Сутемень [Олег Лемашов] (fb2) читать онлайн

Олег Лемашов Сутемень

Глава 1. Тропа

«Всё-таки хорошо, что Жека меня сюда вытащил», — думал Игорь, пружинисто шагая по лесной тропинке, протянутой между стройных, величественных сосен. Косые лучи утреннего солнца пронзали плотные кроны деревьев и словно светящиеся копья вонзались в землю там, где им позволяла пробиться густая хвойная кровля. Где-то высоко резвился ветер, гнул верхушки деревьев, но здесь, внизу, царили тишина и спокойствие. Всё вокруг: наполненный хвойным ароматом воздух, буйная зелень смешанного леса, яркий солнечный свет, синь неба и пение птиц — лучилось силой и чистотой.

Рюкзак, ещё вчера такой тяжелый, в это утро ощущался намного легче. Хотелось двигаться и даже пробежаться, настолько утренняя свежесть наполняла энергией. Игорь подумал о том, что это похоже на полузабытые ощущения из детства, когда тебя кругом манит новое, неизведанное и волшебное. Отступили куда-то в тень заботы, тревоги и сложные вопросы, требующие непростых решений. Утих и растворился в густом лесном воздухе суетливый ритм городской жизни. А главное, отступила и не свербела больше в душе заноза… Так, что когда очень вовремя подвернувшийся Женя позвал с собой на поиски какой-то аномальной зоны в Пермских лесах, Алина уже уехала к маме и поэтому не пришлось собираться в дорогу под тягостное молчание.

Игорь шёл замыкающим в группе, перед ним шёл Андрей. Высокий, атлетического сложения, он легко нёс на богатырских плечах огромный, пожалуй, самый большой в их небольшом отряде рюкзак. Игорь не знал ещё Андрея достаточно хорошо: они познакомились только в этом походе и за три дня пути не очень много общались, но, определенно, Андрей вызывал симпатию. Сочетание обаятельности, силы и определённой уверенности всегда нравилось Игорю.

Балагур и весельчак Андрей легко заводил знакомства и обладал замечательным даром — мог рассмешить любого, вещая с самым серьёзным видом всякую ахинею. В его устах даже известные шутки и бородатые анекдоты звучали уморительно. На бесконечные подколы и шутки Андрея никто не мог обижаться всерьёз. Его голубые глаза всегда смотрели открыто и прямо, приглашая к честному, доверительному разговору.

Практически не видимый Игорю, за широкой спиной Андрея бесшумно вышагивал Алексей, которого все звали странным, но звучным прозвищем — Друид. Знакомство с ним, как и с Андреем, завязалось всего три дня назад, в начале их совместного путешествия. Об этом человеке Игорь пока не мог составить вообще никакого мнения, чему способствовала некоторая замкнутость Алексея.

Немногословный, словно взвешивающий каждое слово, Друид обыкновенно был молчалив, как во время хода, так и на привалах. Он вовсе не чурался общения, но и не навязывался ни к кому. На привалах и во время неспешных бесед, вспыхивающих у вечернего костра, он чаще внимательно слушал других, чем говорил сам. Иногда рассказывал какие-нибудь истории, мифы или факты из жизни древних народов, их верований, или какую-нибудь старинную легенду или притчу, если это приходилось к теме разговора, но только если кто-то проявлял интерес к его повествованию, и без обид умолкал, если видел, что внимание слушателей ослабевало.

Всё это делало Друида интересным собеседником, а его увлечение языческими культами набрасывало на него интригующий ореол таинственности и мистицизма. Возможно, именно за это он получил своё прозвище. Женя представил его как давнего друга и надёжного товарища, незаменимого в сложных походах.

Лесная тропа изогнулась, и Игорь увидел самого Женю. Тот, замерший с фотоаппаратом в руках, ловил что-то объективом в верхушках деревьев, возможно какую-то красивую птицу. Лицо сосредоточенно, губы тронула довольная улыбка. Видимо, кадр удался.

Женя, имевший больше всех опыта походов и экспедиций, возглавлял их маленький отряд: как идейный вдохновитель и в буквальном смысле — он всегда шёл впереди. Его единственного из всей группы Игорь знал хорошо и давно. Они приятельствовали ещё со времен школы, когда учились в параллельных классах. Закадычными друзьями не стали, но поддерживали хорошие отношения, выпадая периодически из поля зрения друг друга в разные жизненные надломы.

О личной жизни школьного приятеля Игорь знал не много. Семьёй Евгений так и не обзавёлся, хотя уже перевалил за тридцатилетний рубеж. В юности увлекался спортом, борьбой какой-то восточной, успешно выступал на соревнованиях, занимал даже призовые места, но выйти на серьёзный уровень помешала травма колена, полученная на тренировке. Так что спортивная карьера у него не сложилась. На осторожные вопросы, где он работает и чем занимается, Женя уклончиво отшучивался, из чего Игорь заключил, что и здесь, видимо, тоже не очень сложилось, и тактично решил не касаться этой темы.

Об увлечении школьного приятеля странствовать по глухим, нехоженым, а порою даже опасным местам, Игорь слышал раньше, но сам впервые принимал участие в подобной авантюре. Не потому, что Женя не звал его раньше, просто все эти скитания по мистическим и аномальным зонам Игорь считал ребячеством и не испытывал к ним никакого интереса. Он бы и в этот раз отказался, но так уж совпало, что Женя застал его с предложением в момент, когда Игорь был готов идти, что называется, «куда глаза глядят».

Вспомнив о безобразной ссоре с женой, Игорь поморщился: «Чёртовы годовщины, кто придумал отмечать все эти даты? Какой в этом смысл?!»

Такая мелочь: забыл о годовщине их знакомства. Оказалось, для Алины это даже важнее, чем дата их свадьбы; кто поймёт эту женскую логику? Не повод, конечно, для серьёзного скандала, но в ответ на её упрёк, он взорвался и наговорил кучу всего… Всё, что копилось и усилием воли гасилось, удерживалось внутри себя, вдруг прорвалось, словно мутный поток через рухнувшую под ударами стихии плотину. Подспудно, какой-то частью себя, Игорь понимал, что его несет, что нужно остановиться, но не мог, а главное не захотел…

Игорь и не заметил, как вокруг перестал существовать так очаровавший его утренний лес, смолкли птицы и исчезли запахи. Там, куда его выкинули воспоминания, плавали только тягучие образы произошедшего и давящее ощущение собственной неправоты, от признания которой он упорно отмахивался.

«Алина стала как чужая, ей-богу, постоянные ссоры с ней уже достали. Я уже даже не помню, как было раньше, такое ощущение, что жили так всегда, с бесконечными упреками и нежеланием хоть немного понять, что я вкалываю как проклятый, смертельно устаю на работе, что мне нужно не много, в принципе, каплю понимания, и чтобы она не долбала всякой ерундой… Хорошо, что она убралась к своей маме. Реально легче дышать стало. Можно было даже не идти в этот дурацкий поход с Женей и его странными друзьями, — Игорь всё больше погружался в глухое раздражение. — И ведь с тех пор она так и не позвонила».

Он пнул с досады попавшуюся по ходу движения сосновую ветку. Ветка улетела далеко, едва не задев впереди идущего Андрея, тот на секунду удивленно обернулся, но ничего не сказал, поправил рюкзак и продолжил движение. Игорь этого даже не заметил: «И я звонить не буду. Её, конечно, тоже можно понять, всех можно понять при желании, только я устал всех понимать, меня вот почему-то никто понимать не хочет!»

В какой-то момент Игорю стало казаться, что он лопнет от злости, которая накатывала всё новыми и новыми волнами, как вдруг он споткнулся об корень, выступавший посреди тропинки, и грохнулся вперёд со всего маху; да так, что в глазах потемнело. Приложился не слабо, лоб раскровил об острые камешки. Тут уже сил сдерживаться не было. Вскочил как пружина, и с яростными ругательствами пнул торчащий из земли корень; попал неудачно, в узловатый завиток, зацепился ботинком и, не удержав равновесие, опять грохнулся наземь. Взрыв неистовой брани взлетел к самым кронам деревьев.

Женя шел дальше всех и, услышав шум, поспешил узнать в чём дело. Прибежав на крики, он застал Андрея и Друида, стоящими над Игорем и покатывающимися со смеху.

— Чего ржете-то?

— Да вот Игорек учудил, — еле отвечал, давясь от смеха Андрей. — Я как раз повернулся к нему, а он — брык об землю лбом. Так прямо с чувством, аж пыль поднялась. А потом…

Андрей согнулся пополам, не в силах совладать с рвущимся из него смехом.

— Потом вскочил, пнул корягу и опять шлёпнулся, — закончил за него Лёшка-Друид, — экспрессивно получилось.

— И чего ржать-то, упал человек, а они ржут, — проворчал Женя, — он, может, зашибся больно.

Но тут подал голос сам Игорь, всё ещё сидевший на тропе и уже почти совладавший с приступами смеха:

— Нет, Жень, это надо было видеть — и вправду так по-идиотски получилось, просто не передать.

Продолжая смеяться, Андрей протянул Игорю руку:

— Вставай, братан. Ну, ты умеешь повеселить, оказывается. Главное, хлоп — мордой об землю и видимо не удовлетворился результатом, тут же вскочил и хлоп — второй раз! Ой, хр-хр, у меня уже живот болит… Я уж думал, на третий заход пойдёт. Хорошо остановился, если бы и в третий раз, меня бы, наверное, расплескало тут вообще…

— Да уж, представляю как это со стороны выглядело.

— Было эффектно, прямо скажем.

Женя озабоченно огляделся по сторонам:

— Ладно, сделаем небольшой привал, всё одно уже остановились.

Игорь поднялся, всё ещё улыбаясь. Странно, но злость разом улетучилась. Лопнула подобно воздушному шару, нарвавшемуся на иголку. Вылетела вся с потоками ругательств. А потом смехом будто смыло с души даже остатки этой копоти. И сейчас Игорь испытывал только симпатию к хохотавшему открыто, во весь голос Андрею, беззвучно смеявшемуся Друиду и к улыбавшемуся Женьку.

Парни расположились на небольшой полянке, примыкающей к лесной тропинке. Андрей достал походную флягу в новеньком кожаном чехле, свинтил крышку, понюхал горлышко и, удовлетворительно кивнув, смочил платок:

— На вот, лоб протри, царапины надо обработать.

— Что это?

— Спирт, немного разбавленный.

Женя, прищурившись, посмотрел на Андрея:

— Надеюсь, ты его взял чисто в дезинфицирующих целях?

— Именно так, командор, отбросьте все сомнения и тревоги, — на лице Андрея не дрогнул ни один мускул, но в глазах заблестели лукавые огоньки.

Женя склонил голову:

— Что-то слабо верится.

— В экспедиции мы свято чтим сухой закон и вообще все законы, даже кодекс Хаммурапи, на всякий случай.

— Ну да, конечно, — вздохнул Женя.

Андрей незаметно подмигнул Игорю.

Падение и удар о землю выбили из головы Игоря вязкие мысли о семейных неурядицах. Короткий отдых восстановил силы, мир вновь наполнился звучанием ветра, щебетанием птиц, раскрасился россыпью оттенков зелени леса и синевы неба. Солнце уже поднялось довольно высоко, но высокие сосны практически не пропускали прямых лучей, из последних сил сберегая утреннюю прохладу.

Короткий привал, не более двадцати минут, был прерван по команде Евгения, и отряд двинулся дальше. Женя планировал до полудня выйти к деревушке Старый Дый, что лежала прямо на пути их маршрута к Моравскому провалу. Деревушка была настолько маленькая, что даже не на всех картах отмечена. Женя с Друидом планировали там пообщаться с местными старожилами, в надежде услышать какие-нибудь легенды и предания о провале.

Ещё задолго до самого похода они приступили к сбору сведений об этом загадочном объекте, скрупулёзно накапливая всю информацию, какую удавалось выудить в интернете. Но информации имелось на удивление мало, что само по себе уже отдавало странностью.

Конечно, такие места редко привлекали внимание серьёзных исследователей и журналистов. На карте страны полно мест с аномальной активностью и ворохом леденящих кровь легенд, но за исключением жёлтой прессы никому до них дела нет.

Тем не менее, всё же попадались энтузиасты-одиночки, известные в узких кругах краеведы, летописцы родных мест, благодаря которым иногда удавалось получить ценнейшие сведения о таинственных событиях и преданиях, которые поражённое естественнонаучным мировоззрением общество, как правило, пренебрежительно оставляет без внимания.

Кроме того, к месту, где наблюдаются аномальные явления, неизменно стекаются разномастные экстрасенсы, шаманы, любопытствующие одиночки и вообще целый сонм странных личностей разной степени экзальтированности. Многие из них потом подробно расписывают свои героические похождения на бескрайних просторах всемирной паутины, тем самым становясь ещё одним источником полезной информации.

Помимо этого, существует и активно действует целый ряд организаций и объединений, специализирующихся на изучении аномальных зон, так называемых "мест силы" и шлейфа из окружающих их мифов и легенд. Казалось бы, уже вся страна тщательно и вдумчиво исследована вдоль и поперёк, обо всех, мало-мальски загадочных местах написаны книги, статьи в журналах и блогах, с подробным описанием таких мест, их историями, легендами и подробными картами маршрутов. Однако о Моравском провале практически никем из них даже не упоминалось.

И всё же кое-что было известно. Первые упоминания о провале датируются началом девятнадцатого века.

Священнослужитель одного из уездов, Протопопов Косма, писал в епархию при Спасо-Преображенской соборной церкви Пермского монастыря, об имеющихся сложностях в распространении «Закона Божия» среди местного населения. Письмо святого отца среди прочего содержит упоминание о «…бесовских поверьях, бытующих в уезде, о некоей дыре в земле превеликой, среди лесу нехоженого. Оная дыра по представлениям местного темного люда являет врата в преисподнюю. Места окрест той скважины нехорошие, гиблые, поелику силы темные, да нечисть поганая из неё по ночам выбирается, да бродит окрест на погибель народу православному».

Также удалось разыскать упоминания о загадочном провале во второй половине двадцатого столетия. Так в 1968 году, во время этнографических сборов под руководством профессора Коржавина С.А., были записаны истории и легенды Пермского края, среди которых некоторые упоминали о существовании в Моравском урочище пропасти великой и бездонной, которая по поверьям ведёт прямо в ад. Согласно бытовавшим в данной местности народным представлениям, иногда в тихую ночь, если стоять на краю пропасти, то можно услышать, как в преисподней кричат черти и воют грешники. Всего были опрошены жители нескольких окрестных деревень, в том числе и Старого Дыя. Всплыли интересные подробности: некоторые опрашиваемые упоминали о том, что вдоль стен норы — пропасти змейкой вьется тропинка, по которой можно сойти до самого дна. Народная молва помнит об отчаянных смельчаках, которые иногда отправлялись в провал. Никто из них, согласно преданиям, назад не возвращался.

Впрочем, попадались и исключения. Так, например, записана история про сына деревенского кузнеца, который с тремя товарищами направился в провал искать каменного истукана, что даёт ответы на любые вопросы. Назад парень вернулся один и поведал, что спускались они по тропке два дня и две ночи, а только дна всё одно не достигли. На второй день окутал их туман густой так, что видно стало только на расстоянии руки, и потому двигались они с великой осторожностью. А на третий день смельчаки достигли ступеней из белого камня, гладких и с узорами диковинными и «обуял их страх неистовый, будто смотрит на них кто из темноты, из бездны той, хотя тишина кругом и не видно никого». В этом месте товарищи расстались, сын кузнеца решил возвращаться, а спутники его, посмеявшись над ним и укрепившись духом и крестным знамением, продолжили путь дальше. Более их никто не видел.

Руководитель этнографической экспедиции Коржавин С.А. пытался разыскать провал, и с группой студентов в сопровождении проводника из местных отправился в Моравское урочище. Однако обнаружить что-либо не удалось, несколько дней они проплутали по лесу без результата. Местный проводник клялся и божился, что бывал там неоднократно, а сейчас найти дорогу не может, потому что: «Леший водит и не пускает пришлых до провалу». В итоге Коржавин пришёл к выводу, что Моравский провал не существует и является не более чем местной легендой, не имеющей под собой реальной основы.

Имелись ещё сведения от местного краеведа, историка-любителя Семёнова Анатолия Павловича. Сам он тоже Моравский провал не нашёл, но записал одну весьма интересную историю о нём.

Согласно записям Семёнова, в самом начале Великой Отечественной войны, в Моравском урочище укрывались от призыва дезертиры из окрестных деревень: двое парней из Старого Дыя, двое из Ильинки и один из Подпарного. Они оборудовали землянку на краю урочища, в глубь старались не ходить, поскольку слышали легенды о провале и побаивались. Так они прожили несколько месяцев, иногда по ночам прибегая домой за продуктами, а днём прячась в землянке.

В октябре 1941 года, согласно директиве наркома внутренних дел Лаврентия Берии № 1085, перед руководителями республиканских наркоматов и областных управлений НКВД была сформулирована задача — усилить борьбу с бандитизмом. В этих целях в структурах НКВД на местах были созданы соответствующие отделы.

Поскольку уклоняющиеся от службы в рядах Красной армии, по сути, находились на нелегальном положении, то они рассматривались НКВД как питательная среда для формирования различных банд. Поэтому на уклонистов в Моравском урочище, до которых в первые месяцы войны не доходили руки, в результате указа Лаврентия Павловича наконец-то обратили внимание.

О местонахождении дезертиров донесли жители окрестных деревень, и уже в первых числах ноября группа сотрудников ОББ выдвинулась в направлении предполагаемого расположения дезертиров, на границу Моравского урочища. Однако задержать отщепенцев не удалось. То ли их кто-то предупредил, то ли они загодя заметили облаву, в общем, преследователи обнаружили лишь пустую землянку со следами недавнего пребывания в ней людей.

Прочёсывание лесного массива ничего не дало. Через двое суток стало ясно, что антисоветским элементам удалось скрыться, и что дальнейшие поиски безрезультатны. Но на четвертые сутки в селе Подпарное обнаружился один из дезертиров, Соловьёв А., он вышел из леса к людям днём, в крайне истощённом состоянии, его тут же выдали властям.

На допросах он показал, что, заметив приближение облавы, они с товарищами побежали в глубь леса. Уходя от преследования, наткнулись на провал и решили укрыться там. В показаниях Соловьёва также имелось упоминание о тропинке, уходящей в зев провала. Поначалу беглецы не хотели спускаться далеко, но напуганные погоней, решили идти по ступеням столько, сколько будет возможно. Конечно, бездна вселяла в них страх, но возможность попасть под суд за дезертирство пугала гораздо больше.

Они спускались по тропе весь день, но дна так и не достигли. Решили заночевать в одном из углублений в породе, которых имелось множество по всей протяжённости пути. Утром второго дня они продолжили спуск и к вечеру достигли белых каменных ступеней. Тут Соловьёв отказался идти дальше, поскольку помнил, что сказывали в народе; с белых ступеней назад не возвращаются.

Он остался ночевать в одиночестве, а его товарищи решили продолжить путь, поскольку боялись преследования. Ночью Соловьёва разбудили ужасные крики, определить природу которых он не смог. Талдычил лишь единственное: «Не могёт живая душа такие звуки издавать». Напуганный до смерти этими криками, он дождался утра и отправился назад.

Посланный на указанное место отряд милиционеров не обнаружил ни дезертиров, ни даже сам провал. Даже имея в качестве проводника самого Соловьёва. Прочесали всю прилегающую местность, но, увы — провала не обнаружили. Показания Соловьёва сочли попыткой ввести следствие в заблуждение и скрыть местонахождение остальных уклонистов. В конечном итоге, по законам военного времени его расстреляли.

И наконец, в 2001 году здесь побывал энтузиаст, исследователь, блогер, путешественник, и как он сам себя называл, специалист по экстремальному одиночному выживанию — Ворон. Какие его настоящие фамилия и имя, так и осталось не известным, но отчёты о своих путешествиях он размещал в блоге под ником Voron11. Отчаянному чудаку удалось в одиночку разыскать провал в Моравском урочище. Со слов Ворона провал представляет собой круг неправильной формы, диаметром около километра. Дно визуально не просматривается. Вдоль отвесных стен провала, закручиваясь спиралью, уходит узкая тропа, по ней, судя по всему, уже давно никто не спускался, возможно, из-за окружающих пропасть страшных легенд.

В итоге получалось, что сам провал мало кто видел, а из видевших мало кто выжил. Тем большую цену имели показания Ворона, подробно описавшего свой маршрут и сам провал. Вот только спускаться туда в одиночку Ворон не решился, пояснив на страницах блога, что это возможно только в составе хорошо подготовленной группы. Может Ворон и испугался, но Женя не винил его. Вместе с Друидом он побывал во многих подобных местах и по опыту знал: в некоторых из них действительно бывает жутко, а порой даже опасно и одному, без подстраховки, там лучше не бродить.

Глава 2. Старый Дый

Как и планировал Женя, к полудню достигли деревни Старый Дый. Деревушка производила весьма странное впечатление. Небольшие старенькие домики, многие с провалившимися крышами, большинство, судя по всему, брошенные, расположились вдоль единственной улицы; потрескавшийся асфальт проложили, видимо, ещё в советские времена и с тех пор он не обновлялся. Покосившиеся, покрытые мхом деревянные заборы во многих местах оплёл плющ. Людей не было видно. Всё вокруг выглядело до крайности запущенным и заброшенным. Но над домами тянулись провода, а на единственном перекрестке на столбе висел абсолютно новенький, блестящий на солнце синей краской, таксофон.

Над кустами и полевыми цветами у обочин деловито кружили крупные пчёлы, в одном месте дорогу отряду переполз уж. Небольшие, некогда уютные дворики, палисадники и клумбы оккупировали буйно разросшиеся деревья и кустарники. И только сияющий новизной таксофон совершенно не вписывался в окружающий упаднический ландшафт.

Обычно заброшенные деревни, а такие уже приходилось встречать Жене и Друиду, производят удручающее и мрачное впечатление. Здесь же, напротив, несмотря на повсеместно встречаемые следы запустения в виде потрескавшихся и полуразваленных стен, разбитых окон и поваленных заборов, создавалось ощущение полнокровного, наполненного ярким внутренним светом течения жизни.

Парни остановились у таксофона, Игорь снял трубку, послышался гудок:

— Работает!

— Странная какая-то деревушка, — оглядываясь по сторонам, сказал Друид, — безлюдная как Припять. И собак нет, это очень странно, во всех деревнях первое, что тебя встречает — лай собак.

— Ага, — отозвался Игорь, — только тут всё равно хорошо, благостно как-то.

— Действительно чудно, — согласился Женя. — Ладно, давайте разделимся. Ты, — он указал на Андрея, — с Игорем идите в тот конец, мы с Друидом в другой. Поищем местных.

— А на кой нам местные? — спросил Игорь Андрея, когда они неспешно побрели в указанном Женей направлении.

— Языка брать будем, — с серьёзным видом ответил Андрей. — Женя с Друидом хотят про провал слухи да побасёнки записать. Легенды там, предания разные. Этнографические сборы, брат, не шутка. Да и вообще дорогу уточнить, у Жени есть описание от этого Ворона, но лишние сведения не помешают.

— Понятно, — отозвался Игорь и тут же задал следующий вопрос, — как думаешь, провал этот, он реально существует?

— А пёс его знает, я тебе так скажу: не особо верю во все эти россказни про чертей и упырей, что живут в какой-то дыре в лесу. Хотят мужики в это верить, это их дело, а мне нравится сам процесс. Посмотри! Птички поют, пчёлки чего-то там суетятся, воздух какой, солнце, красота! А если медовухи у местных раздобудем, вообще будем боговать! Так что найдём провал — хорошо! Не найдём — всё одно не в убытке.

— Я примерно так же думаю, хотя посмотреть было бы интересно.

— Интересно, — согласился Андрей. — Жутковато, правда. Все эти легенды… Мрачноватое, судя по всему, местечко.

— Так тем и любопытней. Вот почему нас тянет в такие места?

— Сие есть тайна великая и непостижимая. Да. Ещё Александр Сергеевич писал, — Андрей поднял палец вверх и продекламировал, — всё, что нам смертию грозит, для сердца смертного таит, неизъяснимы наслажденья.

— Браво! Тебя тоже влекут неизъяснимые наслажденья?

— Отчасти. Это и впрямь интересно и всяко выглядит привлекательней, чем просто туристический поход. Смекаешь?

— Пока не очень.

— Сам посмотри, за границу в наше время не поездишь, санкции, рубль упал, кризис кругом, да и не рады нас там видеть в большинстве случаев. Опять-таки не безопасно в мире нынче. А куда-то ездить отдыхать надо, особенно нашим людям. В России краёв нехоженых — пропасть. Но есть специфика, у нас инфраструктура не развита, что мы сейчас, кстати, и наблюдаем. В глубинке мест красивых с обалденной природой не счесть, а сервиса — никакого. Негде людям ни пожрать вкусненько, ни водку попьянствовать в культурной атмосфере, ни даже переночевать зачастую.

— И какой из ситуации выход? — спросил Андрей и сам же ответил, — а выхода два, собственно. Либо развивать всё перечисленное, гостиницы, дороги и так далее. Но это долго и дорого. Как говорил дедушка Ленин, мы пойдём другим путём.

— Он так говорил?

— Да. В своём письме брату Александру, перед тем, как того повесили за покушение на царя-батюшку.

— Ты это на ходу придумываешь? — Игорь с прищуром посмотрел на Андрея.

— Возможно. Сам не уверен, что иногда во мне всплывает: осколки школьной программы или завихрения потоков буйной фантазии, — честно признался Андрей. — Но сейчас не об этом. Нужно выдать такую идею, ради которой люди будут готовы неделю лазить по лесам и болотам, кормить нежными тушками комаров, не мыться, спать в холодных палатках, жрать недоваренную крупу с котелка, да ещё и платить за это!

— И это идея…

— Верно, корнет, это, — Андрей широко расставил ноги, распрямил могучие плечи, взгляд его устремился вдаль. Проведя правой рукой в воздухе, будто протирая запыленное окно, за которым сияет его мечта, торжественно объявил, — экстремальные туристические походы по таинственным местам России. Ощути себя частью легенды, — и добавил уже без пафоса. — Мистика, легенды и привидения прилагаются. Ну, как?

— Зачёт, но над слоганом надо поработать.

— Это уже детали.

— А если жрать нечего в пути, это можно обставить как лечебное голодание, — выдвинул мысль Игорь.

Андрей рассмеялся и одобрительно хлопнул его по плечу:

— Сечёшь фишку, камрад, запомним эту мысль.

— Значит, ты здесь на разведку. Узнать маршрут, места.

— Типа того.

За разговорами они подошли к небольшому домику, который показался не таким заброшенным как остальные. Домик выглядел стареньким, с облупившейся краской на стенах, но на окнах висели свеженькие голубенькие занавески, а во дворе стоял, поблёскивая хромированными поверхностями велосипед.

— Вот, — указал на невзрачный домик Игорь, — всяко тут кто-то живёт. Такие велосипеды так просто не валяются. Постучим?

Оказалось, что калитка заперта, а перелазить через забор как-то неудобно, к тому же забор из потемневших от времени досок, всем своим видом показывал, что развалится при первой же попытке перелезть через него.

— Эй, народ, есть кто? — позвал Андрей, но не дождался в ответ ничего, кроме звенящей тишины.

— Может, в окошко камешком? — предложил Игорь.

— Да ну его, разобьется ещё…

— Бог в помощь, — внезапно раздалось позади них.

Парни резко развернулись; перед ними стоял низенький, худощавый старик, одетый во что-то бесформенное и обвисшее. Игорь даже вздрогнул, настолько неожиданным оказалось появление тщедушного дедули у них за спиной.

— Чего ищете, хлопцы? — с улыбкой, едва проглядывающей сквозь густую бороду, спросил тот. Воцарилась пауза: Андрей с Игорем молча смотрели на деда, а тот улыбающимися глазами смотрел на них.

— Здравствуйте, дедушка, мы дорогу спросить хотели, — произнёс, наконец, Андрей. — Как до провала пройти в Моравском урочище?

— Урочище вон, — махнул рукой дед в ту сторону улицы, откуда они пришли, — за деревней через поле.

— А к провалу как пройти, не подскажете?

— Какой ещё провал?

— Ну, пропасть такая, дыра в земле.

— Мы туда не ходим. Нельзя.

— Почему нельзя? — вступил в разговор Игорь.

— Нельзя, потому что не можно, — уклончиво пояснил дед, глаза его во время разговора продолжали улыбаться. — Не можно там людям, только зверям безгрешным и змеям. И птицам.

«Да он двинутый, походу», — подумал Андрей, но предпринял ещё попытку добиться сведений от странного старичка.

— Хорошо, а тут есть кто-нибудь ещё? У кого дорогу можно спросить. Кто-нибудь ещё, кроме вас живёт?

— Живёт, живёт, — закивал головой старичок, — а чего не жить-то, место ведь благостное. — И вдруг подавшись вперед, сказал тихим голосом, как будто речь шла о какой-то тайне, — и вода здесь в ручьях святая.

— Ага, понятно, — сдался Андрей, — вопросов больше не имею.

Поняв, что от старика ничего вразумительного добиться не выйдет, Андрей стал оглядываться по сторонам, в надежде увидеть кого-то, более вменяемого.

— Скажите, — вступил в разговор со странным дедушкой Игорь, — а почему в ручьях вода святая?

— Раньше везде вода на земле была святая, а теперь её только в церквах дают. Только у нас она и осталась с давних времен.

Улыбающиеся глаза деда смотрели прямо и открыто. И странное дело, Игорь заметил: несмотря на чуток несвязанную речь, мешковатую одежду и спутанную бороду, глаза старика были совсем не мутные, как у пожилых людей, а чистые, с белоснежными белками вокруг тёмно-карих зрачков.

— У-у-у, — протянул Андрей и, наклоняясь к Игорю, прошептал ему на ухо, — походу, у деда лампочка встряхнута.

Но дед, оказалось, обладал отличным слухом:

— Нету здеся лампочек. Без надобности, тут и так святло.

Игорь замер, очарованный звучанием слова, как его произнёс старик — «святло», через «я».

— Ладно, пошли дальше, — толкнул его Андрей, — время только теряем.

— До свидания, дедушка.

— Воды в ручье обязательно испейте, — посоветовал им на прощанье старик и ещё долго смотрел улыбающимся взглядом вслед.

Дойдя до крайнего дома на улице и так никого больше не встретив, Игорь с Андреем развернулись и пошли обратно. Следов жизни не наблюдалось вообще, многие домики стояли совсем развалившиеся, а дворы непроходимо заросли бурьяном. Пару раз в огородах мелькнули явно ухоженные ульи с жужжащими пчёлами.

— Пчеловоды какие-то всё же периодически появляются, — предположил Игорь, — приедут, мёд соберут — и обратно в город.

