Выше, чем звезды (СИ) [Павел Александрович Зверев] (fb2) читать онлайн

Выше, чем звёзды

Глава 1

— Тоха! Тох!

Не успел я обернуться на окрик, как рядом на стул плюхнулся Сашок. Товарищ по учебе выглядел возбуждённо и даже, можно сказать, дико. Волосы взъерошены, глаза горят, руки трясутся — нет, ну однозначно опять что-то эдакое в инете нарыл. Любитель он всякого такого, то ли загадочного, то ли сказочного.

— Чего тебе, жертва голливудской пропаганды? — вздохнул я, лишь краем глаза оценив его внешний вид.

— Сегодня ты перестанешь быть скептиком! — высокопарно заявил он.

Тут же передо мной на стол лег планшет, с поставленным на паузу видео.

— Сань, — вздохнул я, поднимая на него взгляд, — у нас защита через две недели.

— Не, не, Тох, — выставил тот руки вперед. — Это, — тычок пальцем по экрану, — того стоит. Знаю я, как ты не любишь в глобальной паутине лазить, но просто поверь. Оно. Того. Стоит.

Серьезный взгляд карих глаз слишком уж контрастировал с выражением лица. Что довольно странно. Обычно Саня эдакий раздолбай, и рубаха парень, который серьезным даже на зачете не становится. А тут, нате вам, сидит, сверлит.

— Ладно, — сдался я. — Давай посмотрим.

Правда, всё, что я успел, так это подвинуть планшет ближе, как голос со стороны заставил поморщиться.

— Антон Павлович Воронов! — отчеканила, практически процедила, самая красивая девушка в моей жизни. — Не соизволите-ли объясниться?

— Не соизволю, — выдохнул я, оборачиваясь к ней. — Мы с тобой уже расставили все точки над «i». Так что, будь любезна, не устраивай цирк хотя бы здесь.

Несколько взглядов от сокурсников, кажется, выбесили её еще больше. Ну а я, что я? Кончилось то время, когда я готов был потакать ей во всем.

— Цирк, значит, — опасно сузила она глаза. — Что ж, Воронов, я тебя услышала.

Резко крутанувшись на месте, девушка вышла из аудитории, громко хлопнув за собой дверью. Редкие взгляды студентов, сошедшиеся на мне, стойко проигнорировал. Учитель же, кажется, даже не заметил присутствие в его аудитории постороннего.

— Ты это, — сглотнул Саня, — зря, наверно, так. Она же это, всеобщая любимица. Проблемы могут быть.

— Стерва она, а не всеобщая любимица, — сморщился в ответ. — Но да, хвосты свои подбить на меня может. Ай, да и хрен с ними. Первый раз, что ли?

Отвернувшись от двери, вернулся к планшету, и чтобы отвлечься, запустил видео. Сначала, секунд двадцать, шла картинка красивой долины. Виды, конечно, шикарные, ничего не скажешь. Расположенная в ущелье, она смотрелась волшебно и немного искусственно. Ярко-зелёная трава обрамляла устье извилистой реки, чья вода, с отражением неба, имела насыщенно голубой оттенок.

— И? — каюсь, не удержался от скепсиса в тоне.

— Ща, ща, — буквально прикипел к экрану Саня.

Ладно.

Вернулся взглядом я вовремя. Хлопок, больше похожий на эхо взрыва и камеру уносит вверх. На безоблачном до этого, небе, появился белый клуб облаков из которого вырвались непонятные, угловатые объекты. Футуристический вид, острые, хищные контуры и тихий стрёкот от работы их двигателей.

Не успел последний аппарат показаться на глаза, как следом объявились другие. Эти были не только намного меньше, но и строением сильно отличались. Округлые формы и ярко-зеленые цвета делали из них каких-то насекомых переростков. А вот когда началась пальба эдакими черными росчерками, что, искрясь, устремлялись к первым кораблям, сравнение с насекомыми как-то улетучилось.

Проносясь над долиной, объекты уходили за высокие горы, и только напуганный голос, на, вроде бы, китайском языке, продолжал возбужденно что-то бубнить.

— И ради этого ты меня отвлек? — покачал я головой, отодвигая от себя планшет.

— Ты не понимаешь! — всплеснул руками Саня. — Это случилось в реальности! На самом деле!

— Ну, да, — усмехнулся в ответ, смотря на наивного дурачка, возрастом в двадцать один годик. — А за штурвалом там зеленые человечки. Сань, ты хоть изредка мозги включай, ладно?

— Интернет кишит подобными видосами! — вскинулся он. — Свидетелей тысячи! И столько же видео с разных ракурсов! Ты не понимаешь!

— Молодые люди! — слегка повысил голос Игорь Константинович. — Вы здесь не одни!

О, очнулся. Видимо действительно громко.

— Прошу прощения, — повинился я перед учителем, после чего снизил тон и вернулся к другу. — Мозги, Сань, мозги! Двадцать первый век, мать его! Век, когда ИИ тебе такие картины выдать может, что все художники в очередь за вдохновением встанут! А здесь, логично же, что молодцы-режиссеры постарались. Рекламная компания какой-нибудь голливудской киноновинки порвала интернет. Не зря свой хлеб едят.

— Фома неверующий, — насупился этот неуемный. — На, смотри.

Следующее видео, на котором в небе сначала очертились, словно черные контуры, формы гигантского корабля, а после появился и он сам. Ну, махина в пару десятков километров, наверно. Зависла без движения, да так и провисела несколько минут. Видео прокрутил на ускоренном режиме воспроизведения. В конце корабль пропал так же, сначала оставив одни контуры, а после и исчез полностью.

— Саш, — потер я остервенело лоб, — ну, видна же графика! Ну, в самом-то деле! Вон, даже плавный переход от невидимости к видимости еще не проработали! Не спорю, четкость картинки классная, так что на бюджете там явно не поскупились.

Каждый раз одно и то же. И так завелось еще с подросткового возраста, как только в первом классе мы с ним познакомились. Сашка, а, если точнее Широв Александр Валерьевич всегда тяготел ко всему такому. Пришельцы, призраки, демоны. Помешанный на всем необычном, он в каждом незначительном событии видел «что-то». А после бежал ко мне и с настырностью самого упертого барана пытался склонить в свою секту.

Вот и сейчас, натолкнувшись на, видимо, рекламную выходу по очередному голливудскому шедевру, принял всё за чистую монету. Но молодцы там, конечно, нечего не скажешь. Раскрутили нехилую такую бучу, если судить по количеству просмотров.

— А теперь, — выдохнул Саня, выхватывая планшет у меня из рук, — я макну тебя в твоё неверие! Смотри. И да, Тох, что-то мне реально не по себе.

Планшет снова передо мной и видео уже другого характера. Новости? Не понял.

Смотря на репортаж, на видеокадры, снятые из кабины вертолета, я слушал, но не слышал. Женский голос захлебывался эмоциями и вываливал информацию немного несвязным потоком. А внизу огромный кратер, над которым застыло синеватое марево непонятной потрескивающейся взвеси.

— Темиртау и его окрестности буквально стерты с лица земли! — вещала девушка. — Сотни тысяч погибших! Кратер, размером с весь город и водохранилище! По словам экспертов, взрывная волна от взрыва такой мощности должна была долететь и до Караганды! Но все разрушения имеют локальный характер в строго ограниченном радиусе!

Нажав на паузу, я тряхнул головой и поднял взгляд на друга.

— Только не говори, что это… — начал я, но не закончил.

В горле почему-то пересохло.

— Реально, — веско продолжил Саня. — Но это еще не всё, — а дальше сказанное доходило до меня, словно, сквозь толщу воды. — Тибет, Чита, Австралия. Еще три корабля потерпели крушение. Точнее их-таки сбили эти, вторые. В первом случае взрыва не последовало, но там столько «мошки», что сунувшие на разведку самолеты ничего толкового увидеть не смогли. Только такие же, — кивок на планшет, — короткие видосики очевидцев. Самолеты сбивали еще на подлете, причем без особых проблем. Чита — взрыв над городом. Накрыло непонятным синим облаком, так что разрушения минимальны. А вот Австралии и всем ближайшим островам не повезло. Цунами, которое в нашей истории и сравнить-то не с чем.

— Когда это случилось? — рассеяно бросил я.

Мысли приходилось ворочать, будто они неподъемные глыбы. Словно я во сне, а всё это лишь кошмар. Тем не менее, я всё еще допускал, что это дурная шутка. Точнее не до конца верил. В голове банально не укладывался тот факт, что мы тут спокойно учимся, идет пара, а где-то там, на нашем шарике, терпят крушения космические, мать его, корабли! Ну, сюр же!

— Австралию накрыло полчаса назад, — вздохнул Саня. — Никогда бы не подумал, что когда-нибудь смогу получить подтверждение тому, чем грезил. Черт. Не по себе как-то.

Что ж, понять его можно. Скорее всего, он и сам уже понимал, что ничего сверхъестественного не существует. Только юношеский максимализм не позволял дать заднюю, да врожденная упертость. Сейчас же всё иначе. Если только всё это на самом деле правда.

— Ладно, — выдохнул я, — ты меня подловил. Признаться, даже мозги немного заклинило. Ты, когда так видосики монтировать научился? Прям профи! Нейросетку задействовал?

— Я. Ничего. Не монтировал, — глядя мне в глаза, медленно и на удивление спокойно проговорил Саня. — Верить или не верить — твоё право. А я, пожалуй, домой. Возможно, нашей планетке недолго осталось.

Проводив взглядом друга, только головой покачал.

Аудитория, в которой мы находились, размерами не отличалась. Небольшой класс на цокольном этаже, где на данный момент находилось еще десятка полтора студентов из разных групп. Остальным хватило вступительной, десятиминутной речи преподавателя, после чего он засел за какой-то научный трактат, вставив наушники в уши, да напоминая о себе лишь шелестом страниц.

— Ладно, — пробормотал я, и повторил. — Ладно.

Бросил прощальный взгляд на так и незаконченный курсовой проект, да, недолго думая, закрыл тетрадку, закинув её в пакет. Всё равно сейчас уже ничего толкового в голову не полезет. Взбаламутил меня дружбан, чего уж тут сказать. Но в век цифровых технологий, слепая вера в видео из инета как-то не располагает.

Тем не менее, абсолютно все мысли вертелись вокруг этого события. А вдруг всё это на самом деле? И, тогда, что? Тогда конец всему, так или иначе. Не факт, конечно, что всё пойдет по плохому сценарию, но глобальных изменений не избежать.

Именно из-за всех этих мыслей я как-то упустил факт наличия одной злобной стервозной особы. Вышел на улицу, витая где-то в облаках и даже не заметил, как стоящий слева от входной двери парень, выкинул в мою сторону кулак. Удар, не то чтобы сильный, но благодаря неожиданности, отправил меня на землю. Нелепо взмахнув руками, отправил в полет самое ценное, что было при мне: практически законченный курсовой проект.

— Слышь, сучара! — подлетел ко мне парень. — Тебе хана!

Удар под дых принял на согнутые в локте руки. Получилось больновато, но зато дыхалку сохранил.

— Чтоб я тебя больше рядом с ней не видел! Ты понял? — какой пассаж! Какая экспрессия!

Замахиваясь ногой второй раз, взгляд этого юного индивида так и пылал злостью. Но в таких делах злость плохой советчик.

Резкий удар каблуком туфля ему по голени и тело спотыкаясь, падает прямо на меня. Ну, а здесь уже дело техники: выставить локоть прямо под челюсть и в момент столкновения чуть докинуть вперед.

Удар получился хорошим. Да настолько, что, кажется, даже переборщил. Тело рухнуло на меня, словно мешок с картошкой. Вырубил что ли?

— Сука, — выдохнул я, скидывая с себя этого неудачника.

Поднявшись на ноги, дотронулся до места удара и сморщился. Синяк будет.

К счастью, больше никого вокруг не было, так что сейчас инцидент можно считать завершившимся. Ан, нет. Поторопился я.

Чеканя каждый шаг, из-за угла вышла Катя, но со зрением у неё всегда были проблемы. А так, как очки мы не любим, разглядеть с двадцати метров наши лица сразу она не смогла. Лишь подойдя ближе сбилась, да замедлилась, в недоумении переводя взгляд с меня на лежачего на земле парня и обратно.

— Грязно играешь, Катюх — криво усмехнулся я. — Что, одногруппники уже не ведутся? Решила малышей подбивать?

— Ты всегда был не особо далек умом, — выбросила она так, будто помои вылила.

И, собственно, всё. Прошла мимо, словно ничего не случилось. Даже своего поверженного поклонника взглядом не одарила. Дернула ручку двери и гордо удалилась внутрь института, походкой, будто на подиуме.

— Господи, за что мне всё это, — протянул я, воздев глаза к небу.

Дружили ведь, с первого класса. Не разлей вода в начальной школе, после за одной партой, от звонка до звонка. И, как я не замечал, что растет такая стервозина? Зря я, наверно, тогда в своих чувствах признался. После этого, собственно, всё и пошло по одному месту. Сначала холодок в разговорах, после подшучивание на грани фола, а потом уже и откровенные насмешки. Когда я ответил в первый раз, она лишь поджала губы. Правда, уже вечером пришлось вести диалог с двумя не самыми обремененными разумом сокурсниками. На следующий день с другим, уже с параллельного курса, парнем. А после и еще пара случаев омрачили мои и без того нерадостные деньки. Только вот отец — боевой офицер это вам не домашних мальчиков за углом лупасить. Да, батя у меня ух! Был. Но его наука выручает и по сей день. И не только в таких вот случаях, когда надо поставить на место зарвавшихся уродов.

Ладно.

Подойдя к парню, перевернул того на спину, да похлопыванием по щеке вернул в сознание.

— Подойдешь ко мне ближе, чем на два метра, — веско начал я, давя взглядом, — и буду ломать конечности.

— Ты, сука, — начал, было, он, но после замычал, когда мои пальцы стальной хваткой сдавили ему болевую точку в плече.

Неприятно, да. До ора и искр из глаз, неприятно. Эта боль не такая, как от уличной драки, разбитых костяшек и синяков. Здесь совершенно другой уровень и зачастую даже взрослые мужики превращаются в сопливых девчонок. Видел, батя показывал.

Вот и сейчас сработало на ура. Хватило лишь трёх сдавливаний, когда после второго он всё еще пытался что-то сделать, а дальше банально сломался. Прям, бедняга. Теперь либо будет меня избегать, либо подкараулит в темном переулке с монтировкой в руке. Но это будет уже другой разговор, где детскими играми с болевыми точками я явно не ограничусь.

Путь до дома пролетел быстро, благо живу недалеко. Пятнадцать минут ходьбы, под теплым летним солнцем, когда жара еще не выламывает кости, но приятно согревает макушку. Суета сует, как сказал бы батя, хуета хует, как ответил бы я. Мысленно, естественно. Ибо мат — это грязь! А грязь только во время боевых действий, либо на даче, да.

Отбросить ностальгические мысли удалось только возле подъезда. Панелька на двенадцать этажей, и моя однушка на третьем. Наследство и самостоятельная жизнь! Мать его так… Сколько подростков мечтают о подобном? Дохрена, наверно. Только вот я с удовольствием бы променял эту самостоятельность на живых родителей. Мамку-то я не помню даже, три года было, как её не стало. Только смутный образ где-то на грани сознания и остался. Батя вот, два дня до моего совершеннолетия не дожил. Но человека из меня сделать успел. И за это я буду ему благодарен до конца дней своих.

Повернуть ключ до упора, надавить снизу и докрутить оборот. Дом, милый дом. Куцая прихожка, где старые, допотопные обои уже практически выцвели. Вешалка с тремя крючками, тряпка на полу вместо коврика и старая, еще советская люстра.

По пути в комнату, закинул вещи в стирку, натягивая спортивки. Пакет с курсачем на вешалку: пока нет желания им заниматься, и к ноуту. Так, какой бы поисковой запрос забить?

Старенькая машина, что хранила в себе самое ценное — макеты разнообразных курсовых, да дипломных проектов, заскрипела жестким диском, разбавляя тишину квартиры.

Когда восемнадцатилетний парень остается один, без средств к существованию, а услуги ЖКХ оплачивать надо, да и выучиться хочется, приходится вертеться. Вот поначалу и пропадал на тупике, разгружая по вечерам вагоны, а по утрам бегая от точки к точке, с метлой и мусорными пакетами. Работа дворника не приносила много денег, но, когда точек несколько, на жизнь хватает. Пусть и приходилось вставать в четыре утра, дабы после успеть на занятия.

Ну, а после, на третьем курсе стало легче. Так как ответственность для меня не пустой звук, то и к учебе я подходил серьезно. Отсюда и курсач, написанный за несколько дней и пара просьб от сокурсников. Оказывается, на этом можно было нехило зарабатывать. Правда, вникая в сторонние предметы для других групп, приходилось забивать себе голову лишними знаниями. Хотя, знания и лишние?

Так, ладно. Дела давно минувших дней пока опустим. Сейчас есть кое-что поинтересней.

После нескольких часов, а прошло именно столько, даже, скорее, пролетело, я сидел с кружкой остывшего уже чая и думал. Слишком много видео от очевидцев, слишком много истерии в сети. Причем, что навеивает определенные мысли, так это тишина у официалов. То есть, не абсолютная, конечно. Пара десятков секунд на общие, пустые фразы, которые не несли в себе особой смысловой нагрузки. Был бы это такой трюк киношников и да, раструбили бы повсюду, а так, слишком всё это странно.

И, тогда, получается, что, всё это реально? Пришельцы? Вторжение? Огромный корабль над орбитой Земли? Нет, ну, бред же, ну!

Верилось во всё это с трудом. Точнее даже не верилось вовсе. Я, как баран на новые ворота, смотрел на запущенный видеоролик погони инопланетных кораблей и никак не мог сосредоточиться. Слишком уж всё это походит на постанову. Слишком уж всё это, в случае реальности происходящего, грозит глобальными переменами. А глобальные перемены это не всегда к лучшему.

— В разрезе текущих мировых проблем, чем это может грозить простым людям? — мысли вслух всегда успокаивают. — Ммм, — чуть ли не простонал я. — Гречка, тушёнка, патроны? Проблемы здесь вижу две, — начал я оттопыривать пальцы, — а именно, излишняя торопливость и излишнее промедление. Что первое, что второе, грозит серьезными неприятностями. Только вот, если в первом случае проблемы коснутся больше материального аспекта существования, то во втором всё может закончиться куда как серьезнее. Контакт. А будет ли он вообще? Или сразу терраформирование, да с массовым вымиранием? Черт, вслух даже звучит как-то глупо.

Скорее всего, я всё-таки ни до конца поверил. Рассуждал, пытался прикинуть хер к носу, но выходило одно: я не верю в эту хренотень. Не воспринимаю всерьез и из-за этого какие-то дельные мысли даже не навещают. Почему? Наверно, потому что привык относиться со скепсисом ко всему, что есть в сети. В принципе, я и в новости по официальным каналам не верю. Ибо пропагандоны захватили абсолютно все плоскости бытия.

— Утро вечера мудренее, — вздохнул, наконец. — Неопределённость убивает.

Вот за что люблю собственный организм, так это за возможность уснуть, даже после самых стресованных дней. Только голова коснулась подушки, только устроился удобнее, как сон сморил, выбивая в царство Морфея. Без сновидений, правда, но так лучше отдыхается. Опять-таки, спасибо бате за муштру и дрессировку организма.

Утро. Ненавижу утро. Особенно, если наступает оно с будильником.

Просыпаясь раньше, ты успеваешь прийти в себя и окончательно проснуться, прежде, чем начинать новый день. Просыпаясь по будильнику, всё, что тебе остается, так это судорожно подрываться и в спешке готовить завтрак.

Вот и сейчас, стоя на кухне с зубной щеткой во рту, смешивал яйца, молоко и зелень. Омлет, пусть и прилично так надоел, но всё же это лучше пары бутербродов.

А вот по телевизору, старенькому, маленькому, да пузатому, шла передача, где умудренные жизнью специалисты рассуждали о нашем будущем. Точнее о будущем Земли в целом. В разрезе всего того, что произошло. Пустой треп, как по мне, но слушать о том, что мои собственные умозаключения схожи с этими, хм, умниками, было где-то даже приятно.

— Скорее всего, — вещал моложавый старик, с лысой, как колено, головой. В деловом костюме сидел он на кожаном кресле, закинув ногу на ногу и поправляя очки, пытался выглядеть представительно, — очень скоро мы станем свидетелями первого в истории контакта! То есть, уже не отвертеться от того факта, что мы не одиноки во вселенной. Причем, судя по конфликту и совершенно разному строению кораблей, инопланетных рас несколько. И вот здесь нужно быть очень осторожными в своих прогнозах: всё это может вылиться не просто во втягивание в войну, но и в порабощение, как и уничтожение нашей расы в целом. Мы еще даже не знаем, гуманоидны они или нет! Да, здесь, признаться честно, фантазия буксует вовсе. В одном я уверен точно: нам с вами предлагается жить в очень интересные времена!

Остальные, впрочем, были не особенно согласны с «интересными временами». Сейчас мир на пороге чего-то глобального и хорошего в этом мало. Пришельцы, мать его, существуют! Интересно, насколько всё это аукнется в повседневной жизни?

Ни насколько.

Сидя на паре, только диву давался, когда препод зачитывал лекцию так буднично, словно не далее, как вчера, не умерло из-за инопланетян несколько миллионов человек. Стерт с лица Земли целый город? Бывает, случается. Конец года, надо усерднее готовиться к сдаче зачетов и защите курсовых, да дипломных проектов.

А вот в бытовой сфере всё было чуточку иначе. И если первый день «после» прошел как-то фоново, то вот на второй уже начались определенного рода шевеления.

Во-первых, вой в социальных сетях стоял такой, что собака Баскервилей обзавидуется. Группы, чаты, новости — вся эта ситуация обжёвывалась со всех сторон. Но, что самое неприятное, ближе к вечеру следующего дня на улицах нашего города появились армейцы. Ни боевая техника, конечно, но вполне себе военизированные группки, человек так по десять. Явные и очевидные посты, раскиданные по ключевым точкам города, да выражения лиц, когда шутить не захочется вовсе.

Во-вторых, нас всех буквально закидали сообщениями, автоматической рассылки. Предупреждения, предостережения и просьбы. Естественно, никто не ограничивал нашей свободы, ибо двадцать первый век, но всяческие просьбы «после двадцати одного часа без веской причины не покидать дома» имели место быть.

Ну и, в-третьих, что более всего напрягало наличием своего существования, так это военные сборы. Уже через два дня, ближе к обеду по институту начали ходить мужики в камуфляже, предлагая желающим отравиться на военные сборы, с сохранением своего учебного места без всяких там учебных отпусков. Страшновато, чего уж греха таить. Ибо подобное не рождается на равном месте, путь и пока в добровольном порядке. А прошло ведь всего двое суток…

Многим, судя по глазам, очень многим, хотелось взбрыкнуть: а зачем тогда армия? Но люди в полевой военной форме, стоящие квадратом за говорившим, сбивали спесь с самых буйных и несогласных.

А вот я, имея за спиной опыт бати-офицера, невольно старался пригладить встававшие дыбом волосы.

«Мы чего-то не знаем!» — эта мысль билась в голове столь ярко, что сомнений в её правдивости не возникало.

Есть что-то, что укрылось от глаз простых людей. Или же укрыли нарочно. И это «что-то» заставляет правительство шевелиться. А шевеление таким образом, когда для гражданских объявляются военные сборы, пусть и пока добровольные, ничем хорошим, обычно, не закачивается.

Телефонный звонок застал меня в самый разгар мыслительного процесса. Глянув на экран, даже не удивился, увидев имя Паши.

— Здаров, сын кровей армейских! — бодрый голос друга сразу же наставил на деловой лад.

Слишком уж хорошо я его знаю. С пятого класса, считай, одной компанией ошиваемся.

— И тебе привет, буржуй, — фыркнул в ответ. — Давай сразу к делу.

— Сразу, значит, — выдохнул он, и замолчал на долгих десять секунд. — Собраться бы надо. Покумекать и соображениями поделиться. У тебя ведь наверняка мысли свои имеются? Слышал, что темы о мобилизации поднимаются? Причем, уже повально.

— У нас в институте только что армейцы были, — ответил сразу. — На добровольные военные сборы созывают. Причем, умасливают по полной.

— Вот как, — рассеянно бросил друг. — Твои предварительные мысли?

— Есть что-то, чего мы не знаем, — пожал я плечами. — Не удивлюсь, если и интернет ограничат, чтобы, значит, паника не поднялась.

— Отцу распоряжение пришло, — из голоса Паши пропали любые нотки веселья. — Официальная бумага из офиса президента. Угадай, что в ней?

— Ну, — играть в угадайку желания не было.

— Обязали по первому требованию дернуть рубильник, — выдохнул собеседник, как в прорубь прыгая.

— Черт, — вырвалось у меня, а левая рука сама потянулась к лицу. — Слушай, ты сколько нала найти сможешь? Я-то, сам понимаешь, бедный студент.

— Значит, думаешь, будет только хуже? — вопрос, заданный задумчивым тоном. — Знаешь, Тох, давай звони Сашке, плюс Миху вытягивай. Пусть больничный берет. Я Кирюхе и Андрею наберу. Потихоньку ко мне подтягивайтесь. В компании оно как-то спокойнее, знаешь ли.

Услышав в трубке гудки отбоя, на несколько мгновений прикрыл глаза. Рубильник, значит.

Отпрашиваться с пар даже не стал.

Идя по городу, волей-неволей, но взгляд прямо-таки прикипал к увеличенному количеству полицейских на улице. Патрульные машины, пусть и без мигалок, но достаточно шустро носились по улицам, постоянно раздражая глаз своим существованием. В центре, около торгового центра, и вовсе стояло два КамАЗа, с выгруженными из него бойцами. Почему ТАК быстро? Это же, мать его, Россия! Тут не бывает таких быстрых и тем более правильных решений! Что происходит?

Глава 2

— Через пять минут буду, — звонок на четыре слова для Мишки не редкость.

— Ну, чего там? — нетерпеливый Саня, как всегда не может долго находиться в неведении.

— Пять минут, — лениво бросил я, подавив зевок. — Нарыл, что интересное?

— Не поверишь, — хмыкнул друг. — Но ничего. Во всем этом хаосе новой информации нет. Даже относительно взрыва корабля над Читой ничего не слышно. Кстати, ты меня сейчас подтолкнул. Слишком уж пресные статейки оттуда идут. Не натуральные. Хм.

Закопавшись в телефон, Саня замолчал, совершенно забыв об окружении. В этом он весь, да.

Мой интерес не праздный, ибо недостаточная информированность порождает неверные выводы. А неверные выводы — это первый шаг по направлению к смерти. Да, бать?

— Йоу, болезные! — на глаза Миха появился внезапно.

Вышел из-за угла совсем не с той стороны, откуда его ждали.

— Здаров, Малой, — пожал протянутую лопату. — Не жарко?

Кивок на плотную кофту с капюшоном и плотные же спортивки. А на улице, я напомню, порядка двадцати градусов тепла.

— Намана, — проворчал он, протягивая вторую «а». — Что за «общий сбор»? Кто бычит на этот раз?

— Инопланетяне, — фыркнул Саня, так и не оторвавшись от телефона.

— До Пахана прогуляемся, — поймал я взгляд флегматичного Михаила. — Мыслями поделиться надо. Сам видишь, что происходит.

Как раз в этот момент мимо проехал тентованный КамАЗ, откуда по сторонам поглядывали молодые совсем еще парни. Срочники? Вообще странно.

— Учения, может, — пожал плечами Миша. — Нас, простых смертных в великие планы не посвящают. Смысл вообще париться?

Вот, блин, Миша! Имя собственное уже больше, как нарицательное. Казалось бы, парень весом в сто двадцать кэгэ, и ростом под два метра, а такой телок. Хотя, наверно, не совсем телок, а больше пофигист. Мало, что может всерьез его расшевелить, как и мало, что вечно спокойного парня может вывести из себя. Даже когда на одной из «встреч», с не очень вежливыми гопарями его полоснули ножом по груди, только и расслышал: «эка неожиданность».

— Мне не нравятся посты из Читы, — непривычно серьезный Сашка зрелище, скажу я вам, странное. — Тох, глянь.

Взяв протянутый телефон, пробежался глазами по строчкам текста и невольно нахмурился. Словно машинный перевод с английского прочитал. Сухо, пусто, а натянутые восклицательными знаками эмоции, кажутся фальшью.

— Двое суток, — вернул я телефон другу. — Всего лишь двое суток.

— То-то и оно, — мотнул тот головой. — В разрезе дамоклова меча над рубильником, всё это слишком подозрительно.

— Да ладно вам, — махнул рукой Миха. — Сгущаете же. Ни сирен, ни комендантского часа, ни тяжелой техники в городе. Сгущались бы тучи и всё, либо всех под ружьё, либо по домам, да смотреть «Лебединое озеро».

Вот и не поймешь по нему, прикалывается он, рассчитывая на хорошо всем нам знакомые черты характера, или говорит серьезно. Но в чем я уверен точно, так это в том, что надежнее друга не найти.

— Ладно, идем, — мотнул я головой. — У Паши всё обсудим. У его отца всяко информации поболя нашего.

До района, где живет Клим, точнее Пашка, минут тридцать неспешной ходьбы. Когда первый раз оказались там в гостях, эмоции не позволяли даже стройно выражать мысли. Ну-да, родиться с золотой ложкой в заднице это, прям, подарок из подарков. Не знаю, правда, каким образом дружбан наш остался вполне себе нормальным парнем, но знакомство между нами началось не с рукопожатия. Помнится, в пятом классе, на пришедшего в наш класс, новенького, что приехал на батином мерсе, все смотрели, с горящими глазами. А тот, скромняга-парень, прямо-таки терялся от такого внимания. Не золотой парнишка, не излюбленный вниманием. Даже где-то забитый, ибо на повышенный голос классной всегда вжимал голову в плечи. И вот, буквально на второй день попытка подмазаться к нему «бэшек» вылилась в драку. Хотя, там всё больше походило на избиение. Но Пашка терпел. Даже родителям не нажаловался, как, впрочем, и классной. Отчитывала она его долго, особенно напирая, что он растяпа, раз с лестницы умудрился упасть: именно это он назвал причиной своих ссадин.

Наша тройка тогда уже сформировалась. С Михой знаком с садика, почти соседи, Сашка прилип к нам еще с первого класса.

Паша Климченко был кем угодно, но не стукачам. Неделя. Именно столько его мутузили паралельщики. Ну, как мутузили, не до кровей, конечно, но приятного мало. А он терпел. Никому и ничего не рассказывал. Не просил помощи. Даже не особо переживал, как мне тогда казалось. Хотя, пятиклашка наврятли способен читать людей так, как это способен делать я сейчас. Тогда я просто удивлялся, каждый день провожая нашего золотого мальчика взглядом, идущего к выходу, на очередную экзекуцию.

— Слух, Тох, — подергал меня тогда за рукав Саня. — Может, ну, вмешаемся.

И тут же стушевался. Да, Саня далеко не любитель всей этой возни. Более того, именно ему всегда доставалось больше других.

— Неправильно это, — вздохнул Мишка. — Как псы дворовые, толпой, да на одного.

Заводилой всей нашей компании я не был, по крайней мере, таковым себя не считал. Но почему-то именно за мной всегда и оставалось последнее слово. Возможно, во всем виноват батя и его муштра. А может, и способность надавать люлей даже семикласснику. Батя не учил меня драться, батя учил побеждать. Противник больше и сильнее? Возьми палку, ударь в пах, кинь песок в глаза — на войне правил нет, только необходимость победить.

— Вы ж мои боевые карапузики, — проворчал я тогда, вовсю подражая спокойной и слегка несмешливой речи отца. — Ай-да, раз руки чешутся. Сань, ты только это, давай не как обычно, ладно? Мне прошлой лекции от твоей мамки хватило. Да и батя еще дома добавил.

Почесывая пятую точку, невольно вспомнил урок отца. Нет, никто меня не порол, конечно же. Просто, учился падать, да. Ибо мальчишечьи разборки на стройке, это, скажу я вам, то еще приключение. Где, не умеючи приземляться, сломанная рука еще самое безобидное, что могло произойти.

В общем, отхватили мы тогда знатно. Но нас стало четверо, да. Даже особых братаний не было, просто как-то по умолчанию Пашка влился в наш коллектив, привнося с собой изрядную долю юмора и безумных, порой, идей. Тихий и скромный парнишка, в коллективе раскрылся на все сто. С толикой безумства, я бы сказал. Но это уже стало проявляться ближе к девятому классу. Когда и интересы изменились, и мировоззрение с юношеских амбицией плавно перетекло к подростковому максимализму. Было время, да.

Пока я предавался воспоминаниям, уличные кварталы оставались позади. Отличная погода стремилась разогнать те хмурые мысли, что крутились внутри черепной коробки. Воздушные наряды девушек тоже принимали в этом активное участие, но всё без толку. Будущее виделось не самым радужным и это еще слабо сказано. Даже с тем учетом, если контакта, как такового, не состоится.

Дом Клима, эдакий дворец в три этажа и с территорией не меньше городского сквера, встречал нас, как обычно: охранником из будки КПП. Да, серьезный подход, ничего не скажешь.

— Павел Андреевич ожидает, — вежливо произнес мужик в костюме.

— Павел Андреевич, — фыркнул в сторону Саня.

Что я, что Миша, никак на это не отреагировали вовсе.

Крыло «Павла Андреевича» имело свой собственный, отдельный вход. Чуть в глубине парка, рядом с гаражами. Ну, как, гаражами. Лично я бы не прочь пожить в таком «гараже». Да и думается мне, восемьдесят процентов населения нашей Великой тоже.

Здесь уже никаких встречающих не имелось. Пахан строго-настрого запретил отцу контролировать его жизнь, как, впрочем, и следить за собой. Помнится, пару недель он даже у меня жил, дабы доказать отцу всю серьезность своих юношеских порывов. Но, вроде, прокатило. С другой стороны, Пашка не был золотым мальчиком в привычном всем нам понимании этого слова. Ответственный, воспитанный, спокойный, и, о боже!, даже не пьющий. Была у него одна проблемка — игромания, но игромания та не в привычном понимании слова, а именно что проторчать двое суток за новенькой игрой, это да. Ничего общего с азартом, однорукими бандитами и всякого рода казино. Сущая мелочь, как по мне, особенно в свете того, что бизнес его отца позволил бы пережить и подобные заскоки.

— А вы не торопились, — с лёгкими осуждающими нотками в голосе, встретил нас младший хозяин дома.

— Погода шепчет, — пожал я плечами, пожимая протянутую руку. — О, смотрю все в сборе.

— Здаров, мужики! — Кирилл, непримиримый соперник-паралелька со школы.

Ух, помнится, сколько мы друг другу морды колошматили, пока в один прекрасный день его не перевели в наш класс. И как-то так получилось, что в восьмом классе, после летних каникул, нас стало уже пятеро. Настоящая, мать его, банда! Уж не знаю, что с Кирюхой приключилось за те три летних месяца, но вернулся он, хм, адекватным? В общем, гонор знатно так поумерил, как и свою привычку, чуть что, сразу лезть в драку.

— Хо-хо, снова все в сборе! — потер ладонями Андрей — относительно новый член нашей компашки.

Дружим года три, не больше. Как раз с первого курса института. Затянул его к нам Пашка, который, к слову, не пошел на поводу отца, с поездкой на учебу за границу, а решил получать вышку на родине.

— Да, давненько уже все не собирались, — пробасил Миша. — Как у вас, золотое племя, дела?

Андрей и Паша — одного поля ягоды. У обоих золотая ложка в одном месте, как и жизнь, не обремененная особыми заботами. Только Андрей, всё-таки, золотой мальчик и нет-нет, да эдакие заскоки, но проскакивают.

— Отец за границу укатил, — сморщился Андрей. — Как только вся эта свистопляска началась, так и свинтил. Какие-то проблемы по части реализации продукции. Вроде как, наши, — ткнул она пальцем в потолок, — палки в колеса ставят. Вплоть до всеобщего запрета на реализацию за границей.

— Видишь, Тох, как всё закручивается, — кивнул мне Паша. — Ладно, идемте в комнату. Чай, кофе?

По пути заскочили на кухню и да, в крыле Паши имеется собственная, мать его, кухня! Мажор, одним словом. Холодильник, треск размалывания кофе и уже через десять минут мы сидели в его комнате, каждый потягивая свои напитки. У меня кофе, ибо настоящий молотый позволить себе мог только вот здесь, в гостях. Сам хозяин пил свежевыжатый апельсиновый сок, Миша — крепкий чай, тоже, кстати, настоящий Пуэр. Андрей потягивал безалкогольное пиво, Саня попросил колу, а Кирилл ограничился стаканом воды с газом.

— Кто первым начнет? — нарушил тишину хозяин дома, но под моим взглядом смутился и кашлянул в кулак. — Ну, да. Пожалуй, я и начну. Сегодня утром отцу пришло требование, а после, прямо к нам домой заявилась пара человек в штатском. Мельком видел корочки, а после огорошенного отца. В общем, указанием свыше приказали, в случае поступления команды, тут же отключать интернет по всей области. То есть, вы понимаете масштаб? По всей области!

Экспрессивно всплеснувший руками, Паша, так и застыл у окна, переводя взгляд с одного на другого. И, пожалуй, понимание в глазах мелькнуло не у всех.

— Ай, не понимаете, — обреченно махнул тот рукой, устав ждать хоть какой-нибудь реакции. — Ни интернета, ни сотовых, ни-че-го. Не уверен, даже, что городской при таком раскладе работать будет. Только кабельное, да спутниковое тэвэ. А там, как любит шутить Мишка: «Лебединое озеро» и «баста карапузики».

— Неужели настолько опасаются паники? — фыркнул этот самый Миша. — Да все уже итак вдоволь этой инфы наелись и даже с ней уже переспали. Но нет, волнений не наблюдается. Ну, упали где-то там корабли внеземных цивилизаций, ну и чо?

— Ты немного неправ, — поправил очки Кирилл. — Сейчас на лицо идет масштабная чистка интернет-трафика. Я бы даже сказал — редактирование. Статьи вокруг Читы видели? — все кивнули. — А так как ничего ранее, точнее таких масштабов мы не наблюдали, то возникает резонный вопрос: что там случилось на самом деле?

— Кстати, да, — нахмурился Андрей. — В свете того, что отцу обрезают каналы поставки за рубеж, точнее перепрофилируют их на внутренний рынок, причем для госкомпаний, где-то что-то неплохо так бахнуло.

— И при всём при этом на обывательском уровне умеренно-спокойно. По факту, что мы имеем? Миллионы смертей не проходной войнушки ради, а из-за прилета, инопланетян. И? Что? — «мхатовская» пауза от Кирилла. — А ничего! Нет, должна быть истерия. Это я вам, как психолог-третьекурсник заявляю!

Я сидел и прибавлял все эти мысли к своим умозаключениям. Как известно: одна голова хорошо, а много это уже, мать его, гидра, да. Но в любом случае, я был рад, что подобные размышления не только у меня одного появились.

— Тох, — подал голос Паша. — Давай, вываливай уже, что там надумал. Ты у нас в какой-то мере специалист по военной стезе, так что и сопоставить всё это можешь.

— До бати мне, конечно, далеко, — набрал я грудь воздуха, пережидая пока сойдут улыбки — с моим безмерным уважением к отцу знаком каждый, — но кажется мне, чего-то мы не знаем. Причем это «что-то» настолько серьезная проблема, что за пару суток, спешу заметить, за какие-то жалкие пару суток, наше правительство завертелось, как уж на сковородке! Вопрос: что именно и где произошло? Насколько всё серьезно? Проблема в том, что к таким выводам придем ведь не мы одни и вот тогда, эти считанные проценты от всего населения начнут суетиться. Поэтому и спрашивал насчет денег, Пах. Хотя бы минимальный, но стратегический запасец мы просто обязаны сделать. Крупы, консервы, медицина…

— Оружие, патроны, — начал в след за мной загибать пальцы Андрей, не особо, при этом, скрывая ироничной улыбки.

— Очешуеть, — нахмурился, молчавший всё это время, Саня. — Тох, ты это сейчас серьезно?

— Более чем, — покивал я головой. — Более чем.

Я и правда думал именно об этом. Во-первых, если ничего плохого не случится, то цены так или иначе, но взлетят в ебеса. А так, на тушняках, да макаронах год другой протянуть можно. Ну, а если всё пойдет по «во-вторых», хоть с голоду не помрем. Если, конечно, не накроет всех нас одной большой инопланетной елдой.

— Так, — выдохнул Паша, о чем-то думая. — Так. Налом, вот прям сейчас, достать смогу ляма полтора, не больше. Плюс на карте еще три лежит, но это так, на черный день откладывал. Да и снять всю сумму за раз не получится.

— Эм, Паш, — уставился на него, как на сумасшедшего, Андрей, — ты меня, конечно, извини, но, блин. Полтора ляма? Вот так просто спустить на крупу и тушёнку?

— Эх, Дюша, Дюша, — уже Паша посмотрел на него, как на болезного. — Тоха у нас тот еще оптимист! Ибо все его размышления обычно оказываются цветочками, по сравнению с той жопой, которая приходит на самом деле.

— Это как тогда, в «Парке Космонавтики»? — хохотнул Кирилл. — «Да их больше десяти не придет, размахаемся, если что».

— Сука, — хрюкнул Миша, скрывая смешок за ладонью. — У меня до сих пор задница к морозам ноет. Какой дебил догадался на стрелку травмат припереть! Урыл бы.

— Ну, — пожал плечами Саня, — зато истинную силу ног наших познали в тот день мы.

Тут уже смешки пошли ото всех, а атмосфера немного разрядилась.

— С лям к вечеру наскребу, — прервал веселье насупившийся Андрей. — В конце концов, не всем же головой думать. Кто-то и настоящую пользу приносить должен.

— Ты это, — выдохнул я, — смотри, как бы в каменный век всё не скатилось. Тогда, что? Жопу только и сможешь бумажками своими подтереть.

— Главное в этот век войти с высоко поднятой головой! — поднял он палец к потолку. — И вагоном этой самой бумаги. Но, да, я тебя понял. Просто, не верится как-то в серьезность всей этой ситуевины. Пока своими глазами не увижу, хрена с два поверю.

— Может, напрямую отца подключить? — задумчиво вставил Паша. — Всё-таки с его возможностями дело можно на серьезный поток поставить.

— Пробуй, — пожал я плечами. — Вообще, народ, родителей своих взбодрите. Я не говорю, что надо прямо сейчас бежать в лес и копать бункер. Но руку на пульсе лучше держать.

— Да, да, — вяло махнул рукой Кирилл. — Не поймут-с. Типа, мы самые умные что ли? Стагнация у нас, ста-гна-ция. Зашоренность умов и взглядов, если угодно. Не будет никто всерьез воспринимать инопланетную угрозу. Не будет и всё тут.

— Да, правда, что, — фыркнул Саня. — Темиртау в труху, побережье Австралии под водой, Чита еще непонятно каким тазом накрылась. Чего тут всерьез воспринимать то? Не под боком и ладно.

— Когда начнут воспринимать всерьез, — начал я слегка рассеянно, — будет уже поздно. По крайней мере для нас. Там большие дядьки в игру вступят, и не то что тушняка, сраного доширака ухватить не получится.

— Да поняли мы, поняли, — проворчал Андрей. — Давайте тогда ночь с этими мыслями переживем и уже завтра с утра начнем наш план. Как назовем? «Великий исход»? «Выживалка в условиях реальной жизни»?

— Балабол, — вздохнул, покачивая головой Кирилл. — Я вот кредит попробую взять. Авось, получится сена побольше постелить. На родителей тоже надавлю. Не нравится мне тишина от официальщины. Сильно не нравится.

— С картами посижу, — бросил Саня. — Есть у меня выход на хорошие спутниковые снимки, да доступ к паре профильных сайтов. Нужно на случай глобального пиздеца местечко хорошее подобрать. Чтоб, значитца, и укрытие, и вода, желательно родниковая, да земля нормальная плодородная.

— Ага, — криво усмехнулся Андрей, — под картоху.

— Слушаю я этовсё и ушам своим не верю, — тяжело воздохнул Миша. — Больше походит на шизу отдельно взятых сопляков. И, блять, как бы было просто, если бы всё так и было! Черт, мужики, не по себе как-то. Если на секунду допустить, что всё пойдет по плохому сценарию, то надо либо жилы рвать, либо под КамАЗ и в другой мир, ага. Магия-шмагия, всё лучше, нежели пришельцы.

— Буду рад, если ошибусь, — пожал плечами в ответ на его спич. — Последствия, если всё будет нормально, разгребать будем после. Но, знаете, остаться с голой жопой, посреди хаоса, это худшее, что можно придумать.

Не до конца уверен, что у меня получилось донести всем серьезность ситуации, но какой-никакой старт положен. Хотя, тут с какой стороны посмотреть. Шутка ли, два с половиной ляма! Нет, всё-таки с друзьями мне повезло. Ни каждый способен вот так походя, на одном лишь к тебе доверии, вывалить такие деньжищи. Пусть ты хоть трижды с золотой ложкой в жопе.

Расходились мы долго и частями. Самым первым свалил Андрей, следом, часа через два, на такси уехал Кирилл. Уже после, когда часы показывали двадцать минут двенадцатого, на выход отправились и мы втроем. Сашка практически сразу откололся в сторону своего дома, а с Мишкой нам было практически по пути. Лишь у самого моего дома разошлись под ровные девяносто градусов, каждый двигая своей дорогой. Приятная погодка радовала глаза, а теплый ветерок, что скользил по улицам, воспринимался на удивление позитивно.

«Возможно, я перебарщиваю?» — именно такая мысль пронеслась в голове, когда по улице, бибикая, пронесся свадебный кортеж.

Может, накручиваю?

— Харе, Антон, харе, — тряхнул головой, собираясь с мыслями. — Неуверенность в собственных силах загубила куда больше людей, чем пуля-дура.

Доберусь до дома и еще раз прогоню в голове всю доступную информацию. Да, пожалуй, и основные тезисы выпишу. Подобным образом мне думается намного легче. Да и воспринимаешь именно написанную информацию как-то более серьезно, что ли. Особенно, если она грамотно разложена по полочкам.

Телефонный звонок сбил с мыслей, так и не позволив погрузиться в них с головой. Достав из кармана, бросил взгляд на экран и невольно сморщился. А ведь совсем недавно увидев её имя, лыбился бы, как придурок.

— Слушаю, — произнес в трубку, с толикой холода в голосе.

— Антон, помоги! — раздался жалобный голос Кати. — Они тут все укурились! Они ломятся к нам!

На фоне её голоса раздавались еле связные мужские крики и глухие удары по дереву.

— Адрес, — коротко бросил я.

— Булановского двадцать три, — пискнула девушка, когда, судя по звуку, дверь, сотряс особенно сильный удар.

— Жди, — выдохнул я, строя короткий маршрут. — Возьми что-нибудь тяжелое. Бей в пах или в глаза. Скоро буду.

Можно тысячу раз рассуждать, что больше никогда! Что, прям, совсем-совсем никогда! Но, черт бы тебя побрал, драный ты мозг! И батя…

— Але, Миш, далеко ушел? — набрал номер друга.

— Да нет, — лениво бросил тот. — Что-то забыл?

— Катюху выручать надо, поможешь? — ровно спросил я.

— О-хо-хо, — выдохнул тот. — Не маленький, сам всё понимаешь. Где встретимся?

А вот Андрей прошелся по мне без жалости, пусть и с толикой юмора.

— Слыш, Тох, — хмыкнул он в трубку. — Тебе не кажется, что фамилия Каблуков подошла бы тебе больше? Ладно-ладно, не злись. Сейчас подкачу. Кто еще из наших будет?

— Миха, — посмотрел я, на стоящего рядом и лениво пожевывающего травинку, друга. — Саня вне зоны, Пахан, сам понимаешь, не для этих дел, а Кирилла подставлять не хочу. И так после прошлого раза зрение сильно подсело.

— А меня и Миху подставлять, значит, можно? — хохотнул наш мажорчик. — Выезжаю. Где вы?

Еще несколько шуток в мой адрес вылилось по ходу пути. Андрей он вообще всегда такой: юморист — не дай бог, что называется. И, если с теми, кого он считает друзьями, шутки никогда не переходят границ, то всех остальных опускает довольно жестко.

Городок наш особыми размерами не отличался. Ну, это по сравнению с такими мегаполисами, как Москва, конечно. Тем не менее, чтобы добраться до коттеджного поселка понадобилось двадцать минут езды, далеко за гранью правил. Да, всю дорогу я размышлял, что это может быть и подстава, но признаться честно, всё еще не верил, что Катюха может быть настолько сукой.

— Ты это, — посмотрел на меня, на удивление серьезным взглядом, Андрей, — осторожнее будь. Знаю я тамошних уродов. Те еще выродки, поверь.

— Нормально все будет, — набрал я полные легкие воздуха. — Судя по голосам, там убитые все в ноль.

— Бардачок открой, — кивнул парень мне в ноги.

Открыл я его сразу и сразу же выцепил для чего это было нужно. Черный металл затвора, квадратные очертания и понимание.

— Травмат? — спросил друга, беря в руку Glock-19. — Твою ж.

Когда магазин выпал в открытую ладонь, надобность в ответе отпала сама собой.

— Ты сдурел? — перевел я очумелый взгляд на Андрея.

— Считай, что сегодняшнее наше собрание задело тонкие струны моей ранимой души, — криво усмехнулся Андрей. — Давай только без нотаций. Лады?

— Гангстеры малолетние, — фыркнул с заднего сидения Миша. — Не заиграйтесь.

Посмотрев в зеркало заднего вида и встретив его серьезный взгляд, только кивнул. После, защелкнул на место обойму, оттянул затвор, загоняя патрон в патронник и убрал пистолет назад, в бардачок.

— Вам бы пострелять, — рассеянно произнес я, смотря на проносящиеся за окном деревья.

— На завтра в тир записался, — ответил Андрей. — Давно уже хотел.

— Не люблю я оружие, — потянулся Миша. — С армии еще не люблю

Миша у нас единственный, кто успел отслужить. Остальные то сразу на вышку полетели, а он маялся, маялся, да после ушел на службу. Год в образцово-показательной части, где даже присягу с автоматами принимали и какой-никакой, но опыт боевых действий. Точнее будет сказать наблюдение за таковым. Ибо отправляли их куда-то в Африку, в качестве ознакомительной поездки, как раз в то время, когда там работали наши миротворцы. И, понятное дело, что даже в качестве наблюдателей обычных зеленых юнцов в такие места не отправляют. Но Миха не особо любил распространяться об этом времени своей жизни, что подкидывает мне определенные мысли на его счет.

— На месте, — достаточно резко, что выдавало нервозность, тормознул Андрей. — Тох, там ребята не просто с золотой ложкой в жопе, как ты любишь говорить, но и с отсутствием мозга и чересчур развитой вседозволенностью. Тусил с ними одно время. Те еще выблядки.

— Прорвемся, — хрустнул я шеей. — Первый раз что ли?

Местный загородный дом стоял довольно обособлено от других, похожих. Три этажа, каменная облицовка, а-ля под натуральность, и приличных размеров стоянка вдоль улицы. Высокий забор, с метровым кирпичным основанием и двухметровыми прутьями выше. Ну и музыка, которая долбила столь громко, что слышно было даже здесь на дороге. Про обилие светомузыки, прожекторов и цветных фонарных столбов можно и вовсе умолчать.

— Какая безвкусица, — сморщился Андрей. — Даже днюху нормально справить не может.

— Знаешь хозяина? — посмотрел я на него.

— Да, было дело, общались, — отвел Андрюха взгляд. — Пока ради прикола наркоту мне в алкоголь не подсыпал. Чуть человека не убил тогда.

Обожаю нашу золотую молодежь. Нет, вот правда. Берут от жизни всё и ни в чем себе не отказывают! Мечта прям!

Иронией в собственных мыслях заглушить пытался отвращение и зарождающуюся злость. Адреналин погнал кровь быстрее, от чего тут же вспотели ладони и воздуха организму необходимо стало больше. Глубокие вдохи через нос и крепко сжатая челюсть — неприятный для меня звоночек.

— Пошли, что ли, — мотнул я головой, проверив, как из-за пояса достается пистолет.

Гостей на празднике жизни было предостаточно. Я бы сказал, что такую толпу видел только в кино. Внутренняя территория участка практически вся забита людьми. Ну, как людьми, пьяными обрыганами, вливающими в себя алкоголь литрами, закидываясь, при этом, наркотой. Музыка буквально оглушала. Тяжелые басы неприятно резонировали внутри, а сверкающие фонари, слепили не хуже светошумовых.

Вход внутрь дома закрыт не был. Странно, но ни охраны, ни каких-то препятствий на нашем пути не возникло. Хотя, какая здесь может быть охрана? Садом и Гоморра, мать его.

Лежащая на столе девушка, одетая в один только купальник, весело смеялась, когда с её живота слизывали алкоголь, стекающий от шеи вниз. Вот к зеленоватым каплям присоединился белый порошок и всё это, под веселое улюлюканье, буквально всосал в себя заметно поддатый малый. При этом, он естественно, не особо сдерживался, скользя ладонями по всему телу девушки. А та, будто так же ловила от этого кайф, изгибаясь тому навстречу и направляя голову руками, все ниже и ниже.

— Не расходимся, — обернулся к парням. — Хрена с два потом друг друга найдем.

Музыка внутри играла тише, но приглушенный свет и дискотечные шары не позволяли держать все окружение под контролем.

Первый этаж представлял собой, по большей части, обеденную зону, растянутую на площадь в эдак метров сто квадратных. Комнаты прислуги, кухня, холл. Никаких дверей и соответственно закрытых помещений здесь не было, так что прошли мы всё достаточно быстро.

Лестница на второй этаж бросалась в глаза своим размахом. Идущая по бокам холла, она выглядела, будто подиум какой. Красная дорожка, перила, из белоснежного, обработанного до идеальной глади дерева и картины вдоль, подсвечиваемые светильниками, в виде свечей. Уже здесь, на втором этаже, коридоры расходились по обе стороны, с простором в виде бильярдной, караоке-зоной и гостиной, раз в десять больше, чем моя однокомнатная квартира целиком.

Закрытых дверей было несколько. В первую я еще пытался достучаться, но после, видя мой нервоз, Миша просто-напросто высадил её ногой. Внутри на огромной кровати шевелилось нечто из людей. Ноги, руки, тела и стоны. Неприятный аромат пота, смешался с алкогольным смрадом и дымом от кальяна. Приглушенный свет дополнял картину всего этого, заставляя ком тошноты подойти вплотную к глотке.

— Какая мерзость, — сплюнул Миха, сдавая назад.

Взгляд его на мгновение прилип к Андрею, но тот, что интересно, не возмутился в праведном гневе, а также морщился, часто сглатывая.

— Не смотри на меня так, — пробормотал он. — Я в таком не участвовал.

Продолжать тему не стали, оказавшись у второй закрытой двери. Здесь всё было проще, всего лишь парнишка, связанный по рукам и ногам, сидящий на стуле с кляпом и завязанными глазами. Ну и две девушки, как без них. Одна расположилась перед парнем на коленях, а вторая, с плеткой в руках, хлестала того по спине. На нас внимания они обратили мало, как, впрочем, и мы задерживаться не стали.

Еще две комнаты ничем особым уже не удивили. В одной, вполне себе цивильно, играя в приставку, собралась компания из парней семи. Правда, достаточно отчетливый запах, исходящий от той сигареты, что они передавали после затяжек, вопросов не оставлял.

Последняя же комната и вовсе показалась верхом целомудрия, где просто две девушки, пока еще даже в одежде, не могли оторваться друг от друга. Поцелуи и рычание, шлепки и сдавливание шеи до хрипоты.

— Как же скучно я живу, — философски покачал головой Миша. — Третий?

Молча кивнув, я развернулся на месте и пошел назад, к лестнице. Уже здесь, вновь забег на этаж выше и снова поиски. Атмосфера на этом этаже сильно отличалась. Музыка доносилась еле-еле, тогда как местные звуки не раздражали барабанные перепонки. Даже дискотечной атрибутики не было, лишь бледный свет от висящих светильников, разгонял мрачную темноту.

— Андрюх, — нарушил тишину Миша. — Ты меня, конечно, извини, но вам и правда всё это вкатывает?

— Да как тебе сказать, — ненароком вздохнул парень. — Понимаешь, когда нет запретов и ограничений, ты уже просто не знаешь, чем себя развлечь. Это сложно объяснить человеку с низким достатком. Не в обиду тебе, Мих. Это надо пережить, впитать с молоком матери, так сказать.

— Судя по этим, — кивнул Миша в сторону второго этаже, — впитывали они явно не молоко.

— Всё может быть, — пожал плечами Андрей. — Я вовремя соскочил. Считай, благодаря вам. И да, спасибо за это. Глядя со стороны, и представляя, что одним из этих мог быть я… В общем, спасибо, мужики.

Вместо ответа Миха хмыкнул и просто хлопнул Андрея по плечу. Ну, а я подошел к первой двери и попытавшись её открыть, даже удивился, когда подалась она легко.

Полумрак опять и тишина. Шаг вперед, чтобы осмотреться и с щелчком включается яркий, белый свет.

— А я же говорила, что прибежит! — довольный голос Катюхи резанул по нервам неприятным осколком.

— Ну, лыцарь, — хохотнул, судя по голосу, именно что мужик в возрасте, — добегался, кажется. О, и не один! Это мы удачно заскочили.

Глаз привык достаточно быстро, а поэтому компанию, встречавшую нас, разглядеть получилось полностью. Три мужика в возрасте лет за тридцать, и человек пять наших одногодок. Девчонки, естественно, тоже присутствовали. Кроме Кати насчитал еще трех. И да, кроме нас троих трезвых в этой комнате не было вовсе. Даже Катя, которая алкоголь на дух не переносила, выглядела не ахти. Расширенные зрачки, кривая, словно застывшая ухмылка и постоянный тик облизывания губ.

— О, как низко мы пали, — хмыкнул я, глядя на всё это. — Что, «за деньги да? за деньги да?»

— Какой смелый мальчик, — наигранно спокойным голосом пробасил один из мужиков. — Люблю таких.

— Да погоди ты, Макс, — махнул рукой другой. — Сначала заставим его извиниться перед нашей прынцессой. А уже после, делай с ним, что захочешь.

— Я хочу, чтоб он стоял передо мной на коленях и молил о прощении! — процедила подруга детства. — А то ишь ты, возомнил о себе невесть что! Что, думаешь лучше меня? Весь такой правильный, гордость родителей! И с чего ты вообще возомнил, что интересен мне⁉ Неудачник!

— Ооо, Тох, это клиника, — наклонился ко мне Андрей.

— А может, оставим её здесь? — так же тихо проговорил Миша. — Тут ей самое место. Ниже падать просто некуда.

— Падать? — захохотав, встрял один из парней. — Слышь, голодранец, я могу купить и тебя и всю твою семью. А вообще, чего это мы? Дядь Саш, проучите их! Ну там, не знаю, ноги сломайте, а дальше мы с нами.

— Ноги, говоришь? — сощурился тот самый мужик, что заговорил первый. — Ноги это можно.

Поднялся с кресла он одним плавным движением и точно так же — плавно, я вытащил из-за пояса пистолет.

— Замерли, уроды, — процедил, сощурив глаза.

Палец пока еще не лежал на спусковом крючке, ибо трясти меня начинало знатно. Боялся, что всё-таки пальну.

— Ого, — присвистнул «Дядь Саш». — Ствол. Какой серьезный молодой человек. И, что? Стрелять будешь? А яйца то отрастить успел?

И сделал шаг вперед.

Выстрел, что разорвал относительную тишину, показался раскатом грома. Пуля просвистела у самого уха мужика, на осколки разбивая какую-то вазу, что стояла у стены. Вот тут пробрало каждого. Замерли, словно истуканы все, в том числе и поддатые девчонки.

— Эй, парень, ты вообще понимаешь, что творишь? — с легкой улыбкой и спокойно, словно с дурачком разговаривает, проговорил мужик. — Убери ствол. Поранишь еще кого. Крови много будет.

Еще один шаг, что он сделал по направлению ко мне так же не остался без ответа. Только вот в этот раз мишенью стала плоть. Пуля пробила ему ногу, насквозь пролетая через мягкие ткани. Специально прицелился с внешней стороны, чтобы ненароком не повредить артерию.

— Стоять! — рявкнул я, когда под крики боли первого в нашу сторону рванул другой. — Здесь тридцать три патрона! На каждого ублюдка хватит!

— Ты, сука, — процедил раненный, что очень быстро справился с болью. — Ты хоть знаешь, что делаешь? Урою же, собаку.

— Рот закрой, — одернул говорливого. — Дохера смелости только когда толпой? Отбросы. А ты хера ли рот раскрыл? Лапы от неё убрал! А ты сюда подошла, оторва малолетняя! Ну! Живо!

Разыгрывать неадеквата получалось легко. И если бы Катюха была в нормальном состоянии, хрена с два она бы поверила. А так, только за одного из парней спряталась, который, тем не менее, вытолкнул её вперед, не особо сдерживаясь.

— Миш, на плечо её и на выход, — бросил другу. — Нам здесь, кажется, больше не рады.

— Ты, ты, ты, — начала заикаться девушка.

— Влип ты, сучара, — мрачно процедил парнишка, за которым она пряталась. — Ты хоть знаешь, кто мой отец?

— А кто мой, знаешь? — подал голос Андрей. — Советую захлопнуть пасть и на собачку свою ошейник по строже надет. Идем, парни. Нечего нам больше в этом свинарнике делать.

Под возмущенные крики Кати, которая уже болталась на плече Михаила, мы медленно попятились к выходу. Я был последним, а поэтому с лихвой ощутил все те взгляды, что были направлены в нашу сторону. Только вот меня это особо не задевало. Подумаешь, стайка шакалов. Помнится, в тринадцать лет, когда батя оставил меня на летних каникулах в Тикси, в части ГРУшников, было куда как страшнее.

Поверил ли я, что угроза Андрея сработала? Хрена с два! Так что теперь надо бы быть особенно осторожным. Все-таки сквозное через бедро это весомый повод затаить обиду. Причем, как от этих молодых, да горячих, так и от мордоворотов в костюмах. Катьке бы не досталось, пусть эта малолетняя дура и заслужила серьезную взбучку.

— Да отпусти ты меня! Урод! Тварь! Скотина! Кабель! — смешно болтаясь на спине нашего крепыша, Катька нелепо била своими кулачками по его широкой спине.

— Последнее вот вообще не понял, — хохотнул тот.

— Тох, ты аккуратнее будь, — обратился ко мне Андрей. — Нет, я отца попрошу, он надавит, где надо, но сам понимаешь.

— Всё нормально, — дернул я щекой. — Держи. Реально помог.

Протягивая ствол другу, сильно удивился, когда тот только отмахнулся.

— Себе оставь, — бросил он. — Сейчас развезу всех, да заедем до меня, кейс отдам. Там еще пара запасных магазинов, плюс патроны и кобура. Ну и травмат точную копию заберешь. На всякий, так сказать, случай. Я себе у отца еще попрошу.

— Хо-хо, уверен, Дюш? — поймал я взгляд парня. — Боевое оружие это подарок, знаешь ли, из раздела «статья».

— Я вообще хочу всем нашим по стволу у отца выбить, — сморщился друг. — Не уверен, что получится, но хоть попытаюсь.

— Мне, чур, Грача, — усмехнулся Миша. — А, если серьезно, не уверен я что-то, что это хорошая идея. Армейцы активизируются, и короткоствол может нам всем боком выйти. Сами понимать должны, если всё пойдет по плохому сценарию, разбираться кто и зачем никто не станет.

Загрузив уставшую кричать девушку в машину, мы все втроем остались снаружи. Телефон я доставал, постоянно оглядываясь назад, на коттедж.

— Да, Антон, слушаю, — раздался сонный голос уставшего человека.

— Игорь Владимирович, тут это, — начал я, немного робея. Всё-таки рассказывать отцу, в каком состоянии его дочь, не шибко приятное дело. — Катю сейчас домой привезу. Она в не очень хорошем состоянии.

— Что с ней? — голос приобрёл серьезные, даже стальные нотки.

— Не с той компанией связалась, — тяжело вздохнул я.

В нескольких словах не получилось. Пришлось рассказывать всё и подробно, уже по факту езды до их домашнего адреса. Игорь Владимирович сейчас переживает не самое лучше время. По профессии он врач, причем достаточно знаменитый в нашем районе. Пару раз даже в газете о нем писали, мол, хирург от бога. Правда, с женой ему не повезло, насколько я могу судить со своей колокольни. Бросила, укатив на юга с каким-то псевдо ухажёром. Ну, а Катьку оставила на плечах отца, напрочь разорвав с ними все контакты. Казалось бы, история стара, как мир, но, блин, этот фактор наверняка повлиял на неокрепшую юную психику из-за чего все эти заскоки и начались.

— Минут через пятнадцать подъедем, — закончил я разговор, отключая вызов.

— Ты, прям, как, отец Терез, — хмыкнул Андрей, не сводя взгляда с дороги, а после, внезапно бросил: — Дура она, Катька твоя. И что ты с ней возишься? Не будь ствола, и сегодня всё могло очень и очень хреново закончиться. Причем не для тебя одного. И вот здесь речь уже не о сбитых костяшках. Советую хорошенько обо этом подумать.

— Давай не сегодня, — сморщился я. — Сам всё понимаю.

— Ну, раз понимаешь, — покивал Андрей, — вылезай из-под каблука, да включай уже мозги.

Отвечать я не стал, вместо этого сосредоточившись на видах за окном машины. Ну, не видел я сейчас смысла объяснять кому-либо, что дело здесь совсем не в чувствах к девушке. Просто батя так воспитал: можешь помочь, помоги. А всё остальное недостойно настоящего мужчины.

