестьяне, а воины, приучены к подвигу ратному, а ни за сохой стоять, да на сенокосе горбится, и что вообще хватит молиться старым, мертвым богам, когда есть реальный, часто посещающий Явь Чернобог. Только с такой, новой верой можно справедливость в жизни найти.

Поддержали его. – Вздохнул Хлуд. – И самое поганое, что сделала эта дружина. Не вся, конечно. Много воинов против встали, да куда там. Приказы сотника исполнять привыкли, а тот Свиста предал. – Князя на копья подняли, и Красимира править поставили, старых идолов порушили, тех волхвов, что отказались кровавые требы новому небожителю нести, пожгли на кострищах из изваяний божественных сотворенных, как покойников, только живьем. Крестьян, да горожан в слуг безропотных превратили, если что, на алтарь новому богу в виде жертвы. Куда денешься, не воины они, а те, кто их защищать клялся, их же и поработил. Странная справедливость.

Страшные времена пришли в наше княжество. Истома главный служитель Чернобоговский теперь стал. Вот тут-то его нутро гнилое и вылезло. С улыбкой и шутками очередной жертве, на алтаре, горло перерезал, крови радовался. А Красимир жестко подавлял с дружиной, ему посягнувшей, любые волнения. Полилась кровушка, как водица, особенно кромочникам, да духам доставалось. Домового, что у князя бывшего в хоромах жил, выловили и сожгли, после этого остальные попрятались, или сбежали. Страшно в городе стало, как на погосте.

Вот мы в лес и ушли. Не в силу такое терпеть. Люди мы, а не скоты.

- Так сами-то от них ничем не отличаетесь. Разбойниками стали, по лесам прячетесь да люд мирный грабите. – Нахмурился сидящий неподалеку Вул.

- Не грабим мы никого! – Взвился Хлуд. – Только обозы княжеские да воинов его. – Сами с этого живем, да того, кто в деревнях остался поддерживаем, чем можем. Видишь же на сколько бедно у нас? Тати, они побогаче живут. Вы воины с виду, вот мы и обознались, напали.

- Не знаю, чем вам помочь. – Федогран выглядел расстроенным и хмурился, ему было искренне жаль этих бедолаг которых предали те, кому они доверяли.

- Ничего тут не поделаешь, сами гниду не разглядели. Не просим вас ни о чем, и помощи не требуем. Вас только четверо, а там дружина. Какие бы богатыри небыли, а не сдюжите вы с силой такой.

- Что-то у меня кулаки зачесались. – Зло стрельнул глазами Бер. – Не ужели сделать ничего нельзя? Не уж-то так оставим? Не накажем пакостников?

- У меня то же зуд какой-то нехороший. – Шишок перескочил на плечо медведя. – Не верится мне, что вся дружина предала. Должен же кто-то верным остаться? Надо с ними поговорить, да на свою сторону переманить.

- Много таких. – Кивнул Хлуд. - Но в них веры нет, словно стержень вынули. Новому богу они через принуждение, скрипя сердце молятся, с его требами кровавыми, а то, что старые умерли, их убедили. Дружинники один раз глупость сделали, переворот поддержали, а теперь растерянны, и не знают, что дальше... Время назад не вернешь. Лидера у них нет. Возглавить некому. – Хлуд с намеком и ожиданием посмотрел на Федограна.

— Это только твои слова. – Вул выглядел задумчивым и говорил тихо. – Это только твое мнение. Правда может быть совсем иной. Я не говорил, что ты врешь. – Остановил он попытку возмутится атамана. – Но ты можешь ошибаться. Нужно узнать, как обстоят дела на самом деле.

- Вы сдурели парни. – Федогран встал. – У нас есть дело, которое нельзя отложить. Вспомните, что поставлено на кон. Мы не имеем право ошибиться.

- И мы пойдем к цели по трупам? – Вскочил и схватил за грудки брата оборотень. – Ты ли это говоришь, брат? Что с тобой?

- Остынь. – Федогран резким движением скинул руки с ворота рубахи. – Я тоже хочу помочь. Но если мы не сделаем то, ради чего все затевалось богами, то вся наша помощь этим людям будет бессмысленной. Беда вернется, и сделает это еще жестче и кровавей. Мы, может и выиграем схватку, но войну проиграем. Не принадлежим мы себе, на нас ответственность за весь существующий мир.

- Прости. – Вул сразу как-то сник. – Мне душу рвет безысходность. Не смогу я просто так уехать.

- И я не смогу. – Пробубнил Бер.

- Придумай что-нибудь, братишка. – Шишок вновь перепрыгнул на плече Федограна. – Ты же можешь. Ты умный. – Дернул он его за мочку уха. – Ну пожалуйста.

- Ладно. - Богатырь вновь сел у костра. – Несколько дней погоды не сделает. Надо подумать. Может даже сходить в столицу княжества, да посмотреть, что там да как.

- Я сбегаю. – С готовностью подпрыгнул Илька.

- Один не пойдешь. – Мотнул головой парень. – Вместе сходим, а Вул с Бером тут останутся.

- Нет. – Оборотень сказал, как отрезал. – Тебе нельзя. Ты смотришься на фоне жителей нашего мира, как одуванчик в сугробе. И движения, и поступки, отличаются. Уж извини, но это правда. Ты почти не жил в городе, все время в походах да сражениях, с бытом почти не знаком. Привлечешь внимание.

- Тогда я. – Глаза Бера засияли в предчувствии приключения.

- Только тугодума в напарники мне не хватает. – Хмыкнул шишок. – Нет, если вы хотите посмотреть, как меня пожарят во славу Чернобога, на жертвенном алтаре, то тогда конечно можно и Бера. Но вот я, лично, не согласен. Мне помирать еще рановато.

- Уймись Илька. – Улыбнулся оборотень. – Я с тобой пойду.

- Только не рискуйте. – Федограну ничего не оставалось, как смириться. – Аккуратненько посмотрите, поговорите, себя не выдавая, и назад.

Конечно, многие из вас, дорогие мои читатели, скажут, что глупо так рисковать. Что надо идти к главной цели, и после победы само собой все исправится. Но такова уж натура богатырская, таков внутренний мир. Не сможет истинный воин пройти равнодушно мимо несправедливости и не вмешаться. Уважать себя перестанет.

Братья ушли почти сразу, поле разговора. Остальным оставалось только ждать. Путь до города Славь, княжества Подгорного, составлял два дня, еще день на разведку, два назад, и день на непредвиденные обстоятельства. Такой срок установили. Если не вернуться к сроку, остальные пойдут на выручку.

И потянулось время хромым на две ноги инвалидом. Медленно и уныло, как только оно это может делать, издеваясь над тем, кто с нетерпением чего-то ждет. Бессонная ночь сменилась мерзким пасмурным рассветом, орошаемым нудным мелким дождем, как специально растянувшимся на весь день, и снова ночь, безлунная и тревожная, накрывшаяся одеялом густого тумана, и наконец-то сон, тревожный, на грани видений, с постоянными пробуждениями, но все-таки сон. Какой бы не был крепкий организм, но и он требует отдыха.

- Прощай брат. – Голос Вула прозвучал на столько правдоподобно, словно это было на яву. В кромешной тьме бессознательности, из мрака, как призыв к действию, хриплый и горький.

Федогран резко сел, мгновенно проснувшись. Липкий пот, испариной выступил на лбу. Полу потухший костер соперничал тусклостью с предрассветными сумерками. Около него сидел Бер и лениво ковырял палкой уголья, запуская в небо снопы быстро гаснущих искр. Он обернулся:

- Не могу уснуть. Тревожно на душе. – Произнес он и снова отвернулся, сгорбившись как старик. – Что-то случилось. Я чувствую.

- Надо на встречу нашим ехать. Мне то же не по себе. – Федогран встал, подошел к другу, и присел рядом, положив тому руку на плечо. – Сон мне приснился. Дурной.

- Да. – Кивнул тот. – Еще немного и свихнусь от бездействия. Надо было всем туда идти. Нельзя было их одних отпускать.

- Слышал ваш разговор. – Неожиданно подошел Хлуд и присел рядом. – Простите, не специально подслушивал, просто тоже не спится. - Он подкинул ветку в костер и та, вспыхнув осветила его угрюмое лицо. – Думаю, вы правы, и надо выдвигаться на встречу. Слишком мы далеко от столицы, если что-то произойдет, то пока узнаем, может случиться страшное, не успеем помочь. Своих, я тоже возьму, ватага с вами пойдет. Женщин детей оставим, да пару мужиков для охраны, и двинем.

- Вы не обязаны…- Начал было отнекиваться Федогран.

- Не позорь. Как это не обязаны? Вы для нас стараетесь, а мы в стороне останемся? Так не пойдет. – Оборвал его Хлуд. – Вместе пойдем. Мы, и места знаем, и поможем ежели что.

Едва рассвело, выехали. Собираться не пришлось, выдвинулись на легке. Как они не торопились, но ночевать остановится все же пришлось. Опытные воины понимали, что у уставшего человека, у которого слипаются глаза, проку мало. Потому встали лагерем на поляне, около дороги, распределили дежурство и завалились спать. До столицы княжества оставалось полдня пути. Завтра к обеду будут на месте, там и определятся: «Что дальше делать?».

Ночь медленно текла по темному лесу уханьем филина, костер подрагивал бликами, освещая небольшой круг пространства со спящими людьми. Шишок появился неожиданно, напугав дежурившего воина, как своим видом, с выпученными глазами так и раздавшимся, задыхающимся криком, на грани срыва.

- Беда братья! Вставайте! Вула схватили! Его сожгут! Скорее! Нельзя медлить! Надо спасать брата!

Каким бы не было неожиданным его появление, какими бы небыли истерическими выкрики. Паники не последовало. Тяжело заставить засуетится, растеряться, расплескаться нервной дрожью того, кто ежедневно ходит по краю, кто привык в любой момент жизни, мгновенно решать вопросы, связанные со своим существованием в этом мире, и привыкшего показывать дулю смерти.

- Прекрати истерить. – Федогран сел и потер не выспавшиеся глаза. – Рассказывай все как есть.

Шишок поначалу возмущенно и недовольно фыркнул, но затем как-то мгновенно сник, под взглядом богатыря, сел в траву и успокоился.

- Сразу все как-то пошло не так. – Вздохнул он. – Когда в город входили, наткнулись в воротах на начальника стражи, тот как раз обход делал, и надо же такому было случиться, что как раз во время нашего приезда. Спросил, кто мы такие, и зачем пришли? И с таким подозрением посмотрел, словно душу вывернул. Вул растерялся, не ожидал я от оборотня подобного, вроде опытный воин, а тут как-то глаза опустил, и что отвечать не знает. Я на выручку пришел, сказал, что наниматься пришли в дружину. Глупость сделал. Только потом осознал.

Пошли в харчевню. Там лучше всего слухи собирать. Мне бы дураку сразу с местной нечистью попытаться связаться, а я решил опосля с ними пообщаться.

Нас уже ждали. Едва мы вошли, как на нас сеть накинули. Вула мгновенно спеленали, он даже чихнуть не успел, а мне повезло. Ячея крупная оказалась, на человека рассчитанная. Я проскользнул, да тикать, в нору крысиную, три раза меня мечами зацепить пытались, но слава Перуну, я половчее оказался.

Под землей, осознал всю глубину нашей глупости. Ни духов, ни нечисти, вообще никаких кромочников в городе не было. Все сбежали. Меня как водой ключевой окатили. Дурак я. Чернобог же уничтожает весь наш потусторонний род, начисто выводит, а мы ему в лапы пришли. Вот радость то. Шишок да оборотень сами явились, ловить не надо. И что делать? Надо Вула выручать. Да куда там, его уже на суд потащили, мало того, уже даже и приговор утвердили, присудили сжечь как приспешника старых богов. – Шишок врезал со злостью кулаком в землю. - Думал, что подожду, ночью веревки перегрызу, и убежим, и тут ничего не получилось. Трое стражников около него, неусыпно охраняют, на каждый шорох реагируют. Не подобраться. Что делать? Я к вам, за подмогой, думаю даже если не успеем брата спасти, так хоть отомстим. Тут слышу храп знакомый, так только медведь во сне рычать может. Аж сердце на радостях остановилось.

- Как чувствовал, что не стоит нам влезать! – Федограна разрывала злость. Единственное желание было, кого ни будь убить. – Ну чего расселись, как квохчи, глазами хлопаете. – Рявкнул он так, что все вздрогнули. – По коням!!!

- На меч город брать будем? – Рассмеялся Бер.

- Дурак. – Обжог его взглядом парень. – Ты собираешься в одиночку столицу княжества захватить?

- Почему в одиночку? – Медведь надулся обидой. – Нас вон сколько. – Махнул он рукой в сторону остальных путешественников.

- А там дружина княжеская. Человек под триста оружных воинов. Мы и в поле такую рать не осилим, а за стенами крепостными укрывшуюся и подавно. Ты иногда думаешь, что говоришь? – Вспылил Федогран.

- Тогда как?.. – Растерялся медведь.

- Да откуда я знаю. – Вздохнул богатырь. – Приедем на место там решим, да и по дороге подумаем. Все, хватит болтать. Выдвигаемся. Времени мало.

Лошадей не жалели. Летели пол ночи, и все утро. Остановились в лесу, недалеко от города, вне видимости с городских стен. Кони храпели, истекали пеной, но слава богам выдержали, не захромали и не свалились. Казнь оборотня, согласно ритуалу Чернобога, должна была состояться поздно вечером, на закате. Так что время еще было.

Шишок с Федограном прокрались на опушку. Надо было рассмотреть возможные варианты проникновения внутрь крепости. План у богатыря созрел по дороге, и теперь надо было подумать, как его получше воплотить в жизнь.

- Ну как? – Прошептал он угрюмому Ильке. – Сможешь внутрь незаметно попасть?

- Глупый вопрос. – Огрызнулся тот. – Конечно могу. Норы кротовьи да крысиные ходы никто не засыпал. – Он повернулся к брату и посмотрел в глаза. - Ты уверен, что у нас получится?

- Не уверен, но другого выбора нет. Сейчас все будет зависеть от тебя. Если справишься, то я думаю, все будет хорошо.

- Ладно, чего попусту лясы точить. Пойду я. Ждите сигнала, не спите. Благослови нас Перун.

Маленькая тень мелькнула и исчезла. Словно и не было никого.

- Удачи тебе, маленький брат. – Прошептал Федогран и отполз в глубину леса. Надо было готовиться.

Глава 16 "Поле"

- Как же долго… Ты думаешь у него получится? – Бер мерил поляну широкими шагами, хмурил лоб и рычал нетерпением, Федогран сидел неподалеку на поваленном, полу гнилом стволе березы и молча наблюдал за ним безучастным взглядом. Успокаивать и приободрять не пытался, самого бы кто успокоил, сам готов был вот-вот сорваться и вот так же забегать, с ненавистью топча траву. Хлуд со своей ватагой так же находился неподалеку. Они расположились кружком, и тихо о чем-то разговаривали, изредка бросая на братьев настороженные, полные ожидания и надежд взгляды.

- Не могу больше! Пошли на опушку, там будем ждать сигнала. Может он его уже дал, а мы тут сидим и не видим. – Медведь подскочил к Федограну и толкнув в плечо кулаком, сел рядом. – Идем?

- Нет. – Ответил богатырь и достал меч. – Там нас могут заметить, а сигнал будет виден, и от сюда. – Он поднял из-под ноги камень и принялся точить клинок. – Займись чем-нибудь, отвлекись. Сам на нервах и других заводишь.

- Не могу. Колотит всего. Как подумаю, что там с Вулом сделать собираются, зубы скрипеть начинают. Еще и от шишка ни слуху не духу, вечно за него беспокоится приходится. – Он врезал кулаком по дереву, и береста с трухой брызнули в стороны. – Сил уже нет ждать.

- Дым!!! – Кто из ватаги Хлуда произнес эти долгожданные слова, навсегда останется тайной, да и не важно это. Все, кто был на поляне вскочили на ноги и повернулись в сторону скрытого от глаз лесом города.

Там, в безветренном, словно застывшим в ожидании, воздухе, высоко в небо, поднимался белесо-серый, ровный столб, и только в самом верху, размазанный кистью неизвестного божественного художника, растекался в сторону скатывающегося к горизонту солнца.

- Сигнал! Пора! Пошли парни! – Федогран не дожидаясь остальных рванул к городским стенам. Нервы на пределе. Там уже должен был ждать шишок. Маленький герой выполнил первую часть плана, но это только начало. Да не оставит бог Авось друзей в их деяниях. Чуточку везения им не помешает.

Выскочили на опушку, остановились, замерли и затаились, внимательно всматриваясь, и выискивая на стенах врагов. Столб дыма, где-то в городе как след пожара, и ни одного воина на стенах, только маленькая, расплывающаяся в слезящихся радостью глазах тень, машущего рукой брата. Он смог.

- Пошли. – Полу-пригнувшись, словно стелясь по земле, друзья и ватага Хлуда рванули вперед. Вот и бревна крепостной стены. Раскрутив лассо, сильной рукой Бера, веревка взмыла в высь, и спустя мгновение задергалась, предупреждая, что крепко привязана.

Какое же удовольствие доставляет встреча с тем, за кого волнуешься, кого ждешь и кого боишься потерять. Илька вскарабкался на свое привычное место и дернул как обычно за мочку уха.

- Все получилось брат. – Улыбнулся он.

- Чего так долго? - Не скрывающий радости Федогран ткнул друга в плечо кулаком в наигранном недовольстве.

- В следующий раз сам полезешь по кротовьему лазу, выследишь Чернобоговского ублюдка, подпалишь сеновал, посеешь панику среди стражи, и встретишь неторопливых увальней, которые едва не раздавят тебя своей веревкой. – Беззлобно огрызнулся Илька и добавил, повернувшись к подошедшему Беру. – Потоньше что, не было?

- Нее… - Протянул тот, и не пойми, чему довольный, растекся в улыбке. – Эту-то Хлуд едва нашел, остальные еще толще, или короче.

Город бегал, орал и суетился, наполняя воздух отчаянием и паникой. Любой пожар в деревянной застройке всегда чреват глобальными, катастрофическими последствиями. Были случаи, когда поселения выгорали дотла, унося с собой и безвинные, случайные жертвы, от возгорания чьей-то бани, дома, или даже от простого костра, растяпы-горожанина, сжигающего мусор во дворе, а тут полыхал целый сеновал, осыпая искрами округу.

Скрываться друзья не стали, не видели смысла, так как в суете и панике, на них никто не обращал внимания. Они бегом направились в Харчевню, где по заявлениям шишка, должен был находиться новоявленный жрец Чернобога. Как объяснял Илька, и Хлуд подтвердил его утверждение, Истома пропагандировал культ удовольствия от обжорства, и потому там создал своеобразный храм, проводя за столом большую часть своего времени.

Дверь была не заперта, и хозяин находился на месте один, без охраны. Кого ему боятся в городе, где он хозяин. Даже князь подчиняется слову, слову великого служителя культа Чернобога.

Он поднял склоненную на сложенных, на крышке стола ладоней голову, и провел пьяным, бессмысленным взглядом по посетителям.

- Кто такие? Кто дозволил входить без разрешения? Пожар потушили? – Забубнил он заплетающимся языком, пытаясь говорить грозно, но хлюпающий нос не давал этого сделать. – Меду мне еще подайте. - Поднял он руку, и рухнул, громко стукнув лбом о столешницу.

- Сейчас. Будет тебе мед. – Подскочил к нему Бер и одним рывком вырвал из-за стола, приподняв одной рукой над полом, а второй размахнувшись для удара.

- Вы кто!!! – Заверещал толстяк, вращая выпученными от страха глазами и молотя ногами в воздухе. Хмель мгновенно из него выветрился. – Я позову стражу! Вы за это ответите!

Кулак Бера заставил его замолчать, превратив в тряпичную куклу.

- Фу, пакость какая. - Сморщился медведь, бросив тело на пол. – Обгадился.

- Ты его случаем насмерть не зашиб? Всё-таки думай, что делаешь, хоть иногда. – Федогран присел рядом с Истомой и пощупал пульс. – Вот же пакость. Подох. Он наша гарантия освобождения оборотня был. – Повернулся он к медведю. – Красимир обменял бы, деваться ему некуда. Чернобог не простит потерю своего жреца. - А теперь что? - Он встал и обратился к замершим, немного растерянным людям Хлуда. – Привяжите это дерьмо к лавке, покрепче, чтобы казалось, что он пошевелиться не может, и в рот кляп засуньте поглубже. Да не стесняйтесь, ему теперь все равно. А мы попробуем обмануть князя.

Подождем, кто-нибудь обязательно придет, заодно и перекусим, в харчевне как-никак. Только хмельного в рот не брать. Вы мне трезвыми нужны.

- Я вроде несильно. – Бер по-детски захлопал глазами. – Ты хорошо посмотрел-то? Может жив еще?

- Жииив… Пробубнил шишок намеренно растягивая сарказмом гласные. – Вот почему боги дали этому бугаю силы так много, так что через край плещется, а в разуме отказали, нельзя же быть такими жадными. Ну хоть бы чуть-чуть добавили. – Ожег он глазами медведя.

- Хватит Илька, все уже сделано. Чего уже теперь в пустую болтать. – Сел за стол Федогран. - Давайте перекусим. Тут стол богатый накрыт, все равно ждать, пока пожар не потушат. Раньше вряд ли кто придет.

Скучать и вправду не пришлось. Стол ломился от яств. Тут были и перепела на угольях, на прутьях насаженные и прожаренные, и гусь в яблоках, и осетр горячего копчения, и поросенок целиком, на подносе с румяной корочкой, и яблоки печеные, и клюква в сахаре, меда, взвары, квас, глаза разбегались от изобилия, хорошо жрецы нового культа живут. После трудной и дальней дороги, как раз все по вкусу голодным путникам, силы восполнить.

Когда с округлившимся животами, они потягивали из высоких глиняных кружек горячий взвар, в дверь осторожно постучали, и не дожидаясь ответа в открытую щель просунулась голова.

- Позволь, Великий, войти? – Дрогнул голос гостя, подслеповато щурившегося в полусумрак харчевни.

- Заходи, чего уж там. – Бер мгновенно схватил того за ухо и втащил в двери.

- Аккуратнее медведь. – Забеспокоился Федогран, так как глаза друга засветились злобой, и от него можно было ожидать повторения неприятной истории со жрецом. – Не трогай его и не бей. – Проходи, присаживайся. – Обратился он к опешившему воину.

- Кто вы. – Закрутил тот головой. – Что вы сделали с Великим? – Выдохнул он, увидев связанного Истому.

- Устал. Отдохнуть прилег. – Хохотнул шишок сверкнув ненавистью во взгляде. – Не хочешь рядышком прилечь?

- Кромочник? В храме? – Увидел его и выпучил в страхе глаза гость. – Что тут вообще происходит?

- Много вопросов. Сядь! – Рявкнул на него Федогран, и дождавшись, когда тот рухнет напротив, на лавку, продолжил уже более спокойным голосом. – Ответы на них получит только князь. Ты сейчас пойдешь и его позовешь. Скажешь, что жизнь вашего жреца висит на нитке, и если он не придет, то я вот этой рукой. – Парень воткнул кинжал в стол. – Ее перережу. Ваш бог, конечно, любит кровавые жертвы, но эта ему явно не понравится. Надеюсь, что ты меня понял. – Он посмотрел в глаза так, что воин вздрогнул. – Я все сказал. Иди и веди сюда Красимира. – И вновь рявкнул так, что гость подпрыгнул. - Пошел вон!

И вновь ожидание, которое, впрочем, не затянулось на долго. На улице загремело оружие и дверь пинком слетев с петель впустило несколько решительно настроенных ратников, однако мгновенно растерявших воинственность от увиденного.

Бер стоял над связанным жрецом, уперев тому в медальон на груди меч и изображал из клинка своеобразную юлу, вращая то влево, то в право, и хищно улыбался. Федогран пил неторопливо взвар за столом, в крышке которого торчал нож, на вершине рукоятки которого, сидел шишок со злобным выражением на лице, а сзади стояла ватага Хлуда, с обнаженным оружием.

- Я звал вашего хозяина, рабы, а не вас. – Федогран даже не вздрогнул при их появлении, и отхлебнув из кружки, громко поставил ее на стол. – Пошли вон отсюда, я только с Красимиром говорить буду.

- Здесь нет рабов, здесь служители. – Из-за спин воинов вышел высокий статный мужчина в зеленой, расшитой золотыми узорами рубахе, бездоспешный, видимо уверенный в своей безопасности. – Что вам надо от князя? – Голос его клокотал от злобы, и он еще даже что-то хотел сказать, но брызнул кровью из пробитого кинжалом горла.

- Какого черта!.. – Вскочил Федогран выхватив меч.

- Прости богатырь, не сдержался. Это сотник Лис, это он мою жену во славу Чернобога сжег. – Подошедший сзади Хлуд пытался выглядеть виноватым, но в глазах плескалась такая радость от свершившейся мести, что поверить в его раскаяние было невозможно.

- А хорошо попал. – Хмыкнул шишок. – Прямо в яблочко. А говорил, что не воин? Где же ты так ножи метать научился? – Стрельнул он хитрым взглядом по атаману.

Тот ничего не ответил, лишь пожал плечами, мол думай что хочешь, я свое дело сделал, и отошел назад с чувством выполненного долга.

- С вами не соскучишься. – Пробурчал недовольно Федогран, и вновь сел за стол, взяв неторопливо кружку, и рассматривая с любопытством застывших в растерянности в дверях вражеских ратников, которые, однако, уже успели обнажить мечи. – Ну что встали? – Почти ласково спросил он у них и вдруг рявкнул так, что те вздрогнули. – Пошли вон отсюда. Князя зовите, а это дерьмо уберите с порога, полы пачкает. Быстро!

И вновь ожидание, на этот раз более долгое. То ли местного хозяина долго искали, то ли тот решиться никак не мог, непонятно. Но наконец вновь раздался звон оружия и гул приближающихся разгневанных голосов.

Дверной проем загородила тень огромного воина. Гора мышц, покрытая блестящей кольчугой. Водянистые глаза на загорелом лице смотрели без всяких эмоций, прирожденного убийцы, а острый нос, сжатые в нитку губы и волевые желваки скул, дополняли это ощущение.

- Кто вы такие? – Густой бас привыкшего повелевать человека, прозвучал грозно, а мощная ладонь опустилась на яблоко меча. – Отпустите жреца, и вы умрете без мучений. Иначе будите просить смерти на дыбе, с содранной плетьми шкурой, и вывернутыми суставами.

- Уже можно боятся? – Не мог не вставить колкое замечание все также сидящий на кинжале шишок, почесав лапой ухо, словно он был пес.

Князь вздрогнул, видимо не ожидая, что кто-то посмеет шутить над ним, и побледнел. Ярость заклокотала в его горле.

- Тебя, маленькое недоразумение, я буду лично поджаривать, насадив на вертел. Медленно и со вкусом переворачивая, что бы не подгорел.

— Вот теперь точно боюсь. – Захохотал Илька. – Чего от тебя еще ждать, кроме гадостей, боров-людоед, он демонстративно повернулся к разъяренному гостю спиной, фыркнув при этом.

- Помолчи. – Улыбнулся Федогран другу и перевел взгляд на князя. - Хочешь получить своего жреца живым? Веди сюда моего брата, Вула, тогда поговорим.

- Смешно. – Скривился в подобии улыбки, больше похожей на оскал Красимир. – Человек и оборотень братья… – Он ненадолго задумался. – А кто ответит мне за смерть сотника? Его семья требует мести.

- Он это заслужил. – Выкрикнул Хлуд, но мгновенно замолчал, уткнувшись взглядом в Федограна, и тут же опустив глаза в пол.

- Заслужил или нет, это сейчас не имеет значения. – Посмотрел на него князь. – Это убийство, и оно требует ответа. Месть кровью еще никто не отменял.

— Вот даже как… - Усмехнулся Федогран. – А за жену Хлуда значит ответ получить нельзя? Или тут у вас в княжестве другой закон?

- Ее казнили по приговору моего суда. – Гордо поднял голову князь.

- А Сотника, по приговору моего. – Прорычал богатырь и встал с лавки во весь рост, опершись руками о столешницу.

- Твой суд в моих землях ничего не значит, я тут хозяин. – Тряхнул надменно русыми кудрями Красимир.

- Суд чести и правды везде одинаков. – Не менее надменно поднял подбородок наш герой.

- Тогда пусть боги решат, кто из нас прав. – Рявкнул князь. – Требую судебного поединка. До смерти без оружия и доспехов.

- А где гарантия твоей честности. – Усмехнулся Федогран. – Кто тебе помешает отдать приказ не схватить нас, когда мы разоружимся? Веры тебе нет, раб бога лжи.

- Он так не сделает. – Дернул за ухо шишок. – Это древняя традиция, если нарушит, то его свои же порвут.

- Ну так что, ты согласен на «Поле».

- «Поле», — Это высший суд, схватка между соперниками, отдающими себя воле богов. – Пояснил, прошептав, Илька. – Исход решит кто прав, проигравший подчиняется и это безукоризненно выполняется от века к веку.

- С нашей стороны выйду я. – Продолжил между тем Красимир. – Кто будет представлять правду с вашей? – Он с любопытством посмотрел на вздрогнувшего и расплывшегося в улыбке, ожидающего драки Бера. – Он? – Палец князя устремился в сторону увальня.

- Много чести. – Хмыкнул Федогран. – Мой брат, в таких, как ты, за завтраком блины макает. Я сам выйду в «Поле». Так у тебя хотя бы шанс будет, не сдохнуть. Сразу.

Медведь ожег парня полным упрека взглядом, но тот сделал вид, что не заметил обиды друга. Он видел, что будущий соперник, хоть и уступает по силе брату, но на много умней, и хитрей, что и видно по взгляду. Простому, и прямолинейно-бесхитростному Беру не победить, а значит тот погибнет, а вместе с ним и все остальные, так как суд буден проигран.

- Выбор ваш принят. – Улыбнулся хищно князь. – Можете помолиться своим мертвым богам. Тебя я раздавлю, как червя. – Его палец указал на Федограна. – Остальных поджарю, и они будут визжать от боли, на радость Чернобогу. – Он перевел взгляд на связанного жреца. – Потерпи, скоро тебя освободят. – И вновь посмотрел будущему сопернику в глаза. – Через час, на площади у княжеских хором. Вас никто не тронет до окончания боя. – Он резко развернулся и вышел.

- Почему не я? – Медведь выглядел обиженным маленьким мальчиком, у которого большой дядя отобрал леденец.

- Не обижайся, брат. У тебя еще будут бои, и слава будет, но эта схватка моя. – Как можно ласковее произнес Федогран.

- Он прав, поддержал шишок. – Тут одними мышцами не обойтись, тут еще и головой работать надо.

- Я и головой умею. Сам знаешь. – Надул губы Бер. – Она у меня крепкая, в прошлой стенке на стенку, я ей из сруба свежего бревно выбил, когда меня толкнули и я на ногах не устоял.

- Ну так, то бревно, а тут целый князь. – Захохотал шишок, и медведь в ответ улыбнулся, забыв про обиду.

- Ладно. Пусть бьется Чего уж теперь рядиться.

Глава 17 Вече

Первый удар он пропустил. Нет не расслабился и не почувствовал эйфорию непобедимости, и вера в себя великого взгляд не застила, наоборот, подошел к схватке слишком серьезно, может поэтому и перенервничал так, а это в такой момент недопустимо. Соперник оказался очень опытным, профессиональным бойцом, холодным и расчетливым.

Кулак летел в грудь, и вдруг, против всех существующих законов, сменил направление и ударил в голову. Это было на столько неожиданно, что Федогран, приготовившийся блокировать первый выпад, получил удар в скулу, и только неимоверно развитая реакция, и ловкость, не допустили катастрофы, уложив парня с первого раза, позволив уклонится в сторону, и продолжить схватку. Но кулак врага, все равно пройдя по касательной, рассек кожу, открыв неприятное кровотечение.

Красимир улыбнулся, оголив крупные белые зубы и, нагло подмигнув, пригласил жестом нападать. Уверенность в победе светилась в его глазах, и весь гордый вид воина доказывал это.

Бой обещал быть тяжелым. Соперник выше на голову и тяжелее нашего героя почти в два раза, силен как бык, и при этом чрезвычайно ловок, двигается плавно и уверенно, как кот, охотящийся на мышь. С таким держи ухо в остро, один пропущенный удар и конец схватки и жизни.

Федогран решил действовать от обороны. Уворачиваться, уклоняться, и как можно меньше блокировать, так как мог и не выдержать бешеного напора стальных кулаков князя, которым было под силу пробить любой блок. Парень плавно пошел по кругу, делая обманные движения имитируя атаку, но в последний момент останавливаясь.

Два ненавидящих друг друга хищника закружили в танце смерти, плавно перекатываясь на расслабленных с виду ногах, раскачивая в такт шагу плечами и выписывая замысловатыефигуры руками, ожидая любой ошибки соперника.

Босиком по песку главной площади перед княжескими палатами, в своеобразном ринге стоящих по кругу угрюмых, вооруженных воинов, на лицах которых застыли ничего не выражающие маски, и пустые глаза. Кому из соперников они желают победы, а кому поражения непонятно. Складывалось впечатление, что это им безразлично.

Федогран в белой холщовой, нательной рубахе, той, что была надета на нем под кольчугой, единственным украшением которой был вышитый Алиной небольшой лик Перуна в районе сердца, опоясанный черным шнурком в коротких простеньких штанах, в общем, простом нательном белье, и князь, в красной атласной косоворотке, с золотым теснением черепов по всему телу, подпоясанный синим кушаком и в черных шароварах, и так же согласно правилам босой.

Сделав полушаг назад, Федогран отклонился от очередного удара и тут же сам обозначил контратаку в область живота, но бить не стал, Красимир отреагировал и по-кошачьи прыгнул назад, прикрывшись локтем, уходя от атаки.

Постепенно для богатыря начала проясняться картина боя. Обмануть соперника трудно. Нужно ловить момент. Не показывать все умения, а выставить себя растерянным, пусть и хорошим, но малоопытным бойцом. Дать сопернику почувствовать эйфорию скорой победы, заставить спешить и в итоге ошибиться.

Все рассказы о возникновении каких-либо единоборств в более-менее обозримом прошлом оказались сказками. Они существовали уже в эти стародавние времена и были нагло присвоены себе отцами основателями школ современности, которых мы с вами, дорогой мой читатель знаем и восхищаемся. Если бы вы видели, что происходило на этом своеобразном ринге, то поняли бы, что современные сенсеи лишь слабое подобие своих древних учителей, не знающие и половины того, что было известно им.

Следующий удар князь нанес ногой, целясь в область печени, резко быстро, профессионально без замаха. Уйти от такой атаки невозможно, как этого не хотелось, но пришлось блокировать, подставив голень. Боль пробила по нервам, словно кувалда опустилась на ногу, но то, что почувствовал Федогран, мелочи, по сравнению с тем, что ощутил Красимир. Непроизвольный стон вырвался из его груди, напрочь стерев улыбку с губ, но он справился и отпрыгнув назад захромал по кругу.

И вот она – долгожданная ошибка. Красимир поставил хромающую стопу, развернув внутрь, из такого положения блокировать удар не получится, каким бы ловким и опытным не был воин. Такой шанс упускать нельзя. Атака последовала молниеносно.

От качнувшегося вперед таза, от брошенного в стремительную атаку бедра и ноющей от боли голени, жесткой стопой, под коленную чашечку. Такое не лечится. Даже если выживешь в схватке, инвалидность обеспечена на всю жизнь.

Хрустнул вылетающий коленный сустав и противник, побледнев, начал заваливаться на бок. Но и это еще не все. Бой до смерти никто не отменял. Удар без размаха, сбоку, собранными в щепоть натренированными пальцами, как копьем, вдавил височную кость в мозг. Глаза соперника мгновенно налились кровью, и закатились. На песок упал уже скребущий землю пальцами, передергивающийся конвульсиями труп.

Победа!

Федогран вытер с лица перемешанный с кровью пот, и поднял глаза посмотрев на собравшихся вокруг зрителей.

- Суд свершился. – Устало произнес он. – Есть еще кто-то несогласный с его приговором? Или с результатом схватки? Я жду.

В этот же миг на плече взлетел шишок, а со спины встал насупившийся Бер, всем своим видом спрашивая: «Кого еще тут можно убить?». Ватага Хлуда так же не осталась стоять в стороне, и растолкав круг локтями, с самым воинственным видом, встала рядом.

- Чего уж там. – Вышел вперед невысокий седоусый воин, с умными карими глазами. – Все, по правде. – Пригладил он лысину на затылке и вздохнул. – Только вот что нам теперь делать, богатырь? Ты ведь всю верхушку княжества извел. Жрец-то Чернобоговский то же к Калиновому мосту по твоей воле ушел, я новика посылал его развязать так он бедолага сказал, что Истома уже и остыть успел. Ловко ты Красимира обманул, ничего тут не скажешь. Умен. Может посоветуешь, как нам теперь быть, кому служить?

- Как звать? – Посмотрел ему в глаза Федогран.

- Трислав я. Десятник. – Гордо вскинул тот подбородок.

- Что делать спрашиваешь? – Задумался парень. – Достойного выбрать, на общем сборе.

- Вече предлагаешь? -Улыбнулся тот. – А что, добре. Давно люд свободный свою волю не изъявлял. Клич кинем, соберем народ. Ты уж не откажи, проведи сбор. Других вождей нет.

- Где мой брат? – Внезапно сменил тему разговора Федогран, и грозно посмотрел на десятника.

- Освободили уже, сюда ведут. – Тот не испугался и даже улыбнулся в ответ, вновь погладив лысину. – Сейчас явится. Встретитесь.

Оборотень выглядел бледным, но не сломленным. Сверкал глазами и шел гордо. Ему не сказали, что произошло и Вул был уверен, что ведут на казнь. Недоуменно посмотрев на Федограна, он поначалу вздрогнул, потому что решил, что того тоже пленили, еще бы, вид у богатыря был страшный. В нательной рубахе, залитой кровью из рассеченной скулы, в окружении вражеских воинов.

Почему-то у человека так устроено, что страшное он замечает сразу, а вот хорошее, только потом. Так и оборотень, не сразу увидел шишка, Бера и ватагу Хлуда, а когда наконец рассмотрел, да еще что те вооружены и не связаны, все напряжение в душе отступило, и губы сами расползлись в улыбке.

- Брат. – Вырвалось хором у счастливых друзей, и они обнялись.

- Кхе… - Покашливание, явно не от простуды, и больного горла прозвучало рядом и заставило Федограна обернуться.

- Ну так что, насчет Веча? Поможешь? – Хитро сощурился Трислав.

- Почему я? – Вопросом на вопрос ответил парень. – Я, вроде, вам не друг? Только что воевали?

- А мы и не дружить предлагаем. – Хмыкнул седоусый. – Ты с верхушкой княжества воевал, и упокоил, без начальства нас оставил, а с нами не бился, мы в сторонке стояли. Набедокурил? Значит тебе и исправлять.

- Вон, Хлуд проведет. - Кивнул в сторону атамана Федогран.

- Э нет… - Протянул воин. – Я тут с мужиками переговорил, мы его на место волхва выбирать будем, он и богов старых уважает и обряды знает, нет у нас больше желания Чернобогу кланяться, он может и живой бог да только больно уж кровавый, и справедливость не по нашенски понимает. – Он не на долго задумался, словно вспомнив что-то, а потом встрепенулся, как морок отогнал. – Так, о чем я… Ах, да… Нельзя Хлуду во главе Веча стоять, если бы его князем выбирали, то да, а вот волхвом невместно, не по правилам это будет.