Проходя мимо дома с велосипедом, дедушку они больше не встретили. Через некоторое время они увидели впереди Женю с Друидом, возвращавшихся с противоположного конца деревни.

— Встретили кого? — спросил Женя.

— Одного дедушку, но он блаженный, походу, — ответил Игорь, — в принципе, ничего путного не сообщил. Хотя направление показал.

Игорь махнул в сторону, откуда вернулись Женя с Друидом:

— Там за деревней поле должно быть, а за ним урочище.

— Ну, хоть кто-то, нам вообще никто не попался, хотя следы людей встречаются. В том конце козы пасутся на привязи, так что жители тут есть, где-то…

— Ещё мы нашли ручей, — с довольным видом сообщил Друид, — можно пополнить запасы воды.

— Как раз тебе, Лёша, воду оттуда пить нельзя, — усмехнулся Андрей.

— Чего это?

— Потому что вода тут везде святая, нам местный абориген по секрету сообщил. А ты у нас язычник! Выпьешь такой воды и всё, рагнарёк тебе!

— В корне ошибочное мнение, мой юный друг, — подхватил шутливый тон Друид и наставительно произнёс, — святыни оттого и святы, что открыты всем, вне зависимости от принадлежности к какой-либо конфессии.

Андрей склонил голову и сложил ладони наподобие буддийского монаха:

— Благодарю за искру мудрости, запущенную в бездну моего сумрачного сознания.

— А моё сумрачное сознание подсказывает, что пора бы и подкрепиться, — сказал Игорь, щурясь от яркого солнца. — Я что-то совсем проголодался.

— Смотрите, коллега, — обратился Андрей к Друиду, указывая на Игоря, — плоть слаба и управляет примитивными желаниями этого заблудшего. Я бы даже сказал, управляет малейшими позывами примитивных желаний!

— Товарищ далёк от просветления, — с наигранным сожалением согласился Друид.

— Я, видимо, тоже далёк от просветления, — заявил без всяких шуток Женя, — поэтому идём к ручью, там сделаем привал и пообедаем.

Только расположившись у ручья, парни поняли, как на самом деле устали и проголодались. Вмиг были собраны все близлежащие сухие ветки, уложен небольшой костерок, над котором уже через пять минут висел котелок с водой из ручья. Женя распорядился консервы не трогать, варить кашу из ячневой крупы, объяснив, что это вкусно (с этим не все согласились), полезно, сытно и главное — экономно.

Лёшка Друид принялся кашеварить. Андрей поморщился на слова о полезности каши, но спорить не стал и прилёг под тополем в ожидании, когда приготовится еда. Неподалёку, на лугу паслись козлята, привязанные каждый к своему колышку. Козлята преспокойно щипали сочную траву, не обращая внимания на появившихся людей. За ручьём действительно начиналось широкое поле, на самом краю которого, вдалеке виднелась кромка леса.

Женя пошёл фотографировать козлят, потом ещё что-то привлекло его внимание, и он скрылся из виду в какой-то ложбинке.

Игорь устроился с тенистой стороны старого шершавого тополя. Прислонившись к нему спиной, он с наслаждением вытянул уставшие ноги. Потом скинул кроссовки, стянул носки и с блаженством ощутил под босыми ногами теплую землю и мягкую траву. Вдохнув полной грудью, Игорь почувствовал, как на него накатывается благостное умиротворение, когда никакие думы не тревожат, и ты смотришь на мир без единой мысли в голове. Созерцаешь красоту прозрачного ручья, камней на его дне, зелень окружающих лужаек, козочек на траве, пение птиц. Состояние легкой дремоты и приятной расслабленности охватило его. Всё это — звуки, краски, запахи, вдруг ощутилось Игорю одним непрерывным растворяющим в себе потоком. В какой-то момент он огляделся и увидел, что Друид, помешивающий кашу, вдруг замер, словно застыл, и козочки на лугу застыли, словно изящные статуи и даже мелкая птичка замерла в воздухе над ручьём. Но это его не удивило, словно во сне он воспринимал всё как должное и с любопытством осматривал застывший вокруг него мир. Вот кузнечик замер в прыжке, вот языки огня под котелком неподвижно зафиксировались точно на фотоснимке.

Игорь пошарил рукой по земле и поднял мелкий белый камешек, ему стало любопытно, что будет, если его кинуть? Он кинул камешек, никуда не целясь, тот пролетел несколько метров вперёд, постепенно замедляя движение, пока совсем не остановился, повиснув в воздухе как раз над котелком с кашей.

Вдруг Игорь услышал глухой, тревожный гул. Он повернул голову в сторону леса, звук шёл оттуда. Он нарастал, становился всё громче и громче. Игорь почувствовал, как земля стала вибрировать под ним, и ему стало страшно. Он вдруг ощутил себя маленьким и беззащитным перед чем-то невообразимо древним и могучим, словно травинка перед исполинским древом. Небо над урочищем быстро темнело. По мере нарастания громкости звука, стало различимо, что таинственный гул не сплошной, он состоит из множества голосов. Будто хор неведомых титанических существ, слаженно сливаясь в один грозный поток, тянул песню на неизвестном языке. И эти голоса не принадлежали ни к кому из рода человеческого, они звучали настолько низко, что казалось, будто это горы гудят или недра земные.

Игорь вскочил и тотчас статичная картинка, окружавшая его, пришла в движение. Вновь, как и прежде, пели птицы, журчал ручей. Друид, полуобернувшись, мельком глянул на него и сказал: «Скоро будет готово, чуть-чуть ещё».

Игорь посмотрел на Друида, опять склонившегося над котелком, потом на дремавшего под деревом Андрея. Потом в сторону урочища. Безоблачное небо над лесом вновь отливало яркой синевой. «Сон… это был просто сон», — подумал Игорь, вытирая холодный пот со лба и сел обратно под дерево.

Взволнованный, он осматривался вокруг, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Вокруг простирался всё тот же пейзаж с неспешно текущей жизнью. Всё так же журчал ручей, блеяли козлята и порхали птицы. Игорю вдруг захотелось позвонить Алине, услышать её голос и рассказать, что с ним всё в порядке. Это ведь очень важно, когда есть кто-то в мире, кому не безразлично как у тебя дела. Чтобы кто-то, хотя бы изредка, интересовался, где ты есть на белом свете и всё ли у тебя в порядке?

Игорь сдержал порыв. Встряхнув головой, он отогнал от себя и морок непонятного сна и возникшее желание позвонить жене, спустя мгновение, показавшееся ему проявлением слабости.

Вернулся Женя с фотоаппаратом наперевес, сияя довольной улыбкой, видимо, поймал несколько удачных кадров.

— Ну, что там с кашей?

— Готово, — ответил Друид, снимая с огня дымящийся котелок. — Эй, народ, хватит валяться, айда кашу трескать!

— О, наконец-то, — вскочил Андрей, доставая из рюкзака ложку.

Друид щедро отсыпал порции в протянутые походные котелки. И повесил над костром котелок размером поменьше, чтобы чуть позже заварить травяной чай.

Ели молча, погрузившись каждый в свои мысли.

Женя сидел на земле, скрестив ноги «по-турецки» и тихонько дул на каждую ложку, которую подносил ко рту. Принимал пищу он, можно сказать, механически и даже не смотрел в свой котелок. Мысли его крутились вокруг леса, видневшегося сразу за широким полем. Судя по описанию Ворона и сомнительным показаниям дедушки из Старого Дыя, отсюда и начинается Моравское урочище. Далее следовало по прямой пересечь поле, затем войдя в лес, двигаться на север. До провала они должны уложиться в день пути. «Надеюсь, мы не зря сюда пришли и нам повезёт», — подумал Женя и опустил взгляд на дно котелка. Там, облепленный остатками каши, лежал маленький белый камушек. Женя машинально, продолжая думать о дальнейшем маршруте, достал его двумя пальцами и выкинул в ручей.

Глава 3. Урочище

В малом котелке весело забулькали пузырьки, Друид сдвинул его на край костра, чтобы вода слегка подкипала, и кинул щепоть листового чая. Дождавшись, когда заварка осела на дно, подкинул ещё каких-то ему одному ведомых ароматных трав и листьев из бережно хранимых припасов.

Получившийся напиток понравился всем: обжигая губы о металлические кружки, чертыхаясь и дуя на кипяток, парни не обошлись без добавки.

Пополнив запасы воды, группа покинула гостеприимную полянку у ручья и продолжила путь. Перейдя поле, бурно заросшее разнотравьем, она остановилась на границе леса, словно собираясь с духом для следующего шага. Друид закрыл глаза и какое-то время стоял молча, будто прислушиваясь к чему-то. Женя дал команду всем замереть и терпеливо ждал, когда Друид закончит.

Игорь с Андреем переглянулись. Игорь недоуменно пожал плечами, Андрей в ответ усмехнулся с изрядной долей добродушной снисходительности.

Открыв глаза, Друид едва заметно кивнул Жене. Только после этого Женя тронулся с места, а за ним двинулся и весь отряд. Лес на окраине рос смешанный, попадались дубы и клён, иногда береза. Но, чем дальше они продвигались в глубь, тем всё более преобладали хвойные породы, ель и сосна. Реже попадалась пихта. Тропинок никаких здесь не наблюдалось; земля немного пружинила под ногами из-за толстого слоя опавшей хвои и мелких веток.

Шли практически в полном молчании, только Женя иногда негромко переговаривался с Друидом о направлении хода и сверялся с компасом.

Игорь, по уже сложившемуся в группе распорядку, шёл замыкающим. После привала ощутился прилив бодрости, шагалось легко и приятно. Постепенно им начало овладевать состояние тихого бездумья: он шёл и наблюдал вокруг себя красоту природы, не пытаясь её выделять и осмысливать. Безмятежно созерцая, он растворялся в густом наполненном запахом хвои воздухе, в насыщенной зелени вековых дубов и косых лучах, пробивающихся сквозь кроны высоких сосен. Мысли отсутствовали, а если и появлялись, то неявными, смутными образами и также внезапно растворялись. В этой туманной пустоте проступали вдруг и становились ясными и понятными вещи ранее неосознанные: люди, их поступки, мотивы и желания, и его собственное поведение.

Внезапно Игорь увидел свои отношения с Алиной по-новому, с удивительной прозрачностью. Дорога, отсеивающая всё лишнее — суету будней и сор мелких событий, вытащила на поверхность и высветила то, что являлось важным на самом деле, но терялось в пене жизненного потока. Игорь вдруг осознал, что все её капризы, придирки и упрёки — от страха потерять его. Она боялась потерять его! Хотя у него и в мыслях не было…

По вечерам, когда он, по обыкновению, запоздало возвращался с работы, она с надеждой вглядывалась в его лицо, но натыкалась на холод и плохо скрываемую гримасу досады, буквально кричащую: «Оставь меня в покое!» Игорю с пронзительной ясностью открылись её глубинные переживания. Она, выходит, понимала: постоянные упреки, что он задерживается долго на работе, что постоянно забывает о ней — ещё больше отдаляют его, делают ситуацию хуже. Но понимание имело место, пока его не было рядом.

Едва Игорь появлялся вечером, уставший и равнодушный, она чувствовала, как в ней вспыхивает раздражение — и ничего поделать с этим не могла. Она вновь и вновь наскакивала на него, цепляла, осыпала укорами, словно пытаясь расшевелить, разбить покрывавшую его броню безразличия. А он, понимая, что делает ей больно, и словно что-то внутри него желало этого, становился ещё более холодным и отстранённым. И в очередной раз цунами вскипевшего гнева подхватывало и размётывало их в разные стороны, откуда уже не слышно друг друга, сколько не кричи.

Ошеломлённый, Игорь остановился, смотря вперед широко открытыми и ничего не видящими глазами. Остро царапнуло по душе чувство вины, и рука потянулась к карману, за телефоном. Это ведь так просто, услышать родной голос и сказать что-то важное, что поможет всё исправить. Он достал телефон, увы, молчаливый как булыжник: сеть отсутствовала.

«Ладно, позже на привале ещё раз попробую», — решил он и убрал телефон обратно в карман.

Между тем, группа продолжала углубляться в лес. Примерно через три часа пути Женя скомандовал короткий привал. Парнипобросали рюкзаки на небольшой полянке и стали разминать затёкшие плечи. И тут же комары, не особо беспокоившие отряд в движении, накинулись на путешественников, явно радуясь возможности перекусить свежей кровушкой.

— Что-то не видно пока никакого провала, — посетовал Женя, отмахиваясь от назойливых кровососов.

— Мы, в принципе, недолго ищем, а урочище, вон какое большое. Найдём по- любому, — успокоил его Друид.

— Сколько их тут! — воскликнул Андрей, хлопая себя по шее и по щеке. Он повернулся к Алексею и весело закричал, — Друид, ты наверняка с духами лесными договаривался, чтобы всё путём было. Про комаров забыл?

— Почему забыл? — серьёзно отвечал Друид, расстилая на земле плащ-палатку, намереваясь использовать её вместо подстилки. — Договорился. Меня вот не кусают.

Андрей, недоверчиво прищурившись, стал наблюдать за Алексеем. Тот, казалось, и впрямь ничуть не страдал от комаров: преспокойно улёгся, заложил руки за голову, закрыл глаза и с наслаждением потянулся. Внешне он выглядел вполне безмятежным и довольным.

— Что, правда не кусают? — недоуменно обратился Андрей к Игорю и Жене.

— Конечно, — ответил Женя, — он же репеллентом побрызгался. Вот держи, — и передал баллончик Андрею.

Андрей рассмеялся:

— Блин, я почти поверил.

Друид, не открывая глаз, улыбнулся. Игорь достал телефон и с удовлетворением заметил, что сигнал есть. Говорить при всех ему не хотелось, да и нахлынувший порыв вины померк, потерял силу и откатился куда-то обратно в сокровенные уголки души. В раздумье он некоторое время смотрел на телефон, потом сунул его в карман. Как оправданье выскочила язвительная мысль: «А почему она сама до сих пор не позвонила? Я уже третий день в пути непонятно где, непонятно с кем, неужели нельзя хотя бы поинтересоваться, всё ли у меня в порядке?» Но он тут же отогнал эту мысль подальше.

Чай на привале заваривать не стали, довольствовались родниковой водой из армейских фляжек. Пили экономно, Женя распорядился бережно расходовать воду, не известно, когда представится возможность пополнить её запасы. Перекусывать тоже не стали, решив, что поужинают позже, когда разобьют лагерь на ночь.

Через полчаса Женя скомандовал подъём. Разомлевшие на солнце парни медленно, словно после глубокого сна, стали подниматься и сворачивать походные коврики и плащ-палатки. И только Андрей вскочил как бравый солдат, в секунду собрал свои вещи, закинул рюкзак за спину и молодцевато принял строевую стойку, вытянув руки по швам.

— Вот, молодец! — похвалил Женя Андрея.

— Рад стараться, ваше высокоблагородие! — заорал Андрей, изобразив усерднейшее выражение лица.

— Что ты так орёшь? — Женя засмеялся, — как скаженный.

— Никак нет, ваше высокоблагородие! — ещё пуще заорал Андрей. — Просто идиот!

Теперь уже засмеялись все, даже Друид ухмыльнулся. Собрав вещи, отряд двинулся дальше.

Первый день поисков не увенчался успехом. Обнаружить провал сходу не удалось.

— Ладно, — сдался Женя через пару часов безрезультатных поисков, — давайте искать место для лагеря, а то темнеть уже скоро будет.

— Площадку поровнее надо приглядеть, — отозвался Друид.

Подходящую полянку долго искать не пришлось. Когда она открылась перед их взорами, парни единодушно закричали: "Вот!" Поснимав рюкзаки, принялись разбивать лагерь: Друид и Женя согласованными сноровистыми движениями выставили две палатки, Андрей и Игорь по указанию Жени обозначили костровище и отправились собирать хворост. Сначала с места поближе, потом отошли на приличное расстояние.

Закатное солнце, с трудом пробившееся сквозь верхушки высоких сосен, окрасило деревья и травы неестественными багровыми оттенками, преобразило всё вокруг в таинственный и сказочный лес. Тёплый вечерний воздух настолько загустел от запахов, что казалось именно он не давал разгуляться ветру и угомонил, заставил в изнеможении замолчать лесных птиц.

— Хорошо-то как, — Андрей запрокинул голову и вдохнул полной грудью. — Мы на несколько десятков километров вокруг совершенно одни. Не тайга, конечно, но всё равно что-то есть в этом… Ощущение…

— Чего? — спросил Игорь.

— Не знаю… Чего-то настоящего, первобытного.

— Зов природы.

— Ну да, он. Живёшь вот так, на суете, бегаешь, чего-то выгрызаешь в этой жизни и уже не помнишь, для чего этот сумасшедший темп? А вот выедешь куда-нибудь, вроде этого места, и со стороны отчётливо видишь, что это бесполезный бег на месте.

— Да вы, батенька — философ.

— Есть маленько, накатывает иногда. Правда, надо признаться, чаще всего вопросы бытия и тщетности всего сущего посещают после употребления чарочки огненной воды.

— Оно понятно.

— Кстати, раз уж мы оба являемся ценителями глубокой мысли и изящного слога, а не брызнуть ли нам, так сказать, на костер нашего воображения живительным топливом?

Выслушав витиеватое предложение, Игорь ухмыльнулся, Андрей всё больше нравился ему, не попасть под его обаяние было невозможно.

— Брызнуть на костёр воображения… почему бы и нет?

Андрей отцепил от пояса уже знакомую Игорю фляжку со спиртом, достал из кармана складной стаканчик.

— Наш командор, конечно, против нехитрых житейских радостей для личного состава, — со вздохом сказал Андрей, наливая разбавленный спирт, — но, как говорится, если нельзя, но никто не видит — то можно.

Закуска осталась в рюкзаках, в лагере, зато у Игоря при себе была армейская фляжка, полная родниковой воды.

Налив треть стакана Андрей, передал его Игорю:

— Давай.

— Ну, за тщетность всего сущего!

Игорь одним махом опорожнил стакан, занюхал рукавом и запил родниковой водой. Андрей в точности повторил процедуру товарища и, убирая стаканчик в карман, спросил:

— Слушай, можно вопрос? Ты-то как здесь оказался? Тоже интересуешься всякими тайнами мистическими? Я извиняюсь, конечно, но ты реально не похож на Женю с Друидом, они как бы на другой волне вообще.

Игорь покачал головой:

— Нет, я не искатель чудес невиданных. Скорее бегу от мест опостылевших. В один, не очень прекрасный день, я вдруг увидел, что всё вокруг, как ты точно подметил — бег на месте. Мне, видимо, остро понадобилась пауза, чтобы подумать, а то всё сложно стало и как-то пасмурно… Кстати, возьми себе на вооружение, для идеи про пеший туризм по местам с чертовщиной. Твоими потенциальными клиентами могут стать такие как я. Те, кому нужен тайм-аут, чтобы оглядеться и понять, где их место в этой жизни, и какого чёрта они вообще делают?

То ли выпитый спирт подействовал, то ли Андрей относился к тому редкому типу людей, что располагают к душевной беседе, а может, и то и другое вместе, но обычно сдержанный Игорь как-то легко и не таясь, стал рассказывать о вещах сокровенных, о которых обычно ни с кем не откровенничал.

— Я понял вдруг, что во мне что-то отмирает, — говорил Игорь. — Приходишь домой, там твоя любимая женщина, смотришь на неё и понимаешь, что не чувствуешь ничего. Ещё совсем недавно была родная такая, любимая, желанная… Я же помню то время, когда просто не мог без неё. А сейчас она сплошное раздражение вызывает. Вот у тебя бывает так, к примеру, когда она говорит: «Я сегодня с подругами посижу, ничего, милый, что ты вечер один проведешь?». А ты ей: «Всё нормально, не переживай!» А сам думаешь: «Ой, как же хорошо, давай вали уже, целый вечер без тебя, зашибись». И единственное, что ты чувствуешь — досаду, когда она очень медленно собирается.

Андрей рассмеялся:

— Очень знакомо. Бывает. Но это, знаешь ли, не есть что-то из ряда вон выходящее, мне кажется, каждый женатый мужчина рано или поздно испытывает такие чувства. Это… — Андрей на секунду задумался, — закономерность жизни такая. Не бери в голову, иначе можно загрузиться. Иногда нужно спускать пар. Например, напиваться, необязательно в брызги, но непременно в хорошей компании.

— Ну и, конечно, барышни, — Андрей довольно улыбнулся, и в глазах его появился мечтательный оттенок, — небольшая интрижка на стороне не только восстанавливает душевное равновесие, но, в конечном счёте, укрепляет брак, как ни парадоксально это звучит на первый взгляд. Припрёшься, вот, от очередной барышни домой. Поздненько так, за полночь. Выпьешь, перед тем как зайти, алиби-то нужно, мол, с друзьями пил. Выслушаешь положенную порцию упрёков, потом прижмешься к благоверной своей и чувствуешь себя такой сволочью, аж сладко на душе. И в этот момент она такая родная становится!.. И это не я придумал, ещё старина Оскар Уайльд говорил: «Лечите душу ощущениями».

— Не факт, что Оскар Уайльд именно такие ощущения имел в виду.

— Как раз такие, он же мужик, а значит, именно такие ощущения имел в виду.

Игоря коробили эти заштампованные пошлости: мужик должен бухать, драться и волочиться за каждой юбкой, а если ты не следуешь с воодушевлением этой волшебной формуле, то ты больной или блаженный, или ещё чего хуже. Но спорить на эту тему совсем не хотелось, и Игорь попросту решил замять разговор:

— Нам уже пора возвращаться с дровишками.

— Пожалуй. А то Женя будет злой как чупакабра.

В лагере они обнаружили одного Друида, который не дождавшись их, уже развел костер.

— Что так долго? — с укоризной обратился он к ним.

— Так получилось, — беспечно пожал плечами Андрей.

— Ладно, айда ужинать. Кашу варить не будем, жрём консервы, в целях экономии воды.

— По мне даже лучше, каша — не моё, без обид только, — отозвался Андрей.

— А мне каша понравилась, — сказал Игорь, — вкусно и сытно.

— А где Женя?

— Где-то неподалёку. Фотографирует. Покричите его, жрать пора.

Однако кричать не пришлось, Женя вышел из ближайших кустов с фотоаппаратом, болтающимся на груди.

— Отличные кадры снял! — с сияющей улыбкой заявил Женя.

— Ты хоть бы разок нас сфоткал что ли, папарацци, — проворчал Андрей, — а то ты весь поход бабочек щёлкаешь, потом и смотреть нечего будет.

— Завтра, — пообещал Женя, — сейчас освещение уже не очень.

Парни расселись вокруг костра на расстеленные плащ-палатки и принялись за нехитрый походный ужин, состоящий из одних консервов; чай заваривать не стали, опять же из соображений экономии воды.

На протяжении всего ужина Андрей, не переставая, балагурил и шутил, над поляной то и дело взлетал смех. Женя с Игорем смеялись над его шутками громко, во всё горло, Друид по своей привычке смеялся бесшумно или молча улыбался. Когда подбросили сухих сучьев в костер, тот взметнулся и осветил всю поляну, но темнота вокруг сразу стала гуще и подступила вплотную. Друид вдруг встал и пошёл куда-то, бросив на ходу:

— Я прогуляюсь чуток.

— Куда это он? — негромко спросил Андрей, когда Друид скрылся в темноте.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Женя, — он иногда любит побродить один.

— Как ему не страшно одному ночью по лесу шататься? Мне, честно говоря, жутковато немного, я бы не пошёл.

— Он уходил по темноте в таких местах, в которых я боялся нос высунуть из палатки.

— То есть?

— Ну, есть места, в которых течёт какая-то своя жизнь, энергетика. В основном она благожелательная вполне, но случаются и исключения. Кое-где бывает по-настоящему жутко.

— Расскажи что-нибудь про такие места, — попросил Игорь.

— Были мы в позапрошлом году на Чёртовом городище, в Калужской области, — начал рассказ Женя. — Национальный парк Угра, типа заповедника, короче. Представьте себе почти в центре России, Калужская область, находится уникальный объект, а никому до этого дела нет, кроме парочки местных краеведов, да таких же повёрнутых как мы. Обычный лесной массив характерный для средней полосы России, и вдруг на небольшом холме кучно расположены многотонные каменные валуны. Причём, нигде рядом нет горных образований откуда бы они могли взяться. По одной из версий их принёс ледник во времена всемирного обледенения, а потом растаял, оставив такие вот «подарки». Однако каким образом ледник оставил эти камешки именно на этом холме — и нигде больше в округе, версия не объясняет!

Археологи всяко-разно копались, конечно, пришли к выводу, что здесь когда-то было святилище то ли вятичей, то ли ещё кого, причём очень давно, где-то первый или второй век нашей эры, это минимум. Естественно, мы мимо такого места пройти не могли. Ну, и отправились с Друидом вдвоём.

На попутке до городишки местного доехали, Сосенское, вроде, называется, а оттуда километров пять-шесть пешком. Нашли мы его быстро, надо сказать, описаний маршрута немало в интернете, в том числе и от Ворона, кстати, по следам которого мы сейчас идём. Вот. Странности уже на входе начинаются. Во-первых, место необычайно тихое. В лесу же обычно много шумов разных, птицы там, комарьё жужжит, да много чего. А там, наоборот — тишина гробовая. Абсолютно ничего!

— И мёртвые с косами стоят, — зловещим шёпотом вставил Андрей.

— Не, — серьёзно отвечал Женя, — чего не видел, того не видел, но на входе в этот комплекс реально ворон живёт.

— То есть как? — удивился Игорь.

— А так, на въезде шлагбаум стоит, прям на лесной дороге. Вот он в этом районе и кружит.

— А как ты понял, что он там именно живёт, может, случайно пролетал?

— Не, место для стоянки туристов, гораздо дальше оборудовано, сам комплекс ещё дальше. Мы там несколько дней пробыли, и я частенько назад к шлагбауму бегал, потому что именно там туалет стоит в виде симпатичного домика из брёвнышек. Так вот, этого ворона постоянно видел именно в этом месте. Идёшь утром по нужде, а он летает в верхушках деревьев, обязательно каркнет тебе, мол, привет.

— Ворон на входе, проводник ваш виртуальный, блогер этот, тоже Ворон. Странные совпадения.

— Ага, мы тоже заметили, всё в этом мире не просто так. Мы, кстати, когда вернулись, пытались связаться с этим Вороном, написали ему, но он не ответил, наверное, опять где-то путешествует.

— И что в этом Чёртовом городище? — вернул к теме Андрей, похоже, ему тоже стало интересно.

— Действительно увидели мы множество огромных валунов, очень много. Раскиданы вроде беспорядочно, но все кучно, на самом холме и немного у подножья. Причём, на многих камнях следы воздействия каких-то инструментов, отверстия идеально круглые, либо выпуклости тоже круглые, последних, правда, не много. Ещё пещеры там когда-то были, но их завалило, или специально завалили, остался только вход в одном месте неглубокий. Светящийся мох растёт, в полумраке очень круто смотрится. Я когда фотографии в интернете смотрел, думал, их в фотошопе подкрасили, чтоб поярче смотрелось. Оказалось, нет, этот мох и вправду так ярко светится. Выглядит впечатляюще.

— Ух ты, круто!

— Да, зрелище потрясающее.

— Надо было себе домой того мха взять на развод, — посоветовал Андрей, — прикольно же, светится в темноте.

— Мы даже не пытались. Во-первых, это запрещено, а во-вторых, в таких местах нужно вести себя очень уважительно… На всякий случай.

Андрей молча кивнул, и не понятно было, то ли он согласился со сказанным, то ли, не забивая себе голову, принял как данность чудаковатые взгляды своих спутников.

— Так вот, — продолжил Женя, — ходим мы по этому городищу, осматриваем, восторгаемся. А кругом красота, благостно, как в сказке. Примерно, как в Старом Дые, только всё ж по-своему. И никого вокруг. Место хоть и оборудовано для посещения — площадка, туалет, все дела: всё одно, никто туда особо не ездит. Не популярны у нас такие места. М-да. В общем, начинает вечереть. И вот, с наступлением сумерек картина начинает кардинально меняться.

Нас как будто подталкивать стали к выходу. Мол, хорош ребятушки, пора и честь знать. Какие-то шорохи, движение в темноте, лес прям оживает. Ну, мы быстрее к лагерю. Хотели ночью ещё раз на городище подняться, а только потом такое твориться начало, что мы как-то передумали.

— А что твориться начало? — Игорь, сам не ожидавший, что его так захватит рассказ Жени, старался говорить, как можно более равнодушным голосом.

— Чертовщина всякая. Мы и раньше слышали про это городище, мол, балует тут силушка неведомая, да только когда в живую столкнулись, как-то не по себе стало.

— И в чём выражалась чертовщина эта?

— Тени, Игорёк. В лесу стали двигаться странные тени. Звуки разные, скрипы и шаги в темноте. От этого доложу я вам, мурашки по коже. Друид на ночь вокруг палатки круг обережный ножом чертил. И хотите — верьте, хотите — нет, а с кругом как-то спокойнее. Реально помогает. Особенно когда на вторую ночь, кто-то вокруг палатки мяукать начал. Это за десять километров от ближайшего жилья. Причём, ни до, ни после, ни днём, ни вечером, никто там никаких кошек не видел. Я ночью от палатки отлить только на два шага отходил. А я много, где побывал, и ночным лесом меня не удивишь, уж поверьте, но там всё по-другому. Сразу чувствуешь, что лес живёт какой-то своей жизнью и ночью там нам не рады.

— Очуметь, — выдохнул Андрей и оглянулся по сторонам на темноту, подступающую к костру со всех сторон.

— Такие дела, малята, да. А утром снова тишь да благодать, солнышко светит, травка зеленеет. Красота. Даже какие-то ребята на двух машинах приехали, но они по своей теме, заливаться коньяком на природе.

— Значит, вы так и не решились ночью прогуляться?

— Я нет, а Друид пошел. На вторую ночь, когда опять вся эта чехарда началась, мы вроде спать легли. А потом, среди ночи, я проснулся — его нет. Оказывается, всё-таки ходил медитировать в центр комплекса, среди всех этих мелькающих теней и шагов в темноте. Пообщаться, так сказать, с высшими силами.

— А на вторую ночь уже не так страшно было? — спросил Игорь.

В том-то и дело, что ещё хуже. Ребятишки, которые компанией приехали и с ящиком коньяка, даже они напугались, хотя уж их-то дурнёхонькие головы были под завязку спиртным залиты. Один из них, кстати, тоже попёрся в полночь посмотреть, как мох в темноте светится, и очень пожалел об этом. Вернулся протрезвевшим, и с трясущимися руками.

Тут затрещали кусты за спиной у Андрея, и на полянку из темноты вышел Друид.

— Ёжкины босоножки! — воскликнул Андрей, — я сейчас тоже руками трястись начну и трезветь, хотя и так трезвый.

— Извини, не хотел пугать. А вы тут чего, байки травите?

— Командор на нас жути нагоняет. А ещё ты — как выскочишь, я, признаюсь, слегка замандражировал, — Андрей рассмеялся. Смех его показался Игорю слегка натянутым.