Глава 3

Утро для меня началось с извинений. И нет, не от того человека, от которого они должны были последовать. Извинялся отец Кати. Лично. Приехал прямо ко мне домой и даже пытался всучить, в качестве благодарности, какую-то там путевку в какой-то там санаторий. Смотря на этого человека, чувствовал себя достаточно неловко. Он искренне извинялся и чувствовал вину за собой, а не за своей дочерью и это еще больше подливало масла в огонь.

— Игорь Владимирович, — вздохнул я, отводя взгляд. — Не вам надо извиняться. И, если эта звезда так ничего и не поняла, то советую послать её, ну, к матери, наверно. Я с ней больше никаких дел иметь не хочу.

— Антон, Антон, — с грустной улыбкой покачивал тот головой. — Ты слишком добр к ней. Но нет, никуда я её посылать не буду. Матери она не нужна, а обрекать девочку на еще большие психологические травмы я не собираюсь. Просто немного изменю подход к воспитанию.

И знаете, пожалуй, мне даже стало жалко Катюху. Ненадолго. На секунды две. Ровно до того момента, пока мысли не вернулись ко вчерашнему и к тому, что вообще могло произойти. Сама виновата, в общем.

— Пятница, пятница, — бормотал себе под нос, возвращаясь назад, в квартиру.

Пар сегодня не было, точнее была одна, но от неё у меня освобождение, из-за досрочной сдачи, так что дополнительный выходной день только в радость.

Послонявшись по квартире, после плотного завтрака, так и не придумал, чем себя занять. После глаз зацепился за черный кейс и занятие нашло само себя. Решил полностью разобрать и почистить подаренный ствол, дабы, значится, быть уверенным в нем на все сто. А то, кто его знает, в каком он там состоянии находился и у какого хозяина.

Параллельно с этим лазил по сети, посещая и тематические форумы, и простые городские чаты.

На данный момент установилось эдакое затишье. Существовало три, хотя нет четыре очага для информационных споров. Во-первых, это сама темя пришельцев. Вялотекущее обсуждение, с обилием заумных терминов и предположений таких, что начинаешь сомневаться в адекватности некоторых индивидов.

Вторая тема, самая, как по мне, оживленная это гуманитарная помощь и всеобщая поддержка пострадавшим регионам. Правда, как обычно бывает в нашем двуличном и прогнившем обществе, мировая элита смотрела лишь в сторону Австралии, да тех островов, что находились близь неё. Про Темиртау, а тем более Читу предпочитали не вспоминать. По крайней мере в разрезе тех стран, что на побегушках у США и НАТО. Даже нагружать мозги этим не хочется.

А вот на просторах бывшего СССР тема Темиртау, собственно третья из четырех, обсуждалась довольно яро. Весь сюр заключался в том, что по сути и помогать-то было некому… От города просто-напросто не осталось ничего. Ни завалы разбирать не было нужды, ни санитарные рейсы отправлять, чтобы, значит, избежать гуманитарной катастрофы, ни медикаменты отправлять. Просто вместо двухсоттысячного города один огроменный кратер, да всё на этом.

Четвертая же тема, особо остро обсуждаемая, крутилась вокруг оставшихся кораблей и полного отсутствия каких-либо действий со стороны тех самых пришельцев. То есть, «мошка» вывезла всё, что могло представлять собой хоть какое-то значение и, собственно, пропала со всех радаров. Нашли ли они остальных, улетели ли те с Земли, ушел ли с обриты головной корабль — на все эти вопросы ответов не было. Только тонны предположений и нелепой, зачастую, пустой, информации. Ну, а официальных заявлений на этот счет пока не прозвучало. Что, опять-таки, странно.

Что касается Читы, здесь тоже стало кое-что проясняться. И вот, собирая информацию воедино, по клочкам, по огрызкам, невольно зауважал тех, кто всё это закрутил.

Собственно, о чем речь.

Сразу после взрыва над городом и после того, как его накрыло непонятным облаком, начались проблемы со связью и электричеством в целом. Непонятно с чего перегружались трансформаторы, в домах горела техника, а людям стало мерещиться всякое. Плюс, белый шум в головах и обострение некоторых психических болезней. Паника там поднялась знатная, но уже к вечеру всё, как отрезало. Точнее «отрезало» как раз-таки для всей остальной России, ибо уже к вечеру в город вошли колонны армейских и информационный фон тут же изменился на стабильно нормальный. То есть, как написывал один из комментаторов, чьи мысли больше всего зацепили: имело место быть не просто отключение всей связи, но и корректировка выходящих данных. Понятное дело, корректуре подвергалась только текстовая информация, но, допустим, те же звонки не работали вовсе, так что проверить, и поставить под сомнения данные не являлось возможным.

— Неплохо, неплохо, — покивал я головой, раскладывая всё по полочкам.

Скорее всего, мы стали свидетелями впервые примененного, как там подобные вещи называют в фильмах? Протокола? Какой-нибудь протокол информационной безопасности? Всё может быть. Накрутили нейросетки, заблокировали доступ для простых людей, и, собственно, всё. Правда, я даже в теории не могу представить какие на это всё надо было потратить усилия, но сам факт, что это сработало, говорил за себя.

Теперь вот получается, что отрезать любой город от общего информационного фона труда не составит. Какой в этом смысл? О, здесь всё просто — не получится погрузить страну в массовую истерию, а это дорогого стоит.

— Хм, — нахмурился я, — а первый ли это вообще контакт?

Больно уж оперативно сработали.

Нет, теории заговора это конечно весело и задорно, но не в разрезе реальности, а где-нибудь на страницах книг. Сейчас же, сидя в своей убогой квартирке и представляя масштабы, невольно ощутил, как по телу пробежали мурашки. Казалось, будто мир застыл на тонкой грани в равновесии. Пока еще в равновесии. И вот совсем непонятно в какую из двух пропастей он сорвется. Или, всё же, сможет это самое равновесие удержать?

Черт, ненавижу такое своё состояние. Состояние неопределенности. Когда не можешь взять себя в руки и начать действовать. Стадность, вбиваемая годами, даже, скорее, десятилетиями, не позволяет оторваться от общей массы и пойти своим путем. Тем самым, который сулит проблемы в обоих случаях, но даст чуть больше шансов тогда, точнее «если», если всё пойдет под откос.

Мелодия телефонного вызова ворвалась в мысли подобно освежающему бризу. Прошлась по нервным окончаниям приятной ностальгией и настроила на деловой лад.

— Да, Паш, слушаю, — произнес в трубку, отвечая на вызов.

— Завертелась какая-то неведомая хренотень, — вывалил он сразу, без приветствия. — Отец на нервяке, постоянно с кем-то на телефоне. Он выводит активы из-за границы, Тох. Причем, совершенно не считаясь с потерями.

— Черт, — выдохнул я, с силой потирая лоб. — Либо-либо.

— Не понял, — я так и увидел, как друг с той стороны нахмурился.

— Либо всё это результат внешней политики, — поджал я губы, ибо в это не верилось вовсе, — либо мы чего-то не знаем. Слушай, ну, вот, если допустить, мог же один из кораблей оторваться от преследователей и вступить в контакт с нашими властями, там, не знаю?

— В разрезе их существования вообще, — фыркнул Паша, — может быть всё, что угодно. Вплоть до того, что мы уже контактировали когда-то до этого. Но ты прав, у нас слишком мало информации. Попробую отца разговорить. Может, что прояснится.

Сразу после этого набрал Андрея, но тот не ответил. Слишком рано для этой пташки. Дрыхнуть в выходной день он любит часов до трех. Что ж, попробуем.

Идея с кредитом, которую выдвинул Кирилл была заманчива. А теперь внимание вопрос: дадут ли?

Не дали.

Причем имела место быть не стандартная отписка, мол мы рассмотрим ваши возможности и перезвоним. Нет, сейчас во всех банках, куда попытался обратиться, отбривали сразу и резко. А в некоторых и вовсе даже не дожидались пока я начну задавать вопросы, тут же сбрасывали вызов. И вот здесь, на одну из чаш весов моего сомнения упала уже не просто песчинка, но целый, мать его, булыжник.

Помнится, даже в самые тяжелые времена банки в кредитах не отказывали. Да, под конские проценты, да, под залоги и так далее, но система кредитования работала. Сейчас же всё иначе.

— Да, Тох, слушаю, — Паша ответил практически сразу.

Будто держал телефон в руках и только и ждал моего звонка.

— В общем, надо затариваться, — решился я, наконец. — И, чем быстрее, тем лучше.

— Семь сотен налом есть, — голос друга даже как-то воспрял, что ли. — После обеда должны еще пол ляма подготовить, но за ними съездить, забрать надо. И, если покупатель не соскочит, то «Монстра» своего продам. А это еще лям двести.

— Бля, Паш, — не знал я, что и сказать.

Всё-таки это огромные деньжищи и вот так, просто, выкидывать их фактически на воздух, только потому что есть какие-то нелепые предположения… В общем, мне было дико неудобно.

— Ты лучше продумай что и сколько, — на энтузиазме выдал Паша. — А то, если этим займусь я, дошиком и колой питаться будем.

— Надо будет место складирования подобрать, плюс транспорт для доставки, — задумчиво пробормотал я. — Ну и не палиться особо, чтоб в случае чего, целью не стать.

— О, — судя по звукам парень явно подорвался на ноги, — где же, где, а! Слушай, загадывать ничего не хочу, но, если выгорит, место я найду. Давай, позвонить кое-кому надо. Ты список накидывай. И да, Тох, рассчитывай на самый худший сценарий. А то, боюсь, если к отцу с этим подойду, он меня пошлет.

Телефонные гудки слушал с закрытыми глазами. Мысли вертелись волчками и не все они были в тему.

— Так, — выдохнул я, беря себя в руки. — Так.

Проблема заключалась в том, что даже два ляма, на которые рассчитывал Пашка это чертовски маленькие деньги в разрезе глобального пиздеца. И вот здесь надо исходить только из товаров первой необходимости. Если, опять же, нас всех просто-напросто не накроет одной большой елдой.

Ладно, погнали.

В конечном итоге список у меня получился внушительный. Начиная от цитрамона, бинтов и кучи других медикаментов, заканчивая ДЭСками и всяким бытовым, на первый взгляд, хламом. Горелки, свечи, топоры. Динамо-фонари, лопаты, веревки. Одежда, белье, носки. Предметы личной гигиены и, конечно же, еда. С этим всё просто. Даже проще всего остального. Консервы, крупы, макароны. Сахар, соль, приправы. И, собственно, всё. Ограниченный бюджет разгуляться не позволит и это я еще не упоминал про оружие. А его очень уж хотелось бы. Хотя бы охотничьи карабины. Та же «Сайга» будет весьма и весьма кстати. Хм, проснулся, нет?

— Тох, ну твою ж, бога, душу, мать, — сонным голосом протянул Андрей. — Или что? Уже все началось? Вторжение? А я проспал?

— Всё бы тебе хохмить, — выдохнул я. — Разговор у меня к тебе серьезный. Даже более чем. Просыпайся, давай. Надо кое-что обсудить.

— Ну раз серьёзный, — зевнул друг, и на несколько секунд в телефоне воцарилось шуршание одежды. — Давай. Излагай. Готов к труду и обороне.

— В общем, расклад такой, — начал я, собираясь с мыслями. — Нам нужно будет оружие. А там, где стволы, там и соответственно патроны, обвесы и уход. И вот здесь, в разрезе нашего вчера и твоего мне подгона встает резонный вопрос. Пробил уже эту тему у отца? Либо мы тратим деньги и покупаем охотничьи образцы, хотя бы несколько штук, пусть даже без обвесов. Либо получится обойти систему и взвалить это дело на тебя.

— Пфффффффффффффф, — воздух из легких Андрюхи, кажется, кончаться не хотел вовсе. — Ну ты и… Ладно. Понял. Мне нужно время. Но сразу скажу — это будет не быстро, и я вообще ничего не обещаю.

— Стой, стой! — не дал я ему повесить трубку. — На крайняк нужен человек с разрешением. Если покупать будем.

— Ну, с этим попроще, — бросил Андрей. — Всё, Тох, ЦУ к исполнению принял. Жди.

Откинувшись на спинку стула, уставился в потолок. Штиль. Мысли, как это ни странно, замерли в равновесии, погружая меня в состояние близкое к медитации. Покой. Несколько минут тишины наедине с собой и снова в бой.

Защелкали клавиши и подала голос мышь. Страницы различных сайтов отправлялись в закладки, как и на скачку отправлялись карты с высоким разрешением, и куча прикладной информации из различных специализированных на выживании, форумах. Всё это раскладывалось по папкам, где часть так и останется в электронном виде, а часть подлежит распечатыванию.

Три часа. Именно столько я провел, не отрываясь от компа. Записная книжка исписана чуть ли не наполовину, но намеченных дел меньше не становилось. Наоборот, с каждой минутой их становилось только больше. Но ведь всё не просчитаешь.

Разрушил идиллию Пашкин вызов.

— Выползай, прокатимся, — раздался в трубке его довольный голос.

— Мог бы предупредить, — проворчал в ответ, поднимаясь с кресла. — Жди. Оденусь.

Для разнообразия летней жары, сегодня было пасмурно. И вот, как это обычно бывает, стоит только солнышку спрятаться, как порывы ветра перестают быть такими приятными. Еще чуть-чуть и промозглый дождь вовсе закрасит картину радужной весенней оттепели.

— И на кой хрен ты меня выдернул? — садясь на переднее пассажирское сидение, его старенькой белой бэхи, бросил я.

— И тебе привет, — хмыкнул друг, пожимая протянутую руку. — Место одно глянуть надо. Но, как по мне, под своеобразный склад самое то. Да и не только склад.

Последнее прозвучало скорее задумчиво, нежели с какой-то целью.

— Давай, тогда, заедем в институт, — кивнул я, пристегиваясь. — Карты распечатать надо.

— Тоже верно, — хмыкнул Паша. — Лучше иметь под рукой что-то более существенное, нежели «облако».

— У отца удалось что-нибудь узнать? — очень уж мне хотелось получить положительный ответ.

— Не-а, — мотнул головой друг. — Отмахивается только. Я ему коротко накидал свои планы, так он такую физиономию состроил, что чуть сопливым юнцом себя не почувствовал. Сказал, что мы дурью маемся, но в целом ему даже интересно, что из этого выйдет.

— Буду только рад, если это действительно окажется «дурью», — вздохнул я, встряхиваясь. — В целом, понять его можно. Наша возня наврятли чем-то серьезным кажется. По деньгам нормально всё? Не запретил?

— Да с чего бы? — бросил на меня взгляд, друг. — Это мои личные деньги. Ни копейки не просил.

Подавив свой тяжелый вздох, невольно увел взгляд в сторону. Мне бы такие личные деньги, конечно.

— Вот весело будет, если мы пролетим, — все-таки не смог удержаться я.

— Ну, потери, конечно, будут, — пожал Паша плечами. — В районе сорока-пятидесяти процентов, думаю. Но, с другой стороны, разве не получится перепродать тот же тушняк, да крупы? Скинем чутка, да на маркетплейс какой-нибудь выкинем. В общем, не забивай себе голову еще и этим. На тебе сейчас другие заботы.

Хмыкнув, что-либо отвечать не стал. Всё-таки, что отношение к деньгам, что отношение к людям у нас разные. Не привык я свои проблемы решать через других. А здесь придется. По крайней мере, в финансовом плане.

К цели нашей поездки прибыли мы минут через тридцать. Окраина города, у левой стороны огороженный гаражный сектор, с охранником. Чуть дальше терминал транспортной компании, где у нас загружаются фуры. Справа — пустырь, упирающийся в лес. Мост, через небольшую речушку, и где-то совсем вдалеке частный аэродром. Но всё это промелькнуло фоном, когда мы свернули налево и через гаражный сектор ушли в сторону. Там, рядом с магазином, а-ля, забегаловка обыкновенная, расположилось здание бывшего СТО. И подкатили мы именно к нему.

Не первой свежести здание, признаться честно, вызвало только лишь скепсис. Тем не менее, тут же себя одернул, стоило нам выйти из машины и обойти его стороной. Впечатление, будто каждый раз при необходимости достраивали дополнительный кусок. От этого и смотрелось всё нелепо и местами даже криво. Сбоку пристрой магазина, судя по вывеске, низкий и длинный, будто контарь сороковка. С другой стороны, наоборот массивный гараж, с воротами для грузовой машины. С фасада подобных еще два, но один стоит по вдоль, начиная от задней стенки магазина, а второй поперек, под углом в девяносто градусов, к первому гаражу. И все это имеет еще один апендикс, выходящий ровно из центра задней стены, шириной, метров так, в десять. Но там ни окон, ни дверей и соответственно попасть туда можно только спереди.

— Девятьсот квадратов полезной площади, — лучился довольством Паша. — Отец восстановить хотел, выкупил пару месяцев назад, да руки так и не дошли. Пошли, глянем, что внутри.

Пустые помещения, с высокими потолками, впечатляли не особо. Но это, если не смотреть с той стороны, с которой на это смотрим мы. А вот здесь разговор уже другой.

Трубы-радиаторы по стенам, минимум окон, бетонные полы. Железные ворота выглядят внушительно и где-то даже монументально. Несколько небольших помещений, как тот же магазин и пара бытовых комнат. Две длинные ямы, что не особо в плюс, но опять-таки, какой-нибудь тайничок там сделать можно. Ну и на десерт уже установленный котел смешанного типа, который и от электричества работать может, и печная часть там имеется.

— Ты меня заинтриговал, — хмыкнул я, по окончанию осмотра. — Место больно уж шикарное. И, что, отец у тебя против не будет? Если мы его хламом всяким забьем.

— Не, — махнул рукой друг. — Он, как раз, на меня всё это дело повесить и хотел. Мол, проверить в деле, смогу я нормальный бизнес с нуля поднять, или нет. Так что, считай, наше это. Можно обустраиваться.

— Мне кажется, или ты просто тащишься от всего этого? — усмехнулся я, слыша нетерпение в голосе друга.

— А то! — хохотнул он. — Романтика выживальщика — она такая! Ну, что? Начинаем?

Мне только и оставалось, что рукой махнуть. Кажется, пришельцы не особо важный фактор во всем этом мероприятии. Хм, интересно, Пашка у нас немного того или это детство в одном месте играет? В любом случае, нам это только на руку. Не придется потом одному краснеть. Если эти зеленые человечки окажутся белыми, да пушистыми.

Праздник жизни по закупке товаров из списка прошел мимо меня. Сразу после осмотра здания СТО, Паша укатил не особо медля. Выкинул меня у дома, да треща по телефону, уже договаривался о покупке оптовой партии консерв. Ну, а я вернулся домой и снова с головой погрузился в интернет. На этот раз меня интересовала подробная карта уже нашего города и точки, так сказать, интереса. А какие у нас могут быть точки интереса при надвигающемся бардаке? Естественно, не банки с ювелирками. Этим пусть всякие идиоты занимаются. Меня интересовало другое, а именно охотничьи магазины, полицейские участки, да адрес нашего местного СОБРа. Последнее это лучшее место, чтобы раздобыть боевое оружие, причем качеством намного получше, нежели имеется у простых постовых. Но там нужно смотреть по обстоятельствам. Что подвернется, то и хватать. А пока, собственно, нужно больше информации.

Следующая неделя прошла совершенно не скучно. И дело даже не в нашем небольшом предприятии, а в развитии ситуации в целом. Казалось бы, конец года, расписание занятий это одна-две пары и лафа! Точнее подготовка и написание курсовых, для тех, кто филонил весь год. Но вот не в этот раз.

Понедельник начался с того, что в расписании появился новый предмет, а именно Базовая военная подготовка. Причем, оповещения по этому поводу не было. Просто, под конец учебного года, когда учиться осталось от силы недели три, бах и новый предмет! Причем, судя по расписанию, стоял он каждый день, да по две пары! А это, мать его, чертовски неприятный звоночек. Который только усилился, стоило нам оказаться на первом занятии.

Не было никаких пустых лекций, с кучей словесного поноса, не было размеренно говорящего дядьки учителя, что на плакате показывает устройство АК-74. Нет, ничего этого не было. Был суровый мужик, с майорскими погонами и десяток калашей на первых партах. Причем, как заметил присев поближе, калашей разных, от «сорок седьмого», до «двенадцатого». Ах да, и в углу стояли пистолетные кейсы, так же, имеющие в себе совершенно разные образцы пистолетов. А майор и вовсе смотрел на нас пустым, холодным взглядом глаз, ни раз повидавших смерть.

— С сегодняшнего дня, — начала Вера Михайловна, куратор нашей группы, — в вашу программу вводится такая дисциплина, как Базовая военная подготовка. Оценок не будет. Только зачет или не зачет. Павел Анатольевич, прошу, продолжайте.

Отойдя в сторону, куратор сложила руки на груди и с легкой полуулыбкой наблюдала за майором. Ну, а тот только усмехнулся, отлипнув от стены и встав у учительского места.

— Значит так, товарищи студенты, — начал он густым глубоким голосом. — Об успеваемости особо не переживайте. Получить «не зачет» будет довольно сложно. Но! Тем, кто меня порадует, обеспечена поблажка на дипломе. И, да, ограничены этими стенами мы не будем. Через три-четыре дня поедем на стрельбище. Там и с полосой препятствий ознакомитесь, и начальные тактики совместного взаимодействия пройдете. Естественно, с разнообразными участками, которые будут отвечать за различные виды местности.

Хм.

Хм.

Хм.

— Что происходит? — не выдержал я, чем заработал долгий, немигающий взгляд майора.

— Антон, не хорошо перебивать взрослых, — поджала губы куратор.

— Нет, нет, — поднял руку майор, — всё нормально. Молодой человек, что вы подразумеваете под своим вопросом? Ну же, не стоит стесняться.

И такая неприятная улыбка, что на лице с тонкими, практически обескровленными губами, смотрелась чуждо и натянуто.

— Мы живем в России, — начал я веско, даже не собираясь отводить взгляд. Куда тебе до полковника Воронова, салага! — А здесь, чтобы такой механизм, как армия, начал работать столь быстро, должно сдохнуть что-то достаточно крупное. И не только сдохнуть, но и завонять.

— Воронов! — повысила голос Вера Михайловна, но я напрочь её проигнорировал.

— А сейчас вы заявились в институт, — продолжил я свою речь, — и начинаете готовить гражданских по ускоренной программе подготовки к, как минимум, боевым действиям внутри страны. Причем, перед нами не тыловой штабняк, а боевой офицер, у которого за плечами достаточно смертей,чтобы на живых людей, смотреть, как на пушечное мясо. А теперь я повторю вопрос: что произошло такого, чтобы в России на ускоренном марше, подключая образовательные учреждения, к войне стали готовить гражданских? Причем, не запасников, а необстрелянную молодежь. Насколько всё серьезно?

Тяжелые хлопки майора нарушили ту тишину, которая захватила аудиторию после моей речи. Даже куратор умолкла, нет-нет, да поглядывая на майора. Кажется, ей тоже интересен ответ на мой вопрос.

— Хорош, — коротко кивнул майор. — И вопросы правильные. И посыл. Военная династия в крови говорит? Но, не суть. Отчасти, ты прав. Но только отчасти. Россию не зря сравнивают с медведем. Неторопливым и где-то даже ленивым. Только вот сейчас другой случай. Если, допустим, война придет к нам из-за границы, то её встретит армия. Но, если война спустится сверху, армия не успеет всюду. И дать вам хоть какое-то понимание военной доктрины мы просто обязаны. На всякий, так сказать, случай. Устроит тебя такой мой ответ?

— Процентов на семьдесят, — хмыкнул я, пытаясь найти до чего докопаться.

Но, по всему выходило, что всё либо так и есть, либо дежурные отмазки прорабатывались уже не раз, да еще и под надзором психологов, специализирующихся именно на этом. По крайней мере, для «необстрелянной молодежи» отмазка сойдет.

— Что ж, — наклон головы на бок, и чуть сузившийся взгляд, что майор с меня так и не свел. — Тогда, начнем занятие!

Каждый день по две пары, это, скажу я вам, мощно. Особенно для тех, кто не знаком с армейской дисциплиной. Это вам не тучнеющие и уставшие учителя, тут и в ухо дать могут.

А вот в пятницу, после второй пары в учебном классе нас всех собрали в холле. Ну а там, седой, крепкий мужик, лет пятидесяти, в полевой военной форме и погонами подполковника, с эдакой ленцой, облокотившись о стену, рассматривал каждого пришедшего.

— Валентин Степанович, это последняя группа, — подала голос Вера Михайловна. — К сожалению, больше собрать не получится. Либо на практике вне стен института, либо уже распущены по домам.

Подпол отлип от стены, отряхнул несуществующую пылинку со своих погон и усмехнулся.

— Что ж, тоже неплохо, — бросил он, сухим, скрипучим голосом. — Итак, бойцы. Пострелять не желаете?

Нас собралось человек тридцать. Насколько мог судить по знакомым лицам, четыре неполные группы. Причем девчонок ажно девятнадцать, но это понятно: на юридическом группа в том году получилась чисто девичья.

— А отказаться можно? — подняла руку, как раз одна из них. — У нас ни одежды подходящей, ни боевой раскраски.

— Можно, отчего нельзя, — лениво пожал плечами вояка. — Обязаловки тут нет.

— Фролова! — шикнула на девчонку Вера Михайловна.

— У нас планы вообще-то, — скорчила умильную мордашку другая девчонка. — Такое, как бы, заранее оговаривать надо. В пределах уже поставленных занятий.

— Планы — это здорово, — всё так же лениво выдал подпол. — А еще лучше, когда ты не обуза, а вполне себе самостоятельная боевая единица, умеющая за себя постоять. Но, раз планы…

Разведя руки в стороны, военный только усмехнулся, но взгляд с девчонок не увел. Неприятный, цепляющийся, жёсткий. Так смотрят на расходный материал, на обузу, как он правильно сказал, но ни как на живых людей. Знаю, насмотрелся за летние командировки с отцом по военным частям. У кого-то лето это отдых с друзьями, природа, шашлыки, а у кого-то кровь, пот и слезы, под аккомпанемент хохочущих садистов, которые по недоразумению называют себя военными инструкторами.

— Девочки, ну в конце то концов, — всплеснула руками наш куратор. — У вас в спортзале запасная форма есть. Насколько я знаю — у каждой!

Последнее было сказано тоном, с явным давлением и вот это мне не понравилось вовсе. Был бы это правда рядовой выезд на пострелушки, никто бы никого тянуть не стал. А так, по всей видимости, это уже фактически в приказном порядке.

В конце концов, отказались лишь двое и эти двое были парнями. В остальном подобный выезд восприняли даже с энтузиазмом. А уж, если учесть, что поехали мы самой настоящей колонной, где таких же тентованных КамАЗов было еще четыре, для многих всё это виделось отличным приключением.

А я думал. Смотрел на всё это и думал. Сто двадцать человек, подростков, на пострелять? Не слишком ли великоват размах?

— Слышь, Тох, это нормально вообще? — шепотом спросил Сашка, пытаясь устроиться поудобнее.

— Да херня это какая-то, — выдохнул я, поражаясь происходящему. — Либо уже где-то идет какая заварушка, либо, что менее вероятно, у нашей власти появились мозги.

— А так как второй вариант априори невозможен… — шепотом и явно риторически, добавил сидящий с другой стороны от меня, знакомый.

— Умеешь ты нагнетать, — фыркнул, но как-то натянуто, Саня. — Съездим, да постреляем. Чего вы тут теории заговора всякие разгоняете.

Со знакомым мы переглянулись, подразумевая одно — «святая наивность!». Парня, кстати, звали Федор, насколько я помню. Обучается на горняка и пару раз мелькал в студсовете. Активный малый, радеющий за благо студентов. Слегка ботаник, что по внешнему виду, что по характеру. Белобрысый, в очках, но фигура, кстати, достаточно спортивная. Тихий, где-то даже стеснительный, но тем не менее, свою точку зрения на собраниях отстаивал довольно бойко. Причем, даже в спорах с преподавателями.

Оглядываясь по сторонам, старался абстрагироваться от довольных лиц и пустых разговоров. Девчонки, те и вовсе трещали без умолку, достаточно часто взрываясь веселым смехом. Парни тоже от них не отставали, предвкушая, как выбивают сто из ста. Бахвальство, самодовольство и, хм, нетерпение? Да, пожалуй. Руки на пострелять чесались у всех. Кроме, пожалуй, меня. Ничего нового я там не увижу и не почувствую. Спасибо, бате, и каникулам, да.

Сорок две минуты — именно столько продлилась наша дорога. Сначала, двадцать семь по асфальту, а после — пятнадцать по ухабистым буеракам. Здесь уже всем было не до разговоров: язык бы не прикусить.

— О-па, приехали, кажется, — бросил я, под звук скрипа тормозов.

Машина остановилась резко, так что основная масса колыхнулась, подобно волне. Понятное дело, держаться их не учили, гражданские же. Зато наружу все рванули, даже не дожидаясь команды. Хотелось мне остановить, предостеречь, но не стал. В конце концов, зачем?

А вот ор снаружи, хорошо поставленным, зычным голосом, отдавал внутри приятной негой с нотками ностальгии.

— Куда полезли, коровы беременные? Команды покидать транспорт не было! — разорялся неизвестный. — Хера ли глазами лупаешь, в сторону ушел, в сторону я сказал!

— Не лезем? — повернулся в мою сторону Саня.

— Не лезем, — лениво кивнул я. — Пока стадо разойдется, пока вводные получат, авось и толкотни не будет.

Федя, что уже приподнялся с места, видимо, услышав мои слова, замер, а после плюхнулся назад. Остальные, тем временем, пытались вылезти, кто, прыгая прям на землю, а кто, как в основном девчонки, нелепо пристраиваясь на полу.

Когда дошла моя очередь, столпотворения уже не было. Более того, чуть в стороне расположилось что-то на подобии строя. Понятное дело, что ни о каком армейском строе речи не шло, но ровная шеренга имела место быть. Командовал всем этим цирком старлей с густыми усами и ростом метра под два точно. Квадратное лицо, нос, прошедший явно не через один перелом и словно застывшая навечно кривая, из-за шрама над губой, ухмылка.

— Давайте, давайте, — махнул он нам рукой. — В конец строя! На инструктаж!

Параллельно нам, но чуть дальше выстраивалось еще несколько подобных. КамАЗы разъезжались в стороны, позволяя более основательно осмотреться. Что ж, место впечатляло. Видел я и стрелковые полосы, и мишени, как ростовые, так и «сковородки». Чуть в стороне и вовсе трехэтажное здание, из окон которого так же, то появлялись, то исчезали мишени, причем разбавленные гражданскими версиями. Там, отрабатывая одиночными, работали явно с «Винтами». Уж что-что, а эти хлопки узнаю, где угодно.

— Господа студенты! — гаркнул старлей, привлекая к себе внимание. — Добро пожаловать в расположение нашего временного учебного лагеря! Здесь мы с вами пройдем короткие курсы по стрельбе, а также ознакомимся с азами военной службы! Но не стоит переживать, кормить вас военщиной никто не собирается. Ситуация сейчас, что в стране, что в мире, сильно далека от идеала. Пугать не буду, но на космические корабли, думаю, насмотрелся уже каждый. И знаете, в случае чего, мне бы не хотелось оказаться с кучкой истерящих, ни на что неспособных, гражданских. Помолчим!

Тишина на несколько десятков секунд позволила сказанному уложиться в головах каждого. Ну а я думал.

— Сегодня будут вводные два часа, — продолжил, тем временем, старлей. — Всего разработанной программы у нас с вами на шестьдесят четыре часа. Программа утверждена с руководством института и подразумевает под собой и более углублённое изучение для тех, кто этого пожелает. Аттестации не будет. Точнее, не будет её для ваших кураторов. Но, чтобы придать всему этому делу чуть больше смысла, скажу только одно: показавшим себя с хорошей стороны будет ну очень сложно завалить дипломную защиту. Намек понятен? Вот и замечательно. А теперь за мной шагоооом, ай, лять, просто шагом.

Махнув рукой, старлей направился, к стоящей метрах в ста от нас, длинной армейской палатке. И, когда я говорю длинной, там реально метров сорок в длину! Нет, понятное дело, что лето и тепло, но сохранность того, что лежало внутри, доверять брезенту? В общем, обнаружив там склад с оружием, слега прикосел.

— Сегодня всё просто, — улыбнулся старлей, — берем и стреляем. Научить вас еще в институте должны были, так что обойдёмся без лишней мишуры.

Признаться, когда начали раздавать оружие, я прифигел во второй раз. Рассчитывал и на «семьдесят четвертые», и вообще на «сорок седьмые», но увидев «двенадцатые» невольно даванул косым взглядом на старлея.

— «Тащь» старший лейтенант, — подал голос один из парней. — А почему именно «двенашки»? Не проще ли будет к семьдесят четверкам приучать?

— Не проще, — и глазом не повел военный. — Переобувка на новые рельса должна произойти максимально быстро. А вот так, в потоковом использовании, получится сразу настроиться на боевой лад.

— Мы, что, к войне готовимся? — с непонятной ноткой в голосе, спросила одна из девушек.

На этом вопросе притихли все.

— Кто знает, — пожал плечами старлей. — Но обычно, когда более развитая цивилизация встречает более отсталую, итог один.

И у меня перед глазами пронеслись исторические выжимки эпохи Колумба. Истребление индейцев и еже с ними. Что ж, радует меня в этом деле только одно: схожие мысли и выводы.

Что можно сказать о пострелушках? Мне понравилось. Два часа пролетели, как один миг. Под наблюдением нескольких вояк, отстреляли мы, вот, не соврать бы, магазинов по сорок. Такое чувство, будто под конец, даже наушники не спасали. Зато, горящие энтузиазмом, глаза светились на морде лица практически каждого присутствующего.

— На сегодня закончили, — всё такое же подобие строя, но уже в общих масштабах. Ну и подпол с института. — По сегодняшней выжимке мы отметим самых толковых, кого можно оставить на более глубокое ознакомление с воинским делом. Всё это, естественно, носит рекомендательный характер. По окончанию обязательных часов советую хорошенько подумать о том, надо вам это, или нет. Время у вас есть. Опыт и знания подобного рода лишними не будут никогда. Поэтому, думайте, молодые люди. Думайте и решайте. Больше мирного неба может и не быть.

Очень, мать его, воодушевляюще!

Именно на этих словах закончилась речь военного. И, признаться, энтузиазма она мне не добавила.

Глава 4

Еще две недели позади.

Тихие две недели без каких-либо событий и происшествий. Нет, ну разве стоит за «событие» воспринимать истерию во внешней политике? Но затишье это мне не нравилось.

Более того, с тех самых пор, ни одного упоминания о пришельцах не было. То есть вообще. Мир переваривал катастрофу около берегов Австралии, совершенно наплевав на уничтоженный Темиртау. Ну, еще бы. Всё мы знаем эти двойные стандарты.

Как и в России, во всем мире началась масштабная подготовка мирняка. К чему? Да вот явно ни к мирному сосуществованию. Казалось бы, на горизонте замаячил возможно общий враг, но даже это не смогло сплотить человечество и отринуть собственные амбиции некоторых особо амбициозных.

Ну, а у нас, конкретно нашей компании дни текли размеренно.

Пашка, кажется, немного увлекся, ну или поехал кукухой. Ибо из того ангара, что было изначально, здание превращалось в какую-то крепость. По закупке всего необходимого проблем не возникло, то есть: консервы, крупы, макароны, медицина и средства гигиены — всё уже имело место быть. Разложено по шкафам и стеллажам, да отсортировано на случай быстрой необходимости. Что пошло по одному месту, так это приобретение оружия. Андрюха, кроме того глока, так и не смог пробить что-то еще, а покупка охотничьего больно бы уж вдарила по нашему бюджету. Ибо цены в магазинах на него взлетели буквально в разы. Обычная ВПОшка, голая, без обвесов, в цене достигла аж четырех, мать его, сотен! Про патроны можно и вовсе умолчать. Их банально не было. И вот здесь, терзают меня смутные сомнения, то ли это скупили всё к чертям собачьим, то ли озаботилось наше правительство. Кто бы что ни говорил, но неглупые там сидят люди, раз так пасти простой народ научились. Вот и вывод здесь прост: в случае начала беспорядков, лучше бы обезопасить себя от толпы вооружённых смердов.

— Тох, а Тох, — лениво протянул Андрей, развалившись на стуле в закусочной. — Сколько там, три недели прошло? А про зеленых человечков вообще ничего не слышно.

— И? — поднял я на него взгляд. — От меня-то ты чего хочешь?

— Ну, — начал он, даже руками зажестикулировал, но после просто отмахнулся. — Не знаю я. А вдруг, мы больше о них вообще ничего не услышим? Ну, прилетели, посмотрели на наше развитие и домой. Какой им толк от, ну, не знаю, какой бы нам был толк, от, скажем, аборигенов с копьями из какого-нибудь второго века? Обнаружь мы их на острове необитаемом.

— Есть резон в словах твоих, друг мой, — тяжело выдохнув от обилия съеденного, протянул Саня. — Но в таком случае их цивилизация столь обширна, что даже наша планетка их не заинтересовала. И опять-таки, есть вторая сторона этой медали: если они столь велики, присоединение новых территорий к уже существующей, пусть будет, империи, это обязаловка. Империи живут только в расширении, стагнация для них смерть.

— Ну, не знаю, — вздохнул уже Андрей. — Уже даже в сети всё пошло на спад. Снова все вернулись к своим баранам.

Телефонный звонок не дал мне что-либо вставить.

— Да, Паш, внимательно тебя слушаю, — произнес я, ответив на вызов.

— В общем, тема такая, — заговорил он быстро. — Батя подогнал нам пять УАЗиков. Новых. Заточенных именно на проходимость по пересеченной местности. С лебедками там, отбойником и вроде как обмолвился о бронированности. Смекаешь?

— Ммм, — протянул я, а после усмехнулся. — Чем бы дитятко не тешилось?

— Тох, — не поддержал шутку друг. — Он охранку свою вдвое увеличил. Недвижку из-за границы всю продал, как и отдельный бизнес. Армейские к нам зачастили, причем, их разговоры в основном на повышенных тонах. Не пониманию я, блять, что происходит! И он нихера не говорит. Только общими фразами отбрасывается, мол всё у него под контролем. А вчера я вообще разговор его слышал, что он село какое-то заброшенное в бессрочную аренду брать собрался. Ебеня такие, что жопу только корой вытирать, да с зайцами на брудершафт пить. Вот скажи мне, на кой оно хер нужно? Возрождать отечественное земледелие? Нет, ну причину он озвучил именно такую, но в разрезе всего этого дерьма, удаленное от больших городов, место… Мне продолжить, или сам закончишь?

Тут уж я подобрался, и вся расслабленность из мыслей исчезла.

— Можешь не продолжать, — вдохнул я, с силой натирая лоб. — Паш, про оружие пробей. Надо нам, понимаешь? Очень надо. Видится мне здесь проблема нехватки времени. Если твой отец уже решился на землю в ебенях, то на это появились веские причины. Какие? И успеет ли он? А еще лучше пробей на место для всех нас. Понятное дело, что всё это блат и вот так просто туда будет не попасть. Но, черт. Ладно, пока просто оружие. Любое.

— Да знаю, я знаю, — нервно выдохнул Паша. — Дожму, думаю. Ты лучше Андрея пни, пусть тоже отцу на уши сядет. Тот, как бы, ни меньшего полета птица будет. Если не большего. Всё-таки металл это стратегический ресурс, а с его масштабами просто так пролететь нельзя.

— Понял тебя, — закрыл я на несколько секунд глаза. — Всё, тогда. Отбой.

Положив трубку поймал два серьезных взгляда и долго держать паузу не стал. Буквально в двух словах вывалил всё на парней, наблюдая за рассеянным и каким-то испуганным взглядом Сани, да сосредоточенным и с толикой злости, взглядом Андрея.

— Я домой, — подорвался последний с места. — Надо кое с кем серьезно поговорить. Если что, звякну.

Быстрым шагом друг покинул заведение общепита, оставив нас вдвоем.

— Да, дела, — протянул Сашка. — Вообще непонятно к чему готовиться. А ведь надо еще семью как-то подготовить. Только бы верил кто.

Несколько минут тишины, в которой мы просидели, никаких толковых мыслей в голову не принесли. И так уже всё продумано и передумано не один раз. Либо наверху ведется какая-то серьезная игра, причем абсолютно непонятно какого толка, либо, всё это просто перестраховка. Хм.

— О, ребят, вот вы где! — возглас Тани, одной из девчонок, которая согласилась на более серьезную подготовку с вояками, привлек к себе внимание. — Там Вера Михайловна собирает всех в классе. Ну, кто на серьезке. Говорит, сегодня с военными какой-то особенный урок будет.

— Пошли, что ли? — как-то обреченно протянул Саня. — Эх, не хотелось бы сегодня.

Из всего института на более углубленную подготовку пошло всего-то двадцать три человека. С одной стороны, совсем немного, но с другой, это из общей массы в семь сотен человек, которые занимаются общей подготовкой. А так, вроде, обычные пары, с зачетами и даже периодическими лекциями. Плюс итоговый зачет по окончанию, о котором нам уже все уши прожужжали.

Когда мы вошли в аудиторию, оказалось, что все в сборе. Даже вояки и те присутствовали. А то подпол обычно любит призадержаться минут на десять-пятнадцать. Только вот в этот раз он был не один, а с неприятного вида мужиком, лет, наверно, в тридцать. Залысина, скользкий, немигающий взгляд и массивная челюсть. И если подполковник всегда носил армейку, то этот тип имел на себе черный пиджак. С тем учетом, что на улице уже близко к тридцати, такая одежда явно не добавляет ему ума.

Еще несколько минут ожидания, пока все усядутся поудобнее и слово взял именно «пиджачок».

— Добрый день, господа абитуриенты, — начал он каким-то обезличенным тоном. — Сегодня для вас, то есть, конкретно для тех, кто решил чуть глубже погрузиться в армейскую стезю, будет особенный урок. Я здесь для того, чтобы донести до каждого из вас, о серьезности этой поездки. Вы должны будете подписать документ о неразглашении увиденного. Да, всё так серьезно. И нет, не на зеленых человечков мы едем смотреть.

Пока он разглагольствовал, Вера Михайловна ходила меж парт, раскладывая перед нами листки. Типовые, в общем-то, формы, где черным по белому расписаны обязанности хранить всё увиденное в тайне и, само собой, ответственность за разглашение.

— Отказаться можете, — вторгся в мысли голос «пиджачка». — Всё-таки это уже не простые игры в солдатиков.

— С родителями посоветоваться можно? — поднял руку один из парней. — Слишком серьёзные последствия.

— Нет, — короткий и емкий ответ. — Вы все уже совершеннолетние и отвечать за свои поступки можете без оглядки на мам-пап. Не готовы? Дверь там. Задерживать не буду.

— Тогда я пас, — поднял парень руки перед собой. — Под эту бумажку вообще что угодно подтянуть можно.

— Молодой человек, — укоризненно протянул мужчина. — «Подтягивать», как вы выражаетесь, будут у вас на районе. Здесь же, если недостаточно яиц, чтобы осознать и проявить ответственность, никто вас держать не будет. Прошу, покиньте аудиторию. Вашу позицию мы уже услышали.

— Как он его, — толкнул меня в бок Саня.

Оно и понятно, фактически расписал в трусости и несамостоятельности, обозвав, по сути, маменькиным сынком. А парень-то засомневался. Нахмурился, надулся и даже хотел что-то сказать, но не посмел. Под немигающим взглядом «пиджачка», что не сводил с него взгляда, ссутулился и подхватив сумку, пошел к двери. К нему, впрочем, присоединилась еще без малого половина всех присутствующих.

— Что ж, — на удивление мужик улыбнулся. — Рад видеть, что критическое мышление всё-таки не пустой звук. Итак, остальные готовы на экскурсию?

Оговорочка по дядюшке Фрейду? Экскурсия куда? Уж явно не в казармы.

— Я в деле! — моментально загорелся Саня.

Трясущиеся руки, энтузиазм в глазах и мысли, в которых явно это самое «критическое мышление» не прослеживается. Что ж, понять его можно. Наверняка уже нафантазировал себе экскурсию по сбитому кораблю пришельцев.

Сначала я так же хотел отказаться. Зная примерный расклад по воякам, спасибо бате, ничего хорошего от этой поездки ждать не приходится. Но теперь вот оставить друга одного? Ладно, чего уж тут. И самого любопытство гложет. В общем, две чаши весов колебались недолго и вот лист с моим согласием, вместе с десятком остальных, отправляется в чемоданчик «пиджачка».

— Что ж, — хлопнул мужик в ладоши. — Сегодня вам надо будет переодеться в нормальную армейскую одежду. Свои спортивные костюмы оставьте здесь. На базе размеры есть под каждого, так что переживать не стоит. Заодно и опыт кое-какой поимеете.

А подпол, подпирая стену, стоял хмурый и недовольный. Медленно шевеля челюстями, словно жуя жёсткую жвачку, он переводил взгляд с одного из нас, на другого, будто силясь запомнить. Руки, скрещенные на груди и выражение лица такое, будто ему все это навязали. Причем под дулом пистолета.

Привычный уже КамАЗ ждал нас у выхода. Благо в этот раз в кузове было просторно. Девять человек, из которых трое девушек, размазались по группкам интереса. К нам с Сашкой подсел еще и Федор. Парень, пусть и ботаник по виду, но в стрельбе был далеко не профан. Да и неподдельный интерес в его глазах имелся, чем он однозначно выделялся из основной массы.

— Вы ведь тоже думаете, что мы увидим что-то потрясающее? — заговорщическим шепотом начал он.

— Мне кажется, — так же тихо вторил ему Саня, — что нам покажут что-то из инопланетных технологий!

Святая наивность. Хотел я высказать свое веское «фи», но решил не портить мальчишкам праздник. Ведь, смотря на этих двадцатилетних детей, на их неподдельный энтузиазм, никого кроме, именно что, детей я там не видел. У самого же в голове гуляли отнюдь нерадостные мысли. С чего бы, допустим, нам, показывать какие-то инопланетные технологии? Чтобы, что? Непонятно. Такое, как правило, тащится в самый глубокий бункер и там исследуется вдоль, да поперек. Но никак не выставляется на обозрение всяким там залетным студентикам.

Точкой сбора оказалось место, в совершенно другой стороне от той базы, где мы расстреляли ни один цинк патронов. Здесь, вроде бы тоже, имелось что-то на подобии тира, но более простенько, что ли.

КамАЗ остановился сбоку от насыпной гряды, вдоль которой так же стояло и несколько палаток. Чуть дальше расположились столы, с кучей полевой формы, сваленной на столы. Ну и человек двадцать солдат, скучающих по периметру, я тоже приметил.

— Вы пока переодевайтесь, — махнул рукой подпол. — После — построение у палаток. Вводные давать буду.

А вот «пиджачка» нигде видно не было.

— Как-то я здесь секретных бункеров не наблюдаю, — пробормотал Федор.

— Смотри шире! — не согласился с ним Саня. — Конс-пи-ра-ци-я! Сечешь? Наверняка отвода глаз для! Где-нибудь вон на той опушке, или рощица вон та, как прикрытие. А мы, значится…

— Как мясо для отвлекающего манёвра при охоте на инопланетян, — проворчал я, натягивая форму.

Местность вокруг напоминала пустырь, не более. Да и солдаты, которые больше напоминают загульных срочников, и лишь один подпол, что тянет на серьезного вояку. В палатках, кстати, было оружие. Привычные уже калаши, да при полном параде из полного и главное функционально подогнанного навесного. Что? Зачем? Одни только вопросы.

— Давайте, давайте, — ворчал подполковник. — Раньше начнем, раньше закончим. Думаете, мне хочется с вами возиться? Дел еще по горло.

Странное ворчание человека, от которого раньше и слова лишнего не вытянешь. А тут, прям, как бабка старая разворчался.

В принципе, справились мы достаточно быстро. Прошло от силы минут семь, как наш кривой строй расположился там, где указывали. Форма и правда нашлась каждому по размеру. Да и сидела удобно. Причем, качество почему-то заметно лучше, нежели я помню по своим «армейским каникулам».

— Значит, так, орлы, — качаясь на каблуках, начал подпол. — Сейчас строем к палаткам, там получаете боекомплект. После, — хмыкнул он и скривившись, сплюнул в сторону, — выбираете старшего. Тот получает от меня планшет и, — снова гримаса на лице, — боевую задачу. Таких групп, как ваша, еще несколько. Считайте это, хм, соревнованием. Все участники победившей группы получат персональные предложения по продемонстрированным навыкам. Наблюдение за вами будет вестись с дронов, но особо на них не надейтесь. Считайте, что вы в условиях, максимально приближенных к боевым. Всё! — хлопок в ладоши. — На выбор старшего две минуты! Промедление чревато.

И отошел в сторону. Сложил руки на груди, даже отвернулся, видимо, чтобы нас не смущать. Ну а мы, что мы? Не ожидавшие такого подвоха, стояли, словно первоклашки на пороге здания школы, абсолютно не понимая, что, как и куда.

— Воронов, — подала голос Таня. — Давай, не строй из себя недотрогу.

— Поддерживаю, — пожал плечами Федор.

— Еще бы, — усмехнулся Саня. — Здесь нам определенно свезло.

Остальные шесть человек особо вперед не рвались. Из выделяющихся были, пожалуй, еще двое. Девушка — Вика, с пофигистическим выражением лица и талантом стрелка от бога. Да парень Олег, что очень уж хотел выделиться. Чего у него не отнять, так это тяги быть первым. Причем тяги такой, адекватной. Что в наше время редкость. Все свои минусы он принимал спокойно, и старался их устранить, а не нарывался на ссору. Вот и сейчас, стоило мне перевести на него взгляд, просто кивнул, соглашаясь с решением остальных. Еще одна девчонка, подруга Тани по имени Света, ничего особого из себя не представляли. Ну, как «особого». В ином случае не попала бы в «углубленку». Ну и три парня — друзья одной компании, больше раздолбаи, что здесь ради прикола, нежели за действительно полезным опытом: мой тезка — Антон, Слава и Леха. Последний вообще смотрелся чуждо — сто двадцать килограмм веса! Причем не мышечной массы, что идет нам в явный минус. Но, сила воли у него присутствует, да. Да и друзья его, именно, что друзья. Помогали и поддерживали.

В общем, группка вырисовывается так себе. Зная, что ожидать от сегодняшней поездки, даже и отказался бы, наверно. Но сейчас заднюю давать никак нельзя, поэтому, хех, превозмогаем!

— Значит, слушаться беспрекословно, — кивнул я, скорее сам себе. — Теперь мы в арми, нах. Старшего выбрали сами, потом не войте. Леха — ты слабое звено. Возражения? Нет? Хорошо. Судя по всему, придется побегать. Олег, если что, ты у меня на подхвате. Так, лишний раз рот не открывать, самодеятельность не проявлять. Я всё еще не понимаю нахера нам это нужно, но раз ввязались, отыгрывать будем на максимум. Теперь, ждем.

Оставив переваривать, да и возмущенно сопящего Леху, подошел к подполу.

— Планшет, — протянул я руку и под кривую усмешку военного, получил гаджет.

— Аааа, черт, пропади оно всё пропадом, — и вовсе скривился тот. — Будь осторожен, парень. Черт. Суки. Грузимся!

Последнее было сказано уже в сторону солдатиков, которые после команды, споро собрали наши вещи, да загрузившись в КамАЗ, укатили. А я стоял, смотрел им в след и ощущение надвигающегося пиздеца, табуном мурашек скользило по загривку.

— Что стоим, кого ждем? — подошедший сзади Олег, энтузиазмом прямо-таки лучился.

Как, впрочем, и остальные. Интересно им видите ли было. Внезапные голодные, мать его, игры. Я же вместо ответа, снял с плеча калаш, вытащил магазин и уставился на боевой патрон. После, вытащил его, а следом и еще несколько, только убеждаясь в своей правоте.

— Итак, карапузики, — выдохнул я, под непонимающие взгляды собравшихся, забил всё назад, — кто может мне объяснить по какой причине нас, а именно группу желторотиков, военные могли оставить на пересеченной местности с боевым, сука, оружием в руках. Патроны не холостые.

— В смысле? — затупил Леха. — Ну, проверка такая? Соревнование там.

— Не тупи, Лех, — нахмурился Слава — низкорослый парнишка с третьего курса. — Тут не то что разрешения нет, тут боевое, даже не охотничье, оружие! У желторотиков, мда, без службы в армии за плечами и контролем со стороны военных. Это вообще, как?

— Ну, как бы, это, — неуверенно выдавил центнер веса.

— А, может, это действительно проверка какая? — хмуро выдала Вика. — Не знаю, самостоятельность, там, нашу проверить. Да и вообще планшет открой. Может там все пояснения будут.

— Кстати, да, — подала голос Таня. — А то теории заговора тут уже понакидали.

Бросив кривой взгляд на этих наивных дурачков, запустил гаджет. Забавно, но модель нашего производства, о которой я даже и не слышал ранее. Какая-то «Аврора», в кожаном чехле, и достаточно массивная, что по весу, что по размеру. Хм, и операционная тоже не андроидовская.

— Это, что вообще? — задумчиво пробормотал Саня, выглядывая из-за моего плеча.

Практически пустой рабочий стол, где на глаза попались лишь два файла. Один — карта, второй текстовый документ с парой предложений.

— Как забавно, — хмыкнул я.

Задание гласило: «Пройти по маршруту, ориентируясь на местности, по отмеченным точкам. Обнаружить спрятанный груз»

И, собственно, всё.

Карта так же ничего толкового пояснить не смогла. Ну, как карта. Скриншот, мать его, с криво расчерченной разметкой и парой красных точек. Всё, что читалось, так это возвышение по левой стороне, и множество небольших озер по правой. Ориентиры, конечно, так себе, но спасибо и на этом.

— Я нихрена не понимаю, — выдохнул я, тряхнув головой. — Если это просто маршрут, на кой хер нам боевые патроны? Что вообще происходит?

— Ну, Тох, если уж ты ничего не понимаешь, — покачал головой Саня.

— Да, что тут непонятного, — пожала плечами Таня. — Идем по маршруту, дальше видно будет. Вдруг, действительно, проверка какая и за нами с дронов наблюдают.

Почесав нос, я бросил взгляд в сторону дороги, по которой укатил КамАЗ и невольно задумался. Это всё ненормально. В моей голове просто не укладывался сам факт подобного. Да и зачем нам боевые патроны???

— Так, слушаем внимательно, — подобрался я. — Нужно обследовать местность более подробно. Палатки, окрестности. Далеко не расходимся. Делимся о всех странных и подозрительных находках. Оставленную гору шмоток тоже потрошим, а часть и вовсе рвем на веревки по типу бинтов. Часть забираем с собой, как сменное. Нет у меня уверенности, в том, что нас всерьез закинут в какую-нибудь опасную ситуацию. Но перебдеть я таки обязан. Кстати, телефоны проверили? Связь есть?

— Нету конечно, — спокойно ответил Олег. — Еще на подъезде пропала, минут за тридцать, где-то.

— Принято, — мотнул я головой. — Всё, начали!

Хлопок в ладоши и после некоторой заминки, когда пришлось взглядом пройтись по каждому, ребята, наконец, разошлись. Я же полез в планшет, параллельно высчитывая расстояние. Полчаса, значит? А КамАЗ гнал. Значит, связь пропала километров так за сорок отсюда. И, что мы имеем? А ебеня мы имеем такие глухие, что, если судить по карте, ни дорог, ни поселков. А где в нашей области подобное имеется? Около часа с зоной покрытия сети и выходит сотня километров от города в сторону, хм, а в какую, собственно, сторону? Закрытый тент за дорогой следить не позволял. По выезду явно петляли, так что, где мы сейчас, представить даже примерно не выйдет.

Что-то мне всё это перестает нравится больше и больше. Странностей, хоть отбавляй, конкретики никакой. Вообще вся эта ситуация сюр чистой воды. Гражданские, с боевым оружием, за сотню километров от города, да одни? Никаких дронов на горизонте я не вижу. Тишина такая, что любой посторонний от природы шум, считался бы на раз. А тут, только легкий ветерок, да припекающее солнце. И в свете недавнего посещения нас пришельцами, картинка какая-то мрачненькая выходит.

— Тряпки тряпочные, — крикнул мне Саня. — Ничего необычного.

— В палатках пусто, — голос Олега. — Пластиковые столы и два стула. Тоже пластик. Ни следов рытья, ни заплаток в самой ткани.

— Периметр чист, — голос, как его? А, тезка. — С насыпи видно всё далеко. Там дальше лес, слева и справа котлованы.

— Сама площадка тоже без всякого, — уже Таня. — Даже автомобильных следов особо нет. Как будто машины дальше вообще не проезжали.

А я параллельно насиловал планшет. По всему выходило, что он абсолютно пуст. Кроме тех двух файлов, ни в системе, ни в папках, больше ничего не было. И еще мне в голову пришла мысль, что у нас ни пайков нет, ни бутылок с водой. Только, мать его, стволы. Ах да, ни раций, ни спичек, ни компаса. Перечислять можно еще долго, но по своей сути, мы, как голыши в дикой природе.

— Что делать-то будем? — вернулся Олег. — Ты прав, всё это странно.

— Да, что вы в самом деле! — всплеснула руками Таня. — Двадцать первый век на дворе! Да случись с нами что, всех на уши поднимут! По любому же, просто испытания какие-то. Ну, подумайте вот, если, конечно голову еще не напекло, нас, что, на самом деле могли для какой-то цели здесь выкинуть? И заставить идти по непонятному маршруту? Чтобы что? Я вот даже ума не приложу, для чего такого серьезного и опасного могли понадобиться мы — желторотики! А оружие боевое, ну, на случай встречи с медведями там! Или волками!

— Или пришельцами, — хмыкнул Саня, но хмыкнул как-то безрадостно.

От былого энтузиазма у него не осталось и следа.

— Ну тебя, — отмахнулась девушка. — Да вы меня поняли! Давайте уже пойдем по маршруту. Какой там вообще километраж? Наверно, как раз, по финишу и ждет всё объяснение. А вы тут с серьезными минами сиськи мнете. Как бабы на выданье, ей богу.

Хотел я ей ответить, но не стал. Всё-таки нельзя винить человека, живущего по стандартам мирного времени. Ну, а пока, километраж.

— Тридцать-сорок кэмэ, — прикинув на глаз и сопоставив масштаб, выдал я. — Вообще не ближний свет.

— Это нам сколько, часов шесть топать? — задумчиво бросил Олег, а после, переведя взгляд на Леху, поправился. — Семь-восемь. К позднему вечеру будем. Скорее всего, это именно путь в сторону города. Но, твою ж, я не собирался задерживаться настолько! Почему вообще никто не предупредил о сроках?

— Меня тоже это беспокоит, — сморщила носик Вика. — Дома волноваться будут. Да и телефон еще не ловит. Не, нафиг такое счастье. Вернемся и свалю с этого кружка. Так вообще не делается.

И снова не дал я себе право вставить слово. Так хотелось сказать: «если» вернемся. Но что-то я наверно сгущаю краски. Ведь так? Так, батя?

«Всё херня, проверить боекомплект!» — скомандовал бы он.

Что я, собственно и решил сделать. А глядя, как все магазины из разгрузки проверяю я, подобным занялись и остальные.

— Один в заряде, четыре запасных, — мотнул я головой. — Не густо. У всех так же?

Нестройные голоса стали мне ответом. Вот чего-чего, а гранат не было. Хотя, наверно, это и вовсе смотрелось бы чересчур. И тут же себя одернул: ну-да, ну-да, калаш с пятью магазинами боевых патронов это уже нормально?

— Двигаем по маршруту, — принял решение. — Лех, ты, как по выносливости? Осилишь?

— Мы с отцом каждый сезон на охоту ходим, — пожал тот плечами. — А там трясина, буреломы, да болота. Сдюжу. Будь уж уверен.

— Лады, — кивнул я. — Идем следующим порядком. Я и Сашка — впереди. За нами, через двадцать метров Леха и девчонки. Олег, Антон и Слава — вы замыкающие. Не кучкуемся, смотрим в оба и не расслабляемся.

Молчаливые кивки и мы пошли.

Бросили прощальный взгляд на палатки, на дорогу, по которой нас привезли, да неспешно отправились по маршруту. Было не по себе, если честно. Знакомый с армейским укладом не понаслышке, к текущему положению я не мог подобрать не то что причин, даже поводов! Это ненормально. И, как сказал бы батя, там, где под слоем обыденности скрывается неправильность, тебя ждет самая глубокая задница.

— Как думаешь, в кого стрелять придется? — нарушил тишину Саня.

От былого энтузиазма не осталось и следа. Во взгляде загнанная насторожённость и беспокойство. Глаза бегают от одного края горизонта к другому, словно пытаясь найти хоть что-то, что даст ответы. Но их не было.

— Надеюсь, что ни в кого, — тихо произнес в ответ. — Иначе, долго нам такой компашкой не продержаться.

— Оптимист ты всё-таки, — проворчал друг. — «Продержаться», ага. Я вот думаю, нас в качестве жертвы приготовили. Ну, «Голодные игры», там? Типа, чтоб задобрить этих, — и тычок пальцем вверх.

— Бред не неси, — одернул его. — Давай, в реальность возвращайся. Харе в облаках витать. Мне же надо хоть на кого-то рассчитывать. А то эти тепличные мальчики и девочки особой уверенности не вызывают.

И тут дело даже не в подготовке, как таковой. Просто именно в Сашке я уверен. Уверен настолько, что без сомнений доверю ему спину. А вот остальные члены нашего, хм, отряда, к такому не располагают.

Местность труднопроходимой не была. Более того, вперед по маршруту вела, будто бы специально проложенная дорога. Да, естественного происхождения, но, тем не менее.

Через несколько километров с правой стороны практически вплотную подошел лес. Пока еще редкий, он создавал неприятное впечатление. Какой-то облезлый, что ли. А вот по левой стороне уходя в даль, протянулись котлованы. Некоторые заполненные водой, некоторые и вовсе пустые. Пить оттуда, я бы, конечно не стал. Но, раз есть они, значит, где-то должны быть и ручьи. Так что без воды остаться не должны.

Разговоров, как таковых, не было. По крайней мере между мной и Саней. Со спины то отголосок голосов доносился, но тоже, не то чтобы часто.

Где-то через час пути стало ощутимо жарко. Военная форма не располагает к проветриванию при плюс тридцати точно. А еще ведь на каждом из нас разгрузка, пусть и куце заполненная. Да берцы эти, совершенно не растоптанные. Мрак, в общем. И на кой, спрашивается, хрен, нужен был весь этот балаган?

Как-то неожиданно путь перед нами превратился, сначала в уклон, а после, и вовсе пошли такие буераки, со скальными выступами и впадинами, что ни о какой крейсерской скорости речи быть не могло. И, если для более-менее спортивно подготовленных всё это труда не вызывало, то вот Леха страдал. Ни подняться на полутораметровый уступ, ни спрыгнуть с такого же. Приходилось идти так, чтобы и он мог вырулить, а это такие зигзаги, что лишние километры наматывались с лихвой.

— Тох, мы не заблудимся? — окрик со спины заставил притормозить.

Естественно на моё распоряжение идти замыкающими, забили все. Сейчас эта кучка представляла собой ребятишек на выгуле. Тельняшки, закатанные штаны и калаши, болтающиеся за спиной, эдакой обузой.

— Нет, — крикнул в ответ. — Ориентиры по карте довольно четкие.

Слушать ответ не стал, тут же разворачиваясь и двигая дальше.

— Тох, — не выдержал Сашка. — У тебя же есть мысли по поводу всего этого, а? Зачем такое могло понадобиться?

— Нет, ну, если групп и правда несколько, — начал я, но тут же себя одернул. — Черт его знает, Сань. Слишком всё это неправильно.

— Ммм, — промычал друг, видимо пытаясь выстроить стройную речь, но только рукой махнул.

А вот я замер, тщетно пытаясь понять, что же меня насторожило. Завертел головой по сторонам, пытаясь расслоить источники звука. Приложил ладонь ко лбу, укрываясь от солнца и скользя взглядом от земли к небу, постепенно поворачивался по кругу.

— Что? — не понял Саня, так же, начиная озираться.

— Звук! — щелкнул я пальцами, когда осознал. — Слышишь? Стрекот. Будто стрекозиный шелест. Но громче.

— Не слышу, — нахмурился друг.

— Вы чего встали? — подойдя ближе и слегка запыхавшись, спросил Олег. — Заблудились?

— Слышишь? — с заговорщическим шепотом, приблизился к нему Саня. — Вот и я не слышу. А он есть!

— Да кто он то? — удивленно выпучил глаза Олег. — Вы, о чем вообще?

— Что за? — мотнул я головой, когда этот посторонний звук пропал полностью.

Только вот после раздался глухой хлопок и звук усилился многократно. Да так, что все непроизвольно присели и не зря. Прямо над нашими головами, практически из неоткуда, появился корабль. Размером с привычный человеческий истребитель, земным он не был точно. Темно-зеленый окрас, скошенные округлые грани, где центральная часть, будто тонкий, узкий стилет, по бокам от которого под девяносто градусов, в стороны расходятся треугольные крылья. Их основание венчают круглые набалдашники сопел, из которых вырываются изумрудные завихренья.

Корабль летел прямо на нас — иной цели тут быть не могло.

Появившись строго вверху, он сначала пронесся мимо, а после, заложив вираж, развернулся прямо к нам. А еще я успел заприметить, как сбоку от острия носа медленно разгораются зеленые точки, после чего рванул в сторону, даже не собираясь пускать в ход калаш.

— В рассыпную! — мой дикий ор, казалось бы, потонул в стрекоте машины, но эффект был.