- Ты как та коровья жвачка. – Не мог не вмешаться шишок. – И жевать не вкусно и выплюнуть лень. Уймись, проведет он ваше Вече, а я помогу. – Махнул он рукой, словно точку в споре поставил, и дернув Федограна за ух, затараторил склонившись, и держась за мочку. – Чего ты кочевряжишься? Проведи ты им это злосчастное собрание. Мало ли чего. Вдруг они снова какого нибудь убогого править поставят. Убивай его потом, мучайся. А ты проконтролируешь, чтобы такого не случилось, да и не допустишь непотребства.

- Тьфу на вас. – Сплюнул Федогран, уже в душе согласившись. – Только уговор. Всех, кого по старому закону в неволе держите, выпустить, извиниться и виру выплатить. Семьям тех, кого погубили безвинно, за старую веру, то же виру, и извинения.

- Сполним все, не сомневайся. – Кивнул Трислав, с серьезным видом. – Все, по правде, будет.

Три дня ушло на то, чтобы народ собрать. Три дня на нервах. Все это время братья прожили в княжеском тереме. Жены с детьми у покойного правителя не было, бобылём куковал, может характер такой у покойного был, может еще чего с ним не так, теперь уже никто не узнает, потому и выгонять никого не понадобилось, да и не смогли бы они так поступить. Не по-людски это с бабами да детьми воевать, не по правде.

За это время сожгли на костре старого князя. Правильно поступили или нет? Неизвестно. Решили по обычаям предков поступить, а там уж пусть боги выясняют, кому из них душа достанется, их это дело, а не простых смертных.

Все это время заправлял Федогран, общем мнением временно посаженный на трон. Как не пытался он противится, не получилось, в конечном итоге плюнул и согласился. Куда деваться?

Поначалу потянулись к нему с просьбами да разборками, все больше соседскими тяжбами да семейными неурядицами. Но парень рявкнул, чтобы ждали окончания Веча и нового князя, а он разбираться с мелочами не будет, так как не в курсе местных обычаев и правил, и пусть не пристают. Людской поток сразу оборвался, и больше никто к богатырю не приставал.

На третий день столица гудела как разъяренный улей. На площади насыпали свежего песка, установили дубовый помост и трон княжеский сверху настила воздвигли. Завтракать в этот день было нельзя, правило такое. Говорят, что на голодный желудок думается лучше и мысли светлее да злее становятся. Никто правоты этого утверждения не доказал, как, впрочем, и обратного. Но что уж тут поделаешь? Коль пращурами положено, значит исполняй и не перечь. Пришлось голодать.

Федограна облачили в алый атласный плащ с беличьей оторочкой и песцовым воротником с голубоватым оттенком. Надели красные сапоги с высокими голенищами на низком скошенном каблуке, и с серебряными, длинными, неудобно звякающими при ходьбе, шпорами. В руки дали княжеский венец, который на голову одевать было не положено, так как власть у богатыря временная, и он его должен будет на голову нового правителя одеть, как в принципе и плащ свой на плечи тому накинуть. Все это - символы власти, и владеет ими парень временно, чему, впрочем, тот был рад. И с нетерпением ждал, когда избавится.

В сопровождении братьев, и трех, самых авторитетных десятников, в числе которых был и Трислав, Федогран вышел на помост. Гул голосов мгновенно стих, и столица погрузилась в гробовую тишину.

- Скажи слово, Стольный глава. – Шепнул ему кто-то из-за спины. – Народ ждет.

Богатырь подошел к краю помоста и зачем-то поднял руку привлекая внимание, что было в общем-то лишним, потому что и так площадь молчала, пожирая глазами воина. Что тут скажешь, переволновался, какой бы он ни был герой, а вот перед таким количеством народа речь держать, тут особый навык нужен, привычка, сразу не получится.

- Мы собрались тут. – Начал говорить хриплым, тихим голосом Федогран, но по мере того, как лилась его речь, голос крепчал и наливался силой. – Собрались, чтобы выбрать нового князя и нового главного волхва. Все вы уже наверняка знаете, что произошло со старыми. Пошли они против заветов предков, против старых устоев, против богов своих, честь и правду предали, за то и пострадали. Я как вы знаете руку к этому приложил, но не раскаиваюсь, и за деяние это прощения просить не буду.

Сегодня вы выберете новых вождей, тех кто поведет вас по жизни дальше, станет честью и совестью княжества Подгорного и стольного города Славь. Думайте, выбирайте с умом, второго шанса не будет, на веки, избранные вами, трон займут, и по наследству титул передадут детям своим. – Он замолчал, окинул взглядом площадь. – Я все сказал. Вече объявляю открытым. Предлагайте кандидатуры.

И площадь взорвалась:

- Вакулу!!! – Первым пробасил кто-то.

- У твоего свояка мозгов как у того телка. – Заржал кто-то. – Он из княжества хлев сделает, навозом засыплет.

- Хлуда в волхвы! – Рявкнули несколько голосов.

- Трислава в князья! – Перебил их гул.

- Поддерживаем! – Загудела площадь.

- Федограна хочу! – Вот такого поворота Богатырь не ожидал, и едва не вскочил с кресла.

-А что?! Я, пожалуй, поддержу! – Выкрикнули несколько голосов в мгновенно наступившей тишине.

- И я согласная, он такой красавчик, и плащ на нем дюже здорово сидит. – Тонкий женский голос разорвал площадь хохотом.

-Федограна в князья!

- Плащ ему идет!

- И венец ему к лицу будет. Правда Фекла?!

- И я свою кандидатуру снимаю. – Улыбнулся Трислав. – Лучшего князя чем Федогран и быть не может. Поддерживаю Вече. И Хлуда в волхвы поддерживаю. Голосуй народ, кто согласен в право иди, кто нет в лево.

Вся площадь пришла в движение и с шутками и смехом начала смещаться в право, на маленьком освободившимся пространстве осталась одна дородная тетка, непонимающе хлопающая глазами.

- Ты что же Фекла? Несогласна Федограна на княжество? А как же: «Красавчик и плащ?», иль уже передумала. - Чей-то голос из толпы выкрикнул слова с хохотом.

- Чу на тебя, оглашенный. Где тут право-то? От коль я знаю. – Растерянно буркнула та и покраснела под хохот площади. – Согласная я с Федограном, да и Хлуд мужчина правильный. Пущай правят.

— Вот и хорошо. Вот и правильно. Вече единогласно в своем решении. Надевай венец княже. Долгих тебе лет и достойных наследников на смену. – Трислав поклонился в ноги, коснувшись рукой настила, по древнему обычаю, ошарашенному таким исходом богатырю.

- Вы сдурели! Какой князь! – Вскочил Федогран, я пацан еще, у меня опыта никакого нет. У меня дел других полно! – Затараторил он, отчаянно жестикулируя руками. – Мне уезжать надо, и неизвестно вернусь ли я живым. Отказываюсь!

- Охолонись, княже. Люд тебе свою волю выявил, не по правде это отказываться. Не позорь город. Прими венец. – Вновь поклонился Трислав и вместе с ним склонила головы вся площадь. – Яви милость князь. Прими под руку свою. – Загомонил разношерстый гул голосов.

- Да что же это такое. – Рухнул на кресло Федогран и со злостью напялил себе на голову венец. – Я смогу в этом мире хоть что-нибудь сделать, что хочу, или так и буду чужой воле служить.

- Слава! – Взорвалась криками площадь и в верх полетели шапки. – Слава князю Федограну! Долгих лет! Ему родимому!!

- Ну вы сами этого захотели! – Прошептал богатырь.

- А княжна у нас будет красавица, я ее в прошлом годе видела, еще девчонкой, дюже хороша, как пава ступает, и умом не обижена. Сейчас наверно еще больше расцвела. - Знакомый голос Феклы прорвался сквозь крики, делясь свежими сплетнями с кем-то их подруг.

- Князю слава! Княжне слава! – Выкрикнул кто-то, и был поддержан новым ревом толпы. Дубовый помост вздрогнул и завибрировал:

- Долгие лета!

Глава 18 Реформатор

Все то время, что находится в этом мире Федогран, все это – это сплошная дорога. Дорога с редкими, кратковременными остановками на отдых или лечение от травм и увечий, чтоб снова потом двинуться в путь не заканчивающихся сражений. И нет ему конца.

Вот и сейчас стучат, по тропе копыта, приминая пожухлую траву. Впереди горы. Они уже рядом, кажется, протяни руку и коснёшься заснеженных вершин, попирающих небосвод. Даже воздух изменился, наполнившись новыми ароматами. А там снова бой. Борьба за то, что ценно в этой жизни, зато что, ты любишь.

Новый князь Подгорья с трудом вырвался из своих новых, неожиданно свалившихся на плечи владений. Пришлось сначала вникать и переделывать государственное устройство под себя, подчас ломая сложившиеся устои, веками существовавшие и никак не желающие меняться, конечно же правильные, но насквозь закостеневшие. Надо меняться, без этого не выжить. Мир стремительно становится другим, и остановится на месте означает только смерть.

Ничего не понимающий в законах и правилах княжества парень, первое, что сделал — это создал новую судебную систему. Многие знатоки юриспруденции скажут, что он дилетант и сунулся туда, где ничего не понимает, и конечно же будут правы. Но что ему оставалось? Просидеть всю жизнь разбирая дрязги ругающихся из-за съеденной, сбежавшей козой капусты соседей? Делить наследство, никак не желающих договариваться родственников, или рассматривать синяки неверных жен, а под час и мужей?

Нет уж увольте. Такое положение вещей следовало менять. Так он и поступил, переругавшись со всеми авторитетными людьми в городе, никак не желающими принимать нововведения. В конечном итоге, он плюнул на все эти согласования и рявкнув: «Я сказал», ввел систему судейства, где главным назначил Трислава, как наиболее авторитетного военного, и в помощники ему определил Хлуда, как представителя служителей культа и крестьянства.

Велел в кротчайшие сроки создать свод законов, и систему наказаний, записать все это на бумаге, вернее на бересте, и когда он вернется, если конечно удастся выжить, то утвердит все вышесказанное указом.

Реформировал военную систему, введя что-то вроде казачества. Каждый житель княжества обязан уметь владеть оружием, и встать в строй, когда придет время защищать свои дома.

Оставив устройство княжеской дружины без изменений, назначив только нового посоветованного Триславом, как наиболее опытного, думающего воина, Пересвета на воеводство, он ввел обязательные тренировки крестьян, которые должны были проводить десятники, чему кстати деревенские жители были рады, почувствовав, что они тоже причастны к защите отечества. Единственное, что категорический запретил новый князь, так это проводить обучение во время посевной и уборочной, чем снова заслужил похвалу и уважение.

Следующее, что изменил Федогран, было образование. Не сказать, что все поголовно в княжестве были безграмотны, нет, но учились писать и считать юные подгоряне дома, передавая знания от отца к сыну, как наследство, и потому неразбериха в грамматике, была страшная, подчас человек с северных владений, не мог прочитать, что написал южанин, хотя все говорили на одном языке.

Федогран приказал написать единый учебник, что-то вроде азбуки и создать во всех подконтрольных городах школы, в которые были обязаны ходить мальцы из всей округи от семи лет. Было установлено трехлетнее образование, где юные подданные, обязаны были учится счету и письму, а также получить религиозное образование и знание истории своего государства. Все это он взвалил на плечи жрецов. Которым, кстати, еще самим надо было научится писать одинаково. Так что работа им предстояла колоссальная.

После смерти Красимира, и возвращения старых порядков и древней веры, в город начали возвращаться духи. Как-то раз, Федогран стал невольным свидетелем беседы домового и шишка. Кромочники вспоминали прошлое, и жаловались друг другу, что молодежь совсем не помнит старых времен, и героев прошлого, почему-то воспринимает их не как реально живших людей, а как придуманных персонажей.

Наш герой вспомнил, что в будущем, даже сказок таких не сохранилось, а все историки утверждали, что сорок тысяч лет назад, люди бегали с каменными топорами и в невыделанных шкурах, а уж про духов и вообще говорить не приходится, так как все уверены, что их не существовало вовсе. Смешно вспоминать, что думали люди будущего о прошлом, видя это прошлое своими глазами.

Решено было вести летопись, и на ряду с записями о настоящем, внести в нее все сохранившиеся воспоминания не только людей, но и жителей кромки. И опять же все это взвалилось на плечи жрецов. Убьют они в конечном итоге Федограна, не выдержав нагрузки, ведь это было еще не все.

Неугомонный князь создал университет. Нет, не такой, каким мы видим в современности. Образовался он на основе изготовления бумаги. Да, да, именно бумаги. Использовать бересту было очень неудобно, из нее не сошьешь книгу, вот и озадачил молодой князь свое окружение, а уж те подтянули к этому процессу духов, и не только городских, но и лесных. Собиралась вся эта спорящая и экспериментирующая братия в доме Хлуда, который в конечном итоге едва не сожгли. Тогда, отдельным указом и была построена отдельная изба за чертой города, гордо названная «Университет».

На этом, в принципе все нововведения и закончились. Лезть в производство и сельское хозяйство, а уж тем более в дела служителей культа, Федогран не стал. Не понимал он в этом ничего. Не был он ни ремесленником, ни жнецом, ни волхвом. Зачем соваться туда, где ничего не понимаешь. И так навводил новшеств выше крыши, скоро люд взбунтуется.

Все это было важно, и было сделано, может быть коряво, но кое-как работало и набирало обороты, и даже злые языки замолкли, видя, что новшества молодого князя приносит результаты.

Не надо было стоять в очереди на прием к князю, в каждом селении появился назначенный судья, к которому можно было обратится, а если уж у него не получалось разобраться, то дело отправлялось на рассмотрение высшему Хлуду. Теперь это так и называлось: «Хлудопроизводство».

Крестьяне с удовольствием занимались воинским искусством, изучая приемы ведения схваток, действия в строю, итогом чего стало заметное уменьшение грабежей на дорогах. Если что-то случалось, мужики объединялись, и вырезали банду. Даже искать долго не приходилось, местность свою тут знали, как-никак, родились и выросли, да и крови не боялись. Не любили тут воровство люто, и татей ненавидели всей душой, уничтожая безжалостно.

Дети бежали в школу с желанием, и уходили с неудовольствием. Там уже по собственной инициативе учителей, были добавлены новые уроки такие как: «Дело Мужское» и «Дело Женское», где приглашенные старички делились жизненным опытом с молодежью. Поговаривали, что скоро еще «Дело ратное» введут, но это пока только слухи.

Про университет и говорить нечего, увлеченные люди счастливы сами по себе, им и мотивации не надо, дай только что-нибудь изобрести.

Первая бумага, правда больше похожая на позеленевший обломок древесно-стружечной плиты, была изготовлена уже через две с половиной недели, и никто останавливаться на этом не собирался. Мало того, попутно были изобретены чернила, взамен сажи, а также почему-то прялка.

Получившие такое подспорье женщины княжества, в благодарность, заваливали избу изобретателей пирогами и прочими вкусностями, и частенько судачили на лавочке у дверей, что бы они еще хотели получить себе в руки нового, и полезного.

Привезли Алинку. В Новгор, за ней отправилась с поклоном целая делегация старейшин. Везли княжну как бриллиант, под охраной трех десятков лучших ратников, шести нянек, бабки повитухи, вы же помните, что жена Федограна беременна, и уже срок появления малыша близился, и отправившегося с ними в дорогу, Щербатого, пожелавшим поделится опытом с коллегами по волховскому делу.

Приехавшая Алинка быстро прибрала к рукам все хозяйство княжеского терема, и как-то так получалось, что ни разу не повысив голос, с улыбкой, правила железной рукой. Ее боялись, любили и восхищались все, даже те, кто ни разу не видел.

Вместе с молодой княжной приехали и жены братьев. Поселились все у Федограна, но каждому семейству уже строился отдельный терем, причем лучшими мастерами, иногда в ругани и драке с конкурентами, отстоявшими честь поучаствовать в строительстве.

Жизнь налаживалась неторопливо, как это и положено в этом, не знающем автомобилей, самолетов и интернета, мире, и текла своим чередом.

Несмотря на это Федогран мрачнел с каждым днем. Главное дело, то, ради чего он и появился здесь, не двигалось, надо было уезжать. Чернобог набирал силу, пантеон старых богов умирал, а он застрял, в нежданном - не гаданном княжении, и ни на метр не приблизился к цели почти за месяц.

- Чувствую себя плесенью. – Жаловался он шишку. – Сижу и обрастаю мхом, и скоро придет Чернобог, чтобы ободрать меня, на утепление своего дома, очень уж этот самый мох подходит для таких целей.

- Дурак, ты, и есть дурак. – Хохотнул Илька и гордо выпятил грудь. – Видимо боги специально приставили меня к тебе, чтобы от тупости лечить. Что тут сложного? Бросай тут все, и поехали, а вместо себя женку оставь, у нее получится. Вот сам подумай. – Он заговорщически склонился к самому уху. – Чем отличается княжение от управления бытом в доме? – Он вытянул указательный палец вверх и протянул. – Воот… Ничем. Все те же заготовки на зиму, все те же воспитания домочадцев да деток, все тот же подзатыльник скалкой, чтоб место знали. Все то же самое, а твоя Алинка справляется с этим лучше, чем ты. Вот и ставь ее наместницей, вместо себя. Она справится.

- Точно! – Федогран даже подпрыгнул. – Так и сделаю, только еще кое-что добавлю. – Он принялся мерить пол шагами. - Давай, брат, собирай совет, и Алинку позови. Обсудим все, и указ издам. Нечего тянуть. Ехать надо. Время дорого.

Через час совет собрался. За длинным столом сидели все приглашенные, с коими обычно советовался, ругался и спорил молодой князь.

Само собой братья, честные и верные друзья, которые всегда поддерживали героя. Огромный, постриженный под «горшок», Пересвет, занимающий плечами сразу два места, и вечно пыхтящий красным носом. Стреляющий умными глазами, проникающими в самую душу, важный и гордый собой Трислав. Стоял и не садился, как обычно, до самого конца, облачившийся в белые одеяния жреца, Хлуд. Единственное, что было ново, так это два кресла во главе стола, на одном из которых сидела ничего не понимающая Алина.

Женщина в совете? Такого еще не было даже при старых князьях. Пересвет недовольно хмурился, Хлуд безучастно рассматривал пейзаж в окне, Трислав понимающе хитро улыбался, лишь только братья вели себя, естественно, словно ничего не происходило. Федограна не было. Он задерживался по только ему одному понятным делам. Напряжение росло.

Наконец дверь распахнулась и в зал, быстрым шагом вошел князь. Все почтительно встали, приветствуя правителя, и склонились в ритуальном поклоне коснувшись пальцами пола.

- Садитесь. – Федогран «чмокнул» в щеку жену и плюхнулся рядом с ней в свободное кресло, слева.

Виданное ли дело, посадить по правую руку бабу. Гости выдохнули возмущение и насупились.

- Чего надулись. – Шишок, как всегда, сидящий на плече, и плюющий на этикет, и на то, что не положено, рассмеялся. – Сейчас носами как индюки жечься будите, еще немного, я испугаюсь и убегу.

- Заткнись, малявка. – Буркнул Пересвет и сверкнул глазами на Федограна. – Я уважаю тебя княже, ты знаешь, но бабу на совет… Невместно нам за одним столом сидеть.

- То, что было невместно, станет вместно. Времена меняются. – Нахмурился Федогран. – Я уезжаю!

- Как!!! – Вскочили все.

— Вот так. – Отрезал князь. – И пригласил я вас сюда, чтобы сообщить эту новость, посоветоваться и оставить распоряжения. Сядьте.

- Но как же так. – Умоляюще посмотрел Трислав даже не подумав опустится на лавку. – Только все налаживаться стало…

- Все останется по-старому. Только без меня. – Федогран встал. – Слушай мой указ. – Он провел строгим взглядом по собравшимся. – На время моего отсутствия, править будет княжна Алина. В том моя воля. Слушать ее – как меня. Приеду, с каждого ослушавшегося спрошу по полной.

Вы, будете при ней. Советами мудрыми, деяниями праведными помогать. Спорить и отстаивать свою точку зрения будете, как и прежде, убеждать так же как и меня убеждали - аргументами обоснованными. Но конечное решение, все же за ней, за моей женой и княжной, и выполняться должно беспрекословно. Она отныне наместник мой. На том власть стоит. Любые попытки саботажа, буду считать изменой.

Слушали его стоя, склонив почтительно головы.

- Указ мы услышали, и все сполним согласно воле твоей. – Стрельнул глазами хитрый Хлуд. - Только вот я не понял в чем совета спрашиваешь?

- А вот теперь совет ваш услышать хочу. – Федогран сел и жестом пригласил всех поступить также. – Княжеский титул передается по наследству. У меня, согласно предсказания должен родится сын, наследник и ваш будущий князь. Так вот. Я не хочу, чтобы из него сделали никчемную куклу. Хочу, чтобы он стал воином, как и его отец. Как вы думаете, что для этого нужно?

- Так вернешься и сам воспитаешь. – Нахмурился Пересвет.

- В том-то и беда, что могу не вернуться. Там куда я еду, очень легко голову сложить.

- Так дружину возьми княже! – Выкрикнул Хлуд.

- Нет. Много шума. Мне нужно ехать как можно более незаметнее. Лишние люди не нужны. Я все сказал, спорить бессмысленно. – Махнул он рукой пытающемуся возразить фоеводе. – Ну так что присоветуете? – Обвел он взглядом собравшихся.

- Нашим пацанам, что возможно народятся, то же такое не помешает. – Кивнул Бер.

- Тебя же Яробуд воспитывал? – Не столько спросил, сколько констатировал Трислав. – Ну так вот, у нас есть тут в княжестве его ученик. Послабее, конечно, конюха будет, но то же дядька суровый, и правильный. Ему в воспитание отдай и не вмешивайся. Он воином отрока сделает. А я ему отдельно, еще учителя приставлю, мудреца, есть у меня такой на примете, он ему тупым служакой стать не дозволит.

- Да и я посмотрю за мальцом. – Поддержал Пересвет.

- Да и я от веры отцов отойти не позволю. – кивнул Хлуд.

- Добро. На том и порешим. – Хлопнул ладонью по столу Федогран и повернулся к Алине. – Как парень созреет, так в учебе не перечь. Не куклу себе растить будешь, а будущего князя. Надеюсь на тебя.

- Все исполню княже. – Опустила голову княгиня.

- Перуне, Отче наш! Гремят во Сварге Синей твой Меч и Щит.

Мы, верные дети Твои, слышим Силу Твою несказанную,

Силу Праведную, Родом данную, в Коле Жизни Ты лад оберегаешь, род наш и нас православных всегда защищаешь.

Защити души наши Святыми Перуницами, а теланаши – Огненными Громницами, пусть они нас не трогают, а врагов отгоняют.

Горит в душах наших Огонь Сварожий,

Огонь Веры Праведной, Святой Божий. Посему с Тобой мы всегда едины, в Триглаве Великом объединены, прибудь и пособи нам, в дороге, на призыв наш!

Слава Перуну!

Братья стояли рядом с молящимся Хлудом, держась за луку седла около идола Перуна.

- Ну что же. – Жрец вылил жертвенный мед на алтарь. С богом в сердце и с нашими молитвами благословляю вас на путь дальний, ратный. – Он коснулся пальцами левой руки лба путников по очереди не переставая бормотать молитвы, а правой окуривая их освященным дымом. – Отправляйтесь, во славу Рода.

- По коням. – Выкрикнул Федогран и взлетел в седло Чепрака. Не останавливаясь и не оглядываясь, он вылетел в городские ворота, а за ним еще двое ратников.

Долгие прощания – лишние слезы.

Глава 19 Ацамаз

Горы! Как там у Лермонтова?

- Горные вершины

Спят во тьме ночной;

Тихие долины

Полны свежей мглой…

На сколько же точное описание дал гениальный поэт всего этого великолепия. Как все точно подметил. Читаешь, и погружаешься в этот дивный, суровый и восхитительный одновременно, мир скал, хрустальных ручьев и бурной зелени. Именно так и увидели наши путешественники эти места, поздним вечером, выехав из леса.

Темные силуэты дремлющих, загадочных, величественных гигантов на фоне бездонного, звездного неба с яблоком луны, плывущей в клоках обрывков будоражащих воображение, подсвеченных закатом, словно обрызганных кровью облаков, тусклым фонариком, освещая черные провалы ущелий, выливающих в долины мрака, реки сгущающейся, пахнущей медом и травами, тьмы.

Ночь вступала в свои права. Двигаться дальше было опасно, и не было смысла, острые камни, разбросанные по округе волею могучих гор, могли из темноты повредить копыта лошадей. Друзья остановились, около небольшого ручья решив заночевать.

- Слышите музыку? – Внезапно насторожился Вул, жестом привлекая внимание.

- Что-то сливающееся с журчанием ручья, шумом ветра и шелестом леса? – Кивнул Федогран. – Это где-то там выше. – Махнул парень рукой, указав направление от куда слышались волшебные звуки. – Такое ощущение, что боги спустились с небес и поют.

- Пошли посмотрим. – Бер вгляделся в даль, словно пытаясь рассмотреть заинтересовавший всех источник, проникающей в самую душу музыки.

- Согласен. – Засуетился шишок. – Это так красиво, что я непременно хочу познакомиться с музыкантом, и сказать ему свое спасибо. Ничего подобного раньше не слышал.

Путь не занял много времени. Несколько минут по темной, хрустящей осколками скал земле, несколько раз споткнувшись, братья пришли на место.

Молодой парень, сидел у небольшого, еле тлеющего костерка, на камне, на берегу ручья, и играл на свирели. Если и существует божественная музыка, то она звучит именно так. Юноша был на столько поглощён своим занятием, что заметил гостей, только когда они подошли к нему, практически вплотную. От неожиданности он вздрогнул, резко встал, мгновенно спрятав музыкальный инструмент за пазуху «черкески», и выхватив из-за пояса, сверкнувший лунным светом кинжал.

- Кто вы?! – В голосе не было страха, только удивление и разочарование от неожиданной помехи своей игре, и так же своей невнимательности, позволившей незнакомцам подойти так близко.

- Друзья. – Бер наплевав на смотрящую в его грудь сталь подошел ближе. – Поиграй еще на своей волшебной дудке. – Попросил он дрогнувшим голосом. – Я много скоморохов слышал, но, чтобы вот так играли… - Он не смог подобрать слов для описания нахлынувших на него чувств. – Пожалуйста, еще немного.

- Второй раз спрашиваю: «Кто вы?» - Парень, игнорировав просьбу, сверкнул отражением костра в карих глазах, обвел вопросом гостей.

- Тебе же сказали: «Друзья». – Хохотнул шишок. Я Илька, тот дурачок, которого ты пытаешься зарезать, Бер, хочу предупредить, что бы потом не было обид, убить его тебе не удастся, а играть на своей дудке разбитыми от соприкосновения с его кулаком губами, будет больно и неудобно. Итак, продолжим дальше по списку: Вот этот злобный оборотень, что хитро сощурился - Вул, вот этот жеребец, что готов лягнуть тебя мощным копытом, и выбить дух за плохое гостеприимство – Чепрак, а тот кто сидит в его седле, и сам заржет сейчас как конь… Гордись – это сам князь Подгорный, богатырь Федогран. Доволен? Теперь сам назовись?

- В Подгорье другой князь правит. – Недоверчиво стрельнул глазами незнакомец, и еще сильнее напрягся. – И духи с оборотнями там не в чести, их там уничтожают. Вы врете.

- От жизни ты отстал. – Скривился шишок в подобии улыбки и разочарования одновременно. – Красимира мы недавно упокоили, он теперь своему Чернобогу, где-то в загробном мире, пятки чешет, ну а кромочники изгнанные, отныне домой возвращаются, их теперь никто не притесняет.

- А здесь вы зачем? Тут тоже таких, как вы не приветствуют. – Не унимался недоверчивый собеседник.

— Вот любопытный. – Илька спрыгнул с плеча Федограна и перебрался на Бера, поближе к новому знакомому и уставился на него немигающими глазами. – Ты сначала скажи сам, кто будешь? Не гостеприимно это заставлять путников столбами стоять, не пригласив их присесть к костру, и не представившись.

- Все изменилось в этом мире. В стране Нартов больше не в чести гостеприимство. – Вздохнул парень и спрятал за пояс кинжал. – Простите мою подозрительность, уважаемые. Я Ацамаз сын Ацы. Проходите к костру, присаживайтесь, но мне нечем вас угостить, последнюю лепешку съел вчера. Я беглец, вне закона, посмевший петь про старых богов, восхваляя Дела. Все, что осталось у меня это волшебная свирель и любовь к красавице Агунду.

- Ну на счет поесть, это запросто, нас так в княжестве снарядили, что и за месяц не пережевать, так что с тебя, скоморох, костер и музыка. Уж больно красиво ты играешь. – Начал распаковывать седельные сумки Бер.

- Я воин, а не скоморох. – Почти обиделся Ацамаз.

- Одно другому не мешает. – Улыбнулся шишок. – У нас Баян и на гуслях, и на мече здорово играет, и заслушаешься, и засмотришься. Садись, подкрепимся, отдохнем, взвару выпьем, о жизни поговорим. Заодно и расскажешь нам, что у вас тут творится.

Мир гор, с момента создания, населяли два народа. Нарты, к которым непосредственно относился и новый знакомый братьев, Ацамаз, любители свежего воздуха и солнышка, живущие на поверхности, и Испы, небольшого роста, бородатые и довольно свирепые люди, предпочитающие темноту и влажный подземный климат, хорошие ремесленники и отважные бойцы. Жили они не сказать, что очень дружно, но вполне по-соседски. В дела друг друга не вмешивались, молились каждый своему богу, торговали, а случалось и дрались, но как-то так повелось, что, и обиды друг на друга не таили и злобу не копили.

Все поменялось, когда старые боги перестали интересоваться делами людей, и пришел Чернобог, хитростью и коварством посадивший на трон Испов Жачежа, по прозвищу «Хитрая, седая борода». Этот злобный коротышка собрал огромное войско, вывел его из пещер, и пошел войной на нас. Все бы ничего, не первый раз народы сражаются между собой, но и среди Нартов оказался ставленник Чернобога. Зовут его Архон. Этот негодяй, хитростью и коварством, ложью и подкупом, собрал недовольных, и подняв мятеж, захватил власть. Слава богам, старый правитель, доблестный Сасруко, успел спастись, и скрылся в крепости Тибол.

Два войска, Нарты и Испы, сошлись в кровавой, но несуразной сече. Как можно убивать друг друга, во славу одного бога, пусть и любителя крови? Только обманом. Хитрые, новые вожди в самые трудные места, туда, где выжить не было практически никакого шанса, ставили сомневающихся в новой вере, и в конечном счете, поклонники старых богов, поубивали друг друга, и причем сделали это с верой, что поступают правильно. И тут же правители подняли белые флаги переговоров.

На этом война прекратилась, и наступил мир. Но какой… Новые законы восхваляли рабство и ложь. Жадность стала главной добродетелью, золото заменило совесть, а единственное место, где еще сохранились старые устои чести и справедливой правды, город Тибол, обложили осадой. Взять его невозможно, он стоит на скале, и окружен неприступной крепостной стеной. Вот и морят голодом и жаждой непокорных жителей.

Ацамаз пытался своей музыкой нести правду людям, но его схватили, и приговорили к сожжению на жертвенном костре. Только чудом удалось избежать смерти. Его суженая, теперь уже бывшая, выкрала у Архона ключ от темницы и выпустила парня, она сохранила свою любовь к воину-музыканту, несмотря на то, что стала невестой нового правителя, шантажом смерти родителей, заставившего девушку дать согласие стать его женой.

Ацамаз потерял все, и дом, и невесту, и поддержку старых богов, которые всегда ему благоволили, но в последнее время не посещали этот мир. Никто не хотел иметь с ним дело, все боялись. Пробиться в Тибол и с честью умереть, защищая истину и то, во что он верил, не было возможности, город обложен плотным кольцом осады. Так и скитается теперь в одиночестве, проклиная свою судьбу, и страдая от безысходности парень, строя несбыточные планы и мечтая умереть.

- Да… - Кинул ветку в костер Федогран. – Куда бы не приходила новая вера, везде обман, подлость, ложь и кровь. Рабство как основа процветания и счастья одних, построенное на страданье и крови других. Противно все это. – Он поморщился и задумался. – Мы можем как-то тебе помочь? – Вопрос в тишине ночи заставил плечи Ацамаза вздрогнуть.

- Спасибо. – Глаза парня полыхнули надеждой, но тут же погасли. – Вас мало, и вы чужаки в этих землях. Вы только погибните ничего не сумев сделать. Лучше уходите назад, туда, где еще пока чтут старых богов.

- Ну насчет того, что нас мало, и мы ничего не сделаем, ты ошибаешься. – Хмыкнул шишок и гордо выпятил грудь. – Думаю многие удивились бы услышав твои выводы. Нет, конечно, освобождать от осады город, мы не станем, не самоубийцы, а вот как насчет твоей невесты?..

- Ее невозможно освободить, и в первую очередь потому, что она сама никуда не пойдет. Родителей Агунду держат в заложниках. – Вздохнул парень, и слеза обреченности блеснула в уголках глаз. – Да и сам я на такое не пойду, нельзя построить свое счастье на страданиях, а уж тем более на смерти других.

— Значит вытащим бабку с дедом, а потом твою невесту. – Бер оторвал зубами кусок мяса от куриной грудки, и запил квасом из фляги. – Только надо выяснить, где их прячут.

- Вы серьезно, хотите помочь? – В глазах Ацамаза вновь загорелась надежда.

- Ты знаешь где их держат? – Шишок не стал отвечать на вопрос, словно не слышал. – Ну или хотя бы догадываешься?

- Скорее всего у Иныжи. Жуткая, тупая тварь. Пользуется силой нового бога напрямую, видимо у них какая-то связь. Мало того, что дом его обнесен высоким частоколом без входа, и как попасть внутрь непонятно, так еще его день и ночь охраняют Обыры.

- Что еще за гадость? Не слышал о таких? Расскажи. – Заинтересовался Вул, подсев поближе.

- Иныжи, это великан, уродливый как сама смерть, а Обыры, это восставшие мертвецы, частенько оборачивающиеся в кошек, и сосущие кровь.

- Упыри, что ли? – Зевнул медведь.

- Наверно. – Пожал плечами новый знакомый. – Я не знаю, кто такие упыри, но если и они пьют кровь, то да.

- Зато мы знаем. – Усмехнулся шишок. – Встречались. Им это не понравилось. Расскажешь, как тот домик найти? Я сбегаю, да посмотрю, как там и что.

- Тебя поймают. Ты на крысу похож, а у Обыров это любимое лакомство. – Вздохнул сокрушенно Ацамаз. – Нюх у них особенный, нечеловеческий, и даже не звериный, он скорее божественный.

- Ну вот почему меня всегда с грызунами сравнивают? – Обиделся Илька. – Я же ни капельки не похож. Ничего общего нет.

- Прости. – Смутился Ацамаз. – Тут виной ни твой облик, а размер.

- Ладно… Рассказывай дорогу. Я в ваших местах еще не бывал. Я - не я, буду, если меня какие-то там Обыры поймают.

- Ты там поаккуратнее брат. – Бер зевнул и растянулся на траве положив кулак под голову.

- Вы так спокойны, словно он на прогулку идет. – Удивлению нового знакомого не было предела.

- А. – Махнул рукой медведь. – Ничего с ним не сделается. Этого маленького живчика изловить не может никто, кроме меня.

- Тогда случайно вышло. – Взвинтился Илька. – Я вас с Федограном заслушался, и не ожидал, что ты меня схватишь. И вообще. – Насупился он. – Это некрасиво старое вспоминать и бахвалиться.

- Ладно… – Примирительно улыбнулся Бер. – Я, ведь тебя похвалил, ловкость твою, ну подумаешь – я лучший, а ты второй… И чего обиделся? Ведь это правда. Иди уже, дай поспать.

Шишок только возмущенно фыркнул и ничего не ответил, что было для него нехарактерно, махнул рукой и растворился в тьме.

Выспаться путешественникам не удалось, и виной тут не чье-то вмешательство, ночь прошла спокойно, виной переживания. Как бы шишок не излучал своим видом уверенность, но задание было действительно сложным.

Если Иныжи, по словам Ацамаза, был неповоротлив и глуповат, то вот охраняющие его дом Обыры, отличались завидной ловкостью и умом, а если еще добавить к этим качествам, навыки кошки, такие как: развитые слух и обоняние, да еще и возможности сверхъестественного существа, то опасаться действительно было чего.

Только медведь беззаботно храпел, оглашая округу богатырскими звуками. Но у того нервы, как корабельные канаты, которыми швартуют суда. Не порвать, ни завибрировать заставить невозможно.

Рассвет выдался сырым и холодным. Догоревший костер уже не грел,поддерживать огонь не стали, зачем привлекать ненужное внимание во враждебной местности, привыкшим к походной жизни людям необязателен лишний комфорт. Скатившееся с гор облако наполнило туманом долину, словно залив округу молоком.

Шишок вынырнул, как всегда, неожиданно и беззвучно. Вид у него был ужасным. Залитое кровью из разорванного уха лицо, вырванный из спины клок шерсти и бешеные, испуганные глаза, которые, однако, быстро поменяли свое выражение на решительно - озорное.

- Ну я вам скажу эти Обыры… – Он закачал головой. – Это что-то жуткое. Едва меня не разорвали на множество маленьких шишинят. Едва утек. И как только учуяли заразы. Тут без колдовства не обошлось. Точно говорю. Заговор на частокол наложен, сторожевая сеть скорее всего.

- Да сядь ты. Неугомонный. Дай раны Ягировским зельем смажу. – Бер пытался казаться спокойным, но руки затряслись, выдавая волнение.

- Давай быстрей. – Илька запрыгнул ему на колено и подставил ухо. – Мажь… - Там старики. – Прошипел он, пытаясь, заглушить боль от действия волшебного лекарства. – Собственными глазами видел. Сидят в комнате, и никто их не охраняет, да и зачем, имея таких сторожей как Обыры, да еще там по двору, вокруг дома две рыси гуляют, я таких и не видывал никогда, здоровенные… Увидел и этого великана, ничего особенного, знавали и побольше. Тому же Баш Челику по пояс будет, но крепок, тут нечего сказать, мышцы, что те холмы, а рожу словно плугом вспахали. Жуткий в общем дяденька, и сильный.

— Это от куда в наши края таких мальчиков занесло. – Скрипучий голос прозвучал из тумана на столько неожиданно, что путешественники вскочили, выхватив мечи. – О… – Хмыкнул голос. – И наш музыкант тут. То-то я думаю, зачем тот маленький зверек к логову Игоши бегал. Видела я как его Обыры гоняли. Молодец, ловок. – Из тумана выплыла высокая древняя как мир, кривая на один глаз старуха. – Значит решили родителей Агунду из неволи высвободить, она смело подошла и внимательно посмотрела на нового знакомого братьев. Кивнула каким-то своим мыслям и обернулась к остальным. – Помогу. – Хмыкнула и села. Поджав босые ноги.

- Ты кто? – Федогран направил ей в грудь меч.

- Я-то? – Хрюкнула она длинным кривым носом и поправила спутанные, седые волосы на голове. – Кушкафтар я - ведьма.

- И с чего ты решила нам помочь? – Вул недоверчиво, оценивающе, пробежал по ней глазами.