Помолчав немного, Андрей обратился к Друиду:

— Лёш, можно вопрос?

Друид пожал плечами:

— Давай.

— Я у вас тут случайный пассажир, можно сказать, и хотелось бы понять… ходите вы в походы по странным местам, ты вот, в ночь один отправился по лесу бродить. Зачем? Что это даёт? В этом свой кайф, или вы что-то ищете — просветление какое?

— Тут в двух словах не ответишь.

— Да хоть приблизительно, мы ж всё равно никуда не торопимся.

Друид замолчал, видимо, собираясь с мыслями. На полянке воцарилась тишина, прерываемая негромким потрескиванием веток в костре. Игорь с интересом ждал ответа. Его и самого разбирало любопытство, что за побудительная сила зовёт таких людей в леса, в изнурительные странствия в условиях весьма далёких от комфортных. Друид поднялся, нарвал свежей травы и бросил в костер, чтобы дымом разогнать комаров. Присев на место, заговорил.

— Это не ради адреналина и не ради тусовки на природе. Хотя и это в какой-то мере… Поиск ответов, прежде всего. В какой-то момент начинаешь понимать, что мир вокруг совсем не такой, как нам рассказывали в школе. И современная наука всё чаще упирается в тупик, но при этом боится признать, что материальный мир — это ещё не всё. Что есть много такого, что она не может объяснить с естественнонаучной точки зрения. И религия тоже не даёт ответов на вопросы. Все, какие есть святые писания, они ведь писались людьми, при этом много раз переписывались, исправлялись, да ещё и толковались, кому как больше удобно или понятно. Все конфессии погрязли в дрязгах, кто из них правильнее толкует слово божье, не видя, что они, по сути, кусочки чего-то более цельного, причём маленькие кусочки. Вот и выходит, что нет ответов на вопросы: «Кто мы?» и «Зачем мы здесь?» ни в религии, ни в науке. Хотя и там, и там есть немало светлых голов, понимающих, что во вселенной всё гораздо сложней и многомерней.

Друид говорил поначалу тихо и будто бы неохотно, но постепенно внутренне разгорался, и всё большая увлечённость звучала в его голосе. Игорь заметил, что Андрей хотел что-то спросить, но не решился перебивать Алексея. А тот, глядя на пляшущие языки костра, продолжал.

— В принципе, можно спокойно жить дальше и не загоняться всем этим. Ходить на работу, растить детей, ругаться с женой, по вечерам пялиться в телек и напиваться по выходным. Как вариант. Кто-то посвящает себя спорту, кто-то коллекционирует машины, кто-то женщин. У каждого свой выбор чем наполнить жизнь. Мне, допустим, и вот Жене, этого мало. Нам интересно узнать о мире, о себе. О своей душе и её задаче в этом мире, в этом воплощении.

— И вы, значит, получаете ответы, посещая всякие таинственные места и медитируя ночью на древних развалинах? — перебил его Андрей. — Я не ёрничаю, просто понять хочу.

Друид слегка поморщился и покачал головой:

— Не так. Вернее, не совсем так. Во-первых, сама дорога имеет значение, не меньше, если даже не больше, чем само место назначения. Дорога — это не только способ натереть мозоли, подтянуть мышечный тонус и получить новые впечатления. Находясь в обычной городской среде, мы погружены в плотный мир повседневной суеты и забот, не позволяющий нам услышать своё внутреннее я. Но, переступая порог дома, из привычного и безопасного мирка человек попадает в особое пространство. Где теоретически может присутствовать опасность, что просто вынуждает быть более естественным, настоящим. То есть, я хочу сказать, что дорога, она сама по себе мир, отличный от нашего обычного.

Кроме того, дорога — это особое состояние духа, поиск нового и непознанного, но в первую очередь, себя и, если хотите, в конечном итоге, поиск божественного состояния — любви. Хотя возможно, тут я не прав и каждый ищет своё. Попробуй прислушаться к себе находясь в дороге, возможно, ты поймёшь что-то иное.

Но вот ещё что важно, дорога, это своего рода проекция в материальном мире сокровенного Пути каждого из нас. Того Пути, которому мы следуем даже за рамками земного воплощения. И мы стараемся пройти его достойно, несмотря на то, что в целом он скрыт от нас. Мы только прислушиваемся, напрягаем свою интуицию и то, далеко не все из нас; многие просто плывут по течению, иногда случайно улавливая, как отдалённое эхо, зов истины. А ведь наш путь, это то, ради чего мы пришли в этот мир, ради чего здесь воплотились. Чем больше мы сможем понять о себе, о том, куда нас влечёт, в каком направлении, тем больше сможем понять о своей цели, задаче и в конечном итоге о своём пути.

А что касается различных мест силы, которые мы посещаем… Тут, как бы это сказать… представь себе спортсмена. Чтобы иметь результат ему нужен спортзал и качественные тренажеры. Но в принципе, если этого нет, он сможет и так заниматься: бегать вокруг дома, отжиматься на школьных стадионах, тяжести поднимать всякие импровизированные. То есть, при наличии воли отсутствие спортзала и тренажеров — не приговор. С ними удобнее и эффективнее. И обратная ситуация — всё есть, классный спортзал, крутые тренажеры, но нет воли к совершенствованию себя, к тяжелому труду. И всё становится бесполезным. Так и с местами силы. Ты можешь постигать мир и развивать себя духовно даже не выходя из дома, но! Как спортсмену удобнее и более эффективно тренироваться в спортзале, так человеку, находящемуся в духовном поиске, гораздо эффективнее заниматься в местах, наполненных энергией. Единственно, технику безопасности надо соблюдать. Не во всех местах можно беспечно прогуливаться.

Друид поднял с земли ветку и стал ворошить угли. На некоторое время повисла тишина. Прервал её Андрей:

— Хорошо, а вот место, которое мы ищем, провал. Там безопасно?

— Не знаю, найдём, посмотрим.

— А если не найдём?

— Нет — так нет, но, мне кажется, найдём. Я чувствую, что он где-то недалеко. Возле мест силы возникают особые ощущения, вот сейчас что-то подобное наблюдается.

Женя молча взглянул на Друида. Тот так же молча кивнул.

Игорь вспомнил, что хотел позвонить Алине, достал телефон, но увидев время, с сожалением засунул телефон обратно. Подняв голову, заметил на себе пристальный взгляд Друида.

— Хотел позвонить, да, пожалуй, поздновато, — пояснил Игорь, хотя Друид ни о чем не спрашивал.

— А ты всё равно позвони, раз чувствуешь, что надо.

Игорь немного подумал:

— Нет, лучше завтра.

— Сам-то своим звонил? — вдруг спросил он Друида.

Но Друид, странно скривив губы и ничего не ответив, покачал головой.

Игорь поднялся:

— Ладно, спать пора.

Перед тем как залезть в палатку, Игорь обернулся к Друиду:

— А ты не будешь обережный круг чертить?

Друид слегка улыбнулся:

— Уже. Когда вы за дровами ходили. Лагерь с палатками и костром в центре.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Оставшись один, Друид подкинул несколько крупных хворостин в костёр и замер, созерцая танец языков пламени. Он и сам не заметил, как погрузился в воспоминание, которое всё чаще пыталось всплыть, но ранее его удавалось отогнать, как ноющую боль, которая угасает при отвлечении на что-то.

Холодное стекло приятно остужало горячий лоб. Прильнув к нему, Алексей смотрел, как по ту сторону окна мелкий осенний дождь делает этот мир ещё непригляднее и холоднее. Без мыслей, без переживаний, просто пустота. Оля ждала его ответа, а он не знал, что сказать. Наверное, в конце концов, он найдёт нужные слова, но не сейчас, потом… Тогда она произнесла это снова: «У меня есть другой. Я люблю его».

…Пустота внутри него не призывала к ответу.

«Ты слышишь? Я люблю другого. Что ты молчишь?» — эти короткие фразы Оля говорила спокойным ровным голосом, отводя взгляд куда-то вниз. От этого захотелось укрыться, стечь куда-нибудь вместе с серым дождём. Алексей подумал, что разыгравшееся с его участием действо похоже на сцену из плохого спектакля, где они — уставшие актёры. Сейчас на автомате доиграют свои опостылевшие роли, а потом вернутся в реальный мир, где всё по-другому. Где нет театральных страстей, никто никого не бросает, не рушатся чьи-либо жизни, семьи, домашний уют.

Уличный фонарь отражался в каплях дождя, сползающих по стеклу. Отбрасываемые ими на подоконник причудливые тени получались удивительно красивыми, словно подсвеченными изнутри. Отстранившись от окна, Алексей смотрел на них не отрываясь, будто это созерцание имело какой-то спасительный смысл. А может, и действительно так, может, эти полупрозрачные тени от капель дождя единственное, что имело смысл. Остальное всё пустота. Внутри и вокруг.

Не то чтобы он не подозревал… Эти постоянные исчезновения по надуманным поводам, поздние возвращения, якобы от подружек. Но не допускал, боролся с самой мыслью о возможности измены, отчаянно не хотел пускать признаки свершившегося в свою жизнь. Иногда так хочется верить вопреки!

Но нарыв созрел. И в этот, как специально подобранный незримым декоратором промозглый осенний вечер, с первыми произнесенными ею словами стало ясно, что больше не спрятаться, не замолчать. Удивительно, но он не чувствовал в тот момент ни боли, ни злости, ни даже грусти. Всё это придёт чуть позже, спустя время, когда настигнет осознание произошедшего. Сейчас только пустота и безмыслие.

А вот Олю распирало желание сказать многое. Что всё могло быть по-другому, что он сам во всём виноват, что совершенно перестал интересоваться ею, что пропадает неделями в походах с друзьями, такими же блаженными, как и он сам. И ещё много чего… Но она смолчала, потому что уже сказала слово, которое всё изменило, слишком веское, чтобы размывать его пеной упрёков. И теперь она ждала.

Молчание затянулось, тишина давящим грузом легла на плечи обоих.

— Значит, уходишь? — наконец выдавил он.

— Да, — всё так же, не отрывая глаз от пола, произнесла она.

— А он кто?

— Разве это важно?

— Наверное, нет, — согласился он и тут же спросил, — я его знаю?

— Нет.

За окном одинокий прохожий, втянув голову в плечи, торопливо прошагал прямо по лужам и скрылся за углом.

— А как же Катя? Ты о ней подумала?

Оля закусила губу:

— Думала. Это, конечно, будет для неё нелегко. Но всё наладится. Ты сможешь видеться с ней в любое время.

«Она уже всё обдумала, — эта мысль также не вызвала никаких эмоций, — наверное, надо попытаться её вернуть, уговорить. Не пустить. Силой, если придётся. Может, даже врезать ей, что ещё полагается делать в таких случаях? Но почему мне всё равно? Какое-то отупение. Видимо, у меня шок или вроде того».

— Ладно.

— Ладно? И это всё?

— Я не знаю, что сказать, — честно признался он, — я пойду спать.

Он ушёл, отводя взгляд, чтобы не видеть, как она плачет. Потому что её слёзы — это, пожалуй, единственное, что могло растопить корку льда, покрывшего его душу. А он берёг это состояние, оно хранило его от боли.

Глава 4. Провал

Ночь прошла спокойно. Друид с Женей расположились в одной палатке, а Игорю досталось соседство с Андреем в другой. Благодаря этому обстоятельству они тайком пропустили ещё по стаканчику разбавленного спирта.

Вымотавшись за день пешего пути, Игорь уснул, как в колодец провалился, мгновенно и без снов. Несмотря на неудобное и жёсткое ложе. Двухслойный туристический коврик не очень-то смягчал мелкие неровности и камешки на поверхности земли, и только накопившаяся за день усталость сглаживала это неудобство.

В шесть утра Игоря разбудил будильник на телефоне. В первые секунды он не мог сообразить, где находится. Придя в себя, потянулся к выходу из палатки. Андрей на вкрадчивую мелодию будильника никакого внимания не обратил.

Выбравшись, Игорь увидел Женю, делающего разминку. Над погасшим костром еле-еле курился дымок. На траве крупными каплями блестела роса. Игорь никогда не видел такой крупной росы. Порывшись в памяти, он пришёл к выводу, что не помнит, когда вообще видел росу в последний раз.

Женя провёл руками по траве, затем умыл лицо росой. Игорь повторил за ним процедуру и почувствовал сначала холод, а затем прилив бодрости. Остатки сонливости окончательно покинули его.

Лес тоже проснулся, лесные пичуги завели звонкие трели, трудяги муравьи деловито сновали во все стороны, здоровый жук неторопливо пролетел мимо, едва не врезавшись Игорю в лицо.

— А где Друид? — спросил Игорь Женю.

— В лесу. Час назад ушёл, может, больше.

— Час назад? И куда?

— Сказал, провал где-то рядом, чувствует его.

— Думаешь, найдёт?

Женя пожал плечами:

— Посмотрим.

Игорь уже не удивлялся причудам Друида. Он даже не исключал возможность того, что Друид и впрямь в одиночестве сможет почувствовать, где находится этот провал.

— Кофейку бы сейчас, — мечтательно произнёс Игорь, очень живо представляя перед собой чашку ароматного и горячего кофе.

— Кофе сильно окисляет кровь, этой гадости надо поменьше употреблять.

— Оно, может, и так, но блин, поутру чашечка кофе это…

— Привычка и потакание своим слабостям, — с улыбкой перебил Женя. — Ладно, пора выдвигаться потихоньку. Где балабол наш, дрыхнет ещё?

— Дрыхнет.

— Никак нет, ваше высокоблагородие, — раздался бодрый голос из палатки. — Рядовой Никифоров пробуждение от сна произвёл! Готов к новым свершениям и подвигам! Вперёд друзья! Наш девиз — «Слабоумие и отвага!» Догоним и перегоним! Спасём и сохраним!

Вопя бравурные лозунги и речёвки, не замолкая ни на секунду, вылез из палатки и сам Андрей. Улыбаясь во весь рот, он громогласно рявкнул, обращаясь к Жене:

— Разрешите приступить к утреннему моциону!

— Приступайте, рядовой Никифоров.

Потянувшись с хрустом в могучих руках, Андрей огляделся и спросил у Игоря:

— А где Друид?

— В лесу. Шаманит.

— Понятно. Слушай, Игорёк, а у тебя случайно нет пакетика кофе растворимого?

Игорь ухмыльнулся:

— Нет. И вообще, кофе кровь окисляет.

Андрей вздохнул:

— Женя на тебя плохо влияет.

— Это ты на него плохо влияешь, — отозвался Женя, — или думаете, я не заметил, что вы хряпнули вчера, пока за дровами ходили?

— Ваши подозрения оскорбляют мою тонкую натуру, командор, — сказал Андрей, заламывая руки в притворном жесте отчаяния. И повернувшись к Игорю, посетовал:

— Легко обидеть ранимую душу.

Перешучиваясь и посмеиваясь, они стали собирать палатки и вещи.

Когда со сборами почти управились, из леса вышел Друид.

— Вот что я называю «появиться вовремя», — возмутился Андрей, — мы тут корячимся, в поте лица пакуем манатки…

Друид, не обращая внимания на упрёки, выпалил:

— Я нашёл его.

— Провал? — просиял в лице Женя.

— Да.

— Далеко?

— Не очень, километров пять-шесть туда, — Друид махнул, полуобернувшись в направлении, откуда только что вышел, и добавил:

— Ребята, это что-то потрясающее, такого я никогда ещё не видел.

Новость подстегнула небольшой отряд: мгновенно, отработанными движениями парни собрали и упаковали оставшийся походный скарб, прибрали мусор, засыпали кострище. На прощанье Женя окинул внимательным взглядом поляну и, убедившись, что ничего не забыто, негромко произнёс:

— Что ж, спасибо этому месту за ночлег, за тепло и уют. А нам пора дальше.

Друид уверенно повёл отряд вперёд, безошибочно находя путь сквозь труднопроходимые заросли и беспорядочно наваленный валежник. Женя пытался унять волнение, ещё бы, он вот-вот увидит воочию провал, который очень немногие смогли найти! В существование которого люди вообще не верят!

Взволнованность Жени передалась всему отряду, даже всегдашний скептик и насмешник Андрей нетерпеливо прибавил шаг и не обращал внимания на ветки, нещадно хлещущие его по лицу. Легенда вот-вот могла ожить на глазах, близость неведомого манила и придавала сил, питала подспудным неосознанным ожиданием чуда, которого так хочется всем: даже тем, кто уверен, что не верит ни в какую невидальщину.

Игорь тоже почувствовал всеобщее возбуждение. Волнение, знакомое всем путешественникам и первооткрывателям, накрывало его упоительной волной, наполняло тело неутомимой энергией и буквально подгоняло вперёд.

Наконец впереди послышался голос Друида: «Всё, пришли! Вот он!»

Они встали на краю пропасти, и перед ними открылся весь провал. Вид его и вправду потрясал! Громаднейшее отверстие в земле уходило чуть ли не отвесными стенами так глубоко, что дно разглядеть было невозможно: оно исчезало в тени, которая сгущалась к низу и переходила в непроглядную темноту. Провал имел почти правильную круглую форму, как это и указывалось в имеющихся немногочисленных описаниях. Расстояние до противоположного края составляло около километра, может, больше. Величественные сосны обрамляли провал по краям, в глубокой задумчивости неспешно покачивая верхушками. В пронзительно голубом небе плыли редкие облака- барашки.

— Красота какая! — восхищённо выдохнул Игорь.

— Обалдеть, — отозвался Андрей, — честно говоря, я не верил до конца, что он существует, а он всё-таки есть! И такой огромный!.. Посмотрите, там даже дна не видно.

— Интересно, сколько до того края? — Игорь указал на противоположную сторону, где сплошная зеленая стена из сосен очерчивала край пропасти.

— Не меньше километра, пожалуй, — прикинул Андрей.

— Да ну-у, — недоверчиво потянул Игорь, — больше, мне кажется… километра два…

Женя прищурил глаз:

— Сейчас прикинем. Есть несколько способов определить расстояние на местности. Нужна линейка.

— У меня на компасе есть, держи, — Друид снял с шеи и протянул Жене небольшой компас на прямоугольном основании. На одном из рёбер пластикового прямоугольника имелась короткая полустёртая линейка.

Женя взял компас, вытянул руку в направлении противоположного края.

— И что, так можно определить расстояние? — удивился Игорь.

— Легко, нужен только объект, размеры которого ты знаешь. Чтобы можно было к нему примериться, — пояснил Женя.

— Вот смотри, тут нет ни столбов, ни домов. Пристреляться мы можем только к деревьям. Сосна достигает высоты около сорока метров, если растёт не в тени. Сосны, растущие на краю, как мы видим, постоянно на солнце. Значит, их высота тридцать пять метров. Или в сантиметрах — три тысячи пятьсот. Расстояние от моего глаза до линейки на вытянутой руке — шестьдесят сантиметров, это второе, что нам нужно знать. Теперь измеряем, сколько миллиметров на линейке занимает проекция сосны? Двадцать пять миллиметров. Отлично. У кого телефон под рукой? Игорёк найди калькулятор. Достал? Умножай три тысячи пятьсот на шесть, и дели на двадцать пять. Сколько там вышло?

— Восемьсот сорок с копейками.

— Ну вот, значит до того края пропасти ориентировочно восемьсот сорок метров. С погрешностью около пятидесяти метров примерно.

Однако у Игоря остались сомнения:

— Ты, наверное, ошибся, мне кажется, всё-таки больше.

— Ничего не больше, — заспорил Андрей. — Командор, он ставит под сомнения ваши расчёты, а значит, и ваш авторитет. Нужна показательная экзекуция.

— Экзекуция в честь открытия объекта отменяется, — сказал Женя милостивым тоном.

Друид присел у края обрыва и указал пальцем в сторону противоположного края пропасти:

— А вон и тропинка вниз.

Действительно, на скальной стене, отвесно уходящей в самую темноту провала, подобно спирали виднелась узенькая тропинка.

— Надо найти, где она начинается, — вглядываясь в едва видневшуюся тропинку, задумчиво сказал Женя.

— Обойдём провал по кругу? — спросил Андрей. — В какую сторону пойдём?

— Посолонь пойдём, — отозвался Друид.

— Это как?

— Это по солнцу, по часовой стрелке, короче, — пояснил Женя.

Андрей повернулся к Игорю, сделал большие глаза и одними губами бесслышно прошептал:

— Посолонь?!

Женя достал фотоаппарат, отснял несколько кадров провала, после чего призывно махнул рукой. Группа двинулась вдоль края бездны, внимательно высматривая место спуска. Задачу усложняло то, что все подступы к провалу непроходимо заросли деревьями и буйно разросшимся кустарником.

Игорь, как и прочие высматривал место, откуда можно было начать спуск, но на душе у него зрело беспокойство, причину которого он объяснить не мог. Казалось, среди этой торжественной красоты, буйства зелени, обрамляющей край провала и щедро залитой ярким солнечным светом — нет места неосознанным тревогам, но ощущение того, что в груди что-то сжалось в маленький камушек, не оставляло его. Постепенно он понял, что послужило причиной смятения. Густая как чернила тьма, затаившаяся на дне пропасти, пугала сокрытой в ней мрачной загадкой. В сердце зазвучал вкрадчивый шепоток, о том, что все легенды и леденящие кровь истории об этом месте, возможно, совсем не вымысел, они оживут, стоит только спуститься к ней поближе.

Внезапно Друид, шедший впереди всех, остановился и присел на корточки, внимательно рассматривая что-то на тропе.

— Что там, Лёш? — спросил Женя.

— Помёт, возможно медвежий.

Андрей встрепенулся:

— Что значит, медвежий? Здесь что водятся медведи?!

— И медведи, и волки, и рысь попадается, — весело возвестил Женя, — всё-таки леса здесь обширные, почти всю область покрывают.

— Блин, предупреждать надо! А то лазим везде и спим в тряпичных палатках и понятия не имеем, что тут немало желающих откусить нам чего-нибудь из ненужного.

Повозмущавшись, Андрей вскоре умолк и призадумался. Игорь усмехнулся про себя: «Его идея о пешем туризме по аномальным зонам теперь под вопросом. По крайней мере, в этом регионе».

— Не боись, — хлопнул Андрея по плечу Женя, — случаев нападения на людей практически не бывает. Они нападают, если только им угрожает опасность или их потомству.

После небольшой паузы Женя добавил:

— Или если их кто-то бесит пустой болтовнёй.

Андрей кивнул:

— Ну, конечно.

Друид встал, осмотрелся по сторонам и коротко бросил:

— Пошли.

Ещё через полчаса пути они нашли место, с которого начинался спуск в провал. Укрытый буйно разросшимися кустами можжевельника проход заметил Женя.

— Кажись, нашли, — он указал рукой на едва заметный просвет.

Узенькая тропинка позволяла идти только цепью, по одному.

— Вот так начинаются все фильмы ужасов, — послышался голос Андрея, — главные герои подходят к входу в нечто неведомое и вопреки голосу здравого смысла непременно лезут туда. А потом начинают по очереди заворачивать ласты. Первым погибает самый молчаливый и спокойный герой.

Повернувшись к Игорю, Андрей виновато улыбнулся:

— Игорёк, без обид.

Игорь ещё ни разу в походе на Андрея не обижался, не видел причин впасть в недовольство и тут.

Андрей продолжал:

— Потом схлопывается самый опытный в вопросах выживания герой. Без него шансы выбраться у остальных критически падают, и все понимают: костлявая старушка уже догоняет на повороте, хитро подмигивая и размахивая косой. Так что, Женя, не обессудь, законы жанра. Ну, а последним в страну вечной охоты уйдёт тот, кто больше всех знает о мире духов, древних демонах и прочем всяком таком. Перед уходом он должен успеть дать несколько туманных советов, или хотя бы приблизительно объяснить, что вообще происходит. Так что, на всякий случай, внимательно прислушиваемся к Друиду.

Друид ухмыльнулся:

— Почему последним? Нас же четверо.

— А потому, что кто-то же должен спастись и это, как правило, самый красивый, остроумный и просто обаятельный паренёк, — Андрей, потупив глаза в притворной скромности, слегка поклонился.

— Ладно, красивый и обаятельный паренёк, — без тени иронии сказал Женя, — раз тебе по законам жанра всё равно нечего опасаться, то пойдёшь первым.

Андрей рассмеялся:

— Язык мой — враг мой. Ладно, пойду первым, чего там.

— Отставить, рядовой Никифоров! Первым пойду я, за мной Друид, ты — за ним. Игорь замыкающий.

Андрей тут же вытянулся во фронт и гаркнул:

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

Но Женя, не принимая шутливый тон Андрея, обратился ко всем серьёзно:

— Дорога неизвестно какая, поэтому идти с осторожностью. Не бежим, не суетимся, темп — ниже среднего. Нам случайные травмы и несчастные случаи не нужны. Держимся поближе к стене.

Женя постоял немного молча, будто внутренне собираясь, поправил лямки рюкзака на плечах и решительно шагнул вперёд и вниз. Узкая дорожка, не более восьмидесяти сантиметров в ширину, местами сужалась, местами расширялась, но не на много. С удовлетворением Женя отметил, что тропинка оказалась довольно надёжной, в основном онаврастала в отвесные стены, словно кто-то вырезал её в скальной породе, но местами нависала над пропастью, пролегая на каменных выступах. Не очень сильный, но устойчивый уклон заставлял выверять каждый шаг.

По мере продвижения вглубь провала, всё менее слышными становились звуки леса. Первым исчез шум листвы кустарников и деревьев, раскачиваемых ветром вокруг провала. Затем всё глуше и тише стали звучать крики и пение лесных птиц. Довольно скоро все почувствовали, что температура по мере спуска начинает понижаться. После изнурительной жары на поверхности это даже порадовало.

Двигаясь по спирали, они спустились уже метров на сто. В какой-то момент Игорь задрал голову вверх и увидел в овальном куске неба плывущие облака. Выглядело так, словно смотришь наверх из колодца. Только очень большого колодца. Женя тоже остановился, вскинул к верху фотоаппарат, щёлкнул и осторожно пошёл дальше.

Игорь с досадой вспомнил, что опять забыл позвонить Алине. Для очистки совести достал телефон, но, как и подозревал — связь отсутствовала. Сердце сжалось в непонятной тревоге. Повертев в руках бесполезный мобильник, Игорь вздохнул и убрал его обратно. И тут же краем глаза уловил движение справа. Резко обернувшись, увидел улетающего вверх ворона. «Откуда он тут взялся? Может, гнездо здесь?» — подумал Игорь.

— Эй, народ, смотрите — ворон! Вон он, наверх полетел.

— Где, — завертел головой Андрей, — не вижу, где?

— Ворон? — удивился Друид.

— Ага, здоровый такой. Да вон же. Всё, улетел…

— А ты уверен, что это был ворон?

— Да вроде….

Женя тоже вертел головой по сторонам, в попытке разглядеть улетевшего уже ворона. Однако, кроме Игоря его никто и не увидел.

— Разве вороны водятся в таких местах? Они же, типа, по лесам, на деревьях, а тут пропасть, — спросил Игорь, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Пёс их знает, может, водятся, — отозвался Андрей.

Друид задумчиво добавил:

— Ворон — птица очень непростая. Странно, что никто его не увидел кроме тебя.

Игорь ожидал, что Друид продолжит и объяснит, почему ворон птица непростая и в чём здесь странность, может, легенду красивую расскажет по своему обыкновению или что-нибудь из народных мифов, но Алексей больше ничего не сказал.

Андрей затянул было песню, про чёрного ворона, но быстро осёкся, звуки в провале трансформировались странным образом: получалось глуховатое эхо, как будто со дна провала кто-то подпевал с опозданием. Звучало довольно жутко.

Игорь наклонился над пропастью и попытался разглядеть: не видно ли дна? Долго вглядывался в расплёсканный внизу мрак, но так ничего не увидел. В какой-то момент Игорю стало казаться, что он вот — вот что-то разглядит в глубине черноты. Тьма уже не казалась ему однородной, какие-то тени и силуэты выделялись и проступали…

Игорь вздрогнул от окрика Андрея:

— Игорёк, ты чего там завис?

Словно очнувшись от странного морока, Игорь повернулся к Андрею:

— Что?

Наклонившись к Игорю, Андрей зловещим голосом прошептал:

— Запомни, малыш, если ты долго вглядываешься в бездну, то и бездна вглядывается в тебя.

Игорь усмехнулся:

— Красиво звучит. Сам придумал?

— Почти. Сперва это Ницше сказал, а уже потом я придумал тоже.

— Ага, я так и понял.

Некоторое время шли молча, погружённые в личные мысли и наблюдения. Друид вдруг остановился и поднял вверх палец:

— Тихо-то как.

Все как по команде прекратили движение и напрягли слух. Тишина казалась абсолютной, будто их обволакивал вакуум. В этот момент Игорю почудилось, что он с товарищами оказался в другом измерении, настолько силён был контраст между окружавшим их, всего час назад, ярким солнечным светом, ветром, шумом листвы и пением птиц, и навалившимися теперь полумраком и холодной тишиной.

Друид рывком поправил рюкзак, там что-то звякнуло и согнало с группы оцепенение. Через секунду четыре пары ног опять втянулись в монотонный ход.

Довольно пологий спуск сам по себе переносился бы легко, но присутствие жадно раскрывшей зев пропасти, по правую руку, заставляло жаться поближе к стене и выверять практически каждый шаг. Скоро и усталость дала о себе знать.

Видимо, её почувствовал не только Игорь, поскольку идущий впереди Женя вдруг крикнул:

— Народ, тут площадочка в стене выдолблена! Неплохое место для привала.

— О, привал в самый раз, — отозвался с энтузиазмом Андрей, — а то я что-то притомился.

Небольшой грот в стене, примыкающий прямо к тропинке, вполне располагал местом для трёх-четырёх путников. Друид осветил его фонариком и заключил, что тот выдолблен рукотворно. Парни с нескрываемым удовольствием освободились от поклажи, пристроив рюкзаки во внутрь.

— Уважаемые мои товарищи! — обратился ко всем Андрей, приняв так любимый им торжественно-придурковатый тон. — Мы вместе делили тяготы нашего пути, преодолевали невзгоды и переживали удивительные открытия, что позволяет надеяться, что я буду услышан, и моё предложение откушать не будет вами отклонено с пренебрежением, ибо плоть моя страдает и требует яств для поддержания жизненных сил.

Выслушав эту длинную тираду, Женя усмехнулся:

— Никогда не знаешь, начиная слушать Андрея, чем закончится его мысль. Однако предложение дельное. Народ, вы как?

Игорь кивнул, соглашаясь; Друид молча пожал плечами, мол, мне всё равно, как скажете.

— Лады, — удовлетворённо сказал Женя. — Лёша, раздай консервы личному составу.

Всё так же молча Друид вынул из рюкзака четыре банки перловой каши с говядиной. Парни уселись полукругом, привалившись спинами к стенам грота. Скромный обед перекочевал в желудки очень быстро.