Все и правда рванули в разные стороны, что оставляло хоть какую-то надежду…

Первое попадание по земле ознаменовалось шипением рассерженной гадюки. Местность вокруг не позволяла бежать, сломя голову, а поэтому я просто занырнул за подвернувшийся скальный нарост. Кусок камня с меня ростом и небольшим углублением у основания, встретил, как родной. Звуки стрельбы, за которыми следовало шипением, пропускал фоном, стараясь унять дрожь в руках. Перед глазами только земля, каменный щебень, и никаких мыслей, кроме одной — мы приманка!

Когда звук аппарата стал удаляться, выглянуть смог не сразу. Несколько секунд боролся со страхом и только после, немного его отодвинув, получилось осмотреться. Корабль заходил в новый вираж, тогда, как я, пыталсянайти своих. Двоих, впрочем, нашел. Леха лежал ничком на земле, застыв в нелепой позе. Глаза его были открыты, а зрачок метался из стороны в сторону. Нас разделяло метров двадцать, не больше, так что всё это я видел отлично. Там же, но чуть сбоку, застыло и тело Олега. В полуприсяде, с нелепо вскинутыми руками, сейчас уже пустыми. Автомат лежал рядом, словно поломанная игрушка. А глаза парня такие же — стеклянные, но с мечущимся зрачком.

Раздавшиеся еще три хлопка неприятной волной холода понеслись по загривку. Взгляд вверх и уже четыре одинаковые корабля. Развороты в нашу сторону, зарождающиеся зеленые точки на носу и страх. Страх, который сковывает по рукам и ногам, превращая тебя в соляную статую. Страх и непонимание. Точнее неверие в то, что всё это происходит сейчас и с тобой. Какие к черту пришельцы? Но реальность перед глазами усомниться в чувствах не позволила.

Вскидывая автомат к плечу, на удачу попадания особо не надеялся. Выстрел из калаша пробивает рельсу? Ну-ну.

Короткая очередь с небольшим опережением и такой привычный звук стрельбы прошелся по нервам, словно сильнейшее успокаивающее. Никаких страхов и переживаний. Сомнений и паники. Только цель, прицельная планка и спусковой крючок.

Два зеленых очерка понеслись в мою сторону слишком быстро. Я только и успел заметить вспышку, да зеленые, словно растянутые, нити. А после, сухой треск, от соприкосновения этих зарядов с землей передо мной и словно, расходящийся в стороны, купол, изнутри которого всё пронизано зелеными молниями.

Прикосновение с этой субстанцией сопровождалось холодом. Он за мгновение пронзил тело от макушки до пят, напрочь лишая меня возможности пошевелиться. Только глаза, словно заведенные волчки, скользили по допустимому периметру, в попытке разглядеть хоть что-то.

Надо отдать должное, выстрелы продолжались еще минуты три, точно. Интересно, кому это повезло больше? А после — накатило. Нас хотят взять живьем! Пришельцы? Какого хера? И паника, паника, паника…

Глава 5

Секунды растянулись на часы. Мысль! Именно она не позволяла затеряться посреди панического настроя. Почему мы не можем двигаться? Замерли, словно истуканы, в нелепых и неестественных позах. Казалось бы, если тело каменеет, то почему мы можем дышать? Никакими естественными процесса такого добиться нельзя. А значит, всё это в голове!

Попытка, на грани фола. Напряжение всех мышц сразу и по отдельности каждую — безрезультатно. Попытка задержать дыхание и бинго! У меня получается! Только, что мне это дает?

Движение сбоку привлекло внимание сразу. Корабль пришельцев заходил на посадку. Метров в пятидесяти от меня, он плавно, всё так же стрекоча, опускался на землю. Сейчас уже разглядеть его получалось лучше, но радости это не доставляло. Странный материал корпуса, хоть и блестел на солнце, но казался матовым. Даже, скорее, бархатным. Обводы корабля плавные, с окружностями. Два боковых крыла при приземлении сошлись вверх, образуя над основным корпусом эдакую крышу. Успел заметить небольшую вспышку, что, еле заметной глазу, волной, начала опускаться с наивысшей точки, к низу. Она покрывала корабль эдакой пленкой, что спустя несколько секунд и вовсе теряла видимость. А после, после прямо по центру тела корабля вперед ушел шлюз…

То существо, что выбралось наружу, человека напоминало мало. Хотя и понятно, что это, скорее всего, какой-то скафандр. Тем не менее рук у пришельца было две пары. Да и рост где-то под два с половиной метра. Ноги имели дополнительный сустав, а подошва скафандра, костюма, комбинезона? имела схожесть с копытами. Еще, что бросалось в глаза, так это непонятные щупальцевидные отростки. Целая гроздь их копошилась за спиной, почему-то ассоциируясь в моем мозгу с волосами. Голова широкая и удлиненная, с двумя вертикальными рядами круглых, светящихся точек. Тело узкое, выделялось тем, что опускалось оно ниже уровня крепления ног. То есть, больно уж всё это походило на строение тела какого-то насекомого.

Твою ж!

Рук, или лап, у пришельца было не две, а три пары. Еще одна, совсем небольшая, что до этого не была видна, пряталась на груди. Сначала, я было подумал, что это нагрудная пластина, но нет.

Потратив несколько секунд на осмотр по сторонам, пришелец направился в мою сторону. В этот момент выпуклость на груди начала двигаться и внезапно разъединилась, на совсем тонкие и короткие, трехпалые ручки. Они постоянно оглаживали друг друга, движением, больно похожим на то, когда мы моем руки.

Признаться, честно, изначально я даже не до конца осознавал суть происходящего. Наблюдал за всем этим, как сторонний зритель, смотрящий фантастический фильм с кресла кинотеатра. В голове даже промелькнула мысль, что внешний вид инопланетян могли придумать и по экзотичней. Правда, стоило пришельцу оказаться рядом, как эти мысли буквально вымело из черепной коробки. Словно в замедленной съемке, маска его скафандра, под тихое шипение и еле заметный глазу пар, разъединилась пополам и разъехалась в стороны. Перед моим взором оказалось лицо, человеческого в котором не было ничего. Более того, то сходство с насекомыми, что отметил при первом взгляде, только усилилось. Черные, маленькие глазки, коих насчитать удалось аж шесть штук. Серая, хитинистая кожа, с острыми бугорками, полное отсутствие носа: на том месте, где он находится у нас, лишь небольшое возвышение. Ну и рот, который ртом то назвать сложно. Острые зубы, отсутствие губ и словно дополнительная челюсть поверх.

А после всё пропало.

Странное ощущение, будто тебя накрывает тень, что заслоняет не только зрение, но и сознание целиком. Будто ребристой ладонью провели по мозгу, напрочь смывая все чувства. Осталось только понимание неизбежной благодати, что дарует Великая и Всепоглощающая Мать.

Боль.

Она вторглась в безмятежность с грацией носорога. Вот я еще плаваю на волнах покоя, а вот корчусь на земле, в нелепых попытках собрать собственный разум.

Взрывы, стрельба, шипение и стрекот — всё это смешалось в безумную какофонию звуков. Ныла вся левая сторона тела. Перед глазами плавали черные мушки, а на затылок что-то ощутимо давило.

Попытка подняться и всё тщетно. Под эхо взрывов только и смог, что слегка приподнять голову. Тут же ощутил укол боли внутри черепной коробки и зашипел. Открыть глаза, осторожно, без резких движение повернуть голову направо и замереть. Увиденное заставило застыть кровь в жилах.

Пришелец без скафандра представлял собой пугающее и одновременно мерзкое зрелище. Весь в какой-то слизи, двигался он на четвереньках и скачками. Нижняя пара рук была явно длиннее, и сейчас служила опорой для рывков. Задние, хм, лапы? Длинные, шипастые и мощные. Они вспарывали землю и позволяли менять траекторию движения слишком резко, что не могло быть реальностью! А еще, мне казалось, что при этих рывках, он словно мерцает, чуть-чуть, совсем немного, но меняя положение от того, которое было. И всё это под пулеметную очередь, чьи трассеры распарывали воздух в считаных сантиметрах от тела пришельца. А тот рвался вперед, с безумным стремлением разорвать и поглотить. Я чувствовал его голод, его агрессию и предвкушение теплой плоти и горячей крови.

Чувствовал?

Осознание сего факта чуть не выбило землю из-под рук. Но в то же время и помогло собраться. Картина происходящего из разрозненных пазлов начала собираться в целостное полотно. Стрекот не от кораблей пришельцев, а от вертолетов. Шипение — не выстрелы их инопланетных кораблей, а пролет ракет. Взрывы — ну, тут понятно, как, впрочем, и пулеметные выстрелы БТРа, находящегося на расстоянии метров в сто отсюда. БТРа, к которому пришелец рвался, рассчитывая устранить нелепую помеху.

На что он рассчитывал?

Мрак.

Ответ на мой вопрос пришел тогда, когда до БТРа оставалось метров десять. Казалось бы, станковый, мать его, пулемет! Да он должен еще на подходе сбрить эту тварь! Но хрен там плавал.

Восемьдесят метров пришелец преодолел очень быстро. А его «мерцание» позволяло играючи нивелировать скорострельность пулемета.

Десять метров. Жалкие десять метров и со стороны пришельца вырывается полупрозрачная, голубая волна. Будто марево от асфальта в жаркий день, перемалывая воздух, она добирается до техники и выстрелы, внезапно, словно обрезает. Пришелец же, больше не обращает на БТР никакого внимания, рывком уходя в сторону. А вот я не свожу взгляд с техники, всё еще надеясь, что пулемет заработает вновь. Только вот этого не случилось.

Вместо выстрелов наружу полез экипаж. Кричали они громче отзвуков взрывов, а кривые, сведенные судорогой, пальцы, разрывали кожу у себя на лице и выдавливали глаза.

Двенадцать секунд — именно столько прошло времени, пока я не мог отвести взгляд. Весь экипаж уже на земле и не подаёт признаков жизни.

Страшно ли мне было?

Нет.

Ни страха, ни каких-либо других чувств ощутить не удалось. Внутри была пустота. Странная, чуждая, но приятная.

Именно благодаря ней автомат в моих руках оказался практически сразу, как удалось подняться на ноги. Осмотрелся, отмечая удобные места для того, чтобы укрыться и неспешно, так как быстрее не позволяла слабость, побрел за высокую, каменную глыбу.

Впереди лежало тело Олега. Именно тело: со сквозной дырой в груди не живут. Чуть дальше него, всё так же, в нелепой позе, находился Леха. Его пустой взгляд не нес в себе жизни. Зрачки застыли по центру, а ниточка слюны, что стекала изо рта, навеивала не совсем приятные мысли.

Больше из нашей группы я никого не видел и, наверное, это к лучшему. Каким-то странным и неприятным чувством отдавало это зрелище. Только вот каким?

Присаживаясь за каменной глыбой, чуть приподнимаю калаш, проверяя его на целостность. Повернуть на одну сторону, после на другую. Передернуть затвор, ухватиться поудобнее и выглянуть. О, полетел!

Один из четырех кораблей пришельцев начал подниматься в воздух. Тут же по нему прилетело две ракеты, но без толку. Полупрозрачная изумрудная пленка, за секунду до столкновения, вспыхивала искрами, покрывая корабль целиком. Облако взрыва пропадало практически сразу, словно ракеты не несли в себе той мощи, что была в них заложена.

Ничего не выйдет?

Корабль пришельцев уже практически развернулся носовой частью к вертолету, как в дело вступили истребители. С громким шипением к цели понеслись ракеты уже с них и вот здесь пришелец ждать не стал. Резкий наклон корабля и тот уходит в сторону, разворачиваясь уже к ракетам. Изумрудная вспышка, два тонких луча и два же взрыва от ракет. Под их аккомпанемент вертолет запустил свой носовой пулемет. Понятное дело, что, если уж ракеты не смогли пробить защиту корабля, здесь уж и вовсе толка не будет.

Так и оказалось.

Пули бились в защиту, лишь порождая искры, а нос корабля поворачивался строго за самолетом. Вот искры с обшивки потухли, а в сторону самолета устремился зеленый шар пламени, как мне показалось на первый взгляд. Это после, где-то через секунду, когда сам снаряд вырвался вперед, стало понятно, что это лишь облако активации. Сам снаряд больше походил на зазубренное копье, обрамленное синеватым маревом.

Дальнейшее случилось одно за другим.

Понятное дело, что наших истребителей было больше, чем один.

Задняя часть корабля пришельцев, вдруг вспыхнула взрывом, от чего его повело вбок. Защита пропала, позволяя пулеметным выстрелам добраться до обшивки. Правда, без толку. На металле оставались лишь небольшие вмятины, будто это не крупнокалиберный пулемет вовсе.

В это время то самое «копье», достигло цели, напрочь игнорируя попытки пилота увернуться. Он даже успел катапультироваться, но взрыв оказался слишком обширным. Самолет поглотило изумрудным пламенем, в стороны от которого разнеслись толстые, зеленые же молнии. Одна из них и пронзила кресло пилота, разрывая того в клочья.

Эхо гулкого выстрела вклинилось в мои мысли следом. Очередной взрыв с другой стороны корабля пришельцев смог-таки разорвать обшивку. Накренившись на бок, он понесся к земле, закручиваясь винтом. Столкновение! И корабль корежит, протаскивая по земле, пока еще две ракеты не входят в корпус.

Хотелось бы мне выдохнуть с облегчением, только вот его не было.

Поднимаясь на ноги, столкнулся взглядами с Викой. Девушка, словно сомнамбула, шла в мою сторону, в нелепом движении дергая головой. Левая рука висит плетью, а правая вытянута по направлению ко мне. Губы двигаются, повторяя одно и то же слово: «умри», тогда, как глаза, словно подернуты белесой пленкой.

Разум без эмоций отработал четко. Упереть калаш в плечо, навестись на голову девушки и одернуть собственные мысли. Палец, что уже начал давить на спусковой крючок вернулся в упор выше, а взгляд заскользил по округе.

О, ссучоныш!

Хм, эмоции? Ладно.

Один из пришельцев, разорванный пополам, но, тем не менее живой, нашелся метрах в сорока слева. Уперевшись спиной в породу земли, что вздыбилась после взрыва, его черные глазки испускали еле заметное синеватое свечение. Точное такое же колыхалось и вокруг головы Кати. Сложить два и два труда не составило, поэтому прицел ушел уже на незваного гостя. Вдох, палец выбирает свободный ход спускового крючка и одиночный выстрел теряется в окружающем грохоте. Отмечаю, что кровь у пришельца темно-зеленая, а мозгов особо не видно. Зато пропадает всякое свечение и Катя ничком падает на землю, будто кукловод вмиг обрезал удерживающие нити.

— С почином, Тох, — ровно проговорил я. — Вот и первый пришелец на твоем счету. Будет чем перед пацанами козырнуть. О!

Еще один корабль пришельцев смог взлететь. Сейчас, набирая высоту, он явно собирался уйти куда-то в стратосферу. Взлет носом строго вверх и следом белые росчерки, устремляющихся вдогонку ракет. А там и два истребителя, так же поднимающиеся выше.

Боль, что резанула левую сторону тела, не позволила досмотреть, чем всё закончится.

Нихрена не понимая, сполз по камню на землю, пытаясь найти источник боли. Но его не было. Ни раны, ни крови, ни каких-либо других физических проявлений. Что за? Физических! Мать его!

Когда близкий взрыв слегка оглушил, только и смог, что прикрыть глаза. Попытка подняться? Хрена с два. Новая вспышка боли, что темнотой перед глазами затмила сознание. Еще один взрыв, на этот раз буквально за моим укрытием и осколки щебня, разлетающиеся в стороны. На этот раз оглушением не ограничилось и это явно была контузия. А уж когда, в считанных метрах от меня, пронеслась пулеметная очередь, выбивая из земли комья грязи, впервые за несколько последних минут, сквозь толщу пустоты пробился страх.

Хотелось мне подорваться и хоть как-то себя обозначить. Хотелось, но не моглось. Боль сковала тело, причем боль была не моя! Я четко это понимал, какой-то частью сознания разделяя источник. А он было в стороне, метрах в десяти от меня. Как раз там, куда устремилась пулеметная очередь. И вот здесь страх вспыхнул с такой силы, что вытеснил к черту и пустоту и всё остальное. Если передается боль, то, что будет, если тот «источник» умрет? И словно в ответ на мой страх пришла волна спокойствия — точно не моя.

С трудом поворачиваю голову на бок и вижу, как в мою сторону ползет пришелец. Нижняя часть его тела раздроблена, но обе передние пары рук целы. Ими он хватается за землю, а взгляд направлен точно на меня. Округлая пасть кровит и искажается, будто что-то шепча. А на фоне всего этого поднимается вертолет. Винты его медленно разрезают воздух, будто замедляя своё движение. Вижу, как ствол носового пулемета чуть наклоняется, нацеливаясь на пришельца. Вспышка! И очередь разрезает воздух, устремляясь к нему. Секундное понимание и ожидание боли. Время явно замедлило свой бег, иначе объяснить тот факт, что я четко и словно кадрированно вижу, как с держателя срывается ракета, объяснить не получается. Еще успевает мелькнуть мысль — это конец и четкое её осознание взрывается в мозгу сверхновой.

Взрывается, чтоб медленно угаснуть под напором чужих мыслей. Желание, хотя нет, больше требование защитить и гордость за свой поступок.

Пришелец последним рывком оказывается в метре от меня и за мгновение до прилета ракеты, нас окутывает сфера голубоватого марева. Взрыв вижу практически вплотную. Вал племени разносится в стороны, а ударная волна буквально вгрызается в сферу. Земля, камень, щебень — всё это разлетается в стороны, чтобы после, буквально через пару секунд, добраться и до меня. Ощущение, сродни мягкого удара под дых. Хоровод картинок перед глазами, вспышки боли по различным участкам тела и агония затухающего сознания. Последнее, за что пытался ухватиться это сюр всего произошедшего. Но не удалось. Темнота накрыла целиком, совершенно не считаясь с моими желаниями. Миг и всё закончилось ничем, выбивая меня в ничто.

* * *

— Всё было рассчитано! Они действуют малыми группами! Два-три аппарата и всё! — громкий, сухой голос, в тоне которого еле угадывались нотки злости.

— Дебилы! — вторил ему второй, что совершенно не стеснялся на обороты и тон. — Где эти ваши расчеты? У меня сотня убитых! Сотня! Про уничтоженную технику я даже говорить не хочу! Вы вообще осознаете, что натворили⁉ Да я вас само лично под трибунал отравлю!

— Товарищ генерал, успокойтесь! — уже окрик в ответ и гулкий хлопок по ладони по столу. — Эта операция согласована в верхах! Ни нам с вами оспаривать правильность этого решения! И, если вы так переживаете, то к вам, относительно потерь, никаких претензий не будет. Мы на пороге больших перемен, или того хуже, большой войны! Не зря же они собирают по всему миру образцы. Это был идеально проработанный сценарий! Теперь и у нас есть их некоторые образцы не только тел, но и механизмов. А, что касается солдат, так работа у них такая — за родину умирать.

— Работа такая? Работа? — аж задохнулся от возмущения генерал. — А у студентов этих, тоже работа? Вы там вообще ебанулись⁉ Они всего лишь дети! Ни пушечное мясо, ни разменная монета, дети, мать вашу!

— Пал Иннокентич, успокойтесь уже, ну, — спокойным, миролюбивым тоном вклинился третий голос. — Всё замнем. Нападение было неожиданностью. Да вас еще медалью наградят, что вмешались так своевременно! Считайте, спасли пятерых человек, буквально вырвали из лап пришельцев. Думайте о перспективах, Павел Иннокентиевич!

Тишина в несколько секунд казалась осязаемой. Когда генерал-лейтенант заговорил вновь, никаких эмоций в его голосе больше не было. Спокойный холодный тон человека, привыкшего отдавать приказы.

— Петров, под арест их, — сказано сухо и жестко.

— Что? — удивление в голосе первого, казалось, заставит того захлебнуться. — Да вы хоть понимаете⁉

— Вы совершаете серьёзнейшую ошибку! — сорвался на повышенной тон голос второго.

— Рыпнутся — расстрел на месте, — как вердикт, тяжелые слова генерала. — Средства связи изъять, контакт не поддерживать.

— Лучше бы вам сейчас дополнить, что всё это шутка, — процедил спокойный.

— Да ты сбрендил, идиот старый⁉ Тебя погон лишат! В рядовые отправят! Ты у меня в инопланетном нужнике сгноишь! — и звук тупого удара, следом за которым последовал звук упавшего тела.

— Всегда мечтал, — флегматично выдал Петров. — Тащь, генерал, их цивильно или мокрую?

— Во вторую, — сморщился генерал. — Головой отвечаешь, Петров. А ты, сука, только рыпнись и тоже, как ты там сказал? Сопутствующие потери? Вот сопутствующей и станешь. Уяснил? Товарищ полковник, мля. Понабрали уродов. Ничего, ничего, каленым железом выжгу, гниль, мля.

— Павел Иннокентиевич, — явно цедя, заговорил оставшийся в сознании. — У вас же дети есть, подумайте о них. Это ваше решение может ведь и их коснуться.

На человеческий этот рев был похож слабо. А вот пистолетный выстрел ни с чем спутать было нельзя. Как и звук еще одного упавшего следом тела.

— Урод! Семьей меня шантажировать вздумал? Ублюдок. Петров! Этого на поляну, к остальным! Ну и дырок в нем еще понаделай. Можешь, даже взорвать, — тяжелое дыхание генерала, когда он замолчал, не услышать было нельзя. — Второго закрываешь в мокрой и чтоб ни одна падла о нем не узнала!

— Сделаю, — спокойно ответил Петров.

— Что с ребятами? — спустя несколько секунд тишины спросил генерал. — Вижу, они тут не все.

— Это лучше у Саныча спрашивать, — начал было Петров, но под взглядом генерала осекся. — Двоих даже трогать не рискнули, так и стоят статуями. Но там, кажется, всё. Эти вот все тяжелые. Повреждения разные, но больше осколочные. Хотя, вон та девчонка, по-моему, разумом повредилась. Мечется всё и на непонятном языке говорит. Эти их увезти хотели, мол, на изучение. Но вы вовремя приехали.

— Сколько их всего было? — вопрос генералу дался тяжело.

— В этой группе девять, — ответил Петров. — Пятеро двухсотые.

— Что по остальным группам? — нахмурившись, спросил генерал.

— Одна пропала полностью, — вздохнул Петров. — Даже не успели среагировать. Две остальные спокойно прошли по маршруту. Их уже развезли по домам.

— Кто инициировал весь этот цирк? Почему со мной не связались? — вроде и было сказано спокойно, но толика гнева все-таки прорвалась

— Так, Петр Викторович и инициировал, — звук почесывания затылка показался слишком громким. — Но здесь сложно сказать, был ли он в курсе, или же его тоже в темную использовали.

— Сам с ним поговорю, — вздохнул Павел Иннокентиевич. — Не должен был Петр так поступить.

— Так, это, — неуверенно начал Петров, — что с группой сопровождения этих делать будем? Там целый картеж из пяти машин. Да и ребят всех куда-нибудь в больницу, наверно, надо. Здесь-то, в палатках много не налечишь. Что смогли, сделали, но некоторые совсем тяжелые.

— Позвонить мне надо, — совсем успокоился генерал-полковник. — Кое-кто в границах заблудился, надо бы одернуть. Ладно, Саш, рули пока. Если, вдруг, что, докладывай непосредственно мне. Сейчас озвучим и начнется.

— Есть, докладывать! — вытянулся по стойке смирно, Петров.

Звук удаляющихся шагов, шелест ткани и снова тишина.

* * *

Странно всё это.

Момент возвращения в сознание я ощутил довольно четко. Но в то же время и нахождение в забытье отложилось в памяти, не как что-то эфемерное, а как вполне себе реальные воспоминания. Правда, совсем скоро стало не до них. Мозг, словно из спячки вынырнул, накрывая сознание тем, чего его лишили — эмоциями. Пережить весь этот пиздец еще раз? Да всегда пожалуйста! Единственное, что не позволило скатиться в омут паники, так это понимание прошедшего времени. Я в безопасности. Сейчас уже всё позади. Никаких пришельцев, никакого, мать его, контроля сознания! Черт. Так это что получается, они не только пришельцы, так еще и разумом управлять могут? Твою ж мать! Именно что мать. Великая, сука, и Всепоглощающая! Кто это вообще? Божество их какое? Религия? Или, если провести параллели с насекомыми, матка?

По мере прокрутки всех этих мыслей, трясти начинало только сильней. И нет, не от холода. Адреналиновый приход я не спутаю ни с чем, но сейчас? Ммать!

Лежа на раскладушке, чувствовать, как зуб не попадает на зуб, и тебя бросает, то в жар, то в холод, потом застилая глаза — удовольствие не из приятных.

Попытался, было, встать и к моему удивлению это даже получилось. Секунды на полторы. После закружилась голова и накатала такая слабость, что назад я рухнул, уже практически без сил.

Черт, Саня!

Очередная попытка успехом не увенчалась вовсе. Только и смог, что немного пошевелиться: мышцы, словно затвердели. После пришло понимание, что все они вовсе сведены, а следом накатила боль. Медленно нарастающая, она пронзала каждое мышечное волокно, да с такой силой, что через несколько секунд её вовсе нельзя было терпеть! Мой, сначала стон, а после и крик, разнесся по палатке, привлекая внимание. Правда, я уже практически не соображал. Боль захватила сознание, вымывая из него всё лишнее. Осталась только она.

Уже не особо обратил внимание, как вбежали люди. Как с меня аккуратно снимали одежду, в поисках причины боли, как пытались поставить капельницу, после ограничившись несколькими уколами. Всё, что владело мои сознанием, так это боль. В какой-то момент мне и вовсе показалось, что остановилось сердце. Я не смог сделать и вдоха! Сдавило грудь, защемило в области сердца, а после я вновь погрузился в ничто.

Следующий раз очнулся уже не в палатке, а во вполне себе обычный больничной палате. Очнулся и сразу приготовился к боли. Но её не было. Я даже дыхание задержал, опасаясь её спровоцировать. Сначала пронеслись секунды, и первый, несмелый вдох. После минуты, когда ты ни о чем больше не можешь думать, кроме как о её пришествии. Первое, несмелое шевеление, поднять руку, застыть и выдохнуть, но уже с облегчением.

— Ха, — вырвалось у меня еле слышно. — И даже на опыты не забрали.

Тот самый разговор генерала и убийство им кого-то из пришлых, в памяти не потускнел ни на миг. Я помнил его столь четко, что, наверняка, смог бы повторить наизусть. Причем, и повторил.

— Ха? — уже скорее задумчиво.

И, что это, вообще, такое?

Я же был без сознания? Был. Или всё это мне вообще приснилось? Черт. Как-то не по себе. Особенно, если вспомнить момент с пришельцем, когда я его, хм, чувства? Эмоции? Ощущал, как свои. Странно? Да это еще слабо сказано! И это его последнее желание меня защитить. Какого черта???

Так, Тох, надо успокоиться. А то пульс вон зашкаливает.

Вдох, выдох.

Размышляем, думаем, анализируем.

Благо, информации подкатило более чем.

Итак, что мы имеем?

Пришельцы никуда не терялись. Более того, если судить по словам неизвестных типов, они вполне себе спокойно похищают людей. Почему? Для чего? Это странно. Ведь по степени их развития, мы для них не представляем угрозы. Почему они до сих пор не начали глобальную, хм, глобальную чистку? Судя по всему, виды мы совершенно разные, а уж если подумать про эту их Мать, то получается и стоим на разных ступенях пищевой цепочки. Больно уж ярким было желание «поглотить», когда тот пришелец несся к БТРу. Хм, а я ведь и не помню, чтоб он именно их «поглощал». Жахнул чем-то, кстати, еще одна тема для рассуждения, и побежал дальше. Это «что-то», кстати, больно уж на магию какую походит. Правда, в разрезе инопланетной тематики, скорей на пси-силы. Там тебе и контроль разума, и слияние эмоций, что ли? Потому что, насколько я помню, желание меня защитить столь ярко вспыхнуло, когда я осознал, что сейчас умру. Опять-таки, к чему это желание? С чем оно связано? Нихрена не понятно.

Вдох, выдох.

Каких-либо стройных теорий у меня не появилось вовсе. Вроде и раскидал всё по полочкам, но получил лишь больше вопросов. А наши тоже хороши. Уроды. Интересно, какое ведомство ответственно за подобный финт ушами? Использовать, как приманку! И эта их уверенность, когда они втолковывали генералу про «замять»… Ну, сука! Если бы не он, сидели бы уже в клетках каких, как подопытные кролики, да лапки по команде поднимали. Интересно, эти недалекие имбецилы не подумали, что такими своими действиями могут спровоцировать пришельцев на более жесткие методы? Или, что, пришли к выводу, раз те действуют столь скрытно, то нас опасаются и на эскалацию не пойдут? Черт, мне нужен мобильник! Интересно, где мои вещи? Саня! Твою ж мать.

Встать с кровати получилось на удивление легко. Только пол, пожалуй, холодил босые ступни.

На мне обнаружилась простая белая футболка и какие-то слегка растянутые в коленях спортивки. Явно не моего размера. Труселя так же имели место быть. И снова не мои. Хорошо хоть чистые. А вот носков, как и тапочек, не было. Поэтому до двери пришлось идти босиком.

Признаться, меня слегка потряхивало от мыслей, что там, снаружи, может быть не обычная больница. Да и нет-нет, но разум подкидывал совсем уж фантастические картинки. Вот выйду сейчас, а там вымерший город! Не, нафиг, надо подумать о чем-нибудь обыденном. О, точно! Жрать хочется. Чего бы я сейчас с удовольствием съел?

Отворив дверь, на несколько секунд замер, прислушиваясь. Совершенно точно сердце пропустило пару ударов. Слишком вокруг тихо! Слева и справа пустой коридор, еле-еле светят лампочки. Так, электричество есть, уже хорошо. Справа по коридору, метрах в десяти, виднелся выход в холл. Туда и я пошел, скользя взглядом по сторонам, в поисках чего-нибудь поувесистей.

Страшно, сцука!

Шаг, пройти еще чуть-чуть. Аккуратно прильнуть к углу и выглянуть.

— Вот же ж, — выдохнул с облегчением.

В дальнем углу холла, в кресле у окна сидела медсестра и читала. Теперь понятно почему так тихо — ночь на дворе! А я уже напридумывал, идиот.

— Прошу прощения, — произнес я, совсем не своим голосом и тут же закашлялся.

Такое чувство, будто во рту всё пересохло! Хрип еще этот, и появившийся кашель.

Девушка, впрочем, отреагировала мгновенно. Оторвалась от книги и подскочив с кресла, бросилась в мою сторону.

— Молодой человек, зачем вы встали? — произнесла она прямо на ходу. — Тише, тише. Сейчас дам воды.

У стены слева стоял кулер и именно к нему она сначала и направилась. Я и сам его уже приметил, но чертов кашель!

— Вот, возьмите, — стакан в моих руках и перебив на несколько секунд кашель, делаю глоток. — Пойдемте в палату! Еще совсем рано! Доктор будет только утром, сейчас вам просто необходим постельный режим!

— Друг, Широв Александр Валерьевич, со мной был. С ним всё нормально? — тут же затараторил я.

Телефон это вторично, успеется еще, раз мир, вон, стоит целый и невредимый.

— Широв? — задумалась девушка вроде бы на мгновение, но холодным потом покрыться я успел. — Александр? Живой. В соседней с тобой палате лежит. Отделался легче других: ушибы, да ссадины. Ничего серьезного. Лоб рассадил себе сильно, зашивали. А в целом ничего серьезного.

— Спасибо! — выпалил я с облегчением. — Спасибо.

— Иди, давай, досыпай, — улыбнулась, молодая, в общем-то, девушка. — Завтрак в семь утра, после зайдет врач. Расскажешь, как себя чувствуешь. У тебя, кстати, тоже серьезных травм не было. Хотя и привезли с сильнейшим приступом судорог. Еле купировали. Как себя чувствуешь?

— Да нормально, — пожал плечами. — Небольшая слабость, но в целом всё хорошо.

— Вот и чудненько! — улыбнулась медсестра, а после состроила умильно серьезное личико. — А теперь марш в кровать!

Не улыбнуться в ответ было просто нельзя.

Допив стакан воды, налил себе еще один и уже с ним вернулся назад, в палату. Сделав глоток, поставил пластиковый стаканчик на тумбочку рядом и только сейчас понял, что забыл спросить в какой мы больнице. Мельком увиденный вид из окна ответов мне не дал. Хотя, в принципе и так понятно, что это либо централка, либо, что более вероятно, наша НИИшка. Больно уж тут всё цивильно.

Оказавшись в кровати, выдохнул, наконец, с облегчением. Теперь всё закончилось. Саня жив, уже проще. С остальным разберемся по ходу дела.

Уснуть получилось без труда. Только голова упала на подушку, как сонливость стала подбираться всё ближе и ближе. Несколько минут, вялотекущие мысли и такой желанный, спокойный отдых.

А вот во сне всё было иначе. Нет, никаких кошмаров с пришельцами. Всё базировалось на восприятии и ощущениях. Я находился посреди бескрайней и бесконечной пустыни. Вокруг только свет и ничего более. Ты ощущаешь себя песчинкой посреди великого и безграничного Ничто.

… Но в какой-то момент появляется ощущение, заслоняющей тебя тени. Ты начинаешь вертеться из стороны в сторону, пытаешься найти и визуализировать изначальный посыл, но ощущаешь только давление. Тень надвигается ото всюду. Тянет к тебе свои длинные извивающиеся щупальца и подавляет. Подавляет даже не специально, а одним лишь своим существованием. И тут же, что-то пробуждается внутри уже тебя и отвечает. Отвечает подобно эху, перенаправляя изначальный посыл назад, в тень. И та замирает. Замирает в предвкушении? И, пожалуй, в покое. Больше она не подавляет. Она просто есть, как неотъемлемая часть всего мироздания. А внутри тебя тлеет её частичка, вновь застывшая, где-то на грани твоего восприятия.

Глава 6

Просыпаться было тяжело. Сон, словно обвил сознание липкими нитями, не желая отпускать. Вот вроде уже и какая-то часть проснулась, но тело тебе не принадлежит. Ты чувствуешь палату, людей в ней и жар собственного тела. Фон разговоров больше походит на какую-то неразбериху. Наборы звуков, непонятная фонетика и неприятное до омерзения чувство, когда тебя касаются.

«Нет! Оставьте меня в покое!» — хочется крикнуть одной части меня.

«Помогите!» — кричит другая, что бьется внутри, пытаясь пробиться в реальность.

Жар сводит конечности. Капли пота неприятно стекают по коже, и ты чувствуешь каждую из них.

Боль! Боль? Это чувство такое приземленное и такое человеческое позволяет заякориться. Что-то проникает в тело, растворяется в нем, постепенно заставляя жар отступить. Миг! Вспышка! И глаза открываются, а я подрываюсь на кровати, чтобы обнаружить пустую комнату. Бешено бьётся сердце. Легкие ходят ходуном, наполняя кровь большим количеством кислорода.

— Гребанный сонный паралич, — прохрипел я, проводя тыльной стороной ладони по лбу.

Пота не было.

Завалившись назад, на подушку, пытался унять пульс. Дыхание выровнялось и появившееся головокружение отступило.

Ненавижу такие сны. Они хуже самых страшных кошмаров. Даже самые ужасные картинку мозгу воспринимать проще. Всегда присутствует толика понимания нереальности происходящего. А вот такая вот игра с сознанием, на грани чувств и ощущений, она проникает куда как глубже. Отсюда и завышенный пульс, и липкий страх, что отступать начал только-только.

Да, знатно я вчера стрессанул. Давненько меня так не накрывало. Сонный паралич еще этот. Прикольная, с одной стороны, штука, которая всегда меня веселит. Эдакий шанс взбодриться и прикоснуться к чему-то невозможному, пусть и прекрасно понимая, что подобного не существует.

Интересно, а завтрак я уже проспал?

Стоило подумать о еде, как желудок издал тихое, предвкушающее урчание. Чувство голода вспыхнуло с такой силы, будто не ел я дня три, точно.

Попытка подняться и да! Ни слабости, ни ломоты в мышцах. Ощущаю себя полностью здоровым и даже отдохнувшим. Приятно.

Быстрый осмотр по сторонам, где на тумбочке стоит небольшая пиала с мандаринами, а на вешалке у двери пузатый пакет. Просвечиваемый под светом лампы, свои внутренности он скрыть особо не мог. Внутри лежала моя одежда. Та самая, в которой нас забрали из института. Хм, телефон? Он нашелся тоже, только вот разряженный в ноль. Даже включаться не захотел. Сильно надеюсь, что именно разряженный, а не приказавший долго жить. А то денег на покупку нового как-то не предвидится.

— Переодеваться или нет? — пробормотал себе под нос.

Ходить в чужой одежде как-то не прельщало. Но и в джинсах ложиться назад в кровать не комильфо. Ладно, сначала нужно пробить, что снаружи, а уже после решать.

Дверь поддалась легко, даже легче, чем ожидал. А вот следом меня буквально оглушили звуки. Крики, скрипы, хлопанье дверей и топот десятков ног. Неужели началось? Раскрыть дверь на полную и аккуратно выглянуть. В коридоре носились люди. Очень много людей. В основном обслуживающий персонал больницы, но и простых, рядовых граждан хватало. Правда, все они были не в лучшем виде.

Человек десять расположилось прямо на полу, у стен и вид они имели, прямо скажем, паршивый. Порванная одежда, кровь, забинтованные конечности.

Снова мысль о начале вторжения яркой вспышкой вытеснила все остальные. Неужели?

— Суда его, вон в палату! — зычный мужской голос и дверь в мою палату распахивается сильней. — Ты! Фамилия⁉

Крупный усатый мужик, в халате врача ткнул в меня пальцем, а взгляд его к лишним вопросам не располагал.

— Воронов! — чуть ли не по стойке смирно встал.

— Воронов, Воронов, — нахмурился мужик, оценивая меня взглядом с головы до пят. — Точно! Воронов! Выписан, нахрен! Свободен! С вещами на выход!

— Что происходит⁉ — успел выдать я, пока каталка пролетала в дверной проем. — Пришельцы?

— Какие нахер пришельцы? — рявкнул врач. — Взрыв газа у нас! Свободен! Только палату зазря занимаешь. За больничным листом потом придешь! Ну, не стой столбом!

Глядя в спину врача, что с двумя санитарами уже вылетели из палаты, только головой мотнул. Перекладывать с каталки мужика никто даже не собирался. Просто закатили её в дальний угол, да и всё на этом. Правда, справедливости ради, тот был в сознании и относительно цел. Постанывал еле слышно, да тихонько материл всех вокруг. Раны на босых ступнях и ожоговые пузыри выглядели довольно неприятно, как и прижаренная местами одежда.

— Ну нахер, — бросил я, снимая с крючка пакет, после чего буквально вылетел из палаты.

Стараясь никого не задеть и никому не помешать, прошмыгнул по коридору, ориентируясь на основной поток поступающих, да прорвался-таки к выходу. Просторный холл с регистратурой так же оказался забит пострадавшими. Стон, плач, крики — всё это смешалось, погружая больницу в единый гвалт какого-то отчаяния. Так что, когда оказался на свежем воздухе, пусть и сразу получил поток горячего сухого ветра в лицо, выдохнул с облегчением.

— А теперь — домой! — зажмуриться, от яркого солнца и сбежать по лестнице, прочь от больницы.

Уже по пройдя середину пути с пакетом в руке, чуть лицо себе ладонью не отбил. Этот крикливый дядька-врач напрочь выбил из головы мысли. Я и не переоделся, и не узнал про Саню. Хотя, помнится, медсестра говорила, что он отделался легче остальных. Хм.

В общем, возвращаться не стал. Решил добраться до дома, да зарядив телефон, прошерстить актуальные новости. Там, глядишь и до Сашки дозвониться получится. Ну а в случае чего, всегда можно вернуться уже в качестве посетителя.

Дом встретил меня тишиной и легким запахом затхлости. Никогда раньше не замечал его вовсе, но вот теперь, вернувшись из больницы, почему-то именно он вылез на передний план. В остальном всё было как прежде. Даже взгрустнулось чуть: никто не ждет, пустые стены. Правда, желание принять душ вытеснило всю эту дребедень из башки. В конце концов я уже, а сколько я уже? Два дня, получается? Телефон улетел на зарядку мигом, а старенький ноут зашелестел жестким еще диском.

Душ.

Остервенело терзая мочалку, что до красноты вгрызалась в мою кожу, испытывал неподдельное удовольствие. Пускай чуть теплая вода, но какое же это наслаждение принять, наконец, душ! Ну, а после, стоило только выйти, как кипяток из чайника перекочевал в кастрюльку. Пельмени на стол, посолить, поперчить, закинуть пару лавровых листиков и за комп.

— Какого рожна? — вырвалось у меня. — Какое, нахер, двенадцатое июня?

Должно же быть десятое⁉

Так, ну-ка.

Запустив телефон, что взял уже немного заряда, дождался, пока он запустится.

Что ж, примем за данность: прошло четыре дня. А это, получается, где-то двое суток я провел в забытье. И теперь внимание вопрос: на полях или же в больнице? И тогда тот сонный паралич с непонятным ощущением людей в палате?

Додумать мысль не позволили телефонный звонок. И глядя на имя контакта только нахмурился.

— Чего тебе? — без приветствия выдал я.

— Живой, — совсем тихо прозвучало в трубке, а после раздалось всхлипывание. — Я рада, что с тобой всё в порядке.

И телефонные гудки.

Смотря на потемневший уже экран, пытался собрать мысли в кучу. Получалось слабо. И, что это, мать вашу, вообще было?

Мелодия вызова заставила вздрогнуть, но с толикой сожаления отметил имя уже другого контакта.

— Тоха, здарова! — радостный возглас Пашки. — Это же пиздец! Это же вообще вау! Ты их видел? Как они выглядят⁉ Твою ж! Как ты? Жив? Цел? Орел? Давай я сейчас подъеду, а⁉ Ну, пожалуйста!

Слушая его неподдельный энтузиазм, почему-то вспомнил тело Олега.

— Паш, — ровно произнес я. — Успокойся. Там половина из нашей группы погибла. Сам лишь чудом уцелел.

А вот какое именно это было чудо делиться не стал.

— Блин, Тох, — сбавил обороты друг. — Прости. Я как-то это. Не подумал. Прости, в общем. Тебе что-нибудь надо? Фрукты там? Могу завести.

— Давай по своему усмотрению, — вздохнул я, прекрасно понимая, что он не отвяжется. — Дома я. И это, слушай, пивка возьми. Побольше.

— Пивка? — удивленно протянул Паша. — Блин, понял. Жди.

Непонятно от чего, но мне стало жутко тоскливо. Вспомнился пустой взгляд Вики, когда этот «таракан» взял её под контроль. Ниточка слюны и застывший взгляд Лехи… А, ведь, судя по словам генерала, нас выжило то всего лишь четверо.

Еще один вызов спас от погружения в мрачные мысли.

С удивлением смотря, на выскочившую подсказку оператора об абоненте, только нелепо хлопал глазами.

— Да, слушаю, — осторожно начал я.

— Воронов? Антон Павлович? — затараторил женский голос. — Это вас беспокоят из районной администрации. Меня зовут Инга Анатольевна Быстрова, я представляю отдел по работе с населением. В наше ведомстве, точнее даже не в нашем, а прямо на стол губернатору пришло распоряжение о выделении вам, точнее всем пострадавшим, компенсации за, прошу прощения, — шелест листов, видимо, чтобы что-то найти, — за «преступную халатность со стороны руководителей отдельных силовых структур». Когда бы вы могли к нам заглянуть и подписать кое-какие документы? Это не займет много времени. Расчет так же, можно получить на месте, наличными, либо же, по указанным вами реквизитам.

Вот те на.

Сказать, что я пребывал в легком ступоре, это ничего не сказать. Расщедрились на компенсацию? Полмиллиона? Это вообще как?

— Антон Павлович? — вопросительные интонации в голосе.

— Да, да, конечно, — сглотнул я, тряхнув головой. — Завтра с утра заскочу. Какие-нибудь документы нужны?

— Паспорт, само собой, — проговорила женщину. — Ну и выписку с банка, в случае, если переводить будем по вашим реквизитам. Прошу, приходите не раньше девяти часов. С восьми планерка, сами понимаете.

— Да, да, конечно, — как болванчик повторил я. — Буду к девяти.

— Вот и замечательно, — судя по голосу, женщина улыбнулась. — Всего вам хорошего, Антон Павлович. До свидания.

— До свидания, — слегка заторможено и уже гудкам произнес я.

Где-то что-то сдохло? Нет, надо открывать новости. Просто так, по доброте душевной никто такую компенсацию выплачивать не будет. А значит, что? Значит, шумиха поднялась знатная.

— Да чтоб вас! — рявкнул на очередной вызов. — Саня! Здаров! Ты как?

— Привет, привет, убивца пришельцев, — с явной улыбкой выдал друг. — Ну, как тебе живется с потенциальными пятью сотками на кармане?

— Вообще параллельно, — мотнул я головой. — Почему убивца? Ты сам-то как? Сильно досталось?

— Ну, как, почему? — хмыкнул Сашка. — Видел я, как ты двоих прикончил. Ты! Ни вояки ссаные, что подставить нас хотели, а ты. Двоих из четверых! А в руках лишь калаш! А эти на БэТэРе, и с вертолетами, да один хрен еле как справились! Короче, красавчик!

— В смысле двоих? — нахмурился я. — Только одному башку снес. Ну, тому который Вику под контроль взял.

— Эээ, нееее, — протянул друг. — Ты там давай, дурачка не включай! Я ж позади тебя, метрах в десяти валялся. Сначала тоже застывший был, а потом вообще камень по башке прилетел. Но как ты того, последнего, на ствол принял и фактически вплотную размолотил, разглядел в мельчайших подробностях.

— Стоп, — нахмурился я. — Не так же всё было.

— В смысле не так? — сбился Саня. — Ты меня за дурака-то не держи! Или, хочешь сказать, что по голове мне прилетело сильнее и всё это плод моего воображения?

— Да не так всё было, Сань! — даже голос повысил. — Ты вспышку видел? Ну, когда он прыгнул на меня! Там еще вертолет ракету запустил? Пришелец успел защиту какую-то поставить.

— Эм, Тох, ты в порядке? — осторожно начал друг. — Не было там никакого вертолета. Точнее был и не один, но не возле тебя. Там же эта половинка инопланетная на тебя сигала, а ты ствол поднял и рррраз! До самой макушки его свинцом нашпиговал! До сих пор в шоке от твоего хладнокровия! Или это вес твоих стальных яиц тебе с места сойти не дал?

Слушая, как друг смеется сам своей шутке, потихоньку выпадал в осадок. Я всё иначе помню!

— Сань, звякни Пашке, — начал я серьезным тоном. — Он сейчас ко мне едет. Пусть тебя по пути захватит. Нам надо обсудить, что мы помним. Не сходится тут что-то. Я всё иначе помню.

— Как это иначе? — если судить по тону, то друг явно нахмурился. — Думаешь, нам воспоминания подправили?

— Ага, — криво усмехнулся я. — Люди в черном со своими фонариками заглядывали. Нет, Сань, тут разбираться надо. Давайте, жду вас.

И даже не став ждать ответа, нажал на отбой.

— Нихрена не понимаю, — мотнул головой.

Заявились они без малого через полчаса. Звонков больше не было, хоть я и ожидал еще вызовы. Но по приезду парней, стало понятно, что все они в сборе.

Завалившись в мою однушку, здесь резко стало тесно.

— Не, Тох, — после обмена приветствиями, помотал головой Андрюха, — здесь не варик. Да даже сесть некуда!

— Погнали в Штаб, — подал голос Пашка. — Как раз подобьем итог всех покупок. Глядишь, еще что вспомнится.

Под штабом Паша имел в виду здание бывшего СТО, так что я особо и не возражал. Закинул грязную тарелку в раковину, переоделся в нормальную выходную одежду, да пошел на выход.

Пока ждал у себя парней, за тарелкой с пельменями, немного прошерстил глобальную паутину. Что ж, по всему выходило, что после всей этой ситуевины с пришельцами, провалялся без сознания я сутки, и уже после, непосредственно в НИИ тоже. Отсюда и плюс два дня, которые потерялись.

Заголовки, кстати, достаточно громкие, буквально порвали интернет. «Американский след или халатность высших армейских чинов?», «Будущее в руках военных?», «Армейский беспредел! Или, как на двадцатилетних студентов пришельцев ловили.» Сами статьи, признаться, так себе. Больше громких, ничем не подкрепленных фраз, чем реальных фактов. Единственное, что на самом деле было достойно внимания, так это обращение самого президента! А вот ответственность за произошедшее повесили на один из якобы новосозданых отделов ФСБ. Тут уж генерала зауважал еще больше. Интересно, а то, что завалил одного из них, ему аукнулось или нет? Хм, а вообще в свете разности воспоминаний, этот эпизод и вовсе может быть далек от реальности.

— Ну, что, братцы кролики, — потер ладонями Паша, когда мы оказался у ворот «Штаба». — Прошу!

Доехали мы на двух машинах: соответственно на УАЗике с Пашкой и на субарике Андрея. Что я с Саней, что Кирилл с Мишей, машин не имели, так что извозчиками были наши ложкозадые друзья.

Внутри за эти четыре дня ничего особо не изменилось. Пожалуй, только чуть больше коробок добавилось, да УАЗики эти. Ну и несколько цивильнее стало, что ли. То есть уже не было обшарпанных стен, грязных, бетонных полов и черного от непонятной копоти, потолка. Света достаточно, у стен стеллажи, подписанные заламинированными бумажками, пол, будто заново залит и отнюдь не бетоном.

— И не жалко тебе было денег? — хмыкнул я.

— Ну, знаешь! — возмутился друг. — Комфорт он тоже важен. Тем более, если за воротами будет хаос.

— И, если нас не сметет одной большой, взрывной волной, — лениво зевнул Миша. — О! Вот это зачет!

Стена с топорами, обычными, правда, пожарными, смотрелась и правда неплохо.

— Я там бумаги распечатал, — Паша тут же полез в какой-то ящик и достав оттуда папки бумаг, стал раздавать каждому из нас. — Это, своего рода, номенклатура и путеводитель, что, где лежит. Ну, чтоб в случае чего, не рылись судорожно по всем полкам.

— Пах, — Кирилл поправил очки и с серьезным тоном продолжил. — Это походит на помешательство. Ты разве сам за собой не замечаешь? Я понимаю — подготовиться, но вот это вот всё, — Кирилл развел руки в стороны, как бы пытаясь обхватить всё помещение целиком.

— Ой, да ну тебя, — отмахнулся Пашка. — Всё у меня с кукухой в порядке. Потом еще сам спасибо скажешь.

Наш психологический друг только головой покачал.

— Ладно, мужики, — хлопнул в ладони Андрей. — С чего начнем?

— Вот с тебя и начнем, — проворчал я, выбирая себе место. — По оружию есть сподвижки? Хотя, признаться, если вторжение начнется с волны этих тараканов, там никакое оружие в целом и не поможет. Только ядеркой их всех к херам накрыть.

— В смысле? — нахмурился Миша.

— Давай, Тох, тогда лучше с вас и начнем, — вздохнул Паша, пододвигая стул. — Хоть общее представление о пришельцах получим.

Мы с Сашкой переглянулись, и я начал рассказ.

— Я всё не так помню, — покачал головой Саня. — Никакого вертолета не было, он прыгает на тебя, ты его сбриваешь очередью. Всё. То есть, не понимаю. Зачем ему тебя защищать?

— Значит, воздействие на разум, — задумчиво пробормотал Кирилл.

— Пиздец, — более емко высказался Андрей. — Какой тогда вообще смысл с оружия? Если в него станковый пулемет попасть не мог!

— Меня больше волнует, — начал Миша, — почему они медлят⁉ Ведь, и судя по уровню развития их техники, да и персональной силе каждого из, пусть будут тараканы, они во многом нас превосходят. Чего опасаются? Подкрепления ждут? По видюхе там же был еще тот километровый корабль. Сильно сомневаюсь, что вооружения на нем нет.

— Меня больше другое беспокоит, — мотнул головой Кирилл. — Насекомые, Великая мать, тут параллель может быть проста — их матка. Может, ждут её пришествия? Ну, чтобы поглотить Землю.

На несколько секунд воцарилась тишина.

— Ты, это, — сглотнул Сашка. — Давай без таких предположений. И так не по себе, когда по твоему разуму, словно по открытой книге шарохаются. И эта дура где-то на фоне ощущается.

— Сань, тоже сон? — перевел я на него взгляд.

— Да, — поежился тот. — Но без картинок, только ощущения. Страшно было до усрачки, когда словно что-то прикоснулось к моему мозгу. А потом так, знаешь, заурчало, словно довольный, ну, не кот уже, а, сверчок, какой. И еще предвкушение чувствовал. Радость. И голод.

— После еще что-то было? — насторожился я. — Ну, совсем после. Когда уже в НИИшке лежал? Необъяснимое, непонятное. Не знаю.

— Поясни, — замер Саня, как, впрочем, притихли и остальные.

— Не знаю я, — сморщился в ответ. — Лежал в палате без сознания, были какие-то призрачные ощущения. Будто я понимал, что происходит рядом, но чувства были не мои. Отвращение, когда врачи меня трогали, переворачивали. Как иголка в задницу вошла, тоже ощущал, но не, блин, сложно объяснить. Ощущал не со стороны боли, а, как что-то чуждое, сначала пробивает плоть, а после наполняет тело мерзкой субстанцией.

— Я, — сглотнул друг. — Было что-то такое. Когда обед принесли. Проглотил ложку супа и чуть не проблевался. Тоже пронеслось в голове что-то похоже — омерзение, неприятие. Потом, правда, быстро отпустило. Подумал, просто последствия от лекарств, да и стресса в целом. Теперь вот нихрена так не считаю.

— Соприкосновение двух разумов без защиты, — хмыкнул Кирилл. — Может, заразились какой-нибудь ментальной дрянью? Эй! Не смотрите на меня так! Просто, как теория!

Кирюха даже руки перед собой поднял, почувствовав на себя все наши взгляды.

— Надо у остальных выживших спросить, — мотнул я головой. — Сань, знаешь, кто еще в живых остался?

— Вика, — тут же ответил друг. — И Слава. Но, если со Славкой, в целом, всё в порядке. То вот к Вике даже не пустили. Я слышал, как она кричала. Причем, нихрена не на русском. А после её куда-то в закрытой пластиковой капсуле увезли.

— Даааа, делааааа, — протянул Андрей, находясь в крайней степени офигевания. — Вам бы это, может назад, в НИИ обратиться? Вдруг, помочь, чем смогут. Нет, ну а если наш четырехглазый друг прав? И вы это, каким-нибудь пси-сифилисом заболели?

— Не до шуток, Дюш, — проворчал я. — Со стволами что? Паш? Отца дожал?

— Да какой там, — отмахнулся Пашка. — Сказал, что это я уже перегибаю. А, в случае чего серьёзного, он уже сам обо всем позаботится.

— Ну, — почесал нос Андрей, когда мой взгляд переместился на него. — Сподвижки есть. Скажем так, на каждого из нас по глоку я выклянчил. Но, это, мужики, сами должны понимать, что, блин, сорян, но в нашу сторону даже не намекайте, лады?

Возмущенные возгласы посыпались со всех сторон, а я вроде и обрадовался, но как-то вяло. Не тот это подгон, далеко не тот.

— Завтра с утра в администрацию, — прервал я пустой треп, — а после в НИИшку. — Сань, ты со мной?

— Естественно! — немного воодушевился друг, первым доставая бутылку пива. — Не хочется, знаешь ли, пси болячками фонить.

— В следующий раз, — отсалютовал ему бутылкой Кирилл, — предохраняйся!

Под первые, несмелые смешки, к первым двум присоединились и остальные. Андрей ограничился безалкогольным, а вот Пашка ограничивать себя не стал. Правда, на мой вопросительный кивок пояснил, что уедет на такси, но немного расслабиться тоже не против.

Разошлись мы глубоко за полночь. Два ящика пива, да на шестерых, разлетелись достаточно быстро. Андрюха, кстати, не вытерпел, и вызвав водилу, отправил своего форика домой. Вот, что-что, а такую блажь, как пьяная езда, ни Пашка, ни он себе не позволяли. И это тоже одна из несомненно важных деталей нашего всеобщего уважения, так сказать.

Своеобразная ревизия наших запасов так же не закончилась лишь на словах. Сказать, что я был в шоке со всего того, что завез сюда Пашка, это ничего не сказать. Да он, даже, канцелярией закупиться умудрился! Казалось бы, на кой хрен нам бумага, ручки и всякая другая мелочёвка? Так этот куркуль только отмахнулся, с важным видом толдыча одно только слово «надо!». Правда, даже это меркло в сравнении с тем, что ремонтные ямы преобразились в погреба. Да, самые что, ни есть привычные виду погреба. Отбойные молотки, углубление, утепление и прокладка льдом. Казалось бы, лето, жара, но в этих дырах вполне себе неплохо держалась около минусовая температура.

В сухом остатке, глядя на наш «Штаб», чувствовал где-то даже уверенность в завтрашнем дне. Оно понятно, что всё на свете не предусмотришь, но имея под рукой такую базу, спать, всё-таки, становится легче. Что я и продемонстрировал сам себе, отключившись буквально сразу, стоило только оказаться дома.

Глава 7

Утро не задалось.

То количество выпитого, да на ослабленный организм оказалось перебором. Хоть и выпил всего четыре бутылки, состояние было преотвратным. Ломота в теле, слабость, звон в ушах — всё это не просто раздражало своим наличием, но и напрочь портило настроение. Даже потенциальные пол ляма не казались уже такой радостью, при необходимости то подниматься в восемь утра.

А уж, когда зазвонил телефон, высвечивая какой-то блатной рекламный номер, и вовсе сорвался, послав ту сторону в пешее эротичное.

— Сука, — буркнул я, прополоскав рот.

Пятый вызов и желание материться только крепнет.

— Ну! — не выдержал я, нажимая на громкую связь.

— Антон Павлович, прошу прощения за столь ранний звонок! — раздался мужской, твердый голос. — Это вас беспокоит полковник Епифанцев Игорь Валерьевич. Мне поручили составить подробный отчет произошедшего в том числе и с вами. Только вот тут какое дело, — мужчина явно замялся, что с его тоном слышать было довольно странно, — в общем, воспоминания у всех участвующих сильно разняться. Понятно, что это какое-то влияние наших инопланетных гостей, только вот смысл всего этого от нас пока ускользает. Вы извините, что вот так на вас всё это вываливаю, но это важно. Вы не могли бы сегодня к нам подъехать? Необходимо записать и ваши показания в том числе. Глядишь, со всеми пазлами, может и удастся составить картину целиком.

Хм.

Первое, что меня насторожило, так это вежливость. Обычно, в подобных случаях, особенно в армейской стезе, всё куда как жестче. Никаких просьб и разъяснений. Черный воронок к двери, и с вещами на выход. Утрирую, конечно, но странность заметная.

Второе — возможные проблемы, которые, на самом-то деле и не возможные даже, а вполне себе реальные. То есть, узнай этот полковник, что пришелец фанатировал желанием меня защитить, что из этого последует? Поиск причины. Причем, явно в обход моих собственных желаний.

Но тут всплывает вторая сторона этой монеты, а именно все эти, происходящие со мной, да и с Сашкой тоже, странности. Пси-сифилис? Не смешно, на самом-то деле. А, если это не излечимо? А, если, наоборот? Даже рак на начальной стадии поддается лечению. Главное, диагностировать правильно и вовремя. Насчет правильности есть у меня сомнения, но вот время терять не хочется вовсе.

— Антон Павлович? — вывел меня из задумчивости голос полковника.

— Да, извините, — мотнул я головой. — Диктуйте адрес, после администрации заедем к вам.

— Вы же с Александром будете, как я понимаю? — какая информированность. — Это очень кстати. Хотел ему после вас звонить. Но так даже лучше.

Спустя несколько минут разговор закончился, а отражение в зеркале ответов давать не хотело. Что ж, выбора у меня особо и нет. Понадеяться на авось? Что пройдет само? Нет уж, спасибо. Понятное дело, что военные специалисты это выбор от безысходности, но другого всё равно нет. Да и будем надеяться, что публичный втык не позволит нас разобрать на запчасти, да. Хм, как бы еще себе соломку подстелить?

Об этой мысли я думал всё оставшееся утро. Пока добрался до Сани, пока дождался его у подъезда, пока сидели в очереди в администрации и лениво трепались обо всем. Мир, кстати, снова тряхнуло информационной бомбой и да, всё это случилось на фоне с нами. Пришельцы, оказывается, никуда не делись! Более того, они похищают людей! Почему бездействует власть⁉ Мы беззащитны перед инопланетной угрозой⁉ И сотни тому подобных кричащих заголовков. Да, еще каких-то пару месяцев назад можно было только посмеяться, но сейчас, особенно, когда на фоне пришельцев у тебя не лады с башкой, смешным всё это уже не кажется.

— Итак, молодые люди, наличные или? — делового вида тетка, взяла нас в оборот сразу, как только мы вышли из кабинета губернатора.

Уставший, осунувшийся дедок, что занимается это место уже как бы не всю мою жизнь, даже речь особо не задвигал. Сухим, официальным текстом принес извинения, и заверил нас, что всё это происки западных спецслужб! Ну, а мы, конечно же, в это «поверили». Покивали головой, пропуская речь старого пенька мимо ушей и спокойно покинули его кабинет.

— Нал, пожалуйста, — кивнул я женщине, краем глаза наблюдая, как замер Сашка, так и не дотянув листок с реквизитами для перечисления.

— Э, не понял? — перевел на меня взгляд, друг. — Э, Тох, пол ляма налом? Вот так, в кармане?

— А теперь вспомни банковские лимиты на обналичивание, — усмехнулся я. — Нет уж, спасибо. Лучше пусть всегда будут под рукой.

— Разумный выбор, молодой человек, — покивала тетка, переводя взгляд на Саню. — Ну? Как поступите?

Естественно он поступил в точности, как и я!

Уже по выходу, когда зазвонил телефон, ответил я на автомате. Рассчитывал услышать голос того полковника, но сильно удивился, когда динамике быстро-быстро затараторил юный, женский голос.

— Антон Павлович, доброе утро! Пожалуйста, не вешайте трубку! Меня Татьяна зовут, я представляю один из федеральных каналов, но какой именно пока уточнять не буду. Если вы не согласитесь вам эта информация всё равно ни к чему, да и мне, лишний раз, светиться не хочется. Так вот, о чем это я. Вы не могли бы дать мне небольшое интервью? Оно действительно будет небольшое! Минут десять-пятнадцать и всё! Честное слово, мы, а точнее я, не заинтересованы в искажении фактов! Никаких вырезанных фраз и подбивания под иное трактование. Всё максимально честно! Люди должны знать, что происходит на самом деле!

Татьяна, что-то еще щебетала, про долг, честность, правду и еще кучу подобных эпитетов, в сфере журналистки которые не стоят ровным счетом ничего, а вот я задумался.

— Что ж, Татьяна, вы меня убедили, — спокойно перебил её пустую речь. — Не буду вдаваться в подробности откуда у вас мой номер, сами должны всё понимать, — фырканье в ответ было ожидаемым. — Что насчет интервью, так я не против. Единственное, со временем у меня не очень. К военным вот пригласили, а это, сами знаете. Заставят бумаги подписать и, собственно, всё. Ни интервью, ни вообще беседы какой у нас с вами не получится.

— Вот, блин! — расслышать удалось с трудом. — Антон Павлович, так, может, встретимся сейчас? Я у вас в городе! Прямо сейчас возьму такси и мигом к вам! Вы только адрес назовите и немного подождите!

— Ленина двенадцать, — бросив взгляд, на табличку с номер на здании администрации, произнес я. — Здесь напротив небольшое кафе, на втором этаже будем вас ожидать. И да, я с другом. Он тоже побывал там. Это вам не помешает?

— С другом? — удивленный тон, словно маленькой девочки. — Нет, конечно не помешает! Я буду только рада! Спасибо вам! Выезжаю!

Гудки сброшенного вызова оставили после себя только улыбку. Что ж, соломка есть.

— И нафига оно нада? — состряпал удивление Саня.

— Вот, к военным мы идем, — хмыкнул я, крутя головой по сторонам. — А кто даст гарантию, что там с нами ничего не случится? Как уже случилось. Татьяна эта, со своим интервью, станет предохранителем для всяких горячих голов. Еще бы пару канальчиков каких ютуберских подтянуть и было бы вообще замечательно.

— Ну, я конечно всегда знал, — с показным уважением закивал друг. — Красавчик! Я даже и не подумал об этом. Черт, а ведь правда. Кто его знает, какие там планы у вояк, а тут, хм. Нет, ты однозначно крут, друг мой!

— Ты давай не заговаривайся, — оборвал я его энтузиазм. — Пока ждем эту даму, надо попробовать выйти на блогеров. Было бы неплохо по видеосвязи что-то по типу того же интервью дать, обозначив, стало быть, куда идем. Телега, инста, ютуб, чем черт не шутит.

— О! — поднял палец к небу, Саня. — Есть у меня пара вариантов! Каналы там небольшие, две сотни подписчиков, плюс-минус, но для начала пойдет. Ага?

В ответ я только рукой махнул. Саня это Саня, и тут либо привыкаешь к нему, либо запасаешься терпением.

Пока мы ждали Татьяну, что мне, что Сашке позвонило еще несколько представителей желтой прессы. Пара местных каналов, какая-то газета и даже представитель какого-то научного журнала! Не запомнил название. Последний, кстати, предложил интервью записать прямо вот так, по ходу разговора, но был вежливо послан на попозже.

Журналистка заявилась только через сорок минут. Не узнать её не получилось бы даже при скудоумии. Молодая, лет двадцати пяти, девушка, буквально влетела в кафе, и растерянно замерла, скользя глазами по посетителям. Ну, оно и понятно, зал-то фактически забит.