- Не нравится мне современные порядки, я хоть дух и злой, но правильный. С приходом нового бога все поменялось. Нас, нежить, уважать перестали. – Она насупилась, протерев глаз кулаком. – Виданное ли дело, чтобы меня сжечь пытались?.. Вот и я говорю, что неправильно это. – Кивнула она сама себе. – Нас бояться должны, задабривать, а не ловить по лесам, словно мы кролики. Сказала помогу, значит помогу. Мое слово кремень.

Присаживайтесь, я вам кое-что расскажу. Она, приглашая, хлопнула ладонью по земле, сощурив хитрый, карий глаз.

Глава 20 Раздвинуть скалы

- Ну что, мальчики, хотите сказку? Вижу, что хотите, но для начала угостите бабушку мяском да водичкой. Проголодалась. Дары с трепетом мне в последнее время не несут, вот и приходится побираться чем Дела пошлет, а он пропал куда-то и не приходит на помощь, сколь не зови.

- Ну на счет перекусить, тут мы и без вашего верховного бога обойдемся. – Хмыкнул шишок.

- Держи бабуля. – Бер почтительно протянул ведьме кусок холодной телятины на кости, которым можно было накормить трех голодных мужиков. – Попить тебе что дать? Есть квас, есть горячий взвар, вон на углях котелок стоит.

- Спасибо внучек. – Улыбнулась старуха бледными тонкими губами оголив острые как пики зубы. – Давно так почтительно со мной не разговаривали, это приятно. – Она раскрыла рот, одним махом, засунула туда весь кусок мяса, захрустев косточкой, проглотила, задрав подбородок, став похожей на цаплю, блаженно закатила глаза, икнула, подхватила из костра котелок с кипятком, и одним глотком выпила, выпустив пар из ноздрей. – Вот хорошо. – Плечи ее вздрогнули, и озноб пробежал по костлявому телу мелкой лихорадкой, словно помогая пище провалится в желудок. - Не уж-то с вами и гостеприимство вернулось в горы? Вот так радость. За такое угощение и знаниями поделится не жалко. – Она откинулась назад, облокотившись на локти. – Слушайте:

В дом Иныжи невозможно просто так попасть, потому как в частоколе нет ни одного входа. - Она внезапно прервалась. - Не стреляй в меня непонимающими глазами, малыш-Илька, твой случай не в счет, не каждый имеет такой размер как у тебя, и может воспользоваться норой ласки. – Выставила вперед ладони ведьма, останавливая готовое сорваться с губ шишка возражение. – Вход открыть, ограду порушить или раздвинуть, могут только пришедшие в движение горы. Те два холма, между которыми находится жилище великана, не просто прыщики на теле долины, на самом деле это вросшие, волею богов и времени, в землю огромные скалы.

Конечно же сдвинуть их с места не под силу смертному, каким бы он героем не был. Но я знаю того, кто может помочь с этой проблемой. Это Ешпор. Владыка подземного мира. Давно он не появляется на поверхности, и про него порядком забыли, а зря. Дух с удовольствием посодействует вам, но у него есть правило. Он ничего не делает даром, и тут не в злате и драгоценностях дело. Услуга за услугу, вот его принцип. Надо доказать, что можешь быть полезен, а не пришел к нему простым просителем, и что ты не ползающий, никчемный, безвольный червяк, а достоин помощи.

Не знаю, что за боги вам благоволят, посылая такую удачу, но я знаю, что потребует от вас Ешпор. Уже лет сто, владыка подземного мира мучается с Руймон. Не округливайте глаза и не прерывайте меня вопросами. - Вновь выставила ладони ведьма. – Это змея с человеческой головой, здоровенная и злобная тварь.

Так вот, эта гадина перекрыла ручей в пещеру Ешпора и морит того жаждой. Старик весь иссох, став похож на скелет. Он много раз пытался ее прогнать, но у него ничего не получается. Ешпор, конечно, могучий дух, силы в нем столько, что может двигать скалы, но вот ловкостью боги обделили. Неповоротлив, а эта змеюка, наоборот, верткая да прыткая. Он с одной стороны ударит, а она с другой ужалит. Вот так уж лет сто воюют, если не больше, и все безрезультатно.

Вот и потребует от вас Ешпор, прогнать или убить гадину, и как только вы выполните просьбу, раздвинет скалы, а вместе с ними и частокол Иныжи, открыв проход к дому. Ну а там уж только драться. Великан своего без боя не отдаст. Но и тут я вам советом помогу.

Иныжи силен, и дело тут даже не в могучих мышцах, его главная сила в связи с новым богом, осуществляется она с помощью двух оборотней-рысей, что живут во дворе дома, которые не дадут ему умереть, и будут постоянно воскрешать, что бы вы не делали. Как это происходит непонятно, но потеряв их великан лишиться половину силы, и потеряет бессмертие, но это сделать сложно, так как в свою очередь рысей охраняют Обыры, сильные и ловкие твари, те, что едва не порвали вашего друга недавно.

- Обложился кошками, урод. – Пробубнил угрюмый шишок.

- Ага. - Только не простыми. Любит он их, а они его. – Улыбнулась Ильке Кушкафтар, и вновь стала серьезной. – Ну так вот, вам сначала надо перебить Обыров, затем оборотней, и только потом Иныжи.

Совет. Поставьте самого ловкого, которого поймать тяжело, отвлекать великана, а сами займитесь свитой. Это единственная возможность победить.

Вот, пожалуй, и все, больше мне помочь нечем. Осталось только дорогу к входу места обитания Ешпора показать, без меня не найдете, а там уж вы сами.

Дорога заняла весь день. Ведьма уверенно вела все выше и выше в горы, обходя неприступные скалы, и обрывы ущелий, перепрыгивала через мелкие, бурлящие пеной по камням, ручьи. Тропа то терялась, то вновь находилась, но Кушкафтар ни разу не сбилась, и даже не задумалась, останавливаясь на ее поиски, она уверенно вела вперед. Когда солнце скатилось к горизонту, погрузив мир в полумрак, накрывшись тенями скал, они пришли.

Вход оказался обыкновенной, покрытой мхом и заросшей кустарником пещерой, не на столько маленькой, чтобы, заходя пригибаться, но и не настолько большой, что бы могли пройти лошади. Пришлось стреножить, оставляя коней под присмотром ведьмы, которая с удовольствием согласилась, вновь прийти братьям на помощь.

Темный провал встретил друзей журчанием ручья, шуршащего ледяной водой по сапогам. Факелов у путешественников не было, но по утверждениям старухи, они и не понадобятся. Так и случилось. За первым же поворотом гранитные стены засияли зеленоватым светом, словно их кто-то подсветил снизу, и раздвинулись в ширину и в высоту, создав каменную полуарку.

Двигались аккуратно, создавая как можно меньше шума, и внимательно посматривая по сторонам. Боковых проходов было немного, но они в отличие от главного хода были темными, и могли таить опасность.

За небольшим поворотом, открылся перекресток, где дорога разбегалась под девяносто градусов на четыре стороны, так же, как и прежде: одну, главную, освещенную, и две темные, боковые, а вот ручей нырял под землю. Тек и внезапно пропадал в гранитном полу, словно его ровненько, по линейке, обрезали ножом. Тут, по словам все той же Кушкафтар, и должна была обитать Руймон. Братья решили изменить план, предложенный старухой, и не идти сразу к Ешпору, и поступить по-своему.

Все, кроме Федограна, вернулись по тропе, скрывшись за поворотом, а наш герой прошел немного вперед и остановился. Нужно было выманить змею из логова.

- Руймон! – Позвал он. Тишина. Никакого результата. – Вылазь змеюка! – Еще громче крикнул парень, и вновь без результата. – Да что же такое! - Разозлился и свистнул. Громко, по-богатырски, через два пальца с переливом.

И тут же в одном из темных проходов раздалось раздраженное шипение и спустя несколько мгновений сверкнули зеленые глаза с узкими, вытянутыми красными, мерцающими ненавистью зрачками.

- Ты кто? Как сюда попал? – Чистый, довольно приятный женский голос проворковал нежно, без тени угрозы, скорее с любопытством.

- Поговорим? – Федогран сделал шаг навстречу гостье. – Выползай на свет.

- От чего бы и не поговорить. – В проходе зашуршало, словно кто-то потянул пожарный шланг по гравию, и показалась кудрявая, словно завитая на бигуди, рыжая, женская голова. Если бы не жуткие глаза и два, характерных оттопыривающих красную, пухлую верхнюю губу, вытянутых желтых зуба, то ее можно было бы назвать красавицей.

Симпатичный, небольшой, слегка вздернутый носик, аристократическая бледность кожи, тонкие брови, слегка удивленно приподнятые, длинные загнутые в вопросе ресницы, и аккуратный с ямочкой подбородок, но вот дальше… Змея.

Желто-коричневая, с зелеными разводами, лоснящаяся чешуя на тонком, извивающимся, вытянутом теле огромной гадины, а там, где у человека шея, как раскрытый парус, вибрировал широкий капюшон кобры, с рисунком желтых, с черными крапинами, глаз.

Она неторопливо выползла, свернула кольцами в пружину, упругое тело, готовая в любой момент прыгнуть в атаку, вытянула голову и сверкнула зрачками, оценивая своего собеседника:

- Слушаю?

Федогран не стал торопиться с ответом. Спешить нельзя. Надо заставить духа заинтересоваться, сконцентрироваться на нем одном, почувствовать опасность, и как можно меньше обращать внимание на окружающее пространство. Парень сощурил глаза, и принялся рассматривать змею, словно выискивая уязвимости. Иногда хмурился, иногда загадочно улыбался, словно обнаруживая что-то только ему понятное.

- Что ты меня разглядываешь? – Нахмурилась змея. - Ели есть что сказать, то говори, если нет, то проваливай. – Она явно начала нервничать, изредка и быстро оглядываясь назад, словно ожидая нападения из темного тоннеля.

- Есть у меня, что сказать. – Произнес Федогран, задумчиво растягивая слова, и не прекращая рассматривать с интересом духа. – Вот только не знаю, понравится ли это тебе?

- Ты скажи, а я уж решу. Если сильно мне будет не по душе, то удавлю. – Стрельнула она зеленью колдовского взгляда, полыхнув красной искрой зрачка.

— Вот даже как? – Вновь задумался Федогран. – Ну да ладно, чего время тянуть. – Махнул он рукой, изобразив решительность. – Предлагаю тебе уйти из пещеры. По-хорошему.

- Наглец. – Прошипела Руймон. – Ты меня разозлил. Тут мое гнездо. Даю тебе десять ударов сердца, чтобы убраться.

- Ошибаешься, здесь нет твоего гнезда, красавица, и это я, а не ты, даю тебе десять ударов сердца, чтобы уйти. – Хмыкнул парень, и без всякой задержки начал отсчет, вынимая меч из ножен. – Раз…

Змеиная пружина распрямилась, выстрелив шипящую Руймон в сторону богатыря. Тот отпрыгнул, сделав ложный мах клинком, но атаковать в ответ не стал.

- Недолет. – Буркнул он разочарованно. Но едва успел сделать вздох, как пришлось вновь отпрыгнуть, уходя с линии очередной атаки, и тут же, не теряя ни секунды, перекатиться через плечо за спину чудовища, поближе к повороту пещеры, где скрывались братья. – Повторим. – Нагло улыбнулся Федогран и подмигнул.

- Убью. – Выплюнула наполненные шипящей, ядовитой злобой слова змея. На этот раз она не стала прыгать, и изменила тактику. Тело ее вздрогнуло, изогнулось дугой, как натянутый лук, и по широкой дуге хлестнула тонким хвостом, надеясь не дать возможности увернуться.

Федогран остался на месте, даже не сделав попытки избежать смертельного удара, он только сделал небольшой шаг назад, все так же нагло улыбаясь и подмигивая. Ей бы задуматься над странным поведением противника, но злость и раздражение плохие советчики. В глазах змеи вспыхнула радость скорой расправы. Вспыхнула, и мгновенно угасла. Ее летящий к цели хвост перехватила чья-то сильная рука, и дернула, потянув заколотившую безвольно головой о пол гадину на себя.

Из-за поворота вышел красный от натуги Бер, тянущий на себя тонкое тело и наматывающий его на локоть, как простую веревку. На его плече, вышагивал взад-вперед, как по плацу шишок и деловито комментировал действия друга.

- Аккуратнее, увалень. Чай не пеньковый канат тянешь, относись с уважением к милой женщине. – Топтался он на плече размахивая руками. — Вот так, да не мельчи, пошире петли делай, удавишь еще даму. – Когда же змея закончилась, и сильная ладонь сжала горло Руймон у самого подбородка, практически перехватив приток воздуха, наглый Илька склонился и посмотрел ей в глаза. – Тебе удобно, красавица? Ну вот почему ты такая упрямая? Сказали же по-хорошему: «Уходи». – Почти ласково произнес он и внезапно рявкнул. – Сама виновата. Князей слушаться положено, а не ерепениться.

- Не укусит? Вдруг ядовитая? – Подошел ближе вышедший из-за поворота Вул.

- Не. – Улыбнулся медведь. – Дело привычное, мы с пацанами у батьки в деревне частенько гадюк в болоте ловили, из них ремни красивые получаются, эта змеюка такая же, только покрупнее мальца, из нее много получится.

- Чего много? – Не понял оборотень.

- Ремней, конечно. – Удивился Бер непонятливости друга. – Чего же еще?

- Ну вы даете. – Подошел взволнованный Ацамаз. – У нас про эту змею легенды ходят, о ее непобедимости, а вы ее голыми руками, как бельевую веревку… - Он хмыкнул своим мыслям и улыбнулся. – Вы и в правду с нее шкуру спустите?

— Вот чего вы девку пугаете? Смотрите, она едва сознание от страха не теряет. – Толи шутил, толи действительно переживал Илька, пытаясь взглянуть в зеленые глаза. – Она же красавица. Эх… Если бы не тело… Женился бы… Истину вам говорю. Морена свидетельница. Но уж больно длинная невеста из нее.

- Балабол. – Засмеялся Федогран, и повернулся к медведю. – Держи покрепче, не упусти наш подарок. Действуем как договаривались. Пошли братья, тут у нас еще дела есть. – Махнул он рукой, приглашая следовать за ним, и шагнул дальше по освещенному проходу.

В просторной пещере сидел на огромном гранитном троне маленький, худющий седой дед, словно мышь на спине слона, завернутый как в покрывало в свою собственную бороду. Он раскачивался из стороны в сторону, что-то бормотал себе под нос, погруженный в тяжелые мысли, и хмурил сморщенный, как кирзовый сапог лоб.

Хлюпнув большим мясистым, с легким зеленоватым оттенком носом, он поднял на шум усталые бирюзовые глаза, изогнув удивлением мохнатую бровь.

- Вы кто? – Густой бас, совсем не соответствующий тщедушному телу, прокатился эхом по залу.

- Гости. – Хмыкнул в ответ шишок, на плече Федограна. – Ты видимо Ешпор?

Они вошли в четвером. Наш герой, оборотень, Илька и Ацамаз. Сделали несколько шагов и остановились, ожидая, когда на них обратят внимание. Довольно долго и безрезультатно стояли, пока наконец не выдержавший оборотень, не поднял из-под ног небольшой камушек и не запустил его скакать по гранитным плитам пола.

- Гости? – Удивленный владыка подземного мира встал с трона и сделал несколько шагов на встречу. – И чего вам гости надо?

- Скалы раздвинуть. – Федогран не стал придумывать причин и юлить, а ответил честно.

- Давненько ко мне никто не приходил с такой просьбой. – Улыбнулся дед. – Приятно, что еще кто-то помнит старика. Чем же вам помешали скалы?

- Вместе с ними раздвинется частокол ограды Иныжи, открыв нам путь к его дому. Он держит в заложниках родителей Агунду, заставляя мою невесту выйти замуж за Архона. – Вышел вперед Ацамаз.

- Насильно? – Вновь удивился дух, приподняв брови.

- Да. - Опустил голову непонятно почему смутившийся парень.

- В таком случае непременно помогу. Вот только попрошу взамен выполнить и мою просьбу. Без этого никак нельзя. Закон таков. – Кивнул Ешпор.

- Мы согласны! – Хором воскликнули друзья.

- Не выслушав условия? – Подозрительно стрельнул глазами дед. – Странно?.. Но у меня все равно выбора нет, когда еще ко мне просители придут. Засохну ожидаючи. Мир перевернулся с ног на голову. – Сокрушенно вздохнул он. – Слушайте.

Там, ближе к входу, течет Обрезанный ручей, его охраняет жуткая и ловкая тварь, она не дает мне напиться. Прогоните ее, и я выполню вашу просьбу.

- Может тебе ее принести, и ты сам решишь судьбу обидчицы? – Хитро улыбнулся Федогран.

— Это было бы прекрасно, но невыполнимо, слишком уж ловка, зараза. О таком я даже мечтать не смею.

- Хорошо. Мы выполним просьбу, но ты раздвинешь горы, не сразу, а когда нам это будет надо. – Выдвинул новые условия богатырь.

- Какая разница когда. – Махнул рукой Ешпор. – Мелочи. Когда скажите, тогда и раздвину.

Медведь! Иди сюда! – Крикнул шишок.

— Вот это подарок! – Подпрыгнул восхищенный дед, когда увидел намотанного на локоть Бера врага. – Да я за такое не только раздвину, я за такое эти скалы плясать заставлю. Вот так радость. Ну что гадюка? Допрыгалась?

Глава 21 Дорога к Иныжи

Была бы у Руймон возможность, она бы отвернулась. Но мощный кулак Бера, сдавивший ей шею, не давал этого сделать, поэтому змея лишь отводила в сторону глаза и изредка их закрывала, пытаясь создать впечатление пренебрежения к владыке подземного мира, а тот, практически вырвав у Федограна протянутую кожаную флягу из рук, жадно, нервно дергая кадыком, глотал воду. Только когда последняя капля упала в открытый рот, он оторвался и протянул ладонь, делая хватательные движения.

- Еще есть. – Прохрипел Ешпор, и схватив следующую, протянутую Вулом, вновь забулькал жидкостью. – Больше ста лет не пил. – Блаженно закатил он глаза, опустошив очередную емкость. – Вы даже не представляете, какое это наслаждение. Еще есть?

- Лопнешь дедуля. – Не мог сдержаться от едкого замечания шишок. – Передохни немного. Водички теперь вдосталь. Не засохнешь.

- Не переживай, внучек. Я не доставлю этой гадине. – Он с ненавистью посмотрел на Руймон. – Такого удовольствия. И не лопну, и не засохну.

Та злобно сверкнула глазами и отвела их в сторону.

- У меня рука уже затекла. – Словно сожалея, и с извиняющимся видом, произнес Бер. – Что с ней делать-то? Шею свернуть?

- Духов и так становится все меньше и меньше, спасибо за это Чернобогу, мы еще тут начнем уничтожать собственный мир. – Буркнул, неожиданно став серьезным шишок, и посмотрел на задумавшегося Ешпора. – Чего вы не поделили-то? Из-за чего война?

- Откуда я знаю. – Пожал тот плечами. – Мы раньше друзьями были, а потом раз, и все. Перекрыла ручей и не пускает напиться, в драку кидается, а почему не говорит, только ядом плюется и шипит с ненавистью.

- Не знает он. – Прохрипела внезапно встрепенувшаяся Руймон. – Чурбан! Предатель! Если бы не эти воины, сдох бы ты у меня от жажды.

- Чего я сделал-то? – Непонимающе округлил глаза Ешпор.

Змея обиженно отвернулась и не ответила.

- Да уж. – Хмыкнул Федогран. – Это мне напоминает сцену семейной ссоры. – Он подошел ближе к медведю и посмотрел в глаза Руймон. – Может вам, стоит поговорить, и разобраться? Пообещай, что ничего плохого не предпримешь, если тебя отпустят. В противном случае нам придется все же тебе свернуть шею. Уж прости, но врагов за спиной мы не оставляем.

- Не надо шею. – Внезапно заволновался владыка подземного мира. – Я напился и, если что еще лет сто протяну.

- Обещаю. – Фыркнула змея, словно сделав одолжение.

- Ну вот и хорошо. – Улыбнулся богатырь. – Отпускай ее брат. – Хлопнул он ободряюще по плечу медведю.

Кулак разжался, и Руймон смотанным пеньковым канатом рухнула на каменный пол, но тут же сконцентрировалась, подобралась, и свилась в пружину вытянув голову и завибрировав раздраженным, раскрытым капюшоном кобры.

- Может всё-таки поговорите? – Федогран с намеком кивнул в сторону Ешпора.

- О чем мне с ним разговаривать, с предателем. – Фыркнула змея, буравя взглядом владыку подземного мира.

- Почему с предателем? – Удивленно вскинул глаза старик. – Что я такого сделал? – Он был искренне удивлен, и бегал взглядом по собравшимся, словно ища у них поддержки.

- А ты не помнишь? – Выплюнула слова змея.

- Нет? – Пожал плечами дух, всем своим видом изобразив разочарованное непонимание.

- А Хъартай забыл? Как ты ей рубин «Глаз горы» подарил, помнишь? Или скажешь, что запамятовал, или не было этого? Предатель! Глаза твои бесстыжие.

- Так она же подслеповата стала, вот и пришла просить. Как я отказать мог?.. – Растерялся Ешпор.

- Она заигрывала с тобой, а ты, гад, подмигивал, думал я не вижу? – Зашипела Руймон, еще больше напряглась, вытянув голову, и едва не кинувшись в атаку.

Нависло тягостное напряжение, готовое вот-вот сорваться в драку.

- И вы из-за этого сто лет воюете? – Внезапно захохотал шишок разрядив обстановку. – О… Женщины. Имя вам: «Ревность». Нет ни за что и никогда не женюсь.

Руймон непонимающе расширила красные зрачки, обернувшись на маленького духа. Долго пристально смотрела, не понимая, как реагировать на такие слова, и в конце концов смущенно улыбнулась.

Так же опешивший от неожиданного продолжения ссоры Ешпор, замер в непонимании, и ожидании реакции бывшей подруги, но наконец, что-то осознав, что опасность миновала, расхохотался, схватившись за живот, и периодически приседая, словно ноги перестали держать.

- Глупая… Да ты у меня единственная, любимая подруга… – Глотал он со смехом слова. – Да мне не нужен больше никто. Хочешь, я отберу у той старой ведьмы глаз, и отдам тебе. Только скажи. Давай помиримся, забыв обиды. Не разобрались, погорячились, столько лет воюем из-за глупости… Обними меня. Забудем все… - Он раскинул в ожидании руки.

- Нужен мне ее глаз… - Пробурчала кокетливо, слегка смущенно, стрельнув глазами змея. И зашуршав телом по каменному полу подползла к владыке подземного мира, положив тому голову на плечо, а он обхватил ее шею, смял капюшон, руками. – Никогда больше не заигрывай в моем присутствии ни с кем. – Послышался ее шепот.

- Обещаю… - Ласково произнес он и погладил рыжие волосы. – Дуреха…

Долго они так стояли, и никто ни смел помешать, пока наконец нахмурившийся Бер, не кивнул сам себе, словно договорившись с собственными мыслями, и не подошел, смущенно опустив голову. Он аккуратно коснулся Руймон, и произнес нерешительно:

- Ты это… - Замялся. - Извини, что я тебе едва шею не свернул.

Руймон отстранилась от Ешпора, и повернула голову, прострелив богатыря сверкнувшими глазами, но вместо того, чтобы прошипеть что-то злобное, подмигнула.

- Сегодня такой день, что старые обиды забылись. Тем более, что я благодарна тебе и твоим друзьям, за то, что сумели помирить меня с другом, правда способ у вас… - Усмехнулась она. – Право-слово, получился не особо приятный, но вот зато, на удивление действенный.

- Ну что же. Просьбу мы твою выполнили, Владыка подземного мира, ждем и от тебя помощи. – Вышел вперед Федогран.

- Говорите, когда нужно будет раздвинуть скалы? Кивнул тот. – Все, что обещал, исполню. Я всегда держу свое слово.

Пещеру они покидали все вместе. Ешпор и Руймон захотели проводить новых друзей до выхода, и каково же было их удивление, увидеть не менее удивленную их появлению Кушкафтар. Ведьма сидела на камне, поджав босые ноги, и единственным выпученным глазом рассматривала помирившихся врагов.

— Вот уж чего я не ожидала. - Хмыкнула она и встала на встречу. - Так это увидеть вас вместе, да еще чуть ли не в обнимку. Вы убить готовы были, сто лет ненавидя друг друга. Это что же такое произошло в пещере, что так изменило отношения. Если секрет, то можете не рассказывать, но я все равно этому рада. В наше время духам, как и всей нежити, вместе держаться надо, а не воевать. Неправильно это.

- Ничего особенного не случилось. – Улыбнулась Руймон. – Просто эти храбрые смертные. – Она кивнула в сторону выходящих из пещеры братьев. - Заставили нас поговорить, и разобраться в недоразумении. Методы у них, конечно, грубые, но на удивление действенные. При других обстоятельствах, я наверно бы их возненавидела, но, видят боги, сейчас я счастлива, и потому благодарна. Ты Федогран-богатырь. - Повернулась она в сторону парня. - Если понадобится моя помощь, свистни, как тогда в пещере, и я приду. Долг платежом красен, а я добро помню.

На том и расстались. Троица духов осталась у входа, о чем-то весело разговаривая, а наши друзья и примкнувший к ним Ацамаз, отправились дальше. Теперь у них появилась возможность открыть проход к дому Иныжи. Время, когда Ешпор раздвинет скалы, с владыкой подземного мира обговорено, и можно не торопясь двигаться к нужному месту, туда, где предстоит очередная схватка с прихвостнями бога лжи.

День пути по каменистой долине, ночевка под звездным небом, освещенным тусклым фонариком луны, без костра, чтобы не привлекать к себе внимания, недалеко от намеченной цели, и быстрый завтрак с утра.

Всем этим не удивить бывалых воинов. Это нам с вами, жителям просвещенного века, привыкшим путешествовать, с комфортом на автомобилях, поездах или самолетах, и ночующим в гостиницах, в мягких постелях на пышных подушках под теплым одеялом, после такого вот сна, на голой земле, грозил бы как минимум насморк, а скорее всего двухстороннее воспаление легких. Ну а для наших героев — это всего лишь рутина обыденной жизни. Ежедневная и привычная. Но я отвлекся…

Отдохнувшие, полные сил, с первыми лучами восходящего солнца, окропившего кровавым заревом острые пики гор, братья подъехали к частоколу. До начала движения скал оставались считанные минуты. Спокойно дождаться нужного момента им не дали.

Едва они остановились в отдалении, как прямо из поросших мхом и плесенью бревен, начали появляться Обыры. Небольшие с виду, размером с лайку, твари. Кошачья морда, тело собаки, и лягушачьи лапы, жуткие, несуразные на вид создания, покрытые короткой, пестрой шерстью. Их было восемь, и атаковали они сразу, молча и все вместе, разом.

Взлетев, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами одновременно, как это делают на охоте кошки, и зависнув над землёй в высоком прыжке, защелкав иглами белоснежных зубов и засверкав искрами ненависти в красных глазах, они обрушились на братьев, неестественной мощью гибких и быстрых как молния тел.

Мудрое решение Федограна, оставить лошадей в стороне, и идти пешими, оказалось правильным. Верхом, воевать с подобной нечестью, было бы смертельно опасно. Как не был подвижен конь, но до ловкости тренированного, гибкого воина ему далеко, и потому он будет сковывать движения и только мешать в схватке.

Карусель боя закружилась, оросив первой кровью траву и мелкие камни под ногами. Визг, шипение, лязг стали, крики боли, слились в одно целое в круговороте битвы. Как не быстры и ловки были создания Чернобога, но наши герои не уступали им в этом. Ацамаз так же показал себя истинным воином, великолепно владеющим не только свирелью, но также клинком и телом.

Первую тварь зарубил Вул. Поймал на меч гибкое тело, разрубив его на две части, но при этом получив болезненный укус другого Обыра в раскрывшийся для замаха бок. Дикая боль парализовала тело оборотня остановившимся дыханьем, и уже другой монстр, готовый вцепится в глотку, прыгнул в атаку, но на помощь пришел Федогран, вогнав в оскалившуюся пасть сталь.

Монстр захлюпал, давясь собственной кровью, но не издох, как положено, а вцепился иглами крошащихся зубов в клинок, пытаясь его перегрызть. Стряхнуть его не получалось, чем воспользовался еще один, повисший на спине занятого схваткой воина. Только бармица шлема, спускающаяся на плечи, не дала Обыру поставить точку в жизни нашего героя.

Но тут в движение пришли скалы. Земля задрожала, вспучилась, побежала волной, посбивав всех дерущихся с ног. Поверхность лопнула, как переспелый арбуз и кипящая лавой рана осыпающегося камнями провала, грохотом побежала вперед к ограде, словно скальпель невидимого хирурга, провел по бьющемуся в конвульсиях телу.

Бревна треснули, зашевелились, и разъехались в стороны, открыв проход, к которому вела бурлящая огнем пропасть, из недр которой тут же начала подниматься лава, и быстро остывать, превращаясь в каменную, дымящуюся жаром дорогу.

Открылся вид на дом Иныжи. Темные, заплесневелые камни, грубо сложенные в высокие стены, с черными провалами окон. Повсюду дикий плющ с желтыми несуразными цветами, как абсурдная декорация, карабкающихся перевитыми змеями вверх, на крышу, покрытую почерневшей от времени, прелой соломой.

Грязный двор, устеленный белыми костями, черепами животных и людей, хаотично раскиданных среди мусора, остатков шерсти и рваной одежды, и гутой как кисель смрад разлагающейся плоти, не меньше, чем землетрясение сбивающий с ног, и заставляющий слезится глаза. Вонь, заползающая в горло, и вот-вот готовая выплеснуться из внутри наружу рвотной массой.

Посреди этого мусора стоял огромный, в два человеческих роста, лохматый перепутанной мхом и плесенью с черной шевелюрой мужик, в засаленной «черкеске», с шипастой дубиной в руках. Изъеденное гноящимися язвами оспы лицо, с круглым носом, со вздернутыми словно крылья, пыхтящими ноздрями, над «заячьей», раздвоенной безобразным оскалом губой, открывающей желтые кривые зубы, а на месте переносицы, единственный, налитый кровью глаз, с белым зрачком альбиноса.

С двух сторон, как верные стражи, его охраняли две нереально большие рыси. Рыжая, вычищенная до блеска шкура, никак не вяжущееся с обликом их неряшливого хозяина, стояла вздыбленными холмами на загривках. С белоснежных клыков, оскаленных в злобе, капала тягучая слюна, с шипением разъедающая зелеными пузырями мусор под лапами. Кошачьи глаза сверкали искрами смерти.

Обыры мгновенно отпрыгнули в разные стороны от наших героев, и с воем бросились в открывшийся проем, где замерли в напряжении словно жуткие привратники, с двух сторон, с явным намерением умереть, но не пустить непрошенных гостей внутрь. Их оставалось пять, из которых еще две были серьезно ранены. Но и нашим друзьям досталось не мало.

Вул морщился при каждом движении, придерживая бок, лицо Бера заливала кровь из рваной раны на лбу, Ацамаз прихрамывал, и только Федогран оставался цел, отделавшись легким испугом и синяком на спине, от лап чудовища, и гневно сверкающим глазами, разгоряченным шишком на плече, раздосадованным, что не смог укусить совсем недавно висящую на шее брата тварь.

Наступила недолгая пауза, позволившая немного прийти в себя и оглядеться. Пора снова в бой.

- Этого красавчика я возьму на себя. – Угрюмый Илька выглядел на удивление сконцентрированным, что для него было нехарактерно. – Вперед братья!!! Плечом к плечу!

И тут Ацамаз запел:

Меня и остальных

Спаси, судьба, от помыслов дурных.

Возвысь мой дух, в надежде не покинь

И ниспошли мне мужество!

Да будет весть отрадна для меня,

А честь дороже злата и коня.

И все как есть испей, не половинь,

Отзывчива душа моя!

Да сбудется все доброе, что мне

Минувшей ночью виделось во сне,

Но станет явь пусть горькой, как полынь,

Коль поступлюсь я истиной!

Схватка разгорелась с новой силой. Шишок прыгнул с плеча, оттолкнулся от валяющегося на земле черепа какого-то животного, и взлетев, вцепился в губу великана зубами, а тот взвыв от боли, бросив дубину на землю, врезал кулаком, выбив кровавыми брызгами себе зуб, но маленького героя уже там не было, он грыз мясистую мочку уха, рыча от ненависти.

Рыси вздрогнули, и из их глаз, в спину Иныжи, устремились два мерцающих луча, один голубой, другой красный. Раны на монстре мгновенно начали затягиваться, выбитый желтый клык заново отрос, а кровь остановилась.

Федогран встретил очередного прыгнувшего монстра на меч, отрубив ему лапу, а прикрывающий ему спину Бер, пинком ноги, отбросил другого, который врезавшись в стену дома, стек по ней безвольной куклой, ненадолго замер, мотая головой, приходя в сознание, и тут же прыгнул вновь в атаку, но был остановлен уже клинком Вула, окончив свою жизнь в мусоре двора.

Ацамаз, забыв в пылу схватки, все наставления Кушкафтар, быстро подбежал к Иныжи, уворачиваясь от лязгающих зубов Обыров, и одним ловким движением, снес тому голову с плеч, вместе с неиствующим на носу шишком. Но не долго он праздновал победу. Очередная кошка, опрокинула его навзничь, вцепившись в затылок, и если бы не прикрывающий музыканта оборотень, смахнувший монстра кулаком со спины, то играть на волшебной свирели, было бы уже больше некому.

Хлопком, словно мгновенно надутый, воздушный шарик, из бьющей фонтаном кровью шеи, выскочила новая уродливая голова, заняв свое положенное место на плечах и кулак Иныжи вновь врезал себе по восстановленному носу, на котором уже разместился запрыгнувший туда, злобствующий, весь залитый кровью Илька, быстро сориентировавшийся в происходящем и обозвавший Ацамаза «дураком и бестолочью», и вновь вступившим в схватку.

Бой с Обырами закончил Бер, вогнав последней летящий на него твари клинок в горло. На секунду наступила тишина. Но впереди еще рыси. Злобные, быстрые, лечащие друг друга волшебными лучами, и потому практически бессмертные.

- Вперед братья. – Прохрипел Федогран, задыхающимися от усталости легкими. – Ударим одновременно.

Глава 22 Свадьбы не будет

- Надо убить их одновременно, не дав времени и возможности воскресить друг друга. Надо разъединиться по парам, Бер с Вулом с правого, а я с Ацамазом с левого края. Илька не дай Иныжи времени вмешаться, что хочешь делай, но не дай сорваться на нас. – Зашипел ненавистью Федогран. - Вперед братья! Плечом к плечу! – Выкрикнул он и кинулся в атаку.

- Плечом к плечу. – Хором разнесся дружный клич над полем боя, и засверкала сталь.

Схватка закипела бешеной каруселью с новой силой. Шишок метался по голове великана, кусая его везде, где мог достать, и не давая отвлечься на братьев, а те вступили в схватку, с неимоверно страшным врагом. Ловкие, сильные рыси, гибкие и неуловимые. Не бездумные прямолинейные животные, действующие на инстинктах, а умные, мыслящие твари, рациональные и безжалостные.

Они перемещались с огромной скоростью, создавая впечатление, что исчезают в одном месте и мгновенно материализуются в другом. Вот только что были впереди, и вот уже когтистая лапа наносит удар сзади. Только чудом удалось избежать смерти братьям в первые секунды схватки, пока они приноровились противостоять такой тактике. Только вбитая выстраданная на тренировках потом и вколоченная кнутом Яробуда ловкость, не дала свершиться страшному. Как тут не вспомнить добрым словом ушедшего к предкам конюха и учителя.

Решение пришло мгновенно с разорванным когтями плечом Вула, и кровоточащей раной на спине Ацамаза. Бой пошел по другому сценарию. Воины встали, прижавшись к друг-другу спинами, прикрывшись от неожиданных атак щитами. Теперь уже рыси начали искать способы преодолеть необычную оборону.

Попытка одной из них сбить грудью Ацамаза, привела к первой в сражении гибели зверя. Меч воина вспорол грудную клетку животного, залив кровью двор. Зверь покатился, раскидывая бьющими в конвульсиях лапами валяющиеся кости и мусор, но тут же в него воткнулся целительный луч другой твари, и он вскочил, словно ничего не произошло. Встряхнул головой и вновь кинулся в атаку.

Когти рысей скрипели по лезвиям подставленных мечей, срывали обшивку со щитов, высекая искры из стали. Никто ревел от боли, клинок Федограна пылал огнем ярости, но достать врага не мог. Звери словно предчувствовали момент удара и успевали уворачиваться или отпрыгивать.

И вот очередная маленькая победа. Теперь уже отличился Вул, срубив гадине голову. Но и снова это не на долго. Вновь целительный луч, и вновь воскрешенная рысь кидается в бой. Силы героев тают. Как бы небыли натренированы тела, как бы не сильна была воля, но всему есть предел. Да еще и раны, пусть и мелкие, но зато их много, и они кровоточат, и не добавляют бодрости.

Если что-то не предпринять, то усталость возьмет свое, и кости братьев останутся лежать мусором на дворе Иныжи. Они погибнут, не выполнив то, зачем пришли. Агунду, против воли, поддавшись шантажу, выйдет замуж за ненавистного Архона, а ее родители сгниют в мерзости дома одноглазого великана Иныжи. Смерть медленно, но уверено начала заглядывать в глаза героев, подмигивать кровавым глазом безысходности, улыбаться могильным холодом в лицо. Надо сделать то, чего враг не ожидает, иначе конец.

- Илька! – Выдохнул Федогран, отбив визгнувшим болью щитом лапу рыси. – Бросай своего великана и кидайся на рысь, ту, что Вул держит, отвлеки ее, а ты оборотень не зевай, руби ей голову.

- Толку-то. Все одно воскреснет. – Вул еле дышал от усталости. – Это конец, их нельзя убить.

- Выполнять воин! – Рявкнул Федогран. Спорить в такой ситуации бессмысленно, только беспрекословное выполнение приказа. В такие моменты, совсем еще недавно обыкновенный, избалованный вниманием и заботой родителей школьник, а теперь легендарный богатырь, умел становиться жестким лидером, и брать ответственность на себя.

Прыжок шишка, атака Вула и блеск летящего меча Федограна, который наш герой метнул, словно нож в приготовившегося воскрешать союзника монстра, слились в одно целое. Богатырь поставил все на это авантюрное решение и угадал. Оставшись без оружия в противостоянии с таким соперником, можно ожидать только смерть, но скорость и точность, с которой все произошло, принесли победу. Две рыси рухнули одновременно и забились в конвульсиях. Одна без головы, вторая с торчащим по самую рукоять, в горле мечем.

- Бейте Иныжи! Не спите!!! – Взревел Федогран бросаясь забирать оружие, а когда обернулся, с окровавленным, полыхающим мечем в руках, извлеченным из уже остывающего трупа зверя, было все кончено.

Бера не надо было просить дважды. Может где-то он и туговат и соображает медленно, но только не в схватке, а уж ловкости ему и вовсе не занимать. Медведь загнал свой меч в голову великана, и располовинил ее до плеч так, как полено на дрова, разрубает топор лесоруба. Иныжи рухнул в мусор двора, подняв пыль и залив все неестественной, черной кровью, и забросав сиреневыми ошметками мозгов округу.