Облизав тщательно ложку, Игорёк счёл нужным озвучить давно интересовавшую его мысль:

— Мне вот странным кажется, почему это место — бездонная пропасть посреди леса, до сих пор не является местной достопримечательностью? Никому об этом, практически, не известно. Никто сюда не ездит: ни журналисты, ни учёные всякие. В конце концов, на дворе двадцать первый век, все карты уже давно нарисованы, все объекты отмечены, наконец, этот провал из космоса наверняка видно.

— Я тебе больше скажу, — отозвался Женя, — попытки найти этот провал были. Серьёзные ученые, этнографы в середине прошлого века, снаряжалась экспедиция даже и — ничего. Даже НКВД не нашёл, когда искал дезертиров, прятавшихся тут во время Великой Отечественной… Короче, этот провал очень непросто разыскать.

— Почему мы нашли? Почему нам так повезло, а другим нет?

— Потому, что у них не было Друида, — вступил в разговор Андрей и хлопнул Алексея по плечу.

Друид против обыкновения не стал отмалчиваться:

— Возможно, провал сам решает, кому открыться, а кому — нет. Кого он не хочет видеть, хоть год могут по этим лесам бегать, всё равно ничего не найдут.

— Так почему нам повезло? — повторил вопрос Игорь. — Правда, из-за тебя?

Друид посмотрел ему в глаза:

— Может, из-за тебя, может, из-за меня, а может, сочетание пришедших людей, их внутреннее наполнение и открыло для нас провал. Возможно, он существует в нескольких реальностях и в нашей проявляется только иногда. Что-то в нас его заинтересовало, и он позволил нам себя найти.

— А я не верю во все эти параллельные реальности, — заявил Андрей. — Его никто не нашел, потому что он никому не нужен, вот и всё. Сколько их по России — таких мест? Тьма-тьмущая. И никому до них дела нет. Параллельные миры — это мир среднестатистического жителя Москвы, к примеру, и мир, в котором живёт этот стукнутый головой дедуля из Старого Дыя. Причём, не пересекающиеся абсолютно. Этнографическая экспедиция, говоришь, не нашла. Знаем мы, как они ищут: приедут студенты какого-нибудь института в деревню, и записывают свежие побасёнки под сельский первачок.

— А НКВД? Они ведь тоже не нашли дезертиров, что укрылись в провале!

— А что, НКВД? Война всё-таки, особо не искали, проблем хватало и без беготни по глухим лесам.

— Может, и так, — примирительно улыбнулся Женя. — В любом случае, мы сейчас в месте, о существовании которого знает очень мало людей. А побывало и — того меньше. Мне лично интересно, подтвердятся или нет легенды, что внизу есть ступени из белого камня с высеченными на них узорами?

— Легенды, кстати, про это место есть довольно мрачные, — опять вступил в разговор Друид. — Во многих упоминается, что людям отсюда не всегда обратный ход есть. Не возвращаются как раз те, кто спустился ниже ступеней из белого камня.

— И ещё есть упоминания о доносящихся иногда со дна провала голосах и даже пении на каком-то древнем, давно забытом языке.

Игорь вспомнил об увиденном на берегу ручья сне, странное гудение или пение, мощный поток, не разбивающийся на отдельные слова, которые можно было бы понять, и ощутил, как по спине прокатился холодный озноб.

Он захотел рассказать об этом остальным и даже открыл рот, но не успел. Андрей, медленно с расстановкой, будто подчёркивая важность вопроса, спросил, обращаясь опять же ко всем:

— А если мы найдём ступени из белого камня, то что? Пойдем дальше?

Повисла пауза. Женя невесело усмехнулся чему-то в своих мыслях, Друид, выйдя на площадку и задрав голову, разглядывал облака, видневшиеся в оке провала. Игорь, прислушавшись к себе, вдруг понял, что ему туда идти не хочется. И вообще, этот провал действовал на него угнетающе, на этой тропинке, уходящей в пропасть, он почувствовал себя беззащитным и уязвимым.

Друид опустил голову вниз, заглянул в пропасть и произнёс:

— Давай, дойдём сначала, а уж потом будем решать. Может, их вообще не существует.

Похоже, такой ответ всех устроил, и больше к этой теме не возвращались. Разговор ещё какое-то время вяло перетекал с одной темы на другую. В какой-то момент Игорь даже начал дремать. Однако Женя встрепенулся и решительно заявил:

— Всё народ, подъём! Привал окончен.

Парни медленно поднялись, похватали рюкзаки и в прежнем порядке вновь отправились по тропинке, в молчаливую бездну.

Глава 5. Ящер

Друид шёл, продолжая раздумывать о вопросе, который задал Андрей. Когда они только собирались идти сюда, планировали этот поход, сомнений не возникало. Была решимость действовать до конца, по максимуму. Настолько, насколько окажется возможным.

Но сейчас, когда они уже находились внутри зловещего провала, его уверенность пошатнулась. Алексей привык доверять чутью и интуиции, которые до сих пор не подводили его. И сейчас он всё явственней чувствовал волнение, постепенно переходящее в неосознанную тревогу. Словно забыл что-то важное и не в состоянии вспомнить, и теперь осталось только зудящее беспокойство — не опасно ли это забытьё? Подспудное чувство тревоги отдавалось практически осязаемой тяжестью внизу живота. Друид нашарил на шее и сжал в кулаке оберег с древним солярным символом и ещё раз повторил про себя: — «Дойдем сперва, а там видно будет».

По мере спуска, становилось всё темней. Кусочек неба над головой всё больше уменьшался, а дно пропасти по-прежнему не просматривалось. Окружающий группу, бредущую вдоль стен гигантского колодца, мир приобретал всё более сюрреалистический вид. Солнечные лучи выхватывали только часть провала, и группа, двигаясь по спирали, то ныряла в полумрак, то выныривала из него на очередной освещённый участок. Шли медленно, но не только по причине узости ненадёжной тропки. Здесь, внизу, куда не доставал прямой солнечный свет и звуки леса, тишина и полумрак действовали угнетающе. Да и бездна по правую руку будто высматривала и выжидала, когда кто-то сделает неосторожный шаг и оступится.

Женя шёл, по обыкновению, впереди и тоже думал о том, как поступить, когда (и если) они достигнут белых каменных ступеней. Он провёл немало времени в походах и вылазках с Друидом, с полувзгляда понимал, когда того что-то беспокоит. То, что Алексей напряжен, он почувствовал, хотя они не обменялись об этом ни единым словом. Он не раз убеждался, что звериному чутью Алексея лучше доверять. Но сейчас опасения товарища выглядели как досадная помеха на фоне овладевшего им необычайного подъёма и воодушевления.

Он чувствовал, что они на пороге чего-то значительного. Их обязательно ждёт удача, ведь они так быстро нашли этот провал. Несмотря на то, что многие, очень многие не достигли ничего в подобных поисках. Разве это не признак того, что их ждёт успех? И кто знает, может, там, на дне, им посчастливится найти следы древней цивилизации или святилище древних богов! Или другие загадочные артефакты.

От таких мыслей сам по себе ускорялся шаг, и Жене приходилось сдерживать себя. Конечно, он отдавал себе отчет, что им всем далеко до настоящих исследователей, профессиональных археологов, историков и этнографов. Но это нисколько не притупляло всей остроты ощущения близости удивительного открытия. И нетерпение, которое охватывало Женю по мере продолжения пути, ничуть не уступало по накалу тем чувствам, что испытывали именитые исследователи прошлого, отыскавшие древнюю Трою или вскрывшие гробницу Тутанхамона.

При этом Женей двигали отнюдь не корыстные мотивы. Шальные деньги «чёрных копателей» его не интересовали. Скорее, наоборот, он очень трепетно и уважительно относился к древним городищам и языческим святыням, которые ему доводилось посетить. В этом он полностью совпадал с Лёшкой Друидом. Причём, для Друида святыни являлись таковыми в прямом смысле, и копаться в священных местах в поисках поживы им обоим даже не приходило в голову. Тем более, что как настаивал сведущий в вопросах древних верований Друид, в таких местах не то, что раскапывать, даже неуважительно себя вести небезопасно.

Женю вырвал из липкой вязи собственных мыслей окрик Андрея:

— Народ, это уже темнеть начинает, или мы так низко спустились? Реально хуже видеть становится.

— Ну да, — согласился Игорь, — темнеет.

Женя посмотрел по сторонам, задрал голову вверх, посмотрел на часы:

— Странно… не очень поздно, но, похоже, на ночёвку придётся раньше остановиться. Идти в потёмках неразумно.

— А где мы будем становиться? — спросил Андрей. — Здесь негде. Может вернёмся наверх?

— В смысле, наверх? Ты что, вернуться предлагаешь? На поверхность мы не вернёмся, мы слишком далеко зашли, — с негодованием стал возражать Женя.

— Да нет, я предлагаю подняться до площадки, где мы привал делали.

— Лучше вперёд пойти, — предложил Друид. — Мне кажется, площадки должны быть ещё, по крайней мере, этот блогер… Ворон, об этом писал.

— А вдруг не будет больше?

— Тогда поднимемся к месту последнего привала. Игорь, что думаешь?

Игорь с удовольствием предпочёл бы выбраться отсюда подальше, но, почему-то не смог сказать об этом прямо. Стараясь, чтобы голос звучал уверенно, он выпалил:

— Давайте вниз, наверняка найдётся место для привала.

Друид пожал плечами, и группа двинулась дальше.

— Спать на краю пропасти? — пробормотал про себя Андрей. — Хотя, с другой стороны, не надо далеко ходить, чтобы отлить.

Идти становилось всё труднее. Казалось, темнело с каждым шагом и, Женя, идущий впереди всех, достал компактный, очень яркий светодиодный фонарик. Но, едва он включил его, тьма вокруг стала ещё более непроглядной, неохотно расступаясь непосредственно перед узким лучом.

Андрей споткнулся и злобно зашипел:

— Твою мать, Женя! Мы сейчас в пропасть поулетаем к чертям, как спартанские дети! Давай возвращаться!

— Спокойно, не надо орать, — ответил Друид, которого Игорь не видел из-за спины Андрея.

— А ты меня не успокаивай я, во-первых, не ору, я нормально говорю, — Андрей стал заводиться и похоже не замечал, что говорил довольно громко.

Игорь с удивлением посмотрел на Андрея, он впервые видел его раздраженным. Причём, без особых на то причин.

— Не надо орать, — повторил Друид, его голос звучал спокойно и даже холодно.

— Слушай, ты меня не беси, я вообще-то не с тобой разговариваю…

Внезапно громкий треск оборвал их пререкания, что-то с шумом и треском отвалилось от противоположной стены пропасти и полетело вниз, стукаясь о выступы и высекая из них пыль и мелкие камни. Никто не успел разглядеть, что именно сорвалось в пропасть с таким грохотом, да и не смог бы при всём желании, поскольку бесформенная и оттого бездонная тьма надёжно укутала и самих путешественников, и всё пространство вокруг них.

У Игоря от неожиданности подогнулись ноги:

— Ох, ты! Ё-моё, что это было?

— Отвалилось чего-то от стены, — отозвался встревоженным шёпотом Друид.

— Мать моя — женщина! Я чуть не родил только что, — голос Андрея звучал испуганно.

Парни тихо переговаривались, начинавшаяся ссора погасла, так и не успев разгореться. Потрясённые внезапностью случившегося, они словно малые дети спешили высказать, выплеснуть из себя страх вместе со словами. Никто и не заметил, что фонарика не видно и Жени рядом с ними нет. Оказалось, командор не стоял на месте пока все обсуждали падение чего-то неизвестного в темноте.

Тем неожиданней прозвучал его голос где-то в отдалении:

— Народ, я нашёл место для привала. Давай потихоньку сюда!

Спустившись немного по тропе, Друид, а за ним и остальные вышли к небольшой площадке. Как и предыдущая, она расширялась за счёт углубления в стене.

— Всё, бродяги, отдыхаем, — весело распорядился Женя.

Женя пребывал в хорошем состоянии духа, его радовало, что предположение о месте ночлега подтвердилось, и вообще всё складывалось замечательно.

— Ужинаем экономно. Воду расходуем вообще чуть-чуть. Андрей, твоя очередь доставать консервы. Вечернее меню на твой вкус, — его ровный, командный голос разгонял неуверенность и растерянность парней. Казалось, происшествие с падением неизвестного объекта его нисколько не смутило.

— Жень, у тебя ведь фонарик, ты видел — что это грохнулось на противоположной стороне? — спросил Игорь.

— Что грохнулось? — искренне удивился Женя.

— Ну да, на той стороне. Какая-то штука отвалилась от стены и полетела вниз, грохот ещё был капитальный.

— Грохот? — Женя нахмурился и оглядел лица парней, вопросительно смотрящих на него. — Вы чё, прикалываетесь?

— Жень, правда, ничего не слышал? — придвинулся к командору Друид, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Грохот как от пушки, что-то здорово бабахнуло и полетело вниз.

Оглядев взбудораженных парней, Женя понял, что они не шутят. Однако его дальнейшая реакция тоже оказалась для товарищей неожиданностью. Глаза Жени вдруг загорелись восторженным огнём:

— Очуметь, значит здесь какая-то акустическая аномалия! До меня ни единого звука не просочилось!.. Может, это в пределах площадки ничего не слышно вокруг? Нужно будет завтра проверить!

Друид не разделил восторгов своего давнего коллеги по походам, да и Андрей с Игорем не пытались скрыть беспокойства.

— Чертовщина какая-то, ты точно ничего не слышал?

— Мужики, вы меня знаете, я — не любитель дешёвых фокусов.

Друид кивнул, удовлетворённый ответом, но не удовлетворённый безнадёжностью загадки. Он сел на туристический коврик, в задумчивости стал поглощать консерву.

Андрей скривил губы в недоверчивой гримасе и последовал примеру Друида. Игорь придвинулся к Жене поближе:

— Слушай, ты о подобном слышал когда-нибудь? Ну, чтобы что-то происходило, а звуков от этого не было слышно? Где-нибудь в ваших этих ненормальных походах, такое встречалось?

— В Мостищенском лабиринте мы с подобным сталкивались, Друид не даст соврать. Не так всё круто было, конечно, в некоторых местах мы почти переставали слышать друг друга. Так, какой-то звук всё же был, но вот разобрать, что говорит человек, находящийся рядом с тобой — не получалось.

— Это не опасно? В смысле, аномалия… акустическая, она — не опасна?

— Нет, по крайней мере, в Мостищенском лабиринте было даже прикольно.

— Интересно, что же это такое упало?

— Может, увидим, когда достигнем дна.

— А о чём легенды говорят, что там на дне?

— Честно говоря, местные легенды довольно туманны. Упоминается, что часто пропадают люди. Со дна провала иногда слышны звуки непонятного происхождения, будто кричит кто-то или стонет. Ну, и, конечно, есть предания, которые утверждают, что дна как такового нет, а провал ведёт прямо в ад, это, так сказать, классика жанра.

— Само собой, куда же ещё.

— Здесь эти байки уже не кажутся глупой болтовнёй, — вступил в разговор Андрей. — Особенно когда в темноте что-то грохочет и летит в пропасть, и не все это слышат.

— Эй, народ, кончайте уже жуть нагонять, — Женя возмущённо махнул рукой. — Ну, отвалился там кусок породы от стены, ночью вообще все звуки кажутся преувеличенными из-за тишины. Вон, Лёшку спросите, каждый поход, ночью в лесу что-то шумит, пыхтит, скрежещет. Это обычное дело, лес вообще не бывает без звуков.

— Ты просто не слышал, Жень, — сказал Игорь.

— Вот именно, — опять начал вскипать Андрей, — ты просто не слышал! Как такое может быть! А вдруг это тропа обвалилась! И как мы тогда назад вернёмся?!

Женя поднял руку, останавливая Андрея и сказал:

— Нечего зря воду в ступе толочь, завтра всё осмотрим! А сейчас необходимо восстановить силы. Всё, отбой!

Чёткие и простые команды Жени подействовали на группу успокаивающе, и все расползлись по спальным мешкам.

Игорь так устал, что практически сразу же провалился в сон. Сон пришёл тревожный. Игорь увидел себя в своём детском дворе. Двор такой же, как и лет тридцать назад, и даже машины, стоящие у подъездов — сплошь «копейки», «шестёрки» да «москвичи». Ни одной иномарки. «Совсем как во времена Союза», — подумал Игорь. Он стоял посередине двора, образованного четырьмя панельными «хрущёвками», словно на дне колодца из бетона и стекла, над которым вздымалось глубокое синее небо, без единого облачка.

Игорь осторожно вертел головой по сторонам, радуясь, как неожиданной удаче, возможности увидеть столь милые сердцу места. «Как же здесь здорово, ничего не изменилось!» — по-детски обрадовался он. Внезапно ему захотелось бежать быстро-быстро, как он мог бегать в детстве. Он зажмурил глаза, потом резко открыл и в следующее мгновенье уже бежал по двору, да так стремительно, что ветер засвистел в ушах. Ноги несли его, словно с них смыло груз прожитых лет, и старая травма правого колена, полученная лет десять назад, на тренировке по хоккею, куда-то исчезла! Ему снова шесть лет, и неважно куда бежать, важно только бежать — ведь это и есть самое главное в жизни! Как же он не понимал этого раньше? Мчаться, чувствуя силу в ногах, вдыхая с наслаждением прогретый за день теплый вечерний воздух. И никаких мыслей, никаких переживаний, рассекая поток проносящихся мимо предметов и образов… Заливаясь счастливым смехом, Игорь обежал старую трансформаторную будку посередине двора-колодца и встал как вкопанный…

Казалось бы, ничего странного в том, что группа детей собралась вокруг чего-то, возможно, они во что-то играли. Но Игорю почему-то сразу стало тревожно. Дети смотрели на что-то в центре, а ему ещё не было видно, что там — за их спинами. Ему ужасно не хотелось подходить, но он почувствовал, что это придётся сделать. Придётся подойти к этому кругу и выяснить, что там в центре.

Дети стояли, взявшись за руки, и нараспев говорили что-то хором. Словно завороженный, он сделал первый шаг, затем второй и следующий… С каждым шагом он всё чётче понимал, что совсем не хочет видеть то, что находится в центре круга. Подойдя ближе, он стал различать отдельные слова, а затем и фразы. От заунывного мотива у Игоря пробежал холодок по спине, и защемило внутри от недоброго предчувствия.

«Сиди-сиди, Яша, в золотом кресле, под ореховым кустом,

Грызи-грызи, Яша, орешки калёные, милому дарёные…»

Игорь подошёл вплотную, заглянул через плечо какого-то мальчика, и его сердце чуть не остановилось от леденящего ужаса.

Посреди круга расположилась огромная отвратительная рептилия. Её серое чешуйчатое тело покрывала пыль, будто она только что выползла из какой-то грязной норы. Сквозь огромную пасть, в которой запросто мог поместиться футбольный мяч, то и дело стремительно выскакивал и скользил обратно длинный и узкий язык. Немигающие глаза смотрели прямо на Игоря.

«Чок-чок, пятачок, вставай Яша, дурачок! — продолжали петь дети, но голоса их звучали отнюдь не весело, а лица были искажены паническим ужасом и отвращением. — Где твоя невеста, в чем она одета? Как её зовут? И откуда привезут?»

Игорю захотелось убежать, но ноги его не слушались. Окаменевший от страха, он не мог пошевелиться и даже отвести взгляд, прикованный к мутно-жёлтым глазам рептилии. Ящер, опираясь на мощные изогнутые лапы, стоял неподвижно, словно статуя из тёмного камня, и только длинный раздвоенный язык снова и снова скользил между кинжальных зубов.

«Дам тебе, Яша, красную девку, алую ленту!» — продолжали заунывно петь дети. Ящер с ленивой медлительностью повернул морду к противоположной стороне круга, и тотчас навстречу ему шагнула девочка с широко раскрытыми от ужаса глазами.

«Возьми себе девку, которую хочешь, которую любишь!»

Переведя взгляд на девочку, Игорь понял, что знает её, хотя и не сразу поверил увиденному — это его Алина! Точь-в-точь, как она выглядит на детских фотографиях, вот именно с такими забавными косичками, с этими большими испуганными глазами…

Ящер медленно, как будто торжественно, открыл пасть, и от этого его тонкие, загнутые на конце зубы стали казаться ещё длиннее. Алина покорно приближалась к чудовищу, только теперь она смотрела на Игоря, её умоляющий взгляд кричал: «Спаси! Сделай что-нибудь! Помоги!» Оцепеневший Игорь не мог сдвинуться с места и лишь с ужасом наблюдал, как девочка медленно, шаг за шагом, подходила к мерзкой рептилии… Не в силах больше выносить жуткое зрелище, он закричал и в следующее мгновение рывком сел на своей походной постели… Прислушиваясь к бешеному ритму сердца, он вытер ладонью холодный пот со лба, постепенно осознавая, что всего лишь видел дурной сон. Захотелось поскорее разогнать липкую тьму вокруг и внутри себя хоть каким-то источником света. Рука очень удачно нащупала фонарик, оказавшийся рядом. Луч вырвал из темноты лица спящих товарищей. Осветив стены пещерки, служившей им временным приютом, Игорь направил фонарик к выходу и не закричал только потому, что ужас полностью сковал даже мышцы голосовых связок! В ногах спящего Андрея сидел гигантский ящер, и немигающий взгляд его жёлтых глаз был направлен прямо на Игоря. Длинный тонкий язык плотоядно выскользнул между кривых зубов и опять исчез.

Игорь проснулся от того, что безуспешно пытался покинуть спальный мешок. Наконец, после нескольких рывков торс освободился, и Игорь, задыхаясь, стал в какой-то дикой лихорадке ощупывать рюкзак в поисках фонаря. Он судорожно осветил пещеру и вход. Ничего необычного. Безмятежно спали его приятели, и только ветер тихонько завывал между трещин и выступов провала, складывая свои стоны в мелодию:

«Сиди-сиди, Яша, в золотом кресле, под ореховым кустом…»

…Проснувшись, Женя к его глубокому удивлению обнаружил, что стены временной стоянки освещаются мягким рассеянным светом — несмотря на то, что прямые солнечные лучи не могли доставать их расположения. Спальный мешок Друида лежал пустой, Игорь с Андреем ещё спали.

Женя покинул своё ночное ложе и направился к выходу. Как и ожидал, там он увидел Друида, который, сидел на тропе, свесив ноги прямо в пропасть. Женя подошёл к нему и хлопнул по плечу:

— Доброе утро.

— Доброе, — отозвался тот.

— Разведал по своему обыкновению, что впереди?

— Нет, я немного пробежался назад, хотел понять, что вчера грохнулось?

— И?

Друид скривил губы:

— Абсолютно ничего не нашёл. Тропа в порядке, обвалов на стенах тоже не заметно. Всякие выемки, конечно, есть, а кто его знает — сто лет назад они появились или вчера?

— Ясно.

Они помолчали некоторое время, потом Женя сказал:

— Ладно, будем трубить подъём.

За спиной раздался голос Игоря:

— Всем привет. А сколько времени?

— Шесть утра уже, — Женя встретил его открытой, добродушной улыбкой. — Тоже не спится?

— Кошмары, скажу, замучили нехило, — и Игорь вкратце рассказал о своём сне.

Друид, бросивший при появлении Игоря короткое: «Привет» — весь рассказ выслушал молча, не поворачиваясь и продолжая отстранённо глядеть в пропасть. Лишь один раз он переспросил точные слова песни — считалочки, что пели дети.

— Ого! — отреагировал на рассказ Женя, — круто!

И, как бы извиняясь за неуместный восторг, добавил:

— Ну и жутко, конечно…

Игорь подошёл к краю, заглянул вниз. Тьма на дне не стала нисколько ближе или прозрачней. Составить компанию молчаливому Друиду и тоже свесить ноги в бездну?

Женя растолкал Андрея, тот проснулся в превосходном расположении духа. Высвободил тело из мешка, с хрустом потянулся и завопил:

— Доброе утро, страна! Во сколько у нас по расписанию подвиг?

— Подвиг у нас прямо сейчас, — сообщил ему Женя. — Встаём, делаем потягушечки-подрастушечки, завтракаем в темпе вальса и выдвигаемся с песнями.

— Яволь, хер комендант!

— Сам такой!

— Здравствуйте, отважные путешественники, покорители бескрайних лесных просторов и бездонных земляных дыр! — заорал Андрей, увидев сидящих на краю площадки Друида и Игоря.

— Здоров.

— Привет, хоть бы раз без воплей проснулся.

— Сделайте лица чуть повеселее, чем у сотрудников похоронного бюро. Жизнь прекрасна и удивительна в своём многообразии, но она неизбежно отворачивается от таких кислых рож.

Игорь усмехнулся на эту тираду, Друид же не проявил никакой реакции.

— Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, — позвал Женя.

— А что у нас подано? — обернулся к нему Андрей.

— Пряники, по две штуки на рыло.

— Женя, блин, ты своей экономией нас до истощения доведёшь.

— Женя прав, — нарушил своё молчание Друид. — Неизвестно, сколько нам ещё идти вперёд и когда возвращаться. К тому же пока раннее утро, и есть всё равно не хочется.

Андрей возмутился:

— Это ты за себя говори. Вы, может, и привыкли в своих походах питаться акридами и личинками, да пить из козлиного копытца. Но других заставлять! Хотя… чёрт с вами, пряники — тоже неплохо.

— Воду экономно… Буквально по два глотка. Да сразу не пейте, побултыхайте во рту, — продолжал занудствовать Женя.

— Хорошо, мамочка, — ядовито улыбаясь, ответил Андрей.

— Разговорчики в строю!

— Виноват, ваше высокоблагородие! Разрешите искупить свою вину кровью?

— Непременно, корнет, у вас ещё будет шанс доказать свою преданность старшему командному составу в моём лице!

В это утро бравурные пикировки Жени и Андрея не казались Игорю смешными. Дожёвывая пряник, он вышел из укрытия на тропинку и посмотрел вверх. Высоко, у краёв провала, солнечные лучи освещали испещрённые трещинами стены, а над ними синело безмятежное небо. Там сейчас летали и пели птицы, ласково и успокаивающе шумел лес, но сюда не доносилось ни звука.

«Надо возвращаться, пока не поздно», — прозвучала наполненная невнятной тревогой мысль, но он поспешил отогнать её. «Просто настроение кислое. Не выспался и немного разбит. Опять же, кошмары дурацкие. Ничего, войду в темп, и всё будет хорошо», — подбодрил себя Игорь и принялся собирать нехитрую амуницию.

Через полчаса отряд топал по узкой тропинке, всё так же цепочкой, один за другим. Какое-то время Андрей, по обыкновению, разбавлял навалившуюся со всех сторон тишину шутками и возгласами, обращаясь то к Жене или Друиду, то к идущему в хвосте колонны Игорю. В это утро никто не отвечал на его шутки, и постепенно остроты Андрея становились всё реже, пока, наконец, он не умолк окончательно. И лишь ветер, лёгкий и грустный, иногда тихонько завывал песни без слов, да мелкий камешек пролетал сверху, столкнутый, видимо, каким-нибудь зверем или освободившийся из почвенного плена вследствие эрозии.

В какой-то момент Игорь вспомнил о том, что собирался позвонить Алине. Не испытывая никаких иллюзий, достал телефон из нагрудного кармана и не поверил глазам! Сигнал! Ловит! Торопливо нажал кнопку быстрого набора и услышал гудки.

«Ну, пожалуйста, ответь!» — взмолился он. Гудки. Лихорадочно произвёл повтор, но в ухо опять одни гудки… Постояв в тягостном ожидании, он с сожалением нажал отбой и пошёл догонять товарищей.

Спуск по тропе вдоль стенок колодца-пропасти однообразием стал наводить отупляющую тоску. Неизменная серость вкупе со слабой освещенностью подавляли настроение и утомляли взгляд. Пару раз путники делали короткий привал, усаживаясь прямо на тропинке, свесив ноги в пропасть. Но внизу по-прежнему ничего не просматривалось, всё скрывала тревожная темнота.

— Когда мы дойдём до чего-нибудь, на что можно посмотреть?! — устало сокрушался Андрей на очередном привале. — Камни и ваши спины перед глазами уже надоели. Да и рожи ваши унылые. Устал я что-то. Хочу кофе и мягкое кресло.

— А я всё ждал, кто же из вас первым начнёт хныкать? — ехидно усмехнулся Женя, — делал предположения и вижу, что не ошибся.

Это был вызов, и Андрей незамедлительно принял его:

— Женя, ты, конечно, весь из себя Фёдор Конюхов и Жак Ив Кусто в одном флаконе, и наверняка умеешь питаться сушёными медвежьими какашками, подтираться крапивой и выживать в пустыне с одним перочинным ножиком и куском бутылочного стекла. Я понимаю, что на твоём фоне мы все выглядим жалкими городскими ушлёпками и никчёмными беспомощными неумехами.

— Именно так, — вставил Женя, — я бы не смог сказать лучше, очень благодарен тебе за удачную формулировку.

— Но, Женя! Ты забываешь, что мы из обезьян сделались человеками благодаря извечной тяге к комфорту. К примеру, одной древней обезьянке в какой-то момент стало тяжело выносить общество другой обезьяны, менее воспитанной, но, к несчастью — более сильной. От этого она испытывала дискомфорт и моральные страдания. Однако каким-то образом она догадалась взять в руки булыжник или подходящую палку, и весьма эффектно вышибла мозги раздражающей её особи. Всё, негативный фактор устранён, достигнут полный комфорт в окружающей среде обитания. А заодно приобретён ценный эволюционный навык в использовании орудий труда. Вот так, в очень упрощённой схеме, конечно, происходила эволюция человечества.

— Уж не пытаетесь ли вы, корнет, делать угрожающие намёки?

— Никак нет. Просто хочу показать наглядно, что тяга к комфорту есть непременное и естественное условие эволюционного взросления человечества в целом и его отдельно взятых индивидов. И, напротив, отрицание этого, сознательное движение вспять навстречу примитивным, — Андрей оглянулся вокруг, — я бы сказал, пещерным условиям существования — это регресс! Простите, если использую незнакомые для вас слова. Так вот, это инфантилизм, это детскость мышления и незрелость в развитии. Когда субъект вместо того, чтобы стремиться к последующим вехам своего внутреннего и общечеловеческого развития, увы, стоит на месте или даже скатывается назад к предшествующим возрастным этапам.

Это был полный разгром, но Женя совершенно без обид хохотал вместе со всеми. Подняв руки вверх, он заявил:

— Всё сдаюсь, я окончательно придавлен величием вашего интеллекта о, великий мыслитель современности!

Андрей склонил голову, всем видом показывая, что он великодушно принимает поражение оппонента.

Глава 6. Росстань

Женя прижимал трубку старенького дискового телефона к уху и напряженно вслушивался в гудки: «Ну же, бери трубку, мам!» Мама не отвечала, наверное, опять занята на работе чем-то очень важным. Женя положил трубку, но подстёгнутый неприятной мыслью, тут же поднял её и стал набирать снова, старательно вращая полупрозрачный, покрытый густой сетью мелких царапин диск.