Девушка выглядела эффектно! Именно эффектно и никакой изящности. Белый, короткий топ, прямо на голую кожу, от чего проколотые соски буквально притягивали взгляд. Особенно в сочетании с высокой двоечкой. Рваные джинсы, с зауженной талией, ремень-бляха с веселым Роджером и непонятный шедевр обувной моды — кеды со шнуровкой практически до колен. Белые, даже, скорее, платиновые волосы, прямыми прядями уходили за плечи. Губы ярко-красные и пухлые. Курносый носик и ярко-голубые глаза довершали общую картину этого, хм, вычурного великолепия. С одной стороны, вид отталкивающий, своей навязной сексуальностью, а вот с другой, мужская часть меня явно сие зрелище оценила.

Чтобы не заставлять девушку и дальше тупить, немного привстал и помахал рукой. Та срисовала меня мгновенно и тут же твердым шагом направилась в нашу сторону.

— Привет, ребят! — еще на подходе помахала она нам рукой, после чего плюхнулась на свободный стул. — Блин, блинский, тут слишком много людей! Может, лучше на улице? В парке, например? Да и музыка эта, сбивает сильно.

— И тебе привет, — хмыкнул я, стараясь смотреть в глаза. — Можем и в парке, не принципиально.

— Я тут вопросики накидала, — зарылась в телефон девушка, — тебе в телегу или на ватс кинуть? Лучше, чтобы ты ознакомился заранее, чтоб видеоряд стройней получился.

— И что, никаких неожиданных вопросов не будет? — иронично бросил Саня.

— Ой, да кому оно надо, — отмахнувшись рукой, даже не посмотрела на него девушка. — Сейчас при желании и без вас можно такое интервью состряпать, что от настоящего не отличишь. Но зачем? Не интересно это уже никому. А вот такие, можно сказать, самобытные ролики, пользуются большей популярность! Да и, — снизив голос до шепота, — пришельцы уже могут быть здесь.

Взгляд по сторонам, который краем фокусируется на меня, её игру выдал с потрохами. Да, первое впечатление оно обманчиво. Платиновая блондинка? Тупенькое и безобидное создание? Как бы ни так! Да и вид наверняка специально такой подобрала, чтобы юным пацанам мозги запудрить. Ну-ну. Хотя Сашка, кажется поплыл. Глаз не сводит и понятное дело не с глаз.

Что можно сказать о вопросах? Образ блондинки не просто дал трещину, он разлетелся в дребезги, заставляя уже совсем иначе посмотреть на девушку. Да, зачем тут редактура? Когда у вопросов не только второе, но и третье дно имеется. Вот, как прикажете отвечать на вопрос: «как вы считаете, вина за преступную халатность якобы новосозданного отдела ФСБ сопоставима наказанию? Или же перевод генерал-майора Свериденко, курирующего проект, сделан лишь для отвода глаз и несет в себе лишь формальность?».

— Сильно сомневаюсь, что подобные вопросы разрешат озвучить на федеральном канале, — поднял я серьезный взгляд на девушку.

— Зря, — хихикнув, махнула та рукой. — Попавший в опалу топиться будет по всем фронтам. А мы, так, лишь небольшой штришок на его надгробной плите, да финальная точка в эпитафии.

— Сань, — отвлек меня от созерцания красивого, в общем-то, личика девушки, Саня, — трое согласны. Один телеграмм-канал, сотня тысяч. Второй ютубер, две с половиной. Третий инстаграмщик, там вот под миллион. Достаточно странно вообще, что отреагировал он так быстро.

— Так, стоп-стоп-стоп, — перестав играть дурочку, подобралась девушка. — Мы так не договаривались!

— Татьяна, — посмотрел я на неё, — условий с твоей стороны выдвинуто не было. Да и лишний раз заработать пару сотен штук это дело такое.

— Я рассчитывала на эксклюзивность, — слегка наклонив голову, совершенно другим тоном произнесла она.

— Эксклюзивность дорого стоит, — пожал я плечами. — Извини уж, но поглазеть на твои соски цена не то чтобы впечатляющая.

— Умный, значит, — натянуто улыбнулась она. — Ладно. Миллион за гарантию того, что в ближайшую неделю вы больше не дадите ни единого комментария. Ни один канал или сраный блогер не должен получить от вас и грамма информации! Это вас устраивает, юные вы мои бизнесмены?

— Есть кое-что, подороже денег, — хмыкнул я, бросив взгляд на выпучившего глаза друга.

— Хм, уже с кем-то договорился? — нахмурилась девушка. — Так дорожишь своим словом? Два миллиона!

— Пять, — улыбнулся я, не собираясь раскрывать карты. — Пять лямов до интервью с нами. Наличными. Моё слово, что от нас инфа больше никуда не уйдет и твоё слово, что интервью выйдет сегодня же. И да, мы опаздываем, так что советую поторопиться.

— Гребаные малолетки, — проворчала она совсем тихо, но я разобрал. — Извини уж, Антон, но твоё слово, как гарант, для меня пустой звук.

— О, да что ты говоришь? — удивился я. — И какой же гарант тебя устроит? Договор, заверенный нотариусом? Где любая вкинутая не с моей стороны инфа, автоматически аннулирует нашу договоренность? Хрен тебе, Таня, на блюдечке. Либо, как хочу я, либо никак. Более, чем уверен, что такие подробности разлетятся, как горячие пирожки! Что такое для блогера с аудиторией в пару миллионов подписчиков какие-то жалкие пять миллионов? Думаю, трата на средней паршивости ролик. Так что, это я еще тебе одолжение делаю. И нет, не за красоту твоих глазок, а за то, что позвонила мне первой.

— Тц, — откинулась на спинку стула девушка, не сводя с меня пристального взгляда. — Жаль, жаль. Была б помоложе… Черт с тобой, золотая рыбка! Мне нужен час! Деньги привезут, интервью в парке, выкладка в двенадцатичасовых новостях. Устраивает такой расклад?

— Вполне, — пожал я плечами. — Даю тебе своё слово, что от нас информация о произошедшем, ни в средства массовой информации, ни в любые другие каналы или чаты не уйдет. Саня.

— Да-да, — заикнувшись, выдавил друг. — Слово!

Бедняга выглядел растерян и явно пребывал в легкой прострации. Взгляд его распахнутых глаз скользил с меня на Таню и обратно. Легкое офигивание в выражении лица и полный игнор оповещений в телефоне.

— Чууудно, — протянула девушка, наматывая локон на палец. Еще бы пузырь из жевательной резинки надула и образ удался. — Ждите. Скоро вернусь.

Когда Татьяна удалилась, я, наконец, позволил себе расслабиться. Прав был батя, прав. Что ж, в очередной раз спасибо тебе за науку.

— Тох, а Тох? — подергал меня за рукав Саня. — Это, что сейчас вообще было? Я думал мы просто на пару вопросов ответим! Какие нахрен пять миллионов? Она вообще кто такая? Вот не поверишь, когнитивный диссонанс схватил. Сидит кукла перед тобой, волосы на палец наматывает, а в глазах рентген! Тьфу, всё настроение испортила, бестия окаянная. Что мне этим-то отвечать? Их там уже прилично возбудилось.

— Отбой, — махнул я рукой. — Напиши, если актуально будет, то пусть через недельку напишут. Там и поглядим.

— Ладно, — набрав в грудь воздуха, бросил Саня. — Ладно.

В этот раз Таня справилась быстрее, нежели обещала. Пять лямов налом? Надо было просить больше. Больно уж быстро она с такой суммой вернулась. Да еще и на такси — безбашенная девка.

— Считать, проверять? — небольшой рюкзачок открылся прямо перед моим лицом.

Десять пачек новеньких пятитысячных купюр не то чтобы большой груз.

— Естественно, — фыркнул я, принимая рюкзак.

Под нахмуренное выражение лица Татьяны, по-быстрому пролистал пачки, убеждаясь в отсутствии белых листов. После, выдернул по паре банкнот из каждой и направился к банкомату. Один из этих металлических сейфов как раз находился здесь, в небольшой нише у кассы. Еще несколько минут ожидания и на мою кредитку падает сто тысяч рублей, что за вычетом комиссии покрывает задолженность с лихвой.

— Убедился? — с кривой улыбкой встретила меня девушка. — Что, идем?

Вопреки всеобщему факту, большая сумма денек к спокойствию не располагала. Хотелось спрятать их куда-нибудь поглубже, а еще лучше обратить во что-то более ценное. Хм.

— Секунду, — попросил я, нажимая вызов. — Алё, Пах, здаров! Не разбудил?

— Не, — зевнув, ответил друг. — Отец разбудил, куда-то смотаться с ним надо. Что хотел?

— Подъехать по адресу одному сможешь? Нал забрать, — пояснил сразу. — У тебя ему надежнее будет. Да и кое-что докупить можно будет.

— О, как, — слегка притормозил друг. — Ладно, вопросы потом. Диктуй.

По-быстрому продиктовав Пашке адрес нажал на отбой и уже после повернулся к Сане.

— Сань, половину твою оставляю в сумке, — начал объяснять другу, — своё Пашке отдам. Ты там сам двумя с половиной лямами распоряжайся. Ну, тремя, в смысле.

— Э, — явно завис друг. — Так, Тох, стоп! Компенсацию я родакам отдам, это, само собой. А вот часть за интервью не особо своей и считаю. Пусть тоже Пашка пока заберет. У него всё надежнее. А там, если, вдруг, что, уже думать будем.

Удивился ли я? На самом деле нисколько. Ну, не был Саня охоч до денег! Не был и всё тут. Да и с головой тоже дружит, так что выводы правильные сделать могет.

Само интервью ничем интересным не отметилось. Единственное, что каждый отдельный вопрос, что мне, что Сашке, записывался отдельным файлом, а не единой дорожкой. Понятное дело, всё, как на исповеди, выкладывать не стал. Оставил кое-какие нюансы, чтобы, значится, лишнего внимания к себе не притянуть. Да и Саня, молоток, отвечал обтекаемо, словно студент, не выучивший тему для зачета.

А так, акцент делал на том, что к себе пригласили военные, и именно сегодня, прям вот под дату, мы двинем к ним. Завуалировал под несколькими предложениями, накидал словесного мусора и особо не поймешь, что именно на эту информацию делался упор.

— Фуууу, — под конец интервью Татьяна особо довольной не была. — Ну и душный же ты тип, Воронов! Как крутился ты, ни каждый чиновник умеет! А с виду пацан пацаном.

— Мозги, — постучал себя по виску, — должны работать всегда! Слишком широкое распространение получит видео, так что рубить с плеча нельзя. Ну его, от греха подальше.

— Слушай, — задумалась девушка, — а, может, еще после вашей встречи с военными пообщаемся? Авось, интересным чем поделиться сможешь. Ну, если прям совсем под «неразглашение», — кавычки Таня сделала пальцами, — не загонят.

— Там видно будет, — пожал я плечами. — Но номер телефона я твой записал.

— Ой, — состроив умильную мордашку, приложила она ладони к щекам, — неужели понравилась!

— Платежеспособность твоя понравилась, — проворчал я, уводя взгляд в сторону.

Ибо этим своим жестом, её и так выделяющаяся грудь, буквально лезла в глаза.

— Ну, вот, — тяжело, но явно напоказ, вздохнула девушка. — И здесь облом с рыцарем. Разбил ты мне сердце, Антон, вот, как есть разбил! Уже и свадьба наша перед глазами пронеслась, и двое ребятишек, с которыми ты гуляешь. Ан, нет, всё это лишь фантазии бедной, обманутой девушки!

— Тьфу на тебя, — хмыкнул я, поднимаясь. — Но спасибо за приятную компанию. И да, Тань, в следующий раз давай без подобного наряда. Отвлекает, знаешь ли.

— Знаю! — пожалуй, это был первый раз, когда она улыбнулась открыто и светло. — Заметано! Если следующий раз, конечно, будет. Но мне бы этого очень хотелось.

Последнее было произнесено глубоким, грудным голосом, а поза неуловимо поменялась в сторону явного соблазнения. Только вот в глазах плясали бесенята, что кроме улыбки в ответ ничего другого вызвать просто не могли. Наверно. Главное, не опускать взгляд ниже. Да, не стоит. Хотя, как раз-таки и стоит! Тьфу, чертовка!

— Уф, — вытер Сашка несуществующий пот со лба. — Это не девушка, это фурия какая-то! Вот как с ней вообще можно адекватно общаться, не скатываясь постоянно к желаниям плотским⁉ Риторический вопрос, на самом-то деле. Но, прям, все чресла горят!

— Страсть и похоть на темную сторону приведут тебя, — поднял я палец к верху. — Порывы эти недостойный джедая!

— Да ну тебя, — отмахнулся друг, оборачиваясь. — Ну, какая девушка!

Нет, его восторженные эпитеты в сторону Тани я вполне себе разделял. Открыто проявлять не спешил, конечно, но надо отдать ей должное — подать себя она умеет. Причем с совершенно разных сторон. И это подкупает, чего уж греха таить. Причем подкупает даже не со стороны желания близости, а со стороны более глубокой и самцовой, что ли. Этой девушкой хочется обладать. Причем, единолично.

Так, стоп.

Тряхнув головой, решил избавиться от всех этих мыслей. Впереди еще целый день! И он обещает быть не простым. С вояками и вовсе надо держать ухо востро. Куда там этой платиновой богине… Тьфу, чертовка!

Немного прийти в себя помог Пашка. Подкатил он уже на пол пути к конечной цели нашего сегодняшнего маршрута. Перебросились с ним парой слов, пояснив, откуда свалилось такое богатство, да он и укатил. Напоследок, правда, назвал меня дураком, сказав, что нужно было брать больше.

— А то я сам не знаю, — проворчал в след удаляющейся машины.

— Не в деньгах счастье! — хлопнул по плечу Сашка.

Ну, с этим, кажется, всё понятно. Интересно, а сколько ей лет?

Мысли, нет-нет, да возвращались к журналистке. Эффектная, всё-таки деваха, да и умная к тому же. Вот не повезет же кому-то.

Нашей сегодняшней финишной прямой оказалась военная часть. Хм, точнее не совсем военная часть, а кадетский корпус. Огороженная территория, со своим внутренним устройством, в том числе и небольшой больничкой. Правда, судя по тому, сколько сюда нагнали военной техники, да и наличие по периметру охранения из штатных солдат, кадетством тут и не пахнет.

Нас уже ждали.

Стоило нам оказаться у калитки, как молодой лейтенант, только фамилии уточнил, после чего попросил следовать за ним. Ну а там, вглубь территории, по тротуарной плитке, под сенью раскидистых берез, да.

Вокруг было красиво. Ухоженный парк, подстриженный газон и аккуратно выглядящий кустарник. Дорожки, фонарные столбы, скамейки — всё это с легкостью даст фору нашему, городскому парку. А уж про архитектуру зданий, которые не несли в себе ни грамма современного влияния, можно и вовсе умолчать. Очень и очень атмосферное место.

Провели нас фактически насквозь. Учебные корпуса, полигоны и казармы остались позади, тогда, как перед глазами, внезапно, выплыло здание с красным крестом. Вот, прям, реально выплыло! Зеленая изгородь, что шла двухметровым забором, ушла в сторону, открывая нам вид на немного вычурное здание, с резными барельефами и деревянным горгульями по углам крыши. Два этажа, высокие, широкие окна, и царское, я бы сказал, крыльцо.

Изнутри вот всё было иначе. Современная отделка, плитка на полу и бело-голубые, привычные для больниц, оттенки.

Нас провели по коридорам, на второй этаж, мимо хмурой, пожилой дамы, что сидела на приеме в холле. Та даже порывалась что-то сказать, но лишь поджала губы, взглядом мазанув по нам.

— Игорь Валерьевич, — видимо формальный стук в дверь, после чего солдатик тут же её распахнул, — Воронов и Широв прибыли. Запускать?

— Конечно, Юр, запускай, — спокойно ответил полковник.

Кабинет изнутри ничем особым не выделялся. Окно по левой стене, в обрамлении двух шкафов с папками для бумаг, угловой стол в правом дальнем углу и небольшой, кожаный диванчик сразу справа от входной двери. Слева от неё стеклянный, чайный столик, на котором примостился чайник, с несколькими, разными упаковками чайных пакетиков.

— Добрый день, молодые люди, — поздоровался полковник. — Проходите, присаживайтесь. Разговор нам с вами предстоит непростой. Но пока только разговор, не переживайте. Более предметное обсуждение этой темы пройдет уже непосредственно с вашими официальными представителями. Прошу прощения, Антон, в твоем случае могу предложить только представителя от администрации.

— Зачем? — насторожился я. — Нас в чем-то обвиняют?

— Нет-нет, что вы, — позволили себе улыбку Епифанцев. — Не правильно, наверно, ход беседы построил. Это для вашего спокойствия. Никто вас ни в чем не обвиняет. Более того, я проношу вам свои извинения, за действия неких особо горячих голов. В наших интересах сотрудничество с вами и вам же помощь, в случае нужды. Но прошлая ситуация наверняка настроила вас на негативный лад при общении с людьми в форме. Дабы нивелировать это и развеять все сомнения, наше взаимодействие будет происходит под непосредственным контролем и наблюдением со стороны независимых лиц. Родители, со стороны Александра, кто-нибудь из районной администрации, представитель прокуратуры для соблюдения законности всех наших действий, опытный врач на случай вопросов с вашей стороны, завязанных на медицинскую тематику. Всё максимально прозрачно и без какого-либо вреда для вас лично. В конце концов, это всё в наших общих интересах и никаких закулисных игр тут быть не может.

«Гладко стелешь, фраерок!» — хотелось бросить мне, но сдержался. Звучит всё это, конечно, прекрасно и даже не подкопаешься. Только вот насколько всё это соответствует действительности?

— Спасибо за подробное разъяснение, — поблагодарил я полковника. — Ситуация действительно не располагает. В целом, мы согласны на сотрудничество. Как вы правильно заметили, это и в наших интересах.

Полковник вид имел самый, что ни есть боевой. Волевое лицо, твердый, даже можно сказать, жесткий, взгляд карих глаз. Телосложение крепкое, без лишних килограмм в области живота. Прическа ежик, нос перебит аж в двух местах, а тонкая полосочка губ смотрится обескровленной. Гладковыбритый, с пудовыми кулаками и в аккуратном мундире. Эдакий русский медведь, что сейчас сыто и спокойно разглядывает потенциальную добычу. Неприятное сравнение, но чувствовал я себя именно так.

— Я рад, что сейчас пошли такие толковые молодые люди, — кивнул полковник. — Итак, давайте сразу к делу?

Глава 8

Конструктивный диалог это то, что воспринималось мной с настолько большим удивлением, что невольно во всём искал подвох. И не находил.

Первый день действительно не отличился чем-то запоминающимся. Беседа растянулась на два часа, в течении которых нам даже чай с выпечкой предложили! А мы и не отказались. Более того, нам позволили ознакомиться с кое-какими данными, общей, так сказать, направленности. И, да, вот в этих сухих строках текста интересного было хоть отбавляй.

Каждый человек помнил произошедшее по-разному. Где-то имелись лишь небольшие отличия, а где-то всё было и вовсе иначе. Причем, как я заметил, именно связанное с нами переверчено было с ног на голову. То есть, то же убийство солдат в БТРе какой-то силой, все помнили по единому шаблону, а вот даже расположение конкретно нас уже сильно разнилось.

И вот причину всей этой свистопляски я понять не могу вообще.

Собственно, первый день закончился именно на ознакомлении с этими бумагами. Понятное дело, что никакой серьезной инфы там не было. Так, в основном показания, сухим, казённым словом. Но даже так, допуск к этой информации дорогого стоит.

Сидя вечером дома, за компом, лениво листал страницы одного форума. Нет, полезной и главное правдивой инфы, связанной с пришельцами, днем с огнем не найдешь. Но общее настроение масс уловить можно.

Так вот, темы на форумах приобрели более предметный характер. Не было уже той истерии, как и панических настроений. Обсуждения крутились, в основном, вокруг выживания при различных сценариях апокалипсиса. Выжимка, конечно, так себе, не по большому количеству респондентов, но тематический сайт этот довольно обширный. Если судить по счетчику, на данный момент, в онлайне присутствовало более двадцати тысяч человек. И все эти люди, вместо того, чтобы истерить, создавая полотна пустых тем, как это было еще несколько недель назад, начали обсуждать темы более приземленные. Заставляет задуматься.

Стук в дверь вырвал меня из задумчивости и заставил бросить взгляд на часы. Странно. Одиннадцатый час, кому это я мог понадобиться?

Уже поднимаясь, словил приступ такого дикого головокружения, что удержался на ногах лишь благодаря креслу. Тут же подступила и тошнота. Белые пятна перед глазами вспыхнули сверхновой, но тут же пропали, оставляя после себя лишь привкус какой-то гнилостной вони во рту.

— Приплыли, — прохрипел я, замирая.

Секунда на прийти в себя и меня тут же накрывает приступом тревожности. Звук вентиляторов на ноуте увеличился в разы. Ветер, что до этого казался лишь легким бризом, сейчас буквально долбился в окна. Соседка снизу качается на скрипучем стуле, елозя тупым ножом по картошке. Что за?

Сказать, что пребывал я в шоке, это ничего не сказать. Очумело мотнув головой, пытался всё переварить, но внезапно, эмоции, как отрезало. Осталась лишь данность и новый стук, от которого веяло опаской.

— Забавно, — наклонив голову набок, прислушался к себе, но стук повторился.

На этот раз вместе с опаской, что исходила от стука, подмешалось что-то еще. Хм, нетерпение? Предвкушение? Как интересно.

Несколько шагов по направлению прихожей и моментальная смена направления. Два шага к шкафу, выдвинуть ящик, где в потайной нише лежит глок. Пистолет оказывается в руках и только после этого направляюсь к двери.

— Кто? — праздный вопрос, который, на самом-то деле, не несет в себе смысла.

— Прошу прощения, — мужской, заискивающий голос. — Это Володя, ваш сосед снизу! Антон, ты, кажется, нас заливаешь! Можешь открыть? Ванну твою посмотреть надо бы.

Зинаида Михайловна нашла себе сожителя? Мгновение непонимания, за которым пришло что-то на подобии озарения — ложь! Человек за дверью врет! А еще он не один. Странное ощущение присутствия еще трех мужчин. Хм, и как я это понял?

Ладонь левой руки легла на задвижку, но дальше движение не пошло. Внутри черепной коробки, словно боролись два желания: открыть и впустить, против второго — отойди подальше, ведь за дверью опасность.

А еще напрягало отсутствие более «моих» эмоций и не способность к логическому мышлению. Всё происходящее отмечалось урывками, как что-то отдельно взятое, что никак не хотело складываться в единую цепочку происходящего. Почему? И почему именно сейчас?

— Антон! — стук повторился. — Ты нас заливаешь! Мы только сделали ремонт! Это может дорого стоить!

То ли от неожиданности стука, то ли еще по какой-то причине, но лежащая на защелке ладонь пришла в движение без моего на то желания.

А вот, что случилось после, я пытался осознать уже сидя в полицейском участке, в ожидании следователя.

Когда с характерным звуком щеколда ушла в сторону, в дверь с той стороны прилетел мощный пинок. Всё, что я успел, так это отшатнуться назад. Казалось бы, пистолет в правой руке! Поднимай её! Но вместо этого вверх, по направлению дверного проема, поднималась ладонь левой руки.

Секунда и появляется мужик, в спортивном костюме, да с кривой ухмылкой на лице. Еще отмечаю небольшую монтировку у него в руках, как перед глазами на мгновение темнеет, а когда проясняется,мужик уже на коленях, вопит от боли, расцарапывая себе лицо пальцами. Тут его в сторону отпихивает второй и буквально врывается в квартиру. Лицо знакомое, а правая его рука выпрямляется от пояса, сжимая в ладони пистолет.

И снова черные пятна перед глазами на несколько мгновений лишают возможности видеть. После всё повторяется, с тем лишь различием, что второй мужик даже не кричит, а как будто захлебывается? Третий в дверном проеме только нелепо хлопает глазами, после чего меня вновь накрывает, чтобы дальше я видел лишь пустые, глазницы, оседающего на пол мертвого тела.

Снова тьма перед глазами, но на этот раз она не закончилась так быстро. Сначала пришла головная боль, что молнией прострелила от виска до виска. После ей вторила боль, расползающаяся от левого плеча, и слишком громкий, неприятный грохот.

Разлепить веки на этот раз удалось с трудом. Прямо из подъезда в меня целился четвёртый мужик и дуло его пистолета только-только закончило движение отдачи после первого выстрела. Медленно наблюдаю, как ствол опускается вниз и прекрасно понимаю, что следующая пуля вонзится мне точно в переносицу.

Страх? На мгновение именно он сковывает сознание, но лишь ту часть, что не принадлежит мне. После меня накрывает дикая слабость и вновь черные пятна перед глазами застилают весь обзор.

На этот раз сознание вернулось рывком и вернулось без посторонних примесей. Случившееся пронеслось в мозгу, будто отложенная запись, а после пришло осознание.

С трудом подтаскиваю руку под грудь и буквально на последних волевых выдергиваю себя с пола. Тело четвертого лежит на полу лестничной площадки, а шея его вывернута под неестественным углом. Остальные так же уже не подают признаков жизни и только кровь растекается по моей прихожке, как и слабость, что накрывает всё сильнее. Умудряюсь принять сидячее положение и облокотиться о стену. В висках набатом стучит боль, вторит которой весть ужас случившегося.

Четыре человека! Я убил четверых! Я!

А я ли?

И вот здесь накрывает по новой.

Что это, мать его, вообще было? Что за чужая воля подавила все мои эмоции, вместе с возможностью воспринимать мир, как нечто целостное, а не как набор несвязных, раздельных ситуаций?

Страх. Он липкой волной пронесся по телу, заменяя собой боль. Та не скрылась полностью, нет, но накал сбавила, позволяя вдохнуть полной грудью.

— Черт, — прохрипел я, в очередной попытке подняться.

Рука легла на табуретку, усилие и вот я на ногах. Штормит так, словно на корабле посреди шторма. В глазах двоится, во рту сухость. Тремор рук неприятно бьет по нервам, как и невозможность сделать шаг. Вместо этого опускаюсь на табурет и выдыхаю. Бешенный стук сердца понемногу затихает. Становится легче дышать и даже думать. Мысли уже не кажутся такими тяжелыми и неповоротливыми. Взгляд в коридор, когда до слуха доносится скрип открываемой двери и далее крик. Кричит пожилая соседка, после чего хлопок и, кажется, скрежет засова. Тишина. Упираю затылок в стену и сглатываю тягучую вязкую слюну.

Всё это ненормально и кажется сном.

Трясущейся рукой смахиваю с лица пот и подношу руку к глазам. Ладонь бледная, в пятнах, словно обескровленная. Дрожит, как последний осенний листик, под порывами ледяного уже фактически зимнего ветра.

Это ненормально. Но, что пугает больше, произошедшее со мной или четыре трупа, понять еще не могу.

Вместо этого мозг с толкача настраивается на конструктив. Будет полиция, это однозначно. Бежать? Да в таком состоянии мне и шага сделать не получится! Тогда, что? Ствол, черт. Будет обыск наверняка. Значит, чтобы не подставлять Андрюху от оружия надо избавиться.

— А, ссука, — прохрипел я, сдергивая себя с табурета.

Шаги до ближайшего тела сопровождаются тремором по всем конечностям. Падаю на пол, прямо в лужу крови и глок Андрея, после протирки от отпечатков оказывается за поясом у мужика.

Вдох, выдох.

Подняться, вдоль стенки пройти до комнаты и рухнуть на кресло. Больше сил не было ни на что. Только хриплое дыхание, и сводящие мышцы, мурашки, что от головы, растекаются по всему телу.

Как зазвучала сирена слышал лишь краем уха. После топот ног, голоса и вопросы. Попытка растормошить меня лишь породила вспышку боли, но своего добились.

Открыть глаза с первого раза не получилось. Да и со второго тоже. А вот, когда получилось, поймал момент заходящей в комнату молодой женщины, в одежде врача.

Дальнейшее особо в памяти не отложились. Обработка раны на плече, вопросы полицейских, что с трудом продирались в сознание. Я даже отвечать пытался. По крайней мере несколько предложений сложить смог. Мол, ворвались, ничего не помню, только крики. Естественно, мне не поверили. Естественно, под протестующие возгласы врача, заломили руки и поволокли вниз. Ну, а дальше часовое ожидание в машине и езда в участок. Уже здесь, заперли одного в допросной, стянув, при этом, руки за спиной наручниками.

Квадратный допотопный стол. Квадратная же светодиодная лампа, где горит лишь одна полоска. Тусклый свет порождает неприятную рябь перед глазами. Обшарпанные стены, кривой, скрипящий пол и забытая кем-то до этого, пепельница, с еле тлеющей уже сигаретой.

Значит, никакой это не пси-сифилис. Либо, я чего-то не знаю и болезни этих насекомоподобных пришельцев могут иметь свой разум? Смешно. И я бы посмеялся, если бы, обстановка в целом располагала. Хорошо хоть зеркала этого треклятого нет… Ан, нет, поторопился. В углу висит камера, чей красный индикатор противно так подмаргивает. Интересно, долго меня еще мариновать будут? И ведь помощи просить не у кого. Хотя, какая тут вообще может быть помощь? Единственный вариант идти в несознанку, ибо озвучивать, что случилось на самом деле — прямой путь в застенки к каким-нибудь больным исследователям. В таком деле никому веры нет. Тут, скорее, даже наоборот. Всплывёт какой-нибудь термин из разряда «В интересах государства» и всё, баста карапузики, как любит говорить Миша.

Дверь, что находилась у меня за спиной, отворилась с противным скрипом. Ну, в таком месте иначе быть не могло. Тяжелое дыхание, аромат табака и пота. Ах да, тяжелый парфюм на спирту там же.

Визитёр прошел к месту напротив и уселся на стул, бросив на стол папку. Мужик лет сорока, с густыми усами и лысой башкой. Белая, не первой свежести, рубашка, расслабленный галстук и взгляд человека, который не особо хочет во всё это дерьмо ввязываться.

— Воронов Антон Павлович, — тяжело роняя слова, начал он. — Четыре изувеченных тела прямо на пороге твоей квартиры. Четыре амбала с оружием, которое они применили. И ты, сопляк двадцатилетний, с одним лишь касательным ранением плеча.

— На «ты» мы не переходили, — с кривой усмешкой прохрипел я.

— Молчать! — рявкнул мужик, ударяя ладонью по столу. — Слово тебе не давали, Антоша. Сейчас, чтобы дальнейшая твоя жизнь приобрела хоть щелочку просветления, всё, что ты можешь, так это слушать и кивать. Ясно тебе?

— Пошел в жопу, — фыркнул я устало. — Меня чуть не убили какие-то уроды. Туда им, в общем-то и дорога. А вместо того, чтобы доставить меня в больницу, ты эти убийства на меня повесить хочешь? Смешно. И да, прежде чем ТЫ продолжишь брызгать слюнями, адвоката мне пригласи. Или повторю еще раз: пошел в жопу. Понял?

Батя всегда говорил, что с ментами, если они переходят границы, только так общаться и нужно. Иначе, устанешь потом доказывать, что не осел.

— Борзый, значит, — зло выдохнул мент. — Это хорошо. Это мне нравится. А знаешь ли ты, Антоша, что улик упрятать тебя за решетку, на пару десятков годков, у нас хоть отбавляй? И лучше бы тебе не строить из себя крепкого малого, а то, знаешь ли, всякое у нас тут случается. Ты, парень не маленький, да и жизнь тебе портить особо не хочется. Давай лучше по-хорошему?

Ну, вот. Наезд не сработал и заискивающий голос эдакого добряка начал подход с другой стороны.

— Дебил ты, дядя, — вздохнул я, ловя его взгляд. — Угрожаешь мне тут, запугиваешь. Адвокату будет очень интересно это послушать. А пока, свободен.

Я даже рукой дернул, в желание поднять её и махнуть, но наручники не позволили, да.

Минуты полторы этот индивид сверлил меня взглядом. Молча, долго и не моргая. Не знаю уж, чего он хотел добиться, но по сравнению с тем, что уже случилось, этот усатый таракан смотрится как-то бледно.

— Ладно, — ухмыльнулся он. — Поговорим завтра. А пока тебя проводят.

Очередной скрип двери заставил сморщится. Больно уж неприятный визг, что буквально отдает по перепонкам. А вот нахмурившийся взгляд и недовольное выражение лица мента, почему-то позабавили.

— Вы кто такой? — произнес он, поднимаясь со стула. — Кто вас сюда пустил?

Шелест бумаг без ответа со стороны нового визитера и из-за моей спины появляется знакомое лицо — полковник Епифанцев, собственной персоной.

— Ознакомитесь, подпишите, — сухим тоном бросил полковник. — Парня я забираю. Наручники снять, дело закрыть. Вопросы?

Одна бумажка, с вензелями и гербовыми печатями легла на стол, прямо перед ментом. По мере чтения, лицо того напоминало восковую маску. Ни эмоций, ни чувств. Только веко задергалось, да губы сжались в тонкую полоску.

— Вопросов нет, — так же сухо ответил мент. — Есть, закрыть дело.

Уже пиздец или еще нет?

В полной тишине этот таракан снял с меня наручники и отошел в сторону. Половник лишь кивнул, даже не удостоив того взглядом. Зато, посмотрев на меня, медленно покачал головой. И, вот не знаю, оценка ли это ситуации в целом, либо же молчаливая просьба не задавать лишних вопросов? В любом случае, ни спрашивать, ни вообще открывать рот, желания не было. Усталость подобралась с новой силой и всё, на что я был способен, так это шаркая, перебирать ногами.

По выходу из участка нас ждали.

Два черных, явно бронированных УАЗа «Патриот» и, хм, что это вообще за хрень? Какая-то армейская бронемашина, с расположенным наверху, вращающимся, защищенным пулеметным гнездом. Причем база явно не легковая. Да и длинна машины подразумевает наличие десантного отсека позади.

— Во второй, — кивком головы указав на один из уазиков, произнес полковник. — Не дергайся. Никто тебя не съест.

Ответил я кивком головы, так как на разговоры сил не осталось.

В машине кроме нас присутствовал еще и водитель. Сам полковник сел на пассажирское сидение спереди, а я, соответственно, сзади. Момент доверия оценил, и на доли секунды позволил себе поверить, что и правда не съедят. По крайней мере я, будь на месте полковника, накинул бы черный мешок на голову и запихнул в контейнер какой. От греха подальше. А здесь, либо они не до конца понимают, с чем имеют дело, либо играют именно на публику в лице одного меня.

В любом случае это лучше, чем сидеть в прокуренном кабинете, с наручниками на запястьях.

Признаться, изначально я думал, что поедем мы в какое-нибудь сильно секретное место. Бункер, может, какой. И охрана, обязательно охрана количеством в пару сотен человек. Но нет, тот же самый кадетский корпус и в качестве финального штриха то же самое медицинское помещение.

Здесь нас уже ждали. Пожилая женщина лишь встретилась со мной взглядом, после чего всплеснула руками, и как добрая бабушка, подхватив под руки, повела в сторону. Её щебетание умиротворяло и убаюкивало. А, может, это просто организм уже сдался вовсе, не в силах продолжать бодрствование дальше.

Проход по коридорам в памяти практически не отложился. Помню только еле слышный треск срабатываемого реле мерцающих лампочек, да пару явных спусков на уровень ниже.

— Проходи, милый, проходи, — ворковала женщина. — Сейчас ложись вот сюда, мы тебя прокапаем и станет чуточку легче. Как чувствуешь себя? Болит что-то?

— Слабость, — прохрипел я. — Головная боль. Пелена перед глазами. Ну, и плечо ноет.

— Хорошо, хорошо, — приложив ладонь ко лбу, женщина нахмурилась. — Сбивать надо, горячий, как чайник.

Состояние моё и правда ухудшалось. Появился озноб, мурашки, будто отлежал всё тело и уже не просто пелена перед глазами, а какое-то белесое марево.

— Зин, подожди, — раздался сухой голос полковника. — Антон, ты меня слышишь? Ответить на пару вопросов сможешь? Это важно. В первую очередь для тебя.

— Смогу, — выдохнул я, в попытке собраться. — Спрашивайте.

— Четверо на пороге, твоя работа или…? — вопрос без продолжения, смысл которого я, впрочем, уловил.

— Не я, — ответил, с трудом сглотнув вязкий ком слюны. — Сначала пропали эмоции, потом всё происходило без моего участия. Я даже осознать произошедшее смог только после. По факту. Словно сторонним наблюдателем был.

— Черт, — расслышал еле брошенное слово. — Как мы и думали. Значит, Антон, слушай внимательно и постарайся осознать сказанное. Не бойся, мы здесь не для того, чтобы ставить на тебе опыты. Парень ты неглупый, понимаю, что в альтруизм не поверишь, но выбора у тебя особо и нет. Готов слушать?

— Да, — выдохнул я.

На несколько секунд страх сковал всё тело, оставляя далеко позади все остальные чувства.

— Хорошо, — коротко кивнул Епифанцев. — Значит так, внутри тебя ментальный паразит, личинка, если угодно. Не в прямом смысле, не делай такие глаза. Пришельцы способны управлять силой, которая пока еще чужда нашему пониманию. Её называют, — запнулся он на несколько мгновений уводя взгляд в сторону, — мы называем её псионика. Так вот, с её помощью они способны подчинить человека своей воле, полностью замещая его личность. То есть, сейчас в тебе развивается личинка постороннего разума, которая по созреванию полностью заменить тебя собой. И в этом случае мы получим, даже уже наверно не человека, но существо, полностью подчиненное воле улья, к тому же, владеющее псионикой. Стоп! Не перебивай! Угроза твоей жизни, воспринимается ей, как угроза самой себе. Отсюда и все эти действия. Приоритетная задача — вылупиться. Прошу прощения — созреть. Ценность сосуда для неё абсолютна. Приживаться получается не ко всякому телу. Теперь, непосредственно, к нашим баранам, — майор поправил воротник, словно тот его душил. — На все эти аномальные манипуляции тратится очень много силы. Собственно, сейчас личинка ослабла и у нас есть шанс. Внутривенно вводим тебе транквилизаторы, напрочь убивая твой психоэмоциональный фон. Где-то часов через десять вводим тебя в кому. Это необходимо! Нужно свести на минимум мозговую деятельность. В какой-то мере именно от неё они подпитываются и соответственно лишив её подпитки, удастся ослабить её на максимум возможного. Ну а после, после есть шанс, что твоя собственная энергетика сможет растворить эту личинку.

— Хааааааа, — протянул я, закрывая глаза. — Шанс?

— Что бы ты понимал, — вздохнул полковник, — всё это лишь наброски и предположения. У нас нет ни теоретической базы, ни практической. Лишь умозаключения, основанные на, скажем так, добытой в бою информации. Кроме того, весь наш исследовательский состав склоняется к реальности данного метода. Другого всё равно нет.

Последнее прозвучало, как финальный гвоздь в крышку моего потенциального гроба.

А ведь, если подумать, есть ли у меня другой выбор? Нет. Кроме, как довериться полковнику, ничего другого на ум не приходит.

— Подопытным свинкам ставка какая положена? — прохрипел я, с трудом поднимая взгляд на Епифанцева.

— Выживешь, поговорим об этом, — отвел тот взгляд в сторону.

— Бесперспективняк, — на удивление четко выдал я. — Начинайте, тогда. Хрена ли ждать у моря погоды.

Кивок от полковника в сторону женщины показался мне слишком резким. Ну, а после, после всё пошло совершенно не так, как мне тут расписывал Епифанцев.

Личинка внутри не собиралась терпеливо ждать, пока её заморят голодом. И вот на кой нужно было мне всё расписывать⁇

Только женщина дернулась в мою сторону, как всхлипнула и осела на пол, обильно заливая его кровью из носа. Полковник, было качнулся вперед, не знаю уж, что он хотел сделать, да так и замер в нелепой позе, протягивая в мою сторону руки. Его широко раскрытые глаза смотрели прямо на меня, что позволило четко поймать момент, когда в них начали лопаться капилляры.

Сложно описать то состояние, через которое я проходил.

Вроде бы это я, мои действия, но, черт возьми этих гребаных пришельцев! Я себе не принадлежал.

Опять.

И глядя на то, как по воле твари, что засела в моем сознании, в муках корчится человек, всё, что я испытывал, так это дикую панику.

Нелепые попытки настроиться на своё тело, пошевелиться или же закрыть глаза успехом не увенчались. Мысли, внутри черепной коробки, словно бешеные метались, отскакивая от стенки к стенке. Собственный разум стал тюрьмой, где я лишь сторонний наблюдатель, бьющийся в агонии.

Хотелось поверить, что вот сейчас, превозмогая чуждое сознание, я смогу перехватить контроль! Хотелось верить в чудо, ну, или же, на крайняк, в скрытую внутри себя силу! Но хрен там плавал.

Левый глаз полковника полностью налился кровью, после чего лопнул, разбрызгивая жидкость прямо мне на лицо. Не было ни вскрика, ни гримасы боли. Казалось, что передо мной лишь восковая кукла, а не живой человек.

Внутри же меня появилось чувство удовлетворения. Оно вспыхнуло столь ярко, что невольно, даже моё собственное сознание присоединилось к его смакованию.

Гулкий удар со стороны двери, заставил резко повернуть голову в ту сторону. В палату влетело несколько человек и, если первые двое рухнули, словно получили по затылку, третий лишь сморщился и, кажется, иронично усмехнулся? И вот здесь на смену удовлетворения пришло другое чувство — чувство опаски или даже страха?

Волна боли пронеслась по телу, и сила личинки приняла визуальную составляющую. Голубоватая волна понеслась к неизвестному, но разбилась о него, словно волны о волнолом. А человек уже оказался рядом и всё, что я успел заметить, так это его кулак, несущийся мне прямо в лицо. После, вместе с болью пришла темнота.

Отступление 1

— Вам бы на больничную койку, Игорь Валерьевич, — поджав губы, осуждающе покачала головой женщина.

— Успеется, — сморщился полковник, невольным движением потрогав черную повязку, что закрывала левый его глаз. — В кому ввели? Состояние отслеживаете?

— Пришлось двойную дозу препарата использовать, — тяжело вздохнула женщина. — Боюсь, как бы организм в отказ не пошел. Это действительно того стоит?

— Что, клятва Гиппократа покоя не дает? — криво усмехнулся Епифанцев, но тут же зашипел от боли. — Черт. На старости-то лет…

— И она тоже, — серьёзно ответила женщина, кивнув головой. — Молодой ведь совсем. Ему бы жить, да жить.

— Зин, давай вот без этого, — мотнул головой военный. — И без твоих нотаций тошно. Как там Рилн сказал? Именно подобные представители улья подготавливают общество к пришествию Всепоглощающей, блять, матери! И мы не в праве, слышишь, не в праве закрывать на это глаза!

Под конец Епифанцев вспылил, повысив голос. Но быстро успокоился, внутренне коря себя за срыв.

— До сих пор не верится во всё это, — тяжело вздохнула женщина. — Пришельцы, улей, мать эта, ети её мать. Что вообще с нами будет, Игорь, а? Если тех гигантских кораблей будет несколько, справимся ли?

— Как будто у нас есть выбор, — проворчал Епифанцев. — Но предупрежден, значит, вооружен. Жаль, что Рилн у нас боевик до мозга костей и особо полезной информацией не располагает. Но, хоть так. Где он, кстати?

— У Воронова оставался, — пожала плечами Зинаида Николаевна. — У меня до сих пор мурашки от этого Рилна. Как взглянет, так, будто, душу наизнанку выворачивает. Да и в целом неприятный он человек.

— Человек, — иронично бросил полковник. — Ладно, пойду я. Переговорить с ним надо.

— Игорь Валерьевич, — начала женщина, но поднятая рука военного не позволила ей закончить. — Таблетки. Три раза в день! Не пропускать ни единой!

— Понял я, понял, — проворчал Епифанцев, застегивая пуговицы на новой рубашке.

Возвращаться в палату к Воронову полковник не хотел. В причине подобного Игорь Валерьевич не хотел признаваться даже самому себе. Слишком уж пугали его эти псионические силы, пусть вида он и не подавал. Теперь же, когда на собственной шкуре пришлось почувствовать эту силу, внутри боевого офицера поселилось незнакомое до этого дня чувство страха. Неприятное тягучее и липкое. Оно, словно паук, оплетало свою жертву, сковывая движения и туманя разум. Боль? Нет, боль не была тому причиной. Глядя на ужас в глазах парнишки, что оказался лишь пассажиром внутри собственного тела, повторить его участь не хотелось вовсе.

Тем не менее, боевой офицер, это вам не хрен собачий. Страх страхом, но служба важнее.

Именно поэтому в палату к Воронову Епифанцев заходил спокойным, как удав.

— А, Игорь, — лениво бросил человек, сидящий в углу палаты и не сводящий глаз с парня. — Ты покрепче, чем я думал. И часа не прошло, как на ногах.

Епифанцев и глазом не повел на выпадку гостя.

— Получается? — кивок в сторону Воронова.

— Хрен его знает, — пожал плечами Рилн. — Препараты ваши дерьмо редкостное. Ни синапсы нормально заглушить, ни нервные окончания заткнуть. Лежит вон, орет тело, да хера ли толку. Эта погань всё еще целостная, даже оболочку не потеряла. Хотя, ты, полковник, молодец, хорошую службу сослужил. Уважаю!

Привычное человеческое движение с большим пальцем вверх, на шестипалой руке смотрелось не больно уж органично.

— Раз такой великий псионик, — сморщился полковник, — мог бы и подсобить, не доводя до всего этого.

— Мог, как же, — хохотнул Рилн. — И через десять минут, сюда либо рой нагрянет, либо с материнки жахнут так, что Темиртау ваш цветочками покажется.

— Что, совсем никаких способов укрыться нет? — с наигранной заинтересованностью спросил Епифанцев.

Понятное дело, что эти его выпадки Рилн читал на раз, но в этот раз почему-то прокатило.

— Есть, но я не из этих, — сморщился мужик. — Меня натаскивали на уничтожение, а не на скрыт. Нет, свой след я затереть могу, но пользоваться при этом даром нежелательно. Вот Гайнар, тот, да, мог прямо под маткой разгуляться. Курд’Ихан. Надеюсь, Пожирательница подавится его душой.

Словно дань уважения, палата погрузилась в тишину. Только скрип зубов парня, да еле слышный его стон, нарушали молчание.

— Сильный разум, — первым нарушил тишину Рилн. — Возможно, поэтому и личинка получилась сильнее предыдущих. Даже за такой короткий срок отожраться успела, рад’ахна.

— Здесь всё свинцом залито, — кивнул полковник на потолок. — Ты же говорил, что он блокирует сигналы.

— След, — сморщился гость. — Только след. Да и то, частично. Низший металл, что с вас, людей, взять. Но, будь иначе и, боюсь, мы бы с тобой уже не разговаривали. А так, хоть что-то.

— Почему ты не хочешь дать нам доступ к своему кораблю? Технологиям вашей расы? — который раз уже повторил не раз задаваемый вопрос, полковник.

— У вас мозгов не хватить, чтобы во всем этом разобраться, — фыркнул Рилн. — Человечеству до космоса, что мне до миротворца. У вас есть ядерный синтез — грязно, но эффективно. Этого на отросток должно хватить. А там, если на Землю обратит внимание сама Пожирательница, то, боюсь, вас уже ничего не спасёт.

— Но, если мы дадим отпор, — начал полковник, но был перебит.

— Нет, — сухо произнес Рилн. — Рылка с горюхом не путай. Ты, думаешь, на каждый провал своих отростков Пожирательница будет реагировать? Их тысячи. А передовой рой обычно достаточно силен, чтобы захватить слабенький понравившийся мир. Если же отросток терпит поражение, значит, лезть туда пока не стоит. И тут либо-либо. Первое, — отогнутый первый большой палец, — в случае, если ищейки не видят в этом мире ничего интересного, направление просто вычеркивается из планов. Второе, — второй большой палец отходит в сторону. — Если всё-таки мир интересный, собираются силы побольше. Два, три, десять отростков, здесь всё зависит от переданных сигналов. И вот тогда, закручивается игра уже другого толка, — небольшая передышка тишиной, дабы осознать сказанное. — А насколько этот мир интересный? Почему Пожирательница обратила внимание именно на него? Грозит ли ей это усилением, либо же дело в технологиях прошлого? Ей, знаешь ли, интерес со стороны других рас тоже особо не нужен. Это прямые с ними столкновения и гибель её детей. А такого она не любит. Ваш мир — серая посредственность. И именно поэтому у вас есть шанс. Считай, что вам просто не повезло. Наше крыло прыгнуло на удачу, а тут обитаемая планетка. Слишком далеко от основных маршрутов.

— Ну, спасибо вам, — нахмурился полковник, получив за долгое время по-настоящему развернутый ответ.

— Не за что, — хохотнул Рилн. — Вам вообще повезло. Живете себе на краю вселенной. Бед не знаете. Ни налетов ссикатау, ни воздействия кшасов — идиллия! Даже какая-нибудь замызганная империя Хэджа вас к рукам не прибрала. А там, знаешь, не забалуешь — налог рабочей силой обязателен.

— Ты сейчас это специально? — проворчал Епифанцев. — Кучу разной, несвязной мешанины накидываешь.

— Если бы, — цыкнул гость. — Вы, как подданные, бесполезны. Но, как ресурс, вполне себе ничего. Заруби это на носу и повыше передай. Отобьетесь и, считай, выжили. Плюс, мозгов если хватит, подняться по технологической цепочке сможете. Ну, а, если нет, туда вам и дорога.

— И, что? — сощурил глаз в контролируемой злобе, практически процедил военный. — Даже помощи никто не окажет?

— А я, что, по-твоему, делаю? — посмотрел на него, как на идиота, Рилн. — Как чистить коконы уже, считай, знаете. Вылупившихся, кстати, сразу в расход. Там уже всё, Пожирательница правит балом безвозвратно. Что еще? Ну, давай, схемы создания энергетического оружия подкину. Если, конечно, ваши мозговитые в них разберутся. Будете сгустками плазмы пиу-пиу делать. А то порох это уже даже не смешно. Грустно, скорее. Смертельно грустно.

— Буду признателен, — Епифанцев взял себя в руки моментально. — Короткую выжимку по этим инсектоидам написать сможешь?

— Написать? Я? — засмеялся гость сухим, каркающим смехом. — Вот сам и напишешь.

Сначала полковник даже не осознал смысл сказанной фразы, а после ему стало ни до чего. Головная боль, что вспыхнула с чудовищной силой, буквально бросила мужчину на пол. Тот только и успел, что руки выставить, лишь бы лицом в пол не уткнуться. После до слуха полковника донеслись шаги Рилна и тот присел на корточки, практически вплотную с ним.

— Я вежлив с тобой, только потому, что ты мне содействуешь, низшая форма жизни, — спокойным тоном начал гость. — Но не стоит переходить границы, Игорь Валерьевич. Что человечество, что эта, богами забытая планетка, не стоят ровным счетом ни-че-го. Мне абсолютно безразлично, что с вами будет завтра. Единственная стоящая причина, почему я еще здесь, это желание поднасрать Пожирательнице и её тараканам. Слишком много дорогих мне собратьев поглотила эта тварь. Нет, конечно, костью в её горле вы наврятли станете, но после, эта тварь обязательно узнает, кто ответственен за уничтожение одного из её отростков. И поверь, её гнев — лучшая для меня награда.

Легкое похлопывание по голове полковника и удаляющиеся шаги. А вместе с ними и затихающая боль, что уступала место появляющимся, словно из неоткуда, знаниям.

Отступление 2

Тьма, в которой я плавал, почему-то была осязаема. По ощущениям, будто вода Мертвого моря: такая же плотная. Странное чувство чужого присутствия не отпускало. Ни как в прошлый раз, а немного иначе. Пусть это присутствие и было похожим. Что-то вилось рядом. Мелькало на краю зрения, постоянно ускользая и норовя оказаться со спины. Поймать? Или игнорировать? И вообще, где я? И, кто?

Мысли такие простые, но одновременно сложные. Идентифицировать себя никак не удавалось, а вспомнить мешал раздражающий фактор в виде чего-то постороннего. «Ему здесь не место!» — вспыхнула мысль, которая одновременно казалась и моей и чужой.

Но, ведь я уже здесь!

Пространство вокруг на миг замерло, застыло, словно янтарь, в котором застыл и я. А после, после вода-тьма вокруг взорвалась.

Повсюду забурлили пузыри. Маленькие, средние, гигантские. Они лопались без видимой на то причины, разнося по округе эхо голосов. «Не место!» «Чужак!» «Всего лишь человек…». Звуки смешались в единую какофонию и на какое-то мгновение, на долю секунды, но я растерялся. Потерял из виду то «нечто», что сновало рядом.

Миг!

И толстый шипастый хвост смыкается на моей шее, а пасть, полная присосок, вцепляется в затылок. Боль тут же проносится по телу, помогая сознанию проясниться.

«Что за черт?» — хотел бы я крикнуть, но вокруг вода.

Вода⁉ Где я⁉

Мысли завертелись с бешеной скоростью, в попытках переварить окружение. Руками загребаю вверх, но будто бы стою на месте. А еще что-то сдавливает горло…

Только рука касается его, как словно вспышка, приходит озарение того, что я забыл. Тварь! Какая-то тварь вцепилась мне в затылок! Завожу руки за голову и нащупываю что-то аморфно податливое. Пальцы впиваются в эту массу, но лишь соскальзывают, тогда, как удавка на шее стягивается сильнее. Мысли начинают путаться, видимое пространство перед глазами искажается и тускнеет. Не хватает воздуха, боюсь открыть рот, чтобы сделать вдох, ведь вокруг вода! Нельзя!

Стиснутые в спазме зубы разжать удается с трудом. Последняя мысль слишком яркая, чтобы быть моей. Когда сознание затуманено, что-то столь яркое и четкое выглядит слишком подозрительно.

Плотная жидкость? Нет, субстанция плотного воздуха хлынула через рот и пищевод, но до желудка не добралась. Растекаясь по телу приятным теплом, она вымывала боль, заставляя сознание собираться по кусочкам. Будто пазл, складывалась моя жизнь до этого, привнося кристально-четкое понимание и ситуации в целом и того, кем я был раньше.

Воронов Антон Павлович — сын боевого офицера. Человек, которого воспитали по чести и совести. А вокруг, что вокруг? Лишь какой-то морок, навеянный жалкой личинкой инопланетного происхождения.

Пальцы с твари на этот раз не соскользнули. Более того, мне показалось, словно ногти заострились, впиваясь в аморфное тельце существа уже с легкостью.

Небольшое усилие и хватка хвоста вокруг шеи ослабевает, даруя чувство облегчения и почему-то покоя. Взгляд вниз, чтобы увидеть остатки хвоста. Полупрозрачная субстанция тускнеет, превращаясь в подобие дыма, после чего всасывается внутрь моего тела.

Взгляд по сторонам и вокруг уже нет воды. Абсолютная тишина и темнота. Только вот упор под ногами ощущаю достаточно четко, чтобы не сомневаться в наличие пола. Вспышка! Яркая, ослепляющая, она на несколько мгновений забивает собой всё, после чего сжимается до еле заметной точки и отдаляется. Пространство вокруг меняется мгновенно. Вокруг уже не темнота, но целая россыпь мерцающих точек, что постепенно заполняют собой все. Явные очертания созвездий и завихренья галактик.

«Вселенная?» — именно это было последней мыслью, что породило моё сознание.

После пришла темнота уже ничего общего не имеющая с напускными видениями.

Глава 9

Пришел в себя рывком, под грохот взрывов.

— Твою мать, откуда они здесь! — и длинная очередь на пол рожка.

— В сторону, человек! — рев, что заглушил собой всё.

Чувствую, что меня закидывают на плечо и куда-то несут.

Глаза открывались неохотно, как и чувствительность к телу возвращалась через силу. Тряска, боль и запах жженой плоти.

— Да твою ж мать! — знакомый голос. Епифанцев? — Да, черт тебя дери! Всех поднимай! С города отзывай, там БэТэРы были! Да не мямли ты, сука! Они сейчас здесь всё с землей сравняют!

Очень близкий взрыв, ощущение свободного падения и болючий удар под дых, после чего мельтешение перед глазами. Чувствовать голой кожей, как камни и прочий мусор впиваются в тело, ощущение не из приятных. Зато в сознание приводит моментально.

Пусть слабость, пусть звон в ушах, но приподняться на локтях мне удалось с первого раза. Даже осмотреться смог, прежде чем прильнуть к полу, буквально втискивая себя в него.

Чувство опасности и прямо над головой проносится что-то еле заметное, что, врезавшись в человека, за мгновение ока испепеляет того в пыль. Вместе с одеждой и калашом, направленным в сторону откуда это «что-то» и прилетело.

— Лежи, малой, не высовывайся! — рык незнакомого голоса. — Сука, как неудачно-то всё! Да сдохни ты уже!

Шелест ветра и у меня над головой проносятся полупрозрачные сгустки, окутываемые синеватым пламенем.

— Игорь, подкрепление будет⁉ Или приплыли? — этот же самый голос, но в другую сторону.

— Летят! — выкрикнул полковник в ответ. — Пара минут!

— Нет у нас этих минут, — процедил неизвестный. — Как же ты не вовремя, малой.

Вокруг царил настоящий хаос. Я укрылся за обломком стены, пытаясь собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Больно уж насыщенными оказались последние события, которые, судя по всему, и не собирались прерываться.

Узкий коридор наполнился таким грохотом, что что-либо расслышать было невозможно вовсе. Звуки оглушали. Ан, нет, это не звуки извне. Гул, порожденный мозгом, шел изнутри сознания, пока, наконец, не сформировался во вполне себе отчетливые слова.

— «Ну, наконец-то!» — пришло понимание слов. — «Значит, вникай, малой и даже не смей перебивать! Дело обстоит следующим образом — ты родился! И это пиздец какая неожиданность! Ладно, опустим. Именно этот импульс услышал рой, но, считай, повезло: я был рядом и точной причины они не поняли. Мой след тебя заслонил, иначе, боюсь, налетом мошки не обошлось бы. Мы для них, как кость в горле. Новорожденных уничтожить проще и обычно они бросают на это дело все возможные силы в секторе. Так что поступим следующим образом. Я уведу их отсюда. Дам им то, зачем они пришли. Твоя задача выжить, не привлекая к себе внимание и развить дар.»

— «Какой, нахер, дар?» — даже мысли и те пробивались с матом.

Взгляд по сторонам, в попытке найти источник голоса, но тщетно. Тупик коридора, где дверь слева висит на одной петле, а справа и вовсе нет дверного проема. Вместо него сквозная, дымящаяся, дыра. Вот именно там, через кабинет, ощущались люди. Ну, наверно, люди. И, наверно, ощущались.

— «Ты бы знал, как много я хочу тебе рассказать», — ощутить толику чужой грусти в порождаемых в собственном мозгу, фразах это пиздец как странно. — «Дар — это возможность „слышать“ мир на начальном этапе пути, „познавать“ его на третьей ступени, „изменять“ на второй и „подчинять“ на первой. Запомни эти слова. Они глубже, чем может показаться на первый взгляд. Не бойся, когда мир начнет тебе отвечать. Но, опасайся собственного невежества. Есть законы, которые нельзя нарушать.»

— «Да я нихера не понимаю!» — практически заорал я.

— «Ты поймешь», — короткое в ответ. — «Моя задача — помочь тебе выжить сейчас. Остальное придет потом.»

— «Почему?» — непонимание, раздражение, злость.

— «Ты — новорожденный», — ответ, как само собой разумеющееся. — «Ты обязан выжить! Слишком уж редко рождаются такие, как мы. Потенциал каждого — есть залог выживания всех. И да, малой, не позволяй им тебя использовать. Впрочем, скоро ты сам всё почувствуешь. Имей в виду, крулы так же восприимчивы к дару. Точнее, власть над ним им дарует Пожирательница — их мать и нечто, из-за пределов нашей вселенной или даже реальности. Бойся её шепота. Твоя душа — самое лакомое для неё блюдо. Но пока не переживай, на ранних стадиях твой дар заметен не будет. Не надорвись, только. Ибо все границы, они у нас в голове.»

Штиль в мыслях, вот и всё, на что меня хватило. Ответы? Получил ли я их? Да черта с два! Только вопросов больше появилось.

— «Я уведу их,» — снова чужая мысль. — «Надеюсь, еще свидимся, малой».

— Полковник! — окрик, но уже в реальном мире. — Пора показать тебе, на что способен Стиратель второй ступени.

Мир поплыл.

И нет, не потому что мне по башке что-то прилетело.

Тягучая, еле заметная глазу, волна, разошлась в стороны, заставляя мир плавиться. Ощущение силы, с которой лучше не связываться, вспыхнуло столь ярко, что невольно пришлось зажмуриться. Разум действовал против моей воли. Страх? Скорее уж ужас! Когда тело, по всем конечностям, сводит от ощущения неизбежности. Когда мысли путаются и превращаются в хоровод несвязных образов. Хотелось превратиться в незаметную песчинку и затеряться под ворохом окружающего мусора. Лишь бы не оказаться на пути, лишь бы избежать внимания этой Силы.

Время, которое ранее было константой, превратилось в круговерть несвязных величин. Час? Секунда? Понять, сколько прошло, даже считая, оказалось невозможным.

Когда всё утихло и удалось проморгаться, вокруг стояла тишина. Только непонятные вибрации, причем не относящиеся к реальному миру, заставляли окружение вздрагивать.

Осторожно поднявшись на ноги, с удивлением отметил, что далось мне это достаточно легко. Разбегающиеся до этого мысли, собрались в единый комок и замерли. Дыхание выровнялось, ломота и слабость так же сошли на нет.

Поднеся ладонь к глазам, сжал руку в кулак и замер. Восприятие мира явно изменилось. Еще не мог понять каким образом, но что-то явно было иначе.

Осмотреться по сторонам, прислушаться и замереть. Далекое эхо выстрелов еле-еле улавливалось ухом, да и то, вскоре затихло вовсе. Вместе с этим к покою пришло и окружающее пространство.

Странно всё это.

Несколько шагов вперед, заглянуть в проем и сморщиться. По центру коридора два человеческих тела, буквально размазанные по полу. Дальше — больше. Еще одна палата, точь-в-точь, как та, в которой лежал я, и снова тела. Точнее их остатки. Крови было столько, что она покрыла собой всё. И вроде формы лишь два комплекта, но столько из двух человеческих тел не натечет точно.

Проходя по коридору дальше, унять приступы рвоты становилось всё сложнее. К телам человеческим, добавились и ошметки тел пришельцев. Как там этот голос их назвал? Крулы? Мерзкое зрелище. Мерзкое и страшное. Хитинистая тварь, где мощное тело и две пары, хм, руками это не назвать. Пара конечностей, особо больших, подобны клешням богомола. Другая, немного меньше, но не менее опасна — копья на трубчатых костях, сложенные так, что в любой момент могут выстрелить вперед, подобно копью. Морда широкая, венчается шипастой короной. Челюсть там вполне способна перекусить взрослого человека и по мощности жевательных мышц, и по размеру в целом.

И вот, смотря на эту тварь, опасность от неё исходила, даже от мертвой. Да тут даже не понять, куда стрелять! Уязвимые места? Смешно. На хитине имеются небольшие борозды от пуль, да и только. А рядом четыре человеческих тела, буквально разорванных в клочья.

— И, как вы досюда добрались? — пробормотал я, обходя тварь широкой дугой, благо коридор позволял.

Полумрак освещения обстановку нагнетал еще больше. Мерцающий свет, от разбитых плафонов, гнилостно-кислый запах и треск замыкающей где-то проводки.

Чертовски не хватает калаша в руках. Правда, бросив взгляд назад, через плечо, невольно усомнился в его эффективности. Там без пары МУХ явно не обойтись.

За очередным поворотом, напрочь залитого кровью, коридора, на глаза попалась лестница. Сделав несколько шагов по направлению к ней, вздрогнул всем телом и рухнул на пол.

Особо сильная вибрация мира разнеслась по округе, а после виски начало стягивать стальным обручем. Меня будто по голове огрели. В ушах появился визг, но визг этот не имел физического источника. Да и звучал наверняка не в реальном мире. Кровь из ушей, тем не менее, пошла.

Секунда, другая, что показались вечностью и всё затихает. Лишь мир вокруг всё еще идет рябью, которая, резонируя с телом, неприятно обжигает нервные окончания.

— Антон, Антон, — кто-то трясет за плечо. — Да приди ж ты в себя!

Рывком меня ставят на ноги и перед глазами смутно знакомое лицо с черной повязкой на глазу.

— Полковник? — прохрипел я, тряхнув головой. — Черт. У меня галлюцинации?

— Нет, — сморщился тот, удерживая меня от падения. — Ты как? Идти сможешь? Надо наверх, на воздух.

— Думаю, смогу, — выдохнул, зажмурившись. — Что произошло? В голове каша какая-то.

— Видимо личинка своих позвала, — сплюнул полковник. — Хотя и не должна была пробиться. Только ума не приложу, что им здесь могло понадобиться?

И вот взгляд, брошенный на меня мельком, мне совершенно не понравился.

— Можно как-то проверить, получилось или нет? — постучал себя по виску. — Не очень приятно маяком себя ощущать.

— Идем, — мотнул головой Епифанцев. — То, что тебе лучше, это несомненно хорошо, но ты прав, проверить не помешает. Есть у нас оборудование, есть. Правда проверяться будем не здесь. Итак, вон, разнесли всё к чертям.

— Как они вообще пробились так далеко? — перебирая ногами по лестнице, вопрос вырвался сам собой. — Мы же вроде на пару этажей под землю спустились.

— На восемь метров, — поправил меня полковник. — Они сразу дыру пробили, по месту, так сказать. В считанных метрах от твоей палаты. Хорошо Рилн рядом был, задержать смог.