Усталость у наших героев была такая, что даже обрадоваться победе им было не под силу. Ноги подогнулись, и они все разом, безвольно, тяжело дыша, осели на землю.

- Ну ты брат даешь. – Выдохнул оборотень и вытер окровавленной ладонью пот со лба. – А если бы не попал?

- Мы бы умерли. – На эмоции сил не было, и потому ответ Федограна позвучал буднично, словно он говорил не о жизни и смерти которой только что заглянул в глаза, а о походе за грибами. Парень откинулся на спину, рассматривая бегущие по небу облака и улыбнулся. – Но не промахнулся же.

Уставший шишок заполз ему на грудь, и развалился раскинув руки.

- Надо убираться от сюда. Вонь такая, что глаза режет. – Можно было подумать, что маленький пересмешник вот-вот уснет, на столько тихо прозвучал его голос.

- Ага. – Поддержал Бер. – Только вставать лень.

- Все! Хватит! – Федогран внезапно вскочил на ноги, смахнув шишка на землю. – Выводим из дома стариков и уходим от сюда. Отдохнем в другом месте, более приятном. А тут спалим все. Очистим землю от остатков заразы. Что бы и духу не осталось.

Правильно поступили наши герои, или нет, судить сложно. С одной стороны, бушующий пожар мог привлечь внимание врага, но с другой стороны, лишить себя удовольствия уничтожить зловонное логово Иныжи, было на столько сильным, что сопротивляться ему не было сил.

Они поднялись в горы освободив из плена родителей Агунду и оставив за спиной пепел тюрьмы. Через некоторое время братья остановились у ближайшего ручья, журчащего по скалистому ущелью.

Встали лагерем. Мылись ледяной водой, отскребая с себя кровь, грязь и впитавшуюся в кожу вонь, золой костра и речным песком. Скоблили с остервенением тело и стирали заляпанное мерзостью белье. Освобожденные родители Агунду, не уступали им в этом, наслаждаясь запахами свободы.

Наплевав на осторожность, развели большой костер, и завалились отдыхать. На то, чтобы строить планы и принимать решения сил не было. Единственное желание, которое существовало – это спать.

Остатки вечера и ночь, пролетели мгновенно. Только сомкнулись веки, и пора открывать. Даже сны не побеспокоили путешественников. Утро разбудило холодным туманом, пробежавшим мурашками по телам. Вставать не хотелось. Жуткая лень не позволяла открыть глаза. Еще немного. Еще самую малость полежать, и ничего не делать.

Как же этого иногда недостает человеку. Как же хочется продлить сладостные минуты. Поваляться, пусть и не в мягкой постели, а на голой земле, но понежиться ничегонеделанием. Но надо. Впереди еще куча всего, и никто за них не решит проблем. Не прилетит добрый волшебник, не застрекочет лопастями голубой вертолет, и невзмахнет волшебной палочкой добрый старичок в усыпанном звездами высоком колпаке, сделав всем хорошо и подарив счастье. Увы, это не сказка, и чтобы стало хорошо, махать придется им, и не палочкой, а мечем, умываясь потом, а под час и кровью.

- Сколько мы еще тут будем валяться и изображать из себя бревна. – Первым не выдержал шишок и принялся всех расталкивать. – У меня желудок поет голодом громче чем наш друг Орфей. Я готов сожрать вон того барана. – Он кивнул в сторону карабкающегося по скале дикого животного, которое, словно почувствовав угрозу, едва не свалилось вниз. – Даже сырым.

Нехотя друзья поднялись, разожгли потухший костер, привели себя в порядок, оделись в чистое и сели завтракать, тем, что быстренько приготовили родители Агунду, вполне еще моложавые старики, не знающие, чем еще угодить своим освободителям.

Два на удивление симпатичных и добрых человека, чем-то похожих друг на друга. Оба слегка посеребренные сединой, оба покрытые первыми морщинами прожитых лет, невысоки ростом, голубоглазы и с милыми улыбками на лицах. Как два солнышка излучающее тепло нежности, заботы и доброты. Такие, какими и должны быть наверно родители, воспитавшие отличную, готовую пожертвовать собой ради них дочь.

- Первую часть плана мы выполнили. – Федогран проглотил кусок лепешки и запил его взваром, благодарно кивнув протянувшей его женщине. – Надо бы наших бывших пленников спрятать на время. С ними нам девушку из лап Архона не освободить.

— Это да. – Отхлебнул из кружки Вул. – С ними не получится. Вы уж простите. – Смутился он. – Но это правда, вы будите мешать.

- А чего тут думать. – Не переставая жевать и не поднимая глаз произнес Илька. – В пещеру их к Ешпору с Руймон отвести, те не откажут в гостеприимстве. Освободим девку и заберем стариков оттуда. Вот и будет нам счастье.

- Согласен. – Кивнул Федогран. – Так и поступим. Заодно по дороге подумаем, как поступить со второй частью плана, мне пока, что-то ничего в голову не идет. Грубой силой не получится, выкрасть то же, слишком там много охраны, надо что-то хитрое придумывать.

Владыка подземного мира, как и говорил шишок, не отказал, и с удовольствием приютил стариков, но и просто так не отпустил, заставив рассказать обо всем случившимся, с чем великолепно справился Илька, причем на столько красочно, что слушали его все открыв рты, забыв, что сами были участниками недавнего сражения.

— Вот же балабол. – Хмыкнул в конце рассказа Вул, словно поставив точку. – Но до чего же гаденыш красочно описал. Я заслушался.

Пришлось еще одну ночь провести в пещере, но и она не прошла даром. План кражи невесты был придуман, обсужден и принят к исполнению. Но нужна была помощь друга, поэтому его пришлось ждать еще один день. И вот момент наступил. Утром, едва расцвело, через двое суток, отдохнувшие и выспавшиеся друзья, горя гневом и справедливостью, выдвинулись в путь.

Добирались еще один день и еще одну ночь. Когда до места назначения оставалось не более получаса езды, и поднимающееся из-за гор солнышко приласкало лучами посветлевший от его улыбки небосклон, встали лагерем для отдыха лошадей. В предстоящем действии, они должны были сыграть главную роль, их скорость, ловкость и выдержка, все то, за что их и называли богатырскими.

Оставим их отдохнуть, дорогой мой читатель. Не будем беспокоить. Впереди у них очередной подвиг. Давайте лучше посмотрим, что твориться в стане врага.

Последний день. Завтра она станет женой Архона. Ненавистного до глубины души садиста. У нее нет выбора, даже умереть нельзя. Родители в заложниках, и их убьют, если свадьба не состоится. Девушку никто не ограничивал в передвижениях по лагерю. Зачем. Ее любовь к маме с папой держала лучше любых оков, цепями сковывала ноги.

Ацамаз и его любовь останется в мечтах. С завтрашнего дня, даже если что-то случится и удастся освободиться, уже ничего не возможно будет изменить. Свадьба бывает только одна. Вторую не потерпят ни боги, ни предки.

Агунду сидела в шатре и перебирала задумчиво пальцами бусы. Одинокие слезы изредка скатывались с ресниц по щекам и падали на колени. Но она даже этого не замечала, погруженная в горе.

Самая красивая девушка гор, лицо которой, в обрамлении черных как смоль волос, рисовали боги. За ее сердце сражались самые лучшие юноши, а она отдала его самому достойному из них – Ацамазу. Но счастье было скоротечным. Мир изменился и пришла беда. Острым ножом располовинив время на, до и после. Привычного мира больше нет, теперь правит подлость. Родители в плену, они гарантия того, что девушка станет женой ненавистного Архона. Будь он проклят. Будь проклята судьба.

Внезапно в лагере поднялся шум, зазвенело оружие и забегали ноги. Что могло случиться в месте, где любое сопротивление воли тирана давно подавлено, и выжжено каленым железом, а его остатки закрылись в Тиболе, и постепенно умирают от голода и жажды? Что за безумцы бросили вызов новому богу и его прихвостню? Кто мог напасть?

Агунду поднялась, отогнула полог, и выглянула из шатра. То, что она увидела, заставило ее вначале вздрогнуть, а потом гордо расправить плечи. Есть еще воины в горах. Не все сдались на милость победителя. Может и глупо они себя ведут, но до чего же приятно смотреть на их удаль. Сердце наливается гордостью.

Весело, с каким-то молодецким задором и смехом, тройка парней, на плече одного из которых стояло и смеялось незнакомое маленькое существо, лихо порубив немногочисленную охрану у входа в лагерь, гоняла растерянных солдат Архона.

Смех и свист одних, и вопли и крики боли других, сливались в какофонию музыки, такую приятную юному, гордому девичьему сердцу.

Парни не просто так летали на своих прекрасных лошадях между шатров. Мало того, что они сносили головы подворачивающихся под руку врагов, они еще и перерубали крепящие веревки, и матерчатые строения рушились, складываясь на головах не успевших выбежать людей, и кучи ткани и тел вопили страхом, копошась повсюду.

Неожиданно музыка любви зазвучала высоко в небе. Такая знакомая, такая родная. Так играть мог только ее Ацамаз, только его талант и волшебная свирель, могли так глубоко проникать в душу. Но почему с неба?

Агунду подняла голову и обомлела. Широко расправив крылья, широкими кругами, как ястреб, на лагерь опускался великолепный крылатый конь, а на его спине, сидел и играл любимый. Слезы радости залили лицо, и ком подбежал к горлу. Он пришел за ней.

- Агунду! Я пришел за тобой! Твои родители свободны, и ни что больше не держит тебя в этом поганом месте. – Музыка прекратилась и загремел с небес голос парня. – Летим со мной. Как птицы. Будь моей женой. Я знаю место, где мы будем счастливы! Смелей моя любовь.

Сильные, самые родные руки на свете подхватили девушку за талию, и посадили на спину чудесного коня. Земля стремительно удалилась легким головокружением, лагерь и суетящиеся люди стали маленькими как игрушки. Конь сделал последний круг и понесся на север. Растворившись среди облаков.

- Свобода!!! – Вырвался крик радости и восхищения из легких девушки. – Счастье!!!

А в это время паника и смерть гуляли по лагерю Архона.

- Давай парни, круши здесь все. – Хохотал шишок.

- Гойда! – Вторил ему и улыбался Бер, сверкая клинком и глазами.

- Бойся. – Меч Бера срезал как кочан капусты очередную голову.

- Плечом к плечу. – Копыта Чепрака втоптали какого-то несчастного в землю, и полетели бешеным галопом дальше.

- Плечом к плечу. – Взревел хор четырех глоток, вселив ужас в сердце мечущегося лагеря.

Свист разрезал воздух. Резкий и сильный как удар кнута, заставивший зажмурится от ужаса растерянных врагов, троица всадников развернулась, и под дружный, издевательский хохот вылетела вон из лагеря.

Это был позор, которого Архон еще никогда не испытывал в своей жизни. Мало того, что его провели как неопытного пацана, посмеялись над всем его войском, так еще и невесту украли прямо накануне свадьбы. Такого нельзя простить. Он отомстит. Страшно отомстит. Эта троица и примкнувший к ней женишок Ацамаз, ответят за все. Они на коленях будут просить смерти. Они стали его кровниками. Пощады не будет.

Глава 23 Бер - целитель

- Спасибо. – Федогран обнял гордую шею Туплара, запустив пальцы в гриву. С теплом от тела друга в душу вселилась такая тоска, что парень едва сдержался, чтобы не заплакать.

— Вот еще. - Фыркнул конь. – Это тебе спасибо, за такой подарок. Столько эмоций, столько радости и счастья я испытал, помогая этим влюбленным. Вспоминать буду долго и с улыбкой. Ради такого и умереть не грех, а тут всего лишь спуститься во вражеский лагерь, где до тебя нет никому никакого дела, все мечутся в панике, и девчонку забрать. Зови еще. Буду рад помочь. - Он отстранился, ткнув головой в грудь богатыря. – Прощаться не будем. Надеюсь, еще увидимся. Черные глаза грустно улыбнулись.

Огромные крылья взмахнули, подняв ветер, и на миг заслонив солнце. Туплар оторвался от земли, взмыл ввысь, сделал прощальный круг, паря над лагерем, и улетел, унеся с собой частичку тепла души богатыря.

Верный друг пришел на зов, помог, и не прося никакой награды ушел. Вот это и есть настоящая дружба, искренняя, бескорыстная, почти утерянная в современности, не требующая оплаты.

Грустно расставаться с тем, кто тебе дорог. Все, кто провожал коня ушли в пещеру, а Федогран остался и долго смотрел в опустевшее небо, вспоминая их первое знакомство и удивительные совместные приключения. Сколько же всего их связывало, сколько пережито… Такое не забывается.

- Брат. - Плеча коснулась ладонь. Парень вздрогнул, возвратившись из воспоминаний в настоящее. Сзади стоял нахмурившийся Вул. – Пора. Там все собрались и ждут тебя. Надо поговорить. Вести не очень приятные.

Знакомая пещера Ешпора. Все, как и прежде. Все те же люди и духи, только добавилась еще Агунду, разбавив красотой мужские суровые лица, если конечно не считать Руймон, но назвать ее женщиной и красавицей язык не поворачивается. Сидят кружком, хмурятся и отводят глаза, видимо был уже разговор, и был он неприятным. Никто не хочет первым сообщить Федограну новости. Кивая друг на друга.

- Тут такое дело… - Решился наконец Шишок, стрельнув глазами, и отвернулся, заговорив в сторону. – Сложности у нас. – Он вновь обернулся словно, собрался с силами высказать наконец все, что знает и о чем думает. – Ацамаз знает, где находится гора Аргоран, правда называется она тут по-другому: «Скала тумана». Он может стать проводником, но единственный туда путь, идет по ущелью мимо города Тибол. – Он замолчал, изобразив всем своим видом знак вопроса. – Ты понимаешь, что все это означает?

- Нам туда не пройти. Город окружен кольцом осады. – Задумался Федогран. – И что, другого прохода нет. – Он повернулся к Ацамазу.

- Мне очень жаль. – Отвернулся парень, не выдержав взгляда. - Вокруг скала окружена пропастью, с гладкими как стекло стенами и огненной лавой внизу. Существует только один проход, и на нем наши предки поставили крепость. Но теперь там враг, и его очень много. Нам не пройти. На пути только смерть.

— Вот радость-то. Снова повоюем. – Потер руки довольный Бер в предвкушении забавы.

- Тебе бы только подраться. – Буркнул шишок. – Нет, я тоже люблю это дело, но все же иногда думаю головой, а не как ты кулаками. Нет у нас там шансов на победу, мало нас. Затопчут количеством. Смерти я не боюсь, но и вот так сгинуть, в пустую, тоже не хочется. Тут придумать что-то надо. Похитрее желательно.

- Нужна помощь. – Встал Вул и заходил туда обратно. – Нужно войско.

- Своих позову. – Федогран нахмурился. – Только вот мало их. Всех снять не смогу. Княжество оставить без охраны нельзя.

- Можно еще Агач-киши позвать. Наездники не откажутся повоевать с Архоном. Он их сильно обидел. – Неуверенно произнес отец Агунду.

- Агач-киши? - Повернулся к нему Федогран. – Это кто?

- Мохнатые люди. – Пожал тот плечами, словно сказав: «Что тут непонятного». – Они в предгорьях живут. Странные создания – невидимки. Только тебе самому к ним придется ехать, с простым воином они разговаривать не будут. Им не меньше князя подавай. Гордые и недоверчивые.

- Дорогу покажешь? - Федогран встал.

- Конечно. Дней пять пути, но если конными, то за два обернемся.

- Тогда сделаем так: Вул отправиться в мое княжество, и приведет всех, кого сможет собрать за день, Агунду с матерью останется здесь. Не перечить. – Рявкнул богатырь в сторону попытавшейся возразить девушки. - Не на прогулку едем, помехи нам не нужны, а здесь вы будете в безопасности. Остальные пойдут со мной. Пол часа на сборы и выдвигаемся. Времени нет. С каждой минутой боги теряют силы. Мы должны успеть до того, пока не станет поздно. Если уже не поздно – Нахмурился он и замолчал.

Снова дорога. Уже привычная как сама жизнь. Копыта коня, выбивающие пыль из тропы. Скучные разговоры, ни о чем, чтобы только скоротать время, сон в седле. Все, как всегда.

Федогран видел их несколько раз издали, что неудивительно при его нескончаемых приключениях, но вот так, чтобы рядом, так, чтобы дотронуться рукой — это впервые. Огромные величественные животные. Воплощение силы и гордости, неторопливости и благородства. Мамонты…

Как и говорил отец Агунду, до стоянки Агач-киши они добрались за два дня. Правда стоянкой это назвать было трудно. Ни домов, ни шатров, ни костров, даже шалашей нет. Огромный грот, уходящий куда-то глубоко в горы. Широкий свод входа и полутемный каменный зал, устланный высушенной травой с обломками сталактитов с потолка, и высокие, голые, заросшие шерстью, больше похожие на горилл, люди.

Сходство конечно условное. Агач-киши не ходили на четырех конечностях, и имели совсем не обезьянью осанку, но форма головы, с покатым лбом, выдвинутым вперед подбородком, развитыми мышцами скул и выпирающими под черными губами клыками, были вполне похожи, на представителей (как утверждал Дарвин) предков человека. Так же сходство добавляли их длинные, сильные руки с вытянутыми ладонями оканчивающимися пальцами с черными ногтями, и короткие, слегка «колесом» ноги.

Но самое главное отличие от обезьян было в том, что они разговаривали, были разумны и жили в организованном обществе, где главой был Даг, что являлось и именем и титулом одновременно, передающимся из поколения в поколение, что-то вроде нашего царя, который безоговорочно правил: карал и миловал, по своему усмотрению, но строго соблюдал законы чести и справедливости.

Агач-киши были наездниками, но не на лошадях, ослах или каких нибудь экзотических страусах, они были наездниками на мамонтах. Они не пасли предков слонов, не кормили и не содержали их в загонах, они жили с ними слившись в своеобразном симбиозе, как одна дружная семья, вольные с вольными. Эти странные люди умели разговаривать со своими, так сказать: «Питомцами», на только им одним понятном языке полу жестов и полу звуков, прекрасно понимая друг друга.

Мамонты — это вообще отдельное чудо этого мира. Живые, спускающиеся с небес боги, духи, оборотни, упыри и прочая нечисть, это конечно же необычно, но мамонты это другое, они более естественны в восприятии, более знакомы по учебникам истории, по кинематографу, по картинкам, и потому более чудесны.

Знакомое, но утерянное в веках чудо, а тут оно стоит перед тобой, и разглядывает черными любопытными глазами.

Ты протягиваешь руку, и гладишь струящуюся по мощному телу, темно-коричневую, волнистую шерсть, черный, длинный хобот, прикасающийся, обнюхивающий твое лицо удивительным длинным носом. Огромные, белые, со слегка темно-желтым оттенком, опускающиеся до самой земли и гладящие траву, бивни касаются твоих ног.

Чувство восторга в душе подкатывает к горлу спазмом восхищения, и ты не в силах произнести ни единого слова, стоишь, смотришь, хлопаешь глазами и молчишь, прикоснувшись ладонью к живому, теплому чуду.

Вождь приветствовал их у входа в грот. От остальных Агач-киши, он отличался лишь белой меховой повязкой на голове, в остальном не отличить. Тут трудно осуждать наших героев, попробуйте различить в зоопарке мартышек, для нас они все на одно «лицо», в данном случае, то же самое.

- Рад приветствовать гостей в своем доме. – Даг обладал сильным басовитым голосом, чем-то напоминающим рычание разъяренного льва. – Что привело вас к нам? Ищите ли вы защиты и приюта, или любопытство на пути к своим целям повернуло вас в наши края?

- Я князь Слави, пришел к тебе с предложением. – Федогран, согласно обычаю, поклонился в пояс, коснувшись пальцами земли.

- Подожди. – Вождь выставил ладонь вперед. – Не дело это говорить о делах в впопыхах. Разговоры должны быть как равнинные реки, неторопливы и степенны, иначе они как горные ручьи будут суетливо биться о скалы. Проходите в жилище, отдохните с дороги, вкусите гостеприимство Агач-киши. Мы всегда рады друзьям. Там, за трапезой, мы и обсудим вашу просьбу.

Федогран давно привык в своих странствиях питаться чем попало, но теплое, парное, сырое мясо, пришлось есть впервые. Одно дело, пусть и недожаренный до конца, обуглившийся, кровоточащий кусок убоины с углей догорающего костра, но там хоть есть намек на кулинарию, а тут дикое естество.

Племя не знало огня, и не принимало его, считая проявлением разврата. Терпимо относилось к его использованию другими людьми, но всегда смотрело на них как на чудаков, не понимающих истинного вкуса пищи. «Глупцы». – Читалось в их сочувственных взглядах.

Куски недавно добытого кабана, разложенные на листьях лопуха, как на тарелках, орехи фрукты и плоды деревьев, вымытые коренья, все только что сорванное и выкопанное, свежее, и все в изобилии.

- Мир меняется. – Начал неторопливую беседу Федогран.

- Да. – Кивнул вождь, стрельнув хитрыми глазами. – Мы это замечаем. – Многое идет не так как раньше. Наше племя не ходит больше в горы, там гадость.

- Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить. – Натужно улыбнулся богатырь, проглотив кусок сырого мяса. – Вы же хотите восстановить все как было?

- Хотим. – Согласился Даг. – Только там теперь чужой бог, а наши старые покинули нас. Это горько осознавать, но это так. Мне кажется, что для нас уже нет места в этом мире. Мы доживаем последние годы.

- Так и будет, если ничего не делать. – Федогран развернулся к вождю, и заговорил как можно более убедительно. – Старые боги не ушли, они обессилены. Чернобог захватил источник силы, что находиться на горе Аргоран. Мы. – Он сделал жест рукой по кругу указав на братьев. – Идем туда, чтобы освободить скрижаль, и вернуть в мир старые порядки. Но есть преграда. – Он вздохнул и ненадолго замолчал, сделав интригующую паузу, и когда увидел в глазах собеседника заискрившееся любопытство, продолжил. – Город Тибол, что стоит на пути к нашей цели, обложен осадой прихвостней лживого бога. Для дальнейшего путешествия, его надо освободить.

- Хитрец. – Рассмеялся Даг. – Ты хочешь, чтобы мы пошли войной на объединенное войско Нартов и Испов?

- Да. – Не стал скрывать Федогран. – Хочу. Но не одни вы. Я жду дружину из княжества. Ну и мы с братьями то же не маленькая сила. Вместе у нас есть шанс победить. И вот ещё что. – Парень заговорщически склонился к лицу вождя. – Если и суждено нам умереть, то лучше вот так, в бою, как мужчинам, а не как червякам, прячущимся в куче навоза и ожидающим, когда их откопает новый бог, и раздавит.

- Ты в чем-то прав. – Нахмурился Даг. – Даже скорее ты очень прав. Но мы не воюем пешими. Не умеем. Мы всегда деремся на спинах наших братьев, мамонтов. – Он задумался. – Тяжело это говорить, но мы не сможем присоединиться к вам. Смертельный недуг косит стадо. Больше половины животных присмерти.

- Я могу посмотреть. – Вмешался в разговор Бер. – Что? – обвел он глазами удивленных братьев. – Я тятьке помогал Лихоманку из нашей коровы изгонять, когда она травки непотребной обожралась. Обряд помню, там ничего сложного. Нужна будет пшеница, мед и костер.

- Огонь противен нашему взгляду. – Скривился Даг и замотал отрицательно головой. – Он развращает, и несет в себе слабость телу и духу.

- Ну тогда сиди и скули от безысходности, и смотри как дохнет стадо. – Рявкнул на него шишок. – Одумайся, болван. Какое сейчас следование устоям, когда сам мир рушиться? На кону жизнь не только твоя, а всего твоего племени, всего того, что ты любишь.

- Ну я предложил. – Пожал плечами медведь. – Решать-то все равно вам, а я готов помочь.

- Наглецы. – Хмыкнул Даг. – Но вы правы, надо подумать.

Зал накрыла тягостная тишина. Вождь застыл, сморщив лоб и прикрыв глаза. Эмоции бегали по лицу, то согласием, то сомнением, а то и полным отрицанием искривляя глубокие морщины. Остальные замерли в ожидании. Никто уже ни ел и не пил, все смотрели на принимающего решение вождя и не смели ему мешать. Сейчас решалось многое. От того, сможет ли он преодолеть в себе закостенелые, вбитые на уровне подсознания древние, где-то глупые своим невежеством устои, и принять что-то новое, или нет, зависела судьба всего предприятия и даже сама жизнь.

Время тянулось, как всегда, медленно. Нервы на пределе. Нет ничего хуже, чем ждать, и мучиться неизвестностью. Наконец Даг вздрогнул, словно очнувшись от кошмарного сна, открыл глаза и задумчиво окинул взором собравшихся.

- Я много думал. - Заговорил он хриплым усталым голосом. – Сомнения грызли мне душу, тогда я обратился к предкам, и они тоже не могли прийти к согласию, разделившись на за и против. Спор был жестким. Тогда мы вместе обратились к духу гор, но тот не ответил. Это страшно, когда молчат боги. Это неправильно. Так не должно быть. Если ради их возвращения, надо зажечь огонь, а потом пойти на смерть, то не надо противиться переменам. Предки согласились на изменения, от ныне огонь будет зажигаться в племени в случаях смертельной опасности. Это их воля и моя. Так стало и так будет от ныне и до скончания веков.

Вздох облегчения прокатился по залу. Как груз с плеч скинули братья. Появилась надежда, и теперь все зависело от Бера. Вот тут снова появились сомнения. Слишком уж мало походил этот увалень на лекаря, а уж нем более на волхва. Сможет ли? Справиться? Мамонты все же не коровы.

Костер ярко пылал на поляне, над ним на треноге висел булькающий медом и зернами пшеницы котелок, а вокруг расположилось восхищенно пожирающее взглядами священнодействие племя странных созданий, больше похожих на обезьян, чем на людей.

- Лихоманка. – Вынес вердикт Бер, оглядев вздувшийся живот первого мамонта. – Вылечим. У коровы моего батьки такая же напасть случилась. Сейчас варево сготовится, и под заговор мы им на пузо медку капнем. Не любят эти пакостники болезные, что там поселились, мед с заговором. Ну а вы уж не зевайте, хватайте их и в котелок суйте, пусть варятся. Тут главное успеть, что бы не разбежались, да в здоровую скотину не нырнули.

- Шла русалка лесной дорожкой, оцарапала нежну ножку, а из ранки той да не кровь-руда, а из ранки той да чиста вода. – Заголосил медведь и пошел обходить вокруг мамонтов, капая им на шерсть слезы меда. - Да чиста вода, та ручьем текла, да по всей земле та вода прошла. Да на остров тот, да на тот Буян, на Буяне том да высок курган. На кургане том камень-алатырь лежит во всю ширь. Не поднять его, не свернуть его, пока род людской на земле живет. Как под камень тот утекла вода, а за ней болезнь навсегда. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!

- Мать честная. – Воскликнул он едва, дочитал заклинание. – Да от коль вас тут столько набралось. Да ловите же вы их скорей лентяи, чего расселись, не упустите. - Замахал он руками застывшим от неожиданного появления маленьких, скользких как слизни, зеленых существ, выпрыгивающих из животных, и кидающихся удирать. – Ах ты пакость-то какая. – Схватил он первого и запихнул в котелок. – Не зевай парни.

— Это же Кехайи! – Взревел голос Ацамаза. – Лови заразу, не дай уйти.

Суета, крики, сутолока наполнили поляну. Все посрывлись с мест и принялись ловить мечущихся под ногами существ, и пихать их в котелок Бера.

Глава 24 Как лечить?

- Ну-ка немедленно отпустите моих слуг! – Вы видели когда-нибудь разъяренную бабушку – одуванчик в ярости. Не советую. Иногда за скромной богобоязненной внешностью скрывается монстр. Вот и сейчас сама ненависть неслась в сторону ловящих Кехай людей, потрясая кривой клюкой и сверкая синими глазами в зрачках которых метались молнии, готовые сорваться и испепелить каждого, кто встанет на пути.

Маленькая сгорбленная, в сбившемся набок голубеньком, чистеньком, в мелкий горошек платочке, из-под которого выглядывали аккуратно причёсанные седые волосы. Синее, просторное платье с белой вышивкой замысловатого орнамента, подпоясанное черным пояском, порхало над травой, показывая попеременно мелькающие красные башмаки.

- Ты еще кто такая? – Разгоряченный Бер преградил ей дорогу. – Чего надо?

- Я Аджу. – Прострелила она парня огненным взглядом, возмущенно запыхтев аккуратным носиком-пуговкой и надув пухлые губки. – Не становись у меня на пути. – Она вытянула маленькую ладошку, попытавшись ткнуть ей в грудь богатыря.

- Берегись!!! – В медведя врезался Ацамаз и сбив его с ног покатился с ним в обнимку по склону, в сторону от захохотавшей бабки.

- То-то. Ну-ка быстро отпустите моих слуг. – Хмыкнула бабка, проследив скошенным, прищуренным в ехидстве взглядом, как покатились по земле богатыри.

- Слушай, ты, Карга старая. – Разозлился Илька. - Шла бы ты отсюда по-хорошему, или я тебе твой аккуратный носик сравняю с пухлыми щеками. У меня это быстро, два раза просить не придется.

- А ты попробуй крысеныш. – Бабка выставила вперед клюку, приняв боевую стойку, расставив и слегка согнув ноги в коленях, никак не вяжущуюся с ее богобоязненной внешностью. Настроена она была решительно, явно готова к драке, и уверена в победе.

- Подожди. – Успокоил названого брата Федогран. Тут явно было что-то не так. Особенно настораживало поведение Ацамаза. Не просто так он оттолкнул Бера, видимо что-то знал. Надо быть поаккуратнее и не торопиться. – Твои слуги едва не погубили стадо мамонтов. – Парень вышел вперед, оставив за спиной мгновенно прекративших, при появлении старухи, поимку Кехай товарищей, став своеобразным щитом между ними и гостьей.

- Я в своем праве. – Сверкнула гневом в глазах Аджу.

- Право безнаказанно убивать не существует. Ты что-то не так понимаешь. – Насупился богатырь.

— Это не просто бабка, это дух болезней. – Поднявшийся и оттолкнувший попытавшегося возмутиться, мгновенно вскипевшего гневом, от странного поведения товарища, медведя, в сторону Ацамаз, подбежал и торопливо зашептал на ухо Федограну. – Ни в коем случае не дай прикоснутся ей к тебе. Поселит в тело заразу и сгниешь заживо. Она уже много кого сгубила.

- Существует такое право… – старуха еще сильнее сжала клюку, – и это право мое, никто не смеет мне возражать. Времена, когда мои желания сдерживали боги, прошло. Эти любители жизни сдохли, там, у себя на небесах. Теперь новые порядки. Чернобог мудр, говоря, что каждый может взять столько, сколько позволяет ему сила. Моя же сила безгранична, и потому я могу взять все, что хочу. Так вот, я хочу этих мамонтов, и никто не сможет мне помешать. – Она ткнула палкой в сторону стада. – Уходите и останетесь живы. – Внезапно она перестала хмуриться и захохотала, добавив: – Пока живы.

- Дура баба. – Вступил в разговор шишок. – Тебя твой Чернобог попользует, как доступную девку, и сожрет на завтрак, без хлеба. Ни ужели ты не чувствуешь, что уже лишилась части сил. Ты погибнешь вместе со старыми устоями. Лживому богу не нужны такие как мы.

- Дурак — это ты. С приходом нового бога я не чего-то там лишилась, а расцвела как никогда, набрала новых слуг и добавила новых возможностей. Я отныне непобедима. Уйдите с дороги.

— Значит, говоришь, расцвела? – Задумчиво растягивая слова произнес Федогран.

Зачем он тянул время богатырь и сам не понимал. Видимо тут дело в интуиции. Надо и все тут. Он видел, как поднялся Бер,как побежал куда-то назад. Слышал торопливое шептание за спиной, но не оборачивался, ожидая нападения, в такие моменты отвлекаться нельзя, нужна полная концентрация, иначе смерть.

- Слушай, цветочек ты наш скукоженный. – Угрюмый Илька сверлил старуху глазами. – Шла бы ты отсюда подобру - по здорову. Мы хоть люди и добрые, но можем и огорчить ненароком. Не испытывай наше терпение.

- Меня уже начинает раздражать ваше упрямство, — Аджу сощурилась и из ее глаз заструился черный смрадный туман. Спускаясь к земле, он, извиваясь и пузырясь, потек к ногам Федограна, — даю вам десять ударов сердца на принятие решения. Или вы уйдете, или я вас всех убью.

- Десять! – Нагло хмыкнул Илька, закончив не начавшийся счет. – Чего тянуть. Начинай. Убивай.

Время тут же взорвалось и понеслось фрагментарными мгновениями вскипевшей схватки. Федогран резко опустил щит вниз, воткнув в траву, закрыв проход туману к ногам. Тот попытался влезть по взвывшему от боли Никто, но полыхнувший в руках героя меч, огненным смерчем разрезал его, отделив заползающую часть, которая тут же материализовалась, приобретя форму змеиной головы, и покатилась в сторону, брызжа зеленым ядом с оголенных клыков.

Бабка прыгнула вперед, поджав ноги и замахнувшись клюкай для удара, но врезалась в мгновенно поднятый щит, и отлетела, отброшенная ударом, вслед за головой змеи. Но она была опытный и ловкий воин, и потому, кувыркнувшись через голову, подпрыгнула, и встала вновь в боевую стойку, приготовившись для атаки. Туман сразу рассеялся, оголив почерневшую и покрывшуюся белесой плесенью траву.

Илька соскочил с плеча и взлетел на лицо старухи, вцепившись ей зубами в нос. Визг боли, пронзительный и противный, оглушил всех, заставив зажать уши.

- Ловите дальше Кехай. – Взревел команду Федогран и обернулся.

Богатырь увидел, что все Агач-киши, кинулись исполнять команду, и только Бер, с кипящим котелком в руках, побежал к воющей, молотящей себя по лицу старухе, и залитому ее кровью, беснующемуся шишку.

- В сторону брат, выкрикнул медведь, готовясь выплеснуть содержимое на бабку, но тут, один из Кехай, кинулся ему под ноги, и увалень, споткнувшись и не удержавшись, упал и покатился по земле в сторону остановившейся схватки.

Шишок выполнивший требование брата, отпрыгнул в сторону, но не расслабился, а увидев, что у Бера ничего не получилось, хотел было вновь броситься ведьме в лицо, но уже было поздно. Старуха исчезла. Растворилась в сгустившимся на миг воздухе прозрачным маревом.

- Сбежала гадина, — Сплюнул он сгусток крови с куском плоти ведьмы. – Что же ты так неаккуратно, брат. Под ноги смотреть надо. Так и голову свернуть можно.

- Как ты себя чувствуешь? – К отплевывающемуся Ильке подошел обеспокоенный Ацамаз.

- Хочется с кем нибудь подраться, а не с кем. – Хмыкнул шишок. – Горло немного першит, кровь у этой гадины едкая. – Вновь сплюнул тот.

— Вот о чем ты думал. – Сокрушенно закачал головой музыкант. – Я же не зря Бера в сторону от старухи отталкивал, а ты сам на нее прыгнул. Спаси тебя Дела.

- Что такое. – Илька не на шутку заволновался.

- Болезнь она в тебя подселила. – Вздохнул Ацамаз. – Теперь и не знаю, как быть. Не лечиться эта зараза. Дней десять и конец.

- Обрадовал. – Нахмурился шишок. – Я подохнуть в бою мечтал, а не в лихорадке на постели… И что теперь? Ничего нельзя поделать?

— Вот дрянная старуха. – Сквозь наступившую после слов Ацамаза тишину прислушивающихся к страшному разговору всех собравшихся на поляне, донесся голос Бера. – Драться не смогла, сбежала, но все же плюнула в лицо. До чего же противно, и жжет, словно крапивой отхлестали.

Братья и Агач-киши обернулись на голос. Медведь стоял полу согнувшись, стирал с лица зеленые слюни старухи, и брезгливо стряхивал на землю тягучие капли, которые с шипением прожигали, мерцающими искрами, землю.

- И в тебя попала. - Сокрушенно вздохнул Ацамаз.

- Хватит причитать. – Рявкнул Федогран. – Есть возможность их вылечить? Говори, как есть, ничего не скрывай.

- В них поселился двойник Аджу. Теперь будет грызть изнутри, забирая силы. Кожа начнет покрываться черными пятнами, а дышать будет все сложнее и сложнее, пока окончательно не зарастет болезнью горло. Только один знахарь может прогнать ведьму из тела, это Амирдовлат, но его уже много лет никто не видел. Как пришел новый бог в эти земли, так и исчез великий врачеватель.

- Сколько у нас есть времени, и кто может знать, или догадываться где следует искать вашего знаменитого знахаря? – Федогран стал серьезен и на удивление спокоен. В такие минуты, когда у простого человека в душе поселялась паника, он концентрировался.

- Дней десять, — пожал плечами музыкант, — а где искать...? - Он задумался. – Думаю надо Ешпора и Руймон спросить. Они одни из немногих духов, что после бедствия на наших землях остались. Как не им знать тайное.

- Быстро собираемся в дорогу. – Рявкнул, приказав Федогран. – Пойдем без остановок. Время дорого, и его у нас мало.

К пещере подъехали, едва не падая от усталости со спотыкающихся лошадей. Путь, который занял у них до этого два дня, они преодолели за один.

На телах Бера и Ильки появились первые черные пятна, дыхание стало хриплым и натужным, глаза покраснели и открылся кашель.

- Черная смерть. – Выдохнула Руймон, едва братья показались в пещере. – Как же вы так-то. Где вы эту заразу Аджу встретить умудрились. Вы же на переговоры с Агач- киши поехали…?

— Вот и договорились, — пробурчал шишок, – мамонтов вылечили, а сами заразились.

- Вот так дела. – Нахмурился и отвел глаза Ешпор. – Мне жаль вас ребята, но впору подумать о том, что вы оставите в этом мире после себя, переселяясь к предкам. Недолго вам осталось.

- Думаешь ты первый кто меня в этом просветил? – Сверкнул глазами шишок. – Сообщили уже.

- Хватит ныть и брюзжать. – Повысил голос Федогран. – Ацамаз сказал, что вы можете знать где находиться Амирдовлат, знаменитый знахарь и врачеватель. Подумайте, где его можно найти.

- Амирдовлат… - Задумались духи. – Давно о нем ничего не было слышно. – Они замолчали, толи пытаясь понять, где искать пропавшего знахаря, то ли вспоминая, где его в последний раз видели.

- Къарткъуртха! – Внезапно воскликнула Руймон.

- Что Къарткъуртха? – Обернулись на нее все.

- Она должна знать, где знахарь. Она же видит все, и явное, и тайное. Ей такой дар богами подарен.

- Где ее искать. – У Федограна в душе вспыхнула надежда.

- Я знаю. – Улыбнулась змея. – Идти никуда не надо, я сама сбегаю и все узнаю. Ждите. Она недалеко тут обитает, по подземным лабиринтам и норам я быстро доберусь. А вы пока отдохните, и поспите, на вас лица нет, позеленели от усталости.

Руймон скользнула по каменному полу и скрылась в одном из темных проходов.

- Снова ждать. – Вздохнул богатырь. – Терпеть не могу этого. Ну да что теперь поделаешь. Располагайтесь братья и ложитесь отдыхать. Кто его знает, что еще нам предстоит впереди. Опыт показывает, что ничего хорошего. - Он лег на пол и положил кулак под голову. – Все разговоры потом. Сейчас спим. – Глаза медленно, сами собой закрылись, и он погрузился в глубокий сон, без снов. Усталость взяла свое, и несмотря на волнения и переживания, бушующие в душе богатыря, сморила парня, и это хорошо. Телу нужен отдых.