На этот раз мама подняла трубку:

— Алло.

— Алло, мам, я со школы пришёл, а тут папа опять…

— Он дома? Что делает?

Женя отрицательно покачал головой:

— Нет, он на улице, с Жулькой у подъезда сидит.

— Сильно датый? — голос мамы звучал приглушённо: наверняка она отвернулась от тёти Шуры, которая сидела с ней в одном кабинете, и прикрывала трубку ладонью.

Женя кивнул:

— Да, сильно. Он бы даже и не заметил, что я пришёл, если бы Жулька не начала лаять.

— Попробуй завести его домой.

— Но, мам. Пусть там сидит.

— Женя, пожалуйста… Не надо, чтобы он там сидел, в таком виде, — голос мамы дрожал, верный признак того, что она очень расстроена.

— Ладно.

Положив трубку, Женя пошёл на кухню, открыл окно и осторожно выглянул вниз.

На лавочке у подъезда сидел отец в помятой, выцветшей клетчатой рубашке и говорил с собакой, роняя пьяные слёзы.

— Знаешь ли ты, псина, каким я был? — вопрошал он, будто и вправду ожидая ответа, — знаешь?

Жулька, беспризорная дворняга, которую подкармливали сердобольные старушки со всего дома, смотрела ему в лицо ласковыми и всё понимающими глазами.

В последнее время отец нередко возвращался сильно выпившим с ночной смены в вагонном депо и частенько оставался сидеть у подъезда, подолгу не поднимаясь в их однокомнатную квартиру на втором этаже. Он или сидел, уставившись в одну точку невидящим застывшим взглядом, не замечая никого вокруг, или начинал цепляться к прохожим, выкрикивая что-то бессвязное и оскорбительное.

Сжав узловатые грязные пальцы в огромный кулак, отец протянул его дворняжке:

— Вот! Видишь?

Жулька вытянула мордочку вперёд и осторожно понюхала кулак.

Отца внезапно шатнуло, и он едва не завалился со скамейки вперёд на собаку, но в последний момент резко откинулся назад на спинку лавочки. Тонкие доски жалобно заскрипели под его мощной спиной.

Женя поморщился, папаня был в том состоянии, когда его могло разозлить всё что угодно, любое неосторожное слово или неправильный взгляд. Но это ещё полбеды. В этом состоянии он становился несговорчив и жутко упрям. Мольбами его в дом не затащишь.

Высунувшись в окно, Женя внимательно оглядел двор, очень не хотелось, чтобы его кто-то видел с отцом. Убедившись, что никого поблизости нет, Женя собрался уже выходить, но тут подъездная дверь открылась, и на улицу вышел дед Володя с третьего этажа. Жулька радостно кинулась к нему, виляя хвостом.

Оглядев деда Володю мутным взором, отец изрёк:

— А-а, ты ещё жив, старый мухомор?

Дед Володя укоризненно покачал головой:

— Здравствуй, Николай.

— Иди, иди… Куда шёл.

Дед Володя хотел что-то ответить, даже постоял немного, видимо, подыскивая слова, но затем махнул рукой и побрёл медленными стариковскими шажками по своим делам.

Женя замер в ожидании, следя за неспешно удаляющимся соседом. Наконец дед Володя скрылся за углом. Готовый уже выбежать к отцу Женя, остановился, из груди вырвался возглас досады. С другой стороны двора приближалась тётя Зина со второго подъезда, ведя на длинном поводке свою бестолковую таксу. Такса тёти Зины, по искреннему убеждению Жени, являлась одним из самых глупейших созданий на земле. Она злобно лаяла по поводу и без повода на всё движущееся вокруг, и оттого во дворе её никто не любил. Кроме тёти Зины, конечно.

«Ладно, подождём», — решил Женя.

Тётя Зина гуляла с таксой недолго, однако не успела она скрыться, как появилась, поблёскивая на солнце толстыми линзами очков, Варя, возвращавшаяся с института. Приветливая и симпатичная Варя нравилась Жене, но сейчас он не радовался её появлению. Единственное чего он хотел, чтобы и она поскорей скрылась из виду.

Как назло, вслед за Варей один за другим стали появляться всё новые люди. Наступил полдень, кто-то бежал на обеденный перерыв, кто-то, уже успев перекусить, обратно на работу. Двор, безлюдный ещё десять минут назад, оживал и заполнялся спешащими людьми.

Женя злился на маму, взвалившую на него эту задачу. Это нечестно, поручать такое десятилетнему мальчишке. При мысли о том, что придётся тащить пьяного, упирающегося отца домой на глазах у соседей, Жене становилось мучительно стыдно и неловко. Как будто это он, а не отец, сидел сейчас на скамейке в непотребном виде и орал на проходящих людей, обмазывая их мутным, злым взглядом. И ещё Жене было страшно, хотя он никогда бы не признался в этом маме, но он боялся отца, когда тот напоминал собой неуправляемую стихию. Отец никогда не поднимал на него руку, но то, как его лицо превращалось из обычного, такого знакомого с самого раннего детства, в искажённую маску, и эти глаза, налитые безумием — это пугало. Отец становился совершенно чужим, страшным и при этом, неестественно и некрасиво глупым.

«Вези меня извозчик… по гулкой мостовой… А если я усну, — послышалось пение с какой-то ожесточённой тоской в голосе. Отец, раскачиваясь, словно на сильном ветру, пел с большими паузами, словно пытаясь придать важность каждой строчке. — …Шмонать меня не надо…» Взгляд его остекленел, брови нахмурились, отец, видимо, смотрел куда-то в события, происходящие в песне.

«Да и чёрт с ним! Сам придёт рано или поздно», — Женя тихонько прикрыл окно.

***

Лестницу из белого камня нашли к вечеру. Она оказалась короткой: всего шесть ступеней из белёсых глыб, покрытых толстым слоем серой пыли, примыкали к нависающему над пропастью выступу. Четверо уставших путников сгрудились на ней.

— Значит, легенды не врали, — чуть ли не благоговейно прошептал Женя, — она всё-таки существует.

— Интересно, что за материал? Мрамор?

Друид опустился на корточки и стал внимательно рассматривать ступени. Бережно погладил рукой холодный камень, смахнув ладонью пыль, вдруг воскликнул:

— Тут узоры какие-то! Позолотой!

— Не может быть!

Тут уже все бросились освобождать лестницу от пыли. Искусной работы замысловатый орнамент обрамлял ступени по краям. Женя достал фотоаппарат и стал снимать, стараясь с разных ракурсов запечатлеть оживающее на глазах предание.

Обычно многословный Андрей смог выдохнуть только одно слово:

— Круть!

Игорь водил пальцами по тончайшим узорам, изображавшим переплетения диковинных растений, и вдруг отдёрнул руку — словно обжёгся. Это же огромная рептилия на четырёх безобразных лапах и равнодушными хищными зрачками! А вокруг неё фигурки держащихся за руки людей. «Или детей?», — вспомнив давешний сон, подумал Игорь, чувствуя, как неприятно холодеет внутри: «Это уже слишком! Как я могу видеть это наяву? Разве бывают такие совпадения?!»

Подняв затравленный взгляд, Игорь встретился глазами с Друидом. Тот ничего не сказал, но по его взгляду Игорь понял, что они думают об одном, и Друид тоже взволнован.

— Заснять, заснять всё, — бормотал Женя, продолжая щёлкать затвором.

Ребята отступили и молча ждали, пока командор не удовлетворит свой творческий пыл.

— Чтодальше, Жень? — с надеждой в голосе спросил Игорь, — возвращаемся?

Андрей удивлённо посмотрел на Игоря:

— Ты шутишь? Мы так далеко зашли и теперь назад? Неужели не интересно посмотреть, что там дальше?

— А как же все эти легенды? Что люди исчезают.

— В подобных местах всегда полно жутких легенд. Так сказать, сопутствующий народный фольклор.

Игорь с тоской посмотрел вверх, где ужасно высоко виднелись края провала, а над ними голубой небосвод. Он не знал, какие найти слова, чтобы объяснить свои чувства. Интуиция? Безотчётный страх? А может, действительно, разыгралось воображение? Усталость от многодневного перехода, ночёвки на жесткой земле и все эти легенды. Объективных причин отказаться от дальнейшего спуска в эту чёртову яму — нет. Только ночные кошмары, смутные предчувствия и страхи.

— Если бы мы с Друидом обращали внимание всякий раз на подобные басни… Правда, Лёш?

Друид, угрюмо глядя под ноги, повернулся к Жене:

— Честно говоря, я тоже не уверен, что нам следует идти дальше.

— Ты это серьёзно? — в голосе Жени зазвучало возмущение, — мы же обнаружили провал! Его почти никто не находил, а мы нашли. Фантастическая удача! Представляешь, что мы можем увидеть дальше? А ты предлагаешь развернуться, словно мы испуганные дети?

— Послушай, Жень. Ты меня знаешь. Мы с тобой много где побывали, в том числе и в местах, где творилось много всякого непонятного. И мы никогда не отступали. Но сейчас я как-то не уверен. Здесь всё по-другому, я чувствую угрозу. Здесь находится что-то запредельно древнее, и его не надо беспокоить.

Игорь почувствовал облегчение после слов Друида. Ему совсем не хотелось выглядеть испуганным истериком в глазах ребят, однако, если сам Друид сомневается, это уже совсем другое дело. Его-то послушают.

— А я не против идти дальше, — вступил в разговор молчавший до сих пор Андрей. — Интересно же посмотреть! Если что, плюнем, развернёмся, пойдём назад. Вот и все дела. Кто хочет, оставайтесь на этой площадке лагерем. Подождёте нас — смелых и отчаянных людей с большой буквы.

— А когда мы вернёмся, — Андрей обращался уже к одному Жене, — овеянные пылью дорог и славой, они будут зеленеть от зависти и сочинять себе жалкие оправдания.

Задиристые выпады Андрея уже не казались Игорю смешными, скорее, неуместными и даже глуповатыми. Он бы с удовольствием остался здесь и подождал товарищей на площадке перед белокаменными ступенями, но тут возразил Друид:

— Разделяться нельзя. Или всем вместе идти вперёд или всем возвращаться.

Женя кивнул:

— Так давайте уже определяться. Игорь, твоё мнение?

Глядя в горящие глаза Жени, у Игоря не хватило духу ответить отрицательно, и он как можно равнодушнее сказал:

— Идём.

Женя перевёл взгляд на Лёшу.

— Я иду… Разделяться нельзя, — отозвался Друид.

— Вот и славно! Тогда короткий привал, отдохнём и слегка перекусим.

Ели молча, разговор не завязывался. Друид прикончил нехитрую снедь быстрее других и отсел в сторонку, свесив ноги с края выступа. Погрузившись в свои мысли, он сидел, насупившись, и смотрел вниз, в ожидании пока остальные закончат трапезу. Рука нашарила в кармане какой-то маленький твердый цилиндрик. Старая, разряженная батарейка от фонарика. Друид вытянул руку с батарейкой вперёд и разжал кулак. Батарейка блеснула на прощанье серебристым бочком и бесшумно улетела вниз, быстро исчезнув из поля зрения. Друид какое-то время ждал звука падения, но не дождался и ещё больше нахмурился.

Закончив привал, парни всё так же молча надели рюкзаки, поправили ремни, переглянулись. Пошли в том же порядке, что и всегда: Женя впереди, за ним Друид, следом Андрей и замыкающим Игорь.

Никаких изменений в скудном ландшафте не последовало. Всё то же и всё так же. Единственно, может, стало чуточку холоднее? И темнее… Или это воображение играет свои глупые шутки?

Периодически на тропинке попадались площадки, которые легко можно было использовать в качестве стоянки для ночлега. Как будто какой-то неведомый зодчий постарался обеспечить путешественников удобными местами для отдыха на пути. Глаза уже давно привыкли к царящему вокруг полумраку, и хотя прямые солнечные лучи сюда не попадали, всё же днём окружающее пространство просматривалось довольно хорошо. Этого освещения хватало, чтобы увидеть стены на противоположной стороне, опутанные как гирляндой, всё той же каменной тропой.

В какой-то из моментов Игорь, смотревший всю дорогу себе под ноги, почувствовал боковым зрением движение, но повернув голову, увидел только холодные каменистые стены, уходящие вертикально вверх и вниз. У него возникло ощущение, что он находится в центре какой-то невообразимо большой трубы, соединяющей одним концом небо, а другим… Он тряхнул головой и поспешил догнать товарищей, стараясь смотреть только перед собой, на узкую полосу тропинки и на спину Андрея.

Женя шёл, что называется, «на автомате», ноги сами выискивали, куда наступить, в то время как мысли крутились вокруг разговора у каменной лестницы. Привыкший в походах всё досконально планировать и рассчитывать — от маршрута и состава участников, до снаряжения и количества провизии, он вдруг столкнулся с чем-то непредвиденным и это его беспокоило. Мнению Алексея Женя привык доверять. Никогда Друида не замечали среди тех, кто пасовал на полпути, напротив, он всегда являл собой пример молчаливого бесстрашия. Казалось, его ничем нельзя напугать. И в своих предчувствиях Друид никогда не ошибался. Собственно, провал они нашли, можно сказать, благодаря ему. Поэтому его реакция насторожила и огорчила Женю.

«Правильно ли я поступил? — спрашивал он сам себя, — ладно бы я шёл один, но я же парней веду. Они доверились моему мнению. Мне доверились. Хотя с другой стороны… Мы нашли этот провал, уже третий день спускаемся, зашли так далеко, нашли эту белую лестницу, всё как в легендах. Правда, в довольно мрачных легендах… Но ведь эти ступени, они ведь явно очень древние. Кто знает, что ещё нам предстоит увидеть? Следы древнейшей цивилизации, может, даже остатки подземного города или святилища. Сюда не добрались ни учёные, ни даже спецслужбы СССР, а мы добрались! Главное, не истерить, у нас всё под контролем, мы в любой момент можем развернуться и пойти назад. Так что нечего переживать. Всё путём».

Успокаивая себя подобным образом, Женя чувствовал себя уверенней, но всё же ненадолго.

Очень скоро стало темнеть, гораздо быстрей, чем в предыдущие дни. Женя посмотрел на часы, всего-то начало шестого, а по ощущениям — все девять вечера. Вскоре пришлось достать фонарик, поскольку продолжать путь в потёмках становилось небезопасно. «Пожалуй, на сегодня хватит. Как только найдём подходящее место, остановимся на ночлег», — окинув взглядом обступающую вокруг темноту, решил он. Но до подходящего места пришлось идти в быстро густеющих сумерках ещё около часа. Начала сказываться усталость, она наливала тяжелым свинцом ноги и рюкзаки. Кроме того, одолевала жажда, но воду Женя расходовать не разрешал.

Наконец они достигли небольшой площадки, образованной выемкой в сплошном массиве стены. Такая же, как и предыдущие стоянки, на которых они останавливались: скромный пятачок, позволяющий принять на своём пространстве не более четырёх путников.

— О, наконец-то привал, — с наслаждением выдохнул Андрей и, сбросив рюкзак, плюхнулся на жесткий пол.

Рядом тяжело сел, почти упал, Игорь, с чувством блаженства вытягивая натруженные ноги:

— Что-то я притомился малость.

— Такая же фигня, — отозвался Андрей, — это из-за темноты, наверное. В потёмках идти, как-то больше устаёшь, верно, Жень?

— Да. И потемнело как-то странно быстро, я думал, у нас ещё пару часов светлого времени есть. Ан, нет.

— Видимо, мы уже очень глубоко, чем дальше мы идём, тем меньше света у нас будет, — предположил Друид.

Андрей раскрыл рот, чтобы выпалить язвительную колкость на эту банальщину, но остановился, поскольку слишком устал и ограничился тем, что окинул Алексея неприязненным взглядом.

Несмотря на усталость, Женя достал фотоаппарат, сделал несколько снимков места ночёвки. Нацелившись объективом вниз, щёлкнул пропасть, вспышка не высветила ничего. Женя убрал фотоаппарат и повернулся к развалившимся на каменном полу парням:

— Поужинаем, отважные путешественники?

— Неплохо бы. А что у нас на ужин? — поинтересовался Игорь.

— О! На ужин у нас роскошнейшие консервы — каша рисовая со свининой, и по одному прянику.

— Прям пиршество какое-то, — зло сплюнул под ноги Андрей.

— Чем богаты, — спокойно отозвался Женя.

Между тем, стемнело уже настолько, что лица стали плохо различимы. Темнота угнетала, хотелось хоть малейшего источника света, но расходовать заряд батарей в фонариках Женя запретил.

— Сейчас бы костерок, — вздохнул Игорь.

— Терпи, брат, дровишки тут в дефиците, — отозвался Андрей. — Можно, конечно, спалить что-нибудь из ненужного. Вот только ненужного мы с собой не прихватили.

— Не хныкайте, девочки, сейчас всё будет. Есть у меня одна приспособа, — донёсся из темноты голос Жени.

— Женя был бы не Женя, если бы не имел волшебной приспособы на каждый случай, — рассмеялся Друид.

Какое-то время слышалась возня и копошение в рюкзаке, затем раздался недовольный голос командора:

— Посветите кто-нибудь!

Друид подвинулся к нему со светодиодным фонариком. Женя долго перекладывал что-то в рюкзаке и, наконец, обрадовано воскликнул:

— Вот! Нашёл!

Один за другим он вынул из рюкзака какие-то странные предметы: склянку с маслянистой жидкостью, кусочек проволоки, пустую консервную банку, оставшуюся, видимо, после обеда, и небольшой моток тонкой верёвки.

Быстренько приладил на краю банки проволочку в виде зажима. В этот зажим прищемил верёвочку, которая суждено было стать фитилём. Другой конец импровизированного фитиля опустил на дно консервной банки. После чего, залил туда до половины жидкость, которая оказалась оливковым маслом. На все манипуляции ушло не больше трёх минут.

Чиркнув спичкой, Женя поднёс огонь к фитилю и тот неспешно загорелся. Лицо Жени осветила довольная улыбка. Света масляная лампа давала немного, но всё равно стало намного уютнее. Пламя горело ровно, ветер, что потихоньку завывал в стенах бездонной пропасти до в углубления в стене не доставал.

Здорово! — восхитился Игорь. — А почему именно оливковое масло?

— Горит хорошо, а если горелка в походе не понадобится, то всегда можно употребить в пищу. С кашей, грибы пожарить, да мало ли чего. Удобно, бутылёк с маслом, и верёвочка в качестве фитиля много места не займут и весят почти ничего. А пустую консервную банку всегда можно найти.

— Зачёт, — похвалил Андрей, — и как долго она будет гореть?

— Долго, — неопределенно взмахнул рукой Женя, — я не засекал, но на сегодняшний вечер точно хватит.

Игорь пододвинулся поближе к Друиду:

— Слушай, можно вопрос?

Друид молча кивнул.

— Мы, когда перед лестницей решали: идти — или не идти, ты одну фразу сказал.

Друид поднял взгляд, встретился глазами с Игорем и молча ждал продолжения вопроса.

— Ты почувствовал что-то очень древнее, это о чём?

Андрей тоже заинтересованно взглянул на Друида.

Друид ответил не сразу. Он тяжело вздохнул, помолчал несколько секунд, словно раздумывая, стоит отвечать вообще или нет, и неспешно заговорил:

— Ты, наверное, знаешь, что до прихода христианства на Руси почитали других богов?

— Ага, язычество, — встрял Андрей.

Друид нисколько не отреагировал на то, что его перебили, и терпеливо продолжил дальше:

— Наши предки не так это называли, но не суть. Так вот. Сегодня о мировоззрении людей тех времен приходится догадываться, поскольку христианство в период своего становления относилось довольно ревниво к предшествующей вере. Многие летописи, источники, капища и храмы уничтожены. Потому у нас цельной картины прошлого нет. Всё же сквозь века дошло немало сведений, позволяющих хотя бы примерно предполагать, какие боги почитались, какие обряды справлялись, вообще, как люди жили, собственно.

— Прям, лекция какая-то, — опять перебил Андрей.

Игорь с досадой взглянул на Андрея:

— Да хватит перебивать уже!

Игорь всерьёз опасался, что Друид, и без того молчаливый, словно экономящий слова, теперь замолчит совсем.

Но Друид продолжил:

— Если короче, о таких древних богах, даже кто особо не интересуется, слышал — Даждьбог, Перун, Святовид, Макош, Велес. Все они почитались на равных, ну, может в каких-то уделах кого больше уважали, кого поменьше. И в разные периоды по всякому получалось. Например, в период усиления на Руси княжеской власти и воинского сословия стал больше почитаться Перун, как покровитель воинов. Но, сейчас не об этом.

Все эти боги… Как бы это сказать… до них ведь тоже свято место не пустовало. Во времена столь древние, что даже этих богов ещё не было, на земле властвовали совсем другие э… Боги или существа, наделённые сверхсилами, я не знаю, как их назвать.

— Твой сон, Игорь, ты рассказывал, что дети там пели песенку-считалочку. Про Яшу. Она ведь на самом деле существует. Эта песня — считалочка, сохранилась с очень древних времен. Мне попадалось упоминание о ней в трудах академика Рыбакова. Он обратил внимание, что считалочка сохранилась во многих областях и регионах страны, и везде её поют практически одинаково. С небольшими вариациями. И самое главное, неизменно фигурирует Яша, хотя это никак не в рифму и не в слог!

— Что за байки братьев Гримм? — зло фыркнул Андрей.

Игорь с удивлением повернулся к Андрею, не понимая, из-за чего тот внезапно стал таким раздражённым.

— Тебя что корёжит-то? Не хочешь — не слушай.

Но Андрей и сам бы не смог объяснить, что его беспокоит. Ему очень не хотелось слушать соображения Друида по поводу этого места и всяких древних богов. Всё это вызывало неприятное чувство, анализировать которое он не хотел и не пытался. От таких вещей проще отмахнуться, не задумываясь, сморгнуть и забыть. Иначе зашевелится и поднимется в груди неосознанная тревога, как будто каждое слово, произнесённое Друидом, приоткрывает всё шире дверь куда-то, куда заглядывать совсем не хотелось. Где-то глубоко, на подсознательном уровне, Андрей твёрдо знал — есть вещи, о которых лучше не думать. Потому, что пока о них не думаешь, они как бы и не существуют.

Друид, казалось, не заметил язвительного замечания Андрея и продолжал:

— Так вот, Рыбаков считал, что эта считалочка про Яшу, отголосок очень древнего культа бога Ящера, который почитался прапредками славян во времена, когда других богов ещё даже не существовало! Это такая древность, которую себе и представить сложно. Если не ошибаюсь, в Белоруссии была записана старинная песня, практически с тем же текстом, что и в детской считалочке про Яшу, но только в ней уже напрямую говорится о Ящере. Не обязательно Ящер, это какой-то гигантский подземный дракон. Этот образ — всего лишь одна из ипостасей хтонического божества. В общем, я понимаю, это может показаться полной ерундой…

— Вот уж точно, — опять встрял Андрей.

— А что значит «хтонический»? — спросил Игорь.

— Подземный, олицетворяющий природную мощь земли, — пояснил Друид и продолжил повествование. — Те, кто хоть немного интересуются историей, знают, что в мифах, устных сказаниях и народных песнях содержится очень много информации о реальных событиях или явлениях архаичных времен. Может, в не совсем привычных для нас образах, но, тем не менее… Многие серьёзные историки опираются в своих исследованиях на мифы и легенды.

— Хорошо, — не унимался Андрей, — ты хочешь сказать, что там, — он указал рукой на пропасть, — нас ждёт древняя тварюка, доисторический варан, которого пещеролюди считали за бога и кормили своими детьми?

— Я не знаю, что нас ждёт, я просто поделился соображениями.

— Да иди ты к черту, со своими никому не нужными соображениями!

— А я не на твой вопрос, собственно, отвечаю. Так что не истери, — глядя в глаза Андрею, спокойно вроде бы отвечал Друид, но за этим спокойствием ощутимо зазвенела сталь нервов.

— Кто истерит? Я истерю? — уже совсем взвёлся Андрей, переходя уже чуть ли не на крик.

— Э-э, хорош уже! — вмешался Женя, — ну-ка успокоились. Андрей, чего ты завелся?

— Да чушь это всё.

— Может, чушь, а может, и нет, ты главное, спокойней как-то давай. Ещё не хватало…

Повисла гнетущая тишина. Все сидели молча, говорить никому не хотелось. Игорь не знал, как относиться к рассказанному Друидом, всё звучало невероятно, но ему это совсем не казалось чушью. Он помнил, что он видел во сне. Сидя на каменном полу на глубине, пожалуй, более километра от поверхности земли, он ощущал, что вот в этом окружающем его сейчас мире, возможно всё: древние боги, которые старше всех известных богов, ожившие легенды и инфернальные твари. И ещё он отчётливо осознал, что отчаянно трусит — прямо до ощущения тяжести внизу живота.

Через некоторое время Женя со вздохом произнёс:

— Хорош на сегодня, отбой! — и задул пламя горелки.

Ночью Друид просыпался несколько раз, подстёгиваемый внутренним чувством опасности, и каждый раз, прежде чем обратно лечь спать, подолгу вглядывался в темноту, в ту сторону, где она скрывала край провала. Темнота тихонько смотрела в ответ, ничем не выдавая своего пристального внимания.

Утро встретило серым безрадостным сумраком. Все проснулись понурыми и невесёлыми, как будто окружающая мглистость пропитала их одежду и проникла каждому в душу. Вчерашний вечер и вспыхнувшая короткая ссора безвозвратно разрушили безмятежный дух товарищества в их маленьком коллективе. Но никто не мог предположить, что всё станет ещё хуже.

Проснувшись, Андрей не нашёл свои часы, которые перед сном снял и положил рядом со спальным мешком. Пошарив вокруг спальника руками, и не найдя часов, Андрей потемнел лицом:

— Слушайте, я прекрасно понимаю, что в составе группы путешественников, или там туристов, или просто странствующих раздолбаев, как правило, всегда оказывается тот, за кем закрепляется роль шута. Это элементарная психология. В этом ничего плохого нет, это даже сплачивает группу. В силу врождённого пофигизма я, на первый взгляд, идеально подхожу на эту роль, но у меня есть один недостаток. Я не люблю, когда надо мной смеются, и я могу ударить. Больно.

Говоря это, Андрей вроде бы не обращался ни к кому персонально, но смотрел на Друида.

Упаковывая спальный мешок, Друид пожал плечами и спросил:

— И что всё это должно означать?

— Это должно означать, что не надо трогать мои вещи.

Женя с досадой поморщился:

— Андрей, в чём дело?

— Ни в чём, у меня часы пропали. Лежали вот тут, а теперь их нет, и я знаю, чьи это глупые шутки.

— Посмотри внимательней вокруг, ты мог ночью ворочаться и спихнуть их куда-нибудь.

Андрей резкими, раздражёнными движениями стал переворачивать и раскидывать свои вещи. Женя оказался провидцем, часы нашлись под спальным мешком Андрея. Андрей сел на корточки над ними, закусил нижнюю губу с досады.

— Мужики… это… ерунда получилась. Был не прав, в общем.

— Ладно, проехали, — ответил Женя.

Друид ничего не ответил, даже не удостоил Андрея взглядом.

Эта безобразная сцена, подобно едкому яду, окончательно отравила атмосферу в отряде. Обмениваясь короткими фразами, группа неспешно собралась и выступила в дорогу.

Шли по-прежнему в медленном темпе, в том же построении. Но что-то безвозвратно изменилось. Исчезло очарование путешествия, когда будоражащая кровь неизвестность сулит новое, непознанное и оттого интригующее, и немного волшебное. Но что ещё хуже, исчезло чувство товарищества, без которого прежде сплочённый коллектив превратился в группу совместно бредущих уставших людей. Спуск, из увлекательного приключения превратился в тягостную монотонную работу.

Игорю постоянно хотелось пить. Он понимал обоснованность жёсткой экономии воды, введённой Женей, но легче от этого не становилось. Топая шаг за шагом вслед за Андреем, он уже тысячу раз пожалел, что согласился на этот поход. Ему очень хотелось находиться далеко-далеко отсюда. Дома, где Алина, такая родная и…

Заметив краем глаза движение, Игорь замер. Неподвижный как статуя, он не шевелился, смотря широко раскрытыми глазами вперёд, и периферийным зрением наблюдая, как что-то огромное двигается на противоположной стороне пропасти.

Игорь стоял не шевелясь, потеряв счёт времени, группа уже отдалилась достаточно далеко, а он всё стоял. Он боялся повернуться, опасаясь, что исчезнет странное наваждение, окажется зыбкой игрой теней и воображения, и он не успеет рассмотреть, что же это такое. Но ещё больше он боялся, что странный двигающийся объект не пропадёт, когда он к нему повернётся, и тогда его рассудок схлопнется от ужаса, и разум забьётся на самое дно, тщетно пытаясь забыть то, чего видеть нельзя…

Понимая, что бесконечно так продолжаться не может, Игорь собрался с духом и медленно повернул голову. Внутри каменной стены на противоположной стороне происходило какое-то движение: стена то выпучивалась, словно чья-то огромная рука выдавливала её изнутри, то сморщивалась, будто это не каменная поверхность, а складки кожи неведомого животного. Так продолжалось несколько секунд, затем по каменной плоскости прошла рябь, как по поверхности воды и всё стихло, словно ничего и не происходило. Только несколько камней сорвалось вниз, они отскочили от тропинки и полетели в пропасть.

Игорь потряс головой, возвращая себе способность думать и заново дышать, и бегом бросился догонять товарищей, рискуя споткнуться в полумраке и сорваться в пропасть.

— А-а-а, мужики, стойте! Стойте!

— Что случилось, Игорёк? — донёсся снизу голос Жени. — Ты только не беги, это опасно! Успокойся, тебе говорят!

Игорь добежал до Андрея и, упёршись руками в дрожащие колени, согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Друид с Женей подтянулись снизу и выглядывали из-за спины Андрея, не имея возможности подойти ближе.

— Что случилось?

— Ты чего?

— Там… там стена двигалась, я видел. Словно кто-то внутри неё.

— Стена? Двигалась? Ты уверен? Может, тебе показалось? Тени, там, какие-нибудь?

— Мужики, мне не приглючилось, я в самом деле видел… Стену словно кто-то изнутри выдавливал и мял. Выглядело… как будто что-то живое… в скале… или сама скала.

Игорь прерывисто дышал, пытаясь восстановить дыхание в горящих лёгких:

— Слушайте… Надо уходить отсюда к чёртовой матери, пока не случилось чего-нибудь, — кашель прервал сбивчивую речь Игоря.

Женя медленно сел на землю и свесил ноги в пропасть.

— Вот засада, — с горечью произнёс он. Ему совсем не хотелось возвращаться, но он не мог больше игнорировать всё возрастающее количество странностей, происходящих здесь.

