Принимаясь в 1823 году за «Евгения Онегина», Пушкин в письме Дельвигу назвал свое произведение поэмой. Позже он решил, что это все же роман. Сути дела это, однако, не изменило: главное в «Онегине» вовсе не сюжет. Главное – то, что сам Пушкин называет «забалтыванием», а мы – лирическими отступлениями. Именно в них ярче всего проявились и личность поэта, и его дар. Поэтому для нас, читателей, «Онегин» – именно поэма. Про Пушкина.
И не только для нас. Для большинства критиков – тоже. При всем разнообразии статей, посвященных «Евгению Онегину», нет среди них такой, в которой было бы внимательно рассмотрено становление характеров героев – без лирики, сугубо психологически. Исключениями, на первый взгляд, могут показаться работы Белинского и Писарева. Но… Давайте поступим так: притворимся пока, что их статей не было. Хотя бы ради экономии времени читателя. Вернемся к Белинскому и Писареву в конце наших заметок – в приложении. Для желающих. Как говорится, «см.» А здесь заметим одно: Виссарион Григорьевич в своих статьях постоянно сбивается, именуя «Евгения Онегина» то поэмой, то романом.
***
Итак, наша цель – прочитать «Онегина» именно и только как роман. По возможности не замечая ни отступлений, ни поэтической составляющей. То есть, стать на время холодными занудами-рационалистами. А в помощь нам – остраннение.
Начнем. Детство героя. Сказано о нем мало, но эпоха известная. Разберемся. Ребенок из весьма состоятельной столичной семьи. Сирота с ранних лет: о матери в романе ни слова. Воспитание – домашнее, никаких новшеств, вроде лицея. При этом, как ни странно, в юности – добрый приятель, а позже – даже друг самого Пушкина. И член его круга. Вплоть до попыток этого круга привить юному Евгению высокую страсть не щадить для звуков жизни.
Сколько-нибудь осмысленного систематического образования Евгений не получил. Ни поэзия, ни история, ни, тем более, точные и естественные науки его не интересовали. Читать пробовал – без толку. А уж писать – и подавно. Ибо занятие сие требует упорного труда… Да и о чем он мог бы написать? Ведь и умственные способности Евгения автор оценивает не слишком высоко. В самом деле, представьте себе человека, который, как бы вы ни бились, не может отличить ямб от хорея!
С такими-то, не слишком лестными, «вводными» данными получает читатель главного героя объемного романа. Поневоле вспомнишь язвительные замечания Писарева о, так сказать, историческо-философских диспутах Онегина с Ленским – человеком всё же с европейским образованием.
Ну ладно, а чисто психологически – что Онегин за человек? В самом начале своей мятежной юности герой неожиданно оказывается истинным гением в науке нежной страсти. Не имея к тому решительно никаких оснований. Не убогий же француз преподал подростку сию науку! А книг Евгений, как мы знаем, не читал. Сия необъяснимая метаморфоза – лишь первая в цепи психологических странностей в романе. К ним мы вернемся еще не раз – и попытаемся понять, как подобные «ляпы» мог допустить такой автор. Не просто безоговорочно умнейший русский писатель ХIХ века, но и один из самых точных и тонких психологов всей мировой литературы.
Может быть, секрет внезапного превращения не слишком умного малообразованного домашнего подростка в профессионального ловеласа, талантливого имперсонатора и психолога – в том, что автор, увлекшись, наделил героя своими качествами? (Примерно так, как сделал это в V строфе первой главы: «…И возбуждать улыбку дам // Огнем нежданных эпиграмм».) Нет, в данном случае такое объяснение не подходит. Ибо сам юный Пушкин – при всей его влюбчивости – ни ловеласом, ни, тем более, красавцем-франтом, подобным ветреной Венере, не мог считаться никак.
Где же искать объяснение такому скачку в характере будущего бездельника и повесы – и существует ли оно вообще? Оставим вопрос пока открытым. Таких вопросов «Евгений Онегин» перед занудами-рационалистами (каковыми, напоминаю, временно являемся мы с вами) поставит еще немало.
Следуя за Пушкиным и его героем, направимся в деревню, на почтовых…
Большой дом в Санкт-Петербурге ушел за долги. Как и состояние. Евгений – богатый помещик: «Заводов, вод, лесов, земель // Хозяин полный». Перемена образа жизни – радикальнейшая. Ни Talon, ни балета, ни карт, ни стихов, ни балов, ни тайных свиданий с уроками в тишине, ни образованных друзей из высшего света… Ничего! А ведь наш герой, пережив к тому времени уже вторую (и также необъяснимую) метаморфозу, не просто резко поумнел, но стал мечтателем и интересным собеседником для самого Пушкина: «Мне нравились его черты, // Мечтам невольная преданность, // Неподражательная странность // И резкий, охлажденный ум». Это – про человека, который так и не научился ни всерьез читать, ни упорно трудиться вообще над чем бы то ни было? В данном случае, похоже, Александр Сергеевич описывает все же именно себя. А
Последние комментарии
14 часов 45 минут назад
18 часов 33 минут назад
18 часов 51 минут назад
18 часов 57 минут назад
19 часов 12 минут назад
20 часов 46 минут назад