Разбудил его шипящий шепот, вернувшийся змеи. Руймон вытянув голову к самому уху Ешпора и склонившихся к ним Агунду с матерью, рассказывала о своем походе к видящему явь и тайный мир духу.

- Знает она где Амирдовлат. Я ей рассказала о нашей беде, она согласилась помочь. Заглянула в свой котелок, травку туда какую-то швырнула, что-то вроде кинзы, прошептала заговор и увидела знахаря.

Она скоро сама придет сюда и расскажет. Я по пещерам вперед, напрямки приползла, а ей в обход подальше будет, но она уже скоро появиться.

— Вот тогда парней и разбудим. Пусть поспят. Им отдых нужен. – Пробасил Ешпор.

- Не сплю я. – Поднялся Федогран. – Рассказывай, — посмотрел он на Руймон.

- Потерпи немного, Къарткъуртха сейчас сама придет и все расскажет.

Ждать пришлось недолго. Она зашла в пещеру, громыхая деревянными подошвами башмаков. Довольно молодая женщина с двумя рыжими, туго заплетенными косами на высокой груди. Красный длинный сарафан, перетянутый на тонкой талии тонким пояском, спускался почти до земли, открывая только коричневую кожу обуви без каблуков.

Внимательный взгляд умных, зеленых глаз, рассматривал всех присутствующих, а алые, словно подведенные помадой губы были сжаты в тонкую задумчивую нить.

Она на несколько секунд остановилась в проходе, кивнула сама себе, словно приняв какое-то решение и подошла к сидящему на полу Беру. Положила ему на лоб ладонь, нахмурилась, и то же самое проделала с шишком.

- Скверно, — зазвучал ее приятный грудной голос, нарушив тишину пещеры. – Мало времени осталось, надо спешить. Я постараюсь поддержать здоровье воинов, но силы мои слишком малы, а болезнь сильная. Я знаю, где находиться Амирдовлат, но тут не все так просто. Его держат в плену. Охраняет его полубог, со странным, незнакомым в горах именем, Горын. Знахаря пытают каждый день, принуждая принять новую веру, но он сопротивляется. Новому порядку нужны знающие ведуны, вот они и стараются, но дух старика крепок, просто так не сломить.

Горын охраняет его один. Считают, что силы полубога достаточно, тем более там, где полностью правят новые порядки и любое сопротивление сломлено.

Что бы освободить Амирдовлат нужно убить Горына. По-другому не выйдет. Обмануть стражника не получиться. Он сидит у входа и никогда не спит, изредка отвлекаясь на пытки. У него две головы, и одна из них постоянно смотрит назад. Жуткая тварь.

- Надо, значит надо. Убью. Другого выхода у нас все равно нет, — вздохнул Федогран.

- Вместе пойдем. – На плечо кряхтя как старый дед залез шишок.

- Конечно вместе. – Тяжело поднялся, покачнувшись Бер.

- Нет братья. – Качнул головой Федогран. – Вы еле на ногах стоите, куда вам. Сам пойду.

- Тогда хотя бы Вула дождись. – Вздохнул Илька.

- То же нет. Времени мало, а оборотень еще не скоро появится. Вы его не дождетесь. Я не хочу сжигать вас на погребальном костре. Не прощу себе этого. Все, хватит спорить. – Махнул он рукой. – Все равно вы меня не переубедите. Рассказывай, как найти ту пещеру, – повернулся богатырь к Къарткъуртха.

- Чего там рассказывать, – вмешалась Руймон, — С тобой пойду, провожу. Сам ты дорогу не найдешь, там лабиринт из ущелий и скал. Там даже горные козы не ходят, плутают. Сгинешь там без провожатого, и нечего на меня зыркать, — зашипела она угрожающе на попытавшегося что-то сказать Ешпора. – Сказала, что с ним пойду, значит пойду.

- И я пойду, — Вышел вперед Ацамаз, — Я этим парням своим счастьем обязан, не останусь в стороне.

- Ну тогда и я в стороне не останусь. – Вздохнул Ешпор, — все так все, — Только Агунду с родителями да Къарткъуртха, тут останутся, за больными присмотрят, да и вообще… - Махнул он рукой и замолчал, не пояснив, что значит это «Вообще».

- Ты же из-под земли не вылазишь никогда? – Вскинула на него удивленные глаза змея, — чего вдруг сподобился?

- Не трави душу. – Огрызнулся владыка подземного мира поморщившись. – Не по душе мне это, но тут выбирать не приходится. Этим парням, — кивнул он в сторону братьев, — помощь нужна. Они за наш мир борются, за нашу жизнь. Тут нельзя в стороне остаться. Не правильно это и подло. Мы же никакие нибудь Чернобоговцы, мы Дела молимся, а он бог чести и справедливости. Ладно, чего из пустого в порожнее переливать. Пошли, убьем этого недобога, освободим Амирдовлата, да парней вылечим.

- Перун с вами. – Произнесли Бер с шишком в спину уходящих. – Храни вас Род, от круга до круга.

Глава 25 Не так сложно как казалось

Сборный отряд из людей и духов, оставив братьев на попечение Къарткъуртха и Агунду с родителями, отправился в поход, освобождать из лап Чернобога знахаря и ведуна - Амирдовлата. Путь предстоял не то, чтобы долгий, но очень трудный.

Впереди ползла Руймон, постоянно оборачиваясь и уверенно показывая дорогу.

Тропа вела вдоль скал и ущелий, петляла и пропадала в завалах камней, заползала на валуны, и то спускалась в пропасти, то теснилась на узкой тропе между ними и отвесными каменными стенами, пытаясь скинуть путешественников вниз, но все же неумолимо лезла вверх, в горы.

Лошадей с собой не взяли, и правильно сделали, не приспособлены эти животные к скалолазанию. Позаботиться о них, на время отсутствия богатырей, взялся отец невесты Ацамаза, заверив, что все будет хорошо, и что для него это дело привычное.

В первый день поднялись до уровня таяния ледников, и остановились на отдых. Вечер вступал в свои права, постепенно погружая мир во тьму. Лезть дальше не имело смысла. Горы не любят спешки, и могут огорчиться, поломав как минимум торопыгам ноги о камни, а как максимум отнять жизни, свернув шею в какой-нибудь пропасти.

Разожгли костер, распределили дежурства и легли спать.

Федогран долго ворочался. Тяжелые мысли не давали уснуть. Все ли он правильно делает? Главной целью его жизни в этом доисторическом мире, стала борьба с Чернобогом.

Почему? Ведь не он так решил? Никто не спрашивал согласия. Вытащили из теплой постели, вырвали из привычного, уютного мира, школьника, неприспособленного к таким испытаниям, к такой жизни, сунули в боль и страдания, поставили задачу, и будь добр исполняй. Зачем?

И ведь самое удивительное — это ему нравиться. Ту жизнь, размеренную, уютную, он уже и не вспоминает, если только иногда, когда выпадают вот такие вот минуты покоя, мама с папой, всплывают в его памяти размытыми, полузабытыми лицами.

Теперь тут его дом. Жена… Как она там, его Алинка? Скоро она станет матерью, а он отцом… Надо все сделать так, чтобы его сын жил в мире, где нет этого нового порядка, построенного на лжи и алчности, чтобы ему не пришлось браться за меч, и воевать с подлостью. Чтобы сын вырос достойным человеком, мужчиной, князем…

Федогран не заметил, как уснул, и снилась ему свадьба. Счастливая Алина. Живой, с кружкой меда в руках Яробуд произносящий тост «за здравие». Нянчащиеся с его сыном, улыбающиеся мама и смеющийся отец с погремушкой в руках, «агукающий» внуку. Поднимающий братину, подмигивающий и счастливый, живой, как тогда у костра Ягиры, великан Кром.

Все живы и все счастливы. Как все-таки хорошо жить в сказке, где добро побеждает зло и где смерть не настоящая. Жаль, что реальность другая, и многих из тех, кто дорог парню, уже нет наэтом свете, а те, кто есть далеко.

Так может его и призвали сюда, в этот забытый потомками мир, чтобы сказка стала былью?..

Федогран проснулся и открыл глаза. Серый рассвет, накрытый густым туманом, зарождал новый день. Костер горел, стреляя искрами сырых дров, и звучала грустная музыка свирели.

Ацамаз сидел на камне, погруженный в себя, и закрыв глаза, тихонечко играл. Волшебные звуки переплетались нежностью, тоской, страданьем и счастьем, а из глаз музыканта текли слезы.

- Ложись, отдохни, я тебя сменю, мне все равно не спится, – Федогран присел рядом.

- Не хочу, — вытер глаза отвернувшийся Ацамаз. – Как ты думаешь, мы сможем победить?

- Не знаю. – честно ответил богатырь, — но все для этого сделаю.

- Знаешь… - задумался музыкант, — победа не принесет мне радости. На той стороне стоят те, с кем совсем еще недавно мы делили хлеб, и называли друг друга друзьями… Теперь мы враги… Как, так произошло?

- Новый бог пришел в этот мир и принес свои порядки, а мы поддались искушению, и пошли за ним. Мы хотели перемен. Старые боги закостенели, и стали ленивы, перестав обращать внимание на мир яви, погрузившись в себя. Нам же хотелось заботы и внимания, хотелось лучшего, вот и намолили мы себе нового кумира, придумали сказку, не осознавая, что с его появлением, в мир выплеснулись и все пороки, которые в нас жили, но подавлялись старыми устоями. Хотелось лучшего, а получилось то, что мы имеем.

- Ты прав. – Бесшумно подползла Руймон. – Простите, что невольно подслушала. Но мне то же не спиться. Мы сами виноваты в том, что случилось. И люди, и боги, и мы, духи. Мы поддались искушению, и сами создали то, что нас убьет. Может старый мир и не был идеален, но он хотя бы был честен. Новый мне противен, и я жизнь положу, чтобы все вернуть назад. – Она задумалась. – Спасибо тебе богатырь. Даже если мы и не победим, то ты хотя бы принес нам надежду и цель. Объединил нас. Я этого никогда не забуду.

Новый день рассеял туман поднявшимся над горами, проснувшимся солнцем. Позавтракали не прожаренным мясом барашка, добытого заботливой Руймон, запили заваренным в котелке взваром, со сбором душистых трав. Собрались и пошли дальше, поднимаясь все выше и выше. Туда, где царила вечная зима.

Снег в середине лета… Это нормальное явление для суровых мест. Сюда на прогулки не ходят. Снег под ногами хрустит. Пронизывающий до костей ветер, гоняет поземку. Солнечные лучи, играя искорками отражений, слепят сощуренные глаза, но не согревают, а воздух становиться жидким, и что бы им надышаться, надо чаще и глубже делать вдох.

Ноги от усталости наливаются свинцом, не поднимаются, хочется сесть, прямо на засыпанный поземкой, торчащий из сугроба, памятником усталости, валун, и ничего не делать. Тихо и спокойно умереть прямо тут. Надоело все. Устал. Но надо идти.

Там, в пещере, владыки подземного мира, остались братья. Они умирают, и спасти их может только он. Так что сжать волю в кулак, стиснуть зубы и двигаться, даже уже ничего не соображая, переставляя сведенные спазмами ноги, по белой бесконечности. Пробиваться сквозь затуманенное усталостью сознание, и идти к цели.

Впереди, как обычно, Руймон. Для нее словно не существует усталости. Она двигается, оставляя за собой на снегу глубокий змеиный след, оглядывается ободряюще улыбаясь обветренными губами. Сколько же в ней воли…

Следом Ешпор. Вот ему действительно трудно. Привыкший к мракам и теплу подземелья, и недолюбливающий свет, он шагает вперед, и не переставая брюзжит себе под нос проклятья.

Сзади Ацамаз. Устал, это видно. Скрипит зубами, хрипит простуженным горлом, перекатывает желваки скул, содрогается холодом от каждого порыва ветра, но идет не отставая. Настоящий воин. Настоящий мужчина.

Сколько же в них во всех жизненной силы, сколько упрямства, сколько веры в своего нового вождя, в Федограна. Таких не сломить трудностями, такие пойдут до конца, их нельзя предать. И он шел, спотыкался, падал, скулил про себя стиснув зубы, но шел. Только вперед, туда, где сквозь затуманенный усталостью взгляд, покачивается спина впереди идущего Ешпора. К поставленной цели. К спасению братьев, или смерти.

- Там, чуть выше, будет грот, — Остановилась змея, дышит тяжело, ей то же трудно, хоть она и делает вид, что все хорошо, — можно остановиться, и переночевать. До конечной цели оттуда недалеко. Я думаю, что нам, измотанным дорогой, не следует вступать в бой. Мы же пришли не умирать, а побеждать.

- Согласен, — кивнул Федогран, почувствовав предательское удовлетворение от предстоящего отдыха, подло улыбнувшееся в душе, — нам действительно нужен отдых. Завтра с утра продолжим с новыми силами.

Ночевали на голых камнях под низким, покрытым изморозью, сводом темной пещеры. Слава богам ветер здесь не пронизывал насквозь промерзшие тела, и то хорошо, хоть какая-то защита. Перекусив хрустящим льдом мясом, взятым с собой про-запас, на последней стоянке, и запив водой из обледенелых фляг, распределили дежурства, расслабляться нельзя, враг рядом, и легли спать, обнявшись, и согревая друг друга теплом собственных тел. Костер развести было не из чего, ввиду отсутствия дров, но даже если бы было не так, то все равно спали бы без огня, дым привлечет ненужное внимание, а им этого не надо.

Проснулись со скрипом застывших суставов. Согрели себя интенсивными приседаниями и похлопываниями по плечам, перекусили, грызя промерзшее мясо, попить удалось лишь снегом, растопив его во рту, вода во флягах окончательно замерзла.

Идти, по заявлениям Руймон, оставалось недалеко. Цель близка. Всего несколько сотен метров на одеревеневших ногах.

Горын сидел на камне у входа в свое логово, и сощурившись улыбался, рассматривая непрошенных гостей.

Жуткое двухголовое создание, когда-то охранявшее Калинов мост, и предавшее своих богов, он нисколько не волновался, видя перед собой врага. Слишком эти пришельцы казались ему никчемными: жалкими, покрытыми потрескавшейся коркой льда, с синими от холода лицами и выглядевшими смертельно уставшими. «Не бойцы». – Подумал он и довольно потер друг о друга шестипалые ладони с черными кривыми когтями.

Толи дело он. Полный сил. Отдохнувший. Наполненный под горлышко энергией скрижали. Объевшийся удовольствий от пыток упрямого, и от того более жалкого знахаря, а ведь Горын даже не знает, как зовут этого староверца. Зачем. «Страдания и стоны», — вот теперь его имя, пока не сдохнет, а потом вообще будет все равно. Гиены, что живут в загоне, в недрах пещеры, ставшей теперь казематом и пыточной, сожрут его тело как простой кусок вонючего мяса. Им имя еды, в которую превратится пленник без надобности.

Горын встал, расправив широкие плечи, с сожалением поморщившись, когда-то за его спиной распахивались черные крылья. Проклятая Морена отобрала их за жестокость. Какая же она после этого богиня зла? Нашла кого жалеть. Девку, убившую своего парня за измену.

Он вздрогнул, прогоняя воспоминания, и повернул обе головы с зашевелившимися толстыми как змеи волосами в сторону гостей. Втянул длинными, загнутыми как крючки носами воздух, принюхался, и растянул пухлые губы над скошенными подбородками в довольной улыбке.

- Сами пришли. – Сверкнул он красными глазами без зрачков, моргнув лягушачьими веками. – Это хорошо, это мне по нраву. Я соскучился уже тут сидеть в одиночестве. Выть хочется. – Одна его голова говорила скрипучим фальцетом, а вторая смеялась. – Мене будет весело смотреть как ваши ребра разгрызают гиены, и дерутся из-за мозговой косточки. Хоть какое-то развлечение. Подходите, не стесняйтесь.

— Вот сколько раз я встречал этих приспешников Чернобога. – Пробормотал Федогран без тени страха шагая вперед, и жестом приказывая друзьям оставаться на месте. – Всегда одно и тоже. Хвастовство снаружи, и пустота вперемешку с трусостью внутри.

- Одна голова моя. – Выкрикнул из наконечника копья Мор, — Так и быть, вторую отдаю мечу.

- Федогран?.. - Протянул Горын, и в его забегавших глазах, появилось узнавание и страх. – Но как?.. Тебя не должно быть тут. – Он попятился пока не ударился головой о низкий свод лаза пещеры. – Ты же завяз в делах в своем княжестве. Чернобог говорил…

- На то он и бог лжи, чтобы врать, — Не дал ему договорить богатырь. – Ну так что? Драться будем, или пожелаешь удрать? Я препятствовать не буду, мне сегодня лень убивать.

- Удирать. Удирать. – Засуетился Горын закивав согласием сразу двумя головами. – Я верю, что ты мне мешать не будешь. Слово богатыря – закон, а ты пообещал… Тут все оставлю как есть, ничего забирать не буду, ты не беспокойся, все оставлю.

- А ну брысь отсюда. – Рявкнул Федогран и топнул ногой.

Это подействовало как выстрел стартового пистолета на соревнованиях, отправляющий спортсмена, мечтающего о золотой медали, в забег. Горын, с пробуксовкой сорвался с места, заскрипев мелкими камушками под босыми ступнями, пролетел мимо раскрывших от удивления рот друзей, едва их не растолкав, и спустя минуту, откуда-то снизу со склона прозвучал его запыхавшийся голос:

- Мы еще встретимся. Федогран. Я запомнил твою подлость! Ты сдохнешь.

- Чего это с ним? – Подошел удивленный Ацамаз.

- Не знаю, — пожал плечами богатырь, — Сам удивлен. Может, дошли слухи как я Кацикина бессмертного, одним выстрелом упокоил. Трусоват оказался полубог. Жить видимо хочет. Садисты они все такие.

- Зачем ты его отпустил? – Зашипела Руймон. – Он не должен жить.

- Конечно ты права, но на данный момент, такой исход схватки меня устраивает. Я слишком вымотан для полноценного боя. Это можно считать подарком богов. Наконец-то они сжалились надо мной и послали удачу, — вздохнул Федогран, — Пошли целителя освобождать, и уйдем наконец отсюда. Сил больше нет терпеть этот холод.

Пещера оказалась просторной и теплой, где в качестве отопления использовалась глубокая трещина, разрывающая каменный пол, по дну которой, как ручей, текла, плюющаяся пузырями, раскаленная лава, освещая кровавыми бликами мрачные стены.

В правом углу, накрытая стальной решеткой, чернела выдолбленная глубокая яма, с беснующимися, воющими и рычащими, призрачными, полупрозрачными, вечно голодными гиенами. Жуткое порождение нового порядка, никогда ранее невиданное в этих землях.

По центру, на столбе, с вывернутыми руками, висел сухой как скелет старик. Он, не поднимая седой, опаленной огнем, с небольшой лысиной на макушке головы, застонал в полуобморочном состоянии, вздрогнул и затих.

- Амирдовлат? – Негромко, не то позвал, ни, то спросил с сомнением в голосе, богатырь.

Старик дернулся, словно его ударили, и вновь застонал. Загремели сковывающие руки и ноги ржавые цепи. Голова поднялась, посмотрев на богатыря бесцветными, полными боли глазами:

- Кто ты?

- Я Федогран. Пришел освободить тебя. - Парень подошел ближе.

- Уходи воин. – Мотнул головой старик. – Не знаю, как ты сюда попал, и где сейчас Горын, но, когда он вернется, ты умрешь, и твой труп сожрут гиены.

— Это вряд ли. – Подползла улыбнувшаяся Руймон, — Этот полубог оказался трусливым созданием и увидев этого парня сбежал.

- Ты тоже тут, змея? – Горько рассмеялся знахарь и закашлялся. – Не рассказывай мне сказки, этот замерзший до состояния сосульки воин не выглядит страшным. Он способен напугать, разве что мышей, ворующих зерно в амбаре.

- Однако это правда. – Ешпор гревший руки над трещиной в полу. Обернулся. – Зря сомневаешься, я сам удивился, когда это увидел.

- Тогда, вы, может меня снимите? Или вы пришли, чтобы его заменить в виде палачей?

- Конечно… - Федогран принялся рассматривать цепи, ища, замок.

- Его там нет. – Понял его действия Амирдовлат, — Они цельнокованые. Только рубить.

Богатырь на мгновение задумался, а затем резко выхватил полыхнувший огнем меч, и перерубил звенья, над ступнями и ладонями. Старик рухнул обессиленно вниз, но ему не дал упасть Ацамаз, подхвативший того под мышки, и усадивший знахаря, облокотив спиной о стену.

- Ноги не держат. – Улыбнулся с извиняющимся видом тот. – Обессилел.

- Нам нужна твоя помощь, — Федогран присел перед ним на корточки. – Мои братья умирают. Их заразила Аджу.

— Вот же гадкая старуха. – Нахмурился собеседник. – Все ей неймется. Сколько лет я боролся с ее злобой… - Он вздохнул и замолчал уснув.

- Амирдовлат. – Федогран коснулся его плеча. – Не время сейчас для отдыха, и не место. Нужно выбираться отсюда. Если не сможешь идти сам, то я тебя понесу.

- По очереди понесем. – Склонился к ним Ацамаз. И Богатырь ему с благодарностью кивнул.

- Я, то же еще не совсем обессилел. – Обиделся Ешпор. – Тоже могу помочь.

- Ну тогда пошли, времени у нас мало, а если точнее, то совсем нет. – Богатырь подхватил и приподнял застонавшего знахаря. – Терпи старик, ободряюще улыбнулся парень, посмотрев тому в глаза, и закинул на плечо худое тело. – Уходим. – Отдал он команду и направился к выходу, а за ним поспешили и остальные.

Глава 26 Освободим мир от заразы

- Я не смогу их вылечить. – Несмотря на смертельную усталость, после трудного пути, физическое истощение после плена и пыток в пещере-тюрьме Горына, Амирдовлат первым делом осмотрел больных братьев. – Я слишком слаб, и у меня нет поддержки богов, а Аджу сильна, как никогда ранее. Мне под силу только поддержать в них некоторое время жизнь, но и то не на долго. Простите, что не оправдал ваших надежд. Зря вы меня освобождали.

- И ничего нельзя сделать? – Федогран устало опустился на пол и сел рядом с угрюмым, стоящим на коленях перед больными, знахарем, а тот отвел в сторону глаза и тяжело вздохнул:

– Только убить ведьму, или заставить ее отозвать фантомы. – Произнес в сторону Амирдовлат. - Ее двойники, которые она подселила в парней — это сгустки энергии, и пожирают они людей из внутри. Бороться с ними можно только божественной силой, а ее у меня больше нет, боги не отвечают на молитвы. Физически, с помощью трав и эликсиров нельзя уничтожить то, что не имеет материального тела. Прости. Мне такое не под силу.

Федогран ничего не смог сказать в ответ. Такая тоска, и безысходность накрыла душу, сдавив спазмом горло, так, что он застонал.

«Неужели все зря? Неужели вот так, бесславно закончиться путь тех, кто ему дорог? Зачем тогда все? Зачем пережитые боль и мученья? Зачем стремленья, зачем победы и мечты, если конец будет таким?»

Бер и шишок лежали на высушенной траве, заботливо принесенной и расстеленной в виде своеобразной кровати родителями Агунду. Сознание покинуло их тела. Едва заметное дыхание поднимало хрипами грудь богатырей. Черные пятна рассыпались по телам, а некоторые, из этих проявлений болезни, надувались пузырями и лопались, оставляя после себя жуткие, кровоточащие, разъеденные кислотой язвы. Невеста Ацамаза, протирала их отваром приготовленным Къарткъуртха, не давая растечься выделяющемуся гною.

- Сколько им осталось? – Федогран не повернул головы к знахарю, все также рассматривая братьев, и не стал больше ничего уточнять. Такой вопрос понятен каждому.

- Дней десять, если повезет двенадцать. Больше я их не удержу. – Ответил угрюмо Амирдовлат.

- Где мне искать Аджу? – Федогран говорил безучастным, отрешенным голосом, в котором звучала накопленная усталость. Ему надоела эта жизнь.

- Думаю, что все там же где вы ее и повстречали. Старуха упряма и злопамятна, она никогда не простит поражения и обиды, и обязательно будет мстить. Скорее всего она ударит по Агач-киши, поэтому затаилась где-то рядом с поселением, копит силы и ждет нужного момента. Ты куда? – Знахарь схватил поднявшегося парня за руку.

- Убью тварь. – Ответил Богатырь. – Если нет другого способа, то и выбора у меня нет. Мои братья не должны умереть, сгнив заживо от злобы обиженной ведьмы. Если им и суждено отправиться к Калиновому мосту, то пусть это произойдет в бою, и с мечем в руках, как и положено воину, а не как куску протухшего мяса. – Он ненадолго задумался и прошептал. - Или же я пойду с ними дорогой предков.

- Нет! – Знахарь еще сильнее сжал ладонь богатыря. – Я не отпущу. Тебе нужен отдых, и моя помощь. У нас еще есть время. Дай мне два дня. Я приведу себя в порядок, немного окрепну, подготовлюсь и мы пойдем вместе. Эту гадину не убить простой сталью. Есть только один способ, и я его знаю. Доверься старику. Вдвоем у нас есть шанс, а один ты не справишься.

- И мы пойдем. – Подошли Ешпор, Руймон и Ацамаз, встав нахмурившись рядом. – Это наша война тоже.

- Нет. – Мотнул головой Амирдовлат. – Вы будите помехой. Я не смогу обеспечить вам защиту, а лечить вас после прикосновения старухи, у меня может не хватить сил. Вы останетесь здесь… и не спорьте. Я знаю, что говорю.

Два дня тянулись долго, несмотря на многочасовой, на грани обморока, сон, и загруженность работой. Знахарь быстро приходил в себя наливаясь силой и даже щеки на его лице покрылись легким румянцем. Он варил снадобья, пил сам, поил больных и Федограна, а нужные для приготовления ингредиенты приносили друзья.

Ешпор добывал, где-то в глубине гор, и дробил в порошок, прямо в ладонях, нужные кристаллы. Руймон таскала мумие, гоняя по пещерам летучих мышей, и еще какую-то непонятную субстанцию, скользкую и вонючую, но столь необходимую знахарю. Агунду с родителями носила целебные травы из леса, наполняя помещения ароматами цветов, а Ацамаз таскал дрова для костра, и дичь для пищи. Къарткъуртха, огромной поварешкой мешала бурлящее варево в медном котле, который сама же и принесла, бормоча при этом не переставая заговоры, и все это под руководством, развившего бурную деятельность, помолодевшего, занявшись любимым делом, Амирдовлата.

На второй день, знахарь велел Федограну разоружиться и раздеться. Разложил на камнях вещи, и полил их обильно приготовленным эликсиром. Затем развесил сушиться, но на этом не остановился и постоянно бегал проверяя. Кое-где, хмурил лоб, и сбрызгивал желто-зеленым варевом подсыхающие доспехи, видимо недовольный качеством пропитки, а иногда, изредка, даже улыбался, довольный результатом.

Последнюю ночь спали как убитые. Устали все смертельно, но уснули с чувством выполненного долга. Дальше все зависело от Федограна и Амирдовлата.

Выехали с утра, как только солнце развеяло ночь первыми лучами робкого восхода. Чепрак с двумя всадниками на спине, застучал копытами по каменистой тропе, унося воинов к месту новой битвы, а остальные стояли, и смотрели им молча вслед, пока путешественники не скрылись за ближайшим поворотом, растворившись в утреннем тумане, оставив после себя надежду.

Оставалось только молиться богам об удаче. Даже когда ты подготовлен, силен и уверен в себе, эта капризная девка – Удача, должна тебе благоволить, ибо если она отвернется и посмотрит в другую сторону, то проигрыш неизбежен, и уже не ты, а враг, будет праздновать победу, танцуя на костях.

Путь знаком, гнать коня не стали. Зачем выматывать себя спешкой? Время есть. Если они победят, то болезнь отступит сама собой, и братья поправятся, а если нет, то умрут все, и доктора, и больные. Другого не дано. Все поставлено на карту. Одну ночь переночевали в лесу, недалеко от дороги, а следующим вечером приехали.

Поселение Агач-киши встретило путешественников тишиной и угрюмой скорбью. Даг стоял у входа в пещеру хмурый и злой. Он не шагнул на встречу, как это положено в их племени встречая дорогих гостей, а стоял на месте, не шелохнувшись, и сверлил гневными глазами лица приехавших, и пережевывал злобу скрипя стиснутыми зубами.

- Мы поверили тебе, и умираем. – Плюнул он славами в спешившегося богатыря. – Половина племени покрылась пятнами смерти, и лежит не вставая, ты их убил! Их смерть на твоей совести. Ты хуже Чернобога. Ты притворялся другом и предал… Тебе тут не рады. Уходи.

- Ты обвиняешь меня во лжи, или в том, что я помог вам спасти стадо? В том, что у меня лежат присмерти, после такой помощи два брата? В том, что я вступил в схватку с тем, кто убивает этот мир и ваше племя? В чем ты обвиняешь меня вождь? – Федогран шел на встречу и бил словами в опускающего плечи после каждого услышанного слова Дага. – Или в том, что та тварь, что заразила нас всех, сбежала? Кто из нас был готов к подобному? Если я оплошал, то почему же твои славные воины не схватили ее? Или они растерялись, и не успели? Отвечай вождь…

- Прости. – Даг сложил на груди руки, что было знаком примирения. – Я растерян. Я первый раз в жизни не знаю, что делать. Болезнь косит моих людей, а знахари лишь разводят руками в бессилии. Я вижу смерть и не знаю как помочь. Ответь мне: «Что делать?».

- Я привез с собой великого Амирдовлата. Он уже сталкивался с Аджу и поможет. Вместе с ним я вступлю в схватку с ведьмой и, или убью ее, или погибну. От исхода зависят и ваши жизни. Я требую помощи племени, причем совсем необременительной. Позволь моему знахарю поговорить с людьми. Это важно. Мы должны найти логово твари, и любая информация нам в этом поможет.

- Согласен. – Кивнул Даг, и отошел в сторону освобождая дорогу в пещеру. – Проходите в лагерь. Я соберу племя.

- Не надо всех, собери пока мне тех, кто хоть что-то ведает во врачевании. – Проходя мимо вождя остановился Амирдовлат, посмотрев тому в глаза. – Я расскажу, как поддержать жизнь в больных, и какие для этого нужны травы, и заодно расспрошу их о том, что меня интересует. И вот еще что... – он задумался, — всех, кто слег, отнесите в отдельную пещеру и никого к ним кроме лекарей не подпускайте. Поверь, это важно. Болезнь распространяется от прикосновений, подселяя фантомы в здоровые тела. Не надо ей облегчать жизнь.

Около двух часов знахарь общался с племенем что-то объясняя и расспрашивая, и Федогран ему не мешал, он сидел на прячущемся за склонами, уже не греющем солнышке, недалеко от входа в пещеру, и облокотившись о камень бездумно точил меч. Точильный песчаник скрежетал по стали, полируя жало, а богатырю было все равно. Волненья последних дней выжгли душу, и он воспринимал действительность как страшный сон. Смотрел на мир пустыми глазами и ни о чем не думал. Ему все надоело и все было лень. Он устал, и хочет отдохнуть.

— Вот, что я узнал, — присел рядом Амирдовлат, — Заразу в племя принес мальчик. Он первый заболел, и уже умер. Этот ребенок собирал грибы около старого кладбища, и встретил добрую бабушку, которая с ним ласково поговорила и погладила по голове. Догадываешься кто это был? – Усмехнулся он и поднял глаза полные скорби. – Так вот, — продолжил старик рассказ, — Это место всегда пользовалось у племени дурной славой, там есть заброшенный склеп, оставшийся еще со времен «Войны богов», и из него время от времени доноситься жуткий вой, и тот кто в этот момент там находиться рядом, через несколько дней умирает. Чего туда понесло пацана непонятно, да и уже не важно. Думаю, что там логово Аджу, и она там не одна, там есть кто-то еще, и скорее всего он нам тоже не друг.

- Когда идем? – Федогран даже не поднял головы, и голос его прозвучал буднично и безучастно, словно они идут не на смертельную схватку, решающую кому жить, а кому умереть, а в гости на ужин к надоевшим родственникам, соблюдая скучную традицию.

- Как всегда, с утра, — пожал плечами старик, — день для подобной нечисти, время неприятное, а нам самое лучшее. – Он повернул голову к парню. – Мне не нравиться твое настроение. Что случилось?

- Ничего. – Федогран провел ладонью по жалу меча, и даже не почувствовал, как порезался. – Надоело все. Устал.

- Иди отдохни, время есть, а я тебе травки заварю. – Амирдовлат стал похож на заботливого дедушку, беспокоящегося о внуке, от чего на душе парня стало еще гаже.

Федогран встал, и молча ушел в пещеру, где завалился в ворох душистого сена. Уснул мгновенно, словно провалился в глубокий омут. Никаких снов, никаких видений. Черный, беспробудный сон, в который единожды нырнув выныривать совсем не хочется. Наверно такова она и есть, для неверующих, смерть. Черное, пустое ничто, без картинок, звуков, запахов и эмоций

Но богатырь не волен в своих желаниях. Пришлось возвращаться к жизни, и вставать. Знахарь растолкал его безжалостно. Сунул в руки кружку с вонючей холодной жидкостью, вяжущей зубы, и заставил выпить.

Легче не стало. Жить не хотелось. Надоело. Не подействовало ни снадобье, ни сон. Единственное желание лечь и смотреть в потолок, и что бы никто не беспокоил. Выгорел богатырь. Устал от свалившихся на его плечи испытаний.

К склепу подъехали, когда окончательно расцвело. Кто, и что будет делать договорились заранее. Остановились, спешились, покрутили головами, рассматривая местность. Тишина. Даже птицы молчат.

Выложенное из природного серого камня, наполовину укрытое пожухлым дерном, низенькое сооружение с арочным сводом, похожее на заброшенную землянку. Черный провал входа, где несколько веков назад висела видимо дверь, от которой не осталось даже трухи, а вокруг смешанный лес, и кустарник в стороне, на опушке, выросший непроходимой стеной на месте древнего захоронения. Кто и когда организовал там кладбище, уже никто не помнит. Память канула в вечность, оставив после себя холмики безымянных могил и тайну.

Федогран вытащил лениво из ножен меч и неторопливо подошел к склепу. Нехотя, с полным отсутствием желания, постучал сталью по камням и, согнувшись, заглянул в мрак низкого входа:

- Есть кто дома? – Прокатился эхом по внутренностям мрака его безучастный голос. – Хозяева!!! – Вновь позвал он. – Что за пренебрежение к гостям? Выходите, я жду. – Все без ответа, только эхо собственных слов разговаривает само собой, отталкиваясь от стен, и гулкий звук капающей воды внутри. – Аджу! Я знаю, что ты там. Выходи! Давай решим наш спор до конца! Поставим точку. – Федогран прислушался, вздохнул, и повернулся к стоящему неподалеку Амирдовлату. - Может там нет никого? – Произнес он бесцветным, пустым, ничего не выражающим голосом, в котором читалось желание уехать.

- Что с тобой, парень? Ну-ка соберись. С таким настроением даже покойников в последний путь не провожают. Или ты сдохнуть тут решил? Ну что же, это твое право, и мне плевать на тебя, но вот на тех, кто из-за тебя умирает и хочет жить, нет. Там половина племени Агач-киши в горячечном бреду, два твоих брата уже на пути к предкам, а ты нюни распустил. Соберись. Убей ведьму, а потом подыхай. Жалеть не буду. Не заплачу. Мне на тебя чихать. – Старик ловко подскочил к парню и влепил пощечину, разбив в кровь губы. – Приди в себя, слабак! Ничтожество. Распустил сопли. Мальчишка!

И словно пелена упала с глаз богатыря: «Что же он делает? Там братья, там поверившие в него люди и духи. Он же их предает… Себя пожалел? Расклеился? Действительно мальчишка. Прав старик. Нет! Врешь! Он еще поживет… Он еще повоюет… Не дождетесь…».

- Спасибо. – Улыбнулся Федогран разбитыми губами. – Я в порядке. – Он развернулся к входу в склеп и рявкнул уже другим голосом, в котором прозвучала злость. – Или ты сейчас вылезешь, тварь, или я спущусь к тебе и закопаю в этой вонючей, старой могиле.

- Напугал. – Послышался ехидный голос старухи. – Спускайся, я попотчую тебя своим гостеприимством. Так попотчую, что ты возвращаться не захочешь, на веки тут останешься. Мне куклы нужны. Старые уже почти все сгнили.

- Ты что задумал? – Заволновался знахарь, увидев, что Федогран собирается спуститься в склеп.

- Тварь убить. – Обернулся парень, пожав плечами, словно спросив: «Что тут непонятного». – Она по доброй воле на поверхность не поднимется, из склепа не выйдет. Что бы биться, нам придется самим спускаться.

- Но она там не одна, там еще кто-то есть. – Амирдовлат схватил за руку, удерживая богатыря. – Там их территория, они там хозяева… Нам придется тяжело.

— Вот и посмотрю, что там да как. Не впервой мне. Я уже два года по лезвию между жизнью и смертью хожу. Привык. – Сверкнул глазами парень. - Ты со мной, или тут подождешь?

- С тобой. – Кивнул знахарь. – Только помни, о чем мы договаривались, не лезь на рожон, дай мне время сделать то, что задумано, и помни… Там еще кто-то есть. Старуха не просто так к себе заманивает. Она что-то задумала. Будь повнимательней.

- Пошли. – Кивнул Федогран и улыбнулся. – Убьем ее и того, кто там есть, а потом назад вернемся, к Ешпору. Я что-то проголодался. Соскучился по жаренному мясу, сырая свежатина и орехи, чем потчуют Агач-киши, в глотку не лезут.

— Вот это другой разговор, вот это мне по нраву. – Рассмеялся Амирдовлат. – А-то помирать он собрался. Пошли. Сделаем то, зачем пришли. Освободим мир от заразы.

Глава 27 Склеп

- Кап! Кап! Кап! – Говорили гулкие капли отражающимся, предупреждающим об опасности, многоголосым эхом.

Вы думаете, дорогой мой читатель, что капли не разговаривают? Ошибаетесь. Попробуйте спуститься, пусть даже солнечным днем, в мрачное подземелье, начитавшись перед этим страшных историй, или насмотревшись до дрожи фильмов, где ужасы выпрыгивают из экрана кровавыми щупальцами уродливого страха. Прислушайтесь к гробовой тишине… И…:

- Кап! – Громко, жутко, по темечку камнем паники, и по телу изморозью дрожи, а спустя время еще раз, — кап! – Словно вопль: «Беги!!!». И уже что-то совсем не хочется тут оставаться. И вся смелость рухнула куда-то вниз, а еще, вдобавок: «Хрусть», — песок под ногами, и ты не понял, как уже оказался снаружи, под теплым солнышком, но тебя почему-то колотит мелкая дрожь.

Попробуйте на досуге, и поймете, какие чувства испытывал наш герой. Вам вряд ли понравиться. Ведь неизвестно, что там ждет впереди, в темноте. Может смерть, а может просто привиделось, померещилось что-то? Неизвестность, это вам не кино, и не игрушка, и воскрешения, если случится умереть, в месте сохранения не будет, вы уйдете к предкам, один раз и навсегда.