— Рилн? — застыл я. — Это кто?

— Еще один гость, — сморщился полковник. — Но уже с другой стороны. За их кораблями эти насекомые и гнались. От него, как раз, информацию по заражению получили. Когда личинка внутри, в мозгу происходят специфические и совершенно несвязанные друг с другом реакции. То есть, обычно, мы знаем, как реагирует мозг на то или иное действие. Какие его участки, за что отвечают. Но в случае с заражением, всё это приобретает хаотическую форму, без какого-либо структурированного воздействия. Понимаю, заумно, но тебе это и знать не обязательно. Просто успокаивает.

Повернув голову в сторону Епифанцева, отметил его побледневшее лицо и обилие каплей пота. Уцелевший правый глаз с красными капиллярами венчало дергающее веко. От губ виднеются дорожки засохшей крови, что теряются где-то за воротом белой, некогда, рубашки. Похоже, досталось ему не меньше моего, от того и разговорчивый.

— Хреново выгляжу, да? — усмехнулся полковник. — Поверь, это я еще бодрячком. Остальным больше досталось.

Кому это «остальным», и насколько «больше» понять удалось уже через пару минут.

Лестница закончилась небольшим закутком и коротким коридором. Уже за ним выход наружу из небольшого домика в стороне от медицинского корпуса. Точнее того, что от него осталось.

— Твою ж, — вырвалось у меня.

Не было больше ни медицинского корпуса, ни основного. Парк? Выжженный участок земли, с раскрученным остовами нашей техники. Среди всего этого ужаса лежали тела и сновали те, кому повезло выжить. Стоны раненых,еле заметное марево от убитых и гнилостно-зеленый фон от тел пришельцев. Тех, правда, было немного. Насчитать удалось десятка полтора, да и то, именно исходя из фона, что воспринимали глаза. Причем от тел тех, кто находился внизу, никакого фона не исходило. Да и выглядели эти, что на поверхности, иначе. Правда, понимание пришло чуть позже. Снаружи боевые скафандры, когда изнутри просвечивают тела самих пришельцев.

— Жалкие два десятка кораблей, — с трудом сдерживаясь, процедил полковник. — Два десятка. Варламов! Подойди!

На фамилию откликнулся мужик, лет тридцати. Крепкий невысокий, с залитым кровью, лицом.

— Старший лейтенант… — начал он, пытаясь вытянуться по стойке смирно, но полковник махнул рукой, и мужик расслабился.

— Потери, коротко, — резко бросил Епифанцев. — И о ситуации в целом.

— Потери большие, — сморщился старлей. — Главный корпус сложился, как карточный домик. Основной состав нашей роты расположен был там. В общем, ждем МЧС с города и приступаем к разборке завалов. Казармы разрушены частично, но раненных там мало. В основном двухсотые. СУшки вовремя подоспели, иначе просто с воздуха всех положили бы. А так, вон их десантная группа лежит. Как наш, этот, гость вышел, жахнул по ним своей этой хренью, так всё и закончилось. Иначе, боюсь, не выжил бы вообще никто. После запрыгнул в один из их приземленных кораблей и увел всех за собой. Причем, вообще всех. В том числе и остатки наземной группы.

— Значит, огонь на себя взял, — поджал губы полковник. — Ладно. Коль, найди транспорт. Надо гражданского в безопасное место вывести. Сопровождаешь и отвечаешь головой. Я пока здесь побуду, дождусь всех.

— Товарищ полковник! — выпрямился Варламов. — Я здесь нужнее! Там ребята мои! Руки лишними не будут!

— Отставить, — сказано было ровно, но мужик сразу же сдулся. — Коль, какой из тебя, нахрен, помощник? Еле на ногах стоишь. Дуй давай на «Семнашку», сдай парня и сам на койку. Это приказ. Понял меня? За гражданского — головой отвечаешь. Есть вероятность, что эти по его душу прилетели. Понял?

— Есть головой, — бросил на меня уже совсем другой взгляд мужик.

Ну, а я сморщился, так как все мои мысли буквально затопило эмоциями. Чужими эмоциями. Разобраться в этом коктейле получалось с трудом. Если сначала в приоритете было удивление, то после ярко вспыхнула злость. Впрочем, погасить её напор Варламов смог быстро. После она уже не горела, лишь тлела. Тем не менее, ощущать направленное на меня внимание оказалось неприятно.

— Давай за мной, — мотнул головой старлей. — Не отставай.

Продираясь сквозь разрушенную территорию, я невольно возвращался к разговору с незнакомцем. И, что самое интересное, помнил его досконально. Вот, прям, до последней запятой в тоне и незначительных, казалось бы, на первый взгляд, паузах!

— Под ноги смотри, — бурчал себе под нос старлей. — Лучше бы ребят спасал. Гребаные пришельцы.

Машина нашлась на стоянке. Даже относительно целая. Черный «Патриот», один из двух, со всего лишь смятой в гармошку водительской дверью. Второй же уазик валялся на боку, со сквозной дырой через весь корпус.

— Ссука, — бросил Варламов, оттягивая дверь.

Та поддалась легко, но тут же рухнула углом не землю: одна из петель раскурочена в хлам.

— Отойди, — мотнул старлей головой. — Не дай бог задену.

После был единичный выстрел, маты по рации и спокойная фраза от вояки.

— Пристегнись, — даже не смотря на меня, произнес Варламов.

Севший за руль, мужик выглядел неважно. Отголоски его боли били и по мне. Причем, боль эта, острая и какая-то цепляющая?

Гул мотора, тем не менее, разбавил эти эмоции толикой облегчения. Опять же, не моей.

— Ты как? — вырвалось у меня. — Выглядишь дерьмово.

Но вместо ответа меня только взглядом ожгли, после которого и вовсе говорить расхотелось.

Надо отдать старлею должное, но довести он довез. Рухнул, правда, на руль прямо у ворот какой-то частной клиники, если судить по вывеске. Хорошо хоть остановиться успел.

Располагалась клиника километров в двадцать за городом, по съезду на дачный поселок и заводскую зону. Приличных размеров здание, огороженное железным трёхметровым забором, из заостренных прутьев, больно уж похожих на копья.

Кроме этого в охране присутствовали военные. Чуть дальше, за основным корпусом, углядывались бронированные КамАЗы. «Шилки»? Да, именно они, укрытые маскировочной сетью и ветвями деревьев, раскиданы по округе. Изнутри дежурят солдаты. Правда, далеко не зеленые юнцы, а мужики в самом расцвете сил. Да и выгрузка на них не рядовая, там явно что-то из более современного обмундирования, как по оружию, так и по снаряжению. По крайней мере полностью закрытые шлема ни на что видимое мной до этого совершенно не походили.

Один из них направился в нашу сторону еще на подъезде. А, когда Варламов остановился, уткнувшись в руль без сознания, оставалось только подождать.

— Епифанцев о вас предупредил, — произнес он и замер. — Проезжайте.

— Рулевой без сознания, — кивнул я на старлея. — Может, пешком?

— Может, пешком, — пожатие плечами в ответ и, собственно, всё.

Солдат вернулся на своё место, где находился до этого, совершенно наплевав на нас.

— Уроды, — выдохнул я, откидываясь на спинку сидения. — К черту.

Зайдя на территорию клиники пешком, я даже успел сделать несколько шагов, как входная дверь отворилась и оттуда вышла сначала пара бравых мужиков, комплекции далекой от нормальных среднестатистических, и следом еще один, но уже больше похожий на врача. Правда взгляд его мне совершенно не понравился, как и ленивое предвкушение, что гуляло в эмоциях.

— Молодой человек, — с ярким акцентом махнул он мне рукой. — Проходите. Игорь предупредил. Не волнуйтесь за спутника, ему окажут необходимое лечение. С вами у нас разговор немного другого толка. Пойдемте, пойдемте. Не зачем на улице глаза небесам мозолить.

Внутри всё было аккуратно, современно и эстетично. Большой холл по входу и целых четыре солдата по углам. Проход по центру, регистратура с женщиной средних лет, слева. Меня, впрочем, всё это не особо касалось.

— Нам с вами сюда, — указал рукой на дверь справа, мужчина. — Меня зовут Вениамин Ильдарович, можно просто дядя Веня. У нас с вами намечены интересные процедуры. Судя по вашему внешнему виду, в срочной медицинской помощи вы не нуждаетесь. Так, как, палата? Или же исследовательский блок? Личинка внутри вашего сознания вещь пренеприятнейшая. На вашем месте, молодой человек, медлить бы не стал.

— Второе, пожалуй, — сморщился я. — В палату еще успеется.

— И это правильное решение, молодой человек! — всплеснул руками доктор. — Прошу, следуйте за мной. И не обращайте внимание на этих истуканов. Солдафоны до мозга костей! Приказы исполняют, команды, но не мои пожелания. Да, жаль, жаль.

Вениамин Ильдарович выглядел немного странновато, как для врача. Левая рука — нервный тик в кисти. Дерганые движения ею вокруг своей оси и периодическое тисканье массивной золотой цепочки. Та безвкусными звеньями болталась на шее, словно у братка из девяностых. В глазах блеск, граничащий с безумием. В мыслях — хоровод. Постоянное перекручивание эмоций, где ни одна из них не остается дольше, чем на несколько секунд. Длинные волосы собраны в хвост, что перекинут через плечо на грудь. Лицо тонкое, даже можно сказать женственное. Но пухлые губы портят картину, смотрясь прямо отвратно. Острый ровный нос, высокие скулы и глаза, темно-изумрудного цвета. Белый докторский халат, смятый, будто никогда не видел утюга вовсе. Ну и туфли, черные лакированные, с закосом под ковбойские.

— Феномен заражения нами еще не до конца изучен, — вел меня мужик по коридорам, куда-то вглубь здания, — но уже сейчас это открывает целый пласт потенциальных научных открытий! Существование целого слоя мироздания, который невосприимчив для простых людей… Хм, а, если он всё-таки восприимчив. И всегда был? Отсюда и всякие экстрасенсы. Ведь бывают же среди них самородки? Бывают! Значит, что? Значит, значит, это интересно. Надо записать и углубиться. Да, углубиться. Тема довольно-таки интересная. Нас посещали раньше? Были попытки вторжения? Или же это, непосредственно, задатки человеческих возможностей?

Доктор замер на месте, снизив голос до вовсе еле разборчивого шёпота. При этом, у меня пропало любое, даже самое незначительное ощущение эмоций с его стороны.

— Ох, прошу прощения, молодой человек! — всплеснул он руками секунд через двадцать. — Я личность достаточно увлекающаяся, пусть и не лишенная гениальности. Поэтому на подобные небольшие нюансы принято закрывать глаза. Вы же никому не расскажите, а? Вот чудно, вот и замечательно. А теперь нам сюда!

Причем ему совершенно не нужен был мой ответ. Он разговаривал сам с собой, и сам же себе отвечал.

А вот указанным местом были двери лифта. И если изначально, я ожидал, что мы будем подниматься, пусть и этаж на третий, что был максимальным, то при ощущении спуска вниз, слегка напрягся.

— Наш дорогой гость позволил нам понять многое, — с улыбкой на лице повернулся ко мне Вениамин Ильдарович. — Жаль, правда, многое, банально, вне нашего понимания. Но, ничего-ничего. Упорный ум возьмет и эту высоту!

Навскидку опустились мы этажей на пять. Признаться, на несколько секунд пролетели картинки самой настоящей лаборатории, как их показывают в фильмах. Какие-нибудь ростовые колбы, с плавающими в них подопытными. Вооруженная охрана и большие, свободные пространства, с помещениями для каких-нибудь бесчеловечных опытов. Но стоило только дверям лифта открыться, как успокоился, увидев обычный холл, с окошком регистратуры и пожилой женщиной за ним.

— Ты запишись пока, — насвистывая, махнул мне рукой доктор. — Данные свои скажи, какие помнишь, надо в базу внести. Ну и симптомы, какие были. Всё остальное подобьем после, по факту обследования.

— Хо-рошо, — слегка заторможено кивнул я.

И вот непонятно от чего эта заторможенность. Несбывшиеся ожидания? Или же растерянность? Ибо разум, возвращенный на современной фантастике, картинки рисовал отнюдь не такие умиротворяющие, что ли.

— Какой-то ты бледноватый, — обернулся ко мне Вениамин Ильдарович. — Как чувствуешь себя? Что-то беспокоит?

Первым желанием было прислушаться к себе, что я и сделал. Правда, стоило мне уйти в себя, как на лице мужика промелькнула легкая, но тем не менее, заметная для меня, кривая усмешка. А вот, что странно, по эмоциям он не фонил. То есть, понятно, что до этого присутствовала некая особенность его мозга, но сейчас?

— Нормально, — выдохнул я, осматриваясь уже настороженно. — В каком формате будет происходить обследование?

— О, не переживай, — усмехнулся уже открыто, доктор, — просто ляжешь, подключим оборудование, да снимем показания. Ничего экстраординарного не будет. Давай, к Антонине Павловне подходи, заполняй документы, а я пока пойду, подготовлю оборудование.

Мрак, какой же неприятный тип!

Проводив его взглядом, подошел к женщине, и дождавшись, когда она оторвется от журнала, хотел поздороваться. Но вместо этого, меня окинули пустым взглядом и без лишних слов положили перед носом бумагу. Точнее, несколько скрепленных листов, вместе с ручкой.

— Заполнять разборчиво, на вопросы отвечать вдумчиво, — рассеянно произнесла женщина, совершенно не проявляя никаких эмоций.

Или же это внутри меня что-то сбоит?

Попытка разобраться в происходящем, успехом не увенчалась от слова «совсем». Я не чувствовал окружения, как до этого. Будто вокруг был абсолютный вакуум. И это, признаться, начинало давить на нервы.

Само анкетирование даже не отложилось в памяти. Вопросы простые, можно сказать банальные. Тем не менее, времени на заполнение ушло минут десять. Параллельно с этим потихоньку раскладывал всё по полочкам.

Итак, две стороны конфликта, что неудивительно. Рилн этот, с его псионикой и, хм, крулы? Впрочем, неважно. Всё одно: человечество оказалось между молотом и наковальней.

Ладно, пока опустим. Хотя, признаться, мыслей по этому поводу предостаточно. Сейчас меня больше беспокоит другое, а именно моё «рождение». Теперь вот, все те видения уже не кажутся бредом зараженного сознания. Тогда, что это? Нет, в ту сторону лучше пока не копать. А то фигуры, заслоняющие собой звезды, даже воспоминанием вызывают дрожь.

Итак, я — псионик. Как же бредово звучит, ей богу. Особенно все эти «ты поймешь» и «границы только у нас в голове». Как в каком-нибудь дешевом кинце.

Что мне это дает? Ну, перво-наперво, ощущение эмоций окружающих людей. Их яркость и настроение. «Слышать мир» — это, наверно, из этой оперы? Хотя, мир и люди понятия немного разные. Или нет? Черт бы побрал этого Рилна! Нет чтобы дать чуть больше конкретики! Сиди теперь, голову ломай. Хм, а интересно, это «рождение», есть последствия заражения? Или же здесь что-то другое? Твою ж, Саня!

Похлопав себя по карманам, хотел было нащупать телефон, но вспомнил, что он так и остался дома, на столе. Вся эта круговерть совершенно засрала мозги, напрочь выбивая из них настоящую реальность. Саня ведь тоже заражен! Твою ж…

С места я подорвался будто ошпаренный. Взгляд по сторонам и бегом в сторону, куда ушел доктор. Далеко, правда, убежать не удалось и уже через пару метров один из стоящих в углу солдат, набросился на меня, будто мент на убегающего зэка. Я только и успел, что заметить его рывок в мою сторону, как под тяжестью чужого тела оказался на полу.

— Аномальное поведение! — заорал солдат. — Срочно бригаду на противодействие!

— Слезь с меня, дебил! — просипел я, пытаясь вдохнуть. — Я нормальный!

— Бригаду сюда! — вновь крик солдата, а после, при очередном моем рывке, в голову прилетело что-то тяжелое и мир схлопнулся.

Глава 10

Сознание возвращалось неохотно. Более того, пару раз я совершенно точно открывал глаза, но только на пару секунд. После взор затягивало пеленой, а мысли разлетались в стороны, словно тараканы, при включении света.

Что-то было неправильно. Причем это «что-то», витало, как и вокруг меня, так и внутри. Будто вечно зудящая мошка, что раздражала и мешала сосредоточиться. Будто какая-то занавеска, что вроде и еле ощущаемая, но даже так не позволяющая прорваться в сознание.

И, если сначала, я пытался. Изо всех сил старался пробиться и оказаться в реальности, то после, как только осознал, что доносимые звуки и голоса вполне себе различимы, постарался успокоиться и просто слушать.

— Пункт третий, стандартного протокола безопасности, — скучающим голосом гундел незнакомый, мужской голос. — При любом аномальном поведении немедленно блокировать подопытного, лишая подвижности и зрительного контакта.

— Скажи мне, ты дебил? — еле сдерживаемый рык Епифанцева. — Он — не подопытный!

— Товарищ полковник, — тяжелый вздох в ответ, — при нарушении протокола в ход идут особые директивы, и наше прямое подчинение переходит под руководство Вениамина Ильдаровича. Ему, как специалисту и старшему научному сотруднику лаборатории степень воздействия инопланетного организма на человеческий разум более знакома и понятна. В данном подопытном степень активности завышена, как и прослеживается нестабильность мозговых импульсов, относительно состоянию покоя человека незараженного.

Если бы скрежет зубов мог быть громче, именно он заполнил бы все сознание. Но нет. Я чувствовал лишь бессильную злобу, что прорывается сквозь еле сдерживаемую ярость полковника.

— Собственно, как вы видите, я ничего не могу поделать, — с явной напускной грустью произносит Вениамин Ильдарович. — Немотивированная агрессия и попытка нападения это серьезно. Мы просто не можем закрыть на это глаза. Теперь нам необходимо определить причину и следствие. Придется проводить углубленное сканирование и возможно, даже, трепанацию.

— Всего один звонок, — процедил Епифанцев, — и от вашей шарашкиной конторы и камня на камне не останется! Вы здесь совсем охерели? Это армейский проект! И никакой Скворцов здесь не имеет ни прав, ни власти!

— Звоните, куда хотите, Игорь Валерьевич, — тяжелый вздох доктора, опять-таки, отдавал фальшью. — А мы пока займемся своими обязанностями. Не всем же с оружием на перевес бегать, кто-то должен и о будущем страны позаботиться.

Последнее было сказано уже утихающим шепотом, так что разобрать получилось еле-еле.

Тем не менее, всё озвученное, без сомнений, касалось меня. И даже с учетом, что мыслил я сквозь призму, фактически, бессознательного состояния, осознать надвигающуюся жопу труда не составило. А с учетом того, какие эмоции витали в помещении, медлить никто не собирается.

Очередные попытки прорваться сквозь завесу дурмана успехом не увенчались. Как бы я ни старался вернуться, как бы ни бился изнутри собственного разума, только и смог, что на несколько секунд приоткрыть глаза и собрать хоть какую-то визуальную информацию.

Совершенно точно, я находился не в обычной палате. Более того, положение не полностью горизонтальное, а с приподнятой спиной. Вокруг явное операционное оборудование. Яркий свет ламп, казалось, просвечивал каждый миллиметр помещения, погружая его в ареал абсолютной стерильности.

Где-то сбоку что-то шипело. Позади писк приборов, а на груди стягивающее чувство присосок. Они, впрочем, ощущались по всему телу. Так же, удалось почувствовать стягивающий обруч вокруг головы и еле заметное пощипывание. Венчал все эти ощущения шелест, скользящего по бумаге, карандаша. Хм, кардиограф?

— Да, закатывайте её сюда, — отворилась дверь, и голос Вениамина Ильдаровича ворвался в мысли, выбивая меня вновь внутрь собственного разума. — В тот угол. Глаза не развязывать, наушники не снимать. Пока рано.

— К процедурам всё готово, — голос женский, но до этого его не слышал. — Вы уверены, что нам нужен конфликт с военными?

— Плевать, — жесткое в ответ. — Эти солдафоны только и могут, что со своим мнимым патриотизмом носиться. У нас есть теоретическое и даже практическое, — секунда на переглядывание, — понимание всех процессов. Этот инопланетный глупец называет это даром! Но я уверен, что никакой это не дар. Особое строение клеток мозга, осечка в ДНК-спирали, мутации, в конце концов! Возможно это тот шаг, которого так не хватает человечеству чтобы возвыситься! Всему человечеству! А не отдельным одаренным…

Последнее было сказано и вовсе еле слышно, но экспрессии там было как бы ни меньше, чем во всей остальной речи. А еще я ощутил горечь. Горечь и зависть? О как.

— Вениамин Ильдарович, — ворвался в мысли голос по громкоговорителю, — вас Скворцов к телефону просит.

— Я занят! — крик, отдающий истерикой в ответ. — Начинаем, Любочка. Сначала давайте с наушников.

Укол в область запястий почувствовал с легким запозданием. Точнее тело так отреагировало. Сложно найти описание тому, что сам с трудом понимаешь. То есть, укол был, но мозг осознал это с запозданием в несколько секунд, пусть и тело почувствовало сразу.

— Нулевая реакция на раздражитель, — женский голос с толикой напряжения. — Губы в покое. Связки в постоянной работе, но звук не выходит.

— Странно, странно, — пробормотал местный псих. — Давай, освобождай глаза. Будь готова вводить тройную дозу. Нет, четверную.

— Начинаем, — вновь женщина.

Шелест по волосам грубой ткани, еле слышный треск, будто отрывают пластырь и вакуум. Ощущение сродни тому, когда во сне меня выбило в ничто. А после — внимание чего-то чуждого этому миру. В меньшей степень, чем тень, заслоняющая звезды, но злобы там присутствовало как бы не больше. Яркий импульс боли, которая не принадлежит мне, но проходит через мои нервные окончания и крик врывается в сознание. Одновременно с этим пространство вокруг схлопывается, а я, опять же, с запозданием, ощущаю удар в спину. Только после, спустя несколько секунд уже вся информация доходит до мозга и сознание врывается в реальность с глубоким вдохом. Целый ворох звуков и событий, что наслаиваются друг на друга, привнося в сознание хаос. Одновременно несколько событий наложились друг на друга, когда пришел запоздалый сигнал и тот, который случился только что.

— Неееееееет! — крик сейчас?

— Убейте её! — крик Вениамина Ильдаровича накручивается на звуки выстрелов и треска костей.

Тут же приходит понимание меня в целом. Лежу у стены, после того, как будто бы взрывной волной отброшенный. Зудит левое плечо, больно в запястьях. Темнота. Неужели что-то с глазами? Черт! Рывок рукой, еще одна вспышка боли, когда игла вырывается из вены и содрать повязку. Яркий свет, слишком яркий! И картина крови, когда Вика, точнее что-то, что выглядит как она, на вытянутой руке держит солдата за горло, а его кожа иссыхается, а глаза тускнеют. У ног девушки лежит женщина в халате — мумия. Вениамин Илдарович отползает на заднице к двери, а глаза его прикованы к лицу Вики. Казалось бы, у нормального человека должен присутствовать страх, но нет. Этот явно не из нормальных. Удовлетворение и, хм, желание?

Кабинет представляет собой жалкое зрелище. Эпицентром взрывной волны была явно Вика. Её искаженное, словно в судорогах лицо, устремлено вверх, выше лица солдата. Тот, впрочем, уже даже не дергается в попытках ослабить хватку девушки, только хрипит, нелепо дергая ногами.

«Ты!» — возглас внутри моего сознания и Вика смотрит прямо на меня. Вместо глаз — хоровод звезд. Вместо губ — явный след от пули и ошметки челюсти, что сейчас медленно стягиваются.

Хлопок со стороны и взрыв света оглушает. Слышу визг явно нечеловеческий и автоматные очереди. Еще взрывы, после снова в меня впечатывается упругий кулак взрывной волны. Сознание плывет, но хватаюсь за него изо всех сил. Попытка подняться и успех! Звон в ушах заполняет собой всё, как и свет от светошумовой. Вдох, выдох, непроизвольное потряхивание головой и попытка опереться на что-то иное, нежели слух и зрение. Странно, но выходит с первого раза. Только вот моментально приходит приступ тошноты, когда ощущаешь, как умирает выпотрешнный заживо человек. Дальше уже не тошнота, но рвота: с сухим треском, хотя к звуку это не имеет никакого отношения, от тела отделается голова. Чавканье, опять-таки к физической реальности не относящееся, когда аморфный жгут входит в глаз женщины, перед которой я заполнял бумаги и выстрелы. Много вспышек, что лишь жужжат, словно мошкара.

И, казалось бы, весь этот ужас перемалывается разумом зря! Но нет. «Услышать» своё положение и кабинет вокруг — ценнее всего. Шаг, еще шаг — без осечки. Упавший монитор обхожу, будто его вижу, кровь на полу отдает железистым привкусом во рту. Открытая дверь! И уже более смелый бросок к ней, чтобы оказаться в коридоре. Запах, что ударил по мозгу, приятным было не назвать. Порох, бетонная крошка, выпотрошенные кишки и застывший, будто в мраморе крик ужаса. Как пахнет крик? На секунду застыл, пытаясь это осознать, но в уши, наконец-то в физическом плане, ворвался звук длинной очереди. Хлопок! И взрыв. А после чавканье жгутов, что словно копья, впиваются, и выгрызая плоть, буквально сжирают людей изнутри.

Всё это я «слышал», но не видел. Ощущение сродни «вертолета» после сильной попойки. А уж осознание происходящих событий и вовсе погружало разум в какой-то хаотический сумбур. Всё смешалось в единую вакханалию, да так, что мозг, вдруг и вовсе перестал соображать. Я замер, как истукан и даже, кажется, перестал мыслить. Секунда, другая и всё встает на свои места, только вот паники, а это была именно она, больше не было. Мозг заработал, словно компьютер после перезагрузки — четко и без лагов.

Взгляд налево — коридор, по которому ушла смерть. Взгляд направо и коридор, хрен пойми куда ведущий. Благо со светом еще проблем не было. Рывок туда, который закончился через пару шагов, а после назад, к ближайшему телу солдата. Попытка выхватить из его рук автомат, маты на сраные ремни и табун мурашек, когда одна из его рук дергается, в попытке ухватить меня за ладонь. Какого рожна? У него разорвана грудина! Осколки ребер и кишки на полу!

Отпрыгивал спиной назад я, как мастер спорта в этом деле. Солдат, точнее его тело, дернулось, а голова вывернулась лицом в мою сторону. Заполненные чернотой глаза смотрели прямо на меня. Губы исказились, словно в оскале и изо рта раздалось тихое, но пробирающие до самых потаенных уголков души, сипение.

Как я рванул в обратную сторону даже не особо запомнил. Страх правил балом. Он вытеснил все стройные мысли и ни о какой стройной работе мозга не могло быть и речи.

Судорожный бег закончился в тупике. Слева и справа двери в палаты и, собственно всё. Бледно-зеленый цвет стен мельтешил перед глазами, переплетаясь с холодным цветом ламп. Их гудение походило на то сипение и это заставляло вздрагивать каждый раз, когда откуда-то издалека звучали выстрелы.

— Твою то мать! — рявкнул я, выкидывая кулак в ближайшую стену.

Боль от удара, причем привычная боль, а не вся та дребень, что была недавно, позволила немного прийти в себя. Судорожно хватая воздух ртом пытался успокоиться. Получалось слабо.

Взгляд упал на голые ноги, мои труселя в клеточку и совершенно голый торс. На внешней стороне правого запястья капли собирающейся крови. Левая рука вся в следах от уколов, будто меня изрешетили иголками. На левом бедре пластырь и ноющая, еле заметная боль.

— Вот сссссука, — выдохнул я со злостью. — Чтоб она тебе мозг выгрызла, ублюдок!

Так, тише. Всё после, сейчас есть дела поважнее.

Толкнуть дверь справа — заперто. Слева — бинго! Заходил внутрь я только после того, как глянул туда одним глазком. Обычная палата, сейчас пустующая. Слева вдоль стены две кровати, справа стоят шкафы. Перевязочный материал нашел в ближайшем и тут же пустил его в дело. Плотная повязка на правое запястье и быстрый шмон дальше. Одежды не было. Как, впрочем, и ничего полезного.

— Ладно, — выдохнул я, замирая на месте. — Ладно.

Мозг рисовал картины множества смертей, ведь звуки выстрелов всё еще нет-нет, да разрывали тишину, доносясь до меня. Что мне делать, черт бы тебя подрал⁉ Убьют они эту тварь или же нет? По-хорошему, сюда должен заявиться Епифанцев с подмогой, но вот через сколько? А, если, убив все солдат, эта тварь решит заняться мной? Черт. Надо осмотреться.

Длинный коридор с палатами по бокам, вдаль уходил метров на двадцать. Вдоль него двигался я медленно, вздрагивая каждый раз, когда эхо выстрелов доносилось до меня. Тем не менее, слух работал на всю. Причем «слушать» я пытался не только ушами. Только вот в этот раз так просто настроиться не получалось. Каждый раз вздрагивая, меня выбивало из того состояния, когда и видеть-то особой нужды не было. А еще, постепенно, вновь подбирался страх. Тот самый, что бросил меня бежать, без оглядки назад. Страх, который не походит ни на что, что можно контролировать и с чем можно бороться. А надо бы. Ибо всё это может закончиться очень печально.

До поворота добрался минуты через три. По пути дергая все ручки, надеялся хотя бы на одежду медперсонала. Но тщетно. Двери закрытые, а ломать их… В общем, эти двери явно делались для того, чтобы выдерживать натиск кого-то и покрепче меня.

Следующий поворот, вновь коридор, но длиннее. Плюсом имелись двойные двери со стеклом, что давало надежду на проход куда-то еще. Опять же, ничего хорошего в блуждании не предвидится, а выход наврятли удастся найти вот так, походя. План бы найти, и что-нибудь потяжелее.

Звук шаркающей походки донесся до слуха неожиданно. Предательский холодок тут же заскользил меж лопаток и на сквозняк это было похоже мало. Замер на месте я, подобно соляной статуе. Даже дышать, кажется, перестал. Стихли и выстрелы. Практически полная, звенящая тишина ощущалась чуждо. А уж зная, что она в себе может таить, вмиг покрылся мурашками.

Твою ж мать! Ни стульев вдоль стен, чтоб хоть как-то отмахаться, ни огнетушителей по углам. Что делать-то?

Когда силуэт, шатаясь, показался из-за угла, все вопросы выдуло из головы. Тело, с раскуроченной грудной клеткой и словно выеденным животом. Кишки словно мерзкие черви, тащились следом, оставляя на белом, кафельном полу, разводы густой, черной крови.

Рывок вперед, до ближайшей двойной двери сделал на автомате. Тварь же, заметила это и рванула следом. Я рисковал. Признаться, честно, понадеялся на чудо. Позади коридор с закрытыми палатами и лишь одна открытая, но, что мне это даст? Запереться там? Не вариант.

Дергал ручку двери я под все усиливающееся сипение, что уже практически перешло в шипение рассерженной гадюки. Неприятный смрад ударил по носу ровно в тот момент, когда дверь распахнулся и я занырнул внутрь. Мгновенный осмотр и шкаф, стоящий слева, падает поперек двери. Жаль, правда, открывается она не вовнутрь.

Передо мной находился небольшой обставленный кабинет, со столом в углу, компьютером и еще двумя дверьми. Вешалка! Обычная такая железная тренога, которая тут же оказалась в упоре под ручкой. Вторая дверная створка на защелке, так что рывок с той стороны, причем без всяких нелепых поисков ручки, немного успокоил. Дверь даже не дернулась, что хорошо. Правда, тяжелый удар, явно неслабой мертвой плотью, заставил вздрогнуть.

Дальше я уже не стоял на месте, рванув сначала к одной двери, что оказалась смотровой площадкой с окном в пол, а вот вторая, судя по всему, шла вниз, в операционную. Там-то я и приметил еще две двери на которые и имелась надежда.

Спуск по лестнице, щелчок выключателя и гудение ярких ламп вырывает просторное помещение из темноты. Да, именно, что операционная. Пусть пустая, без инструмента и приборов, но спутать подобную комнату ни с чем другим нельзя. А вот две другие двери могли быть чем угодно. Как, собственно говоря, кладовками, так и еще одним коридором, ведущим в палаты. Ну, не будут же, в самом деле, пациентов тащить по лестнице⁉

Есть контакт!

Левая дверь открыта и это кладовка. Шкафы с операционными халатами и приборами. Даже имел место быть скальпель, который я даже трогать не стал. Зачем? Чтобы, что? Рывок ко второй двери и темный, длинный коридор, что уходит вдаль. И только я сделал шаг, как где-то далеко прогремел взрыв. Сотряс был настолько сильным, что устоять на ногах получилось с трудом. И, что самое неприятное, вырубилось освещение. Секунда, другая, и вдоль всего коридора загорается аварийное освещение, которое нихрена вот не освещает! Тусклые, красные точки прерывисто мерцают, то вовсе потухая, то погружая коридор в алые тона.

— Ну, сука, — сплюнул я, в сторону. — Дальше, что?

Забег по коридору, поворот налево и упор в двери лифта. Да ладно⁉

Материться хотелось так, что никакой сапожник и рядом бы не стоял. Рывок уже к ним, удар по кнопкам и о чудо! Двери расходятся в стороны. Освещение в кабине присутствовало тоже алое, а вот кнопок было всего две: вверх или вниз.

— Хааа, — вырвалось у меня непроизвольно.

Либо вверх, где возможный выход окажется прямо посреди смертельной вакханалии, либо вниз, в неизвестность. Выбор? Да нет его!

Удар по кнопке, и облокотившись спиной о стенку лифта, прикрыть на мгновение глаза.

Мысли. Их бег успокоился, но дрожь в руках никуда не делась. Вот влип!

Собраться, салага! Дыши ровно!

— Батя, батя, — пробормотал я, — лучше б ты меня к зомбиапокалипсису готовил.

Как это всегда бывает, упоминание отца заставило подсобраться. Даже в самых критических ситуациях он всегда оставался спокойным и собранным. Понятное дело, что подобное нарабатывается годами, но и я за свою юность уже хлебнул достаточно. Нет, конечно, до инопланетян и ходячих трупов было далековато, но вот, например, находится в блиндаже, при артиллерийском обстреле, пусть и учебном, мне удалось. Да и какое вообще имеет значение учебный он был или нет? Для восьмилетнего то пацана.

Фух! Вроде удалось собраться.

Лифт, между прочим, достаточно большой, именно что для перевозки каталок и вмещения пары-тройки врачей, опускался секунд сорок. Да, судя по ощущениям скорость большой не была, но вот так, навскидку, этажа на четыре мы спустились точно. Итак, что может быть внизу? Морг? Крематорий? Склад?

Очередной коридор, облицованный толстыми листами железа, заставил насторожиться. Коридор небольшой, метров десять навскидку, где дальше идет поворот направо. Слева, примерно по центру, двустворчатая дверь со стеклом. Подойдя к нему, дернул за ручку, но там оказалось закрыто. Зато через окно все было хорошо видно. И-таки, да — морг, мать его. Правда, если судить по существу, что расположилось ближе всех, морг не для людей.

Длинная каталка, явно метров трех, на которой под белой простыней лежало что-то массивное. Четыре жгута отростка, с шипами на конце, безжизненными кусками плоти свисали на пол. Прямо впереди стена, с привычного виду холодильными отсеками для тел. Левее еще каталки, но тела под ними другие, но тоже не принадлежащие человеческому виду. Что-то тонкое, разложенное на несколько каталок, будто морская звезда — и слизь, что черной лужей натекла под ней.

— А может, поехать вверх было не такой плохой идеей? — пробормотал себе под нос.

Еще раз дернув ручку, убедился, что она закрыто и перевел дух. Идти дальше не хотелось.

Шум закрываемой двери лифта заставил вздрогнуть и метнувшись к нему, тут же стал довить на кнопки. Не хватало еще, чтобы кто-то решил меня навестить.

Двери отворились, а я метнулся прямо по коридору в поисках чего-нибудь для упора.

Поворот направо, короткий огрызок коридора и дверь тут же. Хлипкая на этот раз, она, тем не менее, не поддалась. Пришлось вспоминать практику высаживания подобных плечом, благо эта наука въелась в подкорку крепко-накрепко.

За дверью небольшой совсем кабинет. Стол по центру, стена слева вся в мониторах. Опять-таки вешалка, огнетушитель и стул. То, что надо!

Схватив офисный абсолютно неудобный стул, понесся назад, к дверям лифта. Те, понятное дело уже закрылись и судя по звуку лифт медленно пополз вверх. Зачем? Опаска о вызове заставила буквально вдолбить кнопку и задержать дыхание. Судя по тому, как шелест механизма прервался на несколько мгновений, а после вновь продолжился, всё у меня получилось. Двери медленно пошли в стороны и с выдохом облегчения стул занял свое место на боку, ножками обнимая стену.

Ну, с этой стороны себя обезопасил.

Правда, взгляд тут же ушел в сторону морга, а мысли перетекли к восставшему солдату. Надеюсь сюда, что бы там ни было, не проникнет. Наверняка ведь тоже какая-то псионическая способность. А насколько мне известно, слой бетона её экранирует. Наверно.

Возвращался к кабинету охраны я уже спокойным шагом. Насколько это позволяла ситуация, конечно.

С одной стороны, загоняю себя всё глубже и вообще неизвестно, что здесь имеется, но судя по всему, консервация и запустенье. Вот оружейный склад бы найти, было бы идеально. Только я сильно сомневаюсь, что там будет открыто.

С подобными мыслями зашел в кабинет и принялся его обыскивать. Стол, стеллаж в правом углу с кучей папок и, кхм, ключница на стене слева. Ключей там, правда, было немного, но всё же. Даже с надписью «МорГ!» имелась, но его я, понятное дело, даже брать не стал. А вот все остальные снял, но спустя мгновение ступора, бросил на стол. Не в трусы же их совать⁉

Раздражение понемногу стало выходить на первый план.

Плюнув на всё, сгреб ключи, закинув их в файлик, после чего направился дальше. Надежда найти какой-нибудь запасной выход и не думала исчезать.

Коридор, развилка, новые коридоры и лестницы. Вверх, вниз, с обоих сторон и закрытые двери. Было бы проще имей они подпись, как на ключах, но хрен там плавал!

Стерильный подземный комплекс навеивал странные мысли. А то, что всё это создавалось, как некое убежище, сомнений не вызывало. Чего только стоят помещения общажной направленности, где пока еще только кровати, даже без матрасов, да с пустыми шкафами, стояли. И подобных комнат имелось без малого три сотни. Если верить нумерации, конечно. Но, по большей части, помещения для меня оказались закрыты. Лишь коридоры, да лестницы, с проходами выше, либо же ниже. Этажа четыре, приличной такой общей площадью. И всё это без планов на стенах и хоть каких-нибудь надписей на дверях.

Сорокаминутное изучение местных подземелий прервалось внезапно.

Направленный на меня вектор внимания прошелся по нервам, будто наждачная бумага по оголенной плоти. А после, после этот единичный вектор пропал, уступая место десяткам других, более слабых. Они, словно тонкие иглы, впивались в тело и застревали там, натягивая нити связи. И я прекрасно чувствовал, кто находится с той стороны. Точнее их, даже не чувства, нет. Их инстинкты.

— Мрак, — выдохнул я, покрываясь ледяным потом.

А в руках только файлик с ключами и ничего больше.

Глава 11

Понимание, приниятие и мозг заработал четко, как никогда.

Вектор внимания — Вика. Точнее то, во что она превратилась. Уже расправилась со всеми остальными? Иглы и нити за ними, путеводная звезда для восставших тварей. Нет, они далеко не зомби в привычном понимании слова. Скорее это пси-силы превратили их в это. Хм, подстегнули развитие, превращая в существ по сути другой физиологии, либо же заемная сила? Черт, а каким тогда образом она за столь короткое время обрела такую силу? Или же это уже не она?

Ладно. К черту. Все эти вопросы не столь важны, тем более в разрезе ситуации в целом.

Эти твари получили цель, а значит, будут рваться ко мне. И вот здесь я вроде и нахожусь в безопасности, если вспомнить заблокированный лифт… Но, твою-то мать! Шахту никто не отменял!

Заполошный взгляд по сторонам, в попытке найти или даже вспомнить, где видел что-нибудь, пусть и отдаленно похожее на оружие. Тщетно. Коме вешалок не попадалось ничего, что можно было бы использовать в качестве ручного оружия. Да и они слишком хрупкие, дабы представлять хоть какую-то угрозу. И⁉ Что мне тогда, блять, вообще делать⁉

— Отставить панику! — рявкнул во всю глотку и что было сил, всадил кулак в ближайшую стену.

Боль отрезвляет. Еще батя учил таким способом бороться с ненужными эмоциями.

Итак, что мы имеем? Сотни закрытых дверей и заблокированный лифт. Несколько десятков тварей и что-то на порядок их сильнее в лице Вики. Все они знают, где я, чувствуют по натянутым нитям. А, значит, что? Значит, в первую очередь избавиться нужно от них.

— Сука ты, Рилн, — ворчал себе под нос. — Мог бы хоть путеводитель какой оставить. Псионика для чайников, например. Нет же, «ты поймешь!», тьфу!

Значит, поймешь. Ладно.

Скатившись по стенке на пол, даже особо не переживал, что головой задницей сижу на холодном полу. Сейчас это заботило мало.

Поймешь, значит.

Батя учил побеждать, батя учил убивать, батя, в конце концов, учил быть мужиком! А не вот это вот всё.

Вдох-выдох… и мы опять играем в любимых… Тьфу!

Что за срань в голову лезет⁉ Соберись, Тох!

Круговорот мыслей никак не хотел успокаиваться. В голову лезло, что угодно, но не это сраное «понимание». Ощущение впившихся в тело игл сквозило где-то на краю сознания, но и всё на этом.

Первый позыв схватить и дернуть канул в лету. Наверно, потому что пси-проявление голыми руками не схватишь? Тогда, чем, мать его, хватать⁉

Тьма вокруг и тишина не помогали. Казалось бы, сосредоточиться так должно быть легче, но хрен там плавал. Постоянно что-то отвлекало. То еле слышный скрип, то какой-то скрежет. Сердце бьется слишком медленно. Слишком! Удары тяжелые, гулкие. Воздух проникает в легкие как будто под давлением. Кровь по венам течет со звуком прокачки воды по батареям. Наверно это и есть «слышать» мир? Да нет, это не мир, а всего на всего моё тело. И, если следовать догматам от Рилна, первые две ступени это лишь наблюдатель. Слышать и познавать — прикольная штука, когда от этого не зависит твоя жизнь! Сейчас мне нужно влиять! Хм. А еще Рилн говорил, что все границы у нас в голове…

Как влиять на что-то не осязаемое? В общем-то вывод прост — тем же самым.

Почувствовать это «что-то» внутри себя с первого раза не вышло. Да и со второго тоже. С двадцать седьмого, кстати, так же. Нет, границы «слуха» явно раздвинулись, но и всё на этом. Иглы стали ощущаться более отчетливо, а нити задрожали, будто хрустальные.

По всем правилам и, хм, фильмам, должна быть внутри меня какая-то субстанция, с помощью которой и буду влиять на мир. Какой-нибудь, не знаю, источник? Вместилище? Ядро, в конце концов! А, как еще? Но нет. Слушая себя, погружаясь внутрь собственного тела, только и получалось, что «слышать» его.

Вот застарелая травма колена — рубец бледный, но тонкие жгутики, выходящие из него, проникли слишком глубоко в хрящевую ткань. Сердце. Хм, ритм биения местами не четкий, будто периодически удар слабее, чем должен быть. О! Что за взвесь в легких? Кашель стал мне ответом. Причем кашель влажный и затяжной.

Глухой и отдаленный звук падения, точнее удара обо что-то металлическое, заставил вздрогнуть. Далеко не сразу до затуманенного «прослушиванием» сознания дошло, что это совсем не рядом. Чувство опасности, тем не менее, вспыхнуло с новой силой, а одна из нитей затрепетала, будто в предвкушении.

А ведь в эту игру можно играть вдвоем!

Нити не были статичны. Каждая из них жила своей жизнью, то замирая без движения, то натягиваясь, подобно струне. Они двигались, зависимо от расположения объекта и вот следя за ними, картина вырисовывалась более понятно.

Двадцать семь — именно столько нитей вело ко мне. Все они, кроме одной, уходили вверх, под разными углами. И лишь одна тянулась практически на одном со мной уровне.

Так, ну-ка.

Сосредоточить всё своё внимание на одной, конкретно этой, нити и попытаться определить местоположение точнее. Ведь, если объект оказался на одном со мной уровне, значит, есть еще один проход.

Странное ощущение — разделение сознания. Какая-то часть, совсем незначительная, неспешно устремилась вдоль нити. Основной же поток сознания служил лишь приемником. То есть, я фактически просто понимал, где и что, будто бы получая знания из вне. Коридоры, стены, помещения — всё это оставалось позади, пока нить, внезапно, не преобразилась в тугой пучок какой-то запредельной и совсем чуждой пониманию, злобы. Она волной прокатилась по мне, от макушки до пят, а после, ощущение удара в затылок, когда разум тухнет на несколько мгновений.

Очнулся лежа на полу со звоном в ушах и головокружением. Прошло секунды три, не больше, но состояние перееханного бульдозером завладело телом целиком.

— Су-ка, — прохрипел я, отрываясь от пола.

Тело зудело, словно сотни комаров единовременновонзили свои хоботки в мою плоть.

— Вставай, ну же! — тихое сипение на речь походило слабо. — Ну же!

Понимание и ощущение сдавливающейся вокруг шеи петли, не позволяло разлеживаться. Тварь приближалась, я чувствовал это. Нас разделяло от силы метров двести, не больше. Благо прямого, соединяющего нас коридора, здесь не было, но тем не менее.

Жар — на какое-то мгновение бросило в такой жар, что лоб весь покрылся потом. Капля упала на пол и оглушающий звук падения прошелся по нервам охлаждающей волной.

Вдохнуть полной грудью и развернуться на месте. Неспешный ход в обратном направлении, в обход движения твари. Да, теперь я чувствовал её столь ярко, будто слежу за ней в оба глаза. Карта пройденных помещений отрисовалась в голове сама собой и заблудиться при всем желании не смог бы.

Темнота помехой не была. Шаг, еще шаг и тело постоянно возвращает себе тонус. Дыхание становится ровнее, а мысли стройнее. Нет, ни иглы, ни нити, никуда не делись, но данность реальности возвелась в абсолют. У меня нет умений, чтобы избавиться от игл, банально не хватает знаний. А значит, пользоваться придется теми плюсами, что есть.

Увести тварь назад, на хороший такой крюк и ждать. Хладнокровие одна из тех черт, что воспитывается под натиском времени. Человек такая тварь, что привыкает ко всему. Вот и я, кажется, устал бояться.

Полукруг обходя через жилые комнаты и длинный коридор, разделяющий нас.

Ждать.

Ждать.

Ждать.

Когда тварь появилась с той стороны длинной кишки, с места я рванул, переваривая увиденное. Человек всё еще угадывался в этом существе, да я даже лейтенантские погоны разглядел! Но словно бы выпотрошенная грудная клетка и белая кожа лица, с черными прожилками буквально отпечатались в сознании. Челюсть существа, без губ, сильно выпирала из черепа. Острые кривые клыки белели в свете авариного освещения. Раскуроченная грудь затянута черной слизью, что сейчас застыла, подобно панцирю. Одежду частью разъело, как, впрочем, и всё снаряжение. Теплилась у меня, до этого, надежда, что извернусь и смогу урвать калаш, но хрен там плавал. Теперь только бежать.

Захлопнуть дверь и на три оборота повернуть ключ. Массивные двойные створки, толщину имели приличную. Рывок до лестницы сбоку и вниз.

Гулкий удар тяжелого тела дрожью прошелся по телу. Слишком быстро!

Два пролета вниз, дверь, ключей от которой нет, но шкаф сбоку. Уронить и дальше, вперед, в совершенно другую сторону. А вот здесь остановиться и нет, не для того, чтобы перевести дух. Расстояние практически сравнялось, и нет гарантий, что тварь не решит пойти другим путем.

Удар!

Еще удар и скрежет поддающегося металла. О уровне силы твари думать не хотелось вовсе.

Если до этого момента еще расчитывал найти что-то поувесистей, то сейчас подобные мысли выдуло нахрен.

Скрежет, который я не слышал, но «слышал» и бегом дальше. Еще одна такая же дверь — надежда на пятнадцать секунд форы и забег дальше. Шкаф в труху, вместе с дверью после лестницы и шлепанье босых ног по полу. Чертов «слух»! Только раздражает и напрягает. А отмахнуться почему-то не получается.

Когда я добрался до места появления существа со мной на одном уровне, даже не удивился, обнаружив еще один лифт. Точнее шахту лифта и ошметки черной жижи в полу от приземления. Сердце на миг пропустило пару ударов, когда шахта показалась «голой», но нет, лестница скрыта в нише и в темноте практически не различима. Взгляд вверх, где темнота скрывает расстояние и суматошное перебирание конечностями. Расстояние между ступенями слишком узкое, как и сама лестница абсолютна неудобная. Оступался, соскальзывал, но тянул себя дальше, буквально затылком ощущая, как сокращается расстояние до меня. Параллельно с этим пытался определить хоть примерное расположение и других, связанных со мной, тварей.

— Надеюсь, по лестницам ты лазить не умеешь, — прохрипел, когда расстояние до шахты сократилось метров до десяти.

Сам, навскидку, находился уже метрах в пятнадцати от низа и, когда тварь появилась подо мной, только сильнее сжал зубы.

Прыжок! Попытка зацепиться за неровности стен, но тщетно. Когти скрежещут по металлу, и существо падает вниз.

Прыжок! И всё повторяется в точности, а я выдыхаю с толикой облегчения.

Тварь беснуется снизу, хрип в полной тишине бьет по перепонкам, а я стараюсь от него абстрагироваться. Глаза скользят по стенам, в надежде увидеть уже выход, но того всё нет и нет. Сердце бьется заполошенно, а пот застилает глаза. Во рту пересохло. Появилась отдышка и тяжелый, густой воздух совершенно не желал протискиваться в легкие. А еще до сознания наконец-то добралась мысль, что я пиздец, как высоко! Взгляд вниз и темнота не позволяет еще и этому поводу влиться в копилку страхов.

Еле заметный, тусклый свет срисовал краем глаза еще метров через двадцать. Но он, сука, на противоположной стороне! Одинокий звук пистолетного выстрела, прозвучал, как гром среди ясного неба. Хорошо хоть не в шахте, иначе точно сорвался бы. Правда, прозвучавший следом крик отчаянья заставил волосы на голове встать дыбом. Было в нем что-то, пробирающее до самых костей.

Оказавшись на одном уровне с открытой дверью лифта, замер. Света еле хватало, чтобы различать границы коридора. Далекая пожарная табличка со своим блеклым красным светом лишь ухудшала обзор.

— Ну же, — шептал под нос, жмурясь. — Как, блять⁉ Как?

Кромку вдоль стены, сантиметров десять шириной, нащупал руками. Да и то, проходила она чуть выше уровня открытой двери. А вот выше неё всё было гладко и хвататься не за что. Тварь снизу перестала рваться вверх и почему-то затихла. Хоть я и чувствовал её прямо под собой. Остальные, впрочем, зависли где-то выше и с места, кажется, не двигались вовсе.

Мысли. Их было очень много.

Конкретно я боялся заблудиться и оказаться в тупике. Какая часть этого гребаного подземелья окажется по выходу, понять нельзя. Но, раз тварь снизу как-то добралась, значит, всё-таки связь имеется. Только вот, как выход-то искать буду⁉

Об этом я размышлял, медленно передвигаясь вдоль стены. Подобные мысли позволяли хоть немного отвлечься от пропасти под ногами. Один страх вытеснял другой, не позволяя скатиться в полноценную панику. Казалось бы, батя прогнал меня через ад! Но хрен там плавал… Реальность, сегодняшняя реальность доказала, что всё, что было до этого, лишь тлен.

Когда ладонь вцепилась в край дверного проема, глаза уже и вовсе невозможно было держать открытыми. Пот застилал их, напрочь лишая возможности осматриваться. Ни стереть, ни проморгаться, позволить себе не мог.

— Еще, — хрипел из последних сил, — чуть-чуть.

И вроде не усталость, но тело почему-то выдохлось. Нервное напряжение долбило похлеще напряжения физического.

— Давай! — шепот на грани слышимости. — Так бахвалиться своей выносливостью… Ну же!

Финишный рывок и я падаю на пол коридора практически плашмя.

— Бесишь, слабак, — ненависть к себе сил не придала.

«Моя ошибка», — прямо-таки представил, как отец стоит надо мной, в недовольстве поджав губы. — «Недоработал.»

Видение оказалось столь ярким, что невольно вздрогнул. Обычно, после подобных высказываний ад тренировок и всяких там полос препятствий, лишь усиливался. Сейчас же, это помогло прогнать слабость и желание махнуть на всё рукой да сдаться.

— Хрен там плавал! — прошипел, упираясь ладонями в пол. — Не для того я жилы рвал в минус сорок восемь! Не для того сраный Эверест покорял! Нет предела совершенству!

Упор на колени, а после выпрямиться, пусть и на дрожащих ногах. Дыхание привести в покой, очистить разум. Внимание на иглы и нити — ну, могло быть и хуже.

Нижняя тварь застыла вовсе, а из тех, что со мной на одном уровне, четверо двигаются в мою сторону. Не быстро, нет, но явное и направленное внимание чувствуется слишком ярко.

Короткий коридор с двумя дверьми по левой стороне, выглядел в процессе ремонта. Оштукатуренные стены и потолок, висящая оголенными проводами, проводка, и простые лампочки Ильича.

Первая дверь и небольшая хозяйственная каморка перед глазами. Утварь, для уборки, швабры и ведра. Ничего полезного.

Вторая дверь — и толика удовлетворения внутри. Метлы, лопаты и лома. Хм, колун⁉ Нет, тяжелый. О!

На правой стене, прямо за дверью, расположился пожарный гидрант. Свернутый шланг и топор! Новенький, с красной ручкой и заточенным лезвием. Не тяжелый, как колун, но довольно приличных размеров, для хвата обеими руками. Нет, никакого желания крошить черепа не появилось, но немного уверенности прибавилось.

И смех, и грех — голый, босой, в одних труселях и с топором. Батя бы мной гордился!

Кривая усмешка на уставшем грязном лице, смотрелась косо и неестественно. Особенно в отражении разбитого стекла, да тусклом свете от лампы аварийного освещения.

Первые шаги по коридору дались тяжеловато. Весь этот забег, вся эта ситуация в целом, выглядела, как тот еще звиздец. Но я всё еще жив и даже иду вперед. А те нити, что связывают меня с тварями, только помогают. Благо они почему-то всё еще не рвутся в мою сторону, подобно тому, снизу. А значит, что?

Ответ на этот вопрос так и застрял где-то в глубинных слоях сознания.

Шаг за поворот и лицом к лицу сталкиваюсь с тварью. Та стоит, будто болванчик, качаясь из стороны в сторону. Изменения на раскуроченном лице минимальны, черной жижи тоже немного. Тем не менее, глаза полностью поглотила тьма, а оскаленный рот демонстрирует ряд острейших клыков.

Ступор — именно он завладел мной в первые секунды.

Как? Как эта тварь оказалась здесь? Я ведь их всех чувствую!

Рефлексы — именно то, что спасает жизни.

Так как топор держал я двумя руками, а тварь оказалась слишком близко, никакого замаха и удара лезвием. Расстояние позволило только коротко толкнуть древком, зажатым меж двух рук. А вот после, после, когда тварь сделала непроизвольный шаг назад, замах с последующим вертикальным ударом пришелся точнехонько в лоб. Острое тяжелое лезвие раскроило череп и увязло где-то в плечевом поясе.

Отпуская рукоять топора, на падающее тело я смотрел с эдакой прострацией. Перевел взгляд на руки, будто случилось что-то из разряда «вон», вновь посмотрел на тварь и тряхнул головой.

Рывок, аккуратно сбоку, чтобы не вступить в неприятную субстанцию, что растеклась вместе крови и топор снова у меня в руках. «Прислушаться» к нитям, но те, будто застыли в янтаре. Точнее не сами нити, а твари, с которыми меня связало. Хм, причина?

Длинная очередь, что раздалась спустя мгновение, за которым после пропала одна из нитей, не успокоила. Казалось бы, выдохни! Кто-то еще жив, но живые местные для меня как бы не хуже этих тварей. А поэтому внимание на максимум и тихонечко вперед.

Теперь уже зная, что связан не со всеми, передвигался настолько осторожно, насколько это вообще можно представить.

Постоянно слушал, причем не только своим псионическим «слухом», но и ушами. Выстрелы, тем временем, только распалялись. Добавились взрывы, причем взрывы не только здесь, но и снаружи. Тяжелые, глухие, они вибрирующим эхом доносились до сюда, заставляя крепче сжимать своё оружие.

Неужели местная охрана настолько охренела, что понадобились авиаудары? Или это снова тараканы прилетели?

Всё бы ничего, но панацея в виде нитей таковой не оказалась. Минуты через семь и когда позади осталось пара десятков метров коридора, очередная тварь показалась на глаза.

На этот раз из-за угла я выглядывал аккуратно, ибо внутри поселилось чувство чего-то чуждого. Сосредоточился на нем и понял, что впереди кто-то есть.

Медленно подойти, выглянуть, оценить и назад.

Коридор дальше расходился в холл, пол которого сейчас представлял собой залитый кровью каток. В свете аварийного освещения алая жидкость казалась застывшей. А вот, сгорбившаяся в углу, тварь выглядела мерзко.

Сквозь разорванную медицинскую форму виднелся острый горб. Позвоночник будто выгнуло дугой и плоть не в силах сдержать рост костей, разошлась в стороны. Еле слышный чавкающий звук сомнений не оставлял: существо жрет. И вот здесь, как говорится: либо-либо. Ждать, пока зачистка, а звуки выстрелов именно от неё, дойдет до сюда, либо же решить проблемы самому?

Выбор, которого мне не оставили.

На данный момент во мне осталось всего лишь три иглы, две из которых сейчас тускнели. Последняя, а именно та тварь, что спустилась ко мне вниз, вдруг пришла в движение. Медленный её подъем и возобновившийся накал злобы. Мне даже показалось, будто накалилась сама игла, а жар от неё неприятной волной немеющей боли, расходится по телу.

Молчаливый вопрос, что хотел непроизвольно вырываться, так и остался внутри черепной коробки.

«Какого хера?» — но всё, что мне оставалось, так это сильнее сжать челюсть.

Прикрыл на мгновение глаза, внутренне собираясь с силами.

Одно дело, когда ты действуешь на одних только рефлексах, не особо даже обдумывая, и совершенно другое, когда нужно решиться и подойти к делу осознанно.

Выход из-за угла под аккомпанемент выстрелов и медленные шаги к твари. Взгляд, будто прилип к горбу и его медленному подергиванию, когда тварь зубами отрывала кусок плоти. После пережевывание и то же подрагивание.

На какое-то мгновение мне даже показалось, будто я слышу довольное урчание. По крайней мере именно так этот звук интерпретировал мой мозг.

Шаг, еще шаг. Подошва стопы опускается в кровь и тварь замирает. Замирает, чтобы после, я будто в замедленной съемке видел, как её голова поворачивается в мою сторону.

Сердце явно пропустило удар.

Наши взгляды встретились и холод сковал моё тело.

Было ли мне страшно? Безумно, мать его!

Особенно, когда разглядел морду: увеличенная и выдвинутая вперед челюсть, массивные надбровные дуги и глаза со зрачками!

А после тварь выпрямилась и развернулась ко мне всем телом. Взгляд тут же прикипел к массивной золотой цепочке, что сейчас буквально врослась в разросшуюся плоть шеи.

«Ты!» — слово, прозвучавшее эхом прямо внутри моего сознания. — «Она будет довольна!»

Удовлетворение и толика предвкушения.

Первые два шага, слишком медленные и ленивые. Взгляд почему-то приковали круги, что расходились по кровавой поверхности. Она не была густой! Более того, от каждого шага существа, что раньше было Вениамином Ильдаровичем, от поверхности поднимались капельки, которые так и застывали в воздухе, будто подчиненные неведомой силе.

Рывок в мою сторону не был чем-то невозможным. Бежать? Да некуда бежать, на самом-то деле.

Всё внимание сжалось до одной только точки, а прочие раздражители перестали существовать.

Медленно вдохнуть полной грудью, «прислушаться» и на выдохе довернуть корпус влево. Выкинутая копьем рука твари проносится мимо, а лезвие топора падает прямо на неё. Удар получился таким себе: ни размаха толкового, ни дистанции. Да, стесал шмат плоти, но и всё на этом. Более того, тут же пришлось уходить в след за центром тяжести, что потянул за собой топор, но это к лучшему. Замах второй рукой пронесся там, где секундой ранее находилась моя голова. Получился эдакий нырок, выходил из которого я практически со спины твари. Время на замах? Нет его. Тычок проушиной в область поясницы и этого хватает, чтобы чуть оттолкнуть тварь. Замах! Но также, как с прошлой, не вышло. Тварь успевает вскинуть правую руку? Лапу? И чуть перенаправив лезвие, дабы не ударить её древком, опускаю острие прямо на предплечье. Хруст, рев и расслабляю хватку, чтобы не уйти следом за топором. Оружие выскакивает из рук, а я падаю на пол и скользя по крови, прокатываюсь дальше. Топор приземляется практически рядом, но схватить его полноценно нет времени. Только и успеваю, что зацепить пальцами и, что есть силы, срываюсь на ноги, к ближайшей открытой двери.

Наверно, будь я в трезвом уме, все мои мысли состояли из матов. Но нет, сейчас мозг работал без лишних эмоций.

Влететь в дверной проем, мимолётный осмотр и прижаться к стене с левой стороны. Шлепанье ног, смрад и замах заранее, когда «услышал» подходящий момент.

Со стороны это, наверно, выглядело красиво.

Сначала в дверном проеме показалась правая ладонь существа. Она вцепилась в косяк двери, явно для упора. Уже после показалась и искаженная в гримасе морда. И показалась очень вовремя, чтобы лезвие топора тут же вонзилось прямо в переносицу. Хруст хрящей, инерция разогнанного снаряда и мокрая от крови рукоять снова выскакивает из ладони. Только вот выскакивает не из-за того, что отлетает куда-то в сторону, а из-за того, что тело падает назад, утягивая топор за собой. Лезвие засело плотно, да и кровь не способствует крепкому ухвату.

Тем не менее, следом за телом рванул я без промедления. Оно еще даже не успело рухнуть на пол, а я уже пересек дверной проем. Брызги крови разлетаются от падения, омывая меня с ног до головы. Отмечаю это краем сознания, буквально вцепляясь в рукоять. Рывок на себя! И с противным, чавкающим звуком лезвие высвобождается из плена черепной коробки. После же, что-то в голове переклинило, и раз за разом, погружая топор в тело твари, я испытывал мрачное удовлетворение. Вокруг больше не было ничего — только сильное желание превратить тварь в месиво из костей и плоти.

Взмах! Удар! И отделяется рука.

Приложить усилие, чтобы вырвать топор из пола.

Взмах! И лезвие погружается в грудную клетку, дробя ребра.

Взмах! Перерубается позвоночник, отделяя верхнюю часть тела от нижней.

Взмах! Одна нога. Взмах! Вторая.

Когда в сознание с противным звенящим звуком ворвались крики людей, с удивлением обнаружил, что нахожусь в центре от скрещенных на мне фонарных лучей. Военная форма и обмундирование именно солдатское, а не то, что было у местных охранников.

— Брось топор! — орал кто-то. — Отойди от тела!

— Не стрелять! — другой, смутно знакомый голос.

— Контроль дальше по коридору! — третий. — Проверять дальше!

Чувствую, как до предела натягивается последняя нить и тварь оказывается на одном со мной уровне. Расстояние плевое, а значит, с её скоростью уйдет секунд семь, чтобы до меня добраться. Оскал появляется сам собой. Вновь чавкающий звук и топор сжат двумя руками. Люди? Солдаты? Плевать! Есть цель приоритетнее.

Отворачиваюсь от бравых вояк и делаю несколько шагов по направлению коридора откуда пришел. Остановиться, приготовиться и «прислушаться». Сейчас!

Тварь показалась внезапно и с совершенно внезапной траектории.

Вырвавшись из-за поворота, словно заправский болид, она отталкивается задними ногами от стены и в длинном прыжке, вытянув лапы с когтями ко мне, рвется вперед. Вновь крики и залп нескольких стволов. Наконец-то раздражающий свет отлипает от моей кожи и скрещивается на новом противнике. Делаю шаг навстречу, слыша позади хлопок и четко осознаю, как мимо меня пролетает ВОГ. Взрыв! И удар по затылку, который вспышку света превращает в полотно липкой тьмы.

Отступление 3

— Товарищ полковник! — к Епифаньеву подходит мужик, лет сорока, с усталым выражением лица. — Объект полностью зачищен. Нижние уровни пусты. Только морг заполнен телами. Там, не знаю, специалисты нужны. Но мы с такими пришельцами еще не сталкивались.

— Принято, — процедил полковник, буравя глазами Скворцова. — Парня вывезли?

— Так точно, — кивнул старший лейтенант. — Не знаю, что с ним здесь сделали, но разума в его глазах как-то не наблюдалось.

Епифанцев даже отвечать не стал, только бросил на подчиненного кривой взгляд.

Находясь на поверхности, они стали свидетелями замечательной картины. Павел Иннокентиевич, тыча пальцем в грудь Скворцова, давил того короткими, но тяжелыми фразами.

— … ознакомься и под роспись, — ронял слова генерал. — Этот объект переходит в распоряжении армии. То есть в моё. Ты, собственно говоря, повышен, — кривая усмешка, — и едешь курировать проект «Осень две тысячи седьмого».

