Елена Хаецкая
Дорога в монсегюр
(Лангедокский цикл -4)
При сочинении романа о гибели Симона де Монфора наименее внятным для меня персонажем оставалась сама Дама Тулуза. Ни карты, ни толкового описания города я, естественно, не имела.
В общем, в один прекрасный день я отправилась в Лангедок — в одиночку, имея только маленькую сумку через плечо, не зная французского языка. Правда, к тому времени я добыла карту города.
***
…И из прохлады Питера ввалилась в ласковую влажную жару вечерней Тулузы. Аэропорт Бланьяк — в сорока километрах от города, я по-французски ни бум-бум, где остановка автобусов — да кто ж их, лангедокцев, разберет, куда они ее спрятали…
В туалете стянула с ног колготки, причесалась, взвалила на плечо сумку и пустилась в странствия по аэропорту.
Каменная скамья, на скамье — мужчина лет сорока. Плюхаюсь рядом, достаю карту и начинаю на своем бурном немецком объяснять, что вот, приехала, вот, хорошо бы в город как-то выбраться…
При этом я для ясности тыкала пальцем в карту Тулузы.
Мужчина ответил по-немецки, что он из Страсбурга и тоже едет в город. Его зовут Жак, он — координатор библиотек; в Тулузу приехал по работе на два дня.
«А я — писатель Лена Хаецкая, приехала в Тулузу писать роман о Монфоре».
Жак поначалу дивился на меня, а после стал стращать тем, что дешевого отеля я в центре Тулузы не найду. Мы выбрались на Страсбургском бульваре, Жак мгновенно снял номер за 175 франков и предложил мне две ночи спать с ним — совершенно бесплатно. Я отказалась, сказав, что привыкла к полной самостоятельности.
Жак объяснил портье, скучавшему в холле под пальмой, что вон та мадемуазель, которая с потерянным видом утопает в черном кожаном кресле, упираясь коленками в стеклянный журнальный столик, — она «не парль па не франсе, не англез», но хочет снять в центре Тулузы дешевый отель.
Портье цепко посмотрел на меня и что-то нацарапал на схеме Тулузы — эти схемы во множестве лежали у него на столе. Жак ухватил бумажку и потащил меня на улицу.
— Нам нужно найти отель с одной звездочкой, — объяснил он.
— Лучше вообще без звездочек, — сказала я.
Через полчаса мы, к величайшему изумлению Жака, действительно нашли отель без всяких звездочек. Он назывался «Университет» и выходил окнами на собор Сан-Сернен. Тяжелая стеклянная дверь отеля была открыта, в глубине коридора (холла не было) горела лампа под абажуром, скрипучая деревянная лесенка вела наверх. И никого — ни портье с телефонами, ни холеных приезжих дам с сумками… Побродив по совершенно пустому отелю, Жак сообразил постучать в наглухо закрытую дверь у самого входа.
За дверью закопошились и отворили. На пороге нарисовался негр и сонно посмотрел на нас.
Жак взял на себя все переговоры. Он объяснил негру всё насчет мадемуазель: она совершенно не парль па, но желает снять номер в этом прекрасном отеле. Негр поведал, что нумера стоят 105 франков, а если с душем — то 125. Можно еще телевизор притащить, это еще 35 франков дополнительно.
Обсудив условия с негром, я добавила, что у меня только доллары. С этим проблем не было: отель был готов ждать с оплатой до завтра. Мне вручили совершенно несерьезный ключ и показали идти на второй этаж.
Старая деревянная лесенка заскрежетала под ногами. Жак остался ждать меня внизу, а я побежала смотреть свою шамбр, где мне предстоит провести эти шесть дней.
Шамбр оказалась сущими «нумерами». Туалета там, естественно, не было (удобство находилось под лестницей, у самого выхода из отеля). Имелось окно, забранное решетчатыми ставнями, огромная кровать, пахнущая чьими-то чужими духами, маленький стол, коленкоровый стул и многоуважаемый шкап с зеркалом. И то, за что я платила дополнительно 20 франков в день, — душ за пластмассовой загородкой.
Я бросила сумку на пол, умыла лицо и раскрыла ставни. Внизу, на мостовой, стоял Жак и разговаривал с какой-то женщиной.
Я высунулась из своего окна и сказала: «Бонсуар!» Они подняли головы и помахали мне.
Так я поселилась в Тулузе.
***
Теплый душистый вечер. Я выглядываю из окна своей комнаты, раскрыв ставни, и желаю доброго вечера Жаку, который ждет меня внизу, чтобы пойти вместе ужинать.
Essere in Toulouse.
Это ощущение началось именно с того мгновения, когда я раскрыла ставни в своей комнате и произнесла это «бонсуар» с таким видом, будто привыкла проделывать нечто подобное каждый день.
Женщина оказалась какой-то мимолетной знакомой Жака, сама она приехала из Аделаиды (Австралия) и к тому же превосходно говорила по-русски — может быть, из русских эмигрантов. Обменявшись несколькими замечаниями, мы с ней расстались, и больше я ее не видела. Но само ее явление было чем-то фантастическим в тот фантастический вечер.
Мы прошли мимо собора, вокруг которого цвели душно и сладостно пахнущие ночные цветы. В кафе на площади перед собором густо сидели студенты.
Жак привел меня в большой ресторан на площади Капитолия (это местная
Последние комментарии
14 минут 30 секунд назад
15 минут 37 секунд назад
33 минут 19 секунд назад
36 минут 45 секунд назад
38 минут 8 секунд назад
40 минут 50 секунд назад