Страшно?

Сапоги хрустели по рассыпанному по полу веками накопленному мусору, а где-то впереди капала вода. Полумрак склепа туманил взгляд, рисуя все черно-белыми тонами теней. Федогран осторожно шел вперед.

Странный склеп. Узкий коридор с нишами, где белели холмики осыпавшегося праха истлевшей плоти и обломков разгрызенных кем-то костей скелетов, как напоминания о неизбежности.

Не так себе представлял парень древние усыпальницы. Не должно быть в них длинного тоннеля. Спуск и дальше зал, с каменным гробом, вот и все, что рисовало раньше воображение, а здесь убегающий в мрак путь, словно это не склеп, а пещера.

Сзади шуршал сапогами настороженный Амирдовлат, его учащенное, слегка хриплое дыхание, говорило о крайней взволнованности старика.

Федогран вспомнил полученную от него оплеуху, и улыбнулся. Действенное оказалось средство. Вместе с оскорблениями, в миг всю хандру сняло. Сразу захотелось жить и сражаться, и успокоительных пилюль не надо. Антидепрессанты не понадобились. Хрясть, и все, как водичкой ключевой из ведра окатили. Дед настоящий врач, ничего не скажешь. Знает, как лечить и душу, и тело.

Света было достаточно, чтобы не спотыкаться и не держаться за стены, выбирая дорогу. Время подгадали удачно. Вход располагался на востоке, поэтому проснувшееся утром солнце, заглядывало в узкий проход, делая видимость относительно комфортной, еще и выставленный вперед, наполненный божественной силой меч, полыхал огнем, напоминая собой разозлившийся на темноту факел.

Шли молча, внимательно всматриваясь в полумрак, и ежесекундно ожидая нападения. Шли довольно долго. Толи путь был действительно длинный, то ли двигались очень медленно, то ли Числобог пошутил, растянув, как это он иногда делал, время, заставляя поволноваться того, кто торопиться или чего-то ждет с нетерпением.

И вот, впереди налилось черное пятно.

- Вход в зал могильника. – прошептал взволнованно в затылок Амирдовлат. – Будь осторожен, там может быть любая гадость, старуха в состоянии неприятно удивить. Я ее знаю.

Федогран кивнул не оборачиваясь, и пошел еще медленнее. Прощупывая носком стопы дорогу, в надежде обнаружить ловушки. Кто его знает, что взбрело в голову злобной бабке. Какие пакости она приготовила?

На входе их встретила кромешная темнота. Что впереди? Неизвестно. Парень остановился, пытаясь рассмотреть, хоть что-то:

- Надо было хоть факелы взять. – Не поворачиваясь к спутнику произнес он. – Все продумали, а об этом не позаботились.

Амирдовлат не ответил, а лишь обиженно засопел. «Сам виноват, — подумал богатырь, — вместо того чтобы собираться, нюни распустил. Тряпка».

- Что встали, гости дорогие? Не стесняйтесь. Я вас уже заждалась. – Прозвучал насмешливый голос Аджу, и в тот же момент вспыхнул свет. По стенам зажглись сотни факелов, на миг ослепив привыкшие к тьме глаза. Когда же зрение вернулось, то Федогран увидел огромный зал.

Помещение, высланное мраморными плитами, с влажными, словно плачущими стенами, чьи слезы и капали на пол, леденящим звуком безысходности. Гранитный свод, поросший длинным, желто-зеленым мхом и плесенью с сине-красным оттенком, а по периметру, полукругом, выстроились каменные гробы, с приоткрытыми крышками в которых виднелись полуразложившиеся трупы людей.

Посередине этого жуткого зала, застыл трон из цельного черного алмаза, с высокими подлокотниками и царственной спинкой, покрытых замысловатыми, прорезанными насквозь узорами, изображающими мучения и смерть, и стоящим на выгнутых горбами ножках, в виде кусающих змеиными пастями мраморный пол гадов.

Не было никакой доброй бабушки, на троне, вместо нее, сидела черная королева. Антрацитовые глаза сверкали ненавистью на белоснежной до синевы коже, а угольные губы сжимались желанием убивать. Гордо расправленные плечи говорили о решимости и уверенности в себе. Это была другая Аджу – истинная повелительница смерти, красивая и страшная одновременно.

Она величественно подняла руку с клюкой, единственным, что напоминала в ней старую ведьму, зашуршав черной порчей пышного платья, отороченного кровавым, сочащимся кружевом, приказывая остановиться.

- Удивлены? – Засмеялась она другим совсем не старушечьим, а властным голосом, в котором слышались нотки звенящей стали. – Что оторопели? Вам не понравилась королева смерти и болезней? - Она вдруг резко поменяла тон, изменившись в лице, и став похожей на настоящую ведьму. Приподнялась, облокотившись на подлокотник и крикнула, словно каркнула. – Вы пришли меня убить? – Резко поднялась, стукнув о пол клюкой и рассмеялась. – Глупцы! Нет!.. Это я убью вас!

- Действуем как договорились. – Прошептал сзади Амирдовлат и забормотал заклинание. Федогран сделал короткий, кошачий шажок в сторону ведьмы. Он должен ее отвлечь, пока знахарь творит колдовство, дать время старику для подготовки и атаки.

- Ты, старый дурак, решил заговорами победить королеву смерти в ее дворце? – Она еще сильнее рассмеялась. – А ты молокосос значит меня хочешь занять схваткой, пока этот лекаришка творит добро, читая свои древние, покрытые плесенью молитвы сдохшим богам? Глупцы… – Она грохнула посохом о камень. – Взять их! Головы мне! Тела шакалам, а кровь разрешаю выпить!

Вот он, неприятный сюрприз, которого опасался Амирдовлат. Крышки с гробов слетели, грохнув о пол тяжестью гранита, и пылью векового мусора. С воем, наполнив помещение смрадом разъедающим дыханье и глаза, разорвав покрытые плесенью саваны, выскочили в центр зала полуразложившиеся трупы.

- Такого я не ожидал. – Выдохнул панику знахарь. – Это-же Сипауши - живые мертвецы, и их много. Ведьма воскресила древнее кладбище, подняв их из могил. Нам конец.

- Отходим медленно к входу, встанем в проходе, им придется нападать только спереди. – Федогран заводил мечем по сторонам, не давая нападать нечисти, которая выла, шипела, но не бросалась вперед, шарахалась от пылающего клинка. Аджу хохотала, не обращая внимания на происходящее, уверенная в победе и упиваясь собственным величием. – Пошли. – Скомандовал богатырь и попятился. Амирдовлат не подвел, выполнил приказ как надо, подавил в себе зарождающуюся панику и не бросился бежать. Отступил в проход, и встал за спиной приготовившись к схватке.

Наступила пауза. Сипауши не нападали, опасаясь силы божественного оружия, Федогран также бездействовал, перейдя в оборону, а ведьма смеялась, ничего не замечая вокруг. Но длилось это не долго.

Аджу наконец обратила внимание на то, что, что-то идет не так, и посмотрела ставшими мгновенно серьезными глазами на своих слуг и Федограна.

- Вы чего застыли, трусливые твари! – Взревела она, засверкав гневом в черных зрачках. – Меча испугались? Нет в нем той силы, что была раньше, не поддерживают ее больше старые боги. Убейте Федограна, порвите его и этого старого, упрямого, тупого лекаря, на куски. Я дарю вам за это их кровь, а того, кто принесет головы, награжу благословением королевы смерти, и он скинет гниль с тела, став вновь свежим покойником. Вперед! Смелее! Нельзя умереть тому, кто уже мертв!

Сипауши встрепенулись, в их пустых глазницах вспыхнули красные искры алчности и злобы, и они, одновременно прыгнули вперед, в атаку.

Федограна обдало смердящим трупным запахом, и тут же взревел от боли разрываемый окаменелыми от времени ногтями в щите Никто, заполыхал огненным смерчем божественный меч, рисуя замысловатые узоры смерти.

Капли гноя и черной крови, покрыли пол, а по ним покатились обрубки рук, ног, голов, но не умирали, а упрямо ползли вперед, пытаясь укусить, схватить, поставить подножку, уронить вкусного врага, кровь которого обещана в награду.

Конечности потом быстро прирастут на место, плоть восстановиться, ведьма поможет, она всегда это делает, если пострадать во время выполнения ее приказа. Это мелочи, и не стоит обращать на них внимания, а вот свежая кровь смертного, и полная регенерация тела… Вот это та награда, ради которой можно и потерпеть временные неудобства, тем более что первые ароматные капли уже упали блаженством на атакующих, разбудив жадность в мертвых душах, и дикий, ненасытный голод.

Как бы не был быстр и ловок Федогран, как бы не старался Никто, прикрыть друга телом, как бы не порхал меч огненной молнией разрезая гниющую плоть, но враг был слишком многочисленен и не уступал богатырю в скорости.

Это только в книжках и кино восставшие мертвецы глупы и медлительны, а на самом деле, в скорости и сообразительности им может позавидовать любой мастер восточных единоборств, да что там позавидовать… Он, что тот воробей против сокола, жертва против хищника, пустое место.

Кольчуга Минотавра защищала тело, шлем дракона отбивал удары как теннисная ракетка мяч, но горло, кисти рук и ноги небыли защищены так надежно. Слабым местом и воспользовался враг.

Кольчужную перчатку на кисти, держащую меч, порвали, сорвав вместе с ней лоскут кожи с мясом оголив кость, и кровь воина, смешавшись с трупной гнилью сделала рукоять скользкой и неудобной. Ступни обеих ног прокусили кривые клыки тварей, и они простреливали дикой болью при каждом движении, но Федогран стоял, покрывшись испариной, упрямо сжав губы, и рубил напирающие, живые трупы.

- Что вы медлите, трусы! – Завывала ведьма. – Убейте их. – Ну что за бездари, ничего нельзя поручить, все приходиться делать самой. – Она, вдруг не выдержала, и завертелась вокруг собственной оси, постепенно став похожей на огненный смерч, разбрасывающий вокруг себя ошметки пережеванного густого мрака. Завизжала, втянув, как пылесос, в себя мусор и песок с пола, и вдруг резко остановилась, вытянув клюку, и держа ее двумя руками на манер копья. Десятки мелких Кехай, сорвались с конца кривого посоха, заверещали, засвистели кипящими чайниками, и бросились в атаку на обороняющихся друзей.

Вот тут-то и помогла домашняя заготовка Амирдовлата. Он выдернул хрустнувшими зубами из горлышка кожаной фляги пробку, даже не заметив закровоточащих при этом десен, плеснул себе на ладонь бурой жидкости, и жестом сеятеля, с заговором, оросил поле боя:

- Заговорю от глаз, прежде себя,

глаз чужих, воинов наших,

заговорю от того, кто

сглазил тебя,

в глаза ему сажу, в сердце плетку,

в душу пепел,

из дома ему молнии, в двери ему огня.

Это моя тебе

Федограну молва. – Гремел голос знахаря.

Пронзительный визг тварей заложил уши, болью проникнув в самый мозг. Они стали лопаться как воздушные шарики, забрызгивая округу желтой воняющей клопами слизью, а обрубки живых мертвецов начали сжиматься, медленно превращаясь в сухие мумии.

Сражение вновь остановилось, а поле боя стало похоже на зловонную, разлагающуюся свалку. Напряженная тишина накрыла пещеру, так, что было слышно собственное сердце.

Федогран глотал поганый воздух широко раскрытым ртом, приводя дыхание в норму, Амирдовлат быстро обрабатывал его раны, той же самой жидкостью, что и остановил нечисть, и перевязывал их, заготовленными ранее бинтами, сотканными из крапивной нити.

Ведьма замерла в недоумении. Ее удивленные глаза вылезли из орбит, налились кровью, и смотрели в лицо Федограна, словно говоря: «Такого не может быть!».

Пауза затянулась не на долго. Старуха встряхнула головой, прогоняя наваждение, взвыла, брызнув слюной и взлетела, оседлав клюку.

В нее мгновенно полетели брызги отвара, брошенные рукой, ожидающего подобного со стороны старухи, знахаря. Они соприкасались с черным платьем Аджу, попадали на лицо и голые руки, и тут же вскипали маленькими фонтанчиками взрывов, вырывая мелкие кусочки ткани и плоти, которые мгновенно сгорали вспышками голубых искр. Но это не останавливало ведьму, она нарезала круги около защитников, выискивая возможность для атаки, и читая заклятье.

И тут глаза Федограна начали слипаться, и вместо ведьмы он увидел свою Алину. «Он, что? Сражается с собственной женой?» – Богатырь посмотрел вокруг, и никакого поля боя не обнаружил. Зеленый луг, сочная трава, светит солнце, цветы, и улыбающаяся молодая женщина, готовящаяся стать матерью, улыбается и манит его к себе.

- Я иду. – Попытался воскликнуть он и броситься вперед, но кто-то схватил его за плечи, и сунул в рот горлышко фляги, воин захлебнулся и закашлялся. Горькая как полынь жидкость потекла в горло, рассеяв видение. Грязь, вонь, ведьма, летящая прямо на опустившего руки Федограна, и крик Амирдовлата, вихрем ворвались в почти уснувшее сознание:

- Очнись!!!

Это он плеснул в рот все тот же бурый эликсир, и вернул затуманенный Аджу разум. Меч сверкнул, перерубив заскулившую от боли и обиды клюку ведьмы, а сама она упала и покатилась в дальний угол пещеры.

Медлить нельзя. Превозмогая боль в прокушенных ногах, и усталость, богатырь прыгнул следом.

- Остановись. - Взвыла старуха. - Давай договоримся. Я выполню все, что ты хочешь, только оставь жизнь.

Парень на миг замер, с занесенныммечем.

- Ты слишком много горя принесла в этот мир, и не заслуживаешь милости. – Выдохнул он гневом пылающие слова. – Сдохни тварь!

- Меч опустился одновременно с вытянувшейся рукой, ставшей вновь опрятной бабушкой, а не королевой смерти, ведьмы, коснувшейся раны на прокушенной ноге, и как злобным плевком прозвучавшими словами:

- Ты уйдешь вместе со мной.

Череп Аджу лопнул под сталью, брызнув черными шевелящимися мозгами с желтой кровью, которые тут же задымились облитые эликсиром знахаря, у Федограна подогнулись ноги, и он устало сел прямо в смердящую лужу.

- Спасибо. – Прошептал парень знахарю. – Если бы не ты, она заманила бы меня в ловушку своей ворожбой.

— Это тебе спасибо. – Засмеялся нервно Амирдовлат. – Если бы не ты, мы бы тут сдохли вместе.

- Оба молодцы. – Улыбнулся в ответ Федогран. – Пошли отсюда на верх, здесь такая вонь, что меня сейчас вывернет. Там по дороге, я видел ручей. Поедем, смоем с себя эту пакость. И горло прополоскаем свежей водичкой, у меня такое чувство, что без соли съел покойника. - Он поднялся и не оборачиваясь зашагал на выход.

Казавшимся нескончаемым бой, на самом деле занял не более нескольких минут. Солнце все еще висело низко над горизонтом и улыбалось, поздравляя героев. Или это так ему показалось? А откуда тут взялись Бер с шишком, жарят на костре мясо? Вул о чем-то разговаривает с Алинкой, и машет ему рукой. Волот тащит из леса дрова. От куда они тут? Их не должно быть здесь, они далеко. Глаза затуманились, острая игла боли воткнулась в висок и мир погас.

Федогран успел сделать всего несколько шагов по зеленой траве, несколько глотков свежего воздуха и упал, раскинув руки с застывшей, удивленной улыбкой на губах, и широко раскрытыми глазами, смотрящими прямо на солнце. Боль ушла, и сердце больше не билось.

Тьма.

Глава 28 Кромка

Серое небо, серая земля, серое солнце. Все отличается только оттенками, что-то более светлое, что-то более темное, но все равно все серое и тоскливое, тягуче и давящее на душу.

Федогран приподнялся, и сел вытянув ноги, протер кулаками глаза, и недоуменно огляделся.

Он отчетливо помнил схватку с Аджу. Помнил, что убил ее, затем вышел на свежий воздух, где каким-то странным образом оказалась его жена, названные братья и погибший давным-давно Волот. Потом провал в памяти, и он тут, непонятно где. «Что это было? Галлюцинация? Тогда сейчас что? Тоже бред воспаленного мозга или… Он умер? Нет, не так он представлял себе загробный мир, да и Перун с Мореной, рисовали это место другими красками. Может он спит. Нет это не сон, слишком все реально».

Он провел себя ладонью по волосам. «Снова что-то не так, но что?». Федогран посмотрел на свои руки. Перчаток нет. Вот оно в чем дело, вот чего не хватает. С него сняты доспехи, он в белой, полупрозрачной нательной рубахе ниже колен, босой и без штанов.

Полуголый, в незнакомой местности, хорошо, что хоть помнит, кто он такой. Как же он здесь оказался? В предательство Амирдовлата не верится, не тот он человек, да и зачем ему это было бы надо. Их кто-то ждал, напал сзади, и оглушил, а потом отнес сюда?

Бред. Зачем? Если бы напали, то просто убили бы его там, где есть, и не утруждали бы себя перетаскиванием тела, тем более так далеко.

Тогда всё-таки он умер. Что там сказала Аджу перед смертью…: «Ты уйдешь вместе со мной», — и коснулась рукой раны на ноге. Забрала с собой бабка, как и обещала». Федогран непроизвольно коснулся голени, где должна была быть рана от клыков одного из Сипаушей, но ее там не оказалось. Чистая розовая бархатная кожа, как у младенца. Даже шрама нет. Такого не может быть в реальной жизни, значит это или бред или смерть.

Федогран встал и огляделся. Кругом, сколько хватало зрения, одна сплошная, ровная как стол, серая степь, без горизонта. Там, где солнце появляется утром и прячется на ночь, марево тающей бесконечности. Куда идти? Везде одно и то же – безликая, серая пустота.

- Ну и как тебе Кромка? – Голос прозвучал сзади на столько внезапно, что неожидающий подобного Федогран, вздрогнул и резко обернулся. За спиной стояло странное существо, смесь человека и огромного таракана.

Женская кудрявая рыжая голова с милым, грустным лицом в конопушках, надутыми, пухлыми обиженными губками, носиком-уточкой, и умными, налитыми слезами, голубыми глазами, словно отрезанная извращенцем хирургом от обычного тела и пришитая к туловищу насекомого.

- Теперь здесь все не так. – Продолжило говорить непонятное существо, теперь здесь серо и пусто, а когда-то царила жизнь.

- Ты кто? – Федогран напрягся, сделал несколько шагов на встречу, и остановился.

- Не узнаешь? – Засмеялось оно. – Твой враг. Тот, кто тебя сюда отправил.

- Аджу?! – Удивленно воскликнул богатырь, догадавшись кто перед ним стоит. – Ты не похожа на себя.

- Ты то же выглядишь не так как в Яви. – Огрызнулась беззлобно та. – Ты тут посимпатичнее, и не делай страшных глаз. Я не собираюсь с тобой воевать. Не хочу быть больше врагом. Надоело. Тем более, что мы тут одни, и то не на долго. Судьба скоро сотрет наши сущности из реальности. – Ведьма вздохнула и опустила глаза. – Какая я была дура. Повелась на красивую сказку. На пустые обещания. – Она снова вздохнула. – Дура и есть дура.

- Может объяснишь? Я ничего не понял. Мы мертвы? – Федогран подошел ближе. Поверив почему-то, в то, что Аджу говорит правду, и от нее не исходит угрозы. Странная, ни на чем не основанная уверенность, видимо дело в интуиции, к который наш герой стал прислушиваться, и которая никогда не подводила.

- Да чего там непонятного, вздохнула еще раз ведьма. – Умерли, конечно, умерли, убили друг друга воюя за чужие интересы. – Она подогнула тараканьи лапы и легла в серую траву. – Присаживайся, поболтаем, скоротаем время перед развоплощением. – Она ненадолго задумалась, пытаясь видимо поймать нить мысли. – Ах да… Умерли. – Вновь заговорила Аджу. – Конечно умерли. Ты сразу попал сюда, в мир между Явью и Правью. Мир старых богов теперь закрыт, и тебя туда, естественно, не пустили, а назад я дорогу оборвала подселенной болезнью, уж извини. – Хмыкнула она. – На войне, как на войне, все методы хороши.

Но и я не получила того, что ожидала. Чернобог не тот, за кого себя выдает. Тот мир, который он рисует своим поклонникам, мир удовольствий и счастья – это обман. Его нет – этого сладостного мира. Бог лжи выпивает энергию того, кто к нему попадает. Высасывает как упырь кровь. Ничего мерзостнее я не видела. Этим он наполняет себя дополнительной силой. Ему мало молитв и подношений от живых, мало ворованной энергии от скрижали создателя, так он еще и отбирает остатки того, что остается после смерти. Он не бог лжи, он бог жадности.

- И как же тебе удалось уцелеть? – Федогран сел рядом, вытянув ноги и с любопытством посмотрев на странное создание, в которое превратилась ведьма.

- Он забыл, что связался с самой смертью. – Усмехнулась ехидно Аджу. – С той, кто на кромку ходил как к себе домой. Я влила в его вытянувшиеся хоботом, готовые присосаться губы всю энергию желчи и гноя, которую собирала веками, и сдобрила все это своим проклятьем. Ты бы видел его искривленную отвращением рожу, в тот момент. – Старуха рассмеялась, и добавила хохотом. – Пока он отплевывался, я нырнула сюда. Вот и вся история. – Она внезапно стала серьезной. – Не на того я поставила, не ту сторону выбрала при жизни. Мне жаль, но уже ничего не поправить, ты уничтожил мою голову, даже если бы я могла, то мне некуда возвращаться. Мозг поврежден, а он основа жизни, ее центр. Но я не в обиде, в том нет твоей вины. Сама виновата.

- А почему тут так пусто? – Провел Федогран рукой, показывая на серое пространство вокруг.

- Местные жители растворяются в пустоте. Этот мир умирает. Он жил за счет энергии скрижали, а теперь ее не поступает. Те, кто могли, давно сбежали в Явь, и пытаются еще существовать за счет веры в них людей, а те, кто не смогли, те исчезли. Может они еще смогли бы вновь воплотиться, вернись сила, но ее нет.

- Мне надо назад. – Федогран встал. – У меня есть шанс вернуть все как было. Я и появился в этом мире для этого. Прошел тяжелейший путь, готовясь к схватке с Чернобогом. Не может быть, что все напрасно… Должен быть путь назад.

- Теоретически да. – Задумалась Аджу. – Для духов в этом вообще не было раньше никаких препятствий, они живут в двух мирах, но ты человек, у тебя другая душа. Вот если бы кто-то тебя проводил. – Она нахмурилась. – Но тут нет никого. Все истаяли… Хотя… - У тебя же есть знакомые духи в мире Яви?

- Есть. – Кивнул Федогран. – Много. Мне перечислить?

- Нет. Просто ответь. Оборотни среди них есть? В них сразу две сути, им проще. – В ее глазах засветилась надежда.

- Вул. – Кивнул богатырь.

- Он может тебя вспоминать, и пожелать твоего возвращения? – Ведьма так возбудилась, что вскочила на ноги и зашуршала хитином тараканьих крыльев.

- Думаю, что да. Мы названые братья, и всю свою жизнь, в этом мире, я провел с ним. Но что это меняет?

- Все меняет. – Она даже подпрыгнула от возбуждения. – Надеюсь у старого дурака Амирдовлата хватит ума поддерживать жизнь мозга в оставленном твоей душой теле. Пошли. Нам надо спешить. Иди за мной, не отставай. – Выкрикнула ведьма и кинулась куда-то в серую бесконечность.

- Ты можешь объяснить, в чем дело? – Побежал за ней Федогран, едва успевая. – Да остановись ты на минуту. Скажи, что задумала.

- У тебя появился шанс вернуться. Там… – Она резко остановилась, обернулась и мотнула головой куда-то в сторону. Есть родник снов. Он доступен только духам, они черпают там видения. Мы окунемся в него, и я попробую достучаться до сознания оборотня. Если он поверит мне, то придет сюда, и проводит тебя назад. Подумай, чем мне доказать, что я друг и посланник, а не засланный враг.

- Не понимаю, как это можно доказать, да еще во сне. – Задумался богатырь.

- Вспомни что-то, что знаете только вы. Я ему это сообщу, и он мне поверит.

- Свинорез. – Выдохнул парень.

- Что «свинорез» - не поняла ведьма.

- Нож, подаренный дочерью Перуна. О нем никто, кроме Вула, Ягиры и Чащуна не знает, даже Алинка. Он невидим и не осязаем. Он, словно часть меня, на столько, что я забываю иногда, что он на мне одет.

- Замечательно. – Улыбнулась Аджу. – Поспешим. Не стоит терять время. Нам еще предстоит ждать, и подгадывать момент, когда твой брат уснет.

Родник был одним из тех чудес этого удивительного мира, которое завораживало глаз. Прямо из серого неба, из ниоткуда текла радуга. Самая настоящая, переливающаяся цветами, небесная красавица. Только это было не преломление солнечного света в каплях дождя, как это происходит на Земле, это было преломление желаний в потоке мечты. Переплетающихся, бегающих друг за другом или убегающих желаний людей и духов, всех тех, кто имеет душу и разум, тех кто о чем-то страстно мечтает.

Она ныряла в малюсенький пруд колокольчиками детского смеха, восхищением женщин и скупыми улыбками мужчин. Купалась, выпрыгивая радостью, и искрясь удовольствием.

Понимаю ваш скепсис, дорогой мой читатель, что такого не может быть, и что все это невозможно увидеть… понимаю, но не принимаю. Это не наш мир материального восприятия, это мир души, где все то, что нам недоступно в реальности, становиться осязаемым, и имеет свой цвет и вкус, а детский смех — это цвет ангела.

Они остановились на берегу, маленького оазиса красок, посредине серой бесконечности.

- Ныряем, сидим и ждем. – Видно, что ведьма волнуется. – Нам нужно, что бы оборотень уснул.

- Зачем тебе это. – Федогран дотронулся до хитинового крыла. Аджу вздрогнула, словно ее ударили током. – Ведь это я убил тебя, а ты вместо того, чтобы мстить, помогаешь.

- Надеюсь ты поймешь. – Ответила она, не поворачиваясь и задумчиво рассматривая радугу. – Я, в своей долгой жизни, сделала много зла, но то, что было до прихода Чернобога, не в счет, на то была воля старых богов, я была создана ими для уравновешенья счастья и страданий, а вот с появлением бога лжи, все изменилось. Я стала воплощением ужаса, не знающего пощады. Я упивалась смертью, наслаждалась страданиями, не оставляя места счастью. Я забыла свое предназначение, поведясь на вранье о справедливости. Не хочу, чтобы в памяти людей Яви, я осталась чистой злобой. – Она замолчала, и Федогран мог поклясться, что Аджу беззвучно заплакала. – Может ты… - Дрогнул ее голос. – Ты расскажешь, что я раскаялась и отдала свою жизнь во искупление, за победу над черной гадостью, захватившей мир.

- Почему жизнь? – Удивился богатырь.

- Потому, что мне от сюда уже никогда не выбраться, я растаю безвестно в этой серой неизбежности. – Вздохнула она, и вдруг ее голос стал жестким и волевым. – Но я не допущу такого. Аджу не тот дух, который смириться, не дождутся. Тебе и твоему брату, для перехода нужна будет энергия, а мое нынешнее тело и есть эта энергия. Я умру и отдам ее вам, оставшись в памяти. - Она перешла на полный ярости шепот. – Только пообещай, что убьешь эту лживую, жадную тварь - Чернобога.

- Могу только пообещать, что все для этого сделаю. – Вздохнул Федогран. – Но я не хочу, чтобы ты жертвовала собой.

- Можно подумать, что я буду тебя спрашивать. – Засмеялась ведьма, но в ее смехе не было радости. – Аджу не надо спрашивать разрешения, Аджу сама знает, как надо поступить. Только убей эту тварь. – Она замолчала и прыгнула в радугу. – Иди сюда, не стой. – Прозвучал ее угрюмый голос оттуда.

Федограну не хотелось ее смерти, но он так же понимал, что по-другому выбраться из-за кромки не получиться. Вот вроде сама ведьма виновата в том, что случилось, а все равно ее жаль. Глупая, одинокая, обманутая старуха, которая возомнила себя королевой, и только когда свалилась с пьедестала своего величия, осознала, что натворила. Раскаивается, и не хочет остаться в людской памяти монстром, даже ценой собственной жизни мечтает исправить мнение о себе. Он вздохнул и шагнул вперед.

Поток чувств захватил его, захлестнув волной, и перехватив дыхание. Оказывается, счастья то же бывает слишком много. Радуга заплясала на коже сполохами мечущихся цветов. Переливаясь изгибами прозрачного тела, потекла по человеку, ныряя со смехом в то, что называется на кромке водой, прямо под ноги.

- Садись и жди, не мешай мне. Когда придет время, ты это поймешь. – Произнесла Аджу.

Федогран молча повиновался, опустился в лужицу радуги, и стал ждать, изредка, с любопытством поглядывая на ведьму. Та лежала, не шевелясь, закрыв глаза, и только губы что-то беззвучно шептали, ведя диалог с невидимым собеседником.

- Старик молодец. – Неожиданно прозвучал ее голос. – Он сохранил жизнь в твоей голове. – Не ожидала такого от смертного. Видимо он действительно великий знахарь. Сейчас они остановятся на отдых, так, что приготовься. – Она не стала пояснять кто и почему, и снова замолчала, а Федогран не стал настаивать на пояснениях, и мешать колдовству.

Время текло, но ничего не происходило. Аджу то хмурилась, то улыбалась, то откровенно злилась, но молчала. Все чувства отчетливо читались на ее подвижном лице, так что Федограну казалось, что она ему что-то рассказывает.

Внезапно радуга лопнула. Именно лопнула, так как другого описания этого процесса не придумать. Рывком разлетевшиеся в стороны края, открыли вид на лес, и поляну, на которой горел костер и отдыхающие до боли знакомые путники.

Дежурил Амирдовлат, откровенно засыпая, и кивая головой, а рядом лежал на еловых ветках Вул. Он вздрагивал и вскрикивал во сне, но не просыпался. Федогран увидел и свое тело, бледное и обездвиженное, лишенное дыхания. Так мог выглядеть только труп, уж он-то насмотрелся на них за два года, не перепутаешь.

Картинка отдыха друзей виделось словно из-под воды. Изображение подрагивало, и то затягивалось рябью, то становилось гладким как зеркало.

Аджу призывно и громко свистнула и от головы оборотня потянулся тоненький голубой луч. Он неторопливо приблизился к раскрытому из кромки окну и уперся в прозрачную преграду. Замер, словно разглядывая задумавшись увиденное, и приняв решение, поднажал на ставшую резиновой и надувшуюся эластичным пузырем преграду. Он проткнул ее как шприц протыкает кожу, в руках опытной медсестры. Только вместо иглы в серую повседневность кромки ворвался огромный, родной волк, и кинулся на грудь парня лизнув в губы.

- Дружище. – Федогран прижал мохнатое тело к груди, не сдерживая рвущийся наружу радости.

- Он может тут присутствовать только в образе зверя. – Хмыкнула довольная результатом ведьма. - Бери его за холку, и уходи, я сейчас растяну проход для твоей души, а брат твой и так выскочит. Только не отпускай проводника, иначе растворишься в пустоте. И не смотри ты на меня так. Все правильно. – Она хмуро улыбнулась. – И ты оборотень не зыркай глазами. Я виновата в том, что случилось, и исправляю свою ошибку. Вспомните в молитвах старую Аджу. Помяните добрым словом ведьму.

Федогран подошел и обнял ее, обхватив рыжую кудрявую голову.

- Спасибо и прости. – Голос его дрогнул.

- Все, уходи. – Оттолкнула его старуха. – Хватит сопли размазывать. – Голос ее прозвучал грубо, но глаза налились слезами. Богатырь взял волка за вздыбленную холку, и тот потащил его к проходу, который становился все прозрачнее и прозрачнее, увеличиваясь в размерах, а в это время Аджу, таяла. Тело ее истончалось, теряя цвета и плоть, как снежинка на солнце.

- Убей его богатырь, и помни старуху. – Прозвучали последние слова и мрак накрыл сознание нашего героя.

Глава 29 Все готово

Тело било мелкой дрожью лихорадки, и покрывалось мелкими каплями липкого пота, мгновенно высыхающими из-за высокой температуры. Окружающее пространство плавилось рябью в слезящихся, красных от полопавшихся капилляров глазах, дыханье хрипело надорванными легкими отхаркиваясь розовыми ошметками, а сердце колотило барабаном в грудную клетку, намереваясь или выскочить или разорваться, но он был счастлив, он вернулся.

Взволнованная, но довольная улыбка склонившегося Вула, с воспаленными недосыпанием, глазами, суета Амирдовлата, щупающего пульс, прикладывающегося ухом к груди, и сующего в рот горлышко фляги с тошнотворной, горькой гадостью, которую он называл «лечебным зельем», запахи костра и леса, восход солнца и облака в бесконечном океане голубого неба, все такое родное, знакомое. Вот, ради чего стоит жить, то, ради чего можно и умереть. Но только не сейчас. Нет, не дождетесь.

Умереть от лихорадки это слишком просто, это значит доставить радость врагу и предать своих. Предать братьев, предать поверивших в него духов, предать богов, предать правду. Предать, в конце концов, отдавшую себя в жертву ради него, Аджу. Предать самого себя, себя такого, каким он стал в этом мире, такого каким он есть.

Федогран попытался приподняться, но руки знахаря жестко ухватили за плечи и уложили, с руганью, обратно.

- Куда собрался?! – Рявкнул Амирдовлат. – Лежать. Встанешь, когда я позволю. Мне плевать какой ты там есть герой и князь. До полного излечения я твой хозяин, и ты будешь слушаться. Если ты загнешься, не дай такого боги, меня порвут на сотни маленьких Амирдовлатов, да и сам я себе этого не прощу, так что моя жизнь на прямую зависит от твоей. На-ка вот, хлебни. – Он насильственно воткнул в рот парня горлышко фляги. – И не морщись, это теперь, до полного излечения, для тебя будет самым сладостным нектаром. Привыкай.

Тягучая, желтая горечь влилась в рот. Федогран поморщился, но проглотил.

- Ну вот и умница. – Улыбнулся знахарь. – А теперь спать.

- Успею еще. – Отодвинул в сторону слишком заботливого врача-садиста богатырь, и перевел взгляд на Вула. – Какими судьбами ты тут оказался, брат?

Тот внимательно посмотрел в глаза и рассмеялся:

- Тебе на помощь приехал. Дружину Подгорья, как ты и приказал, из Слави привел, зашел в пещеру Ешпора, а там двое братьев без памяти, все в черных пятнах, кругом уныние и слезы, а тебя нет, ты, оказывается, болезнь убивать поехал, ну я на коня и следом, в дорогу. Один – это хорошо, два лучше, а три — это вообще замечательно.

У Агач-киши, дорогу к склепу разузнал, пришлось припугнуть, у них вождь дюже недоверчивый и упертый, приезжаю, а там…

Лежит твоя тушка бездыханная, а над ней какой-то старик бормочет, прыгает, по груди кулаками колотит, мнет, да еще творит непотребное – целует гад. Что я еще мог подумать?..

Хорошо не сильно ударил. Некому было бы тебя сейчас лечить. Это потом я понял, что он тебя к жизни пытался возвратить, а когда, увидел такое непотребство, желание убить паскудника, разум затмило, ну я и приложился слегка.

- Сначала думай, а потом бей. – Потер затылок Амирдовлат и поморщился. – Все, хватит болтать. Парню отдых нужен. С того света вернулся. Спать всем и сил набираться, завтра в дорогу.

Ехал Федогран на своеобразных носилках из шкуры какого-то мохнатого животного, притороченного к седлам двух, идущих рядом лошадей.

Мерно покачивались облака, лихорадка и тошнота прошли, и он чувствовал себя вполне сносно, чтобы ехать верхом, но зануда знахарь не разрешил, и пришлось смириться. Лежал как в раскачивающимся гамаке, то периодически проваливаясь в сон, то просыпаясь и бездумно рассматривая облака, и постоянно глотая тошнотворную жидкость, которую Амирдовлат, явно смакуя это действие, вливал в рот.

Скука свербила в привыкшем к движению теле, небольно, но противно тыкая иголками непоседливости, и все время в разные места, но приходилось терпеть. Просить и спорить со знахарем себе дороже, такую нотацию прочитает, что уши завернуться в трубочку и мозг выгорит. Характер у него скверный.

Ехали четверо суток. Особо не спешили, но и не задерживались. Останавливались только на ночевку, разбивали крохотный лагерь, спали, затем завтракали и двигались дальше без остановок. Агач-киши предложили охрану, когда путешественники проезжали мимо их селения, но братья отказались, пусть лучше готовятся к предстоящему сражению и не отвлекаются. Дорога знакома, сами справятся.

Последний день Федогран ехал в седле. Рявкнул, на вмиг ставшего добрым дедушкой, Амирдовлата, что пусть сам в люльке, как дитя малое катается, а ему это надоело, и запрыгнул на спину верного Чепрака. Слегка мутило и немного кружилась голова, но больше терпеть скуку, лежа на носилках он не мог, да и считал, что недомогание надо побеждать не: «жалея себя несчастного», а в движении, на своих ногах, и нагружая организм физическими занятиями.

Оказался прав, и к пещере Ешпора подъехал в вполне приличном состоянии.

Княжеская дружина расположилась лагерем на ближайшей поляне в лесу. На сколько это было возможно, при таком скоплении воинов, соблюдали маскировку, костров не жгли и без надобности не шумели. Князя встретили радостными криками: «Слава».

Не ожидавший что на столько популярен, парень смутился, но взял себя в руки и доклад воеводы выслушал с наигранно хмурым лицом, почему-то считая, что так будет правильно.

Пересвет отрапортовал, как и положено бодрым, командным голосом, перед тем отвесив своему князю поясной поклон и грохнув о грудь кольчужной перчаткой. В стороне прятался за спинами воинов Хлуд. Не усидевший дома волхв, облаченный в доспехи, боялся показываться на глаза, и правильно делал, не место служителю культа в строю, его дело с богами разговаривать, но разве удержишь того, кто мечтает отомстить. Он в своем праве.

Воевода привел почти четыреста воинов, но не оголил оборону княжества. Новоиспеченные из крестьян, натренированные казаки, взяли границы в свои заботливые руки так, что ни одна гадость не залетит. Не зря их гоняли опытные воины, ополчение получилось боевое, и самое главное понимающее, за что они готовы кровь проливать.

Осталось дождаться прихода Агач-киши, и можно выдвигать союзное войско на выручку осажденному Тиболу, и освобождать дорогу к скрижали Рода. Ну а пока, надо проведать как там братья справляются с хворобой.

Встретил их сидящий у входа в пещеру, откинувшийся спиной на скалу, греющийся на солнышке Бер, и развалившийся на его плече, в виде мехового воротника, похрапывающий шишок. Черные пятна на коже у них прошли, оставив, после себя, еле заметные белесые пятна.

Услышав приближающееся цоканье лошадиных копыт, медведь приоткрыл один глаз. Затем удивленно открыл второй, и вся его лень мгновенно слетела. Он возбужденно вскочил на ноги, подпрыгнул, всплеснув руками, и бросился на встречу, вопя что-то нечленораздельное, проглатывая окончания слов, типа: «Вууу… Радо…Кака… Федо…Сла... Бо…».