— Но, — вскинулся немолодой, в общем-то, мужик. — Тикси⁉

— Хотели по двести семьдесят пятой, — пожал плечами генерал. — Может всё-таки Тикси лучше?

Побледнел Скворцов мгновенно. Будто черно-белый фильтр наложили.

— Д-да, — икнув, выдавил он. — Лучше.

Увели Скворцова не под руки, но с явным конвоем. Сгорбившийся когда-то облаченный властью, сейчас этот пятидесятилетний мужик, выглядел жалко. Растерянный взгляд, бегающие глаза и липкий пот, то и дело застилающий глаза.

Генерал-лейтенант простоял еще несколько минут, провожая взглядом сломленного, когда-то товарища, но не выдержал и с отвращением сплюнул в сторону.

— Урод, — бросил он без звука, но Епифанцев прочитал это по губам. — Игорь! Подойди.

Взмах рукой и полковник, невольно расслабив ворот формы, направился в сторону начальства.

— Да, товарищ генерал… — начал было он.

— Отставить, — устало махнул рукой генерал. — Ну и работки ты мне подкинул за эти последние пару дней.

— Так я-то здесь причем? — набрав полные легкие воздуха, возмутился вояка.

Вовремя прикинуться дурачком и авось прокатит.

— Ты это мне давай, брось, — хмыкнул Ушаков. — Подтвердить, что парень псионик, смогли?

— Только косвенно, — сморщился Епифанцев. Не по душе ему была идея играть Воронова в темную. — Больно уж резкие действия начал предпринимать Шульман. Он не мог не понимать, что после такого конфликт с военными обеспечен, но всё равно попер напролом.

— Плохо, — медленно покачал головой генерал. — Слишком много косвенных ниточек стягивается к этому Воронову. Друг его, кстати, как? Есть сподвижки?

— Личинка дала о себе знать, — кивнул Епифанцев. — Но пока силы не те. Ждем, когда созреет. После по старой схеме и под наблюдение.

— Думается мне, Рилн даже и не думал о подобном исходе, — поджал губы генерал. — Но мы в любом случае остаемся в плюсе. Если, конечно, теория с пробуждением псионического дара верна. Не по доброте ведь душевной он всё внимание приковал к себе. До сего момента за ним такие фокусы замечены не были.

— Почему тогда не забрал его с собой? — нахмурился полковник.

— Ученье у них такое, — пожал плечами Ушаков. — Псионики в первую очередь воины и развиваются они, не сидя на жопе ровно. Грубо говоря, насколько наши головоногие успели понять из его фраз, чтобы подстегнуть уровень роста дара, нужны события, напрямую задевающие новорожденного. И, чем они опаснее, тем быстрее и сильнее развивается дар.

— Товарищ генерал-полковник! — вскинулся, вдруг, Епифанцев.

— Атставить! — слегка повысил голос Павел Иннокентиевич. — Да, вывод ты сделал верный. Но ситуация к промедлению не располагает. У нас на орбите висит, мать его, головной корабль этих сраных крулов! И мы понятия не имеем какого рожна они медлят⁉ Ядерного оружия опасаются? Да хрена с два я в эту байку поверю! Нет, Игорь, если у нас есть хоть призрачный шанс обзавестись подобными Рилну бойцами, мы этот шанс упустить просто не имеем права! И порядочность свою в заднице себе засунь! На кону слишком много жизней, а о пацане ты печешься зря. Можно сказать, — криво усмехнулся генерал, — отец его всю жизнь к этому готовил.

— Всё равно, — нахмурился полковник, — не по-человечески как-то.

— Игореша, — тяжело вздохнул генерал, поворачиваясь к Епифанцеву всем телом. — Человеческое закончилось семнадцатого мая. Сейчас на нас лежит ответственность как бы не за весь этот камешек, что стремительно несется через черную бездну космоса. И жизнь десятка «счастливчиков» совершенно не та цена, на которой стоит экономить.

Глава 12

В этот раз тьма благосклонной не была. Такое чувство, будто меня буквально выпнули в сознание. Глаза распахнулись резко и яркий белый свет в конце туннеля оставил после себя странное послевкусие.

Правда, когда проморгался, оказалось, что это, всего на всего, приемный коридор больницы, с работающими лампами только лишь в его конце.

Вокруг было тихо. Тело немного ныло, словно вчера неплохо так убился в спортзале. Мысли на удивление ясные и спокойные. А еще воспоминания — тоже без единого пробела. И вот, пробегаясь по ним, застопорился на самых последних минутах. Что это вообще было? Странное, хм, безумие? Да вроде бы нет. Но с чего тогда начал разделывать тело, да и после практически рванул с одним только топором на ту тварь? Бред же, ну! Хм…

Сформированная даже не мысль, а только её тень, появившаяся при размышлениях, заставила погрузиться глубже. Нет, не в себя, но в ситуацию в целом. И вот здесь, стоило только подумать об этих существах, как изнутри стала подниматься сначала злость, но очень быстро она преобразовалась в ненависть.

Столь яркое проявление фактически не моих чувств, заставило сначала притихнуть, а после и вовсе вынырнуть на поверхность реальности. Уже здесь обратил внимание на свои, сжатые в кулаки, ладони и тяжелое глубокое дыхание.

Секундное замешательство и попытка собрать мысли в кучу. Получилось, пусть и не сразу, но каких-то трудностей не испытал. Все эти эмоции явно не мои, но, тогда чьи?

Внезапное воспоминание фразы Рилна, вспыхнуло в сознании столь ярко, что мне почудилось будто это он сам стоит рядом. Слышать мир! Слышать⁉ Мир⁉

Картинка складывалась неохотно. Точнее это я не хотел понимать или же, скорее, принимать её.

Вся эта ненависть она, получается, что, хм, Мира⁉ Но, как⁉ Нет, это уж точно какая-то бредятина. Лучше подобные мысли гнать от себя подальше, а то психушка станет самым желанным для меня местом. Там ведь глушат разум, так ведь? А то жить с пониманием того, что ты как-то воспринимаешь эмоции, твою ж, Мира, как-то не хочется. Да это даже звучит глупо!

— Сраный Рилн, — непроизвольно вырвалось сиплым голосом. — И, что мне теперь с этим пониманием делать⁉

Вопросы, вопросы, вопросы.

Миру не нравятся эти существа. Хотя «не нравятся» слабо сказано. Там такая ненависть замешана, что она волей не волей, но передается мне. И даже сейчас, не «слушая» Мир, желание уничтожить всё, что связано с крулами, только крепчает. И мне это чертовски не нравится! Быть на поводу, пусть и, а черт, пусть будет Мира, меня не прельщает. Я не послушная собачонка, не жалкий раб навязанных эмоций! Я это я! Личность самостоятельная, мать его! Так еще это и мозги знатно так отсушает! С топором⁉ Да на ту тварь⁉ Ну его нахер такой Мир!

Стоп. Тише.

Долбящий в висках пульс и сухость во рту стали неприятными последствиями всех этих умозаключений. Лёгкий тремор в ладонях и зрение, будто суженое до небольшого тоннеля — словно через прицел.

— Сраный! РИЛН! — процедил уже вполне осознано.

И столь яркой была злость на этого засранца, что пришедшее в ответ ощущение его усмешки обдало похлеще ледяного душа.

Невольно потянувшись наткнулся лишь на пустоту. Показалось? Скорее всего. Разум, порой, выдает желаемое за действительное. Да. Несомненно.

Еще несколько минут ушло на то, чтобы окончательно вернуть себе самообладание. Лежа на тонкой, неудобной подушке, старался ни о чем не думать. Но мысли всё-таки сошлись на том, что я, мать его, в коридоре!

Приподняться на локтях, прислушаться, на этот раз просто ушами и где-то на грани слышимости уловить бубнение, похоже, телевизора. Скинуть простынь, которой меня «заботливо» укрыли и босыми ногами коснуться ледяного пола.

— После всего, через что я прошел, — ворчал себе под нос, — даже нормальной палатой не озаботились. В коридор уложили! В коридор! Ля, а сколько вообще прошло времени⁉

Коридор больницы, причем той же самой, в которой лежал после стычке от похода, закончился холлом. На этот раз первый этаж, не для тяжело раненых и пожилая женщина, спящая на кресле. За окном зачинался рассвет. Свежесть из открытой форточки заполнила легкие, принося с собой спокойствие.

— Молодой человек! — голос сбоку практически заставил вздрогнуть. — Вы почему встали?

— Потому что в коридоре лежу, — проворчал я, поворачиваясь.

Женщина лет сорока, руки, сложены на груди, выражение лица недовольное и уставшее.

— Ну, извините, — всплеснула она руками. — Все палаты ранеными после взрыва газа заняты. А вы у нас не то что без каких-то серьезных ранений, вы у нас вообще целехонький! И, чего только приволокли, солдафоны эти…

И, правда, что. Почему опять сюда притащили? И даже без охранки. Странно.

— Тогда, может, я домой пойду? — посмотрел женщине в глаза. — А то лежу тут зазря, проход загораживаю…

— Это уже ваш лечащий врач решит! — нахмурилась она. — Сейчас давайте на койку и попытайтесь уснуть. Всё равно обследовать вас не помешает. А там уже видно будет. И перед военными отчет держать тоже надо бы. А то они сдали, а вы домой собрались. Вдруг, нельзя вам.

— Женщина, — тяжело вздохнул я. — Ко мне охрану приставили? Нет. Серьезные травмы есть? И опять нет. Давайте отказ оформим, да пойду я. Дома, знаете ли, и стены помогают.

Спора, как такового, не вышло. Хоть я и приготовился отстаивать свою точку зрения, но через пару минут пререканий женщина только рукой махнула. Единственная загвоздка случилась в тот момент, когда до меня дошло, что и идти то мне не в чем. Как был в труселях, так и остался. Только халат больничный сверху накинут, да и всё на этом.

Дома я оказался минут через сорок. Вызов такси через стационарный телефон и шествие по засохшей крови, к заначке на кухне. Входная дверь не была заперта, а вот беспорядок вокруг стоял знатный. Обыск? Скорее всего.

Последующие часа четыре потратил на наведение порядка. Сна не было ни в одном глазу, а вот разных мыслей хоть отбавляй. Так что заняться чем-то полезным было просто необходимо.

Итак, что мы имеем?

Псионические способности, Рилн, Мир, Вика, которая каким-то образом обрела силу куда более серьезную, нежели можно вообще представить, и измененные. Возможно, конечно, эти твари акция разовая, но не стоит исключать, что в случае вторжени подобных будет больше. Явно ведь без псиоников крулов не обойдется, а значит, вывод напрашивается один — оружие просто необходимо.

Что же касается собственных способностей, то тут только разбираться и разбираться. Понятно, что ничего не понятно, да и всё на этом. Могу «слышать» окружение и эмоции других людей. Что довольно-таки неплохо. Функционал же такого простого слова, как «слышать», тоже довольно серьезен. Чего только стоит момент, когда я банально ЗНАЛ, как будет двигаться тварь. Словно предвидел, хм, будущее? Звучит, конечно, бредово, но результат, так сказать, топор в лице, да. Хотелось бы, конечно, чего-то более прикладного, как, например, возможность двигать вещи силой мысли… Хм. ХМ!

Смотря на то, как по мановению руки дверь комнаты медленно закрывается, замер, секунд так на десть точно. В голове штиль — ни мыслей, ни эмоций. Только идиотская улыбка, в которой медленно растягиваются губы.

Уборка? Да какая к черту уборку, когда вокруг так много вещей, которые можно двигать!

Правда, вся радость подъугасла, стоило только определить свой лимит.

Дверь, за счет петель, шторки, занавески — из-за из легкости, да монетки по столу — всё. Эйфория очень быстро сошла на нет, перейдя к фазе скепсиса. Нет, оно понятно, что вот так, сразу, ни о каких серьезных воздействиях речи быть не может. Да и вообще, судя по тому, что говорил Рилн, подобное не должны быть для меня доступно. Или нет? Что я вообще знаю про все эти ступени? Ни-че-го! Есть только логика, в которой подобное находится на ступени «изменения» мира. Либо же, опять-таки, «изменение» мира это что-то более глобальное, нежели я могу себе представить?

— Чертов Рилн, — проворчал уже, как некую мантру.

Тем не менее, даже такие мелкие манипуляции с окружением, вызывали внутри бурю детского восторга. Дверь скользила по петлям, то открываясь, то закрываясь. Шторы шелестели, будто под порывом легкого ветерка. Монета на раскрытой ладони перекатывалась с ребра на ребро, то шатаясь, когда чуть сбавлял концентрацию, то кружась вокруг своей оси, стоило только сосредоточиться на ней сильнее.

И вот, глядя на всё это, хотелось поделиться. Возможно, даже, уместнее будет — похвастаться. Тогда-то мысли и скатились к Сане. В который уже раз, из-за наплыва событий банально забываю о друге. Не хорошо.

Подорвался, было, с кресла, да только тяжело вздохнул — телефона нема. На часах семь утра, а значит, ни магазинов, ни бодрствующих друзей.

В частности, сейчас мне нужен был Пашка. Деньги мои у него, а те, что были в кошельке, вместе с картами, так там и остались. И «там» это ментовской участок, в который надо бы заглянуть. Некоторых вещей у себя дома я явно не досчитался. Тот же телефон, кошелек, ну и документы до кучи. Жаль, конечно, ствол, но тут ничего не поделаешь. Андрея подставлять неправильно будет. А тот же травмат, опять-таки, изъяли. По крайней мере, хотелось верить, что изъяли, а не спер какой-нибудь залетный «гость».

Подкинув монетку, заставил её зависнуть на пару секунд и только после этого поднялся с кресла. Нет, оставаться дома и ждать у моря погоды это не моё.

Уже через десяток минут двигался по дорогам просыпающегося города в сторону Пашкиного дома. Такси сейчас без надобности. Хотелось разложить всё по полочкам, да собраться. Батя не зря муштровал меня всю свою сознательную жизнь. Да, вместо потенциальных агрессивно настроенных пендосов — пришельцы. Но, что это по сути меняет? Ничего. Только, пожалуй, новые вводные со всякими этими пси-силами, да формат военных действий. А то, что эти твари никуда не уйдут, я уже не сомневался.

Погода шепчет — обычно именно так у нас говорят, когда на небе ни облачка.

Сидя в парке, поедал мороженое и рассеянно наблюдал за спешащими по своим делам людьми.

Легкий ветерок колыхал ветви деревьев, разнося по земле пыль. Гул машин, да и в целом города, воспринимался как-то иначе. Тише? Возможно. Светлое, голубое небо уже не казалось таким безоблачным. И нет, это я не про облака и тучи. Ласковые лучи солнца — раздражали. Утренняя прохлада заставляла ежиться, хоть и одет я был в добротный не продуваемый спортивный костюм.

Мир вокруг притих.

Задумался над этой, пришедшей на ум, фразой и вздрогнул. Да нет, не красного словца ради мозги выдают такие пиететы. Мир вокруг реально притих — именно Мир. Замер, в тонком равновесии пока еще покоя и будто бы прощался. Да, именно так. Плавное течение жизни уже несется к краю, пока еще не осознавая того обрыва, что видится на горизонте. Предчувствие? Да, нет, уже уверенность.

Недоеденное мороженое полетело в мусорку, тогда, как я, уже совершенно не обращая внимание на окружение, быстрым шагом направился к Пашке. В голове вертелись мысли по типу «Почему сейчас?», но ответа не находил. Только ощущал удавку, да пытался не сорваться на бег.

Пол часа, а если точнее тридцать две минуты у меня ушло на то, чтобы добраться до друга. Разговор с охранником и томительное ожидание секунд, когда тот свяжется с домом.

— Проходите, — кивнул мне мужик, выглянув из будки. — Подняли.

Чуть ли не бегом стартанул по знакомому маршруту и даже не удивился, увидев идущего навстречу друга. Домашние спортивки, серая футболка и заспанный взгляд, с недовольным выражением лица.

— Тоха! Твою дивизию! Двое суток ни сном, ни духом! — начал Паша, но видимо увидев что-то в моих глазах, сбавил обороты и буквально замер на месте. — Что?

Грохот водопада, к которому принесло нас течение, уже не просто слышен, он оглушает. Долбит в сознание, подобно отбойному молоту.

— У нас очень мало времени, — выдохнул я. — Предупреждай отца, да и вообще всех наших. Я без телефона.

— Так, — подняв руку ладонью ко мне, нахмурился друг. — Давай дома поговорим. А то новости я знаю, и про налет этих, и про второй тоже. Да от вас с Сашкой двое суток тишина! Черт. Пошли внутрь. Проснуться надо.

Нетерпение и натянутая донельзя пружина: именно это царило внутри моей души. Хрупкий мир уже пошел трещинами, но еще пока держится.

— Ты можешь коротко рассказать, что случилось? — бросил через плечо Пашка. — И, где Саня?

— Если бы я знал, — с толикой стыда сморщился в ответ. — Помнишь о расхождениях в воспоминаниях говорили? И пси-сифилисе? В чем-то Андрей оказался прав, — кривая усмешка с моей стороны и замерший с поднятой ногой друг. — В общем, произошло заражение ментальным паразитом. Эта хрень переписывает личность человека, тем самым создавая существо, полностью подвластное «ихней Матери».

— Тооох, — медленно и настороженно протянул друг. — Ты же не хочешь сказать…

— Эта херь, сидя во мне, убила четверых человек, — выдохнул я. — Походя. Хоть те и заслужили, но не быть хозяином в собственном теле, знаешь ли, ощущения не из приятных.

— Тооох, — Паша развернулся ко мне лицом и медленно пятился спиной.

— Да я это, я, — сморщился в ответ. — Не ссы. Вояки мозги промыли, если так можно выразиться. Как раз тогда первое нападение и случилось. Из-за меня фактически. Второе, кстати, частично тоже из-за меня. Но там по большей части из-за Вики. Наверно. Она, точнее та тварь, в которую она превратилась, народу перебила, шо звиздец. А после то ли заразила чем-то тела, то ли сраные пси-силы использовала. Короче, побегать по подземным коридорам мне пришлось знатно.

— Я. НИХРЕНА. НЕ. ПОНЯЛ! — с выражением бросил друг. — Это точно ты? В седьмом классе, в спортзале, на шестое мая что было?

— Твой алкогольный дебют, террорист ты сексуальный, — не смог не улыбнуться я.

Напиться и приставать к девятиклассницам, когда ты сам, ни ростом, ни телосложением не выдался, это уметь надо.

— Да, что сразу террорист! — возмутился Паша, но уже более спокойно. — Пошли уже. Расскажешь поподробнее.

Да, делать вид, что всё относительно нормально и пытаться поддержать беседу, когда в ушах набатом трещит мир — испытание не из легких. Но сомнения в том, что мне поверять вот так сразу и без колебаний, всё-таки присутствовали.

— Отца просил, чтобы он хоть что-то узнал, но хрен там плавал, — махнул рукой друг. — Он по носу такой щелчок получил, что весь вечер вчера коньяк хлестал. Слушай, а там реально эти, ну, пси-силы есть?

Мы как раз добрались до кухни, где стоя ко мне спиной, Пашка открыл дверь кухонного шкафа, дабы достать зерна кофе. В этот момент я и закрыл дверцу назад, преодолев небольшое усилие друга, что держал её за ручку. Закрыл, естественно, не рукой.

Я прямо-таки услышал, как мысли в его голове нехотя сливаются во что-то стройное и логичное. Медленный поворот ко мне, а правая рука уходит за спину, к ножу, что лежит на столешнице.

Не сдержался, каюсь.

— Людишки, — криво усмехнулся я. — Что, мозгов сопоставить понятие «ментальный паразит» и доступ к воспоминаниям не можется?

Поднять руку, небольшое усилие, и приоткрытое окно закрывается с глухим стуком.

Как увернулся от летящего мне в лицо ножа, сам не знаю. Да кто ж вообще знал, что этот индивид так насобачился их бросать! А после он, схватив массивный деревянный табурет, с каким-то гортанным кличем рванул прямо на меня.

— Стой, блять! — только и успел выкрикнуть я, уходя в сторону. — Я пошутил, идиот!

Табурет пролетел мимо и рухнул прямо на стеклянный обеденный стол, разнося его в дребезги. Паша, естественно, на мои слова не обратил никакого внимания и уже второй нож летит мне прямо в лицо.

Времени на то, чтобы махать руками, не было. Да и увернуться я, наверное, уже не успел бы: слишком маленькое между нами расстояние. Но, мысль, а, следовательно, и мои способности куда как быстрее возможностей человеческого тела. Именно поэтому острие ножа замерло в паре сантиметров от моего левого глаза.

— Ты рехнулся⁉ — перефокусировав взгляд на друга, просипел я.

Тот, впрочем, не ответил.

Не спускал с меня настороженного взгляда, сжав челюсть так, что набухли желваки.

— Рембо херов, — проворчал я, ослабляя контроль. Грязный, в джеме нож, рухнул на пол с глухим звоном. — Ты, когда вообще ножи так метать научился?

— Тооох? — сглотнув, шепотом протянул друг. — Это точно ты⁉

— Нет, мамка твоя! — рявкнул в ответ, переводя дух. — Гребаная истеричка! Никогда бы не подумал, что друг на меня с ножом бросаться будет!

— Истеричка⁉ — набрав полную грудь воздуха, возмутился он. — Да ты совсем охренел что ли? Я чуть в штаны не наложил! Урод, сука! Предметы он силой мысли двигает! Ты, блять, в реальность вернись!

— Да ладно тебе, успокойся, — проворчал я. — Ну, пошутил, с кем не бывает.

— Пошутииииил⁉ — выпустил он воздух через нос.

В этот момент на кухню влетел сначала один мужик, а после, следом за ним, да со дубинкой наперевес, второй. Взгляды на пол, на табурет, ножи и с одного из нас на другого.

— Свободны! — рявкнул Паша, чего за ним вообще никогда не наблюдалось. — Вышли, я сказал!

— Павел Андреевич, — несмело начал один из них.

— Я сказал вышли! Оба! — гаркнул друг. — Всё здесь нормально. Сами порядок наведем.

Несмелые переглядывания двух здоровенных мужиков, лет под сорок, смотрелись ну очень комично. Тем не менее, ослушаться они не посмели и уже через пол минуты кроме нас двоих на кухне никого не осталось.

— Что это, блять, за джедайские фокусы⁉ — нервно бросил друг, сделав несколько взмахов руками. — Ты там Оби-Вана по пути встретил что ли⁉

Маты, которых в лексиконе Пашки никогда не было, выдавали его состояние с головой.

— Можно сказать и так, — тяжело вздохнул я. — За стол не прилетит?

— Да плевать! — экспрессивно махнул рукой Паша. — Рассказывай, давай, джедай херов. Я пока подмету хоть. Кофе сам нальешь.

Что ж, скрывать ничего не собирался, да и мнение со стороны лишним не будет точно. Особенно в свете трещащего по швам мира.

Сам рассказ не затянулся. Пусть я и постарался не избегать деталей, но и в лишние подробности не вдавался.

— Такие дела, — подвел итог, пододвигая к себе очередной бутер. Жрать хотелось неимоверно. — И вот сейчас ощущение, будто стою над пропастью, на стеклянном мостике, по которому вовсю разбегаются трещины.

Неприятная, тягучая тишина, в которую погрузилась кухня, стала давить на нервы практически сразу.

— Значит, говоришь, времени ни так много, — задумчиво пробормотал друг.

— Нет у меня конкретики, — вздохнул я. — Нет и всё тут. Возможно всё это растянется на дни, а может и месяцы. А, может, наша спокойная жизнь закончится прямо сейчас.

Как вздрогнул друг, заметно было слишком хорошо. Да и я, невольно, превратился в слух, ожидая чего угодно. Но нет.

— Знаешь, — начал Паша, — кажется мне, что мы вообще не готовы. Да и не будем, будь у нас хоть миллиард. Особенно в свете рассказанного тобой. Даже руки как-то опускаются. Это только набумаге всё так весело: выживание в условиях инопланетного вторжения! Как же. А вот ты сейчас рассказал, как бегал там, пытался не сдохнуть, как солдаты там полегли я в новостях видел, и всё это мне уже не кажется таким задорным. Какой нахер склад с тушёнкой? Тут бункер нужен, подальше от жилых городов, да с парой десятков метров бетона над головой. Да и пси-силы эти. Беспомощным себя чувствуешь, что ли.

— Ты это, — нахмурился я, заметив, что друг и правда скис. — Сопли то подбери. Или, что, давай я тебя прямо сейчас на тот свет отправлю, а? Отмучаешься, считай. Ни забот, ни проблем, ни сомнений. Раз и всё.

— Иди в жопу, — фыркнул Паша. — То же мне добродетель нашелся. Может, ты вообще, к президенту сходишь, да красную кнопку нажать посоветуешь? Нет. Руки-ноги есть, стартовый комплект тоже имеется, так что побарахтаемся еще. Ты прав, рано киснуть, пока время есть…

— А нет его, — вздрогнул я всем телом, перебивая друга.

Тот перевел на меня ничего не понимающий взгляд, как землю сотряс тяжелый и затяжной толчок. Зазвенела посуда, что спустя мгновение полетела на пол, вместе со шкафами.

— Наружу! — заорал я. — Ходом, ходом!

Сорваться со стула и шатаясь, в попытке не упасть, к дверному проему. Друг следом. Пришлось оборачиваться назад, чтобы не потерять его из виду, и не зря. Массивная люстра, из множества хрустальных свечей, висящая по центру гостиной, могла стать последним, что он увидел. Сам я в этот момент потерял-таки равновесие, припадая на колено, а поэтому банально не мог его оттолкнуть. Рефлексы? Хрен его знает. Усилие воли и тягучая волна воздуха мягким толчком воздуха отправляет Пашу в полет, буквально выбивая того из-под смерти. Только вот самому поплохело. Мгновенно закружилась голова, к горлу подкатил ком тошноты. Перед глазами забегали черные мушки, а звон в ушах заглушил собой все остальные звуки.

Как меня схватили под руки и потащили из дома, отметил лишь краем сознания. Тошнота всё же прорвалась наружу комом съеденного завтрака. Благо, в этот момент мы уже оказались снаружи, и вся эта субстанция вышла из меня на ярко-зеленый, ухоженный газон.

На удивление стало легче. Только слабость никуда не делась, но перед глазами прояснилось. Да и звон пропал, позволяя воспринимать окружение более трезво. А воспринимать было что.

Вытащили нас охранники. Те самые двое мужиков под сорок. И, если я с Пашкой расположились на земле, кто в какой позе, то эти двое замерли, смотря куда-то вдаль. Да, я тоже туда посмотрел, но из-за мути перед глазами ничего толком разглядеть не получилось.

С трудом, перебарывая слабость и упираясь в землю руками, сначала оказался на коленях, а уже после смог выпрямиться. И вот лучше бы я оставался на земле…

Упавшая в паре километров от нас, на фоне ясного голубого неба, алела громадная дура. Вытянутый, будто шпиль имел матово-черный корпус. Венчали его четыре острых нароста, что, расходясь в стороны, порождали между собой искры ярко-зеленой энергии. Корпус непонятного объекта медленно остывал, постепенно теряя раскаленную красноту. А я всё ждал. Непонятно чего, но ждал. Воображение рисовало рой кораблей, выжигающих всё на своем пути, лазерные лучи, или того хуже: орды монстров, что пожрут человечество, как саранча. А еще вспыхнула в сознании довольно здравая мысль: где вал пламени от столкновения объекта такого размера, с поверхностью земли? Сметет же всех…

Но секунды текли, а ничего подобного не было. Кроме того самого единственного толчка. Тогда, получается, что? Не столкновение, а вполне себе приземление?

— Твою мать, — прошептал я и мозг зацепился за облачко выдыхаемого пара.

Тут же пришло, даже можно сказать налетело, ощущение холода. Резким порывом температура упала до около нулевой, заставляя кожу покрыться мурашками.

Звук мелодии вызова, сначала один, а после второй и третий, вторглись в мысли эдаким вихрем. Что Паша, что оба охранника потянулись за трубками и голоса с торой стороны отдавали паникой.

— Это еще, что за хрень, — нахмурился я.

Инопланетная бандура вся покрылась теми самыми молниями, что изначально вспыхивали между её четырьмя венцами. Вспышка! И вверх устремляется толстый луч изумрудной энергии. Следом в стороны расходится бурлящая зелеными молниями, волна, что очень быстро теряет видимость. Тем не менее, это её «дыхание» я ощутил всем телом. Порыв уже теплого, практически привычного ветра, пронесся мимо, поднимая пыль и прочий мусор.

— Что за⁉ — удивление в голосе привлекло внимание тут же.

— Мой тоже сдох, — неуверенность в голосе второго охранника и растерянный взгляд Паши.

Мой же взгляд устремился назад к инопланетному шпилю, который медленно остывал и будто бы тускнел. Его громадный силуэт приковывал к себе взгляд и подавлял волю. Я чувствовал это. Чувствовал, как внутри зарождается страх, который никогда ранее не испытывал.

Глава 13

Видеть этот же самый страх в глазах взрослых мужиков удовольствие не из приятных. Причем страх такой, неадекватный. Их загнанные растерянные взгляды по сторонам, а после у одного так и вовсе закатились глаза, после чего он мешком рухнул на землю. Конвульсии, пена изо рта и сиплый хрип. Второй же, глядя на всё это, кажется, поплыл. Отшатнулся назад и споткнувшись о подвернувшийся бортик, рухнул на задницу, да так и стал отползать подальше.

Первый мой порыв броситься к мужику для оказания первой помощи, так и остался порывом. Закричал Пашка. Рухнув на колени, он сжимал голову руками, а из его носа потекла кровь.

Рядом с ним я оказался мгновенно. Наклонился и попытался найти причину боли, но физической причины видно не было. Зато появилось неприятное ощущение липнущей к лицу паутины. Это знакомое чувство блуждания по лесу, когда влетаешь в заведомо расставленные сети маленького членистоногое охотника. И пусть ты не являешься его добычей, но эта липкая дрянь на лице пробирает до самых костей.

Вот и здесь было практически то же самое. С тем лишь различием, что ничего общего с физическим миром. Да и стоило только это понять, как толика раздражения выплеснулась наружу невидимой волной, сжигая всё нахрен. Застыл и Пашка. Дернулся, было, всем телом, а после застонал с видимым облегчением.

— Ты как? — потряс его за плечо.

— Нормально, — прохрипел тот в ответ. — Сука. Думал голова взорвется. Мать!

Последнее было обращено не ко мне, а куда-то мне за спину.

Развернулся я мгновенно и нахмурился, видя процессы, происходящие с охранником.

Черная жижа, в которую превратилась пена, натолкнула на не очень приятные воспоминания буквально прошлого дня. Или позапрошлого? Такая же субстанция сочилась из ран убитых Викой. Кожа сильно побледнела, а тремор конечностей уже не походил на что-то естественное.

— Ну, сука, — процедил я, прекрасно понимая, к чему всё идет.

Ясное сознание и ни капли сомнений.

Зацепившись взглядом за, приличных размеров, камень, сорвался к нему, чтобы спустя мгновение этот булыжник размозжил мужику череп.

— Тоха! — успел вскрикнуть друг, а после, когда голова охранника лопнула, неверяще прошептал. — Ты рехнулся?

— Поднятые Викой фонтанировали этой же жижей, — мрачно произнес я. — А теперь сложи два и два, да поднимай свою жопу. Кажется, началось.

Забавно, но сработало лучше, чем я рассчитывал. Словно тумблер переключили.

Паша хоть и не был трусом, но в серьезные, действительно серьезные переделки брать его не пытался. Хлипковат, со спортом на «вы», да и каких-то особых боевых качеств не имеет. Ни тебе спортивного кружка в детстве, ни секции бокса, на крайний случай, что была популярна в нашем детстве, нет, ничего такого не было. Тем не менее, где-то же он научился ножи метать? Но не об этом сейчас. Стоило мне только сказать одно слово, как растерянный, где-то даже напуганный друг, изменился. Глубокий вдох и медленный выдох через нос. Я прямо-таки ощущал, как мысли в его черепной коробке становятся стройней, а сознание, будто бы перестраивается. Взгляд потяжелел, пропала рыхлость в движениях. Даже выражение лица, кажется, стало другим.

— Ясно, — отрывисто кивнул он, поднимаясь. — Значит, всё не зря. План действий, Тох? Думается мне на такую жопу мы и не рассчитывали.

Кивок в сторону брошенного телефона, а следом и взгляд, на потухшее освещение в доме.

— ЭМИ? — задумчиво бросил я. — Если да, то у нас действительно проблемы. Да и без оружия эти ребятки могут быть очень опасными.

— Идем, — повел плечами друг, стараясь не смотреть на тело. — Кое-что у отца в сейфе имеется. Совсем безоружными не останемся. Охранка то дома фейковая фактически. Так, для устрашения шпаны, больше, нежели серьезная защита.

Возвращаться в дом, что чуть не развалился, сильно не хотелось. Но, раз есть шанс раздобыть оружие, думается мне охотничье, то в свете происходящего лучше рискнуть.

— Кто вообще дома есть? — вопрос, на самом деле, важный, ибо второго охранника я уже не видел.

— Две уборщицы, повар, садовник и старший контролёр охраны, — выдал сразу же Паша. — Пятеро, если считать без уползшего. Черт, Тох, это все так превращаться будут?

— Да я-то откуда знаю⁉ — непроизвольно повысил голос. Нервы, нервы. — Я только видел, ну и убегал. Инфы, как таковой, нихрена нет.

— Ну, ты же этот, — помахал руками друг, — псионик там, не знаю. Послушай, ну. Может шепнет кто, что.

— Я тебя сейчас ударю, — дернул головой, буравя его взглядом. — Веди. И да, лучше через твоё крыло, чтоб что-нибудь потяжелее найти. Или, может, хозяйственный инвентарь, где поблизости есть? Топоры, лопаты на крайняк.

— Насколько я помню, — потер Паша грудь, — ты и без этого всего неплохо бодаешься.

Кстати, да!

Совсем из головы вылетело. Я же, получается, нехилый такой импульс ему придал, выталкивая из-под обломков.

— Больно было? — спросил друга не сочувствия ради.

— Знаешь, — задумался он на мгновение, — практически нет. Будто плотной подушкой ткнули. Кстати, спасибо, что спас. Дважды уже, полагаю.

— Всегда пожалуйста, — хмыкнул в ответ. — А теперь, давай без разговоров.

Зайти внутрь крыла через входную дверь не вышло. Перекошенная, железная болванка, а у этих богачей «железная дверь» ни чета нашим жестянкам, смялась и заклинила в проеме. Пару раз дернув её за ручку, Паша тихонько матюкнулся, но дальше продолжать не стал. Взгляд по сторонам и через кусты сирени, пусть и аккуратные, но всё равно вплотную расположенные к окну, продираться пришлось чуть ли не с боем. Благо, оконная рама не пострадала, как и само окно в целом. Пришлось только сетку сдернуть, что трудности не доставило.

Дом внутри пострадал прилично. Обвалился потолок в холе, пробив ламинат, да в паре мест стены пошли трещинами. Вот у входной двери всё было куда как хуже: метрах в трех сбоку в приличную яму осыпалась земля, потащив за собой и кусок дома. И, если изнутри это был холл, откуда имелся коридор, ведущий как раз-таки в центральную часть, то снаружи этот перекос и не позволил зайти внутрь через дверь.

— Радио бы достать, — тихо шепнул друг.

— Если работать будет, — проворчал я. — ЭМИ, ни ЭМИ, но электронику же вон пожгло.

Для наглядности пощелкал выключателем, но тут же себя одернул. А вдруг электричества нет не из-за этого? Хотя телефоны то кончились бесповоротно. Хм.

— Паш, а телефон включить попробуй? — перевел я взгляд на друга.

— О, — аж застыл он.

Ну, да. Никто ведь и не пытался их включать, только отметили факт черного экрана и всё на этом.

Секунды томительного ожидания и никакого эффекта. Значит, всё-таки ЭМИ? Хотя, что я вообще знаю об инопланетных технологиях⁉ Нихрена, естественно. Можно лишь сделать из произошедшего выводы, да и то опираясь на видимые последствия. А вот сколько там скрыто неизвестных переменных покажет только время.

— Нам туда, — махнул рукой Паша. — Через кухню, по коридору выйдем в дом. Там до отцовского кабинета только на второй этаж подняться.

Дикий, пробирающий до самых костей, крик донесся до нас уже знатно потерявший в громкости. Тем не менее, волосы на затылке зашевелились.

— Тетя Марина! — бросил Пашка и рванул с места в карьер.

— Замер, мля! — рявкнул я во всю свою глотку.

Начальный импульс ускорения тела загасить удалось только метров через пять. Друг пронесся через холл, лихо перепрыгнул цветочные горшки и только там начал тормозить. Схватился рукой за дверной проем и с рывком замер, поворачивая ко мне голову.

— Мозги, сука, — выдохнул я, с трудом сдерживая злость, — включи мозги!

— Я, — растерянно мотнул головой Паша. — Но. Черт, ты прав. Да твою ж!

Удар кулаком в стену и хрупкий гипсокартон принимает в себя кулак друга целиком.

— Теперь нам точно нужно что-то потяжелее, — облизал я в раз пересохшие губы.

Крики только усиливались, к ним прибавился и мужской, но не от боли, а скорее агрессивный, как вдруг всё стихло. Понимание причины этой тишины не добавило хорошего настроение. Паша и вовсе вздрогнул, после чего перевел на меня взгляд, осмысленного в котором было мало.

— Собрался! — рявкнул я. — Топор, лопата, бита, в конце концов! С пустыми руками туда нехер соваться!

— Да, да, — как болванчик закивал он головой. — Ко мне в комнату, там бита должна быть. И клюшки, да, клюшки.

Переоценил я Пашку, однозначно переоценил. Что же касается себя, то глупо рассчитывать на холодный рассудок даже после всего пережитого. Понимание ситуации в целом, и происходящего конкретно в доме, пугает до усрачки. Тем не менее надо собраться. И мозги, сука, включить мозги!

До комнаты друга добрались мы быстро. Подумаешь, кухня, холл, размером в три моих квартиры и лестница, мать его винтовая, с коридором и еще одной кухней. Благо никого из обслуги здесь быть не могло, ибо подобное идет в разрез с внутренними установками, взрослого, самостоятельного мужчины! Это по словам Пашки, конечно же. А так, само собой, уборку здесь проводили регулярно и явно не его руками.

— Вот, — биту друг держал под кроватью, чему я даже не удивился. — Держи. Я клюшку возьму. Как твои способности? Ощущаешь что-нибудь?

— Только усталость, — сморщился, попытавшись «послушать». — Воздействие на реальный мир даются тяжеловато.

— Да прибудет с тобой Сила, — отрывисто кивнул Паша. — Идем, что ли?

Подбросив в руках биту, постарался взять её удобнее. Тяжелая, цельнометаллическая, в руках она сидела, как влитая.

— Кожанки у тебя есть? — перевел взгляд на друга. — Мотоциклетная защита? Перчатки?

Фейспалм получился знатный.

— И почему я сразу не додумался⁉ — о, оживает.

Еще минут семь у нас ушло на переодевание. Понятное дело, что на улице лето и в кожанках будет жарковато, но это вам не фуфло китайское! Плотная, стеганная кожа, прокусить которую и собака не сможет. Правда, помня как изменяется пасть тварей, энтузиазм как-то под угас — даже если и не сможет прокусить, то раздробить кости это всегда пожалуйста.

— Всё, я иду первым, — когда закончили со сборами, заговорил я, — ты следом. Ножи, как, в состоянии метать? Этим тварям тупые удары, как горох об стену. Видел, как с выпотрошенной брюшиной тварь бегала — так что только бошка.

— Через кухню тогда, — отрывисто кивнул друг. — Возьму парочку. Мои метательные в охранке лежат, там дядь Сережа учил с этим делом обращаться. Надеюсь, он в порядке. Мужик толковый.

— Вот и поглядим, — стиснул я биту.

Возвращение назад, коридор, лестница и холл. Обойти последствия обвалившегося потолка и через еще одну кухню, к коридору в основную часть дома. Уже здесь до «слуха» донеслось то самое зловоние, что испускают эти твари. Не такое, как тогда, но, тем не менее, ощутимое. А еще на грани сознания под черепной коробкой появился неприятный зуд. Пока не стал акцентировать на этом внимание, но в копилку проблем сегодняшнего дня добавил.

Длинный, светлый коридор никаких отрицательных эмоций не вызывал. Обычно ведь как? Темень, тусклое освещение и мертвая тишина, где чавканье плотью добавляет седых волос. Ну, как у меня, буквально день назад, да. Сейчас же всё иначе. Самое начало дня, чистое небо и яркое солнце…

Со стороны мы с Пашей смотрелись, наверно, хм, эпично? Странно? Всего понемногу. Кожаная куртка на мне и кожаные же штаны, по стилю под джинсы. Паша красовался в мотоциклетной защитной одежке, что, фактически, тоже была кожаной. С тем лишь отличием, что имелось усиление в локтях, коленях и спине. Шлемов вот, к сожалению, в доме не было, поэтому голову придется беречь.

Слишком длинный коридор. Сраные богачи!

Пока шли, естественно медленно, обилие мыслей и эмоций просто затопило. А единичный ли это обелиск? А, если нет, то, что происходит в городе? Энергетическая волна способна обращать людей? И к тому же жечь электронику? Какой вообще радиус у этой хрени? А, если накрыло весь город? И мысль, сделав крутой оборот вокруг остальных друзей, плавно свернула к Кате. Да твою ж, сука, мать! Реакция в виде пропущенного удара сердца и стойкого желания рвануть ей на помощь только зубы сжать заставила. Подруга детства, мать её. Первая любовь, чтоб ей икалось! Стервозина малолетняя! Ну, сука!

И такая злость вспыхнула внутри, что даже не разобрал, к ней ли, к себе ли, но ускорив шаг, добрался-таки до конца сраного коридора и напрочь игнорируя голос друга, двинул по пути «звука». А тварь не двигалась. Её мерзотный аромат, её «дыхание» и тошнотворное существование. Ошибка мироздания, тварь, которая не должна существовать! Не должна! И точка.

Внутренний компас четко держал её расположение в границах дома. Мозг только-только начал дорисовывать причину всего этого, как за него это сделали глаза. Да, картинка, открывшаяся мне, только ком тошноты и породила. Ну и толику страха, но где-то на задворках. Балом, а точнее моим сознанием, правила злость и желание уничтожить. Стереть с лица Земли это чуждое проявление всему нашему мирозданию!

Краем глаза отметил просторный, если не сказать больше, холл. Он открылся весь и сразу. Входная стеклянная секция, две деревянные витые лестницы и белоснежный ворсяной ковер по центру. Бархатная отделка стен, люстра, по цене, наверно, с половину моей квартиры и тела. Три, если быть точным. Два мертвых, а одно, хм, ну «это» явно не назвать жизнью.

— Ты куда так рванул⁉ — сиплый голос Паши нарушил всю идиллию поедания мертвой плоти. — Ё!

Отшатнулся друг моментально, стоило только его мозгу обработать полученную глазами информацию.

Практически по центру холла женщина в рабочей одежде горничной, стоя на четвереньках у тела мужчины в костюме, жадно отрывала куски его плоти. Чуть поодаль, насаженный на табурет, мертвым лежал тот самый второй охранник. Без головы, да. А женщина, стоило только Пашке открыть рот, повернулась в нашу сторону, являя взору свою окровавленную пасть, ибо ртом это уже не назвать. Пожалуй, недалеко до Вениамина Ильдарыча осталось. Хм, интересно, а плоть им зачем? Инстинкты? Или же строительный материал для изменения? Хотя это наврятли. Прошло от силы минут десять, как мы слышали крик, а тут уже страхоебина такая, что ни один нормальный, естественный механизм не справится с такими изменениями. Кстати, а где та женщина, что кричала?

Рывок в мою сторону бывшей горничной произошел внезапно. Да, я был готов к чему-то подобному, но всё равно среагировать мгновенно не получилось. Расстояние в пять метров — это две секунды, одну из которых я провтыкал. Даже замах, сука, сделать не успел! Все, что мне осталось, так это отшатнуться назад, за дверной проем, разрывая тем самым дистанцию. А вот уже здесь, видя, как тварь из-за своей скорости не в состоянии моментально изменить вектор движения, фору я таки выиграл.

Шаг назад, вертикальный замах и пока тварь, упираясь в стенку, гасит первичный импульс, вложить все силы в удар, наблюдая, как тяжелая болванка метала опускается ей прямо на темечко.

Признаться, уже даже поверил в победу.

Тварь, даже не смотря в мою сторону, умудряется увести голову чуть в сторону, но этого хватает. Гладкий металл биты чиркает по голове, стесывает плоть, оголяя череп и всей силой приходится в плечо. Отчетливо слышимый хруст сломанной ключицы, тем не менее, не остановил тварь ни на секунду. Отмашка передней лапой, где когти позавидуют местным кухонным ножам и только чудо в виде своевременного шага назад не позволило обзавестись незапланированным украшением в виде шрамов. Под второй замах удается подставить биту и вот здесь, видя весь напор и чувствуя жажду поглотить, признаться, струхнул.

Я не успеваю реагировать на её действия! Не успеваю!

Импульс, подобный тому, что провернул с Пашей, родился в сознании сам собой. Только, если в тот раз хотел оттолкнуть, то в этот вложил образ бура. Зуд под черепной коробкой усилился, превращаясь во вспышку боли, а после я моргнул. По крайней мере так мне показалось. Миг и темнота перед глазами, а после вокруг уже не коридор, но вплотную перед лицом стенка. Что за⁉

— Тоха! Да очнись ты! — рев Пашки слышу, но не понимаю.

Точнее смысл доходит не сразу. Пытаюсь отмахнуться, но не могу: тело не слушается. И только, когда друг переворачивает меня на спину, со скоростью улитки в моей голове рождаются мысли.

— Кха! — попытка сказать превратилась в сухой кашель.

Тугой ком в горле всё никак не хотел проходить, а ощущение теплой липкой маски на лице лишь добавил красок. Ком в горле начал двигаться и согнувшись в три погибели, кое-как переворачиваясь, выблевываю из себя сгустки крови.

— Твою ж мааааать! — практически простонал Паша. — Тоха, ты как? Что сделать? Чем помочь?

В ответ только отмахиваюсь, в попытке собрать мысли, да и тело в кучу.

По всему выходит, что не готов я к подобным фокусам. И, если с «подушкой» по Паше прошло легче, то вот с этим буром банально чуть не надорвался. А уж если учесть количество крови, становится вовсе не по себе. Так ведь можно и с концом «перетрудиться».

— Твхарь, — прохрипел я. — Где?

— Сдохла она, сдохла! — зачастил друг. — Ты ей этой своей хренагией башку продырявил! И стенку за ней, да. Пиздец. Я в шоке, Тох! Сейчас-то вроде соображаю и даже контролирую себя, но вот под вечер, если выживем, конечно, точно накроет! Черт, ты как? Помочь подняться?

— Ты вокруг проверил? — силясь встать, а когда Паша подхватывает, по стеночке-таки поднимаюсь. — Три тела: тварь и два мертвеца. Еще двое где?

Как друг взбледнул увидел даже в моем состоянии.

— Фак! — ругнулся он и хотел было рвануть назад, в холл, но вовремя сообразил и не позволил мне рухнуть назад. — Надо бы тебя куда-то опереть. Я проверю! Ты в таком состоянии не боец.

Всё, на что мне хватило сил, так это бросить на Пашу ироничный взгляд. Ну, посыл у меня был именно таким, а вот, что там увидел друг, остается только гадать.

— Здесь останусь, — кивнул он, вроде бы своим мыслям. — Тихо вокруг.

— Нет, — медленно покачал я головой, закрывая глаза.

Точка одного живого человека ощущалась слишком слабо. И то ли дело в том, что я в целом чувствую себя дерьмово и какой вообще тут может быть «слух»? Либо же, что тоже вероятно, живой человек при смерти.

— Нам туда, — кивнул головой налево. — Там кто-то еще живой.

— А твари⁉ — в нервном тике облизал губы друг.

— Не чувствую, — мотнул башкой и тут же об этом пожалел. — Сссууука.

— Я схожу, посмотрю. Стой здесь и никуда не уходи.

Провожая взглядом его спину, материться хотелось просто в голос. Правда, желание сесть перевысило и скатившись по стенке, оказался жопой на полу. Взгляд ушел направо, как раз к телу твари. Та лежала хорошо, с видимостью в сквозную дыру во весь череп. Сантиметра два, прямо по центру лба и судя по дыре в стене — сквозная на все сто!

А это вообще нормально?

Снова вспоминаются слова Рилна о понятие «слышать» Мир на первой ступени. Что там еще было? Познавать на второй, изменять на третьей и подчинять на четвертой. Дыра, млять, в башке к какой ступени относится⁉

Непонимание злило. Точнее даже не непонимание, а отсутствие знаний. Нормально всё это, либо же нет? А, если нет, чем может грозить? Пережгет какие-нибудь каналы от перенапряжения, да всё, хрен там, а не псионик?

— Чертов Рилн! — сплюнул в сторону очередной сгусток, скопившейся во рту, крови.

Непонимание раздражало. Доходить до всего самому? Так сдохнуть проще! Сейчас я не то чтобы защититься не смогу, да даже ствол в руках не удержу! И «слух» еще сбоить начал. На внутреннем компасе ощущение человека то пропадало, ввергая меня в тишину, то мельком и еле «слышно» появлялось. Умирает? Зуд еще этот…

Когда чешется мозг — мерзотное ощущение. И стоило только акцентировать на этом внимание, как перед глазами резко потемнело. Нет, в сознании я остался, но зрение было не единственным, что начало подводить. Слух, осязание, и, что самое страшное — ощущение тела. Осталась только затемняющаяся картинка, словно садящийся в телевизоре телескоп. И мысли, мысли непонимания, как тысячи муравьев, в разворошенном муравейнике…

Глава 14

— Живой! — как загнанный зверь, прохрипел надо мной Паша. — Живой, сука.

Убрав ладони с моей груди, он отклонился назад, чтобы спиной найти упор о стену.

Сознание возвращалась неохотно. Серость перед глазами слишком долго преобразовывалась в коридор, а к горлу, в который уже раз, подкатывал ком тошноты. Сил на то чтобы повернуться всем телом не было от слова «совсем». Только и смог, что голову довернуть, да челюсть разжать: сгусток густой крови просочился сквозь приоткрытый рот, заливая собой ворсистый ковер.

— Да чтоб тебя! — уставший возглас друга и я чувствую, как он переворачивает меня на бок.

Кашель вырвался сам собой, и брызги крови разлетелись повсюду. Но стало легче. Даже звон в ушах пропал и мысли перестали походить на неповоротливые глыбы льда. Вернулось осознание и потихоньку, пусть и пока с мурашками, возвращалось ощущение тела. Дыхание? Да никогда воздух не был таким свежим и вкусным!

— Пхасади, — с трудом выдавил из себя.

— Да-да, — суетливое в ответ. — Сейчас. Пиздец ты тяжелый, Тох!

Уронив голову затылком на стену, прикрыл на мгновение глаза. Говорить не хотелось вовсе.

— Ты даже не представляешь, как я струхнул, — Паша и не думал молчать. Кажется, стрессанул он дай боже. — Вернулся, а ты на боку валяешься, глаза открыты, пульса нет. Там еще дядь Сережа хрипит, тоже помирает и тут ты. Вообще чуть в паничку с головой не нырнул. Руки на автомате сработали, прикинь? Не зря в институте ОБЖ не прогуливал…

Тишина.

Последние слова друг практически прошептал.

Бросив на него взгляд, отметил жуткую трясучку рук. Дыхание короткое и быстрое — кажется в паничку он занырнет прямо сейчас.

— Собрался, мля! — как мог рыкнул я.

Но судя по тому, как друг вздрогнул, а после открыл глаза и попытался сфокусировать на мне уже более осмысленный взгляд, у меня-таки получилось. Снова.

— Встать помоги, — кивнул ему в ответ. — Нельзя нам штаны просиживать. По крайней мере здесь.

— Да, ты прав, — встряхнулся Паша, поднимаясь. — Успеется еще. Давай наверх, там хоть двери закрыть можно.

Словно два калеки, медленно и шатаясь, мы сначала покинули злосчастный коридор, чтобы после потратить минут десять на подъем по лестнице. Тело моё банально не могло перебороть лютейшую слабость и всё, что я мог, так это лишь сжимать челюсть, матеря Рилна на чем свет стоит. Почему именно его⁉ Да потому что так не поступают! И тут же себя одернул другим воспоминанием: батя… Учился плавать я, захлебываясь и ревя, как девка. А он, со своей фирменной ухмылкой, наблюдал за мной с борта патрульного катера.

— Ты пиздец какой тяжелый, — устало выдавил из себя Паша. — Живой вообще?

— Нормально, — просипел в ответ. — Лечь бы не помешало, а так бодрячком.

— Бодрячком, как же, — проворчал друг. — Давай, чуть-чуть осталось.

Лестница, господи, какая же убогая эта лестница! Широкие ступени, с винтовым доворотом вдоль стены. Какое-то скользкое покрытие и слишком уж большой выкид по высоте.

Всё это восхождение вылилось в пот градом и дыхание, словно после марафона. А ведь дальше еще чертов лабиринт коридоров.

В конечно итоге, добрались мы до комнаты только минут через пятнадцать. Мокрые, под кожанками-то, и выдохшиеся со свистящими легкими. Уже здесь, за широкой двустворчатой дверью, где Паша скинул меня на кожаный диван, получилось перевести дух. По крайней мере мне. Пахан вообще молодец, тут же, стоило только избавиться от обузы в виде меня, лишь дыхание восстановил, как начал баррикадировать дверь тем, что можно было оторвать от пола. Ну, а я осматривался.

Рабочий кабинет Климченко старшего представлял собой, хм, почему-то у меня он больше ассоциировался с холлом, нежели кабинетом. Высокий потолок, отделка под античность, с колоннами и широкими, книжными стеллажами. Повсюду вставки из натурального, темного дерева. Большой стол в углу, столешница такая, что цена её явно подходит к ляму. Освещение так же под старину: светодиодные, наверняка, светильники, выполненные в виде свечей. Всё дорого-богато ажно скулы сводит. Некрасиво богато, как по мне. Вычурно, аляписто и еще куча подобных эпитетов вдогонку. Ах да, тяжелые темно-алые шторы, практически полностью закрывающие единственное окно, буквально приковывали к себе взгляд. Золотистый ворс по бокам и им же вышивка тонких узоров по всей поверхности.

Тихо. А еще здесь было очень тихо.

— Ща, — тяжело дыша прошел мимо Пахан. — Света. Надо. Побольше.

Шторки разошлись в стороны, позволяя яркому солнцу высветить практически весь кабинет. Еще бы! Окно в пол, выпуклое полукругом наружу, как раз смотрело на солнечный диск.

— Всё! — Паша буквально растекся по отцовскому креслу, чуть выдвинув его из-за стола.

Запрокинув голову, он прикрыл глаза и явно попытался взять себя в руки.

Я тоже не отставал, в попытке перевести дух и добиться от своего тела каких-то более активных движений, нежели вялое дрыганье на желание принять позу удобнее. Слабость? Ну, чуть не сдох, походу. Если у меня и правда не было пульса, то выводы напрашиваются неутешительные: хрен тебе, а не псионика.

Поднеся ладонь к глазам, сжал её в кулак, но практически сразу силы закончились, и рука упала на диван. Бесит!

— Тооох, — протянул Пахан. — Что делать-то будем? Без машин оно как-то грустно всё вырисовывается. А, если таких тварей больше будет, то кроме бункера я других вариантов для выживания не вижу вообще.

— Что за стволы в сейфе? — рассеянно пробормотал я. — Черт, ни рации, ни телика, как котята, сука, слепые.

— Да, — поддакнул Паша. — Сунемся к городу, а там и живых уже по пальцам одной руки пересчитать можно. Насчет стволов загибай пальцы, наизусть помню всё. Итак, лот номер один: «Бевинчи»! А, если серьезно, то Benelli Vinci Tactical — любимая игрушка отца. Полуавтомат, с трубкой на пять патронов 12/76, пистолетка, ну и четверка, кратник. Судя по выражению морды твоего лица — не впечатлен. Но будешь. Когда в руках подержишь. Вещь! — и большой палец на вытянутой руке. — Лот номер два: «Помпушка»! Дама с характером, прямо скажем. Fabarm O. D.! Там, правда, еще что-то было в названии, но я не помню. Да и не суть. Не зашло отцу, в общем. Да и «помпушки» он как-то не воспринимает. Но я стрелял! Хороша! И в руках, прям, ммм! — сжимательное движение ладонями относилось явно не к ружью, но заострять на этом внимание не стал. — Мосинка УКАЭР! — тыкнул Паша указательным пальцем в потолок. — Развлекухи ради, ну и запретка, сам понимаешь. Патроны под неё найти то еще приключение. Но пара пачек там, помнится, валялось.

— Огрызок что ли? — удивился я. — И нахрена?

— Хотелось, — пожал плечами друг. — Просто хотелось. Я даже не помню причины, из-за чего отец её достал. Но бахает и ладно. Нам сойдет.

— Всё? — с трудом чуть довернув корпус, спросил я.

— Неееее, — с загадочной физиономией протянул Пахан. — Арбалет там еще есть. Блочный. В нормы нашего права не входящий. Прикольная игрушка, кстати. Кабана насквозь пробивает.

— Хера се — игрушка, — мог бы присвистнуть, сделал бы. А так только удивился. Сильно.

— Помню с отцом, а, черт, — в миг лицо друга посмурнело. — Че делать будем, Тох?

— Очухаюсь, — выдохнул я, — и, наверно, надо в город топать. Наших собирать. Радио какое найти сможешь? Или у вас тут только электронка?

— Откуда? — и замер с так и поднятой рукой. — Точно! У садовника должна быть радиостанция. Там древность такая! Надо глянуть.

— Сейф, стволы, я прихожу в себя, только потом выходим, — подрезал пыл друга. — Сам всё видел.

— Да видел, конечно, — сморщился он и рукой махнул. — Пошел тогда ревизию батиным игрушкам сделаю.

Сейф расположился в нише за книжной полкой. Прикольная такая секретка и, если не знать, сроду не найдешь. А так, убрать пару книг, там рычажок и открывается небольшая панелька. Ключ в нижнем выдвижном ящике стола и всё по накатанной. Стеллаж отходит в сторону и дверца сейфа, полутора метров высотой, распахивается, оголяя свои внутренности.

Стволы находились в чехлах, просто-напросто уткнуты в угол. И их наличие волновало меня постольку-поскольку. Основа это патроны! И вот здесь Паша явно был со мной согласен. Первыми из сейфа он начал доставать именно их. Небольшие коробочки складывались в ряд и с каждой новой, заставляли улыбаться шире. Пулевые патроны, дробь крупная и мелкая. Картечь? Ну это вообще подарок!

— Вообще не дурно, — подвел итог Пахан, почесывая макушку. — Утварь для чистки там в нижнем ящике. Что думаешь?

— Да, что тут думать, — тяжело вздохнул я. — Если выйдем, вернемся уже наврятли. Хотяяя…

— Вылазки нужны, — пожал он плечами в ответ. — Хоть разведать, что вокруг, да как. Оттуда уже и решать: остаемся или дальше, в город всех наших собирать. Там наверно сейчас хаос, с такими-то упырями.

Последнее неприятно резануло по нервам.

— Из шмоток что-то более подходящее этому есть? — приподнял я плечо, имея в виду кожанку.

— Охотничья флора, — коротко кивнул Паша. — Думаешь, лишние?

— Плюс тридцать на улице, — кивнул за окно. — Тепловой удар не шутки. Да и думается мне, с таким набором клыков твари один хрен прокусят. Лучше маневренность сохранить, двигаться в этом сущий ад.

— Я вот не уверен, что сейчас со стволами еще нормально будет, — нахмурился Пахан. — Вояки, аль менты попадутся, и, считай, всё.

— Но и без стволов выходить туда как-то не хочется, — кивнул за окно.

— Пожрать еще надо, — невпопад бросил Паша. — Давай, я пока за шмотками спущусь, пожрать что притащу, а ты в себя приходи. В любом случае, пока ты такой, лучше отсюда не уходить.

— Экий ты рассудительный, — с наигранным удивлением покачал я головой. — Сиди уж, не суйся один. Ну его нахрен.

Хватило его часа на два.

— Нет, я всё-таки схожу! — всплеснув руками, подорвался он с кресла. — Дом пустой, а рация нужна нам, как воздух. Если работает, конечно.

За сорок минут легче мне стало не то чтобы намного. По крайней мере ходить самостоятельно уже получалось.

Естественно, я не проминал диван все эти минуты. Разгонял кровь, сначала простыми движениями, а после разминая конечности. Кровь бежала по венам нехотя и лениво. Общее состояние оценивалось на троечку, как после сильного отравления. Слабость, муть в мыслях и неприятные, то ли болевые, то ли просто раздражающие, позывы в каждой клеточке тела. Но, тем не менее, слабость эту я гнал ссаной тряпкой. Уже трижды сошел пот, даже проблеваться успел! Но там остатки кровавых сгустков, что только добавили неприятных мыслей. А еще всё это время я думал о сраном влиянии Мира на мои собственные эмоции. Непорядок это. Вот это вот слепое желание уничтожить тварь, чуждую нашему миру, ни к чему хорошему не приведет. Я четко помню момент, как словно рубильником щелкнули и уже нет критического мышления, а только глуповатая смелость и чувство непобедимости. Как это побороть? Хрен его знает, на самом-то деле. Время? Тренировки? Нет у меня ничего этого. Только сейчас и необходимость ясного сознания в настоящем, а не в предполагаемом будущем.

— С тобой пойду, — отмахнулся от переливания мыслей из пустого в порожнее. — Отдачей, надеюсь, не прибьет.

Паша только взгляд бросил, но улыбку сдержать всё-таки не смог.

— Первый пойду. — кивнул он, подхватывая «Помпушку». — А ты слушай. Ну, или, что там у тебя с твоей силой.

Слушать-то я пытался, только вот ничего не «слышал». И то ли не «слышал» потому что никого не было, то ли потому что «оглох» от перенапряжения. Неприятный моментик.

Пока Пахан убирал нагромождение мебели от двери, я держал ее на прицеле «Бевинчи». Неплохая, признаться, штуковина. Я-то всё по калашам и еже с ними, а тут охотничье ружье. Зеленая, камуфляжная раскраска, удобная пистолетная рукоять и прям, как по мне, приклад с навесным патронтажем. Длина ствола, кстати, не раздражала своими сантиметрами. Пусть и в узких коридор один хрен неудобно будет, но вот так, навскидку, всё куда лучше, нежели я думал, смотря на эту дуру со стороны.

— Готов? — комод оставался последним и после моего кивка, он со скрипом уходит в сторону.

Мгновение! И когда комод освобождает одну из створок, та открывается во внутрь, явно под сторонним давлением. Палец тут же опускается на спусковой крючок и свободный ход выбран моментально. Пашка еще даже не успевает понять, так как толкает комод дальше. Отмечаю его спину слишком близко с дверью! Воображение вспучивается неясными образами, но все их сдувает, когда мертвое тело с глухим ударом падает на пол.

— Твою ж! — рывок друга в сторону посоперничал бы с олимпийскими чемпионами.

На полу, в растекающейся лучше крови, лежал незнакомый мне мужик. Судя по черному костюму кто-то из охраны.

— Дядя Сережа, — сквозь сжатую челюсть выдавил Паша.

Частично обглоданное тело заставило собраться.

— Ствол в руки! — тихо процедил я.

Ойкнув, словно какой пацаненок, друг рванул за ремешок свою «Помпушку» и так же, подобно мне, застыл.

А я слушал. Навострив слух и не спуская взгляда с дверного проема. Как тело оказалось здесь? Почему не было ни единого звука⁉ Черт.

Секунды текли слишком медленно. Напряжение в конечностях достигло своего апогея неприятно быстро. Отметил тряску ладоней и пот, что каплями начал собираться на лбу.

— Паш, — сглотнул я, — контроль двери!

— Да! — выдохнул он.

Опускал ствол я с заметным облегчением. Длинный выдох, сброс напряжения с рук и мелькнувшая в коридоре тень заставляет вернуть ствол в горизонтальное положение. Еле слышный шаг, скрип и снова тишина. Такая тягучая, неприятная и липкая.

— Ты видел это? Мне же не показалось? — дрожь в голосе неприятный аспект.

— И слышал, — подвожу итог. — Мы здесь не одни.

«Слух»! Чертов «слух» вообще ничего не улавливал!

— Надо закрыть дверь, — вывод железобетонный.

— Минуту, — облизал я залитые потом губы.

Ствол вниз и до рези в глазах и звона в ушах, сосредоточиться на этих чувствах восприятия мира. Ни-че-го!

Досчитав до шестидесяти, но так ничего не уловил, махнул другу рукой в сторону двери, а сам вскинул ствол. Движение Паша начал сразу же. Мелкие, короткие шаги, где после каждого он замирал, водя стволом от одного дверного косяка, к другому. Шаг, еще шаг и замереть. Шаг.

— Стой! — одернул его прямо в моменте занесенной ноги.

И до мурашек по коже завершенный звук шага с левой стороны от двери.

Направление моего ствола тут же смещается с проема на двадцать сантиметров в сторону. Выстрел! В замкнутом пространстве звук выстрела охотничьего ружья разрывает перепонки. Хорошо хоть не в прямом смысле слова. Но последующие за выстрелом звуки банально теряются. Зато глаз улавливает резкий рывок тени, что, наклоняясь почти к полу, теряется из виду.