Рядом тихонько присел Друид:

— Что думаешь?

— Не знаю даже, — отозвался Женя.

Андрей, глядя на задыхающегося от страха Игоря, в первые секунды почувствовал холодок на спине. Но тут же включился упрямый внутренний рубильник, всегда толкавший его наперекор общему мнению. Почему-то так всегда складывалось в его жизни. Ещё в детстве, в играх со сверстниками, он всегда выбирал сторону, противоположную мнению большинства. Если все чего-то пугались, внутри него распрямлялись непокладистые пружины, он презрительно высмеивал своих более робких товарищей и требовал идти навстречу опасности.

Это мгновенно делало его храбрее и мужественнее всех остальных. Как правило, всё кончалось тем, что он уступал и с облегчением отступал вместе со всеми, демонстрируя, что делает это с сожалением и под давлением большинства и обстоятельств.

И, напротив, если все уверенно и без страха затевали что-то сулящее неприятности, то он чувствовал сомнения и тревогу. Отдалённо, не вполне осознанно, Андрей понимал, что такое поведение позволяет ему в определенной степени манипулировать окружающими, но вот то, что он и сам этому поведению не хозяин, что эта реакция выскакивает из него зачастую помимо собственной воли, этого он не замечал. И сейчас, увидев откровенно испуганного Игоря и сомневающихся товарищей, он презрительно скривил губы, прищурил глаза.

— Что, поджали хвостики, отважные путешественники? Может, платочки вам выдать, чтобы зарёванные мордашки вытирать? Ну, поймал Игорёк в полумраке какой-то глюк от усталости и обезвоживания, что, теперь побежим с воплями к выходу? Игорь, без обид, но, если по-честному, твоя психика просто не готова к таким перегрузкам. Не удивительно, что тебе везде мерещится…

Друид молча покачал головой, понимая, что не найдёт слов, которые Андрей смог бы воспринять, а тот распалялся всё больше, не встречая сопротивления. Он и сам уже верил, что ничего не боится. Пусть они все напуганы, но только не он! Уж он-то поднимет этих безвольных бродяг и покажет, что такое сила и уверенность! Кто-то должен взять на себя ответственность!

— Посмотрите на себя, — продолжал он, — сидите на полу и ищете себе оправдание, чтобы повернуть назад. Жалкое зрелище! Мы отыскали этот провал! Не кто-нибудь, ни учёные, ни археологи, а мы! Мы нашли эту лестницу из белого камня, явное свидетельство древней цивилизации, подтверждение всем легендам! Нам осталось полшага до разгадки тайны этой дыры, — он ткнул пальцем в бездну, — и теперь вы собираетесь отступить!

Ответом Андрею была тишина, Женя смотрел в пол, Игорь вообще куда-то в пустоту и было не понятно по нему, слышит ли он вообще, что тут говорится? И только Друид, откинувшись спиной к стене, смотрел прямо в глаза Андрею. Но по его лицу, как обычно, нельзя было понять, какие мысли проносятся в его голове.

— Чего вы испугались? Этой пропасти испугались? Да это просто очень глубокая яма. Мочиться хотел я на эту яму и на все побасёнки про демонов и ящеров! Сейчас я вам, кстати, это и продемонстрирую, — с этими словами Андрей повернулся лицом к пропасти и стал расстёгивать ширинку.

Но был тут же остановлен окриком Друида.

— Не смей! Прекрати юродствовать!

— Что? Ты кого юродивым назвал? Ты…

Друид продолжал сидеть и, смотря снизу-вверх на Андрея, не повышая голоса, сказал:

— Хватит тут строить из себя… Думаешь, я не вижу, что ты напуган? Накричал бравых речёвок, как на параде! Если ты привык таким образом себя успокаивать в критических ситуациях, то это твоё дело. Но не надо осквернять святые места, это не правильно. От этого могут пострадать все.

Андрей потемнел лицом, услышав обвинение в трусости.

— Что? — заорал он, — что ты сказал? Слышишь, не надо меня лечить здесь своими байками про святые места и богов невнятных. Да я на них… Андрей резко развернулся и склонился над пропастью:

— Э-ге-гей! Я тебя не боюсь. Кто бы там ни был! Ящерицы сушёные, древние морщинистые боги!

Собрав в пересохшем рту сколько можно слюны, Андрей плюнул в чёрный зев провала.

Внезапный порыв ветра — откуда-то из глубин укутанной мраком пропасти, врезался ему в лицо. Он прошёл сквозь Андрея, источая необычный гул, словно гигантский рой ос вдруг научился не только гудеть, но и менять тон, складывая мелодию для песни, в которой нет слов. Но слова и не требовались, ибо эта песнь — гудение, состояла из образов, воспринять которые человеческий мозг был не в состоянии. Только лишь как набор ощущений, тревожных и пугающих, самым ярким из которых был животный страх, который проникал сквозь широко раскрытые глаза Андрея и растекался по венам, парализуя и сковывая льдом всё тело.

Со стороны выглядело так, будто порыв сквозняка взъерошил волосы Андрея, после чего он медленно отвернулся от пропасти. Побледневший, с расстановкой выдавил:

— Я ничего не боюсь…

Неуверенными шаркающими шагами он отошёл от края тропы и медленно осел на землю, привалившись спиной к стене:

— Я ничего не боюсь.

Повисла мертвящая тишина.

Женя с тоской посмотрел наверх. Кусочек неба, безоблачное окошко в такой привычный мир, где нет никаких загадок, где всё просто и объяснимо. Женя знал: несмотря на то, что сейчас очень хочется повернуть назад, потом, когда они уже будут в дома, в тепле и уюте, он будет жалеть, что отступил. Ведь они с таким трудом добирались сюда, чудом, можно сказать, нашли эту пропасть, которая теперь молча и насмешливо прислушивается к их разговорам, продолжая хранить свои тайны.

Мысли Жени крутились в поисках правильного решения. Продуктов оставалось ещё на неделю пути, это максимум, при экономном расходе. Сложнее с водой. Она уже на исходе, и пополнить запасы негде. А ещё возвращаться назад. И возвращение будет сложнее, ведь придётся идти на подъём. Атмосфера в группе напряженная, взрывоопасная. С Андреем что-то непонятное творится, как бы конфликт не вышел.

Но если бы только это! Женя мог быть упорным, когда требовалось преодолевать трудности и идти напролом. Но сейчас он чувствовал смятение. Помимо очевидных причин в душе свербело ещё что-то, что заставляло сжиматься в тревоге его сердце. Рационального объяснения этому смутному чувству он не находил. Предчувствие, что назревает что-то скверное. Наверное, об этом пытался сказать Друид.

— В общем, так, — Женя встал и, медленно оглядев всех, сообщил своё решение, — возвращаемся.

Друид едва заметно кивнул головой, Игорь же посветлел лицом от такой новости, и только Андрей никак не отреагировал.

— Дальше идти опасно, тут действительно происходит что-то необъяснимое. Помимо всего, у нас заканчивается вода, — в подтверждение Женя щёлкнул пальцем по пустой фляжке. — Поэтому самым разумным будет двинуться обратно. Вопросы?

— Нет вопросов, — тут же отозвался Игорь.

Друид отрицательно покачал головой. Андрей по-прежнему сидел молча, отрешённо уставившись в одну точку. Женя украдкой оглядел Андрея и поморщился: «Как бы чего не учудил».

Отгоняя тревожные мысли, Женя встряхнул головой и громко хлопнул в ладоши:

— На дорожку перекус!

— Можно, — повеселел Игорь.

Друид пожал плечами:

— Прямо тут? До площадки далеко будет.

— Тут. Где пригрело, там и село.

Пока ели, успокоившийся Игорь отвечал на расспросы Друида и Жени о подробностях происшествия. Хотя ничего нового к сказанному Игорь добавить не мог. Да и что тут ещё добавишь? Разве только то, что дорисует воображение. Андрей ел молча и, казалось, не испытывал никакого интереса к разговору.

— После каменных ступеней мы спускались ещё полтора дня, можно сказать. Обратно к ним, с учётом того, что придётся идти в гору, наверное, доберёмся дня за два, — прикинул Женя.

— Где-то так, — согласился Игорь и, помолчав, добавил совсем тихо, — если ничего не случится больше.

Глава 7. Возвращение

Покончив со скудной трапезой, группа выдвинулась в обратном направлении. Короткого привала оказалось недостаточно, чтобы восстановить силы уставшим путникам. Возможно, поэтому дорога назад и впрямь оказалась утомительней: путь, хотя и по довольно пологому подъёму требовал энергии.

Женя почувствовал некоторое облегчение, разрешившись от бремени принятия ответственного решения. Только чувство тревоги в груди не исчезло. А через какое-то время сомнения в правильности своего вердикта опять начали терзать его.

Андрея словно подменили, всегда весёлый, сыплющий шуточками, он вдруг сделался мрачен и молчалив. Зато Игорь воспрял духом, практически не скрывал радости, что они, наконец, повернули назад. «К чёрту эти древности и загадки исчезнувших цивилизаций. К черту этих древних богов и прочую мистику! — с облегчением думал он. — Больше в подобных авантюрах не участвую, с головой этого хватило. Поскорей бы оказаться дома: без утомительной дороги, без консервов на обед и ночёвок на жёсткой земле».

Изнуряла не только тропинка, поднимавшаяся теперь вверх, но и монотонность окружающего пространства. Взгляд скользил по сторонам, не имея возможности хоть за что-то зацепиться. Стена, тропинка, камень, скала, пропасть, маленький камень, тропинка, большой камень… Уже начинало темнеть, когда они достигли места предыдущей ночёвки.

— А мы с нормальным темпом идём, — отметил Женя, — я думал, мы дольше до стоянки идти будем.

Привалившись спиной к стене, Андрей достал фляжку с разбавленным спиртом и сидел, потягивая его маленькими глотками, уставившись в одну точку.

Женя неодобрительно покачал головой:

— Андрей, ты чего, совсем обнаглел уже?

— А что такого? — Андрей недобро зыркнул взглядом исподлобья.

— Как что?! У нас вообще-то «сухой» закон в походе. И об этом договаривались. Нам только травм по пьянке ещё не хватало. Ты ж не маленький, почему я должен тебе это объяснять?

— Отвали, — отмахнулся Андрей.

Женя вдохнул поглубже, набираясь терпения, и подчёркнуто спокойным голосом произнёс:

— Убери фляжку, пожалуйста.

Андрей встретился глазами с Женей, потом, окинув мутным взглядом лица товарищей, желчно выпалил:

— Травмы? Ты серьёзно? Мы находимся на глубине… Не знаю, наверное, больше километра… И залезли мы сюда по своей воле. Никто нас не заставлял, мы сами упорно искали эту дыру в земле, нашли и залезли в неё. А не нашли бы, стали бы искать какое-нибудь другое место, куда можно залезть, и чтобы там было, как говорится, «весело и страшно». Может, даже ещё страшней и опасней чем здесь. А зачем мы это делаем? Зачем?

Андрей опять всех обвёл взглядом, его губы насмешливо скривились:

— У вас нет ощущения, что это какой-то сдвиг, наваждение? Психическое отклонение, может. И в этом некого винить, что самое интересное. Хотя почему же некого? Это ведь ты Женечка нас сюда затащил, в этот вечный полумрак. А мы, идиоты, пошли за тобой как овечки за пастухом. А вообще, знаете, на кого мы похожи?

«Да он изрядно нализался», — подумал Игорь и переглянулся с Друидом. Друид ничего не сказал, подошёл и молча забрал фляжку из нетвёрдой, дрожащей руки.

Андрей, кажется, даже не заметил этого, он уже почти кричал им в лица:

— Мы похожи на персонажей этой сказки… как его там… Волшебник из страны Оз, да. Мы все отправились по дорожке в надежде получить свои дары. Тебе, Игорь, нужно вернуться домой, прям как этой… как её… Дороти. Хе-хе. А тебе, Алексей, не помешало бы немного мозгов, потому что ты туп как Страшила.

Эта мысль показалась Андрею весьма удачной, и он зашелся противным визгливым смехом:

— И мы тоже идём по дорожке, если вы обратили внимание. Хе-хе, правда она не из кирпичей и не жёлтая.

— А ты? — тихо спросил Женя, — ты зачем пошёл? За сердцем… или за храбростью?

Хихиканье Андрея стихло, он скривил губы и сам весь съёжился. Нервно обхватил колени, его затравленный взгляд заметался по сторонам:

— Знаете, когда я плюнул в пропасть, мне что-то ответило оттуда… снизу… что-то промчалось сквозь меня и оставило там что-то ужасное… липкое и чёрное. Поэтому мне сейчас действительно страшно как никогда. Мне хочется, чтобы всего этого не было…

Женя громко и смачно выругался, и эхо разнесло забористый мат по всему провалу. Но сразу же взял себя в руки и, стараясь говорить спокойно, произнёс:

— Слушай, хватит жути нагонять. Это всё спирт в тебе говорит. Вот поэтому и нельзя пить в походе, чтобы никто не закатывал таких истерик. Прекращай панику — ты ж мужик, в конце концов. Сейчас разожгу лампу, и станет повеселее.

С этими словами Женя полез в рюкзак и стал доставать принадлежности самодельной масляной лампы. Руки его дрожали.

Ночь прошла спокойно. Первым спать лёг, точнее, вырубился, Андрей. Игорь ещё какое-то время посидел, наблюдая, как ровным пламенем горит фитиль импровизированной горелки, а потом полез в спальный мешок и тут же уснул, словно кто-то повернул выключатель. Задул лампадку и отошёл ко сну Женя.

Только Друид ещё долгое время сидел в полной темноте, прислушиваясь к негромким завываниям ветра. Иногда снизу доносился приглушенный, едва слышный рокот. Словно там, на огромной глубине, на самом дне, куда не доходит ни один луч света, ворочался огромный исполин. Будто всё никак не мог устроиться поудобней на каменном ложе. А может, он с тоской смотрел вверх, на равнодушные и далёкие звёзды и горестно вздымая руки, бессильно бил ими о стены своей каменной тюрьмы, понимая, что никогда ему отсюда не выбраться.

Утро прошло без неприятностей. Если не считать того, что непроглядный серый туман заполонил всё вокруг. Густой, как кисель, он скрывал плотной пеленой всё, что находилось на расстоянии более десяти — пятнадцати шагов. Наскоро позавтракав, парни собрались и вышли в путь. Андрей выглядел неплохо в целом, разве только молчалив против обыкновения. Женя с удовлетворением отметил состояние Андрея, всё лучше, чем истерические бредни. Потянулись долгие часы восхождения по тропинке. С рассеянием ночного мрака настроение у группы немного приподнялось, отступили и растаяли под солнечными лучами тени в расщелинах, а вместе с ними и тяжёлые думы.

Женя бодро шагал впереди, задавая темп всей группе. С каждым шагом они приближались к выходу из этой странной пропасти, и это подгоняло и придавало сил. Временами Жене даже казалось, что он слышит звуки леса: шум ветра в верхушках сосен, щебетание птиц, но он понимал, что это невозможно, ведь до поверхности ещё неблизко. Однако через пару часов, он стал всё чаще останавливаться, озабоченно осматриваться по сторонам, лицо его становилось всё более обеспокоенным. Во время очередной такой остановки Друид не выдержал:

— Чего там, Жень?

— Народ, вам не кажется, что уклон исчезает?

— В смысле?

— В прямом, идти становится легче. Раньше мы шли всё время, поднимаясь по уклону. А уже примерно час я наблюдаю, как тропинка выравнивается. До почти горизонтальной поверхности.

— Наверное, здесь участок такой, а дальше опять дорога на подъём пойдёт, — предположил Игорь. — Не могли же мы спутать тропинку, тут других тропинок и нет.

— Ладно, Жень, давай дальше вперёд! — нетерпеливо поторопил Друид. — Ты же знаешь, дорога назад очень часто выглядит по-другому. Есть такой эффект.

Женя кивнул:

— Может, и так.

Однако ещё через полчаса все убедились, что с тропинкой действительно происходит что-то непонятное. Она простиралась горизонтально и больше не вела наверх. Никто не мог вспомнить, чтобы такой участок пути встречался, когда они спускались. Ещё через полчаса пути, стал заметен уклон вниз.

Не веря собственным глазам, они ещё какое-то время шли по инерции, надеясь, что это недоразумение как-то утрясётся. Но нет, глаза и ощущения не обманывали, тропинка всё уверенней наклонялась вниз.

— Этого не может быть! — потрясённо прошептал Женя.

Андрей обреченно сел на землю:

— Приплыли.

Игорь почувствовал, как у него вспотели ладони.

Женя посмотрел на Друида:

— Лёш, я не помню такого у нас на пути. Уклон ведь всегда ровный был?

— Мы же не могли перепутать направление! Когда мы шли вниз, мы шли по часовой стрелке, — начал рассуждать Друид, — стена была по левую сторону от нас, пропасть по правую. Потом мы развернулись и идём против часовой стрелки, и теперь стена по правую руку, а пропасть по левую. Тут нет других вариантов!

— Тем не менее, тропинка теперь ведёт вниз!

— Мужики, что всё это значит? — встрял в разговор Игорь, — мы же не могли заблудиться?

— Похоже, какая-то пространственная аномалия, — пояснил Женя, — такое случается в местах силы, я читал о подобном. Это не страшно, нас немного поводит и отпустит. В конечном итоге, все попавшие в пространственные искривления, всё равно выходят. Поплутают и выходят.

Успокаивая Игоря таким образом, Женя и сам немного успокоился. В самом деле, упоминания о подобных пространственных искривлениях частенько встречались в описаниях аномальных зон.

— А сколько она обычно действует, аномалия эта? — негромко спросил Игорь.

— Ну, судя по описаниям по-разному бывает. Сутки, двое… трое, может… не больше.

— И что нам теперь делать?

— Идти! — уверенно ответил Женя, — в таких случаях нельзя сидеть на месте, нужно идти дальше.

— А куда идти? — подал голос Андрей. — Если в прежнем направлении, то это ведь опять вниз получается! Ещё туман, видимости никакой!

— Идти нужно в прежнем направлении, других вариантов нет, — убеждённо сказал Женя, — потому как иначе мы гарантировано будем удаляться от выхода.

Голос Жени звучал твёрдо, и сам он всем своим видом проецировал спокойствие и собранность. Он понимал, что все ждут от него чётких и уверенных действий, и от его поведения сейчас будет зависеть состояние всей группы. Поэтому он отогнал подальше терзавшие его самого сомнения и страхи, поправил рюкзак и твёрдо произнёс:

— Народ, хватит хныкать как испуганные дети! Жалеть себя будете дома у мамочки под крылом. А сейчас вихрем собрались и двигаем дальше. Для привала ещё рановато. Скоро уже должны показаться эти чёртовы белые ступени.

Андрей тяжело поднялся, Игорь помог ему. Группа собралась и выдвинулась по цепочке вслед за своим лидером.

Обшаривая лихорадочно взглядом окружающее туманное пространство, Женя перебирал невесёлые мыли: «Хорошего мало, но надо идти, иначе паника. Пока не размякли, надо идти… На сколько их ещё хватит? И меня…»

Так, в пути прошёл ещё один день. Всё мучительнее чувствовалась жажда, запасы воды совсем истощились, и её экономия стала очень жёсткой. Но не это пугало больше всего, а то, что проклятая тропинка всё так же вилась вдоль стен вниз и, похоже, не собиралась менять уклон. Туман укутал всё вокруг, тропа просматривалась не более нескольких метров вперёд, противоположные стены провала вообще исчезли из видимости.

Наступили сумерки, видимость ухудшилась настолько, что идти становилось уже опасно, а лестницы из белого камня они так и не достигли. Хотя прошли очень много и по всем подсчётам должны были давно на неё наткнуться. Женя скомандовал привал сразу, как только они достигли ближайшего углубления в скале, позволяющего более-менее разместиться четверым. Осмотрев площадку, Женя удовлетворенно кивнул: «Сойдёт, ночуем здесь».

Парни устало повалились на пол, уже не пытаясь сопротивляться ощущению нахлынувшей безысходности: к накопившейся за день усталости примешивалось тревога, всё ощутимей витавшая в воздухе.

Женя про себя отмечал внутреннее состояние парней. Игорь, вроде, держался неплохо. Собран, исполнителен, молчалив, относительно спокоен. Друид вообще кремень, за него можно не переживать. А вот Андрей разительно изменился. Остроумный весельчак, повеса и душа компании — по факту сдулся и поник. Вместо него на полу сидел мрачный и напуганный человек, находящийся, судя по всему, на грани срыва.

Андрей словно почувствовав, что думают о нём, поднял глаза, встретился взглядом с Женей и спросил:

— Что дальше делать будем? Будем идти в том же направлении, вниз?

— Да, направление менять не будем.

— Но ты же ведёшь нас не туда! Мы идём вниз, вместо того чтобы идти наверх.

— Послушай Андрей, ты прекрасно понимаешь, что вариантов нет на самом деле. Мы возвращаемся той же дорогой, что и пришли. Направлений всего два, обратно, в ту сторону, откуда мы пришли, и мы туда идём — и вперёд, то есть снова в пропасть. А то, что тропинка визуально спускается вниз, это всё… Такое случается и скоро пройдёт.

— Она не визуально спускается вниз, она реально изменила направление. Аномалия это или ещё какая-то ерунда, неважно, нам нужно наверх, а значит, идти нужно в направлении, в котором тропинка ведёт наверх.

— Нет, Андрей, послушай…

— Да хватит уже! Наслушался! — заорал Андрей. — Ты завёл нас сюда! Мы здесь из-за тебя! Это ведь была твоя идея, найти и залезть в эту дыру. Твоя и твоего Санчо Панса!

Андрей ткнул пальцем в сторону Друида:

— И вместо того, чтобы выводить нас отсюда, вы тащите нас ещё глубже в эту пропасть!

Выкричавшись, Андрей успокоился также внезапно, как и воспламенился, и сразу смяк. Лицо его перекосила гримаса, будто он силился что-то сказать и не мог найти нужных слов. Через время, совсем уже успокоившись, ровным голосом он произнёс:

— А, впрочем, без разницы куда идти, мы всё равно здесь все сдохнем.

— Успокойся, никто не сдохнет. Скоро выберемся, — успокаивал его Женя. — Да что с тобой такое, Андрей? Когда ты успел так расклеиться? Подумаешь, великое дело, ну, туман, да. Видимость плохая, а так бы мы увидели, куда дальше вьётся эта тропинка. Мы и не в таких переделках с Друидом бывали. Верно, Лёха? Скоро всё образуется, не переживай. И ступени эти белые, я уверен, уже рядом.

Андрей отвернулся от Жени, завернулся в спальный мешок и оттуда буркнул:

— Не надо было нам за эти ступени переступать. Правду говорят легенды — ступавшие по ним назад не возвращаются. Я дурак был, что голосовал идти дальше. Мы совершили ошибку. Это всё одна сплошная ошибка.

— Что ты имеешь в виду? — вскинулся Женя.

Но Андрей больше не отвечал, замер в спальном мешке неподвижным бесформенным кульком.

Женя понял, что больше ничего от него не добиться, да и не больно-то хотелось, у самого силы и нервы на пределе. Поэтому он разжег самодельную лампадку и стал готовить продукты к нехитрому ужину. Через несколько минут он снова обратился к Андрею:

— Андрей, пойдём ужинать. Чего молчишь? Андрей! Уснул, что ли?

Женя уже хотел встать, чтобы растормошить Андрея.

— Оставь его, пусть полежит, отдохнёт, — остановил его Друид, — потом поест.

Игорь сидел, скрестив ноги «по-турецки», и без аппетита ел перловую кашу с говядиной из консервы. Мысли его вились вокруг положения, в котором они оказались, о том, всё ли правильно они делают, не упустили ли невзначай чего? Где могли совершить непоправимую ошибку?

Что-то происходит с восприятием человека в критических, пограничных ситуациях. Обостряется интуиция, внутреннее виденье и понимание скрытых мотивов происходящего возрастает многократно против обыкновенного состояния. Он вдруг ясно увидел и понял, что Женя, несмотря на внешнее спокойствие и собранность, тоже боится и нервничает. Причём, страх его сильней ещё и от того, что он осознаёт ответственность как лидер и организатор этого похода. Мало того, именно он, с Андреем на пару, настоял на том, чтобы идти дальше, во время голосования на белых ступенях. Возможно, развернись они тогда, сейчас уже шагали бы по земле в направлении Старого Дыя. И теперь от него все ждут, что он выведет их. Как более опытный, как ведущий и как тот, кто должен всё исправить, потому что по его воле они здесь находятся. Это огромный груз.

Андрея, похоже, полностью парализовало от страха. Но не это беспокоило Игоря. В глубине затравленных глаз Андрея Игорь увидел ещё кое-что. Искры чего-то тёмного. Игорь долго не мог подобрать правильное определение увиденному, пока, наконец, не пришло понимание — безумие. И Игорь, внутренне содрогнувшись, согласился, да — безумие, именно так. И это опасно. Игорь вспомнил, как Андрей рассказал, что бездна ответила ему на плевок, и что-то чужеродное промчалось ветром сквозь его сознание… От этих мыслей по спине пошёл озноб, метаморфоза Андрея пугала своей скоротечностью. Тот человек, что лежал с головой застегнувшись в спальном мешке, совсем не был похож на Андрея — добродушного великана и весельчака, с которым они выпивали в лесу разбавленный спирт. Как будто совершенно два разных человека.

А вот Друид действительно, не притворяясь, спокоен. Какая-то готовность просвечивалась сквозь то, как он держался, как сдержано говорил и молча выполнял все распоряжения Жени. Готовность спокойно и без страха принять всё, что им выпадет. Задумавшись о причинах такого спокойствия, Игорь предположил: это — вера. Какими бы не были те древние божества, которых почитал Друид, существовали ли они на самом деле или в его воображении, но, похоже, они действительно помогали ему. В них он действительно черпал силы.

Прислушавшись к себе, Игорь понял, что тоже спокоен, но по другой причине. Какая-то необоснованная уверенность, что с ним ничего не случится, наполняла его. С кем угодно, но только не с ним. Нет. Они обязательно выберутся, может, с потерями, может, Андрей окончательно сойдёт с ума и будет пускать слюни до конца жизни, но с ним самим ничего не случится. Потому что такого не может быть.

Игорь невесело усмехнулся своим мыслям, осознав, как всё это по-детски: — «Скоро всё это закончится, и я буду дома рассказывать Алине об этих приключениях. Она прижмётся ко мне, такая тёплая и родная, и я обниму её крепко и не буду отпускать долго-долго. И всё будет снова хорошо. Да, всё будет хорошо». С этими мыслями Игорь залез в спальный мешок и уснул…

— Эй, народ! Подъём! У нас ЧП!

Игорь проснулся разбуженный громкими голосами Жени и Друида.

— Твою ж дивизию! Этого только ещё не хватало! И где теперь его искать?!

— Что? Что случилось? — протирая опухшие ото сна глаза, спросил он.

— Андрей пропал, — Женя сплюнул от досады.

— В смысле, пропал? Куда пропал? — Игорь вскочил на ноги.

На полу лежал пустой спальный мешок Андрея, скомканный рюкзак валялся рядом.

— Чего сразу пропал? Может, отошёл по надобности, вон вещи его на месте, — предположил Игорь.

— Хорошо, если бы так, только я уже кричал, звал его, он не откликается. Не за километр же он ушёл. Да тут акустика такая, что крикнешь, до самого дна эхо идёт, он бы по любому услышал.

У Жени от волнения побледнело лицо, он закусил губу, присел на корточки, пытаясь унять дрожь в руках.

— Блин, чуяло моё сердце, что с ним что-то не так. У него, походу, крыша поехала. И что теперь делать?

Игорь выпутался, наконец, из спального мешка и вышел на тропинку, провал по-прежнему укутывала серо-белёсая дымка тумана. Видимости никакой.

— Искать будем? — спросил Игорь.

— А где искать, назад идти или вперёд? И где у нас теперь «назад» и где «вперёд»?

Игорь озадаченно посмотрел на Женю, он никогда не видел его таким потерянным.

Друид схватил фонарик и нож, бросил короткое: «Я осмотрюсь», — и через мгновение исчез в тумане.

— Когда я проснулся, его уже не было. Точное время, когда он ушёл — неизвестно, — разводил руками Женя.

— Он всё время твердил, что мы идём не туда, хотел повернуть назад, в ту сторону, в которую мы спускались. Ну, до того, как тропа поменяла направление и стала подниматься там, где спускалась, и спускаться там, где ранее поднималась.

— Это же бред. Он в итоге спустится ещё глубже и, в конечном счёте, умрёт там от голода и жажды. Если раньше не сойдёт с ума и не бросится в пропасть…

— А может, он уже сошёл с ума?

— Ты думаешь, он… — Женя показал пальцем в пропасть.

— Не знаю, но согласись, он был очень странный и подавленный в последнее время.

— Твою ж мать, — Женя в огорчении присел, прислонившись спиной к стене.

Из пелены тумана вынырнул Друид:

— Следы его нашёл, он пошёл в обратном направлении.

— Обратно? В смысле, вниз, который теперь ведёт наверх?

— Короче, противоположно нашему последнему движению.

Игорь недоуменно поджал губы:

— Если он решил выбираться в другом, как ему кажется, более правильном направлении, почему он оставил свой рюкзак и спальник?

Женя рубанул рукой воздух:

— Потому что он долбанулся совсем, бивень тупой. Вполне возможно, опять спирту своего нахлестался.

— Я же забрал у него фляжку, — Друид кинулся к своему рюкзаку, — вот она, здесь, на месте.

— Ну, хоть не пьяный где-то шатается, — пробормотал Женя.

На Жене совсем не было лица, он сидел на полу и сжимал кулаки, не зная, что предпринять. Пропажа Андрея совсем выбила его из колеи. Друид тоже выглядел растерянным. Игорь подошел к краю тропы и заглянул вниз. Ничего не видно, только одна серая мгла. Посмотрел вверх — то же самое. Туман клубился, какие-то более густые белёсые хлопья выделялись в нём, медленно меняя причудливые формы, сталкиваясь и растворяясь, друг в друге.

Игорь повернулся к Жене:

— Ну, так что? Искать его будем?

— У нас продуктов мало и воды почти нет, — тихо ответил Женя, — будем за ним бегать, рискуем вообще не выбраться отсюда.

— Предлагаешь бросить его здесь что ли?

— Я не говорил, что мы его будем бросать, я просто констатирую факт — ситуация очень трудная и Андрюша, мать его за ногу, сильно усугубил её.

— Так что всё-таки будем делать?

Женя медленно поднялся, на лице его проступила твёрдость человека, принявшего решение:

— А делать мы будем вот что. Мы разделимся. Ты, — он ткнул пальцем в Игоря, — с Друидом идёте в прежнем направлении, к выходу из провала. Я возвращаюсь за Андреем. Беру этого идиота за жабры и догоняю вас.