Сонный шишок грохнулся с плеча, мгновенно подпрыгнул, встав на ноги и ничего не понимая, бешено завращал глазами. Наконец его взгляд сфокусировался на всадниках и тут же губы растянулись в улыбке.

- Федогран!!! Братишка!!! – Он бросился вперед, обогнав медведя и мгновенно взлетел на плечо богатыря – Заждались тебя. Все глаза проглядели. Чего так долго?..

- Вижу. – Засмеялся Федогран, и подмигнул ухмыляющемуся Вулу. – Особенно сейчас вы очень внимательно бдили. Мы видели ваше волнение.

- Устали, вот и прикемарили слегка. – Шишка трудно смутить шутками. – Знаешь как это тяжело – ждать? Вот и сморило нас, и вообще, мы еще болеем… нам можно… - Он еще что-то хотел сказать, но в этот момент подлетел Бер.

- Братан. – Медведь буквально сдернул друга с пошатнувшегося Чепрака и облапил огромными ручищами. – Вернулся. Я рад. – Он оттолкнул парня в сторону и тут же, то же самое проделал с Вулом, хрустнув костями бедного оборотня. – Как я рад, что вы живы. Совсем не хотелось по вам тризну править.

- Сплюнь дурак. – Рявкнул шишок. – Какую тризну? Нашего брата сам Чернобог одолеть не смог, а тут какая-то ведьма. – Он развернулся и дернул за ухо Федограна. – Давай. Не томи. Рассказывай, как там все прошло? Чего задержались?

Вновь потянулось время. Братья окрепли и начали тренировки, восстанавливая навыки и утерянную в процессе болезни ловкость и подвижность. Единственный, кто из них ничего не делал, был шишок, который торчал в пещере приставая с разговорами ко всем тем, кто там по какой-то причине находился, от чего все предпочитали чем нибудь себя занять, только бы не выслушивать его нескончаемую болтовню. Когда-же Федогран предложил ему помолчать, и не мучить окружающих, то маленький насмешник тяжело вздохнул, и ответил: «Скучно».

В один из таких дней, когда наш герой отдыхал после обильного обеда и делал вид, что внимательно слушает рассказ Ильки о правильном приготовлении творога, подсмотренным им у вредной, но опрятной бабки Авдотьи, причем кто это такая, рассказчик не пояснял, ограничившись описанием ее необъятных форм, в пещеру влетел возбужденный Бер:

- Там это… - Сбился он, сплюнул и продолжил. – Там к тебе пришли. Вставай. Быстрее.

- Тебя что, оса укусила? – Хохотнул Илька.

- Кто пришел? Что за спешка? – Вставать Федограну было лень, но видя, что брат сильно возбужден он поднялся.

- Пошли, сам посмотришь. – Потянул тот парня за рукав на выход.

Вот уж кого и не ожидал увидеть наш герой тут, так это его.

- Здравствуй богатырь. – Как и в прошлый раз, в окружении зверей, и склонившихся в низком поклоне духов и братьев, опираясь на кривой, больше похожий на тонкий ствол дерева посох, стоял и улыбался Вышень.

- Удивлен. – Не скрывая своих чувств поклонился в приветствии и со всем уважением к высшему существу Федогран. – Не ожидал тебя тут увидеть, судья. Какими судьбами тебя сюда занесло.

- Искал встречи с тобой. – Кивнул Вышень. – Отойдем? – Махнул он рукой. – Поговорим. – И, не дожидаясь согласия, отошел в сторону. Ткнул посохом, материализовав два кресла, в одно из которых сел. – Присаживайся.

Федогран не стал противиться:

- Боги потеряли силу, и не откликаются на молитвы и не показываются больше в мире Яви. Как у тебя получилось появиться тут? – Задал парень интересующий его вопрос.

- Я существую за счет другой энергии. – Усмехнулся старик. – Это для них. – Он кивнул в сторону неба. - Нужна скрижаль и вера, а я живу энергией земли, и обитающих на ней существ. Но я пришел не для того, чтобы просвещать тебя. – Он сделался серьезным.

- Я слушаю? – Склонился ближе к нему парень.

- Ты помнишь нашу с тобой встречу? – Вышень тоже приблизил морщинистое лицо, посмотрел, сощурив зеленый взгляд в глаза собеседника, словно сомневаясь, но тот ему утвердительно кивнул.

- Конечно. Такое трудно забыть. Особенно то, что ей предшествовало.

- А то, что сказал тогда, помнишь? – Изумрудная искорка нетерпения сверкнула в напряженном взгляде высшего существа.

- Ты имеешь в виду, что: «Богам надо меняться, и от этого зависит их жизнь?». – Ответил вопросом на вопрос парень.

Теперь уже кивком ответил старик, принимая слова парня.

- Я много думал. – Вышень откинулся на спинку кресла. – Смотрел как стремительно меняется мир. Как приходит новый порядок, но по обычаю не вмешивался. За очень короткое время все поменялось. Даже я начал терять силу, так как люди перестали верить даже в свою матушку, Землю, в ее жизненную энергию, считать, что она не разумное Высшее Существо, а кусок грязи под ногами. Совсем еще недавно такого было невозможно представить.

Он отвернулся и не на долго задумался, а когда вновь повернул голову, в его глазах светилась ярость.

– Я не хочу таких порядков. Пусть мне Родом и было запрещено вмешиваться, но я нарушу его слово и помогу тебе, даже если после этого погибну. Мир должен остаться таким, каков он был на протяжении тысячелетий. В этом заключается правда, а я создан, чтобы ее хранить. – Он вновь замолчал и отвернулся. – Лучше смерть, чем видеть, как все что ты любишь, исчезло. – Прозвучал его тихий голос.

- Я рад, что ты с нами. – Улыбнулся, растроганный такими словами Федогран. – Любая помощь бесценна, а уж такого как ты и подавно. Впереди страшный бой, я даже не про освобождение крепости от осады, хотя и там придется несладко, я про схватку с Богом Лжи, он просто так не отдаст скрижаль и нам придется драться. На его стороне сила бога и войско адептов, на нашей только мы с братьями…

- Глупостей не говори. – Оборвал его резко Вышень. – Ты загордился смотрю своими победами, и перестал замечать, что твориться вокруг. Охолонись. Ты не один. Мы призовем всех тех, кому ненавистен новый порядок, тех, кто готов сражаться. Фалангу Греков, лучниц-Амазонок, всадников степи, духов, которые еще чувствуют в себе силы, и не совращены ложью нового бога. Нас много. В тебя поверили, и пойдут за тобой.

-Как? Они все далеко? – Федогран вскочил с кресла и склонился над стариком. – Как это сделать. И вообще… - Он перешел на злой шепот. – В праве ли я распоряжаться их жизнями?..

- Дурак! – Рявкнул Вышень. – Пацан! Тебе это право дали боги. Тебе это право дали совершенные подвиги! Тебе это право дали поверившие в тебя люди и кромочники. Не сметь сомневаться, а насчет того, как их сюда доставить, то посмотри на свои руки.

- И что? – Разозлился еще больше парень. – Ты мне предлагаешь их на руках принести? Или сделать магические пассы, и сотворить колдунство? Разочарую тебя судья, я не умею этого!

- Еще раз дурак! А перстень тебе на что? В нем еще хранится сила богов, она не исчезла, она спит, и ждет приказа. Так воспользуйся ей. Входные врата еще помнят место, где ты пометил, а на выход нужное место укажешь. Вот тебе и помощь будет, да еще какая.

- Так переход в Новгоре, а степняки да греки у себя дома. Их то, как перетаскивать? Далеко они. - Федогран недоверчиво разглядывал изумруд на перстне.

- Все уже подготовлено. – Хмыкнул в бороду старик. – Ты думаешь я к тебе с пустыми руками пришел… Нет сынок, ошибаешься, я подготовился. У Новгора такой воинский лагерь разбит, которого со времен войны богов не видывали. Там сейчас такие страсти кипят… – Он засмеялся. – Ваши девки Грекам глазки строят, а ваши парни Амазонок обхаживают. Но все чин по чину, без непотребства, законы блюдут. Подерутся иногда, не без этого, но без особой злобы, потом медка хмельного выпьют и вновь спорят у кого невесты краше. А Крепыш, так вообще местная достопримечательность, у вас вообще такого еще не видывали, человек с бычьей головой, теперь со всей округе «посмотреть» на него бегают.

- Минотавр тоже пришел? – Удивился парень.

- Куда он без своей зазнобы, Мирины, все амазонки там, а она им королева. – Улыбнулся Вышень. – Все хмельное в харчевне, этот бык выпил, и все время шишка вспоминает добрым словом. Говорит, что прав был малыш, вкуснее меда ничего нет. – Он внезапно стал серьезен. – В общем там все ждут, и готовы. Как место укажешь, врата откроются и войско придет на подмогу. – Он усмехнулся и потрепал парня по голове. – А ты говоришь один. Так что, командуй князь. Такого войска как у тебя этот мир еще не видывал.

- Боюсь. – Вздохнул Федогран.

- Чего. – Не понял его Вышень.

- Да уж явно не драки. – Отвел богатырь глаза. – Боюсь не справлюсь. Я никогда войсками не командовал.

- А воеводы тебе на что? Их там аж пять штук будет. Думаешь они тебе в советах откажут? Скорее замучают. Прислушивайся, думай, да принимай решения. Если уж я поверил в тебя и твою победу, то уж тебе самому сомневаться грешно. – Он улыбнулся. – И вообще… Прекращай ныть, что за: «справлюсь не справлюсь». Обязан. От тебя зависит судьба мира. Принимай командование и побеждай. - Вышень встал, гордо расправив плечи. – Пошли парень. Войско ждет своего командира.

Глава 30 Тибол

Тибол. Убежище бунтарей не пожелавших смириться с навязанными, новыми порядками. То, что заставило людей поставить город в таком странном, безжизненном месте, где нет ничего кроме скал и камней, наверно навсегда останется загадкой.

С двух сторон ведущей к нему дороги, зияли обрывающейся, у самого края, заполненные молочным туманом пропасти, как намек на конечность бытия, под частую внезапную, и скоротечность жизни, а дальше, своеобразными воротами в горы, и сам город. Эта узкая дорога и высокая крепостная стена, поперек, делали его практически неприступным.

Одноэтажные, двухэтажные каменные дома, крытые красной, слегка позеленевшей временем, черепицей, разбросанные хаотичными ступенями. Такую картину и сейчас можно увидеть на Кавказе. Все поменялось, прошли тысячелетия, сменились сотни поколений, отгремели многочисленные войны, канули в веках: династии, быт, боги, культура, сам уклад жизни, а они остались все такими же древними и прекрасными своей скупой домашней простотой, без изменений, неся в мир свой, ни с чем не сравнимый колорит.

Тибол расположен в зажатой скалами небольшой, бегущей вверх долине, а дальше, как фон, огромная черная гора с заснеженной, протыкающей голубое небо острой как наконечник копья вершиной, мерцающей всполохами божественного сияния, и уходящей куда-то в бесконечность одновременного начала и конца вселенной, с незатухающими в синеве и облаках дневного света звездами.

Гора Аргоран. Таинственное начало, первое из того, что создал Род, и куда поместил свою скрижаль – источник силы…Там окончание пути, там последний бой, там решиться судьба Федограна, там решиться судьба богов и всего существующего мира. Но туда еще надо дойти. Дорога заперта, и ключ от нее на острие меча, но как же этого не хочется делать.

Город не окружен вражеским войском, в прямом понимании этого слова. Этого не требовалось. Была перекрыта лишь единственная, узкая дорога, ведущая к нему, чего вполне хватало для блокады, и делало проход, и снабжение гарнизона, а также жителей, невозможным.

Враг выстроился, перекрыв узкое горлышко. Их было много, воинов Чернобога. На много больше, чем друзей.

Тут Федогран впервые увидел и Испов. Низкорослых обитателей гор. Они небыли гномами, такими как изобразил их Толкиен, в своих книгах. Достаточно высокие, по плече среднего человека, широкоплечие, даже можно сказать квадратные, с рыжими, длинными, аккуратно расчесанными бородами, и решительными, синими с зеленой искрой глазами. Держались уверенно, зная себе цену. Гордое, храброе племя. Что привело их под знамена лживого бога? Что им посулили такого, чтобы предать своих отцов, свою веру?

Да и Нарты не выглядели трусливыми приспособленцами. Высокие, стройные, сильные воины. Такие не побегут, и будут стоять до конца.

Как же им всем задурили головы пустыми обещаньями, и сладостными надеждами на будущую счастливую жизнь и блаженное послесмертье в садах божественного сада, за столами нескончаемого пира в окружении воинствующих красавиц. Какое же их ждет разочарование, когда они окажутся просто кормом упыря, называющего себя справедливым богом.

Глупцы они конечно, но не стоит строго судить, ведь мы люди, и мы все такие, какими бы исключительными себя не считали, и мы так же легко поддаемся на эту сладкую конфетку – обман. Это в правду поверить трудно, а под час и не хочется, ведь она, не такая привлекательная, сладостная и красивая как ложь, она повседневная, скучная и обыденная, а нам хочется сказки.

Союзное войско выстроилось напротив. Впереди стояла прикрытая щитами княжеская дружина, под командованием богатыря Пересвета, уверенные, спокойные воины. Справа наездники на мамонтах, Агач-киши, во главе с хмурым, чем-то недовольным Дагом, наверно ему первым хотелось встретить врага, отомстить за обиды. Справа все духи, что удалось собрать Ешпору, их было немного, оставшихся и прячущихся от репрессий в горах, но они были полны решимости или победить, или умереть, жить загнанными в нору крысами им надоело. Владыка подземного мира задумчиво разминал пальцы на руках и стрелял злыми глазами на вражеский строй.

Федогран с братьями и сидящим верхом на мамонте Вышенем, находились сзади княжеского войска, и внимательно рассматривали стоящий напротив строй.

- Пора. – Вздохнул Федогран. – Не нравится мне эта братоубийственная война. Попробую поговорить. – Он дал шпоры Чепраку, и сквозь расступившийся строй дружинников выехал вперед, подняв руку с белым флагом парламентера, который заменял обычный платок.

- Только аккуратно, брат. – Шишок вытянулся во весь свой маленький рост, на плече, расправив гордо плечи. – Что бы не случилось, я с тобой.

Увидев богатыря, враг дрогнул, пробежав нервным шёпотом по строю, расступился и выехали два человека, один знакомый уже по краже у него невесты Архон, вождь Нартов, другой низкорослый, коренастый, с большим мясистым носом и всклоченной бородой, видимо Жачеж, князь Испов. Они неторопливо, уверенные в себе, двинулись на встречу Федограну, и тот вновь пришпорил коня.

- Кто ты, бросивший вызов новому порядку? Приведший с собой умирающих духов и вырождающееся племя недолюдей. – Голос у Жачежа звучал довольно приятным, но жестким баритоном. – В твоих интересах уйти и увести войско. Нас больше и у нас поддержка бога. Зачем лишнее кровопролитие? Вам не победить. Мы не будем препятствовать исходу твоей дружины, тем более что вы здесь чужаки. Оставь остальных. Мы разберемся с ними и в горах наступит мир.

- Мир… – Задумчиво протянул богатырь. – Ты называешь миром, то, что у вас творится. – Он кивнул в сторону осажденного города и усмехнулся. – Или истребление тех, с кем вы веками жили вместе – это мир? Или рабство — это та правда, за которую вы воюете? - Голова его склонилась в сторону внимательно прислушивающихся к разговору духов. – Это они ваши враги? Те к которым бегали ваши матушки и отцы за советами? Или те, кто мирно пас мамонтов и помогал вам перетаскивать камни, строя города? – Он нахмурился и стал серьезен. - Я здесь не потому, что горю желанием подраться и уж точно не для того, чтобы потешить свое эго. Меня сюда привела судьба, а противиться ее воле глупо. – Он повысил голос так, чтобы его было слышно всем, и врагам, и друзьям. – Вас обманули. Помните Аджу? Так случилось, что мы с ней были врагами и убили друг друга. Я встретился с ней, потом, на кромке. Она осознала, что была неправа и выбрала не ту сторону, но было поздно. И знаете, почему она это осознала? – Он провел взглядом по лицам, словно ожидая ответа. - Она увидела, собственными глазами, какому монстру вы поклоняетесь, и ради кого готовы пожертвовать своей жизнью. Она отдала себя ради моего возвращения в этот мир, ради моей победы над злом. – Он на миг замолчал, и внезапно рявкнул так, что все, кто его слышал, вздрогнули. - Счастливого послесмертья не будет. Там! – Он ткнул рукой в небо. - Вас просто сожрут. – Парень окинул взглядом вражеский строй. – Одумайтесь, сложите оружие и вас никто не тронет. Вставайте на сторону правды. Сражайтесь вместе с нами, плечом к плечу с разрушающим этот мир злом. Поверьте, что лучше после смерти встретится в Нави с предками, и посидеть с ними за одним столом, вспоминая доблесть друг друга, чем быть закуской на столе лживой твари.

Ропот пробежал по строю врага. Сомнение блеснуло в глазах воинов. Многим не нравилось, что происходило на их родине. Но не хватало чего-то такого, что окончательно бы поменяло их мнение и сторону. Не хватало того, кто поведет. Купившиеся на ложь, их лидеры сумели внушить чуждую веру, навязать свою волю, и теперь уже им тяжело наступить себе на собственную гордость и признать, что были не правы.

- Мы не уйдем. – Продолжил Федогран громыхать голосом полным укоризны. – Нам некуда. Этот мир, если его не защитить, превратится в пастбище для баранов, откармливающихся к столу Чернобога. Мы не хотим стать скотом, и предлагаем вам присоединится к нам.

- Ты врешь! – Рявкнул Архон нервно оглянувшись, но вот Жачеж задумался.

- Что-то мне не по себе, после таких слов. – Он посмотрел в глаза Федограна. – Но как нам узнать, что все, что ты говоришь правда? Никто еще не возвращался в этот мир после смерти, кроме тебя?

- Никак. Просто поверить. Я стою на стороне старых богов, а они никогда не врали и были честны с вами. Почему же я, тот кто воюет за них, должен быть другим? – Пожал плечами Федогран. – А еще задуматься, зачем мне, чужаку, влезать без повода в вашу драку. Зачем рисковать своей жизнью. Может потому, что на моей стороне правда?

Князь Испов опустил глаза, кивнул своим мыслям и обернулся, посмотрев задумчиво на свое войско.

- Не слушай его, он врет. – Засуетился Архон. – Старые боги мертвы, их время ушло. Мы с тобой на правильной стороне.

- Они не мертвы. – Вмешался Федогран. – Им подлостью перекрыли доступ к силе, и они ослабли. Не буду их оправдывать, они сами виноваты в том, что произошло, в том, что мало уделяли этому миру внимания, но они осознали. – Он вновь повысил голос до крика. – Вспомните кому вы и ваши предки молились, у кого просили помощи, и кто ее вам оказывал. Теперь боги ждут помощи от вас. Не ужели же вы на столько неблагодарны, что бросите их втрудную минуту и дадите погибнуть. Я не верю, что вы все одновременно стали подлецами. Вас обманули и завели не на ту дорогу. Но у вас есть шанс. Одумайтесь воины, пока не поздно.

Гул одобрения побежал по рядам стоящего напротив войска. Еще немного и не придется воевать. Но тут произошло то, что все испортило. Черная стрела неизвестно откуда появившаяся, воткнулась в спину Архона. Князь Нартов выкатил от боли глаза, забулькал кровавыми пузырями и рухнул, скребя ногтями по дороге в предсмертных судорогах.

Мгновенно наступившую тишину. Разорвал истеричный вопль:

- Убили!!!

Вражеское войско тут же поменяло настроение, и колыхнулось ненавистью, а Жачеж, мгновенно прикрылся щитом.

- А ведь я тебе почти поверил. – Прошипел он, плюнув злобой и медленно попятился к своему строю

— Это какая-то провокация. – Растерялся Федогран. – Зачем нам было его убивать? – Но никто не ответил. Поднялась суета, загремело железо, вражеское войско загудело и начало готовится к битве.

- Уходим. Дернул за ухо шишок выведя парня, обескураженно смотрящего на труп Архона, из ступора. - Сейчас они в драку полезут. Сомнут нас тут. Ты сделал все, что смог, в том, что сейчас произойдет твоей вины нет.

Федограну ничего не оставалось как прислушаться к другу и уйти назад. Выбора действительно не было. Битва вот-вот начнется. Стоять в одиночестве на пути целого войска глупо.

Убийство вождя на глазах его людей, как бы они к нему не относились, требует мести. Кто и зачем это сделал? Над этим они будут думать потом, и возможно сожалеть, что поспешили, но сейчас их поведут вперед эмоции, а они плохой советчик, они туманят разум и не прислушиваются к здравому смыслу.

Вражеское войско пришло в движение. Стройный ряд Испов, на острие атаки, размеренным, четким шагом, приблизилось на расстояние броска, и в Федогранову дружину полетели дротики. Щиты защитников приняли на себя первый удар, но как бы не монолитно они сомкнулись, смертоносные жала нашли и щели, и первых жертв этого сражения. Первые крики раненых, первый хрип умирающих и первая кровь, она как грязная тряпка смахнула со стола возможность мира, она требовала мести.

Войско Федограна не использовало метательного оружия, но у них было чем ответить. Рой стрел, из задних рядов, закрыл на миг небо черной тучей, и уже Испы разразились стонами и криками боли, но они воины, и смерть для них работа. Только миг понадобился им, чтобы собраться, и вновь пойти вперед. Рукопашная сеча началась. Строй на строй, это то, где мастерство каждого, сливается в монолит общего.

Правый прикрывает щитом левого, и левый, в этот момент бьет мечем, а сзади, из-за спины уже вылетает в грудь врага наконечник копья товарища. Строй — это единый организм, и каждый винтик в нем знает свою работу, которую вбивали в него многочисленные тренировки. В момент сражения некогда думать и размышлять: «Как поступить?», тело само знает, что надо делать. Каждый шаг, каждое движение выверены, и отточены, а приказы командиров выполняются четко.

- Сдай назад браты. – Голос Пересвета отдает странную команду. Зачем? Они же не уступают врагу? Зачем отступать? Но приказ есть приказ. – Отходим. – Дублирует воевода свое решение.

Враг взорвался криками победы. Еще немного и они додавят. Нужно посильнее ударить, и сражение закончится, наступит время кровавой потехи, время догонять и рубить головы убегающих в панике дружинников. Надо только кинуть в бой резерв. Одним мощным ударам разорвать противника. Пробить оборону. Чего этот Жачеж медлит? Чего ждет?

Нарты, горящие желанием мести и оставшиеся без главного командира, нервно поглядывали на князя Испов, на время сражения, заменившего им погибшего Архона, но тот хмурился и не спешил. Опытный военачальник понимал, что враг отступает не просто так, он не слаб и не уступает в силе атакующим, а значит что-то задумал. Торопиться нельзя.

Но разве это можно объяснить тому, кто в строю, кто видит только часть сражения, и не видит общей картины. Кто чувствует, что соперник вот-вот побежит, надо только посильнее нажать.

- Да сколько можно ждать? – Чей-то злобный голос в строю Нартов, прозвучал нетерпением, как команда.

- Бей их!!! – Прокатилось эхом по рядам.

Если бы Архон был жив, то такого бы не случилось, но он мертв, и племя потеряло дисциплину, поддерживаемую его волей. Нарты бросились в атаку.

- Десять шагов назад и стоим! – Рявкнул Пересвет заглушив шум боя.

Строй княжеской дружины выполнил приказ. Отмерил нужное количество и замер покачивающейся под ударами стеной. Волна за волной накатывался враг, не зная усталости. Нарты сменяли Испов, откатывались покрытые ранами и кровью, а их место вновь занимали невысокие воители. Наступило кровавое равновесие.

- Гойда! – Голос Федограна поменял весь расклад. Справа ударили во фланг Агач-киши на мамонтах, а слева духи. Столько ярости выплеснулось в этот момент, столько затаенных обид, что воздух содрогнулся. Клещи раздавили врага, перекусив его пополам, а тут еще ворота города открылись, и дружина Тибола вылетела и врезалась в спину.

Хмурый Жачеж, тяжело вздохнул, вынул из ножен меч, бросил его на землю, и сел. Все кончено. Сражение проиграно. Бежать он не будет, да и некуда. Его скорее всего казнят. Поступят так, как он поступал с врагом, и как требовал от него Чернобог, проповедуя, что страх, это основа власти, и что любовью ее, эту власть, удержать нельзя. Раб должен бояться своего хозяина, а добиться этого можно только болью.

Странное создание, толи бог, толи дух, толи человек, подъехало к нему на мамонте, остановилось и ловко спрыгнуло рядом. Он слышал о нем. Еще когда был жив отец ходили легенды. Это судья. Зовут его, как подсказывает память, вроде Вышень, и даже боги вынуждены выполнять его волю.

Этот старик не приходит просто так, он приходит только тогда, когда другие возможности для примирения исчерпаны, и даже пролитая кровь не приводит к миру. Это он остановил последнюю войну богов, а теперь стоит над ним и рассматривает.

- А ведь всего этого могло и не случиться. – Спокойный голос упреком резанул по душе князя Испов. – Тебе всего лишь надо было поверить.

- Что сделано, то сделано. Назад не вернуть. – Жачеж смотрел безучастно в одну точку. Не пристало воину проявлять эмоций. Он готов к суровому приговору и смерти.

- Тебя в очередной раз обманули. – Вышень не судил, он говорил с ним спокойным голосом, словно отчитывал несмышленого мальчишку. – Но тебя трудно обвинять в этом, Чернобог искусен во лжи, не ты первый и не ты последний. Та стрела очень вовремя поразила именно того, кого надо, и я понимаю ход твоих мыслей в тот момент. Убили того, кто был против примирения, убили подло и в спину, устранили, как тебе показалось препятствие на пути к миру, а на самом деле, оборвали переговоры, породив в душе ненависть.

- Зачем ты мне все это говоришь? – Жачеж поднял голову и посмотрел в глаза судье.

- Ты князь, за тобой люди, которые тебе верят, и мы пришли не для того, чтобы с вами сражаться, у нас другая цель. Я хочу, чтобы ты понял. Убивать тебя никто не будет, как и твоих воинов, которые еще сопротивляются. Отдай им приказ сложить оружие. Нам не нужна кровь братьев. Пусть наступит мир.

Это была не просьба, это был приказ, и князь повиновался.

Глава 31 Не обижай, князь

В город они не вошли, хотя Сасруко и приглашал их. Вместо этого встали лагерем на дороге, в небольшом отдалении. Отдали весь провиант, что был, жителям, Тибола, оголодавшим так, что смотреть на них без содроганья было невозможно. Скелеты, обтянутые мумифицированной кожей.

Зайти в город, пусть и усталым, но сытым воинам, это выглядело некрасиво. Это как сытой и разодетой, королевской чете погулять, хвастаясь достатком, по нищенским, голодным трущобам. Не хотелось, чтобы люди, видя их, считали себя ущербными.

Встал вопрос о снабжении. Война за скрижаль вновь не надолго откладывалась. Так как Федограна, по непонятной причине, начали считать вождём объединённых княжеств, то на его плечи взвалился груз непредвиденных забот, который пришлось решать. Почему он стал настолько популярен непонятно, то ли тут дело в пламенной речи, что он произнёс перед двумя противостоящими войсками перед сражением, глубоко запавшее в душу высказанной правдой, то ли сокрушительная победа, в битве, где он был главнокомандующим, то ли волшебные доспехи и меч с божественной силой, толи всё, вместе взятое, но явно не проявленная доблесть, так как ни он не братья на этот раз, непосредственно в сражении не участвовали. Федогран запретил, можно было получить ранения, и их основная цель снова была бы не достигнута. Пришлось даже несколько раз рявкнуть на мечущегося от бездействия Бера, который никак не мог успокоиться, и всё рвался в атаку, и на такого же прыткого шишка, не уступающего ему желанием поучаствовать и отгрызть какому-нибудь бедолаге ухо или нос.

Заботы навалились на бедного парня, лавиной сошедшего с гор селевого потока, также неожиданно и также, неумолимо похоронив собственные планы. Но он нашёл выход, отдав решение местных проблем, на откуп старого, свергнутого и вновь восстановленного князя Нартов Сасруко, и перешедшего на сторону правды князя Испов, оставив за собой лишь координацию действий. Получилось довольно неплохо. Вожди знали свои народы и понимали, что надо делать, а что не надо. Федограну оставалось только следить, чтобы они между собой ни подрались, а они могли, особенно поначалу, до разговора.

Долго они сопротивлялись, но наконец он состоялся, этот разговор переубеждения.

Тяжелее всего было с вождём низкорослого, воинственного народа, долгий, и больше похожий на торг. Жачеж был человеком умным и хитрым, и при любой возможности пытался выбить себе и своему княжеству дополнительную выгоду. У него, скорее всего, бы это получилось, ввиду того, что Федогран, хоть он был уже и легендарным героем, и князем, но в силу юного возраста, жизненной неопытности и неискушённости в искусстве дипломатии, готов был согласиться со многими требованиями.

Однако на стороне парня участвовали в разговоре: Вышень, имеющий тысячелетний опыт судейства богов и духов, которого обвести вокруг пальца было невозможно, Вул, расчётливый оборотень, с холодным, прагматичным разумом, который жёстко стоял на своём, и шишок, который не верил ни единому слову, и своими едкими замечаниями, частенько ставил Жачежа в неловкое положение.

С Сасруко дела обстояли намного проще, и в то же время намного сложнее, он, с одной стороны, был неприрекаемым авторитетом для защитников Тибола, а с другой, потерявшим власть князем, сбежавшим и бросившим свой народ. Решить эту дилемму помог Федогран.

Он собрал войско Нартов и в довольно дружелюбной беседе, рассказал о своём пребывании на кромке, о разговоре с Аджу и её последних словах: «Убей его богатырь, и помни старуху».

Рассказ о том, как поступает Чернобог со своими последователями после смерти, поверг всех в шок, а то, что он смог обмануть саму повелительницу болезней, позволило посмотреть на своего князя с другой стороны, и понять, что его обмануть богу лжи было намного проще. Люди поняли и простили. В итоге Сасруко восстановил свои права над всем княжеством, вновь приняв бразды правления, и начал наводить порядок.

Примирить его с Жачежем было непросто, тут и старая, извечная вражда двух княжеств, и недавние обиды, но ставший общим врагом Чернобог, убеждение Федограна и Вышеня, и сравнение их с упёртыми почему-то кастрированными баранами, шишка, сделали своё дело, и два народа и два князя объединились ради одной, общей цели, отложив обиды на «потом».

Ночь… Ночь полной луны. Наверно больше нигде не увидишь такого чуда, как только в горах. Конечно, со мной многие поспорят, что у них, в их краях, всё намного прекраснее. Не буду переубеждать, сам вырос в другой местности. У каждого, в его доме, всё и всегда самое лучшее: и цветы пахнут божественно, и солнце другого цвета, и хлеб ароматнее. Всё так. Все правы, ибо нет ничего прекраснее Родины. Но луна в горах, это всё-таки чудо.

Огромная красавица, в дымке летящих под напором охлаждённого снежными вершинами ветра, бегущих куда-то в неведанную даль, торопящихся облаков, тенями скользящих по таинственным, в сказочном освещении, словно живых, дышащих сказками скал. Тёмные провалы ущелий, наполненные тайной, куда тянется, но не достаёт лунный свет. Загадочная дымка тумана долин, которая рассказывает воображению страшную сказку на ночь. Это завораживает. Не верите мне? Съездите на Кавказ и посмотрите сами, окунитесь с головой, искупайтесь в ощущениях восторга, не пожалеете.

Названые братья сидели на краю тёмного ущелья, смотрели на луну и бегущие облака, и молчали, погружённые в свои мысли. Разговоры не нужны, они бывают подчас лишними, и человеку, и даже кромочнику, иногда нужно побыть с самим собой наедине, подумать, помечтать, вспомнить былое, построить планы на будущее, порой даже неосуществимые. Такие минуты наполнены особенной теплотой, тем более когда рядом, плечом к плечу, сидит и молчит кто-то особенно тебе близкий.

Вул хмурил лоб, наверно думал о предстоящем сражении и просчитывал варианты, оборотень прагматик, и понимает, что их шансы на победу ничтожно малы.

Бер сопел и боролся с накатывающимся на него сном, он живёт в своем мире, где есть только сегодня, и не утруждает себя планами на будущее и воспоминаниями о прошлом.

Илька улыбался, шишок даже в смерти найдёт позитивные моменты, и наверняка умирая над кем ни будь, на прощание, пошутит.

Федогран вспоминал. Отца с матерью. Как они там? Второй, оставшийся в том мире Федогран, наверно доставляет им кучу хлопот? Тот, прошлый, оставшийся в беззаботной юности парень, встречается наверняка с Ленкой, рубиться на компьютере в глупые стрелялки, и мечтает не пойти завтра в школу и подольше поспать. Как это всё мелко, а ведь и он был таким совсем недавно. Если бы не Ягира с Чащуном, то так бы и оставался прожигающим жизнь инфантилом.

Сожалеет ли он о том, что произошло? Нет. Старая жизнь теперь кажется ему на столько пустой, что вызывает отвращение. Только тут, в этом суровом мире, он понял, что такое: «ЖИТЬ», что такое настоящая любовь, что такое долг и честь, и что такое дружба. Он теперь знает, за что можно, не жалея себя любимого, умереть, и он готов к этому.

- Знаете, о чём я подумал. – Зевнул Бер, оборвав молчание. – Завтра, возможно, мы отправимся к Калиновому мосту, в последний путь, а мне почему-то не страшно.

- Ты - и подумал, по-моему, понятия несовместимые. – Хмыкнул шишок, но тут же стал серьёзным. – Неужели и правда завтра всё закончится… Грустно это. Я уже так привык к приключениям, и мысль о том, что подходит всему этому конец, меня приводит в уныние. Было здорово. С вами было весело парни. Прожив много веков, я только с вами понял, что такое: «жить по-настоящему», спасибо за это.

- Завтра… - Сглотнул Вул. – Завтра уже наступило. Время далеко за полночь, и надо бы по-хорошему лечь спать… Но не хочется. Всё думаю: «Как всё пройдёт?». Если мы победим, то боги вернутся, а если нет… - Он замолчал и отвернулся. – А если нет, то мне не хочется дальше жить в таком мире. Насмотрелся уже, как всё будет. Тошнит.

— Это точно. – Вздохнул шишок. – Не хочется. Как подумаю, что кромочников не будет… - Он недоговорил, а лишь вздохнул и махнул рукой, выразив таким образом и сожаление, и огорчение.

- Не. Я всё равно помирать не хочу. Это, конечно, здорово, и интересно узнать: «Что там после смерти?», но я ещё тут не нажился. У меня дома Агли осталась беременная. Да и мамке с тятькой помочь охота, старые они, да и вообще… Деток своих на руках потетёшкать хочу. Квасу холодного, с погреба. Холодца.

- Тебе лишь бы жрать. – Засмеялся шишок. – Хотя от кваса я бы тоже не отказался. А ещё бы лучше Алинкиных блинов, да со сметаной, и взвару горячего, со смородиновым листом. – Он гулко сглотнул. – Так, вдруг охота пожрать стало, что слюна побежала, вот же увалень, соблазнил, аж аппетит разыгрался.

- А мне почему-то кажется, что у нас всё получится. – Заговорил Федогран, не поворачивая головы. – Не может быть, что всё напрасно. Что все зря. Судьба не просто так свела нас вместе и протащила через огромное количество испытаний. Проверяла она. Смотрела. Не сломаемся ли мы, не отступимся ли. Думаю, она на нашей стороне.

- Ещё бы чем Удачу приманить? – Хмыкнул шишок.

- А она тоже с нами. – Улыбнулся Вул. – Вон сколько раз по краю прошли, а живы до сих пор. Думаю, это её заслуга.

- Посмотреть бы. – Вздохнул Бер.

- На кого – Непонимающе оглянулись на него все.

- На судьбу, да удачу, конечно. На кого же еще. Какие они? Красивые наверно девки, хотя гордые да своенравные. – Глянул тот с таким выражением на лице, словно сказал вслух: «Вы что, Дураки? Чего тут непонятного?»

- Да уж. – Засмеялся Бер. – Ты как скажешь так скажешь. Хотя наверно действительно было бы интересно посмотреть. Богов мы видели разных, а вот этих барышень нет, даже не знаем, кто они такие. Говорим о них, да вспоминаем много и часто, а вот не видели ни разу.

- Кривые, косые и хромые. – Заржал шишок. – Иначе, зачем им прятаться…

- Тьфу на тебя, дурак. – Сплюнул Бер. – Сглазишь, и отвернутся от нас, а мне ещё пожить охота.

- Можно подумать, остальные помирать мечтают. – Толкнул его дружески в плечо Илька. – Я вообще ещё не женился, даже невесту не завёл. Поглядываю вон на Руймон, но Ешпора побаиваюсь, крепок больно, как скала, да и хвост её смущает.

- Мне кажется ты вообще бояться не умеешь. – Бер недовольно отдёрнул плечо. – И вообще, с тобой серьёзно разговаривать нельзя, одни хихоньки да хахоньки. Трепло ты, а не воин.

- Хватит. – Засмеялся Федогран. – Подерётесь ещё. Пошли лучше в лагерь. У нас впереди тяжёлая драка и надо бы отдохнуть. – Он встал и потянулся, расправив плечи. – Скоро рассвет, а спать совсем не хочется. Но надо. – Он вздохнул и пошел в сторону пылающих в ночи костров, и все последовали молча за ним.

Остатки ночи окончились так, словно и не начинались. Только Федогран закрыл глаза, и вот уже чьи-то руки тормошат за плечо. Начищенный, весь сверкающий как медный самовар, с выглядывающим из поддоспешника воротом белоснежной рубахи, стоял Пересвет.

- Вставай, княже. Пора. Дружина готова. – Воевода выглядел серьёзным, но улыбался.

- К чему готова? – Не понял богатырь.

- Так воевать. – Пояснил тот. – Поснедай с утра, да принимай командование.

- Я вроде никаких распоряжений не давал? – Федогран поднялся. – К чему всё это?

- Не обижай, князь. Тут распоряжения не нужны. Куда ты, туда и мы. Князь на сечу кровавую, и мы за ним, и не по приказу, а по совести. Ты за правое дело стоишь, и мы хотим с тобой. – Нахмурился воевода. – На-ка вот возьми. Ребята постарались. – Он протянул Федограну белоснежную как снег рубаху. – Негоже на смерть в грязном идти, не по-нашему это. Пред богами да предками надо в чистом, не приведи бог предстать. Традиции нам отцами дадены, надо блюсти.

- Спасибо. – Смутился парень. – Совсем замотался, упустил из вида.

- Понимаю. – Улыбнулся Пересвет. – Переодевайся, завтракай, да строй в поход войско. Мы готовы.

В лагере было на удивление тихо. Кто-то чистил амуницию, кто-то расчёсывал гриву коня, кто-то точил меч, но всё это молча.

Неподалёку дымили в предрассветных сумерках потухшими кострами ещё два стана воинов. Нартов и Испов. Там суетились и гремели оружием. К чему-то готовились, но Федогран не обращал на это особого внимания.

Он ел гречневую кашу с маслом, с «дымком», и запивал тёплым, парным молоком. Думать о чём-либо было лень. Будь - что будет. Строить планы сражения глупо, так как он не представляет, кто ему будет противостоять. Так что незачем забивать голову.

- Чего это они, ням-ням засуетились. – Чавкающий на плече шишок проглотил кусок лепёшки, и приставил к глазам ладонь, на манер козырька.