Звон в ушах заставляет нервничать. Лишится в данной ситуации одного из органов чувств весьма и весьма неприятно. Тело и так напряжено до предела, что в моем состояние чревато быстрой усталостью. Вот и сейчас необходимость погасить отдачу сыграла против меня. Усилие большее, чем обычно и слабость такая, что со вторым выстрелом ружье банально вырвет из рук. Ствол, практически против моей воли, опускается вниз и вся надежда только на Пашку. Поворачиваю голову в его сторону, в попытке предупредить, но вижу то самое мгновение, когда в испуге расширяются зрачки. Палец на спусковом крючке напрягается и, собственно всё — давит, будто в стену, без ожидаемого эффекта.

Мысль о том, что этот раздолбай не снял с предохранителя, только-только оформилась, а мозга уже коснулся ледяное дыхание смерти. Краем глаза отмечаю движение и вместе с поворотом головы, вновь вскидываю ствол. Дается всё это тяжело. Тело рвется от напряжения, но разум сильнее! Тварь, буквально вжатая в пол, отталкивается от него когтистыми лапами, чтобы в длинном прыжке устремиться прямо ко мне. Как-то опосредственно отмечаю наряд горничной и длинную, когда-то русую косу. На когтях остатки ярко-синей краски, а кружевной, красный лифчик так нелепо смотрится на сморщенной серой коже.

Выстрел!

Понимание того, что довести ствол до головы, банально не успеваю, буквально отпечаталось в сознании. Картечь разрывает плоть грудной клетки и импульса от выстрела хватает, дабы отбросить тварь назад. Тут-то руки и не выдерживают, когда отдача бьет верх. Ствол вырывает из ладони левой руки, выворачивая, при этом, рукоять из правой. Снова звон в ушах, но он проходит фоном. Зато звук выстрела сбоку даже как-то успокаивает. Отмечаю попадание в бочину, а после и второе, но уже в голову. Крупная дробь, да с такого расстояния, шансов уже не оставляет и мозги существа разлетаются по дверному проему и коридору за ним.

Как я опустился жопой на пол в сознании не отложилось. Слишком много потрясений за один день. Снова.

— Сука! — прохрипел Пашка со стороны.

Он так и стоял, уперев приклад ружья в плечо, не в силах отвести взгляда от твари.

Очередной выстрел стал неожиданностью. Вздрогнул я всем телом, в попытке подорваться, но видя, как дробь рванула тело уже мертвой твари, остался сидеть на месте.

Звон и сердце, что набатом долбится в ушах. Неприятное ощущение мурашек вдоль ладоней и толика злости, где даже на неё не осталось сил.

— Бошку же разнесло, — громко проговорил я. — Зачем?

— Показалось, — тяжело дыша, коротко бросил друг. — Ты как? Задело что ли?

— Слабость, — сморщился в ответ. — Даже на ногах устоять не могу. Сука!

Удар кулаком по полу получился таким безобидным, что только добавило дров в копилку раздражения.

— Ты, это, — Паша так и не думал отводить ствол, — давай, приходи в себя. Мне ссыкотноблять!

— Приходи в себя, — фыркнул я, — это же, как рубильник работает, да?

— Да! — Пахан чуть петуха не дал. — Мля. Сдохла же? Опускаю?

Что ж, понять его можно.

— Бошки нет, — повторил я. — Этого хватало.

Краткость — сестра таланта! А, если честно, то даже говорить было лень. И хрен ты, что с этим поделаешь.

— Может тебе пожрать? — неожиданная смена темы. — Закон сохранения энергии и всё такое. Тут у отца конфеты где-то были, глюкоза там, все дела.

Чувство голода, что до этого не откликалось вовсе, при мыслях о конфетах, вспыхнуло с такой силы, что рот моментально наполнился слюной. Попытался как-то абстрагироваться, но тщетно. Да и желудок, выдавший тихое урчание, оставил после этого неприятное ощущение тягучей пустоты.

— Вода тут есть? — кивнул в сторону бара с алкогольными бутылками. — Не текилой же запивать.

— Тут даже чайник есть! — с тенью энтузиазма в голосе, выдал Пахан. — Правда чай только заваривать. Пакетики отец не признает.

— И какого тогда рожна мы всё это время без чая сидели? — вяло возмутился я.

В ответ Паша только плечами пожал, но взгляд, при этом отвел.

— Надо двери закрыть, — слова, которые полностью совпали с моими мыслями. — Ты как? Прикрыть в состоянии?

Попытка подняться успехом увенчалась не сразу. Получилось только с третьей попытки, минут через пять. Поднялся, поводил плечами, похрустел пальцами и после кивка, поднял оружие — тяжелое, сука! К твари подходили медленно и неспешно. Уже после, когда убедились в отсутствии жизни, или что там вообще поддерживает её существование, костюм отца Пашки послужил прихватом. Пока я выглядывал в коридор, параллельно замирая, прислушиваясь, невольный грузчик тянул по полу разваливающееся тело. Куски плоти отваливались прямо на ходу и буквально через пол метра Пахан брезгливо отбросил руки.

— Ну его нахер! — отошел он в сторону. — Как здесь вообще находиться теперь?

— Согласен, — сморщился я, когда запах ворвался в ноздри. — Она, вроде, последняя?

— Но я бы дом целиком осмотрел, — кивнул Пахан. — Двери по крыльям закрываются. Да и в целом лучше перебдеть.

— Кто б спорил, — проворчал я. — Давай, тогда, потихоньку на выход и по дверям.

В очередной раз проклиная богатое убранство дома, да и его размеры в целом, со скоростью улитки мы проходили коридоры. Двери, там, где можно, подпирали то сдернутыми гардинами, то стоящей вдоль стен, мебелью. Естественно, страх не позволял гнать вперед, да и вовсе спешить. Больно уж эти существа опасны, раз вполне себе способны и на осознанные действия, по типу приманок и засад. А уж, если их будет больше, то я сильно сомневаюсь, что выживание в черте города вообще имеет смысл. Это не какие-то тупые зомби, это хищники, как бы не на ступень выше, нежели человек.

Порядка часа у нас ушло на все двери. Более того, имело место быть не простое их закрытие, но и подручная сигнализация в виде посуды. Ставили на ручки, чтобы при возможном открытии звук оповещения разносился по всему дому.

— Хорошо хоть газ дома есть, — ворчал Паша, жаря яичницу с беконом. — И работает.

Я в это время вовсю уминал бутер, запивая его соком и только не урчал. Зверский аппетит и не думал утихать, даже спустя полбулки хлеба, превращенной в трехэтажные бутерброды с сыром, да колбасой.

Часы показывали половину четвертого дня. Ни туч, ни облаков, на небе не было. Только яркое солнце всё так же, как и утром, высвечивало буквально каждый уголок, куда доставали его лучи.

— Плотность застройки здесь низкая, — прожевав кусок, выдал я. — И это хорошо. Ближайшие соседи кто? Знаешь их? И часто дома бывают?

Понятное дело, что будь там кто, хм, в живых, на выстрелы бы уже прибежали. Но больно уж тихо и пустынно вокруг, что навеивает определенные мысли.

Пашкин участок не был единственным на многие километры. Подобных на этих, когда-то пустых холмах, было хоть отбавляй. Правда, огромные земельные отводы сводили на нет институт соседства, что в данной ситуации для нас только на пользу.

— Да хрен их знает, — пожал плечами друг. — Ну, обслуга быть должна, как иначе то?

Именно поэтому, что входная дверь, что все окна, оставленные внутри коридоров и комнат нашего нахождения, оказались напрочь заставлены. Пусть пластик, не из дешевых и с наскока прорваться внутрь не выйдет, но лишняя мебель даст нам необходимые секунды на реагирование.

— Непривычно как-то, — повел плечами Пахан, ставя сковородку на доску. — Столько времени без информационного шума, аж голова пухнет.

— Самое главное, что снаружи тихо, — нахмурился я. — Ни канонад стрельбы, ни взрывов. БэТэРы же в городе точно были, а это крупняк. Его за десятки километров слышно.

— Зву-ко-и-зо-ля-ци-я, — по слогам проговорил Паша. — Отец повернут на этом. Как он там, интересно. Черт! Даже кусок в горло не лезет.

— Жри, — кивнул я ему. — Неизвестно, когда еще перекусить удастся.

Не скажу, что с каждым съеденным куском прибавлялись силы. Но слабость, та самая слабость, что раздражала до зубного скрежета, понемногу проходила. Правда, прикидывая в уме то количество калорий, что успел в себя загрузить, лишь диву давался. Обычно такое и за день не съедаю, а тут один только прием пищи, а чувства тяжести в желудке, как не бывало.

— Если на секундочку допустить, — отставив пустую тарелку в сторону, начал Паша, — что по соседям такая же свистопляска, то выход наружу может нам аукнутся.

— Как и замкнутое пространство за спиной, — пожал я плечами. — Не, Пахан, идти надо. Хватит ждать у моря погоды. И так уже семь с половиной часов после приземления прошло.

— Да, — криво усмехнулся друг, — жаль, что отец не по раритетам. Так бы жигу какую, и вперед, на колесах.

— Если бы, да кабы, — сморщился я. — У нас два ствола — с попадания в бошку твари дохнут. Ты стрелять умеешь, я тоже. Не промахиваться и всё нормально будет.

— Как у тебя всё просто, — криво хохотнул Паша. — Ладно, это я так, из пустого в порожнее. Мандражирую, в общем. Собираемся тогда?

Сборы наши быстрым назвать было нельзя. Охотничье обмундирование, если так можно выразиться, легло на меня достаточно свободно. Если Паша облачался в своё, так как телосложением был заметно меньше моего, то на меня осталась лишь часть его отца. Пришлось утягивать всё там, где имелись ремни, что, впрочем, проблемой не стало.

Изначально запланировали пройти по округе, посмотреть, послушать, а уже после, если ничего из разряда «вон» не случится, двигаться дальше.

Уличную дверь открывали по отработанному уже сценарию. Взгляд, брошенный на часы, и шесть-ноль-одна. Паша оттаскивает мебельные завалы, я держу проем под прицелом. На этот раз такой слабости не было, поэтому прошло спокойно и можно даже сказать буднично. Крепкая металлическая дверь ушла наружу, а Пахан отпрыгнул назад, тут же упирая в плечо свою «помпушку».

Никого.

Только порывы ветра воют на границы слухового восприятия, да всё на этом.

— Идем что ли, — мотнул я головой.

Первые шаги дались особенно тяжело. Страх долбился в виски, заставляя разум рисовать совсем уж дикие картины. Благо, хотя слово явно неподходящее, воспоминания было откуда брать. С опытом-то моих последних дней.

Медленно и замирая от каждого шороха, мы сначала миновали двор, а после и половину парковой зоны. Ветер разыгрался не на шутку. Кроны деревьев гудели, а пылевые вихри рождались, то с одной стороны, то с другой. И даже не смотря на всё это, далекий отголосок взрывов, вклинился в уши с запоздалой реакцией.

— О-хо-хо, — вскинул я взгляд вверх.

Центровка внимания на обелиске и черные облака копоти от взрывов сносятся ветром. Неужели? Но нет, инопланетная бандура, как стояла, та и стоит.

— По сторонам! — опомнившись, одернул криком и себя и Пашку.

В подобной ситуации любое, даже самое незначительное отвлечение внимания может стоит жизни. В конце концов, кто сказал, что тварей в округе больше нет? Даже с учетом огромного земельного участкам местных ложкозадых.

Секунды тянулись неприятно долго. Смотреть по сторонам приходилось буквально, вертя головой, словно сова. Эхо взрывов и не думало затихать, превращаясь, тем временем, в настоящую канонаду. Да, до слуха она доносилась не звоном в ушах, но вот постоянность этого грохота заставляла теплиться надежду где-то глубоко внутри.

Сначала секунды, а после и минуты. Сбился со счету, как пошла третья. Напряжение росло и вместе с ним росло ожидание развязки. Видеть с такого расстояния эффективность обстрела не представляется возможным. Но, раз не перестают, эффект всё же есть?

Вспышка!

Яркая изумрудная вспышка привлекла к себе внимание ровно в ту же секунду, в которую случилась. Взгляд туда и унесшийся, было, в облака луч, опадает, не преодолев и трети предыдущего расстояния. Сразу за этим взгляд улавливает обесцвечивание обелиска. Если до сего момент она казался матово-черным, с вкраплениями изумрудных капель, то сейчас вся эта «цветность» стекалась по нему вниз, будто выключаясь.

— Пламенный привет, уроды, — расслышал я шепот друга.

Эхо взрывов затихло и уже через несколько секунд вокруг нас снова лишь ветер своим дыханием ворошил ветви деревьев. И именно в подобной тишине, звук вибрации вторгся в сознание чуждым источником.

— Что за? — дернулся и замер Паша.

Буквально застыл, чтобы после опустить ствол ружья и запустить руку в нагрудный карман куртки. Смотря на телефон в его руке, на дисплее которого светился экран загрузки с названием бренда, даже выдохнуть умудрился. Неужели?

— Тох! — радость в голосе друга была неподдельна. — Живем, кажись!

Тряхнув телефоном, он впился глазами в экран, как и я из-за его спины.

Экран загрузки, черный экран, снова экран загрузки и рабочий стол! Твою ж мать! Значок сети пока без палок, но практически сразу заполняется на всю! Лишь Е-шка портит общее впечатление. Правда, когда рабочий стол сменяется экраном вызова и на экране красуется имя контакта — «Батяня», становится вовсе легко.

— Да! Слушаю пап! — радостный возглас друга заставил улыбнуться и меня.

Движение по крыше дома, что посреди практически абсолютной стагнации ловится тут же.

— Движение! Крыша! — ору, отталкивая друга и делая шаг вперёд.

Ствол уходит вверх, взгляд поверх прицела и тварь, совершенно точно, тварь, теряется за гребешком крыши.

— Тоха! — крик с паникой в тоне неприятно бьет по нервам. — Там!

Где, блять, там⁉ Хотел было крикнуть, но не успел. Уже сам почувствовал — «услышал».

Развернуться, в процессе присаживаясь на колено для лучшего упора и выстрел на «слух». Расстояние в двадцать метров для пули двенадцатого калибра — пустяк. Снаряд преодолевает дистанцию практически мгновенно и тварь, прятавшуюся за кустом, выкидывает из-за него в сторону. Выстрел! И вторая пуля дорывает плоть грудной клетки, буквально половиня существо. Выстрелы позади позволяют успокоиться лишь на секунду. Не растерялся, стреляет, уже хорошо. А следом в сознание врывается понимание стрельбы в другом направлении! И словно десерт, ощущение других тварей — шестнадцать. Еще шестнадцать существ, что сжимают вокруг нас петлю.

Отступление 4

Штаб группировки войск «Центр».

Просторное рабочее помещение, где вдоль стен расположились операторы и различная техника, пропускало через себя гул десятков бубнящих голосов. Обычная рутина, если так можно назвать ситуацию, в которой оказалось человечество в целом. Инопланетяне, разные расы, да и к тому же эта их непонятная сила!

Генерал-полковник Амосов пребывал не в лучшем расположении духа.

Скользя рассеянным взглядом по мониторам и ноутбукам, сам не понимал, чего ищет. Графики, таблицы, маркеры на картах, радары, различные записи и прямая съемка с десятков, если не сотен, камер, расположенных в самых разных уголках страны. Большая часть информации стягивалась именно сюда, так что неполнотой сведений, в случае чего, отбрехаться не получится.

Сейчас здесь работало, собирая и группируя различную информацию, порядка сотни человек. Стены завешаны полотнами, на которых отображалась информация с проекторов. Мониторы с большим разрешением соседствовали с ними, но только там, где нужна была четкость, а не размер изображения. Телефонные вызовы, шипящие звуки раций и даже, нет-нет, но проскакивали звуки приемки телеграфа.

— Семенов! — обратился генерал-полковник к своему личному помощнику, что с ноутбуком находился рядом. — Что там у Ушакова? Есть подтвержденные случаи получения пси-сил этих?

— Секунду, пожалуйста, Константин Александрович, — твердый, пусть и молодой голос в ответ.

Ситуация там, конечно, не из приятных. Дерьмовая, если говорить прямо. Обычных студентов? Как приманку? Но результат есть, и грех этим результатом не воспользоваться. Вот и повесили все наработки ФСБшников на армейца до мозга костей. Нет, Паша, мужик, конечно, толковый, но больно уж прямой и резкий. Как бы дров не наломал.

Присутствие генерала-полковника Ушакова в рабочем зале воспринималось по-разному. Старший офицерский состав не отсвечивал, предпочитая развивать бурную деятельность и подбивать сводки. О нраве Ушакова все знали не понаслышке, и встревать, отдавая команды простым операторам, пока генерал находится в зале, не хотел никто.

— Шесть задокументированных случаев, — вторгся в мысли бодрый голос Семенова. — Один полторашка, и один, точнее одна, на списку.

— Семенов! — рявкнул генерал. — Жаргон свой в жопу себе засунь!

— Прошу прощения, Константин Александрович! — одновременная попытка подорваться, чтобы встать по стойке смирно и вместе с тем отдать честь, прямо сидя на кресле, смотрелась забавно. — По наработкам Свериденко числятся именно восемь фигурантов. Одна, а именно Виктория Викторовна Анисимова, совершенно точно, подверглась инопланетному воздействию и устроила резню на Объекте «Подземка». Там-то и засветился, так называемый «полторашка». Прошу прощения, но этот тезис фигурирует в отчетах полковника Епифанцева, он его непосредственный куратор. То есть, по заключениям, простой человек там выжить не мог, да и после имеются кое-какие данные о наличии у него пробужденных сил. Секунду. Вывожу видео, записанное группой зачистки.

На экране высветилась видеозапись, где молодой еще пацан, словно обезумевший рубит на части тело инопланетного существа. Точнее, сначала показалось, что этот фрагмент мяса и есть инопланетное существо, но после стало понятно, что это лишь человек. Когда-то в прошлом человек. После же, картинка наехала на лицо тела и пустые черные зрачки смотрелись больно уж чуждо. А уж когда этот самый парень буквально кинулся на внезапно появившегося, хм, монстра? И кинулся с одним только топором, вопросов только добавилось.

— По заключениям медиков имело место быть состояние аффекта, или же, в сноске написано — берсеркера, — гундел на фоне голос Семенова. — После, буквально через несколько минут, как та, прошу прощения, страхоебина была нафарширована пулями и исдохла, парня отправили в медицинский центр. Заключение психологов однозначно: отклонение психоэмоционального восприятия в связи с направленной агрессией инопланетных захватчиков. Если проще, Константин Александрович, парень просто сорвался.

— Хрена себе, сорвался, — мотнул головой генерал. — Где он сейчас?

— Отправлен в местную клинику, — пожал плечами Семенов. — Актуальная информация, секунду… Блин, он отказ написал.

Несколько секунд тишины, когда информация усваивалась и переваривалась, после чего веское — «ДЕБИЛЫ!»

— Почему без сопровождения? — начал закипать Амосов. — Почему он просто так взял и написал отказ! Это что, блять, простуда на губе выскочила⁉ Павлов! Связь с Епифанцевым! Найти, под колпак и чтоб вся информация мне на стол! Идиоты, сука. Там парнишка без тормозов, а они его в город отпустили. Дальше, Семенов! Остальные шестеро. Кто. Где. Зачем. Коротко.

Судорожный вздох Семенова, клацанье по клавишам и щелчки мышкой.

— Остальные шестеро получили силы совершенно точно, — отрапортовал Семенов. — Задокументировано. Каждый из них приписан к определенной военной части и находится под полным контролем. Более того, у самых ранних подопытных уже намечаются успехи, а именно Костомаров Валентин Сергеевич, семнадцати лет от роду, в состоянии двигать небольшие предметы, весом не более четырех грамм.

— Не густо, — нахмурился генерал. — Это вообще имеет смысл?

— Запечатленная сила Рилна дает понять, что имеет, — пожал плечами Семенов. — Начало пути, как-никак. Но в каком направлении двигаться, да и вообще каким образом эти способности развивать, у нас нет ни малейшего понятия. Только эфимерные выкладки с оговорок Рилна.

— Ладно, — откинул лишние мысли Амосов. — Еще кто-то из этой шестерки достоин внимания?

— Никак нет, — мотнул головой оператор. — Единственное, вот Широв Александр Валерьевич до сих пор в сознание не пришел. И он, кстати, товарищ полторашки. Но перед вспышкой активности всё было по стандарту, так что сработали четко. Осталось только ждать.

— Программу по какому направлению решено дальше вести? — спустя несколько секунд тишины, задал очередной вопрос Ушаков.

— На данный момент разрабатываются схемы по введению в процесс добровольцев, — тут же отрапортовал Семенов, зачитывая текст. — Была ставка на подопытную Анисимову, но всё сорвалось. Виновные там понесли наказание, но актив потерян. Сейчас идет разработка программы с добровольцами. Только вот купятся ли пришельцы на очередные приманки не ясно. Заключения наших специалистов, все, как один: не клюнут. Либо, на изъятие будет задействовано больше сил, что отрезает нас от возможности вообще кого-либо вытащить.

— Не густо, — нахмурился генерал. — То есть, получается, в общей сложности у нас шесть получивших силу, и один под вопросом?

— С вероятностью в восемьдесят семь процентов, — поднял голову оператор, — Воронов так же её получил.

— Хорошо, пусть, — кивнул задумчиво Ушаков. — Итого мы имеем 7 сопляков, которые лишь в теории, да и то не через один год, будут способны на какие-то серьёзные манипуляции с этой своей силой. Всё верно?

— Д-да, — запнулся на мгновение Семенов. — Так точно, товарищ генерал. Но перспективы там удивительные!

— Дожить бы еще, до перспектив этих, — проворчал не старый, в общем-то, мужчина.

Внезапный пищащий звук, что противно проскрежетал от одного из динамиков, заставил всех и каждого повернуться в ту сторону.

— Неопознанные объекты вошли в атмосферу Земли! — удивленный возглас солдата, следящего за аппаратурой. — Их десятки! Сотни! — рассеянный взгляд по мониторам. — Тысячи? Господи…

Тут же на самое большое полотно проектором вывели изображение карты, покрывающей большую часть Евразии. Сотни красных точек вспыхивали, то тут, то там, постепенно закрашивая участки карты во все оттенки багровых тонов.

— Твою ж мать, — потрясенный шепот генерала.

Мысли в его голове метались со скоростью ракет и даже так не успевали. Поднимать ВВС? По всей стране⁉

— Характеристики объектов! — хоть внутри у умудренного жизнью и войной человека и поселилась неуверенность, слова были произнесены твердо и без запинки.

— Триста метров в диаметре, два километра высотой! — ответ, спустя несколько секунд. — Скорость больше трех тысяч километров в час! Да истребители даже взлететь не успеют!

— Всё равно поднимай, — жесткое в ответ. — Боевая тревога по всем объектам и военным частям! Людей в ружье! Готовимся отбиваться, мать его!

— Сирены, сирены пусть по городам врубают! — заполошное со стороны, а после слова молитвы.

Секунды до приземления первого объекта, суетливые речи по рациям и телефонам, когда всё внезапно прерывается.

— Первый объект приземлился! — напряженный до невозможности голос. — Это еще что?

— Доложить! — рев в ответ.

— В пятикилометровой зоне приземления объекта отключается вся электроника! — растерянное, но, тем не менее, четкое в ответ. — Искажение радиоволн! Есть картинка с беспилотника на другой! Дальний Восток! Приземление на окраине Хабаровска!

— Выводи на основной! — и удар ладони по столу.

Картинка с рябью, где мало что понятно. Секунда, другая и рябь проходит, позволяя увидеть всё до последней детали. Ночной город и длинный, словно шпиль, объект, врезается в землю, не порождая при этом взрывной волны. Приземление? Очевидно. Летательный беспилотный аппарат завис на высоте в сто двадцать метров и даже так инопланетный корабль выглядел монументально. Шпиль высотой в два километра из вершины которого медленно стали выезжать четыре, словно, рога. Вот они замирают в конечном положении и вокруг них начинают вспыхивать искры изумрудной энергии. С яркой вспышкой поток энергии соединяет все четыре вершины, чтобы после устремиться вверх ярким столбом. Одновременно с этим порождается полупрозрачная волна, что, расходясь в стороны и проходя километры, тут же тушит все проявления электричества. Пропала и связь с беспилотником, от чего картинка сначала зависла, а после и вовсе ушла в черный экран.

— Передать всем летательным аппаратам! — затишье не продлилось долго. — Пятикилометровая зона вокруг объектов — мертвая! Ни в коем случае в неё не влетать!

— Товарищ генерал, — несмелое, но громкое обращение. — Связь повсеместно прерывается. Какие будут ваши указания?

— Соединить с Верховным главнокомандующим, — тихо бросил Ушаков. — Связь с ним есть?

— Никак нет, — еще тише в ответ.

— Плотность приземления у них какая? — озвученный вопрос взбодрил многих. — Акцентирование на городах? Военных частях? По водоемам они, в конце концов, летели?

Защелкали клавиши, разбавляемые клацаньем кнопок мыши.

— Согласно той информации, что успели сохранить, — женский голос услышать здесь было странновато, — плотность покрытия, с учетом зоны обесточивания, низкая и непостоянная. Привязка к городам наблюдается, но опять же, плотность покрытия низкая. Ячеистое формирование точек приземления отмечается в никак не связанных с собой местах. По большей части не повезло городам, но имеются и точки приземления в глухой тайге и даже горах.

— Какой ближайший военный аэродром не в зоне, хм, обесточивания? — название процесса было к месту и звучало гармонично.

— Стратегические? — робкий вопрос от кого-то поблизости.

— Отставить «мир в труху», — бросил Ушаков. — Изначально в окружение эти бандуры, по степени важности объектов. После, пусть все прорабатывают вопрос с авиабомбами без электронной начинки. Механический взрыватель, горящий фитиль, не знаю, пусть думаю. Тридцать минут на исполнение и взлет. Так же, пусть произведут единичные пуски, необходимо определить меры противодействия, как ракетам, так и самолетам в целом. Нужна артиллерия. Не РСЗО, а старый-добрый «цветник». Пять километров это рабочая дальность! Вывести мне на телефон связь с ближайшими, не отключёнными частями. Раз покрытие не сплошное, должно остаться хоть что-то! И да, верните картинки с камер!

Отступление 5

— Кэп! — уставший голос ворвался в мысли неожиданно. — БэКа практически на нуле. Что делаем?

— Ждем, — отрывистое в ответ. — Головастики обещали поторопиться. Дырка выхода из этой задницы непостоянна, рассчитывают оптимальный путь отхода.

Как говорится: ничто не предвещало беды…

Обычный дежурный день патрулирования окраин Москвы обещал стать той самой рутиной, которая особо не напрягает. Туда-сюда по улицам, нагрянуть в пару магазинов, типа забегаловка обыкновенная, да разогнать потерявшую берега молодёжь. Два тентованных КамАЗа, три «Тигра» на сопровождении и взвод в пятьдесят рыл в подчинении. Не так майор Коростылев представлял свой отпуск, совсем не так. Но реальность преподнесла свой сюрприз, и кто бы с полгода назад сказал Сергею, что никакого отпуска из-за появления пришельцев не будет, не задумываясь сдал бы придурка в дурку.

Но.

Но! Черт бы побрал две этих гребаных буквы…

Самое начало, сорок минут и предвкушение ленивых патрульных суток, как гром среди ясного неба, в прямом, блять, смысле!

Бандура, что падает на землю, заслоняя собой солнце. Багровеющий от прохождения слоев атмосферы корпус и полный штиль в мыслях. Ровно до того момента, пока землю не сотряс подземный толчок, балов так на шесть точно.

— От зданий! Гони! — ревом вернул всем мыслительный процесс Коростылев.

Дальнейшее запечатлялось в памяти урывками.

Вот звон в ушах и потрясение от инопланетного объекта, что испускает искры изумрудной энергии. Взгляд в сторону и перед глазами жилые дома, по стенам которых местами гуляют трещины.

Вот толстенный луч ввысь и полупрозрачная волна накрывает собой всю округу. Тухнут вывески магазинов и светофоры. Визг тормозов, грохот от столкновений и скрежет металла. Какофония звуков оглушает.

— Всем из машин на выход, — отдает команду майор сначала по рации, а после, банальным стуком по кабинам. — Нужно помочь гражданским!

Суета уже совсем не рутинных действий, когда солдаты мечутся от домов к машинам, помогая пострадавшим. Впереди, прямо на перекрестке авария из десятков машин, где-то зачинается пламя. С грохотом обваливается стена шестиэтажки, погребая под собой всех, кому не повезло. Непонимание в глазах, страх и зачинающаяся паника. Казалось бы, что может быть хуже?

Может.

— Товарищ майор! — окрик одно из солдат. — Я не знаю, тут с женщиной что-то не то!

Найти взглядом, нахмуриться и застать страшную картину.

Солдатик, совсем еще молодой парнишка, срочник девятнадцати лет от роду, стоит у машины, влетевшей в стену. Водительская дверь открыта, а на растерянном лице парня читается недоумение. Проходит какое-то жалкое мгновение, буквально секунда и из машины выталкивает себя женщина в деловом, когда-то, костюме. Белый, атласный, он весь залит кровью, но женщина этого не замечает. Рывок к парню, руки вцепляются в разгрузку, а голова тянется к шее. Что? Зачем? Тот успевает повернуться к ней и даже пытается отшатнуться, но не может. Зубы смыкаются у него на шее и брызги крови разлетаются по сторонам. Вместе они падают на асфальт, парень даже пытается отбиваться, пока майор несется к нему длинными прыжками, но тщетно. Стрелять⁉ В кого? В гражданских? Это затмение в мыслях стоило парню жизни. Как только майор оказался возле них и уже замахнулся калашом, чтобы прикладом сбить женщину, та оторвалась от шеи солдата и встретила взгляд Коростылева. Признаться, майор струхнул. Заполненные густой чернотой глаза не могли принадлежать человеку. Как и рот, наполненный уже не зубами, но острыми клыками.

Благо, что замах уже имел место быть. Благо, что рефлексы, нарабатываемые годами, сработали и здесь. Женщина, словно не имела перелома грудной клетки, с белеющими костями наружу, рванула на майора прямо с земли. Руки, вытянутые вперед, оскал пасти и глаза, страшные глаза, погребающие тебя под своей чернотой.

Удар прикладом в лоб прервал затянувшуюся сцену, будто из фильма ужасов. Обычно подобного хватало, чтобы повалить и отправить в нокаут здоровенного мужика, но не здесь. Успевшая вцепиться в руку женщина, лишь дернула головой, совершенно не поменяв траекторию рывка. Растерявшийся майор мог бы стать второй жертвой женщины, если бы не выстрел со стороны. Голова нападавшей лопается, как переспевший арбуз, но вместе красной мякоти в стороны разлетаются капли густой черной жижи.

— Что за⁉ — только и успевает произнести Коростылев.

Крик сбоку, полный ужаса захлебывается практически сразу. Взгляд туда и картина, где мужчина пассажир вцепился прямо в лицо женщине водителю, рукой, при этом, разрывая той горло.

Выстрел из-за спины и голова уже мужика разлетается на ошметки. Мимо майора неспешно проходит прапорщик Шарафутдинов со своей извечной сигаретой в зубах.

— Зомбей никогда не видел, что ли? — бросил он, не оборачиваясь. — В башку шмаляй, куснуть себя не дай, а то и тебе в башку шмальну. Сопли мальцам подбери, работки у нас на сегодня многовато намечается.

Проводив пожилого мужика рассеянным взглядом, майор сглотнул вязкую слюну после чего постарался вырваться из этого наваждения. Мозги совершенно не хотели работать и принимать новую окружающую действительно. Правда крики, что начали раздаваться с разных сторон, времени особо и не оставили. Пришлось возвращаться в реальность вот так, принимая всё на веру.

После картинка сменяется отстрелами уже далеко не единичных случаев. Более того, имея представление об оживших мертвецах из фильмов, эти твари с ними не имели ничего общего.

Во-первых, никакой медлительности и неуклюжести. Быстрые, сильные, опасные твари.

Во-вторых, что шло в несомненный плюс — укусы не заразны.

В-третьих, связать всё происходящее с приземлившимся кораблем пришельцев, труда не составило.

Только вот каким образом подобные изменения в телах людей происходят так быстро⁉

Впрочем, времени на размышления не было. Маховик новой реальности раскручивался очень быстро, и совсем скоро каждая минута на передышку воспринималась, как благо.

Собрать вокруг себя гражданских, отслеживая их состояние и короткими перебежками, как можно дальше. По пути обрастая всё большим количеством, как людей, так и преследующих по пятам тварей. И, если сначала они просто-напросто перли напролом, то через какой-то час подобных существ остались единицы. Городские джунгли с многоэтажными домами стали настоящим филиалом ада. Да, тварей не было столько, сколько показывают в фильмах: они не заполонили улицы. Но опасность от них исходила куда как большая, нежели от сотен медлительных и тупых мертвецов.

Забег со смертью закончился внезапно на одном из перекрестков, рядом с парком. Сначала из нагрудного кармана раздалась мелодия вызова, а уже после, когда телефон оказался в руке, стало понятно, что никакого преследования нет.

Очумело вертя головой по сторонам, Коростылев не верил своим глазам. Под мелодию вызова он скользил глазами, по ставшейся позади, дороге, и не находил тварей. Ан, нет. В окнах домов кровавое пиршество продолжалось. Но почему никто больше не преследует их?

— Внимание всем, кто сидит на этой частоте! — разоралась бесполезная до этого рация. — Пятикилометровая зона вокруг обелисков — зона обесточивания! Никакая электроника там не работает! Военизированным подразделением организовать эвакуацию гражданских! Повторяю!

— Пять километров, — пробормотал про себя майор.

А ведь где-то такое расстояние и разделяло их сейчас с этим самым обелиском. И, получается, что? Твари могут существовать только в этой зоне⁉

— Всем, кто меня слышит! — заорал он в рацию, и стал повторять, перебивая предыдущее послание. — Твари не покидают эту зону! Всем, кто меня слышит, выводите людей, как можно дальше от обелисков! Бегите не оглядываясь! Пять километров от обелиска и твари вас не достанут! Пять километров! Пять!

— Товарищ майор, — подбежал к Коростылеву связной. — Булычев на связи. Пробился-таки.

— Давай! — подхватив наушники и микрофон, майор приготовился слушать. — Майор Коростылев на связи! Слушаю, товарищ полковник!

Дальнобойная рация пусть и передавала звук с сильными помехами, но разобрать слова все же получалось.

— Слушай внимательно, майор и не перебивай, — голос полковника с той стороны нещадно хрипел и фонил. — Обелиски создают вокруг себя область обесточивания. Пять километров и вы, судя по тому, что я с тобой говорю, из неё вышли. Координаты скинешь после. Вышлем подкрепление и боекомплект. Про тварей уже знаем. Ваша задача — вернуться в город и обеспечить безопасную, насколько это возможно, эвакуацию гражданских. Город сейчас представляет собой лабиринт: расположение обелисков хаотично и зоны некоторых из них накладываются друг на друга. Чтобы выйти, необходима картография с воздуха и точные координаты. Безопасные коридоры могут варьироваться от сотен до десятков метров. Ваша ячейка покрывает часть юга Москвы. Выходить придется через центр. Маршрут проложим, как только скинешь точные координаты. Как понял? Прием.

Несколько секунд тишины на переваривание информации и взгляд по сторонам. Из взвода осталась, хорошо, если треть. Вернуться назад? Даже, пускай и с подкреплением? Что ж, это их работа.

— Принял, осознал, понял, товарищ полковник, — четко произнес майор. — Координаты сейчас передадим, подкрепление ожидаем и есть обезопасить эвакуацию гражданских!

Этот приказ и завел их в отделение банка, где крепкие стены и зарешеченные окна. Самое безопасное место, когда ты в роли жертвы, а охотники вполне себе способны разорвать взрослого человека по полам. Уже способны.

— Семьдесят третий, ответь Базе, прием, — позывной взводу Коростылева назначили именно такой.

— Семьдесят третий слушает, прием, — задержав дыхание, постарался ровно выдать майор.

— Ваш выход через улицу Талалихина, двигайтесь двести метров прямо по ней, никуда не сворачивая, просвет имеется, — уставший голос с той стороны старался говорить четко и понятно. — Дальше единственный вариант это проскочить метров четыреста через нахлёст зон от двух обелисков. Это единственный и кротчайший путь. Семьдесят третий, зона слияния увеличивается, если промедлите, коридор может схлопнуться. Как понял? Прием.

— Понял тебя, База, выдвигаемся, прием, — полученная информация настроения не добавляла.

— Ну, что, мужики, — спустя десяток секунд тишины, слегка повысил голос Коростылев. — Четыреста метров через ад? Все готовы?

Глубокая ночь этого дня, который так и не думал заканчиваться. Шестая, или уже седьмая вылазка за гражданскими? Их, кстати, собрать удалось всего лишь три десятка. И это под прикрытием сорока восьми бойцов.

— БэКа маловато, — повторил младший лейтенант Свиридов — пулеметчик группы. — Не развернуться.

— Четыреста метров, — проворчал другой солдат, — авось и вообще стрелять не придется.

— Сам-то веришь? — усмешка с другой стороны. — Эти чупакабры такую грядку мяса ни за что не пропустят.

— Атставить пугать гражданских! — повысил голос Коростылев. — Собираемся, народ. Финишная прямая и дома.

Практически сотня человек, больше половины, из которых люди с оружием это необходимость. Насколько знал Сергей, по Москве работало больше сотни подобных групп, что обеспечивали безопасную эвакуацию мирняка. Никакой техники и тяжелое испытание для пехоты, особенно, когда извлекать людей приходится посреди тесных дворов заселенных многоэтажек.

Отступление 6

Первая полевая исследовательская лаборатория по изучению воздействия полей инопланетных обелисков на земные организмы и материалы.

Окраины Санкт-Петербурга.

— Ну, что, коллега, опыт довольно-таки занимательный, — с напускным апломбом выдал человек в костюме полной химической защиты.

— Прекрати паясничать, Саш, — сморщился второй, мужчина постарше. — Чем быстрее мы работаем, тем, возможно, больше жизней удастся спасти.

— Да брось ты, Петр Максимович, — отмахнулся Александр. — Подобные масштабы вторжения ставят крест на всей нашей цивилизации. А вот с таким вот биологическим оружием, — пинок тела твари, что без влияния зоны разлагалось куда как быстрее, нежели возможны естественные процессы, — да при поддержке зон обесточивания, даю нам, в смысле человечеству, месяц, не больше.

— Экий ты оптимист, — старческим голосом прогундел третий присутствующий, стягивая с себя костюм. — Коль увеличат зону покрытия, никакого месяца у нас не будет. Снимайте эту дрянь, нет там никаких патогенов.

— А, если наше оборудование пока еще не в состоянии их обнаружить? — не скрывая скепсиса к заключению своего пожилого коллеги, протянул Саша.

— Тогда умрем мы, — спокойно ответил дедок, — а также те тысячи людей, что так или иначе, но имели контакт с этими существами.

— Игорь Андреевич! — окрик из вне привлек к себе внимание. — Там Константин Сергеевич интересуется о результатах. Есть, что рассказать?

— Да, Коль, — повысил голос дедок, — сейчас выйду, доложусь. У себя он?

— Так точно, Игорь Андреевич, у себя, — ответ который только морщиться заставил.

Ну, не любили в среде высокоинтеллигентных ученых такую повсеместную военщину. И это даже с учетом того бардака, что происходит сейчас на просторах Земли.

— Вы заканчивайте пока, — махнул рукой Игорь Андреевич, — а я доложусь, схожу. Наврятли тут что-то новое всплывет.

Недовольное ворчание своих молодых коллег осталось, естественно, без ответа. Как глава созданного на коленке ученого совета, который руководит полевой лабораторией в виде закрытой палатки, авторитет он имел неоспоримый. Иронично, конечно, судьба распорядилась. Из современного научного института, в палатку у заиленного пруда.

Вот так, размышляя о превратностях судьбы, пожилой научный деятель миновал несколько постов, чтобы по приглашению зайти в здание пиццерии, что сейчас приспособили под помещение штаба. Через общий зал, коридор с отдельными комнатами и в кабинет для большого начальства. Уже здесь, присесть на свободное кресло и сняв очки, устало потереть глаза. После достать видавший виды платок и привычным успокаивающим действом начать протирать чистые линзы очков. Взгляд его сощуренных глаз выдавал сильную усталость. Ну, это и не удивительно, для семидесяти трехлетнего человека, отработавшего всю ночь.

— Прошу прощения, Игорь Андреевич, — с такими словами влетел в кабинет мужчина с большими звездами. — Сами понимаете дел у нас сейчас невпроворот. Давайте перейдем сразу к ним. Удалось что узнать? Информация сейчас нужнее воздуха!

— Ох, Константин Сергеевич не принижал бы ты значение воздуха, — на полном серьезе произнес дедок. — Станется ведь, что с такими технологиями им и воздух нам перекрыть не сложно будет, — поджатые губы ученого и в удивление взлетевшие брови военного. — Но, скорее не так всё будет. Коль с насекомыми у них такое сходство, то наоборот насыщать атмосферу кислородом станут. Да, так логичнее всего получается. А, что касается твоего вопроса, то да, информация у нас имеется. И полезная, и не очень. Уверенности в ней, правда, кот наплакал. С какой начать?

— Не пугайте вы так, — выдохнув, медленно покачал головой высокий военный чин. — Сейчас всё, что угодно ожидать можно. А начнем мы, пожалуй, с такого вопроса. Удалось узнать по какой причине какие-то люди обращаются, а какие-то нет? У каких-то скорость мутаций протекает за считанные секунды, а кто-то обзаводится лишь незначительными изменениями?

— Хо-хо, — покряхтел дедок. — Уверенности у нас нет, но предложение имеет место быть. Всё дело в том, что у всех, точнее у тех семи особей, что вы притащили, зашкаливают показания онкологических маркеров. Так же, проверили кровушку и у только погибших бедняг, что смертушка застала в процессе, так сказать. Семь из десяти имели подтвержденную и задокументированную онкологию. Остальные трое по документам чисты. И здесь они, либо, еще не знали о своих проблемах, либо, наши выводы не до конца верны.

— Так, так, — стуча пальцами по столу, задумчиво пробормотал военный. — По всему выходит, что это поле, или изначальная волна заставляют раковые клетки в организме человека мутировать с огромной скоростью. Я правильно понимаю?

— С огромной скоростью, — криво усмехнулся дедок, — это ты правильно подметил. В любом случае, ничего общего с естественным ходом вещей это не имеет вовсе. По крайней мере, ходом, привычных для нас, вещей. На коленке за полночи много научных открытий не совершишь.

— Ну, тогда непонятен логический посыл такого частичного покрытия поверхности планеты, — нахмурился военный. — Ведь, существа эти живут только в зоне покрытия, и это дает нам, какое-никакое, но поле для маневров. Для чего?

— Банально не хватило караблей? — забросил вопрос ученый. — Всё-таки этих обелисков прилетело несколько десятков тысяч.

— Со стороны военного опыта, тогда имел бы смысл накрыть одни лишь только города, — покачал головой мужчина. — Но этого не произошло. То, что в водоемы корабли не приземлялись это понятно. Но почему такое плотное покрытие, лесов, да гор? Сильно сомневаюсь, что они не в состоянии проконтролировать точки приземления. С их-то теологиями? Такого просто не может быть.

— Задел на праздничный стол? — снова пожатие плечами и предположение не из приятных. — Мутации других видов. К сожалению, ни их философию, ни психологию я знать не знаю, так что и выводов пустых делать не буду. Нужно время. Чуть больше, чем бессонная ночь.

— Простите, Игорь Андреевич, — поджав губы, начал военный, но был нещадно перебит.

— Всё я понимаю, всё, — прокряхтел старый уставший человек. — Еще, что очень важно. Плоть одного вида является отличным строительным материалом для их мутаций. С каждым днем, даже, скорее часом, эти существа будут становиться лишь опасней. Боюсь, Константин Сергеевич, уже через неделю, да какой там неделю, уже через пару дней на покрытую обелисками территорию лучше будет не заходить вовсе. А там, кто знает, возможно и надобность в зоне покрытия отпадет.

— Мы уже наработали систему уничтожения обелисков этих, — проворчал недовольный генерал. — Нужно лишь время и разнесем к чертям собачьим каждый из них!

— А есть ли оно у нас? Время это, — тяжело вздохнул пожилой ученый.

И вот на эту фразу военный не нашел, что ответить.

Глава 15

Отступление к дому, хотя, какое к черту «отступление», самый настоящий суматошный побег! Я чувствовал их — «слышал», если быть точным. Слышал их голод и, пожалуй, злобу. Да, именно так можно охарактеризовать это яркое проявление эмоций. Слишком яркое, чтобы от него можно было хоть как-то закрыться. И, что самое неприятное, внутри у меня рождался ответ. Тот самый, который «не мой». Тот самый, который застилал глаза и отключал критическое мышление. Пока еще я был в состоянии его сдерживать, ужимая тисками своей воли. Но это как пытаться сдержать солнце — без вариантов. Протуберанцы прорывались вспышками злости буквально на всё: слишком скользкий камень дорожки, не оставленная открытой дверь и медленный человек, мельтешащий перед глазами. А твари всё ближе. Не рвутся вслепую вперед, но стягивают петлю, буквально облепляя дом и наступая на пятки.

Близко. Много. Опасно. Страшно. Страшно? Нет. Именно, что опасно. Азарт? Да!

… И уже перед самой дверью, когда Пашказалетает внутрь, я ловлю себя на мысли, точнее, даже не на мысли, а на движении тела, разворачивающегося назад. Сознание сходит с ума — в противовес мне и, словно насмешка, яростное желание Мира поквитаться с тварями.

— Тоха! — в мысли врывается голос друга и тут же рывок за шиворот и выстрел прямо над головой.

Под звон в ушах падаю на задницу и наблюдаю сужающую картину прицельной планки моего взгляда: тварь уже рядом. Выстрел Пахана лишь ее раззадорил и понял я это отнюдь не по выражению морды. Та выглядела иначе, нежели та же горничная. Длинные, слишком длинные конечности, превращали когда-то человека в подобие паука. Пасть оскаленная вытянутая, на практически лысой серой башке. Оставшиеся волосы свисают грязными лохмами, а глаза навыкате подобны черной бездне подземного озера.

«Разорвать в клочья!» — вопит то, что сжимают тиски моей воли.

Секундное замешательство, когда руки без моего участия начинают менять хват оружия. Будто в руках палка, а не то, что смертельным свинцовым подарком может перечеркнуть существование твари. Злость уже моя собственная добавляется к воле и на несколько секунд удается вернуть себе себя. Так, на жопе ровно, упираю приклад в плечо и плавно давлю на спусковой крючок.

Выстрел!

И звон в ушах становится громче, но тварь перестает улыбаться. Хм, а разве до этого она улыбалась?

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Второе попадание пули от меня и картечь от Пашки во временном отрезке в пару секунд, делают из твари не пугающее существо, а куски фарша, что веером разлетаются по зеленому газону.

— В кладовку! Там нет окон! — орет на ухо друг, дергая меня, опять-таки за шиворот.

Снова забег, где мысли мечутся двумя вихрями. С одной стороны, удержание не моих, губительных эмоций, а с других злость на себя же и этот гребаный «Мир». Да как в таком случае вообще может выжить новорожденный псиноик⁉ Всё это кажется неправильным или бракованным. А, может, бракованный здесь я? Пробуждение сил через паразита? Может ли подобный способ оказать столь сильное влияние? Ответ один: да хер его знает! Но, тем не менее, именно мыслительный процесс позволяет немногим выйти за границы своего контроля. Мир вокруг, такой привычный, стены, коридор, в конце которого лестница в подвальные помещения. Тяжесть оружия в руках, ушиб от падения и сухость во рту. А еще — раскаленный шар внутри, что так и норовит вырваться и погрести меня под валом чужих эмоций.

— Сюда, да, — задыхаясь от бега, кричит Паша. — Дверь крепкая, выдержит. Перезарядиться надо!

Залетаю следом, лишь краем глаза уделяя внимание двери. Ну, да, эта выдержит. Дубовая массивная, по размеру, как две створки привычных межкомнатных.

— Шкаф, — хриплю, успев осмотреться. — Роняем!

Стоящий справа от двери, шкаф, падает за несколько секунд наши общих усилий.

— Тупик, — тяжело дышит друг. — Добью магазин. Прикрой.

— Нет их там, — киваю головой на дверь. — Даже не бегут. «Слышу».

— Ага, — заполошное в ответ и щёлки ныряющих гильз. — Ты как? Нормально? Морда у тебя, будто корежит. Повредил, что?

— Нормально, — практически процедил: держаться становилось всё сложнее.

Особенно ощущая, как твари приближаются. Медленно и словно в издевку. Не всей толпой, нет. Сейчас две твари медленно ползут вдоль коридора, а остальные рыщут по дому. В принципе, отстреляться, если не рванут скопом, мы должны смочь. Кладовка в понимании Паши и моем это совершенно разные места. Сейчас мы находились в просторном подвальном помещении, метров, так, сорока в площади. По бокам от двери стояли винные шкафы, один из которых сейчас лежит на боку и подпирает дверь. Запах разлитого вина и стекло от разбитых бутылок отметил лишь краем глаза. Высокие, под потолок, стеллажи вдоль стен со всяким хламом и отличное светодиодное освещение.

Первый удар в дверь больше пробный. Скрип, скрежет и в ход идут когти. Паша отходит чуть в сторону и припадает на колено. Бросаю взгляд в его сторону и вижу капли пота, стекающие по лицу. Легкая дрожь в ладонях и дыхание с резкими всхрипами. Сам в это время заталкиваю последнюю пулю и пытаюсь войти в состояние равновесия. Тщетно.

Каждый удар твари о дверь и тот шар чужой ярости внутри меня пытается пойти в разнос.

Как же. Сука. Бесит.

Потеряю контроль и всё, баста карапузики. Попру на тварей, как дебил, с дубинкой за место ружья. А Пахан попытается меня вытащить и подставится. Так что итог всего этого один: подохнем оба. Причем подохнем зазря и всё из-за меня. Точнее из-за ублюдского влияния, сука, «Мира»! Да гори ты в аду со своей нелюбовью к этим тварям! Хер тебе, а не ярость! Замер, сука! Замер, я сказал!

— Тоха! Тох! — дрожащий от напряжения голос друга, заставил выплыть из подсознания на поверхность.

Поворачивался в его сторону я, ожидая всего, что угодно, но не того, что на меня будет направлен ствол его «помпушки». Мысли ворочались неохотно.

— Ты сдурел? — просипел я, замирая.

— Ты рычал, — сглотнул друг. — Застыл, как статуя. Вообще не двигался.

— Нормально всё, — мотнул головой, чувствуя вспотевшие ладони. — Если, вдруг, что, за мной не лезь. Понял? Проход и коридор узкие, должен отстреляться.

— В смысле «если, вдруг, что»? — повысив голос, дал петуха друг. — Тоха, мать твою! Что происходит⁉

— «Мир» в бешенстве, — процедил я, чувствуя, как протуберанцев становится все больше. — Сука.

Упав на колено от особого сильного приступа, уперся ладонью в пол и заскрежетал зубами. Суууука! Сердце набатом долбилось в ушах. Бросило в жар и капли пота со лба разбивались о пол с противным чавкающим звуком.

— Черта! С два! — хрипел я, борясь. — Я! Это я! Ни гребаный «Мир»! Ни его марионетка! НЕ. ТВОЯ. СУКА. МАРИОНЕТКА!

Если до этого к «Миру» обращался как бы со стороны, не воспринимая его не то чтобы всерьез, но, как нечто нереальное, то теперь, что называется, перешел на «ты». И это сработало.

Сначала меня отпустило. Столь резко, что я даже не осознал происходящего. Кристальная, я бы сказал звенящая тишина и четкость зрения такая, что в мельчайших подробностях вижу каждый волос на своей руке. А вот после, после накрыло так, что даже шаг с места сделал, в попытке выпрямиться и рвануть на дверь. Раскалённый шар внутри бурлил, выкидывая протуберанцы то с одной стороны, то с другой. Я всеми фибрами своей души чувствовал бешенство, но уже не к тварям. Бешенство было направлено на меня, а точнее на моё неподчинение. Сознание дорисовывало такие эпитеты, как «жалкий человечишка», «червяк» и «ничтожество». А может и не сознание вовсе, а «слух»?

— Да пошёл ты в жопу! — прохрипел я в ответ на всё это. — Кто ты вообще такой⁉ Никто и ничто! Я — человек! Я — сын своего отца! ТЫ. ДАЖЕ. РЯДОМ. С НИМ. НЕ СТОИШЬ!

Рычание дикого зверя в своих словах услышал даже я. Не знаю уж, как там сейчас Пашка, но мне было далеко не до этого. Держаться! Держаться! Моя воля, сука, сильнее!

Удар кулаком о каменный пол и вспышка боли, что затмила собой всё. Оковы воли сомкнулись непроницаемым шаром, напрочь отсекая чужое влияние. Звенящая тишина внутри черепной коробки ощущалась непривычно. До этого момента я даже как-то забыл какого-то, когда твой собственный разум порождает лишь твои мысли. Осталось лишь четкое ощущение, сжатого шара внутри. Его тепло расходилось по телу волнами, вымывая и слабость и боль.

Поднимался на ноги я, с ощущением легкости.

— Тох… — сиплый напуганный голос друга.

— Всё в порядке, — приподнял я ладонь. — За дверью смотри.

Было что-то еще. Что-то непонятное и странное.

Тот шар воли, за который я якорился, но который, по сути, являлся лишь моим воображением, сейчас будто бы существовал на самом деле. Я чувствовал это. Чувствовал жар в груди и шипение крови, когда она, проходя через сердце, напитывалась «этим». Расходясь по телу, она напитывала его жаром, постепенно концентрируясь в четырех точках. Сам центральный узел — сердце. Плюсом, жар ушел в голову, проясняя мысли, и в низ живота, оставляя, почему-то, неприятие. Последней точкой являлись запястья. Пульсирующие очаги накапливали в себе жар, постепенно выводя его и в физический мир. Сейчас, глядя на руки, видел лишь краснеющую кожу запястий, но готов был поклясться, что что-то подобное происходит и в других сосредоточиях.

Очередной удар со стороны двери сбил всю концентрацию к чертям. Твари и не думали рваться внутрь, продолжая играть на нервах. С той стороны я «слышал» уже четверых. И это отвлечение стоило мне боли.

Жар в точках концентрации вспыхнул с такой силы, что я непроизвольно зашипел и скривился. Это тепло рвалось наружу. Оно желало выйти, буквально прожигая плоть.

Признаться, я заорал.

Рухнул на колено, теряя связь с реальность, и вытянув руки вперед, отпустил.

Жар заскользил по телу, прямо от груди, через плечи к ладоням. Собираясь там огнем, «оно» стремилось наружу в предвкушении.

Сначала кожа кистей начала мерцать темно-фиолетовым светом, словно наружу всполохами прорывалась какая-то энергия. Постепенно выводя яркость и сводя на нет всполохи, эта энергия окутала руки, вплоть до локтей. После и вовсе прекратилось любое её хаотичное движение. Четкие линии смыкались в фигуры, концентрируясь на кистях. С внешней их стороны формировался плоский полукруг, что постепенно заострялся и вытягивался острием вперед. Сантиметров сорок, навскидку, этот клинок притягивал к себе взгляд. Темно-фиолетовый, слегка прозрачный, он казался воплощением самой смерти. Сама энергия выходила из запястий и растекаясь плоским полукругом, будто эдаким кулачным щитом, переходила в удлинённый конус. Понятное дело, что такие слова, как острие и лезвие к этой штуке не подходило. Тем не менее, внешний вид внушал.

Взмах левой рукой и металл, стоящего у стены, стеллажа рассекается без малейшего сопротивления. Осторожно подношу клинок к собственной ладони, но никакой опаски. Аккуратно прикасаюсь и опять же ничего. Когда клинок проходит через мою плоть, чувствую лишь легкое тепло. И тут же резкий взмах, от которого стеллаж рассыпается окончательно.

— Тоха, — шепот со стороны и перевожу взгляд туда. — Это всё еще ты?

— А то, — устало выдохнул я, отпуская то легкое напряжение, что поселилось в ладонях.

Клинки послушно опали, словно их и не было.

— Ля, Тох, — восхищение в тоне друга выдавило страх целиком. — Теперь ты реальный, мать его, джедай! Только это, помни, что страх и ненависть на темную сторону силы привести тебя могут!

— Нас сейчас на тот свет сопроводят, — хрустнув шеей, выдохнул я. — Без всякой там темной стороны.

Твари и правда начали проявлять всё больше активности в попытках до нас добраться. Но, что играло нам на руку, никаких сверхсил они не приобрели. Дубовая массивная дверь, да еще и придавленная винным шкафом, препятствие для них серьезное.

Скрежет когтей и удары по дереву больше походили на какую-то соседскую бучу. А уж, если приплести к этому, то ли завывание, то ли поскуливание, вздрагивать от каждого из них не приходилось.

Тем не менее, насколько эти твари опасны и быстры я прекрасно представлял. Именно поэтому в моей голове даже тени мысли не появилось, чтобы, значится, с шашкой, да наголо. Имея в руках ружья? Лезть к ним вплотную? Даже с учетом имбовости клинков? Ага, щазз! Если повезет, постреляем головы в проеме, если нет, то, понятное дело, отбиваться буду не прикладом.

Пока стоял, смотрел и слушал, на этот раз просто ушами, не забывал прислушиваться и к себе. Без давления из вне, без всех этих напирающих волн, стало так легко, будто всё время «до» я находился в состоянии близком, к опьянению. Что это вообще было? «Мир»? Сильно сомневаюсь. Теперь сомневаюсь. Особенно с тем учетом, что мне даже кто-то отвечал. И именно сейчас, когда ясность сознания вопросов не вызывает, сомнения в том, что это именно «Мир», только крепли. Тогда, кто? Или, что? Ненависть к тварям не была наигранной, я чувствовал это. Чистая, незамутненная, она горела столь ярко, что усомниться в ней было просто нельзя.

Чертов Рилн, сука. И, как мне теперь на всё это реагировать⁉

Очередной удар со стороны двери успехом таки обзавелся. Одна из лап тамошних тварей, коих сейчас за дверью имелось четверо, пробилась насквозь. Острие ладони, словно копьё, где вместе наконечника когти. Кожа изменила оттенок в сторону черноты и даже, кажется, обзавелась чешуей. Рассмотреть её в подробностях не вышло, так как тварь моментально выдернула руку назад.

Появилась у меня, было, мыслишка жахнуть вдогонку, прямо насквозь и шкафа, и двери, но не с тал. Всё же, какая-никакая преграда, а раздолбив её пулями, эти рванут скопом.

Всё бы ничего, но до Паша такая мысля не долетела.

На третий такой удар, когда лапа пробила очередную дыру, сделав первую еще больше, прозвучал выстрел. Следом еще один и еще. Картечь в щепки разнесла дерево, увеличивая отверстие на порядок. Целостность шкафа приказала долго жить, и от последующего следом удара снаружи, он банально разлетелся вместе с дверью. А уж видя, что за тварь ворвалась первой, я даже не удивился. Точнее на первый план вырвались совершенно другие эмоции и положительных среди них не было.

Тварь была массивна и всё тело укрыто костяными щитками. Именно костяными, из скелета. Так, как белый цвет на черной чешуйчатой коже контрастировал очень сильно. Длинные лапы твари упирались в землю и от запястий расходились именно эти щитки. Они смыкались друг с другом, образуя своеобразный ростовой щит, за которым скрывалось остальное тело существа.

— Какого хера⁉ — рев друга заглушил мерзкое шипение твари.

Выстрелы слились в единую ноту, но я не стрелял. Тварь пока еще находилась в проеме, не позволяя и другим ворваться внутрь. Картечь оставляла на костях сколы, но и всё на этом. А следующим шагом, когда зазор увеличится, и другие твари смогут ворваться, будет наша смерть.

Мой рывок вперед со стороны мог отдавать сумасшествием. Только вот не клинками я решил размахивать, прекрасно понимая, что одной только отмашки хватит, чтобы отправить меня на тот свет. Нет, нужно было изменить угол обзора.

Прижавшись к стене и выведя ствол ружья в один с ней уровень, застыл, когда с тварью у нас случился зрительный контакт. Практически человеческое лицо, с той лишь разницей, что кости челюстей и наверно даже зубов, так же разошлись щитками, беря морду в эдакое защитное забрало. Зрелище примерзкое: человеческое лицо сверху и раздробленная челюсть снизу, что кривыми плоскими костями устремляется вверх.

Бахнул мой ствол еще до того момента, как я осознал необходимость выстрела. Тонкая костяная решетка на месте глаз — слишком идеальная мишень. Нужно было лишь чуть довести вверх дуло.

Я попал.

Признаться, сомнение имело место быть. Не знаю уж, откуда оно взялось, ведь расстояние в три метра исключает любую возможность промазать.

Ружейная пуля, как я и думал, раздробила тонкую костяную решетку. Разбрызгивая плоть, она прошла башку твари насквозь. Опало тело не мгновенно. Увидел судорожный импульс агонизирующего тела, а следом вниманием завладели другие в очереди существа. И вот здесь нам сильно свезло. Неповоротливая туша перекрыла большую часть дверного проема, так что рвануть вперед, столь чисто и быстро, ни у кого не вышло. Показалась лапа, уцепившаяся в косяк, а следом и голова. Естественно, выстрел и жирная точка мозгов на стенке. Вторая тварь полезла с другой стороны, так что на мушку поймал затылок. Плавный спуск и еще одна точка на стене. Четвертая тварь не полезла. Она застыла в коридоре, прямо напротив меня за стеной. Почему? Потому что к нам начали сбегаться остальные, и оставалось их еще не мало.

— Паха, на тумбу! Бей сверху! — рявкнул другу. — Попробую закинуться!

Три из шести — плохая статистика!

— Я пустой! — взвыл Паша.

— Ты — дебил! — рявкнул в ответ. — Они прут! Заряжайся! Реще!

Вдох-выдох, унять дрожь и только крепче сжать рукоять, да цевьё. Остальные товарки уже здесь, растянувшись по длинному коридору. Даже принимая по одному, у меня лишь три выстрела.

Щелчок патрона от Пашки и первая тварь рванула вперед.

Второго щелчка не последовало: вместо него звук падения патрона и судорожный вдох. Движение среди мертвой плоти, за которой тварь и скрывается.

Выстрел! Но движение продолжается, а тварь проталкивает себя с другой от меня стороны.

Выстрел! И движения замедляются, но не прекращаются. Вижу только лишь шевеление плоти мертвых уже тварей, а ту, живую, еще не вижу.

Щелчок номер два и выстрел номер три, когда показывается голова следующей твари. Почти человеческая, она разлетается в дребезги, а я на автомате жму спуск еще раз, когда высовывается последующая.

Пусто! Твою ж!

Ствол падает под ноги, а тепло вырывается из ладони фиолетовым клинком. Рывок вперед и энергетическое лезвие располовинивает череп твари, не встретив абсолютно никакого сопротивления. Только вот та самая, с противоположной стороны, уже вырвалась из оков плоти.

Второй клинок скользит вниз, и все чувства застыли где-то внизу живота. Помирать, заряжаясь, я не собираюсь. На Пашку тоже надежды мало. Мимолётно брошенный на него взгляд и паника там полностью подчинила движения.

Еще шаг вперед к твари, что поднимается на ноги и лишь её оскал отпечатывается в сознании. Да еще лапы, что опадает на пол после одного только взмаха. Следом за ней от тела отделилась и голова.

Рев и движение сверху, а какая-то угольчатая лапа, больше похожая на соколок кости, пробивает плоть и вырывается в опасной близости от меня. Шаг назад, взмах, чтобы укоротить и рев. А дальше — больше. Твари, словно сорвались с цепи, рвутся к нам скопом. Мешают друг другу, но мертвая плоть слишком слаба, чтобы их удержать. Отмечаю всё это краем сознания, всё внимание, пуская на клинки.

Страшно ли мне⁉ Чертовски, сука!

Но думать некогда. Гул моего темно-фиолетового гнева мелькает, то сверху, то снизу. Количество мертвой плоти увеличивается, а звон в ушах с каждой секундой становится громче.

Внезапная боль в ноге и взгляд туда. Рваная рана ниже колена только челюсть сжать заставляет. Тем не менее, переместив центр тяжести, делаю еще шаг назад.

Звук выстрела ворвался в сознание удивлением. Ибо прозвучал он из коридора и принадлежал знакомому до боли калашу. Очередь короткая, которой вторила другая. Отсечки по три патрона и количество стволов увеличилось до пяти.

Ничего не понимая, делаю очередной шаг назад, совершенно позабыв про рваную рану. Нога подгибается и падаю, нелепо взмахнув руками. Вся концентрация слетает к чертям собачьим и та самая тварь, что резанула мне по ноге, буквально выдергивает себя из-под груды тел. Подросток, черт! Совсем небольшое тельце, правда, человеческого в нем нет. Кожа — матово-черное стекло. Культи рук — лезвие костей. Голова? Да нет её! Только горб от плечей и с десяток гнилистых глаз, горящих чернотой.

Метр. Нас разделал метр, не больше.

Упор моих рук в пол ставил крест на быстрой реакции. Я банально не успевал, так как тварь уже вспорхнула в прыжке, падая на меня опущенными к груди костяными лезвиями.

Выстрел над головой стал полной неожиданностью, а что такое картечь, практически вплотную, объяснять никому не надо.

Тщедушное тельце твари с легкостью отбросило в кучу плоти. Второй же выстрел поставил крест на возможном выживании окончательно. Будь там мозг хоть в пятке, плоть разлетелась повсюду.

Тем временем, выстрелы со стороны коридора не прекращались. Но, что радовало, никакой заполошной стрельбы, лишь четкость коротких очередей и даже какие-то резкие команды.

— М-мать, — заикнувшись, встал рядом Паша.