Друид покачал головой:

— Плохой план, Жень. Нам лучше не разделяться. Давай, вместе пойдём искать Андрея. Тебе может понадобиться помощь, вдруг он не захочет идти с нами и придётся тащить его насильно. Он же явно не в себе.

— Нет, Лёш. Ты выведешь Игоря отсюда, а я найду и выведу Андрея. Если он будет брыкаться, я ему поломаю чего-нибудь из ненужного. Нос, к примеру. Если все за Андреем пойдём, наши шансы резко уменьшаются. Без воды мы долго не протянем. А один я и быстрее, и навыков у меня побольше даже чем у тебя. Ты же знаешь меня, я могу один мох жевать и месяц продержусь.

— Тогда давай, я за ним пойду, а ты Игоря выводи.

— Слушайте, если вопрос только в том, чтобы меня вывести, я и сам могу до выхода дойти, — вмешался Игорь, — идите вдвоём.

Женя повернулся к Игорю:

— Вопрос не в том, Игорёк. Просто я за всех вас отвечаю. Это я вас сюда привёл.

— Мы привели, — поправил Друид.

— Мы, — согласился Женя, — вот поэтому ты и выведешь Игоря, потому что выбравшись на поверхность, нужно ещё не заблудиться в лесу. Для тебя лес — дом родной. А я пойду за Андреем… Это моя вина, я настоял идти дальше, вопреки твоему мнению. Я не прислушался к тебе, Лёш, и мне это исправлять. Не спорь, пожалуйста, мы оба знаем, что я прав и что это единственное верное решение.

— Я в этом не уверен.

— Тогда просто поверь мне.

Женя достал из рюкзака фонарь, нож и пару консервов, которые рассовал по карманам.

— Остальное заберёте, мне надо идти быстро и налегке. Я рассчитываю вас догнать.

— Если не догонишь, мы дойдём до Старого Дыя и вернёмся за тобой с едой и водой, — пообещал Друид.

— А если разминёмся, мы выйдем из провала и пойдём к деревне, а вы обратно туда полезете нас искать?

— А ты оставь записку на входе в провал, на ветки кустов прикрепи. И мы тогда будем ждать вас в точке сборки, например, на месте нашей стоянки, на ручье у Старого Дыя.

— Добро, — кивнул Женя.

— Ладно, долгие проводы, лишние слёзы, — стараясь придать бодрости голосу, сказал Женя, — я пошёл. Удачи, мужики.

И шагнул в туман.

— Давай аккуратней там! — крикнул ему вслед Друид. И уже тихо добавил, — ох, не нравится мне всё это.

— Он же справится один? — спросил Игорь.

— Он-то справится, но всё равно, это как-то неправильно… Ладно, давай собираться.

Взгромоздив на себя рюкзаки, парни двинулись в путь. Завтрак каждому заменил пряник, съеденный на ходу. Есть не хотелось, зато очень мучила жажда. Но с этим приходилось мириться. Воды выпили ровно по одному небольшому глотку, предварительно побултыхав бесценную влагу во рту пересохшим языком, как учил Женя.

— Ты главное, Игорёк, не переживай, — шагая впереди и не оборачиваясь, сказал Друид, — выберемся мы отсюда, обязательно!

— А куда мы денемся, — в тон ему ответил Игорь, — конечно выберемся.

— Вот и молоток, хорошо держишься. Есть в тебе стержень, а это главное. Андрей вот не выдержал, сломался. Видишь, как оно бывает.

— А на вид крепкий парень.

— На вид, да, — согласился Друид и остановился на секунду, задумавшись, — видно, напускное это всё. Люди вообще часто напускные бывают.

— Это как?

— А так, люди часто сами не знают кто они на самом деле. Вот живет человек, весь такой весельчак и хохмач. И все окружающие его таким видят и таким принимают и считают, что вот он настоящий и есть. А это красивая маска, не более. Что-то вроде брони, за которой скрыта его истинная суть. Бывает, что с раннего детства это у человека так выработалась, а может, со временем прижилось, чтобы выжить в коллективе сложном, например. Или в борьбе за любовь, или за внимание окружающих, допустим. Одиночество ведь для многих невыносимая штука. В общем, неважно по какой причине она появилась, но она ему помогает. И самое интересное, что не только окружающие, но и он сам, искренне считает, что вот эта маска и есть он настоящий. Но это не он. Такие маски очень трудно осознать и отмежевать от себя настоящего. Только когда жизнь хлестанёт мордой об лавку, тогда всё и проявляется в истинном виде.

— Так о многих можно сказать.

— Верно. Большинство людей живёт в масках. Мало кто это осознаёт. У некоторых по нескольку масок. На работе такой человек один, дома другой, с друзьями — третий. И даже не замечают этого.

— Да ты, приятель, психолог.

Друид вместо ответа пожал плечами. Какое-то время они шли молча, каждый задумавшись о своём. Потом Игорь спросил:

— А про меня что можешь сказать? У меня тоже есть маска?

Друид ответил не сразу:

— Да, пожалуй. Ты очень сдержан, закрыт. Свою маску ты носишь не для того, чтобы производить впечатление и казаться кем-то другим, более значимым. Нет, ты закрываешься от людей, прячешь себя настоящего, чтобы люди не видели тебя, не разглядели и не сделали больно. Видимо, обжигался уже и теперь свыкся так жить.

Друид остановился и повернулся к Игорю:

— Но это всё ничего, главное, Игорёк, ты хороший человек, у тебя есть стержень внутри. Поверь, ты и сам не знаешь, какой ты сильный.

…Женя шёл уже около часа и с неприятным удивлением обнаружил, что стал уставать. «Что-то быстро, всего час пути и уже выдохся», — ругал он себя. Видимо, из-за тумана приходилось больше напрягать внимание, а может, сказывалась жажда. Теперь пропасть зияла по правую сторону от него, так же, как в самом начале их пути, когда они только вступили на эту проклятую тропу. «Надеюсь, этот идиот далеко не ушёл. Эх, Лёшка, Лёшка, — с горечью думал Женя, — надо было тебя послушать и возвращаться, когда ты предлагал».

Следов Андрея он так и не разглядел, но он полностью доверял мнению Друида на этот счёт. Если тот определил, что Андрей ушёл в этом направлении, значит, так оно и есть. Оставшись один, Женя понял, что туман теперь не кажется безобидным природным явлением. Безмолвный, он не только скрывал пространство, но и поглощал все звуки. Взгляд пронзал мутную завесу на расстоянии не более десяти метров, и Женя чувствовал себя непривычно уязвимым перед теми неожиданностями, что могли скрываться за этой белой пеленой.

«Ну что там может быть? — успокаивал себя Женя, — всё то же самое».

Женя остановился отдышаться. «Да всё что угодно может там быть, и ты это знаешь, — зазвучал упрямый голос внутри. — С тех пор, как мы развернулись назад, всё пошло не так. А ещё точнее, всё пошло не так, когда мы переступили черту, которую переступать нельзя. А теперь кругом туман, и тропа самопроизвольно меняет направление в пространстве, лестница из белого камня исчезла, а за ней и Андрей пропал. После этого всего легко допустить мысль, что в этом месте может произойти всё что угодно».

Женя встряхнул головой и быстро зашагал дальше, словно пытаясь быстрыми твёрдыми шагами разогнать ржавчину сомнений и поддержать свою решимость: «Я всё делаю правильно, так, как и должен поступать мужчина. Найду этого идиота, и вместе повернём обратно. А будет артачиться, втащу ему между глаз и поволоку на спине. Он хоть и придурок, но мы своих не бросаем».

«Ну да, ну да, — вновь раздался голос внутри, — мы своих не бросаем. Мы сами заблудимся и погибнем, в конечном счёте, но своих не бросим. Правда, Андрей этот, нас за своих вовсе не считает, и никогда не считал. Плевать он на нас хотел и никогда этого не скрывал. Но это ведь не имеет значения, правда? Ты ведь не его спасать пошёл. Ты это делаешь потому, что «мы своих не бросаем!» и потому, что только так поступают настоящие мужчины, не правда ли?»

Женя хотел возразить самому себе, этому беспощадному внутреннему собеседнику, но не смог. Не нашёл, что ответить. Трудно спорить с тем, кто знает о тебе всё. И Женя продолжал идти дальше.

Внутренний голос всё не умолкал: «Настоящие мужчины! А кто тебе сказал, что настоящие мужчины так поступают? В хороших книжках прочитал? Ну, конечно! В книжках геройских, где ж ещё? Ведь твой отец уж точно не был образцом настоящего мужчины. Вечно пьяный, опустившийся, малообразованный мужлан. Трепло, не вынимающий нос из стакана. Ты с такой завистью смотрел на отцов своих друзей. Мужественных, знающих как поступать, как вести себя, уверенных в своих силах. А твой отец не такой. И ты не такой! Яблочко от яблоньки, Женечка! Ты такой же тряпка, с той только разницей, что не пьяница. Да только велика ли разница? Твой отец бежал от своей никчёмности и ничтожества в алкогольную эйфорию. А ты бежишь от этого же в леса, в походы бесконечные по гиблым пустошам. А разницы-то никакой! Вы оба убегаете в свои мирки, где всё просто и понятно, и потому вам кажется, что вы всё контролируете. Но это не так, и ребята, которых ты привёл за собой сюда, заманив красивыми сказками, скоро в этом убедятся».

Женя остановился, почувствовав горькое отчаяние: «Неужели это правда?»

Ноги стали ватными, и он обессиленно опустился на землю: «Неужели я привёл их сюда, на погибель, только из-за того, что бегу от самого себя?!»

«Правда, Женечка, и ты это знаешь. Себе-то мы врать не будем, верно? Никто отсюда не выйдет! Всё, кто пришёл сюда вслед за тобой, доверяя тебе, все они погибнут. И виноват в этом будешь ты! А почему? А потому, что тряпка Женечка не нашёл умней способа доказать, что он настоящий мужик».

— Нет! Это не так! Я никому ничего не доказывал! Это не так! — Женя вдруг понял, что кричит в окружающую его белую пустоту тумана, стоя на коленях. Бездна слушала его внимательно и молча. Даже эхо не отвечало ему. Женя прищурил глаза и со злостью выбросил:

— Это всё не так! Слышишь! Мы все вернёмся!

Подстёгнутый злостью, Женя встал с колен и уже негромко, но упрямо повторил, — Мы все вернёмся, — и взмахнув рукой, словно разгоняя туман, двинулся дальше.

Так он и шёл дальше, отгоняя мысли и сомнения, напрягая все внутренние резервы прочности. Бороться приходилось не только с тяжкими думами, но и с иссушающей усталостью, которая звала себе на подмогу искушение бросить всё, полежать, набраться сил. Лишь опыт многодневных походов и выкованная в них самодисциплина поддерживали его волю, не давали остановиться.

За весь день Женя сделал несколько коротких привалов и один длинный, во время каждого из которых он засыпал без сил. Уставший, мучимый жаждой, он не сразу заметил, что тропа в очередной раз поменяла уклон и повела вниз. У него даже не было сил удивиться этому. Он продолжал механически переставлять ноги, не сомневаясь в одном: Андрей ушёл в этом направлении, и ему надлежит следовать за ним.

Подумывая уже о том, что пора искать место для ночлега, Женя увидел впереди на тропе что-то тёмное. В шагах, примерно, десяти, что-то бесформенное темнело на земле. Женя остановился и сощурился, пытаясь разглядеть что это. Но туман позволял увидеть только расплывчатые очертания. Женя стал медленно подходить, и чем ближе он подходил, тем ужаснее становилась догадка о том, что он видит.

Не веря глазам и убеждая себя, что это всё обман, он подошёл вплотную к пятну на земле. Опустившись на колени, он ткнул в пятно указательным пальцем. Увы, никаких сомнений, это кровь. Много крови. Совсем свежая, ещё даже не свернувшаяся! Она покрывала тропинку ещё на два метра вперёд, а отдельные брызги виднелись и дальше. От противоположного края багровой лужи, маленький ручеёк сочился к краю тропинки и стекал прямо в разверстую пасть бездны.

— Что же это?.. Как же так?..

«Это кровь, Женечка, — заговорил молчавший последние несколько часов внутренний голос. — И количество этой крови говорит о том, что с её владельцем всё очень плохо».

— Не может быть, — Женя оторопело потряс головой.

«Это так. Не обманывай себя. Андрей мёртв, — голос в голове Жени закричал, — он мёртв, слышишь! Из-за тебя!»

— Нет, нет, нет, — забормотал Женя, руки его тряслись. — Этого не может быть.

«А чья, по-твоему, это кровь? Ведь здесь больше никого не может быть! Это кровь Андрея!»

— Но как?

«Да какая разница, как это произошло? Может, упал и раскроил себе череп об вон тот камень, например. Важно не это. Важно то, что количество разлитой крови не оставляет сомнений, Андрей погиб. Посмотри вокруг, тут же целое озеро!»

В оцепенении Женя замер, уставившись на большое багровое пятно, его рассеянный взгляд наткнулся на какой-то предмет с неясными очертаниями. Вытерев дрожащими руками пот со лба, Женя медленно встал. Стараясь не наступать в кровь, обошёл лужу и осторожно приблизился.

На самом краю пропасти, аккуратно приставленные друг к другу, словно на обувной полочке, сиротливо стояли походные ботинки Андрея, «берцы». Женя узнал их, потому что сам объяснял Андрею, как делать «армейскую шнуровку». Всё это никак не объясняло, что здесь произошло и где теперь Андрей.

«Ой, да ладно, ты же знаешь где он, — внутренний голос зазвучал злорадно, — сам видишь, тут море крови, но следов, что он уполз куда-то, нет. И если он не научился летать, то у него один выход куда деться отсюда — бездна. Не будь таким тупым, это же очевидно — он прыгнул».

— Но зачем? — вслух спросил Женя, цепляясь за последнюю возможность найти хоть что-то логически объяснимое, — зачем он снял ботинки и аккуратно поставил их на краю обрыва?

«А затем, что бедный Андрей обезумел тут с вами напрочь. Аккуратно снял ботинки, потом долбанулся башкой вон об тот каменный выступ, он как раз весь в крови, видишь? И для закрепления результата прыгнул в пропасть. Сумасшествие, оно такое, знаешь ли».

Женя опустился на землю рядом с берцами Андрея. Подняв дрожащие руки, он с ужасом увидел, что ладони и кисти рук в крови. Он не помнил, когда он мог измазаться, он ведь только пальцем дотронулся до этой лужи!

«Символично, не правда ли? — голос внутри торжествовал, как прокурор, уличивший преступника, — руки в крови человека, который погиб из-за тебя».

— Он взрослый человек, он сделал свой выбор сам. Он сам согласился идти сюда и сам несёт ответственность за всё, что с ним произошло!

«Да ладно, Жень, не надо красивых речей, здесь нет присяжных заседателей и судей, которых нужно убедить в своей невиновности. Мы-то с тобой знаем правду! Он бы никогда не пошёл сюда, если бы не ты! Ведь это ты красочно расписывал о таинственных местах силы, о загадочных аномалиях, о непередаваемой атмосфере в суровом мужском коллективе. Прелести походной жизни на природе вдали от смрада цивилизации! Ты подтолкнул его к этому решению, без тебя ему бы и в голову не пришло отправляться в этот поход. А теперь он мёртв, и произошло это совсем недавно, посмотри, кровь совсем свежая! Она даже ещё не свернулась! Если бы ты пришёл минут на десять раньше, ты бы мог спасти его! Но ты и здесь облажался, Женечка!»

Женя закрыл лицо окровавленными руками, из глаз его потекли слёзы.

— Я не хотел…

Голос вкрадчиво прошептал: «Конечно, не хотел. Но это случилось. Более того, это случится ещё раз. Друид и Игорь, они ведь тоже погибнут. Если уже не погибли. Ты же понимаешь, что отсюда никто не выйдет. И это тоже благодаря тебе. Как ты будешь жить с этим?»

В глубине груди Жени родился стон, постепенно перешедший в крик отчаянья. Ошеломлённый и обезумевший от разъедавшего его чувства вины, сидел и раскачивался из стороны в сторону, закрыв руками лицо.

Голос в голове зазвучал примирительно и даже сочувственно: «Конечно, ты хотел как лучше, но у тебя не вышло. Твой отец, он ведь ничему тебя не научил. Ни брать ответственность на себя, ни быть сильным. Его долг, как отца, сделать из тебя мужчину. Но он ничего тебе не дал, так уж случилось. Поэтому ты и плывёшь по жизненному потоку, как мягкое дерьмо. И всем от тебя только плохо. Пора это прекращать, Женя. Мы ведь знаем с тобой, как это прекратить, не правда ли?»

Голос звучал мягко и обволакивающе. Сопротивляться ему не было никаких сил. В какой-то момент у Жени вспыхнула мысль, догадка, что это не его голос, а нечто чужеродное, и оно ведёт его к непоправимому. Но убаюкивающие интонации оплели эту вспышку прозрения, отодвинув её, не дав ей прозвенеть тревожным набатом, и она погасла, канув в бездонных пространствах затуманенного сознания.

Женя судорожно потёр руки, пытаясь стереть с них кровь, но ничего не получилось. Она снова и снова проступала на коже, как он не старался. Тогда он бросил эти попытки, вытер рукавом слёзы и медленно развязал шнурки на своих походных ботинках. Сняв ботинки, аккуратно поставил их возле ботинок Андрея. Потом встал на самом краю тропы и с широко открытыми глазами шагнул в пропасть.

Глава 8. Бездна

Теперь Друид возглавлял то, что осталось от отряда, и уверенным шагом вёл за собой Игоря по бесконечным виткам проклятой тропы. Туман окутывал молочной пеленой тропу, ограничивая видимость в пределах десяти-пятнадцати шагов. Не просматривались ни тьма на дне бездны, ни небо над головой. Это создавало гнетущее ощущение оторванности и потерянности.

Тропа, между тем, снова начала меняться, уклон, ведущий вниз, немного выровнялся, и теперь они шагали по горизонтальной поверхности. Игорь воспринял это как хороший знак. Друид вроде бы тоже обрадовался, хотя идти становилось всё трудней, силы таяли, и всё сильнее мучила жажда. Последний глоток воды, который Игорь и Друид выпили вовремя короткого привала, казалось, даже не достиг пищевода, а мгновенно впитался в пересохшее горло.

Иногда, видимо, под воздействием потоков воздуха, туман начинал клубиться, и бесформенные серые образы кружились, образуя причудливые формы. Игорь старался не смотреть на них. Они казались бестелесными духами, демонами, танцующими над пропастью под слышную только им музыку. Наверное, под воздействием усталости и обезвоживания эти образы казались пугающе реальными.

Говорили путники между собой мало, поскольку разговоры, как оказалось, тоже отнимают силы. Да и не хотелось ни о чём говорить. Но всё же во время очередного привала Игорь спросил Друида:

— Слушай, а это древнее божество — Ящер, оно злое или доброе?

— Мне кажется: ни то, ни другое.

— Это как?

— Ну, это категории нашего человеческого мышления. А их категории — богов, находятся за гранью нашего понимания и нашей логики.

— Не злой и не добрый… — пробормотал Игорь, пытаясь хоть приблизительно понять, что это за состояние.

— Вот, к примеру, молния бьёт в дерево и разбивает его в щепы. Или даже в человека и убивает его насмерть. Мы, люди, можем охарактеризовать это как зло. А молния — это стихия, она не зло и не добро, она существует и всё.

— Погоди, — не согласился Игорь, — почти во всех религиях молния, это карающее орудие бога. И вот в язычестве твоём, насколько я знаю, тоже есть бог, который ею управляет.

— Перун.

— Да, Перун. Так что когда молния попадает в какого-нибудь беднягу, с точки зрения религии, это не бессмысленная стихия, это вполне осмысленный поступок бога. Взял и убил. А раз так, то это либо справедливо, например, если это возмездие за какой-нибудь грех, либо не справедливо. Соответственно, либо зло, либо добро.

— Вот в этом-то и кроется заблуждение. Людям свойственно наделять богов своими человеческими чертами. Поэтому в человеческой мифологии боги бывают добрые, злые, жадные, мстительные и даже глупые. Но это всё от непонимания сути божественных проявлений. Боги мыслят другими, как мне кажется, понятиями. Не добро или зло. А свет и тьма, например.

— А разве это не то же самое? Свет — это добро, тьма — зло.

— Нет, не тоже. И свет, и тьма, они оба необходимы для существования вселенной. Мы привыкли считать, что без света нет жизни, что свет — это олицетворение всего доброго, а тьма — всего злого. Но и без тьмы точно так же нет жизни. Они оба: и свет, и тьма участвуют в её зарождении. Не борются друг с другом, как добро и зло, а вместе участвуют в становлении и сохранении законов вселенной.

Поэтому, когда молния бьёт какого-нибудь бедолагу, даже если он совсем не злодей, а, напротив, очень даже хороший и порядочный человек, это происходит в соответствии с законами вселенной, суть которых нам не понять. Как не понять травинке, которую выдергивает крестьянин со своего огорода, почему именно к ней так жестока судьба и почему неведомые силы уничтожают её, хотя она никому зла не причинила. Но, что крестьянину до её убогих представлений о добре и зле? Она просто не там растёт, вот и всё.

— Короче, неисповедимы пути господни.

Друид усмехнулся:

— Ну, типа того.

— Стало быть, этот Ящер, он не злой и не добрый, он как стихия, живёт по законам, которые нам не понять.

— Наверное, да. Я сейчас не утверждаю что-то, что знаю твёрдо. Я, скорее, рассуждаю вместе с тобой.

— Ладно. И как же нам выжить, столкнувшись со стихией?

— Очевидно, не нарушать законов, по которым она живёт.

— Как мы можем их не нарушать, если мы о них ничего не знаем?

— Думаю, всё же знаем, на каком-то глубинном уровне. В каждом из нас есть свет и есть тьма. Мы тоже часть этого мира. Что наверху, то и внизу, как сказал кто-то из великих древних. В нас есть это знание, нужно только увидеть его в себе. Я думаю, иногда оно проявляется в виде обострённой интуиции, подсказывающей как нам поступить в экстремальной ситуации.

— Прислушиваться к своей интуиции, — скептически поджав губы, повторил Игорь.

— Да, другими словами, если ты трава на огороде, то, чтобы тебя не выдернул крестьянин, нужно быть или полезной травой, или расти там, где ты ему не мешаешь.

Игорь замолчал, пытаясь осмыслить это. Однако мысли путались и уплывали, незаметно смешиваясь с какими-то совершенно посторонними образами. Усталость наваливалась незаметно, вкрадчиво утяжеляя веки. Игорь не заметил, как закрылись глаза, и он задремал.

Друид сидел, опершись спиной на каменный выступ и вытянув ноги поперёк тропы. Ноги его до половины свисали в пропасть, но это не причиняло никаких неудобств, напротив, даже лучше расслабляло натруженные мышцы. Он видел, что Игорь задремал, но сам уснуть не мог, чувство гнетущей тревоги не покидало его с тех пор, как они в одно утро потеряли Андрея и расстались с Женей. Тревога скреблась в груди, рождая мысли тягучие и тяжёлые.

Рассеянным взглядом Друид наблюдал за плавно парящими в тумане белёсыми фантомами, образованными клочьями тумана. Плавно и мягко двигаясь, они неспешно меняли формы, сливались в смутно узнаваемые силуэты, сплетались в причудливые фантасмагорические фигуры. Иногда завихрения потоков воздуха выстраивали довольно жутковатые образы доисторических существ, казавшихся пугающе реальными, как будто кто-то прятался в тумане, тихонько наблюдая за уставшими путниками.

— Лёша…

Друид медленно повернул голову на звук голоса. На тропинке у самого края стоял Женя. Друид вскочил на ноги, в порыве радости кинулся к товарищу, но тут же остановился, пораженный его внешним видом.

— Женя, ты… Что с тобой?

Женя стоял весь в крови, которая была везде: на лице, на изорванной в лохмотья одежде, а практически оторванная кисть правой руки болталась на лоскутах кожи. Леденея от увиденного, Друид выдохнул:

— Женя, что произошло?!

— Мне холодно, — голова Жени запрокинулась назад, и из рваной раны на горле вырвалось облачко пара и потекла тёмная кровь.

— Холодно, — жалобно повторил Женя, — ноги мёрзнут.

Опустив взгляд вниз, Друид увидел, что Женя стоит босиком. Босые ноги все в кровоподтёках, на большом пальце правой ноги ноготь был вырван с мясом. Подняв глаза, Друид увидел, что рваная рана на горле становилась все шире, а голова Жени запрокидывалась назад все больше и больше, выпуская с каждым выдохом по облачку пара. В конце концов, голова окончательно оторвалась и с глухим стуком упала на каменистый пол. Упав, она откатилась на пару метров от туловища, которое продолжало стоять дальше, и только руки ощупывали пространство вокруг.

— Ноги мёрзнут, — пожаловалась голова.

Алексей проснулся от своего крика. Тут же вскочил ничего не понимающий Игорь и, тревожно озираясь по сторонам, кинулся доставать нож из рюкзака. Как назло, нож сразу не попался, Игорь судорожными движениями рыскал во внутренностях рюкзака. Наконец, Игорь выхватил его, резко развернувшись лицом к неведомой опасности, выставил руку с клинком вперёд.

Никого и ничего, только всё та же серая пелена тумана.

— Что… Что случилось, Лёш?! Что ты увидел?

Друид с побелевшим лицом смотрел, не отрываясь, в одну точку, куда-то в туман.

Проследив за его взглядом, Игорь ничего не увидел.

— Лёша, не пугай меня пожалуйста! Скажи, ты что-то увидел?

— Я видел Женю, — наконец-то произнёс Друид, — то есть, наверное, это был сон.

— Кошмар приснился?

— Не знаю, всё было по-настоящему, не как во сне.

Игорь понимающе кивнул, в этом месте кошмары пугающе реальны.

— Мне кажется, — медленно произнёс Друид, — с Женей случилась беда.

— Перестань, ты задремал, и тебе приснился страшный сон, это ещё не значит…

— Это не просто кошмар, ты же знаешь. Ты видел сон про Ящера, а потом мы увидели его выбитым на каменных ступенях. Друид чувствовал, что панический ужас плещется в нём огромными волнами и только неимоверным усилием воли ему ещё удаётся держаться и не сорваться в эту пучину. Словно придавленный, он сидел и не мог найти сил, чтобы встать или хотя бы решить, что же делать дальше?

Игорь сел рядом с Друидом. Что дальше делать и он не знал. Взгляд упал на нож, крепко зажатый в руке. Острое лезвие тускло поблёскивало в полумраке. «Слабовато оружие против хтонического божества», — невесело усмехнулся он.

— Нам конец, да?

Вопрос Игоря вывел Друида из оцепенения. Хороший вопрос. Вовремя заданный. В точку, как говорится. Что-то в душе стронулось с места от этого вопроса. Друид почувствовал, как внутри разгорается злость. Хорошая злость, очень нужная, придающая сил. Повернувшись к Игорю и, глядя ему в глаза, он сказал, чеканя сквозь зубы:

— Вот уж, чёрта с два! Нет, Игорёк, мы здесь не сдохнем. Мы отсюда выберемся, всем богам назло!

— Тогда идём дальше?

— Именно, идём дальше. И нож далеко не убирай, повесь ножны на ремень.

И снова тропа, бесконечная серая лента, исчезающая с обоих концов в тумане. Без воды и еды рюкзаки потеряли половину веса, однако и силы кончались, и потому легче эта ноша не казалась. Брели, медленно волоча ноги, не задумываясь, сколько уже пройдено и сколько ещё предстоит пройти. Привалы теперь устраивали чаще, каждые полчаса. В минуты отдыха Игорь проваливался в болезненную дрёму и там снова видел серую ленту тропы и белое покрывало тумана. Открыв глаза, он зачастую не понимал, где находится — во сне или в реальности?

Впрочем, это его уже не беспокоило. Игорь слишком устал, чтобы задумываться об этом. Он плёлся по тропе, шатаясь и волоча ноги и периодически проваливаясь в хмарь забытья. Очнувшись после одного из таких провалов, Игорь огляделся и обнаружил, что идёт один. Друид исчез, словно растворился в проклятом тумане или в одном из своих кошмарных снов.

— Друид, — громко кричать не получалось, из пересохшего горла вырывался только сдавленный шёпот.

— Лёша, ты где? Друи-и-ид!

Но тот не откликался. Игорь решил, что просто отстал. Друид шёл впереди, и поменяться местами на узкой тропе они никак не могли. Собрав остатки сил, Игорь бросился догонять товарища. Туман за спиной, словно почувствовал, что Игорь остался один, сразу сгустился и наполнился невнятным шёпотом и движением. Может, это вовсе не шёпот за спиной, это кровь стучит в висках или шумит в голове от усталости и жажды. Но ни за что на свете Игорь не оглянулся бы чтобы это проверить.

…Друид шёл вперёд, подстёгиваемый разгоревшейся в груди злостью. Он берёг и разжигал свою злость, не давал ей погаснуть под ветрами сомнений, ибо тогда не осталось бы сил больше ни на что. Ни сил, ни храбрости. А злость пламенела! И давала сил! Задорная, бесшабашная злость, которая случается, охватывает в бою, когда терять уже особо нечего и остаётся только простой выбор: или скулить, забившись в угол, или встать во весь рост и закричать, разгоняя криком страх и кровь по жилам.

«Припотеете нас закапывать! — кричал он мысленно, — Мы выберемся, по-любому!»

Войдя в раж, Друид не замечал, что Игорь давно отстал, и он бредёт в тумане один.

— Стой! — откуда-то внезапно раздался женский голос. Друид чуть не присел от неожиданности. Но тут же совладал с собой и, выхватив нож, крикнул в ответ:

— Кто здесь?

Оглядываясь по сторонам и держа клинок перед собой в вытянутой руке, он осторожно продолжил движение вперёд.

— Эй, кто здесь?

Никто не отзывался. «Слуховые галлюцинации. Так бывает, это всё от жажды и переутомления», — успокаивал он себя.

Однако вскоре Друид разглядел возможный источник голоса — впереди на тропе, сквозь полотна тумана виднелся силуэт высокого человека. Медленно, готовый отпрыгнуть в любой момент, Друид приблизился к нему. По мере приближения он недоверчиво вглядывался, не веря своим глазам.

Статуя! Изваяние женщины из чёрного камня, покрытое сетью мелких трещин. Веки каменной женщины были сомкнуты, левая рука прижата к груди, правая поверх левой. Одежда состояла из туники, на которой виднелись искусно вырезанные замысловатые растительные узоры. Длинные красивые ноги были высечены и отполированы с великим искусством. Босые ступни стояли на каменистой земле, постаментом служила сама тропа.

Друид молча разглядывал статую. Высокая женщина, выше его на целую голову. Красивое утончённое лицо на лбу перехвачено очельем, лентой с очень мелким, ажурным орнаментом. Всё это было в высшей степени странно. Когда они спускались сюда, никакой статуи они не видели.

«Это просто статуя. Но откуда она здесь взялась?»

