– Аккуратно, держись за поручни – женский голос говорит ребёнку под звук состава метро… Осторожно, двери закрываются…
– Отличная у тебя игрушка, сынок, правда?
– Давно хотел такой вагончик, со звуком и фарами. Как в настоящем метро! Мам, полежи со мной.
– Не спится? Завтра ты станешь совсем большим. Завтра твой первый школьный день. Засыпай.
– Я и так большой. Даже решил кем стану, когда вырасту.
– Дай, угадаю, сынок. Машинистом поезда метро?
– Да. Откуда ты знаешь, ма?!
– Я давно знаю, еще семь лет назад догадалась.
– Расскажи, почему.
– Меня тогда звали не мамой, а До-Ре-Ми…
До-Ре-Ми едва держалась на ногах после трудного дня, нескольких трудных дней, шатаясь в вагоне метро, словно в корабельной качке. Притихла среди таких же неприкаянных одиночек пассажиропотока, думающих о себе, о мире, о еде, которую надо купить, о цене на жильё, о работе, что съедает все время – время их жизни. Выдыхала, приходила в себя, мысленно прокручивала, как в фильмоскопе кадры из недавно произошедшего: беготня, суета, заклеенные лавочки, закрытые лица, глупые страхи. Но не эвакуация же, не катастрофа, не война. Стремилась быстрее обратно, на обломки «своей крепости» – домой, домой. Признавала, возвращается не со щитом, а на щите, но с новым знанием о Вселенной, о себе, прежде незнакомой, заглянув, кажется, до донышка… И плевать, что знакомые и родные её упрекают: чудачка и фантазерка. И не жаль, что мать снова ядовито припечатает: в семье не без перемётчицы, не живётся спокойно. А сестры тут же подхватят: выдумщица, перекати-поле. Да, родные умеют поддержать. Ну ничего, и это пройдёт, и это можно стерпеть. Главное, скорее туда, где раньше всё казалось неправильным – домой.
Под стук колес До-Ре-Ми растормаживалась, отвлекалась. Но мысли упрямо включали внутренний реверс. В который раз под их мельтешение фотовспышками возникала чехарда картинок: московские особняки, атланты, ленточные ограждения, маски, балаклавы, проблесковые маячки «скорых», скафандры, неон рекламы.
Иной раз, когда сам с собой не в ладах, нужно оказаться где-то далеко от себя привычного, от близких, которым не находишь сил противостоять, которые смирение твое перед ними принимают за слабость, за уязвимость, попытки сопротивления – за непримиримую враждебность, а отъезд и уединение – за бегство или предательство. Нужно оказаться далеко от происходящего в обыденной жизни, чтобы на расстоянии, совладав с противоречиями, вдруг заговорить точными, вескими словами и убедиться, что не изменила главному – истине, что поняла себя. Иногда отступить полезно. Так теперь складывалось у До-Ре-Ми и спасало ее то, что внутри теплилось, что жило, будто мельница: крутят жернова лопасти, не давая сползти к пропасти. А без того случилось бы совсем худое, о чем и думать страшно…
Отступила от общепринятого, понятного, но навязанного и раздражающего. Ослушалась, осталась в одиночестве, и теперь одиночество иссушало, ело поедом, обвиняло. Одиночеством стала она сама.
«Станция Проспект Мира, уважаемые пассажиры, побыстрее осуществляйте посадку и высадку из вагонов». Металлический голос диктора прервал накатывающую волнами муторную сонливость и вернул До-Ре-Ми к реальности. Возле мраморной, словно музейной, лавочки перрона, прямо напротив вагонных дверей оживленно разговаривали двое: парень в наполеоновской треуголке и девушка в кокошнике. О чем они говорили не услыхать сквозь поток снующих туда-сюда пассажиров, только что-то помимо необычных головных уборов заставляло обратить внимание на пару. Что именно казалось странным, До-Ре-Ми не успела сообразить. Поезд, набитый битком, предварительно предприняв несколько попыток, наконец-то сердито захлопнул двери и отправился от платформы. Одни люди отворачивались друг от друга, другие словно подсчитывали: кто перевесит: «масочники» или «отказники».