Свою «помпушку» он так и держал в боевом положении, и я очень хотел верить, что патроны там есть.

— Чисто! Движения нет!

— Проверить! Короткими!

Голос мужской, с хрипотцой.

Выстрелы раздались тут же, но затихли спустя пару секунд.

— Ответки нет! — более молодой голос. — Чисто?

— Да буй его знает! — раздавшееся в ответ. — Эй, живой есть кто⁉

— Есть, — прохрипел я, переводя дух.

В горле пересохло, и выдавить что-то громче, чем шепот, казалось невозможным.

— Мы здесь! — более громко бросил Пашка. — Нас двое!

— О, младшенький, — удовлетворительное с той стороны. — Батя твой послал. Пока добирались, думали, что зазря. В городе пиздец, что происходит. Ща, разгребем и вытаскивать вас будем! Подождете, небось?

Сказать, что выдохнул я с облегчением, это ничего не сказать. Как гора с плеч свалилась. В свете всей этой мясорубки, моя рана смотрится сущим пустяком. Но это только укрепило выводы, что сближаться с этими тварями себе дороже. Хрупкое человеческое тело не способно на равных держаться против этих существ. Так что, по большей части, эти пси-клинки штука на черный случай, нежели реальное средство для того, чтобы крошить врагов.

— Ты как? — присевший рядом друг, хоть и не спускал глаз с груды плоти, но выглядел повеселевшим.

— Намана, — протянул я, разрывая штанину на месте раны. — В следующий раз моя очередь жизнь тебе спасать?

— Бля, Тох, не юмори хоть сейчас, — сморщился Паша. — Знаю, что облажался, знаю. Это ты у нас со светящейся шашкой наголо вперед рвануть можешь. А меня чет колбасит не по-детски.

— Эх, Паша, Паша, — мотнул я головой. — Знал бы ты, что в моей башке творится, не был бы так во мне уверен. Нормально всё. Даже выжили. Даже, может, ночь где-нибудь переживем.

— Хотелось бы в это верить, — проворчал друг. — А то вон, вояка что-то про пиздец в городе говорил.

— Эй, мужики! — повысил я голос. — У вас аптека с собой есть?

— Есть, канеш! — пришел быстрый ответ с той стороны. — Серьезное, что?

— Рваная рана икры, — сморщился от попытки поменять положение. — Вроде не глубокая.

— Ща будем, не ссы, — грохнул бас практически рядом. — Фу, блять! Да она, как слизь!

— Давайте, давайте! — подгонял их, судя по всему, старший по званию. — Уже темнеет. Хоть обелиск и разнесли, но рядом еще торчат, могут и оттуда нагрянуть.

Еще обелиски? Что-то я пропустил их приземление.

Добрались до нас только минут через двадцать. Рану я пока затянул штаниной, чтобы не лишиться крови и просто ждал. Тела тварей после смерти разлагались очень быстро. Буквально несколько минут и плоть уже не представляет собой плотную субстанцию, а, словно лежалая несколько недель, расползается гнилью. Ну и, соответственно, запах. О, это непередаваемое амбре! Дышать приходилось через ткань, ибо в ином случае, не то, что рвотные позывы, а в глазах, мать его, темнело!

Но всё кончается, как закончилось и здесь. Садовый инструментарий в помощь, как говорится. Лопатами, да вилами плоть убрана, после чего наша эвакуация в застенки дома прошла успешно.

Глава 16

Двадцать два человека военных, именно, что солдат, а не какой-то там частной организации. Форма, оружие и обращение по уставу.

Рана на ноге оказалась не так страшна. Здесь, как говорится, у страха глаза велики. Да, глубокий разрез, да штанина пропиталась кровью достаточно сильно, но пара швов, под местным обезболом и я почти, как новенький. Даже штаны нашлось, чем заменить, благо гардероб у Пашки дома довольно обширный.

— Ща, передохнем, — вещал капитан, — да в путь двинем. Проблема в наложении и зонах обесточивания. Мы, по сути, сейчас в кармане и относительной безопасности. Разрушенный обелиск дает фору и это хорошо. Иначе за вами никто и не полез бы. А так, есть шанс, да. По пути пройдемся по округе, мож, еще кого из гражданских на хвост посадим.

— Какое, нахрен, наложение? — ничего не понял я. — Зона обесточивания-то примерно представить можно.

— А мир вокруг, теперь как шахматная доска, — хохотнул мужик.

Бородатый детина, неопределенного возраста и с явными восточными корнями, впечатление оставлял двоякое. Вроде и добродушный дядька, эдакий со смешинкой в глазах, но второе дно там какое-то неопределенное. Намешано эмоций столько, что можно и вовсе усомниться в его адекватности. Но, нет. Пока общались, пока он вводил в курс дела, ничего из этого на передний план не прорывалось.

— Плотно закрыли этот участок, — ворчал он, поедая хамон, изъятый из холодильника. — И ведь никакой, сука, системы. Не раздолби мы сразу тот единственный обелиск и всё, даже Аллах за уши не вытянул бы.

— Единственный? — нахмурился я. — Вроде ж легко вышло.

— Так-то оно так, — сморщился капитан. — Но вот после, что-то пошло не по плану. В штабе инфу слышал, что в общей сложности под две сотни уничтоженных обелисков на нашем счету было. Только вот всё это в самые первые часы после их приземления. Дальше пошел другой сценарий. Зоны обесточивания, вроде как, меньше стали, но обелиски эти обзавелись защитными полями. Прям, как, кораблики их. И еще нюанс, чем больше их в ячейке, тем, значится, поле сильнее. Связаны они, в общем. Там при мне по рации передавали, одну эту дуру из двадцати стволов «Мсты» четыре часа утюжили и хоть бы камешек какой отвалился.

— Странно всё это, — бросил я. — Где их основные силы? Корабль то там нихрена не маленький был. Вообще не понимаю смысл всего этого.

— А никто не понимает, — пожал плечами второе ведущее звено этой группы — старлей, мужик в возрасте, с пышными усами и холодным взглядом ярко-голубых глаз. — Почему не все города закрыли? На кой хрен в горы падать? Зачем такой, хм, нелепый? Да, пожалуй, именно, что нелепый план вторжения. Могли сходу жирную точку поставить, чай они тут не один месяц ошиваются. С их технологиями не проблема выделить, что военные части, что центры принятия решений. Накрой они всё к херам и закончилась бы вся история человеческой расы за считанные дни. Но нет. Какого-то рожна всё происходит так, как происходит. Да, еще даже сутки не прошли, чтоб какие-то выводы делать, но начало у них, прямо скажем, не задалось.

— Либо мы чего-то знаем, — завел я свою любимую шарманку.

Нет, ну, серьезно⁉ Поверить в то, что эти тараканы тупанули? Ага, ага, как же.

— Либо мы их переоценили, — хмыкнул капитан. — Сильно переоценили.

Не буду считать себя самым умным, но в «переоценку» я явно не верю.

— Так, бойцы, — хлопнул ладонью по столу капитан. — Передохнули и ладно. Сколько там? Ага, пол одиннадцатого, нормально. Ночной перебег сдюжите? В час должны пересечься у разрушенного обелиска с другой группой, они гражданских с северной части города вытаскивать будут. Там полноценную зону проходить придется, а это три-четыре кэмэ по враждебной территории. И, чем больше у нас будет стволов, тем вероятности выбраться на свежий воздух больше.

— Не лучше до утра переждать? — бросил взгляд за окно. — Обелиск вырублен, безопасно должно быть.

— Уверен? — усмехнулся капитан, бросив на меня странный взгляд. — По нашим данным, твари не могут покидать зоны обесточивания, а здесь, сам видел, чихать им на это было.

— Местность внутри ячейки, даже без обелиска, вполне себе комфортна для этих существ, — пояснил старлей. — А это значит, что так необходимый им микроклимат поддерживается от других зон. И вот здесь, терзают меня смутные сомнения, что со временем территория, пригодная для их существования будет только расширяться.

— То есть, — подал голос Паша, — мы, получается, сейчас в окружении? И в любой момент к нам могут ломануться эти монстры?

— Ну, не в любой момент, — покачал головой капитан, — у них вокруг своих обелисков есть, что пожрать, но, да, ты прав, могут.

— Точнее даже просто забрести, — пожал плечами старлей. — И, чем дольше мы здесь находимся, тем опаснее будут становиться твари. У вас уже тут довольно занятные мутации наблюдались, а дальше и вовсе представить не получается. Фантазия буксует. Есть у этого процесса свой стопор или мутации не имеют конечного экземпляра? Занятно было бы промоделировать, что может получиться через месяц или вообще год.

— Если выживешь, своими глазами и увидишь, — фыркнул капитан. — Давайте, харе лясы точить. По коням. А хамон, кстати, гавно.

Снаружи мы оказались минут через двадцать. Что такое практически двенадцать часов ночи в июне месяце? Проблем с видимостью не было и это радовало.

— Кусок! Построение то же, — окрикнул капитан кого-то впереди. — Идем по маршруту, по сторонам в оба два. Что-то необычное — сразу вопите во всю глотку. Твари учатся, растут и это уже не просто мясо, но охотники. А мы вкусная, сочная, как ребрышки над углями, добыча. Хотите вернуться домой живыми? Не проебите гостей! Всё, двигаем!

В нашем умении стрелять никто даже не усомнился. Да и стволы у нас отбирать не думали. Капитан лишь усмехнулся, глядя на нас сверху вниз: еще бы, два метра роста в нем есть точно. Ну и засунуты мы были в середину строя, что растянулся на пару десятков метров, в два ряда. Двигались без особой спешки, и я бы был сильно рад, если бы двигались подальше от жилых строений. Но нет, именно в том направлении мы и шли. И, если первые участков пять местных олигархов мы пропустили мимо, то вот дальше, как только началась застройка более-менее привычных домиков, сильно замедлились. Причина проста: поиск выживших.

— Там пусто, — мотнул головой в сторону двухэтажного частного домика.

Отдавший приказ, капитан, бросил на меня взгляд, но после перевел его на старлея. Кивок от того и никаких лишних вопросов: парни вернулись назад.

— Далеко видишь? — вопрос от старлея, который, судя по всему, знал больше остальных.

— Полтинник, — пожал плечами. — Но в зоне накрытия это, бывает, сбоит.

Мог ли я утаить свои способности? Сильно сомневаюсь. Ведь эмоции от старлея фонили такие, что усомниться в его знании не получалось. И вот теперь внимание вопрос: пошли бы вояки за одним только Пашкой, пусть батя его и трижды с баблом на «ты», либо же пометочка на моем темечке? Что-то мне подсказывает, что второй вариант более реален. Камеры в подземном комплексе? Скорее всего.

— И тварей этих тоже видишь? — заинтересованный взгляд от капитана.

— Их ярче всего, — ответил тому. — Людей, только если акцентировать на этом внимание.

— Проводником поработаешь? — тут же подобрался он. — Избежим ненужных потерь.

— Так я и так округу держу, — хмыкнул в ответ. — Если, что, сказал бы.

— Ля, — протер лицо капитан, — не в моих правилах гражданскими рисковать, но ты парень, смотрю, шустрый. С калашом обращаться умеешь? А то с этой пукалкой вперед тебя толкать не хочется.

— Умею, — отрывисто и где-то даже с воодушевлением, кивнул я. — С детства каникулы по военкам, так что калаш мне поближе этого будет.

— Смирнов! — окрик капитана себе за спину. — Тащи сюда свою задницу!

Смирнов, совсем молодой парень, за спиной тащил три калаша. Ну, оно и не удивительно. Детина, рядом с которым капитан школьником кажется. Крепко привязаны, чтоб не болтаться, стволы выглядели вполне себе нормально. Без коцек и даже потертостей. Какие-никакие обвесы, но, что больше всего по нраву, так это наличие подствольника у каждого. Коллиматоры, вертикальные ручки на цевье, не хватало только глушителей.

— Разгрузку тоже доставай, куркуль, — бросил Смирнову капитан.

Мешок за спиной рядового и правда выглядел, чересчур уж пузато. Так что, вытащенная наружу разгрузка удивления уже не вызвала. Да, чуть большеватая, да, со следами крови и чутка подорвана. Тем не менее, на меня она села хорошо, а после и магазины в подсумках появились.

— Так, три запасных должно хватить, — хмыкнул капитан. — Сильно боезапас не расстреливай, а то, кто его знает, что нас по выходу из зоны ждет.

Посмотрел я на него уставшим взглядом, чем только усмешку вызвал. Оно и понятно, в его глазах я сопливый юнец, который только хорохорится и с какой-то стороны оно даже верно. Только вот этот сопливый юнец за последние дни пережил столько, что не каждому профессиональному вояке снилось.

Пашка тоже, было, порывался надеть разгрузку, и значится, со мной, на передок. Но довольно жестко был одернут капитаном и, что самое интересное, спорить не стал. Только вздохнул тяжело-тяжело, как ребенок, которому не купили-таки ту самую желанную машинку из магазина.

— Слышь, ты это, — положив мне руку на плечо, начал капитан, — вперед всё же не лезь. Просто докладывай, если, вдруг, что почувствуешь. Калаш это так, на всякий случай. Лады?

— Капитан, — глубоко вздохнул я, поворачиваясь к нему всем корпусом. — О. Что за⁉

— Что? — напрягся капитан.

А я вовсю скользил взглядом по местности слева от нас. Я совершенно точно «слышал» тварь. На долю секунды, но уловил её присутствие и дикую злобу, направленную в нашу сторону. Только вот сейчас ничего этого уже не было.

— Тридцать метров, — кивнул в сторону, упирая приклад в плечо. — Там что-то есть.

Небольшой частный домик через дорогу от предыдущего. Высокий деревянный забор и две теплицы за ним. Сам участок располагался на подъем, поэтому просматривался на ура. И сейчас он был пуст. Можно было подумать на дом, что тварь скрывается в нем, но «услышал» её я явно ближе!

— Хм, — нахмурился капитан. — Нет же там никого.

Кривой взгляд, брошенный в мою сторону, почувствовал затылком. Хотел, было, возмутиться, но не успел. Смазанное движение вдоль забора, больше похожее на воздушное марево, внимание привлекло тут же. Тело сработало на автомате, и ствол ушел за силуэтом. Плавный спуск, приклад бьет в плечо, а звуки выстрелов разрывают ночную тишину. Попадание, тем не менее, случилось. С твари слетела его маскировка и на глаза она показалась во всем своем омерзительном великолепии. Это не было человеком. Возможно когда-то, но не сейчас.

Низкое приземистое тело, заключенное в коричневый панцирь. Хитин? Скорее всего. Морда больше походила на пасть насекомого, как и расположение конечностей. Что-то мерзко смешанное с человеческим, со слизью из пробитых пулями ран.

— Матерь божья, — успел прошептать капитан, одновременно с этим вскидывая ствол.

Да и не он один. Его движениям вторили все, кто находился рядом и видел это. А тварь и не думала стоять на месте. Нападать она, впрочем, тоже не спешила. Два попадания от меня придали ей ускорения и отмечая скорость движения, внутренне напрягся. Окажись тварь ближе и хрена с два кто бы успел среагировать!

— Вот это кузнечик, — себе под нос пробормотал капитан. — Отставить жечь патроны! Черт. Сокращаем строй! Не расходиться! Ну, Антон, давай, смотри в оба. Такое подпустить близко ну никак нельзя.

— От меня тоже скрывается, — повел я плечами. — На долю секунды и смог уловить присутствие. И это мы даже не в зоне.

— Умеешь ты обнадежить, — криво усмехнулся старлей. — Слышь, Степ, нам бы самим выбраться. С такими гостями и мирняка тут уже не осталось.

Капитан, а Степой был именно он, только головой мотнул, да губы поджал.

— Отставить сцать! — бросил он спокойно. — Пока двигаем по дороге, шумим у домов, да надеемся на чудо в лице Антона. У нас приказ: вывести гражданских! И я не собираюсь давать заднюю, только потому что увидел сраного кузнечника!

— Ты не хуже меня знаешь, — начал было старлей, но длинная очередь не позволила ему закончить.

Выстрелам вторили и крики. Несколько запалошных, на панике и один, полный боли и страха.

В конце нашей импровизированной колоны, на небольшом пятачке у т-образного перекрестка, прямо в воздухе бултыхался солдат. Несколько секунд страшной картины, когда его корежит, а после разрывает на части. И такое же марево, что до этого, только больше раз в семь, устремляется дальше. Солдатиков разбрасывает в стороны, словно кегли, и этим же маревом половинит двух ближайших. На какое-то мгновение силуэт твари проявляется и глядя на его размер и очертания, уверенности в калаше как-то не стало. Четырехметровая махина, больше похожая на насекомого переростка, чем на что-то, что могло мутировать из человека. Да там вообще ничего общего с человеком не было! Какой-то жучара на шести конечностях, с длинным извилистым тельцем и паучьей пастью. Хелицеры с двух сторон больше походят на клешни, и схваченный ими солдат не протянул и секунды. Две его половинки разлетелись в разные стороны, чтобы уже на земле замолкнуть вовсе. Ибо у ног этой здоровенной твари, сновали, то появляясь, то исчезая, твари поменьше.

— Да это, мать его, вообще не люди! — заорал старлей, паля напропалую. — Отступаем, капитан! Ходу отсюда! Ходу!

То, что происходило дальше, в общем—то, к организованному отступлению не имело никакого отношения. Паника среди солдат, заполошная стрельба на весь рожок и редкие одиночные выстрелы. Да, пули пробивали панцирь здоровой твари, и из неё даже что-то вытекало. Только вот на подвижности её это никак не сказывалось. Мелкие же твари дозаканчивали начатое своим более крупным собратом.

Всё это пронеслось перед глазами за считанные секунды. Я еще пытался отстреливаться, выцеливая органы зрения крупняка, как вдруг четко осознал: останься и спасения не будет.

Рывком ныряю вперед, оббегая стреляющих солдат, и буквально выдергиваю Пашку за шкварник. Тот тоже присоединился к общей вакханалии и уже расстрелял весь запас своей «помпушки».

— Валим отсюда! — рявкнул ему в самое ухо.

Тот перевел на меня очумелый взгляд и только и смог, что кивнуть.

Первые метров двадцать я протащил его, буквально за руку. Уже после он очухался и смог нарастить темп со мной наравне. Неслись мы на скорости, близкой к спринтерской, а крики погибающих солдат всё никак не замолкали.

Впрочем, это затянулось ненадолго.

Асфальтированная дорога с резким поворотом направо и выбор: либо по дворам дальше, либо по ней, но в сторону.

— А черт, — сплюнул я, решаясь на второй вариант.

Примерно представляя вектор направления к раскуроченному обелиску, решил не рисковать закоулками. Все свои чувства, а точнее «слух», как мог запустил на всю. Точнее попытался абстрагироваться от вполне себе человеческого восприятия и полностью перейти на восприятие «слухом». Ведь совершенно непонятно, то ли это я настолько слаб, что улавливаю тварей лишь урывками, то ли это они настолько мастерски скрываются, даже от таких, как я.

— Тоха⁉ — крик позади. — Кто это вообще? За двенадцать часов люди в принципе не могли так мутировать!

— Да я в душе не ебу! — рявкнул в ответ. — Дыхалку береги! Патроны еще есть?

— В рюкзаке! — выкрикнул Пашка. — Остановиться надо!

Вспышка «слуха» слева в метре и только благодаря скорости бега разминаемся с тварью. Та проносится за спиной и только шелест лапы у моего затылка обдувает холодом страха. Пашка бежал позади, но чуть сбоку, поэтому ему повезло.

Разворачивался я, гася инерцию скольжением по асфальту. Калаш навскидку и стрельба от бедра — промазать с двух метров, даже по полупрозрачной мишени, никак невозможно.

Пули рвали плоть твари и, скорее всего, я всё же попал во что-то жизненно важное. Вывалилась из скрыта тварь уже мертвой и таки да, не человек это, ни сейчас, ни когда-то до. Что-то насекомообразное, абсолютно никаких человеческих черт не имеющее.

— Вот же ж, — выдохнул я «слушая». — Ходу, Паш, ходу!

По взгляду друга было понятно, что разум у него практически отключен. Только паника уже вот-вот готова ворваться в сознание и вымести оттуда малейшие проявления критического мышления.

Пощечина, тяжелая, с оттяжкой, пришлась, как никогда кстати. Осмысленное в глазах появилось сразу, а следом даже толика злости. Её, правда, он погасил тут же.

— Соберись! — взгляд ему в глаза и попытка надавить, как это делал отец.

Только вот у меня сейчас получилось что-то совсем другое. Паша вздрогнул, а взгляд стал каким-то стеклянным что ли.

— Всё четко, — отрывисто кивнул он и приподнял ладонь к глазам. — Реально джедай, мать его.

Если парой секунд ранее руки его дрожали, как листья на ветру, то после моего «давления» всё это пропало. Собранный, серьезный и без лишних эмоций, которые будут лишь мешать. Ля! Кто бы меня так встряхнул!

— Километра четыре, Паш, — короткий кивок в ответ. — Там должны быть еще вояки.

— После полноценная зона, — выдохнул он. — Если такие же твари будут, шансы сильно стремятся к нулю. Их банально не видно.

Речь друга заставляла морщится. Четкая, без дрожи и серьезная.

— Я, — сглотнул, не зная, что сказать. — Постараюсь.

— Не старайся, — медленное покачивание головы. — Делай.

Секунда, чтобы всмотреться в глаза друга и увидеть серьезный взгляд, казалось бы, совсем не двадцатилетнего парня. А после из его груди вырывается костяное острие и тело Пашки отрывается от земли. Вспышка «слуха» срабатывает только-только и тварь, та самая, здоровенная, проявляется во всей своей ужасающей красе.

Я вижу, словно в замедленной съемке, как в гримасе боли искажается лицо друга. Чувствую, как окружающие метров триста вспыхивают в сознании с четким местоположением всех тварей. Их было много. Десятки? Возможно. Ощущаю их эмоции и голод, вперемешку со злобой, последняя накрывают с головой и меня.

Четкие движения, выверенные и быстрые, когда приклад упирается в плечо. Отстранённо наблюдаю, как тело друга детства отбрасывается в сторону и летит, словно тряпичная кукла. Всё внимание твари направлено теперь на меня. Её передние лапы подгибаются, когда пасть, открытая в реве, со скрежещимися хелицерами, медленно приближается. Десятки небольших глазок горят ненавистью и сосредоточены четко на мне. Желание твари сожрать и переварить именно мою плоть сильно, как никогда.

Ниже!

Траектория направленного ствола совпадает с открытой пастью твари и плавное нажатие на спуск подствольника отправляет ВОГ не просто ей в рот, но в глотку. Залетая внутрь, как можно глубже, пока преграда на пути не заставляет гранату взорваться.

Тварь так и не прервала своего движения по направлению ко мне. С тем лишь различием, что взрыв изнутри наружу практически не вырвался: хитинистое тело не позволило. Зато разорванные внутренности, вместе с содержимым утопленной в корпусе головы, означали мгновенную смерть.

Два шага в сторону и отвернуть голову. Мертвая туша вгрызается в асфальт в считанных сантиметрах от меня. Толика сожаления, когда мысли касаются Пашки: с такими ранами не живут.

Рассеянно отмечаю, как после смерти здоровой твари, более мелкие разом, сначала застыли без движения, а после накинулись друг на друга. После, всё-таки пересиливаю себя. Шаги, а после бег трусцой и вот он передо мной: Климченко Павел Сергеевич. Стеклянный взгляд в небо и раскуроченная грудная клетка, с осколками ребер и позвоночника.

— Легкого тебе посмертия, Паш, — сжимая челюсть до боли в деснах, шепчу я.

Глаза на миг, на долю секунды закрываются, но скорби дольше позволить себе не могу. Лишь наклоняюсьчтобы прикрыть его глаза, прощаясь, тем самым, окончательно.

Вакханалия вокруг это то, во что превратилась местность после смерти здоровой твари. По всей видимости она была королевой, или, там, маткой, что полностью контролировала их поведение. Сейчас же оковы контроля исчезли, и мы имеем то, что имеем. С одной стороны, это огромный плюс, ибо я стал ощущать их всех. Та вспышка с увеличенным радиусом восприятия сошла на нет и сейчас всё снова вернулось на круги своя. Пятьдесят метров и только три существа сильно позади. Точнее уже два. Им нет дела до меня и этим надо пользоваться.

ВОГ, последний из имеющихся двух, занял своё место, а наполовину пустой магазин переместился в разгрузка. Целый заряжен и отсечка на количество выстрелов сделана. Палить напропалую позволить себя я просто не могу.

Уже через метров пятьсот чертыхнулся в слух, от переизбытка эмоций: ни телефон, ни Пашкину «помпушку» я не взял, хотя следовало бы. Вернуться? И брошенный назад взгляд, под аккомпанемент скрежета хитина надолго там не задержался. Вся надежда на отряд впереди и на то, что им повезло больше, нежели нам.

Эту часть города я знал достаточно хорошо, но даже так, не мог себе позволить идти напрямую. Была опаска, что на выстрелы сбегутся твари, так что, пока есть возможность, лучше обходить. Пятьдесят метров, много это или мало? По крайней мере пока удавалось обходиться без стычек и это радовало. Правда, вид пустых, зачастую раскуроченных домов, кровь, очень много крови и ошметки тел, откладывались в сознании дополнительными триггерами. Всё это проходило меня насквозь, заставляя раз за разом переживать произошедшее.

Вот кто-то не успел уехать и тела выгрызались прямо через разорванный остов машины.

Вот сточная канава, на дне которой не дождевая вода, но ручейки крови. А чуть дальше перевернутый автобус, с красным нутром, словно сделанным из плоти.

Вот трёхэтажка, внутри которой ощущаются твари. Ни одного целого окна и стойкий запах смерти, который я слышал отнюдь не осязанием.

В какой-то момент я просто замер на месте, не в силах идти дальше. Жилых строений там больше, а значит, и смертей тоже. Оглянулся по сторонам и беспомощно опустил оружие. Калаш повис на ремешках, а я закрыл глаза и поднял лицо к темному ночному небу.

Слишком много мыслей и чувств внутри черепной коробки. Они мешают, сбивают с темпа и заставляют мешкать. Сопереживание к тем, кого уже нет. Переживание того, через что не проходил. Это мешает, пусть и делает человеком. Очень часто такое встречалось еще там, в жизни «до». Когда люди, цепляясь за мертвых, забывали о живых. Нет, от смерти нельзя отмахиваться, но она, как нечто неминуемое, что встретит каждого. Нельзя за неё цепляться, нужно просто знать, что она рядом. Всегда. Особенно сейчас.

Далекая короткая очередь заставила вздрогнуть. Ей вторила другая, чуть короче, а следом сразу два глухих взрыва и тишина. Хм, рев двигателя? Ну, да, обелиск-то не активен. Снова выстрелы? Опять короткие отсечки по два-три патрона, а это означает контроль обстановки в целом. И все эти звуки именно со стороны по направлению к обелиску.

Я не рванул сломя голову в их сторону. Да даже темп ходьбы не увеличил. Просто избавился от лишних мыслей, да сосредоточился на «слухе». Полтора километра, нужно преодолеть всего лишь полтора километра и после как-то не попасть под прицел особого нервного солдатика. А то, если судить по отряду, что вышел на нас, обычных парней срочников там хватало.

Я дошел. Через полтора часа, но дошел.

Сейчас, сидя за гаражами, переводил дух после последнего забега на двести метров. До этого пришлось знатно попетлять, ибо количество тварей на десяток квадратных метров превышало все возможные пределы. У меня даже появилась мысль разделаться с ними с помощью пси-клинков, но, как появилась, так и испарилась, стоило лишь увидеть тварей воочию. Тамошнее количество конечностей, что представляли собой заостренные кости, торчащие в разные стороны, нашинкует меня куда быстрее, нежели я вообще успею что-то сказать.

— Сотня метров, — тяжело дыша, шептал я. — Жалкая сотня метров и я со своими.

Махина обелиска возвышалась, хотя нет, она довлела над территорией в километре отсюда. Отряд же солдат расположился в здании торгового центра, который раньше и вовсе был складскими помещениями. Отсюда минимальное количество окон, за которыми нужно наблюдать и удобные точки отстрела из-за хорошо просматриваемой площади вокруг. Большой круговой перекресток, с небольшими аллейными дорожками позволял контролировать под сотню метров вокруг. И вот мне сейчас предстояло эту сотню метров как-то преодолеть и не получить пулю, если меня, вдруг, спутают с тварью. Как это сделать? Да вот хер его знает!

Хм.

Взгляд упал на калаш. Потом в сторону ТЦ, снова на калаш, и опять туда. Риск дело благородное, сказал бы кто-нибудь, не особо отягощённый умом. Риск — занятие для идиотов! Рявкнул бы в ответ батя и был бы прав. Привлечь внимание людей это одно, но дать себя услышать тварям это другое. Но, опять же, там должны знать, что мы на подходе и ждать. Да твою ж!

Мир не хотел, чтобы я сидел и ждал у моря погоды.

Длинный гаражный ряд местной окраины растянулся метров на семьдесят. Обычные, еще совковые железные гаражи, расположились в три ряда. Вот в этой кишке я и сидел, поглядывая из-за угла на четырехэтажную махину торгового центра, когда «услышал» появление тварей. Вспышка восприятия и практически мгновенно их становится два десятка. Направление в мою сторону и скорость совсем не прогулочная. Откуда? Вопрос вспыхнул в голове, да так и отпал за ненадобностью ответа.

— Да когда ж этот день закончится⁉ — риторический вопрос вырвался сам собой.

Поднимался на ноги я, параллельно вскидывая калаш к плечу. Просто так такое количество не будет двигаться в одном направлении. Ладно бы те жучары, да под контролем мамки, но тех, да под маткой, я не «услышал». А здесь, а что, собственно, говоря здесь?

— М-мать, — выдохнул я, поймав в прицел первую появившуюся тварь.

Запрыгнув на крышу гаража, что под весом её плоти прогнулась вовнутрь, тварь замерла, водя мордой из стороны в сторону. Человеческое лицо, утопленное в плоти, смотрело холодом черноты глаз. Раскрытые, подобно цветковым лепесткам костяные щитки брони подрагивали, будто в нетерпении. И всё это ровно до того момента, пока взгляд черных бусин не уткнулся в меня.

Сорок метров для калаша дистанция смерти. Пуля пролетает её за доли секунды, так что в результате я был уверен. И каково же было моё удивление, когда сомкнулись щитки раньше, нежели случилось попадание. Тварь только дернулась и длинным прыжком, напружинив мощные лапы, рванула в мою сторону.

Мозг заработал мгновенно.

Если пуля калаша не может пробить эту защиту, то ловить мне тут нечего. Плоти на костях слишком много и уверенности в том, что даже целая обойма нанесет смертельный урон, нет. ВОГ? ХРЕНОГ!

Выстрел из подствольника ушел на сближение, как и очередь, практически в никуда. Не были моей целью попадания, я рассчитывал на другое.

Из-за угла гаража вылетел я, крича во всю глотку.

— Твою мать! — орал, размахивая руками. — Мужики! Не подстрелите! Богом молю! Свои!

Считать, направленное на меня внимание, удалось в ту же секунду, как я стал мишенью. Жуткое чувство, когда одним глазком на тебя посмотрела смерть. Совершенно точно имела место быть снайперская винтовка и моя голова, в перекрестии её прицела. Страшно было до чертиков, но даже имея в виду все мои приобретенные способности, я всё еще ноль без палочки!

— Мужики! — продолжал привлекать к себе внимание. — За мной! Бегут! Их много! Твари! Больше двух десятков!

С каждым ударом сердца, замирал, в ожидании выстрела. Мозг даже провел параллель с игральными костями, что сейчас замерли в броске, в наивысшей точке. Пан или пропал?

Выстрел из СВД я не спутаю ни с чем.

Мне даже показалось, что пуля несется точнёхонько мне в лоб, но нет. Игральные кости покатились по столу, выбрасывая что-то около шестерки общим числом. В мою сторону вспыхнули подствольные фонари, ни один из которых не попал в глаза. Лучи света ушли за спину и тогда грохнули выстрелы других стволов. Дульные вспышки заполонили окна и первого и второго этажей, а я лишь устало отметил, что и в этот раз мне повезло.

— Реще! — крик со стороны торгового центра. — На хвосте тварь!

— Да пригнись ты! — рев другим голосом. — На землю пади!

Кое-как разглядев, упертый в подоконник ствол «Корда», рыбкой нырнул на землю, тут же переворачиваясь на спину. Громыхнула очередь, по сравнению с которой остальные выстрелы казались игрушечными. Крупнокалиберные пули пронеслись надо мной, оставляя в воздухе призрачные полоски шлейфа. Недлинная очередь повторилась трижды, прежде, чем траектория ведения огня изменилась и ушла дальше. Затишье на секунду, показалось громом, но не зря.

— Ходу к нам! — окрик из здания. — Спина — чисто!

Как я подорвался с земли и стартанул под укрытие стен, особо в памяти не отложилось. Выстрелы, стоило только речи затихнуть продолжились, но, что радовало, заполошной стрельбы не было. Четкие короткие очереди, которым одиноко вторила СВДшка.

— Давай! Давай! — увидел я зазывающего мужика, что открытой держал решетку входной двери. — Не оборачивайся!

Пятьдесят метров и никакой, даже олимпийский спринтер, не смог бы за мной поспеть.

Внутрь я влетел на всем ходу, чудом не снеся стеклянную дверь, ведущую в торговую часть. Благо успел перенести вес на левую ногу и прокатившись по скользкому кафелю, лишь слегка вдарился в стену.

— Твою мать, парень, ты откуда? — железная решетка захлопнулась, и мужик бросил на меня кривой взгляд.

После он высунул ствол калаша через прутья и найдя упор, стал так же посылать куда-то вперед пулю за пулей.

— Из отряда, — тяжело дыша, пытался произнести я, — с которым должны были пересечься. Одни остался. Остальных пожрали.

Секундное замешательство в стрельбе, взгляд, уведенный вниз и в сторону, после чего всё вернулось на круги своя.

Просторный холл, в котором мужик оказался один, выполнен был в светлых тонах. Правда сейчас из всего освещения болтался лишь небольшой подвесной фонарь.

— Кум! Их дохера! — окрик откуда-то сверху. — Они больше не лезут! Нычкуются!

— Не вижу целей для поражения! — басистый глубокий голос сбоку от нас. — Не трачу боезапас!

— А, черт, — осечка от пустого магазина и впустивший меня мужик, споро перезаряжается. — Ты их за собой всю дорогу вел что ли?

Мельком брошенный на меня взгляд позволил разглядеть мужика получше. Явно под пятьдесят, кустистые брови и седая, но аккуратная бородка. Форма без знаков отличия и почему-то не военная: больше походит на охотничий костюм.

— Не было за мной никого, — мотнул головой. — Полчаса за гаражами сидел, думал, как до вас добраться, чтоб не подстрелили. Не было там никого. Потом волной поперли, пришлось драпать и надеяться на чудо.

— Лихо, слыхал? — вопрос басом с боку. — На чудо парнишка надеялся.

— А чудо и случилось, — проворчали сверху. — Если бы не тварь позади…

— Отставить! — не повышая голос бросил мужик у двери. — Еще кто выжить мог? У Бурого отряд подобран на славу был. Как погибли?

— Жуки, — сморщился в ответ. — Не люди. Точнее не мутировавшие люди, как эти. Будто просто жуки переростки, с маткой под четыре метра. К тому же способны невидимыми становиться.

— Какие еще нахер жуки? — нахмурился Кум.

— В душе не ебу, — огрызнулся я. — Королева друга моего убила.

— А ты почему, тогда жив? — с подозрением в голосе поинтересовался мужик. — Драпу дал?

— ВОГом её накормил, — отлипнув от стены, твердо встретил его взгляд. — Когда она сдохла, остальные друг на друга кинулись. Не до меня стало. В теории и еще кто-то выжить мог.

— Не быкуй, успокойся, — одернул меня Кум. — Все на нервах. Нам еще пять километров по зоне рабочего обелиска топать. Вместе шансы были бы, а так…

Мужик только рукой махнул и подняв голову вверх, немного расслабившись, хрустнул позвонками.

— Кум! — окрик сверху. — Не идут. Но собираются толпой. Нам нельзя здесь оставаться!

— Предлагаешь в чистом поле с ними схлестнуться? На отходе? — хриплый старческий голос с другого помещения.

— Можно бахнуть, — не смелый голос оттуда же.

— Бах, да ты…

— Цыц! — повысил голос Кум, после чего задумался. — Бах. Сколько кило с собой?

— Так это, — несмелое в ответ, — пятнадцать.

— Сколько⁉ — басистый голос пулемётчика, полный удивления в тоне. — И ты рядом со мной шел⁉

— Крот — рот закрой! — уже рявкнул, а не просто повысил голос Кум.

Причем всё это время никого кроме него я и не видел. Остальные распределились по помещениям, но «слух» позволил насчитать восемьдесят семь точек живых людей.

— Здание внутрь завалить получится? — после десятка секунд тишины, поинтересовался Кум.

— Д-должно, — заикающееся в ответ. — Так, значит, бахнем?

— Бах, ну ты и…

— Начинай, — отрывисто кивнул Кум. — Чем быстрее, тем лучше. Попробуем заманить внутрь, как можно больше тварей, потом делаем ноги. Крот, оповести остальных. Лихо — так же бдишь. Постреливай там, чтоб не наглели.

— Есть!

— Принято.

— Гражданский? — это уже ко мне. — Оружие откуда?

— Капитан дал, — кивнул я. — Обращаться умею, отец офицером был, по частям часто катались.

— Хорошо, — спокойно произнес Кум. — Лишний ствол лишним не будет. Субординации учить надо? Раз с армейским стволом, значит рядовой. Усек? Либо раздевайся и в цветник наверх.

По ощущениям Кум шутить настроен не был и в разрез словам не пошел бы.

— Есть, рядовой! — как мог, вытянулся по стойке смирно.

— Вольно, солдат, — махнул мужик рукой. — Передохни, пока время есть. Марш бросок намечается не из легких. Гражданские на третьем, там и перекусить можешь, если кусок в горло полезет.

— Попить только, — мотнул головой. — Не голоден.

— Да все мы уже сыты по горло сегодняшним днем, — скривился Кум. — Топай, давай. Времени немного.

Данный торговый центр не был образцом современного строительства. Не было элеватора по центру, и огромного общего зала, с отдельными стеклянными кабинками-магазинами. Всё по старинке. Узкие лестницы, кабинеты, переделанные под магазины, но высокие потолки.

Еще на подходе к третьему этажу, уловил запах съестного. На подобное желудок никак не среагировал, ибо ел недавно. А вот сухость во рту чем-нибудь запить хотелось бы.

Фудкорт третьего этажа представлял собой огроменный холл, практически на всю площадь помещения. Вполне себе типичный, как и прилавки по выдачи еды, заполненные кучей цветных вывесок. Окон здесь не было. Только лестничные проемы, сейчас заваленные крупногабаритной мебелью, да техникой с тех же кухонь.

«Понятно, почему цветник», — промелькнуло в мыслях, стоило только взгляду пробежаться по присутствующим.

Человек сорок, мать его женщин. По большей части молодые девчонки лет двадцати, но отметил и женщин постарше, а также пожилую, совсем, бабульку, что на руках баюкала девчушку лет пяти. Уставшие напуганные и какие-то заторможенные что ли. Жуткое зрелище, в общем. Особенно в разрезе того, что нам придется пересекать зону накрытия.

— Антон? Антон! — признаться честно, голос по нервам резанул хлеще костяного клинка какой-нибудь твари.

Встающая из-за стола Катя, выглядела не очень. Растрепанные волосы, мелкие царапины по всему лицу и одежда явно с чужого плеча. Девушка даже слова сказать не дала и уже через несколько секунд рыдала мне в грудь, заливая разгрузку своими слезами.

— Они, — сквозь всхлипы, пыталась она говорить, — убили папу! Сказали, что он уже не человек!

Твою ж мать…

— Тише, тише, — начал приговаривать я, поглаживая её по голове. — Не тони в этом. Сейчас не время, да и не место.

Естественно не помогло, и Катя только сильнее разрыдалась. Тонкие пальцы девушки вцепились в разгрузку с такой силы, словно от этого зависит её жизнь. Я могу это понять. И даже не буду пытаться высвободиться из её хватки. Даже с учетом наших взаимоотношений в последнее время.

Вот так, практически без движения, простояли мы минуты три. Уже после я всё-таки аккуратно высвободился из её хватки, но отстраняться от девушки не стал. Слегка приобнял и довел до стола, из-за которого она, собственно, и выскочила. Словно в прострации, девушка села на своё место, но тут же схватила меня за руку, стоило мне сделать движение в сторону.

— Не уходи, — попросила она совсем тихо, почему-то избегая смотреть мне в глаза.

— Попить себе возьму, — тяжело вздохнул я, аккуратно высвобождаясь из её ладони. — Да и перекусить что-нибудь надо. А то неизвестно еще, когда получится.

— П-прости, — зажмурилась она, меня отпуская.

Смотря на неё сейчас, даже злиться не мог. Какой там вообще злиться? Прошлые проблемы кажутся такими уже незначительными и пустяковыми. Мир изменился и, как раньше, больше не будет. Да и не только к Кате это относится. Взгляд, против моей воли, поднялся выше и заскользил по собравшимся здесь людям. Вон в углу прикорнули солдаты, человек пятнадцать навскидку, прямо в одежде, не выпуская калаши из рук. Бабулька, божий одуванчик, со слезами на глазах, баюкает на руках девочку, лет пяти. Стайка девчонок, одного с Катей возраста, сбились в кучку в дальнем углу, сведя общение на минимум. Две женщины по старше, стоят за прилавками: бургеры и китайские супы, самое быстрое и простое в приготовлении. Все уставшие напуганные и потерянные. А ведь ничего еще не кончено.

Черт.

Злость плохой советник. Я знаю это не понаслышке. Но именно она разгоралась внутри всё сильнее. У нас еще будут потери. Пара километров для начала зоны обесточивания, плюс по зоне рабочего обелиска. Да, идем мы в ту сторону, где городская застройка на минимуме и тварей не должно быть много, но у нас слишком много гражданских.

С такими невеселыми думами до прилавка идти не хотелось вовсе. Банально кусок в горло не лез. Но надо. Надо и воды попить, и закинуть в топку пару сотен калорий. Больно уж много энергии уходит на функционирование в стрессовых ситуациях.

У прилавка миловидная женщина лет сорока, встретила меня вымученной улыбкой. Выслушала, кивнула и уже через полторы минуты я сидел рядом с Катей и не чувствуя вкуса, пережевывал холодный жестковатый бургер. Полулитровая бутылка воды, хорошо, что без газа, была открыта и потихоньку опустошалась. Еще одну закинул в карман разгрузки, на всякий, так сказать, случай.

— Дамы и господа! — ворвался в мысли громкий голос Кума. — Собираемся потихоньку! По построению всё без изменений, инструктаж с вами мы уже проходили. Держите эмоции под контролем, вперед, да и вообще никуда не лезьте. От этого зависит не только ваша жизнь. Сейчас нам придется поторопиться, так что темп будет выше, чем до этого. Главное, бабоньки, без паники, иначе и себя загубите и парней вон подставите. А ведь нам всем еще жить, да жить.

Очень, блять, воодушевляюще!

— Антон, подойди, — подозвал меня Кум. — В строй своих ребят, я тебя интегрировать не буду. Остаешься среди гражданских, бдишь, чтобы в панику не ныряли. Справишься, рядовой?

— Так точно, — кивнул я. — Справлюсь.

— Вводные ты внизу слышал, — кивнул мужик в сторону лестницы. — Что нас ждет примерно представляешь. Всё. Десятиминутная готовность.

Последовавшая за всем этим суета походила на какую-то панихиду, что ли. Да оно и понятно, после какой-никакой, но безопасности, выбираться снова под открытое небо не хотелось никому.

— Антон, — тихий голос Кати и аккуратное прикосновение её ладони к моей. — Если со мной что-то случится…

— Не случится, — резче, чем хотелось бы, одернул её я. — Просто держись рядом. Ладно?

— Да, хорошо, — поджала она губы и впервые посмотрела мне в глаза. — Прости меня.

Ничего ответить я не успел. Внизу заработал пулемет и вторила ему СВД. Пара взрывов, совершенно точно не гранат, а вроде как мин и короткие отсечки калашей. Началось, значит.

Не было у нас никаких десяти минут. Уже через минуту после начала стрельбы к нам на этаж влетел невысокий мужичок с майорскими пагонами и начал всех подгонять. Солдаты, то ладно, для них это в порядке вещей, а вот с гражданскими были тяжко. Помогал, конечно, по возможности направляя и предотвращая толкучку, но много ли сделаешь, когда вокруг столько напуганных женщин? Катя, впрочем, обузой становиться не желала и так же участвовала во всем этом. Я даже не заметил, как через несколько минут, у неё на руках оказалась та самая кроха.

— Ходу, ходу! — подгонял нас майор. — Не растягиваемся! Как только окажемся снаружи, строй плотнее! Не бежим, но темп держим быстрого прогулочного шага!

А я только сильнее сжимал челюсть, ощущая себя беспомощным винтиком. Способности? Псионика? Да какая к черту псионика, когда вокруг сжимается петля! Сейчас от калаша пользы больше, чем от моих способностей. Благо с ним обращаться умею. Патронов бы побольше, а то два переснареженных магазина разгуляться не позволят.

Что такое сорок человек гражданских? В разрезе непрекращающейся стрельбы и постоянного давления на психику? Да всё просто — это толпа. Толпа, которую очень сложно контролировать. Особенно, если это напуганные женщины.

Оказавшись на улице даже не удивился, что импровизированная коробка из солдат уже нас окружила. Проблема заключалась в том, что для относительно безопасного передвижения нам нужно много свободного пространства, а такового по маршруту будет меньше, чем хотелось бы.

— Да их десятки! — донеслось до моего слуха из рации майора.

Он, кстати, присутствовал внутри коробки, вместе со мной. Его командный голос действовал отрезвляюще. По крайней мере мне хотелось на это надеяться.

— Держись рядом, — повернулся к Кате, ловя её взгляд.

Та только головой закивала. Мелко-мелко и быстро, что выдавало страх, граничащий с паникой. Тем не менее она старалась держаться молодцом и не позволяла ребенку на руках перенять этот испуг. Девочка итак периодически срывалась на слезы, постоянно зовя маму. Пожилая женщина старалась держаться ближе, но, по всей видимости, матерью ей она не являлась.

Когда позади осторожные выстрелы превратились в практически не замолкаемые очереди, стало понятно, что всё намного хуже. Нет-нет, да и рядом с нами, то спереди, то по бокам кто-то открывал огонь. Но хоть здесь пока без паники.

— Саныч, — рация майора рядом. — Мы выходим! Дольше никак!

— Понял тебя, Кум, — тут же отозвался тот. — Отошли на сто пятьдесят. Выводи своих.

Ограниченная видимость сводила с ума. Разум человека, да еще и в стрессовой ситуации, способен на страшные вещи. Дорисовывая ужасы, он еще сильнее толкает человека в омут паники. И вот, если она захлестнет толпу, станет совсем худо.

Пятьдесят метров, сто, сто пятьдесят. Отсчитывая расстояние по пролетам между столбов с натянутыми проводами, раз за разом сильнее погружался в «слух». Пятьдесят метров для нашей коробки это чертовски мало, но раздвигаться границы никак не хотели. Пока «слышал» только людей и это с одной стороны обнадеживало, но с другой заставляло злиться.

«Ну же! Ну! Шире! Давай!» — распылялся я в собственном разуме, но всё тщетно.

Когда позади раздался оглушающий взрыв, стало понятно, что случился он раньше, нежели рассчитывал Кум. Триста метров, мы успели пройти жалкие триста метров!

— Саныч! — шипение рации. — Их дохера! Ищи укрытие!

— Какое к черту укрытие⁉ — рявкнул майор, но не в рацию. — Принял, Кум. Пока двигаем по маршруту. Держитесь там.

Местность вокруг к укрытиям не располагала. Пустырь, когда-то производственный, а после игровая парковая зона, расходился здесь метров на шестьсот в диаметре. И соответственно никаких зданий, способных послужит укрытием, вокруг не наблюдалось. Только сраные аттракционы, к тому же посреди обилия кустовых насаждений, что ограничивали итак небольшую видимость.

— Контакт! Контакт! — заполошный крик совсем рядом и длинная очередь.

— Патроны, сука, не жги! — заорал майор, рванув в ту сторону.

— Всем сохранять спокойствие! — прокричал я, но крик утонул в работе еще двух стволов, но уже с другой стороны.

— Твари! Близко! — дал петуха какой-то молоденький парнишка слева.

Ухнул подствольник и разрыв ВОГа колыхнул-таки толпу. Женские крики паники, причитания и молитвы. Невольно сорвавшиеся на бег женщины, потянули за собой других и всё это чуть не превратилось в пиршество для тварей. Не растерялся кто-то в авангарде. Короткая очередь практически под ноги людям, заставила женщин затормозить и колыхнуться в другую сторону.

— Не бежать, коррровы! — проорал кто-то спереди. — Совсем ополоумели? И себя погубите и остальных на корм пустите!

А стрельба вокруг, тем временем, усиливалась. Благо хоть с матами, но майор смог прервать длинные очереди, заставляя парней вести огонь короткими очередями. Правда, добавилось уханье ВОГов и вот это совсем не радовало.

— Саныч! — рев Кума со спины каким-то образом пересилил автоматные очереди. — К обелиску идем! Вариантов нет!

— Круг через швейную! — ор в ответ. — Сеня, Док, Бык вперед на пятьдесят! Разведка! Свет!

Черт! Черт! Черт! Какой нахер обелиск? Да, эта инопланетная бандура возвышалась практически под рукой, но, твою ж, мать! Искать укрытие там⁉

Под аккомпанемент моих мыслей в небо с разных сторон устремились красные сигнальные огни. Вместе с отсветом от подствольных фонарей света стало заметно больше.

Из парковой зоны мы вырвались на объездную дорогу, что шла вдоль старого советского еще машиностроительного завода. Здоровенный комплекс из полуразрушенных зданий, окружен был высоким забором, с колючей проволокой поверх. А вот с левой стороны от дорожной насыпи, прямо в поле, стоял обелиск. Черная махина взгляд к себе притягивала даже отключенная. Высокий мрачный шпиль, следы от работы артиллерии и дыры в обшивке, ведущие в его черное нутро. Пробоин было достаточно много и на разной высоте, но удобных для нас лишь три.

— Поднажмём! — окрик майора. — Пол кэмэ и в безопасности! Не паниковать!

«Да откуда ты про безопасность знаешь?» — хотел выкрикнуть в ответ, но не стал. Разводить лишнюю причину для паники не хотелось вовсе. Только внутри засел неприятный уголечек сомнения и с каждым шагом, с каждым метром приближения к обелиску, он разгорался всё сильнее.

— Земля — глина! — крик спереди. — Осторожнее! Увязнем!

Что он имел в виду понять получилось через пару десятков секунд. Сходя с насыпи на поле, и правда чуть не увяз. В размягченную непонятно с чего, породу, ноги проваливались по голень. Кто-то падал, не в силах удержать равновесие, кто-то матерился, не в состоянии выдернуть обувь и дальше шел пешком.

— Какого хера⁉ — крики с разных сторон. — Что за слизь⁉

— Что за тварь? Слева, слева, Саня!

— Да это какой-то кузнечик!

— Сверху! Сверху летит!

Взгляд выше голов, который привлекает стрекот крыльев. От одного из отверстий обелиска вниз, прямо на нас, пикировало что-то отдаленно напоминающее стрекозу. Размером с корову и мерзотнее по виду. Клешни, хитин и десяток фасетчатых глазок, в которых отражались дульные вспышки.

Вскрик сбоку и в самый последний момент успеваю подхватить Катю, не дав ей с ребенком упасть. Выхватываю девчушку у неё из рук, тем самым давая девушке отдых. Пока надобности во мне нет, поработаем переносчиком.

— Воздух! — рев спереди. — Еще воздух!

— М-мать, — раздается в ответ.

— Саныч⁉ — крик Кума. — Там может быть жопа!

— А здесь, блять, нет⁉ — раненым зверем орет майор в ответ. — Сколько за нами⁉

— Дохуя! — лаконичное в ответ.

— Поднажмем!

Внутрь обелиска, через трехметровую продолговатую дыру, влетели мы только спустя несколько минут. Затормозили у самого пролома, судорожно оглядываясь по сторонам и морщась от близких выстрелов. Майор разорялся крикам, не позволяя женщинам рвануть внутрь, пока солдаты не проведут хоть какую-то разведку. Кум орал со спины, отдавая команды на отстрел с разных направлений. Вся эта вакханалия давила на нервы даже мне, чего уж говорить о гражданских, да еще и женщинах! Именно поэтому, когда раздалась команда «можно», случилась самая настоящая давка. Лезть первым я не спешил и за руку одернув Катю, ушел в сторону к стенке. Маты, крики боли, вкупе с выстрелами и взрывами гранат превращали окружение в самый настоящий ад. Катя прижалась ко мне всем телом, спрятав лицо у меня на груди. Девчушка так же пыталась отгородиться от окружающего мира, сжимая уши ладонями, а глаза сильно-сильно жмуря.

— Хера ли встал! — толчок с боку в плечо и голос Кума. — Внутрь! Живо!

Бросив взгляд на дыру, возле которой барахталось человек десять, причем трое из них мужики в форме, так и остался стоять на месте. Кум, видимо, до этого туда даже не смотрел и только обернувшись всем телом, чертыхнулся и полез поднимать людей. Остальные вояки постепенно приближались, постоянно отстреливаясь. Вот один ушел на перезарядку, вот у второго вообще кончились патроны. Третьего убило метровым жалом, что прилетело сверху. Прям насквозь пробило, от темечка, через грудь.

— Внутрь, Кать! — перекинув девчушку, схватил калаш и вскинул ствол вверх.

Короткая очередь и голова летающей твари разлетается ошметка, после чего та камнем летит вниз. Еще выстрел, еще и с рывком в сторону, когда шип падет уже на меня. «Стрекозы» кружили вокруг нас, подобно коршунам. Дыра, из которой они вылетали размером была небольшим, а поэтому, сразу протиснуться у них не выходило, Медленно, сначала брюшко, после крылья и уже тело с головой.

— Назад! Назад! — орал изнутри обелиска майор. — Тащите их! Они мешают!

Куча-мала в проходе рассасывалась неохотно. Только когда изнутри женщин начали хватать и тащить силой, всё пошло в нормальном темпе. Грязные, в истерике, они отбивались, совершенно не понимая, что происходит. А у меня, тем временем, закончился первый магазин.

Перезарядившись, практически «оглох» от тварей вокруг. Теперь пятьдесят метров казались слишком большим расстоянием и хотелось тишины.

— Аааа! — заорал один из парней, подхваченный мимо пролетавшей «стрекозой».

Мгновение, буквально секунда и у твари в стороны отлетают крылья, от чего та выпускает парнишку и тот падает на землю. Высота, благо, была небольшой и тот выжил, тут же на четвереньках уползая к нам. Секундное помешательство и слабость, проходят быстро. Замутило, признаться, но в руки себя взять удалось.

— Внутрь! — орет Кум. — Заходите!

Через головы вперед перелетают гранаты, чтобы дать нам фору и спокойно зайти. Взрывы, темнота перед глазами, когда внешний мир меняется стенами внутри обелиска, и рывок меня за шкирку. Равновесие удержать получается с трудом, но тем не менее не свалился на пол. Уперся в стенку, переводя дух, отмечая, краем глаза, как Кум выдергивает остальных замешкавшихся.

— На нуле! — рев, доносится со стороны.

— Тоже пуст!

— Последний магазин!

— Проходы, тут еще проходы!

— Рычаг работает! Можно закрыть дверь! Там чисто!

Звон в ушах заставляет трясти головой, в попытке от него избавиться. Мельком вижу просторный зал, с потолками в метров восемь и черными стенами, что покрыты хитинистыми выростами. Эдакие бугры застилают и пол, неприятно скрежеща при ходьбе.

— Все в коридор! Живо! — крики уже не кажутся такими громкими.

Выхватываю из окружения Катю и схватив её за руку, буквально отдираю девушку от стены. Она вжалась в неё, не в силах пошевелиться.

— Ааа! — ворвавшаяся внутрь тварь, что еле протиснулась в трехметровую дыру, за секунду разорвала первого попавшегося парнишку.

— Да сдохни ты уже!

Очередь практически вплотную, но тщетно. Пули проникают в вплоть, даже рвут её, но тварь добирается до второго солдата — крупного мужика, лет сорока. Тот успевает сделать шаг назад, но шипастый прут, что был вместе руки твари, протыкает того насквозь. Тварь подносит хрипящего солдата к груди, которая расходится в стороны, представляя собой вертикальную пасть. Тут-то и становится видна настоящая голова, а не тот мясной отросток на плечах, куда все безнадежно палили. Утопленная в плоти, она растеклась изнутри, представляя собой искаженное в мерзких мутациях лицо.

ВУХ! И хлопок подствольника эхом отскакивает от стен.

Взрыв случается ровно в тот момент, когда живой еще солдат перекусывается пополам. Граната разрывается в самой пасти и этого хватает. Груда плоти пошатываясь, заваливается назад, погребая под собой более мелкую, что пыталась протиснутся между корпусом обелиска и телом твари.

— Сюда! Живо!

Проношусь мимо стен, на пьедестал и по пологому подъёму с низкими перилами. Дверь представляет собой гильотину, но снизу. Рычаг, на который давит, кажется, Лихо, расположен слева от неё. Извилистая труба утоплена вниз, но глядя на вздутые вены и напряженное лицо, становится понятно, что дело это непростое.

Крики убиваемых и пожираемых заживо, летели вслед, пока я тащил Катю за руку. Стены коридора за дверью не несли на себе следов хитинистого покрытия. Вроде бы обычный металл, с какими-то схемополосами вдоль. Достаточно широкий коридор, высоту тоже имел немаленькую. Дальше, метров через двадцать, дверь, точно такая же, которую открытой всё еще держал Лихо. Еще дальше коридор расходился в стороны, но судя по тому, что гражданских погнали именно туда, опасности не наблюдалось. Оно так и оказалось, когда добрался до развилки. Слева проход упирался в дверь больше, с пультом управления по правую сторону.А вот справа коридор расширялся в эдакий двухэтажный зал, с футуристичным подобием скамеек. Они расположились прямо на против огроменного затемнённого окна, будто в каком театре.

— Всё! — доносится до меня крик Кума. — Залетай!

А после маты, когда с громким шелестом закрывается дверь. Стихают выстрелы и взрывы. Рычание тварей остается там, за толстой, в полметра шириной, дверью. Внутри не было темно. Те самые схемополосы светились тусклым голубоватым светом, с периодически пробегающей по ним зеленой полосой.

— Давай, садись, — переводя дыхание, подвожу Катю к ближайшей скамейке.

По большей части, люди падали прямо там, где стояли. Никакие скамейки им нахрен были не нужны. Особенно, когда рухнула дверь, отсекая звуки внешнего мира. Что солдаты, что женщины, без сил опускались на пол, словно лишенные скелета. Вымотанные, загнанные и потерянные.

Я и сам чувствовал себя не лучше. Легкие работали на износ, а тело и вовсе горело. Гудели мышцы, во рту пересохло и слабость постепенно накатывала всё сильней.

На ощупь найдя скамейку, опустился на неё лицом к проходу. Довольно удобная, с углублением под задницу, но без спинки, что была бы кстати. И наслаждаясь покоем не сразу почувствовал, как за плечо меня кто-то трясет. Поворачивался в сторону Кати, я стараясь не сорваться на грубость. Правда, стоило мне увидеть её ошарашенный взгляд, что устремился в сторону окна, невольно напрягся. Ладони легли на калаш, а рефлексы моментально заставили подорваться. Взгляд уткнулся в окно, темнота за которым до этого, таковой уже не была. Подсветка с той стороны переливалась всеми оттенка алого, медленно и плавно пульсируя по таким же схемополосами, что и в коридоре.

— Твою-то мать, — прошептал я, делая несколько шагов ближе.

Помещение за окном уходило бесконечную высь трубой, диаметром метров в пятьдесят. Под звуки тошноты, а после и топот ног, когда Катя не выдержав, сорвалась с места и утащила в коридор девчушку, я подошел ближе.

Первый этаж, на который мы попали с земли, на являлся таковым на самом деле. Вниз обелиск уходит еще метров на пять, точно. И вот там, внизу, точнее уже практически вровень с нами, находилось гнездо из человеческой плоти. Будто муравейник, где вместо всякого лесного мусора — тела. Мертвые человеческие тела разной степень повреждений. Те самые жуки, что уже нам встречались, которые могли пропадать из виду, сновали по этой груде, ловко перебирая лапками. Отрывая куски плоти с человечески тел, они пережевывали её на протяжении нескольких секунд, а после сплевывали бурой клейкой массой. Она стекала по белым костям вниз и постепенно застывала, подобно янтарю.

— Ты чего застыл? — голос Кума даже вздрогнуть не заставил. — Матерь божья…

Но и это еще не всё.

Внутри стен этой трубы расположились и другие окна, подобные нашему. Только вот таких, пустых, было немного. Остальные, что выше, что ниже, представляли собой ульи, с кучей различных насекомообразных существ, в сотах. Они застыли там без движения, словно напоказ, для зрителей, как мы. Несколько таких помещений находились в полуразрушенном состоянии после работы артиллерии. Именно в подобных видно было движение сотен тел, что периодически высовывались во внутреннее пространство трубы и сбрасывали туда тела…

— Нужно разнести всё это к черту, — звеня от ненависти, подошел я ближе к окну и всадил в него кулаком.

— Эй, парень, ты чего? — ажно вздрогнул Кум.

Эмоции переполняли, а всё дело в том, что внутри этого муравейника, там, под грудой человеческой плоти зрело «что-то» огромное. Причем это «что-то» ворочалось и фонило псионикой столь сильно, что даже я это чувствовал.

— Оно пожрет всех нас, — процедил я. — Выпьет и переварит души.

Ещё удар кулаком в стекло.

— Превратит Землю в бесплодный кусок камня, — челюсти сжимались сильнее, а внутри головы появился мерзкий неприятный звон.

— Эй, эй! Антон! — попытка оттащить меня за плечо только сильнее разозлила.

Отмахнувшись рукой, отправил Кума в полет совершенно не физической силой. Отметив краем уха удар его тела о стену, прикипел взглядом к мясному муравейнику. «Что-то» изнутри его ворочалось в приятной неге сна. «Что-то» подавляло волю всех тварей вокруг, заставляя собирать, как можно больше плоти. Я «слышал» это. И когда тело Кума отправилось в полет «это» услышало и меня.

Звон изнутри головы вдруг, увеличился в разы, пронзая мозг тысячью игл. Всё, что я успел почувствовать, так это что-то теплое, что вытекает из глаз и носа. А после мир разлетелся на тысячи осколков, погребая меня под собой.

Отступление 7

Абсолютное темное и леденящее душу, ничто.

— Уже? — такое яркое удивление во всего лишь одном только слове, а после — разочарование.

Смутно знакомый голос, доносящийся, словно сквозь толщу воды.

— Глупо было надеяться, что земляне способны на что-то большее, — Рилн, а это был именно он, презрения в тоне даже не скрывал.

Смотрел сверху вниз, как люди смотрят на насекомых. Весь такой лучащийся силой, большой и высокомерный. Этот его тон, с толикой брезгливости задел какие-то потаенные струны в глубине моей затухающей души.

«Пошел в жопу, урод!» — попытка сказать, выплеснуть накопившуюся злость и обиду, в слова, тем не менее, не сложилась.

— Не понял⁉ — нахмурился шестипалый. — Ну-ка, ну-ка.

Странное ощущение, когда что-то массивное и холодное притягивает тебя к себе.

— О! — удивление, причем сильное и, хм, настороженность? — Вот так, сразу? Интересно, интересно. Так ты меня еще и слышишь⁉

Очень быстро удивление сменилось на оскал — почему-то именно так я воспринимал эту его эмоцию. Критическое мышление в тот момент явно не работало. Именно поэтому, чувствуя тягу назад, к своему телу, я, как мог, выплеснул образ вполне себе привычного в нашем мире среднего пальца. Прямо-таки представил, как из небольшого, бледного шара, коим сейчас представлена моя душа, отделяется сгусток и формируется в знакомую всему миру фигуру. Недоумение? Понимание? И толика злости, что, впрочем, очень быстро трансформируется сначала в задорную усмешку, а после и вовсе происходит взрыв смеха.

— Давай, малой, удачи тебе там, — доброе теплое напутствие в след. — Головной корабль я увел, но терраформинг они всё-таки отделили. И ты, судя следу, уже пересекся с Пожирателем. Что ж, значит, планируют вернуться. Эволюция? Или полное затмение вашей цивилизации? Всё в руках таких, как ты. Да, ты правильно понял — я был не единственным, кто вышел на контакт с вашими шишками. Небольшой толчок, — усмешка в посыле, — и возможно из этого получится что-то толковое. Береги себя и не поддавайся ни чьему влиянию. Может, свидимся еще.

Мягкий толчок, что усилил притяжение моего тела и вокруг длинные росчерки звезд. Холодная пустота космоса уже не кажется таковой. Галактики, что проносятся мимо, заполнены жизнью. Да, порой странной, порой непонятной и даже чуждой! Но, тем не менее, жизнью. Я слышал их всех, пролетая насквозь на скорости, что с физическими величинами не имеет ничего общего. Слышал, пока мир не сжался до звука биения собственного сердца.

Тук-тук и разум, разбитый на тысячи осколков, собирается воедино

Тук-тук и звуковые волны ударов сердца разносятся по телу, пробуждая жар псионической энергии.

Тук-тук…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Отступление 1

Отступление 2

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Отступление 3

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Отступление 4

Отступление 5

Отступление 6

Глава 15

Глава 16

Отступление 7