Разговоры на дне [Николай Иванович Сладков] (fb2) читать постранично

ПЕСКАРЬ И ЛЯГУШКА

— Послушай, Лягушка! Ты существо земноводное: то на земле живёшь, то в воде. А скажи ты мне, где же всё-таки лучше? На земле или в воде?

— А это, Пескарь, по обстоятельствам: когда в воде хуже, то на земле лучше, а когда хуже на земле, то лучше в воде!

ПОДЛЕЩИК И ПОДКАМЕНЩИК

— Слушай, Подлещик, почему это тебя подлещиком зовут?

— Как почему? Да потому, что я ещё маленький, я ещё подлещик. Вот вырасту — лещом стану! Это и дураку понятно.

— Не очень-то понятно... Меня вот подкаменщиком называют. По-твоему, выходит, что я к старости камнем стану?

УЛИТКА И ПЛАВУНЕЦ

— Ой, беда, Плавунец, я сама не своя стала!

— Что случилось, Улитка-горошинка? Почему сама не своя?

— Приполз Ручейник-шитик, приклеил меня к своему чехлу-домику и понёс за высокие камни, под быстрые волны, в тёмный подводный лес! Была я улиткой, стала строительным материалом; была сама по себе, стала сама не своя!

СОМ И УКЛЕЙКА

— Уклеечка, душечка, сколько тебе, деточка, лет?

— Мне, Сом, пять годочков исполнилось!

— Ой, какая малявка; уж, наверное, маменькина дочка!

— Я, Сом, не дочка!

— А кто же ты — мама?

— Нет, я не мама!

— Неужели бабушка?

— Нет, и не бабушка!

— Так кто же ты в пять-то годков?

— Прапрабабушка!

ПЛОТВА И ЩУКА

— Что ты, Щука, так на меня пристально смотришь, глаз не сводишь? Соскучилась, что ли?

— Нет, Плотвица, проголодалась...

СТРЕКОЗА И ВОДОЛЮБ

— Ты, Водолюб, чисто мельница: крыльями машешь, а улететь не можешь! У меня б поучился.

— Наелся я, Стрекоза, сверх меры! Целиком карасика стрескал. Отяжелел совсем.

— Летать не можешь, так хоть плавай!

— Что ты, что ты! Как же мне плавать, коли живот как утюг! Этак и утонуть не долго! Ты не смотри, что я жук водяной: я ведь без воздуха-то долго не могу.

ГОЛОВАСТИК И УЖ

— Ты чего, Уж, задумался? Шипишь — меня, что ли, ругаешь?

— Не мешай, Головастик, я считаю!

— Кого же ты, долговязый, считаешь — ворон, что ли?

— Каких там ворон! Считаю я, сколько Вас, головастиков, проглотил. Одиннадцать штук насчитал. Вот бы ещё одного — для ровного счёта!

НАЛИМ И КАРАСЬ

— Буль-буль-ура! Лето настаёт! Буль-буль-ура!

— Опомнись, Налим, ты что — осень от лета отличить не можешь? А ну сейчас же в рот воды набери!

— А чем же, Карась, лето от осени отличается?

— Ну, осенью холодно, а летом жарко. Осенью ночи длинные, вода ледяная, рыбы сонные. Плохо!

— Вот и хорошо, что плохо! Воду ледяную я люблю, ночи тёмные мне по душе, а сонных рыб ловить проще. Хорошее времечко настаёт, налимье лето идёт. Буль-буль-ура!

ПЛОТВА И ОКУНЬ

— Опять, Окунь, на меня глазища вытаращил?

— Да я не на тебя, Плотва, это я шитика проглотил!

— Ну так и радуйся, шитики мягонькие...

— Как бы не так! Я ведь его вместе с чехольчиком-домиком проглотил, а он, подлый, домик из утонувшей еловой хвои слепил. Хуже колючего ерша, так глаза на лоб и полезли!

КАРАСЬ И ЖАБА

— Скучная у тебя, Жаба, песня. Всё «у» да «у»! День и ночь укаешь.

— Какая жизнь, Карась, такая и песня. Скачу У воды, плаваю У берега, ночую У камушка. Всю-то жизнь У, У, У!

ЛЯГУШКА И ОЛЯПКА

— О-ё-ёй, Оляпка, ты-то зачем в воду лезешь?

— Да нырять и плавать!

— А утонешь?

— А я плавать и нырять мастер!

— А замёрзнешь?

— У меня перо тёплое!

— А намокнешь?

— У меня перо водоотталкивающее!

— А... а проголодаешься после купания?

— А я для того и ныряю, чтоб водяными жучками закусить!

СУДАК И ЁРШ

— Мы с тобой, Ерш, как зимовщики-полярники. И у нас зимой полгода тёмная ночь. Рядом живём, а друг друга и не видим. Вот ужо, весной, лёд растает — налюбуюсь я на тебя!

— Ты мне, Судак, зубы не заговаривай, колючки не приглаживай! Ты и в темноте меня чуть не слопал, а день придёт, так от тебя и вовсе спасенья не станет!

ОКУНЬ И ЩУКА

— Отчего это, Щука, глаза у тебя, как у волка горят?

— От голода...

— А по реке чего мечешься, на месте не стоишь?

— От голода...

— Вот и поговори с тобой! Заладила одно: «от голода, от голода»; Чего это ты сегодня такая неразговорчивая?

— От