Снова в изнеможении закрыла глаза: домой, домой, какой трудный день, трудные дни… Твое невесомое, но, вероятно, веское мнение раздражает, задевает за живое, идет в разрез с мнением большинства, чем портит общую картину благополучия. Все только что разом, хором, дружно зажмурились, сделали вид, что всё кругом благополучно, а тут кто-то своей правдой в зажмуренные глаза тычет. Гвоздь под стелькой – твое неудобное мнение. Почему они с сестрами, вылупленные из одной скорлупы, птицы разного полета: перелетные и зимовки? И как объяснить самым близким людям, что ты не враг им, что у вас один дом, один город, одна страна, в которой проросли травою погостов нескольких поколений предков? Просто время наступило разъединяющее. Просто видеть мир можно по-разному.
Состав с грохотом, скрежетом несся темнотой тоннеля. Уже следующие пассажиры под скрипы и всхлипы металла продвигались ближе к выходу. Тесно и душно. Но физическое притеснение перенести гораздо проще морального. И снова стальной голос: «станция Рижская» и плавное торможение. Напротив До-Ре-Ми, уныло следившей за выходящими, у мраморной лавочки перрона о чем-то спорила та же парочка с «Проспекта Мира». Только теперь девушка в кокошнике сидела, а молодой человек в наполеоновской треуголке, стоя размахивал руками и яростно в чем-то переубеждал свою спутницу. Состав снова тронулся и через стеклянные двери с надписью «Не прислоняться» До-Ре-Ми отчетливо видела, как «кокошник» и «треуголка» поспешно ушли с перрона.
Господи, наваждение какое-то, дежавю…Непосильный день, не по силам дни!.. Беспокойство, сумятица, неведение, неясность, морок. За что это людям?
Как скучно всё делать правильно, как трудно быть послушной и согласной! Как сложно подстраиваться под меняющуюся жизнь! Как неимоверно тяжело уступать новым порядкам и подчиняться нерациональному. Когда ты отчаиваешься, теряешь ориентиры, сбиваешься с курса, тогда ты бросаешься за пониманием домой, к маме, сёстрам, а там оказывается та же неизвестность: как встретят беглянку? Вдруг скажут, чуть поссорилась со своим, разошлась с общепринятым, не вписалась, тут и вспомнила малую родину – домой запросилась. Мама, мама, не упрекай… Как хочется домой, мама!
Гонит, гонит скорость, время гонит, страхи гонят. Так можно и вовсе потеряться в системе координат… Уступить или свое отстоять? Остаешься сама собою, и кажется тебе, будто мир вокруг обезумел, а в безумии обвиняют твою душу. Как бы убедить остальных, поменять угол зрения, чуть развернуться, вполоборота: глядишь, увидят уже иное. Но не хотят. Не думать – проще. Им подчиниться – проще. Ей подчиняться – не коня потерять, себя потерять.
Поезд несся, надрывался в черноте подземки. До-Ре-Ми опасливо ожидала приближения платформы, боясь, что может снова там увидеть необъяснимое.
Когда из громкоговорителя послышалось: «Станция Алексеевская», До-Ре-Ми разглядела напротив уже знакомую пару, изъяснявшуюся жестами. Парень в треуголке быстро-быстро перебирал руками у своего лица. Девушка в кокошнике внимательно следила за его пальцами и губами. До-Ре-Ми не на шутку испугалась, стала оглядываться по сторонам, искать объяснения или хотя бы такую же реакцию у кого-то еще рядом. Но пассажиры торопились по своим делам и не обращали внимания ни на лавочку, ни на оторопевшую в дверях До-Ре-Ми. Её толкали и безучастно проходили мимо.