- Какая разница, у них своя жизнь. – Федогран безучастно зачерпнул деревянной ложкой из котелка.

- Как это какая? Они сюда идут. Смотри, как красиво выстроились. – Илька даже перестал жевать и вытянулся во весь рост. – Да оторвись ты от своей крупы, птичка-переросток. Глянь, как идут.

- Я тебя, когда ни будь убью за твой поганый язык. – Огрызнулся парень, но оторвался от каши и посмотрел в ту сторону, в которую указывал маленький брат.

Посмотреть действительно было на что. С двух лагерей, играя искрами восходящего солнца на кольчугах, в лёгком, тающем налёте тумана, громыхая доспехами, шли стройными рядами два войска.

Впереди Нартов на белоснежной кобыле, ехал Сасруко, а Испов на гнедом жеребце, возглавлял Жачеж. Войско быстро приблизилось к лагерю княжеской дружины, и остановилось, выстроившись и замерев по стойке смирно в нескольких метрах от костра стражи. Два горных князя, дружно, словно перед этим натренировавшись, спрыгнули с лошадей и уверенной походкой подошли к вставшему им навстречу Федограну.

- Принимай под свою руку, князь. – Склонили голову оба вождя.

Богатырь непонимающе смотрел на них, не зная, что ответить.

- Зачем. – Только и смог он выдавить из себя, подавив образовавшийся в горле комок чувств.

- С тобой пойдём. – Поднял голову Жачеж. – У меня должок к богу лжи, а я не люблю надолго оставаться должен. То, что тут произошло. – Мотнул он в сторону Тибола. - Гибель наших людей. Это его заслуга, и он должен ответить.

- Вы понимаете, что мы можем и не победить. – Попытался их вразумить Федогран. – Это может быть дорога в один конец.

- Да. – Кивнул. – Сасруко. – Но пусть лучше у своих костров, наши предки встретят героев, а не трусов. Мы идём с тобой. Бери под княжескую руку двух князей. – Он улыбнулся. -Ты великий воин, и мы верим в победу.

- Хорошие слова. – Подошёл Пересвет. – Дружина ждёт приказа, князь. – Склонил он голову.

- Ну что же, раз судьбы не избежать, придётся смириться и идти вперёд. – Федогран дружески хлопнул воеводу по плечу. – Выводи войско и строй рядом с этими орлами. Говорить буду.

- Только не говори мне, что нас забыл. – Беззвучно, как могут ходить только Агад-киши, подошёл к Федограну со спины Даг. – Мы идём с вами.

- А мы и спрашивать не будем. – Появился из ниоткуда Ешпор.

Чепрак нервно всхрапывал под наездником и перебирал копытами пританцовывая. Воин в золотой кольчуге, в странном шлеме, привстал в стременах, звякнув кольцами амуниции, и провёл взглядам по суровым лицам, выстроившихся людей и духов, словно заглянул каждому в душу.

- Братья! – Его голос прозвучал набатом, разорвав тишину. – Ещё вчера мы с некоторыми из вас не знали друг друга. Ещё вчера, стоящие сейчас плечом к плечу, были непримиримыми врагами и проливали кровь в сече. Но сегодня всё изменилось. Мы нашли способ помириться и стоим рядом в одном строю. Нас сплотил общий враг.

Чернобог, обманом и пустыми посулами совратил однажды ваши сердца, но вы нашли силы справиться, вы вернулись на сторону ваших отцов и дедов.

Сегодня мы пойдём в бой, ради нашей с вами Родины, ради памяти предков, ради чести и славы, ради богов, которые ждут нашей помощи.

Мы победим, я это знаю. Конечно, многие из вас не доживут до этого славного мига, но вот что я вам скажу:

«Если выживу, то буду завидовать павшим, потому что они первыми получат благословение и славу от ушедших в Навь предков».

Я горд, что судьба свела меня с такими воинами. Я горд, что поведу в бой такое войско! – Он выхватил из ножен меч и всполох огня как улыбка бога, озарила лицо. – Гойда!!!

- Гойда!!! – Взорвались горы.

Глава 32 Последний бой

Дорога к горе Аргоран была перекрыта. Чёрное войско, в несколько рядов, стояло в узкой, круто поднимающейся вверх и довольно сырой и мрачной лощине, поросшей низким кустарником и как сыр изъеденной норами вездесущих сусликов. Использовать в таких условиях кавалерию было глупо, если только не для того, чтобы её уничтожить, переломав ноги лошадям, и предупреждённый заранее об этом Федогран, велел оставить коней в Тиболе. Воевать придётся пешим порядком, на условиях врага.

Чёрное войско — это не метафора. Это действительность, то, что видели глаза. Чёрные шлемы, черные кольчуги чёрные щиты, даже копья и щиты покрыты чёрной краской, и все испещрено вязью серебряных рун, хвалящих бога лжи. Чернобог не поскупился на мрачную краску и серебро, и теперь это выглядело одновременно и завораживающе, и жутко.

Первый, из двух, основной строй врага напоминал греческую фалангу, монолит щитов и острия многочисленных копий над ними. Пробить такое построение в лоб очень тяжело, тут нужна своя тяжёлая, закованная в сталь, единая, тренированная для ведения подобного боя, стена воинов, танк против танка, но такой не было, никто из союзников так не воевал, а ударить в слабый фланг, где не было прикрытия, не получалось, там мешали скалы. Вражеский полководец с умом использовал рельеф местности, выстроив грамотную оборону.

Внезапно ряды фаланги войска Чернобога расступились и тут же сомкнулись, а в образовавшиеся на короткое время щели выбежали лучники. Они выстроились впереди войска тройной, линией, перед каждой из которых пробежал воин и разлил чёрную тягучую жидкость. На этом всё вновь замерло в молчаливом ожидании.

На небольшом пригорке, открывающем более-менее приемлемый вид, так как смотреть приходилось снизу вверх на поле боя, за выстроенным в боевые порядки войском, Федогран созвал совет из князей и вождей. Нужно было принимать какие-то решения, но он пока не понимал, что можно предпринять в сложившейся ситуации.

- Я растопчу их. – Даг пылал яростью и искрил гневом в глазах. Ненависть заслонила собой такого рассудительного до этого вождя Агач-киши, и он импульсивно размахивал руками, готовый сам броситься в атаку. – Моих воинов не напугать каким-то там строем и копьями, они смелы и сильны. Мамонтам не страшны норы сусликов, они не хлипкие кони, и ноги не переломают. Пошли нас вперёд.

- Нет. – Сказал как отрезал Федогран. – Если бы я хотел всех нас убить, то так бы и сделал.

- Почему? Ты не веришь в доблесть моих воинов? – Удивился Даг ещё сильнее рассвирепев.

- Да потому что вы даже до вражеского строя не дойдёте. Видишь ту чёрно-жёлтую гадость, что там разлили. – Он поднял руку, указав на строй лучников. – Это нефть. Её подожгут, а от неё стрелы. Твои мамонты боятся огня. Они к нему не приучены. Ты понимаешь, что дальше произойдёт? Раненое, напуганное животное запаникует, перестанет слушаться, и броситься бежать, явно не вперёд, где огонь, а назад, прямо на нас, превратившись из союзников во врагов. Мы проиграем сражение даже его не начав.

- Прикроемся щитами и пойдём вперёд. – Предложил Жачеж как-то неуверенно. – Мои воины готовы.

- А дальше что? – Вновь возразил Федогран. – Упрёмся в стену копий, размахивая бесполезно мечами? Нет, тут нужна такая же фаланга, тут надо грубой силой продавливать.

- Ну так у тебя есть такая. – Загадочно улыбнулся Вышень. – Чего тут думать.

- Где? – Не понял парень, но потом, как искра проскочила, он вдруг вспомнил, о чём говорил с ним судья при встрече. – Точно! Греки! – Я открою врата.

Пространство распахнулось, разорвавшись громким хлопком. Стал виден терем воеводы, а где-то там, за углом и его бывший дом. Жаль, но там уже нет Алинки, она теперь княгиня княжества Подгорного, и ждет его в Слави с победой. Могли бы свидится, но оно и к лучшему. Зачем лишние слёзы.

В Новгоре поднялась суета, забегали люди. Федограна, как и говорил Вышень, ждали. Первым из терема выбежал князь Сослав, уже в кольчуге и оружный, за ним воевода Митрох, а следом Камал, пришёл степняк на выручку, откликнулся, не оставил в беде.

Захрипели кони, застучали копыта, и гонцы сорвались с мест. Сейчас в распахнутых вратах станет тесно от воинов. Придёт подмога.

Чернобог не стал ждать, пока союзники придут на помощь и сам пошёл в атаку. Фаланга дрогнула и тронулась вперёд, чеканя шаг. Впереди лучники.

Вот и первая ошибка. От обороны воевать проще. Луки Нартов и Испов запели смертью, сметая легко защищенных воинов поддержки. При движении меткость падает, а воинам Чернобога пришлось стрелять на ходу, в то же время подставляясь под ливень стрел. Не имея щитов и прочных доспехов, они буквально все полегли в первые же минуты сражения. Но это не остановило врага и фаланга, колыхаясь и перешагивая через трупы, всё так же неумолимо двигалась вперёд.

Федогран улыбнулся. Сейчас они совершат ещё одну ошибку, надо только подождать.

Войска Новгора первыми вышли из врат.

- Совсем недавно хотел взять молодого, перспективного парня в дружину новиком, а теперь сам встаю под его руку. Лихой ты князь. Боги и удача на твоей стороне. Рад, что судьба свела нас. Принимай командование. – Улыбнулся Сослав.

- Рад видеть и тебя, княже. Вставай по правую руку. Побудете в резерве. – Поклонился почтительно Федогран.

- Я привёл с собой всех воинов, каких только смог собрать в столь короткий срок. – К богатырю подбежал Тессий, и обнял друга. – Жду приказа.

- И я рад тебя видеть, дружище. –Федогран похлопал героя по спине. - Строй своих и встречай врага в лоб, свяжи боем, дай мне время для манёвра. Я понимаю, что вас мало, но прошу, продержитесь. Надо медленно отступать. Это очень важно.

- Сделаем. – Улыбнулся Тессий, и собрался уже было уйти, но остановился и обернулся. – Вот ещё что… - Если вдруг, не удастся больше свидится… Спасибо тебе. Ты помог мне стать счастливым. Спасибо за Ариадну. – Он хотел ещё что-то добавить, но лишь махнул рукой и убежал.

Фаланга Греков против такой же, сошлись грохотом смерти, ударивших в щиты, ломающихся копий, криками боли и остановились, пытаясь продавить друг друга, смять, сдвинуть неумолимым катком дальше, вперёд, маршируя по своим и чужим трупам. Жуткое зрелище упирающихся до разрыва мышц, с раскрытыми в ненависти, вопящими славу и милость к богам, воинов.

- Мне что делать? – Камал подошел и склонил голову. – На лошадях тут воевать не получится.

- Следи за подкреплениями врага, встань прямо за спинами фаланги, и если те выдвинуться засыпь их стрелами, длинные степные луки будут весьма кстати. – Федогран говорил, а сам не сводил глаз с поля боя, где греки медленно отодвигались под напором назад. В фаланге врага больше воинов, а значит сильнее давление, и она не уступает в выучке союзникам, а в таком сражении всё это имеет главную роль.

- Силы у нас, конечно, уже не те, но на кое-что ещё способны. – Рядом встали Чащун и Ягира. – Гордись, пацан, под твоей рукой сами духи жизни и смерти стоят. Внукам потом похвастаешься, как самим Чащуном командовал. – Невесело улыбнулся дед и выпустил облако дыма.

Федогран улыбнулся и склонил голову, приветствуя стариков:

- Рад, что вы с нами. Ждите, ваше время ещё не пришло. Что-то мне подсказывает, что ваши таланты понадобятся позже.

Всё пора. Враг постепенно теснит союзную фалангу, но богатырь и не надеялся на победу, ему надо было выиграть время, и заманить врага, заставить его действовать по своим правилам. Греки сделали своё дело. Сейчас им будет легче.

- Твой выход, Даг. Видишь, они вышли из ущелья и открыли правый фланг. Седлай мамонтов и бей туда, пройдись по тылам, ударь в спину, только не увлекайся, не дай себе завязнуть, Чернобог кинет в бой резерв попытавшись зажать тебя в клещи. Как только увидишь, с его стороны движение уходи под прикрытие дружины Подгорного княжества. – Скомандовал богатырь вождю Агач-киши и повернулся к Пересвету. – А ты, веди воинов вслед за мамонтами и закрепись, встав клином между фалангой и другими войсками врага. Твоя задача держать оборону, пока мы не разберёмся тут. – Воевода ударил себя кулаком в грудь и убежал.

– Жачеж. – Повернулся к горным князьям богатырь. – Иди с Пересветом, там будет жарко, а ты Сасруко, ставь своих за спинами Греков, сейчас враг дрогнет, их строй посыплется, появятся бреши. Врывайтесь в них и режьте всех. Нам надо успеть покончить с Чернобоговской фалангой, пока дружина будет держать клин обороны.

- Нам, тоже задачу ставь Князь. – Улыбнулась подошедшая Мирина, королева амазонок, а за её спиной растянув губы радостью и не сводя глаз с шишка, стоял Крепыш.

- Рад видеть тебя королева и твоего спутника. – Федогран склонил голову. – Поддержки со степняками воинов лукам.

- А я что делать буду? Я стрелы пускать не умею, не моё это, мне бы к врагу поближе. – Нахмурился Минотавр.

- Пошли дружище, я покажу, где пожарче будет. – Мгновенно перескочил ему на плечо Илька. – Вместе повоюем. – Он вдруг сконфузился и повернулся к Федограну. – Ты же не против, княже.

Ну что тут поделаешь с маленьким наглецом, хорошо субординацию, какую-то сохранил, спросив хотя и запоздало, но разрешения, что для него уже является подвигом.

- Я как раз бочонок с мёдом прихватил. Выпьем потом, победу отпразднуем. – Крепыш подбросил на ладони приличную, булькающую ёмкость, он настолько светился радостью, встретив друга, что, казалось, вот-вот вспыхнет.

- Я и сейчас хлебнуть не против, но времени нет. – Засмеялся Илька. Пошли ближе к фаланге, там сейчас самое веселье начнётся.

С воем мамонтов, и жуткими, похожими на птичий клёкот боевыми криками, Агач-киши втоптали в землю правый фланг вражеской фаланги, они не признавали железа и использовали в качестве оружия дубины. Страшные, похожие на обезьян, покрытые кровью и ошмётками плоти, они навели такую панику, что строй Чернобога, рассыпался на фрагменты, и по кровавой каше, в которую превратилась земля, пошли в бой пешие воины Федограна.

Пересвет, при поддержке Жачежа, вклинился между фалангой врага и возможными подкреплениями, встав глухой стеной, а воины Сасруко, врубились в распавшийся строй лживого бога, превратив сражение в резню.

Чернобог, видя такое, кинул вперёд резерв. Чёрная лавина вражеских мечников потекла с горы, пытаясь смять клин, и спасти фалангу, но им навстречу взлетел рой стрел степняков и Амазонок, буквально выкашивая их сотнями. Трупы покатились вниз, впереди войска, но фанатизм и вера в своего бога, не позволили остановить атаку.

Грохот ударившихся щитов, лязг железа, вопли смерти и ярости, перемешались в жуткой картине сражения. Ни одна из сторон не побеждала, но и не сдавалась. Умирали, но стояли на месте. Одни за свою землю и свободу, другие за навязанные идеалы лжи.

- Выводи своих, князь. – Федогран подозвал Сослава. – Сомните их. Заставьте бежать.

- Я с ними. – Сверкнул злостью в глазах Бер.

- Нет! – Отрезал богатырь. – Наша война ещё впереди. Не суетись и жди.

Дружина Уйшгорода, стала той каплей, которая круто поменяла обстановку. Свежие воины буквально проторили дорогу в рядах врага, не останавливаясь, прошли за спины и развернувшись ударили. Но враг, зажатый с двух сторон, не впал в панику, а занял оборону, прикрывшись щитами.

Они стояли насмерть, гибли, но не сдавались. Обманутые своим богом, в том, что после смерти будут наслаждаться эфемерным счастьем, воины умирали с улыбкой на губах. Федограну их было жаль. Какое разочарование ждёт души искренне поверивших, когда, вместо блаженства, их просто сожрут.

Сегодня Чернобог переполнился энергией. Столь сильным он ещё никогда не был. Тут, прямо за спиной скрижаль Рода, тут и огромное количество столь вкусных смертей дураков, которых удалось пустыми обещаниями перетащить на свою сторону. Теперь можно не бояться какого-то там легендарного богатыря. Что он может сделать без поддержки своих полудохлых богов. Дурак, а ведь ему предлагали вернуться назад, и даже, возможно, выполнили бы обещание.

Сегодня старому миру наступит конец. Он окончательно победит, уничтожив эту занозу, Федограна, на поле боя. Древние боги умрут от истощения. Духи сгинут, перестав представлять угрозу.

Только Чернобог знает, что любой Кромочник может стать небожителем, если в него поверят люди и начнут молиться. Это знание пришло неожиданно.

Он сам стал таким из простого упыря, обманув вначале всего лишь маленькое селение рыбаков на севере, которое поверило и поставило ему первого идола. Других к этому знанию он не допустит. Такого больше не повториться. Он уничтожит всех конкурентов. Он один будет владеть этим миром, до скончания веков.

А пока надо кинуть в бой ещё резервы. Больше смертей – больше поток вкусной силы. Кромочников не жалко, они потенциальная угроза, их надо постепенно уничтожать, и пусть это сделает враг. Чужими руками творить нужные ему дела всегда приятнее. Разве можно назвать злом, то, что приносит удовольствие?

—Упыри! Вот теперь будет действительно тяжело. – Нахмурился Федогран.

- Ну что, старый? – Хохотнула Ягира, хлопнув по плечу Чащуна, и начиная вытягиваться. – Пришла и наша пора повоевать?

- Боюсь, что в последний раз. – Тот покрылся дымом и раздулся. – Сил почти не осталось. Чернобог, гад, полностью перерезал поток божественной энергии.

- Знаю, что тяжело. – Вздохнул Федогран. – Но потерпите. Берите всех кромочников, что ещё остались и остановите упырей. Людям с ними не справится. Жаль, что вас так мало.

- Что тут поделаешь. – Вздохнул дух жизни. – Отсутствие божественной энергии лишило сил кромочников. Удивляюсь, как ещё местные держаться, наши всё уже позасыпали.

С горы катился клубок визжащего мрака. С такими Федогран сталкивался уже дважды. В первом случае помогла хитрость Яробуда и огонь, во втором, волшебное зелье внучки кикиморы. Ни того ни другого сейчас не было. Надежда только на теряющих силы духов.

Упыри, как раскалённый нож в масло, разрезали строй воинов и взорвались внутри, разлетевшись брызжущими, кровавыми, единичными ошмётками, и начали рвать дружину. Слишком быстры они для простого человека, и даже тренированный воин не в силах им противостоять. Но тут появились дружественные духи, и обстановка более-менее стабилизировалась.

- Может призовём Велеса. – Предложил хмурящийся Вул.

- Прибережём. Если Чащун не справиться, то тогда другого выхода не будет. – Федогран не отрываясь смотрел на поле боя. – Велес наш последний козырь в борьбе с Чернобогом, мы пока не знаем, что он нам еще приготовил.

Ешпор сражался рядом с Руймон, он молотил кулаками как заправский боксёр, покрываясь кровавыми брызгами, а змея резкими выпадами перекусывала врага пополам. Было видно, что сил у них почти не осталось сил.

Ягира пыталась вырвать свою плеть, которую за противоположный конец тянули три упыря, и сдавливала горло ещё одного прыгнувшего ей на грудь. Она уже еле дышала, и вот-вот готова была упасть.

Чащуна не было видно. Только дым и хрип вырывался из кучи навалившихся на него, копошащихся тел.

— Вот теперь придётся звать Велеса. – Выругался зло Федогран. С горы катился ещё один такой клубок. – Другого выхода я не вижу. Он обернулся и махнул рукой Хлуду, которому запретил соваться в бой, а также Щербатому, которого привёл с собой Сослав.

Волхвы быстро подбежали и замерли поклонившись, в ожидании приказа. – Молитесь Велесу. Вызывайте его. Пора.

- Велес, велемудрый, батюшка наш.

– Зазвучали синхронно два голоса.

-Услышь славеса наши, обрати свой взор

на дела наши, виждь нас, детей своих,

мы пред твоим оком предстоим. Раденье тебе

кладём, с чистотой сердец наших. На всяк день,

аще и на всяк час, встань с духом нашим духом

своим. Прими во ум твой деянья наши, и будь в них

порукою. Ты волшбит и чародейство ведущий, за скотами

и зверями радеющий, трясовиц прогоняющий, боли и хворобы

изгоняющий, живота людине дающий, прими от нас

– детей своих хваление сиё.

Браслет на руке Федограна нагрелся, уколол кожу слабым электрическим разрядом, словно поздоровавшись. Пространство разорвалось, заколыхавшись рябью мира Прави и на землю, ступил Бог.

Глава 33 Легенда

Велес, пережевывал желваки скул, хмуро смотрел на сражение и думал. Федогран стоял рядом и не мешал, хотя и сгорал в душе нетерпением.

Слов не надо, и так все понятно. Если сейчас не помочь союзному войску, то пройти дальше, к скрижали Рода, у него не получится, воины полягут все, оставив мир умирать, упустив последний шанс на спасение. Упыри, не та сила, которую сможет одолеть смертный человек, и даже тренированный воин,не победит ее в честном бою. Надежда только на этого, хмурого, одетого в шкуры, вернувшегося бога.

- Я могу остановить их, но дальше помощи не жди, на нее у меня не останется воли. Заклинание, которое придется использовать, выпьет из меня всю силу, до последней капли, а пополнить ее нечем. Дальше я буду беспомощен, и в схватке с Чернобогом от меня пользы не будет. Тебе, богатырь, придется надеяться только на себя, и братьев. Ты готов к этому?

- Если не уничтожить кровососов, то и твоя сила будет мне не надобна. Некому сражаться будет. Не пробьемся мы, ни к скрижали, ни к Чернобогу, ляжем тут все. Так что давай, Боже, твари волшбу, уничтожь упырей и дай мне возможность сразиться. Справлюсь, все живы останемся, а нет. – Федогран усмехнулся. – А на нет и суда нет, все одно когда-то помирать, так что, нечего тут и думать.

Велес посмотрел парню в глаза, кивнул каким-то своим мыслям и протянул руку:

- Не знал, и ни думал никогда, что столько духа воинского, столько воли в простом смертном быть может. Радостно мне, это знание душу греет. Я горд, что стараниями Рода познакомился с тобой, богатырь. Будь, по-твоему. Отдам всю свою силу без остатка. Ничего себе не оставлю. Я взял у Перуна посох, ему сейчас он без надобности, да он и не противился, а сам предложил, и с его силой, и силой заклинанья великого, уничтожу нечисть, расчищу путь от кровососов.

Федогран ответил на крепкое рукопожатие могучей ладони, и посмотрел в черные глаза.

- Давай,Боже, не тяни. Люди гибнут. Времени у нас на разговоры нет.

Велес согласно кивнул, вскинул руки, в одной из которых заметался и заискрился молниями посох Перуна, и смотря открытыми глазами, не щурясь, прямо на солнце, запел тягучим басом, в котором с каждым словом наливалась сила, выплескиваясь прямо в небеса:

Пращур-Род, Род Небесный!

Именем Сварога-Отца, Небесного Кузнеца,

Именем Даждьбога, Трисветлого Солнца,

Именем Перуна Громовержца!

Ты, Сварог, борони Правду от Кривды,

Ты, Даждьбог, борони день от ночи,

Ты, Перун, борони Явь от Нави!

Силою Огня Небесного,

Силою Огня меж Небом и Земью,

Силою Огня Земного- заклинаю!

Да сгорят чары темные,

Да сгорят наузы кощные,

Да сгорят присухи Навии-

В Черном Огне Пекельном!

Небо- ключ, Земля- замок!

Да будет так, как речено! Гой!

Мир содрогнулся, завибрировал и рухнул.Почернели облака, налились свинцом и набухли надвигающейся, наваливающейся неизбежностью грозой. Пошел мелкий как крупа, жесткий как алмаз, искрящийся голубой снег. Закружила по зеленой траве, танцуя ледяной поземкой смерти, вьюга.

Солнце выросло, увеличилось, запульсировало, заполнив собой полнеба, и меняя неестественными красками мечущиеся цвета. Небеса разорвало грохотом трещины накатившейся грозы, разрезало на огненные куски росчерком кривых молний и божий гнев навалился неумолимостью на застывшее в онемении сражение, накрыв одеялом плотного, зеленого тумана, провернул пространство ураганом вьюги, и воронкой растворился в бездонном небе, пробив дыру во вселенной, растворившись среди звезд.

Велес покачнулся, сморщился нестерпимой болью, схватился руками, сдавив ладонями грудь, раскрыл рот в попытке вдохнуть непослушный, ставшим густым, воздух, выронил посох, который мгновенно растаял, оставив после себя лишь след примятой травы. Ноги Бога безвольно подогнулись, и он упал, широко раскинув руки, с открытым, остекленевшим взглядом в голубое с барашками облаков небо. Он выплеснул себя весь, без остатка, в последнем своем божественном гневе, даже дышать сил не осталось.

Упырей больше не было. Их смыло с земли, крупинками вьюги, божественной волей, и унесло куда-то, туда, куда простому смертному нет дороги.

- Спасибо, Великий. – Федогран опустился на одно колено и коснулся плеча Велеса.

- Убей его. – Прошептали кровавой пеной губы Велеса, и захлебнувшись замолчали. Он умирал.

Вражеского войска больше не существовало. Еще отдельными кляксами, мелкие отряды пытались сопротивляться, но союзники их медленно и неумолимо добивали. Путь свободен.

Тогда Чернобог бросил в бой последний резерв.

Вниз по склону, вопя открытым ртом что-то не членораздельное, летел перепрыгивая через трупы Горын. Ему страшно, он дрожит, но он раб, и не смеет противиться воле хозяина. Смерть почему-то не так страшна, как гнев бога лжи. Воля предавшего предков духа подавлена Чернобогом, и не имеет собственных желаний.

Шипастая дубина, вскинутая над головой, огромные, выпученные ужасом глаза, текущие с клыков слюни, и вопль, срывающийся в визг. Отвратительное зрелище. Федогран поморщился. Это не соперник, это очередная задержка, однако которая потребует сил, а они нужны для решающей схватки.

- Оставь его мне. – На плече легла морщинистая ладонь. – Не распыляйся. Иди вперед, дорога свободна.

Вышень запрыгнул на мамонта и устремился на встречу Горыну. Раба Чернобога втоптала в землю огромная лапа мохнатого животного, оборвав жизнь предателя. Теперь он узнает, чего стоит благодарность хозяина. Осознает все, как когда-то Аджу, но будет уже поздно. Теперь он просто вкусная еда.

- Пришло и наше время Братья. – Федогран вытянул из ножен меч. – Пошли, покажем этому ублюдку, что этот светлый мир не хочет его видеть, а ложь и подлость наказуемы.

- Плечом к плечу. – Встал рядом Вул.

- Повеселимся напоследок. – Улыбнулся Бер.

- И пусть враги сохнут. – Взлетел на плечо Федограна, непонятно как оказавшийся тут, весь залитый кровью шишок. – Чего? – Стрельнул он глазами на обернувшихся к нему братьев. – Хотели без меня подохнуть? Не дождётесь! – Он рассмеялся, и вдруг стал серьезен. – Веди князь. Я с тобой до конца.

Четверка героев пошла вперед, поднимаясь все выше и выше по склону. Заваленное трупами, залитое кровью поле боя осталось позади. Попытавшихся присоединиться к ним князей и вождей, Федогран не взял. Это его бой. Его и его братьев. Может еще Богов и Чащуна с Ягирой. Остальные только помеха. Дополнительный корм для бога лжи.

Небожители обессилены и умирают у себя в пантеоне, а духи сгинули где-то, похороненные под остывающими телами, и возможно мертвы, но не стоит останавливаться и скорбеть. Все потом, если названые братья выживут, то отдадут им дань. Но это будет дальше, а сейчас перед ними одна цель, и останавливаться нельзя. Только вперед.

На фоне мраморного, с прожилками яхонта, арочного, подрагивающего всполохами голубого сияния, входа, стоял Чернобог. За его спиной, в глубине пещеры на постаменте из играющего огнями, гигантского бриллианта, укрытый покрывалом клубящегося ночного мрака, лежал шар, вернее сгусток плазмы, скрижали Рода. Первозданный свет пытался пробиться сквозь тьму в небо, но просачиваясь сквозь покрывало огненными протуберанцами, сплетался в тугую косу радуги, и упирался в спину бога лжи, питая своей силой, своего же врага.

Черный, сотканный из лжи и боли, остроконечный шлем скрывал лицо и только красные угли тлеющих ненавистью глаз, сверкали смертью из жуткого провала.

Черный плащ, состоящий из клубящегося облака ужаса и мрака, развевался по ледяному ветру, и срывающиеся с колышущегося подола перья тьмы, как пух, улетали в сторону, и падали на скалы расползаясь ярко-зелёной, с красными крапинами плесенью тлена.

Он был уверен в себе, как никогда. Еще столько силы не скапливалось в нем, со времен бытия простым упырем. Теперь он настоящий Бог! Творец! Создатель нового уклада жизни. Единственный оставшийся на земле, и какой-то там человечишка отныне не помеха. Он раздавит его как муху. Выпьет с наслаждением душу, и станет еще сильнее и непобедимее. Нальется первозданной мощью, и бросит вызов самому Роду. Он станет властителем вселенной. Единственным. Так будет. Осталось раздавить на этом пути последнюю муху.

Чернобог улыбнулся, рассматривая приближающуюся четверку. Вот они, последние богатыри.

- Я предлагал тебе уйти. – Прозвучал его голос отразившись от скал многоголосым эхом. – Но ты не послушался и выбрал смерть. Глупец. Тебе пора умереть.

- Много слов, мразь. – Федогран остановился напротив и посмотрел в красные глаза. Бер встал, слева, прикрывшись щитом, Вул справа, внимательно рассматривая поле предстоящей схватки, а на плече богатыря сотрясался нетерпением неугомонный шишок. – Какая бы сладкая не была ложь, но она никогда не победит правду. Меркантильности не заглушить совесть. Ты обречен. Если даже не я, то тебя сожрет собственная подлость.

- Красивые слова. – Рассмеялся Бог. – Но они глупые. Ты не знаешь жизнь, и веришь в сказки. И еще, хочу тебя немного расстроить. – Он перешел на ехидный доверительный шёпот. – Эти слова последние, что произнесены тобой в жизни. Я сначала убью тебя, потом твоих братьев, а затем спущусь и вырежу войско. Вам нет места в моем мире. Вы слишком упрямы, и не идете на договор даже с самими собой, не в силах заглушить собственную совесть.

- Действуем одновременно. – Зашептал Федогран смотря в глаза бога, но обращаясь при этом к братьям. - Я нападу и отвлеку, а вы не мешкайте и сразу со всех сторон кидаетесь ему за спину. Только не вздумайте нападать и идти мне на выручку, ваша цель – скрижаль. Освободите ее и впустите в мир силу Рода. Боги восстанут и придут на помощь. Действуем на счет: «Раз!».

- Раз. – Разорвало мир на «до» и «после»

Федогран ударил копьем, с завывающим в нем нетерпением Мором, в грудь врага. Шишок в тот же миг прыгнул, пытаясь перелететь через голову Чернобога, а Вул с Бером, кинулись с двух сторон, обходя смертельное препятствие.

Копье треснуло, ударившись в серебряную кольчугу, осыпался стоном Коломрака, под ноги, хрустальный наконечник. Взлетевший Илька, был отброшен ударом черной палицы, где вместо шипов били фонтанчики пламени, и врезавшись в скалу, свалился бездыханным, маленьким телом, к ее основанию. Бера перехватила черная перчатка, и как щенка, за шиворот, швырнула вниз по склону. Медведь кубарем покатился вниз и замер рядом с трупами, покрывающими поле боя. Единственный кто смог прорваться, был Вул. Но оборотень не смог сбить со скрижали покрывало мрака. Ударивший по мраку, сосущему силу, меч, в его руках, вспыхнул искрой бенгальского огня и сгорел, осыпавшись прахом у ног.

- Прости брат. Я бессилен. Мне осталось только умереть рядом с тобой. – Прошептали губы оборотня, и он хлопком перекинувшись в волка, прыгнул на спину Чернобога, и кроша клыки в кровавую кашу впился в затылок всей скопленной ненавистью.

Бог лжи недовольно поморщился, и стряхнул его с себя легким, таким как стряхивают назойливую муху, жестом, который стал для Вула фатальным. Брат, с которым Федогран провел в этом мире всю свою жизнь, улетел в разверзнувшуюся на мгновение, и вновь сомкнувшуюся, полыхнувшую огнем текущей лавы пропасть, как огромный рот, проглотившую богатыря.

- И это все, на что вы способны? – Рассмеялся ехидно бог. – Готовься к смерти, слабак, а я еще переживал, и даже не пробуй просить пощады, ее не будет, мне такие рабы не нужны. Слишком много ты заставил меня волноваться.

Из-под капюшона вытянулись губы, сложились жадным поцелуем, превратившись в тонкий комариный хобот, и в грудь Федограна уткнулся тонкий кровавый луч, готовый выпить сладкую жизнь. Вздрогнул, словно ожегшись, заскулил, и нырнул назад, под капюшон. Кольчуга Гефеста не подвела и выдержала удар смерти, потеряла золотой цвет, но устояла.

Чернобога затрясло от ярости. Легкой победы не получилось. Эта букашка посмела сопротивляться. Она должна была сдохнуть от одного вида Небожителя, а она не сдается.

Черная палица вспыхнула и исчезла, материализовавшись ударом в голову богатыря. Неотразимая смерть, должна превратить в кашу, перемешать мозг с костями черепа, но вместо этого, вернулась страшным ударом назад. Шлем, в который превратилось чудовище созданное Чернобогом, для убийства Федограна, обернулось неблагодарностью своему же хозяину.

Шлем развалился надвое, повиснув связанный бармицей, на плечах воина, но свое дело сделал. Отразил атаку, и палица, отскочив, как от резинового мячика, ударила Чернобога обратно, под капюшон, на миг затуманив взгляд бога. Федогран не растерялся и несмотря на то, что сам был оглушен, рубанул пылающим мечем по открытой шее, и без замаха, еще раз в грудь.

Меч вспыхнул о серебряную кольчугу, хрустнул и рассыпался затухающими искрами, а Чернобог, зажав одной ладонью рану на шее с хлынувшей оттуда черной кровь, другой вновь ударил палицей.

Обезоруженный Федогран прикрылся щитом. Никто взвыл от боли, трещина раздвоила его, пополам рваной раной, и кровь того, кого не было никогда в этом мире закапала на землю синим туманом. Чернобог ударил второй раз, и на этот раз у него получилось. Грудная клетка и рука богатыря хрустнула ломающимися костьми, брызнули кровью, и кисть повисла безвольной плетью

Искры счастья засветились в красных глазах из-под черного капюшона мрака. Палица взлетела ввысь, готовая поставить точку в сражении одним, последним сокрушительным ударом, но внезапно остановилась. Ее перевила тонкая плеть и рванула на себя.

Едва дышащая Ягира пришла на помощь, и не дала Чернобогу ударить, но это стоило ей последних сил, и она упала на колени, выронив плеть из обессиленных рук, и склонив безвольно голову, завалилась набок. За ее спиной полз, тяжело дыша к месту боя, потерявший свою курительную трубку Чащун.

- Свинорез. – Шептали его губы. – Вспомни свинорез.

Оглушенный Федогран стоял на коленях и смотрел затуманенным, теряющим сознанием взглядом, за спину замахивающегося для последнего удара, довольного Чернобога. Там мерцала под покрывалом мрака так и не освобожденная скрижаль Рода. Не ужели это все… Конец… Они проиграли схватку.

Удар в незащищенную голову и бросок ножа-свинореза, подаренного Перуном через свою дочь богатырю, слились в одно целое.

Оружие бога сбило покрывало со скрижали Рода. Мир вспыхнул и в это же мгновение боги вновь вернулись в мир всей своей мощью. Ярило ослепил красные глаза, молния Перуна проткнула грудь бога лжи, нити судьбы с ладоней Морены скрутили безвольное тело, и земля поглотила того, кто только что праздновал победу, разверзшись под руками Богини Мокоши.

Но Федогран ничего этого уже не видел. Его встречал улыбающийся Яробуд, и рядом с ним, другой Федогран, тезка, в сверкающих доспехах, его далекий, легендарный предок, и не менее легендарный оборотень – Ратмир.

***

- Бабушка, а он умер да? – Восьмилетний мальчик вытер слезы, и с мольбой посмотрел в глаза пожилой женщины.

— Вот чего, ты старая пацана на ночь глядя расстроила. – На груди мальчика сидел недовольно сморщившийся шишок. – Могла чего нибудь и повеселее рассказать, а не эту древнюю как мир легенду.

- Ему надо знать. – Отмахнулась старушка. – Это сказания нашего рода. Мы Богатыревы должны помнить корни. Из поколения в поколения мы передаем историю. – Она посмотрела на внука и улыбнулась. – Он жив, не зря же боги вернулись, помогли. Федогран еще много подвигов совершил, вместе со своими братьям. Пораспрашивай своего друга Ратмира, его предок и был тот названый брат богатыря - Вул.

- А мой предок звался Илька. - Захохотал шишок. – От него мне страсть к блинам вашей семьи и досталась по наследству. Они вкуснее чем у потомков Бера. Не умеют медведи так печь.

- Ладно внучек. Закрывай глазки и спи. Тебе надо вырасти настоящим богатырем, не даром тебя зовут как последнего Волота - Кромом. Это имя, передающееся по наследству каждому перворожденному мальчику, нельзя позорить слабостью. Спи.

Завтра наступит новый день. Я это точно знаю.

16.03.2023г

Ну вот и закончились приключения Федограна в древнем, забытом мире. Спасибо всем, кто был со мной все эти долгие одиннадцать месяцев. Кто поддерживал комментариями, сердечками и подарками написание трех книг.

Низкий вам поклон. Здоровья и удачи.

Дед Скрипун.

Оглавление

Глава 1 Свадьба.

Глава 2 Баян.

Глава 3 Вольх.

Глава 4 Охота.

Глава 5 Рыцарь.

Глава 6 На поиски.

Глава 7 Берег болота, не место для сна.

Глава 8 На чьей ты стороне, Сирин?

Глава 9 Спор.

Глава 10 И снова Чащун.

Глава 11 Нужен браслет.

Глава 12 Энтомологи.

Глава 13 Тяжелый разговор.

Глава 14 Встреча в лесу

Глава 15 Тяжелая весть.

Глава 16 "Поле"

Глава 17 Вече

Глава 18 Реформатор

Глава 19 Ацамаз

Глава 20 Раздвинуть скалы

Глава 21 Дорога к Иныжи

Глава 22 Свадьбы не будет

Глава 23 Бер - целитель

Глава 24 Как лечить?

Глава 25 Не так сложно как казалось

Глава 26 Освободим мир от заразы

Глава 27 Склеп

Глава 28 Кромка

Глава 29 Все готово

Глава 30 Тибол

Глава 31 Не обижай, князь

Глава 32 Последний бой

Глава 33 Легенда