Каменные веки вдруг поднялись, но за ними не было ничего, кроме чёрной пустоты, бездонной как сам провал.

— Ты пришёл.

Друид отшатнулся в сторону, едва не сорвавшись с края тропы в пропасть. Пытаясь унять бешеный стук сердца, он крепче сжал нож в руке и посмотрел прямо в глазницы статуи, за которыми клубилась тьма.

— Оружие тебе не поможет.

Друид быстро оглянулся по сторонам и только сейчас осознал, что Игоря нет рядом, и он совсем один. Он выпрямился и спросил:

— Кто ты?

— У меня много имён, они тебе ничего не скажут, — голос статуи звучал очень странно, словно одновременно из её каменных уст и в голове Алексея.

— Я что, опять сплю?

— И да, и нет, — губы каменной статуи растянулись в улыбке.

— Это как?

— Твоё тело бодрствует, но твой разум во сне всю твою жизнь. Ты не жил никогда в явленном мире, ты спал. Это не твоя вина, почти все люди спят. Они обитают в придуманных мирах. Вот ты, например, живёшь в мире, где есть место древним богам, лесным духам и всему тому, что остальные люди называют блажью, глупыми сказками. Этот мир не существует для них, они смеются над тобой, но при этом живут в других иллюзиях, не менее призрачных.

— Но разве то, что я сейчас с тобой разговариваю, не подтверждает, что боги и духи существуют?

— Боги существуют, — согласилась статуя, — но люди так недостижимо далеки от понимания их истинной природы, что, по сути, выдумали себе их сами, понятными и объяснимыми. Вы живёте, поклоняясь придуманным образам.

Когда статуя говорила, трещинки на её каменных губах разбегались зигзагами, и откуда-то изнутри этих трещин просыпалась тончайшая пыль. Друид чувствовал исходящую от каменной женщины угрозу, хотя беседа проходила пока вполне мирно, но слишком пугающе выглядела тьма в её пустых глазницах.

— Где мои друзья? Они живы?

— У каждого свой путь и своё окончание пути. Не думай о них. Сейчас решается твоя судьба.

— Моя судьба? Что ты имеешь в виду?

— Тебе придётся ответить на мой вопрос.

— Вопрос… А если я не смогу ответить, ты меня убьёшь?

Статуя промолчала, и только каменные губы красноречиво скривились в хищной улыбке.

Друид прикинул свои шансы: «Можно развернуться и убежать. Вряд ли она быстро бегает. Только вот куда бежать? Опять вниз, по спирали этой чёртовой тропы. И никаких гарантий, что через сто метров опять не наткнусь на неё или на что-то ещё пострашней».

Статуя стояла неподвижно и молча ждала, словно читая сомнения Друида на его лице. Трещинки разбежались зигзагами на каменных губах, растянувшихся в понимающей улыбке. В уголках полуобнажённого рта появились клыки.

«С другой стороны, можно попытать счастья, ответить на её вопрос. Если что, убежать всегда успею», — решил он.

— Если я отвечу на твой вопрос, ты отпустишь меня?

— Ты сможешь уйти. Более того, я щедро награжу тебя.

— Наградишь? Чем?

Но статуя не ответила, вновь замерла в ожидании.

— Хорошо, я согласен.

Статуя чуть наклонилась вперёд и произнесла:

— У тебя будет три попытки ответить правильно. Ты готов?

— Да.

— Я спрашиваю тебя, зачем ты сюда пришёл?

Алексей недоверчиво наклонил голову:

— Это твой вопрос? Три попытки… Зачем я пришел?

Каменная голова кивнула, улыбка стала ещё шире, и клыки обнажились в нетерпении.

Друид пожал плечами:

— Я хотел получить ответы… Искал подтверждение тому, во что верил всю жизнь. Хотел найти… увидеть доказательства существования древних богов, — Алексей облизнулпересохшие губы, ответ получался сбивчивым, и он понимал это.

Внезапно он осознал, что ответить на вопрос не так просто, волнуясь, он стал торопливо добавлять:

— Я хотел получить подтверждение… то есть, убедиться, что я не ошибался. Я долгие годы искал, прочитал массу книг, по истории, религии… Я не мог не искать ответы, это часть меня. Мне нужно знать, я не хочу жить в неведении.

Алексей понял, что нужно успокоиться, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

— Я хотел убедиться, что мир вовсе не такой, каким он выглядит, что в нём есть место чуду. Да! Я верю в это. Но мне хотелось в этом убедиться воочию. Увидеть, стать свидетелем проявления божественного. И приобщиться к этой силе. Понять о себе, в чём заключается мой путь. Для чего я здесь? — Алексей осёкся, удивлённый внезапным откровением.

И осторожно, словно боясь спугнуть промелькнувшую мысль, он произнёс:

— Я здесь затем, чтобы как раз понять, зачем я здесь! То есть в этом мире. Для чего я появился на свет, с какой целью, в чём моё предназначение, куда ведёт мой путь? Вот мой ответ!

Глаза статуи прищурились, словно она всматривалась глубоко в душу Алексея. Клубящаяся в них тьма словно стала плотнее.

— Это неправильный ответ, — каменное изваяние сделало шаг вперёд и приблизилось к нему на расстояние всего два шага.

— Я спрашиваю тебя во второй раз, зачем ты здесь?

Алексей захотел отступить, ему совсем не хотелось, чтобы между ним и этим жутким существом сокращалось расстояние. Но внезапно обнаружил, что не может сделать и шага. Ноги стали неподъёмные, словно их залили в бетон. Посмотрев вниз, он увидел, что его ноги покрывает серый налёт каменной пыли. Он не сразу понял, что это. Глаза фиксировали то, во что разум отказывался верить. Это не пыль покрывала его ноги, они полностью окаменели. Он их почти не чувствовал, только холод камня, который перекликался с ледяным ужасом, заливавшим его изнутри.

Паника гримасой сковала лицо Алексея, мысли дикими скакунами метались в голове: «Ни убежать, ни скрыться, это конец! Что же делать?! Что-то же можно сделать?»

Он попытался развернуться, дёрнуться в сторону или хотя бы упасть, но тщетно, ноги больше не слушались его. Они превратились в незыблемый постамент, пьедестал для ещё живой плоти.

Статуя стояла неподвижно, ожидая, когда закончатся его метания. Для неё не существовало ни времени, ни пространства, она никуда не торопилась и не торопила с ответом Алексея. Она терпеливо ждала.

«Ответ неправильный… Что же она хочет услышать? Зачем я здесь? Почему я здесь? Для чего я здесь? Она хочет узнать правильный ответ. То есть истинный. Так действительно, зачем я здесь? Положа руку на сердце?»

Алексей оставил попытки вырваться из каменной ловушки, закрыл глаза: «Я здесь потому, что я трус. Я боюсь этой жизни, что ждёт меня каждый день за дверью квартиры. Я боюсь оставаться в этой квартире потому, что там пусто и никого нет. После того, как Оля ушла от меня и забрала дочь, я окончательно понял, что ничего в этой жизни не могу. Ни купить крутую тачку, ни свозить семью на отдых за границу. Даже удержать свою женщину, в конце концов. Добиться уважения своего ребенка.

Я боюсь, что однажды увижу, как дочь смотрит на меня с презрением и сожалением — как её мать, словно видит перед собой что-то жалкое. Она смотрит, но как бы наполовину, не особо-то и видит меня, потому что её мысли заняты чем-то другим, более достойным её внимания. Я боюсь драться. Чтобы справиться с этим страхом, я всю жизнь занимался в различных боевых секциях, я оброс мышцами и стал стремительным… но бояться меньше не стал.

Я боюсь начальства и потому ругаюсь с ним и постоянно иду на конфликт и увольняюсь, громко хлопая дверью, кочуя с одного места на другое. Но, опять же, меньше бояться не стал. Я всю жизнь боюсь, что я не такой, как все, не успешный, не умный, не смелый. И ничего поделать с этим не могу. Поэтому я стал ездить с Женей по всем этим местам силы и, в конце концов, оказался здесь. Потому, что я по-другому не знаю, как бороться со своим страхом, кроме как идти напролом, ему навстречу. Поэтому я и оказался здесь, где действительно очень страшно. Все эти древние легенды и жуткие рассказы очевидцев для меня были как манок, зовущий встретиться лицом к лицу с настоящим страхом и победить его. Мне надоело бояться. Да, это так».

Алексей открыл глаза и сказал:

— Я здесь потому, что во мне живёт страх, и я хочу победить его.

Статуя кивнула, словно одобряя именно такой ответ. Улыбка стала ещё шире, принимая уже совсем неестественный оскал.

— Это неправильный ответ, — с этими словами статуя снова сделала шаг вперёд. Теперь они стояли друг напротив друга, очень близко. Настолько близко, что Алексей мог разглядеть клубящуюся тьму в пустых глазницах древнего изваяния. Она была неоднородна, в её глубине то и дело вспыхивали молнии, на короткие мгновения освещая завихрения черноты.

Звякнула сталь о камень. Алексей посмотрел вниз, из окаменевших пальцев выпал его нож. Теперь он окаменел по плечи.

«Всё, конец! Этой чёртовой штуке всё равно что я отвечу, я могу всю душу наизнанку вывернуть, и всё равно это будет неправильный ответ. Любой ответ будет неправильный».

Как ни странно, но осознав неизбежность смерти, Алексей успокоился. Всё, что можно было сделать — он сделал, осталось только принять неизбежное. «Это напоминает какую-то сказку из детства, — подумал он, — вопрос и три попытки ответа, а потом герой постепенно превращается в камень».

— Я спрашиваю тебя в последний раз, Алексей, которого друзья зовут Друид. Зачем ты здесь!

Глядя в красивое каменное лицо, покрытое сеткой мелких трещин, Алексей понимал, что не знает ответа: «Что тебе сказать? Я сказал уже всё как думаю. Всю правду. Или не всю… Хотя по большому счёту, я ведь сбежал. Ну, какая к чёрту борьба со своим страхом, если самое страшное, что есть в моей жизни, я оставил за спиной и просто сбежал. В леса, в бесконечные походы с друзьями. Всё то, чего я боюсь и за что нужно биться, осталось там, в городе, где живут дорогие мне люди. Я, по сути, ушёл с поля боя. Вот, что это такое… Это вовсе не борьба со страхом, это бегство от него. И я здесь потому, что сбежал. Но, ведь правда и то, что я хотел найти подтверждение существованию богов, хотел увидеть проявление их воли. Хотел прикоснуться к таинственному, увидеть чудо… Зачем? Потому, что хотел приобщиться к божественному, наполнить смыслом свою жизнь, которая стала бессмысленной, когда я сбежал. Хотел обрести способности, овладеть древними таинствами… Зачем мне всё это? Потому, что я хотел стать… Кем? Кем я хотел стать? Сильным и могущественным… Зачем? Чтобы быть тупо сильнее всех и никого не бояться. Быть сильнее всех и никого не бояться… Так я здесь за этим? Как же это по-детски. Всё это какая-то глупость и ошибка».

Алексей с тоской огляделся вокруг, куда хватало поворота шеи, словно ища подсказку. Серая тропа, серый туман, серые стены провала, серая каменная женщина напротив. «И я стану серым и холодным, — подумал он. — Если только не найду правильный ответ. Так зачем я здесь? Зачем я сюда пришёл? А что, если вопрос всё-таки не в том, зачем я пришёл именно в этот провал? Что, если вопрос в том, зачем я здесь вообще, в этом мире? Зачем я появился на белом свете, с какой целью? Что можно ответить на этот вопрос? Чтобы пройти свой путь? Чтобы научиться чему-то, приобрести какой-то опыт? Чтобы сделать что-то прекрасное для этого мира? Или промелькнуть как песчинка в потоке, затерявшись среди мириадов таких же песчинок, бестолковых и бессмысленных. Как можно ответить на этот вопрос? Во все времена философы и мыслители искали ответ на него. Это ведь, по сути, тот же извечный вопрос — в чём смысл жизни? Для каждого свой, наверное. А для меня в чём этот смысл?»

В памяти Алексея вдруг всплыло лицо Катюшки, когда она совсем маленькая тянула к нему крохотные ручки из кроватки. А он склонился над ней, жадно смотрел в её глаза и не мог понять, как такое могло случиться, как ему могло так повезти, что перед ним сейчас такое чудо. До её рождения он и не подозревал, что можно так любить кого-то, что такие чувства вообще возможны. На глаза наворачивались слёзы от счастья, а в груди всё щемило от нежности к этому крохотному существу. «Любовь — вот что есть самое ценное в этом мире. Мы приходим сюда за ней. Ищем её и, не найдя — страдаем. Потому, что каким-то внутренним чутьём понимаем, что всё не зря, что ты не безликая песчинка только в одном случае. Если ты нашёл любовь».

Алексей посмотрел прямо во тьму, очерченную каменными веками. Сверкающие в глубине глазниц молнии стали реже и мельче, словно притихнув в ожидании его ответа.

— Мой ответ — любовь. Мы все приходим в этот мир ради любви. Я тоже пришёл сюда ради неё. И если это не правильный ответ, значит, его не существует вовсе.

Изваяние медленно кивнуло, принимая ответ. На несколько мгновений статуя застыла, словно задумавшись, оценивая услышанное. И эти мгновения потянулись для Алексея мучительно медленно. Но ещё до того, как статуя что-то произнесла, по распространяющейся в голове и шее ледяной стуже он понял, какой будет вердикт. Язык и губы онемели, стали неподвижны. И эта неподвижность продолжала наступать дальше, заполняя собой всё, что ещё оставалось от него.

— Это неправильный ответ, но ты прав в одном. Правильного ответа действительно не существует. Есть только стремление к нему.

Это было последнее, что услышал Алексей, и последнее, что он увидел — глаза каменной женщины закрылись.

Ветер обвевал два каменных изваяния, стоящих на тропе у пропасти. Затем внезапно сильный порыв снёс их, как будто не каменные статуи стояли друг напротив друга, а мираж, невнятные образы, слепленные серым туманом. Только нож Алексея остался лежать на земле. Ещё помня тепло его руки.

…На земле лежал нож Друида. На лезвии гравировка — благородный олень с раскидистыми рогами, стоящий на берегу реки. Дорогой нож, красивый, такой не спутаешь. Игорь знал, что Друид им очень дорожил. Как-то на привале Игорь попросил нож, чтобы открыть консервную банку, но Друид не дал: «Он не для еды». Теперь клинок сиротливо лежал на земле и мог рассказать о своём хозяине только одно.

«Похоже, я остался один, — глядя на нож, думал Игорь. — И мне не выбраться отсюда, эта пропасть не отпустит никого. Все погибли, теперь моя очередь».

Он встал на колени, подобрал нож и положил его в рюкзак. Сам не зная зачем, наверное, чтобы проявить уважение к Алексею, ведь он так ценил этот нож. Вставать и идти дальше уже не хотелось, силы совсем иссякли. Да и зачем? Какая разница, здесь тебя настигнет смерть или через двести метров? А сидеть, прислонившись спиной к каменной стене было так хорошо. Прохладный ветерок обдувал лицо, и это хоть немного снижало муки жажды. На веки навалилась свинцовая тяжесть, и сопротивляться этому совсем не хотелось.

Игорь проснулся от звуков чьего-то голоса. Открыв глаза, он увидел справа от себя, на самом краю пропасти, сидящего спиной к нему человека. Он мерно раскачивался из стороны в сторону и тихонько напевал что-то. Приподнявшись на локте, Игорь прислушался и понял по голосу, что это Андрей. Холодея от смутных догадок, он услышал, слова песни.

«Сиди, сиди, Ящер,

— В ореховом кусте,

— Грызи, грызи, Ящер,

— Каленые ядра!

— Дам тебе, Ящер,

— Красную девку,

— Алую ленту!»

Пел он со странным присвистом, шепелявя, так что получалось: «Сш-шиди сш-ш-шиди Ящ-щ-ще-ер».

Облизнув пересохшие губы, Игорь тихонько позвал:

— Андрей. Андрей, это ты?

Андрей повернулся к Игорю вполоборота и улыбнулся:

— Здравствуй, Игорь.

Широко открытые глаза смотрели на Игоря немигающим взглядом, холодным, как февральский ветер. Игорь рассмотрел, что вместо правой половины лица у Андрея зияла огромная рванная рана, будто его стесало об камни при падении, или его обглодал какой-то крупный зверь. Под кровавой кашицей из ошмётков мяса проглядывали кости черепа.

Игорь замер в ужасе, не зная как себя вести. Изо рта Андрея потекла струйка крови, и тут же длинный и тонкий язык, раздвоенный на конце, стремительно вывалился между зубов и слизал её, мягко обогнув весь подбородок. Андрей всё с тем же равнодушным, немигающим взглядом отвернулся обратно, лицом к пропасти, и продолжил тихонько напевать:

— Кто сш-шидит?

— Ящ-щ-щер.

— Ш-што грыс-с-сёт?

— Ядра.

— Кого хоч-чш-шет?

— Всех-х-х х-хочш-шет.

— Кого именно?

— Всех-х-х заберёт!

Собрав в кулак всю оставшуюся волю, Игорь спросил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойней и не дрожал:

— Кто ты?

Андрей, если это был он, не ответил, продолжал раскачиваться, словно задумался о чём-то очень важном.

— Ты Ящер?

— Имена — это иллюзии, они придуманы чтобы хоть как-то определить не поддающееся пониманию. Люди придумали мне много имён. Но с того момента, как человек придумывает имя, оно загораживает от его понимания то, что он назвал. Имена скрывают суть вещей. И потому люди слепы, они не видят этого мира, они видят только ярлыки. Ты можешь называть меня «Ящер». Или «Андрей». Это не имеет значения для нашего разговора, — голос существа теперь звучал ровно, без шипений и присвистов. Приподнявшись на руках, Ящер резко развернул всё тело в сторону Игоря.

— Поговорим?

Нащупав на груди нательный крестик, Игорь протянул его в дрожащей руке впереди себя, загораживаясь распятием от чудовища.

Ящер чуть наклонил голову, с любопытством рассматривая крестик. Язык с раздвоенным кончиком снова засновал туда-сюда между зубов.

— Ещё одна иллюзия, — он произнёс будто даже разочарованно. На этом его интерес к распятию угас.

— И что теперь?.. Убьёшь меня?

— Ты сам решишь свою судьбу.

— Каким образом?

— Расскажи, ради чего мне следует сохранить твою жизнь, и я приму решение.

— Тогда получается, что это не я решаю свою судьбу?

— Когда палач отрубает голову приговорённому, не он решает его судьбу. Ни палач, ни даже судьи, вынесшие приговор, не виноваты, что этот человек прошёл свой путь так, что заканчивает его на плахе.

Игорь опустил руку с крестиком:

— Так что ты хочешь от меня услышать?

— Что есть такого в твоей жизни, что делает её ценной?

Игорь поднял глаза кверху, но взгляд его видел не каменные стены провала или туман, скрывающий небо, перед глазами всплыло лицо Алины.

— Любовь, — ответил он.

— О! С козырей зашёл! — улыбнулся Андрей-Ящер, но глаза его были по-прежнему холодны.

— Вот и дружок твой, как его… Алексей… Друид… о любви толковал. Но его любовь родительская. Такая любовь может спасти только ребенка. Она не спасает самих родителей.

— А моя любовь?.. Она является достаточно ценной, чтобы спасти мою жизнь?

— Твоя любовь? — медленно повторил Ящер. А что есть любовь, как не мечта? Мечта о божественном состоянии, которое мог бы достигнуть человек, если бы отринул эгоизм, благодаря которому он всегда ставит себя и только себя в центр вселенной. Если бы он мог придать то значение, которое он придает сам себе, в собственных глазах, кому-то другому.

Ящер покачал головой:

— Но вы не можете… Люди не способны… Возможно, когда-нибудь, но сейчас это не достижимо… Так что, пока это только мечта. То есть, опять же, иллюзия. Реальность, существующая в вашем воображении. Вы знаете имя — Любовь. Вы воображаете её себе, играете в неё, тянетесь к ней, не понимая вообще, что это такое? Вы принимаете за любовь процесс физического обладания кем-то, страсть, продиктованную инстинктом размножения. Либо совместное проживание, воспитание детей, общий быт. Но это не сама любовь, это её черты, признаки, проявления, и в глубине души вы знаете это. И потому ищете её всю жизнь. Потому что чувствуете — это то, что может сделать вас совершенными существами. Это ключ в принципиально новый мир с неограниченными возможностями.

Высказавшись, Ящер замолчал. За всё время, пока он говорил, он не моргнул ни разу. Его немигающий взгляд сверлил Игоря. Человеческих сил не хватало, чтобы его выдержать. Пронизывающий, он, казалось, высвечивал самые укромные уголки души и невозможно было от него ничего утаить, ни одной своей самой сокровенной мысли, чувства или желания.

— Так, что скажешь, Игорь, какая она — твоя любовь?

Если бы не было так страшно, Игорь усмехнулся бы сюрреалистичности ситуации, он лежал умирающий от жажды и голода глубоко в пропасти, откуда нет выхода, из-за каких-то пространственных искажений и разговаривал о любви то ли с мертвецом, то ли с древним хтоническим божеством. Это действительно его интересует?

— Я не знаю… может, моя любовь и вправду эгоистична, и низменна… и не дотягивает до своего божественного предназначения. Но… она есть во мне, именно находясь в пути, я это остро ощутил. В дороге это как-то легче понять. Любовь есть во мне, и она больше и лучше, чем я сам. Я уверен, что любовь не иллюзия, она живёт у меня в груди, она реальна. Уж, какая есть…

Ящер удовлетворённо кивнул:

— Мне нравится твой ответ. Наивный, но честный… Даже не знаю, что с тобой делать. С одной стороны, таким нужно давать шанс… Ну хорошо, допустим, я тебя отпущу. Но нужно ещё решить куда.

— Что это значит?

Половиной оставшегося лица Андрей расплылся в подобии улыбки:

— Я поясню. Вот ты говоришь, что любовь реальна. Хорошо. Но тебе нужно знать, что у реальности есть много мерностей и все они вполне себе сущностны. К примеру, вот мы разговариваем сейчас с тобой, а через минуту ты проснёшься и поймёшь, что это всего лишь сон. Совершенно другая действительность, в которой ты лежишь в спальном мешке на холодном каменном полу и мечтаешь выбраться отсюда. А наш разговор останется в этой реальности, и ты его быстро забудешь. Какое-то время у тебя будет сохраняться ощущение, что ты увидел во сне что-то важное, что необходимо запомнить. Хотя бы вспомнить для начала. А потом и оно пройдёт. Но, от этого наш с тобой разговор не исчезнет в небытие. Он есть, он состоялся здесь. Где это здесь, лучше не спрашивай, во-первых, всё равно не поймёшь, а во-вторых, это не важно, на самом деле.

Ящер — Андрей опять улыбнулся половиной лица, и тонкий длинный язык очень быстро выскочил и исчез между его острых и тонких как иглы зубов.

— А важно, на самом деле, следующее. Когда ты опять уснёшь, скажем, от усталости через несколько часов, то ты попадёшь в следующую реальность. В мир, где вообще не существует никакого провала в Пермском крае и соответственно, никуда вы с друзьями не спускались, и вам не пришлось блуждать в отчаянье по скалистым тропинкам над бездонной пропастью в сплошном сером тумане. И вообще ты окажешься на диване, рядом с любимой женой, в своей тёплой и уютной квартире. И всю жизнь будешь задаваться вопросом, настоящее это или тоже сон? Или ещё вариант, разбежишься и прыгнешь в пропасть. И столкнёшься совсем с другой реальностью. И вот теперь главный вопрос.

Андрей-Ящер прищурился, язык снова засновал туда-сюда между зубов-игл:

— Какая из этих четырёх реальностей настоящая? Та, в которой мы беседуем, та, в которой ты проснёшься один в бездонном провале, без надежды на спасение, та, где ты находишься дома в безопасности, но с полным пониманием, что всё это иллюзия? Или та, в которой ты решишь прервать этот замкнутый круг и познать, что там за чертой? И какую бы ты предпочёл, если бы у тебя была возможность выбора?

Игорь почувствовал, как угасает мелькнувшая надежда. Эта тварь из бездны, древнее божество или кем там оно является, не отпустит его. Оно продолжает играть с ним свои игры, в которых ему никогда не выиграть. Едкое, пронизывающее отчаянье разлилось мазутом в душе. Ему стало ужасно жалко, что он так и не дозвонился до Алины, так и не сказал ей самое главное… Ведь это так просто. Ну почему такие простые и такие важные вещи мы всё время откладываем, совершенно не беспокоясь, что времени может уже и не остаться?

А потом его захлестнули горькие мысли о том, как же она будет теперь без него? Она же такая не приспособленная к этой жизни, такая наивная и хрупкая. Он вспомнил, как рассматривал её руку, держа в своих руках. Маленькая, с тонкими пальчиками, она казалась такой беззащитной в его больших и грубых ладонях. Теперь она останется одна и некому будет позаботиться о ней. Мятущееся в груди беспокойство о её судьбе вытеснило страх за собственную жизнь.

Ящер терпеливо ждал. Немигающие глаза словно читали всё происходящее в душе Игоря.

Игорь поднял глаза и встретился взглядом с Ящером:

— Знаешь, это неважно, в какую из реальностей ты меня отпустишь. В любой из них моя любовь будет настоящей.

Ящер закрыл глаза и кивнул, принимая ответ.

…Тонкий дымок вился ровной струйкой над углями умирающего костра. Солнце ещё не встало, но уже светлело небо, и ночная тьма неохотно отступала, прячась в тени деревьев, в завалах из павших сучьев и под корневищами выворотней.

На лесной опушке стояли две палатки, на земле у угасающего костра сидел, поджав под себя ноги, человек. Рядом с костром лежали заготовленные с вечера сухие ветки, но человек не подбрасывал их в огонь, утренняя прохлада не беспокоила его. Его взгляд был прикован к струйке дыма, а мысли были далеко от этого места. Человек ждал.

Полог одной из палаток распахнулся, и оттуда выглянуло чьё-то лицо. Осмотревшись, человек в палатке увидел сидящего у костра и тотчас подбежал к нему, не веря своим глазам.

— Лёха! Друид!

Человек у костра вскочил на ноги, и они обнялись.

— Игорёк! Здорово!

Игорь огляделся по сторонам:

— Так что же… Мы все-таки выбрались?

— Кажется, да.

— Но как?

— Я не знаю.

— А ребята?

— Они спят. Пусть, не надо их будить, подождём.

Они сели у костра, Игорь подбросил сучьев и стал раздувать огонь. Потом вспомнив что-то, кинулся к рюкзаку. Достал нож и протянул его Алексею:

— Вот. На тропе нашёл.

Друид улыбнулся:

— Спасибо.

Андрей с Женей встали почти одновременно, и с их пробуждением утро стало стремительно оживать, наполняться движением и шумом.

— Здорова, народ! — подошёл Женя.

Тут же за его спиной раздался вопль Андрея:

— А чего чай-то не поставили, раз встали уже?! Сидят тут как мумии.

Командор обернулся в сторону Андрея:

— Какой тебе чай, вода на исходе.

И повернувшись к Друиду с Игорем, огорченно произнёс:

— Четвёртый день без результата, вода кончается, продукты тоже, если мы и сегодня этот чертов провал не найдём, я даже не знаю…

— Да чепуха всё это, — отозвался Андрей, — нет никакого провала, я вам с самого начала говорил.

Друид с Игорем переглянулись. Женя присел рядом с ними у костра:

— Чего делать будем?

Друид пожал плечами и сказал:

— Значит не судьба, Жень. Может, пора домой?

…Пронизывающий холод исходит от каменистой земли, и ничего вокруг не видно, кругом только серое полотно и ноет затекшая рука…

Игорь проморгался и потёр локоть правой руки. С кухни раздался голос Алины:

— Милый, ужин готов.

— Иду.

Поморщившись, он встал с дивана и, придерживая разболевшуюся руку, пошёл на кухню.

Алина встретила его коротким поцелуем и указала на место за столом.

— Что, опять рука разболелась?

— Ага, что-то часто стала болеть.

— Как с похода вернулся, и стала. Ты там не падал нигде, не ударялся?

— Нет, вроде.

— Надо обязательно врачу показаться.

— Да ладно, пройдёт само.

— И со зрением у тебя что-то неладное происходит. Эта внезапная слепота, она повторяется ещё?

— Нет, уже нет, — соврал Игорь. — Не волнуйся, уже всё хорошо.

Алина с сомнением посмотрела на него, — врёшь ведь, я же видела, как ты протирал глаза. Никогда больше не пущу тебя в эти походы.

— Сам не хочу, знаешь, мне одного раза вполне хватило.

Холодный ветер внезапно обдул лицо, Игорь поднял голову и открыл воспалённые глаза. Оказывается, он завалился на правый бок, и правая рука ужасно затекла, он огляделся вокруг, щуря подслеповатые глаза, но взгляд не находил за что зацепиться, всё окружила серая мгла. С трудом повернулся и откинулся на спину, высвободил правую руку, кровь снова начала поступать в онемевшую конечность, и тут же тысячи невидимых иголок злобно воткнулись в плоть. Сил не хватало даже, чтобы выругаться, он только бессильно зашипел от боли.

— Вот чёрт, — Игорь скрутился на стуле, растирая правую руку.

— Милый, что с тобой? Ты совсем бледный, — Алина склонилась над ним, её широко распахнутые глаза глядели встревожено. — Опять рука?

— Ничего, уже проходит.

Она обняла его, прижав его голову к груди, и гладя его по волосам, ласково запричитала:

— Ох, ты мой, страдалец, ну вот чего ж ты попёрся по лесам шастать, теперь вот нахватался болячек, дурачок. Обещай мне, что обязательно сходишь к врачу, завтра же.

Игорь скрутился от боли, лёжа на холодной земле, в провале тихонько пел ветер, и бесформенные фигуры из серого тумана плавно кружили над пропастью под эту грустную мелодию.

— Ладно, — еле ворочая пересохшим языком, просипел он, — ладно, завтра схожу, непременно.

Неспешно плавающие над пропастью белёсые клубы тумана сложились в лицо Алины.

— Вот и славно, — бледные, полупрозрачные губы растянулись в улыбке, — давай уже ужинать, а то всё стынет.

Игорь явственно ощутил, как обнял её и не отпускал, зарывшись лицом в её волосы, вдыхая тонкий аромат её любимых духов, и стоял так, пока она не начала вырываться:

— Ну, чего ты? Окаменел, что ли?

— Я просто очень рад, что мы помирились. Не хочу никогда больше ссориться, мне тебя так не хватало.

— О, милый, — она обхватила его лицо холодными ладонями, в бездонной пустоте её огромных серых глаз кружились бледные тени, — мы всегда будем вместе, я тебя никуда не отпущу.

Оглавление

Глава 1. Тропа

Глава 2. Старый Дый

Глава 3. Урочище

Глава 4. Провал

Глава 5. Ящер

Глава 6. Росстань

Глава 7. Возвращение

Глава 8. Бездна