Подъезжая к следующей остановке, уже твёрдо знала, что именно увидит. Понимала: трудные дни для нее не кончились. Какой же ужас её охватил, когда на перроне «ВДНХ» действительно увидела тех – уже знакомых. По жестам молодого человека и девушки разобрала вдруг, о чем они говорят. С каких это пор ей стал понятен язык глухонемых?!
Не столько от прочитанных на расстоянии слов парня: «не виновата будешь, верить надо… эпидемия еще не смерть», сколько от ошеломления, от непонимания происходящего у До-Ре-Ми началась паника: вот так, наверное, с ума и сходят… Как там это называется: раскодировка, расфокусировка, когнитивный диссонанс? Голова закружилась, в глазах потемнело, подступила дурнота, подумалось: должно быть, от голода. Перронные огни сначала расплылись огромными слепящими шарами, а потом вдруг сузились до крошечных солнечных зайчиков, пускаемых карманной пудреницей. Тут До-Ре-Ми почувствовала, что теряет почву под ногами. Последнее, что удержала в сознании под метроном в висках: воздуху мало, пол вагона кренится, будто палуба тонущего баркаса, и медленно ускользают из-под рук перила, за которые ухватилась, казалось, намертво. Главной мыслью было одно: только бы не упасть в дверях, выйти, выйти к тем на перрон.
– Не стой у края платформы – женский голос говорит ребёнку под звук состава метро… – Ой, мама, прости. Я случайно нажал. А что было с ней дальше?
– А дальше До-Ре-Ми ослабела, всё-таки отцепила руки от поручня и упала в дверях.
—Ой, я боюсь за неё.
– Не бойся. Ей стали помогать пассажиры.
– Те, в треуголке и кокошнике?
– Нет, их не оказалось на перроне. Она их больше не видела.
– А куда же они делись?
– Да были ли они? До-Ре-Ми помогли другие. Машинист вовремя заметил, что-то происходит во втором вагоне. Он не закрыл двери.
– Он подбежал и спас тебя?
– Нет, что ты. Но он связался с дежурной по станции через специальную связь. До-Ре-Ми посадили на мраморную лавочку.
– Музейную?
– Да, почти как в музее. А машинист увёл свой состав дальше. Ему нужно было нагонять время, у него всего несколько секунд на остановку. Нельзя нарушать расписание и график. И к тому же много еще пассажиров спешило домой. Он только помахал рукой из своей кабины. Улыбнулся так, что сразу стало понятно: всё будет хорошо. И что-то крикнул.
– А что он крикнул?
– До-Ре-Ми приходила в себя и не расслышала. Но дежурная, такая добрая фея, тётя в кителе с металлическими пуговицами, дала воды, развернула карамельку. Она тоже заулыбалась и сказала: всё будет хорошо. Слышишь, сынок? Ты знай, всегда всё будет хорошо. Только держись за главное. Себе не изменяй. Иди прямо. Вот как метро прямо идёт. Слышишь?
– Я слышу, мама, слышу. А что же До-Ре-Ми?
– А ей помогла дежурная по станции. Она подвела к эскалатору…
– На лесенку-чудесенку?
– Да. К выходу на воздух. Со ступенек До-Ре-Ми вдруг оглянулась к дежурной и спросила, как ты сейчас: а что он крикнул?
– Мальчик. Мальчик будет, – ответила и снова заулыбалась фея с металлическими пуговицами на кителе.
Наверху До-Ре-Ми подхватили врачи из «скорой помощи». Ночью того же дня у нашей До-Ре-Ми родился мальчик, который теперь почему-то не хочет быть пожарным или полицейским, он собирается стать машинистом поезда метро.
Последние комментарии
10 часов 14 минут назад
11 часов 47 минут назад
15 часов 40 минут назад
15 часов 44 минут назад
21 часов 5 минут назад
2 дней 8 часов назад